История исследования кожного "зрения" в СССР (1936-1989)
профессор, доктор психологических наук
А.П. Дубров
биофизик, доктор биологических наук
История исследования кожного "зрения" в СССР (1936-1989)
Отрывок из книги А.П. Дуброва, В.Н. Пушкина "Парапсихология и современное естествознание". М.: СП «Соваминко», 1989.
В Советском Союзе начало изучения этого явления относится к середине 30-х годов. Н. Б. Познанская в работе "Кожная чувствительность к инфракрасным и видимым лучам" (328) рассказала об экспериментах, в которых под влиянием длительной тренировки у испытуемых наблюдалось понижение порогов чувствительности кожи к воздействию лучистой энергии. Характерно, что такое повышение чувствительности было зарегистрировано именно в отношении видимой части спектра.
Основываясь на методике, разработанной Н. Б. Познанской, цикл исследований, посвященных возникновению этого эффекта, осуществил в 1937-1940 гг. советский психолог А. Н. Леонтьев (377). Исследование было проведено в московском Институте психологии.
Для проведения этих исследований была сконструирована специальная установка, дающая возможность подавать свет через вырез в столе. Испытуемый должен был держать руку на ключе таким образом, чтобы часть его ладони оказывалась над вырезом, через который на кожу падал свет, причем испытуемый не видел свою руку - она была отделена от него специальной ширмой. С помощью этой экспериментальной установки было проведено две серии экспериментов.
Основная цель первой серии опытов состояла в том, чтобы испытуемый ничего не знал о световом воздействии на кожу его руки. Ему сообщалось лишь, что с ним будут проводить исследование по электро-кожной чувствительности. Все внимание испытуемого было сосредоточено на ключе и на том обстоятельстве, что его время от времени будут бить током. Почувствовав удар током, он должен был снять палец с ключа, слегка приподняв кисть, но не смещая руки с места, и снова положить палец обратно на ключ.
Опыты были организованы таким образом, что перед ударом током кожа руки на протяжении 45 с засвечивалась через щель в столе. После засветки сразу же подавался ток. Схема экспериментов включала выработку условного рефлекса на время; интервалы между отдельными парами раздражителей свет-ток каждый раз менялись. Интервалы эти варьировались от 45 до 6 мин.
Как подчеркивает в своей работе А. Н. Леонтьев, такая серия шла по классической схеме опытов с двигательными условными рефлексами. Свет в данном случае должен был выполнять функции условного раздражителя, ток - раздражителя безусловного. Если бы в данной схеме экспериментов такой двигательный условный рефлекс был бы сформирован, испытуемый получил бы возможность убирать руку с ключа и таким образом избегать удара током: засветка кожи была бы для него предварительным сигналом.
Однако опыты этой серии дали чисто отрицательный результат. Несмотря на большое число сочетаний, условный двигательный рефлекс не выработался ни у одного из испытуемых, участвующих в этой серии экспериментов. Этот отрицательный результат имеет, однако, достаточно большую информативность. Он свидетельствует о том, что повышение порогов чувствительности требует от человека активного отношения к данному раздражителю, требует определенной установки личности, направленности на восприятие, внимательной оценки своих ощущений, возникающих в опыте. Если же человек не знает, в отношении какого раздражителя необходимо снижать пороги чувствительности, если он пассивен в отношении этой перцептивной деятельности, то эффекта повышения чувствительности не наблюдается.
Во второй серии экспериментов как раз и была создана та активная поисковая ситуация, которая отсутствовала в первой серии. Перед испытуемыми была поставлена четкая задача. Им сообщалось, что за несколько секунд до удара током на кожу их ладони будет оказываться очень слабое воздействие, которое может быть обнаружено далеко не сразу. Если же им удастся своевременно обнаружить это воздействие и снять с ключа палец, то это позволит им избежать удара электрическим током.
Эта экспериментальная ситуация заставляла испытуемых прислушиваться к собственным ощущениям, но она же создавала дополнительное методическое затруднение: испытуемые могли начать ежеминутно отдергивать руку в ответ на кажущееся ощущение. Поэтому было введено дополнительное условие: в том случае, когда испытуемый снимет руку ошибочно (т. е. в промежуток между воздействиями), он тотчас же, как только его рука снова окажется на ключе, получит слабое предупреждающее воздействие, а за ним удар током. Это дополнительное условие должно было служить обратной информацией и помогать испытуемым находить правильные ответы. Во всех остальных отношениях условия опыта были одинаковыми.
Результаты этой новой серии экспериментов оказались прямо противоположными результатам первой серии. В конце серии испытуемые снимали в ответ на действие видимых лучей руку с ключа, либо вовсе не давая при этом ошибочных реакций, либо делая единичные ошибки.
Например, испытуемая Ф. правильно снимала руку с ключа после 139 сочетаний (после 12 экспериментов). На 34-м эксперименте эта испытуемая при полном отсутствии ошибочных реакций показывала из 18 воздействий 7 правильных снятий и 11 пропущенных сигналов (с последующим ударом тока). Этот результат не является абсолютным, но семь правильных реакций на видимый свет при достаточно случайном времени подачи сигналов могут свидетельствовать о том, что световые сигналы вызывали у испытуемой достаточно выраженные ощущения.
В качестве примеров можно привести данные еще двух испытуемых. Испытуемая С. была проведена раньше через первую серию экспериментов. Так как 300 сочетаний первой серии не дали никаких результатов, то она приняла участие во второй серии. В этих новых условиях испытуемая стала давать правильные ответы уже после 40 сочетаний. 80 сочетаний оказалось достаточным для того, чтобы число правильных снятий резко превысило число ошибок. Наконец, в конце, на 33-м эксперименте, она показала 9 правильных снятий, 4 пропущенных сигнала при полном отсутствии ошибочных реакций.
Наиболее отчетливым образом был получен результат у испытуемого Г. Уже в 9-м эксперименте у него было зарегистрировано 6 правильных снятий, два пропущенных сигнала и одна ошибочная реакция.
Проведенные А. Н. Леонтьевым эксперименты дают основание сделать два вывода, безусловно имеющие как психологическое, так и парапсихологическое значение. Первый вывод связан с констатацией принципиальной возможности формирования способности человека реагировать на засветку кожи видимым светом. Вторым важным выводом из этого исследования является вывод о том, что такая способность формируется не при любых условиях, что важнейшим психологическим моментом является определенная установка личности на восприятие слабых воздействий.
Эти выводы и полученные экспериментальные данные имеют очень большое принципиальное значение для анализа проблемы соотношения психологической науки с областью парапсихологии. Тот факт, который традиционно рассматривается как факт парапсихологический, был воспроизведен в условиях психологической лаборатории и подвергнут экспериментальному исследованию с помощью методов традиционной психологии. Это исследование опять-таки свидетельствует не только о возможности соединения области парапсихологии с принципами и методами исследования, принятыми в психологической науке, но и о необходимости такого рода соединения.
Итак, реакция на видимый свет, подаваемый на кожу человека, существует и практически с большим или меньшим успехом может быть сформирована в условиях психологической лаборатории. Этот факт объективно зарегистрирован в опытах Н. Б. Познанской и А. Н. Леонтьева. Но что является психологической, так сказать, субъективной основой этого факта?
Организуя указанное исследование, А. Н. Леонтьев преследовал своей целью проследить условия формирования нового вида чувствительности. Кожно-оптическая чувствительность как раз и является, по мнению Леонтьева, такого рода психологическим новообразованием. Не разбирая общих положений концепции А. Н. Леонтьева о возникновении новых форм чувствительности и считая выделенные автором психологические условия возникновения сенсорных новообразований заслуживающими внимания, мы должны, однако, разобраться, насколько данный вид чувствительности действительно является новым для человека с его субъективной точки зрения.
Иначе говоря, для раскрытия естественнонаучной, в том числе психологической, природы этого парапсихологического явления необходимо выяснить, действительно ли у человека в ходе этих экспериментов воз-никло "кожное зрение". Зрение не в кавычках, а действительное зрение в его субъективно-психологическом выражении. То есть получал ли испытуемый А. Н. Леонтьева, натренированный специальным образом, именно зрительные, а не какие-нибудь другие ощущения. Если в своем субъективно-психологическом выражении у испытуемых имели место специфические зрительные ощущения, то здесь действительно имеет место новая чувствительность. Если же таких зрительных ощущений в субъективной специфике этой модальности нет, то мы должны искать иное объяснение результатам, полученным в этих экспериментах.
Для выяснения этой психологической специфики обратимся к материалам субъективных отчетов испытуемых, приведенных в работе А. Н. Леонтьева. Автор следующим образом характеризует свою совокупность субъективных отчетов: "Если отбросить первые чисто неопределенные ("так просто, показалось что-то...") и очень разноречивые ответы в условиях, когда снятие руки было еще в большинстве случаев ошибочным, то показания испытуемых и в этой серии, и в сериях других, позже проведенных исследований создавали впечатление описывающих неспецифическое переживание. Различие заключалось лишь в способе описания этого переживания" (377, с. 73).
Однако рассмотрение самих отчетов испытуемых позволяет сделать вывод о том, что все переживаемые ими в момент засветки кожи ощущения более или менее выраженно связаны со спецификой именно кожной чувствительности: "почувствовал струение в ладони", "как будто легкое прикосновение крыла птицы...", "небольшое дрожание", "будто перебирание какое...", "как ветерок" (Там же).
Экспериментатор в одной из последующих серий спрашивает у своей испытуемой: "При каких условиях вы снимаете руку?" Испытуемая: "Если рука влажная, то как бы сушит, если же рука не влажная, то я слышу как бы легкое прикосновение, а потом как бы ветерок такой легкий..." (377, с. 98).
В дальнейшем, когда осуществлялись эксперименты с дифференциацией красного и зеленого цвета, испытуемые отнюдь не прямо указывали на зрительную модальность своих ощущений. Здесь приводятся материалы, из которых следует, что цвета субъективно различаются по интенсивности воздействия какого-то фактора на кожу: "Думаю, что красный, так как очень слабо"; "Красный тихо проходит" (377, с. 108). Некоторые испытуемые пытались различать цвета и устанавливать сам факт воздействия света на кожу по тепловому параметру, хотя эксперимент был специально организован таким образом, чтобы по возможности исключить тепловое воздействие на кожу. Ориентировка на тепловые ощущения в данном случае имела единственный смысл - тепловая рецепция является одной из разновидностей кожной рецепции.
Таким образом, субъективно-психологические материалы не могут свидетельствовать о формировании чувствительности заново, о возникновении некоторого вида фоторецепции, психологически специфичной для этой модальности. Пожалуй, это один из тех случаев, когда субъективно-психологический материал проливает свет на характер и специфику объективных физических процессов, которые происходят в около- кожном пространстве и непосредственно на поверхности кожи в момент падения на нее световых лучей.
Итак, кожной фоторецепции как таковой в ее качественно-психологических особенностях не существует. Иначе говоря, в ходе экспериментов в коже испытуемых не возникли специальные клетки, способные ощущать свет, не сложилась и система нервных проводящих путей, по которым в соответствующие области мозга должны поступать импульсы о зрительных впечатлениях. Поэтому, конечно, было бы совершенно неправильно говорить о фоторецепции кожи как об основе реакции человека на кожно-световое воздействие.
В этой связи становится более вероятной та гипотеза, которая возникла на основе представлений о психоэнергетической функции кожи и которая была сформулирована в начале настоящей главы. Здесь целесообразно еще раз повторить суть этой гипотезы. Падающие на кожу фотоны взаимодействуют с теми излучениями, которые через кожу идут вовне из организма, и с теми зарядами, которые оказались в около- кожном пространстве. Этот чисто физический процесс оказывает столь слабое воздействие на кожу, что воздействие это остается незамеченным у большинства людей.
Ситуация специальной тренировки кожной чувствительности, имевшая место, в частности, в экспериментах А. Н. Леонтьева, делает надпороговыми эти физические, полевые взаимодействия. В результате - факт падения светового луча на кожу начинает ощущаться. Характер ощущений, которые переживают испытуемые в этих экспериментах, прямо говорит о том, что при реакции человека на световое раздражение его кожи возбуждаются не какие-то особые фоторецепторы кожи, а обычные кожные воспринимающие клетки.
Приведенные здесь факты подводят нас к более широкой проблеме, которая целиком относится (по крайней мере, до настоящего времени) к области парапсихологии, - к проблеме биологических полей как каналов восприятия. Но прежде чем более широко рассматривать эту проблему, приведем здесь некоторые факты, также относимые по традиции к области "кожного зрения". Это факты, связанные с обследованием известного советского феномена Розы Кулешовой.
Этот фактический материал отличается от изложенного прежде всего тем, что способности Розы Кулешовой воспринимать кожей различные световые воздействия обнаружились с самого начала ее работы над собой по формированию способности различать цвета кожей.
В широкой и научной печати нашей страны Розе Кулешовой было уделено достаточно много внимания. В этих публикациях не было недостатка как в восторженных оценках, так и в резкой критике возможности существования таких способностей вообще. Некоторые публикации прямо указывали на те весьма прискорбные случаи, когда эта обладательница редких способностей осуществляла прямое подглядывание объектов, которые она должна была опознать с помощью кожи, без какого бы то ни было зрительного контроля.
В этих разоблачительных публикациях, к сожалению вполне правдивых, не учитывается то психологическое обстоятельство, что человек, обладающий феноменальными способностями, далеко не всегда может этими своими способностями управлять произвольно. Открывшаяся перед Кулешовой возможность выступления с эстрады, широкая известность - все это потребовало высокого уровня работы соответствующих систем организма. Однако уровень этот, как известно, колеблется. И нервнобольной человек для утверждения своего престижа или дополнительного заработка может пойти на примитивные уловки, которые вызывают скорее жалость, чем осуждение.
В реальности способности Розы Кулешовой различать цвета кожей пальцев нас убедил эксперимент, который провел известный во всем мире московский специалист по психофизиологии цветного зрения профессор Е. Б. Рабкин. Этим исследователем был создан специальный прибор, в смотровую трубу которого могут быть поданы лучи (видимого спектра) любой длины волны. Длина волны изменялась с помощью специальных ручек с соответствующими отметками. Обследование цветного зрения посредством спектроаномалоскопа Е. Б. Рабкина может осуществляться таким образом, что обследуемый не знает, какую длину волны устанавливает экспериментатор.
Смотровая труба спектроаномалоскопа заканчивается окуляром, диаметр которого настолько мал, что может быть полностью покрыт подушечкой указательного пальца. В экспериментах Е. Б. Рабкина с Розой Кулешовой, вместо того чтобы смотреть в окуляр, испытуемая закрывала его указательным пальцем. Глаза Розы были, разумеется, завязаны, да и увидеть подаваемый через прибор цвет можно было, лишь непосредственно прильнув глазом к окуляру. Сам Рабкин устанавливал на ручках, находящихся вне зоны видения испытуемой, различные длины волн и спрашивал у Розы, какой именно цвет она воспринимает.
Результатом этого эксперимента явился протокол, составленный таким образом, что в одном столбике содержалось обозначение длин волн в последовательности их предъявления, а в другом - называемые Розой видимые цвета. В протоколе не было зафиксировано ни одной ошибки. Этот эксперимент с точным спектральным прибором не оставлял никакого сомнения в том, что так называемое "кожное зрение" действительно существует.
Говоря о разоблачениях Розы Кулешовой, мы подчеркнули лишь отрицательный момент работы с феноменами. Но в исследовании феноменов имеется и другой момент, бесспорно положительный. Этот положительный момент связан с тем, что у этих людей со всей определенностью обнаруживаются такие психологические особенности, которые у обычных испытуемых содержатся в латентной форме; в этом случае не приходится тратить значительное время на сложную и длительную тренировку с целью актуализировать ту или иную способность.
В случае с Розой Кулешовой ее способности, так же как и способности испытуемых А. Н. Леонтьева, полностью раскрылись в результате тренировки. Однако Кулешова тренировалась самостоятельно, а не в условиях психологической лаборатории, как это было с испытуемыми Леонтьева. Произошло это в интернате для слепых, где она работала. Ей показался интересным процесс чтения слепыми специального текста, и она решила научиться читать обычный текст с помощью пальцев. Можно предположить, что она обладала некоторыми способностями в этом отношении и, в частности, высокой кожной чувствительностью, на базе которой овладение навыком "кожного зрения" происходило существенно быстрее, чем у других людей. Быть может, этому способствовали и те свойства нервной системы, которые были связаны с ее основным заболеванием - эпилепсией. Во всяком случае, когда Роза Кулешова попала в руки исследователей, ее феноменальная способность "видеть кожей" была на высоком уровне сформированности и для изучения этой способности не требовалось какой-нибудь специальной тренировки.
Феномен "кожного зрения" широко описан - и не только в опытах с Розой Кулешовой. Поэтому мы не будет подробно описывать эти многочисленные исследования, а остановимся только на тех экспериментальных и теоретических результатах, которые представляют интерес с точки зрения механизмов восприятия, использующих биополе.
Так, в этих экспериментах с еще большей определенностью выступила дифференциация цветов в терминах, предполагающих использование их при восприятии именно посредством кожной чувствительности. Например, красный цвет Кулешова характеризовала как "крестики" или "извилистую линию", желтый - как "шероховатость" определенного рода, зеленый - как "вертикальные" и "горизонтальные палочки", голубой - "маленькие черточки с крупинками между ними" и т. д. Иначе говоря, цвет угадывается через психологическую специфику кожных ощущений.
Кулешова была подвергнута исследованию группой уральских ученых, которые в различных модификациях эксперимента пытались зафиксировать и проанализировать ее медицинские и психологические свойства. Наиболее обстоятельно ее исследовали А. С. Новомейский, И. М. Гольдберг, Н. И. Колесников, Ю. М. Филимонов, В. Н. Белоусов, М. М. Кожевников и др. (см.: 264а).
Интересными представляются собранные указанными исследователями данные, позволяющие сопоставить со зрением способность Кулешовой различать цвета кожей. Близость к зрительной перцепции обнаружилась в том, что эта способность подчиняется законам смешения цветов, контраста и тем, что в экспериментах с Кулешовой можно было наблюдать иллюзии, схожие по характеру с оптическими иллюзиями. Вся эта совокупность фактов, казалось бы, делает вероятной фоторецепторную гипотезу. Но в этих же исследованиях были зафиксированы факты, которые не могут быть объяснены с теоретических позиций зрительной перцепции.
Оказалось, что так называемая кожно-оптическая чувствительность обладает такими свойствами, которые принципиально отличны от зрительного восприятия. К числу таких фактов прежде всего может быть отнесена проникающая способность, т. е. способность Кулешовой воспринимать цвета и даже объекты через различные прокладки. Кроме того, у нее же была зарегистрирована способность различать цвета в полной темноте и "читать" пальцами так называемые симпатические надписи. Надписи эти были сделаны на белой бумаге молоком с раствором сахара и бесцветной соли. Как известно, надписи такого рода в условиях обычного зрения глазом не воспринимаются. Кулешова же различала пальцами эти надписи, держа руки на расстоянии 1,5-2 см от бумаги.