М. Найдорф. Видеослушание и комментирование
С распространением музыкальных аудио- и видеозаписей количество людей, слушающих «живое» исполнение, стало все более уступать числу слушателей классики «в наушниках».
Существуют много различий между живым исполнением и его видеозаписью, между условиями восприятия в концерте и восприятием исполнения в записи – через колонки, на домашнем экране, в другом пространстве и времени. Видеофайл прослушивают, обычно, в одиночку; иногда «компьютерные» слушатели даже не знают или уже не помнят, каково это слушать происходящее в данную минуту, «живое» исполнение (запись всегда можно переслушать, не так ли?). На впечатление влияет также «жизнь звука» в акустической среде зала, - в одном случае, - и возможности аппаратуры – в другом. И так далее. Тем не менее, в записи звучат те же самые произведения и, к тому же, в исполнении выдающихся музыкантов. У записанной музыки есть и другие преимущества. Например, записанное исполнение можно тщательно изучать.
Одна из возможностей, возникших благодаря социальным сетям, возникает с практикой комментирования. Многие прямо под видео-изображением пишут своё мнение или впечатление. Эти отклики слушателей на сайте впервые позволяют узнать мнение совсем незнакомых людей, заметить, что из своих впечатлений от музыки они осознают и артикулируют в первую очередь (в обычной жизни об этом можно узнать лишь в личном общении).
Любые подступы к тайне восприятия важны, так как именно во встречах музыки с публикой происходит процесс, конечный пункт которого – верификация того или иного классического произведения в качестве, условно говоря, непреходящей ценности. Из поколения в поколение «классика» подвергается строгому экзамену на актуальность в контексте современности. И со времён виниловых пластинок и CD-дисков, этот процесс в значительной мере происходит посредством звукозаписи.
В комментариях к записям выдающихся артистов на вэб-сайте YouTube слушатели реже обсуждают саму музыку, в центре их внимания – исполнение и исполнители. Между прочим, среди сохраненных записей есть не только исполнительские шедевры. Довольно часто можно встретить демонстрации (иногда малоудачные) чьих-то первых или промежуточных успехов в обучении. С другой стороны, пользователям предлагают те или иные «коллекции классики», где произведения и их исполнители не указаны вообще. Эти фрагменты тоже получают выражения горячей благодарности. Варианты чрезвычайно многообразны. Но именно перекличка комментариев превращает сайт YouTube из огромного хранилища файлов в некое подобие социальной сети.
Количество файлов музыкальной классики на YouTube и комментариев к ним не поддается исчислению: их очень много, ежедневно пользователи что-то прибавляют и удаляют, и нет на сайте ничего похожего не список доступных файлов по категориям. Всё это ведет к тому, что исследование мнений на материале сайта трудно упорядочить. В научном смысле их использование требует изобретения новых исследовательских стратегий, чтобы придать выводам весомость доказанных результатов. Пока такой нет. В данной статье предлагается лишь самый общий тематический обзор комментариев – как начальный шаг к освоению этого массива в качестве источника информации об аудио-видео-восприятии классической музыки.
Для примера рассмотрим комментарии на сайте YouTube к нескольким видеозаписям Седьмой сонаты С. Прокофьева в исполнении пианистов с мировой известностью (данная соната – точно уже «классика», но недавняя, середины ХХ века).
В абсолютных цифрах слушательских откликов находим не так уж мало. Но сопоставление двух размещенных под каждой записью цифр – количества просмотров и числа комментариев – чаще всего даёт пропорцию 1-2 реплики на тысячу просмотров (хотя бывают отклонения, и очень значительные). То есть, один слушатель из тысячи выразил своё мнение публично! Три тысячи прослушиваний лондонской записи Рихтера – четыре комментария. Его же более ранняя московская запись: 19.000 просмотров и 20 комментариев. Четыре с половиной тысячи прослушиваний Полины Осетинской и пять откликов. Запись Николая Петрова (ок. 5 000 просмотров) побудила к комментированию 14 слушателей, а Владимира Горовица (55 000 просмотров) – 50. И так далее. Доля тех, кто смог оформить в словах свои чувства и мысли, ничтожно мала. Но и за то спасибо.
Всякое комментирование явно или неявно содержит оценку, причем, чаще положительную (неинтересное исполнение пользователи обычно оставляют без внимания). Но, как показывают комментарии, положительные, даже восторженные оценки могут базироваться на разных основаниях. Во многих комментариях присутствуют элементы анализа, слушатели аргументируют своё мнение. Таким образом, мы получаем возможность судить о современной языковой практике, относящейся к исполнительскому искусству.
Большинство комментариев принадлежит слушателям опытным и знающим. Даже короткие отзывы часто содержат сравнение (здесь и далее иноязычные отклики даю в своём переводе), например, «По мне это лучшая интерпретация этой сонаты! Я предпочитаю её в замедленных темпах», «Гениально!! самое лучшее исполнение которое я слышал!», «Исполнение Рихтера мне нравится гораздо больше». Наверное, такая сравнительная формула кажется авторам более убедительной, чем прямое «brilliant!» («блестяще!»), хотя такой тип прямых эмоциональных откликов тоже существует: «Магия! Чистая магия!» (это – об игре Гленна Гульда).
Поскольку речь идет, в основном, о признанных, выдающихся исполнителях, высокие оценки тут не кажутся особенно неожиданными. Другое дело, какой слышится музыка сонаты под пальцами и по замыслу этих артистов? Какой художественный образ возникает в сознании слушателя? Приведу примеры метафорических описаний смыслов, порожденных прослушиванием сонаты Прокофьева.
К видеозаписи Н. Петрова: «Браво!! Понравилось очень-очень! Я правильно понимаю: это тревожное звучание колоколов перед опасностью или стихией? И вот катастрофа и гул и вой и звон ещё громче !!!!!». «Подход Мацуева кажется идеальным для суровой, нахально механистической субстанции музыки Прокофьева – музыка, которую я всегда ощущал, как ревущий, визжащий протест против ужаса современной жизни, возросшей Централизованной Силы и расширяющегося кошмара, которым со времён Хиросимы стал страх Ядерного Всесожжения. Мацуев входит в пантеон с другими великими современными виртуозами. К ним относятся Кисин, Плетнев, Бакк, Хью, Лилл, Бухбиндер и др.». «Только он [Горовиц] создаёт чувство бедствия. Невероятно». Комментарий к исполнению Плетнёва: «Он принес сюда Сталинградскую битву». Впечатление от игры Григория Соколова: «Хаотичное представление жизни звучит угрожающе и в смятении ... последующее отклонение ... возвращение к игре ... всю мою жизнь за 21 минуту и 44 секунды ... это моё самое любимое фортепианное произведение, из встреченных до сих пор»».
Есть также высказывания, комментирующие отдельные стороны исполнительской технологии. О ней пишут, как говорится, знающие люди. Для нас важно, на что они обращают внимание, изучая исполнение в записи.
Перекличка об игре Yuja Wang. «Это блестяще! Но она пропустила около двух тактов в конце последней части. Это интересно, потому что я сделал ту же ошибку в конкурсе пианистов в прошлом году». «Однако, это заметно только если вы хорошо знаете пьесу». «У нее на самом деле было два провала памяти. Один посередине и один в безумно трудном финале. Не важно, все еще замечательно, но приятно видеть, что она тоже просто человек».
Обсуждают другую запись: «Денис Мацуев самый сильный пианист из тех, кого я когда-либо только слышал – рука почти не поднимается, а звук просто зверский. Для Рахманинова это подходит идеально (сам Рахманинов играл слишком аккуратно и откровенно слабо). А вот для Прокофьева и тем более для музыки романтизма это не очень хорошо». Ответ в ленте: «Кроме "барабана по клавишам" в этой сонате, по-моему, есть еще кое-что. Но не у Мацуева, к сожалению». Мнения не всегда совпадают.
Об игре пианиста по имени Ланг Ланг: «…я думаю, что его самый большой недостаток – это недостаточная работа с педалью. Педаль является ключом к разбегу до кульминации в верхнем регистре. Это должно быть сделано правильно, или все это звучит глупо. Послушайте Соколова: медленнее, да, но проявилось так много новых вещей, которые я никогда не слышал раньше. Глен Гулд тоже это делает, но в нем недостаточно драмы».
Некоторые слушатели умеют высказаться с завидной полнотой: «Увлекательная интерпретация, отсутствие искусственности, отсутствие гонок, большая ясность звучания и фразировки, с тонким и динамичным созданием настроения, и что-то близкое к безумию, продолжительному и невыносимому, которое поражает как абсолютно реальное и достоверное, с впадениями в мелодичную фантазию, как в мечту о побеге, в отчаяние вернуть части прошлого или достичь обещанного будущего, цинично забытого.
Здесь скромный Рихтер является высшим, величественным, вменяемым среди этой какофонии конкурирующих элементов».
Ограничимся приведенными примерами. Что удалось понять?
В масштабах всемирной сети Интернет мы имеем дело с узко-секторальным явлением, но в абсолютных числах количество прослушиваний файлов видеозаписи многократно превышает возможности любого артиста исполнить то же произведение для «живых» слушателей.
«Видеослушатели» воспринимают запись как первую реальность – так, будто они присутствуют на концерте, хотя пользуются преимуществами звукозаписи – возможностью прослушивать одну вещь произвольное количество раз и даже фрагментировать прослушивание по своему усмотрению. Посредничество техники психологически как бы «исчезает» в момент просмотра.
Похожим образом во время прослушивания как бы «исчезает» творческий вклад исполнителя. Внимание направлено на то, что сочинил композитор. Осознание того, как сочиненное представлено исполнителем, предполагает специальную рефлексивную работу ума, которая может или осуществиться, или нет. Итог такой рефлексии можно увидеть в таком высказывании, как, например, «полностью разные интерпретации сонаты у Поллини, Рихтера и Горовица, но все они впечатляют». Здесь слово «интерпретация» обозначает те свойства звучания, которые зависят не от замысла композитора, а от замысла исполнителя.
Различение этих двух источников – суть рефлективной работы восприятия. Вот пример, касающийся авторского указания «precipitato» к исполнению Третьей части сонаты: «Он [Г. Соколов] совершенно не понимает значения «precipitato» (стремительно, не размеренно) – он играет слишком осторожно. Только юный Ашкенази и, особенно, молодой Кацарис (концертная запись) играет «precipitato» в верном темпе, не промахиваясь мимо нот на последних двух страницах…». Это тот случай, когда о замысле исполнителя судят, сравнивая с представлением об авторском замысле, вычитанном в нотах.
Другой путь различения авторского и исполнительского замысла пролегает через называемое или подразумеваемое сравнение с другими интерпретациями того же нотного текста. Такие сравнения встречаются чаще. «Я считаю версию Соколова менее стучащей, чем у большинства, и с большим пространством для поэзии и магии». «Мне нравится, что он не использует большой темп в качестве источника возбуждения, что создает более величественное медленно создаваемое напряжение. Он серьезно относится к каждой ноте, и изменения тембра и характера, которые он делает, абсолютно изысканы». «Какое отличное и мощное исполнение [Olga Scheps]. Она не пытается превзойти в темпах какие-то записи, но это то, как я чувствую, что эту сонату следует играть. Напоминает мне о потрясающем живом исполнении Соколова». «Это потрясающее исполнение! Это лучшее, что я когда-либо слышал. Не очень быстрое, но полное силы. И пульсация третьей части совпадает с ритмом ваших сердечных ударов. Она наполнена энергией и ритмом».
То, что чаще всего осмысливают, характеризуя индивидуальные особенности исполнения, – это выбор движения (темпа) и свойство исполнительского ритма. Отмечают ещё мощь, силу звукового давления. И ещё то, что называют прикосновением, «туше», в нашем случае – более твёрдое, стучащее или более густое, сочное. Характерные «учительские» замечания касаются фразировки, тембра и употребления педали. Вот пожалуй, весь список технологических характеристик. Дальше идут образные: в каком-то исполнении обращают на себя внимание «поэзия и магия», где-то, наоборот, «механистическая субстанции музыки» и т.д. Так или иначе, все эти и другие различия впечатлений происходят от различных исполнений одной и той же сонаты. То есть, фактически интерпретационные различия воспринимаются слушателями, но они не получают своего отражения в кратких комментариях.
Жанр комментирования в сетевых пространствах, включая музыкальный YouTube, – относительно новый жанр, он еще недостаточно осмыслен. У него, как мы видели, есть масса достоинств: и для тех, кто пишет, чтобы поделиться впечатлениями, и для других слушателей, и для тех, кто хочет понять, как пользователи воспринимают сохраненную в записи музыку и её исполнение, и что в своём восприятии они считают самым важным. Кроме оценок, в откликах содержатся точные, иногда, остроумные наблюдения и суждения, связывающие музыкальные образы с картиной мира, организующей сознание слушателя. Разумеется, жанр комментирования ограничен собственными возможностями и не может возместить явную нехватку текстов, анализирующих искусство музыкантов-исполнителей. Но в рамках своих возможностей это – драгоценный материал, с которым нужно научиться работать.