Часть III. Музыкальные ориентиры позднего Толстого
Наблюдения над музыкальными аспектами художественного мира и жизни Толстого показывают, что музыка по-разному присутствует в каждой, увиденной им социально-культурной среде. Крестьяне, солдаты, фабричные рабочие, помещики мелкие и крупные, столичный придворно-аристократический "свет" – все эти круги (слои) населения, ведущие каждый свой способ жизни, имеют и особенные способы музицировать. Музыка, по Толстому, как бы прорастает из самого способа жизни, и не для того, чтобы украсить, но чтобы своими средствами организовать жизнь. В художественном тексте Толстого сама форма музицирования как бы обнажает для нас невидимые, но существенные жизненные связи, протянутые между отдельными людьми и миром их жизни, миром людей, к которому они принадлежат. Из этой способности музыки обнаружить то, что есть, но что не вполне выражено ходом самой жизни, вырастает, по Толстому, музыкальный смысл.
Предельный случай такого смыслообразования находим в романе "Анна Каренина" /II,XXXIV/, в эпизоде, где звучит, по современному выражению, "фоновая музыка", т.е. такая, которая не происходит из сцепления жизненных связей:
"Утро было прекрасное: опрятные, веселые дома с садиками, вид краснолицых, красноруких, налитых пивом, весело работающих немецких служанок и яркое солнце веселили сердце; но чем ближе они подходили к водам, тем чаще встречались больные, и вид их казался плачевнее среди обычных условий благоустроенной немецкой жизни. Кити уже поражала эта противоположность. Яркое солнце, веселый блеск зелени, звуки музыки были для нее естественной рамкой всех этих знакомых лиц и перемен к ухудшению и улучшению, за которыми она следила; но для князя свет и блеск июньского утра и звуки оркестра, игравшего модный веселый вальс, особенно вид здоровенных служанок казались чем-то неприличным и уродливым в соединении с этими собравшимися тут со всех концов Европы, уныло двигавшимися мертвецами".