Встреча старых друзей...Размышление

Мы встретились второй раз за полгода. И это уже было много. Всё относительно, конечно. Просто в предыдущие лет пять встреч было всего полторы. Одна – нормальная, а вторая – пятиминутная, с передачей СД-диска с дистрибутивом 1С. И ведь что характерно? Количество живьём (минимальное и в общем-то недопустимое) явно не отражало той уже установившейся душевно-человеческой близости, с которой во взрослом периоде ты давно знаешь, что данный человек – друг. Светка была другом. Стояла с моей стороны, как бы я был прав или не прав. Подобная поддержка стоила дорогого, помнилась на подкорке и корке сознания, а потому и не было необходимости играть в елейность. То есть в охи-вздохи и прочие ахи по телефону или письменно.

На этот раз (а дело было в середине мая) поводом для встречи послужило недавнее шестнадцатилетие Светиной дочери – Натальи. Лет семь я не видел девочку, ставшую уже девушкой. И какой! Выше меня. Пускай на пару сантиметров, но ведь это – пока. Да и без дальнейшего вытягивания вверх рост 177 – это уже конкретный рост. И если мама нисколько не изменилась, всё также оставаясь подтянутой и с прической Мирей Матье, то Наталья Павловна была для меня как бы новым человеком. Это уже дальше время не столь быстро будет изменять девушку, но между девятью годами и шестнадцатью лежит принципиальная разница в образе и чем-то еще.

Мы встретились в «Гарсоне», где одиннадцатого ноября одиннадцатого года  (то есть в день трех одиннадцати) Светка щедро угощала меня обедом и дороговатым французским вином, мотивируя это тем, что я – почти единственный, кто помнит обо всех датах их дней рождений, а также еще и поздравляет. Что ж… Моя повышенная память чуть ли не впервые принесла мне ресторанные дивиденды. Пришлось подчиниться заранее и согласиться быть халявщиком.

Наталья Павловна, благо, не была олицетворением современного образа пустой худышки. Руки были приятно налиты силой и приемлемой  округлостью, а за юбкой, что свисала почти до пят, я был склонен угадать не две палки, а нормальные не худые, но и не толстые конечности. Ключевое слово – «нормальные». Стандарты конкурсов красоты вычеркнули бы Наташу из потенциальных списков, ибо они сами по себе жестковаты и весьма суровы, но я уже давно не предъявлял знакомым или близким людям требований по эстетическому попаданию в свою сложную систему вкусов. Зачем? В таких случаях куда важнее энергетика знакомого человека, а не его антропологическая безупречность. И потому мне проимпонировало, что Павловна не принадлежит к ширящемуся отряду юных девиц, стремящихся максимально оголить ноги или пупок. Когда у девушек нет никаких иных достоинств, то, как я склонен считать, процессы оголения и достигают своей максимальной вычурности и пошлости. А содержание у Натальи было, что невооруженным и трезвым взором я заметил сразу же.

https://plus.google.com/photos/118238243388934723398/albums/5744647956327858833/5744651453666401074 - фотография девушки, позволившей себя запечатлеть.

Я пропущу, пожалуй, вскоре начавшиеся и относительно банальные разговоры со Светой о жизни и событиях в судьбе каждого из нас. Направления подобных диалогов известны всем. Куда как более заслуживающей внимания видится мне параллельная веточка-беседа с милой Павловной, взявшей с собой пленочную старую «Лейку» с двумя объективами. Классика! Оказалось, что девушка вот уже третий год посещает Дворец Пионеров, где изучает мир фотографии. Причем, изучает под руководством требовательных педагогов старой школы, предпочитающих гораздо чаще критиковать, чем хвалить. А фотографией Наташи именно что живет! Мне не могло это не понравиться, а потому очень часто мы продолжали и прерывались на данную линию нашей беседы, как и прерывались на трапезу и еще что-то.

Наталья, не ради потребности в превосходстве или каком-либо хвастовстве, очень быстро меня затерла именами и фамилиями известных фотографов, среди которых я, вовсе не к стыду или приниженности, помнил (или узнал?) только одно - Ньютон. Это сейчас, через месяц с лишним, я могу назвать тот список: Картье-Брессон (Павловна им восхищалась, говоря, что круче уже никогда не будет), Джеймс Нахтвей, Эжен Атже, Судек, Капа и прочие. Но запомнил (и поизучал) я прилично только Картье-Брессона. Но когда (как и было в тот майский вечер) перед тобой кто-то называет фамилии, а ты и в ус не дуешь, то не может не сложиться ощущение, что ты (то есть я) – немножечко лох. А у поднаторевшей за три года на фотообучении Натальи сыпались с уст не только имена, но и аргументация (кто и в каком жанре из этих гуру знаменит и вообще – как снимал). Сама Павловна предпочитала снимать на пленку, в ч/б, в так называемом жанре «репортаж». Что и мне советовала, но без напряга. Я честно признался, что увлекся собственной фишкой – сюжетной съемкой, каковую, предъявив пример обоим представительницам слабого пола, Наташа мило назвала «комиксом». Я улыбнулся, но по-доброму. Собственно, это (сюжет) и есть комикс. А вот мама девушки честно призналась, что ей моя идея и пример понравились только что. Меня подобная разная реакция приколола, ибо с высоких позиций Фото с большой буквы я создал комикс. А вот в глазах двух сорокадвухлетних людей (я и Светлана) подобная реализация своей фишки воспринималась совсем по-другому. Как-то проще и вместе с тем легче.

Но не тема фотографии воспринялась и описывается сейчас мною, как главная. Сие было бы слишком наивно и… и уже перебором. Сколько же можно (мне) писать о мире фото? Перехожу к главной теме!

Когда я увидел столь похвальный образец девичьей чистоплотности, наполненный вдобавок содержанием (Наталья не только грезила фотографией, но и хорошо училась, читала достаточно много и не ерунду), я словно бы окунулся в свою молодость и вспомнил, как и сам носился с кучей идей и мечтаний, мысленно строя свою будущую жизнь. Но вот эта будущая жизнь давно у меня уже настала. Я методично старею, быт и суета требуют очень существенных энергозатрат на поддержание кучи процессов, большинство из которых трудно назвать значимыми. Но они нужны. И вот, стало быть, передо мной сидит рядышком молодая и одухотворенная девушка, жадно впитывающая знания из области, где и я уже немного шарю и умею. Хотя и куда как меньше знаю (я про фамилии известных фотомастеров,  а также теоретическую, наверное, часть). За два с небольшим часа встречи у меня сложилось устойчивое ощущение, что у Натальи такая высокая скорость приращения (обогащения себя новыми знаниями и устремлениями), что мне и не снилось. Не снилось сейчас. А еще надо добавить, что как и многим, а, точнее, всем моим приятелям и знакомым (не снилось). И я задумался. Что это? Преимущество молодости? Ведь во взрослой жизни о подобной быстроте и жажде впитывания всего-всего приходится только мечтать. Если быть объективным, то взрослая жизнь «отрезвляет» мечтателей ого-го как жестко, направляя на более прозаично звучащие нивы и ступени. Что и как много может себе позволить взрослый и особенно ставший семейным человек? Что, книжки читать? Да, это можно, но я уже говорил, что из моих подобных знакомых читают единицы. Почти все ушли в поддержание важных процессов. С позиции жизненных потребностей, само собой. С этой точки зрения, Наталью Павловну ни мне, ни кому из моих не догнать. Темп усвоения нового материала у юной девушки опережает взрослые темпы в десятки раз. Похвально, но… Но странно.

По ходу тройственной беседы я будто бы ощутил, что все мои классические наработки джентльмена в сегодняшнем случае не только не нужны, но и не сработали бы в отношении такого чистого материала. Хорошо, что ничего подобного (левых мыслей) в моей голове пронестись не могло. Дело – не во вкусах, а в моём отношении к маме девушки. НеЗя. 16 лет – это 16. Но даже если бы было можно, то я бы всё равно остался с носом, ибо не тянул. Не тянул по ответной эрудиции и уровню вообще. Это-то и заставило меня впоследствии задуматься и проанализировать ситуацию с других сторон.

Возвышенность устремлений юности – это, конечно, прекрасно. Кто же спорит? Но… Но ведь она – эта самая юность – потом как-то стремглав проходит, и после нескольких лет студенчества, в ходе которых при благоприятных условиях (обеспечения и прикрытия по социальным аспектам) можно скорость впитывания продолжать держать на высоком уровне (то есть развиваться), наступает упомянутая взрослая жизнь. И вот тогда-то и начинается самое интересное. С одной стороны, входить в самостоятельность с большим багажом знаний, увлечений, интересов и т.д, - это намного лучше, чем входить с их минимумом, то бишь по американской упрощенной цепочке «заработал-отдохнул». С другой же стороны, как известно, знание порождает печаль.  И за одухотворенность и (автоматически) не примитивные цели и требования девушке Наталье еще придется заплатить свою цену. Во-первых, учитывая начавшийся половой рассвет, начнет надоедать назойливость мужских притязаний. Менее чем через два года барьер в виде «меньше 18» падет сам по себе, а вдобавок поток к тому времени хлынет широким и навязчивым вниманием в адрес девушки, попадающей под каноны востребованности. Во-вторых, чем больше человек развит, тем больше требований к интеллекту окружающих. Говорить-то о чем-то надо! И на последнем тезисе я задержусь.

Спроецирую на себя. Если бы не было в этот вечер рядом Светы, то о чем бы я мог говорить с Наташей? О фотографии? И молчать при этом? Не-а… Тогда о чем? О моих любимых классиках английской прозы? Но у девушки только-только началась ремарковская полоса чтения. И её – эту полосу – надо пройти в своё время и самостоятельно. Тем более, что большинство нынче подобные нужные линии и ступени игнорирует напрочь. Тут за Наташу можно было только порадоваться. Наш человек!

Философствовать (читай, занудничать) с Павловной – это бы тоже не прокатило, ибо-ибо. Тогда о чем? И даже если бы нашлось, о чём, то как бы я сам воспринял подобную беседу? Ответ: неоднозначно. Убрав сознательно и на корню любые виды рефлексии (напомню, что девушке – 16 лет), я не мог беседовать бы с Натальей в самом типовом формате «авось». «Авось» - это вовсе и  не сразу же означает, что цель разговора только одна – перевести диалог в горизонтальную плоскость, прямо или же через вспомогательные темы. Но «авось» вовсе и не исключает, что что-то там внутри само по себе включится и заработает. В сегодняшнем же случае такой допуск на самоопределение по ситуации не прокатывал. Я видел чистоту юности, но вместе с тем я будто и видел развитие всей цепочки в судьбе Наташи. Через год – окончание школы. Затем – институт. Скорость развития девушки – по-прежнему держится на своих высоких показателях. Но вот – промежуточный финиш и переход на самостоятельный режим. Что это значит? Пора определяться с выбором спутника жизни, строить семью, быть готовой в любой момент продолжить род. А также стараться быть независимой и работающей по любимой специальности. И тут-то и хочется сказать «стоп!». Во-первых, по какой конкретной специальности работать? По той, какую с удовольствием изучали всю студенческую скамью? Звучит напыщенно. И наивно. Допускаю, что по специальности можно найти работу изначально тысяч на двадцать пять – тридцать. Хорошо, сорок. Но. Но устроит ли такая сумма молодую и образованную девушку? Ведь хочется еще и мир посмотреть, и вообще – много чего хочется! Но все эти желания, так или иначе зависящие от толщины кошелька (возможностей материальных), по логике вещей, надо брать личным штурмом. И есть что-то грустное в том, что для успешного зарабатывания крупных сумм в подавляющем большинстве случаев вовсе не требуется утонченность души и повышенная образованность. Какие-то знания, безусловно, очень даже необходимы, но никак не знания о и из жизни великих фотографов.

Зарыться в мир своих увлечений, отстаивать их до последнего предела – это можно. Так часто и бывает. И в этом способе уклонения от предательства личных интересов нет ничего зазорного. Каждый сам решает, что делать главным в своей жизни, чему служить. Но я - о другом. Как, как совместить служение мамоне (успеху) с нежертвованием своими увлечениями? Элементарный пример жертвоприношения себя во имя СУЕТЫ виден уже в самом начале труда. Девять часов – на работодателя, плюс два (в среднем) - на дорогу. Прибавим сюда завтрак и ужин, протекающие автопилотно и на одном дыхании и скорости. Что получим? Правильно, половина суток привносится в жертву вовсе не тому, что тебе интересно, а - необходимости. Есть что-то извращенное в том, что скорость душевного или личностного роста начинает падать и устремляться к нулю помимо воли своего обладателя, некогда подающего очень приятные надежды.

Наталья Павловна пока еще светится ставшим редким светом одухотворенности и осмысленности. Отчасти свет образуется в результате косвенного умственного сравнения. Её и большинства её сверстников. Наташа выигрывает, разумеется. Но ведь я-то озадачился не только этим сравнением (внутри молодежного круга), но и сопоставлением своей скорости со скоростью Павловны. Наверное, произошло это из-за странного и  смутного ощущения, что девушка пришла с мамой за компанию, что вовсе не интересно Наталье было сейчас здесь, в этом «Гарсоне» находиться и слушать какого-то дядьку, который назвался «фотографом», а азов (классиков) не знает. Утрирую я. Надменности или пренебрежения я в Наташе не заметил. А вот скуку заметил. Мысленно до меня доносилось «Как с вами, взрослыми, неинтересно…» Похвальная эта была, конечно же, скука, но вопрос внутри меня уже зазвучал совершенно иначе. Почему во взрослой жизни все эти очарования молодости, все эти метания в благородные (в том числе и такие) области, вся эта скорость душевного роста стоят так мало? Что-то неиспоганенное или чистое во мне видело красоту рядом сидящего девичьего нутра. Но также и что-то здравомыслящее, рассудительное, опытное без слов говорило мне, что сказки про Золушек – это самообман. Наталья, если мысленно представить её через пару лет (то есть в 18) и представить сохранившей всё самое красивое в себе (а я мог это представить), подходила бы именно на подобную роль. То есть расцветший гадкий утенок, чистота души, возвышенность интересов и полное неприспособление (пока еще) в вопросе самостоятельности. Проще говоря, зависимость. Так почему же эта пресловутая самостоятельность чаще всего вытесняет из человечков их что-то душевное и изначально красивое? И почему Золушку я всю жизнь считаю ужасною героиней?

Пойди (я теоретизирую сейчас) Павловна под венец до 20 лет, то я бы, скорее всего, не позавидовал такому браку. Когда всё-таки еще наивность, замаскированная под возвышенность идеалов и целей, начинает получать свои синяки реализма, то ничего хорошего не происходит. Бывает, что проблема переносится на плечи мужчины (мужа) и трансформируется в довольно-таки классическое «Это – долг мужчины». То есть кормить, зарабатывать, обеспечивать и так далее. Слабым местом подобной позиции является теоретическая вероятность остаться у разбитого корыта. То есть или же быть оставленной, или столкнуться с трагедией, когда вдруг надо в одиночку начать резко зарабатывать на себя и детей. Или же, что бывает гораздо чаще, терпеть мужской козлизм во всём его максимальном проявлении. Мужчины часто очаровываются наивностью, обернутой возвышенностью, но ведь и молодость со свежестью проходят, да и очаровываться постоянно – это анриал. Бывает также, что на мужчину такая односторонняя задача по обеспечению и не переносится, и тут возникает много-много вариантов, а потому я в них не стану в этом размышлении вязнуть. Но я плохо себе представляю немного детский брак, когда слегка недозревшие люди (или один из пары) идут под венец. Получается, что рискуют.  Ведь куча надежд, не подкрепленных конкретными зарплатами, - это тоже, своего рода, «авось». Авось обойдется. Авось всё будет ништяк.

С другой стороны, пойди подобная Наташе девушка под венец уже этак в 23-24 года, то тут тоже могут возникнуть свои особенности. Во-первых, возраст девушки. Уже требующий окольцовывания. Но, как я себе это вижу, для венца из-за логических соображений и боязни оказаться в старых девах, у сегодняшней Натальи оснований было бы крайне мало. Ведь девушка - выше подобного личного обустройства. Скорость развития – это ведь не только абстрактное понятие. Это еще и количество пройденной дистанции. Просто дистанция проходится в иных направлениях: в количестве прочитанных книжек, во всевозможных знаниях и увлечениях, во многом, одним словом. И ведь что характерно? Такому Человеку интересно жить и изучать! Работа и потенциальный брак очень часто не видятся чем-то важным и до зарезу необходимым. Тем самым человечек отдаляется от протоптанных дорожек, становясь беловатой вороной.

И вот тут-то я воскрикну своё «чу!!!». С одной стороны, я люблю этот термин, ибо и сам таков. Всё, конечно же, относительно, но Мишка Майоров – это беловатая ворона. Хотя бы с одного бока. С другой стороны, я – Реалист. Причем, не просто реалист, а уже состоявшийся реалист, девятнадцатый год варящийся в котле брака и трудовых процессах наемного исполнителя. Уже давно имеются следствия этих варений – результаты. То есть материальные показатели. Основные задачи, тьфу-тьфу-тьфу, решены, жилищный вопрос решен не единожды, дочке – двенадцатый годок идет. Машины, дача, заграницы. А также полки книг, хороший фотик с пятью объективами. А также полки шмоток и всякой всячины. Перемешано всё. Но ведь – жизнь. И эта Жизнь вроде как устроена и налажена. Только вот скорость продвижения не очень схожа со скоростью развития Наталей Павловен (перевожу имя в нарицательное, то есть делаю Наталью эталоном девичьей Одухотворенности). О-па! Заметили? Как выразился? У меня – скорость продвижения. У Наташ – скорость развития. Разница! Само собой, я тоже куда-то там двигаюсь, то есть читаю, думаю, проецирую. Не совсем стою на удобной мещанской позиции. На самом деле, я как раз на ней и стою, но одной ногой. Вторая же вроде как много-много последних лет и норовит найти устойчивую кочку, на которую я бы себя из мещанства выдрал, но что-то неудачно пока складывается процесс сканирования близлежащей болотной территории. Вывод мне  уже почти виден: без высоких ходулей из болота не выскочишь. Впрочем, в тему болота углубляться не стану.

С одной стороны, я очень по-своему люблю и дорожу Светланой – мамой Натальи Павловны. Знаю аж с 19969 года, когда Наталье Павловне было два месяца. Светик более десяти лет самостоятельно воспитывает дочь, уже вырастив её, без пафоса и ложной скромности, человеком. Точнее, пока человечком. Моё уважение в адрес Светы выходит за рамки только лишь добросовестно выполняемых родительских функций. Естественно, что и по отношению к дочери своего друга (женского рода) я испытываю лишь благостные пожелания. Но я не могу не помнить себя в детстве. В шестнадцать лет я был чист и полностью попадал под понятие аскетизма. То бишь не грешил. Но влюблялся, увлекался, целовался и… и пошлил. Уже много пошлил, как устно, так и письменно. Конечно же, я не за пошлость сейчас ратую. Просто для меня лично она была неким мостиком между двумя своими параллельно развивающимися мирами: внутренним, где я грезил, мечтал, учил лирические стихи, графоманил и, одним словом, развивался, сопротивляясь многочисленным процессам упрощений и искушениям, а также внешним, где при помощи этой самой пошлости (невинной, по большому счету) я оставался на короткой ноге с миром и массой приятелей, то есть людей. И позднее, когда я анализировал пути-дорожки, по которым пошел по жизни, начав делать первые, но кардинальные и самостоятельные выборы, я часто рассуждал о роли этих не самых возвышенных перемычек, каковой была для меня в том числе тяга к пошлости. Я ничего против не имею, если кто-то не прибегает к подобному, но когда я вижу что-то (кого-то) действительно чистое, то мысленно у меня тут же проносится вопрос: «А за счет чего оно уцелеет и не загрязнится?» Пошлость не спасает, но способна помочь в маскировке, а именно такой путь я тогда осознанно или нет, но выбрал в итоге.

Какие могут быть у выделяющейся на фоне других молодости выборы? Стать таким, как все, упроститься - это не то. Перебор очевидный. Конфликтовать с доминирующим большинством, с серой массой, пытаться им что-то доказать – это глупо и напрасно. Укрыться в собственном мирке (или уже мире) – это куда как вроде бы благозвучнее, но, укрывшись, можно потерять способность к быстрому выходу. Внутри себя, как я считаю, может быть своему обладателю тепло и удобно, но чем дольше там сидишь, тем больше что ли самозамуровываешься. Иллюзия того, что личные интересы и увлечения (а то и таланты, но только пока недопроявленные, недораскрытые) способны компенсировать человеческое соседство (с той самой серой массой), она иллюзия и есть. Не-а! Номер не прокатывает. Куда ни плюнь, всюду – люди. И с ними надо общаться, а не закрываться от них. Я ни в коей мере не утверждаю, что Наталья Павловна хоть как-то проявила при той встрече свою высокомерность или возвышенность позиции. Ничего этого не было. Я лишь себе это допредставил, дорисовал картинку. Слишком уж эмоционально девушка произносила имена великих (фотографов), слишком красочно уходила в этот мир умирающего искусства. И делала это искренне, а не показухи и эффекта ради. Я действительно перестал нынче воспринимать фотографию, как искусство, так как из-за пресыщенности народонаселений видеокадрами одиночные снимки стали визуальной информацией, картинками, задача которых свелась к одному – усладить взор зрителя. Путь деградации фото всё еще продолжается, и для меня большой вопрос - сумеет ли в прошлом этот вид искусства сохранить свою высокую значимость и не стать окончательно социальным явлением? Пресыщенность… Да, она убила или свела на нет воображение, произошло это также, как просмотром продолжает вытесняться книга. Как бы Наташа не снимала свои черно-белые деревенские пейзажи (я и сам балдею, когда оказываюсь в своих украинских деревнях детства, где очень люблю щелкать и природу, и хаты, и людей. Разве что в цвете щелкать), но за рамки хобби её увлечение фотографией не выйдет. И мне, кстати, очень понравилось, что девушка и не ставит перед собой коммерческих задач. Я уже насмотрелся по жизни и особенно за последние годы на горе-фотографов, ничего общего с искусством не имеющих, но прекрасно разбирающихся технически с построением композиций и импульсным светом. Но ведь и Наташе жить на что-то тоже надо будет. И вольно-невольно придется подстраиваться под суровые условия кривых нраво- и социальных порядков.

Дай Бог, конечно, этой юной девушке как можно дольше сопротивляться примитивности и упрощению в себе, но так ведь я о другом говорю. Быть полноценной белой вороной – это всё-таки опасно. И опасно не тем, что живешь изолированно от мира бытовых процессов и кучи идиотов (я сгущаю), а тем, что варение в собственном соку – это тоже тупик. «Люби людей и в людях разберешься», - гениально сказал Женя Евтушенко. А как же любить людей, не выходя из собственного огороженного мирка? Вот в чём загвоздка! Пошлостью (продолжающейся), пьяночками (уже редеющими и избирательными), прочими мимикрирующими процессами (послушанием перед работодателями и законом), но я остаюсь с одного бока своим для этого мира парнем. Мне так проще. Есть еще и маска Иванушки-дурачка, в каковую я неосознанно залез во времена молодости. Очень удобная штука. Взятки - гладки, никто не зарится, но... Но скромность - это лучший путь в неизвестность. И хоть неизвестность не зазорна, но жить почему-то хочется как-то ярко и не убого.

Но вернусь к теме скорости. Я, естественно, не знаю, как сложится судьба Наташи. Я – не провидец. Но мои 42 года – это уже возраст, когда появляется опыт и многочисленные наблюдения. Одухотворенность молодости – штука почетная и хорошая. Развитие и рост, особенно с высокими скоростями – тоже. Но за всё на свете приходится платить. В том числе и за благородные начала в себе. Проблема и задача заключаются, как я думаю, в том, что их приходится отстаивать. Но отстаивание (себя) плавно и незаметно сопрягается и перетекает в получение независимости, которая требует подстройки под общественные модели зарабатывания денег. И это-то и будет краеугольным моментом, в котором вся начинка Натальи Павловны будет сдавать экзамены на Зрелость. И я от души пожелаю девушке эти экзамены сдать. И при этом не растерять своего нутра и интересов. Ну а я, пожалуй, буду периодически снимать свои комиксы. Мне это почему еще не надоело. И дело тут вовсе не в низкосортности или странности моего увлечения. Оно, в моих же глазах, именно что увлечение. Не главное. Не основной смысл. Жизнь – это куда как более сложная штука, со своими подводными камнями. Она - социальная мясорубка, в которой выстоять-то можно, но выстоять надо еще и без потерь для своих былых росточков. А для этого их приходится не только подпольно (от взора большинства) поливать, но и откровенно порою прятать, дабы чужое «чё?» туда не влезло и не растоптало. И ведь, что характерно? С годами так приноравливаешься прятать, что и не выставляешь уже при встречах, предпочитая типовые разговоры ни о чём или прошлом.

И мне по-прежнему нисколько не стыдно, что я еще два месяца назад никак не реагировал на имя Картье-Брессон, хотя фотографировать любил и люблю. Дело всё-таки не в теории и не в названиях. Вся штука – в свечении. Если снимаешь с оным, то это тебя и преображает, дает и энергию, и прочие силы, а также и смысл. Ну а то, в каких пропорциях это свечение ты разбавляешь с более прозаичными процессами по получению независимости и самодостаточности – это уже дело личное. Как ни крути, а квартиру Наталье Павловне и себе именно Светка  смогла дать. бытовой план, но куда же без него? И это пока что перевешивает в моих глазах девичью потенциальность (талантов и содержания) дочери, не стоящей, в отличие от меня, в материальном болоте, а обеими ногами вышагивающую по миру высоких устремлений и красивых Мечтаний. Дай Бог, повторяюсь, Наталье летать, а не чавкать в окружении соседних кочек. А отвечать придется уже скоро.

Но закончу тему экскурсом в прошлое. Во времена Совка. Мне почему-то упорно кажется, что наше счастливое детство потому и было таким светлым и радостным, что мы думать не думали ни о деньгах, ни о социальных лестницах, ни толком о рефлексии. И о программах по ТВ (при трех-то всего каналах!), и о Картье-Брессонах. Мы бегали босиком или в относительно (по нынешним временам) скромной обуви по улице, впитывали этот мир и не видели в людях всего того, от чего теперь стали улезать в собственные мирки, искусственные или органично обособленные. Я хочу сказать, что что-то человеческое в гомо сапиенсе всё равно может произрастать только через механизмы человеческого общения и взаиморастворения. Но тогда, в прошлом всё-таки было легче. Устоять и сформироваться тогда и теперь – это две большие разницы. Теперь - сложнее, а потому и интересно мне будет понаблюдать за становлением юной девушки, уже опередившей меня в росте и развивающейся на текущий момент куда быстрее. Вперед, Наталья! Постарайся устоять, не затормозить и при всё при этом не оторваться от масс, какими бы серыми они ни были.

Удачи всем.