М. Найдорф. Реанимация призраков
Слово «революция» в приложении к киевским событиям зимы 2013-2014 гг. то и дело грозит направить мысль в ложном направлении. Я бы предпочёл говорить о Киевском восстании, которое завершилось бегством человека, который не справился с задачами государственного управления на посту президента и привёл страну на край гибели. Это восстание не стремилось к изменению государственного устройства, переделу собственности, смене идеологии, т.е. к всему тому, что оправдывало бы употребление термина «революция». Образ «революции достоинства» как раз и метафоризирует буквальный смысл этого слова – так же, как и в других случаях, когда постоянные эпитеты уточняли смысл этого термина в приложении к протестным движениям: «бархатная революция», «революция тюльпанов», «революция роз» и т.п.
Время настоящих революций прошло вместе с рубежом больших культурных эпох, когда на смену Новому времени шла современная массовая культура. Между Французской революцией 1789-99 гг. и Русской революцией 1917 года, между наполеоновскими войнами и Первой мировой состоялось много переворотов, имевших целью переустройство обществ и создание национальных государств нового типа. Но Киевское восстание было рождено другими импульсами и мотивами. В общем виде оно очевидно выражало стремление завершить разрыв с советским прошлым, покончить с печальной исключительностью быть постсоветским обществом и государством в пользу того, что теперь часто определяют эпитетом «нормальный» – «нормально устроенного государства», «нормально живущего общества» – в духе обобщённо-европейского правового (отсюда ещё одно название этого события – «Евромайдан»).
Киевское восстание завершилось успехом, но последствия его разошлись волнами по свей стране, воспроизводя его проблематику и основной конфликт («постсоветское» vs. «нормальное») в разных регионах – с учётом их специфики – от крайнего Востока страны до её крайнего Запада.
Основным условием этого конфликта является то обстоятельство, что формально в Украине есть все признаки «нормальной» капиталистической экономики и современной государственной машины. Например, в Украине работает фондовая биржа, где торгуют ценными бумагами, но большинство граждан Украины не очень хорошо осведомлены об этом чисто капиталистическом институте. И они правы, если учитывать ничтожное влияние фондового рынка на экономику Украины. Формально существующие в нашей стране институты-признаки – это самая настоящая виртуальная реальность, это – то, что легко увидеть, но невозможно обнаружить, они – типично постсоветские призраки капитализма в нашей стране.
Мой родственник, давно живущий в США, иногда недоумевает: «Зачем вам весь этот раздрай? Подождали бы выборов и выбрали себе хороших людей». Ему трудно помнить, что наши выборы – это призрак демократии. Как, кстати, и наше законодательство, которое может быть преодолено платежеспособным частным интересом.
Пока что общепраспространённым у нас является советское понимание капитализма как такого мира, где всё, что человеку может понадобиться, он должен купить у производителя услуги – от места в детском саду до приговора суда или депутатского мандата. За четверть века соответствующая практика была прекрасно налажена и адаптирована для всех узлов государственной машины. Основной парадокс этой практики состоит в том, что каждая сделка, позитивная для её участников, ослабляет моральные, правовые и экономические устои общества. Деньги действительно универсальный инструмент, но, если общество не сопротивляется этой универсальности, то оно превращает всего себя в кажимость, где суды, мосты или дипломы о высшем образовании – призраки, среди которых невозможно жить.
Поэтому можно сказать, что основной задачей Киевского восстания и его политического наследия в настоящее время является возрождение государственного аппарата к исполнению определённых для него функций (удерживать три взаимно независимые ветви власти, справедливые рыночные отношения в производстве и финансах, состязательность в торговле и т.д.). Наряду с этим, оживлению (буквально - реанимации) подлежат и призраки общественной жизни, существующие в привычных ещё с советских времён формах виртуальных профсоюзов, призрачных политических партий, спортивных обществ, касс взаимопомощи и т. п. фикций. Надо признать, что задача оживления всех этих призраков, задача принуждения их к тому, чтобы делать то, ради чего они были институированы (от районных администраций до армии, от политических партий до Конституционного суда) является совершенно беспрецедентной, хотя и неустранимой, т.к. альтернативой ей может быть окончательное международное согласие признать всю Украину в целом государством-призраком (failed state) с последующим скармливанием его великому соседу.
Думаю, что призрачное слабое государство, настолько слабое, что в нем каждый чиновник, подобно парикмахеру, продаёт свои административные услуги по рыночной или по монопольной цене – есть произведение совершенно сознательное. Такое государство то и дело появляется перед обществом с беспомощно «разведёнными руками»: что мы можем поделать? Но слабое государство служит своим чиновникам «крышей», а все вместе они обслуживают интересы олигархического круга, создавая для его членов «режим наибольшего благоприятствования» (в пределе – это оккупационный режим, черты которого прояснились к 2014 году и спровоцировали восстание). Слабое государство бедно как церковная мышь, тогда как вне его в народном хозяйстве Украины циркулируют деньги, вполне сопоставимые с государственным бюджетом. Но циркулируют по другим траекториям (сейчас стало модно говорить о «финансовых потоках») и так, что каждый оборот умножает частную собственность госчиновников. В этом и заключается основной смысл «слабого государства».
Но такое как бы «слабое государство» не обеспечивает условия для соревновательной экономики. И она сжимается. В ней нет точек для инвестирования – и зарубежных, и отечественных. Недавно публике продемонстрировали арест прокурора, хранившего в кабинете полмиллиона долларов и мешочек бриллиантов. Пока могу – беру! Но, превращение капитала в сокровище – это признак того, что экономика останавливается. Что делать с деньгами в сжатой экономике не знал не только тот преступный чиновник, но и многие граждане, которые при сильном и ответственном государстве уже придумали бы, как распорядиться имеющимся у них вполне законным ресурсом. Помните аббревиатуру НЭП? В сущности, за новую экономическую политику люди стояли и выстояли на Майдане бегство «гаранта». Ну? Почему не начинаем?
Среди призраков отечественной науки нелегко различить тень социологии. Мы не знаем, какая часть населения страны не хочет расставаться с налаженным чиновным бизнесом. Их много, считая семьи, очень много. Не забудем, также, что в сотнях маленьких депрессивных городов продажа чиновных услуг населению – едва ли не единственный стабильный вид доходов – не ради сокровищ, а для повседневной жизни служащих и их семей. В случае увольнения, куда они пойдут работать в сжатой экономике? И кого они, в свете этих обстоятельств, поддержат на местных выборах осенью?
С другой стороны, сколько людей реально хотят перемен, то есть готовы ради них на риск и жертвы? Каков совокупный ресурс влияния у этой общественной группы? Насколько сильна их воля к применению этого ресурса – своего денежного и социального капитала? Насколько ясно они понимают себя, свои мотивы и цели? Какие политические силы, какая пресса «честно и храбро» станут их выразителями?
А журналисты? А преподавательский корпус? Наивно же думать, что, если преподаватель не говорит о политике в аудитории, его взгляды останутся тайной для его учеников и студентов! Мы так мало знаем о себе как обществе.
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему» (Толстой. Анна Каренина). В совокупности всех обстоятельств нынешний украинский кризис беспрецедентен, прежде всего, в своём человеческом измерении. Речь идёт не только о столкновении интересов, о разнонаправленности воль, но и о ясности понимания того, кто должен, может и хочет сделать так (в конкретных условиях Украины, а не далёкого и легендарного Сингапура), чтобы граждане бросились основывать новые бизнесы или вкладываться в существующие, и чтобы эти бизнесы приносили им прибыль, делая страну богаче, а её граждан счастливее.
Нажать плечом – тут только полдела. Причём, именно вторая половина дела. Нам страшно недостаёт понимания.
22.07.15, Одесса