Самый-самый-самый важный и запоминаемый гол

Перейдя в девятый класс новой школы, Мишка сбавил обороты , что не преминуло тут же сказаться на понижении его оценок. Учителя были новые, авторитет новых пришедших учеников был нулевым, да и восьмой класс серьезно понизил скорость и жажду знаний, казавшихся чем-то само собой разумеющимся, что приходит легко и без домашних усилий. По-прежнему гоняя в футбол у себя во дворе, зимой Майорчик вместе с еще парой старых одноклассников пошел играть в футбол с новыми товарищами,грызущими с ним в девятом «Б» гранит облегченных пока еще наук. Понравилось. Этот класс был щедр на любителей погонять круглого, и объединенные общим классным руководителем и партами два коллектива органично сплелись в одну команду, в отличие от параллельного класса, где  футболом по-настоящему увлекалось  два-три человека. Самый маленький в своем классе Михаил, тем не менее, сразу же стал основным бомбардиром, обладая хорошей техникой и поставленным ударом.  Длинные забеги, когда нападающий на протяжение тридцати-сорока метров вместе с мячом пытается оторваться от защитника, в любительском футболе и на школьных полях не практиковались, а посему недостатки в виде низкорослости и чуть пониженных в сравнении с друзьями  физических данных нисколько не препятствовали тому, что уже к концу девятого класса и старые , и новые сопартники признали за ММ основного нападающего, что давало некие поблажки по возвращению в защиту или заниманию по очереди места вратаря. Умение забивать - это такое наглядное умение, что принимают его охотно.

Десятый класс картины не изменил, разве что Миша чуть подрос, достигнув метра шестидесяти с копейками и продолжая медленно тянуться вверх. Несмотря на все школьные влюбленности, полагающиеся по возрасту и периоду полового становления большинству новых друзей, никто из них не жертвовал всемирно популярной игрой, после которой очень часто Майорчик с кем-нибудь шел в магазин и покупал там лимонад за тридцать копеек, двадцать из которых тут же возвращались за сданную бутылку.

Наступил май, после которого маячили выпускные экзамены, но на привычной частоте игры с мячом это ни у кого почти не сказывалось. Футбол был первичнее врожденных рефлексов. Да и на дворе всё же стоял 1986-ой, второй год Перестройки.

Сразу после первых майских праздников Юрка Александров выступил с замечательной идеей - провести чемпионат школы по футболу, опустив возрастной ценз до границы седьмого класса. Как ни странно, но все классы и даже физрук, эту идею поддержали, и решено было, что на стадии одной восьмой финала четыре седьмых класса сыграют с четырьмя восьмыми, а уже потом победителя будут выявлять сильнейшего с двумя девятыми и десятыми в , по сути, повторных четвертьфиналах. Были назначены судьи, но в количестве одной единицы на каждую игру, то есть боковых лайнсменов не было, что ничуть не омрачало радостного ожидания предстоящих баталий. Футболом жили почти все.

Восьмиклассники , как узнал Миша из вручную нарисованной таблицы, висящей  перед входом в спортивный зал, без каких-либо проблем разобрались с идущими годом пониже собратьями из седьмых. Но тут мог сказаться принципиальный для юношеского становления возраст, когда из мальчиков внезапно получались дылды, например. Затем тут же  пара восьмых классов выкинула за борт соревнований и два девятых. Но всё это не смущало и не казалось Михаилу и его сотоварищам чем-то пугающим или удивительным, к чему следовало бы прислушаться , дабы самонадеяяно не попасть вскоре впросак. Команда Майорова играла на школьном поле чаще всех, вынося и побеждая многих. И сейчас-то сомнений в удачном прохождении турнирной сетки у представителей 10”б” не было никаких. Матч с восьмым «в» был намечен на седьмое мая, среду.

После дождика накануне, а также нескольких состоявшихся игр, поле было не идеальным, лужи встречались и тут и там, но это казалось всем несущественным, а даже благородно как-то приобщающим их к миру большого футбола, где на погоду не взирают, а бегут вперед и забивают нужные голы.

Наконец настал долгожданный момент истины. Высокий парень из девятого класса дал свисток и матч начался.  Поле было небольшим, обычным, в то время как составы команд были классическими – по одиннадцать небугаев в каждой. Плотность бегающего туда-сюда потока не могла не сказаться на низкой результативности, забить было сложно. Игра шла равной, но в средине первого тайма футбольный коллектив Мишки пропустил гол. Времени для исправлении ситуации , как казалось, было более чем достаточно, но , отбегав взрослые  сорок пять минут, команды уходили на перерыв всё с тем же неутешительным для Майорчика и Ко счетом. И ведь главное заключалось в том, что соперник играл хорошо, цепко, не давая особых шансов на взятие своих ворот. В перерыве Михаил  узнал, что четыре пацана из команды лидера по текущему счету играют в спортивных секциях, что теперь лучше  объясняло причины такого их качественного сопротивления.

На второй тайм Майоров с партнерами выходили в более чем агрессивном желании восстановить справедливость и победить. И гол пришел. Принимая на себя свечой падающий мяч, Миша, видя приближающую и вместе с тем блокирующую его потенциальный удар ногу противника, сумел также свечой , но с легкой подкруткой, послать мяч вверх. Круглый опускался в свободное место, метрах в десяти от ворот, куда бежали два игрока- один восьмиклассник и свой Олег Зайцев. Зная, что он придал мячу дополнительное вращение, которое должно было бы сработать только при соприкосновении с землей, но со стороны этого можно было не заметить, Майорчик  успел-таки  крикнуть «Олег! Он крученый!», прежде чем шашечный шар опустился на пробивающуюся только-только траву их школьного поля. Мяч и вправду отскочил резко вправо, как раз туда, куда проигрывая защитнику в добегании к месту падения, уже подтормаживая, гасил свою скорость Олег. Восьмиклассник не просчитал траекторию должным образом, и к его немалому удивлению мяч почему-то не пошел ровно вверх, а под сорокаградусным углом отскочил в ту самую сторону, где находился Зайцев, сумевший в итоге его как-то пнуть с ходу. Удар вышел несильным и  корявым, но мяч еще не потерял своего вращательного движения, и упав второй раз перед вратарем повторно отскочил вправо. Голкипер явно тоже не был готов к такому повороту событий и недоуменно провожал круглого, остановившегося метрах в трех за линией ворот. Сетки-то не было. Гол!!!!

Радость и удача отыгравшихся были недолгими. Через несколько минут вышло маленькое недоразумение. Игрок соперников, подхватив мяч на правом фланге, попал, как всем показалось, в явное положение вне игры. Мишкина команда встала, вопросительно смотря на судью и ожидая законного свистка. Но последнего не последовало. А между тем эта всеобщая остановка не коснулась только одного человека – восьмиклассника, стремительно срезающего по диагонали путь к воротам. Не будь судьи вообще, то сама по себе такая пауза вызвала бы недоумение, и даже атакующая сторона запросто могла перестать идти вперед, не стремясь забить гол. Такое взятие ворот в обычных дворовых играх не ценилось. Кому оно такое нужно? Но судья в поле – это совсем иной расклад, за которым стоит что-то взрослое, когда никакое мнение большинства ничего не стоит, и ,стало быть, можно смело бежать от лопухнувшихся защитников, неумело создавших искусственное положение вне игры, и забивать. Именно последнее и сделал восьмиклассник, еще метров за десять до сближения с вратарем в третий раз взглянув на никак не препятствующего его продвижению по полю судью. Гол был простым до безобразия - тихим ударов в нижний и левый от голкипера угол, но он был засчитан! Не веря случившемуся, точнее не веря в судейскую безошибочность, ропоты раздались из стана однокашников Майорчика, но какая-то внутренняя гордость, делавшая  старших над младшими более закаленными и взрослыми, заставила вскоре умолкнуть и начать с центра поля.

Для отыгрыша у Миши и его команды было еще полчаса времени. Но как же это было трудно – сравнять счет еще раз. Атаки накатывались вроде бы одна за одной, но были не опасны, и защитники легко выносили мяч с подступов к своей штрафной площади, обозначенной посыпанным заранее песком. А за пять минут до окончания второго тайма все точки над «и» были окончательно расставлены. Удар нападающего восьмого класса был принят Пашкой Бакштаем, решившим сегодня взять на себя эту миссию  вратаря, очень неумело, и мяч, издевательски юркнув из-под живота между ног горе-голкипера, вкатился в ворота. Это был шок, но это был еще и факт – команда Майорова проиграла.

На следующее утро картина трагедии, разыгравшейся накануне, черными красками неприкрытых мальчишеских эмоций  напоминала о себе с каждым входящим в класс парнем. Настроение было подавленное, лица серыми, все удрученно молчали, разве что девчонки тихо шептались о чём-то своём. Недоумение проявляло себя каждую минуту тупым и коротким вопросом -  как? Как такое могло произойти с самым лчшим и самым играющим классом ?

Минут за десять до первого урока в класса почти влетел Юрка Александров, затеявший всю эту историю со всемирным расстройством, и , прямо идя на кучку основных футболистов, полусидевших на партах в задних рядах, зычным и возбужденным голосом и с блеском глаз исламского фанатика бросил :

- Мы будем переигрывать матч! Я знаю, как этого добиться!

Не привлечь к себе повышенного внимания такой лозунг не мог. Но и сотоварищи, вчера честно проигравшие восьмому «в», были в здравом уме, отдавая себе отчет, что поводов для переигровки нет никаких. Но Юрка гнул свою линию столь быстро, видимо, торопясь успеть до начала урока дать объяснения своих доводов, что не стал ждать и выпалил дальше:

- У них вчера играл Томашев!  А он не заявлен! Я проверял списки, он вообще из седьмого класса, просто учился с ними еще в прошлом году. Он не должен был играть!

Первые лучики робкой надежды смешались вперемешку с тут же пробужденным голоском футбольной совести, именуемой теперь в играх профессионалов «Фэйр-плэй», но сейчас зазвучавшей в большинстве участников Мишиной команды  с моральной своей позиции: а честно ли это – требовать за такое переигровки ?

Алекс был непреклонен, открывая портфель и доставая оттуда обличительный лист. Нутром парни чувствовали, что дело пахнет сомнительным душком, не соответствуя их уровню игрового достоинства. Но и тут Юрка не дал им опомнится :

- Кроме того, я собираюсь подать протест по второму голу, перевернувшему весь ход игры. Было чистое вне игры, причем, сам соперник встал. Такой гол нельзя было засчитывать!

Становилось теплее. Логика проигранного матча вытекала из этого момента весьма и весьма конкретно, и вкупе с нарушением заявки, что делалось на таком уровне впервые , да и то – лишь в целях подражения взрослому регламенту, уже тянула хотя бы на то, что можно было бы уже и рискнуть, и попытаться потребовать переигровки. Для большей части вчерашних проигравших начавшийся тут же урок тянулся бесконечно долго. На перемене Александров сгонял к физруку, ища заручительства и, сам того не подозревая, прося подсказки – с чего начинать? Сергей Владимирович, не имевший опыта в подобных ситуациях, но зато обладавший немалым педагогическим опытом, ценимый многими поколениями учеников, предложил собрать через два урока сбор с восьмым «в», где и решилась бы такая нетривиальная задача.

Восьмиклассники пришли с такими недоверчивыми и вместе с тем презрительными лицами, словно где-то внутри себя совершали редкостную услугу немощным, что Миньке их даже стало жаль. Рядом с озадаченными и недоверчивыми победителями стоял их былой товарищ, тот самый Томашев, сокращенно Том, и смотрел на Юрия явно недружелюбным взглядом. На вид он был крепкий и очень упитанный , высокий для своих лет рост, скорее идущий к последнему классу, но никак не к седьмому, где он повторял школьную программу, проболев годом ранее больше допустимого. Алекс не дрогнул под тяжестью недоброго взгляда, звучащего без каких-либо слов «Поговорим после школы ?», переходя автоматически из Александрова в  Александра Матросова, правда, в миниатюре. Разглядывая Тома, Майорчик четко ощутил, что не хотел бы встретиться с этим детиною, выше его не полголовы и носившем размер этак пятидесятый, ежели не пятьдесят второй, даже в сравнении в одноклассниками Михаила явно выигрывая в габаритах, на узкой дороге. Но Юрка не дрогнул и сумел повторить свои претензии. Пошел гум, многоголосие. Из уст вчерашних триумфаторов  вырывались недоумения, возмущения, шла частая апелляция к Сергею Владимировичу, смотрящего за развитием ситуации со стороны. Вскоре , ведомые привычкой защищать своё мнение, Мишины партнеры и друзья стали возражать в ответ, начиная обыкновенный по сути и воплощению, но нетиповой - по причине, спор двух лагерей. Физрук подытожил десятиминутные распри простым вопросом к восьмому «в» :

- Второй гол действительно был забит так ?

Те кивнули, но это вовсе не означало согласия с переигровкой. В результате еще пяти минут бесполезных дебатов стало понятно, что к общему знаменателю придти будет невозможно, и Сергей Владимирович предложил бросить жребий при помощи монетки. Мишкины товарищи согласно кивнули, понимая, что как-никак это их конкретный и последний шанс. Всё дело было теперь в реакции восьмого класса. Те переглянулись, но былой стопроцентной уверенности в правомерности собственной победы уже не было, и выражения их лиц , по-прежнему демонстрировавшие открытое пренебрежение к поведению соперника, всё же  говорили, скорее, «хрен с вами- можно и переиграть».

Орел был выбран за переигровку, решка – против. Физрук подкинул монету, и та с приглушенным деревянным настилом  звоном недолго повертелась на ребре и остановилась. Никто из соперников не стал ломать комедию и оставаться на местах, и плотный круг вокруг лежащей двадцатикопеечной монетки тут же вырос из двадцати с лишним тел, смотрящих в одну точку и пытающихся увидеть, что же сверху – орел и решка?

Выпал орел, и Мишка с друзьями радостно вскрикнули что-то нечленораздельное. Восьмиклассники наоборот- молчали, но по-злому. Следующий вопрос встал очень быстр : когда состоится матч? Сегодня было восьмое мая, четверг, и , стало быть, ближайшие три дня будут выходными, хотя в школе в субботу и шли занятия. Решено было назначить переигровку на понедельник. Все согласились , покидая спортзал: одни, чтобы порадовать своих непришедших, другие –огорчить. Михаил был счастлив, и все оставшиеся до конца недели дни только и ждал скорейшего наступления этого понедельника - дня реванша, так внезапно и загадочно свалившегося на его родной 10 «б». Даже не верилось.

Погода, начиная с пятницы, заметно улучшилась, температура поднялась градусов до двадцати, и за выходные поле подсохло до приличного уровня. Травка пробивалась уже на многих бывших еще недавно глиняными участках поля, да и стоящие вокруг деревья, с набухшими почками, вызывали более радостное предощущение подходящего лета, за которым наступали экзамены и поступления в институты. Но об учебе никто не думал,ни Мишка, ни парни из его класса, и , наверное, даже восьмиклассники, которым тоже предстояло получать свои, рангом пониже , аттестаты.

Судья, назначенный из другого девятого класса,  не пришел, но никто не расстроился особо, и решено было играть по понятиям, то есть как обычно. С офсайдами, аутами и прочими правилами, но разве что без желтых карточек и удалений. Время засеклось всё тем же физруком, сидевшем с кучей болельщиков и болельщиц на боковых  трибунах высотой в два зрительских места. А к переигровке внимание в школе было привлечено повышенное.

Матч начался резво, но вскоре наступательный пыл обеих команд был сбит всё тем же простым фактором – повышенной плотностью игравших на квадратный метр их небольшого школьного поля. Пошли позиционные навесы, дальние удары сквозь частокол игроков, как своих, так и  чужих. Никто не был сильнее, но чаша весов могла в любую секунду перевеситься в чью-то сторону одной-единственной ошибкой. Она в итоге  наступила, но в самом начале тайма второго. Увы, для команды Михаила. Рикошет от спины Лехи Козырева поставил их вратаря – всё того же Пашку Бакштая - в замешательство, и поздний прыжок отчаяния не помешал круглому вкатиться в левый угол. Мишка ощутил злость. Опять эти акселераты вели в счете, и , зная по прошлому и этому матчу, как сложно сравнять счет, Майоров не столь оптимистично поинтересовался у кого-то , сколько осталось времени до конца матча? Играть предстояло  еще чуть более получаса. Похоже, что состояние Майорчика овладело многими его одноклассниками, ибо выражения лиц и реакция на собственные ошибки стала совершенно иной, более суровой на вид и более громкой. Восьмой класс выдерживал один наскок за другим, время таяло, но до реальных моментов для взятия ворот практически не доходило. Гол, как говорят в других случаях, не назревал. Это-то и бесило больше всего старших по возрасту. Даже намека на навал на ворота умело защищавшихся восьмиклассников не было видно и в зародыше. Те грамотно оборонялись и отодвигали игру от своей штрафной площади. Время стало таять стремительно быстро. Четверть часа до финального свистка, но никак было не сравнять Мишке и его команде счет. Наступила последняя десятиминутка, но и каждый следующий оборот секундной стрелки не менял картины ни на поле, ни  на мысленном табло. Парни из десятого «б» закипали, но их молодость не позволяла перейти в грубость, да и счет всё-таки позволял надеяться на чудо, так что надо было пытаться дальше сделать это столь простое, но опять почему-то столь сложное дело - забить один гол. Подумать только: в школьной игре с воротами чуть меньше стандартных, то есть взрослых, счет упрямо был самый что ни на есть футбольный – 0:1.

Неожиданно пас из центра поля получил Валерка Парийский, больше игравший в нападении, чем в полузащите. Последний центральный защитник рванул к нему , перекрывая   прямой путь к воротам, до которых было метров восемнадцать-двадцать. Мишка оказался стоящим  на той же линии, что и Валера с атакующим его  сейчас этим единственным защитником, и следил, как дальше сложится ситуация. Парийский в обмотку не пошел, а, видя, как соперник, отрезает ему путь для самостоятельного продвижения вперед, пыром пнул мяч вдоль линии ворот, прямо в направлении Майорчика. Одним касанием принимая мяч, Миша обернулся и увидел, как к нему со всей мочи мчатся двое соперников, но метров пять форы у него еще было. Зато практически не было скорости, что вскоре уравняло бы и обезвредило всю опасную ситуацию. Времени на разгон не было. Вторым касанием Майоров прокинул круглого на пару метров вперед, увидев следующее: прямо ему навстречу летел вратарь , невысокого роста Лешка, грамотно провоцируя атакующего форварда на маневр вправо или влево. Но любой финт или сброс мяча  себе  вбок накрывался бы успевшими добежать соперниками, и ситуация бы сразу перестала быть голевой. Тянуться ногой вперед, чтобы протолкнуть мяч, не имея ни силы удара, ни времени на полноценный замах, тоже отпадало, как решение.  Оставалось только одно – подсекать мяч вверх , пока голкипер не перекрыл окончательно остающуюся открытой зону нанесения удара в этом единственно незащищенном направлении. И Мишкаподъемом ноги ударил по мячу, направляя его  вертикальной полусвечой над выкидывающим  вверх руки Лехой. Мячик взмыл метров на шесть-семь над землей, чуть шаркнув в начале своей траектории по одной из вратарской перчаток, и , достигнув, своего апогея, начал под углом в пятьдесят-шестьдесят градусов пикировать вниз. Вопрос  был только один: где он опуститься - над перекладиной или же всё-таки в воротах? Даже за метр-два до горизонтального каркаса это не казалось однозначным и ясным. Вратарь лежал на земле, повернув голову и следя за плавным опусканием футбольной сферы. Наконец , не долетев сантиметров десяти-пятнадцати , мяч аккурат под самой перекладиной вошел в створ ворот. Лешка с досады хлопнул перчаткой, успевшей парой секунд ранее не столь сильно коснуться мяча, по земле, а Мишка с диким криком «Г-О-ОО-ООО-Л!»  кинулся к ближайшему угловому флажку.

Время снова словно остановилось или потекло с совершенно иной , замедленной скоростью. Вся команда Майорова, за исключением Валерки, рванулась от радости к герою эпизода. Маленький ростом Майорчик тут же оказался под градом обниманий, объятий и трясения себя за плечи. Юрка Александров, оря еще громче свежеиспеченного героя, понесся к нему, зычно стуча шипами своих модных адидасовских бутс по плотным участкам поля. Даже стоявший на воротах Пашка в мгновение ока пересек поле и, не имея возможности обнять телом, признательно трепал  окруженного всей командой Мишку рукой по голове. Со всех сторон объятый друзьями Майорчик радостно сжимал поднятые вверх кулаки, и , оскалив зубы, повторял «Да!». Никогда прежде (и никогда потом) Михаил не испытывал ничего подобного. Чувство личного мегаоргазма было неотделимо от мегарадости за всю команду, а коллектив, отбросив все скромные нормативы, с невиданным до этого чувством выстраданности долгожданного и такого нужного гола, благодарил своего основного нападающего за спасение. На всю жизнь запомнил Майорчик, что это такое – важный гол, дающий возможность на продолжение борьбы, и когда видел по телевизору дикий восторг голеадоров, особенно на последних минутах, то улыбался и мысленно прокручивал в своей голове этот свой гол из голов.

Мозг Спасителя Отечества вернулся в состояние нормального осмысления действительности только через пару минут, когда игра возобновилась и тут же закончилась, переходя автоматически  в дополнительное время. Нужно было возвращаться на землю, но это не требовало каких-то особых усилий.

Перерыв между основным и дополнительным временем был кратким. Юность не требовала долгих восстановлений физических сил. Третий тайм получился странным. Соперник, кажется, был морально надломлен, получив мяч в свои ворота на последних секундах, и в течение тройки минут теперь уже Михаил отпасовал удачно Валерке Парийскому , спокойно прокинувшему оба раза мяч мимо вратаря. Подобного буйства счастья уже не было, но Майорчик не стал отвечать Валерке внешним спокойствием и дважды подбегал поздравить замыкателя своих передач.

До конца этого первого дополнительного тайма оставалось еще минут семь игры, но восьмиклассники остановили игру. То есть попросту встали. Недоумение продолжалось не долго. Тут же послышались их голоса, сводящиеся к простому:  мол, мы вам навстречу пошли - матч переигрывали. Тогда было 3:1 в нашу пользу, теперь – в вашу. Счет равный , так что давайте бить пенальти. Звучало всё честно и прямо.  И опять юношеские понятия пошли в полном противоречии со взрослыми строгими правилами, где о таком досрочном прекращении огня да еще и пробивании пенальти, то есть очередного жребия, дающего сейчас внезапный  шанс проигрывающим,  речи быть и не могло.

Теперь уже настала очередь десятиклассникам проявлять своё благородство, а не отстаивать формальную сторону, где они выходили победителями в переигровке. Колебания были недолгими, и команда Майорова быстро  согласилась на пробив пендалей, как упрощенно принято называть во дворовых играх противостояние вратаря и нападающего. Минька бил третьим из пяти, начиная на удар раньше соперника.  Неожиданно к его подходу уже сложился приятный для него счет – 2:0. Оба гола десятый «б» забил, а вот восьмой «в» - нет. Разбежавшись с трех метров, Михаил щечкой направил мяч в левый от голкипера угол. Мяч летел вроде бы точно в угол, но траектория была не столь убедительной, и все провожали мяч взглядом.. Вратарь даже не шелохнулся, а круглый тем временем , ударившись в штангу, отскочил в ворота – 3:0. Шансы восьмиклассников тут же свелись почти к нулю, ибо теперь они должны были забивать со всех оставшихся трех своих попыток, не пропуская в двух заходах от команды Майорова ни разу. Интрига жила ровно один удар, когда после неберущегося  пинка занимающегося в футбольной секции восьмиклассника мяч от перекладины пошел не вниз, а вверх. Победа! Но она ни у Миши , ни его класса не вызвала уже никаких суперэмоций, ребята похлопывали друг друга по плечам, жали руки, как своим , так и некоторым чужим, но всё делалось уже спокойно, чинно, словно и не было полчаса назад дикого накала, когда ММ забивал свой выстраданный всеми  гол.

Полуфинал и финал десятый «б» провел убедительно, легко выиграв оба матча со счетами 5:2 и 6:3. Особой борьбы не получалось, и два из трех очередных  доставшихся Мишкиному коллективу  восьмых класса были повержены намного более легко, чем этого можно было ожидать. Майорчик забил в каждом матче по два гола, став лучшим бомбардиром этого спонтанного турнира, где  чемпионство десятого «б» было заслужено, но почему-то не столь принципиально значимо, как реванш-переигровка, когда Мишка и товарищи буквально сплотились вокруг общего дела, мечтая о победе и яростно за неё сражаясь. Легкие победы в двух последующих поединках не оставили за собой ничего, кроме итогового результата, забытого намного скорее, чем та рубка, на всю оставшуюся жизнь запечатленная в памяти Майорчика тем полетом мяча под перекладиной и последующим замедлением времени и шквалом всеобщей радости его друзей. Очень часто в последующие годы, особенно после тридцати лет, повзрослевший Юрьевич вспоминал именно этот момент, открывший ему понимание идеи сплоченности, что, по его мнению, было очень крутым и всё более редким механизмом взаимодействия между людьми и былыми товарищами, предпочитающим с каждым новым годом всё чаще и чаще процессы личного обогащения или эгоистического получения положительных эмоций. Да и институт, и молодость большую часть команды Майорчика вскоре привели к совершенно иному виду бега - к рывкам за юбками, а не мячом.

Мишка еще много и часто играл в футбол, забивал свои голы, разные, красивые, простые, трудовые, случайные, но именно тот гол навсегда остался самым-самым важным и единственно дорогим.

ММ

Вот такая петрушка и гол имели место быть со мной в мае 1986 года.