М.НАЙДОРФ
Статья опубликована в издании: Незалежний культурологічний часопис «Ї», №22. - Львів, 2001.
Ниже приводится русская версия
Оригинал здесь: http://www.ji.lviv.ua/n22texts/najdorf.htm
Радикальные политические перемены, происходившие в Центральной и Восточной Европе на грани 1980-90-х гг., имели единую природу. Падение "Берлинской стены", правовое оформление итогов завершившейся Холодной войны, распад СССР, обретение Украиной статуса независимого государства - все это видимые c разных точек зрения и интересов стороны одного и того же порогового мирового события. В масштабах СССР об этих же переменах можно сказать, что 10-летие назад наступил крах экономической системы социализма. Можно говорить об отторжении массовым сознанием тогдашней советской элиты. А можно назвать происшедшее сменой государственной мифологии. И так далее. Кажется, что за прошедшие с тех пор годы, все точки зрения отражены и все слова уже сказаны. Касательно независимости Украины из сказанного по этому поводу я бы выделил два определения: "системный кризис социализма" и "цивилизованный развод". Оба, мне кажется, стоит сохранить для того, чтобы не нагородить "задним числом" новых мифов об этих недавних и уже таких давних временах.
Советский Союз пал, но он не "развалился" как попало, а был фрагментирован по линиям существовавших тогда административных границ "союзных республик". Никакие другие территории бывшего СССР до сих пор не добились международно признанной самостоятельности (например, Карабах, Приднестровье, Абхазия). Принцип неизменности границ послевоенной Европы, в т.ч. советских, еще раз был подтвержден итогами возникших было споров Украины с Россией из-за Крыма, с Румынией из-за острова Змеиный. Не будем забывать, что в составе СССР Украина имела свои границы, конституцию и законодательство, флаг, герб, парламент и даже представительство в ООН. И право: "вплоть до отделения". Так что, формально говоря, вручение правительству Украины мандата на то, чтобы быть самостоятельным субъектом международного права, "глядя из ООН", могло и не показаться революционным. В самой Украине это выглядело иначе, ибо здесь все знали цену политической самостоятельности республик в составе Советского Союза. Но за годы независимости многим украинцам стало ясно, что, фигурально выражаясь, мало получить права вождения. "Для пользы и удовольствия" нужно уметь хорошо водить и иметь современное транспортное средство, чтобы вписаться в международный "траффик".
Украина последнего десятилетия является советской по происхождению. Конфигурация границ, этнический состав населения, повседневный социальный опыт и экономические представления, хозяйственная структура и системы здравоохранения и образования - все это и многое другое предопределено советским периодом истории Украины, в т.ч. и неравным по продолжительности советским опытом украинских Запада и Востока. Общностью советского опыта по сей день определяется и общность всего "постсоветского пространства". Прошедшее десятилетие обнаружило такой параллелизм идей и действий в странах бывшего СССР, в частности, Украины и России, (привилегия правительств стоять вне закона, в т.ч. "предопределять" результаты демократических форм народного волеизъявления или годами не выплачивать заработную плату, клановый характер собственности, безмерный вывоз ресурсов и капитала, противоестественное на первый взгляд сближение коммунистов и националистов, оскопление СМИ и т.д.), который без сомнения указывает на их общий - советский - источник.
История новейшего десятилетия Украины может быть прочитана по-разному, в том числе, как история непрерывных попыток приспособить советский опыт к совершенно новым обстоятельствам, возникшим вместе с обретением независимости. Другого опыта у населения страны не было и быть не могло. Если вы на рынке встречаете немолодого крестьянина, который до сих пор ругает Горбачева за то, что он "развалил страну", а по телевизору слышите сакраментальный вопрос президента Украины "Так що ж ми будуємо?", то в обоих случаях, я полагаю, перед вами корчи советского сознания, привыкшего мыслить в масштабах империи и в понятиях "наша цель - коммунизм!".
В числе новых обстоятельств, возникших для народа и руководства Украины 10-летие назад, я бы назвал прежде всего утрату, вместе с утратой СССР, положения весомой части сверхдержавы, утрату изобилия энергоресурсов, утрату обширного рынка гарантированного сбыта своей продукции. В то же время государственная независимость, оцененная как единственное и высшее приобретение народа Украины, так и не получила, как мне представляется, за десять лет внятного положительного содержания. Заменив "коммунистическую" демагогию на "реформаторскую", независимая власть за эти 10 лет мало что смогла прибавить ко всем известным с советских времен средствам управления страной. Киев, насколько смог, попытался стать "маленькой Москвой". Но есть нюанс: в новом для себя положении обычной страны, Украина испытывает непривычное пока "давление" заинтересованных в ней крупнейших участников мировой политики - США, Европейского сообщества, России, международных финансовых и промышленных корпораций, неизбежное и неустранимое воздействие интересов и сил, к которому еще предстоит привыкнуть и приспособиться. Словом, если прибегнуть к известной библейской метафоре о "выходе из рабства", то прошедшие 10 лет, как кажется, еще далеко не исчерпали для Украины срока скитаний, итогом которого могло бы быть вхождение в некую обновленную жизнь обновленного народа.
II.
Обычно люди стараются делать то, что считают правильным. Основания, чтобы так считать, покоятся либо на традиции ("так принято, так все делают в этом случае"), либо на собственных решениях, учитывающих принятые в обществе ценности, идеалы, образцы. "По традиции", из рук в руки, передается почти все, что составляет повседневную жизнь народа, его жизненный уклад - родной язык, навыки общения, простые формы образования и формы семейной жизни, общественные и религиозные ритуалы, ремесла и т.д. Остальное, например, сложные формы образования и многие виды профессиональной деятельности, нетривиальные личные взаимоотношения людей и взаимоотношения общественных групп, открывающие сферу для публичной деятельности политика и журналиста и многое другое - требуют самоответственно построенных действий, которые считаются правильными тогда, когда согласуются с широким кругом более общих представлений о справедливости, разумности, целесообразности и т.д.
Убежденность народа в своей правоте дорогого стоит. Можно сказать, что кризис Советской власти состоял, в конечном счете, в утрате этой убежденности у значительной части советских людей. Вероятно, механизм кризиса СССР еще долго будет предметом исторических исследований, и для его описания будут найдены ясные формулировки. Но для нас важно как-то определиться в этом вопросе уже сейчас, поскольку то или иное понимание кризиса СССР может привести к различному истолкованию общественных процессов в постсоветском социальном пространстве. На мой взгляд, отчаянный парадокс СССР заключался в том, что он был придуман как временная мера, предназначенная для вечного пользования. Основной пафос советского строя состоял в установлении и удержании господства над структурами повседневности со стороны тех структур, которые выступали от имени умозрительно обоснованных (по этим представлениям - высших) идеологических санкций общественного и личного поведения (об этом написаны, в частности, романы-антиутопии: "Мы" Евг. Замятина, "Котлован" А.Платонова и, возможно, "1984" Дж.Оруэлла). Беспрецедентное в истории насилие над повседневностью породило огромное напряжение, энергия которого в кратковременной перспективе дала ошеломляющий для бедной страны результат, включая победу СССР во Второй мировой войне, но в долговременной перспективе привела к истощению ресурсов самовоспроизведения во всех структурах - системному кризису общества.
Такой замысел (в современной фразеологии "проект СССР") мог реализоваться при достижении известного согласия в обществе, как минимум, по двум позициям: (а) необходимости радикально улучшить качества жизни любой ценой (вера в относительно быстрое - скачком - достижение "светлого будущего") и (б) крайнего нигилизма по отношению к демократическим инструментам организации общественной жизни (презрение к "буржуазной демократии"). "Любой ценой" оказалась беспрецедентная практика концлагерей, тотальное разрушение продуктивности крестьянского и мещанского уклада жизни, политический, гражданский и личностный конформизм, развившийся последовательно в трех поколениях, выросших за "железным занавесом". При этих обстоятельствах экономическая стагнация "позднего" СССР выглядит легко объяснимой.
Надо полагать, что историческая задача прошедших 10 лет независимой Украины, собственно, и состояла в осмыслении этого советского опыта и в достижении нового согласия всего общества о том, что следует отказаться от культурного и политического радикализма и устремиться к формированию демократических механизмов самоуправляемого гражданского общества. Но эти идеи, как мне представляется, так и не были достаточно широко предъявлены новому украинскому обществу и не стали (пока) реальной вдохновляющей основой его консолидации. На место этих пунктов общественного согласия анонимно, но достаточно энергично выдвигались иные – украинский язык и православие.
III.
Важно осознавать, что, оставив СССР, одновременно с другими "союзными республиками" исторически позади, независимая Украина не убежала от этого кризиса (такие надежды были), но унаследовала его во всей его "системности". Как и всем странам-наследницам, выход из ситуации ей предстояло нащупывать самостоятельно. С приобретением независимости движение всех общественных групп в Украине продолжалось с тех позиций, в которых их застал "горбачевский" пик кризиса. Разумеется, векторы желаний, планов и действий общественных сил страны зависели не только от их интересов, но так же и от реальных возможностей, имевшихся в стране. Только в тех случаях, когда эти векторы совпадали, результат оказывался заметным. Можно указать по меньшей мере на три ключевых понятия, которые были за эти годы общезначимыми и потому наиболее действенными в сознании украинцев: антикоммунизм, возрождение и выживание.
Антикоммунизм - это понятие, получившее наибольшую определенность в годы Холодной войны как идеология одной - в итоге победившей - стороны противостояния. В постсоветской Украине "антикоммунизм" подразумевает отказ от наследия СССР и сближение с победившей стороной (Запад), и противостояние партиям коммунистической фразеологии, которые обещают избирателям в случае успеха показать мистерию "Восстановление СССР". На первый взгляд наш "антикоммунизм" означает решительное движение к обновлению. Однако, трудно сказать, чего в нем больше - радикализма или наивности. Его сторонники так и не отрефлектировали коммунистический опыт жизни в СССР, который реально продолжает формировать народную жизнь современной Украины. Поэтому наш антикоммунизм ограничен моральным судом над грозными символами прошлого. Обычно он ассоциируется с демонизацией Сталина и других коммунистических вождей, описанием Голодомора на Украине - в духе "руки Москвы", с запугиванием населения угрозой "коммунистического реванша".
Возрождение. Хочется вспомнить, что это - понятие, имеющее давнюю и славную историю. Оно всякий раз возникало в обществах, которые переживали культурный кризис. В недрах кризиса Средневековья возник круг людей, которые возрождали античную образованность вместо схоластической (гуманизм), и другой круг людей, которые возрождали раннехристианские принципы религиозной жизни вместо римско-католической иерархичности (протестантизм). Кризис культуры Нового времени (кон. XIX - сер. XX вв.) породил целый веер "нео-"движений, названия которых можно найти в любом специализированном словаре - от неогегельянства в философии до неоклассицизма в музыке и неоконсерватизма в политике. Было бы, однако, наивно думать, доверяясь самоназваниям, что эти "возрождения" являлись всего лишь повторениями прошлого. Напротив, каждое из них служило продвижению в будущее тем, что широко распахивало контекст кризисной ситуации, включая в нее казалось бы навсегда отторгнутое прошлое.
Трудно сказать, что подразумевал лозунг "Вiдродження" (для данного случая в русском языке всегда сохраняется украинская форма этого слова), с начала 1990-х повторенный бессчетное число раз по самым разным поводам, включая название банка-неудачника и фонда, лукаво названного так вместо честного "Фонд Сороса" - по имени единственного жертвователя. Кажется, никто не взял на себя ответственность за этот лозунг, и никто так и не дал открытую и ясную декларацию его экономического, политического или идеологического смысла. Если дело идет о возрождении украинской нации, то оно свелось пока, насколько могу судить, к тому, что можно вслед за М. Грушевским назвать "романтическим козакофильством", а также более или менее успешному административному вытеснению русского языка в регионах его широкого распространения на положение обиходного при официальном украинском. Впечатление такое, что неизвестные идеологи "Вiдродження" считают украинскую нацию чисто духовным субстратом, свободным от повседневных интересов людей иметь работу и зарабатывать (на любом языке), покупать и продавать сделанное, с удовольствием есть, пить и красиво одеваться, иметь достойное жилье, ездить в гости к родственникам и друзьям, посещать концерты, театры, выставки, путешествовать.
За пределами идеологической истерии за годы независимости из трех названных оставалось только общеупотребительное слово "выживание". Почти все в этой бедной стране уже десятки лет как выживают, хотя под присмотром и заботой ЦК КПСС люди не всегда решались признаться в этом даже самим себе. Сегодня об этом можно говорить, и всякий гражданин Украины знает, что это слово значит. "Выживают" больницы и заводы, банки и ВУЗ’ы; музеи и детские сады. Армия, милиция и почта тоже "выживают". Но прежде всего "выживают" люди, семьи и дети, которые пока об этом еще не знают.
Вслушайтесь в контекст, в котором люди употребляют это слово, и вы без труда опознаете в нем основной смысл - "восстановление повседневности", той всеобщей и простой продуктивной экономической жизни народа, которая более полувека находилась под тотальной оккупацией советской бюрократической машины, и которая, как мне кажется, за эти 10 лет по существу не была реабилитирована, не получила необходимого уважения и полноправия во взглядах нации в целом. Оставляю за пределами статьи догадки о причинах такой неторопливости. Напомню только, что большевики когда-то целенаправленно уничтожали мелкую частную собственность, эту основу экономической жизни народа, зная твердо, что она "ежедневно и ежечасно рождает капитализм". Теперь частная собственность, непрерывно споря с законом, огромным трудом, увы, небольшой предприимчивой части народа восстанавливает сама себя. Я бы сказал, что в итоге независимого 10-летия украинские "антикоммунизм" и "Вiдродження" недальновидно пренебрегли "выживанием", а "выживание", в свою очередь, питает мало доверия к "Вiдродженню" и "антикоммунизму".
IV.
Ситуация независимой Украины к итогу ее 10-летия определяются также ее нынешним местом в мировом сообществе. Интеграция страны в мировое хозяйство происходит все эти годы как бы сама собой. В год 10-летия мы по-прежнему доверяем свои сбережения Федеральной резервной системе США больше, чем Национальному банку Украины, лечимся, применяя по большей части зарубежные лекарства и оборудование, покупаем у "челноков" дешевые товары зарубежного производства (почему они после транспортировки и таможни все еще дешевле наших?), мы более или менее привыкли к дешевой зарубежной телепродукции у себя дома, при том, что собственная - часто лишь местная копия иностранной. Даже базарные цены на наши родные мясо, подсолнечное масло, сахар и некоторые другие продукты стали зависеть от экспортной конъюнктуры. Ситуация в энергетике и отраслях тяжелой промышленности так затуманена СМИ, что судить о ней нет решительно никакой возможности. Говорят, что торговля продукцией рудной, металлургической, химической промышленности с заграницей ведется интенсивно, но в чью пользу, непонятно. В экономическом смысле место в мировом сообществе пока получается не почетное - место бедной периферии с потенциальными возможностями.
Главными факторами, от которых будет в ближайшем и более отдаленном будущем зависеть украинская доля мировых материальных, финансовых, технических, интеллектуальных и других ресурсов, являются все-таки те, что формируются внутри страны вследствие определенной направленности воли и представлений ее граждан, их решений и поступков. Кое-что об этом уже сказано выше. К сказанному следует добавить, что кроме собственного опыта, на волю и представления украинцев оказывает влияние опыт зарубежный (западный). Почти каждый, кто начинает у нас новое дело, поглядывает на западные образцы, почти каждый, кто хочет показать несообразность той или иной стороны нашей жизни здравому смыслу, ради примера делает характерный жест в сторону "цивилизованных стран"; влияние западного опыта, аккумулированного тенденциями, которые по-разному обозначаются как глобализация, пост-капитализм или массовая культура (mass-media), проявляется также и в том, что основные ценности современного западного общества - Комфорт, Здоровье, Долголетие - аксиоматизируются в этом качестве и в массовом сознании украинцев.
Собственный и западный опыт своеобразно интерферируют, формируя новый узор миропонимания и установок наших соотечественников. Например, "свобода" понимается у нас преимущественно не в гражданско-правовом смысле, а как моральная санкция, реабилитирующая естественное чувство удовольствия от потребления и развлечения. С другой стороны, международный контекст уже сказывается и, вероятно, будет в будущем отражаться на конкретном понимании украинцами таких понятий, как “патриотизм” и “нация”, “национальная культура”, “национальное государство”. Посмотрите, даже шумливость местных нацистов коррелирует с волнами эксцессов "наци" на Западе и в России.
Пока что мы видим, что украинское общество адаптирует преимущественно наиболее массовые и демонстративные "проекты" западной культуры, тогда как моральный вес, престиж хорошей образованности, точного знания, созидательных устремлений человека в нашем обществе в целом невелик, и, соответственно, долгосрочные "вложения" в качество молодого поколения не представлены в массовом сознании и в политике как первоочередные. Вузовский курс остается, как и в позднем СССР, формой "очереди за дипломом". Отражает ли все это фактически уже сделанный выбор народа в пользу своего относительно благополучного, если все будет благополучно на Западе, но провинциального положения в будущем глобальном мире, или мы по-прежнему видим проявления морального потрясения от слома, происшедшего с распадом СССР и его последствий, сказать не берусь.
На мой взгляд, нынешний год для Украины может быть выделен лишь в силу магии "круглой" цифры 10, но не по своему особому положению в новейшей отечественной истории. Обособившееся с распадом СССР административно-правовое пространство "государство Украина" дрейфует невдалеке от других его фрагментов, с трудом приобретая собственное содержательное единство и культурное своеобразие. Перелома пока не произошло: груз прошлого опыта еще не изжит, он властвует и над нашей повседневностью, и над “вертикалью власти”, а будущее - вроде того, что уже существует чуть на Запад от наших границ, или какое-то другое, все еще кажется недостижимым. Страна томится невнятностью происходящего и верит, что все будет хорошо.
18 Мая 2001 г., Одесса