Статьи о псевдоскептиках

Критический взгляд на CSICOP: лоббизм под маской науки? 

(краткое изложение статьи выполнено нейросетью Gemini Pro)

Эта статья представляет собой подробный анализ деятельности CSICOP (Комитета по научному исследованию заявлений о паранормальных явлениях), позднее известной как CSI, охватывающий период с момента его основания в 1976 году до 2007 года. Автор ставит под сомнение научную объективность и эффективность организации, критикуя ее методы и идеологию.

Ключевые моменты статьи:

• Противоречивые цели: Автор утверждает, что CSICOP с самого начала был раздираем противоречиями. Один из основателей, Марчелло Труцци, выступал за беспристрастное исследование паранормальных явлений, в то время как другой, Пол Курц, делал упор на разоблачении. В итоге Труцци покинул CSICOP, разочаровавшись в его методах.

• "Эффект Марса" и фальсификация данных: Автор подробно рассматривает скандал вокруг исследования «Эффекта Марса» Мишеля Гоклена, в котором CSICOP обвинялся в фальсификации результатов и изгнании астрофизика Денниса Роулинза, пытавшегося раскрыть правду.

• CSICOP как лоббистская группа: Автор утверждает, что CSICOP, вопреки своему названию, не является научной организацией, а представляет собой лоббистскую группу, продвигающую фундаменталистский светский гуманизм. В качестве доказательства приводится непропорционально большое внимание, уделяемое CSICOP работе со СМИ, в сравнении с научными исследованиями.

• Влияние Корлисса Ламонта: Автор исследует влияние Корлисса Ламонта, богатого марксиста и поклонника Сталина, на AHA (Американскую гуманистическую ассоциацию), которую CSICOP считал своей «родительской» организацией. Автор предполагает, что именно Ламонт привнес в AHA, а затем и в CSICOP атмосферу нетерпимости к любым проявлениям нематериализма, включая парапсихологию.

• Неэффективность CSICOP: Автор ссылается на ряд опросов, проведенных в период с 1996 по 2006 год, которые демонстрируют рост веры в паранормальные явления несмотря на усилия CSICOP. Особое внимание уделяется опросу, проведенному самим CSICOP в 2006 году, который показал, что уровень веры в паранормальные явления среди студентов колледжей растет по мере повышения уровня их образования.

• "Тридцатилетняя война" CSICOP: Автор приходит к выводу, что CSICOP проиграл свою «Тридцатилетнюю войну» против паранормальных явлений. Организации не удалось ни опровергнуть существование паранормальных явлений, ни снизить уровень веры в них среди населения. Более того, единственная попытка CSICOP воспроизвести паранормальный эффект («эффект Марса») закончилась провалом.

Критика CSICOP:

• Неточная интерпретация данных: Автор приводит примеры того, как CSICOP искажал или неправильно интерпретировал результаты исследований в области парапсихологии.

• "Перемещение стоек ворот": Автор утверждает, что CSICOP часто прибегал к тактике «перемещения стоек ворот», тестируя экстрасенсов на то, на что они никогда не заявляли, что способны.

• Предвзятость и догматизм: Автор обвиняет CSICOP в предвзятости, догматизме и нежелании рассматривать доказательства, которые противоречат его мировоззрению.

• "Научный маккартизм": Автор проводит параллели между деятельностью CSICOP и маккартизмом, отмечая использование организацией таких методов, как клевета, запугивание и ad hominem атаки.

Заключение:

Статья представляет собой резкую критику CSICOP, обвиняя организацию в том, что она прикрывается наукой, в то время как на самом деле занимается лоббизмом и пропагандой. Автор приводит многочисленные аргументы и примеры в поддержку своей позиции, делая вывод, что CSICOP провалил свою миссию и не смог достичь заявленных целей.

На этой странице размещены переводы статьей с сайта https://skepticalaboutskeptics.org

CSICOP проиграл тридцатилетнюю войну?

Часть 1: Рождение движения

Гай Лайон Плайфэир

«Я пришел к выводу, что Пол Курц не полностью разделяет мои цели», включая «объективное расследование перед вынесением приговора».
— Марчелло Труцци

CSICOP (Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях) [теперь просто CSI, Комитет по научным исследованиям] возник в 1976 году на съезде Американской гуманистической ассоциации (AHA), проходившем в Буффало, штат Нью-Йорк, с 30 апреля по 2 мая.

Два его главных основателя, профессора Марчелло Труцци (социология, Университет Восточного Мичигана) и Пол Курц (философия, Государственный университет Нью-Йорка), оба были решительными скептиками с хорошим послужным списком в качестве борцов против быстрого распространения интереса к оккультным и паранормальным предметам, которые захватили место в начале 1970-х годов после публикации бестселлера Колина Уилсона «Оккультизм» (1971) и драматического появления на сцене Ури Геллера.

В 1972 году Труцци начал время от времени публиковать информационный бюллетень Explorations , переименованный в 1974 году в The Zetetic , а в следующем году он объявил о создании Ресурсов для научной оценки паранормальных явлений (RSEP).

«Я так и не сдвинулся с мертвой точки после объявления, — вспоминал он позже, — из-за того, что произошло дальше».

Дальше произошло предложение Курца, с которым он еще не встречался, о сотрудничестве в новом крупном предприятии. Курц, редактор журнала «Гуманист » Американской гуманистической ассоциации (АГА) , опубликовал резкий манифест «Возражения против астрологии» (1974), подписанный 186 учёными, в том числе впечатляющим числом 18 нобелевских лауреатов. Копии документа были разосланы во все газеты и журналы США и Канады.

Курц явно знал и одобрял молодой журнал Труцци и RSEP и попросил его стать сопредседателем CSICOP и первым редактором The Zetetic как официального журнала CSICOP. Труцци принял предложение. Все идет нормально. После весьма успешной встречи в Буффало CSICOP начал быстро работать во всех направлениях, особенно в средствах массовой информации, которые в целом положительно освещали ее.

Потом дела пошли совсем плохо. Вскоре стало очевидно, что Труцци и Курц не пришли к единому мнению относительно способов борьбы с растущей волной оккультизма. Как позже выразился Труцци, «проблема CSICOP заключается в том, что он сделал разоблачение более важным, чем беспристрастное расследование» (личное общение, 25 июня 1987 г.), и с самого начала казалось очевидным, что, хотя Труцци был полностью за беспристрастное расследование, Курц не был.

Уже были признаки того, что CSICOP становится тем, что Роберт Антон Уилсон назвал «Новой инквизицией» в своей одноименной книге (1986). Были даже искренние скептики, такие как астроном Карл Саган, который отказался подписать антиастрологический манфест на том основании, что «заявления, противоречащие пограничному, народному или лженауке, которые кажутся авторитарными по тону, могут принести больше вреда, чем пользы».

Писатель-научный писатель Пол Фейерабенд в книге «Наука и свободное общество» (1978) отметил, что формулировка манифеста («Ученые в различных областях стали обеспокоены растущим признанием астрологии во многих частях мира») звучала пугающе знакомо…

Как выразился в Папской булле XV века Папа Иннокентий VIII, положивший начало крестовому походу против ведьм, реальных или воображаемых, и приведший к бесчисленным смертям невинных людей: «Действительно до наших ушей дошло… что во многих частях мира , люди… отступили от католической веры и отдались дьяволам».

Труцци не был авторитарным человеком и уж точно не был современным «генералом ведьмов». Действительно, одним из первых его действий в качестве редактора The Zetetic было заказ статьи, критикующей антиастрологический манифест, поскольку его мнение о нем было похоже на мнение Сагана. Этот акт непредвзятости и беспристрастности со стороны Труцци привел к слухам среди членов Совета CSICOP о том, что он слишком мягок в отношении паранормальных явлений. Было даже предположение, что он мог быть «тайным оккультистом».

Все это становилось довольно противным. Несмотря ни на что, всего через год после того, как он стал сопредседателем и редактором журнала, Труцци подал в отставку с обоих постов и, в конце концов, вообще ушел из CSICOP, заключив, что, должно быть, было преуменьшением года, что «я пришел к выводу, что Пол Курц не полностью разделяет мои цели», включая «объективное расследование перед вынесением приговора» и «явный разрыв с AHA и ее журналом». Несмотря на первоначальные успехи, первый год CSICOP был не совсем удачным.

А впереди было гораздо хуже…

Часть 2: Эффект Гоклена

«Они называют себя «Комитетом по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях». На самом деле это группа потенциальных разоблачителей, которые провалили свое крупное расследование, сфальсифицировали результаты, скрыли свои ошибки и выгнали коллегу, который пригрозил сказать правду».

- Журнал Fate

Цель CSICOP (Комитета по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях), изложенная Полом Курцем в майско-июньском номере журнала The Humanist, который он затем редактировал, было «критическое исследование паранормальных и маргинальных научных утверждений с ответственной научной точки зрения [и распространение] фактической информации о результатах таких исследований среди научного сообщества и общественности».

Это покажется знакомым членам Общества психических исследований (SPR) заявленной целью которого при его основании почти за 100 лет до CSICOP (в 1882 году) состояла в том, чтобы «исследовать без предубеждений и предубеждений и в научном духе те способности человека, реальные или предполагаемые, которые кажутся необъяснимыми при любой общепризнанной гипотезе». То есть то, что мы бы сейчас назвали «паранормальным».

Очевидная разница между способами реализации этих заявленных целей на практике заключается в том, что в то время как SPR исследует такие явления, как телепатия, психокинез и предвидение, CSICOP исследует утверждения о существовании таких явлений, решительно подразумевая – и, как мы увидим, даже открыто признавая – что они не могут и поэтому этого не делают.

В то время как журнал SPR регулярно публикует рецензируемые статьи как за, так и против достоверности того, что он исследует в лаборатории и в полевых условиях, на страницах журнала The Skeptical Inquirer, преемника The Zetetic и не рецензируемого, можно найти предположения о том, что в любом утверждении о чем-либо, не объяснимом с материалистической точки зрения, может быть хоть какая-то правда.

До основания CSICOP было сделано необычное заявление, которое требовало тщательного изучения, поскольку, если оно окажется правдой, оно имело бы далеко идущие последствия.

Это заключалось в том, что положение планеты в момент рождения оказывало влияние на дальнейшее развитие ребенка. Например, чемпионы спорта, как правило, рождались, когда Марс находился в определенных точках неба, гораздо чаще, чем можно было предсказать по случайности. Истцы, французский психолог, статистик и, по иронии судьбы, разоблачитель многих особенностей традиционной поп-астрологии Мишель Гоклен и его жена Франсуаза, также психолог, изучили данные о рождении более 2000 чемпионов (и во много раз больше нечемпионов), обнаружив, что 22 процента чемпионов родились с «восходящим» или «транзитным» Марсом, тогда как случайность могла предсказать только 17 процентов – точная цифра для не-чемпионов. Размер выборки сделал результат статистически значимым. Более того, их выводы были повторены группой бельгийских скептиков, известной как Комитет по параграфам.

Когда претензии Гокелинов были упомянуты одним из авторов «Гуманиста», Курц не мог оставить их без внимания. Это, несомненно, было именно то утверждение, которое его комитет создал для расследования? Особенно ему хотелось развенчать утверждение, связанное с астрологией, которая, как утверждалось, стала причиной не менее 200 самоубийств и даже имела какое-то отношение к возникновению фашизма. Так последовала первая попытка CSICOP воспроизвести паранормальное утверждение в соответствии с принятой научной практикой. Она также должна была стать последней.

Это была полная катастрофа.

Проценты в большой контрольной выборке, изученной командой CSICOP, оказались такими же, как и у Гокленов. Вся история того, что последовало за этим, была подробно рассказана в 31-страничной статье в журнале Fate (октябрь 1982 г.) с таким редакционным комментарием:

«Они называют себя Комитетом по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях. На самом деле это группа потенциальных разоблачителей, которые провалили свое крупное расследование, сфальсифицировали результаты, скрыли свои ошибки и выгнали коллегу, который угрожал рассказать правду».

Это были серьезные обвинения в адрес якобы научной организации, однако автор не только повторил их, но и добавил еще несколько. Вероятно, они были точными, поскольку на самом деле статья была написана самим коллегой-разоблачителем, астрофизиком и членом-основателем CSICOP Деннисом Роулинзом.

Роулинз завершил свое разоблачающее обвинение, заявив, что, хотя он и оставался скептически настроенным по отношению к явлениям, которые CSICOP был, как он выразился, «создан для разоблачения» (интересное признание того, кто должен знать), он изменил свое мнение о «честности этих которые делают карьеру, выступая против оккультизма».

Реакция CSICOP на разоблачение скандала в его рядах, добавил он, заключалась в том, чтобы «не изгнать виновных, а изгнать тех, кто их разоблачает».

Разоблачения журнала Fate привели к многочисленным дезертирам из CSICOP. Одним из первых был новозеландец Ричард Камман, соавтор совместно с Дэвидом Марксом книги «Психология психического» (1980), в которой они обсуждают устойчивость ложных убеждений, отмечая, что однажды сформировавшись, рассматриваемое убеждение «склоняет наблюдателя замечать новую информацию, которая подтверждает это убеждение, и не принимать во внимание доказательства, наоборот". Это, по их словам, является «самоподдерживающимся механизмом» подкрепления убеждений и сопротивления критике.

Это, безусловно, верно в отношении более доверчивых «истинно верующих». Однако это также верно и в отношении «истинного неверующего» и является справедливой оценкой психологии скептика.

Последнее слово по делу Гоклена следует оставить за покойным Эриком Дж. Дингуоллом известным своим коллегам из SPR как своим крайним скептицизмом, так и своей академической честностью. На вопрос о его мнении о комитете, из которого он только что вышел, он резюмировал это одним словом: «Невозможно!»

Часть 3. Насколько научен CSICOP?

Нет ничего плохого в том, чтобы быть лоббистской группой, и никто не ожидает от лоббиста строгой беспристрастности. Однако лоббистскую группу не следует путать с научно-исследовательской организацией.

Согласно своему названию, CSICOP (Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях) занимается научным исследованием заявленных паранормальных явлений. Но насколько это научно?

Начнем с того, что его возглавляет не ученый, а философ Пол Курц, который был председателем с момента его основания в 1976 году. В тот же период было создано Общество психических исследований (SPR) (чьи заявленные цели, как отмечено в Вторая часть этой серии очень напоминает CSICOP), имела десять президентов, семь из них профессора, все избирались Советом, 24 члена которого, в свою очередь, были должным образом избраны всеми членами SPR.

Согласно письму CSICOP о сборе средств от 1987 года, его журнал The Skeptical Inquirer (SI) является «единственным крупным периодическим изданием в мире, которое рассматривает паранормальные и оккультные утверждения с научной точки зрения». (Неправда: рецензируемые журналы и труды SPR делают это с 1882 года и делают это до сих пор).

SI вряд ли может претендовать на звание научного журнала; как отметил Джордж Хансен в своем подробном обзоре CSICOP, опубликованном в журнале American SPR (январь 1992 г.), «журнал почти всегда печатает в своих статьях только одну сторону разногласий», а «полные статьи критиков CSICOP почти никогда не появляются». Журнал SPR, с другой стороны, часто публикует энергичные дебаты по темам, затронутым авторами, иногда охватывая несколько номеров, и вполне готов напечатать разоблачающую статью. (Недавний пример см. в моей статье «Возвращение Кэтрин Бейтс?» в июльском номере 2005 года).

Как отмечает Хансен, только один член совета директоров CSICOP является учёным, и ни один из его многочисленных научных сотрудников и консультантов не имеет права голоса. «Таким образом, — добавляет он, — ненаучное руководство контролирует CSICOP, [и] это отражается на деятельности организации». Это действительно так, даже если те, кого это касается, имеют научную квалификацию.

Вот несколько недавних примеров из Великобритании: В апреле 1993 года журнал SPR опубликовал статью психолога и сотрудника CSICOP Сьюзан Блэкмор о предполагаемой телепатии между однояйцевыми близнецами. В своем кратком обзоре соответствующей литературы она написала, что более ранний исследователь Аристид Эссер «не предоставил доказательств одновременной реакции у близнецов». На самом деле именно это и предоставил Эссер. Он даже напечатал целую запись диаграммы, «чтобы показать, насколько очевидна реакция». Хотя Блэкмор отметила, что из ее исследования нельзя сделать «никаких однозначных выводов» из-за небольшого количества протестированных однояйцевых близнецов (всего три пары), ее статью цитировали как опровергающую близнецовую телепатию.

Перемещение стоек ворот — любимый прием CSICOP: проверка кого-то на то, на что он никогда не заявлял, что способен. Особенно вопиющим примером этого было предполагаемое тестирование Наташи Демкиной, «Девочки с рентгеновскими глазами», проведенное двумя научными сотрудниками CSICOP, профессорами Рэем Хайманом и Ричардом Уайзманом. (См. «Дело Демкиной» на этом сайте).

Другим был предполагаемый тест «детектива снов» Криса Робинсона, одно из утверждений которого заключается в том, что он может заранее мечтать, какой предмет будет найден в запечатанном ящике. Он согласился сделать это для эпизода « Таинственной вселенной» Артура Кларка , однако по прибытии на студию его попросили сделать нечто совершенно другое – взять в руки предмет, связанный с преступлением, и описать связанные с ним события и людей. Это известно как психометрия, чего Крис никогда не делал и не утверждал, что способен сделать, и хотя он не был полностью безуспешным, зрителей явно заставили поверить, что он вообще не обладал экстрасенсорными способностями, несмотря на многочисленные доказательства обратного. ( Полный отчет об этом позорном эпизоде​​ см. на веб-сайте Криса Робинсона ).

Это примеры того, что парапсихолог Нэнси Зингрон называет «сбором доказательств в поддержку априорной приверженности идее о том, что все положительные результаты пси-психологии являются ложными, а все методы, которые, кажется, показывают наличие пси-психических явлений, ошибочны» ( Журнал парапсихологии, июнь 2002 г.).

CSICOP не является научным обществом в общепринятом смысле этого слова. Это лоббистская группа. Джером Кларк в «Энциклопедии Нью-Эйдж » (1990) описывает ее как «популярное движение и лоббистскую группу, выступающую против паранормальных явлений», а также подвергает сомнению ее заявленный скептицизм, отмечая, что «ее самым настойчивым критиком был тот, кто помог основать организацию, Марчелло Труцци, который считает, что существует различие между скептицизмом (сомнением) и разоблачением (отрицанием) и что по этому определению CSICOP не является «скептической» операцией». Социолог Гарри Коллинз идет еще дальше, называя CSICOP «научной организацией линчевателей», настаивая на том, что «наука может и должна контролировать себя без помощи самопровозглашенных аутсайдеров».

То же самое касается и пси-исследований, и они это делают. Интересно отметить, что в обоих раскрытых случаях крупного мошенничества в парапсихологии (случаи С.Г. Соала и Уолтера Леви) преступники были разоблачены их коллегами-исследователями без необходимости посторонней помощи.

Нет ничего плохого в том, чтобы быть лоббистской группой, и никто не ожидает от лоббиста строгой беспристрастности. Однако лоббистскую группу не следует путать с научно-исследовательской организацией. CSICOP неустанно лоббирует, особенно в академических кругах и средствах массовой информации, против того, что он считает угрозой цивилизации, как это было ясно указано в одном из его писем по сбору средств в 1985 году: «Вера в паранормальные явления все еще растет, и опасности для нашего общества реальны». Что подразумевается под «паранормальным явлением», никогда не определяется с какой-либо точностью.

Манифесты CSICOP обычно содержат списки всего: от Бермудского треугольника, Деда Мороза, отвратительных снежных людей и снежных людей до всего, что изучается парапсихологами. Книга 1980 года, написанная одним из основателей CSICOP, имела подзаголовок «Правда о единорогах, парапсихологии и других заблуждениях», что приравнивало, таким образом, к чему-то, чему вообще нет доказательств (и что не представляло бы большой угрозы для общества, если бы они существовали) с предметом, по которому на протяжении более столетия собирались многочисленные доказательства.

Словарь американского наследия определяет паранормальные явления как «выходящие за рамки обычного опыта или научного объяснения». Нападки на «паранормальные явления» сами по себе подразумевают, что ничего еще необъяснимого не следует вообще изучать или даже упоминать публично. Если бы такое отношение стало официальной научной политикой, многие исследования в физике, биологии, астрономии, медицине и многих других областях просто остановились бы, и мы бы, например, никогда не доказали существование дрейфа континентов, который был выходит за рамки научного объяснения, когда Альфред Вегенер впервые выдвинул эту идею в 1915 году.

Отвергать целиком не только все необъяснимые и по определению паранормальные явления (что и было на протяжении многих лет), но и критиковать любую серьезную попытку объяснить их с научной точки зрения неоправданно.

Как мы увидим в четвёртой части этой серии, вера в «паранормальные явления» всё ещё жива с нами, даже там, где CSICOP не ожидал её обнаружить, и в результате цивилизация не рухнула.

CSICOP проиграл Тридцатилетнюю войну

Часть 4: CSICOP проигрывает Тридцатилетнюю войну

…по мере того как уровень образования студентов рос, рос и уровень их верований в паранормальные явления по всем четырнадцати предметам, по которым их допрашивали.

Когда в 1996 году CSICOP отмечал свое 20-летие, редактор британского издания The Skeptic Венди Гроссман сделала наблюдение, которое, должно быть, повергло ее коллег-скептиков в некоторую депрессию. «Ключевой вопрос спустя 20 лет, — писала она ( New Scientist , 13 июля 1996 г.), — должен заключаться в том, изменило ли существование CSICOP какую-либо разницу». Судя по тому, что она видела по телевизору и в книжных магазинах, «соотношение сигнал/шум между хламом и наукой с тех пор значительно ухудшилось». Ей также пришлось признать, что «за последние 20 лет дела, против которых был основан CSICOP, стали намного хуже». Война, объявленная в 1976 году против всего, что можно было назвать паранормальным, казалось, шла не очень хорошо.

Дальше было еще хуже. Пять лет спустя опрос Gallup выявил явный рост веры практически во все: от домов с привидениями (на 13 процентов больше по сравнению с предыдущим опросом) и общения с мертвыми (10 %) до психического исцеления (8 %) и реинкарнации (4 %).

Затем, в мае 2006 года, 30-летие CSICOP почти совпало с еще одним неприятным потрясением для скептической системы – новым опросом, проведенным по заказу Reader's Digest , в ходе которого более 1000 взрослых были опрошены об их паранормальных убеждениях. Это выявило удивительно высокий уровень веры в такие вопросы, как знание того, что кто-то, кого вы не видите, смотрит на вас (68%), и знание того, кто вам звонит, прежде чем вы возьмете трубку (62%). Более половины (52%) сообщили о случаях предчувствий, часто во сне, а почти пятая часть (19%) заявили, что видели привидение.

Хуже всего для скептиков оказался собственный опрос CSICOP, опубликованный в The Skeptical Inquirer (SI) (выпуск за январь/февраль 2006 г.). Это было сосредоточено на студентах колледжей – 439 из них – потому что, как объяснили авторы, «мы предполагали, что высшее образование, как один из немногих оставшихся бастионов критического мышления, оставляет мало места для псевдонаучных или паранормальных убеждений».

Чтобы проверить это чрезмерно оптимистичное предположение, были заданы вопросы, аналогичные тем, которые были заданы в опросе Gallup 2001 года, причем формулировки некоторых из них предполагали, что CSICOP на самом деле не понимал, что именно он должен был расследовать. Например, студентов спросили, верят ли они в «ясновидение или способность разума знать прошлое и предсказывать будущее» (ясновидение на самом деле означает видение на расстоянии без использования известных чувств; предсказание будущего обычно известно как пророчество или предвидение).

Еще более небрежно сформулированный вопрос касался «психического или духовного исцеления или способности человеческого разума исцелять тело». Это, конечно, совершенно разные вопросы, причем последний бесспорен, поскольку любой гипнотерапевт или исследователь, проводивший испытания с использованием плацебо, знает это уже по крайней мере 200 лет.

В другом месте задавались отдельные вопросы относительно «экстрасенсорного восприятия» и «телепатии», причем спрашивающие, очевидно, не знали, что телепатия является примером экстрасенсорного восприятия (термин, редко используемый в настоящее время парапсихологами), и что по определению нельзя верить в него, не веря в другое тоже. Поэтому трудно понять, как CSICOP достиг уровня веры в 28 процентов в «ESP», но только в 24 процента в «телепатии».

Как бы то ни было, результаты ясно показали, что на уровне высшего образования еще достаточно места для «веры в паранормальные явления»; уровни доверия по некоторым вопросам почти такие же, как и в опросе Gallup.

Что особенно тревожило исследователей CSICOP, так это тот факт, что по мере повышения уровня образования студентов рос и уровень их убеждений в паранормальных явлениях по всем четырнадцати предметам, по которым их спрашивали. Если разделить студентов на пять категорий, от первокурсников до выпускников, процент тех, кого называют верующими, неуклонно растет с 23 процентов до 26, 27, 31 и, наконец, 34 процентов среди выпускников.

Другими словами, образование в американском колледже повышает уровень веры в паранормальные явления почти на 50 процентов. Как это могло произойти? Возможно, молодые люди просто воспользовались своим правом составить свое мнение по темам, которые они, возможно, изучали или по которым имели личный опыт.

Или, может быть, ответ дала другая теория заговора CSICOP? Это было: что во всем виноваты СМИ. По словам редактора SI Кендрика Фрейзера, «изображение паранормальных явлений в СМИ часто не подвергается сомнению, что способствует отсутствию скептицизма у общественности».

Тем не менее, если это так, то это равносильно признанию неудачи CSICOP в одной из своих главных приоритетных областей – бросить вызов средствам массовой информации и попытаться повлиять на них. На протяжении многих лет оно неустанно лоббировало это, требуя права на ответ и подавая жалобы в Федеральный комитет по связи. Семнадцать страниц буклета « Руководство для местных, региональных и национальных групп» посвящены «Работе со СМИ и связям с общественностью», тогда как «Научным исследованиям» посвящено всего три страницы.

CSICOP вряд ли может утверждать, что его проигнорировали средства массовой информации. Ее основание, предшествовавший ей антиастрологический манифест и ее ежегодные конференции привлекли общенациональную известность, по большей части положительную, включая основные статьи в таких громких изданиях, как The New York Times и Time Magazine. Журнал CSICOP, The Skeptical Inquirer , легко превосходит по продажам все ведущие журналы по парапсихологии вместе взятые.

Другая теория заговора, выдвинутая в отчете опроса SI, заключалась в том, что что-то не так с самой системой высшего образования. «Слову «высшее» в слове «высшее образование» вскоре может потребоваться новое определение», — жалуется он, ссылаясь с типичным для CSICOP сарказмом на различные университетские факультеты, где изучаются парапсихология и связанные с ней темы. В их число входили «Центр пограничной науки» Университета Темпл, «Отдел исследований личности» Университета Вирджинии и новая кафедра парапсихологии и гипнологии в Лунде, Швеция (но не ясновидения, как думает CSICOP).

Не упоминается тот факт, что один из них (Университет Вирджинии) проводил строго научные исследования в нескольких областях заявленных паранормальных явлений, в частности, реинкарнации, еще задолго до рождения CSICOP. Таким образом, мы имеем ситуацию, при которой CSICOP, похоже, протестует против тех, кто на самом деле делает то, для чего, по утверждению CSICOP, был создан – необычный образ действий для якобы «научной» организации.

В 1976 году многие горячо приветствовали идею подвергнуть астрологию и другие области науки, находящиеся на грани науки или за ее пределами, строгому контролю. Настоящая наука делает это путем репликации, то есть в точности повторяя то, что сделал заявитель. Если он приходит к тому же результату и продолжает делать это (как, например, в многочисленных повторениях экспериментов Ганцфельда по телепатии/ясновидению), то вероятность того, что первоначальное утверждение является подлинным или, по крайней мере, заслуживает дальнейшего изучения, постепенно возрастает. С другой стороны, если репликация терпит неудачу, как это, вероятно, произошло бы в случае с утверждениями о вечном движении или плоской Земле, вероятность падает почти до абсолютного нуля.

CSICOP последовательно не смог отделить возможное и вероятное от невероятного и нелепого, применяя комбайнический подход к области аномалий с целью переварить все это. Эта неизбирательная попытка разрушения не привела к опровержению каких-либо утверждений о «паранормальных явлениях».

Действительно, единственная попытка CSICOP воспроизвести («Эффект Марса») оставила первоначальное утверждение Гокленов не только все еще необъяснимым, но и фактически подкрепленным. Тридцать лет «научного исследования утверждений о паранормальных явлениях» оказали незначительное влияние (если вообще вообще оказали) на популярные убеждения и не смогли продвинуть наше понимание любого из тех аномальных явлений, которые кажутся, если судить по различным цитируемым здесь опросам, включая собственный опрос CSICOP. , чтобы сегодня быть такими же распространенными, как и в 1976 году.

Короче говоря, CSICOP проиграл Тридцатилетнюю войну.

Часть 5: Сталинистский крестный отец CSICOP

Людей интересуют паранормальные явления не потому, что они читают о них, как однажды заметил Рассел Тарг, «а потому, что они их переживают».

Единственным родителем CSICOP была Американская гуманистическая ассоциация (AHA), Пол Курц, редактор ее журнала The Humanist, стал одним из первых сопредседателей CSICOP. Поэтому можно предположить, что его цели были аналогичны целям его прародителя.

Но что такое гуманизм? Словарь американского наследия определяет его как «систему мышления, сосредоточенную на людях и их ценностях, способностях и достоинстве», что звучит достаточно безобидно. Однако «гуманизм», похоже, является одним из тех слов, о которых Шалтай-Болтай памятно заметил: «Когда я использую слово, оно означает именно то, что я хочу, чтобы оно означало – ни больше, ни меньше», и выбор значения среди членов AHA варьировались от терпимых и непредвзятых до фанатичных и догматичных.

Пример первого привел президент AHA в начале пятидесятых годов Ллойд Морейн: «Гуманизм отличается от авторитарных систем тем, что он не предлагает абсолютно определенных истин. Гуманизм был бы ложен сам по себе, если бы он выработал окончательный и догматический набор положений и потребовал их принятия» ( Гуманизм как следующий шаг, 1954).

Оливер Райзер, еще один видный гуманист 1950-х годов, выразил столь же непредубежденное (и провидческое) отношение, по крайней мере, к одной области «паранормальных явлений»:

«С каждым десятилетием становится ясно, что объяснение пси-феноменов требует полностью интегрированной философии, которая, когда она появится, покажется совершенно фантастической с точки зрения современной науки». Он добавил, что физики привыкают к «совершенно незнакомым силам» и «уже привыкли к революционным открытиям, которые опрокидывают старые идеи… пси-феномены могут быть лишь еще одним переворотом в столетии потрясений». ( Интеграция человеческих знаний , 1958).

Пока все было хорошо, однако вскоре в АГА возобладали другие взгляды, и пси-феномены (телепатия, ясновидение, психокинез и предвидение) вскоре стали табу, как и даже их изучение. Еще в 1955 году журнал «Гуманист» (15;4) опубликовал оскорбительные нападки на самого выдающегося парапсихолога того времени Дж. Б. Райна, фактически обвиняя его в душевном расстройстве. Почему произошел такой внезапный разворот в гуманистических взглядах?

Убедительное объяснение можно найти в 28-страничном машинописном документе, озаглавленном «Американская гуманистическая ассоциация (АГА): ее сопротивление парапсихологии, квантовому сознанию и парафизическим процессам». Авторы анонимны, заголовок отсутствует, кроме слов «Отчет № 2, 15 июня 1977 г.». Он написан сухой, невозмутимой прозой, которую предпочитают авторы отчетов для спецслужб, одно из которых – возможно, ЦРУ, которое активно интересовалось пси в семидесятые годы – можно предположить, что оно заказало его. (Кто еще мог бы?).

Титульный лист «Отчета № 2 от 15 июня 1977 г.»

Отчет тщательно исследован и широко цитируется, авторы «изучили всю продукцию «Гуманиста» с момента его создания в 1941 году по май/июнь 1977 года, пытаясь понять сопротивление АГА паранормальным явлениям». По их словам, «даже самый непредвзятый обзор письменной продукции АГА и Комитета (т.е. CSICOP) легко установил, что около 80 процентов представляет собой негативную пропаганду против парапсихологии и лиц, вовлеченных в нее», в то время как политика AHA журнал «ясно и неумолимо привел к установлению основ марксистского материализма» и «столь же неумолимо стремился к отмене любых нематериальных возможностей» (даже возможностей квантовой теории).

Авторам не составило труда назвать наиболее вероятный источник этой жесткой политики. Обсуждения с бывшими и нынешними членами AГA и тщательный обзор всей литературы AГA «показывают, что с 1948 года в AГA доминировали убеждения, финансовое влияние и политическая ориентация некоего Корлисса Ламонта». Корлисс кто? - могут спросить некоторые.

Корлисс Ламонт (1902-95) был радикальным философом, писателем, борцом за гражданские права и богатым наследником (его отец был партнером банковской фирмы JP Morgan). Он также всю жизнь был поклонником Сталина. Он совершил первый из нескольких визитов в Советский Союз в начале тридцатых годов и восторженно описал свой опыт в «новом мире двадцатого века». Такие оптимистические взгляды не были редкостью в то время, их разделяли такие люди, как Бернар Шоу и Андре Жид, но они были менее распространены в 1970-х годах после советского вторжения в Венгрию и Чехословакию.

Однако авторы Отчета № 2 отметили, что «обзор произведений Ламонта вплоть до 1974 года отражает его убеждения, и он существенно не отошел от них со времени своих первых поездок в Советский Союз». Они говорили, что он был «беззастенчивым поклонником советского мышления», среди его работ были книга, озаглавленная « Вам может понравиться социализм – образ жизни современного человека» (1939), четыре книги и девять брошюр по советским вопросам; один из них, «Миф о советской агрессии», был опубликован всего за три года до того, как советские танки вошли в Будапешт. Он баллотировался в Сенат США от Американской Лейбористской партии (1952) и Независимой социалистической партии (1958). Он был назван «Гуманистом года» в 1977 году и почетным президентом AГA в 1992 году.

Пресловутый Специальный комитет Палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности (HUAC), возможно, впервые понял это правильно, назвав Ламонта «вероятно, самым настойчивым пропагандистом Советского Союза, которого можно найти где-либо в Соединенных Штатах». То, что он выбрал для обозначения слова «гуманизм», очевидно, было марксистской диалектико-материалистической разновидностью – ни больше, ни меньше – в которой нет места никаким парапсихологическим явлениям или вообще нематериализму любого рода.

Влияние Ламонта на AГA было значительным, по мнению авторов Отчета № 2: «Утверждается, что его вклады могут составлять около пятидесяти процентов от общего бюджета». Более того, он, похоже, несет ответственность за отчетливо кремлевскую атмосферу, которая сложилась внутри АГА. «Выдающиеся офицеры АГА остаются заметными только постольку, поскольку они соответствуют политике Ламонта. Лица, заявляющие, что их вытеснили из внутреннего функционирования АГА, утверждают, что внутри АГА действительно существует «партийная линия» и что нонконформисты, придерживающиеся этой линии, маневрируются или вытесняются тайными средствами на обочину или вообще исключен из ассоциации».

Уход Марчелло Труцци и Денниса Роулинза вскоре после того, как это было написано, позволяет предположить, что CSICOP придерживался той же партийной линии. Действительно, по сей день CSICOP можно охарактеризовать как, по сути, воинственное крыло АГА, действующее как то, что автор Брайан Инглис назвал «наемными убийцами сциентизма».

«Корлисс Ламонт имел полное право использовать «Гуманиста» в качестве марксистского пропагандистского листка; Фактически, с его стороны было мужественно сделать это в эпоху Маккарти», — писал Инглис (CSICOP, неопубликованная рукопись, около 1985 г.). «Но для CSICOP определенно было вредно играть в свою игру. И как грязно это было сыграно!» Он приводит примеры грязных уловок, используемых наемными убийцами, включая клеветнические кампании против парапсихологов, связанных (даже отдаленно) с религиозными культами, беспокоящие телефонные звонки ученым, симпатизирующим пси-исследованиям, и эту классическую уловку спорщика, у которого закончились аргументы: атака ad hominem. Подобные выходки побудили Бернарда Диксона, обычно скептически настроенного редактора журнала New Scientist , выступить с упреком, который, к сожалению, необходимо повторить:

«Нетерпеливое неприятие всего странного контрпродуктивно и противоречит духу науки».

«Парапсихологи не требуют ничего, кроме того, чтобы их эксперименты, методы и данные исследовались без искажений, без предубеждений или предрасположенностей», — говорит Ричард Бротон, бывший президент Парапсихологической ассоциации (которая входит в состав Американской ассоциации Развитие науки) в своей книге «Парапсихология – противоречивая наука» (1991). «Но в какой-то момент CSICOP отказался от объективно критического духа науки и принял подход «остановить любой ценой» по отношению к любой теме, которую он считает запретной для науки». Он добавляет: «Наука — это удивительно самокорректирующаяся система. [Ему] не нужны линчеватели для охраны ворот».

Оставляя в стороне вопрос о том, обладал ли когда-либо CSICOP таким объективно критическим духом, кажется очевидным, что с появлением на гуманистической сцене Корлисса Ламонта AГA заняла четкий подход «остановить любой ценой» к любому явлению или, скорее, заявить о его явление, необъяснимое в марксистско-материалистических терминах. Что касается CSICOP, то он не перерезал пуповину, связывающую его с AГA. В своем заявлении об уходе из CSICOP (29 октября 1977 г.) его соучредитель Марчелло Труцци ясно дал понять, насколько сильна эта связь:

«Я не вижу способа достичь моих первоначальных целей для нашего Комитета. Эти цели включали объективное расследование до вынесения решения и четкое разделение между политикой Комитета и Американской гуманистической ассоциации и журнала The Humanist ».

Двадцать лет спустя – через несколько лет после его преждевременной и широко оплакиваемой смерти в 2003 году в возрасте 67 лет – он был значительно более откровенен в электронном письме (28 декабря 1997 года) британскому исследователю-психотерапевту Стиву Хьюму:

«Вы спросили меня, действительно ли CSICOP блокирует расследование. Я очень думаю, что так оно и есть. Для меня это главное возражение, которое я имею против того, что делает CSICOP и как они это делают, действуя не просто как адвокаты ортодоксов, но и притворяясь судьей и присяжными за науку».

Людей интересуют паранормальные явления не потому, что они читают о них, как однажды заметил Рассел Тарг, «а потому, что они их переживают». И они хотели бы, чтобы им объяснили. В 1976 году была надежда, что CSICOP собирается это сделать или, по крайней мере, приложит к этому честные усилия.

Это не так. CSICOP, как со свойственной ему честностью признался в процитированном выше сообщении его соучредитель, все больше становится похожим на то, чем он, возможно, всегда намеревался быть с самого начала Тридцатилетней войны, последовавшей за отставкой Труцци, – Кампанию по подавлению Расследование заявлений о паранормальных явлениях.

Часть 6: CSICOP больше нет!

…доказательства сути паранормальных явлений, изучаемых парапсихологами – телепатии, ясновидения, психокинеза, предвидения – были раздуты почти до предела… вероятность того, что результаты были обусловлены случайностью, составляет один из 1,3×10 в 104-й степени. Это очень большая цифра…

CSICOP прекратил свое существование, об этом было объявлено в январском/февральском номере журнала The Skeptical Inquirer (SI) за январь/февраль 2007 года в редакционной статье, озаглавленной «Новые направления скептических исследований».

Его заменило нечто под названием «Центр научных исследований» [Примечание редактора: теперь «Комитет скептических исследований»] (CSI), заявленные цели которого практически идентичны целям CSICOP.

Так почему же изменения? По словам редактора SI Кендрика Фрейзера, одна из причин заключалась в том, что заголовок из десяти слов (если вы забыли, это был «Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях») был слишком длинным, как, я уверен, составители указателей согласятся с этим.

Председатель Пол Курц (который возглавлял CSICOP от начала до конца, а теперь возглавляет CSI, без сомнения, пожизненно) может сказать больше в своей последней энциклике: «CSICOP достиг исторического момента: признание того, что существует острая необходимость изменить наше направление». Миссия CSI, добавляет он, состоит не в том, чтобы ограничиваться исследованием (то есть отклонением) якобы паранормальных явлений, а в том, чтобы «иметь дело с более широким спектром сомнительных утверждений». Звучит знакомо?

Что именно нового? CSICOP потратил тридцать лет на изучение всевозможных сомнительных утверждений или, по крайней мере, на то, чтобы утверждать, что исследовал их, как описано ниже. Трудно себе представить, как диапазон ее целей мог быть шире, что соответствовало бы величию ее видения. «Мы считали себя защитниками Просвещения», — вспоминает Курц с типичным для себя высокомерием, добавляя, что «паранормальное явление выкачивается поле за полем».

Короче говоря, западная цивилизация была спасена от краха благодаря крестовому походу, возглавляемому председателем Курцем и его бесстрашными коллегами из Министерства правды в Амхерсте, штат Нью-Йорк.

Возможно, это правда, что некоторые из более легких целей (мошеннические медиумы, бесполезные методы лечения, сторонники креационизма и т. д.) получили заслуженные уколы, однако доказательства сути паранормальных явлений, изучаемых парапсихологами – телепатии, ясновидения, психокинеза, предвидения – был надут почти до предела.

Недавний мета-метаанализ – то есть метаанализ всех предыдущих метаанализов каждой из вышеперечисленных областей – выявил вероятность того, что результаты были обусловлены случайностью, равной одной из 1,3×10 в 104 степени. Это очень большое число; едва ли это пример «дефляции».

И как поживает астрология – первоначальная цель CSICOP – после тридцати лет организованного скептицизма? Оно не включено в упомянутое выше исследование, потому что лишь немногие парапсихологи, если вообще таковые имеются, считают его частью своей области. Тем не менее, иронично то, что единственный предмет, который CSICOP пытался исследовать с научной точки зрения (потерпев ужасную неудачу, как я показал во второй части этой серии), на самом деле увеличил доверие в результате своих усилий.

Репутация Мишеля Гоклена, чью работу команда CSICOP успешно воспроизвела, а затем попыталась сделать вид, что это не так, существенно возросла – и, по иронии судьбы, именно Гоклен провел подлинно научное исследование утверждений традиционной астрологии и был менее чем впечатлен. (Однажды он послал гороскоп нескольким астрологам, чтобы узнать их мнения, и получил самые разные мнения, причем ни один из астрологов не дал ни намека на то, что это гороскоп массового убийцы).

Самым большим достижением CSICOP было убеждение большей части научного сообщества, средств массовой информации и широкой общественности в том, что это настоящая научная организация, занимающаяся поиском научной истины. В действительности, конечно, ничего подобного не было.

Это была и, без сомнения, до сих пор остается ее преемницей, группа линчевателей-лоббистов, продвигающая дело фундаменталистского светского гуманизма. Это предполагает нападки на религию в любой форме – SI за март/апрель 2007 года представляет собой специальный выпуск, посвященный науке и религии – однако CSICOP/CSI сама по себе является религиозной организацией, по крайней мере, в одном смысле слова «религия», как это определено в The American Словарь наследия : «Дело, принцип или деятельность, осуществляемая с рвением или добросовестной преданностью».

Как я уже говорил ранее, нет никакого вреда в том, чтобы быть лоббистской группой, и в свободном обществе каждый имеет право быть агностиком, атеистом, религиозным или простым (хотя и безобидным) сумасшедшим. На что человек не имеет права, так это обманывать общественность, что CSICOP делал на протяжении всей своей 30-летней жизни, когда вместо того, чтобы тщательно выщипывать сорняки из паранормального сада, он пытался все это собрать комбайном, но, к счастью, застрял прежде, чем смог нанести какой-либо большой ущерб.

Тем, кто занимается любыми исследованиями необъяснимых тайн жизни, которых еще много, следует повесить на стену эту цитату из классика честного репортажа, «Ментального радио» Эптона Синклера:

Глупо быть убежденным без доказательств, но столь же глупо отказываться от убеждения реальными доказательствами.

***

Нэнси Л. Зингрон

О критиках парапсихологии

Краткое содержание статьи "О критиках парапсихологии"

В статье "О критиках парапсихологии" Нэнси Зингрон критикует методы критиков парапсихологии, утверждая, что их критика не соответствует научному прогрессу, достигнутому в этой области за последние 120 лет. Она считает, что отчасти это вина самих парапсихологов, которые слишком охотно принимали неадекватные стандарты критики со стороны скептического сообщества.

Зингрон выделяет четыре основных недостатка в подходе критиков к парапсихологии:

• Отсутствие критического мышления:

  • Критики часто предлагают общепринятые гипотезы для объяснения паранормальных явлений, не предоставляя достаточных доказательств в их поддержку. Например, Джеймс Олкок предлагает объяснения спонтанных переживаний, такие как совпадение, подсознательные восприятия и заблуждения, но не приводит эмпирических данных, подтверждающих их применимость ко всем случаям.

  • Критики некритично относятся к источникам доказательств, которые они используют для поддержки своих утверждений. Они часто ссылаются на неопубликованные исследования, анекдотические данные или мифические доказательства, которые невозможно проверить. Например, Мартин Гарднер утверждает, что скептически настроенные психологи успешно пытались повторить классические пси-эксперименты, но не приводит никаких ссылок на эти исследования.

  • Критики не склонны к самокритике и редко проверяют собственные гипотезы.

• Отсутствие саморефлексии:

  • Критики не склонны к самоанализу и не признают, как их собственный опыт и предубеждения могут влиять на их отношение к паранормальным явлениям. Например, Зингрон задается вопросом, не сомневаются ли критики в спонтанных переживаниях просто потому, что сами никогда их не испытывали.

  • Критики не учитывают влияние своих убеждений на их научную практику, в то время как обвиняют парапсихологов в том же самом.

• Отсутствие открытости к общению:

  • Критики возводят социальные и риторические барьеры, чтобы защитить себя от открытого диалога с парапсихологами. Они высмеивают и игнорируют переживания людей, сообщающих о паранормальных явлениях, создавая климат, в котором люди боятся делиться своим опытом.

  • Критики используют риторические приемы, которые ставят их оппонентов в невыгодное положение и не способствуют конструктивному диалогу. Например, Ричард Уайзман опубликовал серию ответов на критику своей статьи о "психических питомцах", используя заголовки, которые априори маркируют возражения его оппонентов как "ошибки".

• Отсутствие интереса к последствиям критики:

  • Критики не задумываются о последствиях своей критики для людей, сообщающих о паранормальных переживаниях, и для репутации парапсихологии как науки. Они не признают, что их упрощенные объяснения и высмеивание могут отбить у людей желание делиться своим опытом и способствовать распространению необоснованных убеждений в паранормальное.

  • Критики не несут ответственности за последствия своей критики, даже если она приводит к сокращению финансирования исследований или разрушению карьеры ученых.

Зингрон призывает критиков к более ответственному и конструктивному подходу к парапсихологии. Она считает, что критика должна быть подкреплена доказательствами, учитывать контекст и быть открытой к диалогу. Она призывает критиков "пройти дистанцию" вместе с парапсихологами, проводя исследования, демонстрируя понимание предмета и признавая парапсихологов своими коллегами.

Нэнси Зингрон утверждает, что хотя парапсихология достигла существенного научного прогресса за последние 120 лет, методы критики не продвинулись соответствующим образом. Г-жа Зингрон предполагает, что такое положение дел отчасти вызвано ими самими. Парапсихологи были слишком готовы принять неадекватные стандарты критики со стороны скептического сообщества. В этой статье описываются четыре способа, которыми критики не смогли пройти дистанцию ​​в своем подходе к психическим исследованиям и парапсихологии, и делается попытка предупредить скептиков — терпимость к неадекватной, неполной и несправедливой критике осталась в прошлом.

На протяжении всей истории психических исследований и парапсихологии, в обмене мнениями между критиками и сторонниками, именно критики устанавливали повестку дня. Критики заявляли о своем праве устанавливать стандарты, по которым должны проводиться исследования в нашей дисциплине. Кроме того, критики не давали нам возможности равноправного участия в переговорах о том, что составляет соответствующие стандарты для их критического предприятия. По мере развития нашей дисциплины мы накопили то, что, по крайней мере, нам представляется довольно последовательным набором утверждений о реальности изучаемых явлений, об условиях, при которых эти явления, вероятно, происходят, и о людях, которые, вероятно, продемонстрируют то, что, по-видимому, является экстрасенсорными способностями в жизни и в лаборатории. То есть, с момента основания Общества психических исследований в 1882 году мы достигли существенного прогресса в научном смысле. Мы сделали это за пределами границ общепринятой науки, без достаточного финансирования или персонала и, во многих случаях, под осадой оппонентов, скептиков и критиков. Когда полезная и продуктивная критика была направлена ​​против нас извне или вызвана изнутри, мы извлекли методологическую и иную выгоду. Мы оценили влияние полезной критики на нашу науку. Но, к сожалению, не вся критика полезна.

Когда я просматриваю историю самой критики, мне кажется, что критическое предприятие не сильно продвинулось методологически за последние 120 лет. Возможно, это отсутствие прогресса проистекает из нежелания или неспособности критиков воспринимать критику, извлекать уроки из того, как их работа воспринимается в нашем сообществе. Это печальное положение дел отчасти является нашей собственной ошибкой. Мы позволили критикам, которые «не смогли пройти дистанцию» в научном смысле, процветать среди нас. Мы присоединились к научному сообществу и скептически/критическому сообществу в поощрении неадекватной и несправедливой критики. Мы часто и без протеста страдаем от распространения критики, которая устарела на многие десятилетия или изначально методологически или статистически несовершенна. Хуже того, мы иногда вели себя так, как будто любое критическое утверждение, каким бы поверхностным, каким бы ошибочным оно ни было, гораздо предпочтительнее любого позитивного утверждения. Мы вознаграждали критиков, которые сохраняли для себя то, что магическое сообщество называет «множественными выходами», то есть способами сохранить содержание своей критики вопреки всем доказательствам обратного. Мы часто вознаграждали критиков, которые выполняли своего рода риторические и научные трюки, но которые, исходя из своей известности в других областях или в популярной культуре, просто кажутся слишком важными, чтобы призвать их к ответу, каким бы бесполезным ни было их сообщение.

Конечно, критики давно обвиняют нас в создании и поддержании множественных выходов для себя, в создании нефальсифицируемых гипотез, в сохранении наших явлений любой ценой, в подгонке наших результатов под наши убеждения вместо того, чтобы изменять наши убеждения по мере накопления результатов. Однако сами критики были виновны в этом поведении так же, как и мы, если не больше. Но поскольку критики могли, исторически, устанавливать повестку дня, они до сих пор избегали ответственности за свои неудачи. Они поднимают сомнения — часто без каких-либо доказательств — и, однажды подняв их, они «обедают» этими сомнениями. Они уверены в том, что для того, чтобы поднять сомнения, требуется меньше усилий и меньше интеллекта, чем для ответа на эмпирические вопросы, присущие сомнениям. С другой стороны, от нас ждут, что мы развеем эти сомнения, независимо от того, обоснованы они или нет, и несмотря на то, что это часто становится изнурительным отклонением от нашей собственной научной повестки дня, требующим от нас гораздо больше часов работы и долларов финансирования, чем мы можем выделить.

Я считаю, что пришло время нам предупредить критическое сообщество – терпимость к неадекватной, неполной и несправедливой критике осталась в прошлом. Чтобы быть услышанными и оказать влияние, будущая критика должна будет «пройти дистанцию». Некоторые критики похожи на ленивых бегунов, которые начинают забег со своими коллегами, соглашаясь с правилами забега в начале, но каким-то образом обходят эти правила по пути. Их редко можно увидеть на трассе между стартовыми воротами и финишной чертой, но они все равно появляются в круге победителей после забега, отвлекая внимание от собственных неудач, обращая критический взгляд на других. Их усилия никому не служат полностью, и меньше всего стремлению к знаниям. В нашей сложной дисциплине нам может навредить, если мы откроем им ворота круга победителей. Пора обратить внимание на этих ленивых бегунов, пора признать их неспособность пройти дистанцию, пора потребовать, чтобы они хотя бы пробежали забег вместе с нами.

В этой статье я опишу четыре способа, которыми критики не смогли пройти дистанцию ​​в своем подходе к психическим исследованиям и парапсихологии. Эти неудачи подпадают под четыре заголовка: отсутствие критического мышления; отсутствие саморефлексии; отсутствие открытости к общению; и отсутствие интереса к последствиям своей критики.

Отсутствие критического мышления

Есть три способа, которыми критики демонстрируют отсутствие критического мышления. Во-первых, критики часто предлагают общепринятые гипотезы для объяснения явлений, которые кажутся паранормальными, не предоставляя никаких приемлемых доказательств в поддержку своих утверждений, как в общем, так и в частном плане.

Один из примеров такой практики можно найти в трудах Джеймса Э. Олкока, довольно ответственного и информированного критика. Профессор психологии в Йоркском университете в Торонто, Олкок сделал себе имя, публикуя статьи и книги, критикующие психические исследования и парапсихологию (Олкок 1979, 1981, 1987). В одном из своих последних эссе (1996) он предложил множество объяснений спонтанных переживаний, среди которых совпадение, подсознательные и подсознательные восприятия и заблуждения, а также общие истории переживаний переживающих. Все эти контробъяснения в целом правдоподобны и, конечно, должны быть проверены на первых этапах анализа любого якобы психического опыта. Однако даже поверхностное понимание литературы по психическим исследованиям делает очевидным, что эти контробъяснения не могут быть разумно применены ко всем сообщаемым переживаниям, не говоря уже обо всех должным образом исследованных переживаниях. Однако Олкок и другие критики применяют такие понятия в общем порядке ко всем и каждому, казалось бы, психическому опыту, прошлому, настоящему или будущему. Когда он предлагает эти контробъяснения, Олкок не ссылается на исследования, чтобы подтвердить их соответствие существующим данным, и не пытается применить их к данным, которые он собрал сам. Как и многие критики, он просто поднимает вопрос, а затем подтверждает свое собственное нежелание проводить исследование принципа: что это обязанность нашего сообщества проверять его гипотезы, а не его собственные. (Олкок, однако, проделал некоторую ценную работу по коррелятам веры. См., например, Олкок и Отис, 1980; Отис и Олкок, 1982)

Олкок не одинок в своем воздержании от заявлений, не подкрепленных ни его собственными исследованиями, ни исследованиями других. В критической литературе легко найти множество других примеров. Возьмем, к примеру, Эндрю Неера (1980), который, обсуждая ауру, однажды заявил, что: «Ожидание увидеть ауру, конечно, достаточно, чтобы вызвать восприятие ауры у некоторых людей с сильными образами» (стр. 187). Не только не было практически никакой систематической работы по сообщениям о видении ауры, когда Неер сделал свое заявление, но даже работа, проведенная с тех пор, не проверяла корреляцию между установками ожиданий и видением ауры. Фактически, только одно недавнее исследование показало, что заявители об ауре сообщали о более ярких образах в целом, чем те, кто не утверждал, что испытывал видение ауры (Альварадо и Зингроне, 1994). Хотя на момент выдвижения Неэром своей точки зрения не было, 2 отсутствие подтверждающих ее исследований (его и других) не помешало ему сделать огульные причинно-следственные заявления относительно этого опыта.

Zusne и Jones (1989) делают одинаково сильные и одинаково неподтвержденные заявления о причинных основах аур. Они сказали: «Человек, который имеет сильные образы и ожидает увидеть ауру из-за своего религиозного воспитания, например, увидит ауру, даже если не происходит никакого соответствующего сенсорного события» (стр. 80). Их поддержка этого утверждения, как ни странно, основывается на исторических анекдотах из девятнадцатого и начала двадцатого веков, таких как заявления барона Карла фон Рейхенбаха о том, что он видел «одическую силу» вокруг магнитов. Их утверждение, конечно, правдоподобно и было бы полезной гипотезой для проверки. Но ни Zusne, ни Jones, похоже, не обескуражены тем фактом, что в то время не существовало никаких научных данных, подтверждающих их конкретное заявление, и они лично не чувствовали необходимости проводить соответствующие исследования. 3

Во-вторых, когда критики действительно предоставляют «доказательства» в поддержку своих встречных заявлений, они часто некритичны по отношению к источнику и обоснованности этих доказательств. Например, Зусне и Джонс были вполне готовы вернуться к одному эксперименту, который они провели, но никогда не публиковали (Зусне и Джонс, 1978), ссылаясь на его неудачную репликацию, и на чье шаткое основание они возложили доказательный вес для несуществования ESP. Аналогичным образом Мартин Гарднер включил этот абзац в свою работу 1983 года « Почему философского писца» :

«Как общественность может знать, что в течение пятидесяти лет скептически настроенные психологи изо всех сил старались повторить классические пси-эксперименты, и с заметным успехом? Именно этот факт больше, чем любой другой, привел к постоянному застою парапсихологии. Положительные доказательства продолжают поступать от небольшой группы энтузиастов, в то время как отрицательные доказательства продолжают поступать от гораздо большей группы скептиков» (стр. 60).

Поскольку поиск в литературе обнаруживает очень мало опровергающих экспериментов скептиков — будь то поиск в психологии, парапсихологии или в скептической и критической литературе — следует предположить, что Гарднер ссылается на неофициальные, неопубликованные результаты. Хонортон (1993) прокомментировал этот конкретный отрывок: «Гарднер не пытается документировать это утверждение, и не мог бы. Это чистая выдумка» (стр. 194).

Еще один пример приводится в комментарии Пола Курца (1978) в статье в журнале Skeptical Inquirer :

«Основная проблема, однако, заключается в отсутствии воспроизводимости другими экспериментаторами. По-видимому, некоторые экспериментаторы — сравнительно немногие — способны получать схожие результаты, но большинство не в состоянии сделать это (стр. 21)».

Кого имеет в виду Курц, когда говорит «большинство»? В этом случае не дается никаких ссылок ни на успешных, ни на неудачных репликаторов, хотя немного дальше в той же статье, в критике тогда еще только зарождающегося исследования ганцфельда, Курц заметил (стр. 25):

«Но учитывая печальный опыт прошлого с другими предполагаемыми прорывами, нам следует быть осторожными, пока мы не сможем воспроизвести результаты самостоятельно. Более того, мы не знаем, сколько отрицательных результатов остаются незарегистрированными. (Я должен сказать, что у меня никогда не было положительных результатов ни в одном тестировании моих студентов за эти годы.)»

Вывод из этого отрывка неизбежен: неформальное, не имеющее ссылок, неопубликованное студенческое исследование перевешивает, очевидно, всю экспериментальную базу научной парапсихологии. Скептический аргумент тогда заключается в том, что:

1. существуют научные опровергающие «доказательства» (которые не могут быть подтверждены в случае Гарднера или Курца);

2. неформальные эксперименты, проводимые в классе с участием учащихся, считаются доказательствами (утверждение, которое нашему сообществу никогда не позволят сделать);

и,

3. отдельный неопубликованный эксперимент считается доказательством, если автор провел его самостоятельно (как в примере Зусне и Джонса).

Эти утверждения выставляют примеры частных (или несуществующих) исследований как эквивалентные или превосходящие формальные эксперименты, опубликованные в рецензируемых журналах в нашей области. Не нужно внимательно читать эти примеры, чтобы сделать вывод, что некоторые критики применяют более низкие стандарты доказательств к поддержке, которую они предоставляют для своих собственных позиций, чем они когда-либо позволили бы сторонникам применять к своим.

Один вопиющий пример такого двойного стандарта можно найти в трудах Джеймса Олкока. Чтобы поддержать идею о том, что, по-видимому, пророческие сны могут иметь криптомнестические компоненты (вполне разумное предположение), Олкок (1981) использовал нецитируемый анекдот от «психолога Карсона Бока» (стр. 86). Бок, по-видимому, рассказал Олкоку, что, когда его уговаривали пройти через туннель в качестве терапевтического упражнения, пациент Бока утверждал, что видел сон о туннеле прошлой ночью. Пациенту, писал Олкок, позже рассказали о статье, опубликованной много лет назад, в которой появилась фотография туннеля. Пациент вспомнил, что видел ее тогда. Бок считал, что воспоминание, должно быть, всплыло на поверхность во снах пациента накануне сеанса, потому что он недавно прибыл в больницу (и это была деталь о больнице, которую пациент запер в своей памяти). Олкок не говорит, содержала ли статья фотографии других мест в больнице, и — с другой стороны, Олкок не упоминает, знал ли пациент об использовании Боком туннеля в своей терапевтической практике и, следовательно, мог ли он выделить это место в своем предвосхищающем сне как имеющее потенциально личное значение.

Конечно, возможно, что некоторые, казалось бы, пророческие сны можно объяснить совпадением, криптомнезией или бессознательным знанием других видов. Олкок был бы на твердой почве, если бы использовал опыт пациента Бока как риторический прием для иллюстрации краткого обзора научных доказательств, подтверждающих его точку зрения. 4

Если бы автор, использующий анекдот таким слабым образом, был кем-то другим, а не Олкоком, я был бы более склонен позволить себе здесь некоторую свободу, учитывая, что наиболее значимые научные исследования были опубликованы в нашей литературе, а большинство критиков и скептиков, похоже, ужасно не знакомы с содержанием наших журналов. Олкок, однако, довольно хорошо знаком с нашей литературой: тем не менее, он решил предложить анекдот Бока без оговорок или поддержки, как доказательство само по себе. Учитывая его уровень учености в области психических исследований и парапсихологии, можно было бы также ожидать, что Олкок мог бы попытаться применить криптомнезию в качестве объяснения, пусть и краткого, к какому-то опубликованному случаю мнимого пророческого сна. Но он, по-видимому, не чувствовал необходимости контекстуализировать опыт своего друга с его пациентом, или квалифицировать спорный момент, который он, по-видимому, подразумевал, что все, большинство или даже многие, по-видимому, пророческие сны являются криптомнестическими.

Если прочитать статьи, опубликованные Элкоком до 1981 года, то станет очевидно, что Элкок не считает анекдот надлежащим научным доказательством. Это распространенная позиция в науке в целом, а также в психических исследованиях и парапсихологии. Это вовсе не неразумно (например, Thouless, 1969, 1972), хотя некоторые из нас утверждают, что пристальное изучение анекдотического материала может быть очень плодотворным с научной точки зрения. Чтение обзора Элкока парапсихологии как науки, который появился в раннем выпуске Skeptical Inquirer (Элкок, 1979), подчеркивает его неприятие анекдота как доказательства. В этом обзоре Элкок раскритиковал резюме Осиса и Харальдссона (1977a) доказательств выживания, предоставленных их исследованиями видений на смертном одре. В своей книге At The Hour of Death Осис и Харальдссон (1977b) представили результаты пилотного исследования Осиса и их собственного обширного повторения опросов и интервью, проведенных с врачами и медсестрами в США и Индии. В своих исследованиях Осис и Харальдссон спрашивали респондентов, наблюдали ли они когда-либо умирающих пациентов, наблюдали ли они в рамках этого набора наблюдений поведение, которое, казалось бы, указывало на то, что пациент пережил видение на смертном одре, и если да, то описывали этот опыт так, как они его наблюдали. 5 Осис и Харальдссон также искали случаи, в которых пациенты рассказывали респондентам о таком видении на смертном одре, а также случаи, в которых сами врачи или медсестры были свидетелями чего-то вокруг умирающего пациента, что, по их мнению, указывало на такой опыт, даже если пациент не рассказывал о таком опыте лично.

Оставляя в стороне тот факт, что исследование было основано на опросе, который, безусловно, является приемлемым методом исследования, и оставляя в стороне тот факт, что рассказы, хотя и из вторых рук, собирались систематически от заслуживающих доверия свидетелей сначала в виде отчетов, а затем посредством последующих уточняющих интервью, Олкок (1979) говорит: «Однако можем ли мы быть уверены в правдивости рассказов пациентов ? Авторы в этом случае даже не опрашивали пациентов ... [Осис и Харальдссон]... утверждают, что эти обученные наблюдатели, вероятно, будут более точными в своих рассказах о том, что сообщили пациенты, чем сами пациенты. Конечно, это трудно принять, поскольку то, что они на самом деле делали, было просьбой предоставить рассказы о впечатлениях наблюдателя от того, что пациент испытывал в ситуации, которая, по всей вероятности, произошла много лет назад» (стр. 29, курсив мой).

Хотя опасения Элкока относительно достоверности отчетов как изображений личного опыта пациентов обоснованы, его характеристика исследования и его целей как изначально и слабо анекдотических является упрощенной и в высшей степени вводящей в заблуждение. Пилотное исследование Осиса по этой теме (Осис, 1961) сделало акцент на обозначении интересующих явлений как «галлюцинаторного поведения», которое создавало видимость того, что у пациентов было видение на смертном одре (стр. 10, курсив мой). Осис и Харальдссон хорошо знали методологические преимущества и недостатки своего подхода. Они посвятили несколько страниц, как в пилотном исследовании, так и в репликации, обсуждению (Осис и Харальдссон, 1977a) усилий, которые они предприняли для улучшения предыдущих коллекций случаев видений на смертном одре. Такие ранние коллекции случаев, как та, что была проведена Уильямом Барреттом (1926), собирали опыт любого наблюдателя; от членов семьи, которых можно было бы обоснованно считать скомпрометированными наблюдателями, действующими под экстремальным эмоциональным и психологическим давлением, и от умирающих пациентов, чьи способности восприятия можно было бы обоснованно считать скомпрометированными либо из-за их медицинского состояния, либо из-за лечения, которое они получали. Столь же очевидно, что Осис и Харальдссон прекрасно понимали, что, опрашивая людей, которые просто наблюдали такое поведение, они работали на расстоянии. Но для них ключевым элементом при выборе врачей и медсестер было получение отчетов от опытных, беспристрастных наблюдателей (Осис и Харальдссон, стр. 14). Кроме того, они надеялись, как в пилотном исследовании, так и в попытке повторения, напрямую опросить переживших и других свидетелей.

К сожалению, в обоих исследованиях респонденты не захотели предоставить конкретные детали, необходимые для дальнейшего подтверждения, такие как имена умирающих, членов их семей или других свидетелей. Действительно, некоторые респонденты даже не захотели предоставить точные даты, когда произошли их наблюдения (стр. 15), предположительно, чтобы помешать Осису и Харальдссону получить идентификационную информацию из других источников, таких как медицинские записи.

Еще одним и очень важным преимуществом сосредоточения на врачах и медсестрах в обоих исследованиях было то, что Осис и Харальдссон могли задавать вопросы об общем опыте своих респондентов с умирающими пациентами, чтобы оценить распространенность галлюцинаторного поведения, связанного со смертью, и последующие очевидные изменения настроения, приписываемые пациентами таким переживаниям. Наличие доступа к экспертным медицинским показаниям также позволило Осису в пилотном исследовании сравнить сообщаемое содержание переживаний терминальных пациентов с нетерминальными, а Осис и Харальдссон в повторении более глубоко рассмотреть влияние различных медицинских, психологических и культурных переменных на тип и содержание сообщаемых переживаний.

К тому времени, когда пилотное исследование Осиса и кросс-культурное исследование Осиса и Харальдссона были объединены с общей трактовкой предсмертных видений в At the Hour of Death (Osis & Haraldsson, 1977b), авторы начали приводить веские доводы в пользу того, что их работа предоставила доказательства в поддержку гипотезы выживания. Тем не менее, даже с этим риторическим уклоном, книга предоставила довольно подробное описание методологии, использованной в обоих исследованиях (см., например, стр. 28-37), а также довольно полное табличное представление результатов (стр. 223-238). Однако вместо того, чтобы рассматривать эмпирическое содержание книги в своей статье, аргумент Олкока об «ужасности анекдота» основывался на грубом упрощении: «Авторы в этом случае даже не опрашивали пациентов…» (Олкок, 1979, стр. 29). Он априори отверг интервью с врачами и медсестрами, не дав никаких указаний на то, что Осис и Харальдссон понимали методологические риски таких интервью. Кроме того, хотя в их книге (Осис и Харальдссон, 1977b) этот момент отмечен мимоходом, а не подробно, как в научных отчетах (Осис, 1961; Осис и Харальдссон, 1977a), даже случайным читателям очевидно, что авторы « В час смерти» с самого начала десятилетней исследовательской программы надеялись брать интервью у самих пациентов, когда это было возможно, или у членов их семей и других свидетелей, когда это было невозможно. Только нежелание врачей и медсестер делиться идентифицирующей информацией помешало достижению этой цели. (Мы не будем останавливаться на том факте, что, учитывая, что участники эксперимента по определению либо уже умерли на момент проведения исследования, либо находились в процессе умирания, в большинстве случаев проведение интервью с участием непосредственных участников было бы затруднительным, если не невозможным, или неэтичным.)

Надо полагать, что Олкок понимал, что он читал. Возможно, тон книги, направленный на выживание, повлиял на его способность воспринимать детали базового исследования, и, таким образом, он почувствовал, что его подталкивают сосредоточиться на том, что он считал анекдотичным характером их исследования. Или, возможно, как и многие критики, он намеренно упростил свое описание работы, чтобы сделать ее более легкой мишенью для насмешек. Обзор Олкока не показывает, что он понимает неожиданные логистические трудности, которые часто терзают даже самую продуманную исследовательскую программу (и можно было бы предположить, что у него есть такое понимание, учитывая, что он сам проводил опросные исследования). Интересно, что бы сделал Олкок, если бы, собрав тысячи анкет и проведя множество интервью, он обнаружил, что врачей и медсестер невозможно убедить предоставить необходимую информацию, чтобы сделать то, что было возможно в интервью из первых рук. Олкок бы отказался от проекта и оставил бы полученные данные непроанализированными на какой-то забытой полке? Сомневаюсь. Скорее всего, как это сделали Осис и Харальдссон, Олкок принял бы разумное, хотя и прагматичное решение исследовать набор заявлений наилучшим возможным способом, проанализировать полученные данные и сообщить о результатах с надлежащей квалификацией. Поскольку они приняли это разумное прагматичное решение, усилия Осиса и Харальдссона привели к творческому и важному вкладу в литературу о выживании.

Вероятно, что Олкок принял прагматичное риторическое решение6 отложить в сторону свое отвращение к анекдоту, чтобы использовать рассказ пациента Карсона Бока «как есть», хотя в то время в нашей литературе по криптомнезии и в основной психологической литературе по забытой памяти были доступны соответствующие научные статьи, с помощью которых этот анекдот мог быть научно контекстуализирован. Однако, по-видимому, способность Олкока принимать прагматические решения не трансформируется в способность понимать прагматические решения других. Вместо того чтобы обсуждать, признавать или даже придираться к методологическим ограничениям, с которыми столкнулись Озис и Харальдссон, когда они проводили свои исследования, и несмотря на систематические методы, которые они использовали для сбора данных, которые они анализировали и представляли, Олкок отверг всю исследовательскую программу как просто анекдотичную и, как следствие, бесполезную и ненаучную. В то же время в своей прозе Олкок с полным удовольствием опирался на одну неиспользованную и неисследованную историю одного клинициста, взятую из его личного опыта. 7

Примеры Олкока можно прочитать еще более внимательно. Олкок молчаливо намекал на следствие из представления о том, что экстраординарные заявления требуют экстраординарных доказательств? Говорил ли он нам, что обычные заявления вообще не требуют доказательств? Конечно, похоже, именно это говорят Зусне и Джонс, Неер, Гарднер и Курц, когда они полагаются на свои собственные неопубликованные, неформальные эксперименты, на непроверенные обобщения или на мифологическую совокупность «доказательств» для подкрепления своих точек зрения. Если так, то это следствие, которое мы как ученые имеем полное право категорически отвергнуть: все объяснения, обычные или экстраординарные, требуют реальных доказательств.

Третий способ, которым скептики и критики выдают отсутствие критического мышления, — это их частая неспособность быть самокритичными. Можно было бы ожидать, что если бы они на мгновение задумались о силе своих аргументов, они бы поняли необходимость «реальных» доказательств, когда выдвигается какая-либо гипотеза. Но этого, похоже, не происходит. Можно было бы также ожидать, что критики и скептики поняли бы, что, выдвинув общепринятые гипотезы, они являются учеными, которые находятся в лучшем положении для проверки этих гипотез. В целом критики не приняли вызов своих собственных гипотез. Наконец, можно было бы ожидать, что критики смогут применить свое критическое чувство к себе — к своим предубеждениям, своим привычкам и осложнениям, которые возникают из их дисциплинарной идентичности.

Тот факт, что некоторые критики, такие как Честер Келлог и Джон Л. Кеннеди в 1940-х годах, Сьюзан Блэкмор и Дэвид Маркс в 1980-х годах, а также Ричард Уайзман и Кристофер Френч в последние годы, были или являются сейчас активными учеными в этой области, заслуживает похвалы. Однако проблема саморефлексии также преследует даже самых выдающихся из них. Были случаи, когда критики устанавливали критерии для проверки утверждений о паранормальном, которые были настолько произвольными и самоограничивающими, что были почти не по существу. Это почти как если бы некоторые критики избегали разработки экспериментов, которые могли бы предоставить доказательства, опровергающие их собственные дорожащие убеждения. Хотя сложно разрабатывать эксперименты, которые проверяют наши заветные гипотезы, или думать о том, насколько хорошо подходят наши предпочтительные методологии для рассматриваемого вопроса, этот вид интеллектуальной гибкости является одним из важнейших инструментов науки. Так же, как критики имеют право ожидать от нас глубоких размышлений о том, почему и как мы проводим наши исследования, мы имеем право ожидать от критиков того же.

К сожалению, ряд современных примеров заставляет предположить, что критики и скептики не испытывают затруднений в разработке экспериментов таким образом, чтобы гарантировать, что подтверждающие доказательства, если они кажутся безвкусными, могут быть риторически проигнорированы. Недавний набор экспериментов, проведенных Ричардом Уайзманом и его коллегами (Уайзман, Смит и Милтон, 1998), по-видимому, попадает в эту категорию. Эти эксперименты сосредоточены вокруг сообщаемых явлений «психического питомца» (Браун и Шелдрейк, 1998; Шелдрейк и Смарт, 1997; Шелдрейк и Смарт, 1998; Шелдрейк и Смарт, 2000a; Шелдрейк и Смарт, 2000b). В 1994 году работа биолога Руперта Шелдрейка с собакой по кличке Джейти была опубликована британской прессой. Хозяйка собаки, Памела Смарт, утверждала, что Джейти, похоже, знала, когда она возвращается домой. Шелдрейк провел ряд наблюдательных тестов этого утверждения, перейдя от ручной записи поведения собаки к видеозаписи, графически отображая данные по мере их продвижения (Шелдрейк и Смарт, 1998, стр. 225-226; Шелдрейк, 2000, стр. 127; Шелдрейк и Смарт, 2000a, стр. 238-239). В этой серии Шелдрейк и Смарт проверили различные нормальные гипотезы поведения собаки, варьируя расстояния, которые Смарт преодолевала, чтобы вернуться домой, продолжительность ее отсутствия и транспортные средства, в которых она путешествовала (Шелдрейк и Смарт, 1998, стр. 222; Шелдрейк и Смарт, 2000a, стр. 236-237). Ричард Вайсман и его коллеги, в ответ на приглашение Шелдрейка, решили сами протестировать Джейти, используя видеооборудование, которое Шелдрейк установил для этой цели. Собственные видеоэксперименты Шелдрейка предшествовали и следовали за четырьмя экспериментами Вайсмана (Шелдрейк, 2000, стр. 126; Шелдрейк и Смарт, 1998, стр. 222-223; Шелдрейк и Смарт, 2000a, стр. 237).

В конечном итоге Уайзман и его команда опубликовали свой отчет в British Journal of Psychology (Wiseman et al., 1998), а Шелдрейк и Смарт опубликовали свою работу в Journal of the Society for Psychical Research (Sheldrake & Smart, 1998) и в Journal of Scientific Exploration (Sheldrake & Smart, 2000a). В экспериментах Уайзмана, Смита и Милтона Уайзман и его коллеги разработали рабочее определение поведения собаки, которое не основывалось на оригинальном исследовании Шелдрейка, а скорее на упрощении явлений в СМИ. 8 В своих видеозаписанных экспериментах и ​​в наблюдательных исследованиях, которые им предшествовали, Шелдрейк проверил утверждение, сделанное Памелой Смарт, владелицей Джейти, о том, что ее собака часто демонстрировала то, что, по-видимому, было возможно паранормальной моделью упреждающего поведения с некоторыми специфическими чертами. Например, Смарт утверждал, что Джейти ждала у окна, когда она шла домой, иногда подходя к окну, чтобы немного подождать, прежде чем она сформирует намерение. Вместо того, чтобы проверить, действительно ли Джейти демонстрировала такое предвосхищающее поведение, Уайзман и его группа решили специально проверить утверждение СМИ о том, что собака «всегда подходит к окну… когда ее хозяин уходит домой» (Уайзман и др., стр. 454). Чтобы проверить это утверждение, они разработали метод анализа, который фактически отбрасывал все собранные ими поведенческие данные, за исключением тех, которые происходили в течение 10-минутного блока времени, начинающегося с момента, когда уходящий экспериментатор (Смит) и владелец (Смарт) начинали путь домой. Каждый эксперимент был записан на трехчасовую видеозапись, которая затем была сегментирована на 18 10-минутных блоков наблюдения. Были использованы два дополнительных критерия: во-первых, если Джейти посетил окно во время целевого блока, не должно быть никакой другой общепринятой причины, объясняющей посещение окна, и если такая причина существовала, то нельзя было сказать, что Джейти отреагировал на его «сигнал». Во-вторых, если Джейти посетил окно «без очевидной причины» (Wiseman et al., p. 455) до целевого блока, любая активность во время целевого блока, даже если она произошла «без причины», не учитывалась. 9

Прежде чем команда Уайзмана опубликовала результаты своих четырех экспериментов, Шелдрейк повторно проанализировал данные, которые Уайзман и его команда отбросили как выходящие за рамки их интересов, и обнаружил, что они подтверждают более широкое утверждение, изначально сделанное Смартом, и, по сути, при графическом представлении очень точно воспроизводят модель предвосхищающего поведения Джейти, полученную в подмножестве экспериментов Шелдрейка-Смарта, завершенных на тот момент.

Уайзман и др. не согласились с тем, что их данные, конечно, повторяют данные Шелдрейка и Смарта. Кроме того, при подготовке своей собственной статьи к публикации, хотя они знали об этом, они полностью проигнорировали повторный анализ Шелдрейка. Уайзман утверждал, что собственные видеозаписи экспериментов Шелдрейка не были опубликованы на тот момент, когда Шелдрейк представил им повторный анализ, и что «единственное заявление, которое было сделано о способностях Джейти во время [их] … эксперимента», было тем, которое они решили проверить (Уайзман и др., 2000, стр. 47), то есть заявление СМИ. Уайзман и его группа также заявили, что они не были уверены, когда им показали повторный анализ, анализировал ли Шелдрейк данные Шелдрейка/Смарта с точки зрения поведенческих моделей, нанесенных на график до Уайзмана и др. завершили свой сегментированный анализ (Wiseman et al., 2000, стр. 47-48), или что Шелдрейк и Смарт ввели эту процедуру только тогда, когда стали известны опровергающие результаты группы Уайзмана. Уайзман предложил эти аргументы, чтобы объяснить, почему в их опубликованной статье не было упоминания о повторном анализе Шелдрейка, и почему Уайзман и его команда продолжают характеризовать свои четыре эксперимента как положившие конец спору о «психических питомцах» раз и навсегда (Wiseman et al., 2000, стр. 48) 10 .

Позже я поразмышляю о том, почему Уайзман и его коллеги, похоже, категорически отвергают публикацию наблюдательных экспериментов, которые не были записаны на видео, хотя эти эксперименты были опубликованы в рецензируемом журнале — этом журнале — в 1998 году. Кроме того, учитывая, что команда Уайзмана, должно быть, была в контакте, даже консультируясь с Шелдрейком и Смартом, когда они разрабатывали свои эксперименты, также чрезвычайно трудно поверить, что они не знали, в чем заключался основной научный вопрос, и поэтому были вынуждены прибегнуть к упрощенному заявлению СМИ. Наконец, утверждение о том, что графический повторный анализ поведения Джейти мог быть своего рода постфактумной манипуляцией данными со стороны Шелдрейка, призванной опровергнуть тот факт, что команда Уайзмана считала свои собственные результаты опровергающими, является исключительно слабым аргументом по причинам, которые я изложу ниже.

Во-первых, данные, которые Шелдрейк повторно проанализировал и представил в графической форме Уайзмену до того, как его статья была отправлена ​​в British Journal of Psychology, были собраны самой командой Уайзмена. Следовательно, были ли собственные видеозаписи экспериментов Шелдрейка полными или были опубликованы в рецензируемом журнале, вообще не имеет значения. Вопрос, лежащий в основе повторного анализа Шелдрейка, — то, что данные, которые Уайзмен и его команда собрали и отбросили, по-видимому, подтверждают утверждение о том, что Джейти демонстрировал то, что казалось предвосхищающим паранормальным поведением, — отделен от вопроса о том, была ли аналитическая методология Шелдрейка/Смарта проверена рецензированием и опубликована. Заявления Шелдрейка о собственных данных команды Уайзмена можно было легко проверить — с точки зрения точности данных, как они были нанесены на график, уместности статистического метода, использованного для их анализа, и формы полученных графиков, учитывая, что команда Уайзмена могла не иметь возражений против самих данных. Если бы команда Уайзмана позаботилась об этом, они могли бы поднять повторный анализ Шелдрейка и их рассмотрение его в своей статье BPS, представив свои аргументы в пользу его отклонения. Такое обсуждение придало бы некоторый риторический и содержательный вес последующим аргументам, с помощью которых они пытались оправдать разработанное ими рабочее определение поведения Джейти. Во-вторых, на встрече, на которой Уайзман получил повторный анализ, он мог бы легко спросить Шелдрейка, как он анализировал данные, которые он собрал до и после того, как команда Уайзмана начала публиковать свои выводы. Действительно, возникает вопрос, почему команда Уайзмана не знала эту, казалось бы, ключевую деталь об экспериментах Шелдрейка до того, как они провели свои собственные эксперименты, учитывая, что они вступали в уже существующую исследовательскую программу. Потому что Уайзман и др. похоже, не задали этот простой вопрос, складывается впечатление, что в худшем случае команда Уайзмана не доверяла Шелдрейку как ученому (зачем еще разрабатывать эксперимент полностью без преимуществ существенных знаний о уже существующих исследованиях по той же теме) или в лучшем случае не доверяла Шелдрейку как информатору о его собственной работе (что подразумевает оценку компетентности и честности, которую команда Уайзмана не обнародовала). Кроме того, даже после публикации экспериментов Шелдрейка/Смарта команда Уайзмана продолжала в печати и публично, как будто никакой повторный анализ их собственных данных никогда не проводился – то есть они продолжали отдавать предпочтение упрощенному заявлению СМИ, которое они проверяли, над основным научным вопросом, который лежал в основе исследовательской программы Шелдрейка с Джейти. Является ли это приемлемой научной практикой? Интересно.

Если команда Уайзмана посчитала Шелдрейка и Смарта менее чем заслуживающими доверия как научных коллег или информаторов, я и другие (Radin, 2001, стр. 237) посчитали выводы, обнародованные командой Уайзмана, также менее чем заслуживающими доверия. Чтобы доказать, что ученый достоин доверия, этот ученый также должен продемонстрировать способность быть самокритичным (и, следовательно, быть заслуживающим доверия информатором). Чтобы добиться доверия в сфере опубликованных научных результатов, автор любого экспериментального отчета должен следовать соглашениям научной практики как в отношении проведения экспериментов, так и в отношении структуры отчета (Bazerman, 1988). Одним из таких важных элементов является «явная интертекстуальность» (стр. 324-325), термин ритора науки Чарльза Базермана для обозначения необходимости встраивать свой эксперимент — и особенно отчет о нем — в соответствующее научное окружение. То есть, научный отчет должен предоставить доказательства того, что экспериментатор или группа, которые составили отчет, приняли научную «меру» утверждения, которое, по их словам, они проверили. То есть, они должны предоставить доказательства того, что они прочитали соответствующую опубликованную литературу, и если опубликованная литература еще не существует, ожидается, что они предоставят доказательства в своем отчете того, что они потратили время, чтобы узнать от соответствующих экспериментаторов, что было сделано ранее во всех существенных деталях. Если из опубликованного отчета очевидно, что эти критерии были выполнены, аргументы, приведенные в отчете — подтверждающие или опровергающие — имеют больший риторический вес в том смысле, что они более убедительны, более удовлетворительны в содержательном смысле и более полезны с научной точки зрения. 11

Убедительное опровергающее исследование было проведено Дж. М. Кметцем (1978) и опубликовано в Skeptical Inquirer . Серия экспериментов, описанных в статье Кметца, была разработана для воспроизведения работы Клива Бакстера о предполагаемом «первичном восприятии» растений и низших организмов. В своем отчете Кметц описал свою очевидную готовность серьезно проверить лежащее в основе научное утверждение и привлечь Бакстера к процессу методологического совершенствования по мере продолжения попыток повторения. Уважительное отношение Кметца к Бакстеру и его описания его усилий по проверке утверждений Бакстера в совокупности сделали отчет о его опровергающих результатах весьма убедительным. Это было правдой, даже несмотря на то, что статья Кметца появилась в Skeptical Inquirer .

Способность быть самокритичным должна распространяться и на дисциплину, в которой работает ученый. Являются ли методы нашей собственной научной практики подходящими для поставленной задачи? Неспособность задать этот вопрос приводит к своего рода научному этноцентризму, который, я думаю, также усложняет пример Шелдрейка/Смарта-Уайзмена и др. Команда Уайзмена — это экспериментальные психологи, а Шелдрейк — биолог. Если бы команда Уайзмена была сравнительными психологами, которые регулярно работают с животными, изучая их целенаправленное поведение по мере его развития с течением времени, они могли бы разделить некоторую операционализацию или аналитическую основу с Шелдрейком или, по крайней мере, продемонстрировать большее понимание содержания его первоначального утверждения. Операционализация сложного поведения в упрощенные задачи с целью анализа — довольно распространенная практика для экспериментальных психологов. (Сокращение предвосхищающего поведения Джейти до одного 10-минутного блока из трехчасового периода наблюдения является примером такого редукционистского операционализма.) Очевидно, что редукционизм не бесполезен как научная практика, но он может иметь серьезно ограниченную полезность, когда исходные явления усекаются до неузнаваемости. Операционализация Райном спонтанных психических переживаний в заданиях по угадыванию карт подверглась резкой критике за сокрытие сложности этих переживаний с целью предоставления грубого доказательства экстрасенсорного восприятия (например, Tyrrell, 1948a, стр. 37; 1948b, стр. 85-86). Однако, поскольку операционализм Райна по крайней мере проверил первоначальное утверждение, даже в ограниченном смысле, результаты все еще полезны как основа, на которой построены современные эксперименты. Это так, даже несмотря на то, что сложность явлений (как с точки зрения целевого материала, модальности реагирования, так и субъективного опыта участника/испытателя) была восстановлена ​​(Альварадо, 1998, стр. 40-42).

Однако когда экспериментальный тест не является адекватной проверкой исходного утверждения и действительно отбрасывает соответствующие доказательства, наука не служит. Один из ключей к тому, что своего рода дисциплинарный этноцентризм мог ослепить команду Уайзмана относительно несоответствия их аналитической методологии, заключается в их очевидной неспособности принять любой режим анализа, кроме выбранного ими, как что-либо иное, кроме как post hoc (то есть незаконный). Другой ключ к тому, что междисциплинарный этноцентризм ослепил их, — это их заявление о том, что: «Научный отдел Австрийского государственного телевидения провел один из первых формальных экспериментов с Джейти» (Уайзман и др., 2000, стр. 46). Это заявление отбрасывает наблюдательные эксперименты, которые Шелдрейк провел до демонстрационного события на австрийском телевидении. 12 Наблюдательные исследования обычно не могут быть приняты в качестве научных доказательств в тех областях экспериментальной психологии, в которых акцент делается на определении конкретных задач и точности или времени выполнения задач. Однако такие наблюдательные исследования распространены в сравнительной психологии и биологии, где акцент делается на животных и их поведении, как в неволе, так и в дикой природе, в ответ на естественные или манипулируемые условия. В этих дисциплинах систематическое наблюдение за поведением является принятым экспериментальным инструментом для развития научных знаний (и поскольку переменные могут быть введены или проконтролированы в таких исследованиях, термин «эксперимент» может быть уместен). Обычно в таких наблюдательных исследованиях и экспериментах данные собираются и анализируются точно так же, как Шелдрейк анализировал свои данные. Поэтому комментарий Шелдрейка о том, что «построение графиков обычно не рассматривается как спорная процедура в науке» (Шелдрейк, 2000, стр. 127), можно рассматривать как подчеркивание различий между тем, что является нормальной научной практикой для него, и тем, что является нормальной научной практикой для Уайзмана и его группы. В контексте сравнительной психологии или биологии операционализм и метод анализа, использованные командой Уайзмена, были далеки от цели, аналогично бедняге, который роняет свои ключи в середину темного пятна, а затем ищет их под светом, независимо от того, как далеко свет может быть от точки, в которой были брошены ключи, просто потому, что им удобнее искать в освещенном пространстве. Такие несоответствия между основным научным вопросом и методом побудили ряд ученых призвать к расширению методологического репертуара в парапсихологии (например, Альварадо, 1996; Брауд и Андерсон, 1998; Уайт, 1964; 1992). Аргументы этих авторов имеют убедительную силу. В конце концов, то, что метод должен соответствовать вопросу, не является спорным утверждением.

Отсутствие саморефлексии

Чтобы быть самокритичным, нужно обладать способностью к саморефлексии. Критики часто показывали, что им не хватает этой более фундаментальной способности. В некоторых случаях они, кажется, неспособны столкнуться со своим собственным опытом и/или его отсутствием. Один из мифов науки заключается в том, что интеллектуальное обучение обеспечивает иммунитет против наших личных вкусов и темпераментов. Конечно, есть уменьшение влияния нашего собственного мировоззрения, которое происходит от дисциплинированного мышления и обучения, но мы не можем быть другими, чем мы есть. Как человеческие существа, исследователи психики и парапсихологи часто должны были заниматься некоторым самоанализом, чтобы определить, насколько наша открытость определенным идеям и определенным явлениям является следствием нашего раннего обучения, нашей социальной среды или нашего личного опыта. Критики, с другой стороны, в значительной степени смогли сохранить для себя фикцию полной объективности.

Если предположить, что критики действуют добросовестно, что может влиять на их отношение к паранормальным явлениям? Давайте поразмышляем на мгновение. Сколько из них сомневаются в том, что спонтанные переживания могут иметь место, потому что сами они никогда ничего не испытывали? Сколько из них полагают, что те, кто сообщает о спонтанных переживаниях, обязательно страдают от психопатологии, потому что первыми, кого они встретили, были люди немного странные или немного пугающие? Сколько из них убеждены, что любой, казалось бы, паранормальный эффект, свидетелями которого они стали, обязательно должен быть результатом мошенничества или неправильного восприятия, потому что они научились и исполняли фокусы и, не проверяя эту гипотезу, предполагают, что обманули всех в комнате? Сколько критиков, прошедших обучение магии, считают, что среднестатистический человек способен на обман, в который они сами регулярно ввязываются, и на дискомфорт, который они сами регулярно терпят, чтобы просто продемонстрировать фокус? 13 Только сами критики могут ответить на вопрос, какие препятствия воздвигли их собственная психология и их собственный опыт на пути к объективности. Но если они не будут честно смотреть внутрь себя, как можно преодолеть такие препятствия? Многие критики спешат указать нам на то, что у нас нет необходимого опыта, чтобы понять то, что мы видим. В некоторых ситуациях они абсолютно правы. Но как их опыт исказил их собственное восприятие? Уверены ли они, что их интерпретации собственного опыта разумны?

Социолог науки Роберт К. Мертон много десятилетий назад предположил существование четырех норм в науке (Merton, 1973): коммунизм (готовность ученых делиться данными и свободно сотрудничать); универсализм (представление о том, что научные данные и научная практика возвышаются над спецификой ученого или учреждения); незаинтересованность (представление о том, что ученые должны подходить к своей научной практике беспристрастно и беспристрастно, позволяя данным, а не какой-то личной или институциональной повестке дня, формировать их работу); и организованный скептицизм (потребность в самокритике и критике работы других, с верой в то, что критика является одним из важнейших двигателей совершенствования научной практики, фактов и теории). Ряд авторов отметили, что эти нормы на самом деле не описывают науку, а скорее являются идеалами, к которым стремятся ученые (например, Gieryn, 1995; Hess, 1997, стр. 56-58). Другие (например, Митрофф, 1974; Малкей, 1975) отметили, что для каждой нормы, выявленной Мертоном, существует «антинорма», которая может быть более значима в повседневной научной практике, чем нормы Мертона14 .

Но как идеалы нормы социально полезны. Продуктивной стратегией является попытка провести исследование, которое противоречит собственным предвзятым, неэмпирически поддерживаемым убеждениям, или, по крайней мере, попытка не подгонять свою науку под свою веру. Для многих современных ученых это самое важное изменение, пришедшее с научной революцией, это движение от науки, осуществляемое в оккультном контексте (например, Vickers, 1984). Критики регулярно обвиняют парапсихологов в неспособности избавиться от своих систем убеждений перед лицом доказательств, в том, что они позволяют своей научной практике стать упражнением в интеллектуальном исполнении желаний. В какой-то степени это обвинение служит напоминанием нам о том, что нам действительно нужно понимать свои собственные мотивы, когда мы выходим на поле, чтобы встретиться с переживателями, и когда мы приближаемся к лабораторному столу. Но мы можем спросить, осознают ли критики свои собственные мотивы?

Олкок (1987) делает следующие замечания относительно мотивации ученых в целом:

«Если кто-то собирается посвятить свою жизнь поиску чего-то, он должен, безусловно, верить, что, вероятно, «что-то» существует. Если бы исследователи не верили, что можно вылечить болезни, они вряд ли были бы мотивированы пытаться найти лекарство. … Хотя любопытство может объяснить, почему исследователи изначально обращают свое внимание на изучение определенных явлений, структура убеждений исследователя очень важна для поддержания энтузиазма в отношении продолжения исследований, когда нет убедительных доказательств. В противном случае он или она вполне могли бы решить, что след, по которому они следуют, был ложным» (стр. 541)

Впечатление, которое создает Олкок в этом абзаце, заключается в том, что страсть к своей области исследований и вера в существование определенного предмета и его важность являются нормальным элементом научного исследования, даже если такая страсть и вера могут сохраняться при отсутствии существенных доказательств. Однако Олкок на самом деле не хочет быть таким эгалитаристом, как он это себе представляет. Почти сразу Олкок показывает, что на самом деле он имеет в виду лишь распространение привилегии страсти к своим исследованиям на членов своего собственного сообщества. Вместо этого страстный парапсихолог оказывается запятнанным кистью фанатизма:

«[Парапсихологи]… часто проявляют непреклонное упорство в отстаивании своей веры в реальность паранормальных сил: несмотря на их профессиональное разочарование скудностью доказательств и несмотря на трудности, с которыми они сталкиваются в попытках завоевать легитимность в университетских сообществах и в залах науки, они продолжают упорствовать, уверенные, как кажется, в том, что, как и великому Лавуазье пришлось признать, что он ошибался относительно внеземного происхождения метеоритов, настанет день, когда наука будет вынуждена признать реальность пси, и все их усилия будут оправданы» (стр. 541)

Олкок, похоже, не осознает, что восхваление страсти и настойчивости перед лицом малого количества доказательств в науке в целом, а затем порицание аналогичного уровня приверженности в нашем сообществе, на первый взгляд, противоречивы. Он очень ясно дает понять во всех своих работах, что, по его мнению, нет убедительных доказательств любого рода, подтверждающих существование чего-либо, что мы могли бы классифицировать как паранормальное. Кроме того, Олкок также, похоже, считает, что наличие социальных и интеллектуальных препятствий для определенного набора объяснений само по себе является доказательством того, что набор объяснений обязательно ложный только в нашей дисциплине — то есть, «великий Лавуазье», столкнувшийся с опровергающими доказательствами о происхождении метеоритов, происходит только в официальной науке, и что мы, исследователи парапсихологии и парапсихологи, глупы, полагая, что такой момент может ждать нас в будущем нашей области.

Но история и социология науки показали нам, что научный консенсус является результатом множества факторов, некоторые из которых скорее социальные, политические и экономические, чем рациональные (например, Майерс, 1990; Шапин и Шаффер, 1985; Тейлор, 1996). Кроме того, Олкок, похоже, не может понять, что коррелят энтузиазма по поводу явления или объяснительной модели у «нормального» ученого может быть обоснованно связан с определенной уверенностью в способности собственных идей победить идеи оппонентов.

Ключ к возражениям Элкока (1981) против паранормальных явлений может лежать в следующих параграфах. В них Элкок размышляет о том, что, по его мнению, могло бы произойти, если бы экстрасенсорное восприятие, предвидение или психокинез были бы доказаны как реальные:

«Но какой хаос у нас был бы. Конечно, не было бы никакой приватности, поскольку с помощью экстрасенсорного восприятия можно было бы заглянуть даже в умы людей. Диктаторам больше не нужно было бы доверять словам своих последователей; они могли бы «знать» их чувства. Как бы люди отреагировали, если бы они могли уловить проблески будущего? Как мог бы функционировать фондовый рынок, если бы трейдеры могли использовать предвидение? Если бы большинство людей могли предвидеть будущее, какова была бы жизнь с миллионами людей, которые все пытаются изменить текущие обстоятельства, чтобы оптимизировать свое личное будущее? Что бы произошло, когда два противника попытались бы навредить друг другу с помощью ПК? Перестрелки Старого американского Запада, вероятно, померкли бы в сравнении.

«Если пси существует, то практически все возможно, и наука, тот самый инструмент, которому большинство парапсихологов клянутся в верности в своем исследовании пси, будет излишней. Окажется, что это была гигантская ошибка, поскольку неконтролируемое (и неконтролируемое) влияние пси, возможно, слабо развитое, предположительно действовало на протяжении всей истории науки; научные законы, какими мы их знаем, могут быть просто своего рода «пси-консенсусом»: эффект экспериментатора срабатывал в одном и том же направлении для всех, кто пытался провести данный эксперимент. Казалось бы, тогда «научное подтверждение пси» было бы противоречием терминов: если пси существует, то наука, какой мы ее знаем, не может». (стр. 191)

Ясно слышно его беспокойство. Для Олкока перспектива психического функционирования абсолютно ужасает. Звучит так, как будто существование пси-способностей нарушит абсолютно все, что ему дорого — конфиденциальность, порядок, науку, надежность научной истины. Для тех из нас, кто занимается психическими исследованиями и парапсихологией, кто соприкасался с результатами менее эмоционально заряженным способом, мы знаем, что масштабы эффектов и неполнота передаваемой информации и действий не могут оказать того влияния на жизнь и науку, которое предсказывает Олкок. Даже «психические звезды» недостаточно сильны или недостаточно точны, чтобы произвести масштаб эффекта, которого боится Олкок. Что касается науки, сформированной своего рода ложным «пси-консенсусом», мне кажется разумным ответвлением результатов научных исследований предположить, что в смеси объективности и субъективности, которая является наукой, может быть пси-распространяемый эффект экспериментатора, который имеет некоторое влияние, хотя и небольшое, на построение консенсуса. Как я уже говорил в другом месте, по мере роста объективного знания о природе, вероятно, что влияние субъективных и социальных переменных на форму этого знания уменьшается (Zingrone, 2001, стр. 13). Кроме того, учитывая слабые эффекты даже самых сильных психических функций, для которых у нас есть доказательства, я нахожу идею о том, что пси может быть в смеси, вполне приемлемой и, безусловно, не настолько тревожной, чтобы даже помешать, не говоря уже о том, чтобы искоренить, научный прогресс как таковой. Однако дело не в том, чтобы винить Олкока за его систему убеждений или характеризовать его как полностью и всецело скомпрометированного своими убеждениями. Скорее, дело в том, что Олкоку и другим критикам, подобным ему, также нужно напомнить, что объективность — это цель, идеал, нечто, к чему нельзя приблизиться, даже отдаленно, если мы остаемся слепыми к нашим собственным мотивам. Что, следует спросить, сделал Олкок, чтобы удерживать свои убеждения в неопределенности, когда он вступает в контакт с литературой сторонников?

Отсутствие открытости к общению

Третий способ, которым критики не могут пройти дистанцию, — это их недостаточная открытость к общению. Некоторые критики защищают себя от конкуренции на равных условиях, возводя барьеры для общения. Они возводят социальные и риторические баррикады, чтобы защитить себя от дебатов. Как людям, нам трудно вступить в полный контакт с опытом и пониманием других, особенно когда то, что говорят другие, кажется нам угрожающим, нашим изношенным временем представлениям о том, как все работает, нашим тщательно выстроенным и ревностно поддерживаемым интеллектуальным структурам. Опыт и мнения других могут прорваться через наши барьеры, как река, выходящая из-под контроля.

Но исследователи психики и парапсихологи уже давно подвергаются этому натиску. Некоторые даже сами его провоцируют. Многие из нас понимают, что нам нужно снести барьеры, что нам нужно столкнуться с опытом в его самой грубой форме, что нам нужно прислушиваться и даже приветствовать голоса противников из-за того, чему мы можем научиться, из-за того, как мы можем улучшиться. Нет никакой выгоды в гонке, которая выигрывается путем саботажа, отвлечения или иного сбивания соперников с трассы.

Когда критики говорят о контргипотезах для спонтанного опыта, возникает вопрос, слушали ли они когда-нибудь историю, которую рассказывали. Кажется, они цепляются за общепринятые объяснения, которые блокируют нюансы голосов переживающих. Они отбрасывают в сторону переживания и переживающих с насмешками и издевательствами. Они даже иногда оправдывали насмешки как эффективное оружие (Курц, 1996, стр. 609). Если другие критики разделяют те же эмоционально заряженные страхи, которые выражает Олкок, вряд ли их можно за это винить. Для таких критиков спонтанные переживания могут представлять собой хаос, беспорядок, неудержимое скольжение назад в Темные века, повторное очарование современного мира.

Но даже для тех из нас, кто находит паранормальные явления легкими для размышления, трудно удержаться от попыток контролировать нашу конфронтацию с личным опытом других. Мы изо всех сил пытаемся услышать рассказы о спонтанном опыте, не позволяя нашим аналитическим способностям искажать рассказываемые истории. Мы осознаем, что если мы придем к спонтанному паранормальному опыту других с овеществленной аналитической структурой, мы услышим только то, что вписывается в эту структуру. Для многих из нас контакт с пережившими должен происходить в два этапа. На первом этапе мы пытаемся некритически собрать как можно больше деталей, выслушать как можно больше личных теорий пережившего, которые они готовы предложить, и уйти с наиболее полным описанием опыта собственным голосом пережившего. На втором этапе мы позволяем работать нашим аналитическим инструментам, чтобы мы могли отсортировать неправильные восприятия, ложные воспоминания, уточнения и приукрашивания. На этом этапе мы осознаем так же — или, возможно, даже более — общепринятые гипотезы, которые, вероятно, вытеснят паранормальные атрибуции пережившего. Если мы делаем свою работу правильно, даже если мы сами увлечены своей работой и открыты для возможности паранормального, мы будем систематически работать с общепринятыми гипотезами, анализируя эти переживания. Для нас чрезвычайно важно иметь возможность приложить своего рода вероятностное суждение к историям, которые нам рассказывают. Это часть нашей компетенции. Критики, с другой стороны, не кажутся систематичными в этом. Первая общепринятая гипотеза, которая приходит им в голову, какой бы неправдоподобной она ни была, кажется, достаточна.

Одно мы знаем наверняка: мы должны избегать упрощения опыта, о котором нам рассказывают, так же как мы должны избегать высмеивания и осмеивания переживающих его. Климат, который создается и поддерживается упрощением и высмеиванием, — это тот, в котором ни один уважающий себя переживающий не захочет выступить. С какой целью они должны рассказывать о своем опыте? Чтобы его отвергли как простое заблуждение без проверки? Чтобы его использовали как доказательство начинающейся шизофрении, заблуждения, мошенничества?

Помимо возведения социальных барьеров для общения с переживателями, некоторые критики тратят много времени на возведение риторических барьеров, которые мешают полезному потоку общения между ними и нами. В опубликованной литературе есть ряд примеров критиков, которые несправедливо отдают себе привилегии в ходе дебатов. Возьмем, к примеру, эти заголовки, опубликованные в недавнем выпуске Journal of the Society for Psychical Research.

Баррингтон и Палладино: девять основных ошибок

Фонтана и Палладино: десять главных ошибок

Мартинес-Табоас, Франсия и Палладино: девять крупных ошибок

(Уайзман, 1993а, 1993б, 1993в)

Эти титулы являются риторическим эквивалентом строительства римского форта на склоне холма в Мидлендсе на виду у племени бриттов бронзового века — общение между равными не имеет значения. Вместо этого, так же как римский форт сигнализировал о навязывании иерархии власти и привилегий, эти титулы награждают риторическим преимуществом писателя и вместо того, чтобы приглашать к ответу (или, в данном случае, вознаграждать готовность участвовать в полезном споре), они навешивают ярлыки на оппонентов писателя как на глупцов. Мало дальнейшего ответа — за исключением того, что является слабо оборонительным или непродуктивно злым — остается оппоненту. Риторический результат этих титулов в последующем обмене одинаков, независимо от того, намеревался ли критик поставить своих оппонентов в невыгодное положение или нет. Как такие стратегии служат стремлению к знаниям?

Читатели этого журнала узнают эти названия. В 1992 году Ричард Уайзман опубликовал исследование, основанное на его диссертационном исследовании, The Fielding Report: A Reconsideration (Wiseman, 1992). Статья Уайзмана кратко изложила отчет Филдинга в его историческом контексте, привела краткие биографии участников, изложила содержание отчета, сосредоточилась на некоторых способах, которыми Палладино, как известно, подделывала свои феномены, а также на прошлой критике отчета. Первоначальный вклад Уайзмана в дебаты по отчету состоял в том, чтобы очень внимательно изучить идею о том, что сообщник мог получить доступ в комнату через панель в двери, которая была частично закрыта занавеской кабинета медиума или каким-то другим способом, и таким образом мог помочь в создании поддельных феноменов во время сеансов. Аргументы Уайзмана были изобретательными и проницательными. Он пришел к выводу, что теория сообщника ни в коем случае не была слабой, и что отчет можно было бы охарактеризовать как «несовершенный» в различных существенных отношениях, которые либо делают невозможным исключить теорию сообщника в случае некоторых из описанных явлений, либо получить действительно точное представление об условиях, в которых проводились сеансы. Совершенно справедливо он отметил, что будущие исследования медиумизма должны быть написаны таким образом, чтобы попытаться «минимизировать ретроспективное контробъяснение» (стр. 151). Уайзман признал, что такая задача может быть сложной, но он вполне разумно отложил в сторону трудности, которые повлечет за собой такой подход, из-за важности, которую он может иметь как для проведения будущих исследований, так и для доказательной силы опубликованных отчетов, которые будут опубликованы. Журнал Общества психических исследований опубликовал три комментария к оригинальной статье Уайзмана. Два из них имели заголовки, которые сами по себе были несколько провокационными:

Палладино и человек-невидимка, которого никогда не было (Баррингтон, 1992).

Отчет Филдинга и решительный критик (Фонтана, 1992).

Третий имел более консервативное название:

Отчет Филдинга, критика Уайзмана и научная отчетность

(Мартинес-Табоас и Франсия, 1993).

Ответ Баррингтона коснулся контекста, в котором происходили сеансы в Неаполе, и почерпнул некоторое утешение из предыдущих сеансов, в которых были получены похожие явления, но возможность сообщника была исключена. Затем она сосредоточилась на реальных событиях в серии сеансов, когда сообщник мог прибыть, и когда он должен был покинуть кабинет, чтобы не быть обнаруженным по окончании сеансов. Она пришла к выводу, что изучение временных рамок и перемещения экспериментаторов в кабинет и из него после сеансов показало, что сообщнику было бы невозможно скрыться незамеченным. Она пришла к выводу: «За исключением мира фантазий, где каждый может уйти с чем угодно, в сеансах Палладино слишком много того, что не объясняется конфедеративной теорией Уайзмана и не согласуется с ней» (стр. 339).

В своем ответе Фонтана (1992) прокомментировал, что, хотя Уайзман поднял вопрос о том, мог ли сообщник участвовать в сеансах в Неаполе, «… [его] аргумент полностью основан на предполагаемых двусмысленностях, упущениях и неточностях в самом отчете Филдинга» (стр. 341). Фонтана отметил, что решительный критик всегда мог найти способ сохранить свои подозрения даже перед лицом все больших и больших подробностей о процедурах безопасности и мерах предосторожности, которые были приняты. При этом Фонтана фактически создал хороший контрольный список безопасности для экспериментов в комнате для сеансов. Другие критические замечания Фонтана были сосредоточены на двусмысленности текста отчета и на том, как его можно было понять разными способами, на логистике строительства люка незамеченным, на времени входа и выхода возможного сообщника, а также на том, могли ли занавески шкафа скрыть открытую панель.

Мартинес-Табоас и Франсия (1993) сосредоточились на двух аспектах статьи Уайзмана; его предполагаемом отсутствии «терпения» по отношению к «научным документам… [которые не] представляют все детали, необходимые для противодействия всем возможным нормальным объяснениям» (стр. 120-121) и подробностях теории сообщника Уайзмана. Первая включала критику того, что они считали устаревшим пониманием науки Уайзманом и того, что должен включать научный отчет; а вторая, как и критика Баррингтона и Фонтаны, рассматривала детали процедур безопасности и феноменов спиритических сеансов, которые, казалось, исключали присутствие необнаруженного сообщника.

Все четыре комментатора очень активно отреагировали на пункты Уайзмана, вернувшись к отчету Филдинга для более подробного прочтения деталей. Таким образом, хотя они явно не соглашались с вероятностью того, что сообщник был активен во время сеансов, их комментарии были «информативными, интересными и продуктивными» (Уайзман, 1993d, стр. 217), что было одной из заявленных Уайзманом целей дебатов. Они, конечно, были весьма сильны в своих разногласиях, но ничто в их прозе не оправдывало характеристику Уайзманом разногласий как «ошибок». По мнению Уайзмана (1993a), среди «ошибок» Баррингтон было то, что она «неверно предположила, что Филдинг упомянул бы внешний вид потолка в комнате Бэггалли, если бы в нем могла быть фальшивая панель» (стр. 20), что «гипотеза «сообщника» опровергается тем, что Палладино не попросил повесить занавеску на заднюю часть кабинета для сеансов» (стр. 22), и что «поскольку некоторые явления в отчете кажутся необъяснимыми, гипотезу «сообщника» не следует воспринимать всерьез» (стр. 25). Среди «ошибок» Фонтаны (Wiseman, 1993b) было то, что он «неверно утверждает, что облицованная дверная панель, вероятно, была бы обнаружена после окончания одиннадцати сеансов» (стр. 39), что «положение занавеса сеанса не следует реконструировать ни по первоначальному плану этажа, ни по фотографиям, сделанным во время расследования» (стр. 41), и что «занавес сеанса не мог быть задвинут вперед так, чтобы скрыть нижнюю панель правой двери, соединяющей комнату Багголли с комнатой для сеансов» (стр. 42). Среди «ошибок» Мартинеса-Табоаса и Франсии (Wiseman, 1993c) было то, что «следователи заметили бы сообщника, входящего и выходящего из кабинета для сеансов» (стр. 133), «что сообщник присутствовал бы в кабинете и, следовательно, был бы обнаружен, когда следователи заглянули бы внутрь кабинета» (стр. 135); и «что гипотеза о сообщнике опровергается возникновением «необъяснимых явлений» после окончания шестого сеанса» (стр. 137). Не нужно читать сам отчет Филдинга, чтобы знать, что эти «ошибки» не являются ошибками как таковыми: это разногласия относительно вероятности поведения и наблюдательных привычек экспериментаторов, относительно истинного расположения занавески и двери и относительно важности явлений, которые не могут быть объяснены соучастником или которые, по-видимому, произошли после того, как соучастнику пришлось бы поспешно ретироваться, чтобы избежать обнаружения. Когда читаешь отчет Филдинга (1963), становится очевидно, что читателю доступен большой простор для интерпретаций и что различные выводы не только возможны, но и вероятны.

Так что же здесь произошло? Уайзман сделал ряд предположений и оценок вероятности, вероятно, основанных на его изучении аппарата, его знании магии и его прочтении отчета Филдинга. Баррингтон, Фонтана, Мартинес-Табоас и Франсия сделали разные оценки, основанные на их прочтении отчета Филдинга и других интеллектуальных и эмпирических контекстах, из которых они лично действуют. Хотя все четыре респондента проявили некоторую эмоциональную вовлеченность в темы в своих первоначальных комментариях, что можно было бы истолковать как страсть к теме и разумное предпочтение их собственных отличающихся взглядов, тон ответов Баррингтона и Фонтаны на ответ Уайзмана показал некоторую реальную тревогу по поводу использования слова «ошибки». Жар дебатов явно был накален на ступеньку выше. Как сказал Баррингтон (1993): «Десять основных ошибок — это десять причин для тревоги и уныния, но я должен сказать, что моя паника утихла, когда я узнал природу и качество жалоб» (стр. 196). Ответ Фонтаны (1993a) был еще сильнее: «Он не только не смог выявить ни одной из «фактических ошибок и логических изъянов», на которые он ссылается в своем реферате, он еще и совершил ряд своих собственных крупных ошибок (искажения)» (стр. 198). После того, как Уайзман написал свой ответ-резюме (1993d), Фонтана (1993b) вернулся с кратким письмом редактору, в котором снова пожаловался на «искажение» его и Баррингтона точек зрения в ответе-резюме Уайзмана. Из тона письма Фонтаны ясно, что маловероятно, что Фонтана согласится на сотрудничество в совместной статье, на которую Уайзман надеялся в своем ответе-резюме (Уайзман, 1993d, стр. 217). Если бы Уайзман решил вести себя более уважительно со своими комментаторами, учитывая неоднозначность самого отчета Филдинга и невозможность узнать наверняка, что на самом деле произошло на сеансах в Неаполе, возможно, последующий раунд дальнейших дебатов привел бы к чему-то вроде совместных усилий, к которым он стремился. Но кто захочет сотрудничать с тем, кто настаивает, что его собственное мнение — «истина», а ваше — «ошибка»?

Делать риторические выборы, которые работают против ваших заявленных целей, не является особой компетенцией критиков парапсихологии. Недавно ритор науки Лия Чеккарелли (2001) изучила несколько документов, которые пытались сформировать консенсус через дисциплинарные границы в биологии и генетике. В одном из разделов своей книги (стр. 113-156) Чеккарелли сосредоточилась на прозе в книге EO Wilson (1999) Consilience: The Unity of Knowledge и отметила, что риторика, которую он использовал в попытке построить междисциплинарный мост, вызывала все, что угодно, но не положительные чувства. Вместо того, чтобы сообщать о слиянии двух дисциплин для общей цели, Уилсон использовал военные образы, риторику завоевателя. Она сравнила попытки Уилсона убедить с попытками двух ученых, чьи книги по наведению мостов привели к согласию, на которое надеялся Уилсон, «Генетика и происхождение видов » Феодосия Добжанского (1937) и «Что такое жизнь? Физический аспект живой клетки» Эрвина Шредингера (1944) . Чеккарелли показала, что и Добжанский, и Шредингер использовали риторические стратегии, которые сближали две стороны, делая точки зрения одной стороны более понятными для другой, показывая каждой, насколько важны методы каждой группы для прогресса, с прозой, которая позволяла каждой группе «слышать» критику и заявления, которые лишали их собственного понимания ситуации без эмоционального шума, который обычно порождают такие конфронтационные моменты. По словам Чеккарелли, Уилсон, с другой стороны, поднял шум до такого уровня децибел своим риторическим выбором, что любое сообщение о наведении мостов, которое он хотел передать, было потеряно. Группа, которую он надеялся покорить, была возмущена, и даже члены его собственной дисциплины были возмущены от имени другой дисциплины. Долгожданное согласие Уилсона не произошло.

На мой взгляд, в споре по отчету Филдинга риторические стратегии Уайзмана более точно отражают стратегии Уилсона, чем стратегии Добжанского или Шредингера. Готовность Уайзмана маркировать несогласие как «ошибку» и утверждать, что документ, столь отдаленный во времени и столь открытый для толкования, имел только одно разумное прочтение — его собственное — не отличается от попытки Уайзмана принудить своих читателей к подчинению с помощью военных образов. Для содействия диалогу должно быть взаимное уважение, а взаимное уважение часто вытекает из здорового чувства собственной уязвимости к ошибкам. Когда кто-то выбирает абсолютистский, безоговорочный, самопривилегированный язык, читатель «слышит» высокомерие и неуважение. Кроме того, жар дебатов по отчету Филдинга также был поднят массой деталей спиритических сеансов, которые Уайзман замалчивал в своем отчете и в своих ответах своим критикам, а также своим риторическим выбором. Но из-за его выбора важные методологические вопросы для будущих исследований медиумизма, которые поднял Уайзман, такие как необходимость повышенной осведомленности о возможности устойчивых и сложных обманных техник, а также необходимость предельной ясности языка при описании наблюдений и предельной точности при составлении планов этажей и сообщении о структурных деталях комнаты для сеансов, были несколько потеряны в гневном шуме, который он сам и вызвал. Отклонение от квалифицированного, взвешенного и уважительного языка, который ожидается в научной прозе, имеет последствия. Социальные последствия для участников дебатов прискорбны; существенные последствия для прогресса в науке в целом и для методологического и теоретического совершенствования в области устремлений в частности могут быть разрушительными.

Отсутствие интереса к последствиям критики

Последний способ, которым критики не могут пройти дистанцию ​​в своем контакте со спонтанными случаями и с нашим сообществом исследователей, — это их отсутствие интереса к последствиям своей критики. Многие критики пишут (и говорят) так, как будто они не осознают тот факт, что они создают и поддерживают климат, в котором переживающие боятся «рассказывать» о своем опыте. Иногда создание и поддержание этой позиции невыгодного положения, кажется, является всего лишь побочным продуктом усилий критиков по созданию и поддержанию собственной самоидентичности как мудрых, объективных, научных, не поддающихся обману и т. д.

Всем нам нравится верить, что наше понимание мира имеет в себе некоторую объективную реальность; что мы, в отличие от впечатлительной толпы вокруг нас, способны воспринимать без предубеждений. Но все мы люди. Мы все привносим свой собственный интеллектуальный, социальный и психологический багаж в каждый акт восприятия и интерпретации. Никто из нас не является полностью мудрым. Никто из нас не является полностью критическим или научным. Следовательно, мне кажется, что определенная эмпатия к другим оправдана. Наша уверенность в собственных точках зрения должна быть смягчена некоторой скромностью. Если переживающий является ошибочным наблюдателем, то и мы ошибочные слушатели и ошибочные интерпретаторы. Каждый переживающий отличается от всех остальных. У переживающих есть тонкости, которые важны для прогресса нашей науки. Нам нужно знать и понимать многообразие переживаний настолько полно, насколько мы можем.

Но критики часто отвергают опыт других с помощью поверхностных обобщений, с какими-либо доказательствами в поддержку этих обобщений или без них. Телевизионные документальные фильмы искали тех комментаторов, которые готовы разоблачить психические переживания в нескольких хорошо подобранных, цитируемых звуковых фрагментах. Иногда разоблачение оправдано и необходимо, а в других случаях оно может быть оправдано только на основе поверхностного понимания — или самомотивированного непонимания — деталей опыта, с которым разоблачитель представлен перед камерой. Из уст телевизионных критиков нечасто слышно какое-либо осознание воздействия их быстрого и иногда бездумного комментария. Ни воздействие на переживающего как личность, ни воздействие на глубину и тонкость объяснительных моделей в психических исследованиях и парапсихологии не принимаются во внимание.

Также есть влияние на авторитет науки. Анекдот Олкока о, казалось бы, псевдопророческом сне пациента Бока может иметь смысл для некоторых переживших, чьи переживания не имеют глубины и сложности. Но для тех, чьи переживания не поддаются таким очевидным общепринятым объяснениям, игнорирование Олкока является просто неосознанным «болтовней» очередного переоцененного эксперта. Поверхностные игнорирования не служат нуждам науки, как и не служат нуждам переживших. Возможно, некоторые из самых диких форм общественной веры в паранормальное возникают из таких слабых объяснений, как эти. Не нужно быть исследователем психики, чтобы знать, что спонтанные переживания и люди, которые их переживают, гораздо сложнее, чем, по-видимому, считает среднестатистический критик или телевизионный разоблачитель. Переживающие, их друзья и семьи тоже знают это.

С климатом, в котором оказывается переживающий, связан климат, который многие критики создают для нас как ученых. Социальные издержки «сторонников» многочисленны и слишком хорошо известны большинству из нас. Многие критики, как сказал Дэвид Фонтана, регулярно вешают на нас ярлыки «дураки или мошенники»: используют ли они эти точные слова или нет, их значение совершенно ясно. Более широкая наука рассматривает нас как обманутых, добровольных искажателей объективной истины из-за нашего личного опыта, наших вкусов, наших убеждений, наших глубочайших психологических потребностей. Верно, что и более широкая наука, и критики часто пишут с наивного сциентизма — они принимают науку за единое и объективное предприятие, каким ее изображали позитивистские философы и доревизионистские историки науки, предприятие, непроницаемое для социальных сил, способное объективно идентифицировать плохую науку и псевдонауку и отмахиваться от них. Но наука не является ни единой (например, Gallison & Stump, 1995), ни невосприимчивой к социальным и психологическим силам (например, Hess, 1997). Ученые и научное предприятие гораздо сложнее, чем, по-видимому, понимают многие критики. Так что если мы действуем сквозь туман наших ошибок, если мы плывем против течения против социальных, политических и экономических сил, которые усложняют нашу научную жизнь, то так же поступают критики и все те, кто придерживается упрощенного представления о научной практике и неисследованного заблуждения о своей собственной неопровержимой объективности.

Может ли быть правдой, что многие критики ведут себя так, будто они никогда по-настоящему не замечали, насколько сложен мир, как будто они никогда не обращали своего внимания на себя? Если читать их работы систематически — от страниц Skeptical Inquirer (например, Alcock, 1979, 1984; Bunge, 1992; Hansel, 1981; Kurtz, 1978; Marks, 1982; Singer & Benassi, 1980-1981) до статей в « Энциклопедии паранормальных явлений» Гордона Стайна (1996) и их различных трактовок паранормальных явлений, занимающих целые книги (Alcock, 1981, 1990; Hansel, 1966, 1980, 1989; Gardner, 1981, 1983, 1992; Kurtz, 1986; Marks & Kammann, 1980), — то складывается впечатление, что для этого жанра характерны исключительно поверхностные рассуждения. Это почти как если бы всякий раз, когда критик чувствует, что открытие может быть результатом плохой методологии, неадекватной статистики или мотивированного заблуждения, то, независимо от того, обдумали ли они свое чувство, нашли ли они доказательства своей веры или нет, делает ли сложность их сценариев некомпетентности или мошенничества их априори логистически невозможными или полностью неправдоподобными, — так и должно быть. Поскольку они знают, что они правы, поскольку они знают, что мы не правы, скептики некритически верят, что занимают научное превосходство. Любой социальный или риторический барьер, который они воздвигают против нас, становится, по их мнению, полностью оправданным, даже если следствием их действий является то, что они полностью вытесняют нас с карты науки.

Например, Пол Курц в своем эссе «Является ли парапсихология наукой» (1978) исключает возможность того, что какие-либо результаты, полученные парапсихологами, могут быть приняты в качестве доказательства.

Парапсихологам недостаточно сказать скептикам, что они, парапсихологи, время от времени воспроизводили результаты. Это было бы похоже на то, как если бы Американский институт табака настаивал на том, что, основываясь на своих экспериментах, курение сигарет не вызывает рак. (стр. 23)

Курц, конечно, прав, когда говорит: «Эзотерические, частные утверждения о пути к истине должны быть отвергнуты в науке, и должна быть интерсубъективная основа для подтверждения» (стр. 23), но воспроизведение, к которому он стремится, является воспроизведением по требованию конкретных лиц — не в лабораториях сторонников или даже умеренно заинтересованных лиц, а скорее в лабораториях «самых последовательных скептиков, которых они могут найти» (стр. 31). Иными словами, предприятие, если оно осуществляется нами — или, возможно, даже нашими сторонниками — априори подозрительно.

С другой стороны, когда критики и сторонники работают рука об руку, помня о добросовестности друг друга, даже когда между ними существуют большие пропасти в оценке результатов, тогда достигается прогресс. Совместное коммюнике Хаймана-Хонортона (1986) о методе ганцфельда в экспериментальной парапсихологии является примером. Не только продуктивное сотрудничество, которое привело к появлению этого коммюнике, глубоко повлияло на будущую методологию этого метода, но и сближение, которое, кажется, медленно происходит между некоторыми легендарными критиками и нашими феноменами, также могло быть результатом совместных усилий Хонортона и Хаймана. «Работающие» критики, такие как Сьюзан Блэкмор, Ричард Уайзман и Кристофер Френч, независимо от того, какие конкретные недостатки можно найти в их методологии или риторике, в которой они излагают свою работу15 , чрезвычайно важны для нашей области, особенно когда они обеспечивают наставническую атмосферу для работы серьезных студентов. Аналогично, такие «консервативные» парапсихологи, как профессор Роберт Моррис, которые больше известны тем, что исследуют то, что «не является пси, но выглядит как пси», также важны для нашего предприятия. Но важность работы с общепринятой и критической точки зрения сама по себе никоим образом не отрицает работу тех из нас, кто занимается паранормальным, кто убежден, что накопленные доказательства доказывают, что явление, по крайней мере в принципе, существует, и кто переключает фокус нашей работы на исследование процесса и механизма. Мы все способны — как критики, так и сторонники — вносить вклад в научный прогресс, особенно если мы способны быть саморефлексивными относительно того, во что мы верим и что необходимо в нашей работе, чтобы защититься от наших собственных ошибок. На языке популярной психологии, нам нужно «владеть» нашими мотивами, последствиями наших исследований и последствиями наших выводов. Нам нужно включить эти атрибуты в нашу индивидуальную и социальную идентичность как ученых.

Однако многие критики риторически выстраивают для себя идентичность проницательной аналитической способности, которая для некоторых включает в себя полное незнание их собственных глубинных «я». Они, кажется, утверждают, что все, что находится ниже или возникает как следствие поверхностного содержания их собственной критики, является для них полной неожиданностью.

Другой момент, в котором, по-видимому, в умах критиков существует разрыв между тем, что они говорят, и тем, что происходит из-за того, что они говорят, — это готовность некоторых критиков раскручивать сложные сценарии предполагаемой некомпетентности без доказательств в пределах слышимости финансирующих агентств или других институциональных опор, от которых критикуемый человек зависит в своей способности работать и жить. Но если эти институциональные опоры будут отменены в результате критики, большинство критиков будут утверждать, что они никогда не хотели сокращать исследование, а только хотели сделать его более полезным, более строго контролируемым, более методологически строгим. Если что-то более ужасное случится с критикуемым человеком в результате его критики, ну, тогда это последствие также будет для них полной неожиданностью, результатом, который далеко за пределами их интеллектуальных возможностей предсказать. Трудно решить, лучше ли молча страдать от такого самообмана или столкнуться с часто жестокой честностью такого человека, как Дэвид Маркс, который вполне готов призвать к прекращению психических исследований и парапсихологии, даже если он делает это на конференции, организованной в интересах группы, которая предоставила значительное финансирование и, как казалось, на момент комментариев Маркса колебалась в своей поддержке (Simmonds, 2000, стр. 20).

В любом случае, какими бы ни были последствия, которые постигнут критикуемого человека, многие критики будут утверждать, что неразумно пытаться призвать их к ответственности за последствия их критических заявлений. Я категорически не согласен. Я согласен, что критика сама по себе не должна подавляться, и что слишком многого требует от критика думать наперед, взвешивать последствия своего конкретного сообщения для человека или исследовательской программы, о которых он хочет говорить. Но я считаю, что сила и требования к доказательствам, связанным с каждой критикой, должны быть смягчены разумно предсказуемыми последствиями этой критики. Если экстраординарные заявления требуют экстраординарных доказательств, ну, тогда критика, которая несет разрушительные последствия, требует доказательств, соизмеримых с ущербом, который, вероятно, будет нанесен. Критика, которая разрушает репутацию или приводит к резкой остановке целого направления исследований, должна быть подкреплена вескими доказательствами того, что критика обоснована, или вескими опровержениями того, что критика является спекулятивной. Если нет, то это безрассудно и безответственно, и должно быть помечено как таковое. Таким образом, так же, как мы «владеем» используемой нами методологией, так же, как мы владеем последствиями наших исследований для наших участников, наших коллег, нашей дисциплины и науки в целом, критики должны владеть своей риторикой и ее последствиями.

Заключение

Я утверждал здесь, что критика, которая не может пройти дистанцию ​​ни одним из способов, которые я описал, является неполной, неадекватной и малополезной для науки. Я также утверждал, что если критик считает, что общепринятая гипотеза является лучшим объяснением того или иного явления, и нет никаких доказательств или мало доказательств в поддержку его или ее утверждения, то он или она несет ответственность за проведение исследования, чтобы заполнить эту существенную пустоту. Я утверждал, что критики должны стремиться к устранению социальных и риторических барьеров для коммуникации, которые существуют, и что они должны воздерживаться от создания новых. Я утверждал, что критики должны научиться быть самокритичными, противостоять своим предубеждениям и предубеждениям и ясно мыслить о своем риторическом выборе, особенно когда они продвигают последствия, которые ослабляют научный прогресс и разрушительны для карьеры их коллег.

Мы все должны стремиться быть ориентированными на задачу, а не на эго, какой бы сложной эта цель ни была. Здесь важно понять опыт и выводы, которые указывают на паранормальные модели объяснения, чтобы определить, оправданы ли такие модели объяснений. Суть не в том, чтобы возводить баррикады против конкурирующих теорий, а в том, чтобы создать среду, в которой конкурирующие теории могут бороться друг с другом на равных условиях. Кабинетная критика бесполезна. Слепая критика, которая не видит ни своих собственных недостатков, ни каких-либо последствий, бесполезна. Если критики хотят, чтобы их услышали, им придется методологически прогрессировать, им придется развиваться. Теперь уже недостаточно просто поднять голос несогласного. В этом несогласии должно быть существенное содержание и осознание контекста, в котором это несогласие высказывается.

Проходя через второе столетие наших психических исследований и парапсихологии, мы должны признать, что без нас критики не имеют никакого воздействия, никакого влияния и никакой аудитории. Мы слишком быстро бежим к нашим научным целям, чтобы нас замедляла критика, которая методологически несовершенна. Мы зашли слишком далеко, чтобы позволить другим устанавливать нашу повестку дня. Будущие критики должны пройти дистанцию, чтобы их услышали. Мы должны видеть их на трассе, когда гонка уже идет, — проводящими исследования, демонстрирующими доказательства того, что они понимают научную территорию, на которую они отважились, доказывающими, что они привержены участию в компетентной, самокритичной научной практике, ведущими себя так, как будто они понимают, что в этом деле они коллеги, а не туристы. Наконец, наша задача — закрыть стартовые ворота для тех, кто защищает свое право оставаться туристами, кто неоднократно был невосприимчив к контркритике, чьи исследовательские программы больше саморекламы, чем науки. Настало время приветствовать только тех, кто готов бежать гонку вместе с нами, даже если на финишной прямой наша оценка доказательств и их значение все еще будут отличаться друг от друга.

Сноски:

1. Автор хотел бы поблагодарить доктора Карлоса С. Альварадо и доктора Роберта Л. Морриса за комментарии к более ранним черновикам этой статьи, которая была представлена ​​как на собрании Общества психических исследований в Лондоне в 1997 году, так и на собрании Шотландского общества психических исследований в 1999 году. Автор также хотел бы выразить признательность за финансовую поддержку следующим учреждениям, которые предоставили финансирование для различных этапов проекта, частью которого является эта статья: Фонд парапсихологии в Нью-Йорке, Общество психических исследований в Лондоне, Комитет Перротта-Уоррика Кембриджского университета, Кафедра парапсихологии Кестлера Эдинбургского университета и Институт зеленых областей психологии и психогигиены во Фрайбурге, Германия.

2. См. сноску 3 для ссылок.

3. Хотя существовало очень мало научных работ, в которых размышляли о природе зрительных аур (например, Beal, 1974; Beck & Guthrie, 1956; Dreistadt, 1972; Fraser-Harris, 1932; Kenneth, 1932; Tart, 1972) в то время, когда Зусне и Джонс писали свою книгу, существовала большая литература о процессах восприятия и перцептивных иллюзиях и искажениях (Artamonova, 1969) — литература, в которую Зусне внес существенный вклад (например, Zusne, 1975; 1977; 1993). Но авторы решили не ссылаться на результаты, из которых можно было бы провести аналогии, имеющие отношение к их утверждению о зрении ауры. Если бы они комментировали менее маргинальные явления, можно предположить, что нормы жанра, в котором они писали, вынудили бы их предоставить хотя бы некоторые доказательства в пользу своих доводов.

4. К сожалению для Олкока, в психологической исследовательской литературе в 1981 году не было почти ничего, что касалось бы конкретно криптомнезии, хотя обсуждения этого вопроса существовали в литературе по психическим исследованиям и парапсихологии. Фактически, в парапсихологии криптомнезия является важным причинным объяснением, которое должно рассматриваться и исключаться, если это возможно, всякий раз, когда делается заявление о видениях на смертном одре, пророческих снах, внезапных коммуникаторах, медиумических явлениях и т. д. Скептики, однако, редко, если вообще когда-либо, ссылаются на ссылки, опубликованные в литературе по психическим исследованиям или парапсихологии, факт, который, вероятно, является источником их тенденции грубо недооценивать наше понимание этих явлений. Это особенно прискорбно в данном случае, поскольку до 1979 года в нашей литературе существовало несколько исследований, которые были более актуальны и поддерживали его точку зрения, чем собственный анекдот Олкока (Берендт, 1970; МакХарг, 1978; Нисбет, 1975; и Стивенсон, 1970). С тех пор также был опубликован ряд методов лечения криптомнезии как возможного причинного фактора в якобы паранормальных переживаниях (например, МакХарг, 1983; Стивенсон, 1983; и Венн, 1986). Что касается психологической литературы, поиск в базе данных Американской психологической ассоциации PsychInfo выдает 135 ссылок, которые касаются забытой памяти и были опубликованы до того, как Олкок написал свою книгу. По крайней мере, часть этой литературы (например, Calef, 1972; Lubursky, 1967) была бы полезна для более научной контекстуализации истории о Боке, которая, если бы Олкок решил это сделать, сделала бы историю о Боке приемлемой как часть более широкой риторической стратегии для поддержки его аргумента.

5. Видения на смертном одре — это такие переживания, когда умирающий пациент видит панораму, которую он принимает за загробную жизнь, или разговаривает с умершими людьми или религиозными деятелями, которые, как он, по-видимому, предполагает, пришли, чтобы забрать его в загробную жизнь.

6. Я использую здесь термин «риторический» в смысле стратегического использования аргумента или конкретного риторического приема, который своим использованием призван придать документу убедительный вес. Я не использую этот термин в смысле «пустой риторики» или в каком-либо другом уничижительном смысле. То есть я следую подходу к риторике и ее использованию, который был восстановлен в таких публикациях, как « Новая риторика: Трактат об аргументации» (Перельман и Ольбрехтс-Титека, 1969/1971) и доведен до таких плодотворных аналитических результатов, когда обратился к научному письму в публикациях по линии «Риторики науки» (Гросс, 1990).

7. В защиту опоры Олкока на своего друга как на надежного информатора, Дж. Карсон Бок (1954, 1961, 1975) опубликовал статьи, которые указывают на серьезный и научный интерес к терапевтическим вопросам. Однако в научных работах обычно устанавливают надежность своих информаторов каким-либо образом, предпочтительнее цитировать опубликованные работы. В этом случае Олкок также решил не предоставлять никаких положительных доказательств того, что Бок является информатором, заслуживающим нашего доверия, кроме того факта, что Олкок решил процитировать его.

8. Должны ли серьезные ученые строить исследовательскую программу, основываясь исключительно на упрощенных заявлениях СМИ, а затем рекламировать свои результаты в столь же упрощенных пресс-релизах или в презентациях или опубликованных отчетах, которые в значительной степени опираются на безоговорочный язык уверенности, более подходящий для журналистики, чем для науки, — это тема, которой можно посвятить целую статью.

9. В свою защиту команда Wiseman пыталась наложить такой контроль на поток данных, чтобы иметь возможность с разумной уверенностью сделать вывод о том, имело ли поведение собаки нормальную или потенциально паранормальную причину. Однако большая часть поведенческих данных была отброшена, и Шелдрейк (Sheldrake, 1999) не единственный человек, который утверждал, что аналитический метод, выбранный командой Wiseman, искажал смысл фактически собранных данных (Radin, 2001, стр. 237).

10. Нужно спросить, разумно ли в науке утверждать, что найдено положительное доказательство или опровержение на основе четырех простых экспериментов. Это особенно важный вопрос, который следует задать, когда эксперименты, преподносимые как разрешившие спор, не были включены в более широкую исследовательскую программу, разработанную для проверки основного научного вопроса, и когда результаты рассматриваемых экспериментов напрямую противоречат результатам ряда других экспериментов, которые были включены в такую ​​более широкую программу.

11. Нежелание команды Wiseman полагаться на что-либо, что не было ранее опубликовано, даже когда подробности легко доступны через обычные коллегиальные контакты, является стратегией, которая не только ограничивает их научную практику, но и неоправданна. Нигде не написано, что неопубликованные материалы не могут быть использованы, или что личное общение, ученичество у других ученых или консультации с соответствующими экспериментаторами выходят за рамки научной практики. Фактически, копать под опубликованными записями является не только нормальным поведением в общепринятой науке, но иногда абсолютно необходимо для попыток воспроизведения (например, Collins, 1974; 1975). Отход от обычной научной практики не является бессмысленным действием, и законно спросить, о чем он сигнализирует в данном случае: является ли это прагматичной стратегией, которая может быть обоснована по существу, или это сигнализирует о том, что набег команды Wiseman на эту конкретную научную территорию был просто упражнением по разоблачению.

12. Вопрос о том, оправданно ли характеризовать медийное событие как «формальный эксперимент» в научном смысле, когда журналистская повестка дня настолько отличается от научной, является темой для отдельной статьи.

13. Вопрос о том, достаточно ли далеко заходит литература по психологии обмана в исследовании психологических потребностей, мотиваций, черт личности и состояний, выходит за рамки этой статьи. Достаточно сказать, что поведение, которое фокусники считают «нормальным», может показаться крайне патологическим остальным из нас.

14. Например, антинормой организованного скептицизма является «организованный догматизм», атрибут, который часто характеризует как «истинного неверующего», так и «истинного верующего» (Зингрон, 2001, стр. 8-9).

15. Я должен добавить, что я не проводил специальных исследований работ Блэкмора или Френча. Их включение в это предложение не следует толковать как то, что я обнаружил недостатки в их работе, которые я здесь не описал. Они появляются здесь только потому, что они работают скептиками/критиками, как и Уайзман.

References:

Alcock, J. E. (1979). Psychology and near-death experiences. Skeptical Inquirer 3, 25-41.

Alcock, J. E. (1981).Parapsychology: Science or magic? A psychological perspective. Oxford: Pergamon Press.

Alcock, J. E. (1984). Parapsychology’s past eight years: A lack of progress report. Skeptical Inquirer, 8(3), 12-32.

Alcock, J. E. (1987). Parapsychology: Science of the anomalous or search for the soul? Behavioural and Brain Sciences, 10, 553-565.

Alcock, J. E. (1990). Science and supernature: A critical appraisal of parapsychology. Buffalo, NY: Prometheus Books.

Alcock, J. E. (1996). Extra-sensory perception. In Gorden Stein (Ed.), The Encyclopedia of the Paranormal (pp. 241-254). Buffalo, NY: Prometheus Press.

Alcock, J. E., & Otis, L. P. (1980). Critical thinking and belief in the paranormal. Psychological Reports, 46, 479-482.

Alvarado, C. S. (1996). The place of spontaneous cases in parapsychology. Journal of the American Society for Psychical Research, 90, 1-34.

Alvarado, C. S. (1998). ESP and altered states of consciousness: An overview of conceptual and research trends. Journal of Parapsychology, 62, 27-63.

Alvarado, C. S. & Zingrone, N. L. (1994). Individual differences in aura vision: Relationships to visual imagery and imaginative-fantasy experiences. European Journal of Parapsychology, 10, 1-30.

Artamonov, I. D. (1969). Optic illusions (3rd ed.). Oxford: Nauka.

Barrett, W. F. (1926). Death-bed visions. London: Methuen.

Barrington, M. R. (1992). Palladino and the invisible man who never was. Journal of the Society for Psychical Research, 58, 324-340.

Barrington, M. R. (1993). Palladino, Wiseman and Barrington: Ten brief replies. Journal of the Society for Psychical Research, 59, 196-197.

Bazerman, C. (1988). Shaping written knowledge. Madison: University of Wisconsin Press.

Beal, James B. (1974). How fields affect us. Fields Within Fields, 12, 46-57.

Beck, A. T. & Guthrie, T. (1956). Psychological significance of visual auras; study of three cases with brain damage and seizures. Psychosomatic Medicine,

18, 133-142.

Berendt, H. C. (1970). A case of cryptomnesia in a medium and some psychological considerations. Journal of the Society for Psychical Research, 44, 281-286.

Bock, J. C. (1954). Role-divided three-cornered therapy. Psychiatry: Journal for the Study of Interpersonal Processes, 17, 277-282.

Bock, J. C. (1961). Self-orientation to others during non-directive group psychotherapy. Medical Service Journal, 17(2), 111-117.

Bock, J. C. (1975). Psychology and medicine: Rehabilitation of the industrially injured. Ontario Psychologist, 7(3), 24-25.

Braud, W., & Anderson, R. (1998). Transpersonal research methods for the social sciences: Honoring human experience. Thousand Oaks: Sage Publications.

Brown, D.J., & Sheldrake, R. (1998). Perceptive pets: A survey in north-west California. Journal of the Society for Psychical Research, 62, 396-406.

Bunge, M. (1992). The scientist’s skepticism. Skeptical Inquirer 16, 377-380.

Calef, V. (1972). “I am awake”: Insomnia or dream? An addendum to the forgetting of dreams. Psychoanalytic Quarterly, 41(2), 161-171.

Ceccarelli, L. (2001). Shaping science with rhetoric: The cases of Dobzhansky, Schrödinger and Wilson. Chicago: University of Chicago Press.

Collins, H. (1974). The TEA set: Tacit knowledge and scientific networks. Science Studies, 4, 165-186.

Collins, H. M. (1975). The seven sexes: A study in the sociology of a phenomenon, or the replication of experiments in physics. Sociology, 9, 204-225

Dobzhansky, T. (1937). Genetics and the origin of species. New York: Columbia University.

Dreistadt, R. (1972). Four new experimental designs to study parapsychological phenomena. Psychology: A Journal of Human Behavior, 9, 17-22

Feilding, E. (1963). Sittings with Eusapia Palladino and other studies. New Hyde Park, NY: University Books.

Fontana, D. (1992). The Feilding report and the determined critic. Journal of the Society for Psychical Research, 58, 341-350.

Fontana, D. (1993a). Palladino (?) and Fontana: The errors are Wiseman’s own. Journal of the Society for Psychical Research, 58, 198-203.

Fontana, D. (1993b). Letter to the editor. Journal of the Society for Psychical Research, 59, 319.

Fraser-Harris, D. F. (1932). A psycho-physiological explanation of the so-called human “aura.” British Journal of Medical Psychology,

12, 174-184.

Galison, P. & Stump, D. J. (Eds.) (1995). The disunity of science: Boundaries, contexts and power. Stanford: Stanford University Press.

Gardner, M. (1981). Science: Good, bad and bogus. Buffalo, NY: Prometheus Press.

Gardner, M. (1983). The whys of a philosophical scrivener. New York: Quill.

Gardner, M. (1992). On the wild side. Buffalo, NY: Prometheus Books.

Gieryn, T. F. (1995). Boundaries of science. In S. E. Jasanoff, G. E. Markle, J. C. Petersen & T. Pinch (Eds.), Handbook of science and technology studies (pp. 393-443). Thousand Oaks, CA: Sage Publications.

Gross, A. G. (1996). The rhetoric of science. Cambridge: Harvard University Press.

Hansel, C. E. M. (1966). ESP: A scientific evaluation. New York: Scribner’s.

Hansel, C. E. M. (1980). ESP: A critical re-evaluation. Buffalo, NY: Prometheus Books.

Hansel, C. E. M. (1981). A critical analysis of H. Schmidt’s psychokinesis experiments. Skeptical Inquirer, 5(3), 26-33.

Hansel, C. E. M. (1989). The search for psychic power: ESP and parapsychology revisited. Buffalo, NY: Prometheus Books.

Hess, D. J. (1997). Science studies: An advanced introduction. New York: New York University Press.

Honorton, C. (1993). Rhetoric over substance: The impoverished state of skepticism. Journal of Parapsychology, 57, 191-214.

Hyman, Ray & Honorton, Charles (1986). A joint communiqué: The psi ganzfeld controversy. Journal of Parapsychology, 50, 351-364.

Kenneth, J. H. (1932). A psycho-physiological interpretation of the “aura.” British Journal of Medical Psychology, 12 , 343-345.

Kmetz, J. M. (1978). Plant primary perception: The other side of the leaf. Skeptical Inquirer, 2, 59-61.

Kurtz, P. (1978) Is parapsychology a science?, Skeptical Inquirer, 3(2), 14-32.

Kurtz, P. (1986). The transcendental temptation: A critique of religion and the paranormal. Buffalo, NY: Prometheus Books.

Kurtz, P. (1996). Skepticism and the paranormal. In G. Stein (Ed.), The encyclopedia of the paranormal (pp. 684-701). Amherst, NY: Prometheus Books.

Luborsky, L. (1967). Momentary forgetting during psychotherapy and psychoanalysis: A theory and research method. Psychological Issues, 5(2-3), 175-217.

Marks, D. F. (1982). Remote viewing revisited. Skeptical Inquirer 6(4), 18-29.

Marks, D. & Kammann, R. (1980). The psychology of the psychic. Buffalo, NY: Prometheus Books.

Martínez-Taboas, A., & Francia, M. (1993). The Feilding report: Wiseman’s critique and scientific writing. Journal of the Society for Psychical Research, 59, 120-129.

Martínez-Taboas, A., & Francia, M. (1994). Palladino and Wiseman: A belated rejoinder. Journal of the Society for Psychical Research, 60, 106-109.

McHarg, J. (1978). A vision of the aftermath of the Battle of Nechtanesmere AD 685. Journal of the Society for Psychical Research, 49, 938-948.

McHarg, J. (1983). Cryptomnesic and paranormal: Two contrasting cases. Parapsychological Journal of South Africa, 4, 36-50.

Merton, R. K. (1973). The normative structure of science. In R. K. Merton, The sociology of science: Theoretical and empirical investigations. Chicago: University of Chicago Press.

Mitroff, I. I. (1974). Norms and counter-norms in a select group of the Apollo moon scientists: A case study in the ambivalence of scientists. American Sociological Review, 39, 579-595.

Mulkay, M. (1975). Norms and ideology in science. Social Science Information, 15, 637-656.

Myers, Greg (1990). Writing biology: Texts and the social construction of scientific knowledge. Madison: University of Madison Press.

Neher, A. (1980). The psychology of transcendence. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall.

Nisbet, B. (1975). Grace Roads: An account of a “drop-in” communicator. Part One. Society for Psychical Research, 48, 148-158.

Osis, K. (1961). Deathbed observations of physicians and nurses. Parapsychological Monographs, No. 3. New York: Parapsychology Foundation.

Osis, K., & Haraldsson, E. (1977a). Deathbed observations of physicians and nurses: A cross-cultural study. Journal of the American Society for Psychical Research, 71, 237-59.

Osis, K., & Haraldsson, E. (1977b). At the hour of death. New York: Avon.

Otis, L. P., & Alcock, J. E. (1982). Factors affecting extraordinary belief. Journal of Social Psychology, 118, 77-85.

Perelman, C. & Olbrechts-Tyteca, L. (1969/1971). The new rhetoric. A treatise on argumentation (J. Wilingen & P. L. Weaver, Transls.). Notre Dame: Notre Dame University Press.

Radin, D. I. (2001). A dog that seems to know when his owner is coming home: Effect of environmental variables. In the Proceedings of Presented Papers, (pp. 235-248). New York: Annual Convention of the Parapsychological Association.

Schrödinger, E. (1944). What is life? The physical aspect of the living cell. Cambridge: Cambridge University Press.

Shapin, S. & Shaffer, S. (1985). Leviathan and the air pump: Hobbes, Boyle and the experimental life. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Sheldrake, R. (1999). Commentary on a paper by Wiseman, Smith and Milton on the ‘psychic pet’ phenomenon. Journal of the Society for Psychical Research, 63, 306-311.

Sheldrake, R. (2000). Correspondence: “The ‘Psychic Pet’ Phenomena”. Journal of the Society for Psychical Research, 64, 126-128.

Sheldrake, R., & Smart, P. (1997). Psychic pets: A survey in north-west England. Journal of the Society for Psychical Research, 61, 353-364.

Sheldrake, R., & Smart, P. (1998). A dog that seems to know when his owner is returning: Preliminary investigations. Journal of the Society for Psychical Research, 62, 220-232.

Sheldrake, R. & Smart, P. (2000a). A dog that seems to know when his owner is coming home: Videotaped experiments and observations. Journal of Scientific Exploration, 14, 233-255.

Sheldrake, R., & Smart, P. (2000b). Testing a return-anticipating dog: Kane. Anthrozoos, 13, 203-212.

Simmonds, C. (2000). Rational perspectives on the paranormal: A review of the Perrott-Warrick Conference. Paranormal Review, 15 (July), 18-23.

Singer, B. & Benassi, V. A. (1980-1981). Fooling some of the people all of the time. Skeptical Inquirer, 5(2), 17-24.

Stein, G. (Ed.) (1996). The encyclopedia of the paranormal. Amherst, NY: Prometheus Books.

Stevenson, I. (1970). A communicator unknown to medium and sitters. Journal of the American Society for Psychical Research, 64, 53-65.

Stevenson, I. (1983). Cryptomnesia and parapsychology. Journal of the Society for Psychical Research, 52, 1-30.

Tart, C. T. (1972). Concerning the scientific study of the human aura. Journal of the Society for Psychical Research, 46, 1-21.

Taylor, C. A. (1996). Defining science: A rhetoric of demarcation. Madison: University of Wisconsin Press.

Thouless, R. H. (1969). Parapsychology during the last quarter century. Journal of Parapsychology, 33, 283-299.<br.

Thouless, R. H. (1972). From anecdote to experiment in psychical research. London: Routledge & Kegan Paul.

Tyrrell, G. N. M. (1948a). Parapsychology: Position, program, outlook. Journal of Parapsychology, 12, 36-41.

Tyrrell, G. N. M. (1948b). Analysis and synthesis in psychical research. Journal of the American Society for Psychical Research, 42, 83-88.

Venn, J. (1986). Hypnosis and the reincarnation hypothesis: A critical review and intensive case study. Journal of the American Society for Psychical Research, 80, 409-425.

Vickers, B. (1984). Introduction. In B. Vickers (Ed.), Occult and scientific mentalities in the renaissance (pp. 1-63). Cambridge: Cambridge University Press.

White, R. A. (1964). A comparison of old and new methods of response to targets in ESP experiments. Journal of the American Society for Psychical Research, 58, 21-56.

White, R. A. (1992). Review of approaches to the study of spontaneous psi experiences. Journal of Scientific Exploration, 6, 93-126.

Wilson, E. O. (1999). Consilience: The unity of knowledge. New York: Random House.

Wiseman, R. (1992). The Feilding report: A reconsideration. Journal of the Society for Psychical Research, 58, 129-152.

Wiseman, R. (1993a). Palladino and Barrington: Ten major errors. Journal of the Society for Psychical Research, 59, 16-34.

Wiseman, R. (1993b). Palladino and Fontana: Nine major errors. Journal of the Society for Psychical Research, 59, 35-47.

Wiseman, R. (1993c). Martínez-Taboas, Francia and Palladino: Nine major errors. Journal of the Society for Psychical Research, 59, 130-140.

Wiseman, R. (1993d). The Feilding report: All things considered. Journal of the Society for Psychical Research, 59, 210-217.

Wiseman, R., Smith, M. D., & Milton, J. (1998). Can animals detect when their owners are returning home? An experimental test of the “psychic pet” phenomena. British Journal of Psychology, 89, 453-462.

Wiseman, R., Smith, M. [D.], & Milton, J. The ‘psychic pet’ phenomena: A reply to Rupert Sheldrake. Journal of the Society for Psychical Research, 64, 46-49.

Zingrone, N. L. (2001). Controversy and the problems of parapsychology. Journal of Parapsychology, 66, 3-30.

Zusne, L. (1975). Perception of curves. Perceptual & Motor Skills, 41, 495-504.

Zusne, L. (1977). Perception of the figure-ground continuum. Perceptual & Motor Skills, 45, 1023-1027.

Zusne, L. (1993). Visual figure-ground and perceptual stability. Perceptual & Motor Skills, 77, 564-566.

Zusne, L., & Jones, W. H. (1978). ESP, belief, and signal detection theory. Unpublished manuscript.

Zusne, L., & Jones, W. H. (1989). Anomalistic psychology: A study of magical thinking. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.

***

Гай Лайон Плейфэр

В этих статьях Гай Лайон Плейфэр, давний наблюдатель-скептик, скептически смотрит на некоторые из их деятельности. Среди его книг: «Этот дом с привидениями», «Телепатия близнецов», «Летающая корова: исследование психического мира Бразилии» и «Если это волшебство: забытая сила гипноза».

Использование нейровизуализации в попытках разрешить споры о пси-феноменах

Статья Сэмюэля Т. Моултона и Стивена М. Кослина «Использование нейровизуализации для разрешения пси-дебатов» (Journal of Cognitive Neuroscience 20 (1), 2008), должно быть, принесла скептикам великую радость.

Психологи Гарвардского университета не только заявляют, что их открытия являются «самым убедительным доказательством, когда-либо полученным против существования паранормальных психических явлений», но добавляют, что, если они будут достаточно воспроизведены, «доводы станут все более убедительными, с такой уверенностью, которая допускается». в науке такого пси не существует».

Они пришли к таким выводам после длительной серии тестов на телепатию/ясновидение, в которых приняли участие шестнадцать тесно связанных пар (родитель/ребенок, брат/сестра, близнец, сосед по комнате). Одну из каждой пары поместили в аппарат магнитно-резонансной томографии, что позволило исследователям увидеть работу мозга, когда он справляется с поступающими стимулами. Другого же отвели в другую комнату, показали картинку и попросили мысленно передать ее тому, кто был в автомате, которому показали ту же картинку плюс контрольную и попросили угадать, какая из них якобы была отправлена ​​пси, нажав кнопка.

Результаты почти точно соответствовали уровню вероятности 50% (1842 правильных предположения из 3687, или 49.

9%). Авторы не обнаружили вообще никаких различий в сканировании мозга, сделанном в зависимости от того, были ли предположения верными или ошибочными. Отсюда их выводы, приведенные выше.

Они признают, что существуют доказательства того, что многие считают пси-психологией, и приводят один из спонтанных случаев Луизы Райн, когда мать проснулась в 4 часа утра, чувствуя, что ее сын зовет ее на помощь, а позже узнал, что его застрелили именно в это время.

Ах, говорят они, но это всего лишь неофициальные данные, которые, как известно, страдают от «когнитивной предвзятости», «ошибки доступности», «предвзятости подтверждения», «иллюзии контроля» и «слепого пятна предвзятости». Один или несколько из них «могут объяснить явно паранормальные явления, о которых сообщают люди». В любом случае,

«Сообщенные положительные доказательства являются просто «аномальными»», и «несмотря на широко распространенную общественную веру в [пси] явления и более 75 лет экспериментов, не существует убедительных доказательств существования пси».

Таким образом, отвергнув все человеческие показания из-за их «присущей им неинтерпретируемости» (позиция, к счастью, не принятая в судах), авторы раскрывают свой собственный набор предубеждений, давая постыдно небрежный и тенденциозный отчет о предыдущих лабораторных экспериментах.

Исследователи от Майерса до Хонортона и Шелдрейка, сообщившие о положительных результатах, упоминаются вскользь, и читатели не получают особого представления о том, что они на самом деле сделали. Метаанализы отбрасываются по мановению руки из-за их «нестабильности». Никакого упоминания о часто повторяющемся спаде или эффекте овцы и козла.

Еще более непростительно отсутствие упоминания хотя бы о пяти исследованиях МРТ (Стэндиш, Ахтерберг, Козак и др.)*, в которых действительно были обнаружены доказательства существования пси. Так почему же Моултон и Косслин этого не сделали?

Очевидный ответ: в их экспериментах их не было. А если и был, то сигнал терялся в шуме, поскольку приемникам предлагалось сделать 240 предположений за 90-минутный период.

Они не могли бы достичь расслабленного состояния, необходимого для телепатического приема, за полтора часа непрерывного гадания и нажатия кнопок.

Судя по общему тону авторов, это был тот результат, которого они хотели и ожидали.

и хотя они признают, что «отсутствие доказательств не является доказательством отсутствия», название их статьи явно подразумевает, что спор о пси-дискуссиях решен. Один отрицательный результат перечеркнул более века положительных.

Ни один серьезный исследователь пси-психологии никогда не станет утверждать, что доказал существование пси-психологии. Доказательство: в науке XXI века

ограничивается математикой. В остальном существуют только вероятности, и, как показали все эти метаанализы, несмотря на их предполагаемую и неопределенную «нестабильность»,

Вероятность того, что все опубликованные (по определению уже не анекдотические) истории болезни и контролируемые лабораторные эксперименты могут быть объяснены только случайностью, микроскопична до невидимости.

Настоящие дебаты ведутся между теми, на чьих исследованиях эти выводы обоснованы, и теми, кто перечисляет ложные причины отвергать эти исследования целиком.

Если подобные статьи будут продолжать публиковаться, дебаты будут продолжаться вечно.

* Резюме см. Р.А.Чарман (2006). «Прямая связь мозга с мозгом – дополнительные данные исследований ЭЭГ и фМРТ». Обзор паранормальных явлений, 3–9 октября.

***

Хорошие скептики / Плохие скептики

(краткое изложение статьи)

Конспект статей Гая Лайона Плейфэра о скептицизме

В серии из пяти статей Гай Лайон Плейфэр рассматривает феномен скептицизма, выделяя "хороших" и "плохих" скептиков.

"Хорошие" скептики, по мнению автора, подходят к исследованию паранормальных явлений с открытым умом, тщательно анализируют доказательства и не отвергают возможность существования необъяснимых феноменов. В качестве примеров "хороших" скептиков Плейфэр приводит историка Иана Уилсона, изучавшего пророчества Нострадамуса, и исследователя паранормальных явлений Питера Ламонта, автора биографии медиума Дэниела Дангласа Хоума.

"Плохие" скептики, напротив, отрицают возможность существования паранормальных явлений a priori, не утруждая себя анализом доказательств, и часто прибегают к искажению фактов и необоснованным обвинениям.

Плейфэр приводит несколько примеров "плохого" скептицизма:

• Теодор Далримпл, известный медицинский журналист, в своей книге неверно интерпретирует факты, связанные с интересом Артура Кестлера к парапсихологии, и называет его "спиритуалистическим чудаком".

• Дэмиан Томпсон, редактор католического издания, в своей книге объединяет в одну категорию явления, для которых существуют научные доказательства (NDE, ESP), и псевдонаучные теории (отрицание Холокоста, креационизм).

• Мелани Филлипс, журналистка и общественный деятель, считает, что вера в парапсихологию, язычество и конспирологические теории является признаком иррациональности и отсутствия веры в Бога.

• Луиза Гилдер, автор книги об истории квантовой теории, искажает факты, связанные с исследованиями Дж.Б. Райна, и называет его "ботаником с поверхностным пониманием научного метода".

• Уильям Литтл, автор книги о паранормальных явлениях, утверждает, что ни один из экспериментов Райна не был успешно воспроизведен, что не соответствует действительности.

Плейфэр критикует "плохих" скептиков за недобросовестность, предвзятость и нежелание принимать во внимание доказательства, противоречащие их убеждениям. Он подчеркивает, что настоящий скептицизм должен основываться на тщательном анализе фактов и готовности пересматривать свои взгляды в свете новых данных.

Часть 1: Хороший скептик Ян Уилсон о Нострадамусе

Гая Лиона Плейфэра

Мало кто из людей так часто и долго цитировал, искажал, разоблачал и даже подделывал свои труды после их смерти, как труды французского врача, астролога и пророка Мишеля де Нострадамуса (1503-1566), более известного по своей латинизированной фамилии Нострадамус.

Всякий раз, когда происходит знаменательное событие, такое как смерть президента Кеннеди или принцессы Дианы или разрушение Всемирного торгового центра, мы можем быть уверены, что одно из его многочисленных предположительно пророческих четверостиший воскреснет как доказательство того, что он предвидел все это почти 500 лет назад.

Критик, который пытается дать справедливую и сбалансированную оценку этому загадочному предсказателю, сталкивается со множеством проблем. Его «пророчества» имели тенденцию избегать конкретных имен, мест и дат, и скептически настроенный критик может обоснованно утверждать, что он сделал их так много (942, не меньше), что рано или поздно одно из них обязательно будет соответствовать чему-то, что произошло где-то или даже столетия спустя.

Затем возникает вопрос о первоисточниках, с которыми любят работать профессиональные историки. В этом случае их не всегда легко найти. Самыми важными источниками являются ежегодные альманахи Нострадамуса, опубликованные незадолго до его смерти, некоторые из которых существуют сегодня только в единичных экземплярах, разбросанных по нескольким европейским библиотекам или в недоступных частных руках. Их следует отличать от множества поддельных альманахов, которые появлялись под его именем даже при его жизни и продолжали появляться много лет спустя.

Есть также гороскопы, которые он составлял для своих богатых покровителей, некоторые из которых до сих пор не опубликованы, и кто знает, что еще может появиться на чердаке бывшего дома какого-нибудь великого и хорошего члена 16-го века? Некоторые из них были достаточно убеждены в способностях Нострадамуса, чтобы внести свой вклад в его значительное состояние.

Чтобы разобраться в путанице Нострадамуса, требуются навыки настоящего историка, который подходит к предмету с открытым умом и знает, как отделить зерна от плевел, прочесав доступные первоисточники. Ян Уилсон, выпускник Оксфорда по современной истории, сделал это очень убедительно в своей книге «Нострадамус – доказательства» (2002). Он ясно излагает свою позицию в своем предисловии:

«Книги о Нострадамусе в основном написаны так называемыми «нострадамианцами», убежденными, что [он] обладал подлинным пророческим даром. Или возрожденными скептиками, такими как Джеймс Рэнди, которые решительно настроены разнести эту идею в пух и прах. Я не принадлежу ни к одному из лагерей».

Его собственная книга была написана после того, как его издатель написал, через несколько дней после событий 11 сентября 2001 года, жалуясь, что он не может найти «книгу о Нострадамусе, которая объективно рассматривает человека, его время, его книги, его пророчества и психологию того, почему его пророчества все еще разворачиваются (свидетельство последних нескольких дней…)», и спросил, «может ли это привлечь вас?»

Его первой реакцией было твердое «Нет», так как он не хотел вступать в то, что он считал «территорией чудаков». Но заказ — это то, что только очень богатые авторы могут позволить себе игнорировать, поэтому Уилсон приступил к «крайне интенсивному периоду знакомства с Нострадамусом» с широко открытым умом. То, что он обнаружил, было доказательством утверждения Кеплера в его Tertius Interveniens (1610) о том, что «старательная курица найдет золотое зерно в гниющей навозной куче» и не должна «выплескивать ребенка вместе с водой».

Уилсон уделяет мало внимания большей части навозной кучи Нострадамия, которая представляет собой кучу неверных цитат, ложных ассоциаций, необоснованных предположений и диких домыслов, однако он также довольно быстро расправляется с начинанием Рэнди в исторической и литературной критике, «Маской Нострадамуса» (1990). Например, утверждение Рэнди, основанное на анонимной статье, которую он якобы нашел в Нью-Йоркской публичной библиотеке, о том, что не существует копии Пророчеств 1555 года, «разбивается вдребезги» тем фактом, что сохранилось по крайней мере две копии в библиотеках Вены и Альби. Фотография титульного листа копии Альби на странице 81 книги Уилсона улаживает этот спор. Уилсон приводит другие примеры того, как «якобы разрушающая мифы» книга Рэнди представила «мифы, полностью созданные им самим».

Он также приводит примеры хорошо обоснованных пророчеств о «золотом ядре», которые, несомненно, сбылись, например, о смерти короля Генриха II на рыцарском турнире, о Великом пожаре в Лондоне (1666) и, возможно, наиболее убедительно из всех, те, что содержатся в длинном и подробном гороскопе, который Нострадамус составил для горнодобывающего магната Ганса Розенбергера. Уилсон оценивает это как «сверхъестественно точное» вплоть до таких деталей, как его предсказание о том, что шахтеры его клиента встретят в шахте призрака, который их напугает, что, как подтвердил Розенбергер, действительно произошло.

Это скептическое расследование, каким оно и должно быть, и оно напоминает нам, что, хотя вокруг полно плохих скептиков, есть и хорошие, у которых нет никаких целей, которых можно было бы добиться.

Часть 2: Добрый скептик Питер Ламонт о Д. Д. Хоуме

автор Гай Лион Плейфэр

Уже было несколько биографий викторианского медиума Дэниела Дангласа Хоума (1833-86).

Хоум должен возглавлять списки большинства людей тех, кто представил наиболее убедительные доказательства практически всех явлений, традиционно связанных с физическим медиумизмом, от создания стуков, постукиваний и других перкуссионных эффектов до материализации светящихся объектов, включая левитирующие столы и даже людей.

Биографы, как правило, были либо полностью за, либо полностью против своего предмета. Наиболее благосклонно, как и следовало ожидать, отнеслась вдова Хоума (D.D. Home: His Life and Mission, 1888), за которой следуют Элизабет Дженкинс, чья книга «Тень и свет» (1992) имеет подзаголовок «Защита Дэниела Дангласа Хоума, медиума», и голландский исследователь Джордж Зораб, назвавший свою книгу (еще не доступную на английском языке) «Биография и оправдание». Несомненно, на чьей стороне их симпатии.

Наименее благосклонно отнеслись Тревор Холл (Загадка Дэниела Хоума; Медиум или мошенничество?, 1984) и Гордон Стайн (Волшебник королей, 1993), оба из которых, похоже, были одержимы идеей раз и навсегда разрушить авторитет Хоума. Это им не удалось, как показывает его последний и на сегодняшний день лучший биограф Питер Ламонт в книге «Первый экстрасенс: странная тайна печально известного викторианского волшебника» (2005). Его биография — первая, которая включает в себя лучшие доказательства за и против предполагаемых способностей Хоума и предоставляет тщательно исследованные аргументы в пользу обоих, основанные на внимательном прочтении первоисточников. Он совмещает роли обвинения и защиты, предоставляя членам своего читательского жюри возможность составить собственное мнение, в чем и заключается суть хорошего скептицизма.

Интересной особенностью доказательств является то, что те, кто выразил благоприятное мнение о Хоуме, были теми, кто знал его лучше всего, присутствовал на нескольких сеансах с ним и мог дать подробные описания того, чему они были свидетелями. Уильям Крукс, например, тестировал его в своей собственной лаборатории не менее двадцати девяти раз в течение трехлетнего периода перед многочисленными свидетелями и уверенно пришел к выводу, что он выявил новую силу, которую он мог назвать только «психической силой».

С другой стороны, самые откровенные критики медиума часто основывали свои обвинения на утверждениях из вторых или даже третьих рук, не имея собственного опыта. Например, Диккенс регулярно обвинял Хоума в самозванстве, однако, когда его пригласили на сеанс, он ответил, что «личное расследование с моей стороны исключено». Что касается Майкла Фарадея, он согласился посетить сеанс, но только на своих условиях. Ему должны были заранее предоставить «программу», очевидно, предполагая, что Хоум точно знает, какие эффекты он собирается продемонстрировать и в каком порядке, и если их «обманчивый характер будет установлен и разоблачен… поможет ли он мне разоблачить его?» Более того, «если эффекты являются чудесами, признает ли он их совершенно презренный характер?» (Следует помнить, что Фарадей был членом радикальной фундаменталистской христианской секты Сандеманиан, для которой все, что связано со спиритуализмом, было богохульством). Насколько же можно быть ограниченным?

Так или иначе, Хоуму не повезло больше, чем ему, когда дело дошло до серьезного исследования его талантов. Дарвин, заинтригованный восторженным одобрением своего кузена Фрэнсиса Гальтона того, что он наблюдал во время одного из экспериментов Крукса, проявил интерес к посещению «дюжины сеансов, на которых были вместе только наши двое и Хоум», которые Гальтон обещал попытаться организовать, но затем Дарвин слишком заболел, чтобы путешествовать, и к тому времени, как он поправился, Хоум отправился в Россию, где, помимо прочего, чтобы найти свою вторую жену Джули, он столкнулся со Львом Толстым, который сказал ему, что он «удивлен и возмущен» тем, что увидел. Так что никакого одобрения с его стороны.

Другими будущими знаменитыми исследователями, которым так и не удалось увидеть Хоума в действии, были очень восторженный Джон Раскин и сочувствующий Теннисон, которого не отпугнули нудные громы Браунинга против «Мистера Сладжа-медиума». Кто знает, какое стихотворение могло бы получиться, если бы ему удалось встретиться с мистером Хоумом-медиумом? Или какое эссе мог бы написать Раскин?

Достаточно любопытно, что именно крайний, но очень хорошо информированный скептик Фрэнк Подмор предоставил некоторые из лучших доказательств в защиту Хоума, когда он справедливо заявил, что тот «никогда публично не разоблачался как самозванец; нет никаких весомых доказательств того, что его даже в частном порядке уличили в мошенничестве». Действительно, совокупность доказательств за и против него уравновешена, как качели со слоном на одном конце и мышью на другом.

Будучи членом отделения парапсихологии Кестлера в Эдинбургском университете и бывшим президентом Эдинбургского магического кружка, Ламонт лучше, чем любой из его предшественников, способен ответить на вопрос: был ли Хоум исключительным медиумом или столь же исключительным магом? Он должен был быть одним или другим, или, возможно, комбинацией того и другого. Подведение итогов Ламонтом в его последней главе (стр. 261) восхитительно кратко и уместно:

«Что мы должны думать о Дэниеле Дангласе Хоуме? Он мог быть шарлатаном, но как мы можем быть уверены? Мы могли бы начать с утверждения, что он должен был быть шарлатаном, поскольку его подвиги противоречат законам физики. Но это означало бы поставить теорию выше доказательств, и поскольку теории сами по себе основаны на доказательствах, они всегда должны быть открыты для пересмотра в свете новых и противоречивых доказательств».

Ламонт, конечно, имеет право на собственное мнение, и, к его чести, он сохраняет его для своих Заметок (стр. 276), где он признает, что «моя вера... в то, что Хоум был шарлатаном, чьи подвиги никогда не были адекватно объяснены», добавляя, что «я могу ошибаться». Это честный и конструктивный скептицизм в лучшем виде – Ламонт, в отличие от многих своих коллег-скептиков, готов подвергать сомнению свой собственный скептицизм.

«Первый экстрасенс» должен быть обязательным чтением для студентов-парапсихологов как пример того, как проводить исследования спорных тем на основе первоисточников, позволяя доказательствам говорить самим за себя и не позволяя личным убеждениям влиять на то, как они представлены.

Часть 3: Плохие скептики Теодор Далримпл и Дамиан Томпсон

Гая Лиона Плейфэра

Скептический спектр широк.

Есть те, кто, в духе Пиррона и его коллег-скептиков из Греции третьего века до н. э., посвятили себя вопросам, исследованию и сомнению. А есть те, кого покойный Марчелло Труцци описал как псевдоскептиков, отрицателей, которые отвергают «паранормальное» (т. е. все, что они не могут объяснить) без какой-либо попытки надлежащего исследования.

Затем у нас есть те, кто намеренно намеревался полностью подавить исследования пси, саботируя исследовательские программы и поливая грязью любого, каким бы выдающимся он ни был, кто проявляет интерес к исследованию пограничных областей знаний. Наконец, у нас есть те, кто просто не знает, о чем говорит, и напоминает нам о «человеке, гордом человеке» Шекспира, который «совершенно невежественен в том, в чем он наиболее уверен». Пара недавних примеров от авторов, которые справедливо заслужили общественное доверие и уважение за свою экспертность в своих областях специализации, но заслуживают того, чтобы потерять его, когда они выходят за их пределы:

Теодор Далримпл — известный медицинский журналист с большим опытом изнанки жизни во время его работы тюремным врачом, которую он описал с проницательностью, достойной Диккенса. Он также великолепный полемист и иконоборец с широким кругом интересов. Его новая книга Not with a Bang but a Whimper включает исследование жизни и творчества Артура Кестлера, к которому он относится хорошо, пока не доходит до вопроса его интереса к парапсихологии, когда ему удается втиснуть впечатляющее количество дезинформации в один абзац:

«Многие считали последующие одержимости Кестлера [включая парапсихологию] симптомами ума, который сбился с пути. В своем завещании он пожертвовал кафедру парапсихологии в Эдинбургском университете. Он считал телепатию и ясновидение установленными фактами во многом из-за ныне дискредитированных экспериментов Дж. Б. Райна в Университете Дьюка. Он начал собирать примеры поразительных совпадений, как будто они могли рассказать нам что-то о некаузальных связях между событиями. Как и сэр Артур Конан Дойл до него, он казался публике прошедшим путь от серьезного авторства до спиритуалистического чудачества».

Давайте сначала разберемся с фактическими ошибками:

1. Кестлер ничего не оставил Эдинбургскому университету. Он оставил все свое состояние, по его словам, «одной только парапсихологии», и его душеприказчикам было очень трудно найти университет, который принял бы деньги и условия.

2. Он интересовался пси задолго до того, как встретил Райна, и имел очень глубокие познания в этой области, как можно увидеть в сорокастраничной главе «Азбука экстрасенсорного восприятия» в его книге «Корни совпадений». Он также сам испытал это (см. ниже).

3. Единственными экспериментами на кафедре Райна в Дьюке, которые были надежно дискредитированы, были эксперименты В. Дж. Леви, которые были дискредитированы очень публично и быстро самим Райном после того, как Леви был пойман на мошенничестве своими коллегами.

Теперь о пиар-докторах. Кестлер заинтересовался совпадениями (как и Юнг и физик-лауреат Нобелевской премии Вольфганг Паули) из-за личного опыта в инциденте с участием автора Томаса Манна. (Подробности см. в журнале Journal of the Society for Psychical Research, октябрь 1984 г.). Такие «синхронистичности» действительно могли бы рассказать нам что-то о том, что Юнг и Паули называли «акаузальным связующим принципом», что квантовые теоретики 21-го века, похоже, вполне готовы признать как возможность. Даже если окажется, что ничего подобного не существует, является ли это веской причиной не регистрировать доказательства, предполагающие, что они могут быть?

Что касается тех «многих», кто думал, что разум Кестлера сбился с пути, кто они были? Можем ли мы назвать некоторые имена? В течение нескольких дней после смерти автора я взял интервью у нескольких его самых близких друзей, включая Брайана Инглиса, Рене Хейнс и Рут Уэст, никто из которых не думал ничего подобного. Действительно, последняя, ​​которая видела его за несколько дней до его смерти, нашла его разум таким же здоровым, как и прежде. Наконец, предполагать, что решительный агностик Кестлер, с его пожизненным интересом к науке и обширными знаниями в ней, был каким-то «спиритуалистическим чудаком» (опять же, кто из «публики» до сих пор когда-либо предполагал что-либо подобное?) — это совершенно неоправданное оскорбление одного из выдающихся писателей 20-го века.

Еще один плохой скептицизм от автора, который должен был знать лучше, Дамиана Томпсона, главного редактора Catholic Herald, в его живой книге-критике чудаков Counterknowledge. Он определяет это как «дезинформацию, упакованную так, чтобы выглядеть как факт», суть которой в том, «что ее фактические утверждения могут быть признаны неверными». Они действительно могут. Так же, как и его. На странице 12 он выдает список «странных идей, не ограниченных общепринятыми правилами доказательств», которые включают в себя все: от отрицания Холокоста, креационизма, чудодейственных диет, библейских пророчеств и астрологии до околосмертных переживаний (NDE) и экстрасенсорного восприятия. (Интересно обнаружить редактора католического еженедельника, который поносит библейские пророчества, некоторые из которых, если судить по словам Моисея и др., были, как говорят, довольно точными).

Допустим, что Томпсон может быть прав относительно большинства, если не всех, из первых пяти «странных идей», причислять последние две к этой компании абсурдно. Существует огромное количество доказательств околосмертных переживаний, включая статьи в рецензируемых журналах и несколько популярных и академических книг, ранним примером которых является A Collection of Near Death Research Readings (ред. C.R.Lundahl), опубликованная в 1982 году. Среди ее авторов — девять профессоров, которые, похоже, знакомы с «традиционными правилами доказательств», на которые они ссылаются на нескольких страницах ссылок. Что касается экстрасенсорного восприятия, метаанализ более чем столетних исследований показывает огромные шансы, порядка миллиардов или более к одному, в пользу реальности телепатии, ясновидения, предвидения и психокинеза, четырех основных компонентов пси, или того, что раньше называлось экстрасенсорным восприятием. Томпсон просто не выполнил свою домашнюю работу.

Мы привыкли получать неряшливые исследования от обычных разоблачителей, но грустно видеть, что это исходит от таких замечательных писателей, как Далримпл и Томпсон, обе книги которых я настоятельно рекомендую с учетом вышеизложенных оговорок.

Приложение:

Детектив-экстрасенс Норин Ренье подверглась тому, что звучит как один из худших скептицизмов из когда-либо существовавших. Это длинная и сложная история, которую я не буду пытаться здесь излагать, но рекомендую тем, кто заинтересован в исследовании нижних глубин плохого скептицизма, самостоятельно ознакомиться с ней на сайте Норин.

Часть 4: Плохой скептик Мелани Филлипс не идеальна

Гая Лиона Плейфейра

Мелани Филлипс — имя, знакомое читателям Daily Mail и слушателям программы The Moral Maze на BBC Radio 4.

Она также является автором таких книг, как All Must Have Prizes, воодушевляющий контрудар против «политической корректности, сошедшей с ума» в нашей системе образования, и Londonistan, в которой она разоблачает неспособность британского правительства контролировать проникновение исламистских экстремистов. Она производит впечатление живого, провокационного и хорошо информированного борца за правду, порядочность и здравый смысл, а также ярого противника пагубного раскола «мультикультурализма». Она получила премию Оруэлла за журналистику.

Однако никто не идеален. У нее бывают моменты самоуверенной иррациональности, которые могут привести ее к написанию тенденциозной чепухи. Вот часть того, что она сказала в Jewish Chronicle от 17 октября 2008 года:

«Мы живем в глубоко иррациональную эпоху, когда миллионы людей верят в такую ​​ерунду, как астрология, парапсихология, язычество, колдовство или заговоры между зловещими группами и внеземными силами. Все это доказывает истинность старой поговорки о том, что когда люди перестают верить в Бога, они будут верить во что угодно».

Здесь мы видим пример любимого трюка плохого скептика — запихнуть все, с чем вы не согласны или что заставляет вас чувствовать себя некомфортно, в мусорный мешок и бросить в костер. Подразумевается, что если вы не верите в Бога, вы в лучшем случае немного сумасшедший, а в худшем — представляете угрозу для общества.

Она может быть права относительно первого и последнего пунктов в своем списке, но, похоже, не знает, что «язычество» или Викка — это устоявшаяся религия природы, корни которой в Западной Европе предшествуют христианству, и что виккане, несмотря на плохую репутацию, которую они получают от таких, как она, как монстры, поклоняющиеся дьяволу, или идиоты, любящие фей, обычно играют решающую и позитивную роль в обществе. Их духовный путь, как говорит мой друг-виккан, основан на «саморазвитии и ответственности в рамках всеобъемлющего мира природы». Мне кажется, что это путь,ell стоит того, чтобы за ним следить, как и за тем, за которым следуют светские гуманисты, которые по определению никогда не верили в Бога, но верят в ценности, способности и ценность человека. Намек на то, что виккане или светские гуманисты «иррациональны», оскорбительно покровительственен.

Что касается парапсихологии, то это, если она не знает, научное изучение явлений, связанных с человеческим разумом, которые ждут объяснения. Американская ассоциация содействия развитию науки знает это, поэтому она приняла членство Парапсихологической ассоциации еще в 1969 году. Англиканская церковь, похоже, тоже не имеет никаких проблем с этим предметом. Епископ Лондона, ни много ни мало, является одним из покровителей Церковного братства духовных и психических исследований, которое издает ежеквартальный журнал под названием «Христианский парапсихолог». Предполагается, что вовлеченные в это верят как в Бога, так и в обоснованность исследований в области парапсихологии, как и такие недавние члены Общества психических исследований, как архидьякон, унитарный священник и староста синагоги.

Наконец, Мелани Филлипс могла бы иметь в виду, что многие из сегодняшних террористов твердо верят в своего конкретного Бога, во имя которого они регулярно взрывают поезда и здания и совершают массовые убийства невинных мирных граждан. Возможно, нам было бы лучше, если бы они отказались от этой веры и приняли веру совершенно мирных виккан или светских гуманистов. Вера в Бога не является гарантией того, что вы можете внести какой-либо позитивный вклад в общество. И она не делает вас автоматически лучшим журналистом.

Часть 5: Попытка плохих скептиков деконструировать Дж. Б. Райна

Автор: Гай Лион Плейфэр

«Деконструкция», как гласит мой словарь (American Heritage Dictionary, 3-е издание), — это «философское движение и теория литературной критики, которая ставит под сомнение традиционные предположения о достоверности, идентичности и истине».

Его близкий родственник, «ревизионизм», — это «защита пересмотра общепринятого, обычно давно существующего взгляда, теории или доктрины, особенно пересмотра исторических событий и движений». Это может быть полезно, как в случае с расстрелом польских офицеров в Катыни, который бывший Советский Союз долгое время считал делом рук нацистов, но теперь известно, что это была советская операция, поэтому в этом случае миф был деконструирован, а история была обоснованно пересмотрена. С другой стороны, попытки, подобные попытке Дэвида Ирвинга пересмотреть Холокост до точки несуществования, не только потерпели неудачу, но и привели его в тюрьму в Австрии, где такое утверждение является уголовным преступлением.

Парапсихологи не избежали внимания ревизионистов и деконструкторов. В своей книге «Эпоха запутанности» (2008) Луиза Гилдер рассказывает историю квантовой теории с ее зарождения в начале двадцатого века до наших дней, основываясь на впечатляющем количестве оригинальных исследований, включая интервью практически со всеми, кто хоть что-то представляет из себя в этой запутанной области — ее список литературы составляет не менее 58 страниц.

Книга читается живо и познавательно, пока мы не натыкаемся на костетрясную выбоину на странице 156, где в историю вступают Юнг, Паули и Райн, а предрассудки Гилдера выходят из укрытия. «Юнг, — покровительствует она, — был соблазнен серией экспериментов в Университете Дьюка, проведенных ботаником по имени Дж. Б. Райн», который «продемонстрировал степень своей научной строгости довольно рано, в 1927 году… искренне заявив, что лошадь по кличке Леди Вондер обладает телепатическими способностями», хотя «фокусник, исследовавший ее в том же году, обнаружил, что на самом деле она считывала тонкие сигналы с позы и выражения лица своего тренера». Гилдер добавляет насмешливое упоминание о «растущем осознании того, что Райн, хотя и искренняя, имела лишь слабое представление о деталях научного метода».

Мы обращаемся к списку ссылок на страницы в поисках источника этих комментариев и не находим его, потому что его там нет. Возможно, автор не хотел признаваться в том, что временно отказался от опоры на первоисточники, взяв комментарии, как можно предположить, с одного из самых ненадежных и тенденциозных скептических веб-сайтов, которые засоряют Интернет предвзятой дезинформацией?

Давайте проясним ситуацию. Для начала, верно, что Райн изначально получил высшее образование по специальности «ботаника», но вскоре переключился на психологию, и к тому времени, как Юнг и Паули написали «Интерпретацию природы и психики» (1952), Райн имел более чем двадцатилетний опыт исследований в области парапсихологии, в которой он был признан во всем мире ведущим авторитетом. Читатели Гилдера склонны полагать, что Райн основывал свои выводы всего на семидесяти четырех прогонах колоды карт Зенера, тогда как к 1940 году их было более миллиона, и общие результаты были статистически значимыми.

Правильное исследование эпизода с Леди Чудо показало бы ей, что Райн хорошо знал о возможности того, что лошадь могла улавливать подсказки из жестов своего тренера. Он видел ее в действии на по крайней мере четыре раза, и в одном тесте, на котором ее владелец не присутствовал, он постарался вообще не делать никаких жестов, когда задавал безмолвный вопрос, на который лошадь правильно ответила соответствующим количеством ударов копыт. Он описал свои выводы в двух статьях в рецензируемом журнале Journal of Abnormal and Social Psychology (стр. 23 и 449-66 в 1928-9, 24 и 287-92 в 1929-30), и, как отметила Луиза Райн в своих мемуарах Something Hidden (1983, стр. 120-1), Райн считала, что он мог определить, когда Леди Чудо читает его мысли, а когда нет.

Как вежливо замечает эксперт по Райну Стейси Хорн, автор книги «Невероятное» (2009), обсуждая этот эпизод, «Возможно, это обычная человеческая слабость — иногда безоговорочно принимать данные, подтверждающие ваши убеждения, и отвергать данные, которые их не подтверждают». (См. «Невероятное»).

Что касается утверждения Гилдера (разумеется, без указания источника) о том, что понимание Райном научного метода было «слабым», давайте послушаем эксперта — Бертона Х. Кэмпа, президента Института математической статистики в 1930-х годах:

«Если предположить, что эксперименты были проведены должным образом, статистический анализ по сути является обоснованным. Если расследование Райна должно быть справедливо подвергнуто критике, то оно должно быть основано не на математических основаниях».

Даже убежденные скептики отдали должное пониманию Райном научного метода. Мартин Гарднер, один из самых крайних из всех, сказал следующее в книге «Причуды и заблуждения во имя науки» (1957):

«Райн явно не псевдоученый… Он чрезвычайно искренний человек, чья работа была выполнена с тщательностью и компетентностью, которые нельзя легко отвергнуть».

Нельзя всегда сказать то же самое о Луизе Гилдер.

Другой писатель, который пытается напасть на Райна, — Уильям Литтл, автор «Психического туриста» (2009), вводящего в заблуждение подзаголовком «Путешествие в любопытный мир предсказания будущего». Он не может ничего добавить к нашим знаниям о предсказании, его больше интересует разгром области пси-исследований в целом. Таким образом, весь результат тридцатипятилетних исследований Райна исчезает из записей одним нажатием кнопки удаления, потому что «ни один из экспериментов Райна никогда не был успешно повторен». Если бы Литтл сделал немного больше того, что он называет «серьезным исследованием», он мог бы легко обнаружить, что всего за пять лет с момента первой публикации экспериментов Дьюка было тридцать три независимых повторения, почти две трети из которых были статистически значимыми.

Литтл заслуживает особого приза за ревизионистскую деконструкцию в действительно впечатляющих масштабах. Например, метаанализы Дина Радина огромного количества опубликованных исследовательских материалов по телепатии, ясновидению и ПК исчезают в сливном отверстии, потому что они включают «эксперимент, который психолог Сьюзан Блэкмор разоблачила как явное мошенничество». (Чего она не сделала. Как она сама сказала мне во время своей ссоры с Карлом Сарджентом, она обнаружила в его лаборатории доказательства, которые можно было бы рассматривать как соответствующие сценарию мошенничества, хотя она так ничего и не доказала и никого не разоблачила). Тестирование Гэри Шварцем медиумов, таких как Салли Морган, постигла та же участь, поскольку его методы исследования были названы профессором Уайзманом «несовершенными» (как и методы самого Уайзмана не раз).

Продвигаясь дальше по туристическому маршруту, Литтл натыкается на случай «экстрасенсорного обнаружения», который мы с покойным Монтегю Кином расследовали и описали в выпуске журнала Общества психических исследований за январь 2004 года. Столкнувшись с неоспоримым фактом, что медиум Кристин Холохан дала детективам точный отчет об убийстве, которое произошло несколькими днями ранее, сделала около 130 заявлений, из которых только одно было неверным, и даже правильно назвала убийцу, Литтл выдает одно из своих вдохновенных мгновенных решений:

Самопровозглашенный скептик по имени Тони Юэнс предоставляет ему нелепый сценарий, согласно которому кто-то или что-то знал об убийстве и хотел сдать убийцу, но вместо того, чтобы просто сделать анонимный телефонный звонок в полицию, потрудился проинформировать Холохан и убедить ее сделать вид, что она получила информацию от духа жертвы, как она описывает в своей книге «Голос из могилы» (2006). Литтл умудряется проглотить эту чушь целиком, не подавившись ею, по-видимому, не беспокоясь об отсутствии каких-либо подтверждающих ее доказательств.

В то время как Гилдер, надо отдать ей должное, возвращается на рельсы после двухстраничного провала, Литтл так и не встает на них изначально, будучи одним из тех туристов, которые возвращаются домой с красивыми открытками и парой сувениров, но не имеют ни малейшего представления о жизни и культуре страны, которую они только что ненадолго посетили.

***

Nature и телепатия

«Я бы с удовольствием это опубликовал. Если это неопровержимые доказательства, я бы опубликовал их как можно быстрее».

Это удивительное заявление было сделано в первой из двух частей серии передач BBC World Service «Открытие: кто управляет вашим миром?», в которой вопрос звучал так: «Кто решает, какой научно-исследовательский проект получит финансирование?»

Почему это было удивительно? Потому что это было частью ответа на вопрос докладчика Джеффа Уоттса «имеет ли статья о телепатии шанс попасть в журнал Nature ?», а докладчиком был — да, главный редактор этого журнала Филип Кэмпбелл.

Он добавил, что «… ей-богу, я бы ее рецензировал, и вы могли бы сказать: «Ну, вот и все, вы собираетесь ее почти по определению запретить», но он также указал, что как редактор он чувствовал, что у него есть право отменять решения своих рецензентов — право, которое, конечно, можно было бы использовать, чтобы запретить статью, рекомендованную рецензентами. Тем не менее, это был обнадеживающий шум от редактора журнала, который на протяжении многих лет не поощрял никакие формы пси-исследований. Помните знаменитую редакционную статью Джона Мэддокса в 1981 году после публикации книги Руперта Шелдрейка « Новая наука о жизни»? Она была озаглавлена ​​«Книга для сжигания?»

Г-н Кэмпбелл много времени потерял, чтобы наверстать упущенное. Количество статей о телепатии или чем-то подобном, опубликованных с момента основания журнала в 1858 году, можно пересчитать по пальцам трехпалого ленивца. Был краткий отчет профессора (позже сэра Уильяма) Барретта о его опыте с печально известными сестрами Крири (т. 24, стр. 212, 1881), который последовал за краткой заметкой Джорджа Хенслоу о «Чтении мыслей» (там же, стр. 164-5), в которой он выдвинул интересное предположение, что термин был вводящим в заблуждение и явление можно было бы переименовать в «передачу воли». (Слово телепатия появилось только в следующем году, но месмеристы демонстрировали передачу воли еще со времен классических экспериментов маркиза де Пюи Гура с Виктором Расом в 1784 году).

Более чем полвека спустя появился отчет покойного Артура Орама о его собственных экспериментах по угадыванию карт (т. 157, стр. 556, 1946). Единственная ссылка, которую он цитирует в своем кратком письме, которое было всего шестью полуколонками дюймов длиной, была книга Дж. Б. Райна, предполагая, что ничего соответствующего не появилось в Nature .

И его, и Барретта статьи сегодня почти наверняка были бы отвергнуты как «самостоятельно сообщенные и неподтвержденные анекдоты», хотя никто из тех, кто знал Артура, давнего члена SPR, который умер в начале этого года, не усомнился бы в его честности ни на минуту. Однако, вот она, зажатая между письмами о «Формуле излучения Планка» и «Установлении полезных насекомых в Тринидаде». Это были дни, когда к телепатии относились так же, как и к любой другой области человеческих исследований.

Нам пришлось ждать до 1974 года первой полноформатной рецензируемой статьи по телепатии — «Передача информации в условиях сенсорного экранирования» Путхоффа и Тарга (т. 252, с. 602-7), в которой были представлены весьма позитивные результаты их тестов с Ури Геллером, Пэтом Прайсом и другими неназванными испытуемыми.

И это, насколько мне удалось выяснить, все. (Я был бы благодарен любому читателю, который мог бы сообщить мне о каких-либо статьях, которые я пропустил). Тема, представляющая интерес для большинства населения, согласно последним опросам, и полностью принимаемая все большим числом ученых, просто игнорируется или же высмеивается, как в длинной тираде Дэвида Маркса «Исследование паранормальных явлений» (т. 320, с. 119-24, 1986), которая была метко описана в письме Яна Стивенсона (т. 322, с. 680, 1986) как «вводящее в заблуждение упрощение».

Где были отчеты таких людей, как Шарль Рише, сэр Оливер Лодж, Рен Уорколльер, Гюстав Джели, Юджин Ости, Дж. Б. Райн, Дж. Г. Пратт, Милан Ризл, Чарльз Хонортон и Адриан Паркер, Ян Стивенсон и Руперт Шелдрейк, если назвать хотя бы двенадцать?

Телепатия, по крайней мере до сих пор, была табу для редакторов Nature . Будем надеяться, что Боб Дилан был прав и что времена действительно меняются. Просматривая выпуск Nature , содержащий письмо Артура Орама, я нашел эту строку в рецензии на книгу Анри Бергсона: «Большинство философов правы в том, что они утверждают, и неправы в том, что они отрицают».

И последняя мысль дня из неожиданного источника, секретаря США Дональда Рамсфелда (цитата из Scientific American , сентябрь 2005 г., стр. 19). Он обсуждал состояние интеллекта, но его слова были бы уместны на встрече как исследователей пси, так и скептиков:

«Есть известные неизвестные, то есть мы знаем, что есть некоторые вещи, которых мы не знаем. Но есть также неизвестные неизвестные, те, о которых мы не знаем, что мы их не знаем».

***

Патология организованного скептицизма

L. David Leiter из Willow Grove, Пенсильвания, не имеет проблем с тем, что он считает обычным или индивидуальным скептицизмом. В своей статье в Journal of Scientific Exploration (весна 2002 г.) он описывает это как «полезную и важную человеческую черту, способность осознавать, что любое утверждение или теория, независимо от того, насколько хорошо они обоснованы или авторитетно выдвинуты, могут оказаться неверными». Это также «важный научный инструмент, особенно когда он щедро применяется к собственной работе», и он «действует для уточнения и улучшения научного исследования».

Организованный скептицизм, или то, что покойный Марчелло Труцци называл псевдоскептицизмом, — это другое дело, как обнаружил Лейтер, когда он проник в группу в своем районе под названием «Филадельфийская ассоциация критического мышления» или PhACT. Он так и не стал ее членом, «поскольку я никоим образом не могу поддерживать [ее] цели, как формальные, так и фактические», и с радостью признается, что посещал ее лекции, подписывался на ее рассылку и лично знакомился с некоторыми ее членами «по несколько скрытой причине», которая заключалась в том, что «они очаровывают меня как предмет изучения, как личности, так и как организация».

Он обнаружил, что некоторые из них не только невежественны в вопросах, которые они якобы развенчивают, но и испытывают своего рода фобию даже в отношении чтения чего-либо, содержащего взгляды, противоположные их собственным, как будто боясь заражения. У него возникло ощущение, что они присоединились к PhACT «так же, как можно присоединиться к любой другой группе поддержки, скажем, к «Анонимным Алкоголикам» в поисках «утешения, утешения и поддержки среди себе подобных».

Затем, познакомившись с некоторыми членами достаточно хорошо, он сделал интересное открытие: «Каждый, кто раскрыл личные подробности своих становления… имел неудачный опыт с философией, основанной на вере, чаще всего с традиционной основной религией (выделено им). Часто это было навязано им семьей или обществом так сильно, что они не могли дождаться, чтобы освободиться и «сбросить эту философию с местью». Таким образом, говорит Лейтер, «они тяготеют к тому, что им кажется высшей не основанной на вере философией, Наукой». Однако «они делают это с единственной вещью, которой ни один настоящий ученый не может позволить себе обладать — закрытым умом».

Организованные скептики, заключает он, «научно склонны, но психологически травмированы». У них «сильная склонность к насмешкам и критике ad hominem тех, кто придерживается иных взглядов». У них «очевидная и хорошо известная предвзятость к неверию», что делает их «гораздо более комфортными на задворках науки, чем на передовых».

Члены Общества научных исследований, напротив, склонны быть «решительными научными исследователями, несмотря на все известные риски».

Лейтер был достаточно смел, чтобы выступить перед своими (тогдашними) коллегами по PhACToids с докладом под названием «Скептическое отношение к скептикам», реакция которого привела его к выводу, что «как гласит старая поговорка: они могут подать это, но не могут принять».

***

Современные эксперименты в области телепатии

Конспект статьи "Современные эксперименты в области телепатии"

В тексте "Современные эксперименты в области телепатии" автор Гай Лайон Плейфэр рассматривает случаи мошенничества в научных исследованиях, уделяя особое внимание области парапсихологии.

Случай Сэмюэла Соула

• Сэмюэл Соул был известным исследователем телепатии, чьи эксперименты с Бэзилом Шеклтоном считались образцом строгости и достоверности.

• В 1960 году участница экспериментов Соула, миссис Гретл Альберт, обвинила его в фальсификации данных.

• Последующие исследования подтвердили обвинения миссис Альберт, показав, что Соул подделывал последовательности случайных чисел, использованные в экспериментах.

Случай Уолтера Леви

• Уолтер Леви, ассистент известного парапсихолога Дж.Б. Райна, был уличен в манипулировании данными эксперимента с крысами, чтобы улучшить результаты.

• Райн немедленно уволил Леви и призвал считать все его опубликованные эксперименты ненадежными до тех пор, пока они не будут воспроизведены другими исследователями.

Случаи Сарджента и Вирта

• Карл Сарджент, исследователь, использовавший метод Ганцфельда для изучения телепатии и ясновидения, был обвинен в недостаточной строгости эксперимента, что делало возможным мошенничество. Однако обвинения в фальсификации данных против него не были выдвинуты.

• Дэниел Вирт, осужденный за мошенничество, опубликовал множество работ по альтернативной медицине, которые теперь считаются подозрительными.

Мошенничество в науке

• Автор подчеркивает, что мошенничество в науке не ограничивается парапсихологией и встречалось на протяжении всей истории.

• Книга "Предатели истины" Уильяма Броуда и Николаса Уэйда описывает многочисленные случаи мошенничества в различных научных областях.

Строгость исследований в парапсихологии

• Автор утверждает, что, поскольку парапсихология считается маргинальной областью науки, ее представители стремятся к особой строгости в своих исследованиях.

• Парапсихологи постоянно совершенствуют методы контроля, чтобы предотвратить мошенничество, как со стороны участников экспериментов, так и со стороны самих исследователей.

Заключение

Автор приводит примеры мошенничества в парапсихологии, чтобы показать, что эта проблема существует, но не является уникальной для этой области. Он подчеркивает важность строгости и контроля в научных исследованиях, особенно в областях, которые считаются спорными.

Сэмюэл Г. Соал (1889-1975) был одним из самых известных исследователей своего времени. Его книга «Современные эксперименты в области телепатии» (1954) принесла ему степень Лондонского университета — всего лишь вторую такую ​​награду, присужденную в Британии за диссертацию, связанную с парапсихологией, — а длинная серия тестов по угадыванию карт, которые он провел со «звездой» Бэзилом Шеклтоном, вскоре стала считаться непревзойденной, как по своим сильным положительным результатам, так и по строгости контроля. Для многих Соал доказал, что телепатия реальна вне всякого разумного сомнения, и для пущей важности, казалось, что он также доказал предвидение, поскольку Шеклтон, как выяснилось, обладал способностью угадывать следующую карту, которая будет показана, намного выше случайности. Репутация Соала как дотошного исследователя была непоколебимой.

До 1960 года, то есть, когда появилась первая маленькая трещина. Ее сделала одна из испытуемых Соала, миссис Гретл Альберт, которая утверждала, что не раз замечала, как он менял свои оценочные листы после теста. Коллеги Соала были в ужасе и бросились на его защиту в серии писем в Журнал Общества психических исследований (JSPR). Соал, из всех людей, мошенничает? Исключено!

Однако трещина расширялась. В посмертной статье в JSPR за март 1971 года Джордж Медхерст объявил, что его компьютерный поиск источника случайных чисел, которые Соал, по его словам, использовал для решения, какую из пяти карточек с картинками передавать, оказался безуспешным. Это обычно рассматривалось как признак небрежности, а не мошенничества, но два математика, Кристофер Скотт и Филип Хаскелл, расширили трещину еще больше, заявив, что нашли доказательства, свидетельствующие о том, что миссис Альберт была права.

Однако, как отметила молодой компьютерный эксперт по имени Бетти Марквик, их работа была впечатляющей, но не окончательной, и «жаждала окончательного решения вопроса – в любом случае», как она выразилась, и после некоторой гениальной математической детективной работы она посчитала, что нашла его. Случайные числовые последовательности Соала, как она утверждала в JSPR (май 1978 г.), должны были быть изменены, как теперь общепризнано. Камень рухнул.

Элемент экстрасенсорного восприятия?

Она также рассказала, что впервые заинтересовалась этим вопросом из-за «сна чрезвычайно интенсивного качества», который она увидела в марте 1971 года, в котором Джордж Медхерст, который только что умер и которого она встречала только один раз, подталкивал ее к работе над какой-то математической проблемой. Всего пять дней спустя ей пришла копия JSPR, содержащая посмертную статью Медхерста, упомянутую выше, и она могла слишком ясно видеть, в чем заключалась проблема. «Избегая интерпретации сторонников выживания, — писала она, — было трудно противостоять чувству, что элемент экстрасенсорного восприятия все же мог быть задействован, что побудило меня следовать определенным идеям, подсказанным во сне».

Дело Леви

Вопрос о мошенничестве со стороны исследователей подробно обсуждался старейшиной парапсихологов Дж. Б. Райном в выпуске журнала « Парапсихология» за март 1974 года . Он рассказал, что в его собственной лаборатории было двенадцать случаев «ненадежности экспериментатора», почти все из которых, по-видимому, были обнаружены без особых трудностей, и предложил способы обеспечения того, чтобы их больше не было. Затем, в следующем выпуске (июнь), ему пришлось объявить, что был еще один случай, виновным оказался его собственный помощник и очевидный наследник Уолтер Дж. Леви. Его поймали с поличным его собственные коллеги, когда он возился с частью автоматического записывающего оборудования, чтобы результат эксперимента на крысах выглядел лучше, чем он был. Райну немедленно сообщили об этом, и через несколько минут Леви вышел из дома и из сообщества парапсихологов. Ни один из его многочисленных опубликованных экспериментов, сказал Райн, не должен считаться надежным, если они не были воспроизведены кем-то другим.

Скептики ссылаются на эти два случая, когда это возможно, подразумевая, что если такие высокопоставленные исследователи, как Соал и Леви, были известны тем, что мошенничали, то и другие, вероятно, делали то же самое. Тем не менее, это единственные зафиксированные случаи, в которых опубликованные экспериментальные результаты были основаны на поддельных данных. В других случаях, упомянутых Райном, по крайней мере восемь были обнаружены до того, как соответствующий эксперимент достиг стадии публикации, и даже если любой из четырех других содержал какие-либо ненадежные доказательства, это не подорвет общую историю успеха Райна. (См. мою апелляцию ниже).

Сарджент – не виновен

Следует упомянуть еще два случая, часто цитируемых для того, чтобы дискредитировать парапсихологию, в каждом случае без обоснования. Первый, из начала 1980-х годов, касался Карла Сарджента из Кембриджского университета, пионера в использовании процедуры Ганцфельда для экспериментов по телепатии и ясновидению. Коллега-исследователь Сьюзан Блэкмор (впоследствии ставшая видным скептиком) заявила, после тщательного изучения экспериментальной установки Сарджента, что она обнаружила недостатки, такие как плохо выбранный целевой материал и его недостаточное количество, что сделало бы возможным мошенничество. Тем не менее, хотя иногда утверждается, что она «поймала его на мошенничестве», она заверила меня, что этого не было, и никогда не говорила об этом. Она просто показала, довольно правдоподобно, что его протокол мог быть более жестким. Это были ранние дни работы Ганцфельда, и последующие исследователи использовали гораздо более строгий контроль и протоколы, все еще получая такие же положительные результаты, как у Сарджента, а некоторые из них даже более положительные.

Вирт – Виновен

Другой случай действительно очень отличается. Исследователь, о котором идет речь, Дэниел П. Вирт, является осужденным преступником, приговоренным в 2004 году к пяти годам тюремного заключения за целый ряд обвинений в мошенничестве и совершении тяжких преступлений. Он был автором или соавтором двадцати статей, опубликованных в период с 1987 по 2001 год, в основном в журналах, посвященных альтернативной и комплементарной медицине. Он столкнулся с проблемами, когда были высказаны серьезные сомнения относительно отчета, соавтором которого он был по ныне печально известному «исследованию чудес» Колумбийского университета, опубликованному в рецензируемом журнале « Журнал репродуктивной медицины» (46, 781-7, 2001). Это якобы показывало, что отдаленная молитва может помочь бесплодным женщинам забеременеть, но было высказано предположение, по-видимому, с некоторыми обоснованиями ( Skeptical Inquirer , сентябрь/октябрь 2004 г., стр. 31), что «исследование, возможно, вообще никогда не проводилось».

Хотя Вирт имел степень магистра парапсихологии в Университете Джона Ф. Кеннеди, его никогда не считали принадлежащим к основному сообществу парапсихологов, его публикации в основном посвящены маргинальным областям исцеления. Естественно, следует относиться с подозрением к любой работе осужденного мошенника, особенно с учетом того, что попытки найти нескольких соавторов Вирта не увенчались успехом, что говорит о том, что их, возможно, не существует. (Полные подробности саги Вирта можно найти здесь ).

Предательство истины

Научное мошенничество существует по крайней мере со II века до н. э., когда греческий астроном Гиппарх попытался выдать вавилонскую звездную карту за свою собственную. Известные ученые, которые прибегали к подтасовке данных, плагиату или прямому вымыслу, или которых в этом правдоподобно обвиняли, включают Птолемея, Галилея, Бернулли, Менделя и даже Ньютона. Совсем недавно физик Роберт Милликен, как теперь известно, «отобрал» данные, которые помогли ему выиграть Нобелевскую премию (1923), хотя он утверждал, что сообщил обо всех своих результатах.

Это и многие другие научные злоупотребления и скандалы подробно описаны в книге Уильяма Брода и Николаса Уэйда « Предатели истины» (1982), которая содержит десятки случаев из астрономии, биологии, химии, геологии и нескольких областей медицинских исследований, в частности, иммунологии, но только один (Леви) из парапсихологии. Авторы апеллировали ко всем случаям, которые они пропустили (я рассказал им о Соале), и я делаю то же самое здесь .

Брод и Уэйд делают важный вывод: «Поскольку парапсихология по-прежнему считается второстепенным предметом, не являющимся частью науки, ее специалисты стремятся быть более строгими, чем обычно, в следовании правильной научной методологии». Это было написано 25 лет назад, и сегодня они стали еще строже. Они также стали намного лучше ловить мошенников, которые пытаются их обмануть. Однажды я посетил лекцию молодого фокусника, который надеялся убедить парапсихологов Эдинбурга, что он может гнуть ложки паранормальным образом, но потерпел неудачу. «Они были очень хороши», — признал он с сожалением.*

Такие потенциальные самозванцы, которых было несколько, возможно, оказали услугу исследователям паранормальных явлений, заставив их ужесточить контроль за мошенничеством, совершаемым не только предполагаемыми мошенниками, но и нечестными исследователями, и даже их собственными коллегами.

*Подробности см. в журнале Общества психических исследований , октябрь 1987 г., стр. 247-56.

***

Как скептики "объясняют" пси-феномены

Один из любимых приемов скептиков — придумать чисто воображаемое «объяснение» для, казалось бы, паранормального явления.

Проводя исследования для своей книги «Телепатия близнецов: психическая связь» , я постоянно сталкивался с замечаниями, подобными этому, сделанными экспертом по близнецам доктором Нэнси Сигал, о чем сообщалось в Newsweek (23 ноября 1987 г.):

«Она отмечает, что исследователи «никогда не слышали о случаях, когда один из близнецов был бы уверен, что другой лежит мертвым в канаве, а он — нет»».

Она права. Я спрашивала каждого близнеца, которого встречала, случалось ли с ними что-то подобное, и ничего не случалось. Так что причина, по которой мы никогда не слышим о таких случаях, может быть в том, что их просто нет и никогда не было.

Еще один пример подобного рода ревизионистского пиар-ходока со стороны скептиков появился в журнале The Lancet от 15 декабря 2001 года, где Крису Френчу, редактору поддерживаемого CSICOP журнала The Skeptic, было разрешено вмешаться в отчет из Нидерландов об околосмертных переживаниях (ОСП) пациентов больниц.

Френч не мог отрицать, что у людей действительно есть такой опыт, но он стремился преуменьшить его значимость, утверждая, что некоторые такие сообщения были просто ложными воспоминаниями, основанными на рассказах, которые они читали об опыте других. Конечно, он не привел никаких доказательств в поддержку этого утверждения.

Доктор Брюс Грейсон (в отличие от скептически настроенного Френча) имеет большой личный опыт околосмертных переживаний своих пациентов и отмечает в журнале Vital Signs (т. 21, № 1, 2002), что реальность прямо противоположна — околосмертные переживания, вероятно, недооцениваются.

Некоторые из его пациентов в последующих интервью рассказывали ему, что у них действительно был околосмертный опыт, но они тогда молчали об этом, потому что поначалу не доверяли ему и боялись, что он сочтет их сумасшедшими.

Так что если вы скептик и вам нужно физикалистское «объяснение» пси-феномена, и вы не можете его найти, просто придумайте его .

***

The Stargate Conspiracy

Поразительные откровения, касающиеся спонсируемой правительством США программы дистанционного наблюдения «Проект Звездные Врата», содержатся в недавно изданной книге « Хроники Звездных Врат: Мемуары мастера-шпиона» Джозефа Макмонигла — военного дистанционного наблюдения № 001, который к моменту выхода на пенсию из армии в 1984 году принял участие в более чем 1500 разведывательных заданиях и был награжден орденом Почетного легиона за ведущую роль в «уникальном разведывательном проекте, который произвел революцию в разведывательном сообществе».

«Уникальный проект» включал использование военнослужащих, которые, по сути, были обучены демонстрировать ясновидение по требованию, сидя в своей ветхой хижине в Форт-Миде, штат Мэриленд, или в гораздо более комфортабельном помещении SRI International в Калифорнии, мысленно путешествуя по всему миру в поисках террористов, жертв похищений, заложников, разбившихся военных самолетов, секретных советских баз и многого другого.

Есть еще кое-что, чего мы, возможно, никогда не узнаем об этой пионерской программе прикладного пси-функционирования. Доктор Гарольд Путхофф, который принимал непосредственное участие в создании проекта в SRI, сказал в телевизионном интервью, что «на пике своего развития он использовался практически в каждой крупной проблеме безопасности» и что существовали «шкафы с файлами, полные данных, которые, вероятно, не будут рассекречены при нашей жизни». («Natural Mystery», Channel 5 (UK), 24 июля 2000 г.).

По крайней мере, некоторые данные были обнародованы. Успешное определение местонахождения разбившегося советского самолета в Заире было объявлено не кем иным, как президентом Картером. Макмонигл приводит полные подробности нескольких случаев, от поиска жертв похищения генералом Дозье, полковником Хиггинсом и агентом ЦРУ Уильямом Бакли до обнаружения секретной советской подводной лодки и предсказания даты и места посадки «Скайлэба».

Не может быть никаких сомнений в том, что Макмонигл и его коллеги-дистанционные наблюдатели снова и снова доказывали, что людей можно научить демонстрировать ясновидение и применять его на практике в реальных жизненных ситуациях, иногда получая информацию, которую невозможно получить никакими другими способами. Так если «Звездные врата» имели такой успех, почему же они были свернуты? И не только это, но и почему ЦРУ пошло на такие меры, чтобы заявить, что проект никогда не был особенно полезен? Ведь именно это они и сделали. Еще в 1986 году Национальный исследовательский совет опубликовал отчет: « Повышение производительности человека » Дэвида Гослина, в котором он пришел к выводу, что «было найдено мало или совсем не было подтверждений полезности многих других методов, таких как… дистанционный просмотр».

А? Интересно, искал ли он такую ​​поддержку в нужных местах? Как теперь признается Макмонигл, нет, не искал. Он объясняет: «Во время исследования 1986 года у нас был прямой приказ не разговаривать с членами группы NRC.blue-ribbon, и мы этого не сделали. Они не только не разговаривали с нами, им было отказано в доступе к любым материалам удаленного просмотра проекта или историческим файлам с 1979 года по это исследование в 1986 году».

В 1995 году ЦРУ обратилось в Американские институты исследований (AIR) с просьбой создать еще одну группу экспертов для обзора работы, проделанной с 1986 года, президентом AIR тогда был не кто иной, как Дэвид Гослин. Он и его коллеги, среди которых был известный скептик Рэй Хайман, должным образом объявили, что, помимо прочего, дистанционное видение «не смогло дать действенную разведывательную информацию».

Теперь настал черед оглушающей гранаты Макмонигла. Авторы отчетов NRC и AIR не имели необходимых допусков к секретной информации, чтобы сделать то, что им было поручено. «Итак, никто из обеих групп обзора синей панели никогда не видел информацию, к которой, по их утверждениям, имел доступ». Они не видели отчетов удаленных наблюдателей, не получили никакой обратной связи от людей, которым эти отчеты были отправлены, и опросили лишь нескольких новичков Проекта. Команда AIR даже не разговаривала с Макмонигл, хотя он предлагал свое сотрудничество несколько раз. Похоже, они изо всех сил старались избегать всех, кто действительно что-то знал о Star Gate. Вот вам и Skeptical Inquiry в действии.

Можно только гадать, почему ЦРУ было так решительно настроено уничтожить проект, о котором они знали все с тех пор, как помогли его организовать. Они, должно быть, прекрасно знали, на что способны опытные зрители, что, по крайней мере, в одном признанном случае было достаточно хорошо для президента. И все же они хотели, чтобы общественность поверила, что все это было пустой тратой времени.

Мнения Макмонигла, возможно, более ценны, чем мнения команд NRC и AIR (за достойным исключением статистика Джессики Уттс, которая сделала все возможное, чтобы расставить все точки над «i» в журнале The Journal of Scientific Exploration (т. 10, № 1, 1996), в котором также есть ценные вклады ветеранов проекта «Звездные врата» Гарольда Путхоффа, Рассела Тарга и Эдвина Мэя. Эти трое знали о проекте «Звездные врата» столько же, сколько и все, кто в нем участвовал, и поэтому, естественно, не были приглашены в качестве членов комиссии).

Вердикт Макмонигла об использовании пси для сбора разведданных: «Я могу решительно заявить, что это работает, это здесь, и это будет продолжаться время от времени, пока это не станет частью устоявшегося, исторически принятого фона. Желание, чтобы это не могло, не будет, не заставит это исчезнуть».

Если бы команда AIR действительно хотела оценить удаленный просмотр, им, возможно, было бы лучше смотреть телевизор. Макмонигл уже принял участие в 22 прямых удаленных просмотрах, из которых, по его мнению, 17 были успешными. Первый из них, в 1995 году, был сделан исключительно отзывчивой командой LMNO Productions и показан в спецвыпуске ABC «Put to the Test». Да, телевидение иногда делает это правильно.

Британские зрители увидели его в действии в сериале 1996 года «Паранормальный мир Пола Маккенны», в котором ему удалось добиться лишь частичного успеха из-за путаницы с протоколом, за которую отвечал бескомпромиссный скептик доктор Ричард Уайзман.

Одна из самых успешных демонстраций МакМонигла состоялась перед участниками встречи в Исследовательском центре Рейна. Вездесущий Уайзман снова был вовлечен в изменение протокола в соответствии со своими требованиями, что не помешало 29 из 30 членов аудитории сопоставить рисунок МакМонигла с правильной целью из пула из пяти возможных целей. Об этой демонстрации, показанной на канале Discovery, МакМонигл сухо замечает, что «Ричард отказывается обсуждать ее с тех пор».

«Существует так много доказательств существования пси-способностей, — заключает он, — что глупо продолжать тратить время, деньги и усилия, «доказывая» это ради удовлетворения идиотов».

См. «Хроники Звездных врат: Мемуары мастера-шпиона » Джозефа Макмонигла, Hampton Roads, 2002. Crossroad Press; цифровое издание Panta Rei Press, 2014.

***

Нечеткая логика о марках и телепатии

автор Guy Lyon Playfair

Телепатия попала в заголовки газет в конце сентября 2001 года. Ей была посвящена целая страница Daily Mail, полстраницы The Observer и значительная часть программы «Today» на BBC Radio 4. Что могло привлечь столько внимания СМИ к теме, которую они обычно избегают, например, к Черной смерти?

Все началось с того, что Королевская почта выпустила набор марок в честь столетия Нобелевских премий, а также презентационный набор, содержащий брошюру, для которой шести британским лауреатам Нобелевской премии было предложено написать короткие статьи о своих предметах.

Одним из них был профессор Брайан Джозефсон, F.R.S., который получил Нобелевскую премию по физике в 1973 году за свою работу в области твердотельной электроники. Его вклад закончился так:

«Квантовая теория в настоящее время плодотворно сочетается с теориями информации и вычислений. Эти разработки могут привести к объяснению процессов, которые до сих пор не поняты в рамках традиционной науки, таких как телепатия — область, в которой Британия находится на переднем крае исследований».

Что-то сразу же попало в вентилятор, и первую горсть выплеснул оксфордский физик Дэвид Дойч. «Полнейший вздор», — пробормотал он в интервью The Observer (30 сентября). «Телепатии просто не существует». Это мнение высказал человек, которого считают экспертом по путешествиям во времени, чему нет никаких достоверных доказательств, в отличие от целых полок доказательств телепатии, подкрепленных довольно впечатляющей статистикой.

Научный редактор газеты Робин Макки покровительственно предположил, что Джозефсон «сошел с рельсов», как и другие лауреаты в прошлом, когда рассуждали на темы, не относящиеся к их собственным. Например, пионер транзисторов Уильям Шокли получил заслуженную известность за свои крайне оскорбительные взгляды на расу. Макки, похоже, не заметил, что Джозефсон (как профессор физики в Кембридже, так и давний член Общества психических исследований) сделал хорошо обоснованный комментарий о своей собственной области.

Верная своей традиции скрупулезно справедливого баланса, BBC столкнула Джозефсона с психологом Николасом Хамфри и фокусником Джеймсом Рэнди, ни один из которых не является лауреатом Нобелевской премии, членом Королевского общества или даже физиком. Давайте сначала послушаем это от г-на Рэнди:

«Нет никаких твердых доказательств существования телепатии, экстрасенсорного восприятия или как бы мы ни хотели это назвать, и я думаю, что это убежище негодяев во многих отношениях, когда они обращаются к чему-то вроде квантовой физики, которая использует совершенно другой язык, нежели обычный английский, который мы привыкли использовать изо дня в день, просто сказать: «О, вот где ответ, потому что все это в любом случае нечетко».

Хамфри был немного более последователен:

«Ну, я думаю, что идея о том, что квантовая физика объясняет паранормальные явления, — ненужная идея, потому что объяснять нечего. Если Брайан Джозефсон смог произвести товар, показав, что есть доказательства телепатии или психокинеза, или сгибания металла, или чего-то еще, то у нас есть проблема, но у нас нет никаких доказательств».

Это высказал бывший обладатель исследовательской стипендии Перротта-Уоррика в области психических исследований, который прикарманил примерно 75 000 фунтов стерлингов, не проведя вообще никаких заметных исследований, и даже сумел попасть в шорт-лист на кафедру парапсихологии Кестлера в Эдинбурге.

Джозефсон, который, должно быть, чувствовал, что пытается спорить с кем-то, кто настаивает на том, что Земля плоская, терпеливо и на совершенно правильном английском языке объяснил, что концепция связи разума с материей — это «абсолютно стандартная физика».

Он мог бы добавить слова, приписываемые его предшественнику по Троице Исааку Ньютону, когда кто-то сделал глупое замечание об алхимии: «Сэр, я изучал этот предмет, а вы нет».

***

Заливы в науке

Ничто так не распалит обычных скептиков, как сессия, посвященная телепатии, околосмертным переживаниям и дистанционному ментальному влиянию на живые системы (DMILS) на заседании Британской ассоциации содействия развитию науки (BA), как это может заставить их возмущаться так же яростно, как шершни, чье гнездо только что разорили.

«Теории телепатии и загробной жизни вызвали переполох на главном научном форуме» Газета «Таймс» (6 сентября 2006 г.) озаглавила свое постыдно тенденциозное освещение события, внимательное прочтение которого показывает, что весь этот переполох произошел за кулисами и, очевидно, был срежиссирован каким-то анонимным автором пресс-релизов, убедившим четырех известных критиканов паранормальных явлений выдать надоевшие всем звуковые фрагменты, которые они держат наготове для таких случаев.

«Я не знаю ни одного серьезного, должным образом проведенного исследования, которое заставило бы меня почувствовать, что это что-то иное, чем чепуха», — заявил лорд Уинстон, бывший президент BA, который, должно быть, забыл серьезные и должным образом проведенные исследования покойного профессора Роберта Морриса, представленные всего три года назад на заседании BA в 2003 году, которое проходило под председательством самого Уинстона.

Генетик сэр Уолтер Бодмер признал, что «нужно быть осторожным и не подавлять идеи, даже если они выходят за рамки дозволенного», добавив, что «совершенно неуместно проводить такую ​​сессию, не выдвинув более убедительную точку зрения». Под убедительностью он, по-видимому, подразумевал негатив.

Опытный разоблачитель Ричард Уайзман был расстроен тем фактом, что все выступавшие были настроены позитивно. «Это несбалансированная панель», — проворчал он, забыв обо всех тех телевизионных программах, в которых он появлялся, и не было никаких признаков антискептика.

Профессор химии Оксфордского университета Питер Аткинс искал последнего убежища скептика в узком углу – атака ad hominem. «Нет абсолютно никаких оснований полагать, что телепатия – это нечто большее, чем фантазия шарлатана», – бушевал он, добавляя еще более потенциально клеветнический комментарий о том, что «ни один из ораторов не имеет репутации надежного человека».

На самом деле, докладчиков было трое — нейропсихиатр доктор Питер Фенвик, биолог доктор Руперт Шелдрейк и профессор психологии Дебора Деланой. Аткинс не уточнил, возможно, мудро, каких двоих он имел в виду, и его собственная репутация человека, способного на доверие, несколько пострадала в дискуссии, транслировавшейся на BBC Radio 5 после сессии. Когда его спросили, изучал ли он на самом деле доказательства телепатии, он тут же ответил: «Нет».

«Паранормальные исследования, извращенные глупцом и шарлатаном» — так звучал еще один заголовок Times , посвященный статье Льюиса Смита и Ханны Девлин, в которой они пытались уволить 124-летнее Общество психических исследований на основе единственного случая мошенничества с 1880-х годов (раскрытого самими членами SPR); и сжать четыре десятилетия исследований пионера парапсихологии Дж. Б. Райна в один (безымянный) эксперимент, который «позже был дискредитирован, когда было показано, что он неправильно понял законы вероятности». Нет, не был. Фактически, в комментарии, который широко цитировался в течение примерно 70 лет, Бертон Кэмп, который был президентом Института математической статистики в 1930-х годах, когда Райн начал публиковаться, четко заявил, что — «Если расследование Райна должно быть справедливо подвергнуто критике, то это должно быть сделано на иных, нежели математических основаниях».

Исследования паранормальных явлений действительно были извращены — посредством лживых сообщений, которые обычно не ассоциируются с The Times, некогда флагманом «серьезной» прессы, а теперь просто еще одним таблоидом.

Если BA ищет тему для будущей встречи, ей стоит принять во внимание один из наиболее разумных комментариев по поводу «шумихи», написанный бывшим редактором Private Eye Ричардом Ингрэмсом в статье в The Independent (9 сентября):

«Самое необычное в этой вспышке [Аткинса] — его очевидный отказ признать явление, которое является обычным. Почти у всех нас был телефонный опыт [узнавание того, кто звонит, до того, как мы снимаем трубку, как сообщает Шелдрейк], в то время как бесчисленное множество других имели предчувствия смерти или катастрофы». Отказ ученых воспринимать такие вещи всерьез, сказал Ингрэмс, является признаком их нежелания признать, что «существует довольно много вещей, которые наука не может объяснить». Ссылаясь на заседание BA, он добавил: «Лучшего доказательства огромной пропасти, которая отделяет ученых от остальных из нас, вы не могли бы иметь».

Почему эта пропасть? Пропасть, расширенная в этом случае широко разрекламированными мнениями ученых по предмету, отличному от их собственного – по крайней мере, один из которых признает, что даже не исследовал доказательства того, что он пытался осудить. Должно быть, это нечто большее, чем простое отвержение необъяснимого. Ученые с удовольствием обсуждают такие, казалось бы, дикие невероятности, как обращение времени, множественная реальность или червоточины в пространстве, для всего этого существует гораздо меньше экспериментальных доказательств, если они вообще есть, чем для телепатии. Тем не менее, осмелитесь произнести такие слова, как телепатия, психокинез или околосмертный опыт, на собрании ассоциации, которая по определению посвящена развитию науки, а не разрушению ее более отдаленных границ, и кошки набросятся на голубей и разорвут их на куски.

Наука вряд ли может развиваться, когда определенные области, представляющие значительный интерес для широкой общественности, объявляются закрытыми для доступа теми, чьи знания в этих областях в лучшем случае искажены, а в худшем — отсутствуют. Парапсихологи привыкли, что их взгляды оспариваются неинформированными и предвзятыми скептиками. Последним, с другой стороны, часто разрешается выражать свои негативные взгляды без возражений. Может быть, BA могла бы рассмотреть возможность проведения будущей сессии, на которой Бодмер, Аткинс и Уайзман были бы приглашены объяснить свое отношение к пси-исследованиям и представить доказательства, на которых основаны их взгляды, в то время как три академически квалифицированных члена Общества психических исследований, в совете которого шесть полных профессоров, были бы приглашены сделать то же самое?

За этим должно последовать обсуждение, основанное на фактах и ​​доказательствах, а не на предрассудках и невежестве. Если Аткинс и компания не смогут добиться большего, чем они сделали до сих пор, кто знает — может быть, The Times даже поднимет настоящий шум, о котором можно будет сообщить?

В тот же день BBC Radio 5 Live свело Руперта с профессором Аткинсом в прямом эфире. Здесь вы можете найти стенограмму дискуссии Аткинса-Шелдрейка, в которой профессор Аткинс признал, что не изучал никаких доказательств и не чувствовал необходимости делать это.

***

Закрытые умы в науке

Когда в 1990-х годах Барри Маршалл проглотил полный рот бактерий и заработал себе сильные боли в животе, доказав, что желудочные расстройства вызваны не «стрессом», слишком большим количеством карри или чем-то еще, а бактерией под названием Helicobacter pylori , ему поначалу пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить хоть кого-то ему поверить.

Как прокомментировал доктор Джеймс ЛеФану запоздалое присуждение (общей) Нобелевской премии по медицине этому героическому австралийцу, который, вероятно, принес облегчение большему количеству людей, чем кто-либо другой из ныне живущих:

«Они» и слышать об этом не хотели, потому что ни одна бактерия не могла выжить в такой враждебной среде, как желудок».

Отмечая, что с момента введения антибиотиков взамен прежних методов лечения, которые не устраняли причину желудочных расстройств, частота рецидивов резко упала со 100% до менее 1%, доктор ЛеФану отмечает:

«Главное препятствие научному прогрессу — не нехватка финансирования или новых идей, а неисправимо закрытые умы».

Источник: Sunday Telegraph , 9 августа 2005 г.

***

Научите себя языку скептиков

Выдержка из статьи Аристида Эссера и др. ( Международный журнал парапсихологии , 9 (1) 53-56, 1967), описывающей эксперимент по телепатии между однояйцевыми близнецами:

«У физически изолированного субъекта мы наблюдали физиологические реакции в тот самый момент, когда другой человек, агент, активно стимулировался. Мы показываем полную запись эксперимента № 7, чтобы продемонстрировать, насколько очевидны плетизмографические реакции».

Мне это кажется вполне ясным, но, очевидно, не всем.

Выдержка из статьи Сьюзен Блэкмор и др. ( Журнал Общества психических исследований , 59 (831) 89-96, 1993):

«Аналогичные исследования… (Эссер, Эттер и Чемберлен, 1967) не предоставили доказательств одновременной реакции у близнецов».

Это ранний пример того, что теперь стало тревожной тенденцией, вдохновленной, по-видимому, Шалтаем-Болтаем («Когда я использую слово, оно означает именно то, что я выбираю») и новоязом Оруэлла, целью которого было «не столько выражение значений, сколько их уничтожение». Таким образом, если Эссер и его коллеги заявляют, что получили инструментально зафиксированные доказательства телепатии, на том, что Оруэлл мог бы назвать скепспиком, это становится «[Эссер и компания] не предоставили…» и т. д.

Дело о полтергейсте в Энфилде 1977-1978 годов, которое Морис Гросс и я расследовали больше года, в последнее время стало предметом великолепного Skepspeak. В книге, которую вы, возможно, пропустили, под названием « Призрак, который преследовал себя» , автор Ян-Эндрю Хендерсон раскрывает, что:

«Оба [дела о полтергейсте в Амитивилле и Энфилде] оказались подделками. Свидетели были искажены или имели какую-то выгоду. «Доказательства» оказались сфабрикованными. С этим трудно спорить».

Действительно, как бы трудно ни было спорить с Шалтаем-Болтаем или Большим Братом...

А вот научный журнал Focus тратит три страницы своего выпуска за июнь 2003 года на «От А до Я мировых тайн». E — это дело Энфилда, в отношении которого, как сообщает нам Кэролайн Грин, «не было никаких конкретных доказательств, и [мать детей] обвинялась в том, что она все выдумала».

Для протокола: да, была; и нет, ее не было и не было. Журнал, по крайней мере, напечатал в своем выпуске за август 2003 года энергичное письмо Мориса Гросса, исправляющее ситуацию.

The Times следовало бы знать лучше, чем опускаться до такого уровня оруэлловского ревизионизма, но, похоже, этого не произошло. В разделе «Общественная повестка дня» от 2 ноября 2004 года ее читателям сообщили, что девушки, участвовавшие в деле Энфилда, «теперь выросли и признали, что все это было обманом». Они действительно выросли, но ни одна из них никогда не признавалась ни в чем, кроме заявления Джанет Х. в программе ITV News At Six (12 июня 1980 года) интервьюеру Рите Картер, когда ее спросили, проделывали ли они с сестрой какие-нибудь трюки. Ее немедленный и правдивый ответ был: О, да, один или два раза, просто чтобы посмотреть, поймают ли нас мистер Гросс и мистер Плейфэр. И они всегда это делали.

Она сделала почти идентичное заявление на Радио Франс-Интер (17 июня 1982 г.) интервьюеру Линн Пламмер, а в более недавнем телевизионном интервью с ведущей Джейн Голдман, ее первом за более чем двадцать лет, (Living TV, 19 октября 2004 г.) она повторила все это еще раз, но более подробно, как и сестра Джанет в подписанном заявлении, написанном в 1987 г. Думаю, пришло время для этой конкретной монеты.

А теперь настоящая жемчужина деконструкции скепспика от Дэвида Майерса в его обзоре книги об интуиции в Daily Telegraph (11 января 2003 г.): Книга заканчивается быстрым взглядом на доказательства реальности таких психических явлений, как телепатия, — неизбежно быстрым, поскольку таковых нет.

Наконец, последнее от неудержимой Сьюзан Блэкмор, пишущей в New Scientist (13 ноября 2004 г.). Вот письмо, которое я написал редактору этого журнала, но он его не опубликовал:

«На протяжении всей истории многие люди верили в душу или дух. Однако наука давно знает, что это не так», — полагает Сьюзен Блэкмор. В самом деле? Что такое «наука» в этом контексте? Можно ли нам ссылку?»

Помните, метеориты, активные полеты, дрейф континентов и, конечно же, космические путешествия — все это когда-то считалось невозможным или несуществующим.

Чтобы выучить язык Skepspeak, вам нужно просто забыть всю эту устаревшую чушь о логическом споре на основе доказательств, исследований и опыта. Игнорируйте всю эту платоновскую чушь о поиске истины посредством рациональных дебатов. Просто изложите свое предубеждение так, как будто оно уже высечено на камне и не подлежит обсуждению.

Большой Брат (и Шалтай-Болтай) гордились бы тобой.

***

Как стать медиаскептиком

Нужен второй доход? Тогда почему бы не стать Медиа-скептиком, одним из тех, кто появляется на наших экранах почти ежедневно, чтобы заверить нас, что «паранормального» (или пси, как его называют в торговле) не существует? Вам не нужна никакая квалификация, хотя будет полезно, если у вас есть степень по психологии. Просто придерживайтесь этих правил:

1. Дайте понять, что пси (включая телепатию, ясновидение, психокинез и предвидение) не существует, потому что это невозможно. Это «плохая наука» утверждать, что это так. Вы можете процитировать таких уважаемых авторитетов, как следующие:

– Профессор Питер Аткинс: «Серьезным ученым есть о чем подумать – у нас нет времени тратить его на заявления, которые, как мы понимаем и сердцем, и головой, должны быть чепухой». («Counterblast», BBC2, 23 апреля 1998 г.).

– Доктор Сьюзан Блэкмор: «Я думаю, что с нами происходят странные вещи, которые мы не можем объяснить, и мы приходим к выводу, что они паранормальны». («Desert Island Discs», BBC Radio 4, 3 мая 1998 г.)

– Профессор Ричард Докинз: «Паранормальное – это чушь. Те, кто пытается нам это продать, – мошенники и шарлатаны» ( Sunday Mirror , 8 февраля 1998 г.).

– Профессор Дэвид Дойч: «Доказательства существования телепатии ужасают... Телепатии просто не существует» ( The Observer , 30 сентября 2001 г.).

– Профессор Николас Хамфри: «Идея о том, что квантовая физика объясняет паранормальные явления, – ненужная идея, потому что объяснять нечего… У нас нет никаких доказательств». («Today», BBC Radio 4, 2 октября 2001 г.).

– Джеймс Рэнди (фокусник): «Нет никаких убедительных доказательств существования телепатии, экстрасенсорного восприятия или как бы мы это ни называли». (там же)

2. Объясните, как можно более покровительственно, что хотя есть много того, что можно ошибочно принять за доказательства телепатии и других пси-феноменов, это не «настоящие» доказательства. Укажите, что «более внимательные исследователи» оспорили это. Неважно, кто, где, на каких основаниях или насколько убедительно. На языке скептиков оспаривание или сомнение в доказательствах равнозначно их окончательному опровержению.

(На самом деле, как было показано много раз, «более осторожные» исследователи паранормальных явлений подвергали сомнению высказывания или труды скептически настроенных разоблачителей и разносили их в пух и прах. Примеры будут приведены на этом сайте в свое время.)

По возможности избегайте любых реальных обсуждений доказательств существования пси-способностей, но если это невозможно, сосредоточьтесь на самых слабых или безумных из тех, что вы сможете найти, например, на последнем похищении инопланетянами, кругах на полях, калифорнийском ченнелере, популярном астрологе или наблюдении за Снежным человеком.

3. Есть некоторые исследователи, такие как Дж. Б. Райн, чьи работы не так-то просто отвергнуть. Ни личная честность Райна, ни надежность его статистических методов никогда серьезно не оспаривались. Так что же делать? Просто. Объясните, что его «могли обмануть» все эти умные фокусники, которые были замаскированы под его лабораторных испытуемых. Нет никаких доказательств того, что это было так, но звучит хорошо, что это могло быть так, и, конечно, никто не может этого опровергнуть. Прочитайте классику скептического ревизионистского необъяснения, полную ошибок книгу С. М. Ханселя « ESP and Parapsychology: A Critical Reevaluation» (Нью-Йорк: Prometheus, 1980), чтобы увидеть, насколько странной может быть критика — Хансель даже заставил одного из угадателей карт Райна забраться на чердак и заглянуть в несуществующий люк на карту! Вы можете многому научиться у Гензеля, мастера школы обливания грязью. Неважно, если нет никаких доказательств, что такой-то человек вел себя неподобающим образом. Если вам нужны какие-то изобличающие доказательства, а их нет, просто придумайте их.

4. Если вы фокусник, как и многие ярые скептики, заявите, что пси-эксперименты бесполезны, если ими не руководит фокусник. Вы должны создать впечатление, что фокусники слишком умны, чтобы их обмануть, что, конечно, не так. Если бы это было так, зачем бы им платить друг другу такие большие суммы денег за секреты своих трюков?

Если кто-то упоминает Ури Геллера, утверждайте, что фокусники могут повторить весь его репертуар. Это неправда, но звучит хорошо. По крайней мере двадцать профессиональных фокусников заявили, что не могут объяснить, что они видели, как делал Ури. Один даже бросил публичный вызов (BBC Radio 5, 14 декабря 1993 г.) любому из его коллег, кто сможет повторить то, что он видел. Пока желающих нет.

Держите пальцы скрещенными и надейтесь, что никто не укажет на то, что Геллер провернул один трюк, который мало кто из фокусников, если таковые вообще были, когда-либо повторил. Он стал миллионером.

5. Если кто-то упоминает всех этих выдающихся ученых и академиков, от Крукса, Лоджа, Рише, Кюри, Бергсона, Юнга, Макдугалла, Уильяма Джеймса и лорда Рэлея до таких современников, как Брайан Джозефсон, Бернард Карр и Дональд Уэст, укажите как можно покровительственнее, что эксперт в одной области не обязательно является экспертом в другой области, например, в исследовании парапсихологических явлений.

С другой стороны, скептики по сути являются экспертами во всем.

6. Не забывайте старый аргумент «отчаянное желание верить», который применим к любому, кто когда-либо сообщал о положительных результатах пси-эксперимента. Подразумевается, что они подтасовали данные, чтобы результаты выглядели положительными, в то время как «более осторожные» скептики (чаще всего доктор Сьюзан Блэкмор или доктор Ричард Уайзман) показали, что на самом деле они отрицательны.

Избегайте любых предположений о том, что скептики отчаянно не желают верить, как это явно бывает с некоторыми. В обмене письмами с Генри Бауэром, редактором превосходного Journal of Scientific Exploration, Кендрик Фрейзер, редактор Skeptical Inquirer, откровенно признал, что (по словам Бауэра), «цель журнала не в том, чтобы рассматривать, какими могут быть лучшие доказательства аномальных утверждений, а в том, чтобы спорить с ними» (JSE, т. 3, № 1, 1989).

7. Применяйте подход «комбайна» к сообщениям о любых пси-феноменах или вообще к любым необъяснимым или аномальным явлениям и будьте проще, как в этом заявлении авторов Саймона Хоггарта и Майка Хатчинсона из их книги « Странные убеждения» :

«Ужасная правда в том, что нет никаких привидений, полтергейстов и призраков. Все они ошибочны, воображаемы или подделки».

8. Вы можете обойтись без самых громких ляпов, особенно на ТВ, если вам удастся звучать так, будто вы знаете, о чем говорите, когда на самом деле это не так. Идеальный пример был предоставлен диктором программы «Секреты экстрасенсов» на канале Channel 4 (24 августа 1997 г.), в которой были приведены примеры всех перечисленных здесь руководств:

«За одним исключением, все практикующие медиумы были разоблачены как мошенники или признались в своей мошеннической деятельности».

Рассказчик забыл упомянуть, кто был единственным исключением. Среди медиумов, которые никогда ни в чем не признавались и не были разоблачены как мошенники, были Д. Д. Хоум, Ленора Пайпер, миссис Уиллетт, Эйлин Гарретт, Руди Шнайдер, Франек Клуски, полдюжины членов команды Cross Correspondence, Стефан Оссовецки, Памела Карран и Чико Ксавьер.

9. Хорошая идея — притвориться честным, открытым искателем истины, но будьте осторожны и не заходите слишком далеко, как это сделал профессор Ричард Докинз в своей лекции Ричарда Димблби (BBC1, 12 ноября 1996 г.):

«Популярность паранормального, как ни странно, может даже стать основанием для поощрения. Я думаю, что аппетит к тайне, энтузиазм к тому, чего мы не понимаем, здоровы и должны поощряться. Это тот же аппетит, который движет лучшим из истинной науки».

Невозможно более четко описать, что движет подавляющим большинством парапсихологов.

10. Наконец, вы всегда можете завоевать симпатии публики с помощью старой доброй уловки «опасности увлечения оккультизмом». Предположите, что на самом деле любое исследование пси-феноменов или других аномалий может привести только к новой бойне в Джонстауне, массовому самоубийству у Небесных врат или Третьему Рейху.

Применяйте все эти здравые советы на практике, и вы станете суперзвездами СМИ, мой сын и моя дочь.

***

История удаленного просмотра в вооруженных силах

С публикацией книги Пола Х. Смита «Чтение мыслей врага» (Нью-Йорк: Tom Doherty Associates, 2005) мы теперь можем прочитать всю историю программы военной разведки США «дистанционного наблюдения», которая началась в Калифорнии в начале семидесятых и бесславно завершилась в 1995 году расформированием остатков последнего оперативного подразделения в Форт-Миде, штат Мэриленд. Это превосходная книга, столь же захватывающая, сколь и авторитетная, однако некоторые аспекты истории, которую она рассказывает, весьма печальны.

Самое печальное, что то, что должно было стать новаторской программой — первой в своем роде, где-либо финансируемой за счет государственных денег — которая произвела революцию в бизнесе сбора разведданных, было допущено к ухудшению, как и произошло. Другое — это то, как скептическое сообщество сделало все возможное, чтобы погубить ее с самого начала или даже до начала, с тем, что Смит описывает как «вторжение скептиков» в 1972/3 в (тогдашнем) Стэнфордском исследовательском институте, ныне SRI International. Главный захватчик Рэй Хайман продемонстрировал довольно неопределенные способности к наблюдению, ссылаясь на «невероятную небрежность» экспериментов, которые он там наблюдал с «голубоглазым» Ури Геллером (на самом деле черноглазым), но забыв упомянуть, что единственные эксперименты, которые он и его коллеги смогли увидеть, были те, которые они сами поставили.

Примерно двадцать лет спустя, после того, как то, что стало известно как Star Gate, передавалось от одного спонсора к другому, в конечном итоге оказавшись там, где и началось, в ЦРУ, это агентство заказало отчет у якобы беспристрастных Американских институтов исследований (AIR), которые запросили мнение статистика Джессики Уттс, подлинного эксперта, которая пришла к выводу, что «психическое функционирование было хорошо установлено», и Рэя Хаймана, который пришел к выводу, что это не так. Одно из самых поразительных откровений Пола Смита заключается в том, что из трех-четырех тысяч сеансов удаленного просмотра, проведенных примерно двумя десятками наблюдателей за эти годы, команда AIR основывала свои выводы на «примерно сорока сеансах, проведенных в 1994 и 1995 годах тремя деморализованными наблюдателями» (стр. 449).

Это был третий раз, когда Хайман был вовлечен в то, что, по-видимому, было отчетом, гарантированно дающим отрицательные результаты. Он был одним из подписавших умоляющее письмо CSICOP, в котором говорилось: «Вера в паранормальные явления все еще растет, и опасности для нашего общества реальны... Министерство обороны может тратить миллионы налоговых долларов на разработку «психического оружия»... Пожалуйста, помогите нам в борьбе с иррациональным».

Смит отмечает (стр. 372), что фраза из « Справочника скептика по парапсихологии» Пола Курца почти дословно повторяется в отчете Национального исследовательского совета за 1988 год, составленном, среди прочих, Хайманом и Джорджем Лоуренсом, двумя из первых «скептических захватчиков» в SRI. Насколько объективным вы можете быть?

Почему, вы, возможно, задаетесь вопросом, военные и разведывательные сообщества США вели себя столь парадоксальным образом, сначала создав радикально новую и перспективную программу, несколько участников которой получили медали, что говорит о том, что они сделали что-то правильно (один из них, Джозеф Макмонигл, был награжден престижным орденом «Легион почета» за «предоставление критически важной и жизненно важной разведывательной информации, которую невозможно получить из других источников»), а затем сделав все возможное, чтобы ее разрушить? Ответ прост: все зависело от тех, кто был вовлечен, будь то вербовщики, инструкторы, руководители или наблюдатели.

Некоторые из них — в ранние дни, вероятно, все они, включая первоначальных спонсоров ЦРУ — были ярыми сторонниками пси, их позитивный подход явно влиял на результаты начинающих зрителей. Например, Инго Суонн, который обучил большинство лучших зрителей, уже был хорошо зарекомендовавшим себя ветераном исследований пси, когда серия случайных встреч свела его в начале 1970-х годов с физиком из SRI Гарольдом Путхоффом, в то время как интерес Макмонигла к пси начался с исключительно мощного околосмертного опыта, который, по-видимому, раскрыл в нем замечательные способности.

Хотя только очень небольшой процент отчетов RV был обнародован, а остальные никогда не были публично оценены Хайманом или кем-либо еще, несколько крупных успехов были признаны, такие как обнаружение в Африке разбившегося советского самолета и поимка сбежавшего американского таможенника Чарльза Джордана, причем последнее было подтверждено таможенным чиновником, а первое — не кем иным, как президентом Картером. Вы не найдете никаких упоминаний об этих успехах ни в одном из отчетов скептиков.

Если бы кто-то послушал группу учеников-первоклассников, которые возятся с Chopsticks, беря неправильные ноты в каждом такте, в то время как наверху и вне пределов слышимости талантливый юноша безупречно исполняет, без музыки, Баркароллу Шопена, вы бы ошиблись, сделав вывод, что нет никаких реальных доказательств того, что кто-то может играть на пианино правильно, не говоря уже о том, чтобы блестяще. Что, по сути, и сделали скептически настроенные захватчики, как они всегда и делают. Что было потеряно в результате, можно только представить.

Дистанционное видение, возможно, и не стало панацеей для разведки, как на это надеялись, но программа показала, что практически любого человека можно обучить ясновидению в той или иной степени, что само по себе является важным открытием.

Вот и все плохие новости. Хорошие новости в том, что многие ветераны удаленного просмотра все еще очень активны. Чтобы догнать их, зайдите на сайт Смита RV Viewer и на сайт Международной ассоциации удаленных просмотров.

***

Нарушение равновесия в ментальных процессах

Добро пожаловать в сообщество «Анонимные скептики»

Гая Лиона Плейфэра

Организованные скептики, как правило, довольно невежественны в вопросах, которые они надеются развенчать. Л. Дэвид Лейтер из Уиллоу Гроув, штат Пенсильвания, в течение нескольких лет «активно» сотрудничал с Филадельфийской ассоциацией критического мышления (PhACT) после того, как его познакомил с ней старый друг, бывший сторонником CSICOP, который покинул эту организацию «в знак протеста против определенного непрофессионального поведения с их стороны». Лейтер обнаружил, что это «по-видимому, частая жалоба бывших членов CSICOP».

Лейтер полностью за то, что он называет обычным скептицизмом, который «действует для улучшения и совершенствования научного исследования», но «организованный скептицизм» показался ему чем-то совсем иным и довольно тревожным. Его приверженцы, как он отметил, как правило, люди, «чьи умственные процессы постоянно и жестко выходят из равновесия в сторону неверия».

Что его особенно беспокоило, так это то, что организованные скептики, как правило, были довольно невежественны в вопросах, которые они надеялись развенчать. Некоторые даже намеренно избегали читать все, что противоречило их взглядам, как будто боялись заразиться. У него сложилось впечатление, что люди присоединялись к PhACT «так же, как можно было бы присоединиться к любой другой группе поддержки, скажем, к «Анонимным Алкоголикам» в надежде найти «утешение, утешение и поддержку среди себе подобных».

Его самым интересным открытием было то, что все скептики жесткой линии, с которыми он познакомился лично (и с некоторыми из них он неплохо ладил), признали, что у них был «неудачный опыт с философией, основанной на вере, чаще всего с традиционной религией» (выделено им). Они метались из одной крайности в другую, принимая науку как высшую не основанную на вере философию, но, к сожалению, делая это «с одной вещью, которой ни один истинный ученый не может себе позволить обладать, — закрытым умом».

Члены PhACT, должно быть, начали подозревать, что среди них есть представитель пятой колонны, когда Лейтер выступил с докладом под названием «Скептически относится к скептикам», который получил рецензию в информационном бюллетене общества, «полно насмешек» того рода, который он ожидал. Он должным образом дал официальный ответ, который редактор отказался публиковать. Он пришел к выводу, что скептики «могут высказать, но не могут принять».

В конце концов он забил тревогу, «раскрыв» себя в Journal of Scientific Exploration (т. 16 № 1, 2002 г.) со статьей под названием «Патология организованного скептицизма», которая вызвала длинный ответ в информационном бюллетене PhACT от недовольного члена по имени Амардео Сарма под названием «Ошибочная стигматизация «организованного скептицизма». И снова ответ Лейтера не был опубликован, что, как он указывает в последующем эссе в JSE (т. 18 № 4, 2004 г.), было бы сделано, если бы Сарма опубликовал свою статью в JSE, где, как он с радостью добавляет, у нее была бы гораздо более широкая читательская аудитория.

Впоследствии Лейтер нашел дополнительные веские доказательства своих двух основных выводов: крайние скептики часто отходят от воздействия религиозной философии в годы своего становления и избегают читать что-либо, что может изменить их взгляды или хотя бы немного их расширить.

Один из членов PhACT, с которым он сохранил хорошие отношения, признался, что в школьные годы был «верующим в Библию христианином», но впоследствии стал убежденным атеистом, который считал большую часть христианской доктрины «нелепой». Двое других членов признались на доске объявлений своего общества, что реагировали на свое строгое религиозное воспитание похожим образом.

Несмотря на это, друг-атеист Лейтера не был против свободного исследования. Он щедро вносил вклад в онлайн-библиотеку PhACT, предлагая свои собственные книги для одалживания по ряду тем, отличных от скептицизма, включая религию, парапсихологию, НЛО и даже креационизм. Лейтер спросил его, сколько членов воспользовались его предложением доступа к его личной библиотеке. Ответ был – «Ни один». Его друг начал подозревать, что некоторые из его коллег-скептиков «на самом деле могут иметь фобию по поводу чтения материалов, которые противоречат их собственным взглядам».

Приятно осознавать, что скептики, как и исправившиеся алкоголики, могут быть полезны хотя бы для того, чтобы делать друг друга счастливыми и защищать от всех этих еретических идей.

***

Полтергейст из Энфилда – Джо Никелл объясняет все

или искусство черри-пикинга

«Как фокусник, имеющий опыт в динамике трюков, я внимательно изучил пространный отчет Плейфэра о беспорядках в Энфилде и пришел к выводу, что их лучше всего объяснить как детские шалости».

Это весомое заявление сделал главный киллер CSI (ранее CSICOP) и серийный переборщик Джо Никелл, по мнению которого я являюсь «чудаковатым автором, пишущим о паранормальных явлениях», который «игнорирует любую скептическую литературу».

Если бы это было правдой, я бы не комментировал его статью в Skeptical Inquirer (2012, 36 (4)), что я сейчас и сделаю — вкратце, — поскольку она не заслуживает столь подробного обсуждения.

Искусство выбора вишен заключается в выборе таких доказательств, которые подходят для вашего случая, и либо отбрасывании, либо простом игнорировании всех остальных. Никелл собрал целую корзину незрелых и гнилых вишен из своего «тщательного изучения» This House is Haunted , оставив все спелые на дереве, взмахнув своей волшебной палочкой и заставив их все исчезнуть. Среди множества вещей и инцидентов, которые он не пытается объяснить или даже упомянуть, вот лишь десять:

• Фотография, сделанная Грэмом Моррисом в тот момент, когда ему в лоб ударили деталью Lego, брошенной с такой силой, что у него на лбу образовался сильный синяк. На фотографии ясно видно, что никто (видимо) ее не бросал.

• Кадр, снятый на моторизованном фотоаппарате Грэхема Nikon, на котором видно, как занавеска скручивается в тугую спираль и, по-видимому, заносится в комнату ветром, хотя окно за ней закрыто, а также другой кадр, на котором ясно видно, как движется постельное белье, не тронутое никакой воплощенной человеческой рукой.

• Несколько фотографий, на которых Джанет, по-видимому, парит в воздухе с вытянутыми ногами и без откинутого постельного белья, что однажды было непосредственно засвидетельствовано ее матерью.

• Встроенный газовый камин (к счастью, отсоединенный), который весил около 20 кг, был вырван из стены, погнув соединительную латунную трубу.

• Большая подушка мгновенно появилась на крыше на виду у торговца, идущего к дому, — опыт, от которого он так и не оправился тридцать лет спустя.

• Ясный рассказ леди-леденца, часто повторяемый, о том, что она видела, как Джанет левитировала на высоту не менее двух футов и кружилась. Опять же, это было в ее прямой видимости, с ее поста на школьном переходе прямо перед домом.

• Книга была перенесена в соседний дом, который в то время был заперт и пустовал, и не существовало никаких нормальных объяснений того, как она там оказалась.

• Ларингографическое свидетельство того, что мужской бас, который неоднократно слышался изо рта Джанет, был произведен ее plica venticularis (ложными голосовыми связками), которые не могут поддерживаться долго даже тренированными актерами без сильной боли в горле. Это было засвидетельствовано профессиональным логопедом, который не смог объяснить это.

• Доказательства, представленные «Голосом», о которых никто в семье не знал, например, тот факт, что предыдущий жилец ослеп и умер в кресле внизу, что было подтверждено только спустя много лет после окончания дела.

• Аномальные неисправности видеокамеры Pye Newvicon, катушечного магнитофона BBC Uher и вспышек Грэма Морриса, ни одну из которых не смогли объяснить опытные специалисты, принимавшие участие в этом.

Я мог бы продолжать, но, думаю, вы поняли. Что касается комментария «опытного фокусника» Джо Никелла о часто повторяемом признании Джанет, что она и ее сестра разыграли несколько трюков «просто чтобы посмотреть, поймают ли нас мистер Гросс и мистер Плейфэр, и им это всегда удавалось», оценивая, что они составили «я бы сказал, два процента» от зафиксированных нами инцидентов, Никелл превращает это в «доказательства свидетельствуют о том, что эта цифра ближе к 100 процентам».

Какие доказательства? О, неважно. Нет нужды в доказательствах, когда достаточно широкого обобщения, особенно если оно не подкреплено источниками. Из записи Никелла на сайте, ошибочно названном Rational Wiki, я вижу, что в его интересы входит «расследование бредовых заявлений».

Что, похоже, не помешало ему самому делать подобные заявления.

***

Как скептицизм блокирует прогресс в науке

Научная «Ересь» Ладзаро Спалланцани

о Технология преобразования уха летучей мыши в человеческий радар откладывалась на десятилетия из-за иррационального научного отрицания догматического скептицизма.

В 1794 году выдающийся итальянский физиолог Ладзаро Спалланцани (1729-99), один из основоположников экспериментальной биологии, опубликовал скромное, но еретическое предложение.

Долго интересуясь способностью летучих мышей летать в полной темноте, не натыкаясь на предметы, он решил выяснить, как они это делают. Он рассудил, что они, должно быть, используют одно из своих пяти чувств, и в серии крайне жестоких экспериментов он калечил летучих мышей, уничтожая их чувства одно за другим, ослепляя их, блокируя их уши или даже отрезая их, лишая их обоняния и удаляя их языки.

Вскоре ему стало ясно, что именно слух нужен летучим мышам, чтобы избегать препятствий. Но слышать что? Летучие мыши не издавали слышимых звуков во время полета, и в XVIII веке мало что было известно об ультразвуке, секрете успеха летучих мышей как ночных навигаторов. Во время полета они испускают лучи частотой до 50 000 циклов в секунду — более чем в два раза превышающей верхний предел человеческого слуха — и «считывают» возвращающееся эхо. Это был яркий пример, которых много, изобретения человека, в данном случае эхолокации или сонара, существовавшего в природе задолго до того, как мы изобрели его заново.

Спалланцани фактически делал заявление о паранормальном, подобно тому, как пионеры психических исследований сделали это в следующем столетии в случае телепатии. В 1794 году не было никаких признаков нормального объяснения навигационных навыков летучих мышей, поэтому научное сообщество сделало то, что оно обычно делает в таких случаях — оно его придумало. Его главным представителем был французский натуралист Жорж Кювье (1769-1832), пионер как в анатомии, так и в палеонтологии. Он постановил в статье, опубликованной в 1795 году, что «нам органы осязания кажутся достаточными для объяснения всех явлений, которые демонстрируют летучие мыши».

Он все продумал. Крылья летучих мышей были «богато снабжены нервами всех типов», которые могли так или иначе воспринимать впечатления от тепла, холода и сопротивления. Однако, в то время как Спалланцани и несколько коллег, которых он убедил повторить его эксперименты, пришли к единодушному выводу только после многочисленных экспериментов, Кювье решил проблему, не проведя ни одного. Это было, как заметил эксперт по летучим мышам XX века Роберт Галамбос, «триумфом логики над экспериментированием».

Это также было торжеством невежества над знанием. Один из коллег Спалланцани на самом деле придумал теорию чувствительных крыльев и проверил ее, поместив летучих мышей в полностью белую комнату и покрыв кончики их крыльев чем-то черным, что отставало от стен и различных белых предметов, если крылья летучих мышей касались их. Они этого не делали.

Объяснение Кювье вскоре вошло в учебники и оставалось там до начала 20-го века, когда независимые исследователи во Франции и США опубликовали еще больше экспериментальных доказательств в поддержку теории Спалланцани. Затем, в 1920 году, британский исследователь по имени Хартридж, который помог разработать первые военно-морские гидроакустические системы во время Первой мировой войны, опубликовал первую четко сформулированную теорию навигации летучих мышей с помощью ультразвука. Это было должным образом подтверждено с использованием недавно разработанных записывающих устройств Галамбосом и его коллегой Дональдом Гриффином, которые опубликовали свои результаты в 1941 году — почти через полтора столетия после Спалланцани.

Оглядываясь назад, трудно понять, как эти оригинальные открытия так долго не получали признания. Спалланцани не был дилетантом-любителем, а разносторонним и опытным исследователем, считавшимся одним из ведущих физиологов своего времени, который проводил пионерскую работу в таких областях, как оплодотворение, искусственное оплодотворение и регенерация конечностей. В своих исследованиях летучих мышей он следовал тому, что сейчас является обычной практикой — приглашать коллег для воспроизведения своих открытий или заявлений. Его работа была широко распространена — английский перевод окончательного и довольно убедительного отчета его швейцарского коллеги Луи Жюрина появился в первом томе (1798) Philosophical Magazine. Прежде всего, акустическая теория прочно основывалась на экспериментальных доказательствах нескольких независимых исследователей. Тем не менее, она оставалась без внимания более столетия, во многом благодаря огромному авторитету Кювье, которого Наполеон назначил ответственным за французскую образовательную реформу. Одинокие голоса несогласных, такие как голос британского врача сэра Энтони Карлайла, который после проведения собственных экспериментов пришел к выводу, что летучие мыши избегают препятствий «благодаря чрезвычайной остроте слуха», остались в значительной степени неуслышанными. Более типичное отношение было выражено в 1809 году неким Джорджем Монтегю, который саркастически спросил: «Если летучие мыши видят ушами, слышат ли они глазами?»

«Если бы его [Спалланцани] воспринимали всерьез, насколько раньше мы могли бы открыть радар?» — спросил покойный Эрик Лейтуэйт, инженер, живо интересовавшийся естественными технологиями. Его нужно было бы изобрести всего на пять или десять лет раньше, чтобы, возможно, спасти более 1500 жизней, потерянных при столкновении Титаника с айсбергом в 1912 году. Летучие мыши не влетают в айсберги или что-то еще, и можно было бы вычислить, сколько времени прошло, прежде чем это наконец произошло. Лейтуэйт добавил: «Попытка выяснить, как работает биологический механизм, имеет преимущество перед решением проблем в небиологических областях, поскольку человек уверен, что проблема может быть решена». Поскольку Природа уже решила свои проблемы, исследователь имеет твердое знание того, что решение существует.

Однако пока дух Кювье в этом мире жив, как это происходит в таких организациях, как CSICOP [теперь CSI], многие из них могут остаться нераскрытыми еще около столетия.

Мысль дня

«В умеренных дозах скептицизм стимулирует поиск истины; в неумеренных дозах он подавляет такой поиск».

– Марио Бунге, The Skeptical Inquirer, июль/август 2000 г., стр. 6

Ссылки:

Галамбос, Р. (1942) Избегание препятствий летающими летучими мышами. Isis 34, 132-40.

Хартридж, Н. (1920) Избегание объектов летучими мышами во время полета. Журнал физиологии 54, 54-7.

Лэйтвейт, Э. Р. (1977) Биологические аналоги в инженерной практике. Interdisciplinary Science Reviews 2(2), 100-8.

***

Полтергейст из Энфилда снова объяснен – версия Деборы Хайд

Сокрытие фактов: туманные обобщения Хайд и откровенная дезинформация

На протяжении более тридцати лет с момента окончания событий в Энфилде Джанет, (тогда) двенадцатилетняя девочка, которая была в центре внимания большей части (но не всей) деятельности, делала все возможное, чтобы избежать публичности, приняв участие только в одном телевизионном интервью и одном с журналистом. Поэтому я был весьма удивлен, узнав, что она согласилась появиться в программе ITV This Morning (23 февраля 2012 г.), но только при условии, что я тоже приму участие, от чего в противном случае я бы отказался.

Могло быть и хуже. Джанет явно не чувствовала себя в своей тарелке в телестудии, но интервьюер Филлип Шофилд обращался с ней очень мягко и позволил ей высказаться, после чего я высказал свое. Затем, неизбежно, пришло время для «скептика» дня сказать последнее слово, как они всегда делают, и заверить зрителей, что всему, что они только что услышали, есть рациональное объяснение. Это известно на ТВ как «баланс».

Сегодняшним дежурным разоблачителем была Дебора Хайд, редактор CSI (ранее CSICOP) поддерживаемого The Skeptic , чья основная работа - визажист для киноиндустрии. Таким образом, у нее есть опыт в создании искусственной реальности, который она с пользой применила в этом случае.

Вместо того чтобы прокомментировать какие-либо фактические доказательства или вообще потрудиться задавать Джанет или мне какие-либо вопросы, она пустилась в платоновский монолог о природе человеческой склонности ошибаться.

Вот она:

«Люди удивительно плохо запоминают вещи и видят вещи точно. Мы видим вещи, которых нет, и не видим вещи, которые есть. Очень легко навязать обработку сверху вниз — идеи, которые у вас уже есть о мире, накладываются на то, что вы видите... Очень трудно сказать, произошло это или произошло то...»

…и т. д. А как насчет доказательств?

Умелый визажист без проблем скроет это. Исчерпав расплывчатые обобщения, она прибегла к откровенной дезформации:

«Это захватывающая история, но мы забываем всех людей, которые не согласились — у Грэма Морриса были проблемы с этим, у Мэри Роуз Баррингтон из SPR [Общества психических исследований] были свои проблемы с этим. Было последующее исследование SPR, которое пришло к выводу, что девушки притворялись...»

А? Подождите-ка. Давайте рассмотрим наш основной исходный материал, начав с того, что фотограф Грэм Моррис на самом деле сказал в самом точном из многих документальных фильмов о деле Энфилда, программе Antix, снятой Томом О'Коннором для Paranormal Channel. Мнение Грэма основывалось на многочисленных визитах в дом, сначала для The Daily Mirror , а затем в свободное время.

Грэхему удалось сделать несколько кадров на своем Nikon motor-drive, которые показывают такие труднообъяснимые явления, как подушки, движущиеся сами по себе, занавеска, скручивающаяся в тугую спираль, постельное белье, откидывающееся назад, и Джанет, поднимающаяся в воздух без откидывания постельного белья, на виду у матери. Его общее мнение о деле Энфилда, основанное на его значительном личном опыте:

«Для меня это было, без тени сомнения, самое захватывающее событие, которое когда-либо случалось в моей жизни. Было захватывающе быть свидетелем всего этого».

Вот вам и его «проблемы». А как насчет проблем Мэри Роуз Баррингтон, адвоката и давнего члена Совета SPR с большим опытом как тщательного изучения доказательств, так и расследования спонтанных случаев, включая полтергейст?

Вместе с тремя коллегами, Питером Холлсоном, доктором Хью Пинкоттом и покойным Джоном Стайлзом, она провела тщательное последующее исследование всего дела, включая опрос практически всех свидетелей событий, включая мать девочек, которую она сочла «совершенно вменяемой» и подробно допросила, получив «некоторые очень ясные показания», которые она нашла «впечатляющими».

И сделала ли она вывод, что девушки все это притворялись? Нет, не сделала. Вот ее фактический вывод, который Дебора Хайд, похоже, упустила из виду:

«Есть все основания полагать, что в доме наблюдалась активность полтергейста».

К ее чести, Дебора Хайд позволила ей высказаться следующим образом в летнем выпуске журнала The Skeptic за 2012 год :

«Модно ссылаться на «ошибочность наблюдения», чтобы отвергнуть засвидетельствованные факты, которые нежелательны. Но все знания основаны на свидетельствах, и слушателям следует выносить суждения и рационально оценивать их надежность, а не отвергать их пустыми обобщениями. На самом деле нет ничего умного или научного в принятии всеобъемлющего решения отвергнуть свидетельства, которые не соответствуют чьим-либо убеждениям относительно того, что возможно».

Другим хорошо информированным комментатором был Алан Мёрди, также член совета SPR и юрист с большим опытом сбора и оценки доказательств и представления их в суде. Как член Комитета по спонтанным делам общества, он регулярно расследует сообщения о привидениях, домах с привидениями, полтергейстах и ​​различных аномалиях.

В своей статье в Fortean Times (№ 288, 2012) он отметил, что Дебора Хайд «избегала каких-либо подробных возражений против любого из свидетелей, предпочитая говорить в общих чертах о несовершенстве человеческих показаний... В результате был упущен шанс проверить достоверность и надежность двух ключевых свидетелей в самом известном в Британии деле о полтергейсте XX века». И вот его вывод:

«Этот случай — не просто фольклор или традиция, а случай с доказательствами и свидетелями, а также записями и современной документацией, доступными для оценки. Однако, судя по его результатам на сегодняшний день, организованный «скептицизм»… никогда не сможет убедительно объяснить полтергейст Энфилда, особенно если его критики не знакомы с фактами, не подвергают сомнению показания первоначальных свидетелей и не проводят даже поверхностного изучения собранных доказательств».

Это все та же старая история. Не пытайтесь объяснить или хотя бы упомянуть доказательства, когда выплеснуть ребенка вместе с водой менее требовательно к вашим способностям рассуждения. Все ради «скептицизма», который для древних греков означал вопрошание и исследование. Я уверен, что у Платона были бы «проблемы» с этим унылым проявлением пустого псевдоскептицизма.

***

Полтергейст из Энфилда на канале «Sky TV» в Великобритании

Телеканал Sky Living TV показал первую из трех частей своего сериала «Призраки Энфилда» 3 мая 2015 года после хорошо организованной рекламной кампании, которая позволила продать довольно много экземпляров моей книги на эту тему еще до показа.

Это также послужило поводом для нескольких хороших новостных статей, написанных репортерами, которые имели непосредственный опыт первоначальных событий, в частности, Майклом Хелликаром из Daily Mail и Дугласом Бенсом , членом команды Daily Mirror, который первым осветил эту историю и без которого мы, возможно, никогда бы не услышали об этом деле.

Программу посмотрели около 850 000 человек. Фильм был на удивление хорошо принят как критиками, так и зрителями; общее мнение было таково, что фильм был очень хорошо сделан – и очень страшный.

Но было ли это справедливым описанием того, что произошло на самом деле?

Началось все с Тимоти Сполла, удивительно похожего на главного следователя по инциденту Мориса Гросса, который подъехал на блестящем красном Jaguar E-type, похожем на автомобиль Мориса.

Затем он встретился с четырьмя детьми, чья мать, убедительно сыгранная Рози Кавальеро, была одним из первых свидетелей ранних событий:

стук в стены

комод скользит к ней

и летающие повсюду шарики и детали Lego, хотя казалось невозможным, чтобы кто-то из ее детей мог их бросить.

Однако ближе к концу первой части история отклонилась от фактов и стала превращаться в вымысел.

Мэтью Макфэдьен, играющий меня , взлетает к потолку, чего, насколько мне известно, никогда не случалось ни со мной, ни с кем-либо другим (за исключением, возможно, ДД Хоума 150 лет назад).

О, боже , я думал, это будет просто очередной фильм ужасов . Хотя зрителей в начале уверяли, что фильм якобы «основан на реальных событиях», это был всего лишь один из многих инцидентов, которые были лишь очень слабо основаны на реальности, если вообще были. Ягуар, по крайней мере, был настоящим.

Еще более озадачивающим было отсутствие ряда реальных событий , некоторые из которых были запечатлены фотографом Грэмом Моррисом во время съемок сцен с участием автомобилей , которые были настолько драматичны, насколько это вообще могли придумать специалисты по спецэффектам Sky:

самозакручивающаяся занавеска

постельное белье, стянутое с Джанет

летающие подушки

газовый камин вырван из стены

подушка, материализующаяся на крыше

Джанет, парящая в воздухе, видна с другой стороны дороги

и самым драматичным инцидентом из всех было то, что книга, принадлежавшая Джанет, очевидно, провалилась сквозь стену в соседний дом, где ее действительно нашли, хотя не существует никакого нормального объяснения того, как она там оказалась.

Также не было никаких упоминаний о наших усилиях по регистрации надлежащих научных доказательств, что нам удалось сделать успешно по крайней мере для двух явлений:

необыкновенный мужской голос, говоривший устами Джанет

стук, который мы слышали много раз по полу и стенам.

Молодая Элеанор Уортингтон-Кокс, сыгравшая Джанет, уже удостоенная наград актриса, о которой, я уверен, мы еще услышим. Она хорошо постаралась, чтобы воспроизвести жуткий мужской голос, но он нисколько не походил на голос старика, как у настоящей Джанет. Можно было бы упомянуть записи, которые мы сделали с помощью ларингографа, которые довольно убедительно показали, что Джанет использовала свои «ложные голосовые связки», что совсем нелегко для неподготовленного человека, не говоря уже о 12-летней девочке.

Что касается стуков, то их проанализировал наш коллега Барри Колвин и показал, что они имеют акустические сигнатуры, совершенно непохожие на «контрольные» стуки, которые я делал в то время, что означает, что их совсем нелегко подделать. Его длинный отчет был опубликован в журнале Journal of the Society for Psychical Research в 2010 году, но был широко проигнорирован.

Полтергейст по-прежнему рассматривается как легкое развлечение; продюсерам таких программ может не приходить в голову, что они причиняют реальные страдания обычным, невинным людям. Если бы вы, например, пришли к врачу с жалобой на головную боль, как бы вы себя чувствовали, если бы вам сказали, что головных болей не существует, что ученые давно развенчали их как средневековые суеверия, детское воображение или извечное излюбленное объяснение разоблачителей, которые никогда не удосуживаются провести расследование, «привлекающее внимание поведение»? Именно с такой реакцией регулярно сталкиваются жертвы полтергейста.

Семья Энфилд даже столкнулась с этим со стороны психиатра, ответственного за психическое благополучие детей, который, как оказалось, даже отказался их видеть. Я должен добавить, что за исключением этого парня местный совет был очень поддерживающим и сочувствующим, но сотрудники службы социального обеспечения, с которыми я встречался, справедливо указали, что они не обучены иметь дело с полтергейстами. (Возможно, им следовало бы быть обученными!)

На протяжении всего дела Энфилда члены Общества психических исследований Морис Гросс и я, а также еще около тридцати человек, постоянно становились свидетелями инцидентов, которым, по-видимому, невозможно дать нормальное объяснение.

Случаи полтергейста регистрируются уже по меньшей мере пятьсот лет. Однако мы никогда не слышали серьезного обсуждения, что противоречит многому из того, что мы думаем, что знаем о науке, о том, как они происходят.

И почему они произошли с этой конкретной семьей, когда они не происходят с тысячами семей в похожих обстоятельствах? Для псевдоскептиков было проще всего полностью отбросить доказательства и списать все на детские «шалости» – или использовать их для развлечения в жанре фэнтези.

Так что, Sky TV преуспела в истории с полтергейстом в Энфилде? Ну, и да, и нет. Вспышки полтергейста по своей сути драматичны, часто в реальной жизни более, чем в художественной литературе. Случай в Энфилде определенно не нуждается в вымышленных дополнениях.

***

Угроза Пси скептикам

Крис Картер

Этот диалог между Крисом Картером и Бобом Гинзбергом основан на книге: «Наука и психические явления: падение дома скептиков».

Боб Гинзберг:

Как вы отмечаете в Science and Psychic Phenomena , скептики часто полностью игнорируют важные научные доказательства психических явлений. Почему существование таких явлений так угрожает скептикам?

Крис Картер:

Если бы это была какая-то другая область исследования, спор был бы улажен данными десятилетия назад. Однако парапсихология не похожа ни на одну другую область исследования. Данные парапсихологии бросают вызов глубоко укоренившимся мировоззрениям, мировоззрениям, которые касаются не только науки, но и религиозных и философских вопросов. Как таковые, доказательства вызывают сильные страсти, а у многих — сильное желание отвергнуть их. Вкратце, так называемые скептики считают доказательства угрожающими, потому что любые доказательства существования экстрасенсорных способностей, таких как телепатия, угрожают материалистическому мировоззрению. Это, конечно, поднимает вопрос о том, почему так называемые скептики лелеют доктрину материализма и идут на такие крайние меры, чтобы защитить ее от доказательств, которые доказывают ее ложность.

Как я описал в своей книге, древняя доктрина материализма утверждает, что все события имеют физическую причину. Она восходит, по крайней мере, к древним грекам, и считалось, что она получила теоретическую поддержку от физики Исаака Ньютона. Материализм является одним из следствий принятия классической физики как полного описания всей природы, включая людей (хотя сам Ньютон отверг этот вывод). По сути, это идея о том, что все события имеют физическую причину, поэтому разум не играет причинной роли в природе, и поэтому, короче говоря, все, что имеет значение, — это материя. Эта точка зрения стала распространенной в несколько высокомерно названный период, известный как Просвещение, который можно рассматривать как идеологическое последствие Научной революции.

Рассматриваемый как научная гипотеза, материализм делает смелое и достойное восхищения предсказание: психических способностей, таких как телепатия, просто не существует. Если будет показано, что они существуют, то материализм будет опровергнут.

Но материализм — это не обычная научная гипотеза. Это основа, фундамент идеологической системы убеждений, известной как светский гуманизм, которая имеет антирелигиозную, антисуеверную повестку дня. Существует глубокая связь между идеологией светского гуманизма и так называемым скептическим движением. Например, ведущая в мире «скептическая» организация, Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях (CSICOP), была образована в 1976 году на собрании Американской гуманистической ассоциации. И многие из ее основателей — такие как Пол Курц, Джеймс Олкок, Пол Эдвардс и многие другие — открыто выражали атеизм и презрение к религии.

По сути, как я утверждаю в своей первой книге, этот спор не в первую очередь касается доказательств. Скорее, разоблачители защищают устаревшее мировоззрение, в котором психические явления и внетелесные переживания просто не допускаются к существованию. Важно понимать, что большинство разоблачителей — воинствующие атеисты и светские гуманисты.

По разным причинам эти люди имеют идеологическую повестку дня, которая является антирелигиозной и антисуеверной. Одним из главных столпов их оппозиции религии и суевериям является древняя философия материализма: то есть учение о том, что все события имеют физическую причину, и что мозг, следовательно, производит разум. Если бы они признали существование психических способностей, таких как телепатия, и околосмертного переживания как подлинного отделения разума от тела, то этот столп их оппозиции религии рухнул бы. Это, больше, чем что-либо другое, объясняет их постоянное отрицание доказательств, которые доказывают ложность материализма.

Другими словами, эти так называемые скептики считают себя наследниками Просвещения, хранителями рациональности, которые должны любой ценой дискредитировать любое отступление в религиозный фанатизм и суеверия. Подлинный скептицизм играет важную роль в науке; но подлинный скептицизм подразумевает практику сомнения, а не отрицания, и поэтому большинство этих так называемых скептиков не являются истинными скептиками, а просто отрицателями.

Боб Гинзберг:

Можно ли объяснить пси-феномены с помощью современной физики или необходимо переписать все устоявшиеся принципы науки?

Крис Картер:

Представление о том, что «принятие пси-феноменов потребует переписывания устоявшихся принципов науки», является наиболее фундаментальным заблуждением в системе материалистических убеждений. Например, известный «скептический» психолог Джеймс Олкок написал, что утверждения парапсихологии «противоречат современному научному мировоззрению. Это само по себе не означает, что парапсихология ошибается, но, как указал выдающийся нейропсихолог Дональд Хебб, если утверждения парапсихологии окажутся правдой, то физика, биология и нейронаука будут ужасно неправы в некоторых фундаментальных отношениях».

В том же духе скептически настроенный психолог Рэй Хайман написал, что результаты, которых добиваются парапсихологи, «якобы бросают вызов всем наукам, а не только конкретной теории в данной области».

Но ни Олкок, ни Хайман, ни Хебб никогда не удосужились объяснить, как утверждения парапсихологии «противоречат» науке или «бросают вызов всем наукам», или как «физика и физиология говорят, что ЭСВ не является фактом». По крайней мере, Хайман смягчил свое замечание словом «якобы», что означает «предполагается, но не доказано». Действительно, редко кто из скептиков подкрепляет эту критику конкретными примерами. В тех редких случаях, когда они это делают — как задокументировано в моей книге — они неизменно ссылаются на принципы классической физики, которые, как известно, в корне неверны уже почти столетие.

Например, действие психических способностей, по-видимому, не зависит от расстояния, и это, по-видимому, нарушает закон обратных квадратов: интенсивность энергетической передачи пропорциональна квадрату расстояния между передатчиком и приемником. Другими словами, если расстояние между целью и воспринимающим удваивается, то сила сигнала должна ослабнуть до четверти своей первоначальной силы. Но не похоже, что результаты в экспериментах с пси уменьшаются пропорционально квадрату расстояния между целью и воспринимающим: успешные эксперименты проводились на больших расстояниях, подкрепляя популярное представление о том, что действие пси не зависит от расстояния.

Но ряд ведущих физиков, таких как Генри Маргено, Дэвид Бом, Брайан Джозефсон и Оливье Костра де Борегар, неоднократно указывали, что ничто в квантовой механике не запрещает пси-феномены. Костра де Борегар (1975) даже утверждает, что теория квантовой физики фактически требует, чтобы пси-феномены существовали. А Эван Харрис Уокер разработал теоретическую модель пси, основанную на формулировке квантовой механики фон Неймана. (Уокер, 1979)

Аргумент Хаймана (высказанный в 1996 году в Skeptical Inquirer) о том, что принятие пси потребует, чтобы мы «отказались от относительности и квантовой механики в их нынешних формулировках», тем самым оказывается бессмысленным. Сравните утверждение Хаймана с утверждением физика-теоретика Коста де Борегара, который написал: «релятивистская квантовая механика — это концептуальная схема, в которой такие явления, как психокинез или телепатия, далеки от того, чтобы быть иррациональными, напротив, должны ожидаться как очень рациональные» (1975, стр. 101).

Итак, теперь мы видим, что еще одна причина, по которой этот спор продолжается, заключается в незнании последствий современной физики, которой, конечно же, является квантовая механика. Материализм получает теоретическую поддержку от классической физики, которая является детерминированной, независимой от наблюдателя и которая описывает все влияния в локальных, механических терминах. Он не получает такой поддержки от квантовой механики, которая является недетерминированной, зависимой от наблюдателя и которая допускает немеханические, нелокальные влияния. И, кстати, эти немеханические, нелокальные влияния были продемонстрированы не только на микроскопическом уровне, но и на расстояниях, превышающих 10 километров. Вся вселенная, по-видимому, работает в соответствии с принципами квантовой механики, даже если эффекты обычно слишком малы, чтобы быть замеченными на нашем макроскопическом уровне.

Но даже до того, как квантовая механика начала вытеснять классическую механику в 1920-х годах, многие физики были гораздо более открыты для исследования пси-феноменов, чем большинство психологов сегодня. Поразительное количество самых выдающихся физиков 19 века выразили интерес к психическим исследованиям, в том числе: Уильям Крукс, изобретатель электронно-лучевой трубки, используемой сегодня в телевизорах и компьютерных мониторах; Дж. Дж. Томсон, получивший Нобелевскую премию в 1906 году за открытие электрона; и лорд Рэлей, считающийся одним из величайших физиков конца 19 века и лауреат Нобелевской премии по физике в 1904 году.

Конечно, за свои усилия по исследованию этих и других необычных явлений эти люди часто подвергались беспощадной критике и насмешкам со стороны своих коллег.

Великий психолог Гарднер Мерфи (1968), президент Американской психологической ассоциации, а позднее Американского общества психических исследований, призывал своих коллег-психологов лучше познакомиться с современной физикой.

«…трудность на уровне физики, а не на уровне психологии. Психологи могут быть немного озадачены, когда сталкиваются с современными физиками, которые воспринимают эти явления спокойно, на самом деле, воспринимают их гораздо серьезнее, чем психологи, заявляя, как физики, что они больше не связаны типами ньютоновского распределения энергии, законами обратных квадратов и т. д., с которыми ученые привыкли считать себя тесно связанными… психологи, вероятно, станут свидетелями периода медленной, но определенной эрозии безапелляционно исключительной позиции, которая предлагала себя как единственно приемлемую научную позицию в этой области. Данные парапсихологии почти наверняка будут находиться в гармонии с общими психологическими принципами и будут довольно легко ассимилированы в систематической структуре психологии как науки, когда однажды воображаемая целесообразность ньютоновской физики будет отложена в сторону, и современная физика заменит ее».

Боб Гинзберг:

Многие средства массовой информации хотят заставить нас поверить, что большая часть официальной науки считает телепатию невозможной. Действительно ли это так среди работающих ученых?

Крис Картер:

Удивительно, но вовсе нет. Так называемые скептики на самом деле являются лишь активным меньшинством в научном сообществе. Опросы показывают, что большая часть ученых принимает возможность существования телепатии. Два опроса более 500 ученых в одном случае и более 1000 в другом, оба опроса показали, что большинство респондентов считали ЭСВ «установленным фактом» или «вероятной возможностью»: 56 процентов в одном и 67 процентов в другом. (Эванс, 1973; Вагнер и Моне, 1979)

Эти опросы показывают, что большинство ученых любопытны и открыты в отношении пси. Однако это, похоже, не относится к одной области: психологии. В предыдущем исследовании только 3 процента ученых-естественников считали ESP «невозможным» по сравнению с 34 процентами психологов. И многие из самых известных «скептиков» — такие как Рэй Хайман, Джеймс Олкок, Ричард Уайзман и Сьюзан Блэкмор — являются психологами.

Как я уже говорил ранее, «скептики» — это активное меньшинство научного сообщества, многие из которых — психологи, преследующие идеологические цели, или воинствующие атеисты, увековечивающие миф о том, что существующие законы природы будут ниспровергнуты, если будет доказано, что эти способности реальны.

В своей первой книге я цитирую двух ведущих скептиков 1950-х годов, открыто признававших, что если бы это была какая-то другая область исследований, то есть область, результаты которой представляли бы меньшую угрозу мировоззрению, основанному на науке 17-го века, и идеологии, корни которой уходят в борьбу между светскими и религиозными членами общества в 18-м веке, то экспериментальные данные одержали бы верх к 1950 году.

Боб Гинзберг:

Вы рассматриваете конфликт, который часто возникает между верой и доказательствами, и ссылаетесь на термин когнитивный диссонанс. Пожалуйста, дайте нам обзор этого термина.

Крис Картер:

Когнитивный диссонанс — термин, придуманный психологами, который относится к неприятному состоянию напряжения, в которое люди попадают, сталкиваясь с конфликтом между убеждениями и доказательствами. Это неприятное состояние можно облегчить, только изменив свои предубеждения или отвергнув нежелательные доказательства. Поскольку наши предвзятые мнения формируются в течение жизни на основе нашего уникального опыта, образования и личностей, изменить их редко бывает легко, и поэтому для многих проще просто отвергнуть доказательства, которые бросают вызов их предвзятым идеям.

Несколько известных «скептиков» признались, что испытывают глубокий страх перед пси-опытами. Например, Сьюзен Блэкмор пришлось столкнуться с тем, что многие исследователи пси-способностей сообщали о положительных результатах экспериментов. Как я документирую в своей книге, однажды Блэкмор попросили стать свидетельницей эксперимента по телепатии с участием детей. Она описала свой опыт следующим образом:

«Мы наблюдали некоторое время, и дети справились очень хорошо. Они действительно, казалось, получали правильную картину чаще, чем можно было предсказать случайностью. Я начал волноваться; даже бояться. Действительно ли это экстрасенсорное восприятие происходило прямо у меня на глазах? Или было альтернативное объяснение?… Каким-то образом я просто не мог принять, что это было пси, и мне пришлось продолжать спорить о методе, который использовался в последующие годы. Было ли это просто извращением? Нежеланием признавать собственные неудачи? Глубоким страхом перед пси? Что бы это ни было, это приводило меня в постоянное замешательство. Я просто не мог принять, что другие люди могли обнаружить пси, а я нет».

Аналогичным образом, скептический психолог Элизабет Майер участвовала в эксперименте Ганцфельда в качестве «получателя» — субъекта, пытающегося угадать, какое изображение пытается отправить «отправитель», — и добилась очевидного успеха. Ее реакция была пугающе похожа на реакцию Блэкмора:

«И в этот момент мир стал странным. Я ощутил крошечный миг всепоглощающего страха. Он исчез в мгновение ока, но был потрясающе реальным. Это было непохоже ни на один страх, который я когда-либо испытывал. Мой разум раскололся… Ощущение было ужасающим. Мой разум выскользнул из-под меня, и мир, казалось, вышел из-под контроля». [ Extraordinary Knowing , стр. 206-7]

Однако, в отличие от Блэкмор, Майер не сдалась (Блэкмор утверждает, что официально ушла из парапсихологии, жалуясь, что «я просто слишком устала — и устала, прежде всего, работать над тем, чтобы сохранять открытость ума»). Вместо этого Майер создала собственную психоаналитическую теорию, объясняющую, почему так много «скептиков» догматично отвергают все доказательства существования парапсихологических способностей: фрейдистскую теорию бессознательного страха, в данном случае страха, что наши убеждения могут быть ошибочными.

Но здесь есть еще одна проблема с отношением многих скептиков, будь они психологами или нет. Это проблема отношения к науке как к замкнутому набору убеждений, в отличие от открытого метода исследования. Знаменитый философ науки Карл Поппер продемонстрировал, что все наши научные «законы» логичнее рассматривать как предварительные гипотезы, которые могут быть фальсифицированы или пересмотрены в любое время. Когда-то считалось, что ньютоновская физика абсолютно верна, но затем теория относительности и квантовая механика показали, что она неверна ни в каком масштабе, а является всего лишь превосходным приближением к истине. По той же причине наши нынешние теории могут быть однажды заменены еще более близким приближением к истине.

С открытым отношением, которое подразумевает эта философия науки, нет нужды в страхе или когнитивном диссонансе, который позитивные результаты пси-исследований создают в умах стольких догматичных скептиков. Как я тщательно документирую в своей новой книге «Наука и психические явления», так называемые скептики пошли на самые необычайные меры, чтобы отрицать, искажать и даже подавлять доказательства в пользу пси-феноменов.

Боб Гинзберг:

Всякий раз, когда я читаю статьи или смотрю телевизионные сюжеты, посвященные телепатии, околосмертным переживаниям или выживанию, создается впечатление, что одни и те же два-три скептика всегда берут интервью в качестве «научных экспертов». Чаще всего к настоящим исследователям, которые собрали доказательства, никто не обращается. Как вы думаете, это случай предвзятости со стороны СМИ или они просто не знают об установленных доказательствах?

Крис Картер:

Это не всегда было моим собственным опытом, и я видел сбалансированные презентации, где фальшивые скептики не подвергались чрезмерному воздействию. Однако я думаю, что в этом может быть доля правды. Мне кажется, что на это есть несколько причин.

Во-первых, конфликт и противоречия обеспечивают «сок», который делает статью или телепрограмму более интересной для многих зрителей. Во-вторых, продюсеры стремятся обеспечить «баланс» и, отчасти из-за незнания относительно силы фактических данных, также не хотят показаться доверчивыми или легко поддающимися обману со стороны своих коллег в СМИ. Помните, что писатели и продюсеры, как правило, быстро переходят от проекта к проекту и от темы к теме, и поэтому большинство из них не понимают глубоко большинство вопросов, которые они освещают.

Один из моих коллег — парапсихолог Лойд Ауэрбах, который был вовлечен во все виды освещения этих вопросов с 1980-х годов, и чей отец был телевизионным продюсером. Недавно он сказал мне:

«Я был вовлечен во все виды освещения паранормальных явлений с начала 1980-х годов — и я, по сути, вырос вокруг NBC. Мой отец был продюсером, и я обсуждал это со многими ведущими новостей на протяжении многих лет. Среди них был Рой Нил, который был научным редактором/корреспондентом сети в течение многих лет и который продолжал работать с моим отцом после того, как оба покинули NBC.

«Но есть еще один элемент телевидения, который чрезвычайно важен для продюсеров/руководителей: ИНТЕРЕСЕН ли человек, у которого берут интервью? Может ли он/она удержать внимание широкой аудитории своей личностью, если информация в итоге окажется сухой? Может ли он/она представить дело с некоторой долей энтузиазма (и/или страсти)? Может ли он/она описать выводы, концепции и само исследование понятными терминами и короткими звуковыми байтами?

«Готов ли интервьюируемый занять позицию по поводу своего исследования, явлений и т. д. — даже если это означает отделение личных убеждений от научной оценки исследования? «Скептики» эмоциональны, страстны, категоричны в своих суждениях и обычно умеют удерживать аудиторию. Они знают модные словечки, понятные широкой аудитории.

«Многие продюсеры, ассистенты продюсеров (те, кто устанавливает первоначальный контакт/выясняет, кто может быть темой для интервью), а также ведущие новостей говорили мне, что со многими людьми в нашей сфере «трудно работать» по разным причинам, но постоянно всплывают следующие причины: «с ними неинтересно разговаривать» или «они не способны объяснить концепции просто или доходчиво».

«Что касается появления тех же двух или трех «скептиков»? Я задавал этот самый вопрос, и ответ заключается в том, что многие из скептиков также не являются хорошими объектами интервью (и что некоторые просто «слишком ярые»). Те, кого мы продолжаем видеть, доказали свою способность удерживать аудиторию, не заходя слишком далеко». (Лойд Ауэрбах Крису Картеру, личное общение, 10 августа 2012 г.)

Боб Гинзберг:

Каково нынешнее состояние скептицизма в отношении психических явлений?

Крис Картер:

Крайне бедный. Я думаю, можно с уверенностью сказать, что так называемые скептики полностью провалили свою миссию убедить большинство людей в том, что эти широко известные способности являются иллюзией.

И я могу подтвердить это заявление твердыми данными. Мой британский друг по имени Гай Лион Плейфэр исследовал это и пришел к чему-то поразительному. Он написал об этом в статье под названием «Проиграл ли CSICOP 30-летнюю войну?» Вот отрывок:

«Спустя двадцать пять лет после основания CSICOP опрос Гэллапа выявил явный рост веры практически во все, от домов с привидениями (на 13 процентов больше, чем в предыдущем опросе) и общения с мертвыми (10%) до психического исцеления (8%) и реинкарнации (4%). Затем в мае 2006 года 30-я годовщина CSICOP совпала почти в тот же день с еще одним неприятным потрясением для скептической системы — новым опросом, заказанным Reader's Digest, в котором более 1000 взрослых были опрошены об их верованиях в паранормальные явления. Это выявило удивительно высокий уровень веры в такие вещи, как знание того, что кто-то невидимый смотрит на вас (68%), и знание того, кто звонит вам, до того, как вы поднимете трубку (62%). Более половины (52%) сообщили о случаях предчувствия, часто во сне, в то время как почти пятая часть (19%) утверждала, что видела привидение.

«Хуже всего для скептиков оказался собственный опрос CSICOP, опубликованный в Skeptical Inquirer (SI) (выпуск за январь/февраль 2006 г.). Он был сосредоточен на студентах колледжей – 439 из них – поскольку, как объяснили авторы, «мы предполагали, что высшее образование, как один из немногих оставшихся оплотов критического мышления, предоставит мало места для псевдонаучных или паранормальных убеждений».

«Что особенно тревожило исследователей CSICOP, так это то, что по мере повышения уровня образования студентов росли и их уровни веры в паранормальное по всем четырнадцати предметам, по которым их опрашивали. Разделив студентов на пять категорий от первокурсников до выпускников, процент тех, кто был описан как верующий, неуклонно рос с 23 процентов до 26, 27, 31 и, наконец, 34 процентов среди выпускников. Другими словами, американское высшее образование повышает уровень веры в паранормальное почти на 50 процентов. CSI/CSICOP проиграли 30-летнюю войну».

Боб Гинзберг:

Учитывая ваши обширные исследования, считаете ли вы, что телепатия использует какой-либо тип измеримых сигналов, которыми обмениваются отправитель и получатель?

Крис Картер:

Нет, по двум причинам: одна эмпирическая, другая теоретическая. Во-первых, как описано в моей книге, все эксперименты, которые пытались заблокировать работу пси путем блокирования всех возможных электромагнитных сигналов, потерпели неудачу. Во-вторых, все недавние теоретические модели – такие, как созданные физиками Эваном Харрисом Уокером и Гельмутом Шмидтом – основаны на квантовой механике и включают нелокальные, немеханические влияния, которые не имеют ничего общего с классическими сигналами.

Боб Гинзберг:

Если предположить, что гипотеза выживания верна и смерть не является концом, считаете ли вы, что процесс, посредством которого происходит общение с развоплощенными существами, является телепатией?

Крис Картер:

Нет, и аргумент о том, что общение с умершими через людей-медиумов должно включать телепатию, странен, поскольку основан лишь на определении, а определения всегда условны.

Вот оно: телепатия — это аномальное — то есть необъяснимое — общение между разумами, которое не предполагает использования наших обычных пяти чувств. Общение с умершими через человеческих медиумов также необъяснимо и происходит между разумами, которое не предполагает использования пяти обычных чувств. Следовательно, по определению они одинаковы!

Ошибка здесь должна быть очевидна: тот факт, что два явления загадочны, не означает, что они идентичны. Это напоминает мне историю, которую я рассказываю в своей книге: когда бушмен Калахари убил антилопу канна — что считалось выдающимся достижением — лагерь немедленно узнал об этом «по проводам», как описал это один бушмен, очевидно, под впечатлением, что телеграф белого человека также работал посредством телепатии. Если бы мы столкнулись с внеземной цивилизацией, которая использовала метод общения, которого мы не понимаем, сторонникам этого аргумента пришлось бы настаивать на том, что по определению таинственный метод — это телепатия.

Виды опыта, которые мы изначально хотели обозначить термином «телепатия», совсем не похожи на лучшие формы медиумической коммуникации. Телепатия — греческий термин, и буквально означает «отдалённое чувство». Обычные телепатические переживания напоминают чувства и догадки, такие как ощущение, что на вас пристально смотрят, или догадка, что кто-то определённый нам звонит, когда телефон начинает звонить. Лабораторные опыты похожи; включая показатели успешности — например, при угадывании картинок — около 35% в среднем или достигающие 50% у одарённых субъектов, тогда как, если бы действовала только случайность, можно было бы ожидать показателя успешности в 25%. Ничто в экспериментальной или анекдотической литературе не предполагает, что подробные сообщения того типа, которые мы видим в лучших медиумических коммуникациях, могут быть отправлены или получены. Таким образом, нет никаких оснований предполагать, что задействованные процессы идентичны.

Кстати, я рассматриваю эту проблему и многое другое в своей третьей книге, которая только что вышла, под названием «Наука и опыт загробной жизни» .

Боб Гинзберг — исследователь паранормальных явлений и ведущий ток-шоу .

Крис Картер — автор книг «Наука и психические явления: падение дома скептиков» и «Наука и опыт загробной жизни».

Bob Ginsberg is a paranormal researcher and talk show host.

Chris Carter is the author of Science and Psychic Phenomena: The Fall of the House of Skeptics and Science and the Afterlife Experience.

***

Скептики в СМИ: оводы без жала

Дипак Чопра

Есть поле за пределами всех представлений о правильном и неправильном. Приходи, встреться со мной там. – Руми

Мы живем в обществе, где худшее унижение, по-видимому, заключается в том, чтобы быть обманутым. Если содержание журнала Skeptic отражает реальный мир, то мы по горло завалены шарлатанами, псевдоучеными, мошенниками и самообманщиками.

Я не могу иначе объяснить, почему скептицизм, без какого-либо дополнительного позитивного вклада, считается каким-то достойным восхищения. Мне не нравится скептицизм, когда он сидит у дороги и расстреливает любого путника, пытающегося пойти другим путем. Я выступаю против скептицизма, когда он становится разрушительным, используя презрительное пренебрежение в качестве своей главной тактики.

Позвольте мне высказаться лично, как объект скептической критики:

Я редко встречал скептика, который не прибегал к нападкам ad hominem .

1. Скептики обычно приходят к выводу, что я наивен, заблуждаюсь или просто не разбираюсь в науках.

2. Скептики редко проверяют шаткие предпосылки своей собственной позиции.

3. Скептики считают, что сомнение — это положительное качество. (Скептики в реальной жизни могут быть привлекательными, обычно в какой-то странной человеконенавистнической манере, хотя большинство из них производят впечатление самодовольных мелочных скептиков, которые испытывают терпение всех.)

4. Хуже всего то, что скептики гордятся тем, что защищают статус-кво, и осуждают любые непредвзятые исследования, направленные в неизвестное.

Некоторые разоблачения похвальны, и у меня нет проблем с теми, кто раскрыл какую-либо форму шарлатанства, но называть скептицизм здоровой, философски обоснованной позицией — это слишком. Скептицизм — это отношение сомнения или, если приукрасить его для словаря, «метод отложенного суждения, систематического сомнения или критики, характерный для скептиков». Но по моему опыту, скептики — зазнайки. Они приравнивают сомнение к логическому мышлению, так что отсутствие скепсиса делает человека иррациональным. Использование таких слов, как псевдонаука, магия, суеверие и невежество, подкрепляет их центральное утверждение о том, что только дураки и мошенники занимают низкие позиции за пределами скептической традиции. Но Китс, Бетховен и Ван Гог работали в иррациональных областях. И граница между религией и наукой, которую скептики защищают, словно вооруженная стража, не так четка, как они полагают, учитывая религиозную направленность Кеплера, Ньютона, Эйнштейна и других великих и малых научных умов.

В наиболее достоверной форме — здесь я хочу показать сомнение в лучшем свете — скептицизм — это служанка науки и научного метода. Сам по себе скептицизм не внес никакого реального вклада в науку, так же как музыкальные обзоры в газетах не вносят никакого вклада в искусство композиции, а рецензирование книг далеко не дотягивает до написания книг. Поскольку он ездит на хвосте у науки, скептицизм претендует на победу над всевозможными заблуждениями и невежеством, хотя на самом деле ничего подобного не сделал. Скептики не внесли существенного вклада в теории математики или логики, и главная победа скептицизма — дискредитация религиозного мышления в противовес научному мышлению — это битва, давно выигранная.

Но скептики не могут дождаться, чтобы снова сразиться в битве, и такие люди, как я, которые обсуждают духовность и науку на одном дыхании, яростно обвиняются в тех же невежественных тенденциях, что и фундаменталисты, ожидающие возвращения Иисуса завтра. Так зачем вообще быть скептиками? То, что наука победила, — это великая традиция идеализма. У этой традиции сотни ответвлений, но давайте примем простое определение из словаря: идеализм — это «теория о том, что конечная реальность лежит в сфере, превосходящей явления». По своей природе большинство людей идеалисты. Они принимают Бога и имеют волю верить. Они открыты для переживаний за пределами своих пяти чувств, таких как любовь и красота. Они предполагают, что существует конечная Истина.

Таким образом, идеализм сохраняется в популярной культуре, но наука сокрушила его практически на каждом академическом фронте. Честно говоря, нападение было ошеломляющим, и победа была основана на самой простой тактике. «Покажите мне, что вы можете доказать, а не то, во что вы верите». Используя экспериментальное доказательство в качестве своего стандарта, наука заставила идеализм суетиться в растерянном замешательстве. Дарвин победил телеологию, вековой принцип, согласно которому Природа имеет цель и целенаправленный замысел. Материализм низвел Бога до недоказуемой гипотезы вместе со всем, что связано с нуминозным, таким как душа, загробная жизнь и религиозное вдохновение. Философия боролась за то, чтобы избавиться от Платона и Гегеля и стать научной благодаря усилиям GE Moore и Витгенштейна, позже трансформировавшись в работу Остина и школу обычного языка британской философии.

Идеализм не смог нанести ответный удар. Правда, французский философ Анри Бергсон, который теоретизировал о невидимой жизненной силе или «elan vital», получил Нобелевскую премию в 1926 году, но это было по литературе, что было суровым признанием того, что любая теория о невидимых реальностях заслуживает того, чтобы считаться воображаемой или, в лучшем случае, вопросом веры.

Однако утверждение, что победа науки была победой скептицизма, вводит в заблуждение. Если бы наука была просто скептической, она бы просто заменила веру неверием. Этого она не сделала; наука дала новые основания для знания, с которыми вера не могла сравниться. Пренебрежительное отвержение любого нематериального явления, как это делают скептики, на самом деле предает научный метод, который позволяет любой гипотезе стать аргументом в открытой терпимости к очередному нелепому предположению, которое может оказаться верным.

Скептики отстаивают необходимость держать науку и религию на своих собственных местах. Представьте себе человека, входящего в комнату, и скептик, который должен проверить его полномочия, говорит: «Ну, я вижу, что вы верите в Бога, но вы также занимаетесь хорошей наукой, так что заходите. Только не смешивайте эти два». Меня беспокоит, что проверяемым человеком может быть Альберт Эйнштейн, Вольфганг Паули или Эрвин Шредингер. Просить великий ум разделить веру и науку — это слишком много, и я думаю, что это слишком много требует и от менее значительных умов. Почему бы не попытаться посмотреть, можно ли устранить раскол?

Наука вышла из коперниканской революции победителем, новой парадигмой, если использовать известный термин Томаса Куна. Но наука ошибается, если она считает, что это последняя парадигма или единственная, которая заслуживает доверия. Природа новых парадигм, как писал Кун, заключается в том, что они объясняют больше, чем предыдущая парадигма. Термодинамика говорит нам больше о тепле, чем средневековое понятие флогистона. Современная наука многое объясняет и продолжает объяснять еще больше. Но за оградой все еще ощущается множество необъяснимых тайн, и как только станет респектабельным снова приблизиться к ним, когда Бог, сознание, метафизика, космическая эволюция и метабиология избавятся от налета идеализма, возникнет следующая парадигма. Это может произойти через теорию суперструн или кибертеорию или еще не названную область.

Если кто-то сомневается в существовании этих загадок, пожалуйста, погуглите любой термин, который я здесь использовал. Погрузитесь в антропный принцип, морфогенетические поля Руперта Шелдрейка , книги Сьюзан Блэкмор о сознании, современную неврологическую теорию, представленную в «Древе познания» Умберто Матураны и Франциско Варелы , а также в более изобретательные, но для меня все еще проницательные книги Лайелла Уотсона . Вы найдете бесчисленное множество сайтов и статей о текущем состоянии спекулятивной мысли. Если вы уверены, что я или кто-то вроде меня — дурак или мошенник, продолжайте искать, пока не найдете автора, которому вы почувствуете, что можете доверять.

Если вы чувствуете, что никому нельзя доверять, то сохраняйте верность скептицизму и наслаждайтесь его позицией самоподкрепляемого сомнения.

Сила позитивного скептицизма

Ответ Дипаку Чопре

Майкл Шермер

«Большинство институтов требуют безоговорочной веры; но институт науки делает скептицизм добродетелью». Роберт К. Мертон, Социальная теория и социальные структуры, 1962

В Евангелии от Матфея 7, против 1–2, Иисус увещевает своих слушателей: «Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы». Это предостережение против самодовольной строгости, как подробно изложено в Талмудическом сборнике комментариев к еврейским обычаям и законам, называемом Мишной: «Не суди ближнего твоего, пока не окажешься в его положении» (Абот 2:5).

Отношение Дипака Чопры к скептицизму — обычное дело, которое мы слышим в Skeptic. Говорят, что скептики — это жесткие, догматичные, сверхкритичные и ограниченные люди. Нас обвиняют в том, что мы ничего не добавляем к фонду знаний и мудрости, пока мы прячемся в тени, ожидая возможности погасить пламя надежды, которое таится в вере в безграничный человеческий потенциал и альтернативные реальности.

Применяя принцип суда Иисуса, я начинаю с признания того, что есть некоторые скептики, которые действительно соответствуют этому описанию, и, несомненно, Дипак сталкивался с ними в своем очень публичном крестовом походе на пограничные территории науки. (Крупные цели легко поразить.) Когда я впервые оказался в движении скептиков, я встретил немало сварливых старых белых парней, жалующихся на то, что мир переполнен псевдонаукой и суевериями, провозглашающих конец западной цивилизации, если мы не наденем наши колпаки разоблачителей и не сделаем мир безопасным для науки и разума. Достаточно справедливо. Здесь есть некоторая гипербола.

Но принцип суждения Иисуса — палка о двух концах. Скептицизм стал законной формой исследования, которую Дипак в скобках признает (в левостороннем смысле) как иногда похвальную, еще один рефрен, который мы часто слышим в форме «Я тоже скептик, но…», где скептицизм хорош, пока это чужая чушь под микроскопом. Когда мы сделали Дипака нашей главной историей для Skeptic в 1998 году («Опасные догмы Дипака», том 6, № 2), я поручил автору Филу Моле игнорировать негативную рекламу в новостях того времени о личной жизни Дипака и вместо этого сосредоточиться исключительно на его теориях квантового сознания, здоровья и исцеления. В статье не было ни одной строчки, которую я бы счел ad hominem. Так что есть способ сделать позитивный скептицизм.

Это подводит меня к более масштабной проблеме двух форм скептицизма, негативной и позитивной. Стивен Джей Гулд начал свое предисловие к моей книге 1997 года «Почему люди верят в странные вещи» с замечания: «Скептицизм или разоблачение часто получают плохую репутацию, присущую действиям — например, вывозу мусора, — которые абсолютно необходимы для безопасной и разумной жизни, но кажутся либо негламурными, либо недостойными открытого празднования». Дипак определил негативную форму скептицизма, разоблачение, но давайте будем честны, в мире много чуши. Члены «отрядов бунко» полицейских управлений являются разоблачителями, и мы не оплакиваем их службу обществу в разоблачении мошенничеств, схем, афер и подстав. Закон Грешема — плохие деньги вытесняют хорошие деньги из обращения — применим и к идеям. Отсеивая плохие идеи, негативный скептицизм позволяет процветать хорошим.

Однако позитивный скептицизм подразумевает гораздо больше, чем негативное избавление от ложных утверждений. На самом деле, слово «скептик» происходит от греческого skeptikos, что означает «вдумчивый». Согласно Оксфордскому словарю английского языка, «скептический» также использовалось в значении «вопрошающий», «рефлексирующий» и, с вариациями в древнегреческом, «сторож» или «цель для прицеливания». Какое позитивное значение для того, что мы делаем! Мы вдумчивы, пытливы и рефлексивны, и мы — стражи, которые охраняют от плохих идей, чтобы находить хорошие идеи, потребительские сторонники критического мышления, которые с помощью руководящих принципов науки устанавливают цель, в которую следует целиться. «Правильное разоблачение делается в интересах альтернативной модели объяснения, а не как нигилистическое упражнение», — заключает Гулд. «Альтернативная модель — это сама рациональность, связанная с моральной порядочностью — самый мощный совместный инструмент добра, который когда-либо знала наша планета».

Рациональность, разум, наука, скептицизм — все это синонимы для действий в нашем стремлении понять, как работает мир. Почему всего этого — смысл, цель и духовное удовлетворение, стоящие за нашими поисками — это связанная, но вспомогательная деятельность. Позитивный скептицизм — это способ мышления, который ведет к более глубокому пониманию, и это жизненно важный инструмент в научных наборах практикующих ученых. В этом смысле я определяю науку очень прагматично: наука — это то, что делают ученые.

Дипак хочет преодолеть раскол между наукой и религией, которые, по его словам, скептики считают, должны быть разделены. Мы верим в это, потому что когда ученые занимаются наукой — собирают данные, проводят эксперименты, проверяют гипотезы, строят теории — нам нечего сказать о религии, если только не утверждается, что научные доказательства подтверждают какое-то конкретное религиозное убеждение, например, что Земле всего 6000 лет или что заступническая молитва исцеляет больных. В этом случае конечным результатом применения инструментов науки к религиозным утверждениям может быть только исчезновение или натурализация божества. Наука имеет дело только с естественными причинами. Любые сверхъестественные (или паранормальные) причины при внимательном рассмотрении либо полностью исчезают, либо включаются в естественные науки.

Однако я думаю, что Дипак ищет здесь нечто более широкое и глубокое, чем религия, и это духовность, тема, которая часто возникает в его книгах и публичных выступлениях. Прошлым летом меня пригласили провести семинар в Институте Эсален в Биг-Суре, Калифорния, Мекке Нью-Эйдж на побережье Тихого океана. Я назвал его «Наука и духовность». Как оказалось, Дипак тоже когда-то проводил там семинар под тем же названием, так что либо мои студенты (в основном ученые) и я все сидели и смотрели в стены, не имея слов, либо в этом мире есть больше одного способа быть духовным. На своем семинаре я определил дух как структуру информации, из которой мы сделаны — наши гены, белки, воспоминания и личности. В этом смысле духовность — это стремление узнать место нашего духа в глубине времени эволюции и в глубине космоса. Хотя существует множество путей к духовности, я считаю, что наука дает нам глубочайшее возможное чувство величия и удивления относительно нашего места во времени и пространстве.

На что Дипак, вероятно, воскликнул бы: «Я тоже!» (Он пишет в своих книгах весьма позитивно о гармонии науки и духовности.) Поэтому я завершу, упомянув свою эпиграмму из Роберта К. Мертона о том, что «наука делает скептицизм добродетелью». Наука, принятая Дипаком, гораздо шире той, что допускается доказательствами. Скептическая наука осторожно консервативна. Наука Дипака дико спекулятивна. В скептицизме у нас есть два канонических высказывания: «Экстраординарные заявления требуют экстраординарных доказательств» и «Сохраняйте открытый ум, но не настолько открытым, чтобы ваши мозги вывалились».

Скептические заборы существуют не просто так — чтобы не дать пограничным территориям науки слишком сильно скатиться в псевдонауку, не-науку и бессмыслицу. На каждого Коперника, Ньютона и Эйнштейна приходилось по тысяче мошенников, чудаков и шарлатанов с их революционными теориями, которые оказывались чепухой и ерундой. У ученых нет времени и ресурсов, чтобы увиливать от каждой новой идеи, которая скатывается вниз. Именно это и делают скептики, и как часть научного процесса это сила позитивного скептицизма.

***

День изучения скептиков в SPR

Мэтт Колборн

Лондон, 25 октября 2008 г.

Недавно старейшины сциентизма устроили день медиа-поля, проклиная и громя «Врагов разума» в манере, несколько напоминающей маккартизм. Так что, возможно, было неизбежно, что Общество психических исследований (SPR) обратило свое внимание на скептиков.

Общество научных исследований было основано группой ученых джентльменов Викторианской эпохи в 1882 году с целью «изучать без предубеждений и предубеждений и в научном духе те способности человека, реальные или предполагаемые, которые кажутся необъяснимыми на основе какой-либо общепризнанной гипотезы». Это цитируется на обложке их журнала, редакторы которого далее заявляют, что «В соответствии с большинством научных организаций, Общество не придерживается корпоративных взглядов…».

Учитывая это, я должен признать, что был немного встревожен, увидев учебный день, в котором будет три доклада, критикующие скептицизм, и что доктор Крис Френч, ведущий скептик в Великобритании, будет только «приглашен комментировать» доклады и «присоединяться к докладчикам, ведя общую дискуссию». Это показалось немного несбалансированным.

День обучения проводился в церкви Св. Филиппа на Эрлс-Корт-роуд, в специальном конференц-зале на первом этаже. В комнате было несколько довольно симпатичных витражей, включая круглый витраж с распятым Иисусом, наблюдающим за происходящим. День прошел довольно хорошо; была обычная толпа SPR, контингент из Колледжа психических исследований и по крайней мере один студент из отделения парапсихологии в Нортгемптоне. Однако, казалось, было довольно мало скептиков.

Председатель Мэри Роуз Баррингтон представила день, отметив, что основное внимание будет уделено наиболее ярым скептикам и их необоснованным комментариям. (День имел подзаголовок «Взгляды на отрицание пси-персон».) Это показалось мне немного более дискриминационным, чем я опасался, но все равно довольно однобоким.

Гай Лион Плейфэр начал с истории ведущей скептической организации США CSICOP. CSICOP, или Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях, имеет достаточно высокий общественный авторитет и издает журнал под названием Skeptical Inquirer. Недавно он переименовал себя в CSI, предположительно в честь телешоу. CSI означает Комитет по скептическому расследованию.

Даже «скептики» иногда признают, что у CSICOP довольно печально известное прошлое. Группа была основана в ответ на всплеск интереса к «оккультизму» в конце 1960-х и начале 1970-х годов. Философ Пол Курц инициировал кампанию против астрологии и собрал подписи 186 ученых под манифестом под названием «Возражения против астрологии», который был опубликован в Humanist в 1975 году. Humanist был журналом Американской гуманистической ассоциации (AHA) и редактировался Курцем. CSICOP был сформирован на собрании AHA в 1976 году, в результате этой кампании, и изначально спонсировался AHA. Его журналом должен был стать Zetetic, журнал, который уже существовал и редактировался социологом Марчелло Труцци. После этой встречи Пол Курц стал соредактором Zetetic вместе с Труцци.

Не потребовалось много времени, чтобы образовались идеологические пропасти, поскольку Труцци хотел издание, посвященное диалогу и дебатам, где были бы представлены обе стороны аргумента, в то время как остальная часть комитета хотела более состязательного подхода. Труцци ушел в отставку в 1977 году, и Кендрик Фрейзер взял на себя редактирование издания, которое было переименовано в Skeptical Inquirer. Это издание имело гораздо более агрессивный, разоблачительный тон, который часто высмеивал тех, кто серьезно относился к паранормальным утверждениям.

Затем Плейфэр перешел к печально известному спору об «эффекте Марса». Французский психолог и статистик Мишель Гоклен утверждал, что чемпионы спорта, как правило, рождаются, когда планета Марс либо восходит, либо достигает кульминации на небе чаще, чем это происходит у обычных людей. Этот эффект казался весьма значимым, и Курц и др. вряд ли могли его игнорировать, возглавив кампанию против астрологии.

Однако член комитета Деннис Роулинс провел анализ данных и обнаружил, что его исследование подтвердило работу Гоклена: связь между Марсом и спортивными способностями, по-видимому, подтвердилась!

Этот результат, конечно, был неприемлем для тех, кто предлагал, чтобы газетные астрологические колонки включали предупреждения о вреде для здоровья. После довольно ожесточенных дебатов Роулинс ушел из CSICOP и написал длинную статью «Star Baby» для паранормального журнала Fate, обвиняя CSICOP в сокрытии результатов, которые, казалось, подтверждали астрологическое влияние. В том же месяце CSICOP ввел политику не проводить собственные исследования. Ирония всего этого, несомненно, была упущена комитетом…

Однако это была не единственная ирония, действовавшая в моем окружении. Главной, в некоторой степени оправданной, жалобой докладчика было то, что CSI была пропагандистской группой, которая была больше заинтересована в распространении пропаганды о «Науке» и «Разуме», чем в каком-либо подлинном исследовании фактов. Однако посторонний мог бы сказать то же самое о дне обучения, где была представлена ​​только одна сторона спора.

Это подхватил Крис Френч, скептик-символ, которого пригласили прокомментировать выступление. Он согласился, что никто не вышел из инцидента со «Звездным младенцем» очень хорошо, но указал, что многие из критических замечаний по поводу крайнего скептицизма (негибкость, избирательное представление фактов, отсутствие интереса к альтернативным точкам зрения и т. д.) можно также направить на крайних «верующих» в паранормальное. Он сравнил этот эффект «зеркалирования» с психологией холодной войны, когда американские студенты видели в российских студентах подлых, гнилых, нечестных лжецов, у которых не хватало смелости увидеть правду, а российские студенты видели в американских студентах подлых, гнилых, нечестных лжецов, у которых не хватало смелости увидеть правду.

Эту ситуацию, вероятно, лучше всего иллюстрирует комикс журнала Mad Magazine «Шпион против шпиона», нарисованный Антонио Прохиасом, в котором черный и белый шпионы постоянно пытаются покалечить друг друга с помощью различных хитрых схем. После значительного периода чтения этих комиксов начинаешь понимать, что (1) НЕТ НИКАКОЙ разницы между двумя шпионами, кроме того, что один черный, а другой белый, и что (2) Тактика, которую они используют, также идентична.

Френч продолжил, сказав, что движение «скептиков» на самом деле было очень разнообразным, и что у него лично было больше общего с умеренными «защитниками», чем с крайними верующими или скептиками. После того, как он это сказал, я захотел узнать больше об этом разнообразии и понял, что это была упущенная возможность получить более реалистичную картину движения скептиков в целом. В конце концов, многие очень умные люди определяют себя как «скептиков», и это не может быть просто потому, что они трусы и слабаки, не имеющие смелости увидеть правду…

Вторым докладчиком дня был Роберт Маклюэн с докладом «Психология скептика: что чувствуют и как думают воинствующие скептики». У Маклюэна также есть блог под названием Paranormalia.

Маклюэн начал с краткого обзора ярлыков, которые скептики использовали для описания «верующих». Джеймс Рэнди назвал парапсихологов «торговцами ву-ву» и «пси-чокнутыми», Олкок назвал их «мистагогами в поисках души», Дэвид Маркс назвал сторонников «шаманами». (Хотя это и несколько странно, Майкл Шермер, ведущий скептик, однажды написал колонку для Scientific American под названием «Шаманы сциентизма», не только восхваляя «научный эквивалент божества» (Стивен Хокинг), но и называя [уважаемых] ученых шаманами! (Шермер, 2002))

Мартин Гарднер оправдывал это обзывание фразой Г. Л. Менкена о том, что «хохот лошади стоит тысячи силлогизмов». По мнению Гарднера, идеи парапсихологов настолько далеки от реальности и нелепы, что не стоит с ними спорить или вступать в контакт, лучше прибегнуть к насмешкам.

Такая позиция оправдана, поскольку некоторые скептики видят себя частью бастиона против растущей волны суеверий и тьмы, которая грозит поглотить «науку» и «разум». Карл Саган опасался, что мы в конечном итоге «хватаемся за кристаллы», поскольку цивилизация снова скатится в «суеверия и тьму». (Саган, 1997.)

Маклюэн сказал, что во многих книгах о суевериях скептицизм рассматривается как нормальное явление, а верующие — как нечто особенное; он перечислил названия некоторых книг, чтобы подкрепить свою точку зрения: «Психология экстрасенса», «Психология аномального опыта» и «Почему люди верят в странные вещи».

Затем он признал, что существуют различные типы скептицизма, и что «скептик» происходит от греческого Skepsis, что означает проверку и сомнение, а не отрицание. Более умеренные скептики, такие как Рэй Хайман и Карл Саган, признали, что критикам лучше отвечать конструктивной критикой и в духе честной игры, чем насмешками.

Маклюэн предположил, что крайний скептицизм или отрицание на самом деле является естественной реакцией человека на неприятные новые факты. Он назвал это психологической «реакцией рвоты».

Такого рода реакцию можно увидеть и за пределами парапсихологии. Например, в 1990-х годах появились британские «евроскептики», которые отвергли европейскую интеграцию. До сих пор существует значительное число ученых, отрицающих изменение климата. Третьим примером могут быть креационисты, которые скептически относятся к эволюции. И еще более радикальны те, кто отрицает холокост.

Он предположил, что такое отрицание возникает из-за тревоги, и что это можно увидеть во многих скептических работах; например, психолог Д. Х. Роуклифф писал о «коварных эффектах суеверия» в 1952 году. Одним из лучших обзоров такого рода реакции на паранормальное является книга Уолтера Франклина Принса «Зачарованная граница ». Эта книга представляет собой каталог многих экстремальных и довольно безумных вещей, которые некоторые критически настроенные ученые говорили об этой области в ее ранние годы (1820–1930). Принс неоднократно демонстрировал, что когда в остальном здравомыслящие критики переходили в «зачарованную» сферу паранормального, они теряли здравый смысл и здравый смысл. Как и большинство аргументов Маклюэна, это, конечно, можно сказать, работает в обоих направлениях; многие защитники также потеряли свой здравый смысл в пользу некритической веры.

Примеры подобного скептицизма в прошлом могут быть уморительными. Маклюэн привел пример редактора местной газеты, который не удосужился отправить репортера для расследования летательного аппарата братьев Райт, потому что это было невозможно. И это несмотря на то, что пассажиры поезда регулярно видели братьев, летающих на своем аэроплане. В 1879 году Эдисон устроил публичную демонстрацию своего электрического света, что не остановило «скептика» (который там не был), который заметил, что свет был «полным провалом».

Маклюэн утверждал, что такие комментарии можно сравнить с комментариями отрицателей пси-способностей. Элизабет Ллойд Майер (2008) описала, как удаленный лозоходец нашел для нее потерянную арфу. Майер была психологом, и этот инцидент серьезно бросил вызов тому, чему она научилась в своем научном образовании. Она была далеко не одинока в этом; Маклюэн процитировал комментарий из инженерного журнала о том, что «это то, во что я бы не поверил, даже если бы это было правдой».

Ранние исследователи, такие как Шарль Рише и Эверард Филдинг (соавтор отчета о медиуме Эусапии Палладино), также отмечали, что по прошествии времени после события человек склонен преуменьшать или отрицать личные, по-видимому, паранормальные переживания. Это то, что я испытал на себе; рациональный разум склонен отвергать доказательства явно иррационального. Частично это может быть связано с «когнитивным диссонансом», то есть «неприятным чувством, вызванным одновременным удерживанием двух противоречивых идей ( Википедия )». В этом случае столкновение происходит из-за наблюдения чего-то, что ваше образование говорит вам как невозможное.

В заключение выступления Криса Френча снова пригласили прокомментировать, и первое, что он сделал, это признал, что недостаточно работы было сделано по психологии скептицизма. Фактически, его сопровождающий аспирант собирался приступить к серии исследований по этой самой теме.

Во-вторых, он сказал, что скептики часто попадали в двойную ловушку, что не было оценено сторонниками. Скептики часто обвиняются в игнорировании или сокрытии доказательств существования пси, но довольно часто, когда они пытаются проверить заявления о паранормальных способностях, они не получают ничего, кроме отрицательных результатов. Сам Френч провел ряд экспериментов, и они практически неизменно оказывались отрицательными. Это часто объясняется сторонниками пси как эффект экспериментатора, что с точки зрения Френча, понятно, подозрительно. Как он сказал, открытые «скептики» прокляты, если они это делают, и прокляты, если они этого не делают.

Кроме того, обвинение в когнитивном диссонансе может быть также направлено на сторонников пси-языка; Джеймс Олкок отметил, что отсутствие признания со стороны официальной науки «несомненно, создает когнитивный диссонанс со стороны парапсихологов, которые убеждены, что у них есть реальные явления. Этот диссонанс можно разрешить, либо предположив, что исключение из залов официальной науки несправедливо и неоправданно, либо что есть какая-то причина, помимо отсутствия убедительных данных, которая оправдывает отвержение» (Олкок, 2003, стр. 48). Неблагосклонный наблюдатель может интерпретировать день, сосредоточенный на «отрицателях пси-языка», как пример парапсихологов, ищущих эти «другие причины».

Тем не менее, в речи Маклюэна было много того, с чем я согласился. Это было несложно, потому что я нахожу многие из менее информированных излияний неинформированных скептиков такими же раздражающими, как и он сам. Но чувство беспокойства, с которым я начал день, осталось.

Еще в 1980 году Роберт Антон Уилсон написал сатирическое эссе о встрече «Наука и лженаука» под названием «Преследование и убийство парапсихологов заключенными Американской ассоциации содействия развитию науки под руководством Удивительного Рэнди». На этой встрече, как следует из названия, произошла ситуация, обратная дню исследования. Группа из пяти «скептиков» потратила значительное время на осуждение парапсихологии и других форм «лженауки», а затем «еретикам» в конце дали несколько минут, чтобы защитить себя. Хотя эта встреча была не такой уж плохой, она к этому шла; Френч был одним из немногих скептиков на встрече.

Один из вопросов, поднятых Уилсоном, заключался в том, что сторонники определенной позиции склонны использовать «социологию знания» для анализа идей своих оппонентов; «Социология знания, преследуемая объективно, стремится определить, почему люди верят в то, во что они верят. Она редко преследуется таким объективным образом; чаще она используется для того, чтобы обесценить оппонента, показывая, что у него или у нее есть скрытые мотивы» (Уилсон, 1982, стр. 79).

Как показал Маклюэн, скептики давно уже делают это с «сторонниками», и этот день обучения стал доказательством того, что «сторонники» также делают это со скептиками. Я не уверен, насколько конструктивно это развитие на самом деле.

Доклад Руперта Шелдрейка назывался «Как работают скептики: некоторые примеры», но его можно было бы назвать и «Вся чушь, которую мне пришлось вынести с тех пор, как я объявил себя научным еретиком». Доклад представлял собой резюме некоторых неинформированных, невежественных и даже клеветнических заявлений, которые работа Шелдрейка вызвала у скептиков и столпов научного сообщества.

В 1981 году Шелдрейк опубликовал свою первую книгу о своей крайне еретической теории Морфического резонанса. «Новая наука о жизни» вызвала яростную редакционную статью тогдашнего редактора Nature Джона Мэддокса, в которой он прокомментировал, что это «лучший кандидат на сожжение за многие годы». ( Nature , 24 сентября 1981 года.) Он повторил это осуждение в 1994 году в телешоу BBC «Еретики».

Шелдрейк начал свою речь с предположения, что данные парапсихологии вызвали табу-реакции у ряда ученых, которые придерживались материалистического, редукционистского взгляда на природу. Табу определялись как «строгий социальный запрет (или запрет) на слова, предметы, действия или обсуждения, которые считаются нежелательными или оскорбительными группой, культурой, обществом или сообществом. Нарушение табу обычно считается предосудительным или отвратительным». (Википедия)

Второй момент, об отвращении к нарушению табу, был особенно актуален для Шелдрейка, как показывает пример Мэддокса. Пол Фейерабенд (1975) высказал схожую точку зрения, когда сказал, что среди ученых «скептицизм [в отношении устоявшейся науки] минимален; он направлен против взглядов оппозиции и против незначительных ответвлений собственных основных идей, но никогда против самих основных идей. Нападение на основные идеи вызывает табу-реакции, которые не слабее, чем табу-реакции в так называемых примитивных обществах (стр. 298)». Другими словами, несмотря на гордость тем, что мы более «научны» и «рациональны», чем невежественные суеверные дикари, мы на самом деле очень похожи и склонны критиковать в основном идеи других людей.

Шелдрейк предположил, что парапсихологические идеи были табуированы, потому что они были тесно связаны со «сверхъестественным» и с религией. Он предположил, что скептицизм был частью «Просвещения», где сила разума боролась с тьмой суеверий. Это означало, что образованные, «рациональные» люди не должны были придавать никакого значения якобы паранормальным явлениям, потому что только необразованные и невежественные люди верили в такие вещи. Это классовое разделение можно увидеть в газетах Великобритании, где «низкопробные» газеты, такие как Sun, публикуют некритические материалы о паранормальном, тогда как такие газеты, как Times, Guardian или Independent, как правило, занимают скептическую позицию.

Далее Шелдрейк привел несколько личных примеров своих столкновений со скептиками, многие из которых подробно описаны на его веб-сайте.

В 1994 году тогдашний ведущий медиа-скептик Ричард Уайзман был вызван, чтобы прокомментировать эксперименты Шелдрейка с собакой Джейти. Шелдрейк проводил эксперименты с Джейти, которые предполагали, что он знал, когда его хозяин возвращается домой, даже если хозяин находился в нескольких милях от него. С разрешения владельца собаки Уайзман провел четыре эксперимента с Джейти. Шелдрейк утверждал, что эти эксперименты по сути повторяют схему его собственных первоначальных экспериментов, и он показал графики, чтобы продемонстрировать это. Поэтому он был удивлен, когда Уайзман начал утверждать на лекциях и по телевидению, что он развенчал «собаку-экстрасенса». Его причина заключалась в том, что поведение собаки не соответствовало критерию, установленному Уайзманом.

Позже эти выводы были опубликованы в British Journal of Psychology. Шелдрейк написал ответ в Journal of the Society for Psychic Research в 1999 году, а Уайзман и др. (2000) позже ответили на его ответ.

Подробности этого спора довольно сложно проследить, отчасти потому, что обе стороны дают существенно разные отчеты о том, что произошло, и используют разные критерии для оценки событий. Уайзман и др. заявили, что они заинтересовались Джейти после декабря 1994 года, когда Научный отдел австрийского телевидения провел «один из первых официальных экспериментов с Джейти». (Уайзман и др., 2000.) Это привело к значительному вниманию СМИ в Великобритании. Они также утверждают, что их эксперименты «были направлены на проверку утверждения о том, что Джейти ясно дал понять [своему хозяину] о поездке домой, подойдя к крыльцу ее родителей без всякой видимой причины (op. cit.)», и поэтому поиск закономерностей в данных был излишним. Они также говорят, что описание Шелдрейком их экспериментов в его книге вводит в заблуждение. По их собственным словам, Уайзман и др. считают, что они реагируют на благоприятные, но вводящие в заблуждение заявления о собаке-экстрасенсе, которые принесли им неоправданное освещение в СМИ. Прежде чем выносить суждение, людям следует самостоятельно разобраться в противоречиях.

Работа Уайзмана привела к очень негативной рекламе для Шелдрейка. Например, The Daily Telegraph сообщила, что «Психические питомцы были явно разоблачены как миф» (Ирвин, 1998). Сам Уайзман получил большую известность от этого разоблачения, и очень трудно интерпретировать поведение Уайзмана полностью благоприятным образом. Если основным намерением была конструктивная, научная критика, почему так много рекламы было сделано из небольшого количества экспериментов, которые на самом деле не могли сравниться с большей частью работы Шелдрейка?

Особенно плохой пример неинформированного разоблачения произошел, когда канал National Geographic по сути сделал телепрограмму на основе ложных предлогов. Шоу попыталось развенчать работу Шелдрейка о попугае-экстрасенсе Н'киси и показало (в основном неквалифицированного) скептика Тони Юэнса. В результате Шелдрейк подал жалобу в британское правительственное Управление по коммуникациям, Ofcom, которое удовлетворило две из трех жалоб Руперта. Этот спор позже дошел до суда, в котором судья вынес решение в пользу Шелдрейка, но канал все равно показал программу в США, заявив, что решения в Великобритании не учитываются.

Один из самых интересных диалогов Шелдрейка состоялся в январе 2004 года с Льюисом Вулпертом, профессором анатомии в Университетском колледже Лондона и ярым противником паранормальных явлений. Он состоялся в Королевском обществе искусств, и доступна его запись и полная стенограмма. Стенограмма показывает, что аргументы Вулперта были очень общими, и что вера в телепатию сравнивается с ангелами и феями. Он назвал доказательства психических явлений «слабыми», но в своей первой речи так и не приводит никаких конкретных примеров или особых доказательств того, что он читал какие-либо экспериментальные исследования. Он также противоречит сам себе; в какой-то момент он признает, что существуют слабые доказательства психических явлений, а затем говорит, что «нет никаких доказательств!»

Позже, когда Шелдрейк показывал видео своих экспериментов, Вулперт даже не удосужился посмотреть на экран. После этого он упомянул две статьи, написанные совместно с Вайсманом, одна из которых — работа Джейти, а вторая действительно подняла существенную проблему. Это была работа Джули Милтон и Ричарда Вайсмана (1999); «метаанализ тестов массовых СМИ на экстрасенсорное восприятие, метаанализ того рода вещей, о которых говорил Руперт, рассматривающий все исследования и представляющий одну точку... нам нравится использовать большие числа, показывать или 1,5 миллиона испытаний. Анализ показывает, что там ничего нет (Цитата Вулперта в стенограмме.)»

Воспроизводимость, по-видимому, психических эффектов действительно является значительной проблемой для сторонников, и хотя исследование Милтона и Уайзмена никоим образом не было окончательным, этот вопрос остается важным и, как правило, недостаточно изучается парапсихологами. Большая проблема заключается в том, что, учитывая, что психический эффект существует, мы остаемся очень невежественными относительно его природы. Это означает, что мы не можем надежно предсказать условия, в которых он может возникнуть. Если бы мы понимали, как вызвать психическую способность на лету, миллион отрицательных результатов не имел бы значения, пока парапсихологи могли бы предсказывать и давать положительные результаты в правильных условиях. Пока парапсихологи не смогут этого сделать, некоторый скептицизм в отношении их результатов остается оправданным. Большая проблема с довольно авторитарной природой многих скептических заявлений, включая Вольперта, заключается в том, что они, как правило, отвлекают внимание от обоснованной критики области парапсихологии.

Одним из центральных моментов Шелдрейка было то, что скептик мог очень легко сделать неинформированный комментарий, который будет повторяться до тошноты в СМИ и таким образом дискредитировать годы тщательной работы. Например, Майкл Шермер написал очень негативную рецензию на книгу Шелдрейка, но в конце концов признался, что никогда ее не читал!

Другая негативная реклама была организована скептически настроенными журналистами. Недавним примером стала шумиха в СМИ по поводу появления Шелдрейка на Фестивале науки BA в Норвиче в сентябре 2006 года. Профессор Питер Аткинс, химик из Оксфордского университета, был процитирован в Times, заявив: «Нет абсолютно никаких оснований полагать, что телепатия — это нечто большее, чем фантазия шарлатана». (Цитата из Henderson, 2006.) Позже Аткинс признался, что не изучал никаких доказательств и не чувствовал необходимости делать это!

Другие заявления были более разумными, но не совсем обоснованными. Лорд Уинстон, специалист по фертильности и бывший президент BA, как сообщается, сказал: «Я не знаю ни одного серьезного, правильно проведенного исследования, которое заставило бы меня почувствовать, что это что-то иное, чем чепуха. Вполне разумно проводить такие сессии, но они должны быть решительно оспорены учеными, которые работают в аккредитованных психологических областях». (op.cit) Проблема в том, что если тема исключена из мейнстрима, то трудно понять, где можно было бы проводить «серьезные» (т. е. одобренные мейнстримом) исследования. Этот вопрос также возник в дебатах Вулперта, где он заявил, что отнесся бы к исследованию более серьезно, если бы оно было опубликовано в «уважаемых» журналах. Логика, стоящая за этим, кажется довольно цикличной; она предполагает, что исследование по теме не будет восприниматься всерьез, пока оно не попадет в «уважаемые» журналы, которые в то же время отказываются публиковать статьи по темам, которые не считаются уважаемыми!

Выяснилось, что многие из этих заявлений были спровоцированы Марком Хендерсоном и другими журналистами, которые слышали, что на конференции будут обсуждаться парапсихологические темы, и не были рады сообщить об этом. Интересно, что редакционная статья Times, похоже, не согласилась со своим научным автором, заявив, что «Само собой разумеется, что телепатия работает!»

Нельзя не восхищаться храбростью Шелдрейка в свете этого продолжающегося скептического натиска. Он регулярно слышит жалобы от «скептиков», когда читает лекции в университетах Великобритании и США. Он сделал важный вывод, что не нужно никакой реальной квалификации, чтобы быть «скептиком»; он даже процитировал часть литературы CSI, в которой его членам рекомендовалось иметь высокий медийный статус, и сказал, что их примут в качестве экспертов, если они будут утверждать, что они таковыми являются.

Неизменной темой лекции было то, что грязь липнет, и что скептики помогли чрезвычайно затруднить проведение исследований в спорных областях науки. Я бы согласился с этим, а также с тем, что «скептики» должны нести большую ответственность за свои заявления. Наконец, я действительно считаю ужасным, что любой, независимо от того, насколько он невежественен, может называть себя «скептиком» на ТВ, но должен отметить, что любой может также называть себя «парапсихологом» или «экспертом по паранормальным явлениям» в тех же программах. Эта ситуация является симптоматичной для исключения этой темы из официальной науки.

После выступления Шелдрейка Крис Френч присоединился к спикерам за столом для общей дискуссии. Один из участников опроса прочитал книги Шелдрейка и нашел представленные доказательства убедительными. Он спросил Френча, почему в свете этого тот по-прежнему сомневается в существовании телепатии. Френч отослал его к дебатам с Шелдрейком в ноябре 2006 года, которые также можно услышать на веб-сайте Шелдрейка. Вкратце, Френч все еще беспокоился о проблемах с репликацией, а также считал, что есть одна или две модификации, которые еще нужно внести в эксперименты, чтобы гарантировать их безошибочность.

Член Колледжа психических исследований встала и упомянула о важности мотивации в создании психических феноменов. Она была медиумом и, по-видимому, получала сообщения с другой стороны только тогда, когда в этом была острая необходимость.

Затем Дональд Уэст высказал несколько очень важных моментов, которые, как я думал, ранее игнорировались. Достаточно последовательные результаты, о которых сообщали такие ранние пионеры, как Дж. Б. Райн, не были воспроизведены нигде, особенно в Великобритании. Если вы посмотрите журналы SPR 1940-х и 1950-х годов, вы обнаружите, что большинство экспериментальных результатов были отрицательными. Это остается значительной проблемой; хотя некоторые работники постоянно получают результаты, они часто окружены «мертвыми зонами» тех, кто получает только отрицательные результаты.

В 2000 году покойный великий парапсихолог Боб Моррис предложил шесть стратегий для парапсихологии в 21 веке. Одна из них заключалась в том, что нам нужно большему научиться на наших негативных результатах (Моррис, 2000);

«Многое из того, что мы теперь, кажется, знаем, — это то, как не следует проводить исследования. Мы должны изучить те процедуры, которые имеют очень малые размеры эффекта, и определить их общие характеристики, чтобы мы могли узнать из них все, что можем, и прекратить попытки использовать их в качестве мер пси». (op.cit., p.133)

Мэри Роуз Баррингтон сказала, что даже если кто-то получил отрицательные результаты, то можно было убедиться в реальности пси-феноменов, прочитав литературу. Я думаю, это представляет собой подлинную точку различия между убежденными сторонниками и скептиками. Сторонники, в конце концов, посмотрели на данные и убедились; почему скептик не может сделать то же самое? И если скептик утверждает, что посмотрел на данные и не убедился, что ж, он, должно быть, просто кровожадный. Это полная противоположность скептика, который смотрит на данные, которые он находит неубедительными, и решает, что единственная причина, по которой кто-то может их принять, — это «вера». Оба взгляда показывают отсутствие понимания точки зрения другого.

Один из способов разрешения этих дилемм — это, возможно, признать очевидный момент, что в некоторых отношениях мировоззрения сторонника и контр-сторонника несовместимы. Во-вторых, следует понимать, что «превращения» из одного мировоззрения в другое лишь отчасти зависят от доказательств. Причина этого в том, что каждая группа имеет сильно различающиеся предубеждения относительно того, что возможно (и невозможно), и часто сильно различающиеся взгляды на то, какими должны быть хорошие доказательства экстрасенсорных способностей. Это означает, что «очевидная» истина в одном лагере не будет принята в другом.

Еще в 1980-х годах социологи науки Гарри Коллинз и Тревор Пинч (1982) провели исследование паранормального увлечения сгибанием металлов, инициированного Ури Геллером. Они провели время с учеными, изучающими сгибателей металлов, а также с группами скептиков. Они отметили, что довольно часто в экспериментальных результатах было достаточно двусмысленности, чтобы обе стороны могли продолжать интерпретировать экспериментальные результаты по-своему.

Еще одним фактором, который они заметили, стал социальный эффект от проведения значительного количества времени со «скептиками», а затем со «верующими»;

«Наши убеждения имели тенденцию меняться в зависимости от характера последнего периода длительного воздействия ученых. Длительное воздействие критиков создавало впечатление, что их точка зрения является единственно разумной, а верующие, казалось, выглядели безнадежными чудаками и даже шарлатанами. С другой стороны, длительное воздействие верующих… делало паранормальные явления очевидным фактом повседневного опыта» (там же, стр. 23).

Эта тенденция, на мой взгляд, показывает, насколько важны равные условия в обсуждении спорной науки. Слишком часто тактика заключалась в том, чтобы заглушить оппозицию, завоевать господство и эффективно подавить мнение меньшинства. В западной культуре скептическая точка зрения является ортодоксальной среди социальной и научной элиты, и скептикам гораздо легче начать атаку, которая эффективно заставит замолчать мнение меньшинства, чем наоборот. (Конечно, это справедливо только для элитарной культуры; в популярной культуре ситуация обратная, и «скептик» является меньшинством, когда речь идет о паранормальных утверждениях. Но мнение элиты имеет значение, когда речь идет о науке, просто потому, что именно там находятся власть и деньги, позволяющие или запрещающие определенные виды исследований.)

Однако два зла не дают одного добра. Когда день подходил к концу, я услышал, как кто-то пожаловался, что последнее слово было предоставлено Крису Френчу. Должен признаться, что меня это озадачило; Френч был одним из немногих скептиков, окруженных людьми, которые в основном были сторонниками. Это, опять же, вряд ли можно назвать равным игровым полем. Меня по-прежнему беспокоит любая тенденция заставить оппозицию замолчать, просто потому, что это недемократично. И если парапсихологи требуют равных игровых полей, то они должны сделать все возможное, чтобы их поддерживать.

В целом, интересный, а порой и шокирующий день. Учитывая, насколько громкой стала оппозиция, понятно, что возникла необходимость восстановить равновесие. Однако я все еще считаю, что патологизировать оппозицию — это ошибка. Давайте не будем опускаться до уровня некоторых из наиболее экстремальных примеров, которые демонстрируются сегодня.

Лекция Руперта Шелдрейка «Как работают скептики» о потоковой передаче аудио доступна здесь (файл MP3, около 1 часа).

References:

Alcock, J. (2003). Give the null hypothesis a chance: reasons to remain doubtful about the existence of psi. [In Alcock, J.; Burns, J.; Freeman, A. (2003) Psi Wars: getting to grips with the paranormal. Mark Henderson (Science Editor), Imprint Academic: Charlottesville, VA.]

Irwin, A. (1998). Psychic pets are exposed as a myth. The Daily Telegraph, 27 August 1998.

Collins, H.M. & Pinch, T.J. (1982). Frames of meaning: the social construction of extraordinary science. RKP: London.

Feyerabend, P. (1975). Against method. Verso: London.

Hanson, G.P. (1992). CSICOP and the Skeptics: an Overview. Journal of the American Society for Psychical Research. 86: 19-63.

Henderson, M. (2006). Theories of telepathy and afterlife cause uproar at top science forum.

The Times, September 6, 2006.

Mayer, E. L. (2008). Extraordinary Knowing Bantam: London.

Milton, J.; Wiseman, R. (1999). A meta-analysis of mass media ESP testing. British Journal of Psychology, 90, 235-240.

Morris, R. (2000) Parapsychology in the 21st century. Journal of Parapsychology, 64: 123–137.

Sagan, C. (1997). The Demon-Haunted World. Headline: London.

Sheldrake, R. (1999). Commentary on a paper by Wiseman, Smith and Milton on the ‘psychic pet’ phenomenon. Journal of the Society for Psychical Research, 63, 306-311.

Shermer, M. (2002). The Shamans of Scientism.

Scientific American, May 2002.

Wilson, R.A. (1982). Right Where You are Sitting Now: further tales of the Illuminati Ronin: Berkeley, CA.

Wiseman, R.; Smith, M; Milton, J. (1998). Can animals detect when their owners are returning home? An experimental test of the ‘psychic pet’ phenomenon. British Journal of Psychology 89, 453-462.

Wiseman, Smith and Milton (2000). Reply to Sheldrake. Journal of the Society for Psychical Research, 64, p. 46-49.

Matthew Colborn is the author of Pluralism and the Mind (Imprint Academic, 2011).

***

National Geographic TV «Это реально?» 

Тед Дейс

В битве между сциентизмом и лженаукой настоящая наука вытесняется. Вы никогда не узнаете, смотря сериал «Is It Real?» на National Geographic, что аномалии изобилуют везде, куда бы мы ни посмотрели в этом фундаментально хаотичном и сбивающем с толку мире.

На каждый разоблаченный отчет о летающих тарелках, другой остается совершенно необъяснимым. На каждую историю о привидениях, которая была раскрыта как мошенничество, другие не так легко объяснить. Это не значит, что призраки и летающие тарелки действительно существуют, просто вселенная не всегда удовлетворяет наше стремление к порядку и прозрачности.

Цель программы «Реально ли это?» (IIR) — погрузить зрителей в мурлыкающее, гипнотическое влияние науки — не науки как метода получения достоверных знаний, а сциентизма как разновидности религии, изгоняющей демонов неопределенности и таинственности.

Каждый эпизод сериала поднимает призрак паранормального, чтобы потом раскрыть его как галлюцинацию ненормальных людей. При поддержке батальона скептических комментаторов, включая репортера Джо Никелла, редактора Skeptical Inquirer Бенджамина Рэдфорда и психолога Элизабет Лофтус, IIR представляет черно-белый мир скептиков и верующих — и скептики каждый раз оказываются правы.

По большей части, эта техника работает довольно хорошо. Достаточно легко опровергнуть предполагаемые доказательства того, что Бигфут бродит по лесам Тихоокеанского Северо-Запада, что Чупакабра пьет кровь сельскохозяйственных животных в Пуэрто-Рико или что морское чудовище обитает в озере Лох-Несс. Насколько нам известно, человеческое тело не обладает скрытыми сверхспособностями и не самовозгорается. Ни круги на полях, ни НЛО не обязательно указывают на внеземное вмешательство в земные дела. Заявления психической полиции так же легко подвергаются проверке, как и пророчества Нострадамуса. Так же, как популярность экзорцизма не подтверждает одержимость демонами, кровоточащие ладони ничего не говорят нам о существовании Бога.

Сериал спотыкается на эпизоде ​​под названием «Психические животные». Отметив многочисленные зафиксированные случаи реакции животных на катастрофу до того, как она случится, например, слоны, убегающие от опасности как раз перед цунами 2004 года, рассказчик сериала задается вопросом, обладают ли животные «сверхъестественным шестым чувством или просто природной сверхчувствительностью к своему окружению». Вывод, который уже был сделан, заключается в том, что некоторые существа оснащены чувством магнетизма, которое позволяет им обнаруживать приближающиеся события. Так, когда дождевые черви бегут на поверхность непосредственно перед толчком, это происходит потому, что они чувствуют нарушения в электромагнитных полях Земли. Несмотря на то, что эти поля постоянно колеблются — и мы понятия не имеем, как животные отделяют сигнал от шума — IIR считает это «самой многообещающей теорией». Почему? Потому что это естественно.

Ирония в том, что электричество и магнетизм сами по себе не были поняты до девятнадцатого века и часто ассоциировались с шарлатанством. Только с появлением концепции полей Фарадея и уравнений поля Максвелла ученые остановились и обратили на это внимание. После Эйнштейна принцип поля применялся в физике в целом, охватывая все от гравитации до силы, которая удерживает атомы вместе. IIR упускает из виду возможность того, что подобный сдвиг в понимании может произойти снова, на этот раз в отношении организмов и телепатии. Возможно, что животные на суше узнали о приближающемся цунами в 2004 году в результате полевой связи с существами в море, и что эта связь является естественной функцией менталитета, который сам по себе является плохо изученным явлением. Но такие предположения запрещены директивой IIR о том, что все, что в настоящее время не освящено научным сообществом, по определению является сверхъестественным.

Хуже всего обстоит дело с питомцами-экстрасенсами, о которых также говорится в этом эпизоде. Здесь сериал демонстрирует явную предвзятость, как определило Британское управление по коммуникациям (Ofcom), которое отреагировало на жалобу, поданную одним из участников шоу, биологом Рупертом Шелдрейком. По словам Шелдрейка, IIR представил критические показания о его исследовании, не дав ему возможности ответить, нарушив письменное соглашение, которое он получил от продюсера сериала, гарантирующее справедливое отношение. Ofcom согласился.

Шелдрейк провел эксперимент, в котором владелице попугая Эйми Моргане показывали последовательность картинок, в то время как ее любимый попугай Н'киси, который скрывался в другой комнате, произносил слова, которые часто соответствовали содержанию картинок. Конечно, Н'киси могла иногда произносить правильное слово случайно, но фактическое количество совпадений было значительно выше случайности, согласно стандартному статистическому анализу.

IIR проследил за усилиями скептика по имени Тони Юэнс повторить эксперимент с другой птицей, Сполдингом, и ее хозяйкой, Мишель Каррас. После тридцати попыток Сполдинг произнес правильное слово только дважды. Юэнс пришел к выводу, что два «попадания» могли быть результатом случайности, и поэтому Сполдинг не был экстрасенсом. Затем Юэнс, который не является ученым, как будто обвинил Шелдрейка в манипулировании данными в своих испытаниях с Н'киси, исключив данные, на которые попугай не реагировал. Проблема в том, что IIR не позволил Шелдрейку ответить на это обвинение и объяснить, что он следовал установленным и принятым процедурам. Более того, если бы Шелдрейку предоставили возможность, он мог бы указать, что исключение испытаний, на которые не было реакции, практически не повлияло на результаты его эксперимента. По словам независимого аналитика, результаты «отличались лишь незначительно», когда исключались неответы. Вместо того чтобы пытаться исказить данные в пользу экстрасенсорных способностей Нкиси, как предполагала программа IIR, Шелдрейк просто приводил свое исследование в соответствие со стандартной научной практикой.

Продюсеры IIR возразили, что неправдоподобно, что они позволили Шелдрейку ответить на обвинение Юэнса. Однако предполагаемый ответ, в котором Шелдрейк сказал, что его «больше интересуют собаки, чем догмы», не имел ничего общего с обвинением Юэнса и был снят еще до того, как Юэнс провел свой эксперимент. Как заключил Ofcom, «неспособность создателей программы предоставить доктору Шелдрейку возможность ответить на то, что было бы равносильно разрушительной критике его исследований, привела к несправедливости по отношению к доктору Шелдрейку».

Продюсеры IIR подвели не только Шелдрейка, но и себя. На самом деле, они бы значительно выиграли от подлинного расследования его работы. Вопреки подходу IIR, который формулирует каждый вопрос в терминах паранормального против нормального, правда иногда лежит в серой зоне, очерченной человеческой психикой. Вместо того чтобы рассматривать Шелдрейка как надежного проводника в этой сумеречной зоне, IIR рассматривает его как еще одного мистика, которого должен разоблачить его отряд профессиональных скептиков.

Большинство верований, обсуждаемых в серии IIR, являются самодостаточными и не имеют никаких последствий, выходящих за рамки утверждений верующих. Например, даже если существует такая вещь, как «пиротрон», который призван объяснить, как человеческие тела могут самопроизвольно возгораться, он не объяснит никаких других явлений. То же самое касается «плазменного вихря», который некоторые верующие используют для объяснения кругов на полях. Такое отсутствие объяснительного охвата является общей чертой псевдонауки.

Напротив, гипотеза формообразующей причинности Шелдрейка, изначально призванная объяснить развитие из яйца, затрагивает широкий спектр других биологических тем, таких как привычки и память, наследование приобретенных характеристик, эмбриональное воспроизведение предковых форм, параллельная эволюция, атавизм, фантомные конечности, социальная организация насекомых, коллективное бессознательное и, да, даже психические питомцы.

Формативная причинность постулирует, что фундаментальным свойством организма является форма или морфология, присущая его виду. Каждое существо резонирует на основе сходства формы с предыдущими членами своего вида. Роль генов заключается не в том, чтобы давать точные инструкции для развития из яйца, а в том, чтобы «настраивать» эмбрион на свой собственный вид. Подобно основанному на заряде электромагнитному резонансу между радиопередатчиком и приемником, основанный на форме резонанс или морфический резонанс предоставляет эмбриону морфологическую информацию, необходимую ему для правильного развития. В этом случае приемником является текущий организм, а передатчиком — прошлые организмы того же типа. По сути, Шелдрейк говорит, что память, «присутствие прошлого», является общей чертой природы с конкретными приложениями к биологии.

Скептики уже закатывают глаза. Конечно, скажут они, это ненаучно и сверхъестественно. Однако эта гипотеза не более натянута, чем известная и общепринятая теория квантовой запутанности, в которой фотоны, будучи отделены от светового луча, сохраняют «нелокальную» связь друг с другом. Разница в том, что вместо фотонов из светового луча эффект проявляется среди организмов общей линии происхождения.

Хотя биологи давно размышляли о возможности того, что клетки организованы в ткани и органы посредством «морфогенетических полей», Шелдрейк был одним из первых, кто предположил, что это буквально поля влияния, как и поля физики. Как и в случае с железной стружкой, которая выстраивается в линию в присутствии магнитного поля, клетки занимают соответствующие позиции в присутствии морфогенетических полей, управляющих органами тела. Эти поля, в свою очередь, структурированы на основе прошлых, похожих организмов посредством морфического резонанса. Таким образом, «морфические поля», как их называет Шелдрейк, переводят нелокальную морфологическую информацию в пространственные модели развития.

Здесь мы приходим к научной теории ментальности. Может ли быть, что разум является полем влияния, содержащим врожденную память? Если так, то ментальность вездесуща в жизни и пронизывает тело с головы до ног. Каждый орган, а не только мозг, имеет разум, который управляет им на основе памяти. В случае мозга не только память, но и сознательная воля влияет на его деятельность. Более того, ментальность содержит коллективный, нелокальный элемент – – ее видовую память – – которая объединяет физически отдельных индивидуумов в рамках общей программы развития, восприятия и поведения.

Этот взгляд на сознание, включающий как нелокальность морфического резонанса, так и пространственную экстенсивность морфических полей, имеет огромные последствия для других споров, рассматриваемых в серии IIR.

Миф о снежном человеке, как отмечает рассказчик IIR, похож на многие другие легенды о диком человеке, такие как снежный человек доколумбовой Америки, йови из Австралии, йерин из Китая, альмасти из России и йети с горы Эверест, чьи явные следы на снегу, обнаруженные в начале 50-х годов, вдохновили шутника Рэя Уоллеса оставить огромные следы в заметных местах на северо-западе Тихого океана. Хотя IIR относит снежного человека к культурному феномену, рассказчик не дает никаких объяснений относительно того, как один и тот же миф может продолжать появляться в таких разных культурах. Для этого нам нужна концепция морфического резонанса, которая позволяет далеким народам подключаться к ментальному общему, из которого черпать культурные архетипы, в данном случае архетип дикого человека.

Снова и снова, как и в случае с дорожным патрульным Ричардом Кейлом, достоверные источники утверждают, что прямо у них на глазах прошествовало большое получеловеческое существо. Поскольку Бенджамин Рэдфорд отвергает все показания очевидцев как ненадежные, IIR, похоже, довольствуется тем, что игнорирует этот раздражающий факт. Но как мы можем объяснить столько наблюдений столькими людьми? Почему, если они просто видят вещи, они должны настаивать на том, чтобы галлюцинировать одно и то же? Возможно, Кейл увидел что-то достаточно похожее на архетип дикого человека, что его образ возник в его подсознании, вытеснив образ того, что на самом деле там было. Проблема с пренебрежительной позицией Рэдфорда в том, что она исключает возможность прийти к реальному объяснению, будь то это одно или другое.

IIR прослеживает наблюдения морских чудовищ вплоть до ирландского монаха VI века, который однажды наказал гигантскую змею и приказал ей вернуться в глубины. Однако лежащий в основе миф восходит гораздо дальше, к началу письменной истории. Согласно шумерской легенде, уничтожив древнюю морскую богиню Тиамат, бог-выскочка Мардук установил господство человека над природой, порядок над хаосом. Что бы ни думал ирландский монах, увидев его в океане, единственным настоящим чудовищем было то, которое всплыло в его сознании. Вместо того чтобы принять его рассказ за чистую монету, мы можем предположить, что в хаосе ранней средневековой Европы он перекликался со своими предшественниками на Ближнем Востоке в их собственной борьбе за установление порядка.

Сегодня ситуация вряд ли могла бы быть иной. Как говорит Рэдфорд, «Люди хотят монстров». Но почему? Возможно, современные наблюдения за морскими монстрами, от шотландского озера Лох-Несс до канадского озера Оканаган, показывают желание восстановить допатриархальный «хаос» прошлого, вернуться в объятия природы вместо того, чтобы стремиться к ее господству.

Чупакабра, которая, как говорят, высасывает кровь из своих жертв, может обрести свою власть над верующими из-за своего резонанса с гораздо более древним мифом о вампире. Аналогично, приписывание кругов на полях потустороннему разуму перекликается с вековой традицией небесных ангелов, которые теперь изображаются как инопланетяне. Учитывая тот факт, что ангелы долгое время ассоциировались со светом, не случайно, что круги на полях часто образуются, когда «шары света» парят над посевами. Не имея теории, в которой давно похороненные верования могут влиять на современное восприятие, мы могли бы только списать это на совпадение.

IIR подчеркивает любопытную разницу между мексиканскими и американскими отчетами о внеземных посещениях. У мексиканцев это явление безобидное, даже магическое. С другой стороны, инопланетяне из Эль-Норте любят подходить близко и лично, вторгаясь в спальни и похищая людей, которых подвергают ужасающим экспериментам «интеллектуальные» инопланетяне в высокотехнологичных космических кораблях. Рассказчик отмечает, что неподвижность жертвы до предполагаемого похищения является подсказкой о том, что явление является результатом состояния, известного как сонный паралич. Пострадавшие люди сообщают, что просыпаются, но не могут пошевелиться, часто слышат импульсы или видят огни, а иногда и фигуры. Они также сообщают о чувстве левитации, что объясняет утверждения похищенных о том, что они левитировали прямо из окна и попадали в ожидающий их космический корабль.

На вопрос, почему люди интерпретируют это состояние как похищение инопланетянами, чтобы служить подопытными, Элизабет Лофтус отвечает, что людям нравится чувствовать себя особенными. С другой стороны, профессор Дэвид Джейкобс утверждает, что поразительное сходство описаний похищенных означает, что их рассказы должны быть основаны на реальных событиях. Лучшее объяснение заключается в том, что американская культура, в отличие от мексиканской, стала параноидальной, тревожной и охваченной чувством вины с началом мирового господства, подкрепленного научным и военным превосходством. Американский страх перед двуглавым монстром, созданным нами самими, породил сны наяву о бесчеловечных техно-ужасов. Тем временем мексиканцы, не имея коллективного кошмара, к которому можно было бы подключиться, с радостью снимают на видео Венеру во время солнечного затмения и принимают ее за НЛО.

Хотя IIR правильно относит рассказы о морских чудовищах и космических пришельцах к «непостижимым глубинам человеческой психики», продюсеры сериала, похоже, не понимают, что устоявшаяся биология не может объяснить общее бессознательное, из которого всплывают иррациональные представления. Должны ли мы верить, что мифы о диком человеке и вампире закодированы в нашей ДНК? Мутировала ли ДНК США за последние десятилетия, в то время как ДНК Мексики осталась прежней? Очевидно, что необходим другой биологический подход, чтобы объяснить нашу способность подключаться к коллективным эмоциям и устойчивым межкультурным убеждениям.

Джо Никелл, боевой конь как скептического движения, так и IIR, утверждает, что участники экзорцизма просто играют роли. Это всего лишь представление. По словам Лофтус, зрители видят, как люди ведут себя во время экзорцизма, а затем делают примерно то же самое, когда наступает их очередь. Помимо того, что этот подход не может объяснить столь же поразительное поведение во время частных экзорцизмов, он также слишком много внимания уделяет актерским способностям обычных людей. Эмоции, далекие от того, чтобы быть неловкими и искусственными, кажутся естественным образом бурлящими изнутри. Если морфические поля управляют поведением всего, от клеток в органах до пчел в ульях, как утверждает Шелдрейк, то действия людей, собравшихся на экзорцизм, также попадают под влияние поведенческого морфического поля, которое получает свою структуру от предыдущих, похожих собраний.

Фильм «Изгоняющий дьявола», который положил начало современному движению экзорцизма, был вдохновлен случаем 14-летнего мальчика, известного как «Робби», который, как считалось, был одержим после смерти своей тети. Робби был близок со своей тетей и часто использовал доску Уиджа с ней, чтобы общаться с их умершими родственниками. Когда она умерла, он попытался связаться и с ней. Как демонстрирует Шелдрейк на примере Эйми Морганы и ее попугая Н'киси, сильная эмоциональная связь может генерировать морфическое поле, объединяющее двух людей. Когда один умирает, другой чувствует потерю целостности. Жестокое и странное поведение Робби после смерти его тети можно сравнить с разочарованием человека с ампутированной конечностью, который все еще чувствует свою потерянную конечность из-за постоянного присутствия связанного с ней морфического поля.

IIR рассказывает историю группы молодых людей в Великобритании, которые однажды ночью решили вместе помедитировать над определенным рисунком круга на полях, чтобы вызвать его создание на близлежащем поле. Однако это был другой тип поля, созданный их коллективной визуализацией, который побудил местного жителя Мэтью Уильямса выйти той же ночью и создать тот самый круг на полях (хотя и в немного другом месте, чем предполагалось). Точно так же, когда группы уфологов не спят всю ночь и сообщают о телепатическом контакте с инопланетянами, возможно, они испытывают эффект расширения сознания, создавая морфическое поле друг у друга. Вы — свой собственный пришелец.

В эпизоде ​​о сверхчеловеческих силах эксперт по каратэ пытается, но не может сбить с ног скептика силой ци. Означает ли это, как предполагает IIR, что такой вещи, как ци, не существует? Возможно. Но это не объясняет, почему так много людей действительно сбиты с ног без прикосновения в тех же обстоятельствах. Они все тоже действуют? Более удовлетворительное объяснение заключается в том, что ци требует поля для перемещения от одного человека к другому, и что если один из людей сопротивляется появлению поля, ци не может двигаться.

Хотя рассказчик IIR ссылается на «силу разума», чтобы объяснить способность суфиев, например, переносить травмы без боли, на самом деле в стандартной биологической теории нет места для какого-либо понятия ментальной потенции. Там, где «разум» — не более чем артефакт механических функций мозга, даже сознание и свободная воля — полные тайны, не говоря уже о суфийской магии или эффекте плацебо. И что мы думаем о христианах, чьи ладони и ступни спонтанно кровоточат? Резонируют ли они с глубоко укоренившейся культурной памятью о Христе на кресте? Это ли еще один пример разума над материей? В любом случае, стандартный механистический взгляд нас полностью подводит.

Значение спора о «психических животных» — это больше, чем просто ошибка в одном эпизоде. Это неспособность понять науку. В мире, согласно IIR, тайна должна быть изгнана. Однако настоящая наука очарована тайной и размышляет о ней, играет с ней, тыкает и подталкивает ее, и в конечном итоге получает большее понимание мира в результате этого.

Знаменитые кадры снежного человека, прогуливающегося по лесу на северо-западе Тихого океана, были выбраны в качестве фирменного изображения IIR, вероятно, потому, что их легко разоблачить как мошенничество. Фотография большого парня в костюме обезьяны отражает всю позицию сциентизма: все это просто куча чепухи. Но IIR выплескивает ребенка вместе с водой. Забудьте о сверхъестественных силах и межкультурных мифах. Без радикально нового подхода к биологии мы даже не сможем объяснить это самое интимное и обыденное явление из всех — наш собственный человеческий разум.

***

Эволюция Барбары Эренрайх

Прогресс скептика

Тед Дейс

После десятилетий сокрытия мистического опыта, который раскрыл ее разум в возрасте 17 лет, Барбара Эренрайх наконец-то пришла к пониманию того, что произошло тем солнечным утром 1959 года. Но теперь она столкнулась с дилеммой. Долгое время почитаемая как убежденная атеистка, даже принимающая награды от организаций «вольнодумцев», также известных как скептики, как могла известная писательница и теоретик рассказать миру, что она когда-то видела Бога — или если не Бога, то хотя бы Другого ? Написав « Жизнь с диким богом » , Эренрайх смело нарушила ряды, продемонстрировав, что научный ум не должен быть обременен идеологическим «скептицизмом».

Атеизм глубоко укоренился в ее семье. Ее отец, сбежавший с шахт Бьютт, штат Монтана, получив образование в области металлургии, любил потчевать жену и детей воскресными утрами классическими атеистическими трактатами. Поэтому, когда 12-летняя Барбара Александер начала задаваться вопросом о смысле существования, единственным местом, куда она никогда не обращалась за ответами, была религия. Это чрезвычайно усложнило ее задачу. Перефразируя Паскаля, «Как мы искупим эту непристойную бойню под названием история», спрашивают Уилл и Ариэль Дюрант, «кроме как верой, с доказательствами или вопреки им, в то, что Бог в конце концов исправит все несправедливости?»

Ее дедушка, чье здоровье было подорвано плавильнями Бьютт, рассказывал ей, что все проходит так быстро. Он умер через год после выхода на пенсию с шахт. Похоже, послание ее родителей-алкоголиков заключалось в том, что жизнь — это страдание, прерываемое случайным пьяным великолепием. В чем источник нашей слепой разрушительности? И какой смысл, если все это заканчивается смертью? «Ситуация», как она это назвала, требует объяснений.

К 14 годам единственное, что она знала наверняка, было то, что она существует, понимание, которое она почерпнула у Декарта. Но именно его вера в Бога спасла Декарта от знания чего-либо еще во вселенной, которая не имеет смысла. Если Бог помещает души в человеческий мозг, то не только я существую как сознательное существо, но и все остальные тоже. Барбара не была так уверена. Насколько она знала, все остальные были физическими объектами «умело анимированного вида». Вера в реальность других людей, заключила она, была первым шагом по скользкой дорожке к теизму.

Отчасти ее принятие солипсизма было защитой от материализма. От Бертрана Рассела она узнала, что интроспекция ненадежна, что разум, субъект осознания, может быть иллюзией, порожденной механической работой мозга. Она считала, что наука «подтвердила, что вселенная мертва или, по крайней мере, состоит из крошечных мертвых вещей, бездумных частиц, следующих своей судьбе». Согласно биологии, амеба движется не по собственному выбору, а потому, что ее заставляет механизм, называемый хемотаксисом. Хотя цель науки, как она ее понимала, состояла в том, чтобы уничтожить любой признак автономии или намерения за пределами самого ученого, даже само существование ученого в конечном итоге должно быть поставлено под вопрос.

Перед тем, как начать поиск ответов, она начала диссоциироваться. Первый эпизод произошел после того, как она ушла с конного шоу и остановилась, чтобы посмотреть на дерево. «И тут это случилось. Что-то отделилось от видимого мира, забрав с собой все значения, выводы, ассоциации, ярлыки, слова». Задаваясь вопросом, есть ли какое-то послание за этими переживаниями, она спросила свою мать, может ли что-то быть правдой, но необъяснимым. «Конечно, нет». Поэтому она пришла к выводу, что это были просто сбои в восприятии, «в конечном счете объяснимые, как и все остальное, с точки зрения клеточных и молекулярных взаимодействий».

В то время она не знала, что ее поиски окончательных ответов в контексте материалистического мировоззрения — и вытекающее из этого чувство полной изоляции в мире мертвых атомов и умных биологических приспособлений — сводили ее с ума. «Если биться головой о стену достаточно долго, — заметила она годы спустя, — то либо стена, либо твоя голова треснут».

К 17 годам ее мобильная семья (не просто материалистическая, а материалистичная) переехала в южную Калифорнию. Весной, когда она училась в выпускном классе, она, ее брат и знакомый запланировали покататься на лыжах в месте под названием Мамонтова гора. Это была долгая поездка, и они провели ночь в доме ее дяди в соседнем городе. Утром в день лыжной поездки она проснулась от сна, в котором увидела свой мозг, спроецированный на экран с подписью или голосом за кадром: «Вот ты — мешок ткани, заключенный в мембрану, вещь, как и все остальное».

Хотя склон на Маммоте был круче, чем любой другой, на котором она каталась раньше, день прошел без происшествий, и они втроем отправились в обратный путь в Лос-Анджелес. По причинам, которые она давно забыла, они провели ту ночь в машине на обочине дороги, вместо того чтобы остановиться в мотеле. Практически не поспав, она вышла из машины на рассвете. Они остановились в городе под названием Лоун-Пайн. Когда она прогуливалась по пустынной главной улице, без всякой видимой причины и предупреждения «мир вспыхнул к жизни». Далеко за пределами сферы простой диссоциации она ощутила волю, которая не была ее собственной, агента, который, казалось, искал ее. Оглядываясь назад, она называет это «яростной встречей с живой субстанцией, которая надвигалась на меня через все вещи одновременно». Она описывает это как экстатическое, «но только если вы готовы признать, что экстаз не занимает тот же спектр, что счастье или эйфория, что он участвует в муках утраты и может напоминать вспышку насилия».

Никаких голосов в голове или видений рая, «только это пламя повсюду. Что-то вливалось в меня, а я вливалась в это». Ее способность к языку, какой бы исключительной она ни была, полностью подвела ее, поскольку «невозможно наблюдать огонь по-настоящему близко, не становясь его частью».

Хотя этот опыт, очевидно, оставил глубокое впечатление, он не стал прорывом. На какое-то время усилился конфликт между тем, что она знала внутри, и тем, во что, как она чувствовала, ей приходилось верить как рациональному, ученому человеку. В последующие недели ее преследовали воспоминания о «полном восприятии» по сравнению с «тонким и смутным» повседневным осознанием. После ее прозрения все перестало быть связным, мир стал все более враждебным. «Старая неуклюжая машина реальности никогда больше не будет работать так, как прежде». Ее разум погрузился в хаос, она потушила сигареты в руке и задумалась о самоубийстве.

Только поступив в колледж Рида несколько месяцев спустя, она нашла облегчение. Это было во время «великого всплеска научного редукционизма, который был вызван «новой биологией». Спустя шесть лет после того, как структура ДНК была раскрыта, открытие того, как «живые существа беспрепятственно возникли из мертвых химикатов», казалось, уже не за горами.

Смирившись с мыслью, что ее опыт в Лоун-Пайне был не более чем лавинами нейронной активности, она полностью отдалась научному проекту, его благородной цели «сокрушить все формы инопланетного намерения и заменить их предсказуемыми механизмами». Для ее выпускного проекта ей поручили, казалось бы, простую задачу измерения полупроводниковых эффектов на кремнии для зарождающейся компьютерной индустрии. Но все пошло не так, как планировалось. Независимо от того, сколько раз она повторяла эксперимент, результатом всегда был «самоорганизующийся процесс», который ее отец счел бы мистическим. Хотя ее работа предвосхитила рост нелинейной динамики, то есть «теории хаоса», в то время ей было стыдно за свою неспособность дать ожидаемые результаты. И снова природа отказалась проявить себя как надежный механизм.

Отбросив свой эксперимент как случайность, она была полна решимости «стать настоящим ученым и скрыть от глаз все сверхъестественное и невыразимое». Ее юношеские поиски объяснения Ситуации уступили место «смиренному принятию как «данности» данных, теорий… которые придумали другие, более знающие люди».

К 1965 году она была скромной служанкой в ​​«иерархическом мире науки», где «молодые мало что могут предложить, кроме своего почтения». Не просто винтик в машине, она была атомом в винтике в машине, изолированной в «мгновенных сопоставлениях несовместимых событий», которые составляли ее сознание. Оглядываясь назад, она говорит, что ей не хватало концепции общего «сейчас». История вскоре вторглась в ее «кропотливо выстроенный личный момент».

Однажды ночью в биологической лаборатории в Университете Рокфеллера коллега выразил свою безнадежность по поводу призыва и отправки во Вьетнам. «Я могла бы представить себе цепь, длинную цепь завитков и петель, — пишет она, — внезапно соединяющую нас с этим малоизвестным местом, и все это на службе некоей глобальной системы издевательств — старики над молодыми, белые над черными и смуглыми, сытые над худыми и отчаявшимися».

Хотя вскоре после этого были введены отсрочки для студентов, страсть Эренрайха к справедливости вырвалась на свободу. «Если происходило что-то иррациональное, что-то бессмысленное и смертельно опасное, разве не было моей работой, как молодого ученого, указать на это?» Объединившись с единомышленниками из других лабораторий и даже за пределами научного сообщества, она потеряла свою защитную броню солипсизма. Однако присоединение к человеческой расе имело свою цену. Заместитель руководителя ее лаборатории предупредил ее прекратить общение с учеными из конкурирующих лабораторий. Когда она проигнорировала его, руководитель лаборатории вызвал ее в свой кабинет и сказал, что если она продолжит свою активистскую деятельность, ее карьере придет конец. «Я достаточно долго находилась в атмосфере бурлящих амбиций Рокфеллера, чтобы понять, что подразумевается под «карьерой». Это была заводная игрушка, маленький барабанщик в форме».

Она выбрала жизнь общественного организатора и автора, попутно выйдя замуж и воспитав детей. Но чего-то все равно не хватало. Несомненно, она много сделала для трудящихся, но слова Томаса Мертона, возможно, были ей полезны. «Безумие активиста, — писал он, — нейтрализует его работу. Оно разрушает его внутреннюю способность к миру. Оно разрушает плодотворность его собственной работы, потому что убивает корень внутренней мудрости, которая делает работу плодотворной». Измученная годами гиперактивизма, Эренрайх впала в депрессию. Только вернувшись к своему юношескому стремлению понять Ситуацию, она наконец освободилась.

Какова природа зла, которое рвется на нас? В 90-х ее поиски приняли форму исследования корней религии и войны. Она получила нужную ей подсказку от палеонтолога CK Brain и его книги « Охотники или жертвы» ? Исследуя останки скелетов людей и животных из южноафриканской пещеры, Brain обнаружил, что люди, далекие от того, чтобы пировать своей добычей в этой пещере — как долгое время предполагалось — были просто еще одним пунктом в меню гораздо более могущественных хищных зверей.

С незапамятных времен хищники вторгались в человеческие лагеря, чтобы утащить двуногого куска, часто ребенка, неспособного достаточно быстро убежать в безопасное место. Этот эпизод повторялся бесчисленное количество раз на протяжении тысяч веков. Когда последний ледниковый период начал отступать около 13 000 лет назад, сочетание изменения климата и человеческого охотничьего мастерства уничтожило многие из огромных стад, которые долгое время бродили по Африке, Евразии и Северной Америке. Популяции хищников резко сократились вместе с их основным источником пищи. Хотя хищники больше не были повседневной угрозой, они сохранили свою силу в человеческом воображении.

В ходе исследования своей книги « Кровавые обряды» Эренрайх узнала, что хищники, такие как медведи, львы, змеи и акулы, часто были объектами культового поклонения. Она предположила, что человеческие жертвоприношения, определяющая черта примитивной религии, служили для успокоения тревоги, оставшейся после нападений хищников. Учитывая, что палеолитические племена регулярно несли потери от хищников, растущая тревога могла быть сломлена только тогда, когда местный зверь утаскивал свою последнюю жертву. В некотором смысле, одного человека убивали, чтобы другие могли жить. Хотя больше не появляясь во плоти, с началом ритуальных человеческих жертвоприношений хищный зверь обрел новую идентичность кровожадного «бога». Ценой внутреннего мира для всего сообщества была смерть для неудачливого «избранного». К тому времени, когда жертвоприношения животных заменили человеческие жертвы, война уже заняла прочное положение как средство, с помощью которого теперь невидимый хищник, Другой, продолжал свой вековой пир на человеческой плоти.

Хотя наша долгая история как вида добычи была подавлена ​​и забыта, травма сохраняется. Каждая завоевательная война подавляет коллективную тревогу, повторяя наш переход от добычи к хищнику. Наука, можно сказать, это война другими средствами. Миф о природе как пассивном и немом приемнике человеческой воли остается заманчиво затягивающим, потому что ужас беспомощности перед лицом Другого преследует нас и по сей день.

С «научной» точки зрения все это не имеет смысла. Наша склонность к войне закодирована в наших генах и всегда была с нами. Мы идем на войну так же, как и шимпанзе, вероятно, из-за того же гена.

Но мы совершенно не всегда воевали. Настоящая наука — это доказательства, а не укоренившиеся предположения, и доказательства войны уходят далеко в прошлое. До примерно 13 000 лет назад нет ничего, что указывало бы на крупномасштабное систематическое насилие внутри людей. Как только доказательства начинают появляться (в Северной Африке), они быстро всплывают по всему Ближнему Востоку и за его пределами. Война начиналась в определенное время по определенной причине, и эта причина не имела ничего общего с генетикой.

Насилие обычно является продуктом травмы. В случае войны травма коллективная. Хотя изначально травма возникла из-за хищничества, война сохранила ее живой, обновляя ее кровью каждого поколения. Далекая от кода, записанного в нуклеиновых кислотах, память о травме является свойством человеческой расы в целом и распространяется целостно. Каждый из нас наследует травму, индивидуализируя коллективный разум вида. Материалистическая наука не может понять коллективную травму, потому что эффект, длящийся сотни поколений, должен быть закодирован в наших генах, а гены, как нам говорят, изменяются только посредством случайной мутации, а не в ответ на хищников, будь то животные или армии.

Но травма остается. Действительно, Другой всегда готов выпрыгнуть из глубин нашего подсознания с соответствующим сенсорным триггером. Пытаясь осмыслить свою встречу в Лоун-Поне, юная Эренрайх сделала впечатляющее наблюдение в своем дневнике. «Пруст был прав, что красота возникает, когда настоящая смутная реальность мнемонически связана с каким-то потерянным прошлым опытом». И не только красота. Годы спустя она замечает, что природа — это Присутствие, не обязательно благожелательное. Когда Другой наносит удар, это может быть любящий поцелуй или жестокий укус. В любом случае опыт ранит глубже, чем чувственное настоящее от момента к моменту, вызывая «Сейчас, перпендикулярное мгновение в направленном потоке событий».

Хотя наука должна быть нейтральной методологией для получения достоверных знаний, в реальном мире она отягощена идеологией: реальность — это материя под контролем вневременных уравнений. Если у науки и есть метафизика, то это материализм, несогласованно соединенный с математическим идеализмом.

Может быть, истина где-то посередине. Реальная реальность может быть просто живым присутствием, когда весь организм резонирует со своим предыдущим опытом и подобными предшественниками в непрерывном Сейчас без начала и конца. Это примерно идея Руперта Шелдрейка, сформулированная на основе похожей идеи более раннего биолога Ричарда Симона, который назвал ее «мнемической гомофонией». Если наука — это нейтральная методология, с радостью проверяющая гипотезу о том, что органическая форма целостна и, следовательно, несводима ни к мертвой материи, ни к детерминированным уравнениям, почему преемник Симона Шелдрейк изгнан из респектабельного обсуждения, с ним обращаются не меньше, чем с еретиком?

Ответ – по крайней мере мой ответ – заключается в том, что наука деградировала в систему власти, призванную увековечивать свою материалистически-детерминистскую предвзятость и боящуюся конфронтации с Другим, то есть с истиной, чуждой ее предубеждениям. Скатывание науки в гротескный культ сциентизма, в котором все познаваемое измеримо и количественно, дает самопровозглашенным скептикам их кажущуюся достоверность.

Но проблема не только в скептиках. Люди в целом, по крайней мере богатые и (не)образованные, полагают, что наука свободна от всеобщего безумия мира, что она отделена от коррупции политики и систематической эксплуатации природы и человечества. С ее нарциссическим высокомерием и навязчиво-компульсивной потребностью в контроле, Большая Наука - это машина, как и любая другая, корыстная бюрократия, ее оперативники преданы славной задаче прикрытия своих задниц и поддержания потока грантовых денег. Конечно, машина периодически изрыгает реальные истины, но всегда в рамках господствующей идеологии. Поиск знаний, оправдывающих ее существование, подчинен императиву увековечения престижа и авторитета на основе несомненных и в конечном счете противоречивых убеждений.

Предположения Большой Науки обычно не исследуются или, по крайней мере, никогда не подвергаются серьезному и продолжительному анализу, поскольку сочетание грубого материализма и математического абстракционизма не выдерживает критики. Убеждение, что реальность материальна/чувственна, не согласуется с не менее непобедимой истиной, что реальность — это набор фундаментальных законов, как вневременных, так и абстрактных, идея, возникшая при Ньютоне в явно теистических терминах. Постулирование идеальных крайностей не означает, что фактическая середина каким-то образом автоматически включается. Природа — это именно то, что не соответствует человеческой логике.

Система власти, которую мы называем наукой, — это замок, возведенный в небесах, как и вся перегруженная социально-экономическая штуковина 20-го века, которая функционирует для перекачки богатства все уменьшающейся элите. Но даже патологическая наука подвергается степени проверки, неведомой религии. Не имея Инквизиции, чтобы сохранить идеологию в целости, Большая Наука делает следующее лучшее, мобилизуя армию фанатиков-«вольнодумцев» для защиты цитадели от угрозы настоящей науки, во многом подобно политикам, которые защищают денежную власть от угрозы демократии.

Поскольку даже культовая наука, в конечном счете, наука, а не религия, 400-летнее заблуждение материалистического идеализма не может распространяться вечно. Когда двойное сведение к материи и закону перестанет колонизировать молодые научные умы, мир пробудится к науке, которую мы долго ждали — хотя мы едва знали — науке 21-го века, не привязанной к (а)теистической механистической философии классической науки.

В то время как Эренрайх задает Великий Вопрос, приверженцы поп-скептицизма имеют только Великие Ответы, против которых не нужно рассматривать никакие альтернативные точки зрения. В 17 веке по-настоящему блестящий мыслитель все еще мог серьезно относиться к механической философии, но не после открытия изначально неопределенной динамики нелинейных систем (включая нас самих) и квантовых систем (с их умопостигаемыми чертами суперпозиции и нелокальности). Хотя она никогда не нарушала ряды до такой степени, чтобы заменить генетический дизайн целостной памятью, Эренрайх узнала в ходе своего эксперимента в лабораторной лаборатории колледжа, что истина не является ни пассивным материализмом, ни математическим детерминизмом, а вселенной, которая по своей сути настолько игрива, что физические, химические и биологические системы спонтанно самосоздаются из вечно гудящего ядра природы.

Другой ближе, чем вы думаете.

Тед Дейс представил свою теорию разума, основанную на времени, в журнале Journal of Consciousness Studies . Его критика науки и капитализма, Escape from Quantopia , вышла в издательстве Iff Books.

***

JREF’s “Amazing Meeting” Not so Amazing

Удивительная конференция, Лас-Вегас, 13-16 января 2005 г.

Тема Amazing Conference, спонсируемой Образовательным фондом Джеймса Рэнди (JREF), была лаконично выражена основным докладчиком и редактором журнала Skeptic Майклом Шермером: «Мы продаем науку». С самого начала более 500 участников конференции, проходившей в отеле Stardust в Лас-Вегасе, неоднократно напоминали, что все дело в науке. На медиа-семинаре, с которого все началось, фокусник Эндрю Мейн определил цель скептицизма как использование научного процесса для понимания мира. Он добавил, что это противоположность догматизму. В своих «пунктах для запоминания» он отметил, что скептицизм — это не цинизм, и что скептики должны быть непредвзятыми. «Если у вас есть доказательства, — сказал он, — предъявите их».

Поэтому иронично, что реальная наука почти не была затронута. Вместо этого один оратор за другим укреплял самонадеянность, почти всеобщую среди участников конференции, что они просветленные, что на них возложено бремя защиты здравого смысла от бессмыслицы, что только на них можно рассчитывать, что они выстоят против волны иррационализма, которая грозит поглотить нашу цивилизацию и свести на нет все достижения, достигнутые во имя науки. Даже сами ученые, как оказалось, не ровня дьявольским паранормалистам. Только скептики, обученные Джеймсом «Удивительным» Рэнди и другими фокусниками, способны заметить уловки ремесла. «Ученых легко обмануть, — объяснил Рэнди, — потому что они думают, что знают». Но только скептики действительно знают.

Руководство «Передача скептицизма общественности», выдаваемое на медиа-семинаре, содержит краткий отрывок, иллюстрирующий пропасть между наукой и скептиками. В третьей части «Медиа-скептик: поощрение скептического отношения к СМИ» мы узнаем, как стать медиа-авторитетом: «Стать экспертом — довольно простая процедура; скажите людям, что вы эксперт. После того, как вы это сделаете, все, что вам нужно будет делать, — это поддерживать видимость и не давать им повода поверить, что вы не таковы».

Как мы знаем, в науке это работает немного по-другому. Вы не можете просто сказать, что вы эксперт, скажем, в палеоантропологии, если вы на самом деле не выполнили эту работу, будь то в аккредитованном университете или самостоятельно. Напротив, скептику нужно всего лишь сформировать клуб с единомышленниками. «Как глава вашего местного клуба скептиков, вы имеете право называть себя авторитетом. Если два других ваших члена согласны с этим, вы также можете быть его представителем».

В целом, руководство по СМИ — это благонамеренное и полезное руководство по работе со средствами массовой информации, которые не всегда заботятся об истине и точности. И если скептики готовы нарушать правила здесь и там, по крайней мере, это служит достойному делу. Нелегко донести до неграждан США, насколько глубоко и опасно могут быть раскупорены граждане этой великой страны. Половина нашего населения теперь поддерживает креационизм, в то время как менее 30% верят в эволюцию. Как отметил Рэнди, наше правительство выдает патенты на «вечные двигатели», а телепродюсеры продвигают всякий хлам, который, по их мнению, будет продаваться, например, ток-шоу с мертвецами и «документальные фильмы», утверждающие, что лунные полеты были мистификацией или что трупы инопланетян находятся под замком в государственных лабораториях. Недавно на моем рабочем месте коллега «сообщил» мне, что бен Ладен скрывается в Зоне 51, где он осуждает Америку в павильоне, сделанном так, чтобы он выглядел как пещера! Конечно, есть связь между народным иррационализмом и тем фактом, что Белый дом может безнаказанно проводить безумную политику внутри страны и за рубежом. Я согласен со скептиками в том, что тех из нас, кто пытается дать пощечину нашим согражданам и вернуть их к здравому смыслу, можно простить за то, что они время от времени срезают углы.

К сожалению, скептическое движение, с его чувством нападения со стороны легионов психов с одной стороны и циничных СМИ с другой, имеет тенденцию быть как оборонительным, так и враждебным. Отметив, что Сильвия Браун — торгаш-экстрасенс, которая часто появляется в шоу Larry King Live на CNN — известна как «когти» среди сотрудников JREF из-за ее длинных ногтей, Рэнди выразила надежду, что, царапая себя, она порвет артерию и умрет, перспектива, которая вызвала искренний смех у аудитории. Позже, когда я просматривал книги для продажи известных скептиков, я услышал, как сотрудник JREF объяснял потенциальному покупателю, что «Рассказ предка», увесистое новое издание в твердом переплете Ричарда Докинза, «отлично подходит для того, чтобы дубасить креациониста». Излишне говорить, что менталитет осады и дух научного исследования никогда не были в одной постели.

Тон конференции был больше направлен на высмеивание врага, чем на вдумчивое научное обсуждение. Плохие шутки о сумасшедших хиропрактиках вызывали большой смех. В такой обстановке обсуждение возможных доказательств в пользу хиропрактики было бы немыслимо. Альтернативная медицина является излюбленной мишенью скептиков, несмотря на то, что ни одна научная дисциплина не является идеальной или полной, и что мы можем ожидать, что по крайней мере некоторые тенденции с периферии медицинской практики в конечном итоге будут приняты в научном мейнстриме. Конечно, некоторые аспекты альтернативной медицины явно мошеннические, такие как ушные свечи и магнитные браслеты, но осуждать что-либо вообще, что выходит за рамки общепринятой традиционной медицины, означает продвигать взгляд на науку, более схожий с религией — с ее нерефлексивными, закостенелыми догмами — чем на науку, какой она на самом деле существует.

Когда тема все же коснулась науки, обсуждение, скорее всего, сосредоточилось на оптимальной тактике в борьбе с иррационализмом. Например, когда рослый седовласый джентльмен поднял тему эволюции во время обсуждения в небольшой группе с доктором Шермером, его мысль была просто в том, что скептики должны называть ее «законом эволюции», а не «теорией эволюции». Таким образом, креационистам придется перестать говорить: «Это всего лишь теория, а не факт». Шермер, который не хотел этого, позволил сотруднику JREF ответить, что ни один ученый не воспримет это предложение всерьез. Другой скептик громко возразил и заявил, что мы должны начать называть эволюцию законом. После этого обсуждение пошло бесцельно, и никто не заявил очевидного: эволюцию нельзя называть законом, потому что это не закон. В отличие от атомов, у которых нет выбора, кроме как подчиняться закону гравитации, видам не нужно эволюционировать. Часто виды, выбитые естественным отбором, — это именно те, которые эволюционировали слишком далеко и стали сверхспециализированными. Так что это не то, что вы вымрете, если не будете подчиняться «закону эволюции». Помимо этого, сама идея попахивает витализмом, как будто у биологии есть свои законы, отдельные от физики. В довершение всего, весь смысл эволюции в том, что вам не нужны трансцендентные законы природы (или творческое божество, если на то пошло) для объяснения появления новых форм жизни.

Но все это, казалось, выходило за рамки понимания собравшихся скептиков. Человек, который изначально сделал это предложение, понятия не имел, что он выступает за переход к виталистическому представлению о жизни. Пока Шермер бесстрастно смотрел, у меня возникло ощущение, что он хотел бы, чтобы некоторые из его приспешников были немного более проницательными в научном плане. Однако он сам может быть отчасти виноват. В своем бестселлере по логическому и не очень логическому мышлению « Почему люди верят в странные вещи » Шермер описывает множество «странных» идей, которые вынашивают обычные люди. Он забывает упомянуть, что главным источником странных идей в современном мире является не что иное, как сама наука, начиная с утверждения Коперника о том, что Земля движется вокруг Солнца, наблюдения, которое бросает вызов здравому смыслу. В конце концов, как может ясно видеть каждый, солнце встает на востоке и пересекает небо, чтобы зайти на западе. Но странная идея Коперника возобладала, и так продолжается уже 400 лет, с гравитационными и электромагнитными полями, делимостью и пустотой атома, обратимостью энергии и массы, искривленным пространством-временем, корпускулярно-волновым дуализмом, квантовой дополнительностью и неопределенностью, нелокальностью, десятимерной вселенной и так далее. Историю науки можно кратко описать как историю странных идей, вытесняющих «здравый смысл». Пока скептики рассматривают мир с точки зрения науки и странности, они гарантированно останутся ограниченными в своих взглядах.

Телепатия — довольно странная идея. По словам Дина Радина , автора книги «Сознательная Вселенная» , научные доказательства ее существования накапливались десятилетиями. Так следует ли нам следовать доказательствам и, по крайней мере, временно допускать возможность реальности телепатии или просто отвергать ее как слишком странную? В то время как первый подход является научным, второй, по-видимому, является излюбленным ответом скептиков.

Как известно любому исследователю экстрасенсорных способностей или «седьмого чувства», единственный способ научно продемонстрировать телепатию — это статистика. Когда я спросил Рэнди, правда ли, что он отказывается принимать статистические доказательства в своем знаменитом конкурсе на миллион долларов, он не только отверг это обвинение, но и после того, как скептик возразил, что статистику можно искажать любым старым способом, чтобы доказать все, что угодно, Рэнди сообщил ему, что статистика — это раздел математики. Хотя он настаивал на проверке результатов со своим собственным статистиком, это было сделано только для того, чтобы убедиться, что математика была выполнена правильно.

Два дня спустя Ричард Докинз сказал, что он обеспокоен тем, что Рэнди в конечном итоге придется заплатить. Доктор Докинз только что прочитал действительно прекрасную лекцию — по сути, кульминационный момент конференции — и Рэнди присоединился к знаменитому автору на сцене для публичной беседы. «На вашем месте я бы волновался по поводу премии в миллион долларов, потому что у нас есть перинормальные возможности». Докинз только что представил этот неологизм во время своего выступления. Предполагаемое явление является перинормальным (от греческого «пери», вблизи), если оно кажется невозможным, но которое, в отличие от «паранормального», оказывается на 100% естественным, одобренным скептиками явлением. Например, электромагнитные поля когда-то были перинормальными, но в конечном итоге были признаны реальными. Тогда вопрос в том, какие явления, которые в настоящее время скептики отвергают как паранормальные, на самом деле являются перинормальными. «Я имею в виду, что если кто-то... что если действительно существует перинормальное явление, которое затем будет принято наукой и станет нормальным, но в настоящее время традиционно классифицируется как паранормальное?»

Рэнди согласился, что ему, возможно, когда-нибудь придется заплатить. Но у Докинза был козырь в рукаве. Если «психическое» явление оказывается реальным, то по определению оно является физическим и, следовательно, не совсем психическим, и поэтому Рэнди все равно не должен платить.

Несмотря на ловкость рук Докинза, согласно правилам конкурса Рэнди, если экстрасенсорные способности доказаны, он должен заплатить. Рэнди заявил мне, что предварительный тест должен дать вероятность один к тысяче того, что результаты были случайными. После прохождения предварительного теста исследователь может приступить к формальному тесту, который должен дать вероятность против шанса один к миллиону. Как отмечает доктор Радин, метаанализ всех экспериментов по ганцфельд-телепатии до 1997 года показал вероятность миллион миллиардов к одному. Так что, если Рэнди верен своему слову, должно быть возможно провести эксперимент, который принесет приз. Конечно, потребуется огромное количество сеансов, чтобы продемонстрировать такой высокий уровень невероятности. В конце концов, миллион долларов может не сделать ничего, кроме оплаты эксперимента. Но это стоило бы того ни по какой другой причине, кроме как положить конец утверждениям о том, что невостребованный приз сам по себе является доказательством против экстрасенсорных явлений.

Если редукционистская школа биологии Докинза верна, а организмы — это запрограммированные и управляемые ДНК машины, то экстрасенсорные способности — не единственное явление, которое можно отбросить как паранормальное. Свойство быть «живым» само по себе было бы паранормальным, просто конструктом ума-мозга. Вы вряд ли столкнетесь с обсуждением этой или любой другой темы, которая бросает вызов убеждениям скептиков на Amazing конференции. Хотя Докинз провозгласил, что скептицизм, в отличие от религии, приветствует инакомыслие и дебаты, увы, во время конференции было мало доказательств этого. Действительно, пораженная звездами толпа продемонстрировала религиозный энтузиазм, когда их предвзятые убеждения подкреплялись одним знаменитым оратором за другим.

Как ни странно, из всех знаменитостей, которые появились в этом безвкусном отеле в Вегасе, самым по-настоящему удивительным из них был невзрачный сотрудник JREF по имени Крамер. 15 лет назад Крамер был одним из самых блестящих гитаристов и авторов песен в американском роке. Если вы когда-либо видели « Мир Уэйна» , в частности сцену, где Уэйн и Гарт простираются перед Aerosmith, причитая: «Мы недостойны! Мы недостойны!», то вы имеете представление о том, как Крамера воспринимают поклонники по всему миру. Поэтому было немного ошеломляюще видеть, как он смиренно выполняет свои обязанности на заднем плане, пока знаменитости привлекали все внимание. Почему бывшая рок-звезда работает сотрудником JREF? Потому что он чувствовал, что в жизни есть вещи поважнее рок-н-ролла, и что JREF дает надежду на восстановление здравомыслия в этом безумном мире.

Несмотря на свои недостатки, движение скептиков привлекает преданных идеалистов, таких как Крамер, которые верят в потенциал науки и рациональной мысли изгнать наших многочисленных демонов. Учитывая, с чем они сталкиваются — от возрождающегося креационизма до широко распространенного нью-эйдж-сумасшедшего — люди, составляющие это движение, заслуживают похвалы. Но если они хотят быть верными своим идеалам, они должны предоставить слово научно мыслящим людям, которые скептически относятся к скептикам.

А как насчет боя Рэнди против Радина на конференции в следующем году? Это было бы потрясающе.

***

The Anti-Sheldrake Phenomenon

Attacking Morphic Resonance

By Ted Dace, February 2010

Разработав проверяемую гипотезу естественной памяти, Руперт Шелдрейк утвердил себя в качестве центральной фигуры в мире эволюционной теории существования. Наследник рода Дарвина, Пирса, Бергсона, Эльзассера и Бома, Шелдрейк несет на своих плечах бремя их мировоззрения. Нападки на его работу равносильны наступлению на любую альтернативу вселенной под контролем вечных неизменных законов.

В 1980 году Бом предположил, что материальные события абстрагируются в «неявный» порядок, который влияет на последующие события в повседневной «явной» сфере. В следующем году Шелдрейк предположил, что текущие органические события находятся под влиянием совокупности предыдущих, похожих событий. Являются ли это разными теориями или просто одной и той же теорией, полученной разными способами? Когда ученые собрались вместе, чтобы обсудить свою работу, они не были уверены. 1 Однако их книги получили радикально разные приемы. «Целостность и неявный порядок»

Бома были восприняты с уважением, подобающим любой научной работе, в то время как «Новая наука о жизни» Шелдрейка вызвала не только враждебность, но и истерию и необоснованные обвинения в псевдонауке.

Отчасти разные ответы отражали более развитое мышление физиков. Как только вы смирились с квантовой запутанностью, память как свойство природы не кажется чем-то особенно диковинным. Биология, однако, еще не испытала своего квантового шока. Застряв во временном искажении 19-го века, большинство биологов обитают в аккуратном мире причин и следствий на основе контактной механики.

Папа Иоанн

Но это само по себе не может объяснить удивительно разное отношение к Шелдрейку, поскольку его книга получила положительные отзывы в таких изданиях, как New Scientist и Biologist . 2 Только после того, как журналист Джон Мэддокс вставил свои два цента, антишелдрейковское явление сгустилось, как капля дождя вокруг пылинки. Вскоре началась буря оскорблений.

Именно Мэддокс, будучи редактором Nature , позорно объявил книгу Шелдрейка «лучшим кандидатом на сожжение за многие годы». Как он пояснил для BBC в 1994 году, «теория Шелдрейка не является научной. Шелдрейк выдвигает магию вместо науки, и это можно осудить, точно так же, как Папа Римский осудил Галилея, и по тем же причинам: это ересь». 3

Лейбниц считал, что всемирное тяготение было попыткой протащить оккультизм в науку, но, по крайней мере, он никогда не называл Ньютона еретиком. Мэддокс, с другой стороны, проявил позицию, более соответствующую папе, чем ученому. Спутав науку с жесткой доктриной, что каждое событие имеет физическую причину, смежную с ним в пространстве и времени, он не мог принять, что предложение Шелдрейка, которое бросает вызов этому примитивному убеждению, является логически последовательным и полностью проверяемым. Его отвращение усиливалось тем фактом, что Шелдрейк был инсайдером, ученым с безупречной репутацией, включая многочисленные публикации в рецензируемых журналах, в том числе в самой Nature.4

Независимо от того, окажется ли «формирующая причинность» правдой или нет, то, что это научная теория, — простой факт. Отрицая этот факт, Мэддокс согрешил против науки. Возможно, смутно осознавая свою нелояльность к проекту ясности и просвещения, Мэддокс спроецировал свою ересь на Шелдрейка, вместо того чтобы признать собственные недостатки.

Редукционизм

В основе редукционизма лежит путаница между предположением и фактом. Хотя мы всегда можем сказать в ретроспективе, что данное событие должно было быть вызвано пространственно смежным предшествующим событием, когда мы смотрим на поведение клеток и организмов, мы обнаруживаем, что физика оставляет место для многих возможных действий. То, что определенное событие имеет место, не означает, что оно было механически вызвано или что вещи не могли бы так же легко разыграться по-другому.

Биологи предполагают, что физика на их стороне, но физика не так уверена. По словам Габора Форгакса и Стюарта А. Ньюмена, признание того, что организмы не могут не подчиняться физике, «имеет ограниченную ценность» для объяснения их поведения. В своем учебнике « Биологическая физика развивающегося эмбриона» Форгакс и Ньюмен объясняют, что в то время как физика работает, сводя сложные системы к простым компонентам, в организмах сложность является «фундаментальным и неприводимым свойством». Поскольку сложность должна восприниматься «как есть», физический анализ ограничен в объяснении живых систем. 5

Вопреки распространенному мнению, биологи только предполагают, что операции организма объяснимы в соответствии с причинной механикой. Как выразили Форгакс и Ньюман, «Хотя очевидно, что ничто в развитии или в любой другой области биологии не может происходить без участия физических механизмов, высокая степень структурной и динамической сложности большинства живых систем делает чрезвычайно трудным, в общем, прослеживание работы основных физических принципов или оценку их роли». Это становится все более очевидным с появлением сложных структур, таких как иммунная, гормональная, кровеносная, сосудистая и нервная системы. 6

Эмбрион не находится под строгим механическим контролем, а использует механизмы для достижения своих целей. Если не контролировать физический процесс, который помогает его развитию, он в конечном итоге его уничтожит. Инициирование и завершение таких процессов внутри и между клетками «гарантирует, что каждая движущая сила ограничена… и что весь комплекс сил подчинен выживанию и размножению организма». 7

Когда эмбрион сталкивается с многочисленными возможными действиями, как он узнает, какое из них правильное? Форгакс и Ньюман следуют стандартному предположению, что эмбриональное развитие направляется информацией, закодированной в его генах. Основная идея может быть выражена в простом уравнении: физика плюс гены равняется организму.

Но это только отодвигает вопрос на шаг назад. Как эмбрион узнает, какие гены активировать в любой момент своего развития? Ответ должен прийти извне самих генов. Молекулярные биологи предполагают, что положение клетки в эмбрионе достаточно, чтобы определить ее судьбу. Просто находясь в определенном месте в бластуле, данный бластомер обречен превратиться в определенный вид дифференцированной клетки. Все, что требуется, — это неравномерное распределение «морфогенов», и вуаля , все инструкции автоматически на месте для определения того, какие гены включать в каких местах и ​​в какое время, чтобы построить завершенный организм. Морфический резонанс предлагает менее чудесное решение: эмбрион просто делает то же, что делали его предшественники, когда они достигли той же стадии развития.

Гениальность теории памяти заключается в том, что способность проникать в наше прошлое также объясняет воспоминания на личностном уровне и, в более широком смысле, наше устойчивое чувство себя. Контактная механика, с другой стороны, не предлагает возможности объяснить наше неделимое самосуществование, не говоря уже о нашем интеллекте и самоопределении.

Если организм, включая человека, есть не что иное, как его материальные компоненты, то разум есть не что иное, как работающий мозг. Наши воспоминания, мысли и чувства сводятся к хранимой информации и мозговым вычислениям. Излишне говорить, что эта модель по своей сути проблематична. У нас есть информация в мозгу, и у нас есть сознательный человек, но мы понятия не имеем, как их связать. Как вычисления мозга регистрируются всем человеком?

Очевидная параллель нейронному хранилищу информации — компьютер, но это только ухудшает ситуацию. Компьютеру нужен кто-то, кто будет им управлять. Если мозг — это компьютер, то где пользователь? Если это человек в целом, почему бы не поместить информацию туда, на уровень всего разума? Как только мы признаем организм как самореферентную единицу, несводимую к материальным компонентам, зачем пытаться втиснуть все элементы разума в мозг? Если мы отрицаем целостное самосуществование, то пользователь нейронного компьютера должен быть гомункулом, расположенным где-то в схеме. Само собой разумеется, что ни одна такая сущность не появилась, несмотря на полезный совет Декарта взглянуть на шишковидную железу. Не имея ни сознательного «я», ни гомункула, мы остаемся с информацией, получающей доступ к самой себе. Но если мы собираемся принять самодоступную информацию, почему бы не принять самосуществующее сознание?

Самое забавное в отрицании реальности самих себя то, что наша собственная природа совершенно очевидна.

При отсутствии доказательств в любом случае морфический резонанс является предположением по умолчанию, поскольку это единственный подход, который может связать воедино эмпирический и биологический уровни жизни. Нападки истеблишмента на Шелдрейка являются выражением неуверенности, вытекающей из идеологии, которая не может предоставить правдоподобного объяснения того, что значит быть живым.

Как только Мэддокс открыл ворота, легионы идеологов почувствовали себя свободными начать свои собственные ошибочные атаки. Каким-то образом даже для неученых казалось приемлемым высмеивать выдающегося ученого, который осмелился предложить проверяемую теорию развития из яйца. Что объединяет этих догматичных редукционистов, так это их заблуждение, что они представляют «научный скептицизм».

Софистика Шермера

«Наука», по словам известного физика Ричарда Фейнмана, «это организованный скептицизм в отношении надежности экспертного мнения». 8 Однако журнал Skeptic , редактируемый обозревателем Scientific American Майклом Шермером, целиком посвящен маргинальным убеждениям и редко принимает экспертное мнение. Как и архискептик Мартин Гарднер, Шермер служит проводником устоявшихся убеждений, а не критиком.

Шермер, похоже, считает, что наука — это конкурс популярности. «Человек, делающий необычное заявление», — пишет он в книге «Почему люди верят в странные вещи», — «несет бремя доказательства экспертам и обществу в целом, что его или ее убеждение имеет больше оснований, чем то, которое принимают почти все остальные». Вы должны лоббировать, чтобы ваше мнение было услышано, и «привлечь экспертов на свою сторону, чтобы убедить большинство». Как только вы это сделаете, «бремя доказательства переходит к аутсайдеру, который хочет бросить вам вызов своим необычным заявлением». 9

В главе, посвященной тому, «как мышление идет не так», Шермер обращает внимание на ошибочность post hoc ergo propter hoc, что означает, что любое событие, предшествовавшее данному событию, должно было его вызвать. 10 Это действительно «суеверие», как он говорит, но он не понимает, что оно характеризует весь подход механистической биологии. Сначала гены транскрибируются. Затем клетки формируются в органы. Транскрипция генов Ergo вызывает формирование тела. Ортодоксальным биологам не приходит в голову, что оба события могут быть результатом более глубокой причины, а именно усилий организма соответствовать действиям своих предшественников, будь то на генетическом или многоклеточном уровне.

Будучи истинным сторонником сведения организма к машиноподобным операциям, Шермер, по-видимому, ставит своей главной целью предотвращение любого скептического исследования его собственных укоренившихся убеждений. Во время интервью с Шермером в 2007 году я спросил его, что он думает о кажущейся креативности живых существ. «Что это значит, внутренняя креативность? Постулирование какой-то метафизической вещи или чего-то в этом роде. В какой-то момент мы спросим, ​​ну, что же такое эта внутренняя креативность? Перестаньте использовать это слово. Дайте нам что-то, что мы действительно можем проверить в лаборатории. О чем вы говорите – о геномах? О белковых цепях? О чем вы говорите?» 11

Оруэлловский подход Шермера задушит исследование до такой степени, что мы даже не сможем сформулировать свои мысли. Как он выразился, «вместо того, чтобы рассуждать о какой-то внутренней силе в действии, давайте просто не будем ее как-то называть». Видимо, нормально рассуждать о силах или свойствах природы, если ты физик, но в биологии все должно быть разбито на что-то вроде работы часов с кукушкой.

Можно было бы подумать, что идея о том, что гены и их характерные белки вступают в сговор с целью создания живого тела из микроскопической оболочки богатых углеродом соединений, должна быть подвергнута скептической оценке, но Шермер послушно следует за остальными и предполагает, что вся тайна развеяна и что нет необходимости в дальнейшем исследовании того, как организмы появляются из яиц или, если уж на то пошло, как новые виды возникают из предковых видов.

Когда я предположил, что эволюция подразумевает врожденный интеллект организмов, Шермер сошел с рельсов. «Это не дебаты в науке. Никто не ведет таких дебатов. Я никогда раньше не слышал этих дебатов, а я хожу на все эти конференции по эволюции. Никто об этом не спорит. Это дебаты вне науки. Это дебаты Руперта Дипака Чопры. Это другой вид креационизма. Но он не имеет ничего общего с наукой».

Итак, идея о том, что организмы творчески адаптируют свое поведение, которое затем запускает телесные изменения, является просто еще одним видом креационизма. Другими словами, теория эволюции Дарвина является еще одним видом креационизма. Но в нерефлексивном принятии Шермером мнения экспертов есть определенная логика. В конце концов, Дарвин не был профессиональным биологом, а всего лишь любителем, изучающим природу.

Наш «скептик» настолько сбит с толку, что ссылается на теорию сложности как на основу своего редукционистского предубеждения. «В какой-то момент у вас должна быть пошаговая, снизу вверх, естественная, самоорганизующаяся сложность из простоты». Совсем наоборот. Согласно науке неравновесной термодинамики, сложные системы в основе своей целостны и целенаправленны. Например, торнадо возникает, чтобы устранить температурный градиент между теплым воздухом у земли и холодным воздухом над ней. Сложность не создается пошагово или иным образом из простоты, а возникает полностью сформированной, как будто из головы термодинамического Зевса. Живые или только подобные жизни, самоорганизующиеся системы формируются потоками энергии, а не составляющими их молекулами. ДНК не более ответственна за построение организмов, чем пыль ответственна за построение торнадо.

«Некоторые вещи», пишет он в книге « Почему люди верят в странные вещи» , «такие как лозоходство, экстрасенсорное восприятие и креационизм, были проверены и не прошли проверку достаточно часто, чтобы мы могли предварительно заключить, что они ложны». 12 Он неправ по всем пунктам, хотя и по разным причинам. Для начала, включать сюда креационизм вообще не имеет смысла, поскольку эта вера представляет собой отвержение науки и, в отличие от научных утверждений, не может быть проверена и окончательно опровергнута. Если вы говорите, что божество не создало бы вид только для того, чтобы позволить ему вымереть, креационист может просто ответить, что Бог действует таинственными способами. Против такой позиции не поспоришь.

С другой стороны, лозоходство действительно можно проверить. Однако результаты оказались неоднозначными. Некоторые практикующие находят подземные источники воды со скоростью, не лучшей, чем случайность, в то время как другие преуспевают в этом на удивление хорошо. Эйнштейн был настолько впечатлен сообщениями об успешном лозоходстве, что предложил электромагнитные поля в качестве возможного объяснения. Напротив, Шермер отвергает это, даже не взглянув на доказательства. Поступая так, он присоединяется к инквизиции, которая осудила «водное колдовство» по той же причине, что и Шермер, потому что такая странная практика вносит неопределенность и бросает вызов упорядоченности господствующей системы верований, основанной на законах Бога или природы.

Что касается экстрасенсорного восприятия, то это явление было подтверждено бесчисленное количество раз в тщательно контролируемых лабораторных условиях. Такие эксперименты являются предметом публичных записей, и их значимость была подтверждена независимыми статистиками. Шермер мог бы прочитать все об этом в «Сознательной Вселенной» Дина Радина или «Парапсихологии и скептиках » Криса Картера . Вместо этого он отвергает это без исследования, как будто всякая «психическая» запутанность просто невозможна. Если бы физики использовали этот подход с квантовой запутанностью, мы бы потеряли возможность узнать что-то о природе.

В соответствии со своей слепой верой в мнение экспертов, Шермер говорит, что ученые признают свои ошибки, в то время как «псевдоученые… игнорируют или оправдывают неудачи». Эта тенденция известна как «орел — я выигрываю, решка — ты проигрываешь». 13 Если эксперимент демонстрирует искомые результаты, он был законным, но если он показывает отрицательные результаты, он, должно быть, был плохо спланирован или проведен.

Как показывает Стивен Ротман, этот образ мышления жив и процветает в официальной науке. Ротман, много лет работающий исследователем в Калифорнийском университете в Сан-Франциско, приводит многочисленные примеры трюков «орел — я выигрываю, решка — ты проигрываешь» среди своих коллег, в частности, в отношении везикулярной теории транспорта белков. Согласно этой теории, белки не могут спонтанно попасть туда, где они нужны в клетке, а должны транспортироваться механизмом. Если белок обнаружен там, где предсказывает теория, это подтверждает теорию. Если белок обнаружен в неправильном месте, его списывают как «загрязнитель». Используя авторадиографию, ученые определяют наилучшее время экспозиции в зависимости от того, какое время дает искомые ими результаты. Если образцы не показывают желаемых результатов, предполагается, что процесс взятия образцов был каким-то образом испорчен. И так далее. 14

Основная проблема, говорит Ротман, заключается в неспособности большинства экспертов сомневаться в своих собственных убеждениях. Не помогает и то, что «скептики» поощряют их в их самоуверенности. «Призыв к авторитету», — предупреждает он, — «иногда облачается в одежду научного скептицизма». 15

В поисках подходящей для баланса цитаты «медиаскептика» в статье 2003 года об исследованиях Шелдрейка в области телепатии газета USA Today обратилась к Шермеру, который согласился, заявив, что Шелдрейк «никогда не встречал глупой идеи, которая бы ему не понравилась». 16 Следуя традиции псевдоскептицизма, Шермер предпочел бы запугать маргинализированного мыслителя, чем выполнить тяжелую работу по проверке авторитета экспертного мнения.

В колонке для Scientific American «Резонанс Руперта» Шермер подразумевает, что Шелдрейк определяет форму в терминах «полей информации», хотя на самом деле Шелдрейк определяет форму так, как это сделал бы любой другой, в терминах формы и внутренней структуры объектов. Затем Шермер утверждает, что морфический резонанс происходит в рамках «универсальной жизненной силы», ссылаясь на архаичное убеждение, что «жизненная сила» оживляет живую материю и тем самым отличает ее от неживой материи. 17 Шелдрейк, конечно, не упоминает ни о какой жизненной силе и фактически предлагает морфический резонанс как общее свойство природы, которое объясняет повторяющиеся кристаллические образования так же, как и стереотипные жизненные процессы.

После неверной характеристики морфического резонанса Шермер резко переключает передачи и анализирует не связанное с этим утверждение Шелдрейка о том, что люди могут обнаружить, когда на них смотрят сзади. Шермер обманывает своих читателей, подразумевая, что единственным доказательством Шелдрейка этой способности является тест, который может быть загружен с его веб-сайта и выполнен любым человеком, имеющим подключение к Интернету. Шермер указывает, что этим тестам нельзя доверять, как будто он сам придумал эту блестящую идею. Однако, как написал сам Шелдрейк в статье, опубликованной в Journal of Consciousness Studies , «поскольку тесты проводились без присмотра, нет способа оценить их надежность». 18

Шермер ссылается на эту статью, но не приводит эту цитату. Более того, он не упоминает, что Шелдрейк также проводил контролируемые эксперименты, показывающие те же положительные результаты, что и неофициальные веб-испытания.

Софистика Шермера продолжается историей «просто так», призванной объяснить, почему так много людей думают, что могут чувствовать, когда на них смотрят. Когда у вас возникает это «забавное чувство», говорит он, вы оборачиваетесь, и ваше движение заставляет любого, кто там оказался, обернуться. Конечно, весь смысл проверки этой способности — исключить именно такую ​​возможность.

Скептицизм — в глазах смотрящего. Хотя Шермер прав, что сомнение — это позиция по умолчанию, когда дело касается недоказанных утверждений, он не понимает, что когда он говорит, что люди регулярно обманываются своим чувством телепатии, это тоже утверждение, которое должно вызывать скептическое расследование. Проверял ли он это утверждение? Проводил ли он испытания, показывающие, что у людей легко возникает ложное чувство, что на них смотрят сзади? С другой стороны, зачем проверять свое утверждение, если вы и так знаете, что правы?

Не совсем научный подход.

Шермер неискренне намекает, что первый формальный тест на ощущение пристального взгляда был проведен Джоном Колвеллом из Миддлсекского университета Лондона, хотя на самом деле Колвелл просто пытался повторить эксперимент Шелдрейка 1999 года, который включал случайную последовательность испытаний, в которых на испытуемого иногда смотрели сзади, а иногда нет. Идея состояла в том, чтобы посмотреть, сможет ли человек угадать с вероятностью, превышающей случайную, когда кто-то действительно находится рядом.

Когда Колвелл, к его удивлению, показал те же положительные результаты, что и Шелдрейк, он приписал это скрытой закономерности в последовательности испытаний, на которую участники каким-то образом наткнулись, что позволило им получить результаты, значительно превышающие случайность. Колвелл так и не объяснил, почему процедура рандомизации Шелдрейка на самом деле не была случайной, и он, по-видимому, не знал, что Шелдрейк получал те же результаты, даже когда подбрасывание монеты определяло, будет ли кто-то смотреть на субъекта во время данного испытания. 19

Шермер продолжает утверждать, снова ложно, что психолог Ричард Уайзман повторил эксперимент Шелдрейка и получил отрицательные результаты. Во-первых, Уайзман поместил испытуемого на замкнутую телевизионную систему, так что человек, которому было поручено смотреть, на самом деле смотрел на монитор. Во-вторых, даже с этим изменением Уайзман все равно получил те же результаты, что и Шелдрейк, и смог достичь желаемых отрицательных результатов только тогда, когда он отпустил своих студентов-добровольцев и взял на себя роль глядельца. 20

Прямо здесь Шермер мог бы заметить, что когда Уайзман повторил тест Шелдрейка с собакой, которая, казалось, знала на расстоянии, возвращается ли ее хозяин домой, он воспроизвел результаты Шелдрейка, а затем исказил свои собственные выводы, заявив, что опроверг то, что он на самом деле подтвердил. Вместо этого Шермер позволяет своим читателям думать, что Уайзман — надежный источник. 21

Шермер приписывает данные Шелдрейка предвзятости подтверждения, то есть он получил результаты, которые искал. Однако эта критика применима и к исследователям, ищущим отрицательные результаты, таким как Уайзман и Колвелл, которые также сумели устранить положительные результаты, взяв на себя роль пристального взгляда на испытуемых. Поскольку Шелдрейк указывает, что негативные ожидания от человека, который пристально смотрит, могут предположительно ослабить эффект, Шермер утверждает, что эффект, таким образом, нефальсифицируем. Он упускает из виду тот факт, что большинство людей, которые пристально смотрят, были студентами-добровольцами без предрасположенности верить или не верить. Если бы их сеансы дали отрицательные результаты, эффект действительно был бы фальсифицирован, но этого не произошло.

Наконец, Шермер, по-видимому, считает, что Шелдрейк, должно быть, ошибается, поскольку реакция ведущих ученых на его статью в «Журнале исследований сознания» варьировалась от нейтральной до отрицательной.

Скептицизм в надежности экспертного мнения? Не этот «скептик».

Шелдрейк должным образом отреагировал на подлые действия Шермера, но Scientific American, к своему позору, отказался печатать письмо, которое разоблачило бы небрежное мышление и откровенный обман одного из его обозревателей. 22

Большая часть работы Шермера заслуживает похвалы, особенно в области массовых заблуждений, таких как отрицание Холокоста и современные ведьмовские безумства. Но он не может признаться в том, что сам попал в истерию анти-Шелдрейковского феномена.

Замешательство Кэрролла

В то время как Шермер, по крайней мере, демонстрирует базовую компетентность в искусстве софистики, автор «Словаря Скептика» Роберт Тодд Кэрролл допускает впечатляющую серию ошибок в своей статье о морфическом резонансе. 23 Повторив ложное обвинение в витализме, Кэрролл обвиняет Шелдрейка в работе вне «парадигмы науки». Тем не менее, центральное предложение Шелдрейка о том, что естественные системы находятся под влиянием аналогичных предыдущих систем, легко проверяемо, как продемонстрировал нейробиолог Стивен Роуз, когда попытался (и не смог) опровергнуть его.

Кэрролл снова спотыкается со своим утверждением, что морфический резонанс не оставляет места для генетического влияния на формы и функции организма. Однако Шелдрейк абсолютно ясно понимает необходимость дополнительного подхода, в котором гены дифференцируют особей внутри данного вида, а морфический резонанс обеспечивает общую фоновую форму, общую для всех членов вида. 24 Усугубляя свое замешательство, Кэрролл утверждает, что Шелдрейк заменил законы природы морфическим резонансом. Однако именно философ К. С. Пирс заменил законы природы привычками природы, и вклад Шелдрейка заключается в объяснении универсальной привычки согласно резонансу, основанному на сходстве формы.

Невероятно, но Кэрролл связывает морфический резонанс с концепцией Платона о вневременном царстве статических Форм, игнорируя тот факт, что гипотеза Шелдрейка явно предназначена для того, чтобы привнести формообразующую причинность в поток времени, тем самым открывая возможность того, что естественные формы могут развиваться, а не просто отражать фиксированные, вечные типы. 25

Не имея возможности аргументировать против Шелдрейка, Кэрролл пытается очернить его, называя оккультистом, торгующим метафизикой и паранормальными явлениями. Учитывая устоявшуюся концепцию действия на расстоянии в физике, оккультное обвинение непростительно. Что касается метафизики, Шелдрейк избегает ее как чумы, как в неформальном смысле сверхъестественного объяснения, так и в правильном философском смысле теории реальности. По иронии судьбы, именно Кэрролл принимает метафизику редукционизма как дуалистическое объяснение реальности в соответствии с пассивной материей и детерминистским законом. Что касается паранормальных явлений, Шелдрейк утверждает, что если телепатия, например, оказывается реальной, то по определению она нормальна.

Кэрролл говорит, что морфический резонанс имеет тот же научный статус, что и энграмма, термин, который, как он утверждает, был придуман Л. Роном Хаббардом. Фактически, концепция энграммы была введена выдающимся немецким зоологом Рихардом Семоном, хотя именно его концепция мнемической омофонии действительно повлияла на работу Шелдрейка. Конечно, даже если вы правильно излагаете факты, вина по ассоциации никогда не является почетной или научной тактикой.

Фарингула

В отличие от таких авторов, как Мэддокс, Шермер и Кэрролл, ученые, как правило, достаточно разумны, чтобы воздержаться от осуждения работы других ученых, особенно если они не потрудились ее понять. Увы, это не относится к биологу П. З. Майерсу, который начал необоснованные атаки ad hominem против Шелдрейка в своем блоге «Pharyngula». В своей записи «Феномен Шелдрейка» Майерс раскрывает свое собственное религиозное отношение к науке. 26

Майерс начинает со ссылки на дискуссию между Шелдрейком и Ричардом Докинзом, в которой Докинз, по-видимому, не осознавая квантовой запутанности, утверждал, что телепатия «перевернет законы физики с ног на голову». Поэтому демонстрация ее существования потребует экстраординарных доказательств. Шелдрейк ответил, что было бы гораздо более экстраординарным, если бы все, кто утверждает, что испытал телепатию, были бы заблуждающимися. Майерс искажает это утверждение, утверждая, что Шелдрейк отрицает возможность того, что люди могут заблуждаться относительно своего опыта. На этом основании Майерс выносит свой вердикт. «Этот человек сумасшедший».

Правда? Шелдрейк сумасшедший, потому что он думает, что популярное мнение может быть правдой? Очевидно, Майерс рассматривает разум как сферу образованной и обученной элиты. Поскольку обычные люди не могут мыслить логически на основе доказательств, чтобы узнать что-либо, они должны проконсультироваться с членом научного духовенства, как Майерс, например.

Как и Кэрролл, Майерс не выполнил свою домашнюю работу. Его главный спорный момент заключается в том, что Шелдрейк не предоставляет механизма для телепатии, и поэтому его исследование бессмысленно. Помимо очевидного факта, что исследователи вполне способны обнаруживать явления, не обязательно зная их причину, Майерс, похоже, не имеет представления о том, что Шелдрейк в первую очередь биолог и что его интерес к телепатии вырос исключительно из его теоретической работы в биологии.

Морфогенетические поля

Тем не менее, объяснение Шелдрейком психических явлений, которое включает концепцию морфогенетических полей, возможно, проблематично. В 1920-х годах, когда биологи столкнулись с проблемой того, как координируется деятельность внутри и между клетками, Пол Вайс и другие теоретики начали обсуждать идею полевого эффекта в развивающихся организмах. Подобно магнитному полю, морфогенетическое или «формообразующее» поле информировало бы клетки об их надлежащем месте в эмбрионе. Но Вайс, похоже, не воспринимал этот термин буквально, и по сей день его обычно не считают реальным физическим полем. Утверждая, что они так же реальны, как гравитационные и электромагнитные поля, Шелдрейк утверждает, что они координируют деятельность клеток внутри тел, насекомых внутри колоний и, да, даже обеспечивают психические связи между особями.

Хотя есть много доказательств морфического резонанса, действительно ли нужна концепция поля? Действительно, части эмбриона, по-видимому, координируются во многом так же, как железные опилки упорядочиваются магнитным полем, но как только мы признаем существование морфогенетического поля, оно становится посредником между текущими и прошлыми организмами. Вместо того, чтобы резонировать напрямую с прошлыми эмбрионами, текущий эмбрион организован полем, и именно поле резонирует с прошлыми эмбрионами. Это усложняет в остальном элегантную теорию.

Хотя Шелдрейк прав, когда ищет в физике модель того, как части эмбриона координируются на расстоянии, лучшей моделью может быть нелокальный эффект квантовой запутанности. Так же, как фотоны запутываются, поскольку они материализуют общую форму, акт резонирования с общей формой может запутывать клетки данного типа. Это объяснило бы их скоординированные усилия без необходимости в концепции поля.

Шелдрейк объясняет эффект «фантомной конечности», когда человек с ампутированной конечностью все еще ощущает конечность после ее удаления, предполагая, что рука, например, управляется морфогенетическим полем, которое остается на месте даже после удаления самой руки. Но если человек находится в резонансе со своим собственным прошлым, когда у него еще были обе руки, это само по себе объяснило бы явление без обращения к эффекту поля. То же самое касается «психических питомцев». Так же, как запутанность легко измерить среди частиц, которые недавно взаимодействовали, как только питомец и его владелец связались, они тоже могут оставаться нелокально связанными.

Морфогенетическое поле по своей сути озадачивает. С момента своего появления оно заняло сумеречную зону между реальностью и эвристической концепцией. Как только Форгакс и Ньюман определяют морфогенетические поля как не более чем концентрации химических «морфогенов», они разворачиваются на 180 градусов и заявляют, что концентрации морфогенов определяются морфогенетическими полями. 27 Похоже, никто не знает, как подойти к этому полю, единственное согласие заключается в том, что части эмбрионов координируются таким образом, который еще предстоит объяснить с материалистической точки зрения.

Возможно, Шелдрейк ошибся с буквальным прочтением морфогенетических полей, подобно тому, как Дарвин сбился с пути со своей концепцией пангенезиса. Однако даже если это правда, это не оправдание позорного обращения с ним со стороны идеологов как внутри, так и вне науки.

Страх перед наукой

Чтобы действительно критиковать Шелдрейка, нужно достаточно открыть свой разум, чтобы получить базовое понимание его работы. Как и Мэддокс до них, Шермер, Кэрролл и Майерс думают, что могут опровергнуть одного из наших выдающихся мыслителей несколькими оскорбительными замечаниями. Отвергая напрочь любые доказательства, которые могли бы поддержать теорию Шелдрейка, их подход заключается в том, чтобы философски избавиться от него. Более основательно антинаучную позицию вряд ли можно себе представить. То, что «научные скептики» обнаруживают в своих попытках изгнать морфический резонанс, — это их собственный скрытый страх перед наукой.

Вместо того чтобы открыться новым возможностям, редукционисты занимают закрытую систему мышления, которую они ошибочно принимают за саму науку. Вместо того чтобы признать свою доверчивую приверженность метафизике механистического редукционизма и свой страх и дрожь перед лицом настоящей науки, псевдоскептики культивируют заблуждение, что они являются ее главными защитниками. Нарциссически отождествляя себя с наукой, они воображают, что все, что не соответствует их собственной системе убеждений, поэтому противоречит науке. Подобно культу, они усиливают замешательство друг друга и чувство праведности перед лицом неумолимого и неразумного врага, все время воображая, что их усилия по поддержанию коллективного самоудовлетворения представляют собой некое благородное начинание.

В то время как истинный скептицизм — это сомнение, которое изгоняет суеверия и открывает путь знанию, культовый скептицизм — это абсолютная уверенность в ложности любого предположения, противоречащего укоренившимся предрассудкам его приверженцев.

Этот мир действительно переполнен иррациональным мышлением, и методология науки предлагает нам противоядие. По этой причине систематическое смешение науки с редукционистской догмой является самым опасным культом из всех.

References

1. Sheldrake, Rupert, A New Science of Life (3rd Edition), London: Icon Books, 2009, pp 303-309
2. Ibid, front cover
3. http://www.youtube.com/watch?v=aRjQmZLT8bI
4. Sheldrake, A.R., “The ageing, growth and death of cells,” Nature, 250, 381-385, August 2, 1974 http://www.nature.com/nature/journal/v250/n5465/abs/250381a0.html
5. Forgacs, Gabor and Newman, Stuart A, Biological Physics of the Developing Embryo, Cambridge: Cambridge University Press, 2005, p 1
6. Ibid, pp 188-189
7. Ibid, p 50
8. quoted in Smolin, Lee, The Trouble with Physics, New York: Houghton Mifflin, 2006, p 307
9. Shermer, Michael, Why People Believe Weird Things: Pseudoscience, Superstition, and other confusions of our time, New York: W.H. Freeman and Company, 1997, pp 50-51
10. Ibid, p 53
11. http://www.reason9.com/podcast/index.php?id=10
12. Shermer, 1997, p 16
13. Ibid, p 53
14. Rothman, Stephen, Lessons from the Living Cell: The Limits of Reductionism, New York: McGraw-Hill, 2002, pp 185, 210, 213
15. Ibid, p 283
16. Peterson, Karen S, “Paranormal is normal, controversial scientist says,” USA Today, February 26, 2003 http://www.usatoday.com/news/science/2003-02-26-mindmain-usat_x.htm
17. Shermer, Michael, “Rupert’s Resonance,” Scientific American,
November 2005, http://www.scientificamerican.com/article.cfm?id=ruperts-resonance
18. Sheldrake, Rupert, “The Sense of Being Stared At, Part 1: Is it Real or Illusory?”
Journal of Consciousness Studies, 12, No. 6, 2005, p 16
19. Ibid, p 24
20. Ibid, p 26
21. Sheldrake, Rupert, “Richard Wiseman – Attempts to Debunk Evidence on Dogs“
22. Sheldrake, Rupert, “Do Skeptics Play Fair?“
23. Carroll, Robert Todd, The Skeptic’s Dictionary: A Collection of Strange Beliefs, Amusing Deceptions, and Dangerous Delusions, Hoboken: John Wiley & Sons, 2003, pp 231-232
http://www.skepdic.com/morphicres.html
24. Sheldrake, Rupert, The Presence of the Past: Morphic Resonance and the Habits of Nature, New York: Times Books, 1988, p 89
25. Ibid, pp 106-107
26. Myers, PZ, “The Sheldrake Phenomenon,” Pharyngula,
http://scienceblogs.com/pharyngula/2008/06/the_sheldrake_phenomenon.php
27. Forgacs and Newman, 2005, p 125

***

Бертран Рассел и мнемическая причинность

Тед Дейс

Для прогресса науки часто оказывается важным, — пишет Бертран Рассел, — помнить гипотезы, которые ранее казались невероятными». 1

Если бы только он сдержал свое слово.

Находясь на грани подлинно научного описания разума, он слепил фиктивную подмену и тут же поджег ее. Его отказ от «мнемической причинности», влияния глубокого прошлого на настоящее, был призван расчистить путь к материалистической концепции разума.

Серия лекций, опубликованных в 1921 году, « Анализ разума» Рассела , строится вокруг предложения о том, что разум не существует отдельно от чувственных данных. «Все психические явления строятся исключительно из ощущений и образов», — пишет он. 2 «Убеждения, желания, волевые акты и т. д.» оказываются «ощущениями и образами, различным образом взаимосвязанными». 3 Образы могут казаться скорее ментальными, чем осязаемыми, но, по словам Рассела, они «имеют причинно-следственную связь с физическими объектами, поскольку являются копиями прошлых ощущений». 4 Образы сводятся к ощущениям, которые, в свою очередь, сводятся к встрече нервных окончаний с внешним миром. От разума к материи за несколько простых шагов.

Признавая, что современная физика делает концепцию материи столь же загадочной, как и разум, Рассел утверждает, что оба термина в конечном итоге сводятся к более глубокой «нейтральной» субстанции. Учитывая его осторожность как философа, неудивительно, что он никогда полностью не исключает возможность мнемической причинности. 5 Однако, несмотря на показную показуху, «Анализ разума» представляет собой атаку на идею о том, что ментальность по своей сути реальна.

Рассел отрицает, что поиски пищи животным можно приписать его «психическому состоянию, которое мы не можем наблюдать», утверждая, что его кажущийся голод — это всего лишь «наблюдаемая черта в телесном поведении… а не некий, возможно, мифический и, безусловно, непознаваемый компонент разума животного». 6 Сказать, что животные хотят есть, — это то же самое, что сказать «реки «желают» моря». Как и в случае с водой, текущей под гору, «если бы мы знали больше о животных, мы могли бы в равной степени перестать приписывать им желание, поскольку мы могли бы найти физические и химические реакции, достаточные для объяснения их поведения». 7 Люди не лучше справляются с его анализом. «Мы можем рассматривать человека как инструмент, который по-разному реагирует на различные стимулы». 8 Воля, говорит он, — это мираж, порожденный «кинестетическим ощущением», которое сопровождает мышечные движения. 9

При сведении самосуществования к механике психология отличается от физики лишь в той мере, в какой физика имеет дело с «данным объектом из разных мест», в то время как психология касается «различных объектов из данного места». 10 Это место, конечно же, мозг, место нашей субъективности, хотя он также помещает это явление в «фотографическую пластинку». 11 Расселу, возможно, стоило бы еще раз взглянуть на психологию, поскольку любой, кто сводит эмоцию к «спутанному восприятию», явно должен проделать некоторую внутреннюю работу. 12

Главная угроза расселовскому сведению разума к материи исходила от его главного соперника Анри Бергсона. В своей книге 1911 года «Материя и память » Бергсон задается вопросом, почему, если образы являются блеклыми копиями прежних ощущений, мы никогда не путаем воспоминание о громком шуме с ощущением тихого. 13 Не имея возможности ответить на вопрос Бергсона, Рассел может только заметить, что у нас есть «убеждение-чувство», что воспоминание о образе связано с прошлым. 14 На каком основании мы приходим к этому убеждению-чувству? Рассел не может сказать. Как мы приобретаем наше чувство прошлого ?

Работа мозга, по Бергсону, заключается в расчете возможных действий в ответ на сенсорные данные. 15 Входные данные преобразуются максимально эффективным способом в выходные данные. Вот и все. Внутри этих мозговых складок вы не найдете никаких представлений о мире, никаких эмоций, никаких мыслей, никаких желаний, никакой психики. Для Бергсона обнаружение качеств разума в мозге равнозначно своего рода нейронному мистицизму. Является ли мозг настолько особенным, чтобы одновременно участвовать в физическом мире и все же выходить за его пределы, чтобы представлять его? 16

Бергсон утверждает, что вместо того, чтобы создавать образы мира, наш мозг просто облегчает наше восприятие его. Поскольку мозг выполняет свою работу, мы воспринимаем (приблизительно) то, что находится вокруг нас. Так же, как мы видим сам мир, а не его нейронную реконструкцию, Бергсон утверждает, что в памяти мы воспринимаем прошлое, пусть даже только в общих чертах. Но как мы можем воспринимать то, чего больше нет?

«Прошлое не перестало существовать; оно просто перестало быть полезным». 17 Бергсоновское время — это непрерывная длительность , которая переносит в настоящее все, что ему предшествовало. «Наше самое отдаленное прошлое прилипает к нашему настоящему и составляет с ним единое и тождественное непрерывное изменение». 18

Непрерывное время кванта, выраженное в волновой функции Шредингера, нарушается из-за взаимодействия с локальной средой. Из этого мы предполагаем, что крупномасштабное существование лежит за пределами непрерывности длящегося настоящего. Как макроскопический объект, мозг действительно ограничен текущим моментом. Напротив, разум отражает время таким, какое оно есть, в котором прошлое (память) придерживается присутствия (сознания). Поскольку разум — это абсолютное присутствие, отфильтрованное через эпохи физической и биологической эволюции, мы обладаем силой памяти, чтобы взять событие, которое больше не материализовалось, и представить его заново.

Не сумев точно определить, где предложение Бергсона было ошибочным, Рассел вызвал мнемическую причинность, не совсем то, что Бергсон сказал на самом деле, но достаточно близко, чтобы, опровергая это, он, казалось, избавился от своего врага, даже не упомянув его по имени. Ссылаясь на работу немецкого зоолога Рихарда Земона, Рассел объясняет свою идею. «Всякий раз, когда эффект, возникающий в результате воздействия на организм, отличается в соответствии с прошлой историей организма, без того, чтобы мы могли фактически обнаружить какие-либо существенные различия в его нынешней структуре, мы будем говорить о «мнемической причинности»» 19

Ребенок, который обжегся, говорит Рассел, реагирует на огонь иначе, чем ребенок, не имеющий такого опыта. Если воспоминание об ожоге не оставляет следа в мозге, но ребенок тем не менее реагирует на огонь в соответствии с предшествующим опытом, это указывает на прямое влияние далекого прошлого на настоящее без материального посредника. 20

Предположив, что мнемическая причинность указывается отсутствием каких-либо нейронных изменений, отражающих предшествующее событие, Рассел заранее подтасовал результаты. Как мы теперь знаем, и как Рассел, несомненно, предвидел, мозг хранит «следы памяти», коррелирующие с прошлыми событиями. Согласно материалистическому предположению, эти нейронные конфигурации записывают прошлое. Это может работать не совсем так, как магнитная лента, но результат тот же.

Логик по образованию, Рассел должен был понять, что мнемическое влияние никоим образом не подразумевает отсутствие «каких-либо существенных различий» в структуре мозга. Это обратная сторона того факта, что потребность мозга в акте припоминания недостаточна. Рассел сам подчеркивает это, отмечая, что наша зависимость от мозга для памяти не доказывает, что припоминание является строго нейронным процессом или что воспоминания хранятся в мозговой ткани. 22 Точно так же воздействие далекого прошлого на настоящее, даже если оно необходимо для объяснения памяти, все еще оставляет роль для мозга.

План Рассела, по-видимому, состоял в том, чтобы избавиться от прошлого-внутри-настоящего Бергсона, чтобы прийти к концепции энграммы Симона как единственно возможному объяснению памяти. Будучи своего рода нейронной гравюрой, энграмма представляет собой изменение в состоянии покоя мозга после события, например, ожога. Именно энграмма делает ребенка более бдительным и, следовательно, менее склонным к повторному ожогу. 22 Явное отрицание Симона того, что энграммы можно рассматривать как «нематериальные или метафизические», должно быть, было музыкой для позитивистских ушей Рассела. 23

Приписывая «мнемические явления» исключительно энграмме, Рассел смог полностью включить память в нейрофизиологию. Подобно знаниям, образам и привычкам, воспоминания существуют только тогда, когда они вызываются из мозга соответствующим стимулом. 24 В отличие от разума, подчиняющегося законам мнемической причинности, у нас есть мозг, управляемый «причинностью обычного физического рода». 25

Семён, как оказалось, написал книгу о мнемических явлениях (взяв за основу Мнемозину, богиню памяти и мать муз). Как он пишет в «Мнеме» , «Уже существующие энграммы никогда не переформовываются, а остаются такими, какими они были изначально запечатлены». 26 Определяющая черта энграммы, стабильность с течением времени, не только объясняет память, но и помогает объяснить общую стабильность организма перед лицом доминирующих тенденций трансформации и эволюции. 27

Однако именно их стабильность делает энграммы совершенно непохожими на все, что нейробиологи на самом деле обнаружили. Каждый раз, когда кто-то вспоминает событие, соответствующий след памяти теряет свою структуру и должен быть «реконсолидирован» с нуля. Как объясняет Джон Маккроун в New Scientist , «воскрешение следа памяти, по-видимому, делает его полностью текучим, таким же гибким и нестабильным, как в тот момент, когда он был впервые сформирован, и нуждается в повторной фиксации в схемах мозга». 28 Если что-то мешает реконсолидации, например, ток высокого напряжения или препарат, блокирующий белок, к памяти больше никогда не будет доступа. Это открытие, которое последовательно воспроизводилось, озадачивает исследователей, поскольку оно означает, что память, однажды вызванная, теряется для мозга и должна быть восстановлена ​​на основе не более чем фактического воспоминания, каким бы туманным оно ни было, самого прошлого события. Как только мы осознаем его, память несводима к информации, закодированной в мозге. Как это возможно?

Независимо от того, как усердно ученые пытаются впечатать память в серое вещество, она всплывает обратно, покачиваясь на эфирном море разума. Хотя мозг и способствует воспоминанию, он делает это без сохранения и извлечения информации о прошлом. И почему он должен это делать? В конце концов, весь смысл запоминания чего-либо в том, что вам не нужно искать это. Интерпретировать мозг как органическую справочную библиотеку означает изгнать память и заменить ее простым хранилищем информации. Тот факт, что воспоминание действительно может оживить прошлое восприятие, является проблемой только для материалистического мировоззрения.

Semon предложил другую концепцию, известную как мнемическая гомофония , которая объясняет память гораздо лучше, чем энграмма. Рассел хвалит Semon за эту гениальную идею, не за ее применение к привычкам и воспоминаниям, а за ее объяснение того, как богатство опыта преобразуется в абстракции, процесс, который сбивал с толку философов, столь разных, как Беркли и Юм. 29

Сеймон сравнивает возникновение абстракции с процессом составной фотографии, в которой один и тот же кадр пленки многократно экспонируется в разных сценах. 30 Пока они достаточно близки по форме, ментальные образы в последовательности создают нечеткий общий образ. Каждый раз, когда вы видите дуб, например, он вызывает в памяти все другие случаи, когда вы его видели, и это новое изображение накладывается на остальные, создавая составную картину, которую вы думаете как «дуб».

Ни Рассел, ни Семон не видели противоречия между мнемической гомофонией и энграммой. Как материальные структуры, энграммы не могут просто смешиваться друг с другом, образуя нечеткие композиты. В то время как ментальные образы могут проявлять нечеткость или размытость, материя всегда соответствует принципу тождества: x = x. Объект является именно самим собой, не больше и не меньше. Нечеткий объект утратил бы это точное отношение, будучи лишь отчасти самим собой и отчасти не собой. Конечно, составные фотографии всегда выглядят немного размытыми, но сама картинка, как материальный объект, не может не быть именно собой, ее «размытость» исключительно в нашей интерпретации картинки.

Сосуществование последовательных восприятий в едином обобщенном восприятии не может дать мозгу способность конструировать обобщенные части серого вещества. Мнемическая гомофония была худшим страхом Рассела, который сбылся, поскольку она показала, где разум не вписывается в материю.

Сопротивление Симона и Рассела необратимо нематериальной природе мнемической гомофонии поставило их в противоречие с современной физикой. Зачем основывать теорию реальности на материи, когда материя оказывается неким видом пространственной субстанции, называемой полями ? Редукция Декарта причинности к контактной механике вышла вместе с Ньютоном, факт, подтвержденный в девятнадцатом веке с появлением теории электромагнитного поля.

Мнемическая гомофония дает нам память без необходимости в нейронных гравюрах. Симон всегда думает о Капри, когда чувствует запах определенного кулинарного масла, потому что однажды он случайно уловил его запах из соседнего ресторана, когда смотрел на Капри через Неаполитанский залив. 31 Не требуется никакого хранения информации, только принцип, согласно которому любое данное психическое состояние находится под влиянием аналогичных предыдущих состояний. Вместо того чтобы кодировать информацию о прошлых событиях, след памяти только соответствует любой схеме синаптической передачи, имевшей место во время исходного события, выступая в качестве маркера или знака, который облегчает припоминание, восстанавливая в сознании ощущение предыдущего события, подобно тому, как радиоантенны отслеживают дальнее влияние электромагнетизма.

Недавние нейронные исследования подтверждают, что память включает в себя сходство между прошлыми и настоящими моделями мозговой активности. Во время акта обучения нейроны устанавливают связи друг с другом. Когда мы вспоминаем момент обучения, восстанавливается что-то вроде исходной модели связей. Однако, как сообщает исследователь из Калифорнийского университета Джефф Джонсон в Neuron , восстановление предыдущих нейронных моделей происходит даже тогда, когда воспоминание ограничивается самой изученной информацией, без каких-либо подробностей о моменте ее получения. 32

Как и Рассел, Джонсон хочет узнать, как мозг объясняет наше чувство прошлого. Поскольку восстановление применимо не только к памяти, но и к знанию, которое лишено какого-либо чувства прошлого, одно лишь нейронное сходство не может дать ответа. Если воспоминание — это больше, чем просто синаптическая перестройка, а фактическое оживление прошлого опыта, проблема исчезает. Мы ощущаем глубину времени именно в процессе его проникновения.

Воспоминание часто является борьбой. Вместо того, чтобы прийти сразу, воспоминание подкрадывается. Сначала мы получаем общее представление о нем, а затем постепенно появляются детали, как ткани эмбрионального органа. Хотя это совсем не то, что мы ожидаем от системы хранения данных, это именно то, чего мы ожидаем от системы настройки. Сигнал сначала улавливается, а затем усиливается.

В то время как эпизодическая память включает в себя сознательное припоминание, привычка-память является бессознательным кумулятивным эффектом прошлого поведения на текущее поведение. Сеймон иллюстрирует роль мнемической гомофонии в привычке с помощью игры в апорт. Каждый раз, когда его хозяин поднимает руку, собака понимает, что собирается бросить палку. Даже если он на самом деле не бросает ее, а только делает вид, собака гонится за химерой, потому что жест ее хозяина пробудил ее память о том, когда он действительно бросал палку. Конечно, это работает только определенное количество раз. Вскоре собака отказывается бежать, пока не достигнет идеальной гомофонии между новым стимулом и старым стимулом, то есть когда она действительно увидит, как палка появляется из руки. Привычное поведение активируется мнемической гомофонией, грубой или идеальной, между текущими и прошлыми обстоятельствами. 33

Когда музыкант Кристин Херш и ее группа впервые записывались в «шикарной» студии, она обнаружила, что не может воспроизвести свою обычную вокальную интенсивность, потому что, как она объяснила звукорежиссёру, когда она выступала вживую или в своём обычном репетиционном пространстве, она была достаточно расслаблена, чтобы отпустить и позволить песне петь самой. В отличие от голоса песни, её собственный голос был застенчивым и натянутым. Первой корректировкой звукорежиссёра было убрать её голос из наушников, чтобы она не кричала себе в уши, но интенсивность голоса песни оставалась неуловимой. В конце концов сработало то, что она просто позволила ей играть на гитаре во время пения, дополняя гомофонию её текущего выступления абстрактной сущностью предыдущих выступлений. Только тогда Throwing Muses заревели к жизни. 34

Мы все знаем, что обычно нам приходится повторять недавно изученную процедуру, прежде чем она станет «автоматической». Но если инструкция записана в нервной ткани, почему одного раза недостаточно? Сохраненная информация — это цифровое явление; данные либо закодированы, либо нет. Память Симона аналоговая, каждое выполнение процедуры увеличивает шансы на то, что она придет в голову с соответствующим стимулом.

Как и Дарвин до него, Симон считал идею эволюции неправдоподобной без способности организмов наследовать и развивать поведенческие и телесные модификации, реализованные предшественниками. 35 В противном случае продолжающаяся адаптация к изменяющимся условиям не играет никакой роли в эволюции. Вот почему в «Мнеме» он сообщает о саламандрах, которых уговаривали либо держать своих детенышей в утробе матери дольше обычного, либо выпускать их рано, в обоих случаях их потомство продолжало недавно измененное поведение. 36 Он также сообщает о деревьях, пересаженных из умеренных в тропические регионы и наоборот, в любом случае их новые адаптации проявляются у потомства. 37 Повторяя наблюдения Дарвина за сельскохозяйственными животными, он отмечает, что популяции богомолов становятся все более ручными с каждым поколением в неволе, несмотря на отсутствие отбора по этой черте. 38

Австрийский теоретик Август Вейсман пытался опровергнуть множество подобных утверждений, отрезая хвосты сотням мышей и отмечая продолжающийся рост хвостов у их потомства. 39 Однако эксперименты, демонстрирующие наследование приобретенных признаков, были успешными именно потому, что исследователи побуждали организмы самостоятельно вносить изменения, так же как окружающая среда, а не механически навязывает новое поведение, подталкивает существа к активной адаптации.

Этот спор давно уже вытеснен весом доказательств. Теперь мы знаем, что когда удобрения вмешиваются в цикл роста урожая, новая модель роста продолжает появляться на протяжении поколений. 40 Защитные шипы, выращенные дафнией водяной блохой вблизи хищников, продолжают появляться у потомства, никогда не подвергавшегося этой угрозе. 41 Голландское исследование обнаружило сокращение продолжительности жизни у людей, чьи бабушки и дедушки в молодости объедались в редкие сезоны изобилия. 42

Вопрос больше не в том, наследуются ли адаптации, а в том, как это происходит . Поскольку ни один из этих примеров не связан с генетическими изменениями, биологи называют это явление «эпигенетическим наследованием», при котором вновь приобретенные черты передаются через модификации хромосом или даже цитоплазмы. Вера Симона в то, что мигрирующие энграммы передают черты, изменяя зародышевые клетки, может быть не такой уж и неправдоподобной. Но мнемическая гомофония дает нам другой вариант. Если прошлое и настоящее можно связать на основе сходства в течение индивидуальной жизни, почему бы не сделать это и между поколениями?

Читая Рассела, вы никогда не заподозрите, что Симон настаивает на наследовании адаптаций или что он отрицает сведение памяти к машиноподобному процессу. Своим «законом экфории» Симон утверждает, что в отличие от машин, которым для получения полного результата требуется полный ввод, память может быть полностью реализована, даже если триггер, такой как запах масла для жарки, содержит только намек на исходное событие. 43 Он отмечает, что эмбрионы, опять же в резком контрасте с машинами, могут выдерживать «большие и произвольные вычитания» своих тканей и возобновлять нормальное развитие, как будто ничего не произошло. 44

Рассел был слишком предан установлению материалистических полномочий Симона, чтобы заметить, где он и Бергсон пересекались. Много лет спустя задача синтеза Симона и Бергсона выпала молодому биологу, обучающемуся в Кембриджском университете, теоретическому нонконформисту, который взял годичный отпуск от своей лабораторной работы, чтобы изучать философию в Гарварде. В отличие от Рассела, чье прочтение Бергсона было окрашено профессиональным соперничеством, Руперт Шелдрейк был очарован радикальным взглядом Бергсона на время и его значением для памяти. Соединив непреходящее настоящее Бергсона с мнемической гомофонией Симона, Шелдрейк получил основу для научной теории ментальности, той самой награды, которую Рассел искал в своем Анализе разума .

Разработанная для объяснения органического развития от яйца до зрелости, теория морфического резонанса Шелдрейка основана на его бергсоновском прочтении Semon. В то время как «мнемический» подчеркивает возникновение органической формы как процесса, основанного на памяти, использование Шелдрейком «морфического» переворачивает это с ног на голову, подчеркивая предположение о том, что внутренняя память природы действует на основе формы. Чем больше текущая органическая форма похожа на предыдущую форму, тем больше она резонирует с этой формой.

Шелдрейк распространил мнемический принцип за пределы мозга на весь организм, включая все уровни структуры, его составляющие, так что каждый орган, каждая ткань, каждая клетка и органелла воспроизводят действия, которые они предпринимали в предыдущих подобных ситуациях. Телесная память, которая поддерживает взрослого человека на основе его личного прошлого, ничем не отличается, по сути, от видовой памяти, которая направляет эмбриогенез.

Применяя морфический резонанс к эмбриону, Шелдрейк перенастроил память в свойство видов, а также индивидуумов. Таким образом, человеческие эмбрионы развиваются по тем же линиям, что и предыдущие человеческие эмбрионы, тогда как яйца шимпанзе делятся и растут по линиям предыдущих яиц шимпанзе. Подобно чтению текста по памяти, в каждом отрывке эмбрион просто воспроизводит действия своих предков, когда они достигли этой стадии. Так же, как воспоминание связано со следом нейронной памяти, развитие из яйца правильно направляется через генетические маркеры. Ни в одном из случаев, будь то нейронный или генетический, маркер не содержит самого воспоминания.

Морфический резонанс обнаруживается везде, где последовательные поколения данного вида совершенствуются в данной задаче без руководства со стороны своих родителей. Наиболее документированный спонтанный случай этого явления касается птиц в Западной Европе, которые научились открывать бутылки с молоком. Впервые этот прием был замечен в 1921 году в Саутгемптоне, Англия, среди лазоревок и распространился в основном посредством простого подражания. Однако, поскольку лазоревки редко перемещаются дальше, чем на несколько миль, маловероятно, что подражание могло объяснить появление этой привычки в Швеции, Дании и Голландии. «Голландские записи особенно интересны», — пишет Шелдрейк. «Молочные бутылки практически исчезли во время войны и снова стали достаточно распространенными только в 1947 или 1948 годах. Мало кто из синиц, усвоивших эту привычку до войны, мог дожить до этой даты, но, тем не менее, нападения на бутылки возобновились быстро». 45

Конечно, послевоенные птицы могли заново изучить этот процесс с нуля. По этой причине эксперимент Уильяма Макдугалла по обучению крыс дает более убедительный пример. Один из многих ученых на рубеже двадцатого века, продемонстрировавших наследование приобретенных признаков, Макдугалл поместил крыс в водный лабиринт и обнаружил, что каждое поколение проходило лабиринт быстрее, чем его предшественник. Как и Семон, он предположил, что гены животных каким-то образом включают и передают приобретенную способность. Но когда эксперимент был повторен сначала в Англии, а затем в Австралии с крысами, не связанными с крысами Макдугалла, тенденция к улучшению продолжилась, как и прежде, результат, необъяснимый, за исключением памяти вида через морфический резонанс. 46

Долгосрочная память также была выявлена ​​в тестах на людях, например, не говорящих по-японски, которые были способны лучше запоминать настоящие японские детские стишки, чем переставленные бессмысленные версии. 47 По словам Шелдрейка, этот результат следует из того факта, что бесчисленные миллионы людей уже выучили стишки, и любой, кто пытается запомнить правильные версии, находится под влиянием их совокупного опыта. Когда испытуемым другого эксперимента в течение десяти секунд показывали персидские слова, некоторые настоящие, а некоторые только похожие на персидские подделки, а затем просили вспомнить слова, они справлялись с воспроизведением настоящих слов значительно лучше. 48

Ошеломленный смелым предложением Шелдрейка, нейробиолог Стивен Роуз разработал эксперимент, который наверняка избавил бы его раз и навсегда. В эксперименте участвовали однодневные цыплята, разделенные на две группы: подопытным цыплятам позволяли клевать желтые диоды, а контрольным — хромированные бусины. После того, как они клевали диоды, подопытным цыплятам вводили хлорид лития, токсичное вещество, вызывающее у них легкую тошноту, в то время как контрольным цыплятам вводили безвредный физиологический раствор. Та же процедура проводилась в течение 37 дней с новой партией цыплят каждый день. Данные показали, что последовательные партии подопытных цыплят постепенно становились все более нерешительными в клевании по сравнению с контрольными цыплятами.

Хотя это открытие указывало на влияние предыдущего опыта, наиболее убедительный результат касался контрольных цыплят, которым был предоставлен выбор клевать либо желтые диоды, либо хромированные бусины. В ходе эксперимента последовательные партии этих цыплят становились все более неохотными клевать диоды, что предполагает, что на них повлиял кумулятивный опыт цыплят, которые клевали диоды, а затем им вводили хлорид лития. После нескольких месяцев проволочек Роуз отказался от своего соглашения с Шелдрейком описать результаты для публикации. 49

Излишне говорить, что горстка анекдотов и неповторенных экспериментов не доказывает этого. Хотя теория Шелдрейка интересна, она остается в значительной степени непроверенной. Но, по крайней мере, она может объяснить развитие из яйца. То же самое нельзя сказать о странном представлении о том, что ДНК — это чертеж или рецепт для построения организма.

Примерно в то время, когда он калечил мышей в ошибочной попытке опровергнуть наследование адаптаций, Август Вейсман предположил, что организмы развиваются из яйца на основе информации, переданной от родителей через «детерминанты» (теперь известные как гены). 50 Хотя последующие исследования, казалось бы, подтверждали эту идею, достижения молекулярной биологии, которые конкретизировали теорию Вейсмана, в конечном итоге отменили ее.

Теория является научной, поскольку она сводит сложное явление, например, организацию живого тела, к чему-то простому, например, к информации, хранящейся в ДНК. В основе предложения Вейсмана лежало предположение, что гены — это относительно простые статические структуры, которые генерируют механизмы развития, которые, в свою очередь, производят чрезвычайно сложные системы, составляющие организм. 51 Различные виды сформированы по-разному, поскольку каждый вид имеет уникальный набор генов и, следовательно, уникальный путь развития.

Ни Вейсман, ни кто-либо из его интеллектуальных потомков не ожидали, что гены развития или «гомеобоксные» гены окажутся практически идентичными у видов от насекомых до людей. Как мы узнаем из области «эво-дево», в ходе эволюции меняются не столько сами гены, сколько регуляторная ДНК, которая включает и выключает их, чтобы гарантировать, что развитие соответствует виду.

Обычно рядом с гомеобоксными генами, которые они регулируют, эпигенетические метки или «переключатели» работают с ослепительной скоростью. По словам молекулярного биолога Шона Кэрролла, типичные процессы развития включают «десятки тысяч переключателей, которые переключаются последовательно и параллельно». 52 Работа переключателей настолько сложна, что их можно проанализировать только с помощью комбинаторной логики. «Поскольку комбинация входов определяет выход переключателя, а потенциальные комбинации входов увеличиваются экспоненциально с каждым дополнительным входом, потенциальные выходы переключателей практически бесконечны». 53 Каждое положение переключателя и связанная с ним схема производства белка — это всего лишь снимок, один кадр в «чертовски захватывающем фильме с непрерывным действием». 54

Представьте себе лес, переполненный светлячками, только этот лес на самом деле создан непостижимо сложными и постоянно меняющимися узорами вспышек светлячков. Изменение этого узора меняет форму леса. Так, согласно молекулярной биологии, развиваются наши тела.

Рассматриваем ли мы циклические сети белков в клетке или сети обратных связей, управляющих всем, от иммунного ответа до моделей нейротрансмиссии, число возможных результатов, вытекающих из любого заданного ввода, практически бесконечно, что блокирует путь к успешному физическому анализу. Гены должны были быть исключением, чем-то, что мы могли бы ввести в орбиту нашего понимания. Теперь мы обнаруживаем, что вычисление генетической активности бесконечно возрастает, оставляя нас с абсурдом сведения одной сложности к другой.

Но давайте предположим, ради аргумента, что данный набор сложных генетических операций приводит, чисто механически, к данной телесной форме. Проблема здесь в том, что мы только отодвинули вопрос на шаг назад: что изначально порождает сложный паттерн активности генов? Мы вернулись к морфическому резонансу, за исключением того, что теперь вместо вновь развивающихся органов, резонирующих с предыдущими органами в схожих условиях, текущая генетическая экспрессия резонирует с предыдущей генетической экспрессией. Независимо от того, сводится ли целое к гену или нет, организм все равно объясняется резонансом, а не генетикой. Это редукция, конечно, но к прошлому, а не к малому.

В свете мнемической редукции больше нет веских причин характеризовать организм с точки зрения его генов. Вместо этого и экспрессия генов, и развитие органов информируются о схожих прошлых действиях. Вместо того, чтобы конструировать структуру более высокого уровня, генетический уровень делает именно то, что он, по-видимому, делает, выкачивая белки, необходимые клеткам для выполнения их задач. То, что определенные белки необходимы для появления определенных фенотипических признаков, никоим образом не подразумевает достаточность генов и белков в формировании организма.

Несмотря на то, что предложение Вейсмана увлекло поколения биологов, оно не имеет потенциала как объяснительная теория. Шелдрейк, с другой стороны, сводит колоссальную сложность тела к элементарному свойству природы, своего рода инерции органической формы. С упадком теории, основанной на ДНК, морфический резонанс остается единственной игрой в городе.

Поскольку мы не чувствуем себя машинами, странно, что Рассел так верил в сведение организмов к механизированным сборкам атомов. Самые убедительные данные, противоречащие этому убеждению, ежедневно генерируются этим продолжающимся полусырым экспериментом, который мы называем жизнью. В отличие от материализма, мнемическая теория оставляет место для разума как вещи в себе, вместилища самосуществования. Мы кажемся думающими, чувствующими, свободно действующими людьми — а не генетически запрограммированными органическими роботами — потому что мы на самом деле люди, ведущие осмысленную жизнь.

Рассел цеплялся за материализм, как ребенок за мать. Бергсон и Шелдрейк, напротив, понимали, что память определяется именно против материи. С освобождением памяти от удушающих объятий материи разум наконец становится разумным.

Пока он ограничен мозгом, разум можно игнорировать как простую игру теней. Только распространяясь по всему телу, он находит свое пристанище. Ментальный аспект связан с каждым органом, направляя развитие и поддерживая форму посредством резонанса с аналогичными предыдущими формами. Мозг отличается от других органов только тем, что он прикреплен к органам чувств и, следовательно, подразумевает осознание. Там, где мозговой разум хотя бы частично сознателен, кишечный разум действует полностью в темноте.

«Разум и тело» — это больше фраза, чем реальность. У нас есть два слова для одного и того же, потому что мы видим тело-разум с двух точек зрения, одну в терминах пространства, а другую в терминах времени. Поскольку тело — это пространственная поверхность разума, разум — это временные глубины тела. Соответственно, смерть — это когда тело теряет свой разум, когда материя и память перестают быть едиными.

То, что древние называли душой или духом, в современном сознании было переведено как нематериальный элемент жизни. Но нам не нужно определять органическую память в негативном смысле, как и тело-разум не нужно определять как бессознательное . Нематериальный элемент — это просто влияние далекого прошлого на настоящее. Предыдущие действия, предпринятые в ситуациях, наиболее напоминающих текущую ситуацию, с наибольшей вероятностью материализуются.

Абстрактный образ «дуба» в человеческом мышлении — это лишь блеклое отражение более глубокого биологического процесса, в котором прежние объяснения растущих дубов накладываются друг на друга в карту развития, доступную каждому прорастающему желудю. В то время как индивидуальный разум является местом воображения, видовой разум является местом живого формирования.

Приверженный двойной редукции мира к осязаемой материи и вневременному закону, Рассел упустил послание разума, который не является ни тем, ни другим. В конце концов он ошибся, потому что ему просто нужно было быть правым.

References:

Russell, Bertrand, The Analysis of Mind, London: George Allen & Unwin, 1921, p 92

Ibid, p 279

Ibid, p 300

Ibid, p 110

Ibid, p 89

Ibid, p 63

Ibid, p 64

Ibid, p 255

Ibid, p 285

Ibid, p 105

Ibid, p 130

Ibid, pp 283-284

Bergson, Henri, Matter and Memory, London: Swan Sonnenschein, 1911, pp 318-319

Russell, p 159

Bergson, p 20

Ibid, p 11

Ibid, p 193

Bergson, Henri, The Creative Mind, New York: Philosophical Library, 1946, pp 180-181

Russell, p 86

Ibid, p 77

Ibid, p 91

Ibid, pp 79-83

Semon, Richard, The Mneme, London: George Allen & Unwin, 1921, p 275

Russell, p 88

Ibid, p 90

Semon, p 240

Ibid, p 14

McCrone, John, ‘Not-so total recall,’ New Scientist, May 3, 2003, p 27

Russell, pp 218-219

Semon, p 164

Ibid, p 92

Johnson, Jeffrey D, et al, ‘Recollection, Familiarity, and Cortical Reinstatement: A Multivoxel Pattern Analysis,’ Neuron, 63, 2009, pp 697-708

Semon, p 156

Hersh, Kristin, Rat Girl, New York: Penguin, 2010, pp 288-291, 308-310

Semon, p 290

Ibid, pp 58-60

Ibid, p 64

Ibid, p 133

Gould, Stephen Jay, The Structure of Evolutionary Theory, Cambridge: Belknap Press, 2002, p 201

Durrant, Alan , ‘The association of induced changes in flax,’ Heredity, 32, 1974, pp 133-143

Young, Emma, ‘Rewriting Darwin: the new non-genetic inheritance,’ New Scientist, July 9, 2008, pp 28-33

Cloud, John, “Why DNA Isn’t Your Destiny,” Time, January 18, 2010, p 50

Semon, p 124

Ibid, p 177

Sheldrake, Rupert, The Presence of the Past, New York: Times Books, 1988, p 178

Ibid, p 175

Ibid, p 189-190

Ibid, p 192

Sheldrake, Rupert, ‘An Experimental Test of the Hypothesis of Formative Causation,’ Rivista di Biologia – Biology Forum, 86, 1992, pp 431-44. Available from: http://www.sheldrake.org/Articles&Papers/papers/morphic/formative.html (Accessed Jan 2 2014)

Gould, p 207

Bertalanffy, Ludwig, Modern Theories of Development: An Introduction to Theoretical Biology, London: Oxford, 1933, pp 32-33

Carroll, Sean B, Endless Forms Most Beautiful, New York: W.W. Norton and Company, 2005, p 114

Ibid, p 124

Ibid, p 128

***

Споры об атеистических взглядах Сэма Харриса

Джон Горенфельд

Сэм Харрис, автор книг «Конец веры» и «Письмо христианской нации» , 6 января 2007 года разослал сообщение, в котором обвинил AlterNet в публикации статьи, которая представляет собой «ядовитую смесь неверных цитат и пересказов с целью изобразить меня как злобного безумца».

Здесь мы воспроизводим статью AlterNet и ответ Харриса.

Вера Сэма Харриса в восточную духовность и мусульманские пытки

Книги Сэма Харриса «Конец веры» и «Письмо христианской нации» поставили его на второе место после британского биолога и писателя Ричарда Докинза в рядах известных атеистов 21-го века. Суть бестселлеров Харриса в том, что в мире, помешанном на религии, американцам давно пора перестать терпеть веру в Вознесение, Воскрешение и все остальное, не подкрепленное доказательствами. Проблема только в том, что главный пропагандист «разума» в нашей стране также поддерживает экстрасенсорное восприятие, реинкарнацию и другие ненаучные концепции. Не все из этого — безобидная чушь о занятиях йогой — он также является сторонником пыток водой и других видов пыток.

«Мы знаем, что [пытки] работают. Они работали. Это просто ложь — говорить, что они никогда не работали», — говорит он. «Случайно пытать нескольких невинных людей» — это не так уж и важно по сравнению с их бомбардировкой, продолжает он. Зачем беспокоиться? Я хотел взять интервью у Харриса, чтобы узнать, почему человек, которого американская общественность считает голосом научного разума, пропагандирует индуистских богов и чтение мыслей в своих работах. Но мы тратим много времени на обсуждение его призыва к пыткам и его буддийских взглядов на «сострадательное убийство плохого парня».

В 2004 году в своей первой книге, отмеченной наградами, Сэм Харрис заявил, что общество должно низвести христианскую, мусульманскую и иудейскую веру до позора, который «позорит любого, кто будет это утверждать», тем самым катапультируя его из безвестного аспиранта Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе — сына отца-квакера — в национального глашатая атеизма. « Конец веры» может стать первой книгой, подходящей для полки Восточной философии в Barnes & Noble, которая каким-то образом объединяет в себе и пытки, и благочестие Новой Эры, и предлагает призывы к ясному научному мышлению наряду с призывами к «мистицизму». Старомодный сорт атеистов, такой как покойный Карл Саган, красноречиво выступал против религии, не поддерживая ритуалы и призраков. Харрис, однако, утверждает, что не только западные боги, но и философы являются «карликами» по сравнению с Буддами. А отрывок Харриса о экстрасенсах рекомендует любопытным читателям провести время с исследованием « 20 случаев, предполагающих реинкарнацию».

На вопрос о том, какие случаи больше всего указывают на реинкарнацию, Харрис признается, что его покорили рассказы о «ксеноглоссии», когда люди внезапно начинают говорить на языках, которых они не знают. Помните девочку из «Изгоняющего дьявола » ? «Когда ребенок начинает говорить на бенгали, мы не имеем научного представления о том, что происходит», — говорит мне Харрис. Трудно поверить в то, что я слышу от человека, которого New York Times приветствует как «знаменосца» атеизма. Харрис пишет: «Кажется, есть масса данных, подтверждающих реальность психических явлений, многие из которых игнорируются официальной наукой». По телефону он отказывается от своих заявлений.

«Я получил немного горя из-за этого», — говорит он. «Я, конечно, не говорю, что уверен в существовании экстрасенсорных явлений. Я открыт для всего нового. Я просто хотел бы увидеть данные».

Чтобы увидеть «данные» самостоятельно, «Конец веры» отсылает читателей к целому ряду исследований паранормальных явлений.

Одна из них — «Неизученный язык: новые исследования ксеноглоссии» доктора Яна Стивенсона . Книга о реинкарнации того же автора представляет вашему вниманию прошлую жизнь Рави Шанкара, ситара, который познакомил Beatles с Махариши. Он родился с родимым пятном, как говорится в ней, прямо там, где его прошлое «я» было зарезано в возрасте двух лет.

Обосновывая позицию исследователя «20 случаев», Харрис звучит почти как автор «Хроник Нарнии» Клайв Льюис, который утверждал, что Иисус мог быть только лжецом или Сыном Божьим.

«Либо он стал жертвой действительно тщательно продуманного мошенничества, либо происходит что-то интересное», — говорит Харрис. «Большинство ученых сказали бы, что этого не происходит. Большинство сказали бы, что если это и происходит, то это случай мошенничества. … Трудно понять, зачем кому-то совершать мошенничество — все были несчастны из-за этого [ксеноглоссного] явления». Под давлением он признает, что некоторые детали все-таки могут быть «подозрительны».

Другая книга, которую он перечисляет, — « Сознательная Вселенная: Научная правда о психических явлениях». «Это люди, которые потратили немало времени на изучение данных», — объясняет Харрис. Автор, профессор Дин Радин из Института ноэтических наук Северной Калифорнии, который не аккредитован для научного рецензирования, заявляет: «Существование пси [силы разума] было доказано в тысячах экспериментов».

Харрис провел последние два года, выполняя «полновременную неверную» службу, по его словам. Его вторая книга, Письмо к христианской нации , берет образ неверующего и следует ему, набрасываясь на христиан за их нетерпимость к его первой книге.

Однако в разностороннем повороте Харрис подрабатывает инквизитором, и еретиком. Без иронии он меняет шляпы между главами « Конца веры ». В главе 3 он жалуется на то, что средневековая церковь пытала евреев из-за фальшивых заговоров «кровавого навета». Затем в главе 6 « Науки добра и зла » он посвящает несколько страниц поддержке «судебных пыток» мусульман, практики, за которую выступили «разумные мужчины и женщины». Пытки тогда и сейчас: разница, говорит он AlterNet, в том, что инквизиция «сфабриковала» преступления и заставила евреев признаться в «вымышленных сообщниках».

Но если война в Ираке не была связана с «вымышленными сообщниками», то что было? «Ничто в моих записях о пытках не указывает на то, что я поддерживал то, что происходило в Абу-Грейб», — говорит Харрис, который поддерживал вторжение, но говорит, что оно стало «пародией». «Мы издевались над людьми, которые, как мы знаем, не представляли никакой ценности для разведки».

По словам Харриса, в то время как наши солдаты ведут войну с исламом в наших центрах содержания под стражей, наши гражданские лица должны перейти от посещения церкви к «современной духовной практике», пишет он. «[М]истика — это рациональное занятие», — пишет он в своей книге, утверждая, что она позволяет спиритуалистам «открывать подлинные факты о мире». И он сообщает AlterNet, что существует «социальное давление» на исследования в области экстрасенсорного восприятия.

Однако общество на удивление свободно в оправдании применения к мусульманам тисков. Харрис рассуждает о пытках следующим образом: поскольку «мы» не против ужасного сопутствующего ущерба, «мы» не должны стесняться утопления, как меньшего зла. «Это лучше, чем смерть». Другими словами, лучше, чем бомбить невинных.

С другой стороны, Сэм Харрис не тратит свое время в СМИ на призывы к прекращению бомбардировок мирных жителей. Нападение на священную корову авиаударов могло бы быть настоящей ересью, верной его квакерским корням, но обеспечивающей ему изгнание из кабельных новостей. Вместо этого логика, которую он излагает — что сам ислам является нашим врагом — предлагает читателю почувствовать утешение в связи со смертью его верующих. Он пишет: «Некоторые утверждения настолько опасны, что может быть даже этично убивать людей за то, что они в них верят».

Играя свою роль в прошлогодней «Войне за Рождество», Харрис играет наверняка с «Письмом к христианской нации» . Книга тяжела под таким тяжелым названием, что можно подумать, будто Мартин Лютер Кинг-младший написал ее из тюрьмы. Уведомляя христианскую нацию о том, что Харрис по-прежнему презирает «трату времени» на Иисуса, теперь он призывает к чему-то вроде союза с правыми против мусульманских арабов и «либералов, прячущих голову в песок», которых он осудил в недавней редакционной статье. «Неверующие, такие как я, стоят рядом с вами, ошеломленные мусульманскими ордами, которые скандируют смерть целым народам живых», — пишет он.

Таким образом, восхваляя жестких правых за их «моральную ясность» в войне с террором, Харрис приберегает большую часть своего гнева для христиан-нефундаменталистов, которых он считает пособниками обмана о непорочном зачатии.

Хорошо, но альтернатива Иисусу, которую Харрис рекомендует в «Конце веры», — это меню мессий. Есть Шанкара, аватар бога Шивы, чей горшок с водой мог останавливать наводнения. Есть первый Будда и его преемник в VIII веке Падмасамбхава. После материализации на листе лотоса в возрасте 8 лет Падмасамбхава произнес заклинание, которое превратило его друга в тигра. «Это объективно глупее, чем учение о непорочном зачатии», — однако, говорит Харрис в интервью.

Как и любой религиозный умеренный, он выбрал то, что ему нравится в религии. С одной стороны, в « Конце веры» есть обязательный выпад против Пакистана и Индии за то, что они угрожают друг другу ядерными ударами из-за «фантастических» религиозных споров. Поза равноправного преступника не мешает Харрису заявлять о превосходстве Шанкары и других оракулов над всем светским мозговым центром Европы. На протяжении тысяч лет «личная трансформация […], кажется, считалась слишком большой, чтобы требовать ее от западных философов», — раздраженно жалуется он, как будто находя, что во всей эпохе Просвещения не хватает советов по самопомощи.

Ему нравится, что буддизм заставит вас расслабиться. И «настроиться на различные ментальные состояния», говорит он. В классическом случае, говорит он, «вы видите различные огни или видите блаженство». И как священнослужитель-саентолог, обещающий вам состояние Клир, изгоняющий инопланетных призраков, разрушающих вашу жизнь, Харрис выражает веру в то, что его собственный стиль приятного ментального исследования возвещает о добрых делах. Медитация, говорит он, изгонит все, «что заставляет вас лгать людям или быть внутренне эгоистичными».

То есть это очищает ваши грехи? «Вы становитесь свободны замечать, как страдают все остальные», — говорит он. Ну, некоторые больше, чем другие.

Всем нам нужны наши иллюзии. Но разве его мешанина из буддизма и «Тайн Неизвестного Времени-Жизни» не ослабляет его аргументы против христиан? Его ответ заключается в том, что буддизм является превосходным продуктом для включения доктрины «недуализма» или единства. «Учения о любви, превосходящей себя, в буддизме простираются на многие мили», — говорит он. «В Библии всего несколько строк». И сотни в Достоевском и Исповеди Святого Августина, но неважно: аргумент Харриса о том, что «вера — это действие», основывается на том, что такие произведения, как Ветхий Завет, рассматриваются не как сложные культурные басни, а как что-то вроде инструкции по эксплуатации вашего TiVo.

Несмотря на то, что в книге есть доля скептицизма, работа Харриса неожиданно завоевала последователей среди не-мистиков. Научный обозреватель Times Натали Энджир почувствовала себя «оправданной, почти лично понятой», читая ее, написала она в рецензии. Эволюционный биолог Ричард Докинз практически усыновил Харриса как американского Робина для своего Бэтмена в противостоянии неразумию, где бы оно ни таилось в сердцах людей. « Конец веры» должен «заменить Библию Гидеона в каждом гостиничном номере страны», рекламирует Докинз.

Когда это произойдет, мусульмане, заехав в Best Western , найдут текст, одобряющий их пытки.

Легендарный американский адвокат Кларенс Дарроу, сыгравший в «Обезьяньем процессе» в Скоупсе, писал о своем восхищении своим предшественником Вольтером, первым ренегатом XVIII века, выступавшим против церкви. Он поблагодарил Вольтера за то, что тот нанес суеверию «смертельную рану» — и положил конец пыткам. «Среди прославленных героев, изгнавших этот вид жестокости из западного мира, ни одно другое имя не будет стоять так высоко и сиять так ярко». А среди тех, кто хочет вернуть его, стоит Сэм Харрис. «Они не разговаривают», — говорит мне Харрис, представляя себе сценарий пыток, в котором пленники замолкают, «весьма забавляясь нашим нежеланием доставлять им неудобства».

Нет, это не липкое (и реальное) дело Хосе Падильи, задержанного, которого обращение с ним могло превратить в кашу из ума, что, возможно, испортило его суд. Вместо этого он набрасывает своего рода сценарий боевика Стивена Сигала, в котором мы заарканиваем Усаму или его банду, возможно, накануне террористического заговора. Что делать?

«Мы должны сказать, что мы этого не делаем», — говорит Харрис о пытках. «Мы должны сказать, что это предосудительно». И затем все равно делать это, говорит он.

Вот так вот. В видении Харрисом будущей Америки мы будем стремиться к «личной трансформации» и вглядываться в наши личные загадки «я-мы», в то время как далекие булькающие звуки арабов, напуганных угрозой утонуть, будут доноситься до нашего священного пространства, навеянного востоком, а правительственные пресс-релизы — не более чем успокаивающие дзенские коаны.

– Джон Горенфельд

Ответ на Горенфельд Сэма Харриса

Некоторые из тем, которые я поднял в «Конце веры», продолжают вдохновлять необычайно большое количество злобных комментариев, выборочных цитат и споров. Я подробно остановился на этих темах здесь:

Моя позиция по вопросу пыток:

В книге «Конец веры» я утверждаю, что конкурирующие религиозные доктрины разделили наш мир на отдельные моральные сообщества, и что эти разделения стали постоянным источником человеческого насилия. Целью написания этой книги было предложить способ мышления о нашем мире, который сделал бы определенные формы конфликта, в буквальном смысле, немыслимыми.

В одном из разделов книги (стр. 192–199) я кратко обсуждаю этику пыток и сопутствующего ущерба во время войны, утверждая, что сопутствующий ущерб хуже пыток по всем направлениям. Вместо того чтобы оценить, насколько плох, по моему мнению, сопутствующий ущерб с этической точки зрения, некоторые читатели ошибочно заключили, что я отношусь к практике пыток легкомысленно. Я не так считаю. Тем не менее, существуют определенные экстремальные обстоятельства, в которых я считаю, что пытки могут быть не только этически оправданными, но и этически необходимыми. Я не одинок в этом. Либеральный сенатор Чарльз Шумер публично заявил, что большинство сенаторов США поддержали бы пытки, чтобы выяснить местонахождение тикающей бомбы замедленного действия. Хотя такие сценарии «тикающей бомбы» встречаются редко, они действительно случаются. Поскольку мы вступаем в эпоху ядерного и биологического терроризма, в интересах каждого, чтобы мужчины и женщины доброй воли определили, что следует делать, когда заключенный явно имеет оперативные знания о неминуемой жестокости, но не хочет говорить об этом.

ой аргумент в пользу ограниченного применения пыток по сути таков: если вы считаете, что когда-либо оправданно сбрасывать бомбы в попытке убить такого человека, как Усама бен Ладен (и тем самым рисковать убить и покалечить невинных мужчин, женщин и детей), вы должны подумать, что иногда может быть оправдано пытать такого человека, как Усама бен Ладен (и рисковать пытать того, кто просто выглядит как Усама бен Ладен). Мне кажется, что как бы мы ни сравнивали практику пыток высокопоставленных террористов и сбрасывания бомб, сбрасывание бомб всегда выглядит хуже с этической точки зрения. И все же многие из нас молчаливо принимают практику современной войны, считая табу даже разговоры о возможности применения пыток. Важно отметить, что мой аргумент в пользу ограниченного применения пыток не делает такие извращения, как Абу-Грейб, менее садистскими или глупыми. На самом деле, я считал наше жестокое обращение с заключенными в Абу-Грейб явно неэтичным. Я также считаю, что это была одна из самых пагубных ошибок внешней политики США за последнее столетие.

Неясно, создаст ли положение о пытках в наших законах такой скользкий путь, как многие себе представляют. Например, у нас есть положение о смертной казни, но это не привело к тому, что мы убиваем заключенных наугад, потому что мы не можем контролировать себя. Хотя я против смертной казни, я могу с готовностью признать, что мы не страдаем от полного морального хаоса в нашем обществе, потому что мы казним около пяти человек каждый месяц. Не сразу становится очевидным, что правило о пытках не может применяться с такой же сдержанностью.

Однако я могу быть прав, что любое законное применение пыток будет иметь неприемлемые последствия. В свете этой обеспокоенности лучшая стратегия, которую я слышал, исходит от Марка Боудена в его статье в Atlantic Monthly «Темное искусство допроса». Боуден рекомендует нам оставить пытки незаконными и придерживаться политики не пытать никого ни по какой причине. Но наши следователи должны знать, что есть определенные обстоятельства, при которых будет этичным нарушить закон. Действительно, есть обстоятельства, при которых нужно быть монстром, чтобы не нарушить закон. Если следователь окажется в таких обстоятельствах и нарушит закон, не будет особого желания преследовать его (и следователи это поймут). Если он нарушит закон в стиле Абу-Грейб, он сядет в тюрьму на очень долгий срок (и следователи это тоже поймут). На данный момент это кажется мне наиболее разумной политикой, учитывая реалии нашего мира.

Хотя мое обсуждение пыток занимает всего несколько страниц в книге, посвященной сокращению причин религиозного насилия, многие читатели нашли это обсуждение глубоко тревожным. Я предложил им, как публично, так и в частном порядке, выдвинуть этический аргумент, который учитывает реалии нашего мира — наше ежедневное принятие сопутствующего ущерба, реальную возможность ядерного терроризма и т. д. — и при этом исключает практику пыток во всех мыслимых обстоятельствах. Насколько мне известно, никто этого не сделал. И все же мои критики продолжают говорить и писать так, как будто сокрушительный аргумент против пыток во всех обстоятельствах легкодоступен. Я считаю одной из самых опасных ироний либерального дискурса то, что простое обсуждение возможности пыток такого человека, как Усама бен Ладен, вызывает больше возмущения, чем калечение и убийство невинных мирных жителей. Пока кто-нибудь на самом деле не укажет, что не так с «аргументом о сопутствующем ущербе», представленным в « Конце веры». Я буду продолжать верить, что мои критики просто не мыслят ясно о реальности человеческих страданий.

Мои взгляды на паранормальные явления – экстрасенсорные способности, реинкарнацию и т. д.:

Моя позиция по паранормальному такова: хотя в истории парапсихологии было много мошенничества, я считаю, что эта область исследований была несправедливо стигматизирована. Если некоторые экспериментальные психологи хотят проводить свои дни, изучая телепатию или эффекты молитвы, мне будет интересно узнать, что они узнают. И если правда, что малыши иногда начинают говорить на древних языках (как утверждает Ян Стивенсон), я хотел бы об этом узнать. Однако я не тратил времени на попытки проверить подлинность данных, представленных в таких книгах, как « Сознательная Вселенная » Дина Радина или «20 случаев, указывающих на реинкарнацию» Яна Стивенсона . Тот факт, что я не потратил на это времени, должен говорить о том, насколько достойным моего времени, по моему мнению, был бы такой проект. Тем не менее, я нашел эти книги интересными, и я не могу категорически отвергнуть их содержание так же, как я могу отвергнуть утверждения религиозных догматиков.

Мои взгляды на восточный мистицизм, буддизм и т. д.:

Мои взгляды на «мистический» или «духовный» опыт подробно описаны в «Конце веры» и не подразумевают принятия чего-либо на веру. Нет никаких сомнений в том, что люди получают преобразующий опыт в результате занятий созерцательными дисциплинами, такими как медитация, и нет никаких сомнений в том, что этот опыт проливает свет на природу человеческого разума (любой опыт проливает свет, если на то пошло). Что крайне сомнительно, так это метафизические утверждения, которые люди склонны делать на основе такого опыта. Я не делаю никаких таких утверждений. И я не поддерживаю метафизические утверждения других.

Сейчас есть несколько нейробиологических лабораторий, изучающих влияние медитации на мозг. Хотя я лично не занимаюсь этим исследованием, я знаю многих ученых, которые им занимаются. Теперь это плодородная область трезвого исследования, направленного на лучшее, чем мы понимаем возможности человеческого благополучия в настоящее время.

Хотя я считаю буддизм почти уникальным среди мировых религий как хранилище созерцательной мудрости, я не считаю себя буддистом. Моя критика буддизма как веры была опубликована в форме эссе, к ужасу многих буддистов. Она доступна здесь: «Убийство Будды» .

– Сэм Харрис

AlterNet — отмеченный наградами новостной журнал и онлайн-сообщество, которое создает оригинальную журналистику и усиливает лучшее из десятков других независимых источников СМИ. Цель AlterNet — вдохновлять граждан на действия и защиту окружающей среды, прав человека и гражданских свобод, социальной справедливости, СМИ и вопросов здравоохранения. [С веб-сайта.]

***

Ричард Милтон

Британский журналист и писатель рецензирует книги догматичных скептиков

Подросток науки

Рецензия на книгу скептика Уолтера Грейзера « Подросток науки: заблуждение, самообман и человеческая слабость» , Oxford University Press, 2000 г.

В фильме «Житие Брайана по Монти Пайтону» есть известная сцена, в которой религиозные фундаменталисты (на самом деле женщины, носящие накладные бороды) собираются вместе, чтобы забить камнями богохульника, осквернившего священный закон.

Чем дальше я углублялся в книгу Уолтера Гратцера «Подростки науки» , тем больше мне вспоминались эти женщины.

Сегодняшняя толпа — это научные фундаменталисты, действующие во имя разума, чтобы спасти науку от богохульников. Фальшивые бороды — это гротескно искаженная форма научного рационализма.

К счастью, оружие теперь не камни, а просто нерефлексивные оскорбления, злобные насмешки и презрение. Тем не менее, они могут быть глубоко разрушительны для карьеры преданных своему делу ученых, как это обнаружили на собственном горьком опыте несколько из целей этой книги.

Если бы эта книга была написана одним из ярых псевдоскептиков, которые заполонили Интернет, она бы даже не заслуживала ответа. Но Уолтер Гратцер — почетный профессор биофизической химии в Королевском колледже Лондона, и, следовательно, от него можно было бы ожидать осторожности с фактами.

Первая и самая содержательная часть книги — это знакомое почтение Ирвингу Ленгмюру, лауреату Нобелевской премии, работавшему в лаборатории компании General Electric в США и придумавшему термин «патологическая наука». В 1953 году он прочитал коллегам лекцию о самообманчивых исследованиях. Стенограмма этой лекции была опубликована в 1989 году в журнале Physics Today с целью высмеять Флейшмана и Понса за их заявление о холодном синтезе.

Гратцер перечисляет случаи из лекции Ленгмюра: Блондло и его воображаемые N-лучи; эксперименты Дэвиса и Барнса по «электронному захвату»; и магнитооптический метод анализа Фреда Эллисона. Как и Ленгмюр, он соглашается, что каждый случай является самообманом, а изученные эффекты не существуют.

И он одобрительно повторяет список диагностических критериев Ленгмюра для выявления «патологической науки».

1. Максимальный наблюдаемый эффект вызывается возбудителем с едва заметной интенсивностью.

2. Эффект близок к порогу видимости или порогу любого другого чувства, используемого для его обнаружения, или необходимо очень много измерений из-за очень низкой статистической значимости результатов.

3. Существуют утверждения о большой точности, большой чувствительности или большой специфичности.

4. Предлагаются фантастические теории, противоречащие опыту.

5. На критику отвечают спонтанными оправданиями, придуманными экспромтом.

6. Соотношение сторонников и критиков возрастает примерно до 50 процентов, а затем постепенно падает до нуля.

Он также следует за Ленгмюром в другом важном отношении: он не приводит никаких научных доказательств, чтобы точно показать, почему и как все эти случаи являются «патологическими» или бредовыми. Поскольку Блондло был явно не в себе, мы вынуждены сделать вывод, что все остальные упомянутые ученые также должны быть виновны в самообмане. В действительности, первые пять критериев Ленгмюра можно найти во многих ключевых научных исследованиях, которые сегодня общепризнаны.

Одним из лучших примеров является измерение Робертом Милликеном заряда электрона методом масляной капли — трудоемкое исследование тысяч мельчайших капель через микроскоп на пороге обнаружения и статистическое изучение результатов. Действительно, записные книжки Милликена показывают, что он также отбирал свои данные, чтобы доказать желаемый вывод — однако его метод и его ценность сегодня принимаются как основа всей атомной науки, а не осуждаются как заблуждение.

Шестой критерий Ленгмюра — это самый чистый образец самообмана, который можно было бы надеяться найти где-либо в настоящих зарослях науки, поскольку он верен только в отдельных случаях и, следовательно, не является диагностическим. Сами Ленгмюр и Гратцер приводят случаи, которые они называют иллюзорной наукой, но где исследования продолжаются годы или десятилетия спустя.

Наконец, они забывают упомянуть, что псевдоскептики, подобные им самим, часто способствуют прекращению исследований, а не естественной потере интереса. Например, сам Ленгмюр признает, что он написал Нильсу Бору, чтобы «предотвратить» любые дальнейшие исследования «электронного захвата» Дэвиса и Барнса, и он и другие химики настоятельно призывали такие издания, как Physical Review, отклонять дальнейшие статьи Эллисона — политика, которая была принята.

Ни Ленгмюр, ни Гратцер также не смогли объяснить, каким образом, если магнитооптический аппарат Эллисона был самообманом, ученые, использовавшие его, смогли правильно идентифицировать ряд неизвестных неорганических веществ в растворе со 100% точностью в слепых тестах, при этом вероятность их результатов составляла 1 к 7560.

На первый взгляд, книга Гратцера выглядит хорошо исследованной, но всякий раз, когда он касается темы, с которой я знаком, становится ясно, что он допустил ряд ошибок в своем сообщении. Более того, эти ошибки скорее помогают делу, которое он пытается доказать, а не подрывают его.

Коллеги исследователя холодного синтеза доктора Джона Бокриса из Техасского университета A&M не «наконец-то добились его отстранения», как утверждает Гратцер. Бокрис теперь является почетным заслуженным профессором химии в Техасском университете A&M просто потому, что ему сейчас 78 лет, и он вышел на пенсию! Перед тем, как он ушел на пенсию в декабре 1993 года, ряд научных коллег Бокриса подали прошение проректору с просьбой отстранить его от должности из-за его работы по холодному синтезу, но, надо отдать им должное, Совет регентов Техасского университета A&M защитил его право проводить химические исследования так, как он считал нужным, и отклонил эту попытку охоты на ведьм.

Гратцер описывает исследования «холодного синтеза» как «самую последнюю и глобально впечатляющую вспышку самообмана — торжество желания над разумом». Одной из научных причин, по которой он так говорит, является отсутствие ожидаемого продукта синтеза — трития (самого тяжелого изотопа водорода). Фактически, доктор Эдмунд Стормс и его коллеги из Лос-Аламосской национальной лаборатории провели 250 экспериментов по холодному синтезу в течение года. Они обнаружили 13 палладиевых электродов, содержащих избыток трития, но Гратцер игнорирует эти результаты (и, по сути, почти все остальные повторения Флейшмана и Понса).

В историческом рассуждении Гратцер следует обычной линии, отвергая Антона Месмера как шарлатана, и говорит: «Репутация Мессмера [sic] не смогла пережить это недвусмысленное решение [Королевской комиссии], и он поспешно уехал в Австрию, чтобы никогда больше не вернуться». На самом деле Королевская комиссия отчиталась в 1784 году, и ее проклятие вообще не оказало никакого воздействия на Месмера, который остался в Париже и продолжил практиковать. Именно Французская революция пять лет спустя, в 1789 году, заставила Месмера бежать в безопасную Англию.

Можно найти множество других подобных примеров небрежности.

Гратцер мимоходом признает, что ученые, которые проводят исследования, которые их консервативные коллеги считают необоснованными, вряд ли будут публиковаться и вряд ли получат гранты на финансирование. Однако он не связывает это явление с тем фактом, что большинство людей, отвечающих за рецензирование и финансирование исследований, являются консервативными псевдоскептиками, такими как Ленгмюр и он сам. Это еще один диагностический критерий, который на самом деле является не более чем самореализующимся предубеждением.

Гратцер приводит рассказы о нескольких заметных неверных поворотах, сделанных учеными; «поливода», перенос памяти посредством инъекций РНК, обезьяньи железы, ненужное хирургическое удаление органов — все это хорошие шутки. И есть предупреждения о том, что происходит, когда политики пытаются вмешиваться в науку, проиллюстрированные провальной политикой нацистской Германии и Советского Союза.

Но в сердце этой книги зарыто противоречие, которое Гратцер не пытается разрешить всерьез. Вот оно. Он нагромождает пример за примером иллюзорной науки, с целью выстроить в умах своих читателей недвусмысленное и категорическое различие между «реальной» наукой, приемлемой наукой, той, которую практикуют он и его «реальные» коллеги-ученые, и самообманывающей наукой, которой занимаются дураки и шарлатаны на обочине.

Но он не пытается анализировать или определять это различие, и единственные инструменты, которые он предлагает нам, чтобы сказать, какая наука иллюзорна, а какая реальна, сами оказываются иллюзорными. Критерии Ленгмюра оказываются субъективными и столь же применимыми к «реальной» науке, как и у Милликена. Это поднимает вопрос, откуда сам Гратцер знает, какая наука иллюзорна, а какая реальна?

Конечно, вся наука развивается именно таким методом проб и ошибок? Теории предлагаются, проверяются, критикуются и рано или поздно принимаются или отвергаются. Неудачные теории не менее «реальны», чем успешные. Конечно, процесс часто гораздо сложнее. Во многих случаях споры о неоднозначных явлениях продолжаются годами или десятилетиями, или эксперименты продолжаются годами или десятилетиями — иногда дольше, чем следовало бы. Но кто имеет право сказать, какие случаи являются какими? Возьмем, к примеру, горячий синтез, который Гратцер приводит в качестве примера настоящей науки. Впервые он был опробован в 1950-х годах, было множество ложных рассветов и разочарований, и миллионы продолжают тратиться каждый год, по-прежнему без каких-либо практических результатов. Сегодня горячий синтез так же далек от реальности или коммерческой эксплуатации, как и пятьдесят лет назад, однако никто не называет горячий синтез самообманчивой наукой. Так почему бы и нет?

По-моему, это тот вопрос, на который должен ответить Гратцер. В чем — именно в чем — разница между экспериментами с горячим синтезом и экспериментами с холодным синтезом, так что первый заслуживает уважения, а второй — нет?

Только в заключительной главе книги Гратцер наконец осознает проблему и спрашивает: «Как же нам тогда распознать то, что я назвал (вслед за Ирвингом Ленгмюром) «патологической наукой», и отличить ее от подлинного концептуального скачка, выходящего за рамки мудрости сегодняшнего дня?»

Увы, вопрос остается без ответа. Гратцер выдвигает несколько предложений, но в конце концов признает, что они неадекватны. Он снова предлагает нам правила Ленгмюра на основании их «весьма примечательной общности», но не замечает их недостатков, поскольку не предпринимает серьезных научных попыток их оценить – хотя он и ученый, пишущий о научных проблемах.

В разделе, посвященном науке при нацистах, Гратцер описывает Генриха Гиммлера следующим образом: «Гиммлер был человеком крайне ограниченного интеллекта и не имел представления о природе научного исследования. Он верил, в частности, что истина достигается посредством воображения и что задача науки состоит в сборе доказательств открытых положений...»

Это вполне может быть точным описанием мировоззрения Гиммлера, но его можно в равной степени применить и к некоторым профессиональным ученым. Как, например, Ирвинг Ленгмюр узнал, что метод Эллисона был «патологическим»? Как сам Гратцер так ясно знает, что холодный синтез — это самообман? Это не экспериментальное доказательство, потому что доказательство можно интерпретировать как угодно. Что же остается? Только некая «истина», дарованная исключительно рационалистической интуицией.

Парад идентичности подозреваемых, которых Гратцер предлагает нам осудить, — это не более чем выборочный взгляд на некоторые обычные неудачи науки с пользой 20-20-летнего ретроспективного взгляда, постфактум рационализации. Он просто забывает упомянуть множество других научных неудач, которые не вызвали у него раздражения в то время.

Моя невестка получила ученую степень в области ядерной физики, проведя несколько лет в ЦЕРНе в поисках частицы, которая, как оказалось, вероятно, не существует. В поисках этой частицы участвовало много ученых, и, вероятно, это стоило миллионы. Но такие рутинные отрицательные результаты, как этот, не вызывают гнева Гратцера, потому что ему неважно, существует ли 'X'-мезон или нет. Но ему очень важно, реален ли холодный синтез, реальны ли гомеопатические разбавленные растворы или существует ли такая вещь, как биологическая форма энергии, — достаточно важно, чтобы написать книгу, осуждающую их.

Проблема в том, что он избегает рассказывать нам, почему именно такие темы важны для него, — единственное признание, которое могло бы сделать эту книгу полезной или интересной, — как будто тем самым он демонстрирует нам какую-то фатальную слабость в своем деле.

***

Словарь скептика

Рецензия на книгу скептика Роберта Тодда Кэрролла «Словарь скептика: собрание странных убеждений, забавных обманов и опасных заблуждений» , John Wiley and Sons, 2003 г.

Роберт Тодд Кэрролл — один из растущей группы не-ученых (он преподает философию), которые считают, что они имеют право говорить нам, во что мы должны и не должны верить с научной точки зрения. То, что у Роберта Тодда Кэрролла нет научной квалификации, или обучения, или профессионального опыта, не мешает ему в его убеждении, что он является авторитетом в науке.

В «Словаре скептика» он пытается рассказать нам, простым людям, что мы можем и не можем думать на законных основаниях.

Такая позиция псевдогуру должна была бы быть достаточным предупреждением о том, что за этим последует, но как только Кэрролл проникается своей темой, его комплексы полностью исчезают, и он переходит от догматизма к абсурду, уморительно демонстрируя научное невежество и предрассудки.

Из горы ошибок и недоразумений вот несколько наиболее занимательных его ошибок.

Акупунктура

Кэрролл говорит: «Научные исследования... не смогли доказать, что иглоукалывание эффективно против какой-либо болезни».

За исключением научных исследований, которые продемонстрировали эффективность акупунктуры против некоторых заболеваний и были опубликованы в рецензируемых научных журналах более десяти лет назад, таких как Dundee, JW, 1988, в Journal of the Royal Society of Medicine , Dundee, JW, 1987, в British Journal of Anaesthesia, 59, стр. 1322. И Fry, ENS, 1986, в Anaesthesia, 41: 661-2.

Если бы Кэрролл предпринял хотя бы малейшую попытку поискать в научной литературе, он бы нашел эти и многие другие ссылки на хорошо проведенные двойные слепые испытания, в которых пациенты испытали измеримые преимущества по сравнению с группой плацебо.

Криптозоология

«Словарь скептика» сообщает нам, что: «Поскольку криптозоологи тратят большую часть своей энергии на установление существования существ, а не на изучение реальных животных, они больше похожи на исследователей PSI, чем на зоологов. Однако, по словам доктора Бернарда Эйвельманса, который придумал этот термин, экспертиза в зоологии считается необходимостью для работы в области криптозоологии...»

Если бы Кэрролл прочитал книгу доктора Хойвельманса, он бы узнал, что открытие новых видов — это нормальная наука, и каждый год открывается множество новых видов. Среди насекомых насчитывается сотни новых видов, а среди мелких млекопитающих и рептилий — десятки. Открытие крупных неизвестных млекопитающих и рептилий — явление необычное, но, безусловно, не неизвестное и даже не редкое.

Например, в 2002 году уважаемый приматолог доктор Шелли Уильямс из престижного Института Джейн Гудолл в Мэриленде выследила и столкнулась лицом к лицу с ранее неизвестным видом человекообразной обезьяны в Били в Конго, глубоко в африканских джунглях. Эти существа достигают роста около 6 футов и веса до 225 фунтов. Доктор Уильямс сообщила в New Scientist : «Четверо внезапно выскочили из кустов на меня. Эти парни были огромными, и они приближались, чтобы убить. Как только они увидели мое лицо, они остановились и исчезли».

Дермо-оптическое восприятие

Кэрролл говорит: «Дермооптическое восприятие (ДОВ) — это предполагаемая способность «видеть», не используя глаза. ДОВ — это трюк фокусника, часто включающий сложные ритуалы с завязыванием глаз, но всегда оставляющий путь (обычно по боковой стороне носа), который позволяет беспрепятственно видеть».

Научная точка зрения: д-р Ивонн Дюплесси была назначена директором комитета по исследованию дермооптической чувствительности. Ее заключение таково: «Контролируемые исследования подтверждают теорию дермооптической чувствительности и восприятия».

Эксперименты доктора Дюплесси даже привели к возможному совершенно естественному объяснению. В своих выводах она говорит: «Таким образом, эти различные методы показывают, что тепловые ощущения, вызванные видимыми цветами, не являются субъективными, как это обычно признается, и что инфракрасное излучение, расположенное в дальнем инфракрасном диапазоне, действует на каждую часть тела. Это дает нам возможные основания для заключения, что и при обычном зрительном восприятии цветных поверхностей человеческий глаз реагирует не только на лучи видимого спектра, но и на инфракрасное излучение, испускаемое этими поверхностями».

Проще говоря, эксперименты доктора Дюплесси, по-видимому, показывают, что цветные поверхности отражают энергию в виде тепла и света, и что глаз (как и другие части человеческого тела) в некоторой степени чувствителен как к теплу, так и к свету — гораздо более простое объяснение, чем беспочвенные выдумки Кэрролла.

Инопланетяне (НЛО, летающие тарелки)

Кэрролл говорит: «Эдвард У. Кондон был главой научно-исследовательской группы, которая была нанята Университетом Колорадо для изучения проблемы НЛО. В его отчете сделан вывод о том, что «за последние 21 год изучение НЛО не принесло ничего, что добавило бы к научным знаниям… дальнейшее обширное изучение НЛО, вероятно, не может быть оправдано в ожидании того, что наука будет продвигаться вперед».

Кэрролл добавляет: «До сих пор... ничего не было положительно идентифицировано как инопланетный космический корабль так, как того требуют здравый смысл и наука. То есть, не было ни одного повторяющегося идентичного опыта с НЛО, и нет никаких физических доказательств в поддержку пролета или посадки НЛО».

Если бы Кэрролл действительно потрудился прочитать отчет Кондона, он бы нашел следующий вывод относительно фотографий, обозначенных в отчете как «Дело 46»:

«Это одно из немногих сообщений об НЛО, в котором все исследованные факторы — геометрические, психологические и физические — по-видимому, согласуются с утверждением о том, что необычный летающий объект, серебристый, металлический, дискообразный, диаметром в десятки метров и, очевидно, искусственный, пролетел в поле зрения двух свидетелей».

Совершенно верно, что Эдвард Кондон пришел к выводу, что «дальнейшее обширное изучение НЛО, вероятно, не может быть оправдано», но причина, которую он привел, заключается в том, что невозможно плодотворно изучать явление, которое происходит случайным образом. Он и его команда решительно НЕ пришли к выводу, что «нет никаких физических доказательств в поддержку пролета или посадки НЛО» — это вывод одного лишь Кэрролла, и он основан исключительно на незнании реальных фактов, как указано в отчете доктора Кондона.

Карл Юнг

Кэрролл говорит: «[Юнговское] представление о синхронности заключается в том, что существует беспричинный принцип, который связывает события, имеющие схожее значение, посредством их совпадения во времени, а не последовательности... Какие существуют доказательства синхронности? Никаких».

Кэрролл тщательно забывает упомянуть, что теория синхроничности была предложена не Юнгом в одиночку, а совместно с Вольфгангом Паули, который был профессором теоретической физики в Принстоне, членом команды Нильса Бора, заложившей основы квантовой теории, и который получил Нобелевскую премию по физике в 1945 году. Таким образом, существует разумная вероятность того, что создатель теории синхроничности знал о науке несколько больше, чем Кэрролл. Вопрос «какие есть доказательства?» для объяснительной теории, которая была выдвинута специально для объяснения ранее необъясненных доказательств, — это вопрос, который постеснялся бы задать даже Гомер Симпсон.

Оккультная статистика

Кэрролл говорит: «Легионы парапсихологов во главе с такими генералами, как Чарльз Тарт и Дин Радин, также апеллировали к статистическим аномалиям как к доказательству экстрасенсорного восприятия». Но «скептиков не впечатляет оккультная статистика, утверждающая невероятность того, что уже произошло».

Научная безграмотность Кэрролла здесь наконец-то выходит наружу. Даже его коллеги-скептики из CSICOP не решатся утверждать, что наука может ссылаться на статистику вероятности только в связи с событиями, которые еще не произошли!

Теория вероятностей занимается математическим расчетом шансов наступления события — независимо от того, произошло ли событие или нет. Вероятность того, что подброшенная монета упадет орлом, составляет 50-50 или P=0,5. Это справедливо как для уже подброшенной монеты, так и для той, которая еще не подброшена. Если бы кто-то подбросил 100 орлов подряд, заранее объявив о своем намерении сделать так, чтобы это произошло, то шансы против того, что такая серия произойдет в норме, настолько высоки, что заслуживают научного исследования с целью попытаться определить причину, отличную от случайности.

В случае экспериментов, описанных Дином Радином в уважаемом физическом журнале Foundations of Physics, вероятность того, что результаты, полученные в Принстонской инженерной лаборатории, появятся случайно, составляет один к 10 в степени 35 (1 к 1035). Для Кэрролла игнорировать невероятности такого масштаба не означает быть «скептиком» — это отрицание.

Удаленный просмотр

Кэрролл говорит: «ЦРУ и армия США достаточно хорошо разбирались в дистанционном наблюдении, чтобы потратить миллионы долларов налогоплательщиков на исследования в рамках программы под названием «Звездные врата»».

Кэрролл презирает такие испытания из-за неточности некоторых утверждений, сделанных испытуемыми, но с научной точки зрения вопрос не в том, насколько последовательно точно дистанционное видение, а в том, существует ли оно вообще? Существуют недвусмысленные доказательства того, что оно существует.

Недавно рассекреченный документ ЦРУ описывает удивительно точный пример, в контролируемых условиях, удаленного наблюдения за сверхсекретной русской базой Пэтом Прайсом в 1974 году. Хотя Прайс сделал много неверных предположений о цели, он смог с поразительной точностью создать чертежи инженерного уровня уникального 150-футового портального крана с шестифутовыми колесами, въезжающего в подземный вход. Существование этой массивной конструкции, точно такой, как описано, было позже подтверждено с помощью спутниковой фотографии.

Самовозгорание человека

Кэрролл говорит: «Хотя никто никогда не был свидетелем SHC, исследователи и рассказчики приписывают SHC несколько смертей, связанных с пожаром».

Малейшее исследование показало бы Кэрроллу, что многие случаи возможного SHC были независимо засвидетельствованы надежными людьми. В некоторых случаях сами жертвы выживали, чтобы рассказать о своем опыте.

В число таких случаев входит случай командира лондонской пожарной бригады Джона Стейси и его пожарной команды, которые прибыли на место пожара в течение 5 минут после получения экстренного вызова, а также случай Агнес Филлипс, которая в 1998 году загорелась в припаркованной машине в пригороде Сиднея и была вытащена прохожим.

Можно было бы привести еще много подобных примеров невежества и предубеждений из «Словаря скептика», но это не принесет никакой пользы. Уже совершенно ясно, что книга Кэрролла — не словарь, а частная программа, и что сам он не скептик, а инстинктивный реакционер по отношению ко всему новому, неожиданному, двусмысленному и аномальному.

Роберт Тодд Кэрролл — прекрасный пример причины существования этого сайта. Некоторые академические специалисты, которые в своей обычной профессиональной жизни дотошно следят за фактами, внезапно отбрасывают всю разумную сдержанность, когда дело доходит до так называемого «разоблачения» того, что они считают чепухой нового века, и чувствуют себя вправе делать столько неосторожных и неточных заявлений, сколько им заблагорассудится, потому что они ошибочно воображают, что защищают науку от чудаков. Реальность такова, что их иррациональная реакция возникает из-за их собственной неспособности научно относиться к новому и неоднозначному, даже когда (как в случае с дермооптическим восприятием) вероятно существует простое естественное объяснение или когда (как в случае с новым приматом Конго) это просто неожиданно и ранее неизвестно науке.

Эта книга — суровое предупреждение каждому студенту, изучающему науку, логику и философию, о том, что может произойти, когда рациональный человек отправляется в личный крестовый поход, мотивированный собственными самообманывающими предрассудками.

***

Грэм Николс

Удивительная встреча

16-17 октября 2010 г., Лондон, Великобритания

Грэм Николс

Грэм Николс

«Удивительная встреча» в Лондоне 2010 года стала вторым лондонским аналогом хорошо известных «Удивительных встреч», проводимых в США Образовательным фондом Джеймса Рэнди — организацией, возглавляемой Джеймсом Рэнди, фокусником, занимающимся разоблачением паранормальных явлений.

TAM London, которую на своем веб-сайте рекламируют как «конференцию по сбору средств мирового уровня», теперь привлекает аудиторию из более чем тысячи сторонников в отеле Hilton London Metropole и может похвастаться такими спикерами, как Ричард Докинз и Алан Мур.

Когда я занял свое место в TAM London, я не мог не задаться вопросом, есть ли среди многих участников, с нетерпением ожидающих увидеть своих кумиров, другие, как и я, которые следили за скептическим сообществом много лет, но которых не убедила их преданность тому, что кажется довольно ограниченным пониманием науки. Я симпатизирую многим из того, за что они выступают, и согласен, что мы должны отстаивать критическое мышление, но каким-то образом взгляды и идеи, высказанные в TAM, не выглядят и не ощущаются как критическое мышление, как я его понимаю. Хотя мне нравятся работы многих самых уважаемых скептиков, например, ясность работ покойного Карла Сагана или поэзия, которую иногда может вызывать Ричард Докинз, я начинаю колебаться, когда их тон переходит в уверенность и убежденность. Первым, кто выступил в TAM, был Джеймс Рэнди, он вышел на трибуну, чтобы поприветствовать всех и сказать, как он счастлив, что смог приехать на мероприятие этого года, так как в прошлом году его плохое здоровье не позволило ему присутствовать. Толпа, казалось, была в восторге от его присутствия и устроила ему овацию стоя почти сразу же, как он появился. Очевидно, что Рэнди рассматривается как настоящий герой в этом сообществе, и несколько ораторов описывали себя как «недостойных» в его присутствии (включая Стивена Фрая). Что-то, что, как я объясню, я нахожу более чем немного ошибочным.

Сьюзан Блэкмор

Затем настала очередь Сью Блэкмор прочесть первую лекцию конференции. Я помню, как много лет назад видел Блэкмор в бесчисленных документальных фильмах, рассматривающих вопрос жизни после физической смерти, возможность экстрасенсорного восприятия и другие области так называемого паранормального. Блэкмор предлагала возможные физиологические объяснения околосмертных переживаний или пыталась опровергнуть выводы ученых, исследующих пси. Моей реакцией на нее было не отрицание ее взглядов, на самом деле, именно выступления Блэкмор познакомили меня с миром организованного скептицизма и побудили меня усомниться в собственных предположениях. Однако она также заставила меня усомниться во многих скептических предположениях, из которых она черпала.

Когда Блэкмор вышла на сцену в TAM, в первые несколько минут я уже знал, какую лекцию она собирается прочесть, она была почти такой же, как та, которую она читала пару лет назад на встрече Джеймса Рэнди и друзей, на которой я тоже присутствовал, но на этот раз она выразила то, что, казалось, было вполне искренним гневом. Она отчаянно воскликнула, что люди будут «возненавидеть вас» за то, что вы говорите, что жизни после смерти не существует или что экстрасенсорные способности не реальны. Я действительно мог посочувствовать ее чувствам разочарования и обиды и тому, почему она теперь хочет дистанцироваться от мира парапсихологии. Я также не сомневаюсь в ее честности, я просто сомневаюсь в ее выводах и идеологии, которая теперь их вдохновляет. Но мне также пришло в голову, что, хотя она показывала свое отчаяние по поводу отношения тех, кого она называет «истинно верующими», я не мог не почувствовать, что тот же самый гнев и язвительность выражались на протяжении всего TAM по отношению к тем, кто действительно верит в существование пси или других явлений. Мне кажется, что нам нужно больше уважения с обеих сторон при рассмотрении этих вопросов. Я считаю, что скептическая позиция, когда она справедлива и обоснована, обоснована и здорова, но я также считаю, что пропсихологическая позиция является важной областью научного исследования, если она эмпирически обоснована и контролируется, и что все, что препятствует этому исследованию, наносит ущерб не только парапсихологии, но и прогрессу науки.

Даже если бы я нашел утверждения Сью Блэкмор убедительными, естественно, было бы ненаучно с моей стороны принять точку зрения одного человека по этим важным вопросам. Наука работает путем копирования и консенсуса, и мне кажется, что активные исследователи, проводящие эксперименты в области парапсихологии, получают чрезвычайно последовательные результаты. Обзор области парапсихологии Дина Радина под названием «Запутанные умы» предлагает множество доказательств из множества различных источников для этого. Даже многие скептики признают, когда их заставят вступить в контакт с информированным сторонником, что пси-явление хорошо обосновано по стандартам любой области науки. Ричард Уайзман, ведущий TAM, например, заявлял об этом не один раз. Тем не менее, многие скептики продолжают говорить о необходимости дополнительных исследований, что кажется не более чем способом избежать необходимости поддерживать пси, несмотря на огромные шансы в пользу его существования. Лауреат Нобелевской премии Брайан Джозефсон заявил, что, по его мнению, «доказательства пси-яда неопровержимы».

Так почему же враждебность? Мне кажется, что ответ на этот вопрос отчасти заключается в том, что люди хотят быть правыми, они не хотят выглядеть глупо или быть отнесенными к категории «верующих в новую эру», особенно когда они ученые. Есть также история науки, с которой нужно бороться, поскольку просветленные экстрасенсорные способности рассматривались в той же категории, что и религия и суеверия, что привело многих ученых к тому, чтобы игнорировать этот предмет. Затем есть области паранормального, которые легко игнорируются при научном исследовании, что приводит некоторых к выводу, что вся эта область — не более чем воображение доверчивых людей. Результатом этих факторов является всеобщее и часто нетерпимое игнорирование всего, даже отдаленно связанного с пси. Это очень печальная ситуация, и она заставляет меня верить, что научный метод — самый важный инструмент, который у нас есть, без него мы теряемся в битве эго и мнений, на самом деле ключ к пониманию истины в этом вопросе — это данные.

Блэкмор также был первым, кто сослался на высказывание Карла Сагана «экстраординарные заявления требуют экстраординарных доказательств», цитату, которую постоянно повторяют скептики, но мало кто интересуется историей этой цитаты. Похоже, что Саган на самом деле переработал цитату Марчелло Труцци «Когда такие заявления являются экстраординарными, то есть революционными по своим последствиям для устоявшихся научных обобщений, уже накопленных и проверенных, мы должны требовать экстраординарных доказательств».

Труцци был одним из основателей Комитета по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях, однако, несмотря на то, что он был погружен в скептическое сообщество, позже он стал критиковать их методы. Он продолжал вводить термин «псевдоскептик», чтобы обозначить в значительной степени ненаучную тактику тех, кто его окружал. Он продолжал говорить в отношении парапсихологии, что когда скептик утверждает, что «кажущийся пси-результат на самом деле был вызван артефактом, он делает заявление и, следовательно, также должен нести бремя доказательства». Это то, что современному скептическому движению не мешало бы помнить.

Ученые, которые осмеливаются исследовать теории расширенного разума или другие аспекты сознания, которые могут быть нелокальными по своей природе, подвергаются нападкам и отвержению. Недавняя статья Блэкмора о Руперте Шелдрейке является примером, а опыт Шелдрейка с Ричардом Докинзом еще больше подчеркивает это. Докинз отказался обсуждать доказательства и слепо отказался участвовать в исследовании, которое Шелдрейк проводил на протяжении многих лет во время съемок документального фильма «Враги разума». Когда сталкиваешься с такого рода ситуациями, трудно избежать вывода, что на самом деле мы имеем дело с псевдоскептиками Труцци, мотивированными не наукой, а идеологией.

Пока Блэкмор продолжала рассказывать о своих исследованиях пси-способностей, таких как телепатия, и описывала эксперименты, которые она проводила на протяжении многих лет, она спросила аудиторию, были ли они вовлечены в парапсихологические эксперименты. К моему удивлению, только три человека подняли руки, одним из которых, насколько я мог видеть, был я. Чтобы представить это в перспективе, я сидела в комнате примерно из тысячи человек, практически все из которых заявляют о неверии во все пси-феномены, а некоторые активно нападают на все, что относится к паранормальным явлениям в любой форме, однако только двое из них на самом деле участвовали в проведении научных экспериментов по этой теме в любой форме. Это снова заставило меня задуматься о том, что на самом деле отстаивает скептицизм в этой форме? Если вы воспринимаете цифры, когда-либо исследовавшие парапсихологические явления, то это явно отстаивает личное мнение вместо эмпирических исследований.

В заключение Блэкмор подчеркнула свое разочарование в парапсихологии и то, что на протяжении 15 лет она почти не имела с ней ничего общего.

Ричард Докинз

Атмосфера изменилась, когда на сцену вышел Ричард Докинз, биолог и автор книги «Бог как иллюзия». Казалось, в зале повисла тишина ожидания. Я предполагаю, что многие в зале пришли увидеть героя нового атеистического движения во плоти. Пока все смотрели на сцену, я внимательно наблюдал, как Докинз пытался вызвать у публики почти духовное почтение к эволюции и гению Чарльза Дарвина. Я ясно видел его разочарование из-за пропасти между обывателем и его собственной страстью к науке, и я размышлял о том, какое влияние оказала на его жизнь книга Дарвина «О происхождении видов». В тот момент я размышлял о том, какое влияние наука оказала на мою собственную жизнь, и ко мне пришло осознание. Дело не в том, что наука не учитывает жизнь обычных людей или что они не могут видеть большую красоту во многом из того, что может предложить наука. Я считаю, что именно отсутствие уместного применимого подхода и взаимодействия со страхами и опасениями общественности в том, как часто преподносится наука, оставляет многих безучастными или подозрительными. Некоторые писатели и педагоги понимают это, но, к сожалению, раскольнические и высокомерные заявления антитеистов, таких как Докинз, просто отталкивают и вызывают ответные действия со стороны тех самых людей, до которых он, как он утверждает, пытается достучаться.

В TAM Докинз неоднократно нападал на ислам, называя его самой «злой» из религий и величайшей угрозой. Толпа, казалось, наслаждалась его заявлениями, но мне интересно, проигнорировали бы мы такое отношение, если бы оно исходило от человека с улицы без красноречивого языка и притворства, что эти взгляды имеют какое-то отношение к науке? Я могу себе представить, какое влияние это заявление оказало бы на мусульманскую общину, с которой я вырос в центре Лондона. Они были бы возмущены, разгневаны и, несомненно, чувствовали бы себя козлами отпущения. Докинз очень эффективно говорит с определенным культурным классом, но он, кажется, плохо подготовлен к пониманию тонкостей человеческого опыта за пределами этой клики.

Доклад Докинза в TAM под названием «Эволюция: новая классика» показался неловким, почти оторванным от современного общества. Он утверждал, что изучение эволюции должно занять место, которое когда-то занимали классики в образовательных системах, таких как та, которую он посещал. Я могу только радоваться, что во время моего обучения основное внимание уделялось пониманию религиозного и культурного наследия множества разнообразных учеников вокруг меня с помощью таких предметов, как гуманитарные науки и STAS (наука, технология и общество). Подход, который, как я считаю, имел большую ценность в моей жизни и помог мне глубже понять другие мировоззрения. Докинз, кажется, яростно выступает против такого подхода, вместо этого отстаивая видение науки и общества, которое навязывает ограниченную идеологию молодым людям. Его утверждение, что он просто хочет привить критическое мышление и более глубокое понимание эволюции, явно не соответствует действительности, когда мы слышим его нападки на релятивизм и отстаивание утилитаризма. Эволюция, хотя и имеет ключевое значение для понимания нашего происхождения как вида, не может быть образовательным фокусом в местах, где доминируют различные культуры, среди которых ислам. Развитие понимания и осознания друг друга является первым и самым неотложным шагом. Во многих школах преодоление языковых барьеров, экономических проблем и отчуждения являются реальными факторами, определяющими ландшафт молодых людей, которых Докинз хочет убедить в важности эволюции.

Волшебники

Кажется, что скептическое сообщество, представленное в TAM, создает разделение между общественностью и наукой. Они отстаивают форму науки, которая имеет мало общего со свободным исследованием, которое меня так вдохновляло. Фактически, реальная наука почти не упоминалась во время конференции, было ясно, что то, что отстаивалось здесь, было активизмом, направленным на борьбу с религиозным, альтернативным или доверчивым. Группа некогда профессиональных фокусников, чьи взгляды теперь были окрашены их пониманием обмана. Действительно, магия играла свою роль на протяжении всего процесса, а фокусник и психолог Ричард Уайзман отлично развлекал аудиторию, пока шли часы. Но вопрос магии важен при рассмотрении скептического движения, он определяет мышление многих выдающихся имен, особенно тех, кого регулярно показывают по телевидению, таких как Джеймс Рэнди, Деррен Браун, Пенн и Теллер, и скептиков, таких как Ричард Уайзман, которые высказывают свои взгляды на документальные фильмы.

Незадолго до того, как Джеймс Рэнди, самый известный из скептически настроенных фокусников, вышел на сцену, мне удалось обменяться с ним несколькими словами. Он был добродушен и избегал любых вопросов более глубокого характера, прежде чем исчезнуть на пресс-конференции. Должен сказать, что я искренне сочувствую его цели на некоторых уровнях; я был тронут, когда его голос сорвался на сцене во время интервью, когда он описал мальчика, чье состояние здоровья было использовано фальшивым евангельским целителем Питером Попоффом. Такие личности, как Попофф, действуют, эксплуатируя самых слабых и уязвимых среди нас ради чистой выгоды, и Рэнди, конечно, прав, используя свои знания сценической магии, чтобы разоблачить их. Однако я также смотрю на Рэнди с таким же искренним чувством недоверия. Я хорошо знаю, что он вводил общественность в заблуждение относительно работы Руперта Шелдрейка. Он утверждал, что повторил эксперименты Шелдрейка и не нашел никаких доказательств телепатии у животных. Однако когда Шелдрейк заподозрил это утверждение и потребовал от него доказать его, он оправдывался и не смог показать эксперименты, которые, по его словам, он провел, что делает весьма вероятным, что их никогда не было. Это далеко от поведения, которое мы могли бы ожидать от настоящего сторонника науки, по крайней мере, мы ожидаем справедливости и честности.

Чем больше я слышу, как Рэнди выступает на мероприятиях и по телевидению, тем больше мне кажется, что его эмоциональная страсть, его явное желание разоблачить шарлатанов заставляют его затуманивать факты в пользу своих планов. Это, безусловно, относится к его заявлениям об экспериментах Шелдрейка, и это заставляет меня задуматься о том, сколько еще ситуаций, подобных этой, где фактические доказательства удобно отсутствуют. Даже его знаменитый вызов на миллион долларов имеет много критиков, и для меня очевидно, что любой настоящий ученый или информированный человек с пси-способностями никогда не смог бы работать с кем-то вроде Рэнди. Те, кого я знаю и кто пытался, никогда не смогли даже провести с ним честную и сбалансированную дискуссию.

Выводы

Одним из немногих моментов настоящего научного интереса в TAM был занимательный доклад Маркуса Чоуна о его взгляде на самые странные факты о вселенной. Это был долгожданный момент выходных, после стольких небрежных замечаний о религии и малой толики сути, его лекция, хотя и юмористическая, была полна интересных и интригующих фрагментов информации. Еще одним интересным докладом была речь Карен Джеймс, директора по науке в HMS Beagle Trust, организации, стремящейся построить копию оригинального корабля, на котором молодой Чарльз Дарвин путешествовал на Галапагосские острова. Она произнесла страстную речь о важности этого проекта и о том, как он позволит детям и взрослым пройти по стопам Дарвина, но с преимуществами новейших научных знаний и оборудования. Эти доклады были яркими моментами, моментами, когда вместо того, чтобы сосредоточиться на насмешках или нападках на тех, кто находится за пределами этого сообщества, внимание было сосредоточено на радости научного открытия и обучения.

До того, как я приехал в TAM, я представлял, что хедлайнером мероприятия станет кто-то, кто продвинул научное понимание или сделал что-то для поощрения критического мышления, поэтому я был очень удивлен, услышав, что последним докладчиком был Алан Мур. Казалось, он испытывал то же чувство замешательства по поводу того, почему он там, на самом деле, в последний раз, когда я видел Алана Мура вживую, более десяти лет назад, он отстаивал магию (в смысле колдовства и оккультизма) и идеи, которые, как я не могу себе представить, были бы очень хорошо восприняты в TAM. Он представляет собой странную смесь поэта, анархиста и философа. Он, очевидно, искренне интересуется границами разума и сознания, но то, какое место он занимает в мире скептицизма, остается загадкой. Я чувствовал, что во время его разговора с Муром интервьюер избегал расспрашивать его о его взглядах на магию или о том, что он говорит, что поклоняется древнему змеиному божеству.

Итак, в заключение, похоже, что TAM находится на сомнительной территории, как указал один скептически настроенный блоггер на Skeptobot.com, это не мероприятие по распространению информации или научная конференция, «так что остается тот факт, что это шоу. Часть развлечения». Он продолжает: «Площадка на 1500 мест, где знаменитости-скептики проповедуют обращенным, одновременно собирая деньги для своей организации по выбору, — это церковь. И не британская церковь, а американская, с американскими чувствами. Мегацерковь».

Каспиан Джаго высказал ту же критику, используя термин «Мегацерковь TAM», хотя он действительно присутствовал и нашел многие моменты в составе либо неуместными, либо просто не связанными с наукой или критическим мышлением. Его вывод был таким: «как бы я ни был рад, что скептическая конференция теперь может собрать тысячу скептических умов в одном отеле, я просто чувствовал, что чего-то не хватает». Я чувствовал то же самое, действительно не хватало реального содержания и вовлеченности в то, что делает науку и подлинное критическое мышление такой мощной частью жизни.

TAM был событием бравады, детских предрассудков и пустых обобщений, с несколькими моментами подлинной искренности, но с билетами, стоящими от 208 фунтов стерлингов за раз, было ощущение, что настоящие сторонники видения Рэнди просто были вытеснены с мероприятия. Но с более чем 1000 участниками, он, должно быть, преуспел в сборе средств: 208 фунтов стерлингов x 1000 = 208 000 фунтов стерлингов! Даже после вычета расходов, таких как аренда зала и расходы на докладчиков, и с учетом бесплатных билетов и льгот, Джеймс Рэнди, должно быть, вернулся домой с более чем 170 000 фунтов стерлингов для своего фонда. Неудивительно, что большая часть самой резкой критики этого мероприятия исходила от самого скептического движения. Я могу только надеяться, что скептицизм как движение глубже посмотрит на то, за что он выступает, и в будущем будет стремиться отстаивать исследования и науку, а не этот цирковой праздник неверия.

***

Медицинский скептицизм: современная научно-культурная болезнь

Первоначально опубликовано на Progressive Radio Network 5 августа 2019 г.

© Ричард Гейл и доктор Гэри Нулл, доктор философии

Современный скептицизм — одна из тех раздражающих зараз, которые не исчезнут. Это скорее похоже на постоянную инфекцию дрожжей Candida. Это болезненно для здравого смысла. Хуже того, скептицизм вспыхивает, когда вы меньше всего этого ожидаете. В Интернете, в первую очередь в Википедии, его идеология и пропаганда остаются в значительной степени незамеченными, замаскированные резкой критикой, выступающей в роли неназначенного жюри, а не объективного голоса логики. Поэтому мы без колебаний заявляем, что крайний научный редукционизм, представленный скептицизмом, особенно биологическим и медицинским скептицизмом, представляет собой серьезную угрозу медицинским инновациям, научным открытиям и в долгосрочной перспективе общественному здравоохранению. Хотя скептицизм был мировоззрением, восходящим к девятнадцатому веку, сегодняшний скептицизм гораздо более радикален.

Поскольку скептики считают, что они представляют вершину научного материализма, многие из знаменитых гуру движения считают, что они являются законными спасителями, чтобы искупить современную цивилизацию от тысяч лет прошлой истории, когда человеческие общества использовали лекарственные растения и древние практики разума и тела для лечения болезней и роли религии, духовных практик, веры и убеждений для содействия чувству благополучия и психологической целостности. Как и многое в нашем неблагополучном постмодернистском мире, скептицизм, таким образом, является естественным порождением доминирующего белыми, патриархального права, которое продолжает преследовать постмодернистское общество. Это еще одно извращение политики идентичности, хотя и замаскированное под знаменем науки.

В более широком движении скептиков есть фракция, которая выступает под названием Science Based Medicine (SBM). Последние 25 лет современная медицина направлялась тем, что обычно называют Evidence Based Medicine (EBM), широко принятой теорией, согласно которой обоснованное принятие клинических решений для лечения заболеваний должно основываться на надежных доказательствах из рандомизированных клинических испытаний и высококачественных опубликованных статей и метаанализов.

В принципе, Science Based Medicine в значительной степени поддерживает Evidence Based Medicine. И надо отдать им должное, главные спикеры SBM Стивен Новелла и Дэвид Горски в начале критикуют недостатки EBM, включая нынешнюю эпидемию ошибочных исследований, публикуемых в медицинских журналах, растущие тенденции профессиональной предвзятости для достижения положительных результатов и финансовые стимулы журналов публиковать нежелательные исследования. Однако, учитывая недостатки и неудачи EBM, SBM воспринимает себя как следующий большой скачок для современной медицины, чтобы установить научный консенсус относительно медицинских открытий и терапевтических практик, включив принцип правдоподобия. Неоднократно, без какого-либо здравого понимания того, почему определенная альтернативная терапия здоровья либо успешна, либо неэффективна, скептики ссылаются на правдоподобие как на единственный необходимый критерий, чтобы отбросить откровенно нетрадиционные практики и, следовательно, выступать против финансирования исследований для изучения любых обещаний, которые они могут иметь.

Однако полагаться на аргумент о правдоподобии — это просто ленивый способ лгать самому себе. И скептики легко приходят в ярость, когда их обвиняют в том, что они поддерживают субъективные предубеждения, которые портят их оценку медицинских методов лечения за пределами их лелеемой системы убеждений. Всякий раз, когда скептики сталкиваются с научным или медицинским повествованием, которое противоречит их собственным субъективным предубеждениям, и при отсутствии научно обоснованного аргумента, основанного на веских доказательствах в поддержку контрнарратива скептицизма, ум скептика просто заполняет пробел аргументом о «правдоподобии». Таким образом, правдоподобие смешивается с реальностью. В одном из своих многочисленных выпадов против гомеопатии Горски предпринимает свою типичную многословную попытку дискредитировать доказательства, которые определяют «предубеждение о правдоподобии», также известное как «предубеждение веры». Поэтому неудивительно, что самые воинственные голоса SBM передают грубо дилетантское понимание человеческой психологии.

Исследователи из Университета Британской Колумбии и Йельского университета сообщили в своей статье «Проклятие знания в рассуждениях о ложных убеждениях», что может существовать «проклятие предвзятости знания», которое способствует ложным убеждениям, используемым маленькими детьми. То есть, сообщают исследователи, «собственные знания взрослых о результате события могут поставить под угрозу их способность рассуждать об убеждениях другого человека об этом событии. Проклятие ложных убеждений, как зависящее от аргумента правдоподобия, лежит в основе «научных войн» между скептическими материалистическими взглядами на медицинскую науку и сторонниками нетрадиционных медицинских практик, включая питание, натуропатию, китайскую и аюрведическую медицину и т. д., чье мировоззрение менее узко линейно и больше похоже на современную теорию систем и физику причин и следствий. То, что некоторые психологи называют «ошибкой правдоподобия», есть не что иное, как убежденность в иррациональном предположении, что правдоподобное объяснение является окончательным доказательством. Помимо преувеличения своей веры в силу и ценность науки, скептицизм в биологических науках можно точнее описать как нигилистический скептицизм, резкий, чтобы утверждать невозможность априори и превращать разумные сомнения в необоснованное недоверие. При таком понимании SBM можно рассматривать как своего рода скептический медицинский империализм, избыток науки, которая путает свои собственные субъективные и предвзятые ценности с научной фактичностью. Разве шизофреники не применяют также свои извращенные рассуждения и логику, чтобы убедить себя в истинности своих галлюцинаций?

С точки зрения квантовой физики, возможно, золотого стандарта современных точных наук, неправдоподобие никогда не является определенностью и не является мерилом для изгнания и игнорирования чего-то, что может иметь лишь незначительную вероятность быть правдой. В физике всегда стоит продолжать. Но правила доказательства в скептицизме не следуют здравому научному исследованию. Поэтому неудивительно, что большинство воинствующих скептиков, за исключением астрофизика из Калифорнийского технологического института Шона Кэрролла, имеют профессии в области наук о жизни. Ричард Докинз — эволюционный биолог; Сэм Харрис — нейробиолог; Джерри Койн и П. З. Мейер — биологи; Дэниел Деннет и Стивен Пинкер — когнитивные ученые и философы; Пол Оффит, Бен Голдакр, Стивен Барретт и большинство активных членов культа SBM — практикующие врачи.

Мы можем рассмотреть случай применения собственных критериев «правдоподобия» Скептиков к медицинскому юридическому решению, которое они горячо не одобряют. Это прекрасный пример того, как иррациональные убеждения Скептиков на самом деле превосходят рациональную правдоподобность.

Скептики и сторонники вакцинации были потрясены решением Федерального суда США от августа 2007 года о присуждении компенсации за вызванный вакциной аутизм семье Ханны Полинг , 19-месячной малышки, которой сделали пять прививок за один визит к педиатру. До этого дела постановления суда в рамках Программы компенсации за вред, причиненный вакциной, основывались исключительно на «перевесе доказательств» (критерии EBM) для оценки причинно-следственной связи между вредом, причиненным вакциной. Другими словами, субъективные показания, например, родителей детей, пострадавших от вакцины, были исключены из доказательств. Однако суд изменил свои правила, включив «правдоподобие», и именно это привело к выводу суда о том, что биологически «правдоподобно», что вакцины и их токсичные ингредиенты могут вызывать неблагоприятные состояния, приводящие к аутизму. Таково было постановление суда в отношении Ханны Полинг.

Чтобы глубже оценить культуру скептицизма, нам, возможно, стоит рассмотреть слова и труды бывших скептиков, которые выступили против этого движения и Нового атеизма, к которому присоединились популярные организации скептиков, включая SBM.

PZ Myers, биолог из Университета Миннесоты, имеет репутацию одного из самых воинственных и воинствующих знаменитостей в движении скептиков. Майерс вместе со скептиком Джерри Койном и астрофизиком Шоном Кэрроллом в значительной степени ответственны за цензурирование выступлений биолога Руперта Шелдрейка и альтернативного историка Грэма Хэнкока на TED. Однако даже движение скептиков стало для Майерса слишком большим испытанием. В своем публичном заявлении на Free Thought Blogs, чтобы объявить о своем уходе из движения, он написал: «очевидно, что «научный скептицизм» — это просто искалеченная, извращенная версия науки с особыми исключениями, чтобы вывести определенные темы за рамки ее компетенции».

«У скептицизма нет священных коров», — пишет Майерс. «Меня также раздражало повсеместное присвоение термина «научный» движением скептиков… за исключением того, что это «наука», которая не использует накопленные ранее знания, которая отказывается от концепции нулевой гипотезы [предположения об отсутствии связи между переменными в популяции, выбранной для сбора статистических данных], и которая так узко определяет то, что она примет в качестве доказательства, что она активно исключает огромные области знаний. Это беззубая наука, которая фетишизирует «защиту потребителя» вместо понимания».

По сути, Майерс обвиняет скептиков в рассуждениях, основанных на «ложных убеждениях», в проклятии их восприятия правдоподобности.

Массимо Пильуччи, эволюционный биолог и философ, ныне преподающий в Городском колледже Нью-Йорка, бывший известный скептик и обозреватель журнала Skeptical Inquirer. Пильуччи также вышел из «движений скептиков и атеистов (SAM)». Он отмечает, что движение «стало несколько негостеприимной средой для философского диалога». Оно «поклоняется знаменитостям, которые часто являются интеллектуальными дилетантами или, по крайней мере, имеют тенденцию говорить о вещах, о которых они явно очень мало знают». Он также обвиняет движение в том, что оно пропитано «групповым мышлением» и нарциссическим уважением к собственному интеллектуальному упрямству, «которое превзойдено только религиозными фундаменталистами». Наконец, Пильуччи выделяет фундаментальную проблему, с которой мы также сталкиваемся на сайтах Skeptic, в блогах и, в частности, в Википедии, а именно атмосферу «публичного порицания и других порочных практик социальных сетей всякий раз, когда кто-то говорит что-то, что не соответствует [его] собственному мнению, при этом, конечно же, заявляя о защите «свободы слова» любой ценой».

К счастью, литература SBM по большей части не смогла прорваться в коридоры медицинского истеблишмента. Одним из проектов SBM была Комиссия по научной медицине и психическому здоровью (CSMMH), которая опубликовала Scientific Review of Alternative Medicine. Журнал, который утверждал , что является «единственным рецензируемым журналом, посвященным исключительно объективному анализу утверждений альтернативной медицины», заявление, повторенное в его записи в Википедии, тем не менее, был признан Национальной медицинской библиотекой крайне однобоким и предвзятым. В трех отдельных случаях журналу было отказано во включении в реестр медицинских и оздоровительных публикаций Национального института здравоохранения Medicine/PubMed. По-видимому, попытки SBM сохранить свой пиар-обман «научных доказательств» через журнал были недолговечными. Комиссия, похоже, теперь не существует и больше не действует.

Внимательное прочтение обличительных речей, эссе и статей SBM вызовет серьезные сомнения в здравомыслии их авторов. Во время выступления на собрании скептиков National Capital Area , когда один из слушателей спросил его, почему он защищает генетически модифицированные продукты, Дэвид Горски неискренне ответил, что «все продукты генетически модифицированы» — вероятная ссылка на ошибочное убеждение в ныне полностью дискредитированной гипотезе «существенной эквивалентности», выдвинутой в 1990-х годах, чтобы утверждать, что генетически модифицированные культуры ничем не отличаются от своих природных аналогов.

Существует много позиций, которые авторы SBM занимают, и которые мы считаем грубо небрежными. Многие из этих взглядов являются не более чем слепотой и предвзятым упрямством в отношении реальности кризиса здравоохранения в стране. Всегда легче оставаться невежественным, чем узнать что-то за пределами своей церкви или системы убеждений. Одной из них является решительная поддержка SBM опиоидных препаратов. Хотя Горски признает опиоидный кризис ужасным провалом фармацевтической промышленности и федеральных регулирующих органов, его единственным решением является более ответственное использование этих опасных для жизни препаратов. Это было заявлено в его обличительной речи против попытки Управления здравоохранения штата Орегон противостоять эпидемии опиоидных травм и смертей путем покрытия Medicaid немедикаментозных методов лечения для облегчения боли, таких как «иглоукалывание, хиропрактика, массажная терапия и другие альтернативные методы лечения». Двумя годами ранее скептик SBM Джанн Беллами раскритиковал аналогичные усилия в Огайо по борьбе с кризисом опиоидных препаратов. Несмотря на то, что существует огромное количество рецензируемой литературы, ясно доказывающей эффективность этих немедикаментозных методов облегчения боли, попытки государственных чиновников здравоохранения найти способ противостоять этой национальной катастрофе подвергаются критике за то, что они поддались шарлатанству, просто потому, что они не соответствуют крошечному мировоззрению SBM.

Помимо ведения научной войны против нетрадиционной медицины, в программе SBM есть и более тревожная цель.

Выступая с докладом на ежегодной Северо-восточной конференции по науке и скептицизму 2015 года, основатель SBM Стив Новелла изложил определение и миссию Science Based Medicine и объяснил, чем SBM отличается от более признанной на международном уровне EBM и ее стандартов определения легитимности медицинских терапевтических протоколов. Среди целей SBM Новелла упоминает 1) лоббистские усилия и пропаганду «научно-обоснованного» законодательства, 2) улучшение маркетинга SBM в Интернете и 3) образовательные усилия по информированию общественности о научно-обоснованной медицине в целом и «скептицизме».

SBM также видит себя в бизнесе защиты прав потребителей. В своей статье «SBM в Википедии на каждом языке» Новелла представляет инициативу Общества научно обоснованной медицины (SfSBM) по созданию SBM Wiki в Интернете, которая дополняла бы Википедию. Пять лет спустя SBM Wiki так и не увидела свет, а его Общество, похоже, временно бездействует. Тем не менее, SBM продолжает иметь необычайный успех в том, чтобы его присутствие ощущалось в Интернете, особенно в записях Википедии. Группы, связанные с SBM, такие как Guerrilla Skeptics в Википедии, составили около 650 страниц, наполненных риторикой SBM и Skeptic и контентом, которые в подавляющем большинстве являются предвзятыми интерпретациями естественного здоровья и нетрадиционной медицины. Поэтому Новелла не может ничего, кроме похвалы за «отличную работу», которую редакторы Skeptic проделали для «повышения качества Википедии», и чувствует близкое родство с пренебрежением основателя Википедии Джимми Уэйлса Skeptical к альтернативной медицине.

Новелла и его Общество также взяли на себя роль преемника Quackwatch. Новелла пишет : «Ядро [SBM] Wiki состоит из статей, щедро пожертвованных SfSBM Стивеном Барреттом — по сути, тысячи статей, которые составляют Quackwatch. Преобразование этого в Wiki позволит постоянно редактировать и обновлять, вдыхая новую жизнь во все эти старые статьи». Цель — «размещать надежную научно обоснованную медицинскую информацию по всему Интернету».

Следовательно, SBM является наследником наследия Quackwatch и взяла на себя миссию продолжить наступление Skeptic на альтернативную медицину, за очень немногими исключениями. Новелла была консультантом Quackwatch.

Как мы уже документировали несколько раз, Quackwatch Барретта действовал скорее как пиар-усилия по подрыву нетрадиционной медицины, чем как надежный научный источник для точной критики медицинских практик, таких как хиропрактика, акупунктура и китайская медицина, энергетическая медицина, натуропатия, массаж и работа с телом среди прочих. Подобно частым тирадам в блоге SBM, Барретт, похоже, имеет патологическую одержимость смешением нетрадиционных медицинских методов лечения с мошенничеством ради зарабатывания денег, игнорируя при этом любую возможность того, что практикующие альтернативные медицинские системы делают это из искреннего желания принести пользу и лечить своих пациентов нетоксичными методами лечения.

Несмотря на многочисленные усилия SBM стать более эффективным в прозелитизме своей версии экстремального медицинского редукционизма в основных средствах массовой информации, она осталась маргинализированной и непризнанной практически всеми традиционными медицинскими учреждениями. За пределами сообщества скептиков ведущие представители SBM, такие как Горски, Новелла, Марк Крислип и Харриет Холл, часто упоминаются, несмотря на то, что никого из этих людей регулярно не приглашают в качестве основных докладчиков на профессиональных медицинских или научных конференциях за пределами сообщества скептиков. Очевидно, что их послание слишком экстремально и регрессивно для медицинских властей и известных медицинских журналов. Возможно, из-за своих многочисленных внутренних заблуждений и недостатков, у SBM не было другой альтернативы, чтобы сделать свое присутствие ощутимым, кроме как воспользоваться слабостями интернета, чтобы донести свое послание до общественности.

Но именно SBM, а теперь и выход Skepticism в целом на защиту прав потребителей должны больше всего возмутить общественность. В 2018 году флагманская организация Skepticism, Center for Inquiry, подала иск против аптек CVS в округе Колумбия за предполагаемый обман покупателей путем продажи гомеопатических средств, в частности средства от простуды и гриппа Osciloccinum. Иск создает опасный прецедент, которого можно было бы ожидать от идеологии, которая приняла бы доктрину научного материализма, устранила бы свободу медицинского выбора и создала бы однородный режим для универсальной парадигмы, основанной исключительно на фармацевтической парадигме.

Как мы уже сообщали ранее, Quackwatch в значительной степени служил квази-мозговым центром в интересах частных корпораций, наиболее важным из которых была фармацевтическая промышленность. Другая организация Стивена Барретта, Национальный совет по борьбе с мошенничеством в сфере здравоохранения (NCAHF), была ответвлением Координационной конференции по информации в сфере здравоохранения Американской медицинской ассоциации (CCHI), тайной операции, которая выросла из ныне несуществующего Комитета по шарлатанству AMA. И NCAHF, и CCHI были освящены федеральными агентствами здравоохранения, однако ни одна из них не работала под каким-либо институциональным надзором или контролем, ни со стороны правительства, ни со стороны кого-либо другого. Хотя Барретт и его сторонники последовательно отрицают, что NACHF и Quackwatch имеют какую-либо связь с частными корпоративными интересами и правительством, материнская организация NACHF CCHI имеет широкий спектр тайных предприятий, которые включают отношения с Федеральной торговой комиссией, FDA, Американской фармацевтической ассоциацией, IRS, Управлением по делам потребителей США и Бюро по улучшению деловой практики.

Действуя под прикрытием «защиты прав потребителей», Quackwatch взяла на себя задачу сбора информации об использовании хиропрактики, акупунктуры, гомеопатии, натуропатии, витаминной терапии и терапии добавками, а также нетрадиционных медицинских методов и их практиках. Канадский иск против Барретта постановил, что «единственной целью деятельности Барретта и Баратца является дискредитация и нанесение ущерба и вреда практикующим врачам, предприятиям, которые делают доступными альтернативные методы лечения или продукты, и сторонникам неаллопатических методов лечения и свободы в области здравоохранения». Во время отдельного судебного заседания Барретт признал свои связи с Американской медицинской ассоциацией, Федеральной торговой комиссией и Управлением по контролю за продуктами и лекарствами.

Наконец, можно вспомнить, что Барретт более четырех десятилетий работал в Совете научных консультантов Американского совета по науке и здравоохранению (ACSH)! Подобно Quackwatch, ACSH называет себя организацией по защите прав потребителей и утверждает, что поддерживает науку, основанную на доказательствах. Тем не менее, ее платформы радикально проиндустриальны и выступают за генетически модифицированные продукты и промышленное сельское хозяйство, ядерную энергетику, обязательные вакцины, природный газ и дерегулирование токсичных химикатов. Практически каждый член Попечительского совета имеет прямые связи с крупными корпорациями. Адвокат Гэри Раскин определил ACSH как подставную группу для «табачной, химической, топливной, косметической и фармацевтической промышленности». В отчете Mother Jones было обнаружено, что в 2012 году донорами ACSH были Chevron, Coca-Cola, Bristol Myers Squibb Foundation, Bayer Cropscience, Procter and Gamble, Syngenta, 3M, McDonald's и такие табачные гиганты, как Altria и Phillip Morris. Он также укрепил тесные связи с семьей Кох, владельцами Koch Industries и основными спонсорами проиндустриального Американского законодательного совета по обмену (ALEC) Рэнди. Независимо от того, знают ли об этом Новелла и другие миссионеры SBM, Quackwatch в значительной степени служил информационным предприятием в интересах ACSH по защите и обеспечению корпоративных финансовых интересов, которые могут быть поставлены под угрозу более дешевыми и естественными методами здравоохранения.

Хотя Quackwatch в значительной степени неактивная организация, которая продолжает архивировать сотни сильно устаревших статей, критикующих альтернативные медицинские практики, и некоторые случаи со ссылками 20-30-летней давности, она по-прежнему считается законным источником для ссылок в Википедии. Теперь SBM видит себя новым поколением апостолов, которые будут и дальше продвигать мандат Quackwatch. И за ней стоит движение Skeptic.

Нам нужно спросить, почему SBM тратит большую часть своего внимания на дискредитацию и принижение альтернативной медицины и предпринимает попытки лоббировать против финансирования этих терапевтических методов, включая здравомыслящее питание. Тем временем, миллиарды долларов ежегодно тратятся страховой индустрией и пациентами на множество рецептурных и безрецептурных препаратов, которые не имеют под собой научной основы для вывода об их эффективности, не говоря уже о безопасности. Сколько трав получили предупреждения в черном ящике по сравнению с корпоративными препаратами? Это одна из причин, по которой претензии SBM на роль ответственного защитника потребителей являются уловкой. SBM, как и Skepticism, в первую очередь занимается мошенническим бизнесом, чтобы проповедовать материалистическую идеологию со всеми знакомыми антропологическими атрибутами религиозного культа. Quackwatch был тем же самым, и это одна из причин, по которой вы не найдете на его веб-сайте обзор скандала с препаратом Vioxx, который стал причиной смерти 60 000 пациентов. Если бы SBM уделила больше внимания серьезным рискам для здоровья, связанным с приемом всего лишь одного распространенного безрецептурного препарата — ацетаминофена или тайленола, представьте, сколько людей это спасло бы по сравнению с нагнетанием страха по поводу таких добавок, как витамин С и жирные кислоты Омега-3.

К счастью, научное открытие в конечном итоге пройдет мимо скептической медицины, поскольку нетрадиционные медицинские практики не только станут более популярными среди пациентов, но и будут лучше приняты медицинским сообществом. Хотя скептическая наука и имеет влияние на большую часть американской и британской медицины, в большинстве стран мира это не так.

Действительно, миссия SBM может напомнить нам древнегреческую историю о Сизифе — мифологическом идиоте, настолько переполненном собственной интеллектуальной гордыней и навыками обмана, что Зевс приговаривает его вечно катить валун на холм в глубинах Аида. Сизиф — подходящий талисман для культа SBM. Но не думайте, что это наша аналогия. На самом деле, Novella с гордостью ссылалась на Сизифа как на достойный логотип для SBM. Наша миссия — продолжать развенчивать скептические намерения SBM, тем самым добавляя больше веса его валуну. Со временем Сизиф, как мы надеемся, будет истощен и скатится обратно в огонь подземного мира.

***

Современный скептицизм: научный ваххабизм западной цивилизации

Первоначально опубликовано на Progressive Radio Network 25 октября 2019 г.

© Ричард Гейл и Гэри Нулл, доктор философии

История научных и медицинских исследований пронизана примерами принижения и подавления со стороны доминирующей научной элиты. При отсутствии инакомыслия, инноваций и видения, обещающего прогресс и реформы, население поддается конформизму и в конечном итоге стагнации. Достаточно взглянуть на Иран под контролем аятолл, фундаменталистский Талибан в Афганистане и фанатиков секты ваххабитов в Саудовской Аравии, чтобы получить моментальный снимок репрессивной и больной культуры, которая возникает, когда конформизм обязателен, а инакомыслие объявлено вне закона и преследуется. Наука, после того как она извращается в светскую религию сама по себе, может также стать тоталитарной. Ученые не менее защищены от предвзятости, предрассудков и фанатизма, чем самые ярые религиозные экстремисты. Сейчас настало время предпринять согласованные усилия, чтобы разоблачить движение современного скептицизма в его истинном свете.

Подобно религиозным боевикам, которые дышат страхом и паранойей, современный скептицизм также становится менее терпимым к научным исследованиям и нетрадиционным медицинским практикам за пределами его доктринальной области. По мере того, как движение становится все более могущественным, смелым и популярным, оно успешно проникает в наши университетские кампусы, чтобы обращать молодых людей и вовлекать их в медресе своих журналов и конференции скептиков, где им внушают удивительно редукционистскую и пресную философию человеческого существования. На медицинском фронте скептический ваххабизм находит свой самый регрессивный и истеричный голос во фракции, известной как Научно-обоснованная медицина (SBM)

Общество за наукоемкую медицину, основанное нейробиологом из Йельского университета и выдающимся скептиком Стивеном Новеллой, было создано для защиты редукционистской научной рациональности, основанной на принципах и стратегиях скептицизма. В 2009 году общество запустило свой Институт науки в медицине, некоммерческую организацию, миссией которой является влияние на политику общественного здравоохранения и установление стандартов, основанных на его медицинском детерминизме, за исключением других медицинских вариантов, которые институт критикует. В числе приоритетов общества — осуждение комплементарной и альтернативной медицины (КАМ), включающее обвинение натуропатии, гомеопатии, массажа, хиропрактической медицины, диетотерапии и добавок, а также всех методов исцеления, основанных на вере и разуме и теле, в «лженауке» и «шарлатанстве». Практикующие эти немедикаментозные методы лечения также категорически маркируются как иррациональные, шарлатаны, мошенники, сторонники теории заговора и шарлатаны. Последователи SBM в сети Skeptic действуют в своей бредовой вере в свой абсолютный авторитет, сверх-усердие и ультраортодоксальность. Медицинские исследования в пользу традиционной медицины чаще всего представляются как непреложные факты, неопровержимые и неопровержимые истины, которые не оставляют места для открытого обсуждения и дебатов для инакомыслия вне их парадигмы.

SBM можно понимать как недавнюю отколовшуюся фракцию, отколовшуюся группу от Evidence-Based Medicine (EBM), которая присоединилась к радикальному скептицизму. EBM часто признается одним из величайших достижений современной медицины, появившихся в 20 веке. Хотя SBM поддерживает предпосылки и принципы EBM, она также считает ее неполной.

В своей статье «Точная наука и медицинские школы» скептик Дэвид Горски пишет:

«EBM [доказательная медицина], хотя и является шагом вперед по сравнению с предыдущими медицинскими моделями, основанными на догмах, в конечном итоге не может сделать медицину настолько эффективной, насколько это возможно. В том виде, в котором она практикуется в настоящее время, EBM, по-видимому, поклоняется доказательствам клинических испытаний превыше всего и почти полностью игнорирует основные научные соображения, низводя их до самой низкой формы доказательств, ниже даже небольших серий случаев . Это слепое пятно напрямую способствовало проникновению шарлатанства в академическую медицину и так называемую EBM…»

Следовательно, SBM провозглашает себя будущей парадигмой оценки медицинской науки и рекомендации лучших методов и методов лечения. Однако ее неудача заключается в том, что она не вносит абсолютно никаких оригинальных исследований для улучшения медицинской практики. Скорее SBM является хранилищем сарказма, подлости и критики, а также предвестником медицинской инквизиции в ее охоте на ведьм, чтобы опорочить практикующих CAM и их методы лечения.

В последние годы Американская ассоциация студентов-медиков спонсировала День интегративной медицины. Новелла, Горски и другие скептики осудили эти усилия как «шарлатанскую медицину» и опубликовали статьи, в которых разносили изучение естественных методов лечения как угрозу науке. В своей статье для New York Times научный журналист CAM Дэвид Фридман назвал медицинских скептиков «колючими воинами против альтернативной медицины».

Но скептикам предстоит пройти долгий путь, чтобы утвердить SBM как «новую и улучшенную» медицинскую парадигму. Ситуация меняется в противоположном направлении. В 2011 году US News and World Report сообщил , что 40% взрослых американцев клялись в какой-либо форме альтернативной и натуральной, немедикаментозной медицины, а в 46 медицинских школах были отделения CAM. Новелла, как обычно, быстро осудил отчет своей обычной чепухой. Четыре года спустя Ассоциация американских медицинских колледжей сообщила, что 126 из 132 медицинских школ по всей стране предлагали обязательные курсы по альтернативной медицине. В том же году опрос и анализ , опубликованные в журнале Journal of Advanced Medical Education Practice , среди 127 различных списков курсов CAM, собранных в исследовании, наиболее частыми были традиционная натуральная медицина, акупунктура, духовность и гербология. Двадцать пять процентов курсов были связаны с личностным ростом и самопомощью, практикуемыми наряду с CAM и традиционными медицинскими протоколами. В самом крупном общенациональном исследовании такого рода исследователи из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и Калифорнийского университета в Сан-Диего измерили отношение и убеждения студентов-медиков о CAM. Опрос показал , что 84% студентов-медиков считают, что традиционная медицина выиграет от естественных интегративных и дополнительных убеждений, идей и методов лечения. Семьдесят семь процентов считают, что традиционные врачи, изучившие другие дополнительные медицинские дисциплины, принесут пользу своим пациентам.

Блог Новеллы и Горски Science Based Medicine буквально функционирует как клиринговый центр для других скептиков, чтобы получать субъективные и предвзятые эссе для критики и разоблачения CAM-терапии. Даже краткое посещение блога SBM покажет, что около 90 процентов его контента является порочным и научно несостоятельным в своих нападках на нетрадиционную медицину, часто сопровождаемых длинными тирадами против тех, кто практикует эти естественные методы лечения. Сайт в основном служит скептикам в Интернете и Википедии, подпитывая их боеприпасами для их антиCAM-кампаний.

Главной критикой многих страниц Википедии о здоровье было преобладание редакторов-любителей и приспешников Скептика, не имеющих профессионального образования в медицине, не говоря уже об альтернативных медицинских системах. Это проблема, которая буйствует в энциклопедии. Новелла считает, что Скептицизм — это дисциплина сама по себе, и те, кто критикует альтернативную медицину, основываясь на стандартах Скептицизма, являются «экспертами», независимо от их профессиональных полномочий. Поэтому он утверждает, что для нападок на любую систему CAM, которую Скептики определяют как псевдонауку, «[ф]ециалисты-скептики не нужны и им нечего добавить». Другими словами, пока Скептики остаются верными своим идеологическим принципам, толпа имеет право управлять общественным дискурсом о CAM. Однако Новелла и его коллеги-скептики обманывают себя своей фальшивой экспертизой. Как утверждает биофизик и нейробиолог Винсент Биллок из Центра когнитивных и мозговых наук Университета штата Огайо, «о вещах, которые не вписываются в существующую парадигму, трудно думать». [1] И совершенно очевидно, что ведущие голоса скептицизма просто не способны осмыслить биофизические и квантовые свойства, которые могут объяснить эффективность альтернативных, естественных медицинских систем, таких как акупунктура, гомеопатия и энергетическая медицина. Это просто выходит за рамки их парадигматического, редукционистского образа мышления. Поэтому мы могли бы простить им их интеллектуальную карликовость.

По той простой причине, что современная медицина все больше встраивается в сложную структуру институциональных, политических и экономических отношений, попытки достичь какой-либо истины относительно альтернативных медицинских методов лечения страдают от динамики власти, навязываемой доминирующей системой (т. е. традиционными корпоративно-управляемыми медицинскими учреждениями, где прибыль имеет первостепенное значение, а пациенты вторичны). Следовательно, дисциплины CAM часто сталкиваются с вредоносной средой, в значительной степени сформированной скептицизмом, которая полна решимости заглушить любые научно обоснованные доказательства, указывающие на то, что альтернативные и естественные медицинские методы лечения могут быть безопаснее и эффективнее традиционных протоколов.

В своих чрезмерных усилиях по уничтожению CAM-терапии мы могли бы спросить, что может предложить Скептицизм общественности в качестве жизнеспособного медицинского курса лечения? Проще говоря, это всего лишь та же старая медицинская система, которая работает как обычно, доверенная нам фармацевтической и страховой промышленностью. В идеальном мире Скептицизма все, что Скептицизм хаотично называет «лженаукой» и «шарлатанством», включая хиропрактику, натуропатию, акупунктуру, традиционные китайские и индийские медицинские системы, гомеопатию, разумно-телесную и энергетическую медицину и т. д., было бы признано незаконным. Взамен Скептицизм может предложить пациентам только медицинскую систему, которая быстро приходит в упадок.

Скептики непреклонны в том, что, помимо их собственных публикаций, только клинические исследования, опубликованные в престижных рецензируемых журналах, должны быть признаны достоверными. Однако, по словам Ричарда Хортона, главного редактора The Lancet , «большая часть научной литературы, возможно, половина, может быть просто ложной». Многие известные врачи и профессора медицины отметили плачевное состояние клинических исследований, опубликованных в профессиональных журналах, включая бывшего главного редактора New England Journal of Medicine , доктора Марсию Энджелл (ныне работающую в Гарвардской медицинской школе). По оценке Энджелл, «просто невозможно верить большей части опубликованных клинических данных». [2] Она также обеспокоена огромными финансовыми интересами и влиянием фармацевтических компаний на факультеты медицинских школ. Целостность медицины полностью теряется, а неспособность и отказ скептиков уделять больше внимания этой тенденции, которая действительно вредит жизням бесчисленного количества людей, чтобы продолжать свою охоту на ведьм против естественного здоровья, демонстрирует высокомерие, которое показывает глубокое пренебрежение к общественному здравоохранению.

Еще более тревожным является то, что метаанализ исследований, проведенный Манчестерским университетом с участием более 337 000 пациентов и опубликованный в июльском номере British Medical Journal за 2019 год, показал, что «один из 20 пациентов подвергается предотвратимому вреду в медицинской помощи». Учитывая уровень чрезмерного назначения лекарств в США, не исключено, что американцы подвергаются гораздо более высоким рискам со стороны традиционной медицины. Как профессор Йельской медицинской школы, представляющий собой крушение поезда своей профессии в виде предотвратимых травм и смертей, было бы неразумно, если бы Новелла извиняющимся тоном воскликнул: «Как скептически настроенный невролог… я не собираюсь тратить свое время на изучение и участие в дебатах о возможных механизмах болезни Паркинсона. Есть ученые, которые этим занимаются. Но я буду взаимодействовать с теми, кто утверждает, что околосмертные переживания являются доказательством загробной жизни, потому что большинство ученых не беспокоятся об этом». Учитывая, что в этом году в США, по оценкам, было выписано 4,25 млрд рецептов на лекарства , каждый из которых сопровождается предупреждениями о безопасности, многие из которых весьма строгие, одержимость скептиков тем, что за больных людей молятся или заставляют их посещать гомеопата, является беспринципной, а в случае врачей-скептиков, возможно, варварской.

Новелла полагает, что правительство тратит «миллиарды» долларов на финансирование исследований в области CAM-практик. «Моя главная проблема — это альтернативная медицина», — пишет Новелла, «отвратительное проникновение мошенничества и псевдонауки в учреждения здравоохранения. Это приводит к трате миллиардов долларов, отвлечению исследовательских фондов и наносит прямой вред здоровью людей». Помимо его преувеличения, заявления Новеллы смехотворны после того, как мы рассмотрим факты. За последние 20 лет Национальный центр комплементарного и интегративного здравоохранения NIH (NCCIH) потратил менее 2,5 млрд долларов; в этом году он потратит 146 млн долларов на гранты для исследований, связанных с CAM, и почти все гранты небольшие. Это включает в себя финансирование многих различных видов CAM-терапии — от пищевых добавок и диетических терапий, иглоукалывания, растительных лекарств до методов релаксации разума и тела. Приведенный ниже график с сайта NCCIH показывает, насколько широко должны быть распределены эти 146 миллионов долларов:

Таким образом, для любой отдельной терапии CAM общая сумма крошечная. Честно говоря, это жалкие траты по сравнению с 39,2 миллиардами долларов налогоплательщиков, которые ежегодно выделяются на традиционные медицинские исследования примерно 300 000 исследователей в более чем 2500 медицинских учреждениях.

Только в этом году NIH потратит 2,3 миллиарда долларов на изучение сердечно-сосудистых заболеваний (главная причина смерти в США), 7,4 миллиарда долларов на рак (вторая причина смерти) и ничего на третью причину, которая является врачебной ошибкой. Полмиллиарда долларов будет потрачено на исследования, связанные с депрессией. И насколько успешными были эти «инвестиции»? Десятки миллионов были потрачены только на погоню за генами, которые, как считается, связаны с депрессией. Это было полной тратой теперь, когда самое полное исследование такого рода по обзору так называемых генов депрессии недавно пришло к выводу, что «гипотезы о генах-кандидатах депрессии были неверными и что большое количество ассоциаций, описанных в литературе о генах-кандидатах депрессии, вероятно, являются ложноположительными». В базе данных PubMed NIH перечислено более 4000 исследований предполагаемого гена депрессии SLC6A4, который теперь признан поддельным.

Профессор Брайан Мартин из Университета Вуллонгонга в Австралии широко признан ведущим мировым авторитетом в области социологии инакомыслия и подавления в современных науках. Согласно плану Мартина, скептики подавляют своих воображаемых врагов, которых они создают для себя, путем согласованного убийства репутации, усилий по обеспечению цензуры, черных списков, создания препятствий для финансирования и распространения откровенной лжи и дезинформации. Последователи репрессивной мысли, будь то скептики или радикалы-ваххабиты, требуют консенсусного мнения. Те, кто выступает против консенсуса, считаются глупцами и, следовательно, должны быть объектом презрения. Поскольку саудовский режим боится смещения маятника от его средневековой интерпретации ислама, скептики также открыто прилагают усилия для подавления того, что конкурирует с их глубоко укоренившимися научными убеждениями и амбициями. Это общая психология — убить посланника. К счастью, это не Советский Союз, где преступление ученого-ренегата, выходящего за рамки общепринятой институционализированной науки, означало принудительный труд или смерть.

Нетерпимость скептиков к новым идеям, которые бросают вызов их ограниченному взгляду на реальность с целью поддержания научного консенсуса, как писал Томас Голд из Корнелла в своем важном эссе 1989 года «Новые идеи в науке», является проявлением «стадного менталитета». Новые идеи, такие как научно обоснованная медицина или атеистическая наука, согласно посылке Голда, «не всегда верны только потому, что они новы», равно как и старые идеи, такие как акупунктура и теория тонкой энергии или древняя аюрведическая медицина, «не всегда неверны, потому что они старые». «Если бы мы двигались в неправильном направлении», продолжает Голд, «в направлении, где никакие новые идеи не могут быть приняты, — тогда даже если научная работа будет продолжаться, прогресс будет подавлен». Враждебность скептицизма к новым идеям, выдвинутым такими визионерами, как доктора. Руперт Шелдрейк, Люк Монтанье, Дипак Чопра, Дин Радин и многие другие мало чем отличаются от традиционных музыкантов того времени, называвших Пятую симфонию Бетховена «оргией вульгарных звуков».

Современный скептицизм является продолжением раннего сциентизма, своего рода квазирелигии светской мысли, основанной ранними натуралистами. Натуралисты заявляли, что единственное, что существует, — это естественный мир, а все остальное необоснованно, а потому иллюзорно и должно быть остерегаемо. Он следует старой избитой поговорке: «Я буду верить только в то, что могу видеть, обонять, пробовать на вкус, осязать или слышать». Короче говоря, сциентизм, по словам шведского философа Микаэля Стенмарка , основан на эпистемическом принципе «нет ничего вне области науки, и нет ни одной области человеческой жизни, к которой наука не могла бы быть успешно применена». Скептицизм претендует на рациональность, но в то же время неспособен установить другие формы ненаучной истины, такие как субъективный опыт, сознание, этика и мораль, а также метафизические и эстетические истины. Хотя научный метод неспособен установить или опровергнуть другие истины, тем не менее, он также следует разуму и логике, часто столь же строгой, как редукционистский детерминизм скептицизма.

Следовательно, скептицизм фундаментально нарушает фундаментальные нормы научного диалога и практики, прибегая к систематической стратегии подавления. Это включает в себя ошибочную дискредитацию или замалчивание научных заявлений и даже ученых, которые предлагают теории или выступают за нетрадиционные медицинские вмешательства, которые бросают вызов доминирующему медицинскому истеблишменту. Тем не менее, этот неотъемлемый симптом скептического элитизма сопровождал нашу цивилизацию на протяжении столетий. Мы могли бы рассмотреть такие примеры, как теория микробов Луи Пастера, впервые осужденная как «нелепая выдумка». Джон Лоуги Бэрд, изобретатель телевидения, был назван «мошенником» Британским королевским обществом. Или лорд Кельвин, возможно, самый печально известный элитный ученый Европы во второй половине 19-го века, описал открытие Вильгельмом Рентгеном рентгеновских лучей как «искусную мистификацию». Когда немецкий метеоролог Альфред Вегенер предложил свою теорию о том, что все континенты мира когда-то были единым массивом суши, он был полностью изгнан научным сообществом и умер изгоем. Сегодня теория континентального дрейфа признана во всем мире как геологический факт. Когда Э. Л. де Моле изобрел танк, британское адмиралтейство назвало его: «идиотским и бесполезным… Никто их не просил, и никто их не хочет». Одним из самых юмористических примеров является заявление основателя студии Warner Brothers HM Warner: «Кому, черт возьми, хочется слушать, как говорят актеры?» в 1927 году. И, конечно же, теория эволюции Дарвина, один из евангельских текстов современного скептицизма, была сначала расценена научным сообществом своего времени как полная чушь. Есть и множество других примеров.

Сегодня еретики, которых скептики критикуют как шарлатанов, включают доктора Люка Монтанье, французского лауреата Нобелевской премии по медицине за открытие вируса ВИЧ. Теперь внимание доктора Монтанье обратилось к исследованиям в области «транспортировки ДНК», которая имеет очень близкие свойства, составляющие основу эффективности гомеопатии. Если выводы в его статье «Электромагнитные сигналы производятся водными наноструктурами, полученными из бактериальных последовательностей ДНК» получат широкое признание, Энди Коглан, пишущий для The New Scientist , заявил, что это будет «самый значительный эксперимент, проведенный за последние 90 лет, требующий переоценки всей концептуальной основы современной химии». Однако ответ скептиков был жестоким. Горски обвинил Монтанье в том, что он заражен «Нобелевской болезнью» — термином, который можно найти в Словаре скептиков . Горски пишет: «Монтанье не потребовалось много времени, чтобы скатиться до чудачества». А в своем наводящем на размышления эссе «Блестящие ученые непредвзяты в отношении паранормальных явлений. Ну и что?» автор Scientific American Джон Хорган, в котором он рассматривает многих из самых важных ученых современной эпохи, которые рассматривали возможности, выходящие за рамки научного статус-кво своего времени. Но сегодня многие из них, включая Уильяма Джеймса, Карла Юнга и физиков Макса Планка, Вольфганга Паули, Эрвина Шредингера, Дэвида Бома и Брайана Джозефсона, все, кто верил в возможность паранормальных явлений и переживаний, скептики называют сумасшедшими за то, что они придерживаются таких взглядов.

Наши нынешние скептики XXI века являются всего лишь продолжением той же элитарной наглости, которая была серьезным сдерживающим фактором научного прогресса с тех времен, когда средневековая Церковь вообще преследовала науку.

Подобно мутавви, религиозной полиции Саудовской Аравии, которая «принуждает к повиновению» строгой ваххабитской интерпретации ислама, скептики служат научной элите и усиливают ее контроль над доминирующей научной парадигмой, осознают ли они это формально или нет. Во время дебатов с физиком и буддийским ученым доктором Аланом Уоллесом астрофизик и скептик Шон Кэрролл вновь заявил о высокомерии, часто свойственном научной элите; то есть, наука теперь знает все о Вселенной, что ей нужно знать.

Во время выступления на TED вскоре после 11 сентября Ричард Докинз взял подсказку прямо из того, что могло быть руководством Аль-Каиды, и выступил с призывом к «воинствующему атеизму». Хотя Докинз конкретно призывал к непримиримому и неуважительному рационалистическому крестовому походу против религии, его фундаментальная предпосылка была принята всем движением скептиков в его попытках заставить замолчать, высмеять и демонизировать всех, кто выступает за альтернативную медицину и подвергает сомнению традиционные фармацевтические препараты, вакцинацию, промышленные и генетически модифицированные продукты, пестициды, индустрию нездоровой пищи и т. д. Медицинские методы лечения, которые не вписываются в парадигму доминирующей элиты, категорически отвергаются как обман и мошенничество.

Одна из радикальных групп скептиков, которая целиком проглотила «воинствующий атеизм» Докинза, — это Guerrilla Skepticism on Wikipedia (GSoW), основанная Сьюзан Джербик. GSoW активно ищет и обучает новобранцев, чтобы они служили армией редакторов-скептиков, чтобы вести войны в Wiki против тех, кто исследует или пропагандирует альтернативные методы лечения. Эти скептики теперь являются наиболее активными и организованными редакторами Wikipedia, администрирующими CAM-контент энциклопедии.

Гербич открыто говорит о партизанской тактике своей организации. На сайте Skeptic Skeptoid она пишет в своей статье «Помощь в создании скептической, научной Википедии», что Скептицизм Википедии — «один из самых удивительных и мощных проектов, существующих сегодня в мире научного скептицизма. Этот проект — Википедия… Информация внутри Википедии настолько влиятельна и сильна, что мы, как скептики, должны убедиться, что читатель получает правильную информацию, и оставить заметные цитаты, по которым он может следовать, если захочет узнать больше».

Центр исследований (CFI), централизованный центр скептицизма, который служит великой медресе для фундаментализма скептиков, полностью принимает атеистический сциентизм Докинза. В 2016 году Фонд Ричарда Докинза по разуму и науке объединился с CFI. Его заявленная миссия — «способствовать построению светского общества, основанного на разуме, науке, свободе исследования и гуманистических ценностях». Похвальные слова, но Центр ужасно не терпит, не говоря уже об уважении, свободы других людей в их убеждениях и свободы выбора медицинского вмешательства по своему выбору. Любая дисциплина исследования, которая выполняется за пределами узкой интерпретации Центром науки, осуждается как ересь, разоблачается и публично оклеветывается. Все, что связано с религией и духовностью, паранормальными, необъяснимыми явлениями, а также альтернативными и естественными медицинскими модальностями, обвиняется в мошенничестве. Другими ведущими крупными группами скептиков являются Комитет по расследованию скептиков, Совет светского гуманизма, Образовательный фонд Джеймса Рэнди, Quackwatch Стивена Барретта и Общество скептиков Майкла Шермера.

Масштаб сети Скептицизма не следует недооценивать. Его щупальца проникают в университетские факультеты, основные СМИ и крупные газеты и журналы, в альянсы с проотраслевыми организациями, в лоббистскую деятельность Вашингтона, в фармацевтическую промышленность и, конечно, по всему Интернету, особенно в Википедию. На графике ниже показаны многочисленные связи, которые Скептицизм внес в свою сеть:

Для самых ярых скептиков научные «истины», руководствуясь исключительно «разумом» (который скептики не в состоянии адекватно определить), являются единственной религией, которой должно следовать человечество. Она идентифицирует себя как интеллигенцию и восхваляет свое превосходство как гуманоидного подвида над любым, кто подвергает сомнению или оспаривает их веру в научный редукционизм. Это темная сторона того, что было названо сциентизмом. Словарь Merriam-Webster определяет сциентизм как «преувеличенную веру в эффективность методов естественной науки, применяемых ко всем областям исследования». Это равносильно высокомерию, которое верит, что может объяснить все. В своей книге « Когда атеизм становится религией » журналист Крис Хеджес, лауреат Пулитцеровской премии, представляет аргумент о том, что этот экстремальный образ мышления, прикрытый только богом разума и науки, является сегодняшним «новым фундаментализмом». Поскольку наука занимается исключительно открытием фактов о нашем материальном существовании, скептицизм нейтрален по отношению к общечеловеческим ценностям и этике, за исключением холодных ценностей, которые предлагает наука.

Комментируя детерминистскую идеологию сциентизма, Роберт Вутнов, заведующий кафедрой социологии Принстона, пишет: «Ученые опьянены высокомерием, ради денег или собственной славы, и, к сожалению, неспособны ни на какое смирение». [3] Любой, кто читает блоги и статьи, написанные Новеллой, Дэвидом Горски, Харриет Холл и другими членами ополчения SBM, быстро заметит претенциозное самомнение, отмеченное Вутнов. Но пропаганда скептиков выходит за рамки рационалистической критики заявлений альтернативной медицины. Они выражают презрительное пренебрежение и гнусную ненависть к практикам и сторонникам альтернативной медицинской парадигмы и ко всем, кто не согласен с общепринятым медицинским истеблишментом.

Скептики, цепляющиеся за слова гуру SBM, представляют собой любопытную смесь сторонников оруэлловского фашизма и причудливого технологического тоталитаризма, о котором предупреждал Олдос Хаксли в своем продолжении «О дивный новый мир» в 1958 году . Мир научного маккартизма — это утопия, которой они молятся. Но общепринятые определения фашизма и тоталитаризма не совсем применимы. Вместо этого скептицизм — это темная сторона либерализма, с заметными параллелями с объективистским и автократическим абсолютизмом Айн Рэнд. Это либералы, по нашему мнению, которые не видят никакой вины в бомбардировках мусульманских стран обратно в доисламские пески Аравии, криминализации терапевтического прикосновения, исцеления верой и сопротивления вакцинации как физического насилия и штамповке всей валюты с надписью «Мы верим в науку».

Хорошей новостью является то, что скептицизм быстро теряет связь с сегодняшними тенденциями в области здравоохранения и общества. Его научный отбор, перевернутый конспирологический менталитет и отказ признавать научные факты, противоречащие его жестким убеждениям, такие как огромный объем доказательств, дискредитирующих заявления о безопасности генетически модифицированных продуктов питания и вакцин, теряют популярность. Его собственная предвзятость к тому, чего он не знает и что отказывается понимать, породила собственные внутренние конспирологические теории скептицизма и ошибочные представления о человечестве и состоянии человека. В течение многих лет биолог П. З. Майерс был заметной фигурой в сети скептиков. Однако даже Майерс потерял терпение из-за растущего догматизма и деспотизма в движении. Он написал:

«Нетерпимость и узость взглядов многих скептиков оказались для меня настолько удручающе гнетущими, что мне пришлось просто объявить, что я больше не буду иметь ничего общего со скептическими организациями, и отстраниться от них, посчитав это пустой тратой усилий».

В конце концов, Science-Based Medicine запомнят как неудачную научную попытку, потому что настоящая наука продолжает делать новые открытия за пределами редукционистских определенностей. Это не более чем извращение скептической философии Огюста Конта 19-го века на более высоком уровне, который не имел никаких оговорок против того, чтобы наука стала евангельской религией. Фактически, он предположил, что «позитивный» сциентизм создаст «особый класс людей», которые будут служить хранителями новой догмы, чтобы заменить религиозную веру. Современный скептицизм — это просто более вульгарная версия контеанства, которая сегодня стала рационалистическим ваххабизмом нашей цивилизации. Без поддержки Science-Based Medicine со стороны сети Skeptic и воинствующих скептиков Википедии она заслуженно рухнула бы на свалку истории.

NOTES

1 Manzotti, Riccardo. The Spread Mind: Why Consciousness and the World are One. OR Books: New York, 2018

2 Angell, Marcia. The Truth About the Drug Companies: How They Deceive Us and What to Do About It. Random House: New York, 2004

3 John Evans. Morals Not Knowledge. University of California Press, 2018

***

Почему я не скептик

Майкл Прескотт (писатель-фантаст, автор бестселлеров по версии Нью-Йорк Таймс)

Последние пару лет в дополнение к своей обычной работе писателя-фантаста я публикую в сети серию эссе о паранормальных явлениях.

Тема всегда спорная. Несмотря на веские доказательства обратного, некоторые люди продолжают утверждать, что таких явлений не существует. Те, кто наиболее цепко придерживается этого мнения, характеризуют себя как «скептиков».

Теперь, как часто указывалось, такое использование термина «скептик» более чем немного вводит в заблуждение. В общепринятом смысле скептик — это тот, кто сохраняет открытый ум, настаивая на доказательствах для любого утверждения. Чем необычнее утверждение, тем строже требования к доказательствам. Согласно этой точке зрения, скептик не имеет личных планов, личных предубеждений, а служит лишь хранителем истины, который отсеивает неподтвержденные утверждения и суеверные фантазии. Скептик — это пресловутый миссурианец; хотя он и готов быть убежденным, он говорит: «Покажите мне».

Это теория. На практике все по-другому. Далекий от состояния привычной открытости, сегодняшний скептицизм характеризуется сопротивлением любым новым идеям или новым доказательствам и нежеланием критически рассматривать свои собственные предубеждения. Эти тенденции, в свою очередь, опираются на вполне определенную повестку дня, продвигаемую ясным и всеобъемлющим мировоззрением, философией жизни. Эта философия — рационализм.

В своем эссе 1995 года Джин Э. Вайт умело суммирует основные принципы рационализма:

«Достигнув совершеннолетия в восемнадцатом веке, рационализм «исключил в принципе» все, что нельзя было увидеть, измерить и эмпирически проанализировать. Откровение было исключено как средство познания, а вера в сверхъестественное царство, выходящее за рамки видимой вселенной, была отвергнута как примитивное суеверие. Модернисты [т. е. рационалисты] не только верили в непогрешимость науки, они также свято верили в прогресс. «Современное», почти по определению, превосходило прошлое. Будущее будет еще лучше. Модернисты искренне верили, что наука ответит на все вопросы и что применение научных принципов решит все социальные проблемы. С помощью рационального планирования, прикладных технологий и социальных манипуляций эксперты могли спроектировать идеальное общество». ( Вейт, 1995).

Здесь мы имеем дело не с невинной открытостью ума, а с узким и нетерпимым кредо, которое сегодня часто признается таковым. Слово «скептик» на самом деле все чаще связывается с «догматичным», «ревностным» и «воинствующим». Некоторые обвиняют скептиков в том, что они не более чем замаскированные циники. Несколько шутников окрестили их «септиками». По общему признанию, это не очень приятно — но, по правде говоря, скептики сами навлекли на себя такие атаки, неоднократно характеризуя своих оппонентов как доверчивых, легковерных, простодушных, невежественных, иррациональных и глупых.

Хотите доказательств? Посмотрите на скептика Эндрю Статтафорда, частого автора National Review Online. «Сеанс», — пишет он бойко, — «по определению является собранием доверчивых» ( Статтафорд, 2003b).

Видимо, тогда все исследователи, которые когда-либо изучали медиумизм, среди которых были известные психологические теоретики Уильям Джеймс и Ф. У. Х. Майерс, были либо простофилями, либо болванами. Статтафорд о звезде «Перехода через границу» Джоне Эдварде: «Он быстро говорящий экстрасенс с тугодумными поклонниками». Хотя он признает: «Я понятия не имею… как мистер Эдвард это делает», Статтафорд полагает, что «для этого… требуется, как бы это повежливее выразить, некое особое нечто в умах его подданных. Это нельзя выразить вежливо. Эти особые нечто — наивность, суеверие и проблема с рациональным мышлением ( Статтафорд, 2001)».

Поклонники Crossing Over не должны обижаться. У Статтафорда есть много других антипатий. Даже фильмы Уолта Диснея заслуживают его порицания. «Нелегко решить, какой персонаж Диснея самый отталкивающий», — размышляет он. «Этого жеманного Бэмби лучше было бы зажарить, разрезать и окружить картофелем, подливкой и пастернаком ( Статтафорд, 2003a)».

Штуттафорд подходит к миру с правой политической точки зрения, но, к счастью, среди скептиков существует политический баланс. Леворадикальный овод Кристофер Хитченс осуждает все духовные интересы и явления как «цунами чепухи», принятой «слабоумными». Он высоко ценит Гудини, который «гастролировал повсюду, разоблачая и объявляя о бессердечных мистификациях артистов эктоплазмы». Хитченс не упоминает тот факт, что сам Гудини обоснованно обвиняется в мистификации; помощник главного фокусника признался в том, что подбросил подозрительную вещь среди вещей медиума Мины Крэндон, чтобы Гудини мог легко обнаружить ее позже. Если Хитченс знает об этой детали, он не позволяет ей омрачить его энтузиазм по поводу знаменитого «уплощателя фей» (цитата из Shermer , без даты).

Возможно, параллель с враждебностью Статтафорда к Уолту Диснею, у Хиченса есть свой bete noir в лице Матери Терезы, мишени его уничтожающе полемического памфлета The Missionary Position. Рецензируя эту 98-страничную «книгу», один критик отмечает «искреннюю ненависть Хиченса к Матери Терезе. Он использует все и вся, чтобы изобразить ее как фальшивку… Это не репортер, изучающий обе стороны вопроса; это парень с вендеттой ( Милнер, 1995)».

У людей, которым не нравятся Уолт Дисней и Мать Тереза, наверняка есть свои собственные герои. И они есть. Известный скептик Майкл Шермер сообщает, что, хотя он и считает философию Айн Рэнд культом, тем не менее «у меня на стене висит фотография Рэнд рядом с другими фотографиями, включая Мартина Гарднера, Пенна и Теллера, [Джеймса] Рэнди, [Стивена Джея] Гулда, Ричарда Докинза, Айзека Азимова, Фрэнка Саллоуэя, Дж. Гордона Лидди, Гудини [и] моей жены (Шермер, цит. соч. )».

Чему нас может научить стена Майкла Шермера? Его героев можно разделить в основном на профессиональных скептиков (Мартин Гарднер, Пенн и Теллер, Джеймс Рэнди и Гудини) и ученых или научных писателей с резко рационалистическим уклоном (Стивен Джей Гулд, Ричард Докинз, Айзек Азимов, Фрэнк Саллоуэй). То, что объединяет людей на стене Шермера, — это не политика. Азимов, убежденный либерал, не нашел бы много идеологических точек соприкосновения с преступником Уотергейта Лидди. И это не общий взгляд на человеческую природу. Саллоуэй, который применяет дарвиновские методы к изучению порядка рождения братьев и сестер с целью объяснения человеческого поведения, высмеял бы романтический взгляд Рэнд на человека как на «существо с самодельной душой». И это не какая-то конкретная точка согласия по научным вопросам. Гулд, новатор в области эволюции, решительно оспаривал старомодный, нереконструированный дарвинизм Докинза.

Нет, всеобъемлющая тема портретной галереи Шермера — нечто более глубокое. Это то же самое базовое мировоззрение, которое суммировано в цитате Джина Вейта выше. По большей части мыслители на стене Шермера являются рационалистами — можно сказать, архирационалистами — которые действительно «исключают… все, что [нельзя] увидеть, измерить и эмпирически проанализировать». Конечно, большинство из них исключают мистическое понимание «как средство познания» и «отвергают… как примитивное суеверие… [любую] веру в сверхъестественное царство». (Мартин Гарднер, философский теист, является исключением из последнего пункта.) Они «верят в непогрешимость науки» и имеют «искреннюю веру в прогресс». Они «искренне верят… что наука [ответит] на все вопросы и что применение научных принципов [решит] все социальные проблемы», позволяя «экспертам» «создавать идеальное общество».

Именно эта общая приверженность Разуму с большой буквы Р объединяет этих в остальном разрозненных формирователей мнений. Можно даже назвать это общей верой, хотя это название не будет встречено одобрением тех, кому оно даровано.

Конечно, в этой рационалистической вере есть нечто большее, чем уже изложенные позиции. Рационализм принимает наиболее четкую, драматичную и бодряще простую форму в своем взгляде на историю.

В течение тысяч лет, как гласит история, силы разума сражались с силами неразумия, и взлеты и падения цивилизации следуют за победами и поражениями в этой продолжающейся войне. Древние афиняне первыми закрепили разум как основу культуры и политики, и, сделав это, создали первую демократию и первую великую литературу и искусство. Но Афины пали под натиском некультурных, нефилософских спартанцев, а затем неотёсанных македонян, и свет разума почти погас — пока Римская империя, мусорщица порабощённых культур, не адаптировала греческую философию для своих целей. Рим построил сложное технологическое общество, которое просуществовало века. Но римляне совершили роковую ошибку, приняв христианство, шаг, который катапультировал их прямо в Тёмные века.

Бедность, суеверное невежество и полная стагнация средневековья сохранялись до возрождения разума, известного как Ренессанс. Это открыло новую эру оптимизма, процветания и научного прогресса, все это стало возможным благодаря расцветающей философии светского гуманизма, которая достигла своего апогея в эпоху Просвещения.

С тех пор силы неразумия организовали все более успешное контрнаступление. Америка сейчас находится под атакой различных псевдонаучных или откровенно иррациональных движений, которые попадают под рубрику New Age. Если эти пагубные идеи поглотят нашу культуру, то наше общество пойдет по пути Римской империи, а наше будущее станет новым Темным Веком. В этой апокалиптической битве идей на карту поставлено не что иное, как выживание цивилизации.

Как видите, рационалистическая версия истории — захватывающая история, полная высокой драмы, с захватывающим финалом. Покончит ли цивилизация с собой? Все будет потеряно? Подключайтесь на следующей неделе…

Отличная штука. Единственная проблема в том, что это не совсем вся история. На самом деле, многое из этого даже неправда.

Например, мнение о том, что древние Афины были флегматично рационалистическим обществом, является мифом девятнадцатого века, который давно был развеян. Теперь мы знаем, что еще в седьмом веке до нашей эры черноморская торговля открыла греческое общество для восточных мистических идей. Азиатские учения о дуализме души и тела, реинкарнации и метемпсихозе были подхвачены ведущими греческими мыслителями, в частности Пифагором.

Хотя интеллектуалы Афин эпохи Перикла — Афин пятого века до нашей эры — несомненно, были более привержены главенству разума, чем предыдущие поколения, Афины оставались очагом конкурирующих интеллектуальных течений. Те же лидеры, которые восхваляли разум, также полагались на оракулов для руководства. Те же трагические драматурги, которые привносили мощные психологические прозрения в свои исследования человеческой природы, также наполняли свои трагедии богами и монстрами. Последняя и, возможно, величайшая пьеса Еврипида, «Менады», — это прославление дико иррациональной религии бога Диониса, чьи опьяненные последователи резвились голыми в лесах в оргиастической развязности.

Смешение рационалистических и иррационалистических идей в Афинах помогает объяснить последовавший за этим эллинистический период, когда оккультизм снова одержал верх. Если бы Афины были столь же единообразно рационалистичны, как предполагают их поклонники, у эллинистических практиков алхимии и астрологии никогда бы не было шансов. (Полное обсуждение см. в Dodds, 1951.)

А как насчет упадка Римской империи? Правда, историк XVIII века Эдвард Гиббон ​​очень, очень долго утверждал, что христианство было ответственно за подрыв мужественных языческих добродетелей римлян и сделало их уязвимыми для атак более энергичных варварских орд. Как и другие рационалисты аристократического склада ума, Гиббон ​​пребывал в эйфории по поводу расцвета империи: «Если бы человека попросили определить период в истории мира, в течение которого состояние человеческой расы было наиболее счастливым и процветающим, он мог бы без колебаний назвать то, что прошло от смерти Домициана до восшествия на престол Коммода (цитата из Pagels, 1988)».

Несомненно, эти годы, с 96 по 180 г. н. э., были временем, когда по крайней мере одна часть человеческой расы была «счастливой и процветающей» — а именно, взрослые мужчины, которые пользовались преимуществами римского гражданства. Однако они составляли меньшинство населения, большинство составляли женщины, дети, постоянно проживающие иностранцы и рабы. Для них золотой век Гиббона был определенно менее блестящим. Элейн Пейджелс пишет: «В столице Риме три четверти населения либо были рабами — лицами, юридически классифицированными как собственность, — либо были потомками рабов. Помимо того, что они подвергались оскорблениям со стороны своих хозяев, приступам насилия и сексуальным желаниям, рабам было отказано в таких элементарных правах, как законный брак, не говоря уже о праве на законное обращение за помощью для своих обид».

Заступался ли кто-нибудь за этих маргинализированных людей? Одна группа сделала это — христиане. Пейджелс замечает, что Климент Александрийский, влиятельный христианин второго века, «нападал на широко распространенный римский обычай выставлять брошенных младенцев на свалки или выращивать их для продажи: «Мне жаль детей, принадлежащих работорговцам, которых одевают для позора», — говорит Климент, и обучают сексуальным специальностям, которых продают, чтобы удовлетворять сексуальные вкусы их владельцев. Юстин в своей «Защите христиан» жаловался, что «не только самок, но и самцов» обычно выращивали «как стада волов, коз или овец», как прибыльную поросль детей-проституток… Многие христиане сами были рабовладельцами и воспринимали рабство как должное так же бездумно, как и их соседи-язычники. Но другие ходили по лачугам бедняков и в кварталы рабов, предлагая помощь и деньги и проповедуя бедным, неграмотным, рабам, женщинам, иностранцам благую весть о том, что класс, образование, пол и статус не имеют значения, что каждый человек по сути равен любому другому «перед Богом»… (Пейджелс, там же )».

Когда Гиббон ​​декламирует славу Рима, лучше всего иметь в виду «прибыльный урожай детей-проституток» и брошенных младенцев, томящихся на свалках. И когда он настаивает на том, что иудео-христианские религиозные ценности «ослабили» Рим или сделали его «женоподобным» и «мягким», стоит вспомнить, на какие повседневные, ежедневные зверства был способен языческий мир.

Но ослабило ли христианство Рим в военном смысле? Привело ли оно к падению империи и к темным векам? Хотя Гиббон ​​так считал, более поздние исследования широко дискредитировали эту идею. В недавней книге Грег С. Найквист замечает: «Те, кто… считают христианство ответственным за крах римской цивилизации, не понимают, что пала только западная половина империи. Восточная половина, которая была полностью, если не более, христианской, чем Запад, оставалась жизнеспособной политической силой в течение всего периода Средневековья. В то время как Западная Европа страдала на протяжении столетий от крайней нищеты и феодальной анархии, Византия выстояла среди настоящего моря врагов ( Найквист, 2001)».

Как и в случае с любым масштабным историческим событием, реальные причины падения Рима сложны и многочисленны. Империя была слишком растянута и ее было трудно защищать, и римлянам в конечном итоге пришлось нанимать германских племен в качестве наемных солдат для патрулирования границ. К сожалению, императоры и сенат были печально известны своей скупостью в выплате жалованья наемникам. В результате наемники периодически восставали против властей. Одно из таких восстаний закончилось свержением императора в 476 году нашей эры.

Эту дату часто называют официальным падением Рима, хотя Империя, в несколько измененной форме, фактически просуществовала еще два столетия. Она рухнула только после того, как наступающие исламские армии взяли под контроль Средиземное море и сделали его, по словам историка Анри Пиренна, «мусульманским озером». Конец средиземноморской торговли вызвал шоковые волны в Европе восьмого века, от которых экономика континента не смогла оправиться. (Эта теория подробно изложена в Pirenne, 1974; я обязан Найквисту за то, что он привлек мое внимание к Пиренну.)

Возможно, самая заветная глава в историческом обзоре рационалистов заключается в том, что долгая и унылая интермедия средневекового периода завершилась славным возрождением разума.

Опять же, правда сложнее. На самом деле, средневековье довольно плавно перетекает в эпоху Возрождения. В позднем Средневековье были мелкие предприниматели, торговцы, инженеры, художники, философы, даже начинающие ученые, так же как в эпоху Возрождения были астрологи, ведьмы, медиумы и религиозные фанатики.

Жан Жимпель в своей книге «Средневековая машина: промышленная революция Средних веков» исследует часто игнорируемые технологические и коммерческие инновации средневекового периода. «Средние века, — пишет он в предисловии, — были одной из величайших эпох изобретательства человечества. Их следует назвать первой промышленной революцией в Европе… Между десятым и тринадцатым веками Западная Европа пережила технологический бум… Были образованы капиталистические компании, их акции покупались и продавались… Многие задачи, которые раньше выполнялись вручную, теперь выполнялись машинами… Наблюдался заметный рост общего уровня жизни».

Позже он пишет: «Для современного ума поразительно, что средневековый человек был окружен машинами… Наиболее распространенной была мельница, преобразующая силу воды или ветра в работу: помол зерна, дробление оливок, валяние тканей, дубление кожи, изготовление бумаги…» Исследование Англии, проведенное в 1086 году Вильгельмом Завоевателем, сообщало о 5624 водяных мельницах. «На реках, таких как Уайли в [графстве] Уилтшир, концентрация мельниц примечательна: тридцать мельниц на протяжении примерно 10 миль воды; три мельницы на каждую милю».

Читатели, предпочитающие знакомиться с историей через исторические романы, могут обратиться к книге Майкла Крайтона « Хронология», которая включает в себя множество недавних исследований, составляющих картину средневекового мира ( Крайтон, 1999).

Если Средние века были менее мистичны, чем полагают рационалисты, то Ренессанс был менее рационалистичным, чем им хотелось бы верить. Рационалисты иногда приписывают повторное открытие трудов Аристотеля закладыванию основы нового прогрессивного духа Ренессанса. Можно утверждать, что по крайней мере равная заслуга принадлежит полярной противоположности Аристотеля, полумифическому древнеегипетскому писателю, известному как Гермес Трисмегист или Гермес Трижды Великий. Корпус оккультных сочинений, приписываемых этой фигуре, известный как Hermetica , впервые вернулся в руки Западной Европы в 1460 году, когда Козимо Медичи приобрел некоторые герметические тексты из Византии. Появилось больше текстов, и к 1593 году в Италии был опубликован полный том.

Hermetica переполнена оккультными знаниями всех видов – астрологией, алхимией, колдовством, магическими ритуалами, призываниями языческих божеств. С этим довольно банальным материалом переплетается более возвышающее мистическое видение иерархического, целенаправленного космоса, в котором человеческий дух непрерывно развивается к воссоединению с божеством .

Интеллектуалы эпохи Возрождения были очарованы Hermetica. Такие ведущие фигуры, как Джордано Бруно и Пико делла Мирандола, стали глубоко преданными этой оккультной философии, которая имеет много общего с мистическими традициями гностицизма и неоплатонизма – и ничего общего с классическим рационализмом. Если мы хотим найти вдохновение в работах Микеланджело, да Винчи и, возможно, даже Шекспира, нам лучше обратиться к Hermetica, чем, скажем, к «Метафизике» Аристотеля.

Конечно, верно, что рационализм в конечном итоге стал доминирующим образом мышления среди интеллектуалов на Западе, тенденция, которая достигла кульминации в эпоху Просвещения в середине-конце 1700-х годов. Даже это развитие было менее триумфальным, чем его представляют современные рационалисты. Кульминацией и апофеозом Просвещения стала не Американская революция, которая смешала рационалистические и религиозные чувства в смесь здравого смысла, а скорее Французская революция, которая началась как восстание против привилегированных, но быстро переросла в радикальное наступление на все религиозные верования, обычаи, традиции и ценности. Если вы хотите увидеть дух Просвещения, а следовательно, и научного рационализма, в его чистой, неподдельной форме, посмотрите на Париж 1793 года.

В том году якобинская партия, контролировавшая Революцию, объявила Библию вне закона, закрыла все церкви и установила смертную казнь для любого, кто был признан виновным в исповедании христианства. Собор Парижской Богоматери был лишен христианских символов и превращен в Храм Разума, в котором актриса, загримированная под Богиню Разума, получала почести от собравшейся толпы. Местный епископ был вынужден заявить, что он не поклоняется никакому Богу, а только Свободе и Равенству. Осла, одетого в священнические одежды, с еврейской Библией и Новым Заветом, привязанными к его хвосту, протащили по улицам к месту назначения — огромной куче религиозных книг, которые были церемониально сожжены.

Новый «Революционный календарь» удалил все ссылки на христианство, переименовав Рождество в «День Собаки», а День Всех Святых в «День травы козьей бороды». Другие праздники включали День добродетели, День гения и, конечно же, День разума. Месяцы года были переименованы в соответствии с временами года и урожаями — месяц Тумана, месяц Мороза, месяц Жары; месяцы Семени, Цветения, Фруктов. Даже часы были переделаны так, чтобы отсчитывать десять часов в каждом дне, по сто минут в каждом часе — по-видимому, более логичный подход.

Наконец-то по-настоящему рациональное общество было близко, или так думали реформаторы. Но в то самое время, когда якобинцы запрещали религию, и, возможно, не по совпадению, они также устанавливали Террор — беспорядочное убийство тысяч людей с помощью этой блестящей, новой, технологически эффективной машины для убийства — гильотины. Мечта, ставшая кошмаром, закончилась в 1799 году государственным переворотом, установившим диктатуру Наполеона Бонапарта.

Тем не менее, это была едва ли не последняя попытка стереть все остатки традиции и построить новое, утопическое общество на чисто «научной» основе. Нацистские амбиции по созданию высшей расы основывались на новой науке евгенике, в то время как марксистская попытка сформировать Нового Советского Человека опиралась на изменение поведения посредством непрекращающейся пропаганды и лагерей перевоспитания, политику, оправданную «рациональной, научной» теорией самого марксизма. Теолог Томас Оден метко заметил, что «современность» длилась ровно двести лет — начиная со штурма Бастилии в 1789 году и заканчивая падением Берлинской стены в 1989 году.

Высказывая эти соображения, я не хочу сказать, что стремление к разуму не имело никаких полезных социальных последствий. Это, очевидно, неверно и было бы таким же неоправданным упрощением, как и противоположная позиция рационалистов. Я говорю о том, что стремление к разуму как к абсолюту, само по себе, может привести к результатам, совершенно отличным от тех, которых ожидают рационалисты.

История сложна. Это не просто вопрос добра и зла, где силы добра олицетворяются разумом, а силы зла — мистицизмом. Это больше похоже на балансировку, в которой и рациональные, и нерациональные аспекты человеческой природы должны найти некоторую степень реализации в стабильном социальном порядке. Когда баланс слишком сильно наклоняется в одну или другую сторону, возникает нестабильность. Избыток нерациональных импульсов может породить застойный трайбализм или деспотическую теократию. Чрезмерная приверженность разуму как началу и концу жизни может привести к хаосу и безумию 1793 года.

Рационалисты не будут иметь ничего из этого. Для них все беды мира являются продуктом иррационализма и могут быть побеждены систематическим применением науки, логики и технологий. Это, как они считают, самоочевидно, и любой, кто этого не видит, либо нечестен, либо глуп. Поскольку очень многие люди этого не видят, рационалисты испытывают определенное презрение к массам — презрение, смешанное со страхом, поскольку в демократии массы имеют значительную власть.

Все это очень соответствует черно-белому мышлению, типичному для рационалистов. Есть разум, и есть его противоположность, и они никогда не встретятся. Неоднозначности и сложности реального мира, множественные причины, лежащие в основе масштабных исторических событий, нюансы и тонкости человеческой природы — все это совершенно чуждо их упорядоченному и упрощенному видению.

Если на то пошло, то даже часть современной науки чужда рационалистам. Это может показаться странным, поскольку рационалисты, если угодно, являются поборниками науки. Но если вы присмотритесь к ним повнимательнее, то обнаружите, что они часто более привержены научным взглядам девятнадцатого века, чем двадцатого или двадцать первого.

Девятнадцатый век был расцветом рационализма в науке. Это был век, когда ньютоновская физика, казалось, была на грани объяснения вселенной. Это был также век, когда дарвиновская эволюционная теория, казалось, разрешила тайны самой жизни. Неудивительно, что рационалисты все еще чувствуют себя как дома в ту эпоху.

Но наука претерпела важные изменения за последнее столетие. Теория относительности и, тем более, появление квантовой физики подорвали старую ньютоновскую картину мира. Там, где Ньютон видел вселенную как большую машину, гудящую аккуратным и упорядоченным образом, следуя законам, которые можно было бы математически рассчитать, производя результаты, которые можно было бы предсказать с высокой точностью, новая физика видит вселенную как место парадокса и неоднозначности. В квантовом мире субатомная частица может быть как частицей, так и волной одновременно. Различие между наблюдателем и наблюдаемым, столь важное для классического мировоззрения, растворилось, и теперь кажется, что наблюдатель может напрямую влиять или даже вызывать наблюдаемые события. Сущности способны мгновенно влиять друг на друга на огромных расстояниях — многократно подтвержденное наблюдение, которое породило идею о том, что это «нелокальная вселенная», вселенная, в которой на фундаментальном уровне не существует пространства и времени. Физик Дэвид Бом сравнил вселенную с гигантской голограммой, многомерным изображением, спроецированным из двумерного волнового интерференционного рисунка на квантовом уровне. Теория суперструн утверждает, что сущность вещей — это не какой-либо материальный объект, а космические вибрационные частоты.

Между тем, дарвиновская теория эволюции путем естественного отбора все чаще рассматривается как неполная. Некоторые биологи постулируют новый взгляд на эволюцию, «прерывистое равновесие», в котором новые виды появляются внезапно в ответ на давление окружающей среды. Другие теоретики применяют к этой проблеме теорию хаоса или квантовую физику, в то время как третьи предполагают, очень осторожно, что может быть что-то в старом ламарковском представлении о том, что животные передают приобретенные характеристики и тем самым ускоряют эволюционный процесс. Происхождение жизни остается полной загадкой, в которой каждая предложенная теория была дискредитирована, и никаких новых теорий, как полагают, не предвидится в обозримом будущем. Молекулярный биолог Майкл Бихи в « Черном ящике Дарвина» утверждает, что клеточная организация представляет собой «неснижаемую сложность», которую нельзя объяснить, даже в принципе, эволюционной теорией. Бихи указывает, что даже самая простая клетка выполняет миллионы химических реакций каждую секунду в тщательно отлаженном ряде последовательностей, и что вся эта деятельность необходима, если клетка должна метаболизировать питательные вещества, устранять отходы и (что самое пугающее) успешно размножаться. Неизвестно, как первая клетка развилась из неживых предшественников, особенно с тех пор, как исследование некоторых из древнейших пород на Земле показало, что микробы появились гораздо раньше, чем считалось ранее.

Во многих отношениях наука превращается в более открытую дисциплину, которая допускает и даже прославляет загадки, парадоксы и двусмысленности вселенной. Рационалисты недовольны таким развитием событий. Они сопротивляются ему. Они негодуют по этому поводу. Они смеются над ним. Они не могут с ним смириться.

И это не удивительно. По большей части рационалистическое мышление просто недостаточно гибко, чтобы адаптироваться к новой информации или меняющимся обстоятельствам. Хотя сами рационалисты это решительно отрицают, их мировоззрение по своей сути религиозно — не потому, что они верят в Бога или сверхъестественное, а потому, что они верят, что определили абсолютные истины и что добродетель состоит в защите этих истин любой ценой. Их презрение к религии как к простой «системе убеждений» не позволяет им увидеть тот факт, что их философия сама по себе является системой убеждений, подверженной той же предвзятости и неполноте, что и любой другой набор убеждений. С философской точки зрения они привержены простой, прямой теории всего и неспособны или не желают видеть, что эта теория, как и любая теория, никогда не может быть чем-то большим, чем грубым приближением к истине.

Поиск истины — это непрерывный процесс, путешествие, а не пункт назначения. Действительно, науку — и сам разум — лучше всего понимать не как окончательный ответ, а как метод, инструмент. Если рассматривать науку как набор ответов, с которыми нужно согласиться, чтобы считаться «рациональным» — точка зрения, для которой был придуман термин «сциентизм», — то любая новая информация, которая бросает вызов существующему научному мировоззрению, представляет собой угрозу для науки и самой рациональности. В этом случае нужно постоянно быть начеку, усердно развенчивая любые новые идеи или новые наблюдения, которые выходят за рамки устоявшейся парадигмы.

С другой стороны, если рассматривать науку просто как метод, ведущий к предварительным ответам, которые всегда подлежат пересмотру, то новые идеи и новые наблюдения не представляют никакой угрозы.

Так что теперь мы можем видеть, я думаю, почему более воинствующие рационалисты становятся воинствующими скептиками – т. е. воинствующими разоблачителями. Их склонность к очернению и дискредитации паранормального – это не просто тик личности, а неизбежное следствие определенного фундаментального взгляда на жизнь, разум и космос.

К сожалению, люди с сильными личными целями не являются лучшими скептиками — по крайней мере, если скептицизм понимать как проявление беспристрастной объективности.

Самосомнение – или, по крайней мере, признание такового – не характерно для скептика, который предпочитает излучать ауру непоколебимой уверенности. Признать любое сомнение – значит уступить территорию силам неразумия – изначальному врагу, которому, как мы видели, нужно противостоять любыми средствами.

И вот тут мы подходим к тому, что, как мне кажется, является настоящей проблемой скептиков. Они хотят, прежде всего, быть уверенными – и когда реальность не обязывает их предлагать четкие ответы, они отворачиваются от реальности и ищут убежища в уже существующей теории.

Они упрощают историю как битву между добром и злом и упускают ее сложности и тонкости. Они сопротивляются современным достижениям в науке и цепляются за устаревшие концепции девятнадцатого века. Они перескакивают к заранее подготовленным выводам и закрывают глаза – и свой разум – на аномальные данные и альтернативные объяснения.

В своем стремлении доказать свою правоту они теряют из виду двусмысленности и парадоксы жизни. В своем желании быть в безопасности и уверенности они отворачиваются от всего интересного и нового.

Они — существа комфорта и рутины, а не исследователи. Они не умеют мыслить нестандартно. Они, по сути, будут отрицать, что есть или когда-либо могло быть что-то за пределами стандарта, и будут презирать любого, кто предположит обратное. Они будут обзываться, кричать о мошенничестве и кричать, что цивилизация в опасности, а варвары у ворот. Они сделают все, что угодно, на самом деле, — кроме как проанализировать свои собственные предположения хоть сколько-нибудь критическим взглядом.

Вот почему я не скептик.

Bibliography:

Boerner, R. Some Notes on Skepticism, undated. Viewed on August 28, 2004, at the Internet site: http://www.suppressedscience.net/skepticism.html

Crichton, M. Timeline Alfred A. Knopf, New York, 1999.

Dodds, E.R. The Greeks and the Irrational, University of California Press, Berkeley and Los Angeles 1951.

Gimpel, J. The Medieval Machine: The Industrial Revolution of the Middle Ages Barnes & Noble Books, 2003, pp. viii – ix, 1, 12

McTaggart, L. The Field: the Quest for the Secret Force of the Universe, HarperCollins, New York, 2002, pp. 60 – 68.

Milgrom, L. Thanks for the Memory, The Guardian March 15, 2001. Viewed on August 28, 2004, at the Internet site: http://www.guardian.co.uk/Archive/Article/0,4273,4152521,00.htm ; also available at the Internet site: http://www.digibio.com/archive/20010315-Guardian.htm

Milner, M. Lives of the Saints, Philadelphia City Paper December 14-21, 1995. Viewed on August 28, 2004, at the Internet site: http://www.citypaper.net/articles/121495/article003.shtml

Nolen, W.A. Healing: A Doctor in Search of a Miracle Random House, New York, 1974.

Nyquist, G.S. Contra Human Nature, Writers Club Press, Lincoln, NE, 2001, p. 80.

Pagels, P. Adam, Eve, and the Serpent, Random House, New York, 1988, pp. 51-53.

Pirenne, H. Medieval Cities: Their Origins and the Revival of Trade, Princeton University Press, Princeton, NJ, 1974, p. 25 and passim.

Radin, D. The Conscious Universe, HarperCollins, New York, 1997.

Randi, J. Commentary, September 5, 2003. Viewed on August 28, 2004, at the Internet site: http://www.randi.org/jr/090503.html

Shermer, M. Hitchens on Fairies, Banned by Rand, undated. Viewed on August 28, 2004 at the Internet site: http://www.skeptictank.org/hs/ftale.htm

Stuttaford, A. Dead Men Talking: The Crossing Over Success, National Review Online August 11-12, 2001. Viewed on August 28, 2004, at the Internet site: http://www.nationalreview.com/weekend/television/television-stuttaford081101.shtml

Stuttaford, A. Who Shot Bambi? National Review Online June 21, 2003. Viewed on August 28, 2004, at the Internet site: http://www.nationalreview.com/script/printpage.asp?ref=/thecorner/03_06_15_corner-archive.asp

Stuttaford, A. False Memory Watch, National Review Online August 15, 2003. Viewed on August 28, 2004, at the Internet site: http://www.nationalreview.com/thecorner/03_08_10_corner-archive.asp

Targ, R. and Katra, J. Miracles of Mind: Exploring Nonlocal Consciousness and Spiritual Healing, New World Library, Novato, CA, 1999, pp. 153-154.

True, G.N. The Facts About Faith Healing, undated. Viewed on August 28, 2004, at the Internet site: http://www.netasia.net/users/truehealth/Psychic%20Surgery.htm

Veith, G. Postmodern Times: Facing a World of New Challenges & Opportunities. Modern Reformation 1995; Sep-Oct. Viewed on August 28, 2004, at the Internet site: http://jf.org/papers/p950807.html

Michael Prescott is a New York Times bestselling author. His published works include: Comes the Dark, Stealing Faces, The Shadow Hunter, Last Breath, Next Victim and In Dark Places. His latest book is Dangerous Games.

Visit Michael Prescott’s Website.

***

Дин Радин

Главный научный сотрудник Института ноэтических наук (IONS), заслуженный доцент Калифорнийского института интегральных исследований (CIIS) и председатель биотехнологической компании Cognigenics.

Умные рационализации, которые мешают прогрессу

Извлечено из главы 13 книги «Сознательная Вселенная: научная истина психических явлений» Дина И. Радина (HarperEdge, 1997)

Скептицизм, то есть сомнение, является одной из отличительных черт научного подхода.

Скептицизм обостряет критическое мышление, необходимое для отделения зерен от плевел, и заставляет экспериментальные методы, измерения и идеи проходить через чрезвычайно мелкое сито, прежде чем они будут приняты в «научное мировоззрение». Немного критического мышления, примененного ко многим утверждениям приверженцев Новой Эры, показывает, почему многие ученые с подозрением относятся к пси-феноменам. Науке требуются значительные объемы повторяемых, заслуживающих доверия доказательств, прежде чем серьезно воспринимать утверждения о неожиданных эффектах. В зависимости от утверждения, предоставление достаточных доказательств может занять годы, десятилетия или полвека кропотливой, детальной работы. Изучение того, как создавать эти доказательства, требует длительного обучения и опыта в традиционных дисциплинах, таких как экспериментальное проектирование, анализ и статистика.

Проведение исследований по таким спорным темам, как пси-феномен, требует всего этого, а также понимания межличностной динамики, политики, эстетики, философии и физики в сочетании с интеллектуальной ясностью и сильной творческой жилкой, чтобы помочь выйти за рамки традиционного мышления.

Однако тот же самый научный склад ума, который процветает на высокой точности и критическом мышлении, также чрезвычайно искусен в формировании умных рационализаций, которые мешают прогрессу. В крайних случаях эти рационализации вообще не позволяли проводить исследования пси. По иронии судьбы, те же самые скептики, которые пытались заблокировать исследования пси с помощью риторики и насмешек, также были ответственны за увековечение многих популярных мифов, связанных с психическими явлениями. Если серьезным ученым не дают исследовать заявления о пси из-за страха за свою репутацию, то кто остается, чтобы проводить эти исследования? Крайние скептики? Нет, потому что факт в том, что большинство экстремистов не проводят исследований, они специализируются на критике. Крайние верующие? Нет, потому что они обычно не заинтересованы в проведении строгих научных исследований.

Важно помнить слово «экстремальный». Большинство ученых, серьезно интересующихся пси, относятся к заявлениям о паранормальных явлениях гораздо более скептически, чем большинство людей осознают.

Почему вообще необходимо тратить время на критику пси-исследований, когда мы можем… продемонстрировать, что существуют действительные экспериментальные эффекты в поисках ответов? Один из ответов заключается в том, что очень немногие знают, что стандартные скептические аргументы были рассмотрены в мельчайших подробностях, и они больше не выдерживают критики. Другой ответ заключается в том, что тактика крайних скептиков была более чем просто раздражающей. Агрессивное публичное навешивание профессиональными скептиками ярлыка «псевдонаука» на парапсихологию, подразумевающее мошенничество или некомпетентность со стороны исследователей, сыграло решающую роль в том, что это исследование вообще не состоялось.

Большинство часто повторяющихся скептических реакций на исследования пси являются крайними взглядами, основанными на убеждении, что пси невозможно. Эффект от многократного наблюдения скептических игнорирований исследования в учебниках колледжей и в известных научных журналах снизил основной академический интерес к этой теме. Однако обоснованные мнения, даже среди скептиков, показывают, что практически все прошлые скептические аргументы против пси растворились перед лицом подавляющего числа позитивных доказательств или они основаны на невероятно искаженных версиях реальных исследований.

***

Дин Радин

Полевое руководство по скептицизму

Глава 13 из книги « Сознательная Вселенная. Научная истина психических явлений», Дин Радин (HarperEdge, 1997)

На меня нападают две совершенно противоположные секты — ученые и ничегонезнайки. Оба смеются надо мной, называя меня «учителем танцев лягушек». Но я знаю, что открыл одну из величайших сил в природе.
Луиджи Гальвани, итальянский физик (1737-1798)

Эта глава не выступает против скептицизма. Напротив, она демонстрирует, что критическое мышление — палка о двух концах: его следует применять к любому утверждению, включая утверждения скептиков.

Мы увидим, что многие из скептических аргументов, обычно выдвигаемых против экспериментов с пси, были мотивированы ненаучными факторами, такими как высокомерие, пропаганда и идеология. Дело в том, что многое из того, что ученые знают — или думают, что знают — о пси, было перепутано с аргументами, продвигаемыми некритичными энтузиастами, с одной стороны, и некритичными скептиками, с другой. История показывает, что экстремисты, несмотря на силу своих убеждений, редко бывают правы. Так все ли ученые, сообщающие о положительных доказательствах пси, наивны или небрежны? Нет. Все ли скептики нетерпимы и отрицают это? Нет. Оправдывает ли пси веру в то, что ангелы из галактики Андромеды находятся среди нас? Нет.

Сомневаться

Есть два способа быть обманутым. Один — верить в то, что не является правдой; другой — отказываться верить в то, что является правдой. — Сёрен Кьеркегор (1813-55)

Необходимость сомнения

Скептицизм, то есть сомнение, является одним из признаков научного подхода. Скептицизм обостряет критическое мышление, необходимое для отделения зерен от плевел, и заставляет экспериментальные методы, измерения и идеи проходить через чрезвычайно мелкое сито, прежде чем они будут приняты в «научное мировоззрение». Немного критического мышления, примененного ко многим утверждениям приверженцев Нью Эйдж, показывает, почему многие ученые с подозрением относятся к пси-феноменам. Наука требует значительного количества повторяемых, заслуживающих доверия доказательств, прежде чем серьезно воспринимать утверждения о неожиданных эффектах. В зависимости от утверждения, предоставление достаточных доказательств может занять годы, десятилетия или полвека кропотливой, детальной работы. Чтобы научиться создавать эти доказательства, требуется длительное обучение и опыт в традиционных дисциплинах, таких как экспериментальное проектирование, анализ и статистика. Проведение исследований по спорным темам, таким как пси, требует всего этого, а также понимания межличностной динамики, политики, эстетики, философии и физики в сочетании с интеллектуальной ясностью и сильной творческой жилкой, чтобы помочь сломать границы традиционного мышления.

С точки зрения обывателя наука выглядит как логичный, бесстрастный, аналитический процесс. Иногда это правда, но это также жесткое, эмоциональное поле битвы, когда дело доходит до оценки необычных заявлений. Процесс получения признания эффектов, которые нелегко вписываются в доминирующие теории, требует огромного количества энергии и настойчивости.

Вот почему большинство ученых и исследователей паранормальных явлений морщатся, читая захватывающие дух рекламные объявления, рекламирующие: «Удивительный голубой кристалл, найденный глубоко под древней пирамидой майя, доказано ведущими исследователями как снимающий головную боль и усиливающий экстрасенсорные способности, и теперь доступен в течение ограниченного времени всего за 129,95 долларов!»

Проблема не в заявлении о синем кристалле. В конце концов, если бы кто-то заявил, что заплесневелый кусок хлеба может вылечить все виды ужасных болезней, его бы назвали шарлатаном, если только плесень не окажется пенициллином. Проблема со многими популярными заявлениями, связанными с пси, особенно заявлениями о продуктах и ​​устройствах, связанных со здоровьем, заключается в том, что не нужно много копать, чтобы обнаружить, что здравые научные доказательства заявления либо полностью отсутствуют, либо сфабрикованы, либо основаны исключительно на анекдотах и ​​свидетельствах.

Опасность некритического сомнения

Одно дело не видеть леса за деревьями, но затем продолжать отрицать реальность леса — это уже более серьезное дело. — Пол Вайс

Однако тот же самый научный склад ума, который процветает на высокой точности и критическом мышлении, также чрезвычайно искусен в формировании умных рационализаций, которые мешают прогрессу. В крайних случаях эти рационализации вообще не позволяли проводить исследования пси. По иронии судьбы, те же самые скептики, которые пытались заблокировать исследования пси с помощью риторики и насмешек, также были ответственны за увековечение многих популярных мифов, связанных с психическими явлениями. Если серьезным ученым мешают исследовать заявления о пси из-за страха за свою репутацию,

тогда кто остается проводить эти исследования? Крайние скептики? Нет, потому что факт в том, что большинство экстремистов не проводят исследований, они специализируются на критике. Крайние верующие? Нет, потому что они обычно не заинтересованы в проведении строгих научных исследований.

Важно помнить слово «экстремальный». Большинство ученых, серьезно интересующихся пси, гораздо более скептически относятся к заявлениям о паранормальных явлениях, чем большинство людей осознают. Ученые, изучающие паранормальные явления, скрипят зубами по ночам, потому что телевизионные шоу предсказуемо изображают исследователей паранормальных явлений как чокнутых «исследователей паранормальных явлений» с сомнительными полномочиями. Исследователи паранормальных явлений вздрагивают, когда видят слово «парапсихолог», используемое в телефонных желтых страницах для списка читателей-экстрасенсов. И, к сожалению, поскольку единственное, что большинство людей знают о парапсихологии, — это ее популярная ассоциация с доверчивыми «исследователями» и сверхэнтузиастами парапсихологии, понятно, почему некоторые скептики заняли воинственные позиции, чтобы бороться с тем, что они считают растущей волной чепухи.

Эта книга призвана помочь проиллюстрировать, что распространенные стереотипы об исследованиях пси-способностей в лучшем случае слишком упрощены, а во многих случаях они просто неверны. В качестве примера «просто неверны» вот один стереотип, который многие ведущие ученые просто приняли за общепринятую мудрость. Как выразился философ Пол Черчленд,

«Несмотря на бесконечные заявления и анекдоты в популярной прессе и несмотря на постоянный поток серьезных исследований таких вещей, нет никаких существенных или заслуживающих доверия доказательств того, что такие явления вообще существуют. Огромный разрыв между популярным убеждением по этому вопросу и фактическими доказательствами сам по себе требует исследования. Поскольку нет ни одного парапсихологического эффекта, который можно было бы многократно или надежно воспроизвести в любой лаборатории, надлежащим образом оборудованной для проведения и контроля эксперимента. Ни одного».

Неправильно. Как мы видели, существует полдюжины пси-эффектов, которые были воспроизведены десятки-сотни раз в лабораториях по всему миру. В качестве другого примера, общепринятая точка зрения часто предполагает, что профессиональные маги и фокусники «знают лучше», чем принимать реальность некоторых психических явлений. Фактически, как писал парапсихолог Джордж Хансен,

«Хотя общественность склонна рассматривать фокусников как разоблачителей, на самом деле все наоборот. Бердселл (1989) опросил группу фокусников и обнаружил, что 82% дали положительный ответ на вопрос о вере в экстрасенсорное восприятие. Труцци (1983) отметил опрос немецких фокусников, который показал, что 72,3% считали, что пси, вероятно, реальны. Многие выдающиеся фокусники выражали веру в психические явления. … Это просто миф, что фокусники в основном скептически относятся к существованию пси».

Скептицизм о скептицизме

Почему вообще необходимо тратить время на критику пси-исследований, когда мы можем просто сослаться на предыдущие главы, чтобы продемонстрировать, что существуют действительные экспериментальные эффекты в поисках ответов? Один из ответов заключается в том, что очень немногие знают, что стандартные скептические аргументы были рассмотрены в мельчайших подробностях, и они больше не выдерживают критики. Другой ответ заключается в том, что тактика крайних скептиков была более чем просто раздражающей. Агрессивное публичное навешивание профессиональными скептиками ярлыка «псевдонаука» на парапсихологию, подразумевающее мошенничество или некомпетентность со стороны исследователей, сыграло решающую роль в том, что это исследование вообще не состоялось.

В комментарии в известном журнале Nature скептически настроенный британский психолог Дэвид Маркс написал:

«Паранаука обладает всеми качествами магической системы, прикрываясь при этом мантией науки. Пока не будут сделаны какие-либо существенные открытия, наука может обоснованно игнорировать ее, но важно сказать, почему: паранаука — это псевдонаучная система непроверенных убеждений, пропитанная иллюзиями, ошибками и мошенничеством».

Такие заявления пагубны, поскольку значимые открытия не происходят сами по себе. Такие заявления, опубликованные во влиятельных журналах, оказали сильное влияние на способность ученых проводить пси-исследования. Многие финансирующие организации, как государственные, так и частные, неохотно финансируют парапсихологические исследования, поскольку боятся ассоциироваться с тем, что общепринятая точка зрения называет «лженаукой».

К счастью, среди финансирующих организаций есть заметные исключения, которые понимают, что существует разница между популярными стереотипами и серьезными исследователями.

Скептицизм сегодня

Открытию истины более всего препятствует не ложная видимость наличных вещей, вводящая в заблуждение, не прямая слабость рассудочных способностей, а предвзятое мнение, предрассудок. – Артур Шопенгауэр, немецкий философ (1788-1860).

В 1993 году покойный парапсихолог Чарльз Хонортон из Эдинбургского университета рассмотрел, что скептики пси-экспериментов раньше утверждали, а что больше не утверждали. Он продемонстрировал, что практически все скептические аргументы, используемые для объяснения пси на протяжении многих лет, были разрешены путем разработки новых экспериментов. Это не означает, что эксперименты, проводимые сегодня, «идеальны», потому что в эмпирических науках нет ничего идеального. Но это означает, что методы, доступные сегодня, удовлетворяют самым строгим скептическим требованиям для предоставления «исключительных доказательств». Как мы видели, такие эксперименты проводились и давали успешные результаты.

Что утверждали скептики

Хонортон указал, что на протяжении многих десятилетий стандартным скептическим утверждением было то, что пси невозможно, потому что оно нарушает некоторые плохо определенные физические законы, или потому что эффекты не были воспроизводимыми. Также было легко утверждать, что любые успешные эксперименты на самом деле были результатом случая или мошенничества. Сегодня информированные скептики больше не утверждают, что результаты пси-экспериментов являются результатом простой случайности, потому что мы знаем, что некоторые парапсихологические эффекты, используя слова скептического психолога Рэя Хаймана, «астрономически значимы». Это ключевая уступка, потому что она смещает фокус дебатов с простого существования интересных эффектов на их правильную интерпретацию .

Эта уступка также снимает скептические вопросы, которые длятся уже десятилетия, о легитимности парапсихологии как науки. Она совершенно ясно заявляет, что скептики, которые продолжают повторять одни и те же старые утверждения о том, что парапсихология — это псевдонаука или что не существует повторяемых экспериментов, не только не информированы о состоянии парапсихологии, но и не информированы о текущем состоянии скептицизма!

Затем Хонортон указал, что скептики больше не утверждают, что между недостатками конструкции и результатами эксперимента существуют какие-либо значимые связи. Эта критика снова основывалась на предпосылке, что пси не существует, поэтому любые пси-эффекты, наблюдаемые в экспериментах, должны были быть следствием неаккуратных экспериментаторов, несовершенных методов или плохих измерений. Утверждение подразумевало, что если ученый проведет правильный, «идеальный» пси-эксперимент, то все заявления о пси-эффектах исчезнут. Основной аргумент, конечно, ошибочен, потому что все измерения содержат некоторую ошибку. Тем не менее, утверждение можно проверить, сравнив экспериментальные результаты с оценками экспериментального качества. Как мы видели, описанные ранее метаанализы показали, что недостатки конструкции не могут объяснить совокупные показатели успешности в пси-экспериментах.

Скептики не горят желанием афишировать свои недавние уступки. За последние несколько десятилетий Рэй Хайман и другие «профессиональные» скептики пытались с большой креативностью и усердием объяснить пси. Они пытались показать, что эксперименты на самом деле не были такими уж интересными, и что все, по-видимому, успешные исследования были вызваны теми или иными недостатками дизайна. Потерпев неудачу по обоим пунктам, информированные скептики были вынуждены признать, что у них просто закончились правдоподобные объяснения. Нелегко изменить укоренившиеся в течение всей жизни убеждения, даже если есть веские доказательства того, что убеждение неверно, поэтому публично заявленные скептики вряд ли когда-либо признают, что пси как таковое является подлинным. Тем не менее, важно подчеркнуть, что фокус сегодняшних споров значительно сместился с категорических игнорирований прошлого.

Что теперь утверждают скептики

Поскольку не осталось никаких правдоподобных объяснений экспериментальным результатам, сегодня немногие оставшиеся ярые скептики пережевывают те же старые полемические аргументы, которые использовались в прошлые десятилетия. Основным утверждением является избитое утверждение о том, что после 100 лет исследований парапсихология не смогла предоставить убедительных доказательств существования пси-феноменов. Этот аргумент следует определенной логике. Скептики отказываются верить, что пси

Эксперименты, которые, как они признают, успешно демонстрируют что-то , на самом деле демонстрируют само пси. Упрямо настаивая на том, что результаты реальны и необъяснимы, с одной стороны, но эти результаты не могут быть вызваны пси , с другой стороны, тогда, конечно, они могут утверждать, что парапсихология — это провал. Это как скептик, который отказывается называть группу из девяти игроков, которые выигрывают Мировую серию, «бейсбольной командой». В этом случае скептик может просто улыбнуться, пожать плечами и упрямо утверждать, что да, люди, по-видимому, бегают за мячами, которые другие люди время от времени бьют битой. Но все же, спустя 100 лет нет никаких веских доказательств того, что что-то, называемое бейсбольной командой, действительно существует.

Помните, что большинство парапсихологов не утверждают, что понимают, что такое «пси». Вместо этого они разрабатывают эксперименты, призванные проверить опыт, о котором люди сообщали на протяжении всей истории. Если строгие тесты на то, что мы называем «телепатией», приводят к эффектам, которые выглядят, звучат и ощущаются как опыт, о котором сообщают в реальной жизни, то называйте это как хотите, но эксперименты подтверждают, что этот распространенный опыт не является иллюзией.

Другой способ продемонстрировать чисто риторическую природу аргумента «столетия неудач» — посмотреть, применим ли тот же аргумент к традиционной академической психологии. После ста лет и тысяч экспериментов все еще ведутся жаркие споры по поводу таких элементарных явлений, как осознание, память, обучение и восприятие. Спустя сто лет психология не создала даже самой грубой модели того, как процессы в мозге преобразуются в сознательный опыт. Если принять рассуждения скептиков, многие из которых являются психологами, то традиционная психология также является унылым провалом.

Необычный спор

После искусного разоблачения и развенчания скептической позиции Хонортон затем указал на важное различие между спорами о пси и дебатами в более традиционных дисциплинах. Большинство научных дебатов происходят в группах исследователей, которые проверяют гипотезы, разрабатывают и критикуют методы других исследователей и собирают данные для проверки своих гипотез. Это стандартная рабочая процедура, о чем свидетельствуют постоянные дебаты по десяткам горячих тем во всех научных дисциплинах. Такой же бурный спор наблюдается в журналах и на ежегодных собраниях Ассоциации парапсихологов, профессионального общества ученых и исследователей, интересующихся феноменами пси.

Однако пси-спор отличается в одном важном отношении. Подавляющее большинство скептиков часто пишут о правдоподобности различных альтернативных гипотез, но они почти никогда не проверяют свои идеи. Это «диванное квотербекство» особенно верно для нынешнего поколения пси-скептиков, подавляющее большинство из которых не внесли никакого оригинального исследовательского вклада в эту тему.

Их рассуждения просты: если вы исходите из того, что эффект не может существовать, то зачем тратить время и деньги на его фактическое изучение? Разумнее использовать все риторические уловки в книге, чтобы убедить других, что ваше мнение верно, и что все доказательства обратного каким-то образом ошибочны. Это может показаться совершенно разумной стратегией, но это не наука. Это гораздо ближе к аргументу, основанному на вере, как религиозная позиция. Тот факт, что большинство скептиков не проводят контрисследований для подтверждения своих утверждений, не очень известен. Например, в 1983 году известный скептик Мартин Гарднер написал следующее:

«Как общественность может знать, что в течение пятидесяти лет скептически настроенные психологи изо всех сил старались повторить классические пси-эксперименты, и с заметным успехом [ sic ]? Именно этот факт больше, чем любой другой, привел к постоянному застою парапсихологии. Положительные доказательства продолжают поступать от небольшой группы энтузиастов, в то время как отрицательные доказательства продолжают поступать от гораздо большей группы скептиков».

Как отмечает Хонортон, «Гарднер не пытается документировать это утверждение, да он и не мог этого сделать. Это чистый вымысел. Ищите эксперименты скептиков и смотрите, что вы найдете». Кроме того, не существует «большой группы скептиков». Возможно, есть 10–15 скептиков, которые составили большую часть опубликованной критики.

Помимо аргумента о «столетии неудач», некоторые скептики по-прежнему упорно настаивают на том, что парапсихология не является «настоящей наукой». Как писал Рэй Хайман,

«Каждая наука, кроме парапсихологии, строится на своих предыдущих данных. База данных постоянно расширяется с каждым новым поколением, но оригинальные исследования все еще включены. В парапсихологии база данных расширяется очень мало, потому что предыдущие эксперименты постоянно отбрасываются, а новые занимают их место».

Это неправда, потому что в противном случае метаанализы, описанные в этой книге, не существовали бы. Как мы видели, ранние тесты на передачу мыслей дали начало тестам на телепатию с рисованием картинок. Они породили эксперименты по телепатии в состоянии сна, которые позже привели к экспериментам ганцфельда. Тесты с игральными костями породили эксперименты с ГСЧ. Все эти экспериментальные вариации развивались по мере того, как исследователи подытоживали предыдущие экспериментальные результаты и критику и совершенствовали свои тестовые проекты и теории.

Конечно, некоторые скептики внесли важный вклад в разработку все более сильных доказательств, систематически выискивая лазейки в дизайне и настаивая на все более сильных эмпирических доказательствах. Но поскольку скептики сегодня больше не могут продемонстрировать правдоподобные альтернативные объяснения, все, что остается, — это риторика и защита априорных убеждений. Упорство в этой позиции перед лицом неопровержимых доказательств породило несколько превосходных примеров умов, борющихся с логическими противоречиями. Хонортон резюмировал свой взгляд на состояние скептицизма следующим образом:

«Для науки существует опасность поощрения самозваных защитников, которые участвуют в полемических кампаниях, искажающих и представляющих в ложном свете серьезные исследовательские усилия. Такие кампании не только контрпродуктивны, они угрожают развратить дух и функцию науки и вызывают сомнения в ее достоверности. Искаженная история, логические противоречия и фактические упущения, представленные в аргументах ... критиков, не представляют собой ни научную критику, ни скептицизм, а скорее контрадвокатуру, маскирующуюся под скептицизм».

Скептическая тактика

Крайние скептики, которые считают, что все пси-эксперименты ошибочны, использовали эффективный набор риторических приемов, чтобы попытаться убедить других отвергнуть доказательства. Они включают обвинения в том, что даже если они реальны, пси-эффекты настолько слабы, что они тривиальны или неинтересны, заявления об откровенной предвзятости, длинные списки распространенных, но научно необоснованных критических замечаний и сильно искаженные описания пси-экспериментов, которые заставляют исследователей пси казаться некомпетентными. Давайте рассмотрим, как некоторые из этих приемов использовались.

Обвинения в тривиальности

Некоторые скептики неохотно признали, что пси-эффекты могут быть подлинными. Но затем они попытались уменьшить свой дискомфорт, заявив, что пси просто слишком слаб, чтобы быть интересным. Например, психолог Э. Г. Боринг написал, что данные ESP были просто «пустой корреляцией», а психолог С. С. Стивенс утверждал, что «соотношение сигнал/шум для ESP просто слишком низкое, чтобы быть интересным».

Совсем недавно скептически настроенный британский психолог Сьюзан Блэкмор написала: «А что, если мои сомнения смещены и экстрасенсорное восприятие действительно существует? Что это может нам сказать о сознании?» Чтобы ответить на этот вопрос, Блэкмор сделала гигантский шаг назад к психологической моде 1950-х годов бихевиоризму и пришла к выводу, что сознание вообще не имеет никакого смысла, что это всего лишь иллюзия. Неудивительно, что она также пришла к выводу, что пси, даже если оно подлинное, вообще ничего не скажет нам о природе сознания. Это озадачивающая позиция, которую вряд ли кто-то принимает сейчас, даже другие упертые скептики.

В другом примере тривиализации пси-феномена математик А. Дж. Айер написал в журнале Scientific American :

«Единственное, что примечательно в субъекте, которому приписывают экстрасенсорное восприятие, это то, что он последовательно гораздо лучше угадывает карты, чем показывают себя обычные люди. Тот факт, что он также делает это «лучше, чем случай», сам по себе ничего не доказывает».

Такое утверждение сбивает с толку, потому что любая форма подлинного пси, слабая или сильная, несет революционный потенциал для нашего понимания естественного мира. Кроме того, эффекты, которые изначально наблюдаются как слабые, могут превратиться в чрезвычайно сильные эффекты после того, как они будут лучше поняты. Рассмотрим, например, то, что было известно об использовании слабых, неустойчивых струек электричества 150 лет назад, и сравните это с сетями на триллионы ватт, которые управляют сегодняшним жадным до энергии миром.

Предрассудки

Невежество чаще порождает уверенность, чем знание; именно те, кто знает мало, а не те, кто знает много, так уверенно утверждают, что та или иная проблема никогда не будет решена наукой. – Чарльз Дарвин, Введение, «Происхождение человека» (1871).

Предубеждение – иметь мнение без знания или изучения фактов – глубоко укоренилось в человеческой природе. Гораздо проще следовать естественному импульсу, чтобы быстро сформировать суждение и придерживаться его, чем тратить время и силы на изучение фактических доказательств. Предубеждение продолжает преследовать исследователей пси. Иногда это признается таковым, а иногда нет.

Филип Андерсон, известный физик-теоретик из Принстонского университета, предполагал, что пси-энергия несовместима с физикой, и поэтому в редакционной статье журнала Physics Today за 1990 год он писал:

«Если такие результаты верны, мы могли бы также превратить Национальный институт стандартов и технологий в казино, а наши занятия по физике — в спиритические сеансы и вернуть все эти Нобелевские премии... Именно по этой причине физики, вполне справедливо, не воспринимают такие эксперименты всерьез, пока они не будут (1) воспроизведены (2) независимыми, скептически настроенными исследователями (3) при максимальных

условия безопасности и (4) с абсолютно неопровержимой статистикой. Как ни странно, парапсихологи, заявляющие о положительных результатах, неизменно отвергают эти условия».

Очевидно, что Андерсон просто не знал доказательств, и все же он был вполне уверен в своем мнении. Мы можем только представить, что Андерсон думает о уважаемых физиках, которые действительно серьезно относятся к таким экспериментам.

Некоторые критики признали, что они просто не желают верить в доказательства. Например, в 1951 году психолог Дональд О. Хебб писал: «Почему мы не принимаем ЭСВ как психологический факт? Райн предоставил нам достаточно доказательств, чтобы убедить нас практически по любому другому вопросу... Я не вижу, какие еще основания есть у моих коллег для его отклонения... Мое собственное неприятие взглядов [Райна] является предубеждением в буквальном смысле».

В 1955 году психолог GR Price предположил, что поскольку пси-эффект был явно невозможен, мошенничество было лучшим и, по сути, единственным оставшимся объяснением пси-эффектов. В передовой статье в важном журнале Science Прайс начал разумно,

«Верующие в психические явления… похоже, одержали решительную победу и фактически заставили замолчать оппозицию… Эта победа является результатом впечатляющего количества тщательных экспериментов и разумной аргументации… Против всех этих доказательств почти единственной защитой, оставшейся у скептически настроенного ученого, является невежество, невежество относительно самой работы и ее последствий. Типичный ученый довольствуется сохранением… некоторой критики, которая в лучшем случае применима к небольшой части опубликованных исследований. Но эти выводы (которые бросают вызов нашим собственным представлениям о пространстве и времени) имеют — если они обоснованы — огромное значение… поэтому их не следует игнорировать».

Прайс затем категорически заявил, что поскольку ESP «несовместимо с современной научной теорией», было бы разумнее полагать, что парапсихологи жульничают, чем что ESP может быть реальным. Прайс основывал свои доводы на известном эссе о природе чудес философа Дэвида Юма. Юм утверждал, что поскольку мы знаем, что люди иногда лгут, но у нас нет независимых доказательств чудес, то было бы разумнее полагать, что утверждения о чудесах основаны на лжи, чем что чудеса действительно происходили. Основываясь на этих рассуждениях, Прайс пришел к выводу,

«Мое мнение относительно выводов парапсихологов заключается в том, что многие из них основаны на канцелярских и статистических ошибках и непреднамеренном использовании сенсорных сигналов, а все необъяснимые экстра-случайные результаты обусловлены преднамеренным мошенничеством или слегка ненормальными психическими состояниями».

Другим критиком той же эпохи был скептически настроенный британский психолог Марк Хансел из Уэльского университета. Как и Прайс, Хансел писал:

«Если результат мог быть получен с помощью трюка, эксперимент следует считать неудовлетворительным доказательством ЭСВ, независимо от того, будет ли окончательно решено, что такой трюк действительно использовался (стр. 21). [Поэтому] разумно изначально принять предположение, что ЭСВ невозможно, поскольку существует большой объем знаний, подтверждающих эту точку зрения».

Подобные мнения — о том, что существующие научные знания являются полными и что пси-язык обязательно им противоречит — побудили скептиков придумывать всевозможные веские причины, чтобы заставить пси-язык «исчезнуть». Ярким примером силы этой мотивации является отчет о парапсихологии, выпущенный Национальным исследовательским советом в 1987 году.

Отчет Национального исследовательского совета

В середине 1980-х годов лозунгом вербовки армии США было «Будь всем, чем ты можешь быть». Этот лозунг отражал желание армии обучать солдат для достижения улучшенных показателей. Эти высококвалифицированные воины будут бесстрашными и хитрыми, будут сражаться без устали и использовать различные улучшенные, экзотические или, возможно, даже экстрасенсорные навыки.

В 1984 году Научно-исследовательский институт армии США обратился к главному научному органу в Соединенных Штатах, Национальной академии наук, с просьбой оценить различные методы обучения и заявления об улучшении человеческих возможностей. Эти методы включали обучение во сне, ускоренное обучение, биологическую обратную связь, нейролингвистическое программирование и парапсихологию. Национальная академия наук ответила на запрос армии, поручив своему основному действующему агентству, Национальному исследовательскому совету (NRC), сформировать комитет для изучения научных доказательств в этих областях. Поскольку NRC часто просят исследовать передовые и спорные темы, он придерживается четкой политики формирования сбалансированных научных комитетов. Фактически, политика требует от членов его комитетов подтверждения того, что у них нет конфликта интересов ни за, ни против объектов исследования. Это помогает гарантировать, что научные обзоры являются справедливыми.

3 декабря 1987 года NRC созвал многолюдную пресс-конференцию в Вашингтоне, округ Колумбия, чтобы объявить о своих выводах. Джон А. Суэтс, председатель комитета NRC, сказал: «Возможно, наши самые сильные выводы находятся в области парапсихологии». Итог: «Комитет не находит никаких научных обоснований в исследованиях, проводившихся в течение 130 лет, для существования парапсихологических явлений».

Упс. Откуда это взялось? Чтобы помочь понять несоответствие между фактическими данными и выводами NRC, Совет директоров Ассоциации парапсихологов (PA) выбрал трех старших членов PA для подробного изучения отчета и ответа на него. Этими тремя членами были Джон Палмер, психолог из Исследовательского центра Райна, Дарем, Северная Каролина, Чарльз Хонортон, который в то время был директором Лабораторий психофизических исследований в Принстоне, Нью-Джерси, и Джессика Уттс, профессор статистики в Калифорнийском университете в Дэвисе.

После некоторого изучения комитет PA опубликовал свой отчет с тремя основными выводами. Во-первых, два главных оценщика исследований пси для комитета NRC, психологи Рэй Хайман и Джеймс Олкок, оба имели долгую историю скептических публикаций, обвиняющих парапсихологию в том, что она даже не является законной наукой. Напротив, в комитете не было ни одного активного исследователя пси. Это нарушало политику NRC по назначению членов в комитеты «с учетом надлежащего баланса».

Во-вторых, отчет NRC избегал упоминаний исследований, благоприятствующих исследованию парапсихологии, но щедро цитировал два справочных документа, которые поддерживали позицию Комитета. Как будто этого было недостаточно, председатель Комитета NRC позвонил одному из авторов третьего заказанного справочного документа, Роберту Розенталю из Гарвардского университета, и попросил его отозвать свои выводы, поскольку они благоприятствовали парапсихологии.

И в-третьих, отчет NRC был противоречивым. Комитет широко рекламировал свой вывод об отсутствии доказательств существования пси-феноменов, однако в самом отчете признается, что члены Комитета не смогли предложить никаких правдоподобных альтернатив исследованию, которое он рассмотрел. Комитет не упомянул на пресс-конференции, что они рекомендовали армии продолжать следить за исследованиями пси-пси в Соединенных Штатах и ​​бывшем Советском Союзе. Они даже рекомендовали армии предложить проведение конкретных экспериментов. Контраст между заявленной позицией NRC и их фактической позицией предполагает, что имелись конфликты между сообщением о справедливой оценке данных и тем, что было политически целесообразно сообщать.

Это стало ясно позже, когда репортер газеты The Chronicle of Higher Education спросил председателя комитета NRC Джона Суэтса, почему он попросил Розенталя отозвать свои благоприятные выводы. Суэтс ответил: «Мы считали, что качество нашего анализа было лучше, и не видели особого смысла в подаче неоднозначных сигналов». Суэтс объяснил: «Я не чувствовал, что мы обязаны представлять каждую точку зрения». Это означало, что комитет NRC фактически создал «картотечку» игнорируемых позитивных исследований, о которых они не хотели говорить. По-видимому, единственными приемлемыми взглядами на пси для этого комитета были негативные. Учитывая истинную природу доказательств, это должно было привести к некоторым серьезным противоречиям.

И это произошло. Комитет NRC заказал десять справочных документов от экспертов в различных областях. В одном из этих документов, написанном Дейлом Гриффином из Стэнфордского университета, объяснялось, насколько сложно объективно оценивать доказательства, когда человек уже публично привержен определенному убеждению. По словам Гриффина,

«Вероятно, самая мощная сила, мотивирующая наше желание защитить свои убеждения — от нападок других, от наших собственных сомнений и от вызова новых доказательств — это приверженность. … Это стремление избежать диссонанса особенно сильно, когда убеждение привело к публичной приверженности».

Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях (CSICOP) — это организация, известная своей страстной приверженностью к парапсихологии. Рэй Хайман был одним из первых «членов» CSICOP, и он был активным членом его Исполнительного совета в то же время, когда он оценивал исследования пси для NRC. Таким образом, источник многих противоречий в отчете NRC ясен: публично заявленная позиция Хаймана как разоблачителя экстрасенсорных явлений.

Например, на пресс-конференции NRC Хайман подтвердил свою публичную позицию, заявив, что «низкое качество исследований пси стало для нас всех неожиданностью — мы считали, что эта работа будет иметь гораздо большее значение».

более высокого качества, чем оно оказалось на самом деле». Однако, в отличие от этого публичного заявления, в самом отчете фактически говорится: «…лучшее исследование [в области парапсихологии] имеет более высокое качество, чем предполагают многие критики…»

Более того, в отличие от публичных утверждений NRC о «низком качестве исследований» и «отсутствии научного обоснования», в настоящей статье, заказанной NRC, рассматривался обзор пси-экспериментов и других исследований методов повышения производительности.

В докладе, составленном психологами Моникой Харрис и Робертом Розенталем из Гарвардского университета, сделан следующий вывод:

«Ситуация для домена Ганцфельда кажется достаточно ясной. Мы считаем, что было бы неправдоподобно принимать нулевую [гипотезу], учитывая объединенную [вероятность] из этих 28 исследований… Когда ожидаемая степень точности при нулевой [гипотезе] составляет 1/4, мы оцениваем полученную степень точности примерно в 1/3».

На нетехническом языке Харрис и Розенталь пришли к выводу, что существуют убедительные доказательства того, что в экспериментах Ганцфельда происходит что-то очень интересное, поскольку они обнаружили средний процент попаданий около 33%, а не 25%, ожидаемых случайным образом (как мы обсуждали в Главе 6). Они также сравнили качество экспериментов Ганцфельда с экспериментами в четырех других, непарапсихологических областях исследований, и пришли к выводу, что «только исследования ЭСВ Ганцфельда регулярно соответствуют основным требованиям разумного экспериментального дизайна».

Не вдаваясь в подробности, ясно, что в науке, как и во всех человеческих начинаниях, существует отвратительное предубеждение. Оно было довольно легко обнаружено в случае с отчетом NRC путем сравнения публичных заявлений с тем, что на самом деле говорится в отчете. Иногда это не так легко обнаружить, потому что мы обычно не останавливаемся, чтобы подумать, что некоторые скептические критические замечания просто недействительны.

Обоснованная и необоснованная критика

Обычно считается, что вся критика в науке равноценна. Это не так. На самом деле, критика должна обладать двумя свойствами, чтобы быть обоснованной. Во-первых, она должна быть контролируемой , что означает, что критика не может также применяться к общепринятым научным дисциплинам. Другими словами, мы не можем использовать двойной стандарт и применять один набор критики к молодым темам и совершенно другой набор к устоявшимся дисциплинам. Если бы мы это делали, ничто новое никогда не могло бы быть принято как законное. Во-вторых, критика должна быть проверяемой , что означает, что критик должен указать условия, при которых исследование может избежать критики, в противном случае возражение является просто философским аргументом, который выходит за рамки науки.

Тщательное изучение обычных скептических утверждений о лабораторных пси-исследованиях показывает, что только одно из них является и контролируемым, и проверяемым: были ли достигнуты независимые, успешные репликации? Теперь мы знаем, что ответ — да, поэтому критика должна остановиться на этом. Однако скептицизм умирает с трудом, и на удивление мало ученых понимают, что не все критики созданы равными. Поэтому давайте кратко рассмотрим, почему некоторые другие распространенные критические замечания недействительны.

Одно популярное утверждение заключается в том, что «Многие явления, которые когда-то считались паранормальными, как было показано, имеют нормальные объяснения». Это неверно, потому что это неконтролируемо — та же критика может быть применена ко многим открытиям в других общепринятых научных дисциплинах. Если бы мы были вынуждены отвергнуть пси только потому, что изначально думали, что это одно, но позже обнаружили, что это что-то другое, это не отменяет существования эффекта , это просто переопределяет то, как мы думаем о нем.

Другая критика заключается в том, что «некоторые паранормальные эффекты, как было показано, являются результатом мошенничества или ошибки», поэтому мы можем спокойно игнорировать любые успешные результаты. Это недействительно, потому что если бы мы были вынуждены отвергнуть научные заявления из-за нескольких случаев мошенничества экспериментаторов, то нам пришлось бы выбросить практически все остальные области науки, потому что мошенничество существует во всех человеческих начинаниях.

Другая любимая жалоба: «Нет никаких теорий пси». Это неверно, потому что термин «пси» мы могли бы заменить словами «сознание», «гравитация», «анестезия» или десятками других общепринятых концепций или явлений. Тот факт, что ученые не очень хорошо понимают некоторые явления, не уменьшил научный интерес к ним.

Другое обвинение заключается в том, что «пси нельзя включать и выключать, и переменные, которые на него влияют, нельзя контролировать». Это неверно, потому что есть всевозможные эффекты, которые мы не можем контролировать напрямую, но это не делает их законными объектами изучения, включая большинство действительно интересных аспектов человеческого поведения. В любом случае, пси в некоторой степени контролируемо в том смысле, что мы можем вызывать предсказуемые эффекты, прося людей сделать что-то в уме. Если они не обращают внимания на задачу, как это и происходит в некоторых экспериментах с пси, то никаких необычных эффектов не возникает.

Некоторые скептики протестовали, что «невозможно отличить пси-эффекты от случайных даже в успешном эксперименте без использования статистики». Эта критика необоснованна, поскольку то же самое можно сказать почти обо всех экспериментах в биологии, психологии, социологии и биомедицине. Очевидно, что если бы существовал какой-то способ четко отделить сигнал от случайного шума до проведения эксперимента, то статистика бы изначально не использовалась.

Этот список распространенных критических замечаний можно продолжать на многих страницах, но суть ясна. Подавляющее большинство жалоб на исследования пси-энергии необоснованны, поскольку они в равной степени относятся к общепринятым, общепринятым дисциплинам, или жалобы непроверяемы. Другая причина, по которой пси-энергия игнорируется официальной наукой, и почему десятилетия научно обоснованных экспериментов считаются спорными, заключается в том, что изображение этих исследований в СМИ и в учебниках для колледжей было сильно искажено.

Искажения

Популярные СМИ

В выпуске Newsweek от 8 июля 1996 года появилась статья под названием «Наука на грани. Есть ли в ней что-нибудь? Доказательства, пожалуйста». Написанная репортером Шэрон Бегли, эта статья является хорошим примером того, как широко распространенная информация о пси-экспериментах иногда серьезно вводит в заблуждение. История Бегли началась со следующего:

«Скажите так об утверждениях, что инопланетяне приземлялись, приземляются или скоро приземлятся на Земле: по крайней мере, сценарий, подобный [фильму] «День независимости», не нарушал бы никаких законов природы. Напротив, утверждения в других пограничных областях, таких как телепатия и психокинез, заслуживают доверия, только если вы игнорируете пару-тройку столетий устоявшейся науки».

Это банальное утверждение, но стоит отметить, что критики никогда не уточняют, какие именно «законы природы» будут нарушены пси, потому что утверждение беспочвенно — законы природы не являются фиксированными абсолютами. Они в основном являются довольно стабильными идеями, которые всегда подлежат расширению и уточнению на основе доказательств из новых наблюдений. Например, после появления теории относительности и квантовой механики некоторые из наших новых физических «законов» заставили классические концепции, разработанные в 17 веке, радикально расшириться. Неужели мы волшебным образом достигли конца пути на рубеже 21 века, и нынешние «законы» науки теперь могут быть навсегда высечены в камне? Я так не думаю.

Бегли, по-видимому, считает, что приземление инопланетян на Земле более правдоподобно, чем пси-способности.

Имеет ли это смысл? В случае с инопланетянами доказательства основаны исключительно на рассказах очевидцев и неоднозначных фотографиях. Некоторые истории и фотографии интересны, но делать прыжок веры от этой формы доказательств к реальному присутствию внеземных пришельцев необоснованно. Существуют десятки альтернативных возможностей, ни одна из которых не включает ни внеземных, ни земных пришельцев. Для сравнения, доказательства существования пси основаны на столетии повторяющихся научных доказательств. Однако соблазн статус-кво настолько силен, что скептически настроенный журналист скорее поверит историям о маленьких зеленых человечках, чем контролируемым наблюдениям в лаборатории.

Позже в статье Newsweek были описаны эксперименты по ганцфельд-телепатии. После хорошего объяснения базовой процедуры и упоминания того, что наблюдаемый процент попаданий для исследований Хонортона по автоганцфельд составил около 35% вместо ожидаемых 25%, Бегли спросил: «Это была телепатия?» Некоторые эксперименты не учитывали, что люди, слышащие белый шум, чаще думают о воде, чем о сексе (или так они говорят); если пляжи чаще появляются в качестве цели, чем пара в постели, высокий процент попаданий будет отражать эту тенденцию, а не телепатию. Кроме того, получатели склонны выбирать первое или последнее показанное им изображение; если экспериментатор не гарантирует, что цель не появляется на первом или последнем месте чаще, чем приманки, процент попаданий будет обманчиво высоким.

«Хотя эти критические замечания обоснованы, поскольку их можно проверить, скептически настроенный читатель может законно задаться вопросом: действительно ли цели с содержанием воды появлялись чаще, чем цели с сексуальным содержанием? (Нет.) Действительно ли цели появлялись чаще на первом или последнем месте? (Нет.) Были ли исследователи настолько наивны, что не думали об этих возможностях? (Нет.) Подразумевалось, что критика была проигнорирована, но это не так. Бегли продолжил:

«Скептик Рэй Хайман из Университета Орегона обнаружил, что в Эдинбургских запусках видеоцели, которые использовались всего один или два раза, имели процент попаданий около случайности, в то время как те, которые появлялись три или более раз, давали «телепатические» 36 процентов. Как так? Видеоклип, пропущенный через проигрыватель несколько раз, может выглядеть иначе, чем тот, который никогда не проигрывался для отправителя; хитрый получатель выбрал бы кассету, которая выглядела «использованной», а не ту, которая не была».

Фактически, как мы видели в Главе 6, система Ganzfeld в Эдинбургском университете использовала два отдельных видеоплеера для решения этой критики, и успешные эффекты, практически идентичные тем, о которых ранее сообщал Хонортон, все еще наблюдались. Опять же, критика подразумевает, что результаты ganzfeld можно объяснить этим потенциальным недостатком, и это не так. Далее Бегли повторил еще одну распространенную критику:

«Из 28 исследований, которые Хонортон проанализировал в 1985 году, девять были проведены в лаборатории, где некогда верующая Сьюзан Блэкмор из Университета Западной Англии тщательно изучала эксперименты. Результаты «явно испорчены», говорит она, «случайными ошибками», когда экспериментатор мог знать цель и подсказать получателю выбрать ее».

О чем Бегли не сообщает, так это о том, что после того, как якобы «испорченные» исследования Блэкмора были исключены из метаанализа, общий процент попаданий в оставшиеся исследования остался точно таким же, как и прежде. Другими словами, критика Блэкмора была проверена, и она не объяснила результаты ганцфельд-анализа. Также важно отметить, что Блэкмор никогда фактически не демонстрировал, что этот недостаток существовал.

Бегли продолжила, описав эксперименты по взаимодействию разума и материи с использованием генераторов случайных чисел, проведенные в лаборатории Роберта Яна PEAR. Затем она добавила:

«Что касается результатов Яна, то тут есть пара загадок. Во-первых, один из испытуемых, который, по слухам, является сотрудником Яна, отвечает за половину успехов, хотя он участвовал всего в 15 процентах испытаний. Во-вторых, некоторые особенности поведения машины позволяют предположить, что экспериментаторы могли проигнорировать отрицательные данные. Ян говорит, что это практически невозможно. Но другие лаборатории, использующие машину Яна, не получили его результатов».

Как обсуждалось в Главе 9, анализ данных PEAR Laboratory ясно показал, что результаты ни одного человека не отличались от результатов других. И никто не нес ответственности за общие результаты эксперимента. Опять же, критика была проверена и признана беспочвенной. Комментарий об «особенностях» — чистая риторика, потому что без упоминания природы предполагаемых проблем это непроверяемая критика. Утверждения о том, что другие лаборатории не получили результатов Яна, — это часто повторяемая скептическая мантра, но она также ложна, как мы видели. Результаты Яна полностью согласуются с результатами более обширной группы из более чем 70 других исследователей, и в целом нет никаких сомнений в том, что репликация была достигнута. Если уж на то пошло, результаты Яна несколько меньше по величине, чем те, о которых сообщают другие.

Довольно легко разобрать статью Бегли, поскольку трудно справедливо описать спорные темы в нескольких абзацах, доступных в еженедельных новостных журналах. Некоторые искажения вполне ожидаемы. Но хотелось бы надеяться, что обсуждения академических психологов, занимающие книги, будут более основательными и нейтральными. К сожалению, так бывает не всегда.

Книги академических психологов

В 1985 году психолог Ирвин Чайлд, заведующий кафедрой психологии Йельского университета, сделал обзор экспериментов Маймонида по телепатии во сне для American Psychologist, известного журнала, издаваемого Американской психологической ассоциацией.

Чайлд был особенно заинтересован в сравнении того, что на самом деле происходило в этих экспериментах, с тем, как их позже описывали скептически настроенные психологи. Первой книгой, которую он рассматривал, была критическая книга британского психолога Марка Ханселя об исследовании пси-эффектов, изданная в 1980 году. Одна страница в книге Ханселя была посвящена описанию метода и результатов экспериментов по телепатии во сне. Стратегия Ханселя заключалась в том, чтобы предположить возможные недостатки, которые могли бы объяснить экспериментальные результаты, не демонстрируя, что недостатки действительно существовали, а затем предположить, что такие недостатки должны были иметь место, потому что они были более правдоподобны, чем подлинный пси-эффект. Чайлд обнаружил, что описания Ханселем методов, используемых в исследованиях Маймонида, были составлены таким образом, чтобы заставить невольных читателей предположить, что мошенничество было вероятным объяснением, тогда как на самом деле это было крайне маловероятно, учитывая контроль, используемый исследователями. Даже другие скептики, такие как Рэй Хайман, согласились с Чайлдом. В 1984 году в эфире популярной научно-популярной программы Nova Хайман сказал:

«Гензель склонен считать, что если какой-либо эксперимент может быть признан подверженным мошенничеству, то это немедленно означает, что его больше нельзя использовать в качестве доказательства пси. Я сочувствую парапсихологам, которые опровергают это, говоря, что это может быть верно для любого эксперимента в мире, потому что всегда есть способ, которым вы можете представить, как мошенничество могло проникнуть в эксперимент. Вы не можете провести абсолютно 100-процентно защищенный от мошенничества эксперимент. Это применимо ко всей науке».

Затем Чайлд рассмотрел книгу психолога Йоркского университета Джеймса Олкока 1981 года. Основной темой этой и более поздних публикаций Олкока является его убеждение в том, что парапсихологами движут религиозные побуждения, светский «поиск души». Поскольку эта тема движет большей частью его трудов, Олкок считал, что любые пси-эксперименты с положительными результатами были ошибочными из-за религиозных мотивов. Одним из главных критических замечаний Олкока к экспериментам Маймонида было утверждение, что они не включали контрольную группу. Например, Олкок писал, что «контрольная группа, для которой не использовались ни отправитель, ни цель, по-видимому, была бы необходима». Чайлд ответил:

«Олкок… похоже, не осознавал, что дизайн экспериментов Маймонида был основан на элементах управления, точно таких же, как те, которые использовались бесчисленными психологами в других исследованиях со схожей логической структурой…»

Следующая книга была написана психологами Леонардом Зусне и Уорреном Х. Джонсом. Зусне и Джонс писали, что исследователи Маймонида обнаружили, что сновидцы не подвергались телепатическому влиянию, если они заранее не знали, что на них попытаются повлиять. Это привело, как они писали, к тому, что получатель был «подготовлен перед сном» экспериментаторами «… подготавливая получателя через опыт, связанный с содержанием изображения, которое должно было быть передано телепатически в течение ночи». Чайлд указал, что любому сразу стало бы очевидно, что такой эксперимент, если бы он был действительно проведен, был бы катастрофически некорректным. Очевидно, что если вы подготовите кого-то до того, как он увидит сон, с помощью информации, относящейся к цели, весь эксперимент бесполезен. Но учитывая, что описание так описано, читатели книги Зусне и Джонса, незнакомые с фактическими описаниями экспериментов по телепатии во сне, не могли прийти ни к какому иному выводу, кроме того, что исследователи были совершенно некомпетентны. Чайлд ответил:

«Простой факт, который любой может легко проверить, заключается в том, что отчет Зусне и Джонса об эксперименте является крайне неточным. Зусне и Джонс описали… некоторые стимулы, предоставленные сновидцу на следующее утро , после того, как его сны были записаны, а ночной сон закончился».

Обнаружив одно ошибочное описание за другим, Чайлд в конце концов пришел к выводу, что рассмотренные им книги содержали «почти невероятную фальсификацию фактов об экспериментах». Но это была лишь верхушка айсберга. Оказывается, что многие вводные учебники по психологии представили аналогичные ошибочные описания пси-экспериментов. Эти книги используются в курсах колледжей, и для большинства студентов все, что они когда-либо будут знать о любой теме в деталях, содержится в этих текстах. Если базовые учебники утверждают или подразумевают, что исследователи пси глупы или наивны, стоит ли удивляться, что будущие ученые и профессора ошибочно предполагают, что доказательства пси бесполезны?

Вводные учебники по психологии

Нет лучшего снотворного и успокаивающего средства, чем скептицизм.

– Фридрих Ницше

В 1991 году психолог Мигель Ройг и его коллеги опубликовали подробный анализ трактовки парапсихологии в учебниках по вводной психологии. Они изучили 64 учебника, опубликованных в период с 1980 по 1989 год, затем искали в индексе такие слова, как «ESP» и «психический», и просматривали главы о методах исследования, ощущениях и восприятии, а также состояниях сознания. Из 64 исследованных текстов 43 включали упоминания о парапсихологии. Это само по себе интересно, потому что означает, что целая треть учебников по вводной психологии даже не упоминала тему, которую все студенты колледжей считают увлекательной.

Всего в 8 из 43 текстов упоминалось, что с 1970-х годов парапсихологи использовали термин пси как нейтральный ярлык для психических явлений. В двадцати одной книге упоминались тесты с картами ЭСВ, проведенные Дж. Б. Райном и его коллегами в 1930-х — 1960-х годах. Несколько книг ошибочно утверждали, что тесты с картами ЭСВ по-прежнему являются репрезентативными для современных исследований, тогда как любой, даже поверхностно знакомый с недавними журнальными статьями и книгами, знает, что такие тесты почти не использовались в течение десятилетий. Остальные затронутые темы включали обсуждения спонтанных психических переживаний, которые единогласно объяснялись с точки зрения неправильно понятых сенсорных процессов, совпадений и самообмана. Другие темы включали краткие обзоры нескольких избранных экспериментов и предполагаемых проблем методологии.

Большинство текстов заканчивались выжидательной позицией в отношении психических явлений, причем в 35 из 43 книг упоминалось отсутствие репликации как самая серьезная проблема. Вторая и третья по серьезности проблемы были описаны как плохие экспериментальные разработки и мошенничество. Удивительно, но только в нескольких текстах упоминалось развитие экспериментов с 1970-х годов. В девяти книгах упоминались эксперименты с ГСЧ, в трех упоминались исследования телепатии сновидений Маймонида, и только в одной упоминались исследования телепатии ганцфельда. Ройг и его коллеги завершили свой обзор следующим образом:

«Большая часть освещения отражает незнание области парапсихологии… существует неприемлемая зависимость от вторичных источников, большинство из которых были написаны непарапсихологами, которые критически относятся к этой области и которые, по крайней мере в некоторых случаях, были обнаружены искажающими и иногда не представляющими перспективные направления исследований. Мы приходим к выводу, что большинство учебников, которые охватывают эту тему, представляют устаревший и часто грубо вводящий в заблуждение взгляд на парапсихологию».

Это прискорбно, но не удивительно. Учебники колледжей отражают статус-кво, а статус-кво пока не догнал последние разработки в области пси-исследований. но что поддерживает статус-кво? Что заставило некоторых академических психологов рассматривать пси-исследования в столь искаженном свете?

Мотивации

Скептики любят утверждать, что верующие в пси страдают каким-то ненормальным психическим состоянием, которое не позволяет им видеть правду. Скептический психолог Джеймс Олкок предположил, что одной из причин этого «недуга» является то, что исследователи пси на самом деле мотивированы скрытыми желаниями оправдать некую форму духовной веры. Это убеждение, по словам Олкока, настолько предвзято отнеслось к исследованию пси, что он считает, что с ним что-то не так. Но убеждение Олкока в скрытых духовных мотивах породило столь же сильное противоубеждение. Это ясно из длинного отчета, подготовленного Олкоком для Комитета NRC, упомянутого ранее. На 40 страницах отчет Олкока разносит в пух и прах исследования взаимодействия разума и материи, представленные физиком Гельмутом Шмидтом и инженером Принстонского университета Робертом Яном, а затем приходит к выводу, что,

«Здесь, безусловно, есть загадка, но, учитывая недостатки процедуры, упомянутые выше, на данный момент нет веских оснований делать вывод о том, что загадка носит паранормальный характер».

Отвергнув тайну, Олкок не увидел леса за деревьями. Верно, что любой один или два эксперимента можно объяснить случайностью или плохим дизайном, но весь массив доказательств, как обсуждалось в Главе 9, нельзя так легко отбросить. И в отличие от убеждения Олкока о том, что мотивирует исследователей парапсихологии, парапсихология была официально признана мейнстримом как законная научная дисциплина в 1969 году, когда Парапсихологическая ассоциация, международное научное общество, была избрана филиалом Американской ассоциации содействия развитию науки (AAAS). Религиозные секты, общества Новой Эры и скептические группы поддержки не являются филиалами AAAS.

Теперь мы можем поменяться ролями с Олкоком и спросить, что мотивирует скептиков тратить столько времени на попытки отвергнуть результаты другой научной дисциплины. Для Олкока, похоже, мотивацией являются его чувства к организованной религии и его страхи перед подлинным пси. Например, Олкок написал:

«Во имя религии люди совершали геноцид, свергали троны, возводили гигантские святилища, практиковали ритуальные убийства, заставляли других соответствовать своему образу жизни, отказывались от плотских удовольствий, подвергали себя бичеванию или раздавали все свое имущество и становились мучениками».

И,

«Конечно, никакой приватности не будет, поскольку с помощью экстрасенсорного восприятия можно будет заглянуть даже в разум людей. Диктаторам больше не придется доверять словам своих последователей; они смогут «знать» их чувства. … Что произойдет, если два противника попытаются навредить друг другу с помощью ПК?»

Учитывая чувства Алкока по отношению к религии и пси, он должен с подозрением относиться к мотивам выдающегося физика Стивена Хокинга. В широко известной книге Хокинга « Краткая история времени » последний абзац гласит:

«… если мы действительно откроем полную теорию, она со временем должна стать понятной в общих чертах каждому… Тогда мы все, философы, ученые и просто обычные люди, сможем принять участие в обсуждении вопроса о том, почему существуем мы и вселенная. Если мы найдем ответ на этот вопрос, это будет окончательным триумфом человеческого разума, поскольку тогда мы познаем разум Бога».

В других работах Хокингс заявил о своем скептицизме относительно пси, так что, по-видимому, его религиозные чувства не мешают его скептицизму. С другой стороны, что бы сказал Олкок о мотивах своего коллеги-суперскептика Мартина Гарднера, который написал:

«Что касается эмпирических испытаний силы Бога отвечать на молитвы, я принадлежу к числу тех теистов, которые, в духе замечания Иисуса о том, что только неверующие ищут знамений, считают такие испытания бесполезными и богохульными. … Не будем искушать Бога».

Другими словами, религиозная вера может мотивировать ученых как к исследованию пси, так и против него. В конечном счете, существует столько же причин, по которым люди могут быть за или против чего-то, сколько и самих людей. Тогда, со скептической точки зрения, что еще может объяснить широко распространенную веру в пси? Общество сходит с ума?

Общество сошло с ума?

Если нет научных доказательств существования пси, то сильная общественная вера в такие темы должна быть признаком массового заблуждения. Это распространенная, но довольно своеобразная скептическая позиция, поскольку мы могли бы провести параллель, скажем, с верой в Бога. Нет никаких научных доказательств существования Бога, однако есть сильная общественная вера в Бога. По какой-то причине скептики открыто не указывают на умственное заблуждение как на причину широко распространенной «ненаучной» веры в Бога.

Но есть ли какие-либо доказательства того, что общество бредит? Могут ли паранормальные явления быть приписаны только известным психологическим процессам? Этот вопрос исследовал католический священник Эндрю Грили, социолог из Университета Аризоны. Грили интересовали результаты опросов, последовательно показывающие, что большинство населения верит в экстрасенсорное восприятие. В опросе 1978 года, в котором взрослым американцам задавали вопрос, испытывали ли они когда-либо такие экстрасенсорные явления, как экстрасенсорное восприятие, 58% ответили утвердительно; опрос профессоров колледжей и университетов 1979 года показал, что около двух третей приняли экстрасенсорное восприятие; опрос элитных ученых 1982 года показал, что более 25% верят в экстрасенсорное восприятие; а опрос 1987 года показал, что 67% взрослых американцев сообщили о экстрасенсорном опыте. Те же опросы показали, по словам Грили, что:

«Люди, которые испытали паранормальное, независимо от того, принимают ли они это интеллектуально или нет, являются кем угодно, но не религиозными фанатиками или психиатрами. Они, по большей части, обычные американцы, несколько выше нормы по образованию и интеллекту и несколько ниже среднего по религиозной вовлеченности».

Поскольку Грили был удивлен этим результатом, он изучил его более подробно, протестировав людей, которые сообщали о глубоких мистических переживаниях, таких как «купание в свете». Он использовал «Шкалу баланса аффекта» психологического благополучия, стандартный психологический тест, используемый для измерения здоровой личности. Люди, сообщавшие о мистических переживаниях, достигли наивысших результатов. Грили сообщил, что «психолог из Чикагского университета, который разработал шкалу, сказал, что ни один другой фактор никогда не коррелировал так сильно», как сообщения о мистическом опыте.

Затем Грили исследовал, были ли предыдущие верования в паранормальное или мистическое причиной переживаний, или сами переживания стали причиной веры. Он обнаружил, что многие вдовы, которые сообщали о контакте со своими умершими мужьями, ранее не верили в жизнь после смерти. Это говорит о том, что они не создавали бессознательно галлюцинации, чтобы подтвердить свои предыдущие верования. Он также изучал, сообщали ли люди, потерявшие ребенка или родителя, о контакте с мертвыми чаще, чем люди, чьи братья и сестры умерли. Предполагалось, что люди, потерявшие близких им членов семьи, могли иметь более сильную потребность в общении, и, следовательно, большую частоту сообщаемых контактов.

По словам Грили, «мы были удивлены: люди, потерявшие ребенка или родителя, реже сообщали о контакте с умершими, чем те, кто потерял братьев и сестер». Такие результаты несовместимы с гипотезой скептиков о том, что сообщения о паранормальных явлениях обусловлены исключительно галлюцинациями, самообманом, исполнением желаний или другими формами психических отклонений.

Краткое содержание

Большинство часто повторяющихся скептических реакций на исследования пси являются крайними взглядами, основанными на убеждении, что пси невозможно. Эффект от многократного наблюдения скептических игнорирований исследования в учебниках колледжей и в известных научных журналах снизил основной академический интерес к этой теме. Однако обоснованные мнения, даже среди скептиков, показывают, что практически все прошлые скептические аргументы против пси растворились перед лицом подавляющего числа позитивных доказательств или они основаны на невероятно искаженных версиях реальных исследований.

***

Путь личного открытия

Алекс Цакирис

«Я начал это путешествие, ожидая подлинных дебатов, битвы идей, войны за доказательства, но это не то, что я нашел. Я нашел много разочарованных исследователей, которые столкнулись с хорошо организованным, агрессивным скептическим сообществом…»

Научный филантроп Алекс Цакирис просмотрел более тридцати эпизодов [своего подкаста] Skeptiko , чтобы проанализировать, чему он научился из интервью со скептиками Майклом Шермером, Стивеном Новеллой, Джеймсом Олкоком и Джеймсом Рэнди.

Он обрисовал три самых больших недостатка скептического сообщества и то, как их неспособность успешно справляться с новыми исследованиями человеческого сознания ограничила научный прогресс. Он критически взглянул на скептическое сообщество и его влияние на спорные научные исследования.

Цакирис объяснил, как изменилось его мнение о скептическом сообществе:

«Я начал это путешествие, ожидая подлинных дебатов, битвы идей, войны за доказательства, но это не то, что я нашел. Я нашел много разочарованных исследователей, которые столкнулись с хорошо организованным, агрессивным скептическим сообществом, которое сумело изменить правила игры, когда дело доходит до того, как проводятся определенные виды спорных научных исследований».

Цакирис также бросил вызов скептикам, сомневающимся в исследованиях медиумов-экстрасенсов, например, в работе, проводимой доктором Гэри Шварцем в Университете Аризоны; Цакирис предложил заплатить скептикам за то, чтобы они следовали протоколу исследования Шварца, а затем присоединились к нему в подкасте Skeptiko .

Интервью 2007 года можно бесплатно скачать здесь .

О Скептико

Skeptiko — первый научно-ориентированный подкаст, посвященный новым исследованиям в спорных областях науки, таких как телепатия, пси, парапсихология, околосмертный опыт, реинкарнация и встречи с загробной жизнью. В каждом эпизоде ​​— открытые, честные дебаты о новых научных открытиях. В шоу включены интервью с ведущими учеными-исследователями и их критиками.

***

Почему наука ошибается… Почти обо всем

Алекс Цакирис , Anomalist Books, 2014.

Предисловие Руперта Шелдрейка

Я знаю его с тех пор, как он впервые начал свой подкаст Skeptiko , и он несколько раз брал у меня интервью для него. Что меня поразило с самого начала, так это то, что он хотел услышать обе стороны каждого аргумента. Например, он хотел услышать, что я скажу, и он хотел услышать, что скажут мои критики, и он хотел узнать, насколько обоснована их критика. Он копал глубже, пока не смог выяснить причины наших разногласий.

В этой книге, содержащей основные моменты его исследований «Скептико», он исследует ряд спорных явлений, рассматривая как утверждения исследователей этих явлений, так и то, что говорят скептики.

Когда Алекс начал свои расследования, он ожидал, что лидеры организованного скептицизма будут иметь сильные и убедительные аргументы, но вскоре он обнаружил, что их не было. Слабость их аргументов очень ярко проявляется в этой книге.

Конечно, они оказывают полезную услугу по разоблачению мошенников и шарлатанов, но сильная идеологическая приверженность заставляет их отрицать все доказательства, которые не вписываются в их мировоззрение. Если прямое отрицание не срабатывает, то им приходится мутить воду и создавать путаницу вместо ясности.

Я нашел эту книгу захватывающим чтением, переворачивающим страницы. Мне особенно нравится, как Алекс следовал своим расследованиям, куда бы они ни вели, включая работу со скептиком Беном Рэдфордом над расследованием информации от экстрасенсов, которая помогала раскрывать преступления. Когда Бен усомнился в некоторых доказательствах, Алекс позвонил детективам, которые вели дела, чтобы они с Беном могли вместе прояснить ситуацию, поговорив с ними напрямую.

Несмотря на мою оценку исследовательских навыков Алекса, его храбрости и приверженности истине, я думаю, что название этой книги заходит слишком далеко. Наука не ошибается почти во всем; она права во многих вещах, или права достаточно.

Всех по-настоящему впечатляют компьютеры, смартфоны, интернет, реактивные самолеты, операции по замене тазобедренного сустава, антибиотики, солнечные батареи и многие другие технологические изобретения, которые обогащают и поддерживают нашу жизнь. Наука права относительно существования галактик за пределами нашей собственной, относительно структур молекул, относительно существования ископаемых, относительно низкотемпературной сверхпроводимости и многих, многих других вещей.

Что в ней серьезно неверно, так это природа жизни и сознания. Материалистическая теория не может объяснить существование разума, а также, на мой взгляд, дает очень неадекватное понимание природы жизни. Лучше было бы назвать эту книгу «Почему наука ошибается в отношении сознания» или «Почему наука ошибается в отношении жизни и сознания». Я так и сказал Алексу, но он хотел придерживаться своего первоначального названия.

Алекс и его собеседники рассматривают глубокие вопросы на самых границах научного понимания, в областях, где наука подавляется страхом, догматизмом и дезинформацией. Я надеюсь, что эта книга поможет расчистить почву и приведет к более продуктивному обсуждению важных вопросов, которые по праву интересуют многих людей.

– Руперт Шелдрейк, Лондон, октябрь 2014 г.

Дин Радин сталкивается со своими критиками

Пауза короткая, всего секунду или около того, но я паникую. Я сижу на террасе рядом с моей кухней — чудесное успокаивающее место, которое я превратил в студию для подкаста на тему науки, который я записываю. Но сейчас я не спокоен. Я задал свой вопрос, и мой разум мечется, пока я жду ответа. Это может стать некрасивым.

На другом конце записанного звонка по Skype находится доктор Дин Радин . Он один из ведущих исследователей парапсихологии в мире, и вместо того, чтобы вежливо пошутить о его бестселлерах, я задал ему сложный вопрос о его компетентности как исследователя.

Я не профессиональный ученый. У меня нет подготовки ведущего. И, честно говоря, я не дочитал книгу Радина « Запутанные умы» . Но сейчас все это не имеет значения. Я попросил Радина ответить на некоторые конкретные заявления одного из его самых суровых критиков. Мне нужно посмотреть, к чему это приведет.

Радин начинает тихим, размеренным тоном: «Это интересно; он утверждает, что я провожу много исследований и не повторяю их, а следующее, что он говорит, это то, что я повторил эксперимент с предчувствием несколько раз».

Радин отвечает на заявления психолога из Орегонского университета доктора Рэя Хаймана, уважаемого ученого с выдающимся академическим бэкграундом и длинным списком рецензируемых публикаций. Хайман напал на Радина во время интервью с неврологом из Йеля и самопровозглашенным «скептиком» доктором Стивеном Новеллой.

Они обсуждали рецензируемое исследование Радина о природе времени и сознания. Исследование Радина поставило фундаментальный вопрос: когда мы узнаем то, что знаем? Радин подозревал, и данные в конечном итоге показали, что мы иногда знаем, что что-то произойдет, до того, как это произойдет.

Радин обнаружил это, попросив испытуемых смотреть на пустой экран и ждать, пока не появится изображение. В это время он измерял их физиологическую реакцию на изображение. Иногда он измерял гальваническую реакцию кожи, в других случаях он измерял расширение зрачка или мозговую активность. Но целью всегда было увидеть, была ли обнаруживаемая физиологическая реакция до появления изображения. Удивительно, но он действительно обнаружил такую ​​реакцию, особенно когда отображались тревожные или чрезвычайно стимулирующие изображения.*

Радин опубликовал свои результаты в рецензируемом научном журнале. Он также воспроизвел свою работу, повторив эксперимент несколько раз, чтобы убедиться, что его результаты были последовательными. Он даже сотрудничал с другими независимыми исследователями в лабораториях по всему миру, которые были заинтересованы в воспроизведении его результатов (на момент написания этой статьи эксперименты Радина по предчувствию были успешно воспроизведены более 25 раз в 7 различных лабораториях). Но во время интервью с коллегой-скептиком Стивом Новеллой Хайман, казалось, не желал даже рассматривать такое исследование.

И он приберег свои самые острые удары для самого Радина. Хайман посмеялся над компетентностью Радина и обвинил Радина в совершении элементарных ошибок при сборе и интерпретации своих данных. Он даже зашел так далеко, что сказал, что Радин «менял свои исправления», чтобы «получить то, что [он] хотел от данных». …

Хайман позорно неправ (см. Приложение А ниже), а исследование Радина остается неоспоримым.

– Алекс Цакирис

* Цитата: Радин, Дин. Запутанные умы: экстрасенсорные переживания в квантовой реальности , Paraview Pocketbooks, 2006.

ПРИЛОЖЕНИЕ A: Метаанализ предчувствия доктора Дина Радина

Когда парапсихолог доктор Дин Радин появился на Skeptiko в 2007 году (Skeptiko #2), его попросили прокомментировать следующую цитату профессора психологии Университета Орегона доктора Рэя Хаймана:

«Что интересно в Радине, так это то, что он производит впечатление очень искушенного человека… Я вернулся и посмотрел на многие другие его работы в области экстрасенсорного восприятия, и во всем, что он делает, у него есть какое-то новое, нестандартное применение технологий, последние достижения в области компьютерной сложности и так далее. И все же он получает результаты, а затем никогда их не повторяет; это отбрасывается, и он переходит к другим вещам. И как циник вы задаетесь вопросом: ну почему? Что здесь произошло? Почему он не может продолжить свою собственную «великую работу», верно?

«Затем я узнал еще кое-что. Когда я просмотрел его работу по предчувствию, я обнаружил — мне потребовалось некоторое время, чтобы это обнаружить — что он провел три эксперимента, каждый из которых повторял другой. Но когда я дошел до того причудливого способа, которым он корректировал базовые линии и тому подобное, то обнаружил, что коррекция была односторонней в одном эксперименте. Второй эксперимент был другой коррекцией. Третий эксперимент был другой коррекцией.

«Затем я понял... Я провел несколько симуляций, и поправки из первого эксперимента и поправки из второго эксперимента отменили бы друг друга. Другими словами, это дало бы другой результат. И почему он всегда менял свои поправки? [Смех] И я понял, что это тонкий, своего рода, может быть, бессознательный, не столько сознательный, способ убедиться, что вы получите то, что хотите от данных».

Хайман начинает с некоторых необоснованных личных нападок, а затем жестко обрушивается с обвинениями в академической нечестности, утверждая, что Радин «менял свои исправления». Если говорить конкретно, Хайман утверждает, что Радин возится с «базовыми данными». Это заслуживает объяснения. Исследование, о котором идет речь, связано с необычным явлением, известным как «предчувствие». Доктор Радин подозревал, что люди могут обладать врожденной способностью чувствовать, что событие должно произойти, до того, как оно произойдет на самом деле. Затем он провел серию экспериментов, чтобы проверить обоснованность этой гипотезы.

Радин просил испытуемых смотреть на пустой экран и ждать, пока не появится изображение. Все это время Радин измерял, насколько и в какое время их физиологические реакции отклонялись от «базовых» измерений. Базовое состояние можно рассматривать как «нормальное» физиологическое состояние участника (т. е. физическое, умственное, эмоциональное и т. д.), когда к испытуемому еще не применялись никакие экспериментальные переменные или стимулы. По мере применения экспериментальных переменных или стимулов реакции участника продолжают тщательно отслеживаться.

Эта процедура хорошо проверена и распространена в области психологии. Она позволяет экспериментаторам наблюдать поведение до, во время и после применения стимулов, а также позволяет им оценить, насколько далеко от исходного состояния отклоняются испытуемые во время эксперимента. Радин измерял реакцию пациента в тысячах попыток, сравнивал ее с исходным уровнем и оценивал, происходит ли значительный, сверхслучайный эффект.

Хайман обвиняет Радина в корректировке базовых измерений своих испытуемых для искажения или усиления результатов. Он обвиняет Радина в добыче данных или «выборе вишен» в попытке сделать результаты более статистически значимыми.

Но у Радина есть мощный контраргумент против этого утверждения — его метаанализ. После завершения каждого из трех тщательно контролируемых, длительных (каждый длился более года) экспериментов по предчувствию Радин анализировал свои данные. Каждый раз он стремился улучшить статистический анализ результатов. Как уже упоминалось ранее, Радин — высококомпетентный исследователь с проверенной репутацией в академической среде, а также в некоторых ведущих коммерческих лабораториях мира. Он знает свое дело.

После третьего эксперимента Радин использовал свои новейшие и самые совершенные методы анализа данных для повторного анализа данных всех экспериментов, взятых вместе. Такое объединение данных из разных экспериментов называется метаанализом. И хотя такая работа иногда может быть сложной, в данном случае, поскольку эксперименты были очень похожи, и поскольку Радин провел каждый из них, положительные результаты метаанализа были очень показательными. Они показали, что эффект был устойчивым и присутствовал во всех трех экспериментах Радина.

«Мини» метаанализ Радина по его экспериментам с предчувствием сводит на нет обвинения Хаймана. Применение одного метода определения исходного уровня ко всем испытаниям, ко всем экспериментам, исключает любую возможность подстройки параметров от эксперимента к эксперименту в попытке получить вводящие в заблуждение результаты.

Если кто-то и занимается добычей данных или отбором, так это Хайман. Но, возможно, нам не стоит удивляться, поскольку доктор Хайман является одним из основателей Комитета по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях (он же CSICOP или CSI), организации, известной своей чрезмерной театральностью в защиту статус-кво науки.

Интервью Алекса Цакириса с Радином разоблачило глупости Хаймана, но Хайман так и не пожелал признать свою ошибку и/или извиниться перед Радином за клевету. Доктора Стивена Новеллу, который брал интервью у Хаймана и опубликовал его, настоятельно просили публично исправить ошибку в своем шоу, но он этого не сделал.

***

Дело «Девушки с рентгеновскими глазами»

Гай Плейфэр

14 февраля 2005 года на британском телеканале Channel 4 вышла программа «Девушка с рентгеновскими глазами». Ведущие рассказали об обследовании учеными CSICOP русской ясновидящей Наташи Демкиной.

Были высказаны утверждения, что российская девушка-подросток Наташа Демкина способна диагностировать заболевания у людей, просто наблюдая за ними.

На британском телеканале Channel 4 Наташу допрашивали известные медиаскептики и представители CSICOP Рэй Хайман и Ричард Уайзман.

После серии довольно поверхностных тестов ученые объявили, что утверждения Демкиной опровергаются.

Результатом стал поток негативных комментариев. Условия, в которых проводились испытания, и критерий неудачи, применяемый CSICOP, подверглись резкой критике.

То, что должно было стать победой догматического скептицизма, обернулось чем-то иным.

Здесь мы представляем некоторые критические замечания в адрес следователей.

«Девушка с рентгеновскими глазами»

CSICOP превращает победу в поражение

Гай Лион Плейфейр

«Дело не в результатах, а в вере».

– Ричард Уайзман из CSICOP

«Пожарная бригада» в романе Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» занималась не тушением пожаров, а их разжиганием с помощью книг, когда им сообщили, что разоблачен нелегальный книговладелец.

Аналогичным образом, CSICOP не исследует научно утверждения о паранормальных явлениях (не говоря уже о реальных явлениях), а полностью их опровергает .

Поэтому, когда новость о 17-летней российской ясновидящей диагносте Наталье Демкиной достигла верхнего этажа их «Министерства правды», раздался приказ:

Найди эту девчонку и зашей ее раз и навсегда. Поставь эксперимент, который гарантированно провалится.

«Пожарные» Рэй Хайман и Ричард Уайзман были представлены закадровым голосом в передаче «Девушка с рентгеновскими глазами» (UK Channel 4, 14 февраля 2005 г.) как «ярые скептики из CSICOP» и «самые выдающиеся скептически настроенные ученые мира», которые «бросили вызов и дискредитировали многих знаменитых экстрасенсов, включая Ури Геллера».

Разобравшись с этим ненужным пятном, великие ученые принялись за работу.

После 12-часовой поездки на поезде из Саранска в Москву и 11-часового перелета в Нью-Йорк с преодолением восьми часовых поясов Наталье дали всего один день на то, чтобы наверстать упущенное после смены часовых поясов (так я узнал, хотя рассказчик об этом не упоминал), а затем ее попросили продемонстрировать то, что она называет своим «медицинским зрением», на шести пациентах.

Пятеро заявили, что они были впечатлены точностью ее диагнозов:

«Невероятно, но это правда», — сказал один из них.

«Удивительно и обескураживающе», — сказал другой.

«Она сразу это поняла», — сказала третья, имея в виду свою мигрень.

По крайней мере один из диагнозов оказался максимально близким к стопроцентному совпадению.

Это было бы совсем не то. Поэтому пожарные переместили ворота и попросили Наталью сделать то, чего она раньше не делала: сопоставить семь собранных пациентов с диагнозами их врачей. Шок, ужас! Она дала четыре правильных ответа из семи, несмотря на то, что она явно находилась в состоянии значительного стресса.

Пожарные даже не позволили ее матери и сестре остаться в комнате, чтобы оказать ей поддержку. Как нам сказали, это было сделано для того, чтобы исключить «возможность мошенничества». Нам не сказали, как они могли мошенничать при таких обстоятельствах. Вместо этого мы получили урок по манипулированию данными.

Исследователи, по-видимому, установили пять из семи как проходной балл. Получение только четырех имело вероятность догадки один из почти восьмидесяти. Один из двадцати (p=.05) обычно принимается как значимый, но не пожарными.

На новоязе CSICOP успех — это провал, если они так говорят. «У нее было заявление, мы его проверили, она не прошла проверку», — самодовольно провозгласил Уайзман, добавив с удивительной откровенностью, что «неважно, что мы делаем в плане проверки — дело не в результатах, дело в вере».

«Если она потерпит неудачу», — сказала bossyboots с неприятной ноткой в ​​голосе, «ее репутация может быть разрушена вместе с надеждами и мечтами ее преданных пациентов».

Очевидно, именно это и было целью того, что имело больше общего со сталинским показательным процессом, чем с серьезным экспериментом, хотя нам позволили мельком увидеть Наталью за работой на ее родной земле, где «она убедила ряд врачей», и местная поддержка ее, казалось, была единодушной.

Журналист Игорь Моничев рассказал, как он подверг ее испытанию с целью разоблачения, спросив, может ли она указать, какая часть его руки в прошлом получила перелом. Наталья смотрела полторы минуты, затем указала на свое левое запястье. Еще одно прямое попадание.

Вспоминается утверждение преподобного Ч. Х. Таунсенда (в 1852 году!) о том, что «тысяча отрицаний — ничто перед одним утвердительным доказательством», и его осуждение тех, кто «настаивает на том, чтобы иметь все права или ничего».

Были предприняты все попытки облить грязью эту юную девушку, которая буквально излучала честность и желание помогать людям.

Тот факт, что Наташа была набожной православной христианкой, был представлен как признак серьезного психического заболевания, а хуже всего было известие о том, что она принимает по двадцать пациентов в день пять дней в неделю (еще учась в школе) и в последнее время «просит пожертвования».

Как, я уверен, и Пожарные. Были намеки, что все очевидные успехи Натальи были связаны с холодным чтением и рыбалкой, хотя нам не показали никаких доказательств, подтверждающих эту клевету.

Поскольку Хайман является известным экспертом в области холодного чтения, возникает вопрос, почему он не использовал себя в качестве контрольного диагноста.

И вот, «с звоном в ушах об увольнении ученых», Наталья поехала домой в Саранск, где, как выразился Игорь Моничев, «ее не проверяют, ей доверяют».

Наташа, похоже, выучила по крайней мере одно слово по-английски во время своей поездки в Нью-Йорк. Когда ее спросили о ее мнении о тестах CSICOP, она тут же ответила ругательством из четырех букв, начинающимся с буквы «с».

Действительно.

Другие критики (ссылка):

Лауреат Нобелевской премии по физике доктор Брайан Джозефсон, член Королевского научного общества (Кавендишская лаборатория, Кембриджский университет, Великобритания), обнаружил, что этот тест вводит в заблуждение.

***

Неэтичное использование СМИ учеными в пропагандистских целях

Брайан Джозефсон

Эта веб-страница призвана привлечь внимание ученых, СМИ и общественности к проблеме, которая, хотя и очень знакома некоторым, вероятно, неизвестна большинству посетителей этой веб-страницы. Пропаганда такого рода, как описано ниже, обходит обычные тщательно продуманные процессы науки и вполне может создать искаженное впечатление в сознании ничего не подозревающего читателя или зрителя . Следующий отчет о нетипичном случае завершается рекомендациями для СМИ.

Перейти к выводам или просмотреть освещение дебатов в приложении Times Higher Education

1. Телевизионная демонстрация является подстроенной?

Многие зрители недавней программы Discovery Channel, анонсированной в статье Guardian , где были расследованы заявления Наташи Демкиной, 17-летней русской девушки, которая утверждает, что способна «заглядывать глубоко внутрь тел людей, наблюдать за работой их органов и замечать, когда что-то идет не так», в конечном итоге получили сильное впечатление, что главный тест в расследовании был намеренно подготовлен с целью гарантировать, что она его провалит. Тест включал в себя выдачу ей набора из семи карточек, на каждой из которых было указано медицинское состояние. Медицинские субъекты с этими семью состояниями (одно из которых было «отсутствие состояния»), каждый из которых имел идентификационный номер, стояли в ряд, и Наташа должна была отметить на каждой карточке номер человека, у которого, по ее мнению, было состояние, указанное на карточке. Несмотря на трудности, связанные со строгими и незнакомыми условиями, налагаемыми экспериментаторами, она правильно определила четыре из семи. Довольно простой расчет показывает, что вероятность получения 4 или более совпадений из 7 случайным образом составляет более 50 к 1. Разве не повод праздновать успех Наташи?

Ну, на самом деле нет. Экспериментальный протокол, на который Наташу и ее агента попросили согласиться, довольно странно гласит:

«Если Наташа правильно сопоставит менее 5 целевых медицинских состояний, то экзаменационный наблюдатель объявит, что результаты больше соответствуют случайным угадываниям и не подтверждают никакой веры в ее заявленные способности».

Соответственно, было объявлено, что Наташа «провалила тест». В статье о программе в Guardian Ричард Уайзман, один из исследователей, подчеркнул этот вывод, заявив, что «провал есть провал». (добавлено 11 ноября 2004 г.) Собственный отчет исследователей теперь доступен в Интернете: обратите внимание, что статистика 50 к 1 в нем нигде не фигурирует. Тот факт, что «все [согласились] с письменными протоколами» (включая выделенное выше курсивом условие) приводится как достаточное обоснование для утверждения, что «[этот] тест, каким бы предварительным он ни был, скорее всего, закроет главу в этом деле». Я думаю, что нет: настоящая наука не работает на основе того, чтобы заставить кого-то подписать свое согласие с длинным списком условий, а затем вернуться и сказать «вот что вы подписали; вызов переходит к нам!».

2. Мотивации I

На первый взгляд, это выглядит так, как будто был какой-то заговор с целью дискредитировать подростка, который якобы был экстрасенсом, путем создания условий, которые сделали бы вероятным, что они могли бы выдать ее за неудачницу. Может быть, следователи просто допустили вычислительную ошибку, когда решили установить точку отсечения на уровне 5 попаданий? Очевидно, нет: Уайзман, когда его спросили об этом, по-видимому, знал о статистике 50 к 1, но не признал, что точка отсечения была установлена ​​неправильно. Что же тогда он должен был сказать о том факте, что Наташа достигла четырех попаданий? Он признает, что результат «интересный», но затем его цитируют так: «В лучшем случае, она делала это много раз, и у нее есть настоящий опыт в том, чтобы смотреть на людей и ставить достаточно точные диагнозы». Возможно, понимая, что это утверждение может быть не совсем убедительным, он продолжает предполагать, что, возможно, Наташа сжульничала, удобный способ уйти от ответа на вопрос.

Второй подозрительный аргумент в пользу отсутствия у Наташи особых способностей (за исключением ее «опыта смотреть на людей и ставить достаточно точные диагнозы») включал расхождения в предварительном тесте, но, учитывая ограниченную степень, в которой эти расхождения были проверены, было бы трудно сделать вывод только из них, что Наташа на самом деле не подобрала какую-то проблему, которую испытуемые не записали в своей карточке (посмотрев саму программу, я теперь считаю аргумент, основанный на этих расхождениях, сильно преувеличенным).

По словам Свена-Горана Эрикссона, «это чепуха». В количественной части исследования был получен статистически очень значимый результат, но экспериментаторы скрыли этот факт разговорами о «провале теста». Исследование претендует на научность, но не проходит почти все тесты надлежащей научной практики. Имеет ли это значение для телепрограммы? Я предполагаю, что если программа претендует на научную, то это имеет значение, и ее несоответствие научным нормам является серьезным вопросом.

3. Мотивации II

Если эта линия расследования оставляет нас в неопределенности, возможно, нам следует поискать в другом месте, чтобы понять, почему расследование приняло именно такую ​​форму. Согласно статье в Guardian, эксперимент был разработан учеными, работающими в Комитете по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях (CSICOP), организации профессиональных скептиков. Кроме того, руководитель расследования Эндрю Сколник является директором организации CSMMH, так называемой Комиссии по научной медицине и психическому здоровью. Эта организация не является официальным органом, как можно было бы подумать из ее названия Комиссия, а скорее собранием людей, заинтересованных в «научном изучении недоказанной альтернативной медицины и методов лечения психического здоровья». Их заявление о миссии на http://www.csmmh.org/about.html является поучительным чтением со ссылками на «неправильные средства» и «сомнительные исследования». Теперь ситуация, возможно, немного проясняется. Было бы согласовываться с целями членов таких организаций, если бы эксперимент был разработан таким образом, чтобы максимально увеличить шансы дискредитировать Наташу. Установка порога в 5 вместо значения, которое имело бы больше смысла, а именно 4, помогла бы достичь этого, как и сценарий, в котором было бы объявлено, что Наташа «провалила тест». Возможно, нам не нужно смотреть дальше, чтобы понять, почему был выбран порог 5, а не 4?

4. Уайзман и СМИ

Расследования Уайзмана удивительно хорошо освещаются средствами массовой информации, что, конечно, не может произойти, если не было преднамеренным. Другие расследования следуют аналогичной схеме. Возьмем следующий отчет об одной из его мегадемонстраций. Вот пример:

Никакого согласия в ходе судебного разбирательства по телепатии

Дэвид Дербишир

(Daily Telegraph, 14 декабря 2000 г.)

Самый большой в мире экстрасенсорный эксперимент на прошлой неделе не смог предоставить ни малейшего доказательства телепатии. Но настоящие экстрасенсы и так бы это знали. В ходе 10 экспериментов несколько сотен человек не смогли спроецировать набор изображений добровольцам в запечатанной комнате на расстоянии в несколько сотен футов. Добровольцы должны были получить от двух до трех изображений правильно просто по случайности. Фактически они набрали один из 10.

Шуточное замечание Дербишира «истинные экстрасенсы знали бы это в любом случае» более верно, чем он мог себе представить, поскольку многие профессиональные парапсихологи заранее предсказывали, что тест «провалится», просто исходя из своего знания условий теста.

Мы видим те же черты, что и в нашем предыдущем примере: широко разрекламированный тест проводится таким образом, что он вряд ли будет успешным, и тот факт, что он не успешен, громко трубится, как будто это очень важный результат: шоу, приукрашенное под науку.

5. Комментарии к телепрограмме

Я подозреваю, что большинство зрителей в конечном итоге отнеслись бы к способу проведения «теста» крайне скептически и задавались бы вопросом о мотивах исследователей. Комментарий, сделанный самим Уайзманом на заключительных этапах программы, кажется, точно резюмирует образ мышления исследователей:

«... неважно, чего [эксперимент достигает] с точки зрения тестирования. Дело не в результатах; дело в вере».

Мне кажется, что единственный правильный вывод, к которому можно было бы прийти в отношении теста, заключается в том, что он был неубедительным ; ни один зритель с любым интеллектом не почувствовал бы, что тот факт, что Наташа не достигла 5 попаданий («счет, установленный экспериментаторами»), в условиях, полученных во время теста, вообще что-то значит.

Трое исследователей сочли нужным проигнорировать неудобную статистику результата и вместо этого заявить, что результат теста опровергает заявления Наташи, чего он явно не делал. Это было не только ненаучно, но и, при данных обстоятельствах, неэтично.

6. Запоздалые мысли

(добавлено 28 ноября 2004 г.) В переписке Эндрю Сколник в резких выражениях выразил мнение, что эксперимент CSICOP/CSMMH был хорошей наукой. в то время как критика на этой веб-странице была ненаучной, утверждения, которые мне было трудно воспринимать всерьез. Однако есть одна воображаемая перспектива, с которой способ действий скептиков может показаться рациональным. Давайте рассмотрим ее.

Рассматриваемый сценарий заключается в том, что (a) кто-то не верил, что заявления Наташи могли быть правдой; (b) принятие их за правду могло иметь нежелательные последствия. Если бы кто-то так думал, то опровержение заявлений имело бы высокий приоритет. Предположим также (c), что есть вероятность того, что в результате расследования может показаться, что Наташа обладала заявленным навыком, хотя на самом деле ее не было (ситуация, которую скептики считают действительностью), что может привести к нежелательным последствиям, предполагаемым в (b). В этом случае может показаться рациональным спроектировать эксперимент так, чтобы минимизировать вероятность ложноположительного результата, как в (c). Эта линия аргументации могла бы быть обоснованием выбора 5 из 7 в качестве точки отсечения.

Такая линия мышления проблематична, потому что, минимизируя вероятность ложноположительного результата таким образом, экспериментаторы значительно увеличили вероятность альтернативного, столь же нежелательного, ложноотрицательного результата, т. е. заявления о том, что у Наташи, по-видимому, нет никаких способностей, когда на самом деле они у нее есть. Все, что получение менее 5 успехов действительно доказало, в условиях, которые были очень неблагоприятны для применения ее навыков (включая, по-видимому, одного из субъектов, который, казалось, смеялся над ней), было то, что она не могла получить идеальных результатов в произвольных условиях (и даже тогда были споры о том, были ли ее «неудачи» на самом деле неудачами; например, не были предоставлены надлежащие медицинские записи, подтверждающие, что у пациентов не было тех состояний, которые, по мнению Наташи, у них были).

Сам факт отсутствия нулевой гипотезы, кроме научно сомнительной, что она могла бы получить оценку не менее 5 в незнакомых условиях эксперимента, делает «тест» сомнительным с научной точки зрения. И эксперимент не дал никаких оснований профессору Хайману сказать, как он сделал в программе: «Я надеюсь, что Наташа вырастет... и откажется от этого аспекта своей жизни... Я не думаю, что в долгосрочной перспективе для любого из нас будет хорошо жить иллюзией».

Был ли эксперимент пропагандой CSICOP? Да. Была ли демонстрация по ТВ «подстроенной»? В том смысле, который обсуждается в этом разделе, снова да.

(добавлено 13 декабря 2004 г.)  Дальнейшие анализы Хулио Сикейры, основанные частично на переписке со следователями, теперь доступны:

CSICOP против Наташи Демкиной, девушки с «рентгеновскими глазами»

неловкие ответы

7. Выводы

Стоит ли относиться с подозрением к процедурам CSICOP? Пусть читатель решит.

Первоначальное решение считать оценку 4 из 7 «провалом», когда вероятность получения такой оценки составляет менее двух процентов, вряд ли соответствует нормальной научной практике. Приняв его и использовав для объявления Наташи неудачницей («у нее было заявление, мы его проверили, она не прошла тест»), исследователи перешли к тому, что, по-видимому, было автоматической презумпцией обмана или самообмана («люди верят, что она может это сделать... как умные люди могут верить в то, что таковым не является?»). Манипулирование

такими понятиями, как «провал», и злоупотребление статистикой являются обычным явлением в мире пропаганды. Это ли то, что происходит здесь, или честная наука?

Организация CSICOP нередко считается имеющей авторитет, которого она не заслуживает. Такие организации на самом деле являются группами давления, которые используют любую возможность, чтобы навязать свои убеждения в СМИ, часто способами, которые характеризуются как вводящие в заблуждение. Представителям СМИ нужно быть начеку в отношении такого рода вещей. Ниже приведены некоторые рекомендации, направленные на достижение этой цели:

Держите свои критические способности активными и помните о возможности того, что то, что на первый взгляд кажется беспристрастным научным исследованием, на самом деле может иметь скрытую невысказанную повестку дня. В приведенном выше случае, например, выбор точки отсечения и способ, которым был обработан «провал», довольно убедительно указывают на некое преднамеренное намерение, но в других случаях судить об этом может быть сложнее.

Как следствие, принимая во внимание такую ​​неопределенность, при написании отчетов следует избегать таких фраз, как «ученые показали»: вместо этого можно говорить в терминах «утверждения», что в меньшей степени подразумевает, что заявления ученых являются абсолютной истиной.

7. Ссылки

Некоторые сайты и ссылки, критикующие подобные виды деятельности:

Кто есть кто среди медиаскептиков

http://www.alternativescience.com

CSICOP и скептики (Джордж Хансен)

и вот ссылки на домашние страницы двух обсуждаемых организаций, CSICOP и CSMMH .

Вышеуказанный отчет был подготовлен Брайаном Джозефсоном 

***

Как не надо проводить эксперименты

Гая Лиона Плейфэра

«Несколько исследователей утверждали, что у них есть научные доказательства паранормального утверждения. Однако проверка другими учеными показала, что «научные доказательства» имеют серьезные недостатки. Более того, ни одно из этих утверждений не может быть независимо воспроизведено».

Так написал доктор Рэй Хайман в выпуске журнала Skeptical Inquirer за май/июнь в семистраничной статье, в которой он пытается оправдать неправильное обращение CSICOP с Наташей Демкиной, «Девушкой с рентгеновскими глазами», или, как выразился бы его коллега-инквизитор Эндрю Сколник в своем четырехстраничном вкладе, «Девушкой с нормальными глазами».

Хайман не говорит нам, кем были эти «несколько исследователей», поэтому позвольте мне напомнить ему только об одном из них – покойном Чарльзе Хонортоне. К его чести, Хайман пошел на некоторые ухищрения, чтобы сотрудничать с Хонортоном в ужесточении контроля над экспериментами Ганцфельда и оценке их значимости.

Вот что он написал в 1991 году:

«Эксперименты Хонортона дали интригующие результаты. Если… независимые лаборатории смогут получить схожие результаты с теми же отношениями и с тем же вниманием к строгой методологии, то парапсихология, возможно, действительно наконец-то поймала свою неуловимую добычу». ( Statistical Science 6, стр. 392)

Как, должно быть, известно Хайману, как и всему сообществу парапсихологов, с 1991 года несколько независимых лабораторий добились схожих результатов, и в общей сложности (к 1997 году) было проведено 2549 сеансов Ганцфельда в Эдинбурге, Амстердаме, Корнельском университете, Рейнском исследовательском центре, Гетеборге и Утрехте.

Общий процент совпадений, где 25% можно было бы ожидать случайно, составил 33,9%. Вероятность того, что этот результат является случайностью, составляет один к примерно одному миллиону миллиардов.

Звучит многозначительно?

Возвращаясь к стыковке Наташи Демкиной, Хайман и Сколник оказываются весьма хорошими критиками собственных методов исследования. Они раскрывают череду «серьёзных недостатков». Для начала, как они ясно дают понять, проект CSICOP был слеплен в значительной спешке:

«Нам пришлось провести проверку утверждений Наташи, чтобы они соответствовали ограничениям телевизионной программы», — говорит Хайман, — «и у нас был всего месяц, чтобы разработать протокол, который был бы приемлемым для всех сторон».

Перед Сколником стояла «задача найти подходящие предметы и скоординировать множество деталей», и «у него было меньше недели, чтобы выполнить все это». Более того, «ему приходилось делать это из Амхерста, более чем в 350 милях от Нью-Йорка» (где проходил тест).

Это любопытные признания членов якобы научной организации.

Похоже, Сколник не очень хорошо отобрал испытуемых. «У нас возникли большие трудности с набором испытуемых для теста, и нам пришлось довольствоваться несколькими людьми с характеристиками, которые указывали на их целевые состояния».

Другими словами, любой мог увидеть, что с ними не так, просто взглянув на них. Это звучит как нечто большее, чем просто небрежность, как и тот факт, что у двух пациентов была обнаружена точно такая же проблема.

Пациент «контрольной» группы, у которого не было никаких проблем, был самым молодым и самым подтянутым на вид из группы. Поэтому, говорит Хайман, «он был хорошим кандидатом на роль человека без дефектов». Самый старший и наименее подтянутый на вид «был очевидным выбором на роль человека со скобами в груди». Что касается субъекта с отсутствующей частью легкого, она «могла выдать себя через телесные реакции».

Наташа и ее переводчик неожиданно появились рано на одном из сеансов и поэтому смогли увидеть, как пациенты прибывают и поднимаются по лестнице. «Это нарушение протокола могло дать им подсказки о том, у каких субъектов был или не был искусственный тазобедренный сустав».

В целом, по словам Хаймана, «наш тест включал пять субъектов, для которых были доступны внешние подсказки относительно их внутреннего состояния». Это очень странное признание, поскольку (как мне сообщил надежный источник) и производитель, и один из инквизиторов пытались сопоставить диагнозы в качестве контроля и ошиблись во всех них.

Почему-то эта деталь не была упомянута ни в телефильме, ни в статьях Skeptical Inquirer .

Так или иначе, тестирование Наташи Демкиной было полным провалом. Если бы статья Хаймана была отправлена ​​в любой из рецензируемых журналов по парапсихологии, она была бы помечена (по крайней мере этим рецензентом) как « Вернуть отправителю».

В любом случае, весь эксперимент не был разработан для того, чтобы воспроизвести то, что Наташа на самом деле утверждает, что делает, а именно диагностировать текущие жалобы людей. В Нью-Йорке ее попросили вместо этого диагностировать жалобы, которых у некоторых пациентов больше не было. Она пыталась сделать это с самим Сколником и явно не преуспела (если он что-то знает об эффектах экспериментатора, он поймет, почему).

Однако обычно она не делает этого для тех, кто приезжает к ней домой в Саранск, где, как с ужасом отмечает Сколник, она «по слухам» берет колоссальную сумму в 13 долларов за консультацию — как можно предположить, гораздо меньше, чем средний консультант в Нью-Йорке.

«Мы хотели сделать тест максимально комфортным и нестрессовым для Наташи», — говорит Хайман с неискренностью, которую можно было бы ожидать от консультанта-психолога ЦРУ. Очевидно, что они сделали ровно наоборот.

Разве Наташе не было бы комфортнее и менее напряженно у себя дома? Разве подлинной проверкой ее заявлений не было бы сталкивать ее с некоторыми традиционно диагностированными пациентами, у которых на самом деле что-то не так сейчас, а не несколько лет назад? Или, еще проще, разве они не могли снять на пленку случайную выборку ее обычных диагнозов, а затем проверить пациентов обычными методами? Разве они не могли найти кого-нибудь из тех врачей в Саранске, которые, как говорят, свидетельствовали, что «рентгеновские» методы Наташи были такими же хорошими, как их, если не лучше?

Кстати, интересно, почему ни Хайман, ни Сколник не упомянули в своих статьях о шести пациентах, которых Наташа обследовала перед попыткой сопоставления диагнозов, к очевидному удовлетворению по крайней мере пятерых из них.

Мне кажется, что это преднамеренное сокрытие положительных доказательств.

Наконец, Хайман сообщает нам то, что серьезные исследователи уже знают: «любая научная гипотеза, особенно паранормальная, не может быть подтверждена или опровергнута одним тестом или одним экспериментом. … Независимые исследователи также должны воспроизвести результаты, прежде чем они получат научную достоверность».

Действительно. Это касается и скептических гипотез. Если бы Хайман, Уайзман и компания увидели, что Наташа правильно сопоставила все семь диагнозов, они бы поспешно заверили нас, что «мы не можем делать поспешных выводов после одного теста».

Однако после их единственного теста, который они оценили как проваленный, несмотря на то, что Наташа набрала баллы, в три раза превышающие уровень статистической вероятности, они ясно дали понять, что, по их мнению, они раз и навсегда развенчали миф о благонамеренной и невинно выглядящей русской девочке.

Иначе зачем эта стервозная рассказчица заявила, что «если она потерпит неудачу, ее репутация может быть испорчена»?

«Девушка с рентгеновскими глазами» несколько раз демонстрировалась на европейских и азиатских каналах, но не в США, по крайней мере весной 2005 года.

«Я боюсь, — сетует Сколник, — что Discovery Channel может посчитать программу слишком скептической для американской аудитории».

Приняв участие в весьма скептическом фильме Discovery «Охотники за чудесами» (показанном в США 28 апреля 2004 г.), я подозреваю, что есть и другие причины. Возможно, после потока негативных комментариев (включая мои), которые приветствовали первоначальный показ, Discovery мудро решил списать шоу как позорный провал.

Наташа Демкина не подвела. Учитывая незнакомую и крайне стрессовую обстановку и необходимость сделать что-то, чего она раньше не делала, она справилась на удивление хорошо.

Репутация CSICOP, а не ее собственная, рухнула.

***

Уважаемые ученые?

Мэри Роуз Баррингтон

«Уважаемые ученые» — так охарактеризовали гуру CSICOP, среди которых были профессор Рэй Хайман и ведущий церемонии Ричард Уайзман, в телевизионной программе на канале Discovery (сентябрь 2004 г.).

Наташа Демкина, 17-летняя русская школьница, прославившаяся в своем родном городе Саранске тем, что ставила точные диагнозы заболеваний людей, просто глядя на них, была доставлена ​​в Нью-Йорк (изнурительное 24-часовое путешествие на поезде, самолете и автобусе), чтобы ее «паранормальные заявления» были проверены самозваными мировыми авторитетами. Ей было необходимо сопоставить семь письменных диагнозов с семью соответствующими испытуемыми, надев очки с черными линзами, чтобы избежать зрительного контакта. Она сказала с самого начала, что два из диагнозов были за пределами ее диапазона, но Уайзман любезно заверил ее, что она сдаст тест, если наберет пять из пяти в других испытаниях. В этих довольно сложных условиях она была фактически права в четырех из семи испытаний, что дало значительный результат p-значения .02, результат, требующий справедливой степени поздравлений.

Но поздравлений для Наташи не было. Заметив (между прочим), что шансы против того, что этот результат был случайным, составляют около 50 к 1, Уайзман сказал ей, что она потерпела неудачу, а покровительственный Хайман посоветовал ей забыть свои заблуждения и продолжить предлагаемые медицинские исследования (его собственное заблуждение, по-видимому, состояло в том, что диагнозы врачей-практиков неизменно верны). Комментатор восторженно воскликнул, что теперь девушка вернется в Россию дискредитированной. Миссия выполнена!

Эксперимент сам по себе был совершенно надежным испытанием, хотя он был для чего-то, что Наташа на самом деле не могла сделать, что делало ее выступление еще более похвальным. У ее обычных пациентов были текущие медицинские проблемы, которые они хотели диагностировать, и поскольку их подсознательные умы обладали какими-либо полезными знаниями о них, они хотели получить эту информацию. Напротив, испытуемым не требовался диагноз, и если их выбрал CSICOP, весьма вероятно, что у них не было желания открывать содержимое своего подсознания. Любой, кто при этих изменившихся обстоятельствах не ожидает снижения степени эффективности, выдает прискорбное (или преднамеренное) невежество в основах психических исследований.

У одного из испытуемых была металлическая пластина, закрывающая часть мозга, и Наташа не смогла это определить. Но почему она должна была это сделать? Мужчина не страдал от какого-либо заболевания. То, от чего он страдал, было вылечено, и Наташа не утверждала, что является металлоискателем. Уайзман устроил ей перекрестный допрос по поводу этой «неудачи», как будто она дала ложные показания под присягой. «Но если вы можете видеть внутренности людей, вы наверняка увидите большую металлическую пластину?» Программа называлась «Девушка с рентгеновскими глазами», так что, возможно, Уайзман думает, что именно так должно работать ясновидение? Более вероятно, что его наивно-механистический аргумент был просто призван донести до зрителей простое сообщение CSICOP: она что-то не так поняла — заявление отклонено. Наука сказала свое слово.

Как часть всей правды, это утверждение оценивается примерно в 2/10. Подлинное послание от науки заключается в том, что вероятность 0,02 будет считаться достаточной в медицинских исследованиях для подтверждения эффективности тестируемого вещества, и должно быть проведено около пятидесяти подобных тестов, прежде чем можно будет ожидать, что результаты, достигнутые Наташей, возникнут случайно. Таким образом, эксперимент CSICOP фактически продемонстрировал prima facie подтверждение способности Наташи ставить паранормальные диагнозы.

Кем уважаемый?

***

Хайман Грозный. Ошибочное заключение

Гая Лиона Плейфейра

Нечасто бывает, что Skeptical Inquirer печатает письма, которые осмеливаются оспаривать партийную линию CSICOP. (Они никогда не печатали и даже не признавали ни одного из моих писем). Поэтому приятно видеть в выпуске за сентябрь/октябрь 2005 г. «Письма», стр. 61-3), что некоторые читатели не удовлетворены тем, как гг. Хайман, Уайзман и Сколник сшили Наташу Демкину, «Девушку с рентгеновскими глазами» (май/июнь 2005 г., стр. 27-36), и им было позволено об этом сказать.

Подведем итог для новых читателей: Наташе было предложено сопоставить семь диагнозов с семью пациентами, и она правильно сопоставила четыре из семи. Неплохо, можно подумать, что это простительно. Но для ударной группы CSICOP этого было недостаточно. Хотя Хайман правильно указал, что «любая научная гипотеза… не может быть подтверждена или опровергнута одним тестом или одним экспериментом» и что «научное исследование требует серии экспериментов» (май/июнь, стр. 30), читателей — и зрителей фильма Discovery Channel — явно заставили поверить, что способности Наташи были опровергнуты как следует. Как злорадствовал Уайзман с тошнотворным самодовольством: «У нее было заявление, мы его проверили, она не прошла тест».

Это звучит довольно ясно. Но подождите – теперь Хайман раскрывает, что изначальный тест был «разработан и предназначен для того, чтобы стать первым шагом в потенциальной последовательности тестов» (сентябрь/октябрь, стр. 58), и дальнейшие шаги были бы только в том случае, если бы Наташа прошла первый, чего, по словам Уайзмана, она не сделала.

Хайман, чей опыт работы консультантом в ЦРУ, несомненно, познакомил его с миром дезинформации и искажения информации, подмены ворот, подтасовки данных и общего обмана, объясняет, что хотя вероятность 0,05 (то есть один из двадцати или, как мы неформально говорим, «шансы 20 к одному против случайности») является «традиционным уровнем значимости», он решил поднять планку ворот до уровня 0,01 или 100 к 1 против. Он объясняет, не приводя нам ссылок, что именно Дж. Б. Райн предложил этот уровень для пси-экспериментов. «Он выступал за использование уровня значимости 0,01 для парапсихологических гипотез», — утверждает он.

Нет, доктор Райн этого не сделал. Как вы можете видеть из книги Райна и Пратта «Парапсихология – передовая наука о разуме» (1957, стр. 186), на самом деле он написал, что «большинство работников парапсихологии принимают вероятность .01 как критерий значимости» (это было пятьдесят лет назад; .05 – это общепринятый сегодня уровень). Он признал, что этот уровень был «произвольным», и добавил этот важный уточнитель:

«Принятие критерия значимости не означает, что доказательство возникновения любого данного явления может быть заявлено просто потому, что получен результат на уровне вероятности .01. Установление научного принципа всегда должно ждать повторения и подтверждения» (которых в данном случае не было).

Райну не нужно было добавлять, что отрицательный вывод не может быть сделан просто потому, что получен результат чуть больше 0,01, что и сделали Хайман и компания. Вы можете быть уверены, что любой из испытуемых Райна, который показал такие же хорошие результаты, как Наташа в своей первой попытке, был бы тщательно протестирован в дальнейшем.

Наташа показала результат всего лишь на уровне 0,0139, поэтому ее представили как не сдавшую экзамен, несмотря на статистическую значимость ее балла – не справилась всего на 0,0039 балла, несомненно, это крайний случай академических придирок даже по стандартам CSICOP? Хайман отмечает, что Наташа правильно назвала четыре из семи диагнозов, но искажает это, ссылаясь на «комбинацию внешних подсказок и удачи».

Он может быть прав относительно внешних подсказок – Наташа, кажется, пришла пораньше и видела, как прибыли некоторые из испытуемых, поэтому могла легко догадаться, например, что у кого-то, кто медленно хромал наверх, была проблема с ногой. Это непростительная беспечность со стороны исследователей, которые должны были позаботиться о том, чтобы у Наташи не было возможности увидеть кого-либо до теста. Здесь Хайман совершенно справедливо критикует себя и своих коллег за их небрежные методы исследования.

Теперь перейдем к читателям Skeptical Inquirer . Типичные громкие оскорбления прозвучали от калифорнийца Джозефа А. Сойо, который назвал Наташу шарлатаном, «наконец-то разоблаченным». Это необоснованное обвинение в шарлатанстве повторяет канадский читатель Б. Эбботт, по мнению которого «ни один здравомыслящий или честный человек не станет утверждать, что у кого-то рентгеновские глаза». Надеюсь, у Наташи хороший адвокат.

К счастью, некоторые читатели кажутся одновременно здравомыслящими и честными. Профессор психологии Дэвид Шескин из Университета Западного Коннектикута считает, что «мне кажется, что можно привести разумный аргумент в пользу дальнейшего изучения способностей девочки».

Что касается гипотезы Хаймана о «счастливой догадке», то она была решительно отвергнута профессором биологии Джоном Д. Наги из Scottsdale Community College, Темпе, Аризона. Он описал тест компьютерного моделирования, который он провел миллион раз, в котором случайный угадывающий правильно ответил на 2 или более вопросов менее чем в 9 процентах случаев. «Очевидно, Наташа не просто угадывала», — написал он, «и эффект был относительно большим. Так почему же можно сделать вывод, что дальнейшие проверки не нужны?» Он добавил, что «ее заявление о паранормальных способностях, конечно, невероятно, но аргументы, высказанные задним числом и объясняющие ее результаты, столь же неубедительны». Ой.

Последний голос разума от Денниса Холла из Беркли, Калифорния. «Еще несколько простых тестов с улучшенным экспериментальным контролем и контрольной группой значительно сократили бы возможности для продолжения дебатов».

Если CSICOP, Discovery или кто-либо еще в США захочет провести еще несколько проверок заявлений о рентгеновском зрении, возможно, не будет необходимости ехать в Саранск, родной город Наташи. Как увидели зрители «Паранормального мира Пола Маккенны» (1997), был и, возможно, все еще есть еще один русский, Григорий Антюхин, живущий в Милуоки. Он сделал пару диагнозов в прямом эфире на камеру в присутствии лечащего врача пациентов, который посчитал, что один из них был верен на 75%, а другой — на 85-90%.

И вот только что поступили новости. Довольно надежный источник сообщил мне, что Моника Гарнси, продюсер и режиссер фильма Discovery, решила проверить, смогут ли она и один из инквизиторов сопоставить диагнозы, основываясь исключительно на догадках, внешних признаках или чем-то еще.

Оба, продемонстрировав блестящую демонстрацию пси-промаха, ошиблись во всем.

***

Вероятность паранормальных явлений: дело личной прихоти?

Джона Радкина

В своей ссылке на проверку утверждений Наташи Демкиной ( FT 208, апрель 2006 г.) жаль, что ограниченность пространства не позволила Hierophant's Apprentice предоставить обоснование, которое могло бы сделать его комментарии более убедительными. Читатель может подумать, что, возможно, у него та же проблема с пониманием и применением соответствующей математики, которую продемонстрировали Хайман и Уайзман в их телевизионном расследовании Наташи. Некоторые комментарии о применении вероятностной статистики кажутся заслуженными как в этом конкретном случае, так и в целом при изучении аномальных явлений.

В лучшем случае, конечно, один небольшой тест на соответствие мог дать лишь предварительное указание на наличие или отсутствие паранормальных способностей, но в этом случае план и проведение расследования были в корне ошибочны. Как отмечает Apprentice, задача Наташи была проще, чем обычно, из-за характера теста на соответствие. Что еще важнее, как сам Хайман подтвердил в программе, Наташа утверждает, что может сказать людям, что с ними не так; она не утверждает, что обнаруживает, что было не так до успешного лечения. Перед началом теста она специально указала, что у нее могут возникнуть трудности с двумя случаями, в которых была проведена восстановительная операция. Услышав это, невероятно, «самые скептически настроенные ученые мира» грубо оставили тест таким, какой он был, и снисходительно сказали Наташе, что она может сделать два неправильных совпадения и все равно пройти их тест!

Хайман и Уайзман далее продемонстрировали свое непонимание базовой математики своей задачи на сопоставление, сделав неточные заявления о статистических вероятностях, которые были задействованы. Во время телепрограммы нам сказали, что вероятность достижения цели в 5 или более правильных совпадений из 7 составляет 1 из 250. (Правильная цифра на самом деле составляет 11 из 2520.) Также было заявлено, что вероятность того, что Наташа правильно угадает 4 из 7, как она сделала в нечестном тесте, составляет 1 из 50. Эта ошибка более серьезна по величине и природе: правильные шансы получить результат, которого она фактически достигла, составляли 1 из 72 в честном тесте, но этот результат, очевидно, следует пересмотреть в свете знания того, что два из случаев лежат за пределами ее заявлений. К сожалению, некомпетентное проведение расследования исключает любую значимую количественную оценку фактических достижений Наташи, которые, по крайней мере, по-видимому, заслуживали должным образом разработанного, проведенного и оцененного теста.

Постфактум упоминание байесовского мышления в произвольном назначении шансов 99:1 против паранормального объяснения является интересным открытием. Для тех , кто так же не уверен в этом - как, похоже, Apprentice - «байесовский» означает метод, с помощью которого «условная вероятность каждой из набора возможных причин для данного наблюдаемого результата может быть вычислена из знания вероятности каждой причины и условной вероятности результата каждой причины» ( Оксфордский словарь английского языка , второе издание, 2003). Несмотря на его очевидную ключевую значимость, ни пара CSICOP, ни Apprentice не пытались объяснить использование байесовского мышления в количественной оценке вероятностей в этом случае. Наречие произвольно понять легче: оно означает «основано на случайной случайности или личной прихоти, а не на какой-либо причине или системе» ( Оксфордский словарь английского языка ). Это говорит о многом: Хайман и Уайзман упустили необычную возможность провести ценное научное исследование и превратили его в субъективную количественную оценку и демонстрацию своего известного и несомненного скептицизма.

Как интересно заметил Хайман, многие установили бы шансы гораздо выше, чем 99:1 против того, что Наташа правильно ответит 5 из 7 — даже в честном тесте. Например, научный писатель Роберт Мэтьюз заявил, что его произвольно установленные шансы для его самого высокого уровня скептицизма (который он называет «высоким уровнем скептицизма») составляют 999 999:1, или, другими словами, его «максимальное p-значение, необходимое для обоснования любого заявления о значимости» на этом уровне составляет 1 на миллион. (Journal of Scientific Exploration, 1999, 13,1, 1, 1). Внимание Мэтьюза привлекли результаты исследований влияния человеческого намерения на выход генераторов случайных чисел, проведенных лабораторией Princeton Engineering Anomalies Research (Jahn RG & Dunne BJ, Journal of Scientific Exploration , 1997, 11, 3, 345). Метаанализ огромной базы данных, созданной в ходе этой работы, показал, что вероятность случайного получения результатов составляет около 1 на десять миллионов миллионов, или в десять миллионов раз меньше критерия значимости Мэтьюза при его самом высоком уровне скептицизма. Ему было предложено, без ответа, что это действительно дает очень веские основания для подозрения о причинно-следственной связи, имеющей глубокое значение для нашего понимания реальности.

Критерии вероятности широко и регулярно используются, и их результаты принимаются как значимые во многих областях науки; ярким примером является исследование эффективности потенциальных новых лекарств. Однако использование критериев вероятности для обоснования заявлений о значимости при исследовании аномальных явлений лишь в незначительной степени известно и признано научным сообществом. Почему это должно быть так? По словам Джессики Уттс, профессора кафедры статистики Калифорнийского университета в Дэвисе: «Ответ может иметь несколько аспектов, но он, безусловно, не лежит в статистике». («Значимость статистики в исследовании разума и материи», Журнал научных исследований , 1999, 13, 4, 615).

***

Комментарии читателей

Большой интерес вызвал случай Наташи Демкиной. Ниже мы приводим только два письма, которые мы получили от читателей этих статей.

«АК» пишет:

Наташа Демкина не подвела. Учитывая незнакомую и крайне стрессовую обстановку и требование сделать что-то, чего она раньше не делала, она справилась на удивление хорошо. Это репутация CSICOP, а не ее. рассыпалась в прах.

Я инженер. Под угрозой не только репутация, основанная на достоверности МОИХ тестов, но и значительные суммы денег, а в некоторых случаях даже жизни. Поэтому я *ЗНАЮ*, как проводить эксперименты и анализировать свои результаты.

Когда я увидела трансляцию TLC «Девушки с рентгеновскими глазами», я была совершенно потрясена поведением персонала CSISOP (даже как человек, который НЕ верит ни в какие «пси»-способности). Тот факт, что они потребовали включить субъектов, которые, как она ЯВНО ЗАЯВИЛА, были вне ее способностей, был, по моему мнению, нечестным и безнравственным. Как и намеки на то, что показатель успешности 4/7 (ВКЛЮЧАЯ двух неподходящих субъектов!) каким-то образом не является признаком того, что у нее есть КАКИЕ-ТО необъяснимые способности.

Если бы не эти два субъекта и их диагнозы, то она получила бы оценку 5 из 5 (поскольку она правильно определила субъекта с идеальным здоровьем первым, диагноз «металлическая пластина» был бы правильным по умолчанию, а не «неправильным» (но на самом деле законным, что ему удалили аппендикс, потому что и у него, и у другого субъекта было это заболевание).

Да, репутация CSICOP РАЗРУШАЕТСЯ из-за показа этого эксперимента по телевидению — по крайней мере для меня. Эти люди еще более нечестны, чем, по их словам, их противники.

Из «МХ»:

То, что эти так называемые «ученые» сделали с этой девочкой, было ужасно. Если бы они проверили ее по пяти из шести, которые она точно диагностировала, и добавили их к четырем из семи своего теста, а затем взяли процент «попаданий», результаты могли бы быть совсем другими. Хотелось бы, чтобы она хорошенько взглянула на их головы, чтобы увидеть, какие аномалии она могла бы найти! Они настояли на том, чтобы проверить ее с помощью их методов, и полностью отказались от ее собственных методов, а затем назвали ее подделкой. Я понимаю, что Удивительная Рэнди имеет какую-то связь с этой группой.... если бы я знал это до того, как она согласилась на эту программу, я бы, возможно, предупредил ее не выходить к этой группе с их предвзятой ненавистью ко всему необъяснимому.

Заставляет задуматься: если кто-то из этой группы или их семей столкнется с необъяснимой болезнью, которая не поддается лечению их лечащими врачами, обратятся ли они к ней на консультацию?

Еще бы, они бы так сделали!

***

Воспроизведено с сайта «Suppressed Science» *

Многие из тех, кто громко называет себя «скептиками», на самом деле являются «неверующими».

По сути, скептик — это неверующий, человек, который отказывается делать выводы на основе неубедительных доказательств. Неверующий, с другой стороны, характеризуется априорной верой в то, что определенная идея неверна, и его не поколеблет никакое количество эмпирических доказательств обратного. Поскольку неверующие обычно воображают себя скептиками, я последую Труцци и назову их псевдоскептиками , а их мнения — псевдоскептицизмом .

Организованный (псевдо-)скептицизм

У более воинственных псевдоскептиков есть свои собственные организации и издания. В Германии есть организация под названием Gesellschaft zur wissenschaftlichen Untersuchung von Parawissenschaften eV, или GWUP («Общество научной оценки паранаук»), которая издает журнал под названием Der Skeptiker («Скептик»). В Соединенных Штатах есть так называемый «Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях», или сокращенно CSICOP. Название предполагает серьезный, беспристрастный институт или аналитический центр, миссия которого заключается в продвижении человеческих знаний путем отделения истинных аномальных открытий от ошибочных или мошеннических. Действительно, именно это и представляли себе некоторые из первоначальных членов CSICOP, когда они основали организацию в 1976 году. Но в том же году CSICOP столкнулась с внутренним кризисом, борьбой за власть между подлинными скептиками и недоверчивыми псевдоскептиками, которая склонила чашу весов в пользу последних.

Речь шла об эффекте Марса, необычном заявлении французского статистика и психолога Мишеля Гоклена. Гоклен обнаружил очевидную статистическую корреляцию между положением Марса на небе в момент рождения человека и шансами этого человека стать чемпионом по спорту, предоставив подлинное эмпирическое доказательство того, что астрология, в конце концов, не может быть бессмыслицей. Это обескуражило псевдоскептиков, которые до них спокойно отвергали астрологию на чисто теоретических основаниях и не желали даже рассматривать гипотезу о том, что анализ Гоклена может быть верен. В 1976 году, пытаясь раз и навсегда развеять это смущение, профессор биостатистики Гарварда и научный сотрудник CSICOP Марвин Зелен предложил упрощенную версию оригинального исследования Гоклена, которое он впоследствии выполнил при содействии председателя CSICOP и профессора философии Пола Курца и Джорджа Абелла, астронома Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Чтобы получить желаемый результат, трио пришлось совершить в общей сложности шесть статистических ошибок, которые подробно обсуждаются в статье The True Disbelievers: Mars Effect Drives Skeptics to Irrationality бывшего сотрудника CSICOP Ричарда Каммана. Надлежащий анализ показал, что новое исследование фактически подтвердило эффект Гоклена.

Но Курц и его коллеги-псевдоскептики никогда не были заинтересованы в проведении настоящей науки. Их мнение было принято задолго до проведения исследования, и они категорически отказались признать свою ошибку публично. Это привело к отставке многих беспристрастных членов CSICOP, среди которых были Ричард Камманн и соучредитель Марчелло Труцци. Труцци написал о своем опыте в книге « Размышления о восприятии нетрадиционных заявлений в науке» :

«Изначально меня пригласил в качестве сопредседателя CSICOP Пол Курц. Я помогал писать устав и редактировал их журнал. Я оказался под атакой членов Комитета и правления, которые считали, что я слишком мягок по отношению к паранормалистам. Моя позиция заключалась не в том, чтобы относиться к протоученым как к противникам, а в том, чтобы искать лучших из них и просить их предоставить лучшие научные доказательства. Я обнаружил, что Комитет был гораздо больше заинтересован в нападках на наиболее заметных публичных претендентов, таких как «National Enquirer». Главным интересом Комитета было не расследование, а работа в качестве органа по защите, группы по связям с общественностью для научной ортодоксальности. Комитет совершил много ошибок. Мое главное возражение Комитету и причина, по которой я решил его покинуть, заключались в том, что он занимал публичную позицию, что он представляет научное сообщество, выступая в качестве привратников для нестандартных заявлений, в то время как я считал, что они просто некомпетентны выступать в качестве судьи и присяжных, будучи просто юристами».

После того, как истинные скептики были изгнаны из комитета, CSICOP и его журнал The Skeptical Inquirer превратились в нечто большее, чем пропагандистский выход для систематического высмеивания всего нетрадиционного. Под руководством небольшой, но крайне агрессивной группы фундаменталистских псевдоскептиков, таких как председатель и гуманистический философ Пол Курц, научный писатель и фокусник Мартин Гарднер и фокусник Джеймс Рэнди, CSICOP рассматривает науку не как бесстрастный, объективный поиск истины, какой бы она ни была, а как священную войну идеологии материализма против «поднимающейся волны иррациональности, суеверий и бессмыслицы». Курц и его коллеги являются фундаменталистами-материалистами. Они считают несуществование паранормальных явлений предметом веры и цепляются за эту веру так же горячо и иррационально, как набожный католик верит в Деву Марию. Они ведут беспощадную войну против веры в паранормальное и считают подлинные исследования таких вопросов смертельной угрозой для своей системы убеждений. Поскольку подлинные научные исследования сопряжены с опасностью того, что желаемый результат не гарантирован, CSICOP благоразумно больше не проводит собственные научные исследования (это было бы пустой тратой времени и денег для организации, у которой уже есть все ответы), а вместо этого в значительной степени полагается на искажение или преднамеренное упущение существующих исследований и ad-hominem – клевету, злословие и насмешки.

Юджин Маллов, редактор журнала Infinite Energy Magazine , в номере 23 за 1999 год своего журнала приводит следующий показательный эпизод:

«Утром 14 июля 1998 года я позвонил редактору Skeptical Inquirer Кендрику Фрейзеру, чтобы спросить его, среди прочего, какие исследования или литературные поиски он провел по холодному синтезу. Он отшил меня, сказав, что слишком занят, чтобы говорить, потому что у него крайний срок для редакционного проекта. Мы поговорили недолго; он был явно раздражен. Он сказал: «Я знаю, кто вы». Он сказал, что не хочет со мной разговаривать, потому что «у нас будут диаметрально противоположные взгляды». Я сказал: «О, какие исследования вы провели, чтобы прийти к своим выводам о холодном синтезе». Я думал, что тщательное расследование «диаметрально противоположных взглядов» было частью работы CSICOP. Возможно, я ошибался. Фрейзер сказал: «Я не следователь, я редактор». Разговор закончился тем, что Фрейзер заявил, что ему больше нечего сказать». [Полная версия статьи здесь: CSICOP: «Научные копы» воюют с холодным синтезом. ]

Несмотря на то, что им в основном руководят научные неспециалисты, а его практики являются проклятием для истинной науки, CSICOP пользуется поддержкой ряда весьма престижных ученых, таких как Стивен Джей Гулд, покойный Карл Саган, Гленн Т. Сиборг, Леон Ледерман и Мюррей Гелл-Манн. Эта поддержка позволила ему проецировать образ научного авторитета для лиц, формирующих общественное мнение в СМИ и среди широкой общественности.

Для детального изучения псевдоскептицизма в целом и CSICOP в частности я отсылаю читателя к статье Джорджа П. Хансена CSICOP and the Skeptics: An Overview (опубликованной в Journal of the American Society for Psychical Research ), в которой подробно обсуждаются история, цели, тактика и структура членства CSICOP. В своих выводах Хансен приходит к выводу, что:

«Сообщение CSICOP часто хорошо воспринималось, особенно среди научных лидеров. Рост CSICOP, тиражи «SI» и академические полномочия его читателей доказывают, что существует широкий интерес к паранормальным явлениям среди наиболее образованных членов нашего общества. Многие читатели «SI», несомненно, полагают, что CSICOP представляет наилучшие имеющиеся научные доказательства. Читателям редко говорят о существовании рецензируемых научных журналов, которые освещают парапсихологию. Результатом деятельности CSICOP является создание климата враждебности по отношению к расследованию паранормальных заявлений; действительно, на одной конференции CSICOP объявление о закрытии нескольких парапсихологических лабораторий было встречено с восторгом».

Оставшаяся часть текста посвящена подробному обсуждению псевдоскептических аргументов и тактик ведения дебатов.

«Если бы это было правдой, наука просто не могла бы этого не заметить!»

Это разновидность аргумента о конце науки – поскольку наука уже знает все и не признает нетрадиционное явление, оно не может быть реальным. Помимо того, что он основан на простом убеждении – что наука открыла все, что нужно знать – этот аргумент игнорирует природу человеческого восприятия. Даже ученые склонны видеть только то, что они хотят видеть, и именно так явления, которые мы считаем совершенно очевидными сегодня, такие как тектоника плит Вегенера – посмотрите, как Южная Америка вписывается в Африку! – долгое время оставались незамеченными и подвергались яростному противодействию, когда на них наконец указали. Как сказал Артур Кларк:

«Это действительно удивительно, насколько компетентные, но консервативные ученые и инженеры могут промахнуться, когда они начинают с предвзятой идеи, что то, что они исследуют, невозможно. Когда это происходит, самые информированные люди ослепляются своими предрассудками и не способны увидеть то, что находится прямо перед ними».

Истинные скептики понимают, что главный недостаток человеческого восприятия – видеть то, что хочешь видеть – может поражать как традиционных, так и нетрадиционных ученых. Их мнения смягчаются смиряющим осознанием того, что сегодняшняя научная ортодоксальность началась как вчерашняя научная ересь; как говорится в редакционной статье Scientific American за декабрь 2002 года:

«Все научные знания условны. Все, что «знает» наука, даже самые обыденные факты и давно устоявшиеся теории, подлежат пересмотру по мере поступления новой информации».

Смешение предположений с выводами

Псевдоскептики любят утверждать, что предположения, лежащие в основе современной науки, являются эмпирическими фактами, которые наука доказала. Например, основополагающее предположение нейронауки о том, что функционирование мозга (и, следовательно, разума) объяснимо в терминах классической физики как взаимодействие нейронов, считается научным фактом, доказанным нейронаукой, несмотря на постыдную и давнюю неспособность этого предположения объяснить аномалию сознания.

В недавней программе BBC о гомеопатии Уолтер Стюарт (тот самый, который был в составе команды Nature , посетившей Бенвениста в его лаборатории в 1988 году) цитирует высказывание по поводу гомеопатических разведений:

«Наука посредством множества различных экспериментов показала, что действие препарата всегда обусловлено взаимодействием молекулы с организмом, и поэтому открытие отсутствия молекул означает, что эффекта нет».

Но наука ничего подобного не показала. То, что функционирование биологических организмов сводится к физическому взаимодействию молекул, не является результатом десятилетий биомолекулярных исследований, это предположение, лежащее в основе этих исследований. Тот факт, что гомеопатия опровергает это предположение, опровергает последнее, а не первое.

Менталитет «Дебаты закрыты»

Поскольку псевдоскептики по своей природе принимают решение по любому вопросу задолго до того, как появляются доказательства, они не заинтересованы в участии в том, что может стать запутанным, затяжным спором. Напротив, их заботит сохранение их собственного понимания того, как работает природа, поэтому противоречивые доказательства должны быть устранены как можно быстрее. Когда надежные доказательства для этой цели недоступны, подойдет все, что достаточно похоже на них. Псевдоскептики любят быстро делать выводы — когда вывод является их собственным, предвзятым. Как только псевдоскептическое сообщество соглашается с «объяснением», которое, как считается, опровергает утверждение X, это объяснение затем закрепляется в псевдоскептических преданиях и повторяется до бесконечности и до тошноты в псевдоскептической литературе. Последующие опровержения игнорируются, как и новые данные, которые подтверждают утверждения X.

Примеров множество:

Открытие Гурвичем митогенетического излучения в 1932 году до сих пор высмеивается псевдоскептиками как классический пример «патологической науки» (Ирвинг Ленгмюр, придумавший этот термин, использовал его в качестве примера), хотя оно было подтверждено тремя десятилетиями исследований биофотонов.

Псевдоскептики продолжают высмеивать холодный синтез как ошибку и даже используют «холодный синтез» в качестве метафоры для обозначения того, что они считают патологической наукой в ​​целом, игнорируя целое десятилетие успешного воспроизведения этого эффекта.

Парапсихология продолжает подвергаться нападкам со стороны закоренелых псевдоскептиков, критика которых была рассмотрена и разрешена уже давно, что привело Радина к замечанию, что «…скептики, которые продолжают повторять одни и те же старые утверждения о том, что парапсихология является псевдонаукой или что не существует повторяемых экспериментов, не информированы не только о состоянии парапсихологии, но и о текущем состоянии скептицизма!»

Перенапряжение и кабинетная поддержка

Столкнувшись с противоречивыми или неубедительными доказательствами, скептик скажет только, что утверждение не было доказано на данный момент, и предоставит утверждающему преимущество сомнения. Псевдоскептик сделает (неверное) встречное утверждение, что первоначальное утверждение было опровергнуто доказательствами (и обычно сопровождает это щедрым количеством оскорблений и других ненаучных аргументов, обсуждаемых ниже).

Это различие между простым непринятием утверждения и предъявлением встречного утверждения важно, поскольку оно перекладывает бремя доказательства. Истинному скептику не нужно ничего доказывать, потому что он просто не убежден в обоснованности экстраординарного утверждения. Псевдоскептики, с другой стороны, заявляя, что экстраординарное явление только кажется экстраординарным и имеет общепринятое объяснение, должны нести бремя доказательства самостоятельно. Так ли это? Общий ответ — нет. Большинство профессиональных псевдоскептиков занимаются просто «диванной подставой», не проводя никаких собственных исследований. Что касается парапсихологии, Радин резюмирует эту ситуацию следующим образом: «Тот факт, что большинство скептиков не проводят контрисследований для подтверждения своих утверждений, часто игнорируется».

Например, в 1983 году известный скептик Мартин Гарднер писал:

«Как общественность может знать, что в течение пятидесяти лет скептически настроенные психологи изо всех сил старались повторить классические пси-эксперименты, и с заметным успехом [sic]? Именно этот факт больше, чем любой другой, привел к постоянному застою парапсихологии. Положительные доказательства продолжают поступать от небольшой группы энтузиастов, в то время как отрицательные доказательства продолжают поступать от гораздо большей группы скептиков».

Как отмечает Хонортон:

«Гарднер не пытается документировать это утверждение, и не мог бы. Это чистый вымысел. Ищите эксперименты скептиков и смотрите, что вы найдете». Кроме того, не существует «большой группы скептиков». Возможно, десять или пятнадцать скептиков составили большую часть опубликованной критики».

Принятие ложного научного авторитета

Многие высокопоставленные псевдоскептики выносят суждения, основанные на научных знаниях, которых у них нет. Джеймс Рэнди, например, делится следующей тирадой в комментарии от 13 июля 2001 года на своем веб-сайте:

«Просто для того, чтобы вы могли увидеть, как псевдонаука и невежество захватили бизнес интернет-торговли, я предлагаю вам посетить [сайт «Hydrate for Life»] и попытаться последовать совершенно ложному и вводящему в заблуждение предложению, которое делают продавцы для этого продукта, магически приготовленной воды «Penta», которая чудесным образом «увлажнит» ваше тело. Начальное школьное образование даст вам возможность распознать ложность этого утверждения, но очевидно, что поставщики наживаются на невежестве и беспечности. Просто прочтите это как пример чистой техно-трескотни:

«Обычно вода, которую вы пьете, находится в больших кластерах молекул H2O [sic]. Это потому, что она [sic] подверглась воздействию воздуха, тепла и современной цивилизации. PentaTM — это вода, которая посредством физики была восстановлена ​​до своего чистейшего состояния в природе — более мелких кластеров молекул H2O [sic]. Эти более мелкие кластеры перемещаются по вашему телу быстрее, чем другая вода, легче проникая в ваши клеточные мембраны. Это означает, что PentaTM всасывается в вашу систему быстрее и полнее. Когда вы пьете PentaTM, вы пьете эссенцию воды. Вы получаете гидратацию быстрее, эффективнее и полнее, чем с любой другой водой на земле.

«Ребята, вода есть вода. Это сгоревший водород, не больше и не меньше. Молекулы H2O — а не «H2O», как пишут эти шарлатаны — не «кластеризуются» ни под каким влиянием ужасного «воздуха, тепла и современной цивилизации», которых вас предостерегают бояться. Правда, вода проявляет поверхностное натяжение, и молекулы действительно «выстраиваются» в определенной степени, хотя почти любое постороннее вещество в ней нарушает этот эффект — мыло/моющее средство легко «смачивает» ее. Но молекулы воды в «кластерах»? Ни за что! Иллюстрации, которые вы здесь видите, совершенно неверны и вымышлены. Нет такого понятия, как «сущность воды», ни по каким научным рассуждениям, ни по воображению. Это полная, явная чушь, набор лжи, призванный мошенничать и обманывать, красть деньги и грабить потребителя. И «через физику» тут ни при чем. Я жду возражений по поводу приведенных выше утверждений. Их не будет, потому что продавцы «Penta» знают, что они лгут, они делают это намеренно, и они знают, что им это сойдет с рук из-за невероятной инертности федеральных агентств, которые должны защищать нас от такого обмана и воровства. Эти агентства просто не могут справиться с работой и бесконечно лепечут, в то время как общественность продолжает платить бешеные деньги. Но обратите внимание: люди из Penta на своей веб-странице под семейной фотографией основателей ясно заявляют, что: Сначала [инженеры Penta] испытали Penta на растениях. Они обнаружили, что тестовые семена прорастают в два раза быстрее, чем контрольные. Бинго! Аллилуйя! У нас есть средства для теста! Простой, недорогой, явно демонстративный тест! Такая демонстрация ясно подтвердила бы правоту этих людей. Ах, но будет ли Penta TM претендовать на приз в миллион долларов? Дорогой читатель, с вашим опытом Tice, DKL, Quadro, Josephson, Edward и всем парадом других, которые отказались от тестирования, я думаю, что вы ожидаете, как и я, что Penta TM будет применена так же быстро, как это сделала Сильвия Браун. Страница Penta TM советует нам «Пентагидрат — будьте жидкими». Перевод: «Верьте в это — будьте глупыми».

Рэнди не мог ошибаться сильнее. Вода — это не просто «водород, сожженный водой, не больше и не меньше». Это крайне аномальное вещество, и его фундаментальные свойства по-прежнему являются предметом фундаментальных исследований. По общему признанию, заявления, сделанные в отношении «Пента-воды», являются научно экстравагантными. Но можно ли их сразу отвергнуть? Вопреки тому, что утверждает Рэнди с такой риторической силой и окончательностью, кластеры воды обсуждаются в рецензируемой научной литературе. Заинтересованный читатель может посетить веб-сайт Мартина Чаплина для обзора научных работ по кластеризации воды. Чаплин не фокусник на сцене, а профессор прикладных наук в Университете Саут-Бэнк в Лондоне и имеет ученую степень по химии. Он также является активным исследователем в области кластеризации воды и приходит к выводу, что:

«…имеется достаточная и широкая доказательная база его существования (существования икосаэдрического кластера воды), включая возможность объяснить все «аномальные» свойства воды».

Существование научных доказательств существования кластеров воды, конечно, не означает, что «Пента» и подобные продукты имеют какие-либо достоинства, но это предостерегает от прямого игнорирования такого рода продуктов. Огульные негативные заявления Рэнди выдают отсутствие знаний по этому вопросу и квалифицируют его как неуклюжего псевдоученого. Его мелочная, подростковая критика простой типографской неточности на веб-сайте «Гидрат для жизни» и его использование насмешек (он утверждает, что «Пента» «магически приготовлена» и работает «чудесно», в то время как производитель просто заявляет, что процесс является «патентованным») поддерживают это впечатление. И все же Рэнди риторически напускает на себя вид научного авторитета, даже непогрешимости.

Псевдоскептик Майкл Шермер в своей статье «Обнаружение чуши» ( Scientific American 11/2001, стр. 36) приводит следующий невежественный аргумент :

«Самая большая проблема с провалом холодного синтеза, например, заключалась не в том, что Стэнли Понс и Мартин Флейшман ошибались. А в том, что они объявили о своем потрясающем открытии на пресс-конференции до того, как другие лаборатории его подтвердили. Хуже того, когда холодный синтез не был воспроизведен, они продолжали цепляться за свое заявление. Внешняя проверка имеет решающее значение для хорошей науки».

Аргумент против «науки пресс-конференций» хорош, но он был бы более правдоподобным, если бы Шермер применил его и к общепринятой науке. Ярким примером является объявление Роберта Галло об открытии «вероятной причины СПИДа» на пресс-конференции в 1984 году, которая предшествовала публикации его исследования в Science и обеспечила политическую приверженность его предполагаемым фактам до того, как могла состояться критическая научная дискуссия.

Невежественным аргумент Шермера делает использование им холодного синтеза в качестве примера. Настоящие ученые, которые действительно изучали доказательства холодного синтеза, пришли к совершенно иным выводам. В феврале 2002 года Центр космических и военно-морских боевых систем ВМС США в Сан-Диего опубликовал 310-страничный отчет под названием « Термические и ядерные аспекты системы Pd/D2O» , в котором обсуждаются неопровержимые экспериментальные доказательства того, что эффект холодного синтеза действительно существует. Доктор Фрэнк Э. Гордон, глава отдела навигации и прикладных наук центра, пишет в предисловии:

«Мы не знаем, станет ли холодный синтез ответом на будущие потребности в энергии, но мы знаем о существовании феномена холодного синтеза благодаря многократным наблюдениям ученых по всему миру. Пришло время изучить это явление, чтобы мы могли извлечь пользу из дополнительного научного понимания. Пришло время государственным финансирующим организациям инвестировать в это исследование».

Однако Шермер, психолог по профессии, считает себя обязанным вынести краткое отрицательное суждение об этой области исследований.

Двойные стандарты приемлемых доказательств и гипотез Ad Hoc

Истинный скептик применит свой скептицизм в равной степени к обычным и нетрадиционным утверждениям, и даже к самому скептицизму. В частности, истинный скептик признает гипотезу ad hoc независимо от источника. Псевдоскептик, с другой стороны, оставляет свои критические возможности только для нетрадиционных утверждений.

Уильям Р. Корлисс, автор «Проекта исходников» (всеобъемлющего собрания аномалий и необъяснимых явлений, описанных в научных журналах), приводит яркий пример такого поведения в « Журнале научных исследований» (т. 16, 3, стр. 446):

«Можно было бы ожидать живого взаимодействия между Sourcebook Project и несколькими группами скептиков, как это представлено Комитетом по [научному] расследованию заявлений о паранормальных явлениях (CSICOP). В конце концов, мои каталоги бросают вызов тем парадигмам, которые скептики так яростно защищают. На самом деле, никакого трафика не было вообще. В то время как мейнстримный Nature рассмотрел пять моих книг, скептики не проявили никакого интереса к оценке какой-либо из публикаций Sourcebook. Скептики, похоже, никогда не скептически относятся к устоявшимся парадигмам, а только к тем наблюдениям, которые угрожают их разрушить».

The Skeptic's Dictionary , ведущий псевдоскептический онлайн-ресурс, дает нам прекрасный пример этой избирательной слепоты. Под заголовком «ad hoc hypothesis» мы находим следующее определение:

«Специальная гипотеза — это гипотеза, созданная для объяснения фактов, которые, как кажется, опровергают чью-то теорию. Специальные гипотезы распространены в паранормальных исследованиях и в работах псевдоученых».

Тодд Кэролл, автор «Словаря скептика», не считает нужным поделиться со своими читателями тем, что некоторые из самых известных «открытий» официальной науки — это всего лишь гипотезы ad hoc, призванные скрыть несоответствие теорий наблюдаемым данным. Некоторые из этих гипотез ad hoc, например, гипотеза о том, что почти вся материя и энергия вселенной существуют в форме, необнаружимой научными инструментами, что существует частица, которая вызывает массу (бозон Хиггса), и что люди, которым не удается улучшить лекарства от СПИДа, должны быть инфицированы устойчивой мутацией ВИЧ, затем принимаются за факты, причем самым веским доказательством существования является то, что принятая теория требует их! И все же вы напрасно будете искать в скептических публикациях по-настоящему скептическое обсуждение этих тем (в отличие от тех, которые согласуются с общепринятым консенсусом). «Основной консенсус всегда прав», похоже, таков девиз.

Ниже приведен анекдотический пример ad-hoc теории в устоявшейся науке. В своем выпуске за июнь 2002 года Scientific American опубликовал статью о СПИДе, которая содержала диаграмму под названием «World AIDS Snapshot» (стр. 41). Объединив абсолютное число людей, которые являются ВИЧ-инфицированными, с данными о населении из всемирной книги фактов ЦРУ, я обнаружил, что в Австралии/Новой Зеландии только один человек из 1548 был ВИЧ-инфицированным, в то время как в Северной Америке (Мексика считается Латинской Америкой, согласно веб-сайту ЮНЭЙДС) был 1 человек из 329. Учитывая, что преобладающий штамм ВИЧ одинаков в обоих регионах (клад B), как уровень инфицирования может быть почти в 5 раз выше в Северной Америке, чем в Австралии/Новой Зеландии? Сексуальное (неправильное) поведение в обоих регионах сопоставимо, о чем свидетельствует тот факт, что показатели заболеваемости классическими ЗППП практически идентичны (согласно данным ВОЗ за 1999 год):

здесь должна быть таблица

Я отправил электронное письмо штатному автору Sciam Кэрол Эззелл и спросил, в чем может быть причина этого несоответствия. Я получил следующий ответ:

«Наши статистические данные взяты с веб-сайта ЮНЭЙДС [ ]. В Австралии/Новой Зеландии уровень заболеваемости среди взрослых составляет 0,1 процента, тогда как в Северной Америке — 0,6 процента. Большинство случаев заражения ВИЧ в Австралии/Новой Зеландии происходит среди мужчин, занимающихся сексом с мужчинами. Ключевой переломный момент в распространении ВИЧ-инфекции наступает, когда вирус свирепствует среди наркоманов, употребляющих наркотики внутривенно, а затем проникает в людей (мужчин и женщин), занимающихся сексом с этими наркоманами. По какой-то причине этого не произошло в Австралии/Новой Зеландии».

На самом деле, предполагаемое расширение ВИЧ-инфекции до масштабов всеобщей эпидемии, которая затрагивает большое количество гетеросексуалов, не произошло нигде в развитом мире, хотя это было широко предсказано экспертами в 1980-х годах. Утверждение, что это каким-то образом существует, тем не менее, и, по какой-то неизвестной причине, больше в Северной Америке, чем в Австралии/Новой Зеландии, является прекрасным примером «гипотезы, созданной для объяснения фактов, которые, как кажется, опровергают чью-то теорию». Скептицизм по отношению к преобладающему взгляду на «ВИЧ/СПИД», кажется, оправдан, но вы не найдете его на страницах The Skeptical Inquirer и других «скептических» публикаций.

Skeptic опубликовал статью на эту тему под названием «Ереси СПИДа – пример скептицизма, зашедшего слишком далеко» (т. 3, № 2, 1995 г.) Стивена Б. Харриса, доктора медицины, которая стремится подтвердить правильность общепринятой точки зрения и, в типичной псевдоскептической манере, игнорирует по крайней мере один ключевой аргумент критиков СПИДа. Это аргумент о том, что тесты на ВИЧ полностью недействительны. Perth Group уже представила этот аргумент в 1993 году в статье, опубликованной в Bio/Technology (т. 11, июнь 1993 г.). Их заявления были опубликованы в заголовке статьи 1 июня 1993 года в Sunday Times of London. Однако, более года спустя, доктор Харрис даже не упоминает этот критический компонент в скептическом аргументе против общепринятой теории ВИЧ/СПИДа в своей статье. Вместо этого он вводит своих читателей в заблуждение, заставляя их поверить, что скептики в отношении СПИДа изначально признают обоснованность тестов на ВИЧ, заявляя, что «критикам гипотезы ВИЧ/СПИДа пришлось приложить немало усилий, чтобы поспеть за ростом чувствительности тестирования на ВИЧ».

Рассмотрим пример из физики: физик из Мичиганского университета Гордон Кейн пишет о бозоне Хиггса на веб-сайте Scientific American в разделе «Спросите экспертов»:

«В настоящее время существует два доказательства того, что бозон Хиггса существует. Первое — косвенное. Согласно квантовой теории поля, все частицы проводят некоторое время в виде комбинаций всех других частиц, включая бозон Хиггса. Это немного меняет их свойства способами, которые мы знаем, как вычислить, и которые были хорошо проверены. Исследования влияния бозона Хиггса на другие частицы показывают, что эксперимент и теория согласуются только в том случае, если бозон Хиггса существует и легче, чем около 170 гигаэлектронвольт (ГэВ) или около 180 масс протона. Поскольку это косвенный результат, он не является строгим доказательством. Более конкретные доказательства существования бозона Хиггса были получены в ходе эксперимента, проведенного в Европейской лаборатории физики элементарных частиц (ЦЕРН) с использованием Большого электрон-позитронного (LEP) коллайдера в последние дни его работы. Это исследование выявило возможный прямой сигнал бозона Хиггса с массой около 115 ГэВ и всеми ожидаемыми свойствами. Вместе они представляют собой весьма убедительное — хотя пока и не окончательное — доказательство того, что бозон Хиггса действительно существует».

Исследователь, который приводит такие доводы в пользу нетрадиционного явления, был бы высмеян. Единичное наблюдение, как сказали бы скептики, является анекдотическим свидетельством и ничего не доказывает. А то, что теория требует этого, просто означает, что ученые видели то, что хотели увидеть. Но физика элементарных частиц — это традиционная наука, поэтому применяются другие (т. е. гораздо менее строгие) стандарты доказательств. Результаты принимаются, даже называются «убедительными», основанными на относительно слабых и чисто косвенных доказательствах, и потому что горстка экспертов ручается за их точность.

Другим примером устоявшейся науки, которая не должна быть таковой, является нейтрино. Нейтрино — это призрачные частицы, которые были введены Паули в качестве специальной гипотезы для сохранения релятивистского закона сохранения энергии (который в противном случае не может правильно описать радиоактивный бета-распад). Нейтрино нельзя обнаружить напрямую, и для их косвенного (статистического) обнаружения требуются гигантские детекторы. Десятилетия экспериментов по обнаружению нейтрино не смогли обнаружить правильное количество солнечных нейтрино. Чтобы объяснить это несоответствие, физики выдвинули идею осцилляций нейтрино. Другими словами, нейтрино соответствует нескольким критериям патологической науки Ленгмюра: максимальный наблюдаемый эффект производится возбудителем едва обнаруживаемой интенсивности, эффект имеет величину, которая остается близкой к пределу обнаруживаемости или, необходимо много измерений из-за очень низкой статистической значимости результатов, а критика встречает специальные оправдания. Может быть, нейтрино нет, а релятивистский закон сохранения энергии просто неверен? Автодинамика — это предложенная теоретическая альтернатива относительности, которая правильно описывает бета-распад без нейтрино, но вы не найдете ее упоминаний в физических журналах или псевдоскептической литературе.

Поэтому псевдоскептики часто не могут применить свой скептицизм к общепринятым взглядам. Но что еще хуже, когда псевдоскептицизм сталкивается с доказательствами необычных явлений, он сам ищет убежища в возмутительно произвольных гипотезах ad hoc: болотный газ, утиные задницы и температурные инверсии могут создать видимость летающих транспортных средств в небе, шутники способны создавать сложные геометрические узоры на посевах за считанные секунды, в полной темноте и не оставляя следов (но каким-то образом изменяя микроскопическую структуру посевов способом, соответствующим микроволновому нагреву), а тени могут сговориться и сделать столовую гору на Марсе похожей на лицо, иллюзия, которая сохраняется при разных углах обзора и условиях освещения.

Критики альтернативной и комплементарной медицины (например, самопровозглашенный «шарлатан» Стивен Барретт) обычно используют этот двойной стандарт. Они будут набожно осуждать альтернативные медицинские процедуры за то, что они не дают 100%-ного результата, но игнорировать тот факт, что побочные эффекты обычных лекарств убивают более 100 000 человек только в США каждый год. Они будут снисходительно указывать на отсутствие надлежащих (т. е. двойных слепых) научных исследований, поддерживающих определенные альтернативные процедуры, и одновременно игнорировать тот факт, что многие обычные хирургические процедуры и протоколы приема лекарств в равной степени не подтверждены тем же стандартом. Хуже того, они будут возлагать на альтернативную медицину ответственность за каждый случай врачебной ошибки, который когда-либо был совершен от ее имени, но они и не помышляют применять тот же стандарт к традиционной медицинской практике.

В выпуске колонки Роберта Парка «Что нового» от 14 мая 2004 года содержится следующая жемчужина:

« Доказательная комплементарная и альтернативная медицина (eCAM) — это новый международный журнал, который стремится поощрять тщательные исследования в этом новом, но древнем мире комплементарной и альтернативной медицины… в частности, традиционных азиатских систем исцеления». Так начинается объявление Oxford University Press. Все статьи eCAM доступны онлайн бесплатно и без подписки. В отличие от других журналов с открытым доступом, здесь нет платы за отправку статей авторами. Кто платит, могут спросить скептики? «Щедрая поддержка Исследовательского центра натуральных лекарственных продуктов Ишикавы, совладельца журнала вместе с OUP». Да, это афера с древней мудростью. … Другие отрасли могут быть столь же щедрыми. Возможно, Журнал исследований азартных игр, который занимается игровой зависимостью, мог бы заключить сделку с индустрией игровых автоматов. А возможно, Join Together Online , которая выступает против насилия с применением огнестрельного оружия, могла бы объединиться с Национальной стрелковой ассоциацией. С другой стороны, может и нет».

Двойные стандарты Парка в отношении медицинской этики поражают воображение. Коррупция и нарушение научной этики являются эндемичными для традиционной медицинской системы. Фармацевтическим компаниям разрешено писать собственные исследования или платить якобы независимым исследователям за получение результатов и скрывать результаты, которые неблагоприятны для их продукции. Медицинские журналы получают значительное финансирование от фармацевтической промышленности через рекламу. В интервью Los Angeles Times, опубликованном 9 августа 2004 года, Марсия Энджелл, бывший редактор The New England Journal of Medicine , сделала следующее заявление:

«Исследования предвзяты в пользу лекарств и производителей лекарств. Фармацевтическая промышленность тратит много денег на то, чтобы влиять на людей в академической медицине и профессиональных сообществах. Она отлично справляется с тем, чтобы убедиться, что почти каждый важный человек, которого они могут найти в академической медицине, [который] каким-либо образом связан с лекарствами, нанят в качестве консультанта, докладчика, включен в консультативный совет — и получает щедрые суммы денег. Конфликты интересов процветают. Когда The New England Journal of Medicine опубликовал исследование антидепрессантов, у нас не было места для публикации всех раскрытий конфликта интересов авторов. Нам пришлось направлять людей на веб-сайт. Я написал редакционную статью для журнала под названием «Продается ли академическая медицина?». Кто-то написал письмо редактору, в котором ответил на вопрос: «Нет. Нынешний владелец очень доволен этим». Это хорошо резюмирует ситуацию».

Доктор Пак, очевидно, слышал о докторе Энджелл, потому что он упоминает ее как скептика CAM в своей колонке от 11 мая 2001 года. Но когда тот же человек делает публичные заявления, подтверждающие, что традиционная медицина страдает от масштабной эпидемии той же самой болезни, которую Пак считает невыносимой в области CAM, он не проявляет никакого интереса, по крайней мере, в своей колонке What's New . Если исследования CAM недействительны из-за финансовых конфликтов интересов, не следует ли применить тот же этический стандарт к традиционной медицине? Они должны, но доктор Пак, по-видимому, больше заинтересован в том, чтобы система медицины, которая ему не нравится, выглядела плохо, чем в том, чтобы применять этические стандарты беспристрастно и беспристрастно.

Марчелло Труцци, один из основателей CSICOP, искусно разоблачает лицемерие псевдоскептицизма, когда пишет:

«Тем, кто спешит назвать парапсихологию лженаукой, стоит пристальнее присмотреться к общественным наукам в целом. Тем, кто смеется над неправдоподобностью возможного плезиозавра в озере Лох-Несс, стоит пристальнее присмотреться к аргументам и доказательствам, выдвинутым в пользу Большого взрыва или черных дыр. Тем, кто считает неразумным расследование сообщений о неопознанных летающих объектах, стоит пристальнее присмотреться к аргументам и доказательствам тех, кто продвигает нынешние попытки связаться с внеземным разумом, якобы присутствующим в других солнечных системах. Тем, кто жалуется на ненаучный статус-кво экстрасенсов, стоит изучить научный статус ортодоксальной психотерапии и провести действительно научные сравнения. Тем, кто насмехается над фальшивыми пророками среди нас, стоит также присмотреться к предсказателям в экономике и социологии, которые занимают официальные должности «научных прогнозистов». Те, кто обеспокоен газетными гороскопами и их влиянием, могли бы хорошо посмотреть, что делают «настоящие» так называемые помогающие профессии. Ученый, который называет себя скептиком, зететиком, готов эмпирически исследовать утверждения Американской медицинской ассоциации, а также утверждения целителя; и, что еще важнее, он должен быть готов сравнить эмпирические результаты обоих, прежде чем защищать одно и осуждать другое».

Кремо и Томпсон в «Запретной археологии » на стр. 24 пишут под заголовком «Феномен подавления»:

«Одной из характерных черт в обращении с аномальными доказательствами является то, что мы могли бы назвать двойным стандартом. Все палеоантропологические доказательства, как правило, сложны и неопределенны. Практически любое доказательство в этой области может быть оспорено, поскольку, как минимум, всегда можно выдвинуть обвинения в мошенничестве. На практике происходит так, что доказательства, согласующиеся с преобладающей теорией, как правило, рассматриваются очень снисходительно. Даже если у них есть серьезные недостатки, они, как правило, игнорируются. Напротив, доказательства, противоречащие принятой теории, как правило, подвергаются тщательному критическому анализу, и ожидается, что они будут соответствовать очень высоким стандартам доказательств».

Скептики, как подлинные, так и псевдо-скептики, возвели этот двойной стандарт в ранг принципа науки: экстраординарные заявления требуют экстраординарных доказательств! Но этот принцип не выдерживает логической проверки, потому что заявление является обычным или экстраординарным только по отношению к теории. Для того, чтобы прояснить этот момент, давайте предположим сценарий в гипотетической новой науке, в которой есть два доказательства, которые нужно обнаружить, A и B, каждое из которых одинаково достоверно, каждое из которых предлагает очевидное, но неверное объяснение (назовем их (1) и (2)). (1) и (2) взаимно несовместимы, а третье, крайне неочевидное объяснение (3), которое учитывает как A, так и B, на самом деле верно.

По воле случая, одно из двух доказательств A, B будет обнаружено первым. Пусть A будет этим доказательством, и далее предположим, что все ученые, работающие в этой гипотетической области, придерживаются принципа двойного стандарта. После открытия A они примут объяснение (1) в качестве общепринятой теории своей области. Позднее, когда будет обнаружено B, оно будет отклонено, поскольку оно противоречит (1), и поскольку A и B одинаково достоверны, но A является обычным относительно (1), а B — необычным.

Конечным результатом является то, что наша гипотетическая наука не смогла самокорректироваться. Неправильное объяснение (1) было принято, а правильное объяснение (3) так и не было найдено, поскольку B было отвергнуто. Поэтому я утверждаю, что экстраординарные заявления, требующие экстраординарных доказательств, не подходят в качестве руководящего принципа для обоснованного научного исследования. Все доказательства, независимо от того, подтверждают ли они принятые теории или нет, должны подвергаться одинаковому критическому анализу.

Псевдоскептики, конечно, утверждали бы, что у них просто нет ресурсов, чтобы быть скептиками во всем, поэтому им приходится концентрироваться на очевидных целях. Но это не снимает с них ответственности. Псевдоскептики применяют стандарт «чрезвычайных доказательств» только выборочно к спорным явлениям, а именно, когда они соответствуют их идеологическим предубеждениям! Когда Дуг Бауэр и Дэвид Чорли сделали чрезвычайное заявление о том, что они создали все тысячи кругов на полях, которые появились на английских полях в период с 1978 по 1991 год (некоторые из которых появились в одну и ту же ночь в разных регионах страны), не было армий скептиков, громко настаивающих на том, что «чрезвычайные заявления требуют чрезвычайных доказательств». По-видимому, пока чрезвычайное заявление согласуется с тем, что псевдоскептики «знали» все это время, оно даже не требует обычных доказательств. Бауэр и Чорли так и не смогли обосновать свое утверждение, не говоря уже о том, чтобы доказать его, но «скептическое» сообщество приняло его на веру — и без тени скептицизма.

Ответ на заявления, которые не были сделаны

(Уничтожение соломенных человечков)

Бенвенист (который показал, что ультраразведения, т. е. гомеопатические препараты, не содержащие ни одной молекулы исходного вещества, все еще могут оказывать биологическое действие) подвергся нападкам со стороны редактора Nature Джона Мэддокса с аргументом, что разведения, подобные тем, что использовал Бенвенист, просто не могут существовать, поскольку для их производства потребовалось бы «1074 мировых океанов» (то есть больше воды, чем содержится во всей вселенной). Это верно, если определение «разведения» требует, чтобы оставалась хотя бы одна молекула, но Бенвенист (и поколения гомеопатов) с готовностью признали именно этот момент! Все согласны с тем, что высокие гомеопатические разведения не содержат ни одной активной молекулы, поэтому аргумент Мэддокса — не что иное, как ритуальное препарирование соломенного чучела. Он не одинок — «скептические» обсуждения гомеопатии неизменно тратят много времени на то, чтобы сделать этот совершенно неоспоримый момент.

Наш любимый ресурс для необоснованной критики, Skeptic's Dictionary, пытается приуменьшить важность данных Гоклена, подчеркивая, что корреляция не подразумевает причинно-следственную связь. Но астрологи не утверждают причинно-следственную связь! И приверженцы, и скептики согласны, что астрология является разделом магии и, как таковая, основана на принципе соответствий. Этот принцип утверждает, что природа демонстрирует осмысленное, не обязательно причинно-следственно опосредованное аналогичное поведение на всех уровнях. Данные Гоклена показывают корреляцию между движениями планет и определенными аспектами человеческого поведения; ничего большего астрология не утверждает.

В личной заметке, опубликованной на веб-сайте Джеймса Рэнди, Роберт Парк делает следующее заявление о «неподвижном электромагнитном генераторе», заявленном как устройство для получения свободной энергии:

«Я слежу за заявлением MEG с тех пор, как весной был выдан патент 6,362,718 ( What's New , 4 апреля 2002 г.). Заявление, конечно, нелепое. Это явное нарушение закона сохранения энергии».

Но Парк только разрушает соломенное чучело. Первый закон термодинамики гласит, что энергия замкнутой системы сохраняется. Но изобретатели MEG утверждают, что их устройство берет энергию из нулевого поля вакуума, тем самым сохраняя энергию всей системы (которая в данном случае будет MEG и окружающим вакуумом). Может ли оно на самом деле это сделать — открытый вопрос. Но существование силы Казимира доказывает, что в принципе такое извлечение энергии из вакуума возможно (даже если потенциальная энергия, получаемая от силы Казимира между двумя пластинами, пренебрежимо мала). Поэтому нельзя отвергать заявления об устройствах свободной энергии, таких как MEG, на априорных основаниях сохранения энергии. Поскольку Парк — физик, он не мог не знать об этом. Выдвигая этот аргумент, он, таким образом, намеренно искажает заявления изобретателей MEG. Они не утверждают, что нашли способ обойти первый закон; они просто утверждают, что получили доступ к источнику энергии, ранее не доступному для человеческих технологий.

(Примечание: автору неизвестны какие-либо законные научные доказательства того, что МЭГ работает так, как заявлено. Цель этого примера не в том, чтобы утверждать, что это законное устройство «свободной энергии», а просто в том, чтобы указать на несостоятельность некоторых аргументов против него.)

Технически правильное псевдоопровержение

(термин придуман Дэниелом Дрейсином)

Псевдоскептики любят утверждать, что сотни уважаемых ученых считают, что некая идея — чушь, и поэтому она должна быть таковой. Когда им указывают на то, что многие научные прорывы были высмеяны и отвергнуты научным сообществом того времени, они возражают, что не каждая идея, которая была высмеяна или отвергнута, оказалась верной. Верно, но совершенно неуместно, потому что это ответ на аргумент, который не был высказан. Аргумент не в том, что высмеивание или игнорирование научными экспертами является достаточным основанием для принятия неортодоксального утверждения, а просто в том, что это недостаточное основание для его отклонения.

Роберт Т. Кэрролл, профессор философии в городском колледже Сакраменто, попадает в эту логическую ловушку, когда пишет в своем «Словаре скептика» о том, что он называет «избирательным мышлением»:

«Начнем с его версии заблуждения «они смеялись над Галилеем, значит, я прав», нелогичного варианта избирательного мышления.

«В своей книге «Альтернативная наука» и на своем веб-сайте в разделе «Скептики, которые объявили открытия и изобретения невозможными» Милтон перечисляет ряд изобретателей и ученых, которые боролись за принятие своих идей. Многие были высмеяны на этом пути. Но, как и многие другие, кто совершает это заблуждение, Милтон опускает некоторые важные, релевантные данные. Он не упоминает, что есть также большое количество изобретателей, ученых и мыслителей, над которыми смеялись и чьи идеи никогда не были приняты. Многие люди, обвиняемые в сумасшествии, оказались сумасбродами. Некоторые — нет. Таким образом, быть высмеянным и отвергнутым за свои идеи — это не признак того, что человек прав. Это не признак чего-то важного в отвергаемой идее. Таким образом, обнаружение большого количества скептиков, которые отвергают идеи как «сумасшедшие идеи», не усиливает вероятность того, что эти идеи верны. Количество скептиков, которые отвергают идею, совершенно не имеет отношения к истинности идеи. Такие идеи, как похищение инопланетянами, гомеопатия, психокинез, оргонная энергия, экстрасенсорное восприятие, свободная энергия, самовозгорание человека и отрицание эволюции, — все из которых были одобрены Мильтоном — нисколько не подтверждаются тем фактом, что эти идеи подвергаются критике со стороны тысяч скептиков».

Верно, но не имеет значения! Аргумент Милтона показывает именно то, что он должен показать: что необдуманный отказ скептика от неортодоксальных претендентов как от «псевдоученых», «маргинальных ученых» и «сумасшедших» просто не имеет никакого доказательного веса, так или иначе. В своем скептическом рвении обвинить Милтона в промахах в области логики Кэрролл совершает гораздо более элементарную ошибку, чем выборочное рассуждение: он отвечает на аргумент, который не был выдвинут. Аргумент Милтона не в том, что «они смеялись над Галилеем, поэтому каждый нетрадиционный претендент прав», а просто в том, что «они смеялись над Галилеем, поэтому нетрадиционные претенденты не могут считаться неправыми».

Попытка Кэрролла возложить на Мильтона ответственность за невысказанный аргумент является разновидностью популярного псевдоскептического приема «разрушения соломенных чучел».

Критика, которая в равной степени применима к обычным и нетрадиционные исследования

Должно быть очевидно, что критика недействительна, если она применима как к устоявшейся науке, так и к нетрадиционному утверждению (такая критика называется неконтролируемой). Но псевдоскептики все равно избегают использования этого приема. Ниже приведены некоторые распространенные примеры неконтролируемой и, следовательно, недействительной критики.

Требование необоснованной степени воспроизводимости

Воспроизводимость означает, что явление может быть продемонстрировано по требованию, в любом месте и в любое время. Псевдоскептики считают, что нетрадиционное явление можно смело считать несуществующим, если оно не воспроизводимо в этом смысле. Но тот же стандарт доказательств обесценил бы большую часть общепринятой науки. Открытия в археологии по своей природе уникальны, невоспроизводимы. Астрономия и геология невоспроизводимы в самом строгом смысле — астрономы не могут создать сверхновую по требованию, а геологи — землетрясение. Даже физика, «самая сложная» из всех наук, становится все менее и менее воспроизводимой на практике. Передовые открытия физики высоких энергий, такие как открытие топ-кварка, принимаются физическим сообществом, а затем и общественностью в основном на веру, потому что никто другой не имеет возможности их повторить. Топ-кварк — это просто одно из тех открытий, экспериментальная проверка которых выходит за рамки любительской науки.

Аналогично, полная неспособность обычных людей влиять на макроскопические системы одним лишь своим разумом, даже в малейшей степени, настоятельно предполагает, что взаимодействие разума и материи, если оно существует, будет трудно продемонстрировать экспериментально. Скептик, который отвергает вывод статистически обоснованного метаанализа десятилетий экспериментов разума и материи, потому что он чувствует, что явление должно быть доказано напрямую, путем создания человека, который может последовательно, скажем, левитировать предметы, должен аналогичным образом отвергать открытие топ-кварка до тех пор, пока не станет доступен демонстрационный набор, который позволит любому учителю физики средней школы производить указанную частицу на кухонной столешнице. Любое из этих требований необоснованно и отрицает сложную природу предмета.

Мотив прибыли

Псевдоскептики пытаются опровергнуть нетрадиционные заявления, указывая на то, что заявители получают финансовую поддержку от своих исследований (через книги, информационные бюллетени или выступления), нагло игнорируя тот факт, что традиционные ученые также получают средства к существованию от своей работы. Если исследователь холодного синтеза, пытающийся коммерциализировать свои открытия, является априори подозреваемым, не следует ли в том же ключе с крайним подозрением рассматривать игнорирование физиком горячего синтеза в 1989 году открытия холодного синтеза, поскольку само их существование зависит от постоянного притока миллиардов федеральных исследовательских долларов в их область, область, которая не дала никаких ощутимых результатов, несмотря на 50 лет исследований?

Приведу анекдотичный пример: я лично наблюдал, как скептики, верящие в утверждения о неблагоприятных биологических эффектах микроволнового излучения, создаваемого клеточными устройствами, имели наглость утверждать, что критиков клеточной технологии невозможно воспринимать всерьез, поскольку они зарабатывают деньги на публикации своей критики, в то время как те же самые скептики не находят недостатков в исследованиях, финансируемых и проводимых многомиллиардной клеточной индустрией!

«Статистика может доказать все, что угодно!»

Таков по сути аргумент, который представитель Американского физического общества Роберт Л. Парк приводит против психокинетических исследований в своей книге «Наука вуду» (стр. 199). В контексте обсуждения явно псевдонаучного отчета Good Morning America об аномальных явлениях (разоблачение по ассоциации: как будто телешоу были основным средством сообщения результатов пси-исследований!), Парк пишет:

«Зачем, вы можете спросить, все эти случайные машины? Ян изучал генераторы случайных чисел, фонтаны с водой, в которых субъект пытается заставить капли подняться на большую высоту, всевозможные машины. Но не ясно, являются ли какие-либо из этих машин действительно случайными. Действительно, обычно считается, что нет никаких действительно случайных машин. Поэтому может быть, что отсутствие случайности начинает проявляться только после многих попыток. Кроме того, если разум может влиять на неодушевленные предметы, почему бы просто не измерить статическую силу, которую может оказать разум? Современные ультрамикровесы могут регулярно измерять силу, намного меньшую, чем миллиардная часть унции. Почему бы просто не использовать ваши психокинетические способности, чтобы отклонить микровесы? Это чувствительно, просто, даже количественно, без необходимости какого-либо сомнительного статистического анализа».

В этом утверждении много неправильного, и я отсылаю читателя к моему обзору книги Парка за подробностями. Для целей этого аргумента мне интересна оценка Парка о том, что эффекты, которые обнаруживаются только косвенно, статистическим анализом, являются подозрительными. Куда это приводит традиционную науку? Лишенную одного из своих самых мощных инструментов анализа. Заветное открытие COBE 1992 года мельчайших флуктуаций в космическом микроволновом фоновом излучении пришлось бы отбросить, поскольку оно было полностью статистическим по своей природе, и поэтому, по аргументу Парка, «сомнительным». Самые знаменитые открытия физики элементарных частиц, такие как открытие топ-кварка в 1995 году или результаты экспериментов по обнаружению нейтрино, или синтез сверхтяжелых, чрезвычайно короткоживущих элементов, пришлось бы отбросить, поскольку они тоже являются косвенными и статистическими по своей природе. Современную медицину также пришлось бы признать недействительной, поскольку она полагается на статистический анализ (двойных слепых испытаний) для доказательства эффективности лекарств.

Для сравнения: в бюллетене новостей физики Американского института физики (216; 3 марта 1995 г.) шансы на открытие топ-кварка оцениваются как миллион к одному. С другой стороны, метаанализ 1987 года, проведенный Дином Радином и Роджером Нельсоном экспериментов с ГСЧ (генератором случайных чисел) между 1959 и 1987 годами, показывает существование аномального отклонения от случайности с шансами на случайность, превышающими один триллион к одному (см. Радин, Сознательная Вселенная, стр. 140).

Аргументация Пака представляет собой квинтэссенцию неконтролируемой критики: общепринятые научные методы, составляющие основу современной науки, внезапно становятся сомнительными, когда их применяют к явлениям, которые не соответствуют его идеологическим пристрастиям.

«Нельзя исключать мошенничество!»

Псевдоскептический аргумент последнего средства. Если совокупность исследований, поддерживающих нетрадиционное утверждение, является герметичной, псевдоскептик будет утверждать, что поскольку вывод противоречит устоявшимся теориям природы (он назовет их «фактами»), а все другие альтернативные объяснения были исчерпаны, результаты, следовательно, должны быть результатом мошенничества. Конечно, такой аргумент от теории переворачивает научный метод с ног на голову (если только скептик не сможет доказать, что мошенничество действительно имело место), но что более важно, тот же аргумент можно привести для любого исследования. Действительно, когда на карту поставлено финансирование или научный престиж, результаты часто подделываются в традиционных науках, вероятно, гораздо чаще, чем, скажем, в парапсихологии, где скептическое исследование является интенсивным.

«Это небезопасно!» (в медицине)

Любимый аргумент профессиональных «шарлатанов», таких как Стивен Баррет, заключается в том, что альтернативная процедура небезопасна. На странице своего сайта, посвященной акупунктуре, Баррет утверждает, что:

«Неправильно выполненная акупунктура может вызвать обморок, местную гематому (из-за кровотечения из проколотого кровеносного сосуда), пневмоторакс (прокол легкого), судороги, местные инфекции, гепатит В (из-за нестерильных игл), бактериальный эндокардит, контактный дерматит и повреждение нервов».

…не достигая цели контролируемой критики с большим отрывом. Почему бы не перечислить опасности неправильно выполненной хирургии, а затем не объявить всю эту область шарлатанством?

Обвинения в избирательном освещении событий

(Эффект ящика для документов)

Одной из стандартных критических замечаний, выдвигаемых псевдоскептиками против нетрадиционных исследований, которые опираются на статистику (в первую очередь парапсихологии), является то, что сообщалось только об успешных экспериментах, а неудачные подавлялись (погребаясь в «ящике для картотек»). В отличие от предыдущих критических замечаний, критика ящика для картотек в принципе обоснована, но я все равно упоминаю ее в этом списке, потому что псевдоскептики зациклены только на (в основном воображаемых) ящиках для картотек парапсихологов, игнорируя при этом большие ящики для картотек подавленной традиционной науки.

Вот лишь несколько примеров того, что было похоронено в этих ящиках для документов: фундаментальная критика теории относительности априори не подлежит публикации в основных научных журналах. Вот почему большинство физиков не знают об экспериментальных доказательствах, которые, по-видимому, опровергают специальную теорию относительности. Положительные результаты по холодному синтезу также запрещены к публикации, как и статьи, которые радикально подвергают сомнению общепринятую временную линию эволюции человека. «Запретная археология» Кремо и Томпсона содержит несколько сотен страниц археологических открытий, которые были оставлены забытыми в этом конкретном ящике для документов. Опытный астроном Хэлтон Арп, который стал персоной нон грата в астрономии из-за своего открытия, что современная космология катастрофически неверна, описывает, как большинство его собственных статей оказались в астрономическом «ящике для документов» вместо астрономических журналов следующим образом (Arp, Seeing Red, 1998):

«Вначале существовало негласное соглашение о том, что наблюдения настолько важны, что их следует публиковать и архивировать лишь с минимальной интерпретацией в конце статьи. Постепенно эта практика сошла на нет, поскольку авторы начали делать и сообщать только те наблюдения, которые согласуются с их исходными предпосылками. Следующим шагом стало то, что эти же авторы, как рецензенты, пытались заставить выводы подтвердить свои собственные, а затем, в конце концов, отвергали статьи, когда они этого не делали. В результате все больше и больше важных результатов наблюдений просто не публикуются в журналах, в которых обычно ищут такие результаты. Сами рецензенты с помощью послушных редакторов превратили то, что изначально было полезной системой, в хаотичную и в основном беспринципную форму цензуры».

Анекдотические данные свидетельствуют о том, что картотека медицинских и других ориентированных на прибыль исследований, которые были подавлены из-за экономических конфликтов интересов, по крайней мере столь же толста, как и тело опубликованных исследований. Табачная промышленность десятилетиями скрывала доказательства того, что курение вызывает рак, а химическая промышленность аналогичным образом скрывала доказательства рисков для здоровья населения, вызванных ее продукцией. Примеров манипулирования испытаниями лекарственных препаратов в медицине — легион. 25 июля 2002 года The Nation опубликовал специальный отчет под названием Big Pharma, Bad Science , в котором дается следующая сокрушительная оценка качества современных медицинских исследований:

«В июне New England Journal of Medicine, один из самых уважаемых медицинских журналов, сделал ошеломляющее заявление. Редакторы заявили, что отказываются от своей политики, согласно которой авторы обзорных статей медицинских исследований не могут иметь финансовых связей с фармацевтическими компаниями, чьи лекарства анализируются. Причина? Журнал больше не мог найти достаточно независимых экспертов. Подарки фармацевтических компаний и «гонорары за консультации» настолько распространены, что в любой данной области вы не найдете эксперта, которому бы каким-то образом не заплатила промышленность. Поэтому журнал согласился на новый стандарт: их рецензенты могли получить не более 10 000 долларов от компаний, работу которых они оценивают. Разве это не утешительно? Это заявление New England Journal of Medicine — лишь вершина айсберга научного учреждения, которое было повсеместно коррумпировано конфликтами интересов и предвзятостью, что ставит под сомнение почти все научные заявления, сделанные в области биомедицины.

«Многим читателям неизвестен тот факт, что обсуждаемые данные часто собирались и анализировались производителем препарата, участвовавшего в тестировании. Независимое исследование 1996 года показало, что 98 процентов научных статей, основанных на исследованиях, спонсируемых корпорациями, пропагандировали эффективность препарата компании. Для сравнения, 79 процентов независимых исследований показали, что новый препарат эффективен. Эта коррупция простирается от врачей, прописывающих препарат, до правительственных наблюдательных советов и университетских исследовательских центров.

«Индустрия все чаще превращает академические исследовательские центры в дочерние компании. Миллиарды долларов академического государственного финансирования по сути идут на устранение отрицательных результатов, в то время как частная промышленность получает прибыль от любого успешного результата.

А результаты обходятся дорого и порой трагичны для общественности. Экспериментальные клинические испытания лекарств опасны для участников и, в более широком смысле, критически важны для тех, у кого есть опасные для жизни состояния, которым нужно знать, какие методы лечения бесполезны. Тем не менее, исследователи, получающие зарплату от промышленности, в конечном итоге оказываются под давлением, чтобы скрыть отрицательные результаты. На самом базовом уровне исследователи, которые бросают вызов своим корпоративным спонсорам, знают, что они могут потерять свое финансирование».

Писатель Джон Энтони Уэст и геолог Роберт М. Шох обнаружили убедительные геологические доказательства того, что египетский Сфинкс на тысячи лет старше, чем принято считать, но их данные были проигнорированы и по-прежнему игнорируются традиционной египтологией. Столкнувшись с этим исследованием, египтологи не могут объяснить его, но настаивают, что оно не может быть верным, поскольку противоречит их теориям.

Этот сайт содержит еще много примеров подавленных и проигнорированных открытий, охватывающих практически весь спектр гуманитарных наук. Таким образом, по стандартам, установленным самими псевдоскептиками, почти вся наука должна быть недействительной. Псевдоскептик Майкл Шермер пишет в «Baloney Detection» (Scientific American 11/2001, стр. 36):

«Остерегайтесь шаблонного мышления, которое постоянно игнорирует или искажает данные».

Но «последовательное игнорирование и искажение данных» широко распространено в физике, астрономии, биологии, медицине, психологии, археологии и палеоантропологии. «Эффект картотечного ящика», хотя и не является неконтролируемым по сути, на практике является неконтролируемой критикой. Из-за сломанной системы рецензирования и массовых конфликтов интересов в коммерческой науке он применяется к значительной части общепринятой науки и обесценивает ее.

Попытка закончить гонку, когда их сторона впереди

В любом научном споре будут подтверждающие доказательства от одних ученых и опровергающие доказательства от других. В противном случае не было бы спора. Разрешение таких споров требует множества итераций новых и лучших экспериментов, публикаций и критики. В гонке лицом к лицу лидерство будет часто меняться. Иногда подтверждающие доказательства берут верх, а затем опровергающие доказательства снова впереди. Псевдоскептики всегда пытаются преждевременно закончить гонку, когда они впереди, и объявить о победе. В качестве примера рассмотрим бесконечные тирады Рэнди против гомеопатии. Если вы изучите его веб-сайт, вы увидите, что все, что он когда-либо цитирует, это опровергающие медицинские исследования, в то время как те, которые подтверждают гомеопатию, удобно игнорируются.

Попробуйте сами. Используйте Google для поиска на сайте Рэнди по запросу «гомеопатия Мадлен Эннис» и посмотрите, сколько результатов вы получите. Один. И этот просто упоминает имя Эннис в контексте обсуждения опровергающего исследования и называет ее «фармацевтом из Белфаста». Полагаясь исключительно на сайт Рэнди, читатель никогда не узнает, что эта женщина является профессором иммунофармакологии в Университете Квинс в Белфасте и что она и другие создали новаторскую копию основополагающей работы Бенвениста по ультраразбавлениям.

Такого рода предвзятое, избирательное представление доказательств не может быть оправдано невежеством. Это свидетельствует о злом умысле и является интеллектуальным мошенничеством.

Теория преобладает над доказательствами

Псевдоскептик твердо убежден, что определенные явления априори невозможны, независимо от доказательств. Это убеждение противоречит научному методу, где теория всегда уступает главенству наблюдения. Теория, которая противоречит доказательствам, должна быть изменена или отброшена, независимо от того, насколько она эстетически приятна или престижна. Если сделано наблюдение, которое не может быть объяснено ни одной существующей теорией, то наблюдение должно быть тщательно проверено и перепроверено на наличие ошибок. Если ошибок не обнаружено, то наблюдение должно войти в канон научного факта, независимо от того, объясняется ли оно теорией.

Большинство псевдоскептиков действуют на основе предположений о науке, которые прямо противоположны этому принципу. Кэрролл приводит типичный аргумент, когда пишет о гомеопатии:

«Известные законы физики и химии пришлось бы полностью пересмотреть, если бы можно было доказать, что тоник, из которого удалены все молекулы «активного» ингредиента, тем не менее эффективен».

Действительно, они бы это сделали. Этот процесс известен как наука, в отличие от псевдонаучного догматизма псевдоскептиков, не приемлющих факты.

В своей колонке «Что нового» от 6 августа 2004 года Роберт Л. Парк приводит следующий пример рассуждений, основанных на теории, а не на доказательствах:

«СОВПАДЕНИЕ: ГОВОРИТ ЛИ ВАШ ГЕНЕРАТОР СЛУЧАЙНЫХ ЧИСЕЛ ПО-АРАБСКИ? Если это так, вам, возможно, стоит спрятаться или обратиться за профессиональной помощью. В августовском выпуске Psychology Today цитируется парапсихолог Дин Радин, который утверждает, что генераторы случайных чисел (ГСЧ) были нехарактерно согласованы в часы непосредственно перед террористической атакой 11 сентября на Всемирный торговый центр и еще раз перед Мадридом. Такие совпадения не происходят просто так; «события, имеющие всемирное воздействие, фокусируют сознание, и это влияет на работу машин». Радин возглавляет проект Global Consciousness Project, в котором 75 полностью заблуждающихся исследователей по всему миру следят за ГСЧ, чтобы узнать, предсказывают ли они террористические атаки. Неужели ГСЧ — единственные машины, которые барахлят? А как насчет лифтов и ракетных установок? Это пугает. Нет, не машины, а тот факт, что так много исследователей не имеют ни малейшего представления о том, как обстоят дела, и люди с деньгами, готовые их финансировать».

Аргумент прост. Теолог Пак просто знает, «как обстоят дела», и никакое количество эмпирических доказательств обратного не может его поколебать. Его аргумент состоит исключительно из применения насмешек и ad-hominem и полностью лишен научного обоснования.

Псевдоскептический принцип «теория преобладает над доказательствами» был четко изложен в статье под названием «Естественные законы» в выпуске журнала The Skeptical Inquirer за сентябрь/октябрь 2000 года . В ней признается, что «некоторые [естественные] законы все еще находятся в стадии «конструирования» — обсуждаются научным сообществом». Но затем она уверенно утверждает:

«К счастью, в макроскопическом («реальном») мире, предмете этой статьи, физика открыла нам определенные правила, по которым всегда действует природа, — правила для установления того, что физически возможно, и для устранения невозможного. Мы уверены в этих законах, потому что со всеми наблюдениями и экспериментами, которые были (и продолжают быть) выполнены, ни одно исключение из них еще не было обнаружено; то есть они представляют собой наилучшее объяснение естественного мира, доступное нам сегодня».

Этот аргумент захватывает дух своим полным невежеством и цикличностью. Горы аномальных доказательств, полученных за 100 лет парапсихологических и других видов гетеродоксальных исследований, игнорируются или отвергаются скептиком, потому что эти результаты «противоречат законам природы», и потому что законы природы предполагаются полными, а полнота известных законов природы, в свою очередь, оправдывается отсутствием доказательств обратного! Такое мышление настолько явно иррационально, что его можно объяснить только как психологическое состояние отрицания.

Неправильное применение бритвы Оккама

В науке самое простое объяснение, как правило, является наилучшим. Псевдоскептики обычно настаивают на том, что это эвристическое правило является непреложным законом природы! Кроме того, они обычно путают простоту с привычностью, а объяснение с рационализацией. Например, учитывая, что на протяжении более 50 лет наблюдатели из всех слоев общества, включая профессоров университетов, пилотов авиакомпаний, военнослужащих, полицейских, сенаторов и президентов США, были свидетелями неопознанных летающих объектов с эксплуатационными характеристиками, которые намного превосходят современные конструкции самолетов (например, способность совершать повороты под прямым углом на высоких скоростях), что многие из этих необъяснимых наблюдений подкреплены радиолокационными наблюдениями, фотографическими, видеозаписями или физическими доказательствами, и учитывая, что псевдоскептики НЛО вынуждены прибегать к надуманным логическим искажениям, крайне невероятным совпадениям и смехотворным ad hoc гипотезам, чтобы объяснить эти наблюдения (например, идею о том, что болотный газ может создавать видимость летающих объектов в небе), следует сделать вывод, что гипотеза о том, что некоторые НЛО представляют собой реальные летающие объекты, является самым простым объяснением. Сложные ad hoc «объяснения» (на самом деле рационализации) псевдоскептиков НЛО не могут конкурировать с единой объяснительной силой этой простой гипотезы.

Неприязнь к последствиям

Иногда псевдоскептики утверждают, что определенное явление не может происходить на самом деле, потому что последствия были бы слишком тревожными. Например, в программе Larry King Live на CNN скептик НЛО Филип Класс однажды ответил на аргумент о том, что феномен похищения инопланетянами реален, заявив, что «если бы эти вещи были правдой, социальные последствия были бы невыносимыми!»

Аргумент Пака, процитированный выше, является еще одним примером. Он считает исследования, созданные в рамках проекта Global Consciousness Project, совершенно неприятными, потому что они пугают его. Утверждение о том, что правильное функционирование чувствительного оборудования, которому мы доверяем свои жизни, подвержено тонким ментальным эффектам, действительно пугает. Но это не опровергает утверждение.

Отказ видеть совокупность доказательств: любой отдельный случай аномального явления, каким бы сильным он ни был, всегда можно опровергнуть, заявив, что наблюдатель, принимавший участие в этом, является мошенником или страдал галлюцинациями. Но когда есть сотни или тысячи подобных случаев, это объяснение явно становится недостаточным. Существует низкая, но ненулевая вероятность того, что любое отдельное наблюдение НЛО является мошенником, но совокупная вероятность того, что тысячи и тысячи наблюдений НЛО заслуживающими доверия, высокообразованными наблюдателями за пять десятилетий являются поддельными, близка к нулю. Существует низкая, но ненулевая вероятность того, что отдельный исследователь паранормальных явлений может быть мошенником и сообщать о результатах вымышленных экспериментов, но вероятность того, что существует всемирный заговор ученых, которые тратят всю свою жизнь на подделку исследований, который продолжается уже более века, явно близка к нулю.

Псевдоскептик категорически отказывается оценивать доказательства в целом. Каждый раз, когда она отклоняет дело на том основании, что доказательства недостаточно сильны (потому что вероятность случайности или мошенничества технически не равна нулю), псевдоскептик забывает об этом и подходит к следующему, похожему делу, как будто не было прецедента. Или, что еще хуже, скептик отклоняет новое дело только на том основании, что он отклонял подобные дела в прошлом! Похоже, что псевдоскептическое дело против холодного синтеза в наши дни почти полностью основано на таком отношении.

Аллен Хайнек писал об этом псевдоскептическом заблуждении:

«Вероятности, конечно, никогда ничего не докажут. Однако, когда в ходе исследований НЛО сталкиваешься со многими случаями, каждый из которых имеет довольно высокую вероятность того, что было задействовано «действительно новое эмпирическое наблюдение», вероятность того, что новое явление не наблюдалось, становится очень малой, и она становится еще меньше по мере увеличения числа случаев. Таким образом, шансы того, что задействовано что-то действительно новое, очень велики, и любой игрок, получивший такие шансы, не колеблясь ни на минуту, сделал бы большую ставку... Любой отдельный случай НЛО, если рассматривать его отдельно, без учета накопленных мировых данных... можно почти всегда отбросить, предположив, что в этом конкретном случае имело место очень необычное стечение обстоятельств, маловероятное... Но когда случаи такого рода накапливаются в заметных количествах, больше не является научно правильным применять рассуждения, которые применяются к одному изолированному случаю».

Ф.С.С. Шиллер заметил по тому же поводу:

«Ум, не желающий верить или даже не желающий быть наставленным, наше самое весомое доказательство никогда не сможет произвести впечатления. Он будет настаивать на том, чтобы воспринимать это доказательство по частям и отвергать пункт за пунктом. Поскольку все факты приходят по отдельности, любой, кто отвергает их один за другим, разрушает условие, при котором убеждение в новой истине когда-либо могло возникнуть в уме».

Установление произвольных стандартов доказательств и перемещение ворот

То есть изменение ранее согласованных стандартов доказательств, когда эти стандарты были соблюдены.

Вот как псевдоскептики могли с серьезным лицом заявлять, что нет ни малейшего доказательства посещения инопланетянами на протяжении почти шести десятилетий. Когда были только свидетельства очевидцев, они хотели надежных очевидцев, таких как профессора университетов, врачи или сотрудники правоохранительных органов. Когда они получили это, они захотели фотографии. Когда они получили фотографии, они захотели видео и вещественные доказательства. Когда они получили и то, и другое, они вернулись к безопасному требованию посадки на лужайке Белого дома.

Что не так с этим требованием? Каждая гипотеза должна быть проверена на ее собственных предсказаниях. Если гипотеза требует, чтобы определенное событие произошло, а это событие не наблюдается, то гипотеза фальсифицирована. Но нет логического основания для вывода о том, что если инопланетяне существуют, они хотели бы сделать свое присутствие общеизвестным. Экстраполируя то, как человеческие зоологи используют скрытность для наблюдения за дикими животными, мы склонны ожидать, что инопланетяне будут вести себя таким же образом по отношению к нам. «Тест Белого дома» для инопланетян, следовательно, нелогичен, потому что гипотеза инопланетян не предсказывает, что это событие произойдет. То, что гипотеза инопланетян до сих пор не прошла этот произвольный и необоснованный тест, ничего не значит.

Требование Парка о психокинетике, который может отклонять микробаланс (в «Науке вуду» ), имеет такую ​​же произвольную природу. Даже если бы оно было выполнено, многочисленные исторические прецеденты учат нас, что скептики отвергли бы эту способность как трюк фокусника на сцене или как анекдотическое свидетельство, которое ничего не доказывает. Другими словами, псевдоскептики передвинули бы ворота.

Бывший редактор Nature Джон Мэддокс «передвинул стойки ворот», пытаясь избавиться от статьи Бенвениста. Несмотря на то, что исследование Бенвениста было основательным, он не публиковал его, пока его не повторили три независимые лаборатории. Но когда это условие неожиданно было выполнено и Мэддокс был вынужден опубликовать его, он остался убежденным в недействительности исследования и злоупотребил своим положением власти, чтобы дискредитировать его.

Разоблачение Ассоциацией

Если паранормальные явления реальны, то мы могли бы с таким же успехом верить в оборотней, фей и единорогов! Риторически намекнуть, посредством прямого предположения или инсинуации, что попытки серьезного исследования аномальных явлений не более достоверны, чем горячая линия экстрасенсов, таблоидные сообщения о чудесах и газетные гороскопы. Джеймс Рэнди очень любит этот риторический прием, поскольку он использует его до тошноты и далее:

«… холодный ядерный синтез — это дохлая утка, Земля не плоская, и вина лежит не на наших звездах, а на нас самих».

По сути, Рэнди предполагает, что существует некая связь между исследованиями аномального производства энергии, связанного с водородом и астрологией, и верой в то, что Земля плоская. Разновидностью этой техники является связывание серьезных нетрадиционных исследований с сообщениями в СМИ, которые о них сообщают – гротескное обсуждение Парком парапсихологических явлений, как сообщалось в сенсационной, ненаучной программе ABC в его книге « Voodoo Science» (стр. 195-200), уже упоминалось выше.

Другая вариация на эту тему — ассоциировать нетрадиционного заявителя с осужденными мошенниками, которые связаны с этой областью. Конечно, некомпетентность и мошенничество есть в каждой профессии. Есть хирурги, которые отрезают не ту ногу, и ученые, которые фальсифицируют данные, но это не приводит скептиков к выводу, что каждый хирург — шарлатан, а вся наука — фальшивка. Но именно такое дикое, клеветническое обобщение обычно используется псевдоскептиками для дискредитации нетрадиционных областей исследования. Когда дело доходит до свободной энергии, они обсуждают мошенника от свободной энергии Денниса Ли. Чтобы дискредитировать парапсихологию, они уделяют много времени и усилий Ури Геллеру, мисс Клео и Джону Эдварду. Чтобы высмеять исследования НЛО, они постоянно возвращаются к Адамски и его утверждениям об арийской мечте женщин с Венеры. Чтобы дискредитировать круги на полях, они подчеркивают истории исследователей кругов на полях, которых обманули мистификаторы, как будто это каким-то образом запрещает существование чего-то реального. Возможность пользы для здоровья от магнитных полей отвергается, подчеркивая очевидно бесполезные амулеты и браслеты, рекламируемые в желтой прессе. Акупунктура отвергается как небезопасная, поскольку она привела к серьезным травмам в руках неквалифицированных практиков.

Для иллюстрации приведем отрывок из колонки Роберта Л. Парка « Что нового » за пятницу, 5 апреля 2002 года. Под заголовком «Бесплатная энергия: мошенничество с вечным двигателем достигло небывалого уровня» Парк пытается дискредитировать неподвижный электромагнитный генератор, связывая его с Деннисом Ли:

«В 1999 году я отправился в Колумбус, штат Огайо, на ABC News, чтобы стать свидетелем того, как Деннис Ли продемонстрировал двигатель с постоянными магнитами, который был «более 200% эффективности». На самом деле, он на самом деле не демонстрировал его. Он прикрепил магнит к стенке стального картотечного шкафа; повернувшись к аудитории, он спросил: «Как вы думаете, долго ли этот магнит там останется?» Он ответил на свой собственный вопрос: «Вечно. Это бесконечная энергия». Не смейтесь, на этой неделе был выдан патент 6,362,718 на «Неподвижный электромагнитный генератор», который «извлекает энергию из постоянного магнита с пополнением энергии из активного вакуума».

По-настоящему скептически настроенный читатель может задаться вопросом, почему «демонстрация» Ли 1999 года является «новой» 5 апреля 2002 года. Ответ, конечно, заключается в том, что это не так. Ее просто нужно было выкопать, потому что MEG слишком сложно высмеять, учитывая, что (в отличие от Ли) ее команда создателей — физики, ее функция описана в рецензируемой литературе ( Foundation of Physics Letters, 2001), что она, по-видимому, была независимо воспроизведена французским изобретателем Жаном-Луи Ноденом и что не предпринимается никаких попыток привлечь инвестиции от отдельных лиц. Чтобы по-прежнему эффективно дискредитировать MEG (который Пак, конечно, никогда не исследовал лично), он говорит об известном мошеннике свободной энергии, чтобы настроить читателя в подходящее пренебрежительное настроение, а затем в последнюю секунду меняет цель своей критики, в сочетании с призывом к эмоциональному консенсусу, подразумеваемому во фразе «не смейтесь». (Для пояснения: я не утверждаю, что обладаю какими-либо знаниями или доказательствами того, что МЭГ действительно работает так, как утверждается, или что лежащая в его основе теория имеет какие-либо достоинства. Моя цель — проиллюстрировать природу чисто риторического пренебрежения МЭГ со стороны Пака.

Еще одним отрядом научного высокомерия, практикующим разоблачение по ассоциации, чтобы высмеять нетрадиционные исследования, является IG Nobel, организация, которая ежегодно присуждает свою «IG Nobel Prize» за «достижения, которые не могут или не должны быть воспроизведены». Просматривая список прошлых победителей, мы находим длинный список получателей, которые были более чем достойны этой сомнительной чести. В 1991 году Дэн Куэйл, «потребитель времени и оккупант пространства», был рекомендован за демонстрацию «необходимости научного образования», а Эдвард Теллер «за его пожизненные усилия по изменению смысла мира, каким мы его знаем». Но в том же году Жак Бенвенист также подвергся нападкам и высмеиванию за то, что будущие историки науки признают одним из величайших научных прорывов 20-го века, экспериментальное доказательство того, что вода может переносить информацию. Точная формулировка награды также использует другие псевдоскептические приемы, такие как ad-hominem («плодовитый прозелитизм») и неверное толкование фактического утверждения (Бенвенист никогда не утверждал, что вода «разумна»).

Отклонение претензий из-за их философской родословной

Там, где разоблачение по ассоциации стремится дискредитировать утверждения, связывая их с похожими, но не связанными утверждениями, этот метод стремится дискредитировать идеи, обесценивая их эмпирические достоинства в пользу их философских истоков. Словарь Скептика снова дает нам яркий пример. Под заголовком «альтернативные методы здравоохранения» мы находим следующее определение:

«Медицинские практики называются «альтернативными», если они основаны на непроверенных, нетрадиционных или ненаучных принципах, методах, методах лечения или знаниях. «Альтернативная» медицина часто основана на метафизических убеждениях и часто является антинаучной».

Но врачи альтернативной медицины часто более научны, чем их коллеги из традиционной медицины. В то время как первые используют методы, безопасность и эффективность которых были продемонстрированы десятилетиями (питание), столетиями (гомеопатия) или тысячелетиями (акупунктура) клинической практики, последние часто черпают свои «научные» знания из предвзятой информации и сфальсифицированных исследований лекарств, сообщаемых лоббистами фармацевтической отрасли. Смерть от альтернативной медицины практически неслыханна, но побочные эффекты традиционного лечения, по оценкам, убивают 100 000 человек в Соединенных Штатах каждый год. Поэтому трудно отвергать альтернативную медицину на эмпирических основаниях.

Однако для псевдоскептиков альтернативная медицина остается «ненаучной», даже «антинаучной», поскольку большая ее часть вдохновлена ​​древними верованиями и метафизическими идеями, такими как представление о жизненной энергии, которая оживляет тело, или представление о том, что мысли создают физическую реальность, а не наоборот. Псевдоскептики считают глубоко оскорбительным представление о том, что древние цивилизации могли знать вещи, которые все еще находятся за пределами понимания нашей современной цивилизации. Как рационалисты, они считают, что наши предки были без исключения суеверными, невежественными дикарями, и что наше нынешнее понимание природы представляет собой наивысший уровень научных знаний, который когда-либо существовал на этой планете. Поэтому они категорически не желают принимать идею о том, что может быть какая-либо истина или обоснованность медицинских практик, которые не были разработаны механистической, редукционистской западной медициной. Имеет ли альтернативная медицина какие-либо достоинства, для них это вовсе не научный вопрос — это личное дело.

Истинно научное мышление, конечно, принимает истину, основанную только на доказательствах, независимо от философий и верований посланника. Для научного ума вопрос о том, почему Самуэль Ганеман придумал лечить людей лекарствами, которые настолько сильно разбавлены, что от исходного вещества остается мало или совсем нет следов, не имеет никакого отношения к вопросу о том, имеет ли гомеопатия терапевтическую ценность.

Другим примером «отвержения заявлений из-за их философской родословной» является то, как академическая палеоантропология отреагировала на вызов, брошенный « Запретной археологией» Кремо и Томпсона. Критики любят указывать на то, что авторы являются «индуистскими креационистами», как будто это каким-то образом подразумевает, что их научные достижения не имеют под собой никаких оснований. Но с логической точки зрения ценность аргументов и доказательств, представленных Кремо и Томпсоном, совершенно независима от религиозных убеждений, которые изначально мотивировали исследование, точно так же, как теория большого взрыва не является автоматически ложной, потому что она совместима с христианской религиозной верой в то, что наша вселенная была создана.

Оскорбления и насмешки

Настоящий скептик воздерживается от нападок ad hominem и оскорблений, в то время как псевдоскептик возводит их в ранг искусства. Примеров тому предостаточно в псевдоскептических книгах и периодических изданиях.

Я завершаю эту небольшую феноменологию псевдоскептицизма обширной цитатой, которая читается как сборник недействительных критических замечаний. Она взята из «Память воды», отчета о научной охоте на ведьм против Жака Бенвениста. Ее автор, французский биолог Мишель Шифф, приводит список фраз, направленных учеными против Бенвениста и его исследований, который я цитирую полностью:

«„Странная новая теория“, „единорог на заднем дворе“, „ситуация 22-й уловки“, „какая-то форма энергии, доселе неизвестная в физике“, „страна облачных кукушек“, „невероятные результаты исследований“, „придерживание старых парадигм“, „бросающий вызов правилам физики“, „гипотеза, столь же ненужная, сколь и фантастическая“, „данные, которые, казалось, не имели смысла“, „удручающая фантазия“, „невероятные обстоятельства“, „атмосфера цирка“, „ложная наука“, „магические свойства разбавленных растворов“, „невероятные результаты“, „продукт беззаботного энтузиазма“, „200-летний бренд медицины, который большинство западных врачей считают в лучшем случае безобидным шарлатанством“, „разбавленное величие“, „эгоизм и глупость этого человека, который спешит в печать с заявлением, настолько ошеломляющим, что, если оно окажется правдой, оно произведет революцию в физике и медицине», «мистические силы», «магия», «шарлатанство», «терапия без научного обоснования», «возвращение к единорогам», «объяснение, любимое современными гомеопатами», «атмосфера цирка», «ложная наука», «вера в магические свойства разбавленных растворов», «то, что кажется отклонением от нормы», «результаты, которые не могут быть объяснены современной теорией», «почтительное недоверие лауреату Нобелевской премии Жану-Мари Лену», «бесцеремонная интерпретация результатов, сделанная Бенвенистом», «интерпретации, несоразмерные фактам», «магические результаты», «эксперименты с высокими разведениями и большая часть гомеопатии с ее представлениями об алхимии», «революционный характер этого открытия», «в целом эффективный физико-химические законы нарушаются», «отбрасывание нашего интеллектуального наследия», «как Джеймс Бонд мог отличить Мартини, которые встряхивали или размешивали», «заблуждение относительно интерпретации данных», «необычные заявления, сделанные при интерпретации», «феномен Чеширского кота», «нет оснований для вывода о том, что химические данные, накопленные за два столетия, ошибочны», «цирковая атмосфера, порожденная публикацией оригинальной статьи», «тот факт, что для подслащивания нашего чая по-прежнему требуется полная чайная ложка сахара», «существующие научные парадигмы», «отбрасывание закона действующих масс или числа Авогадро», «оригинальные исследования, требующие общенаучного образования, достаточного для распознавания бессмыслицы», «сообщения о единорогах, которые необходимо проверять с особой тщательностью», «неверие в то, что никакие более не существующие молекулы не могут оставлять следов в воде», «первый выпуск New Approaches to Truly Unbelievable and Ridiculous «Загадки», «размышления о том, почему вода может что-то помнить в одних случаях и забывать в других», «нелепые заявления», «непубликация статей, посвященных бессмысленным теориям», «данные, грубо противоречащие огромному количеству более ранних, хорошо документированных и легко воспроизводимых данных», «экстраординарные заявления», «разрушение законов химии», «божественное вмешательство, вероятно, столь же вероятно», «выводы, противоречащие физико-химическим законам, известным науке», «данные, которые якобы противоречат нескольким столетиям химических данных», «полная куча чуши»,«1074 океана, подобных земным, должны были содержать только одну молекулу исходного вещества», «обычные правила взаимодействий в биологии или физической химии, где молекула является основным переносчиком информации», «несоблюдение фундаментальных принципов», «бросание вызов всем законам физической химии и биологии», «невероятные результаты», «наблюдения без какой-либо объективной основы», один выдающийся ученый демонстративно не прочитал статью Бенвениста, «потому что это было бы пустой тратой его времени», «стандартная теория, не дающая объяснения такому результату» и «священник, заявляющий во время мессы, что вода хранит память о Боге».

Гнев и возмущение, которые испытывают эти ученые, пытаясь примириться с когнитивным диссонансом, вызванным результатами Бенвениста, вполне приемлемы. Исчезли сладкая логика и разум, и исчез научный метод, который гласит, что доказательства никогда не могут быть отвергнуты на теоретических основаниях. Интуитивное чувство, что такие результаты просто «невероятны», несмотря ни на что, доминирует в ответе. Существующие физические модели путаются с вечными законами природы, а их очевидная неспособность объяснить результаты воспринимается как личное оскорбление. Отцы церкви, отказавшиеся смотреть в телескоп Галилея, вряд ли могли быть более иррациональными, чем высокообразованные ученые, которые произвели эти вспышки научного фанатизма.

Другие онлайн-ссылки, которые могут быть интересны:

Онлайн-статьи Джорджа П. Хансена

Различия между интеллектуалами и псевдоинтеллектуалами

(Сидней Харрис)

О псевдоскептицизме

(Статья первого соучредителя CSICOP Марчелло Труцци)

Чрезвычайное требование? Переместите ворота

Статья sTARBABY Денниса Роулинса

Мифы скептицизма

Фольклор и рост умеренности среди организованных скептиков

CSICOP, пугает!

Разоблачение разоблачителей

CSICOP оценивает СМИ

Истинные неверующие: эффект Марса доводит скептиков до иррациональности

CSICOP: Парадигмальная полиция

Синдром правильного мужчины: скептицизм и альтернативная медицина

Когнитивные процессы и подавление здравых научных идей

Симптомы патологического скептицизма

Логические уловки скептика НЛО

Скептический исследователь снова очерняет Вильгельма Райха: опровержение

* Сайт «Suppressed Science» больше не существует.

***

Писатель Майкл Прескотт анализирует договор, который должен подписать тот, кто планирует участвовать в конкурсе Джеймса Рэнди

Взято из личного блога (2006).

Вызов (1 часть)

В течение многих лет суперскептик Джеймс Рэнди рекламировал свой вызов на миллион долларов как свой главный аргумент против паранормальных явлений. Если эти явления реальны, настаивают Рэнди и его многочисленные поклонники, то почему никто до сих пор не выиграл миллион долларов?

Противники Рэнди возражают, что конкурс является рекламным ходом и что Рэнди и JREF (Образовательный фонд Джеймса Рэнди) мешают людям успешно подать заявку на участие в конкурсе или пройти тестирование, даже если их заявки были успешными. Они также утверждают, что стандарты JREF являются расплывчатыми и двусмысленными и что они могут игнорировать или отклонять кандидата по любому количеству причин, некоторые из которых носят чисто субъективный характер.

Интересным документом в этом отношении является FAQ JREF Million Dollar Challenge , который пытается ответить на подобную критику, но в конечном итоге вызывает только больше вопросов.

Это длинный документ, но я бы посоветовал вам нажать на ссылку выше и прочитать его целиком. Сущность этого материала невозможно адекватно передать краткими выдержками.

По поводу этой серии вопросов и ответов можно было бы высказать много замечаний, но я ограничусь лишь некоторыми. Тем не менее, чтобы охватить столько вопросов, потребуется некоторое время, поэтому я разделю этот пост на несколько частей.

Во-первых, насколько объективны стандарты JREF, когда дело доходит до принятия решения о том, чьи заявки будут восприниматься всерьез?

Раздел 2.3 посвящен этому вопросу. (Примечание: в цитируемом материале добавлены все выделения, выделенные жирным шрифтом .)

Есть некоторые утверждения, которые слишком неправдоподобны, чтобы требовать какого-либо серьезного рассмотрения , например, утверждения о «дыхании», в которых заявитель заявляет, что он может выжить без еды и воды. Наука убедительно сообщает нам все, что нам нужно знать по таким вопросам, и JREF не чувствует себя обязанным вовлекать кандидатов в подобные заблуждения ...

Другие утверждения, такие как «Круги на полях» и НЛО, отвергаются, поскольку было окончательно доказано, что они являются результатом мистификаций или массовой истерии. Утверждения, связанные с «разрушением облаков», например, отвергаются, поскольку наука (наряду с острыми наблюдениями) убедительно говорит нам, что облака будут двигаться и рассеиваться, несмотря на усилия человечества перемещать их по своему желанию. Например, феномен, лежащий в основе досок Уджиа, объясняется идеомоторными рефлексами, а не чем-то паранормальным.

Таким образом, оказывается, что довольно широкий спектр явлений даже не будет рассматриваться JREF, потому что наука (в FAQ это слово всегда пишется с заглавной буквы) уже «окончательно» или «убедительно» опровергла такие утверждения. Для большинства из нас может стать новостью тот факт, что все (а не только некоторые) наблюдения НЛО «точно доказано, являются результатом мистификаций или массовой истерии», или что, поскольку облака обычно движутся в соответствии с силами природы, их невозможно сдвинуть с места никакими силами и средствами. Не менее удивительно узнать, что все движения доски для спиритических сеансов «приписываются идеомоторным рефлексам». Приписано кем? Вероятно, по науке.

Что странно во всем этом, так это то, что JREF, похоже, исходит из предположения, что огромные массы паранормальных явлений уже объяснены или не заслуживают объяснения. Позже мы узнаем, что проблемных для тестирования областей ещё больше. В разделе 4.9 нам сказано:

Утверждения о психическом исцелении граничат с чудом , и JREF отказывается расследовать их, пока вместе с вашим заявлением не будут представлены экстраординарные доказательства (в виде реальной медицинской документации о заболевании, психическом лечении «до» и «после»).

В своем личном FAQ в конце документа Рэнди отмечает:

Заявления [заявителей] иногда представляют собой интересные вариации очень старых заблуждений или заблуждений , но редко есть что-то, что нас удивляет или требует очень тщательного анализа.

Никакого анализа не требуется, поскольку заявители заблуждаются. Вернемся к разделу 4.9:

Большинство исследователей не захотят тратить время на самые неправдоподобные утверждения , а утверждения, связанные с «психическим исцелением», наверняка попадают в область крайне неправдоподобных ...

Некоторые из наиболее «чудесных» утверждений просто невозможно рассматривать без веских доказательств того, что они достойны огромных усилий, затраченных на их исследование. Это ставит таких кандидатов в более трудное положение, чем некоторых других кандидатов (например, лозоходцев и удаленных считывателей), но имейте в виду... на кону стоит миллион долларов.

Обратите внимание, что в последнем абзаце, процитированном выше, нам говорят, что лозоходцы и удаленные наблюдатели находятся в лучшем положении, чем целители-экстрасенсы, потому что их утверждения легче проверить и, по-видимому, не так неправдоподобно чудесны. Однако позже, в своем личном FAQ, Рэнди говорит:

Конечно, столкнувшись с особенно невероятным утверждением, таким как «дистанционное видение» (нынешняя версия «ясновидения»), мы можем легко остановиться и спросить себя, почему мы занимаемся такой очевидной чепухой .

Очевидно, что удаленное видение следует отнести к числу чудесных и невероятных утверждений, которые, в конце концов, трудно воспринимать всерьез.

Принимая во внимание, что определение «необыкновенных», «чудесных» или «невероятных» заявлений кажется довольно расплывчатым, что произойдет, если заявитель все же сделает такое заявление? Раздел 4.3 сообщает нам:

Кроме того, если ваше утверждение кажется чрезвычайно неправдоподобным (например: «Я могу поместить свои мысли в сознание других»… или «Я могу заставить свет вылетать из макушки»), вы, скорее всего, попросят представить три (3) нотариально заверенных письменных показания от профессиональных лиц — врачей, юристов, профессоров… ни уборщиков, посудомоек или официантов, — в которых говорится, что они были свидетелями этого явления и не могут предложить ему никакого рационального объяснения. На самом деле, если у вас есть такая претензия и вы хотите ускорить процесс подачи заявления, не ждите, пока вас об этом спросят; предоставьте его вместе с вашим заявлением.

Таким образом, размещение своих «мыслей в сознании других» также входит в число самых неправдоподобных утверждений. Это означает, что телепатия, в смысле отправки мыслей (в отличие от их получения), является еще одним из явно чудесных утверждений. Начинаешь задаваться вопросом, будет ли JREF считать любое утверждение о паранормальных явлениях чем-то иным, кроме «экстраординарного, невероятного и чудесного». (Также интересно, что JREF имеет против дворников и официантов.)

В разделе 4.8 подробно описано, что должен делать заявитель с «чрезвычайным» иском:

... для принятия показаний применяются определенные критерии. Постарайтесь найти людей, скептически настроенных по своей природе, и старайтесь избегать помощи друзей, разделяющих ваши убеждения. Если вы хотите, чтобы ваши показания были приняты как можно быстрее, сделайте все возможное, чтобы найти беспристрастных людей, работающих в профессиональной сфере....

Ниже приводится список примеров лиц, которые НЕ могут быть приняты в качестве лиц, предоставляющих письменные показания:

Члены семьи, несовершеннолетние, люди, которых вы встретили во время «лечения» или в ходе любых «психических исследований», к которым вы, возможно, приступили, лица, в настоящее время принимающие лекарства от биполярного расстройства, шизофрении или других форм психических заболеваний, алкоголики и наркоманы, духовные наставники или священники/раввины, все, кто каким-либо образом связан с так называемыми «экстрасенсорными искусствами» и т. д.

В последнем абзаце вы, возможно, заметили ссылку на «лечение». Для этого есть причина. JREF, похоже, предполагает, что очень большое количество кандидатов, говоря прямо, сумасшедшие.

Раздел 4.2:

К сожалению, многие люди, утверждающие, что обладают паранормальными способностями, страдают от запущенного состояния бреда . Это не значит, что так оно и есть, но это гипотеза, которая может возникнуть в процессе подачи заявления . Так что будьте к этому готовы заранее, особенно если ваша претензия по разумным меркам крайне отдалена.

Мы уже видели, что почти любое заявление, которое может быть выдвинуто JREF, можно расценить как «чрезвычайно отдаленное по разумным стандартам» (что бы это ни значило). Теперь мы узнаем, что «гипотеза» психического заболевания «может быть выдвинута в процессе подачи заявления».

JREF также не будет тратить свое время (или ставить под угрозу безопасность и благополучие заявителя) на претензии от заявителей, у которых наблюдаются явные признаки параноидального бреда, шизофрении или другого психического заболевания, считая, что это их моральная ответственность - не допускать дальнейшего развития таких бредовых идей в сознании тех, кто может нуждаться в немедленной психиатрической помощи. Это означает, что вы можете быть введены в заблуждение, как, по мнению JREF, вполне могут быть и многие заявители , но для JREF недопустимо поддерживать ваше заболевание, если у вас есть явные клинические признаки заболевания. Рэнди считает, что его личные и моральные обязательства в этом отношении намного превосходят [sic] профессиональные обязательства JREF по проверке всех кандидатов.

А раздел 5.3 предупреждает:

Хотя вы можете не ошибаться и не мошенничать, JREF всегда будет считать, что вы являетесь тем или другим.   

Теперь мы возвращаемся к нашему вопросу: насколько объективен JREF при принятии решения о том, какие кандидаты будут приняты? Что ж, похоже, что JREF классифицирует практически все утверждения о паранормальных явлениях как «чрезвычайно неправдоподобные» и предполагает, что многие, а возможно, большинство кандидатов психически больны. JREF оставляет за собой право игнорировать заявку от любого, чье утверждение слишком «невероятно», чтобы его можно было воспринимать всерьез, или чье заявление противоречит выводам «Науки» в понимании JREF. Кроме того, JREF оставляет за собой право игнорировать заявления от людей с психическими расстройствами – решение, которое может быть принято только JREF.   

Теперь, учитывая все вышесказанное, насколько легко получить одобрение заявки JREF и сколько человек справились с этим? Это вопросы, которые мы рассмотрим во второй части.

Вызов (2 часть)

(Это продолжение статьи, начатой ​​ниже. Как и прежде, все выделения, выделенные жирным шрифтом , добавлены мной.)

-----

Насколько легко претенденту подать заявку на хваленый приз Джеймса Рэнди в миллион долларов? Согласно часто задаваемым вопросам JREF Million Dollar Challenge , это совсем не просто. Раздел 4.4 FAQ гласит:

Рассмотрение заявки, поданной серьезным заявителем, может занять от 1 до 6 месяцев , учитывая уточнение формулировки заявки и взаимные переговоры о взаимоприемлемом предварительном тесте. В идеале это не должно занять больше нескольких недель, при условии, что приемлемый тест будет быстро согласован. Однако найти команду квалифицированных наблюдателей не всегда легко, поэтому время, которое проходит между подачей заявления и фактическим тестированием, может составлять несколько месяцев или даже больше .

Столь длительные задержки должны отпугнуть многих людей. В своем личном FAQ в конце документа, на который есть ссылка выше, Рэнди, похоже, признает это:

Многие сотни людей подали заявки, и большинству пришлось дать указание подать заявку повторно — иногда несколько раз — потому что они сделали это неправильно или не полностью. В любой момент времени рассматривается от 40 до 60 претендентов, но по опыту мы знаем, что подавляющее большинство отсеется еще до того, как будет разработан какой-либо надлежащий предварительный тест. Из тех, кто доберется до предварительного этапа, возможно, треть действительно пройдет тестирование, а часть из них уйдет до завершения.

Сотни подали заявки... часто несколько раз из-за проблем с документами. Но «подавляющее большинство» отказываются от участия еще «до того, как можно будет разработать какой-либо надлежащий предварительный тест». И даже большинство из тех, кто проходит предварительное тестирование, на самом деле не проходит тестирование - только «возможно, треть».

Так о каких цифрах речь? В разделе 1.3 сообщается:

Рэнди заявил, что в период с 1964 по 1982 год заявки подали более 650 человек [3]. В период с 1997 года по 15 февраля 2005 года было подано в общей сложности 360 официальных нотариально заверенных заявлений.

Неясно, что произошло между 1982 и 1997 годами, но за 26 лет подали заявки 1010 человек. Были ли приняты все эти заявки — это другой вопрос, который не рассматривается в FAQ.

Кто эти претенденты и что с ними стало? Раздел 4.7 посвящен этому вопросу. В ответ на вопрос: «Где я могу найти список всех людей, когда-либо подавших заявки?» в FAQ указано: 

Поскольку конкурс проводится еще до того, как Всемирная паутина приобрела популярность, такого списка в Интернете не существует . Ресурсы JREF ограничены, поэтому большинство приложений хранятся в картотеке в штаб-квартире JREF. Другими словами, если вам нужно больше подробностей о бывших заявителях, вам придется посетить JREF и провести собственное исследование.

Однако на форуме JREF также есть раздел «ЗАЯВКИ НА ВЫЗОВ», в котором подробно описываются полученные претензии, переписка, которой обмениваются JREF и заявитель, а также последующие переговоры по протоколу и результаты испытаний.

Я не уверен, почему важен тот факт, что эта проблема возникла еще до популярности Интернета. Большая часть данных в Сети появилась еще до появления самой Сети. Эти данные просто были загружены на веб-серверы. JREF предпочитает хранить свои данные в картотеках, предположительно там, где их мало кто сможет увидеть. Если бы я был скептиком, я бы скептически отнесся к этому.

Таким образом, оказывается, что процесс подачи заявления может растянуться на многие месяцы, при этом заявителю придется повторно подавать свои документы (часто включая нотариально заверенные документы) снова и снова. Списков претендентов и результатов нет. Сам Рэнди не дает четкого представления о количестве людей, прошедших тестирование (в отличие от числа подавших заявку). Также неясно, были ли фактически приняты все 1010 претендентов в период с 1964 по 1982 год и с 1997 по начало 2005 года, или некоторые или даже большинство заявок были отклонены.

Чтобы увидеть медленный, как патока, «прогресс» (если можно так выразиться) рассмотрения заявки одного кандидата, читатели могут зайти на веб-сайт Питера Морриса . Здесь мы видим, что переписка между заявителем и Джеймсом Рэнди началась 6 марта 2004 г. Переписка по самому заявлению началась 31 августа 2006 г., а заявление было отправлено по почте 11 сентября 2006 г. 16 октября 2006 г. Рэнди признал получение заявки. По состоянию на 3 ноября 2006 г. заявитель и Рэнди все еще спорили о том, будет ли иск рассмотрено.

Помните также, что некоторым заявителям сразу отказывают. Пример приведен на веб-сайте Ричарда Милтона. Некто по имени Рико Колодзей пытался подать заявку на участие в конкурсе, утверждая, что может прожить без еды в течение неопределенного периода времени. В своем ответе Рэнди просто отверг это утверждение как абсурдное:

Пожалуйста, не относитесь к нам как к детям. Мы отвечаем только на ответственные претензии....

Если это действительно ваше утверждение, то вы лжец и мошенник . Мы не заинтересованы в дальнейшем продолжении этого дела и не будем обмениваться с вами перепиской по этому вопросу.

Единственное, что здесь бросается в глаза, помимо очевидной сложности получения одобрения заявки, — это несоответствие между количеством людей, успешно подавших заявку, и числом тех, кто действительно прошел тестирование. Все ли эти заявители добровольно отказываются от участия даже после того, как столкнулись с трудностями при подаче заявления, или на это влияют другие факторы?

Мы рассмотрим этот вопрос и подведем итоги в третьей части.

Вызов (3 часть)

(Это заключение статьи, состоящей из трёх частей. Как и прежде, все выделения жирным шрифтом — мои собственные.)

-----

Как только претендент на премию JREF в миллион долларов будет наконец принят к тестированию, он «в деле», верно?

Неверно. Он по-прежнему может быть уволен в любое время по единоличному усмотрению JREF, если будет признан виновным в плохом поведении.

В разделе 6 часто задаваемых вопросов JREF Million Dollar Challenge об этом подробно рассказывается. Опять же, я призываю вас прочитать все это. Вот некоторые основные моменты:

Раздел 6.1:

Администратор конкурса может закрыть ваш файл и отклонить все будущие заявки, поданные вами, на основании негативного поведения.

Ниже приведены некоторые примеры поведения, которое может привести к отклонению вашего иска:

1. Постоянная агрессивность, враждебность или упрямство. Неоднократное использование ненормативной лексики после предупреждений JREF с просьбой ОСТАНОВИТЬСЯ. Умышленная или необоснованная задержка процесса подачи заявления (по причинам, которые можно считать только напрасными). Отмена теста в последнюю минуту (по причинам, которые можно считать только «тщетными»). Угроза судебного иска против JREF или его сотрудников и следователей. Клевета на JREF или его сотрудников. Выдвижение клеветнических обвинений (например, утверждение о том, что конкурс сам по себе является обманом/мошенничеством или что сам Рэнди — лжец и мошенник, который никогда не выплатит денежный приз, даже если кандидат пройдет тесты). Постоянно агрессивный или жестокий тон в переписке.

2. Доказанная неспособность понять или принять правила соревнования.

Раздел 6.2:

Только JREF определяет, когда поведение заявителя является неприемлемым. Нет апелляционного процесса и нет посредника.

Раздел 6.3:

Это правило распространяется как на частную переписку, так и на общение между заявителем и администратором конкурса, а также на форуме JREF, к участию в котором приглашаются (и поощряются) все кандидаты....

Вы имеете право высказать свое мнение, но не ждите, что ему будет позволено продолжаться дальше того, что считается разумным.

Все участники форума имеют право излагать свою позицию. Если вы решите злоупотребить этим правом, вы его потеряете.

На этом этапе вы также можете рассчитывать на то, что все дальнейшие отправленные вами заявки будут отклонены после получения . JREF НЕ обязан принимать последующие заявления от лиц, с которыми оказалось невозможно справиться на разумном уровне.

Раздел 6.5:

Несогласным и противникам JREF всегда будет разрешено высказать свое мнение на форуме, но это должен быть гражданский голос, не нарушающий правила форума. Если участник, любой участник, ведет себя таким образом, что в конечном итоге истощает ресурсы JREF — даже если правила форума не были нарушены — это лицо, тем не менее, может рассматриваться как вред и помеха для миссии JREF . Для любой организации вполне разумно устранять препятствия, которые могут помешать ее номинальной работе, когда это возможно.

Итак, если вы хотите, чтобы ваше утверждение было проверено (и если вы хотите остаться участником форума), ведите себя соответствующим образом.

Раздел 6.6:

JREF никоим образом не обязан проверять ваше заявление, независимо от вашего поведения. Другие заявители так считали и были крайне разочарованы фактами.

Помнить; это паранормальный вызов JREF, и только JREF диктует правила, касающиеся его и того, как он проводится, поэтому, если вы склонны быстро становиться агрессивными и грубыми или обвинять JREF в неискренности , вам не следует подавать заявку.

Обратите внимание, что заявитель может быть отстранён за поведение, «которое в конечном итоге истощает ресурсы JREF, даже если правила форума не были нарушены». Это настолько расплывчатая формулировка, насколько можно было бы ожидать, и она охватывает практически любое поведение. Кто, в конце концов, может сказать, что «в конечном итоге истощает ресурсы JREF»?

Более того, нам сообщили, что кандидат может быть отстранён за «настаивание на том, что конкурс сам по себе является фикцией/мошенничеством или что сам Рэнди — лжец и мошенник», или даже за «обвинение JREF в неискренности». А что, если заявитель искренне считает, что процедура несправедлива – возможно, ее неоправданно затягивают или ему ставят необоснованные препятствия? Высказать эти возражения не только на форуме, но даже в «частной переписке и общении» — значит навлечь на себя увольнение. Таким образом, кандидата фактически заставляют замолчать еще до того, как его тест будет проведен.

Итак, что мы узнали? Даже после того, как заявитель успешно прошел квалификацию для участия в конкурсе (а это явно непростая задача), ему все равно могут в любой момент отказать за «негативное поведение». Выступая в качестве судьи и присяжных, JREF может отстранить любого заявителя за «грубость» или «враждебность» или даже за предположение о том, что JREF сам ведет себя неподобающе. Очевидно, что любая критика процедур JREF также может стать основанием для увольнения.

На каждом этапе процесса заявитель сталкивается с большими трудностями - и не только потому, что он может или может иметь способность продемонстрировать паранормальное явление. Процесс подачи заявки трудный и трудоемкий, часто требующий многократной повторной подачи в течение месяцев или даже лет. Кандидатам может быть отказано практически по любой причине, включая «невероятный» характер их претензий. Заявителям может быть поставлена ​​задача доказать, что они не являются психически больными. Кандидатам эффективно запрещается критиковать JREF или Рэнди публично или в частном порядке, и они могут быть отстранены в любое время за различные правонарушения, субъективно определяемые администраторами JREF, включая грубость и «подрыв ресурсов JREF». JREF является последней инстанцией во всех случаях; нет посредника и нет апелляции. Поскольку JREF не опубликовал в Интернете списков претендентов и результатов, а сам Рэнди, похоже, не знает количества претендентов, прошедших тестирование, мы можем только догадываться, скольким людям удастся достичь даже этап предварительного тестирования. По собственной оценке Рэнди, их число невелико: «подавляющее большинство» претендентов не могут договориться о процессе подачи заявления, либо бросают исследование, либо их отклоняют до того, как будет предпринята попытка пройти тест.

Учитывая все это, действительно ли это такая загадка, что более опытные исследователи и испытуемые в области паранормальных явлений избегают широко разрекламированного JREF Challenge?

Дополнение

В качестве небольшого постскриптума к моему сообщению, состоящему из трех частей, о часто задаваемых вопросах JREF Million Dollar Challenge, я хотел бы упомянуть еще одну деталь. На протяжении всего FAQ JREF уверяет читателя, что действительно хочет протестировать всех кандидатов и сделает все возможное, чтобы относиться к кандидатам справедливо. Некоторые могут задаться вопросом, почему я не процитировал эти утверждения.

Ответ простой: я не могу процитировать все, и я выбрал те отрывки, которые показались мне наиболее проблематичными для заявителя. Более сложный ответ заключается в том, что эти заверения не имеют никакого юридического веса.

JREF вполне может полагать, что все его действия вполне разумны и справедливы. Но то, что одна сторона соглашения считает разумным и справедливым, может показаться совершенно неразумным и несправедливым другой стороне. При одностороннем властном соотношении у потерпевшей стороны нет возможности удовлетворить свои претензии. В более сбалансированных отношениях, когда власть распределена между обеими сторонами, потерпевшая сторона может требовать возмещения ущерба.

Из часто задаваемых вопросов должно быть ясно, что вызов на миллион долларов — это односторонняя договоренность. Хотя администраторы JREF могут вести себя так, как им кажется разумным и справедливым, заявитель, не согласный с их решениями, не имеет возможности обратиться в суд.

Аналогией может служить спор между налогоплательщиком и IRS. IRS может полагать, что разрешает такие споры с безупречной справедливостью и разумностью, но если конкретный налогоплательщик не согласен, что он может с этим поделать?

Но, по крайней мере, у IRS есть защитник налогоплательщиков, к которому можно обратиться. Вызов на миллион долларов не предусматривает какого-либо апелляционного процесса или какого-либо посредничества. Вся власть принадлежит JREF. Единственное право, которое имеет заявитель, — это уйти. Эту возможность, очевидно, используют очень многие заявители.

Если бы JREF хотел защитить права и интересы заявителей, а не просто говорить о справедливости, они могли бы назначить независимого посредника, который будет курировать споры. Это будет иметь большое значение для того, чтобы сделать процесс более сбалансированным и предоставить недовольным заявителям некоторое право на возмещение ущерба.

В отсутствие такой договоренности заявления о справедливости и разумности представляют собой не что иное, как показуху.

Вадим Кузьменко рассказывает о своём опыте общения в с Фондом Рэнди

«Вообще со скептиками у меня давняя история отношений. Например, я вел переписку с Фондом Ранди. Это та организация, куда получают направление все победители «Битвы экстрасенсов» (ТНТ). Правда, я не слышал, чтобы кто-нибудь из них им воспользовался. (Действительно, те немногие финалисты «БЭ», которые писали в фонд, получали отказы. - Ред.) Этот фонд организовал фокусник Джеймс Ранди. Его цель доказать, что чудес на свете нет, а все, что демонстрируют экстрасенсы, - фокусы. Любого человека, который докажет комиссии Фонда Ранди свои экстрасенсорные способности, ждет награда в $1.000.000.

Однажды я решил тоже попытать счастья. И отправил свою заявку фонду. В результате завязалась переписка с неким господином Крамером, официальным представителем Фонда Ранди. Этот товарищ предложил мне встретиться с российскими учеными, представителями фонда. Я попытался связаться со всеми указанными Крамером действительно уважаемыми у нас в стране и в мире учеными. Но... ото всех получал вежливый отказ от проверки ими моих способностей. В ходе дальнейшей переписки с Крамером я, к моему глубочайшему сожалению, сделал вывод, что основной целью Фонда Ранди на самом деле является всеми силами оставить призовой $1.000.000 в распоряжении фонда...» (статья).

Руперт Шелдрейк о Джеймсе Рэнди

Руперт Шелдрейк — биолог и автор более 80 научных статей и 14 книг (семь из них в сотрудничестве с другими авторами). Он вошел в число 100 лучших мировых лидеров мысли в 2013 году по рейтингу Института Дутвайлера в Цюрихе, ведущего аналитического центра Швейцарии. Шелдрейк известен как новаторскими исследованиями в области биологии растений (гормона ауксина и апоптоза растений), так и своими нетрадиционными научными гипотезами.

Из Приложения 3 книги Руперта Шелдрейка 

«Собаки, которые знают, когда их владельцы возвращаются домой», Broadway Books, 2011.

 
Джеймс Рэнди — шоумен, фокусник и бывший главный следователь CSICOP. В течение многих лет он часто появлялся в средствах массовой информации как разоблачитель паранормальных явлений. Он был назван «Скептиком века» в январском номере журнала Skeptical Inquirer за 2000 год , а в 2003 году получил премию Ричарда Докинза от Международного союза атеистов.

В 1996 году он основал Образовательный фонд Джеймса Рэнди (JREF) и наиболее известен тем, что предложил «паранормальный вызов» стоимостью 1 миллион долларов любому, кто сможет продемонстрировать доказательства паранормального явления в условиях, на которые он согласен.

У Рэнди нет научного образования, и он обезоруживающе сказал о себе: «Я обманщик, я мошенник, я шарлатан, этим я зарабатываю на жизнь».

В январе 2000 года журнал «Мира собак» опубликовал статью о шестом чувстве собак, в которой обсуждались мои исследования. Автор связался с Рэнди, чтобы узнать его мнение. Рэнди сказал, что в отношении экстрасенсорного восприятия собак: «Мы в JREF проверили эти утверждения. Они терпят неудачу». Рэнди также утверждал, что опроверг один из моих экспериментов с Джейти, в котором Джейти подошел к окну, чтобы дождаться своей хозяйки, когда она отправилась домой в случайно выбранное время, но не сделал этого заранее. В «Мире собак» Рэнди заявил: «Просматривая всю запись, мы видим, что собака реагировала на каждую проезжавшую мимо машину и на каждого человека, проходившего мимо».

Я написал Джеймсу Рэнди по электронной почте, чтобы узнать подробности исследования JREF. Он не ответил. Он проигнорировал второй запрос информации. Затем я попросил членов Научно-консультативного совета JREF помочь мне узнать больше об этом утверждении. Они посоветовали Рэнди ответить.

В электронном письме от 6 февраля 2000 года Рэнди сообщил мне, что испытания на собаках, о которых он упомянул, не проводились в JREF, а проводились «много лет назад» и были «неформальными». Он сказал, что речь идет о двух собаках, принадлежащих его другу, за которыми он наблюдал в течение двух недель. Все записи были потеряны. Он написал: «Я преувеличил свои доводы в пользу сомнений в реальности экстрасенсорного восприятия собак, основываясь на небольшом количестве полученных данных». 



Я также попросил его подробно рассказать о записи, которую, по его словам, он смотрел, чтобы я мог сравнить его наблюдения за поведением Джейти со своими собственными. Он не смог сообщить ни единой детали и под давлением Консультативного совета JREF ему пришлось признать, что он никогда не видел этой записи. Его утверждение было ложью.

В течение многих лет «приз» в миллион долларов был предметом торговли Рэнди как скептика СМИ, но даже другие скептики скептически относятся к его ценности как чему-то иному, кроме рекламного трюка. Например, член-основатель CSICOP Деннис Роулинз отметил, что Рэнди действует как «полицейский, судья и присяжные», и процитировал его слова: «У меня всегда есть выход». Рэй Хайман, профессор психологии и член CSICOP, отметил, что эту «премию» нельзя воспринимать всерьез с научной точки зрения: «Ученые не решают проблемы с помощью одного теста, поэтому даже если кто-то выиграет крупный денежный приз на демонстрации, это никого не убедит. Доказательства в науке происходят посредством репликации, а не посредством единичных экспериментов».

Тем не менее я спросил семью Смарт, согласны ли они, чтобы Рэнди проверил Джейти. Но они не хотели иметь с ним ничего общего. Джейти уже принимал участие в некоторых испытаниях, организованных скептиком Ричардом Уайзманом, о чем говорится ниже, и семья Смарт была возмущена тем, как он искажал эти испытания в средствах массовой информации.

В 2008 году Алекс Цакирис, который руководит американским «Научным проектом с открытым исходным кодом» и подкастом Skeptiko , начал повторять эксперименты с собаками, которые знали, когда их владельцы возвращаются домой, размещая видео тестов в Интернете. Цакирис попросил доктора Клайва Винна, эксперта по поведению собак из Университета Флориды, принять участие в этом исследовании, и Винн согласился. Рэнди предложил Цакирису подать заявку на участие в конкурсе на миллион долларов, Цакирис поддержал его и спросил Рэнди по электронной почте, приемлемо ли для него участие доктора Винна. В конце концов Рэнди ответила: «Похоже, вы думаете, что ваши потребности занимают первое место в моем расписании. Что могло бы произвести на вас такое впечатление? Рассмотрение глупого иска о собаке входит в число моих проектов с самым низким приоритетом. Когда я буду готов дать вам немного времени, я дам вам знать. Перед вами человек сорок с лишним.

Для меня самой удивительной особенностью феномена Рэнди является то, что так много журналистов и коллег-скептиков воспринимают его всерьез.

 
Выдержки из:

Собаки, которые знают, когда их хозяева возвращаются домой,
Руперт Шелдрейк. Бродвейские книги; 

Источник.

Джеймс Рэнди: разоблачение короля разоблачителей

Опубликовано в The Telegraph

Автор: Уилл Сторр

Джеймс Рэнди, главный скептик и герой документального фильма "Честный лжец", посвящен разоблачению фокусников и заклинателей ложек. Виновен ли он сам в небольшой ловкости рук?

Мало кто из общественных деятелей десятилетиями пользовался почти исключительно положительной репутацией в прессе, как Джеймс Рэнди. 87-летний разоблачитель паранормальных явлений был Ричардом Докинзом до того, как Бог изобрел Ричарда Докинза – сердитого, агрессивного на словах, героя для тех людей, которые не верят в Снежного Человека, и достаточно рациональны, чтобы не спать от ярости из-за безмозглости идиотов, которые верят.

Писатель и мыслитель Айзек Азимов однажды заявил, что Рэнди “обладает непревзойденными качествами разумного человека”, а New York Times назвала его “самым знаменитым из ныне живущих разоблачителей”. Совсем недавно он стал звездой документального фильма, в котором рассказывается его невероятная история.

Первоначально он был фокусником и эскапологом, известным как Удивительный Рэнди, но в молодости перешел к более серьезному делу - разоблачению мошенников и тех, кто обманывает себя, заявляя о сверхъестественных способностях. Его долгая жизнь и карьера были посвящены поиску истины превыше всего остального. В фильме "Честный лжец" он драматично рассказывает о своих блестящих разоблачениях знаменитых мастеров сгибания ложек и религиозных целителей. По ходу дела нам говорят, что Рэнди отправился в “крестовый поход, чтобы попытаться изменить мир” и что он “влюблен в правду".

Сам этот человек объясняет: “фокусники - самые честные люди в мире. Они говорят вам, что собираются одурачить вас, и у них это получается”. Но у легенды есть и другая сторона, которая будет менее очевидна для обычного зрителя. Джеймса Рэнди, честного лжеца, уличили в чем угодно, но только не в этом.

Это стало очевидным для меня в течение нескольких месяцев, когда я изучал его жизнь для книги об иррациональных убеждениях. Проведя время с креационистами, гомеопатами и людьми, которые клялись, что инопланетян в париках можно встретить за игрой в рулетку в казино Лас-Вегаса, я начал замечать, что в движении скептиков-атеистов также было много людей, которые, казалось, страдали теми же предубеждениями и случайностями мышления, что и эксцентрики.

Я решил взять историю одного из основателей движения в качестве примера. Правда ли, что икона движения скептиков, фетишизирующих истину, сам был лжецом?

Рэнди, безусловно, был неоднозначной фигурой. До меня доходили слухи, что однажды он заявил о своих сомнениях в научных основах изменения климата, что показалось мне чересчур скептическим шагом. А потом были его поразительно нетерпимые комментарии о потребителях наркотиков. В своем блоге Рэнди объявил себя сторонником легализации, потому что “принцип выживания наиболее приспособленных доказал бы свою эффективность”. Те, кто решал их использовать, писал он, “просто делали это и умирали”, а “любые рыдания и причитания о бедных маленьких детях, которые погибали”, по моему мнению, были “крокодиловыми слезами”.

Но первое, что я узнал об Удивительном Рэнди, - это то, что он, безусловно, был потрясающим. Жизнь Рэндалла Джеймса Гамильтона Цвинге, родившегося в Торонто в 1928 году, изменилась в возрасте 12 лет, когда он увидел фокусника по имени Гарри Блэкстоун старший. Он был наэлектризован. Но именно Гарри Гудини по-настоящему разжег в нем огонь соперничества.

Будучи эскапологом, Рэнди сбежал из смирительной рубашки, болтавшейся над Ниагарским водопадом, позвонил своей матери из гроба в гавани Галифакса и в 1974 году попал в Книгу рекордов Гиннесса за то, что пролежал голым на глыбе льда 43 минуты и восемь секунд. По мере того как его известность росла, он гастролировал с Элисом Купером и выступал в качестве гостя с The Fonz в Happy Days.

Но настоящая слава пришла к нему не как к талантливому фокуснику, которым он, несомненно, был, а как к разоблачителю. Его участие в появлении Ури Геллера в 1973 году в "Вечернем шоу" с Джонни Карсоном в главной роли было типичным по своей жестокой эффективности. В то время Геллер был, пожалуй, самым известным фокусником в мире, известным тем, что гнул ложки и чинил часы силой своего ума, на реальности чего он неоднократно настаивал. Рэнди пригласили проконсультировать сотрудников программы перед началом трюка Геллера, который заключался в том, что он водил рукой по ряду из семи металлических канистр и чувствовал, в какой из них вода.

Рэнди сказала команде, что они должны запастись собственным реквизитом и тщательно оберегать его от Геллера и его людей. Геллар начал свой трюк, когда Карсон, зачарованный, наклонился над его столом. Ничего не произошло. “Мне тяжело с вами общаться”, - сказал Геллер. Он продолжил попытки. На его лице появилось мрачное выражение. “Дай мне передохнуть минутку”. Он оперся подбородком на руки и сердито посмотрел на канистры. Они прервались на рекламную паузу. Когда они вернулись, Геллер уже сдался перед миллионами зрителей.

По мере того, как я углублялся в обширную папку с вырезками Рэнди, я начал замечать одну или две странности. Возьмем, к примеру, его раннюю жизнь. Рэнди утверждает, что родился с коэффициентом интеллекта 168, что вполне могло бы сделать его гением, тогда как общепринятый нижний предел равен 125. Он считает, что был настолько умен, что в детстве власти выдали ему специальный пропуск, по которому он не был обязан посещать школу. Вместо этого он получил образование в публичной библиотеке Торонто и Королевском музее Онтарио.

В ходе многочисленных интервью Рэнди рассказывал журналистам, что к 12 годам он самостоятельно изучил географию, историю, астрономию, математический анализ, психологию, естественные науки, математику и древнеегипетские иероглифы.

Я также обнаружил историю жалоб на нечестность со стороны людей, с которыми Рэнди, как глава Образовательного фонда Джеймса Рэнди [JREF], боролась на протяжении многих лет. Среди них были гомеопаты, исследователи-экстрасенсы, университетские профессора и аудиофил, который был убежден, что сможет отличить несколько акустических кабелей стоимостью 16 000 долларов от стандартного комплекта.

Одни обвиняли его в том, что он выдумал их цитаты из своих бестселлеров, другие - в агрессивном искажении их характеристик, третьи - в откровенной лжи.

Одним из наиболее известных заявителей был доктор Руперт Шелдрейк, биолог из Кембриджа, чья противоречивая идея о морфическом резонансе теоретически допускает существование экстрасенсорного восприятия. Чтобы проверить свою теорию, Шелдрейк провел ряд исследований на собаке, которая, казалось, знала, когда ее хозяин возвращается домой.

После того, как исследование Шелдрейка получили широкую огласку, Рэнди сказала журналисту: “Мы в JREF проверили эти утверждения. Они не оправдались”. Но когда я встретилась с Шелдрейком в его доме в Хэмпстеде, он выдвинул серьезное обвинение. “Рэнди - лжец и мошенник”, - сказал он. “Когда я попросил у него данные, ему пришлось признать, что он не проводил никаких тестов”.

По словам Шелдрейка, его прямые запросы о предоставлении данных были дважды проигнорированы. После обращения к другим сотрудникам JREF Рэнди в конце концов написал ответ, объяснив, что не может предоставить данные, потому что их смыло наводнением, и что собаки, которых он тестировал, сейчас находятся в Мексике, а их владелец “трагически погиб в прошлом году в результате ужасного несчастного случая”.

Что необычно для Рэнди, он был вежлив. “Я преувеличил свои сомнения в реальности экстрасенсорного восприятия собак, основываясь на небольшом количестве данных, которые я получил”, - написал он. “С моей стороны это было опрометчиво и неуместно. Я приношу искренние извинения”.

Но затем Рэнди публично раскритиковал Шелдрейка. О своем отказе предоставить данные он написал следующее: “Поиск по нашему сайту предоставил бы [Шелдрейку] все подробности, которые он только мог пожелать. С другой стороны, я мог бы предоставить их, если бы только он подал запрос. Именно этим мы и занимаемся в JREF.”

В 2011 году я отправился в Лас-Вегас на ежегодную конференцию фанатов Рэнди "Amazing Meeting", чтобы расспросить его о некоторых из этих обвинений в нечестности. В ответ на большинство из них он либо отрицал, либо ссылался на тот факт, что эти события произошли давным-давно. Когда речь зашла о Шелдрейке, он спросил: “Какие конкретно эксперименты вы имеете в виду?”

“Те, о которых вы рассказали журналу ”Собачий мир", - уточнил я. “В Нью-Йорке. Владелец погиб, собаки в Мексике, а документы вы потеряли во время наводнения”.

“Это было одно из наводнений, вызванных ураганом”, - кивнул он.

Так что же побудило вас провести эти тесты?

“Я должен признаться вам, что не помню, чтобы я вообще говорил о проведении этих тестов. Но я готов увидеть доказательства этого”.

Я передал ему электронные письма, которые предоставил Шелдрейк.

“О,” - сказал он.

На вопрос о том, как он обошелся с Шелдрейком, он настаивал, что не лгал, потому что, когда он предлагал отправить данные, они еще не были уничтожены ураганом "Вильма". Только после нашей встречи я понял, что "Вильма" произошла за четыре года до того, как он заявил, что данные были доступны. Но прежде чем мы расстались, я сказал ему, что мое исследование нарисовало картину умного человека, который часто бывает прав, но в его характере есть определенные черты, которые заставляют его преувеличивать.

“О, я согласен”, - сказал он.

“А иногда и лгать. Увлекаться”.

“О, я согласен. В этом нет сомнений. Я не знаю, является ли ложь сознательной ложью всегда”, - сказал он. “Но может быть и неправда”.

Это был смелый и неожиданный момент. Еще более удивительным, однако, было то, что Рэнди сказал, когда его спросили о его желании, чтобы выживанию наиболее приспособленных было позволено "драконовским образом проявить себя" на потребителях наркотиков. Это звучало очень похоже на социальный дарвинизм. “Да, выживает сильнейший”, - сказал он. “Выживает сильный"… Я думаю, что люди с психическими отклонениями, у которых в семье были наследственные заболевания и тому подобное, нуждаются в серьезном воспитании, чтобы помешать им продолжать потомство. Я думаю, что их следует собрать в подходящем месте и продемонстрировать им, что их деторождение будет означать для человечества. Это было бы очень вредно.”

Совсем недавно я начал интересоваться его образовательным фондом JREF, который претендует на освобождение от налогов в США и частично зависит от общественных пожертвований. Мне было интересно, какую реальную просветительскую работу проводила организация, средний доход которой в период с 2011 по 2013 год составлял 1,2 миллиона долларов в год. Финансовые документы показывают, что в среднем на гранты было потрачено всего 5100 долларов.

На их веб-сайте есть несколько электронных книг, видеороликов и планов уроков по таким темам, как феи. Они организуют ежегодную конференцию болельщиков. За этот период Джеймсу Рэнди выплачивалась средняя годовая зарплата в размере 195 000 долларов. Мои запросы о подробностях образовательной деятельности образовательного фонда за последние 12 месяцев были отклонены, а затем и вовсе проигнорированы.

Ничего из этого или из крайних взглядов Рэнди не видно в фильме "Честный лжец". Хотя в фильме есть намеки на его нечестную ложь, в фильме также присутствуют некоторые из его уловок. Одним из таких эпизодов является его “Обман Карлоса”. В 1988 году, стремясь разоблачить легковерные СМИ, Рэнди убедил своего нынешнего партнера Дейви Пену притвориться медиумом, который может передавать дух 2000-летней давности, прежде чем представить его журналистам в Австралии. На протяжении десятилетий Рэнди заявляла, что этот трюк удался, говоря, что он “доказал, что СМИ можно охотно соблазнять, пока они убеждены, что уступка банку повысит рейтинги”.

Документальный фильм также преподносит мистификацию как победу Рэнди. И все же, по свидетельствам современников, журналисты, напротив, скептически относились к Карлосу. Репортер The Skeptic сказал: “Ни одно из сообщений в средствах массовой информации не было правдивым; все не верили в то, что [Пена] была подлинной”.

В статье для The Daily Grail Грег Тейлор рассказывает, как, когда исследователь позвонил Рэнди, чтобы узнать его мнение о Карлосе, тот уклонился от ответа. “Поэтому, когда медиа–канал действительно связался с самым известным скептиком в мире по этой теме, он, по сути, сам их обманул - и все же продолжил сетовать на то, что австралийские СМИ не включили мнения скептиков по этому вопросу”.

Режиссер фильма, Джастин Вайнштейн, говорит, что он знает об этом совершенно ином взгляде на мистификацию Карлоса. Но, по его словам, его документальный фильм - это не совсем журналистское произведение. Скорее, как и Рэнди, он рассказчик. “Иногда есть более важные истины, к которым можно прийти, если не придерживаться фактов”.

Когда я сказал Вайнштейну, что мои собственные исследования привели меня к выводу, что Рэнди была человеком, которого нельзя было бы справедливо назвать “честным лжецом”, он ответил: “Нет сомнений, что он допускал искажения. Иногда, чтобы докопаться до истины, приходится искажать правду. А в случае с Рэнди он иногда перегибает палку. Ирония в том, что он возглавляет движение скептиков, которые выступают против того, чтобы другие люди лгали.”

Но для Вайнштейна и для многих тысяч его учеников Рэнди цель оправдывает средства. “Независимо от фактов, которые могли быть искажены в ходе жизни Рэнди, - говорит он, - достижения, которых он добился в плане изменения жизни людей к лучшему, неоспоримы”.

Джеймс Рэнди — шарлатан

Профессор психологии Дик Бирман

Голландский психолог, профессор Дик Бирман из Амстердамского университета, подал заявку на премию Рэнди в 1998 году за автоматизированные компьютеризированные тесты на предчувствие, следуя процедуре, которую он уже широко использовал с весьма значительными положительными результатами.

В этих тестах испытуемые демонстрировали физиологические реакции на эмоционально возбуждающие изображения примерно за пять секунд до того, как изображение было выбрано случайным образом и показано им на экране. Такой реакции не наблюдалось в контрольных исследованиях с эмоционально нейтральными картинками. Эффект был повторен другими исследователями. 

Ко мне обратился нейробиолог Стэн Кляйн после конференции сознания в Тусоне, на которой я представил доклад о предчувствии. Он спросил меня, почему никто из серьезных исследователей парапсихологических феноменов никогда не пытался получить премию Рэнди в миллион долларов.

Очевидный ответ заключался в том, что, насколько я знал, Рэнди ожидал, что его «вызов» будет решен на сцене и будет выполнен, скажем, в течение часа или около того. Рэнди заверил меня, что он рассмотрит возможность проведения статистических экспериментов, но ради приза в миллион долларов он хотел, чтобы шансы на победу составляли миллион к одному.

Я объяснил Стэну Кляйну, что, учитывая величину эффекта предчувствия (при условии, что это реальный пси-эффект), чтобы выиграть миллион долларов, я мог бы получить результаты с эффектом с p-значением 10-6 в течение года или так. Далее я объяснил, что можно провести эксперимент по предчувствию, в котором Рэнди будет создавать случайную «целевую» последовательность стимулов (эмоциональных или нейтральных) непосредственно перед воздействием стимула и, что более важно, после того, как он уже получит физиологические данные через Интернет. Таким образом, ему не пришлось находиться в нашей лаборатории в течение года, чтобы контролировать процесс. Он мог бы иметь полный контроль из Флориды, а мне нужен был только второй нейтральный человек между ними, чтобы не дать Рэнди «генерировать» цели после просмотра физиологических данных.

Большая часть первоначального общения шла через Стэна Кляйна, но затем Рэнди предложил мне общаться с ним напрямую. Он написал мне, что в какой-то момент своей жизни (становясь старше) он действительно хотел это знать. Он также заверил меня в своем научном опыте и сказал, что у него есть эксперты, которые готовы ему помочь. Вот что он написал мне по электронной почте в июле 1998 года:

В общем, мне нужны шансы миллион к одному; Я предлагаю JREF миллион долларов. Да, я осознаю свой шанс.

У меня есть опытные и преданные своему делу статистики и эксперты по планированию экспериментов, которые помогают мне на каждом этапе, хотя обычно они мне не нужны. Я жду день за днём, пока эти люди выйдут на стартовую линию. Где они? Все, что я получаю, это астрологи-любители и похищенные…

Если кто-то собирается это сделать, давайте продолжим. В следующем месяце мне исполнится 70, и я полагаю, что у меня будет еще десять достаточно активных лет для работы. Будет ли этого времени достаточно, чтобы закончить все теоретизирования и споры и начать НАСТОЯЩЕЕ испытание? Да, предложение в миллион долларов меня переживет, но мне бы очень хотелось увидеть серьезный ответ на этот вызов.

Пожалуйста?

Джеймс Рэнди

По мере продолжения переписки он начал поднимать технические вопросы эксперимента – например, о том, как компьютеры хранили изображения, использованные в эксперименте:

Эксперимент «предчувствие», описанный в книге Радина (хотя эта ссылка не претендует на полное изложение), судя по этому описанию, может иметь некоторые недостатки. Как и где на жестком диске компьютера хранятся спокойно-эмоциональные фотографии, не уточняется, например. Например, все ли они одного вида в одной области диска? Или они фактически случайно смешаны? Как выбираются измеряемые явления, такие как сопротивление кожи, частота сердечных сокращений, объем крови (давление?)? Была ли корреляция между этими физическими реакциями? Здесь есть много вопросов без ответов.

Помню, что в России, когда я в первый и единственный раз рандомизировал элементы своих экспериментов по «влиянию» в Московском институте мозга, они получили случайные результаты. Позже один из молодых студентов сообщил мне, что тогда директор лаборатории отдал приказ продолжать проводить эксперименты в прежнем режиме, поскольку двойное слепое исследование «не дало удовлетворительных данных». Я в этом не сомневаюсь.

Мне хотелось бы разработать эксперимент, который вообще не требует «наблюдения» [с моей стороны]. Вполне возможно составить протокол, в котором большинство, если не все, мер предосторожности будут включены в процедуру. Я бы выбрал компьютерное управление (при условии, что мне будет предоставлен полный доступ к изучению программ!), чтобы случайность, время, запись и т. д. контролировались автоматически. И я бы настаивал на том, чтобы любые инструкции «прервать» или «остановить» также были частью записи. Я слышал об экспериментаторах, которые начинали серию тестов с периода «разминки» или «ознакомления» только для того, чтобы внезапно решить обойти это условие, когда испытуемый, казалось, сразу же показал «хорошие» результаты. Также были случаи прерывания, когда субъекту казалось, что он просто не в достаточно хорошем настроении (или в чем-то еще) и данные («плохие» данные) удалялись до тех пор, пока субъект не почувствовал себя психическим. Для меня не существует хороших или плохих данных, если они получены честно и компетентно; У меня нет никаких предпочтений, кроме фактов.

Я буду оставаться с вами на связи, пока мы рассматриваем ваше предложение.

С уважением, Джеймс Рэнди

PS: Буквально на прошлой неделе я потерял ключи, а затем нашел их. Честно говоря, я это сделал. Я не думаю, что здесь задействованы какие-либо паранормальные способности… Но в январе я потерял целый набор и так и не нашел их. Пси-пропал, возможно?

Я объяснил ему, что процедура, использованная мной и Радиным, действительно проводилась автоматически, без необходимости какого-либо контроля, и что все автоматически контролировалось и контролировалось, как он считал, и должно быть. Затем он поднял некоторые, казалось бы, несущественные технические моменты относительно стандартных электродов, которые мы использовали для измерения сопротивления кожи:

Мне придется изучить «батарейные» (электрохимические) эффекты. Кажется, я припоминаю список металлов и металлических сплавов/соединений, упорядоченный в порядке «электрохимического числа», и идея заключалась в том, чтобы можно было определить ожидаемую степень электрохимической активности, отметив разницу между числами. Это означало, конечно, что два золотых электрода (анод и катод) будут производить нулевое электричество, независимо от электролита – в данном случае соли и клеточной жидкости.

Помню ли я, что здесь используются электроды из нержавеющей стали? Конечно, материал Ag/AgCl, несомненно, будет превосходным проводником, поэтому он может быть лучше подходит для этого использования, поскольку мы имеем дело с очень небольшим потоком.

Хм. А галогениды серебра существенно нерастворимы в воде, отличаясь в этом отношении от галогенидов вообще.

Однако использование переменного тока (каких частот?), по-видимому, позволяет обойти эффект «батареи», так что все это спорно.

Я думаю, что два электрода из одного и того же металла будут генерировать совершенно несущественные потенциалы, учитывая, что NaCl не входит в число самых производительных электролитов. Но это будет зависеть от вашей ситуации с сигналом к ​​шуму.

Рэнди

Затем он сказал мне, что собирается предложить эксперимент своему «научному комитету». После этого я больше ничего о нем не слышал.

– Дик Бирман,

март 2015 г.

«Образовательный фонд Джеймса Рэнди (JREF)»

Из:

Psi Wars: TED, Википедия и битва за Интернет: история дикой и жестокой научной полемики… к которой может присоединиться каждый!

Автор: Крейг Вейлер

  
JREF — скептическая организация, предположительно занимающаяся продвижением критического мышления в отношении заявлений о паранормальных явлениях. На самом деле это правозащитная организация, известная в политике как группа давления. Они лоббируют средства массовой информации и научные организации, чтобы отговорить их от серьезного отношения к парапсихологии и экстрасенсам. Как и другие группы давления, они время от времени выполняют громкие рекламные трюки, чтобы привлечь внимание.

На самом деле они являются магнитом для споров и скандалов. Президента JREF DJ Гроте недавно обвинили в «женоненавистничестве и неуважении к коллегам-женщинам», а также в «постоянной двуличности, нечестности и манипуляциях» со стороны сотрудницы. [1] Вторая половинка Джеймса Рэнди, Дейви Пенья, была осуждена за кражу личных данных; недовольный претендент на вызов на миллион долларов объявил вознаграждение в размере 100 000 долларов любому, кто сможет доказать, что вызов был законным, и существует длинный список жалоб от людей, которые либо подали заявку на участие в конкурсе, либо приняли его. Сам вызов является предметом бесконечной критики:

«Экстрасенс предложил миллион долларов, чтобы доказать свои способности». Сколько раз вы видели этот заголовок? Фокусник Джеймс Рэнди предлагает миллион долларов любому человеку, который докажет, что обладает экстрасенсорными способностями. Это делается через Образовательный фонд Джеймса Рэнди (сокращенно JREF) и называется «Вызов на миллион долларов» (сокращенно MDC).

Каждые несколько месяцев в известном журнале появляется статья о выдающемся экстрасенсе, которому предстоит доказать свои способности, пройдя MDC. Знаменитые экстрасенсы, такие как покойная Сильвия Браун, Джеймс Ван Праа и Джон Эдвард, в разное время были подстрекаемы подать заявку на этот вызов. Все отказались.

Поскольку MDC воспринимается в средствах массовой информации как законный способ проверить экстрасенсорные способности, отказ принять вызов пропагандируется как доказательство того, что экстрасенсы на самом деле являются шарлатанами. За прошедшие годы на челлендж подали заявки многие люди, протестирован был очень небольшой процент, и никто не прошел даже предварительную часть. Скептики указывают на это как на доказательство того, что экстрасенсорных способностей не существует.

Г-н Рэнди - очень популярный скептик, и задача на миллион долларов проста для понимания и, кажется, обеспечивает ясный и простой способ установить правду об экстрасенсорных способностях. Поскольку MDC довольно популярен в основной периодической литературе, он заслуживает серьезного исследования.

Обзор литературы

Парапсихологическая литература проливает мало света на суть этой проблемы. Научных статей, посвященных MDC, нет, и в некоторых книгах по парапсихологии он упоминается лишь кратко. Самая влиятельная книга в области парапсихологии «Сознательная Вселенная» Дина Радина уделяет Рэнди лишь одно предложение:

«Они [Геллер или Рэнди] на самом деле настолько не имеют отношения к научной оценке пси, что ни один эксперимент с участием любого из этих людей не включен в число тысяч исследований, рассмотренных в метаанализе». [2]

В двух наиболее влиятельных книгах, посвященных скептицизму в области парапсихологии, проблема JREF на миллион долларов упоминается лишь вкратце.

Крис Картер в своей книге «Парапсихология и скептики» посвящает Рэнди всего четыре с половиной страницы, не исследуя проблему, но лишь говоря следующее:

«Проблема этого теста в том, что Рэнди сам выступает в роли полицейского, судьи и присяжных. Учитывая его бесчисленные пренебрежительные и оскорбительные замечания в отношении парапсихологии, а также его финансовую заинтересованность в движении разоблачений, его вряд ли можно считать беспристрастным наблюдателем». [3]

Роберт Маклюэн, несмотря на то, что его книга называется « Премия Рэнди» , говорит о проблеме еще меньше, посвятив ей всего несколько абзацев:

«Сам Рэнди сетует, что ни одна из звезд психического небосклона – например, Джон Эдвард или Ури Геллер – не претендует на эту премию, (…) Другая точка зрения, конечно, состоит в том, что в отличие от наивных людей, которые действительно претендуют на премию , у них больше здравого смысла, чем отдавать себя в руки борющегося скептика, который считает их отбросами земли. (…)

«Проведем аналогию: разница между парапсихологией и премией Рэнди — это разница между флотом лодок, отправляющихся в море, оснащенных радарами и большими сетями, и одним человеком, сидящим у мутного ручья и ожидающим, пока рыба прыгнет в его сеть». [4]

Очевидно, что ученые и ученые-парапсихологи считают, что эта проблема настолько незначительна, что не заслуживает какого-либо серьезного рассмотрения. Некоторые серьезные исследования этой проблемы действительно существуют в блогах в Интернете. Грег Тейлор из The Daily Grail опубликовал очень подробную статью, в которой исследовал это:

«Первое и, возможно, самое важное — это размер эффекта, необходимый для победы в соревновании. Хотя JREF утверждает, что «все тесты разрабатываются при участии и одобрении заявителя», это не означает, что тесты являются честными научными тестами. JREF необходимо защитить очень большую сумму денег от возможных «дальних выстрелов», и поэтому перед выплатой они требуют чрезвычайно значимые результаты – намного выше, чем общепринято в научных исследованиях (и если вы не согласны согласно условиям, ваша заявка отклонена). [5]

И в блоге The Daily Grail , и в другом блоге Майкла Прескотта [6] ставились под сомнение правила конкурса, указывая на логические ошибки и драконовские условия в заявке. Например, правила №4 и №8 позволяют JREF использовать информацию по своему усмотрению, а заявитель отказывается от всех прав на судебный иск. Другими словами, если организация решила солгать и обмануть, заявитель не может предъявить иск о возмещении ущерба.

За прошедшие годы я опубликовал в своем блоге пару статей о «Вызове на миллион долларов», [7] которые стали предметом различных онлайн-дискуссий о достоинствах этого конкурса.

Мой главный интерес заключался в том, как работает эта задача. Согласно Википедии:

«В октябрьском номере журнала Fate за 1981 год Роулинз процитировал его [Джеймса Рэнди] слова: «У меня всегда есть выход». [19] Рэнди заявил, что Роулинз не привел полную цитату. [20] Рэнди на самом деле сказал: « Что касается вызова, у меня всегда есть выход: я прав!» « [21] [22] . Рэнди утверждает, что фраза «У меня всегда есть выход» относится к тому факту, что он не позволяет испытуемым жульничать. [23]

Изучение характера Джеймса Рэнди

Поскольку организация носит его имя, это заставляет задуматься о характере Джеймса Рэнди. У Рэнди есть выход? Есть ли какой-нибудь метод, который он использует, чтобы гарантировать, что кандидаты никогда не выиграют? Вся критика проблемы, которую я читал, не касается этого. Они справедливо отмечают, что задача нереально сложна и что Рэнди, которого считают далеко не беспристрастным, полностью контролирует ее.

Скептическая точка зрения состоит в том, что Рэнди необходимо контролировать задачу, чтобы не допустить обмана предполагаемых экстрасенсов, и что на основе его значительного опыта в магии он обладает квалификацией для раскрытия мошенничества. Джеймс Рэнди — очень опытный фокусник, и это дает ему право разоблачать людей, которые выдают себя за экстрасенсов, но на самом деле используют магические трюки, чтобы обмануть людей. Однако у Рэнди нет научного образования, ни самоучки, ни какого-либо другого. Его критики утверждают, что полный контроль над соревнованием позволяет Рэнди жульничать или создавать нереалистичные правила, которым никто не может соответствовать для победы.

Чтобы оценить эффективность вызова Рэнди, нам необходимо изучить характер Джеймса Рэнди. Если он искренне заинтересован в истине, мы можем положиться на его здравый смысл. Поэтому мы сначала посмотрим, что говорят его критики.

Хотя сторонники пси-психологии признают его значительные магические способности и то, что он разоблачил несколько мошенников, выдававших себя за экстрасенсов, многие считают, что он глубоко предвзят и больше заинтересован в публичности, чем в истине. Биолог Руперт Шелдрейк, объект критики Рэнди, использует эту широко распространенную историю, чтобы проиллюстрировать эту точку зрения:

«В январском номере журнала Dog World за 2000 год была статья о возможном шестом чувстве у собак, в которой обсуждались некоторые из моих исследований. В этой статье Рэнди сказал, что в отношении экстрасенсорного восприятия собак: «Мы в JREF [Образовательный фонд Джеймса Рэнди] проверили эти утверждения. Они терпят неудачу». Никаких подробностей об этих испытаниях не сообщалось.

Я написал Джеймсу Рэнди по электронной почте, чтобы узнать подробности исследования JREF. Он не ответил. Он также проигнорировал второй запрос информации.

Затем я попросил членов Научно-консультативного совета JREF помочь мне узнать больше об этом утверждении. Они действительно помогли, посоветовав Рэнди ответить. В электронном письме, отправленном 6 февраля 2000 г., он сообщил мне, что тесты, о которых он упоминал, не проводились в JREF, а проводились «много лет назад» и были «неформальными». В них участвовали две собаки, принадлежащие его другу, за которыми он наблюдал в течение двух недель. Все записи были потеряны. Он написал: «Я преувеличил свои доводы в пользу сомнений в реальности экстрасенсорного восприятия собак, основываясь на небольшом количестве полученных данных. Это было опрометчиво и неправильно с моей стороны». [8]

Рэнди также утверждал, что на записи эксперимента с собакой, проведенного Шелдрейком, собака реагировала на каждую проезжающую машину. Позже он был вынужден признать, что никогда не видел этой записи.

Можно с уверенностью сказать, что ни один парапсихолог или исследователь паранормальных явлений никогда не стал бы работать вместе с Рэнди. В одном показательном случае семья и следователи запретили ему входить в дом, где предположительно происходил полтергейст. [9] Никакого свидетельства честности Рэнди нельзя найти во мнениях его оппонентов. Сторонник пси Виктор Заммит заходит так далеко, что пишет:

«На самом деле его поведение показывает, что он мошенник, манипулятор разума и человек, который сам признает – и это общеизвестно – что он высококвалифицированный в обмане, обмане и мошенничестве». [10]

В «Еретиках » Уилла Сторра он получает потрясающее признание от Рэнди:

«Джеймс Рэнди лжец? Я начинаю мягко, рассказывая ему, что мои исследования нарисовали картину умного человека, который часто прав, но в его личности есть определенный элемент, который заставляет его преувеличивать.

«О, я согласен», — говорит он.

— А иногда лгут. Увлекаются.

«О, я согласен. В этом нет никаких сомнений. Я не знаю, является ли ложь все время сознательной», — говорит он. — Но неправда может быть. [11]
Далее мы обратимся к восприятию Рэнди скептиками. Пользуется ли он большим уважением в скептическом сообществе? Некоторые делают. В 1986 году Рэнди был удостоен награды Фонда Макартуров « Гений» за свою работу по раскрытию мошенничества.

Некоторые скептики менее щедры. Бывший парапсихолог и научный сотрудник CSI Сьюзен Блэкмор написала рецензию на книгу Рэнди « Сверхъестественное от А до Я» и отметила, что в книге « слишком много ошибок, чтобы ее можно было рекомендовать».

Рэй Хайман, давний скептик и ведущий научный сотрудник CSI, внесший в область парапсихологии больше, чем любой другой скептик, отметил:

«Ученые не решают проблемы с помощью одного теста, поэтому даже если кто-то выиграет крупный денежный приз в ходе демонстрации, это никого не убедит. Доказательства в науке происходят посредством репликации, а не посредством единичных экспериментов». [12]

Хайман и Блэкмор — ученые, входящие в число очень маленькой горстки скептиков, обладающих реальными знаниями в области парапсихологии и внесших вклад в эту область. Хотя они не критикуют Рэнди напрямую, они легкомысленно относятся к его учености и пониманию науки.

Рэнди был пойман с поличным на плагиате у скептиков на собственном форуме . Он взял комментарий пользователя форума, известного как «Соколиный глаз», и изменил формулировку. Столкнувшись с этим, Рэнди ответил следующим комментарием:

«Крис: Признаюсь, я беззастенчиво взял ваши комментарии и закинул их в SWIFT просто потому, что они в точности отражали мои наблюдения. Я мог бы изменить формулировку, но создание SWIFT каждую неделю – среди всех других обязанностей, которые удерживают меня здесь по крайней мере 60 часов в неделю – требует время от времени срезать углы. Моя вина… [13]

«Tkingdoll» отметил:

«Я вижу две реальные проблемы в том, что Рэнди занимается плагиатом или иным образом жульничает по любой причине. Во-первых, характер работы всей его жизни требует, чтобы он действовал со 100% честностью и добросовестностью, потому что именно этого он требует от тех, кого разоблачает. Зачем еще Рэнди заниматься мошенничеством, если он не считает мошенничество плохим? Так почему же тогда можно оправдываться «ой, вы поймали меня на явном мошенничестве, я был занят на той неделе?»

Или мы говорим, что обман — это нормально, если вы признаете это, когда вас поймают? Надеюсь, мы этого не говорим. [14]

Самый серьезный ущерб репутации Рэнди нанес многолетний случай кражи личных данных. У Рэнди, гея, есть вторая половинка, которого на самом деле зовут Дейви Пенья, который двадцать лет носил имя Хосе Луис Альварес , прежде чем его поймали в 2012 году. Каким-то образом Рэнди принял Дейви Пенья, молодого человека из Венесуэлы по студенческой визе, за учеба в Художественном институте Форт-Лодердейла у преподавателя из Бронкса. [15] Либо Рэнди был обманут очевидным мошенничеством прямо у него под носом в течение многих лет, либо он сознательно вступил в сговор с Пеной, чтобы скрыть правду.

Так что на вопрос, обладает ли Джеймс Рэнди безупречным характером, ответ однозначно: нет, нет. Очевидно, он готов отказаться от честности и порядочности, когда ему это удобно. Ему не хватает личного доверия, чтобы поверить ему на слово, а у его недоброжелателей есть законные причины не доверять ему. Вызов на миллион долларов вызывает некоторые подозрения только в этом вопросе, хотя он больше им не управляет. По этой причине необходимо посмотреть, как выполняется задача.

Изучение проблемы

Как именно работает вызов? Какова процедура ведения заявителя от начала до конца? Эта информация недоступна, и я не видел официального объяснения от JREF, подробно объясняющего этот процесс.

На первый взгляд вызов на миллион долларов кажется вполне законным. Кажется, что скептики работают над протоколом с экстрасенсами, пока не будет выработана окончательная процедура. Но люди Рэнди, работающие над протоколом, не проходят какой-либо значимой проверки. Не требуется, чтобы они понимали научный протокол или были способны провести научный тест. На форумах, которые я посещал, никто, похоже, не воспринимал эффект экспериментатора всерьез. Похоже, существовало мнение, что психические способности должны функционировать по требованию, а у испытателей не было специальных знаний в парапсихологии, которые были бы необходимы для разработки правильных экспериментов.

Самые вопиющие проблемы с конкурсом на миллион долларов связаны с правилами, которые могут меняться по прихоти JREF.

Научное тестирование экстрасенсорных способностей является статистическим. Другими словами, эффект считается реальным, если доказано, что он не вызван случайностью (или проблемами в протоколе). Вы делаете это, вычисляя вероятность того, что что-то может произойти случайно. Судя по результатам повторных попыток, чем выше шансы на случайность, тем больше вероятность того, что в игре задействованы экстрасенсорные способности.

Я объясняю это, потому что эта важная информация отсутствует. Вы не найдете его в приложении или в разделе часто задаваемых вопросов по вызову на миллион долларов. Где-то должно быть сказано, что предварительный тест должен преодолеть шансы против шанса примерно 1000 к 1, но это не так. Ходят слухи, что для победы в соревновании претендент должен преодолеть шансы один миллион к одному. Такая информация имеет решающее значение для понимания того, насколько сложна задача.

Аналогией было бы провести соревнование по прыжкам, чтобы выяснить, возможен ли прыжк, но нигде не указывать, как высоко человек должен прыгнуть, чтобы победить.

Расследование через форумы

Когда я первоначально исследовал задачу, я обнаружил вот что: кандидатам на участие в конкурсе была предоставлена ​​отдельная ветка на подфоруме, специально предназначенная для этой задачи, и это единственный способ для постороннего отслеживать прогресс кандидата. Судя по всему, форумом управляли волонтеры, и все было сделано очень дешево. Большая часть информации проходила через форум, часть — по почте, часть — по электронной почте. Из сообщений на форуме стало ясно, что процесс вызова представляет собой неорганизованный беспорядок. Заявители имели дело в основном с волонтерами, за исключением сотрудников, которые, очевидно, не всегда уведомляли волонтеров о том, что они делают. (Волонтёры иногда узнавали о произошедшем у заявителей.)

Рэнди мог ворваться в любой момент и изменить все, что пожелает, никого не уведомляя и не объясняя своих действий. Волонтеры, казалось, были предоставлены сами себе и не имели полномочий продвигать заявителя вперед в процессе, независимо от того, сколько работы они проделали с этим человеком. [16] Одним из признаков того, что программа прошла плохо, было то, что очень немногие кандидаты дошли до стадии тестирования.

И процесс подачи заявления ужасно медленный. Процесс, который занимает от года до двух лет, не является чем-то необычным. В ходе покушения на Зиборова Старц (форумное имя волонтера JREF MDC) оставил такой комментарий:

«Честно говоря, Павел представил статистически обоснованные протоколы. JREF не ответил на их возражения, чтобы Павел мог их пересмотреть в соответствии с пожеланиями JREF».

Позвольте мне быть более резким, чем мне хотелось бы, как поклоннику JREF. JREF попросил, чтобы связь осуществлялась по электронной почте. Когда я выполнил просьбу JREF, JREF не соизволил ответить на электронные письма. Если бы JREF был одним из моих аспирантов, а не организацией с длительным и успешным послужным списком, я бы сказал это менее приятно.

Реми разумно заметил, что переговоры лучше проводить по электронной почте, чем через этот публичный форум. Следуя этому мудрому совету, я (от имени Павла) разослал протоколы по электронной почте (информационные копии разместил на форуме). Ответы JREF были получены через форум. Нет никаких причин, по которым этот вопрос нельзя было бы решить за неделю обмена сообщениями по электронной почте. Почти вся задержка была на стороне JREF, а не на стороне Павла. [17]

Заставляя всех заявителей предъявлять конкретные претензии и составлять протокол, JREF усложняет процесс для людей, у которых нет опыта в подобных вещах. Экстрасенсы не учёные.

В этом процессе почти нет прозрачности, и не делается никаких попыток убедить сторонних объективных наблюдателей в том, что тестирование является справедливым. Журнала людей, прошедших тестирование, не существует. Полного отчета об индивидуальном тестировании, который бы подробно объяснял, что произошло, не существует . [18]

Пиар-ход или серьезное расследование?

Самый простой способ отличить пиар-ход от серьезного расследования — это способ обработки информации. Пиар-ход требует контроля над важной информацией, а серьезное расследование требует раскрытия всей важной информации. Задача JREF на миллион долларов изобилует информацией, которая находится под контролем, и не предусматривает полного раскрытия информации. Вот пример:

Вопрос о том, сколько именно людей было протестировано, явно намеренно запутывается. В FAQ по заданию можно найти:

«(3) Сколько человек на сегодняшний день прошло тестирование на приз в миллион долларов, предложенный JREF?»

Это не простой вопрос, на который нужно ответить. Многие сотни подали заявки, и большинству приходилось иногда просить подать повторную заявку несколько раз, потому что они сделали это неправильно или не полностью. В любой момент времени рассматривается от 40 до 60 претендентов, но по опыту мы знаем, что подавляющее большинство отсеется еще до того, как будет разработан какой-либо надлежащий предварительный тест. Из тех, кто доберется до предварительного этапа, возможно, половина действительно пройдет тестирование, а некоторые уйдут до завершения».

Это простой вопрос. Просто сложите количество людей, прошедших тестирование. (Похоже, что на самом деле тестирование проходят не более пары человек в год, поэтому я бы оценил это число между 20 и 30.) Сокрытие этого числа — очевидная попытка заставить его выглядеть больше, чем оно есть на самом деле. Эта уловка особенно очевидна в статье в Википедии о MDC:

«На сегодняшний день подано более 1000 заявок, но ни одна не прошла предварительный тест, который устанавливается и согласовывается как Рэнди, так и заявителем. [19]

Эти записи в Википедии сделаны под эгидой организации, известной как «Партизанские скептики», о которой я расскажу в следующей главе. Они тесно сотрудничают с JREF, поэтому не случайно приложения путают с реальным тестированием. Можно с уверенностью сказать, что путаница между тем, кто подал заявку, и тем, кто прошел тестирование, является преднамеренной.

Расследование законного заявителя:

Где-то в 2009 году я начал расследовать только что разыгранную заявку на Павла Зиборова. В то время дискуссионный форум для претендентов на участие в конкурсе был открыт для публичного просмотра, поэтому я мог следить за происходящим. Я обнаружил нечестную игру Рэнди и написал об этом в своем блоге. Спустя некоторое время форум претендентов был закрыт для публичного просмотра. [20] Сейчас это не более чем краткое изложение, которое в случае с Павлом Зиборовым является неточным.

Попытка Павла Зиборова пройти проверку

Примерно в мае 2007 года [21] . Павел Зиборов связался с JREF, чтобы подать заявку на участие в конкурсе. Спустя два года и почти 900 сообщений на форуме, а также электронные письма и письма, он и волонтеры договорились о простом протоколе. Зиборов должен был определить, находится ли в конвертах черный или белый лист бумаги (вероятность 50%), проведя 100 попыток. Было решено, что для победы ему необходимо 67% правильных ответов (шансы на это составляют 1000 к 1). Когда это было отправлено Рэнди, оно было изменено на 20 испытаний с таким объяснением Павлу:

"Павел,

Благодарим вас за ваше постоянное терпение. Теперь, когда пыль ТАМ рассеялась, мы можем еще раз взглянуть на ваш протокол. Как я уже говорил, я попросил других сотрудников JREF оценить, считают ли они, что предложенный вами протокол работоспособен.

Г-н Рэнди сказал:

Предложите ему просто определить нам, какая из двух фотографий находится в конверте, 20 раз. Мы не можем удовлетворить все прихоти, и это слишком дорого.

Я бы сказал, если он откажется, значит, он отказался пройти тестирование.

***

Что вы думаете об упрощении протокола до такого уровня? Это возможно?

Если нет, я сделаю, как предложил мистер Рэнди, и закрою ваше дело.

С наилучшими пожеланиями,

Элисон Смит,
научный сотрудник
Образовательного фонда Джеймса Рэнди» [22]

Это прямо неэтично. Помимо того, что возможный отказ Павла был представлен как трусость:

1. Рэнди нарушил собственное правило, согласно которому претендентам дается восемь часов на выполнение задания.

2. Павлу все еще приходилось соблюдать соотношение 1000 к 1, поэтому для того, чтобы добиться этого с помощью 20 попыток, ему пришлось бы иметь показатель успеха 80%, тогда как он утверждал, что сможет достичь 67%. Его просили добиться успеха в том, что он никогда не говорил, что сможет сделать.

3. Требование «бери или уходи» нарушает условие, согласно которому «обе стороны должны согласиться с протоколом».

4. Все волонтеры JREF, работавшие с Павлом, были брошены под автобус, поскольку JREF беспечно проигнорировал протокол, который они разработали.

Добровольцы-скептики, работавшие над этим приложением, работали с Павлом через несколько итераций того, как проводить тесты, где им пришлось научить его немного науки. Они сделали это, потому что верили в Джеймса Рэнди и JREF. Его добровольцев предали .

На самом деле, многие скептики не могли закрывать глаза на столь очевидную судебную ошибку. Один из людей, причастных к заявлению Павла, написал:

«Я понимаю, что почти нет никакого интереса к тому, чтобы Рэнди и MDC соответствовали тем стандартам, которые они для себя требуют. Когда я делаю подобные предложения, я всегда оказываюсь в высмеиваемом меньшинстве. Понятно, что Задача заключается не в том, чтобы позволить людям демонстрировать свои претензии, а скорее в том, чтобы предоставить примеры для наших насмешек – частично для образования, частично для группового сплочения (по моим предположениям). Я нахожусь в процессе перехода от идеи убедить кого-либо проявить заботу к попытке вместо этого заставить JREF и Рэнди быть более откровенными в этом вопросе, чтобы предотвратить критику. Я полностью осознаю, что это также будет бесполезным усилием. [23]

Этот комментарий был похоронен в ветке форума, которую прочитает лишь горстка людей. Вместо того, чтобы показать свои недостатки, JREF предоставил небольшой краткий обзор результатов рассмотрения заявления Зиборова:
«В соответствии с предложениями других сотрудников JREF, Павлу была предоставлена ​​последняя возможность упростить свой протокол. Он отказался, и его дело о вызове было закрыто.

У Павла будет возможность повторно подать заявку на участие в конкурсе через год, при условии, что он соответствует требованиям, регулирующим конкурс на тот момент. [24]

Такое притворство указывает на то, что организация JREF не воспринимает всерьез свой вызов. Хотя они признали, что это рекламный ход, именно такого рода организационное поведение демонстрирует нечто худшее: откровенную нечестность.

Другие претенденты на участие в конкурсе

Я не могу перечислить всех заявителей, подавших жалобы на отвод, или выяснить, являются ли их протесты обоснованными. Но вот один из примеров того, как раздражаются заявители тем, как с ними обращаются. Гомеопат Джон Беннет, который утверждает, что Рэнди препятствовал его попытке пройти тестирование, объявил конкурс на 100 000 долларов любому, кто сможет доказать, что вызов JREF на миллион долларов является законным. [25] Никто не выступил с попыткой претендовать на этот приз.

Большинство жалоб связаны с тем, что люди вообще не прошли тестирование, несмотря на многочисленные попытки. Однако одна жалоба была связана с поведением Рэнди во время тестирования.

Одной из участниц, которая действительно приняла вызов и добилась некоторого первоначального успеха, была 11-летняя Наталья Лулова. В ходе судебного разбирательства, где она демонстрировала, что может «видеть» без глаз, Рэнди ответила, заявив, что переносица у нее особенная, позволяющая ей видеть под повязкой на глазах. Затем он проделал масштабную запись на пленку, из-за которой, по словам ее опекуна, она расплакалась и не смогла выступать. [26] На веб-сайте, указанном в сноске, есть фотографии и описание события.

А как насчет настоящего теста?

А как насчет реальных тестов, которые не продемонстрировали никаких экстрасенсорных способностей? Являются ли это законными проверками экстрасенсорных способностей? Если экстрасенсорные способности существуют, почему никто не прошел тест? В 1991 году в телешоу « Джеймс Рэнди : Психический исследователь» [27] использовалось множество уловок , чтобы предотвратить настоящую демонстрацию экстрасенсорных способностей.

Астрофизик Сэм Николс, посетивший одно из шоу, перечислил длинный список очевидных недостатков, включая вот этот существенный:

«Никогда не позволяйте экстрасенсу чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы чувствовать себя уравновешенным; гостей более или менее вытащили на сцену, едва представив, а затем ожидали, что они продемонстрируют экстрасенсорные чудеса. [28]

Идея задачи состоит в том, чтобы разоблачить мошенников и бредовых людей, у которых нет способностей, о которых они утверждают. Однако если вы сделаете задачу невыполнимой, то вы ничего не докажете, как заметил «Каддлс» в ветке форума Зиборова:
«- Поэтому для JREF чрезвычайно важно обеспечить, чтобы тест был справедливым по отношению к заявителя, гарантируя, что существует высокая вероятность успеха, если он действительно обладает заявленными способностями. [29]

Короткие тесты сложнее, чем длинные, по психологическим причинам. Давление на успех любой отдельной попытки намного выше, и у заявителя нет возможности расслабиться. У Патрисии Путт было десять испытаний. [30] Павлу было разрешено иметь двадцать. В тесте 1979 года было три испытания для четырех лозоходцев [31] , а в недавнем тесте с Дереком Огилви было десять испытаний. [32]

Испытание имеет высокий статус, поскольку его неудача будет широко освещаться в прессе. Психические способности также снижаются в присутствии скептиков. Это было доказано научными испытаниями и известно как эффект экспериментатора. [33] В тестах Рэнди претенденты окружены людьми, которые надеются, что они потерпят неудачу.

Даже если заявитель добровольно подпишется на такого рода установку, как это сделала Патрисия Патт, короткий, напряженный и громкий тест, проводимый скептиками, не является законным способом проверить экстрасенсорные способности. Тот факт, что люди терпят неудачу, часто впечатляющим образом (Патт не выполнил ни одного правильного испытания), ничего не говорит о способностях людей, прошедших тестирование, за исключением того, что они не добились успеха в этих очень неблагоприятных условиях.

В случае Патт проблема заключалась в том, как ее проверяли. Обычно она говорит, но ей пришлось записывать свои экстрасенсорные показания. Ее просили добиться успеха в чем-то, чему она не обучалась и не заявляла, что может это сделать.

Протокол испытаний был представлен ей по принципу «бери или уходи». Это было нарушением стандартных протоколов научных испытаний. Обычно она делает менее пяти чтений в день, а ей приходилось делать десять. Некоторые ее показания были затемнены профессором Ричардом Уайзманом, проводившим тест. Проведение десяти чтений за один день — это гораздо больше, чем делают большинство медиумов. Она сообщила, что была морально истощена после восьмого чтения. Другие проблемы заключались в том, что целевыми объектами были все молодые студентки, из-за чего их опыт и личности было трудно отличить друг от друга. Как и другие кандидаты, она не имела особого контроля над дизайном исследования.

Подводя итог, можно сказать, что, хотя тест и имел хороший контроль над мошенничеством, он был очень плохим в плане обеспечения элементов, благоприятных для психического функционирования. Можно провести аналогию: положить семя на полку и посмотреть, вырастет ли оно. Эксперимент прекрасно контролируется, но гарантированно провалится.

Все, что можно сказать, это то, что тест ничего не показал. Нельзя сказать, что Патрисия Патт провалила испытание, потому что конструкция была совершенно неадекватна для чего-либо испытания. Это, конечно, не остановило пресс-релизы. [34]

Для сравнения: наиболее близким сравнением с этим тестом, вероятно, является «Эксперименты загробной жизни» [35] , проведенные Гэри Шварцем, которые утверждали, что демонстрируют статистически значимые положительные результаты от экстрасенсорных медиумов. Тесты длились несколько дней и включали несколько сред. Были проведены различные версии одних и тех же тестов, и все подробности и результаты были опубликованы. Эксперименты уточнялись и повторялись на протяжении многих лет, а известные ученые-скептики просматривали литературу и комментировали ее, и она стала частью парапсихологической литературы.

Никакие отчеты о психических тестах, проведенных в рамках задачи на миллион долларов, никогда не попадали в парапсихологическую литературу. Нуль. Не один.

Кажется, что все, что происходит, это то, что когда проводится один из этих тестов, новости распространяются повсюду, несколько газет подхватывают их, несколько человек пишут об этом в блогах и спорят об этом на форумах, а затем это исчезает в истории. Потому что это не важно .

Есть очевидные причины их незначительности:

1. Очень мало серьезных претендентов на участие в конкурсе. С наступлением эпохи Интернета потенциальные претенденты гораздо лучше информированы, чем в прошлые годы. Даже самый беглый поиск в Интернете выдаст разоблачительную информацию о Джеймсе Рэнди и этой проблеме. Так что только самые наивные люди будут гнаться за призом.

2. Отсутствие общей методологии. Время от времени кто-то бросает вызов системе и действительно проходит тестирование с помощью уникального эксперимента, с очень небольшим количеством испытаний и без повторений. Это делает результаты бесполезными в качестве измерения чего-либо.

3. Недостаток данных. Чтобы серьезно обсудить актуальность какого-либо конкретного теста, необходимо, чтобы все детали этого теста были доступны для изучения и критики.

Единственное, что вы можете сказать о вызове JREF на миллион долларов, это то, что это рекламный ход, который не дает того, на что он претендует: законного тестирования экстрасенсорных способностей. Из-за плохого управления тестированием сами тесты не являются индикатором чего-либо, тем более экстрасенсорных способностей. В своей нынешней форме эту задачу практически невозможно решить.

Возникает вопрос: если JREF так уверен в отсутствии экстрасенсорных способностей, почему им приходится прибегать к этому обману?

 
Сноски:

[1] http://free Thoughtblogs.com/pharyngula/2013/08/07/carrie-poppy-tells-all/

[2] Сознательная Вселенная , Дин Радин, стр. 240

[3] Парапсихология и скептики , Крис Картер, стр. 83

[4] Премия Рэнди , Роберт МакКлюэн, стр. 293-4

[5] http://dailygrail.com/features/the-myth-of-james-randis-million-dollar-challenge

[6] http://michaelprescott.typepad.com/michael_prescotts_blog/2006/12/the_challenge.html

[7] http://weilerpsiblog.wordpress.com/randis-million-dollar-challenge/

[8] http://www.sheldrake.org/D&C/controversies/randi.html

[9] Премия Рэнди , Роберт МакКлюэн, стр. 19

[10] http://www.victorzammit.com/articles/lawyerebutsrandi.html

[11] «Еретики» , Уилл Сторр, стр. 368

[12] http://www.skepticalinvestigations.org/Mediaskeptics/index.html#JamesRandi

[13] http://forums.randi.org/showthread.php?t=73944

[14] Там же.

[15] http://stevevolk.com/archives/952

[16] Проверено надежным источником, который работал над несколькими приложениями MDC.

[17] http://forums.randi.org/showthread.php?s=192df0a489b90c99a0350e03d1fbfddc&t=119896&page=5

[18] http://forums.randi.org/archive/index.php/t-34848.html

[19] http://en.wikipedia.org/wiki/James_Randi_Educational_Foundation

[20] Оригинальные сообщения на форуме Зибарова все еще существуют, и к ним можно получить доступ, если вы знаете точный веб-адрес.

[21] http://forums.randi.org/showthread.php?t=82062

[22] http://forums.randi.org/showthread.php?t=119896&page=6

[23] http://forums.randi.org/showthread.php?t=119896&page=12

[24] http://forums.randi.org/showthread.php?t=115239

[25] http://www.scienceofhomepathia.com/challenge.html.

[26] http://www.theblindcarefoundation.com/Randi-eng.html.

[27] http://www.imdb.com/title/tt1589787/

[28] http://www.cfpf.org.uk/articles/background/nicholls.html

[29] http://forums.randi.org/showthread.php?t=119896&page=12

[30] http://monkeywah.typepad.com/paranormalia/2009/05/patricia-putt-score-for-sceptics.html

[31] http://en.wikipedia.org/wiki/James_Randi_Educational_Foundation#One_Million_Dollar_Paranormal_Challenge

[32] http://en.wikipedia.org/wiki/Derek_Ogilvie

[33] Уайзман Р. и Шлитц М. (1998). Эффекты экспериментатора и дистанционное обнаружение взгляда. Журнал парапсихологии, 61 (3), 197–208.

[34]
http://www.theguardian.com/science/2009/may/12/psychic-claims-james-randi-paranormal
и http://m.digitaljournal.com/article/272235?doredir=0&noredir=1

[35] http://www.drgaryschwartz.com/THE-EXPERIMENTS-TRILOGY.html.

Миф об испытании Джеймса Рэнди на миллион долларов

  
В течение десяти лет современное движение скептиков орудовало дубинкой против заявлений о паранормальных явлениях: Вызов Джеймса Рэнди на миллион долларов. Во многих дебатах о возможности пси-способностей Вызов предоставляет последнее слово одной стороне ... ”Подал ли такой-то заявку на Вызов?” Финансовое вознаграждение, предлагаемое Образовательным фондом Джеймса Рэнди, рассматривается многими скептиками как непреодолимая мотивация для любого человека, обладающего паранормальными способностями – в конце концов, если бы кто-то действительно мог проявить такие способности, наверняка он сделал бы шаг вперед, чтобы получить миллион?

Однако по прошествии десяти лет Образовательный фонд Джеймса Рэнди (JREF) заявляет, что никто не прошел даже предварительное тестирование. Более того, ни одна из "крупных рыб" – медиум Джон Эдвард, бендер с ложкой Ури Геллер, экстрасенс Сильвия Браун - не подала заявку (хотя Сильвия Браун приняла прямой вызов Джеймса Рэнди в эфире Larry King Live, не продвинувшись дальше). И теперь, возможно, в результате этого факта, Джеймс Рэнди объявил, что Вызов закончится через два года, 6 марта 2010 года.

Но действительно ли вызов утверждает о существовании паранормальных явлений и / или пси-способностей? По словам исследователя паранормальных явлений Лойда Ауэрбаха (который, как и Рэнди, является членом магического братства):

Предположение о том, что окончание Испытания через 10 лет подтверждает любое утверждение о том, что psi не существует или кто-то выиграл бы испытание, абсурдно на многих уровнях.

Процедуры Челленджа включали в себя несколько препятствий в пользу Рэнди и несколько “аутов” для JREF, о которых любой проницательный человек, способный на любые экстраординарные человеческие поступки, дважды подумал бы (и здесь я имею в виду не только экстрасенсов и тому подобное).

Что это за препятствия, о которых упоминает Ауэрбах?

Шансы на что угодно…

Первое, и, возможно, самое важное, это размер эффекта, необходимый для победы в испытании. Хотя JREF утверждает, что “все тесты разрабатываются при участии и одобрении заявителя”, это не означает, что тесты являются честными научными тестами. JREF необходимо защитить очень большую сумму денег от возможных “выстрелов на дальнюю дистанцию”, и поэтому они требуют чрезвычайно значительных результатов перед выплатой - намного больших, чем это общепринято в научных исследованиях (и если вы не согласны с условиями, ваша заявка отклоняется). Однако в случае парапсихологических исследований, где размер эффекта часто невелик (хотя и кажется надежным), это означает, что большинству исследователей пришлось бы приложить невероятные усилия, чтобы выиграть миллион долларов. Как указал мне один исследователь ПСИ:

В тесте Ганцфельда на телепатию метааналитический процент совпадений с невыбранными испытуемыми составляет 32% при ожидаемом шансе 25%. Если этот 32%-ный процент попадания является “реальным” эффектом телепатии, то для того, чтобы у нас был 99%-ный шанс получить значительный эффект при p < 0,005, нам нужно было бы провести 989 испытаний. Один сеанс Ганцфельда длится около 1,5 часов, или около 1483 общих часов. Предыдущие эксперименты показали, что не рекомендуется проводить более одного сеанса в день. Таким образом, нам нужно потенциально набрать для участия 989 х 2 человека, экспериментатора, который потратит более 4 лет на то, чтобы изо дня в день управлять этими людьми, и в итоге мы получим p < 0,005. Рэнди скажет, что эти результаты недостаточно хороши, потому что вы могли бы получить такой результат случайно 5 раз из 1000. Таким образом, ему потребуется соотношение шансов как минимум миллион к 1, чтобы выплатить 1 миллион долларов, и тогда количество времени и денег, необходимых для достижения значительного результата, намного превысит 1 миллион долларов.

Более того, кандидаты должны сначала пройти ‘предварительный тест’, прежде чем им будет разрешено перейти к реальному "формальному" тестированию, за которое платят миллион долларов. Итак, претендент должен сначала показать положительные результаты в предварительном тестировании (с вероятностью не менее 1000 к 1, очевидно), затем, перейдя к следующему этапу, он должен будет показать положительные результаты при гораздо более высоких шансах претендовать на приз (по всем отчетам, с вероятностью около 1 миллиона к 1). Неудача в любом из тестов означает отсутствие денежного приза и неудачу рядом с их именем. Во многих отношениях это было бы все равно, что сказать профессиональному игроку в гольф сделать 63 броска вокруг Огаста Нэшнл, а затем вернуться и сделать 59 бросков, чтобы доказать, что он умеет играть в гольф. По словам Криса Картера, автора книги " Парапсихология и скептики":

Если бы Рэнди был искренне заинтересован в проверке необычных заявлений, то он также не настаивал бы на шансах получения результатов по крайней мере один к миллиону. Любой, кто знаком с научными исследованиями, знает, что экспериментальные результаты с вероятностью, скажем, 800 000 к одному, считались бы экстраординарными; но результаты такого высокого уровня были бы, по словам Рэнди, “провальными”.

Доктор Майкл Саддут из Государственного университета Сан-Франциско также указал мне на замечательную иронию в одном из правил. Правило вызова № 3 гласит: “Нас не интересуют теории или объяснения того, как могут работать заявленные способности”. Как выразился Саддут: “Любопытно, что сам вызов Рэнди пронизан предположениями именно такого рода. Вызов имеет мало смысла, если мы не предположим, что psi - это такая вещь, которая, если она подлинная, может быть произведена по запросу или, по крайней мере, может проявить себя каким-то очевидным образом в условиях, указанных в вызове.”

Исследователи берутся за дело

Как следствие, вы вполне можете сказать: “Неудивительно, что ни один серьезный исследователь не подал заявки на участие в конкурсе”. Интересно, что это не так. Доктор Дик Бирман, имеющий докторскую степень по физике, сообщил мне, что он действительно обращался к Джеймсу Рэнди по поводу вызова на миллион долларов в конце 1998 года. Бирман сообщил об успехе в воспроизведении экспериментов с предчувствиями, проводившихся доктором Дином Радином (когда человеческие реакции, по-видимому, происходят незначительно до того, как происходит событие), и впоследствии Стэнли Кляйн из Калифорнийского университета спросил его, почему, если его результаты в отношении пси-эффектов были положительными и воспроизводимыми, он не ответил на вызов Рэнди. Бирман ответил, что он предпочел бы потратить свое время на хорошее научное исследование, а не убеждать скептиков в одноразовом тестировании. Однако после дальнейшего обсуждения он решил, что, возможно, сможет объединить эти два варианта.:

После некоторого обмена идеями я связался с Рэнди. Рэнди казался искренне заинтересованным, и я разработал предложение об интересном эксперименте, который продлится около года. Экспериментальные эффекты в такого рода исследованиях невелики и требуют большого количества измерений для достижения требуемой статистической значимости (я думаю, Рэнди хотел получить p-значение 0.000001).

Обратите внимание, что он не настаивал на демонстрации эффекта на сцене. Скорее я предложил провести своего рода эксперимент по предвидению (фактически, "предчувствие") в режиме онлайн через Интернет, где он или какой-нибудь другой независимый скептик мог бы сгенерировать цели после того, как ответы были бы переданы через Интернет (все это было бы сделано автоматически на компьютере под его контролем в течение секунды). Это предотвратило бы мошенничество со стороны экспериментатора, но нам все еще нужно было придумать, как предотвратить мошенничество со стороны Рэнди.

В этот момент Рэнди упомянул, что, прежде чем продолжить, он должен был представить это предварительное предложение своему научному совету или комитету. И, по сути, на этом все закончилось. Я понятия не имею, где этому процессу помешали, но должен признаться, я был рад, что смог посвятить себя исключительно науке, а не иметь дело со скептиками и связанной с ними шумихой в СМИ.

Бирман сказал, что мне также следует связаться с Суитбертом Эртелем, почетным профессором Геттингенского университета имени Георга Августа, который разработал новый тип парапсихологического эксперимента, который, по-видимому, способствует крупномасштабным пси–эффектам - который гораздо больше подходил бы для "Вызова Рэнди". Эртель, как мне сказали, очевидно, также обсуждал этот вызов с Джеймсом Рэнди после того, как его результаты были воспроизведены другими скептически настроенными исследователями. Эртель ответил на мой запрос, объяснив свое участие не только в конкурсе Рэнди, но и в отдельном "Призовом конкурсе", предложенном немецкой группой скептиков:

Я впервые обратился к Рэнди, потому что думал, что приз может быть получен за счет планетарного эффекта Гоклена, статистического “паранормального” или “неоастрологического” эффекта, с которым я был хорошо знаком как исследователь. Проблема заключалась в том, что решения относительно выборки, которая составила бы 1000 натальных карт, зависели от большого количества взвешенных размышлений, и Рэнди не знала, как поступить с условиями. На этом переписка подошла к концу.

Второй подход был сделан потому, что я подал заявку на получение приза в размере 10 000 евро, который немецкий GWUP пообещал вручить тому, кто сможет продемонстрировать сильные пси-эффекты. Выигрыш этого приза рассматривался бы Рэнди как прохождение предварительного теста, его первого теста, который необходимо пройти, прежде чем кому-либо будет разрешено подать заявку на участие в главном тесте Рэнди на сумму 1 000 000 долларов.

Пси-эффект, требуемый даже для теста GWUP = предварительного теста Рэнди, был настолько велик, что я не надеялся, что смогу проявить так много пси-способностей с помощью моих пси-одаренных студентов, которых я отобрал с помощью моего “теста с мячом для пинг-понга". Моей единственной целью было добиться статистически значимого эффекта, чтобы заставить скептиков признать, что они наблюдали значительный пси-эффект. Эта цель была достигнута моим первым тестовым испытанием (с одним пси-одаренным участником) в 2005 году. В 2006 году был проведен еще один тест в присутствии сотрудников GWUP: в нем приняли участие двое моих студентов, пси-одаренных в предыдущих тестах. В этом тесте эффект был незначительным.

Одной из очевидных причин этого провала было то, что скептики произвольно изменили условия этого теста во многих отношениях, так что участники чувствовали себя неловко под сильным контролем – такие чувства обладают пси-снижающим эффектом.

Первый тест Эртеля в GWUP имел значение p .018. Однако он упомянул, что еще два студента из числа наблюдателей также участвовали, тайно, во время теста. Их результаты также были значительными, их общая значимость составила 0,002. Эртель сказал мне, что скептики GWUP, к их чести, отметили результаты двух студентов, которые участвовали тайно.

Эртель считает, что приз в миллион долларов можно выиграть, хотя очевидно, что требуемые коэффициенты "несправедливы" с научной точки зрения. Однако, поскольку одно из правил гласит, что кандидаты должны оплачивать все свои расходы самостоятельно, по его оценкам, ему потребуется не менее 10 000 долларов США, чтобы подать заявку на участие в официальном конкурсе. Он также хотел бы, чтобы присутствовал личный адвокат и еще один независимый ученый в качестве наблюдателя, и ему нужно было бы отобрать 3-4 пси-одаренных участника недалеко от учреждения JREF, где будут проводиться тесты:

Но выигрыш приза не был бы моей главной заботой. Моя главная забота - достичь высокого уровня значимости под контролем скептиков. Научное сообщество должно было бы признать Пси-эффекты существующими, если бы они были достигнуты, то есть воспроизведены (потому что они наблюдались бы до проведения теста Рэнди), скажем, с p = .0001 – необязательно .000001. Получение премии Рэнди не является научным стандартом для признания существования причинно-следственных связей. P = .0001 или около того, полученный под контролем людей, которые являются экспертами в области обмана (так что этот фактор исключен) и чье намерение и предвзятость состоят в том, чтобы доказать, что psi НЕ существует (так что предвзятость также исключена), позволил бы psi казаться существующим вне всяких разумных сомнений.

Вы бы доверяли Этому Человеку?

Упоминание Эртелем расходов, необходимых для участия в конкурсе Рэнди, возвращает нас к “препятствиям”, упомянутым Лойдом Ауэрбахом. Ознакомление с правилами конкурса на миллион долларов, безусловно, дало бы большинству людей повод для беспокойства. Два наиболее важных правила, особенно в сочетании, - это правила № 4 и № 8:

4. Заявитель соглашается с тем, что все данные (фотографические, записанные, письменные и т.д.), собранные в результате настройки, протокола и фактического тестирования, могут свободно использоваться JREF.

8. Участвуя в этом конкурсе, насколько это возможно в соответствии с установленными правовыми актами, заявитель отказывается от любых прав на судебный иск против мистера Рэнди и / или против любых лиц, косвенно вовлеченных в него, и / или против Образовательного фонда Джеймса Рэнди. Это относится к травмам, и / или несчастному случаю, и / или любому другому ущербу физического и / или эмоционального характера, и / или финансовым и / или профессиональным потерям, и /или ущербу любого рода. Однако это правило никоим образом не влияет на присуждение приза, если он выигран надлежащим образом в соответствии с протоколом.

Другими словами, заявители предоставляют JREF / Randi практически абсолютную лицензию на использование данных, наилучшим образом отвечающих их рекламным потребностям, без каких-либо судебных исков для участника. Не совсем заманчиво для соискателя, хотя, если бы Джеймс Рэнди пользовался большим уважением в сообществе парапсихологических исследователей, тогда это могло бы не иметь такого большого значения. Однако ряд ученых повторили мне свое недоверие к Рэнди ... и у некоторых из них, похоже, есть веские основания для такого суждения. Когда я спросил Руперта Шелдрейка о конкурсе на миллион долларов – ученом, который исследовал "телефонную телепатию", ощущение, что на тебя смотрят, и возможные экстрасенсорные таланты у животных, Шелдрейк ответил мне довольно просто: “Я не воспринимаю приз всерьез, и, прежде всего, я не доверяю Рэнди, поскольку считаю его нечестным…Он не ученый, не имеет научных полномочий и, по сути, является шоуменом и экспертом по обману ”. Шелдрейк указал на предыдущую конфронтацию в качестве доказательства своего недоверия к Джеймсу Рэнди.:

В январском номере журнала Dog World за 2000 год была опубликована статья о возможном шестом чувстве у собак, в которой обсуждались некоторые мои исследования. В этой статье приводятся слова Рэнди о том, что в отношении экстрасенсорного восприятия собак: “Мы в JREF [Образовательном фонде Джеймса Рэнди] проверили эти утверждения. Они терпят неудачу.” Никаких подробностей об этих тестах предоставлено не было.

Я отправил электронное письмо Джеймсу Рэнди, чтобы узнать подробности об этом исследовании JREF. Он не ответил. Он проигнорировал и второй запрос о предоставлении информации.

Затем я попросил членов Научно-консультативного совета JREF помочь мне узнать больше об этом заявлении. Они действительно помогли, посоветовав Рэнди ответить. В электронном письме, отправленном 6 февраля 2000 года, он сообщил мне, что тесты, на которые он ссылался, проводились не в JREF, а “много лет назад" и были “неофициальными”. В них участвовали две собаки, принадлежащие его другу, за которыми он наблюдал в течение двух недель. Все записи были утеряны. Он написал: “Я преувеличил свои аргументы в пользу того, что усомнился в реальности экстрасенсорики собак, основываясь на небольшом количестве данных, которые я получил. С моей стороны это было опрометчиво и неуместно ”.

Рэнди также утверждал, что развенчал один из моих экспериментов с собакой Джейти, часть которого показывали по телевидению. Джейти подошел к окну, чтобы дождаться свою хозяйку, когда она отправится домой, но не сделал этого до того, как она отправилась. В “Мире собак” Рэнди заявил: "Просматривая всю запись, мы видим, что собака реагировала на каждую проезжавшую мимо машину и на каждого человека, который проходил мимо". Это просто неправда, и Рэнди теперь признает, что никогда не видел эту ленту.

Доктор Гэри Шварц часто подвергался нападкам со стороны Джеймса Рэнди за его исследования медиумизма. Названный Рэнди “Легковерным Гэри" и обвиненный в вере в зубную фею, доктор Шварц отклонил приглашение Рэнди разрешить “независимой экспертной группе” поделиться собранными им данными. По словам доктора Шварца: “Он называет это ‘независимой экспертной комиссией’, но она состоит в основном из людей, отобранных вручную, чтобы гарантировать, что решение, скорее всего, будет предрешенным, просто подтверждающим его предубеждения”. В данном случае Рэнди предложила создать комиссию в составе Рэя Хаймана (стипендиат CSICOP), Марвина Мински (стипендиат CSICOP), Майкла Шермера (стипендиат CSICOP) и Стэнли Криппнера (парапсихолог, с которым Рэнди знаком). Можно было бы предположить, что он не совсем “независим”. К сожалению, по словам доктора Шварца:

Джеймс Рэнди имеет опыт искажения правды.…Рекомендация Рэнди доктора Криппнера, безусловно, была приемлема для меня. Однако, когда я напрямую связался с доктором Криппнером, чтобы узнать, верно ли заявление мистера Рэнди о его участии в комиссии, доктор Криппнер был обеспокоен. Доктор Криппнер объяснил, что ранее он отправил мистеру Рэнди электронное письмо, в котором заявил, что не согласится работать в таком комитете. Правда в том, что доктор Криппнер не был готов участвовать в работе комиссии, и он ясно дал это понять мистеру Рэнди.

Наконец, несмотря на заверения Джеймса Рэнди в том, что подать заявку на получение приза - дело несложное, похоже, это не так. Ряд более "обычных" заявителей ждали несколько лет, чтобы проверить свою заявку; одна из последних, Карина Ландин, прошла трехлетний процесс только для того, чтобы пройти предварительный тест, и после провала теста (достижение более вероятных результатов, но не на значительном уровне) обнаружила, что ее протокол не был соблюден ... и поэтому теперь ожидает повторного тестирования. По словам ‘Крамера’, бывшего сотрудника JREF, который помогал с подачей заявок:

Мы часто сталкиваемся с этим, и это, безусловно, приводит многих заявителей к выводу, что JREF “водит их за нос”, забывая, что ни один представитель JREF не участвует в тестировании и что тесты определяются с одобрения Рэнди, но без его прямого участия, чтобы гарантировать абсолютную беспристрастность процедуры тестирования. JREF не может гарантировать дальнейшее участие любых третьих сторон, которые добровольно посвящают свое время (без какой-либо компенсации) от имени JREF Challenge.”

В целом, довольно легко понять, почему "экстрасенсорные личности’ проигнорировали Вызов на миллион долларов, независимо от чьего-либо мнения относительно того, являются ли их таланты реальными или мошенническими. В нем их просят рискнуть своей карьерой из расчета миллион к одному (при условии, что они не мошенники), передав всю власть в руки человека, которому они не доверяют – и который был настроен враждебно по отношению к ним на протяжении ряда лет – без доступа к средствам правовой защиты.

С другой стороны, хотя парапсихологи сталкиваются с аналогичными проблемами, теперь очевидно, что некоторые из них настолько полны решимости продемонстрировать доказательства пси-эффектов, что готовы рискнуть потерпеть неудачу, чтобы произвести впечатление. И Дик Бирман, и Суитберт Эртель считают, что эффект достаточно сильный, чтобы они могли, по крайней мере, научно доказать скептикам, что происходит нечто интересное. И, возможно, другие знают об этом факте.…

Вы говорите "Паранормальное", я говорю "Околонормальное"

На конференции Amazing!ng Meeting #3 (TAM3), спонсируемой JREF, состоявшейся в январе 2005 года, Ричард Докинз сделал интригующий комментарий во время беседы на сцене с Джеймсом Рэнди:

Что касается приза в миллион долларов, я бы на вашем месте беспокоился из-за того факта, что у нас есть сверхнормальные возможности. Я имею в виду, что, если кто–нибудь - что, если действительно существует околонормальное явление, которое затем будет принято наукой и станет нормальным, но в настоящее время традиционно классифицируется как паранормальное?

Конечно, подозрительные (некоторые могли бы сказать "скептически настроенные") умы могут задаться вопросом, не повлиял ли приток положительных “околонормальных” результатов – таких, как десятилетия исследований телепатии Ганцфельда, повторные эксперименты с предчувствиями и новый тест Эртеля на вытягивание мяча - на решение JREF отозвать Вызов. Интересно отметить, что Правило №14 конкурса гласит:

Этот приз будет продолжать предлагаться до тех пор, пока он не будет вручен. После смерти Джеймса Рэнди управление призом перейдет в другие руки, и предполагается, что оно останется в силе.

Аналогичным образом, в предыдущем обсуждении Конкурса Рэнди заявил: “... миллион долларов - это не мой миллион долларов, сэр, он принадлежит фонду, который я представляю, и он не может быть использован ни для каких целей, кроме как в качестве призового фонда в конкурсе”. Казалось бы, это уже не так…

Какими бы ни были причины отмены "Вызова на миллион долларов", это мало влияет на научное признание пси-эффектов. Даже если претендент пойдет на риск и выиграет миллион долларов - несмотря на лучшие намерения Суитберта Эртеля – сомнительно, что скептики будут убеждены. По словам сотрудника CSICOP доктора Рэя Хаймана.:

Ученые не решают проблемы с помощью одного теста, поэтому, даже если кто-то выиграет крупный денежный приз за демонстрацию, это никого не убедит. Доказательство в науке достигается путем репликации, а не с помощью единичных экспериментов.

В конечном счете, это не имеет значения

Казалось бы, у современного движения скептиков есть все основания. Если вы не подаете заявку, это показывает, что у вас нет доказательств паранормальных явлений. Если вы подаете заявку и терпите неудачу, то же самое. Если вы поставите на карту свою карьеру и подадите заявку, превзойдя начальные шансы 1000 к 1, а затем 1 000 000 к 1, чтобы выиграть Испытание, то это все равно не будет доказательством паранормальных явлений.

По иронии судьбы, исследователь паранормальных явлений доктор Стивен Брауд согласен с Рэем Хайманом по поводу достоинств Вызова: “Сама идея о том, что может быть проведена убедительная демонстрация научному сообществу психического функционирования, в корне ошибочна, а предположение о том, что этот вопрос должен решать несведущий в науке шоумен, просто уморительно “.

Скептицизм, безусловно, необходим при рассмотрении заявлений о паранормальных явлениях (не говоря уже о том, что во всех аспектах жизни). Однако вызов JREF, похоже, в первую очередь направлен на то, чтобы предоставить современному скептическому движению чисто риторический инструмент для атаки на тему паранормальных явлений. В недавнем информационном бюллетене Джеймс Рэнди говорит то же самое: “Целью вызова всегда было предоставить скептикам аргументированную основу для указания на то, что претенденты просто не согласятся на конфронтацию”. Однако, похоже, что некоторые исследователи парапсихологии на самом деле проявляют больше желания, чем Рэнди думала…

Кажется совершенно очевидным, что "Вызов на миллион долларов" не предлагает – и не предлагал в прошлом – справедливой научной оценки заявлений о паранормальных явлениях - скорее, используемая статистика в первую очередь основана на обеспечении сохранности миллиона долларов. Другие правила еще больше усиливают преимущество участников, передавая контроль над рекламой JREF. Костюберт Эртель прокомментировал мне:

Рэнди и те, кто предлагает крупный денежный приз за демонстрацию пси-эффекта, имеют право требовать недостижимых пси-эффектов. Это их деньги, и они должны быть осторожны, чтобы не потерять их. Каждый должен признать, что это разумно с экономической точки зрения. Но тщательные рассуждения о деньгах и собственности - это совсем другое дело, чем тщательные научные рассуждения.

Доктор Дин Радин был более резок в своей оценке:

Этот ‘вызов’ был похож на прыжок Эвела Книвела на паровом мотоцикле через каньон Снейк-Ривер: великолепный трюк, сопровождаемый помпезностью и бахвальством, но в конечном счете не имеющий значения.

——————-

Обновление: Джеймс Рэнди ответил на этот пост в своем информационном бюллетене JREF от 29.02.2008: “Атака Грабби“. Хотя я не считаю эту статью ”нападением“ (и не считаю себя "неряхой”), я благодарю Рэнди за ответ. Для ясности: во время написания этой статьи я трижды связывался с JREF и продлевал крайний срок на неделю, чтобы получить ответы и разъяснения от Рэнди (или официальных лиц JREF). Я бы предпочел это, а не риторический и выборочный информационный бюллетень с "разоблачением’, но Рэнди имеет право делать то, что ему нравится.

Хотя я хотел бы оставить статью в покое, а не обсуждать отдельные моменты, Рэнди допускает несколько досадных ошибок в своем информационном бюллетене, на которые я считаю своим долгом указать здесь. Самое главное, что во многих отрывках Рэнди ссылается на слова ”Лойда Ауэрбаха" – это не слова Ауэрбаха, они мои (за исключением одной короткой цитаты из Ауэрбаха). Это прискорбно, поскольку Рэнди неоднократно напрямую обращался к Лойду Ауэрбаху в риторической форме, когда Ауэрбах не произносил слов, которые Рэнди приписывает ему.

В остальном: я не “хихикаю” над окончанием задания, и это не “тирада из 19 000 слов” (в ней нет даже 4000 слов, и это просто проверка задания). Конечно, Рэнди не настолько чувствителен к людям, предлагающим скептический анализ (в конце концов, это его смысл существования) его собственной работы, чтобы называть их “тирадами” (не менее трех раз), когда это совершенно очевидно не так?

Рэнди определяет “подал заявку” на участие в конкурсе так, как это ему подходит. Сильвия Браун, по словам Рэнди, “подала заявку”, выступив по национальному телевидению после того, как ее “вынудили к этому” (как следствие, назвав мое заявление “неправильным”). Позже профессор Дик Бирман не стал “подавать заявку”, несмотря на то, что обратился к Рэнди без принуждения, потому что “его имя не фигурирует ни в одном из файлов заявки”. Для справки, когда я спросил Рэнди о его личном электронном письме, он признался, что “Браун никогда не подавал заявку”.

Пассаж о том, что “никто из “крупной рыбы” не подал заявку, не является “уткой”, как называет это Рэнди – на самом деле это аргумент в пользу Вызова. В назидание самому Рэнди, я согласен с ним относительно Сильвии Браун.

В единственно правильной атрибуции Лойду Ауэрбаху Рэнди говорит: “Мы никогда не говорили и даже не предполагали [что вызов опровергает psi]. Лойд изобрел это сам ”. Лойд не утверждал, что Рэнди сделал это заявление. Однако многочисленные скептики, называющие себя * скептиками *, предположили это. Ауэрбаху не было необходимости “выдумывать” это (хотя Рэнди прекрасно описывает ситуацию, отдавая должное его риторическим способностям).

Рэнди говорит, что “претендент ничего не инвестирует, ему нечего терять, и он должен уметь преодолевать трудности так же, как и любой другой человек” . Как показано в статье, это явная неправда.

Рэнди: “Опять ерунда. У нас НИКОГДА не было случая, чтобы соискатель не смог прийти к соглашению с нами при обсуждении условий, и каждый из этих претендентов просто провалился и не подавал повторную заявку ”. Я остаюсь при своем мнении.

Рэнди: “Чего Ауэрбах намеренно не понимает – чтобы иметь аргумент – так это того, что прыгун с шестом должен уметь прыгать с шестом, повар должен уметь готовить, а экстрасенс должен уметь делать то, что он / она утверждает, с коэффициентом лучше 1/100”.

Ерунда, Рэнди не знает, что экстрасенс должен превзойти свои произвольные шансы 1/100 – это его личное мнение. Не будет ли с моей стороны ехидством указать, что в предыдущих абзацах Рэнди утверждал, что у него “ужасное невежество в статистике”?

Рэнди говорит: “И я должен задаться вопросом, почему доктор Бирман не настаивал на том, чтобы я занялся этим вопросом, поскольку он сообщает, что он, похоже, просто исчез. У нас было много подобных исчезновений, в которых явно участвовали заинтересованные лица, в том числе ученые, такие как доктор Уэйн Э. Карр – тоже доктор философии, поэтому мы знаем, что он настоящий ученый, – которые вели с нами переговоры буквально годами, прежде чем отступить. ”

Рэнди довольно ловко переворачивает ситуацию с помощью некоторой риторической ловкости рук. По словам доктора Бирмана, мяч был на площадке Рэнди, когда заявка “исчезла”; Бирман не “отступил”. Рэнди не нужно было “задаваться вопросом”, почему Бирман не последовал за ним, – говорит сам Бирман в статье. Далее Рэнди говорит, что его переписка с Бирманом прекратилась в 1983 году ... Я не уверен в этой дате, поскольку электронная переписка Бирмана о presentment была в 1998 году.

[Упоминание о собственной атаке Виктора Заммита в середине ответа не имеет никакого отношения к моей статье.]

Тем не менее, я рад видеть, что моя статья побудила Рэнди снизить шансы (до 1 к 100 для предварительного и 1 к 100 000 для основного испытания). Это может сделать Вызов более привлекательным предложением для исследователей парапсихологии. Это, безусловно, устраняет (в некоторой степени) одну из основных проблем, связанных с вызовом, – слишком большие шансы. Однако один из ста тысяч по-прежнему остается непростой задачей.

Джеймса Рэнди взяли на прогулку

Скептики могут быть обмануты

Автор: писатель Гай Лайон Плэйфаир

  
“Если фокус сделан хорошо, он не выглядит как трюк. Он выглядит настоящим”, - цитируются слова фокусника Джеймса Рэнди.

Он абсолютно прав, и ему следовало бы знать, поскольку он сам не раз принимал фокусы за реальность.

Все началось в 1981 году, когда его "Проекту Альфа" удалось саботировать исследовательскую программу, внедрив пару молодых магов, Майка Эдвардса и Стива Шоу, в лабораторию парапсихологии, финансируемую покойным Джеймсом Макдоннеллом, пионером аэрокосмической промышленности. Там в течение почти двух лет они делали все возможное, чтобы обмануть исследователей и заставить их объявить себя настоящими мастерами по сгибанию ложек типа Геллера, чего они никогда не делали в печати.

Однако откровение Рэнди о попытке его обмана на пресс-конференции, организованной научным журналом Time Inc. Discover, убедило общественность в том, что, поскольку парапсихологов так легко обмануть, хотя в данном случае это было не так, ни одно из заявленных ими открытий нельзя воспринимать всерьез. Это была успешная клеветническая кампания, и, возможно, она была как-то связана с закрытием "Лаборатории Mac" в 1985 году.

Затем настала очередь Рэнди прокатиться верхом. Вскоре после его встречи с Эдвардсом и Шоу в январе 1983 года в информационном бюллетене небольшой исследовательской группы из Миннеаполиса, проекта Archaeus, было объявлено, что под руководством директора Archaeus Денниса Стиллингса был создан фонд в размере 217 000 долларов для исследовательской программы по изгибу металла, в которую могли бы обратиться одаренные испытуемые.

Информационный бюллетень был поддельным. Такого фонда не существовало. Стиллингс напечатал всего две копии своего поддельного информационного бюллетеня и отправил их Эдвардсу и Шоу, уверенный, что они передадут их Рэнди, что они и сделали.

Затем Рэнди начал расспрашивать окружающих об источнике этого финансирования, и ему сказали, что это может быть Medtronic, Inc., базирующаяся в Миннеаполисе компания по производству кардиостимуляторов, где Стиллингс работал библиотекарем.

Не удосужившись связаться с компанией, Рэнди предположила, что это и есть источник, и 1 апреля 1983 года в пресс-релизе Discover, подписанном Рэнди, говорилось о последней из его "Премий Uri Awards" за "самые глупые и иррациональные заявления в отношении паранормальных явлений":

“Корпорации "Метроникс" из Миннеаполиса, которая выделила 250 000 долларов мистеру Стиллингсу из этого города на финансирование проекта "Археус", посвященного наблюдению за людьми, которые сгибают ложки на вечеринках. Затем мистер Стиллингс предложил финансовую помощь известному молодому любителю перекусить ложкой, который оказался одним из маскирующихся фокусников проекта ”Альфа" – признавшихся в обмане."

Рэнди не только попался на крючок, леску и грузило Стиллингза, но и умудрился совершить в общей сложности четыре ошибки в своем кратком пресс-релизе: несуществующий фонд был увеличен с 217 000 до 250 000 долларов, корпорация Medtronic не имела к этому никакого отношения. Более того, она была написана неправильно, и Стиллингс никогда не «предлагал финансовую помощь» Шоу, Эдвардсу или кому-либо еще.

Показав, что на самом деле довольно легко обмануть того, кто не очень тщательно проверяет свои факты, а в данном случае и вовсе не проверяет, Стиллингс быстро проделал это снова. Через пару недель после выпуска новостей Discover Рэнди получила письмо от “Рида Беккера, руководителя программы Charon Investments”, в котором говорилось, что "до меня дошли слухи о том, что компания Medtronic, Inc., получила награду "Uri" за вклад крупной суммы денег в психические исследования" и поинтересовался дальнейшими подробностями, поскольку некоторые из его клиентов владели акциями компании.

Рэнди ответил необычным заявлением о том, что название Medtronic принадлежит не ему, а Стиллингсу. Он предложил Беккеру связаться с ним для получения разъяснений.

Беккеру не было необходимости делать это, поскольку Стиллингз сам написал письмо "Беккеру" на неумело подделанной почтовой бумаге без адреса или номера телефона. Он пришел к выводу, что:

"Это тот случай, когда мы имеем дело с очень доверчивыми людьми. Рэнди и его коллеги, несмотря на всю силу своего желания не верить, не способны здраво оценивать ни свои заявления, ни свои действия. Информация, подтверждающая их убеждения, воспринимается некритически, а затем в искаженном виде передается средствам массовой информации".

Другими словами, скептиков и даже магов можно одурачить так же легко, как и любого другого человека.

Некоторые из них достаточно честны, чтобы признать это. Мартин Гарднер, например, признался, что "я считаю себя знающим фокусником, но часто бываю озадачен новыми трюками".

То же самое, как мы видели, происходит и с другими.

 Скептический «вызов» Джеймса Рэнди

 Остерегайтесь псевдоскептицизма

от Шона (он же «Пибрейн»)

 Воспроизведено с сайта PsiPog.net.

29 января 2005 года мы говорили в чате о паранормальном конкурсе Джеймса Рэнди на 1 миллион долларов. Если вы не знаете, что такое «Вызов», то вкратце он заключается в том, что бывший фокусник Джеймс Рэнди готов дать миллион долларов любому, кто сможет доказать что-то паранормальное. Нас часто спрашивают, почему мы не принимаем вызов со всем тем, о чем говорим на PsiPog. Очевидно, что мы имеем право на паранормальные явления, и, казалось бы, это легкие деньги. Разговаривая в чате, Энни заметила, что приз был в виде облигаций, а не денег. Она пыталась объяснить мне, как облигации могут юридически «стоить» миллион долларов, но на самом деле могут быть совершенно бесполезными.

Поэтому я решил провести небольшое исследование того, что может происходить. Я подумывал о том, чтобы принять участие в «Челлендже», и знаю, что некоторые из моих друзей тоже об этом подумали… миллион долларов кажется довольно сладким. Но я слышал истории о том, что Рэнди нечестен, и все это мошенничество. В любом случае, я решил, что исследование будет лучшим способом выяснить, в чем заключалась сделка.

Я начал с того, что написал Рэнди электронное письмо, но дальше все пошло под откос. Чтобы распечатать все, что произошло, мне потребовалась бы целая вечность, и читать было бы очень скучно. Вот что я собираюсь сделать; Я подведу итог произошедшему. Очевидно, что я предвзят, потому что я сыграл ключевую роль в этой ситуации. Постараюсь подвести итог, не будучи предвзятым. Но вам не обязательно мне доверять... В конце я опубликую логи того, что на самом деле произошло, и если вы хотите найти время, чтобы прочитать все это и подтвердить мое резюме, тогда продолжайте. Кроме того, поскольку я осознаю свою предвзятость, я открыт для любого обсуждения и вопросов о том, что произошло. Лучший способ связаться со мной — это чат, вопросы и ответы или, в крайнем случае, вы можете написать мне по электронной почте peebrain [at] psipog [dot] net.

Что такое облигация и чем она отличается от наличных денег?

Во-первых, вы должны понять, как работают облигации. Поначалу я был очень растерян – я имею в виду, если Рэнди предлагает миллион долларов, как он может быть «бесполезным»? Кажется, это очень четко.

Облигации представляют собой долговые сертификаты. Это означает, что облигация по сути представляет собой долговую расписку. Корпорациям или правительствам нужны деньги для финансирования проектов, поэтому они идут к богатым людям и говорят: «Эй, дайте нам немного денег, и мы заплатим вам проценты, а затем, через некоторое время, мы вернем вам все ваши деньги». ».
У облигаций есть четыре ключевых элемента: кто их выпустил, какова процентная ставка, когда они вернут деньги и сколько денег было заимствовано изначально. Лучший способ показать, как это работает, — просто привести пример.

Допустим, компании Bob's Bakery нужны деньги на покупку оборудования для выпечки. Теперь, когда у них есть оборудование, они могут печь и зарабатывать деньги, но у них нет стартовых денег, чтобы запустить механизмы. Поэтому они идут к богатому парню и говорят: «Эй, если ты дашь нам 10 000 долларов, мы будем платить тебе 100 долларов каждый месяц в течение 24 месяцев, а затем мы вернем тебе твои 10 000 долларов». Это привлекает Bob's Bakery, потому что они могут начать свою компанию, и как только она заработает, они начнут зарабатывать деньги. Из своей прибыли они будут брать по 100 долларов каждый месяц и отдавать их богатому парню. Затем, через 24 месяца, они ведут успешный бизнес и возвращают весь долг богатому парню. Bob's Baker продолжает расти и зарабатывать больше денег, и Боб счастлив. Богатый парень тоже счастлив, потому что он просто дает Бобу 10 000 долларов и ему не нужно ничего делать. Богатому парню не нужно печь хлеб, покупать оборудование, нанимать сотрудников и прочую ерунду. Он просто вкладывает небольшую сумму своих денег, а взамен получает еще 100 долларов в месяц, и все свои деньги возвращаются через 24 месяца.

Итак, вот почему и как существуют облигации. Богатые люди хотят больше денег, а бедные предприниматели хотят успешного бизнеса. (Конечно, я упрощаю всю эту ситуацию, чтобы донести суть; на самом деле все немного сложнее).

Как облигации могут юридически стоить денег, но быть бесполезными?

В чем проблема? А что, если Bob's Baker потерпит неудачу и обанкротится? Что произойдет с 10 000 долларов? По сути: оно потеряно. Богатый парень не получает свои 100 долларов в месяц, а богатый теряет 10 000 долларов.

Как все это отражается на конкурсе Джеймса Рэнди на миллион долларов?

Приз не денежный. Приз — облигации СТОИМОСТЬЮ в миллион долларов. Итак, вокруг с деньгами бегает множество людей из Bob's Baker, и все они дали Рэнди долговые расписки. И все эти долговые расписки в общей сложности составляют миллион долларов.

Поскольку призовые деньги представлены в виде облигаций, возможно, облигации бесполезны. Например, может быть, большая часть облигаций принадлежит корпорациям, которые находятся на грани банкротства? Или, может быть, корпорациям не придется погашать облигации еще 40 лет? В нашем примере Бобу пришлось выплатить всю сумму в течение 24 месяцев… это называется «сроком погашения» облигации. Срок погашения некоторых облигаций не наступает в течение нескольких лет, срок погашения других — несколько десятилетий. Если Рэнди выдаст приз в виде облигации, срок погашения которой не наступит в течение 40 лет, то по закону у меня будет миллион долларов… но я не смогу ИСПОЛЬЗОВАТЬ этот миллион долларов до тех пор, пока не наступит срок погашения облигаций! Как видите, существует множество различных сценариев, когда облигации ЮРИДИЧЕСКИ могут стоить миллион долларов, но на самом деле они могут быть бесполезными.

Есть ли у Challenge бесполезные облигации?

Следующий логический шаг — выяснить, сколько на самом деле стоят облигации. Для этого я отправил Рэнди электронное письмо по адресу, который он указал на своем веб-сайте. Я вежливо указал на то, где в правилах Challenge говорится, что приз находится в облигациях, а затем спросил, какие корпорации выпустили облигации, каковы процентные ставки и когда наступают даты погашения. Это основные факторы, определяющие, являются ли облигации бесполезными или нет.

Рэнди ответила: «Подавай заявку или уходи».

Я объяснил ему, что хочу получить разъяснения по поводу того, что он предлагает. Что это не имело ничего общего с моим утверждением, а были вопросами, направленными на получение дополнительной информации о Вызове.
Рэнди ответил: «Немедленно конвертируем в деньги. Это все, чем я собираюсь заняться. Подайте заявку или исчезните».

Очевидно, это совершенно не отвечает на мой вопрос. Сразу конвертируется в сколько денег? Кабриолет через кого?

Входит Крамер.

Я снова написал Рэнди по электронной почте, прося разъяснений. Я не хотел раздражать, но они не ответили на вопрос. Зачем мне подавать заявку, если облигации ничего не стоят? В правилах конкурса указано, что я несу ответственность за все расходы, понесенные в поисках призовых денег… так что вполне возможно, что я смогу прыгнуть через все препятствия, потратить свои собственные деньги и получить за это только кучу бесполезных облигаций. .

Рэнди передал меня Крамеру. Работа Крамера — рассматривать все заявления о паранормальных явлениях. Крамер представился в электронном письме: «Рэнди поручил мне напрямую переписываться с вами по поводу ваших запросов по поводу конкурса JREF Challenge. […] Я занимаюсь всей деятельностью, связанной с Challenge, поэтому пишите мне здесь, если у вас есть еще вопросы».

Хорошо, достаточно справедливо. Итак, я вежливо объяснил Крамеру свою ситуацию и снова задал те же вопросы. Крамер ответил: «Пока что ты просто полный дерьмо. Это НАША точка зрения. Подавайте заявку или уходите. Нам не нужно вам ничего доказывать. Если у вас действительно есть претензии, вы подадите заявку».

Ух ты.

Войдите на форумы JREF.

Я не тупой… прежде чем написать им по электронной почте, я подозревал, что все станет ужасно. Вот почему я с самого начала мучительно старался оставаться таким же вежливым, логичным и последовательным. Прежде чем отправить им электронное письмо, я заметил, что Крамер публикует беседы по электронной почте на форумах их веб-сайта и комментирует, что человек, пишущий им по электронной почте, является идиотом. Теперь, когда я был идиотом, отправляющим им электронные письма, я поискал на форумах новую тему Крамера, посвященную идиоту, спрашивающему об облигациях.

И я нашел это.

Я ожидал увидеть кучку псевдоскептиков, которые будут смеяться надо мной. И я сделал. Чего я не ожидал обнаружить, так это того, что Крамер РЕДАКТИРОВАЛ электронные письма перед публикацией. Внезапно его комментарий «полный дерьма» был переведен на «полный вздор». А фраза Рэнди «Примени или исчезни» была переведена как «Примени или не применяй». Подобные мелкие переводы были сделаны для того, чтобы превратить грубый текст в строгий, но вежливый.

Разве это имеет большое значение? Не совсем. Очевидно, для Крамера это имело большое значение, иначе он не нашел бы времени на ее редактирование.

К счастью, мое сообщение все еще появлялось в общедоступном журнале форума. Возможно, он отредактировал журналы, чтобы они с Рэнди выглядели лучше, но мои вопросы все еще оставались. К моему удивлению, некоторые форумчане встали на мою сторону. Они считали мои вопросы законными.

Дезинформация и неверное направление.

Поскольку остальные участники согласились с моими вопросами, Крамер решил опубликовать на них ответ. Этот ответ так и не вернулся на мою электронную почту, и единственная причина, по которой я его нашел, заключалась в том, что я знал, что Крамер попытается выставить меня идиотом на форуме (как он сделал со всеми, кто писал ему по электронной почте в частном порядке). . Ответ Крамера заключался в том, что призом были ДЕНЬГИ, а не облигации.

Ого, ок, это сюрприз. В правилах говорится: «…JREF выплатит истцу оставшуюся часть вознаграждения на общую сумму 1 000 000 долларов США. Один миллион долларов в обращающихся облигациях принадлежит инвестиционной фирме в Нью-Йорке…» Это можно читать как угодно. Лично я прочитал там, чтобы сказать, что приз — облигации. Крамер решил истолковать это как приз НАЛИЧНЫМИ (исходя из котировки «1 000 000 долларов США»).

Так я идиот, да? К счастью, были и другие, которые видели это по-моему. Возможно, они не верили в паранормальные явления, но они были достаточно логичны, чтобы увидеть, что я поднял реальную проблему. Если Крамер говорит, что приз денежный, то страницу правил следует изменить.

В это время я начал публиковать сообщения на форумах, чтобы разъяснить свою позицию (и указать, что Крамер редактировал электронные письма). Аргументы были довольно интересными, но суть дела все равно заключалась в том, что в правилах неясно, что приз — наличные, а если приз — облигации, то каковы подробности об облигациях.

Следующее, что произошло, меня совершенно поразило. Крамер написал на форуме, что получил от меня электронное письмо. В этом письме я похвалил Крамера за усердную работу и сообщил, что проблема решена. Единственная проблема: я никогда не писал и не отправлял это письмо.

Ложное письмо?

Я был в шоке, когда прочитал то, что опубликовал Крамер. Это не были мелкие правки, призванные склонить людей в ту или иную сторону – это была явная выдумка. Честно говоря, Крамер мог стать жертвой того, кто выдавал себя за меня. Но давайте посмотрим на доказательства.

Я отправил электронное письмо Рэнди и Крамеру с личного аккаунта. Я не использовал эту учетную запись ни для чего другого. Никто на форумах, никто в PsiPog и даже мои близкие друзья не знают, что это за аккаунт. Только я, Рэнди и Крамер. Чтобы третья сторона подделала электронное письмо, ей пришлось бы либо отправить электронное письмо Крамеру с другой учетной записи (что должно вызвать у Крамера подозрения), либо им пришлось бы подделать электронное письмо с моей личной учетной записи (что делал только я сам). , Рэнди и Крамер знают об этом).

Кроме того, Крамер уже показал, что готов редактировать электронные письма. Я попытался спросить, как лучше разобраться в этой ситуации с фейковыми электронными письмами, но ее быстро отмахнули под всеми остальными аргументами. Крамера это, конечно, не волновало.

Благородная идея.

Если оставить в стороне все мошенничество, большинство членов согласились, что нужно что-то делать, поскольку с самого начала все было неясно. На плакате предлагалось написать FAQ по конкурсу, который можно было бы разместить на веб-сайте. Идея состоит в том, что Крамер мог бы направлять людей к часто задаваемым вопросам, когда они задают общие вопросы, и это могло бы сэкономить время Крамера.

При составлении FAQ автор поста поставил вопрос о виде денег. На форуме мы пришли к выводу, что это были деньги, а не облигации. Помнить? В FAQ автор добавил вопрос:

«Если кто-то выиграет, как ему заплатят?»

Хотя призовые деньги хранятся в облигациях, чтобы публично продемонстрировать, что деньги действительно существуют, перед выплатой облигации будут конвертированы в доллары США. Первые 10 000 долларов призовых будут выплачены чеком, как указано в правилах конкурса. Обычным методом выплаты суммы, равной оставшимся 990 000 долларов, является электронный перевод, и разумно предположить, что таким же образом будут выплачены и призовые».

Это то, о чем нам все время говорил Крамер, и это было сразу же названо источником «моего замешательства». Крамеру понравился FAQ, и он решил официально опубликовать его на веб-сайте, чтобы порекомендовать людям обратиться к нему. Конечно, он внес в проект несколько правок. Окончательная версия FAQ ниже:

«Если я пройду формальный тест и выиграю Challenge, как мне заплатят?»

Первые 10 000 долларов призовых будут выплачены чеком, как указано в правилах конкурса, сразу после успешной демонстрации заявки. Призовые деньги хранятся в форме облигаций, чтобы публично продемонстрировать, что деньги действительно существуют. Эти немедленно конвертируемые облигации будут вручены победителю конкурса в течение 10 дней после прохождения формального теста. Способ передачи этих облигаций будет определяться по усмотрению JREF и победителя конкурса в соответствии с приемлемыми правовыми стандартами».

Оказывается, приз — ЭТО ОБЛИГАЦИИ.

Ух ты.

Так что мое первоначальное предположение все-таки было верным. Приз – облигации. И мои вопросы до сих пор остались без ответа. Что тут сказать? Что ж, самое очевидное, что я узнал из этого, это то, что Крамеру определенно нельзя доверять. Он отредактировал электронные письма и сообщил всем, что приз — наличными. И никто не знает, откуда пришло фальшивое электронное письмо (и Крамер никому не предоставил информацию, которая могла бы помочь нам в этом разобраться). На момент написания этой статьи он не затронул первоначальные проблемы, которые спровоцировали весь этот фиаско (кто выпустил облигации, каковы процентные ставки и когда сроки погашения?). И он не затронул проблему введения ВСЕХ на форумах в заблуждение, заявив, что приз денежный.

В то время как форумчане демонстрируют разный уровень скептицизма, Крамер, конечно, не демонстрирует ничего, относящегося к реальному скептицизму. У него менталитет фундаменталиста – он прав, все остальные неправы, и вполне нормально «искажать» истину, чтобы убедить других. Это полная противоположность здоровому скептицизму. Если вы серьезно подумываете о том, чтобы принять участие в «Паранормальном вызове Джеймса Рэнди» стоимостью 1 миллион долларов, было бы очень наивно думать, что это так ясно и просто, как его изображают. Ставя свою подпись под этим заявлением, вы подписываете с ними договор. Если им трудно играть честно, когда речь идет всего лишь о нескольких электронных письмах, представьте, как они будут действовать, когда на кону стоит миллион долларов (конечно, при условии, что облигации действительно чего-то стоят).

Проблема с Джеймсом Рэнди

и его фондом паранормального,

псевдонаучного и сверхъестественного.

Скайлэр Альфвегрен

Догматики любого толка серьезно ранены,

будь то исламские террористы, христианские террористы, устраивающие аборты,

или фокусники, преследующие корыстные цели.

 
Представьте себе: маленький мальчик с воображением и чувством удивления начинает возиться с колодой карт, ловкостью рук… по мере того, как этот мальчик глубже погружается в магию, оказывается, что это не что иное, как мир дыма и зеркал, « минусы» и «отметки». Фокусники, как адвокаты и секретные агенты, зарабатывают на жизнь обманом, поэтому, возможно, они предполагают, что и все остальные тоже. С этой точки зрения связь между сценической магией и скептицизмом имеет смысл.

Что важнее: что наука знает, а что нет (пока)? Что более полезно для научных исследований: непредвзятость или чувство собственной важности? Это вопросы, которые хочется задать скептическому движению, которое собирается в эти выходные в Лас-Вегасе на «Удивительную встречу», благотворительную помощь Образовательному фонду Джеймса Рэнди. (Конференция проходит в «Звездной пыли», и в ней принимают участие Мюррей Гелл-Манн, Надин Строссен, «Разрушители мифов», «Пенн и Теллер», Мак Кинг, Джейми Йен Свисс, Фил Плэйт, Джулия Суини и Майкл Шермер.) В конце концов, хотя это и правда, что Оппортунисты наживаются на мрачных мирах паранормального и неизведанного, и что некоторые люди поверят чему угодно, верно также и то, что ученые фальсифицировали данные, чтобы получить гранты, или упустили из виду неудобное явление, чтобы сохранить статус-кво в своей области.

Что ж, как однажды заметил писатель-иконоборец Чарльз Форт: «Колдовству всегда приходится нелегко, пока оно не укрепится и не поменяет свое название».

Но давайте не будем обобщать. Давайте рассмотрим вклад Рэнди, ведущей фигуры скептического движения, в науку и объективное мышление.

Рэнди может быть красноречивым и настоящим шоуменом; он также чрезвычайно умен - в 1986 году он получил гениальный грант Макартура. Но, по мнению его недоброжелателей, главными качествами Рэнди являются его злоба и лицемерие. Он одержим желанием разорвать на части любого, кого он считает чудаком, включая выдающихся учёных и лауреатов Нобелевской премии. Это забавно, поскольку у Рэнди вообще нет научных знаний (хотя однажды он вел астрологическую колонку для канадского таблоида и вел радиошоу на тему паранормальных явлений).

В 1997 году Рэнди пригрозил полететь в Шри-Ланку, чтобы убедить Артура Кларка прекратить пропаганду холодного синтеза. (Кларк, настоящий научный провидец, изобретатель спутника связи и удостоенный наград автор, получил ученые степени с отличием в области физики и математики.) В 2001 году в программе радио BBC Рэнди напал на Брайана Джозефсона, лауреата Нобелевской премии и профессор физики Кембриджского университета.

Почему? Джозефсона интересовали возможные связи между квантовой физикой и сознанием. Рэнди также имеет склонность к судебным искам — однажды он пытался подать в суд на писателя, известного тем, что освещал тему НЛО, просто потому, что тот напечатал нелестную, но поддающуюся проверке информацию о фокуснике. Рэнди покинул Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях (CSICOP) из-за всех судебных разбирательств против него.

Харизматичный экстрасенс Ури Геллер, чьи способности были проверены рядом престижных лабораторий, вероятно, был самой большой мишенью Рэнди. Пытаясь дискредитировать экстрасенса, Рэнди также атаковал такие учреждения, как Стэнфорд, заинтригованные предполагаемыми способностями Геллера. Он оклеветал двух выдающихся ученых, Гарольда Путхоффа и Рассела Тарга, назвав их «некомпетентными». В то время автор Роберт Антон Уилсон иронически заметил: «Рэнди там не было, но он утверждает, что знает, что происходило [во время эксперимента], лучше, чем двое ученых, которые его наблюдали. Единственный способ узнать больше… это иметь 100-процентную точную телепатию».

Рэнди, вероятно, наиболее известен своим печально известным вызовом на миллион долларов «любому человеку или людям, которые могут продемонстрировать любые экстрасенсорные, сверхъестественные или паранормальные способности любого рода» в том, что Рэнди называет «удовлетворительными условиями наблюдения».

Рэй Хайман, ведущий научный сотрудник CSICOP, отметил, что вызов Рэнди незаконен с научной точки зрения. «Ученые не решают проблемы с помощью одного теста… Доказательства в науке происходят посредством повторения». Если бы вызов Рэнди был законным, он бы организовал двойной слепой эксперимент, о котором сам не стал бы судить. Но, учитывая его враждебность к учёным, восприимчивым к паранормальным явлениям, это кажется маловероятным. Его «вызов» сфальсифицирован, но он может кричать, что его приз остался невостребованным, потому что паранормальных явлений просто не существует.

Сравните этот взгляд с философией, принятой последователями Чарльза Форта. Фортеанцы (термин, придуманный сценаристом Беном Хехтом, который вместе с Теодором Драйзером, Х. Л. Менкеном и Оливером Венделлом Холмсом был членом первоначального Фортеанского общества, сформированного после смерти Форта в 1932 году) придерживаются мнения, что все возможно, пока не доказано обратное. .

Кто-то учёные, кто-то уличные музыканты. Они не являются ни легковерными, ни напыщенными, ни «истинно верующими» во что-либо, ни холодно пренебрегающими чем-либо. И у них есть чувство юмора, которого почти нет в компании Рэнди.

«Сам по себе, — говорит человек, которого однажды оклеветало скептическое движение, — скептицизм не внес реального вклада в науку, так же как музыкальные обзоры в газетах не вносят никакого вклада в искусство композиции».

Вселенная полна тайн, как и шарлатанов. Человек должен объективно взвесить доказательства. Только не используйте для этого свою интуицию, иначе вы можете стать следующей мишенью скептиков.

 
Эта статья появилась на Lasvegasweekly.com 26 января 2006 г.

Скептический взгляд на Джеймса Рэнди

Автор: писатель-фантаст Майкл Прескотт

 
Много лет назад, когда я был законченным скептиком, атеистом и рационалистом, я прочитал книгу Джеймса Рэнди 1980 года «Флим-Флам!» Экстрасенсы, экстрасенсорное восприятие, единороги и другие заблуждения. Рэнди — опытный фокусник и профессиональный скептик, стремящийся опровергнуть любые утверждения о том, что он считает лженаукой. В соответствии с этой программой и, как следует из названия, «Флим-Флам» представляет собой согласованную атаку на различные предполагаемые иррациональности – все, от сочинений Эриха фон Дэникена о поп-культуре до более серьезных исследований профессиональных парапсихологов. Мне понравилась книга, которая укрепила мою тогдашнюю систему убеждений.

Недавно я снова взял в руки Флим-Флам . Поменяв свое мнение о многих вещах за последние двадцать лет, на этот раз я отреагировал на это совсем по-другому. Меня особенно поразил оскорбительный и саркастический тон книги. Рэнди представляет исследователей парапсихологии средневековыми дураками, одетыми в «кепки и колокольчики», и сравнивает объявление на конференции по парапсихологии с рождением «Ребенка Розмари». Разоблачив всевозможные предполагаемые мошенничества, он открывает эпилог книги словами: «Банки теперь стоят пустые, но готовы к новому походу на площадь» – отсылка к Французской революции, во время которой телеги («тамбрелы») с жертвами ежедневно гнали на гильотину. Рэнди, очевидно, представляет себя палачом, опускающим клинок. Попутно по поводу этой метафоры можно сказать два момента: Французская революция была продуктом вышедшего из-под контроля «научного рационализма»… и большинство ее жертв были невиновны.

Все-таки утомительная гадость Флим-Флама ничего не говорит нам о его точности. Заинтригованный, я решил подробно проверить некоторые утверждения Рэнди.

Я решил сосредоточиться на восьмой главе, анализе Рэнди экспериментов Рассела Тарга и Гарольда Путхоффа, двух известных парапсихологов. Рэнди называет их «Лавром и Харди пси» и продолжает утверждать, что их эксперименты были тканью неумелости, доверчивости и нечестности.

Первое, что я заметил, это то, что Рэнди никогда не дает никаких указаний на то, что Тарг и Путхофф имеют какие-либо научные полномочия или достижения. Случайному читателю можно простить предположение, что они вообще не «настоящие» ученые. Для справки, Тарг — физик, которому приписывают изобретение FM-лазера, мощного газотранспортного лазера и перестраиваемого плазменного генератора. Путхофф, также физик, изобрел перестраиваемый инфракрасный лазер и широко известен своими теоретическими работами по состояниям квантового вакуума и полю нулевой точки. ( Обзор работ Путхоффа в области квантовой физики см. в книге «Поле» Линн МакТаггарт.) Если эти двое — «Лорел и Харди», то, по крайней мере, у них хорошие резюме. Рэнди, напротив, не имеет научной подготовки.

Рэнди начинает с рассказа нам, как Тарг и Путхофф отвезли признанного экстрасенса Инго Свана в Стэнфордский университет, где, по их словам, Суонн использовал свои экстрасенсорные способности, чтобы повлиять на работу магнитометра. По словам Рэнди, «отчет был полностью влажным». Он знает это, потому что связался с доктором Артуром Хебардом, «разработчиком устройства, который присутствовал при этом и прекрасно помнит то, что произошло». Хебард, по словам Рэнди, оспаривает версию Тарг-Путхоффа. Его цитируют: «Это ложь. Ты можешь говорить это как хочешь, но это то, что я называю ложью».

Это довольно убедительная вещь. Но верна ли версия событий Рэнди? Давайте взглянем.

Во-первых, он, похоже, допускает довольно грубую ошибку, когда говорит, что и Тарг, и Путхофф присутствовали в этом эксперименте. Насколько я могу судить, Путхофф провел эксперимент, который состоялся в июне 1972 года, без помощи Тарга. Тарг уже встречался с Путхоффом до этого, но их совместная работа, очевидно, началась лишь несколько месяцев спустя.

Это небольшой момент. Гораздо важнее показания доктора Хебарда. У этой истории есть и другая сторона, которую я нашел в главе 17 книги Д. Скотта Рого « Психические прорывы сегодня» ( цитата по Ури Геллеру ). Рого, умерший в 1990 году в возрасте сорока лет, был плодовитым журналистом и исследователем психических явлений. Он написал множество популярных книг, некоторые из которых использовались в качестве учебников для колледжей. Он также публиковал исследовательские работы в рецензируемых журналах по парапсихологии. Хотя Рого иногда критиковали за то, что он затрагивал слишком эзотерические темы, он имел репутацию честного человека и пользовался уважением за его готовность проводить практические расследования и полевые работы, а не полагаться на кабинетные оценки. Дань уважения Скотту Рого и библиографию можно найти здесь .

Рого пишет: «Очевидно, существует несколько расхождений между взглядами доктора Путхоффа на то, что произошло во время этого эксперимента, и тем, что, по утверждению Рэнди, сказал ему доктор Хебард. Поэтому, чтобы прояснить этот вопрос, я решил сам связаться с доктором Хебардом. В конце концов я разыскал его в телефонных лабораториях Bell в Мюррей-Хилл, штат Нью-Джерси. Он очень хотел обсудить со мной демонстрацию магнитометра Свана и заявил, что очень интересуется парапсихологией». Интерес Хебарда к паранормальным явлениям противоречит заявлению Рэнди о том, что Хебард, «не будучи читателем радикальной литературы», не знал о утверждениях Тарга и Путхоффа.

Рого признает, что версия Хебарда в некоторых отношениях отличается от версии Путхоффа. «Доктор. Однако Хебард недвусмысленно опроверг утверждение Рэнди о том, что Свана никогда не просили «остановить регистрацию заряда поля» с магнитометра. Он легко вспомнил, что предполагал, что если бы Сван смог его произвести, это был бы потрясающий эффект. . . что он, конечно, и сделал вскоре после того, как было сделано это предложение. Рэнди также прямо цитирует доктора Хебарда, который назвал некоторые утверждения Тарга и Путхоффа «ложью». Доктора Хебарда это заявление очень раздосадовало, поскольку, как он объяснил мне, Рэнди пытался заставить его выдвинуть это обвинение, но он отказался. Позже доктор Хебард подписал для меня соответствующее заявление». [Многоточие в оригинале.]

Что касается расхождений между отчетами Хебарда и Путхоффа, Рого сообщает, что на последующей встрече с Путхоффом ему показали «действительные графические распечатки, полученные магнитометром во время демонстраций Свана. Записи подтверждают утверждение доктора Путхоффа больше, чем доктора Хебарда».

Пока что лучшее, что мы можем сказать, это то, что критика Рэнди Путхоффа (и Тарга, который, очевидно, даже не участвовал в эксперименте с магнитометром) далеко не последнее слово по этому вопросу.

Рэнди приступает к всесторонней критике статьи Тарга и Путхоффа «Передача информации в условиях сенсорного экранирования», которая появилась в номере уважаемого журнала Nature от 18 октября 1974 года . В статье подробно описаны эксперименты с участием, среди других участников, признанного экстрасенса Ури Геллера.

Взгляд Рэнди на эту серию экспериментов увядает. Он называет Тарга и Путхоффа «неудачниками». Он сообщает, что их эксперименты проводились в хаотичной атмосфере, способствующей мошенничеству. Он говорит, что дыра в стене изолятора Геллера позволяла ему шпионить за учеными во время их экспериментов по экстрасенсорному восприятию. Он говорит, что Тарг и Путхофф сфальсифицировали результаты тестов, пропустив неудачные эксперименты, которые снизили бы средние значения Геллера до уровня случайности. Кроме того, он говорит, что оценка выступлений Геллера была неправильно проведена, в результате чего Геллер получил более высокие оценки, чем заслуживал.

Естественно возникает вопрос: откуда Рэнди все это знает, ведь, как он признается, «я даже никогда не ступал на священные территории SRI [Стэнфордского исследовательского института, где проводились эксперименты»? Он объясняет, что инсайдерскую информацию ему предоставил «человек», который утверждал, что представляет десятки ученых НИИ. Эта группа, работавшая тайно и даже принявшая кодовое название (Брумхильда), передала информацию Рэнди.

К сожалению, Рэнди никогда не называет имени этого человека или других членов группы Брумхильды. Он говорит, что «Брумхильда подтвердила для меня большую часть информации, которую я хранил в течение многих лет», но откуда он вообще взял эту более раннюю информацию? «Эти данные, — говорит он, — теперь перешли из статуса слухов в статус документированных фактов». Но термин «документированный» вряд ли применим ни к исходной информации, которая никогда не уточняется, ни к информации Брумхильды, поступившей из анонимного источника. Он добавляет: «В ходе бесед и переписки с отдельными лицами были выявлены дополнительные факты. Многие из этих людей не знали о Брумхильде и действовали самостоятельно. Их совершенно независимый вклад поддержал обвинения Брумхильды. В совокупности, — заключает он, — информация из всех источников представляет собой настоящее обвинение».

Может быть, и так, но это обвинение никогда не будет выдержано в суде. Ожидается, что читатель поверит Рэнди на слово, что его неопознанные источники заслуживают доверия – и что сами источники хорошо информированы об экспериментальных процедурах, свидетелями которых они могли быть, а могли и не быть.

Таким образом, когда Рэнди утверждает, что «о сотнях [неудавшихся] экспериментов, проведенных SRI… никогда не сообщалось», мы должны принять это заявление на веру, поскольку оно не подтверждено никакой документацией. Точно так же, когда Рэнди категорически заявляет: «Все остальные тесты [то есть успешные] не имели надлежащего контроля и были бесполезны», мы тщетно ищем какую-либо сноску, подтверждающую это утверждение.

Сообщение, которое я нашел на доске объявлений, хорошо резюмирует ситуацию: «Утверждения экспериментаторов о плохом научном методе оказались в основном необоснованным личным мнением и вторичными «китайскими шепотами»». («Китайские шепоты» — британский эквивалент). из американской игры «Телефон».) Возможно, стоит добавить, что критики паранормальных явлений, такие как Рэнди, всегда порицают любое использование «неофициальных свидетельств», а именно из этого состоит основная часть аргументов Рэнди.

Рэнди действительно называет двух человек, готовых дать о себе знать: Чарльза Реберта и Леона Отиса, оба из которых были психологами из НИИ. Реберт и Отис, очевидно, не согласились с выводами Тарга-Путхоффа; действительно, Рэнди сообщает нам, что «в ужасе Реберт также услышал, что Тарг и Путхофф собирались объявить об этих ошибочных выводах перед факультетом психологии Стэнфордского университета, и он запретил такую ​​ошибку. Разговор был отменен». Но это говорит нам лишь о том, что среди ученых НИИ был спор. Реберт и Отис провели с Геллером несколько неудачных тестов и решили, что он мошенник. Тарг и Путхофф провели, по их мнению, успешные тесты и пришли к выводу, что, по крайней мере в некоторых областях, Геллер обладал законными экстрасенсорными способностями. Ничто в тексте Рэнди не указывает на то, какой вывод был правильным.

Далее Рэнди сообщает, что после того, как он раскритиковал Геллера в более ранней книге, Тарг и Путхофф «выпустили «информационный бюллетень» в опровержение двадцати четырех» его положений. По словам Рэнди, «эта попытка оказалась неудачной, и в ответ на одно заявление о том, что испытания SRI проводились под жестким контролем, присутствовавший там учёный категорически заявил: «Это чушь. Что касается меня и моих коллег, ни один экспериментов соответствовали принятому научному протоколу. «Я не буду обременять вас остальными двадцатью тремя пунктами, — заключает Рэнди; их так же легко разрушить».

Ну, держись. Цитата из еще одного анонимного источника («ученый, который там был») вряд ли представляет собой разрушительную работу, особенно когда аргумент ученого состоит из ничем не подтвержденного утверждения («ни один из экспериментов не соответствовал принятому научному протоколу»). Лично я приветствовал бы «бремя» остальных двадцати трех пунктов и подробных и тщательно задокументированных опровержений Рэнди.

Некоторое представление о контраргументах утверждениям Рэнди можно получить, еще раз взглянув на Д. Скотта Рого, который ранее проявил инициативу по выслеживанию доктора Хебарда. В отличие от Рэнди, который, как мы видели, «никогда даже не ступал» внутрь исследовательского центра, Рого посетил НИИ 12 июня 1981 года. предположительно способный шпионить за исследователями. Отверстие, канал для кабелей, изображено во Флим-Фламе шириной три с половиной дюйма и, следовательно, обеспечивает хороший обзор экспериментальной зоны, где работали исследователи. Рого, однако, обнаружил, что дыра «имеет три с четвертью дюйма [ширины] и проходит через стену шириной двенадцать с половиной дюймов. Это ограничивает ваше видение и серьезно ограничивает то, что вы можете видеть через него. Отверстие также не остается открытым, поскольку оно закрыто пластиной, через которую обычно пропускаются кабели. Однако доктор Путхофф и его коллега были обеспокоены тем, что их объект может оказаться достаточно изобретательным, чтобы вставить оптический зонд в это отверстие, поэтому они следили за отверстием на протяжении всех своих телепатических экспериментов».

Рэнди также указывает, что дыра находится на высоте 34 дюймов над полом. Это не так, говорит Рого. «Он не находится на высоте трех футов над полом, а расположен лишь немного выше уровня пола. Единственное, что можно увидеть сквозь него – даже в оптимальных условиях – это небольшой участок внешнего пола и противоположная стена. (Радиус обзора составляет всего около 20°, а мишени для экспериментов Геллера висели совсем на другой стене.) Еще во время поездки в НИИ я обнаружил, что перед дырой на протяжении всей работы Геллера стояла стойка с оборудованием, что еще больше затрудняло обзор через него. Я закончил свое небольшое расследование разговором с двумя людьми, присутствовавшими во время этих важных экспериментов. Они оба согласились, что во время экспериментов Геллера через дыру проходили провода, которые полностью блокировали ее».

Похоже, что дыра в стене изолятора представляет гораздо меньшую проблему, чем дыры в аргументах Рэнди.

К этому моменту я почувствовал, что доверие к Рэнди находится под сомнением. Он допустил неосторожные фактические ошибки, вполне возможно, исказил и неверно процитировал Хебарда и сделал необоснованные утверждения, основанные на слухах. Мне было интересно, что обо всем этом скажут Тарг и Путхофф. Единственные ответы от любого из них, которые я смог найти в Интернете, были частью длинного эссе Уинстона Ву « Разоблачение распространенных скептических аргументов против паранормальных и психических явлений» ; соответствующая часть — аргумент 18 . Путхофф цитируется следующим образом:

«В «Флим-Фламе» [Рэнди] дает что-то около 28 очков разоблачения, если мне не изменяет память. У меня была возможность противостоять Рэнди на конференции Ассоциации парапсихологов с доказательствами в руках, и в записанном на пленку разговоре он признал, что был неправ по всем пунктам. Он даже сказал, что исправит их для предстоящей публикации в мягкой обложке группой CSICOP. [Он не делал.] …

«Правда в том, что ни один из утверждений Рэнди о предполагаемом неадекватном контроле на самом деле не имел ничего общего с экспериментами, о которых Рэнди, конечно, не знал. Об этом независимо сообщил где-то в литературе Скотт Рого, который специально проверил каждое из предположений Рэнди о неадекватном контроле и нашел их неприменимыми в условиях, в которых проводились испытания. На самом деле, все предложения Рэнди были дилетантскими по сравнению с теми изощренными шагами, которые мы предпринимали, подозревая при этом все: от фокусов фокусника до мошенничества израильской разведки…

«Если кто-то думает, что это был просто случай нашего мнения и его мнения, — продолжает Путхофф, — мы выбрали для списка неверных пунктов только те, которые можно было проверить независимо. Примеры: [Рэнди] сказал, что в нашей статье в журнале Nature мы подтвердили изгиб металла Геллера. Обратитесь к газете, и вы увидите, что мы сказали, что не можем получить доказательства этого. Он сказал, что фильм об эксперименте Геллера, снятый в НИИ знаменитым фотографом Зевом Прессманом, был снят не им, а нами, и мы просто поставили на нем его имя. Мы пришли с письменными показаниями Прессмана, в которых говорилось, что он действительно снял фильм».

У меня нет возможности проверить заявление Путхоффа о том, что он записал на пленку признание Рэнди поражения «по всем пунктам». Это утверждение должно рассматриваться как необоснованное, как и собственные аргументы Рэнди. Но можно более внимательно рассмотреть два последних утверждения Путхоффа.

Во-первых, Путхофф настаивает на том, что его и Тарга статья в журнале Nature не подтверждает предполагаемое сгибание металла Геллером. Это точно, в чем вы сами можете убедиться, прочитав статью. Путхофф и Тарг пишут: «Широко сообщалось, что Геллер продемонстрировал способность сгибать металл паранормальными способами. Хотя изгиб металла Геллером наблюдался в нашей лаборатории, нам не удалось объединить такие наблюдения с адекватно контролируемыми экспериментами, чтобы получить данные, достаточные для подтверждения паранормальной гипотезы».

С другой стороны, я не нашел во «Флим-Фламе» ни одного заявления Рэнди о том, что Тарг и Путхофф «подтвердили сгибание металла Геллером». Он критикует эксперименты Тарга-Путхоффа и по другим причинам. Конечно, он мог сделать это заявление где-то еще, но, насколько я могу судить, Путхофф опровергает точку зрения, которую Рэнди никогда не высказывал.

А как насчет второго заявления Путхоффа относительно фильма SRI? Рэнди определенно делает это проблемой во Флим-Фламе . Тарг и Путхофф, пишет он, «добавили к [фильму] – без его ведома и разрешения – имя Зева Прессмана, фотографа НИИ, снявшего фильм… Прессман, по словам Тарга и Путхоффа, присутствовал во время [конкретного сериала] ] экспериментов. По словам Прессмана, это не так… Самое ужасное, что Прессман сказал другим в SRI, что ему сказали, что успешные [тесты] были проведены после того, как он (Прессман) ушел домой на целый день. Получается, что фильм был реконструкцией… Прессман даже не знал, что Тарг и Путхофф выступили с заявлением, он его не подписал и не дал им разрешения использовать свое имя. Он ничего не знал о большей части того, что фигурировало под его именем, и не соглашался с той частью, о которой знал. [Курсив в оригинале.]

Здесь Рэнди говорит, что этот фотограф, Прессман, был обманут и использован экспериментаторами, а Путхофф говорит, что Прессман подписал письменные показания, в которых клянется, что «действительно он сделал фильм». Есть ли способ решить эту проблему?

Дальнейший поиск в Интернете выявил главу 14 «Эффекта Геллера» . Первая часть этой книги написана Ури Геллером. Вторая часть, включающая главу 14, была написана Гаем Лайоном Плейфэром. Соответствуя своему имени, Playfair предлагает беспристрастное изложение различных противоречий вокруг яркого и эксцентричного Геллера.

Playfair пишет: «В более поздней книге «Флим-Флам » [Рэнди] обратился к профессиональному фотографу, снявшему фильм, сотруднику Стэнфорда по имени Зев Прессман, с необычайным рядом необоснованных обвинений…

«Прессман категорически опроверг все обвинения Рэнди в двух публичных заявлениях, ни одно из которых даже не было упомянуто в переиздании книги 1982 года. «Я снял фильм, — сказал Прессман, — и мое имя появилось с моего полного ведома и разрешения. . . Ничего не было переделано или создано специально… Я никогда не встречался, не разговаривал и не переписывался с Рэнди. «Откровения», которые он приписывает мне, — чистая выдумка».

Это правда, что эти «два публичных заявления» не упоминаются в издании Флим-Флама 1982 года – издании, которым я владею.

За подтверждением показаний я снова обратился к неутомимому Скотту Рого, который исследовал это утверждение так же, как он изучил показания доктора Хебарда и печально известную дыру в стене.

Рого пишет: «Я разговаривал напрямую с г-ном Прессманом 5 января 1981 года, и он был весьма заинтересован, когда я рассказал ему о книге Рэнди. Он отрицал, что разговаривал с волшебником. Когда я прочитал ему раздел книги Рэнди, посвященный его предполагаемому «разоблачению» фильма Тарг-Путхофф, он очень разозлился. Он твердо подтвердил подлинность фильма, рассказал мне, как он сразу же снял его, и назвал обвинения Рэнди полной выдумкой. [Его собственный язык описания был немного более красочным!]» Рого также сообщает, что Путхофф показал ему подписанные Прессманом письменные показания.

Как мог разговор Рэнди с Прессманом так сильно отличаться от разговора Рого? Правда в том, что Рэнди, похоже, вообще не разговаривал с Прессманом. Взгляните еще раз на цитату Флим-Флама. Ключевые слова: «Самое ужасное из всего, что Прессман сказал другим в SRI…»

Очевидно, что источником Рэнди является не сам Прессман, а неназванные «другие сотрудники SRI», которые передали эту информацию Рэнди. Кажется, очередной раунд китайских шепотов.

На этом этапе Рэнди заканчивает обсуждение экспериментов Геллера и переходит к критике более поздних работ Тарга и Путхоффа, а также работы другого исследователя, Чарльза Тарта. Чтобы разобраться с этой критикой, потребуется еще одно эссе такой же длины, поэтому я остановлюсь на этом. Читателю, желающему пойти дальше, предлагается прочитать «Флим-Флам» Рэнди , а затем щелкнуть любую из ссылок, вставленных в это эссе и перечисленных ниже. Или просто поищите в Интернете ключевые слова Рэнди, Тарг, Путхофф и т. д. и посмотрите, что получится.

До того, как дождливым днем ​​я начал этот скромный онлайн-исследовательский проект, у меня были смешанные чувства к Рэнди. Я считал его ограниченным и высокомерным, но также предполагал, что он искренен и, по его собственным меркам, честен. Теперь, изучив его вклад в полемику Тарг-Путхофф в некоторых деталях, я совершенно не впечатлен. Рэнди производит впечатление запугивающего человека, жаждущего нападать и высмеивать, готового искажать и даже изобретать доказательства – короче говоря, это тот человек, который сделает все, чтобы одержать победу в дебатах, будь то честными или нечестными средствами.

Таким образом, название его книги приобретает новый и непреднамеренный смысл. Насколько я могу судить, Джеймс Рэнди действительно человек Флим-Флам.

Сайт Майкла Прескотта.

Человек, который уничтожил скептицизм

Автор: писатель Митч Горовиц

Несколько лет назад я готовил доклад о жизни оккультной путешественницы мадам Е. П. Блаватской (1831–1891) для Художественного музея Рубина в Нью-Йорке. Кто-то в Facebook сардонически спросил: «А Джеймс Рэнди будет там?» Мой собеседник имел в виду человека, известного во всем мире как разоблачителя психических и паранормальных утверждений. (То, что мой онлайн-критик откровенно высказывался о своих религиозных убеждениях, не представляло для него явной иронии.)

На прошлой неделе в возрасте 92 лет скончался Джеймс Рэнди по прозвищу «Удивительный», сценический фокусник, ставший всемирно известным как скептик. Рэнди действительно перезапустил термин «скептицизм» в ответ на бум заявлений о психических расстройствах и исследований в пост- Эпоха Вудстока. Сегодня тысячи журналистов, блоггеров и случайных ученых называют себя скептиками в духе Рэнди. Самого следователя за последнее десятилетие героизировали в документальных фильмах , анкетах , а теперь и некрологах . Обозреватель Guardian превозносил его как « принца разума ».

Я оплакиваю кончину Рэнди для тех, кто любил его, а их было много. Но его вознесение на гору скептицизма Рашмор затемняет основную истину. В конце концов, знаменитый исследователь не был скептиком. Для скептицизма он был тем же, чем сенатор Джозеф Маккарти был для антикоммунизма — шоуменом, хулиганом и, в конечном итоге, тем, с чем он, по его словам, борется: мошенничеством. Это разъело нашу интеллектуальную культуру – в эпоху Трампа, когда истинный скептицизм отчаянно необходим.

***

Рэнди, родившийся Рэндалл Джеймс Гамильтон Цвинге в Торонто в 1928 году, стал знаменитым сценическим фокусником и художником по побегам, который появлялся на престижных площадках и в телевизионных шоу, включая Happy Days . Его сценическая эстетика и приемы часто были блестящими и оригинальными. Рэнди гастролировал с рок-иконой Элисом Купером в 1973 году, создавая имитацию обезглавливания гильотиной для звезды прото-метала. Заявляя о гирлянде скептицизма в начале 1970-х годов, лауреат Макартура Рэнди объявил о своем намерении разоблачить фальшивых целителей и экстрасенсов-мошенников.

Сегодня многие знают Рэнди по отмеченному наградами документальному фильму 2014 года « Честный лжец» . Но хвалебный и увлекательный профиль рассказывает свою историю в манере, которую традиционно порицают скептики: включая только успешные разоблачения фокусника (некоторые из которых были более сомнительными , чем позволяет фильм) и затемняя его более темное и продолжительное воздействие, что затрудняет серьезные исследователям с университетским образованием и академической подготовкой для изучения экстрасенсорного восприятия и психических аномалий, а также для обеспечения справедливого внимания в средствах массовой информации. Действительно, Рэнди в конечном итоге удешевил важную дискуссию о том, как и можно ли изучать внефизическую психику в строгих научных условиях и оценивать ее серьезными людьми.

Типичный пример: The New York Times в 2015 году опубликовала статью о волне мошеннических и ошибочных психологических исследований; в первом абзаце цитировалось исследование психолога Корнелльского университета Дэрила Дж. Бема в области предвидения , не объясняя, почему оно было отнесено к некорректным исследованиям, или даже не упоминая в статье исследование Бема. (Я написал в «Таймс» , чтобы возразить. Газета использовала несколько моих писем и статей , часто на спорные темы — на этот раз о сверчках.)

Дж. Б. Рейн (справа) и Хьюберт Пирс экспериментируют с картами Зенера. (Всеобщее достояние)

В период зарождения научных психических исследований в Соединенных Штатах, примерно между 1930-ми и 1960-ми годами, в Университете Дьюка располагался уважаемый центр изучения экстрасенсорного восприятия, основанный исследователями Дж. Б. и Луизой Райн. Тем не менее, сегодня Рейнский исследовательский центр функционирует за пределами кампуса как некоммерческая организация, и, в то время как отдельные исследователи и горстка университетских лабораторий продолжают свою работу, многие учебники для колледжей называют исследования экстрасенсорного восприятия лженаукой , часто ссылаясь на работу Рэнди как на источник этого мнения, поэтому эту тему избегают большинство ученых и журналистов, освещающих ее.

Как историк и писатель, пишущий на метафизические темы, я провел время среди медиумов-мошенников и разделяю возмущение Рэнди по поводу их манипуляций. У меня нет проблем с тем, что он или другие нацеливаются на сценических экстрасенсов и мошенников — я присоединяюсь к этому . Но Рэнди сделал себе имя и оказал влияние на сегодняшних профессиональных скептиков, очерняя работу серьезных исследователей, таких как Райн, который, основав оригинальную парапсихологическую лабораторию в Дьюке вместе со своей женой и соавтором Луизой, интенсивно трудился — и в научном смысле. консервативный подход, отражающий работу Рэнди в обратном порядке, — разработка протоколов исследований для проверки психических явлений.

В одном из свободно распространяемых учебных пособий Рэнди ошибочно заявил, что Райн сообщил только о положительных результатах своих испытаний экстрасенсорного восприятия. Фактически, в начале 1930-х годов, когда открылась лаборатория Райна, в поведенческих и биологических науках было стандартной практикой игнорировать эксперименты с нулевыми или отрицательными результатами. Но Рейн был одним из первых академических исследователей, которые признали эту распространенную практику проблемой, а затем открыто отвергли ее. К 1940 году, с публикацией книги « Экстрасенсорное восприятие через шестьдесят лет» , лаборатория Райна взяла на себя ведущую роль в сообщении всех результатов, как положительных, так и отрицательных, опередив других исследователей.

Скептики-парапсихологи, современники Рэнди, в том числе писатель-научный писатель Мартин Гарднер и психолог из Университета Орегона Рэй Хайман, отличались от некритических увольнений Рэнди, выражая ограниченное уважение Райну и его протеже Чарльзу Хонортону, с которым Хайман был соавтором статьи, подтверждающей методы исследования Хонортона. В момент интеллектуальной честности скептик Гарднер написал о Райне в своей книге 1952 года « Причуды и заблуждения во имя науки» : «Следует сразу заявить, что Райн явно не является псевдоученым в степени, даже отдаленно сравнимой со степенью большинства ученых». мужчины, обсуждаемые в этой книге. Он чрезвычайно искренний человек, чья работа была выполнена с тщательностью и компетентностью, от которых нельзя легко отмахнуться и которая заслуживает гораздо более серьезного отношения». (Еще одним выдающимся современником был социолог Марчелло Труцци — самопровозглашенный «конструктивный скептик» — который раскритиковал методы Рэнди в статье, ссылка на которую приведена ранее. Труцци придумал максиму, популяризированную астрономом Карлом Саганом: «Необычайные утверждения требуют экстраординарных доказательств».)

Рэнди такие умеренные тона были чужды. Например, критикуя парапсихологические исследования профессора психологии Университета Аризоны Гэри Э. Шварца, Рэнди неоднократно обвинял исследователя в вере в Санта-Клауса и зубную фею и насмехался над ним, называя его достойным Трампа прозвищем «Доверчивый Гэри». Рэнди не проявлял никаких угрызений совести по поводу жестокого обращения с репутацией и игнорирования сложностей.

Действительно, Рэнди продемонстрировал готовность ввести общественность в заблуждение относительно проверки некоторых заявлений о паранормальных явлениях, одновременно рекламируя свои «результаты» и разрушая репутацию. Так было в случае с его публичным опровержением биологу Кембриджского университета Руперту Шелдрейку . Теория «морфического резонанса» Шелдрейка предполагает, что «память присуща природе». Биолог писал , что «морфические поля социальных групп объединяют членов группы, даже когда они находятся на многих милях друг от друга, и обеспечивают каналы связи, посредством которых организмы могут поддерживать связь на расстоянии. Они помогают объяснить телепатию». На это Рэнди возразил : «Мы в JREF [Образовательный фонд Джеймса Рэнди] проверили эти утверждения. Они терпят неудачу».

Однако Шелдрейк жаловался, что Рэнди игнорировал его просьбы просмотреть данные испытаний. Репортер Уилл Сторр из британской The Telegraph связался с Рэнди и получил серию оправданий типа «собака съела мою домашнюю работу» — пока репортер не понял, что Удивительный Рэнди либо ввел его в заблуждение относительно существования тестов , либо предложил невероятно византийскую ( и противоречивая) предыстория о том, что результаты «смыло наводнением». Какими бы невероятными ни были ответы Рэнди, он продолжал публично преследовать биолога. Это то, что социолог Труцци назвал «псевдоскептицизмом»: отказ без расследования.

На фоне настойчивых и сомнительных высказываний Рэнди в СМИ ученые начали отшатываться. Джон Г. Крут, исполнительный директор Рейнской лаборатории, лично испытал этот холод в 1980-х годах. «Поскольку старая гвардия начала выходить из этой области, — сказал он, — у новых исследователей было очень мало возможностей изучать парапсихологию… младшим студентам обычно приходилось путешествовать за границу или разрабатывать свои собственные учебные программы».

За пределами научных кругов Рэнди создал шаблон для ревностной группы профессиональных скептиков, многие из которых являются научными журналистами или блоггерами, которые фокусируются на нишевых исследованиях людей, изучающих любую форму экстрасенсорного восприятия, медиумизма или аномалий. Еще более разрушительный ущерб за последнее десятилетие нанесла группа самопровозглашенных « партизанских скептиков » — лауреатов премии Образовательного фонда Джеймса Рэнди (JREF) 2017 года  — которые ведут своего рода вольный цифровой джихад в Википедии, тенденциозно редактируя или тролля страницы о научная парапсихология и жизнь ее ключевых игроков.

«Хотя существует множество анонимных троллей, которые упорно трудятся, чтобы уничтожить любые страницы Википедии, связанные с пси, включая биографии парапсихологов», — сказал Дин Радин, главный научный сотрудник Института ноэтических наук в северной Калифорнии, одного из немногих оставшихся ученых-парапсихологов. labs, «эта группа крайних скептиков с гордостью заявляет, что они переписывают историю… любая попытка редактировать эти страницы, даже исправляя отдельные слова, блокируется или отменяется почти мгновенно».

Другим случаем был ежегодный «вызов на миллион долларов», который Рэнди часто проводил в Лас-Вегасе, в ходе которого он соблазнял экстрасенсов денежным призом. В течение многих лет это была ежегодная фарса, к которой практически ни один серьезный наблюдатель или претендент не осмеливался приблизиться. Журналистка и продюсер NPR Стейси Хорн, написавшая о лаборатории Райна в Университете Дьюка в своей книге «Невероятное» 2009 года , в июне 2008 года задала Рэнди вопрос о его премии в миллион долларов. Она сказала мне:

У меня состоялся разговор с Рэнди, потому что я собирался включить в свою книгу следующие предложения о его выигрыше в миллион долларов:

«На сегодняшний день премия Рэнди в миллион долларов не присуждена, но, по словам Криса Картера, автора книги «Парапсихология и скептики» , Рэнди уклоняется от любого серьезного вызова. «У меня всегда есть выход», — цитируют его слова».

Я отправил это Рэнди, чтобы спросить, действительно ли он это сказал. … Он ответил, что цитата верна, но неполна. На самом деле он сказал: «У меня всегда есть выход — я прав!»

Похоже, он думал, что это забавно, но я еще мало что о нем знал. Но это также, казалось, указывало на то, что приз в миллион долларов на самом деле не может быть серьезным предложением. Поэтому я спросил его, как было принято решение, существует ли комитет и кто в него входит? …Он ответил: «Если кто-то утверждает, что может летать, размахивая руками, результаты не требуют какого-либо «решения». Какой «комитет»? Зачем нужен комитет? Я не понимаю вопроса».

В этот момент я списал его со счетов и решил не упоминать его приз в своей книге, поскольку для Рэнди это выглядело просто рекламным ходом.

Сторр из The Telegraph задался вопросом, чем на самом деле занимается некоммерческая организация Рэнди JREF, помимо организации ежегодной конференции в Вегасе (прекращенной в 2015 году) :

Совсем недавно я начал задаваться вопросом о его образовательном фонде JREF, который претендует на статус освобожденного от налогов в США и частично зависит от общественных пожертвований. Мне было интересно, какую на самом деле образовательную работу проводила организация, средний доход которой в период с 2011 по 2013 год составлял 1,2 миллиона долларов в год. Финансовые документы показывают, что на гранты тратится в среднем всего 5100 долларов.

На их веб-сайте есть несколько электронных книг, видео и планы уроков по таким предметам, как феи. Они организуют ежегодный съезд фанатов. Джеймс Рэнди за этот период получил среднюю годовую зарплату в размере 195 000 долларов. Мои запросы о подробностях образовательной деятельности образовательного фонда за последние 12 месяцев были отклонены, а затем проигнорированы.

Согласно публичным данным , в последующие два года вознаграждение руководителей составит в среднем более 197 000 долларов, что составляет более 20% от общего годового дохода Фонда. Согласно современному анализу зарплат 100 000 генеральных директоров некоммерческих организаций, эта цифра почти в три раза превышает средний размер вознаграждения в классе доходов JREF.

***

Рэнди оказался чрезвычайно искусным в звуковых фрагментах. Большинство исследователей и учёных плохо справляются со звуковыми фрагментами. Подобные устройства способствовали тому, что его прославляли в новостях наблюдатели, которые, похоже, искренне не осознавали его нежелания проводить различие между парапсихологами, выполняющими тщательную и кропотливую работу, такими как ученые Дин Радин и Руперт Шелдрейк, и обычным экстрасенсом с витрины. «Широкая клевета» и поляризованное мышление сегодня являются типичными проявлениями профессионального скептицизма.

Действительно, сталкиваясь с усилиями врачей, таких как Райн и Радин, Рэнди часто играл в игру «перемести стойку ворот». Физики Брюс Розенблюм и Фред Каттнер сделали это важное историческое наблюдение в своей книге « Квантовая загадка: физика сталкивается с сознанием» : «У греческой науки был фатальный недостаток. У него не было механизма достижения консенсуса. Греки считали экспериментальную проверку научных выводов не более актуальной, чем экспериментальную проверку политических или эстетических позиций. Противоречивые точки зрения можно обсуждать бесконечно». Рэнди и его поклонники воспользовались этим недостатком как полемическим приемом, часто утомляя ученых и привлекая к себе журналистов постоянным, повторяющимся пренебрежением к исследованиям экстрасенсорного восприятия и другим наукам, которые они не одобряли, независимо от того, насколько эффективны методы.

***

Сегодня нам срочно нужны хорошие скептики. Мы живем под облаком президента, который распространяет теории заговора QAnon и клевету в Твиттере в 5 утра, одновременно ставя под сомнение серьезность Covid, реальность изменения климата (как это сделал и Рэнди  - наряду со склонностью к евгенике ) и факты. ответственного освещения новостей. Однако даже в наши времена, когда истина бросает вызов, Рэнди никогда не переставал травить исследователей и наносить удары эксцентрикам, которые, возможно, заблуждались относительно своих экстрасенсорных способностей.

Да, Рэнди, возможно, по пути поймал нескольких мошенников. Сенатор Маккарти, возможно, поймал нескольких настоящих советских сторонников или шпионов. Но какой ценой? Каждый человек прокладывал путь для будущих демагогов, которые оказались менее заинтересованы в защите фактов, чем в распространении клеветы и полуправды ради личной выгоды.

Я сочувствую тем, кто хочет бросить вызов доверчивости и обобщенным ссылкам на психические явления, — и тем более исследователям и следователям, разоблачающим мошенничество. Я также сочувствую тем, кто потерял мужчину, друга и супруга. Но для интеллектуального сообщества и всех, кто занимается критическими исследованиями в целом, наследие Рэнди должно послужить предостережением и призывом восстановить разумную практику при обсуждении или написании спорных тем в науке или любой области. Это вещи, которые шоумен может сдержать, но никогда не стереть.

Факты о гениальном гомеопатическом эксперименте, который не был завершен из-за «уловок» мистера Джеймса Рэнди

В 2002 году программа BBC Horizon представила документальный фильм, который показал, что эксперимент Бенвениста о гомеопатии был фейком и, следовательно… гомеопатия тоже была фейком!  http://news.bbc.co.uk/2/hi/health/2512105.stm

Господин Витулкас неоднократно подчеркивал во многих сообщениях, что эксперимент в любом случае был ошибочно задуман с самого начала (см. переписку). Противники гомеопатии, основывая свои лицемерные аргументы на этом ложном эксперименте Бенвениста, утверждали, что гомеопатия — это просто эффект плацебо.

Г-н Рэнди после этого ложного эксперимента (игнорируя все другие эксперименты, показавшие эффект гомеопатии) заявил на своем веб-сайте ( http://www.randi.org/ ), что тот, кто сможет доказать достоверность действия гомеопатически потенцированного лекарства, выходящего за пределы Число Авогадро позволит выиграть один миллион долларов в качестве приза.

Г-н Витулкас оспорил это утверждение, и с этой идеей был задуман новый эксперимент, который должен был доказать, что сильно потенцированные лекарства действительно могут оказывать биологическое воздействие на человеческий организм.

Эксперимент был прост: индивидуальное лекарство давалось нескольким пациентам двойным слепым способом, и половина пациентов получала плацебо, а другая половина получала настоящее лекарство. Греческие врачи-гомеопаты, которые будут участвовать в рассмотрении случаев и назначении лекарств, должны в конце эксперимента указать те из них, которые получили настоящее лекарство.

Протокол был составлен группой всемирно известных ученых, а эксперимент должен был пройти в одной из больниц Афин.

Далее следует реальная история (с фактами из переписки), как с помощью нескольких «хитростей» г-н Рэнди отказался идти на эксперимент и спас свой миллион.

Мы отправили г-ну Рэнди следующее заявление для размещения на его веб-сайте, но он отказался его опубликовать.

ЗАЯВЛЕНИЕ ОБ ОТЗЫВЕ

11.11.2008

ВВЕДЕНИЕ

Это заявление об опровержении ошибочной информации, опубликованной на веб-сайте JREF (Образовательный фонд Джеймса Рэнди)  http://www.randi.org/  , касающейся якобы « вывода гомеопатов » из эксперимента (согласованного между JREF и Греческая гомеопатическая команда врачей), которая была разработана для того, чтобы доказать биологическое воздействие на организм человека сверхвысоких разведений гомеопатических препаратов, превышающих число Авогадро.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ СОБЫТИЙ

– Группа гомеопатов во главе с профессором Джорджем Витулкасом заключила соглашение с JREF в 2003 году с целью ответить на «вызов», поставленный JREF, и провести научный эксперимент, который докажет, что человеческий организм реагирует на гомеопатические ультра разбавления и претендовать на переходящий приз в размере 1 миллиона долларов США, предлагаемый JREF.

– В 2003 году была создана команда «скептиков», которая представляла сторону JREF в последующем научном эксперименте. С тех пор группа скептиков и группа гомеопатов под руководством профессора Джорджа Витулкаса непрерывно ведут подготовительную работу.

– Был составлен протокол с заголовком: « Оказывают ли гомеопатические средства выраженное биологическое воздействие на организм человека ?»

– Местом проведения эксперимента должна была стать греческая больница. В конце концов, после нескольких контактов с несколькими больницами, муниципальная больница «ЭЛПИС» в Афинах, Греция, согласилась провести эксперимент. Фармацевт, который предоставил гомеопатические препараты для эксперимента, г-н. Коррес Аптека-, также была найдена, и соглашение было завершено 12.10.2005. В то время г-жа Алтея Кац, представитель г-на Алека Гиндиса (он был одним из представителей г-на Рэнди), посетила греческую муниципальную больницу в Афинах и подробно обсудила все детали эксперимента.

– 26.10.2005 г-н Алек Гиндис сообщил проф. Витулкасу по электронной почте, что финансы на эксперимент еще не собраны и поэтому эксперимент не может начаться, несмотря на то, что все остальное было готово.

– 17.8.2006 г. мы получили подписанное соглашение от г-на Рэнди, в котором он заявил, что удовлетворен предложенным протоколом и отказывается от требования проведения предварительного испытания.

– Пока мы ждали сбора средств для начала эксперимента, 2 февраля 2006 года нам сообщили, что у г-на Рэнди проблемы со здоровьем. Когда г-н Гиндис попросил его назначить представителя, который бы занимался всеми процедурами начала эксперимента, г-н Рэнди отказался это сделать. Из-за его отказа эксперимент был настолько отложен, что в Афинах был избран новый мэр, который заменил руководство больницы ЭЛПИС, на что мы уже давно предвидели и неоднократно подчеркивали «скептикам». Новый мэр доктор Какламанис, обычный врач, отнесся к проекту безразлично, если не враждебно. Мы неоднократно предупреждали «скептиков», что если эксперимент не начнется не позднее начала 2006 года, новый мэр сменит ключевых лиц в больнице – президента больницы, а также председателя научного комитета – и новые люди, скорее всего, не будут уважать решение предыдущего научного комитета.

В этот решающий момент в начале 2006 года, когда должен был начаться эксперимент, г-н Рэнди заявил, что он болен и что его реабилитация… продлится с начала февраля по июль! Но это был решающий период, когда эксперимент должен был начаться, чтобы на него не повлияло новое руководство больницы.

Это характерно для срочности обмена электронными письмами и, в частности, электронным письмом, которое г-н Гиндис написал г-ну Рэнди: « Однако я хочу подчеркнуть, что ваше участие имеет решающее значение… Как вы можете себе представить, гомеопаты очень обеспокоены вашим здоровьем. В их глазах вы их «подвели», заболев как раз в тот момент, когда они почти все это собрали ».

7 апреля 2006 г. г-н Гиндис написал г-ну Рэнди, чтобы дать ему сигнал о том, что гомеопатическая команда готова начать работу: « В целом, я впечатлен тем, что ему (проф. Витулкасу) удалось собрать такую ​​команду, найдите больницу-спонсора и найдите способ привлечь пациентов за счет рекламных усилий и затрат, которые несет больница и участвующие гомеопаты ». Но вместо этого Рэнди приостановил все мероприятия эксперимента, списав это на якобы состояние своего здоровья!

Г-н Рэнди  очень хорошо знал  , что этот период имеет решающее значение для начала эксперимента, и мы ясно дали понять эту срочность, отправив им несколько электронных писем с призывом приступить к работе немедленно. Но г-ну Рэнди понадобилось… шесть месяцев, чтобы «прийти в себя», отказавшись назначить сотрудника. Как и ожидалось, осенью 2006 года в Афинах был избран новый мэр, доктор медицинских наук Какламанис.

Для нас весь этот длительный период восстановления был, очевидно, поводом не начинать эксперимент.

После выборов нового мэра были назначены новый председатель научного комитета и новый президент больницы.

Мы немедленно начали настаивать на  том, чтобы они уважали решение предыдущего научного комитета или приняли решение – на новом заседании – в пользу эксперимента.

Интересно то, что 16 мая 2008 года г-н Рэнди, думая, скорее всего, что нам никогда не удастся получить второе разрешение, вдруг стал очень галантным и написал: « В любом случае, мне, возможно, не обязательно быть на самом деле лично присутствовать на этих испытаниях. Я готов поручить обязанности по обеспечению безопасности и протоколированию Алеку Гиндису и г-ну Габору, чтобы они могли действовать от моего имени ». Но тем временем, уже в марте 2008 года на своем сайте уже был размещен текст, в котором утверждалось, что «греческие гомеопаты вышли из эксперимента… как и ожидалось»!!

Важный вопрос: почему г-н Рэнди отложил начало эксперимента к моменту, когда все было готово в 2006 году, заявив, что он... будет выздоравливать в течение шести месяцев и что никто другой не сможет его заменить, а в следующий раз, когда он подумав, что нам никогда не удастся получить второе разрешение от больницы ЭЛПИС, он осмелился назначить сотрудника?!!

Он был настолько уверен, что нам не удастся получить повторное разрешение из больницы, что 16.05.2008 г. г-н Рэнди прислал нам…  нотариально заверенное заявление, в котором говорилось:

« Я намерен довести до конца предложенную проверку утверждений гомеопатии, как обсуждалось ранее в беседах между мной и Джорджем Витулкасом. Эта позиция не изменилась и не изменится» . !!! См. его новое заявление позже (17.10.2008), когда он уже знал, что у нас есть разрешение!!

–  В конце июля 2008 года после долгих усилий мы во второй раз получили разрешение на проведение предполагаемого гомеопатического эксперимента в больнице ЭЛПИС.

– 2 и  3 сентября  2008 г. в Международной академии классической гомеопатии на Алониссосе состоялась заключительная встреча, на которой обсуждались последние детали эксперимента. На встрече присутствовали представитель Рэнди, г-н Граско Габор, г-жа Алтея Кац (представитель г-на Алека Гиндиса), доктор Менахем Обербаум, главный исследователь эксперимента, и профессор Джордж Витулкас. В течение двух дней они обсуждали все детали эксперимента, дискуссия была официально записана на пленку, а также часть ее была снята на видео профессиональным оператором из Израиля.

– НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ СПУСТЯ (в сентябре 2008 г.) МЫ ПОЛУЧИЛИ ИНФОРМАЦИЮ ИЗ США, ЧТО НА ВЕБ-САЙТЕ РЭНДИ ПОЯВИЛСЯ (с марта 2008 г.) ТЕКСТ (под заголовком  ДРУГОЙ ОТКАЗ ), В действительности ГОВОРЯЩИЙСЯ, ЧТО ГРЕЧЕСКИЕ ГОМЕОПАТЫ ОТКАЗАЛИСЬ ОТ ЭКСПЕРИМЕНТА!!

В документе было указано, что  крупное испытание гомеопатии в Греции постигло ожидаемую судьбу: гомеопатическое сообщество отказалось от него!!!!

Эта информация привела в ярость группу гомеопатов во главе с профессором Джорджем Витулкасом, и ему был нанесен большой ущерб, поскольку его обвиняли в связях с такими ненадежными людьми.

Но самое возмутительное событие произошло 17.10.2008, когда мы фактически получили «ультиматум» от г-на Рэнди, которым он  менял все предыдущие договоренности,  отказываясь продолжать эксперимент по плану.

Вот что он написал:

«… Забудьте всю предыдущую переписку по этому поводу. …Здесь отображается текущий статус. …Во-первых, мы требуем, чтобы Джордж Витулкас подал обычное, правильно заполненное заявление и подал его – так же, как мы требуем от всех. После того, как оно будет получено, мы приступим, как и в случае с любым обычным заявителем, к подготовке, включая требования к предварительному этапу ».

Здесь вы можете увидеть все его заявление с некоторыми нашими замечаниями, выделенными красным:

Всем заинтересованным лицам:

Шумиха, начавшаяся с комплексного гомеопатического теста в Греции, отняла слишком много моего времени и внимания, а также моих коллег. Забудьте всю предыдущую переписку по этому вопросу.  ЗДЕСЬ отображается текущий статус.  Г-н Рэнди попросил нас забыть всю предыдущую переписку после того, как мы обнаружили на его веб-сайте JREF ложную, клеветническую и вводящую в заблуждение публикацию с заголовком: «Еще один отзыв».

Мы начинаем заново.  Имейте в виду, что МЫ предлагаем приз в миллион долларов и МЫ будем контролировать параметры в соответствии с правилами конкурса, которые доступны каждому. Больше не будет исключений, которые я - неразумно - предоставил некоторым людям, чтобы быть более любезными; Из-за этой вежливости они всегда предпочитали быть трудными, капризными и высокомерными. Больше не надо.

Во-первых, мы требуем, чтобы Джордж Витулкас подал обычное, правильно заполненное заявление и подал его – так же, как мы требуем от ВСЕХ. После того, как оно будет получено, мы приступим – как и к любому обычному заявителю – к подготовке, включая требования к предварительному этапу. Господин Рэнди изменил условия соглашения, когда увидел, что все готово для начала эксперимента. Пока его представители обсуждали с профессором Джорджем Витулкасом на Алонисосе (сентябрь 2008 г.), он разместил на своем веб-сайте сообщение о том, что греческие гомеопаты отказались!!! Поскольку я лично не занимаюсь рассмотрением заявок на участие в конкурсах, я не знаю, сколько мест Джордж Витулкас пытался получить место, но я знаю, что его собственная страна отказала ему, как и некоторые другие. Во-вторых, мы потребуем, чтобы г-н Витулкас получил место и все необходимые условия для проведения двойного слепого, правильного и приемлемого протокола, прежде чем мы продолжим – после получения заявки.

Г-н Рэнди делает вид, что игнорирует тот факт, что у нас уже было разрешение и возможности во второй раз, хотя мы и проинформировали «скептиков».

Протокол, используемый Королевским обществом/BBC в Великобритании, основанный на разработке Жака Бенвениста и тщательно контролируемый местным гомеопатическим сообществом, будет приемлем для этого набора тестов.

Мистер Рэнди хочет изменить даже условия протокола, на заключение которого ушли годы!!

Не обращайтесь ко мне лично по этому поводу. Я не буду принимать никаких аргументов или просьб. Этим будет заниматься Элисон Смит, работающая вместе с другими нашими сотрудниками.

На самом деле г-н Рэнди увольняет своих предыдущих сотрудников, г-на Алека Гиндиса и г-на Храско Габора!!!

Эти 300 слов составляют весь мой комментарий по этому вопросу.

Джеймс Рэнди.

Теперь во второй раз стало ясно, что, когда все было готово для начала эксперимента, мистер Рэнди не хотел идти дальше и нашел нелепые оправдания для отказа.

Следовательно, в качестве минимальной компенсации за моральный ущерб, причиненный греческим гомеопатам и гомеопатическому сообществу в целом, мы требуем:

1. Извинения от г-на Рэнди, лично размещенные на его сайте.

2. Отзыв текста «Ещё один вывод» со всех сайтов.

3. Этот документ должен быть размещен в том же месте на веб-сайте JREF, где было размещено «заявление о выходе».

4. Юридическое, нотариально заверенное заявление об отказе от последнего заявления от 17 октября 2008 года, аннулирующего все предыдущие обязательства г-на Рэнди.

Если г-н Рэнди выполнит все эти условия, мы продолжим работу по плану.  Если эти условия не будут выполнены в течение месяца, будем считать, что г-н Рэнди вышел из эксперимента . В любом случае, мы продолжим и завершим эксперимент без г-на Рэнди, только с помощью скептиков г-на Алека Гиндиса и г-на Храско Габора, которым действительно небезразлично, чтобы этот эксперимент наконец завершился.

***

О скептическом мышлении

Взято с сайта https://sites.google.com/site/chs4o8pt/skeptical_fallacies

Эта глава призвана помочь вам понять, как скептики могут использовать ошибочные рассуждения, чтобы попытаться отговорить вас от веры в загробную жизнь. Скептики могут давать объяснения, которые звучат очень рационально с их точки зрения, но при ближайшем рассмотрении оказываются недостаточными для того, чтобы опровергнуть доказательства существования загробной жизни или дискредитировать веру в нее. Вы также можете обнаружить, что пытаетесь обосновать свои убеждения и считаете полезным понять скептическое мышление, чтобы объяснить скептику, почему вы не принимаете его рассуждения. Однако имейте в виду, что это может не позволить вам убедить скептика в своей точке зрения.

Невежественные псевдоскептики

Скептики часто очень мало знают о доказательствах существования загробной жизни. У них мало интереса к тому, чтобы узнавать об этом, потому что они в это не верят. Поэтому может показаться, что простое предоставление информации для их обучения приведет к совпадению взглядов. В то время как образованный верующий может указать на невежество и ошибочные предположения скептика, это не гарантирует совпадения взглядов, потому что скептик и верующий часто имеют очень разные взгляды на вещи.

Доказательства не убедят псевдоскептика

Существует фундаментальная трудность в том, чтобы убедить людей изменить свое мнение, представив им доказательства. Трудность заключается в том, что уровень доказательств, который требуется людям для отказа от твердо укоренившегося убеждения, гораздо более строгий, чем уровень доказательства, который им требуется, чтобы придерживаться ранее существовавшего убеждения. Для того, чтобы кто-то изменил свое мнение о твердом убеждении, ему требуются абсолютные, 100%, железные доказательства, и иногда даже этого недостаточно, потому что для того, чтобы сохранить твердое убеждение перед лицом противоречивых доказательств, людям требуется только слабая гипотеза, чтобы объяснить доказательства. Такова человеческая природа. Это реальный смысл фразы «экстраординарные претензии требуют экстраординарных доказательств». Эта фраза не о научном методе, а о человеческой психологии. Вот почему псевдоскептику так легко прибегнуть к последним бастионам скептицизма, утверждая, что исследователи совершают мошенничество, что они некомпетентны или являются жертвами обмана, чтобы объяснить наблюдения исследователя за паранормальными явлениями.

Скептик часто считает, что для того, чтобы он принял новую веру, должны быть доказательства этого. Если он может выдвинуть гипотезу о возможном изъяне в доказательствах, он не будет считать доказательства доказательствами, даже если нет никаких доказательств того, что изъян имеет реальный эффект. В этом случае непроверенное гипотетическое объяснение того, почему убеждение, основанное на этих доказательствах, может быть необоснованным, достаточно для того, чтобы скептик остался неверующим. Тем не менее, вы должны понимать, что непроверенное гипотетическое объяснение не обязательно является достаточным для доказательства ошибочности убеждения. Скептику часто бывает трудно это увидеть. Иногда это приводит к тому, что скептика обвиняют в круговом рассуждении — кажется, что он не принимает доказательства, потому что знает, что феномен невозможен. Однако, если принять во внимание многие научные споры прошлого, то можно увидеть, что вопрос о том, является ли возможный, хотя и непроверенный недостаток в доказательствах достаточным для того, чтобы отвергнуть вывод, основанный на доказательствах, очень часто является вопросом мнения.

Верующий, с другой стороны, хотел бы, чтобы скептик предложил доказательство того, что вера неверна. Часто скептик будет осуждать: «Это нельзя опровергнуть» или «Вы не можете доказать обратное». Например, вы не можете доказать, что духов не существует, потому что духи могут существовать в каком-то месте, с которым мы не можем взаимодействовать или о котором у нас нет никаких знаний. Подача такой жалобы является ошибкой и, как правило, происходит из-за незнания доказательств. Она применима только в том случае, если вера основана только на вере. Это не применимо, когда вера основана на анализе доказательств, таких как большое количество доказательств, подтверждающих веру в загробную жизнь. Ирония заключается в том, что скептик, не знающий свидетельств о загробной жизни, основывает свое неверие не на анализе фактов, а на собственной вере в то, что загробной жизни не существует.

Скептику нет необходимости делать невозможное и опровергать существование загробной жизни. Достаточно показать, что доказательство веры несостоятельно, или показать, что гипотетический изъян в доказательстве имеет реальный эффект. Например, если скептик может показать, что медиум использовал технику холодного чтения, проанализировав расшифровку чтения и показав, как были применены принципы холодного чтения, это аннулирует доказательства, приписываемые этому чтению. Однако скептик вряд ли согласится предпринять такие усилия. Поскольку он не верит в загробную жизнь, ему кажется пустой тратой времени пытаться опровергнуть это. Он ожидал, что верующий предоставит доказательство того, что холодное чтение не происходило. Опять же, рассматривая многие научные споры прошлого, можно видеть, что то, какой разумный вывод можно сделать на основе доказательств, также может быть вопросом мнения. Часто верующего обвиняют в доверчивости или недостаточной аналитичности.

Когда скептик и верующий пытаются обсудить эту тему, это может привести к спору, в котором обе стороны требуют доказательств и критикуют аргументацию другой стороны. Скептик не чувствует себя обязанным что-либо доказывать, поскольку, если он собирается изменить свою веру, верующий обязан предоставить железные доказательства. Верующий делает то, что по его мнению, является разумным выводом из доказательств и ожидает, что скептик докажет, что доказательства ошибочны или что верно другое объяснение.

Часто бывает трудно сказать, кто верующий, а кто скептик. Существует определенная симметрия, когда верующий действует как скептик противоположного убеждения, а скептик действует как верующий в противоположное убеждение. Скептик требует, чтобы верующий предоставил более убедительные доказательства, верующий требует, чтобы скептик доказал, что его опасения имеют реальные последствия.

Бритва Оккама не помогает, потому что это может быть вопросом мнения о том, какие сущности являются неразумными и, следовательно, посторонними.

То, что работает гораздо лучше, чем доказательства, — это личный опыт. Вот почему такие ученые, как Шарль Рише, Пьер Кюри и многие, многие другие, были скептиками до того, как начали свои исследования, но были убеждены своими собственными наблюдениями (но мало кто из их коллег убедил их своими отчетами).

Из-за этой разницы в уровне доказательств, необходимых для изменения мнения человека, по сравнению с уровнем доказательств, необходимых для того, чтобы позволить ему сохранить твердое убеждение, маловероятно, что вы убедите многих псевдоскептиков, объясняя доказательства.

Почему скептики говорят: «Доказательств нет»

Часто скептики утверждают, что нет никаких доказательств существования загробной жизни, психических явлений или Бога. Тем не менее, существует множество доказательств существования загробной жизни и психических феноменов.

Есть также доказательства существования Бога. Эти свидетельства поступают от медиумов и людей, переживших околосмертные переживания, в том числе достоверные околосмертные переживания, которые получают информацию, которую они не могли бы получить с помощью своих обычных органов чувств. Часть этой информации часто поддается проверке и оказывается точной. Следовательно, информация, которую они получают, которую нелегко проверить, например, информация о существовании Бога, также может быть точной. Это особенно верно, когда многие источники согласны с этим, и многие такие источники согласны с тем, что Бог существует.

Когда скептик, который сначала отрицает существование каких-либо доказательств, сталкивается с этими доказательствами, скептик скажет, что он имел в виду, что его не убеждают эти доказательства. Однако, если скептик собирается сказать, что нет убедительных доказательств для чего-то, когда есть доказательства, которые многие считают подтверждающими, вместо того, чтобы отрицать существование каких-либо доказательств, он должен объяснить, почему эти доказательства недействительны. В некоторых случаях скептик может ссылаться на чисто философский аргумент, например, на философский аргумент о том, что Бог существует. Но если скептик собирается отвергнуть философский аргумент, он также должен знать, в чем заключается этот аргумент, и быть в состоянии объяснить, с какой частью аргумента он не согласен и почему. Большинство нападок на философские аргументы в пользу существования Бога искажают эти аргументы.

Аргумент о том, что «нет никаких доказательств» или «это меня не убеждает», на самом деле является риторическим приемом и неуместен в якобы рациональных дебатах. Если скептик не может объяснить, почему доказательства его не убеждают, если он не может объяснить, что не так с доказательствами, то он, вероятно, на самом деле не знает, что это за доказательства, или он на самом деле не пытается понять доказательства, или у него нет веских аргументов против доказательств.

Почему скептики упорно отрицают существование доказательств? Потому что, если они действительно обсуждают факты, становится гораздо труднее утверждать, что их вера в материализм истинна. Скептику гораздо проще отрицать существование доказательств. Ему легче ввести в заблуждение, чем объяснить, почему он верит в материализм, когда есть так много доказательств против него.

Перемещение стойки ворот

Пытаясь предоставить доказательства для убеждения псевдоскептиков, верующие в паранормальные явления часто замечают, что скептики постоянно двигают цель цели. Например, после того как парапсихолог улучшает план эксперимента и повторяет эксперимент в ответ на критику скептика, скептик всегда выдвигает новое возражение. Это можно легко понять, если учесть, почему скептики выдвигают возражения против доказательств. Когда скептики выдвигают возражения против доказательств, это происходит не потому, что они действительно поверили бы доказательствам, если бы вы удовлетворили их возражения. Скептики выдвигают возражения, потому что не хотят, чтобы это явление было доказано. Они выдвигают возражения, чтобы сохранить свое неверие. Вот почему, если вы удовлетворите их возражения, они не изменят своего мнения и не откажутся от своего неверия, они просто придумают другое возражение, которое позволит им сохранить свое неверие.

Вот почему может быть бессмысленно обсуждать доказательства с псевдоскептиком или позволять псевдоскептику диктовать, какие доказательства вы должны получить. Они искренне не заинтересованы в доказательствах, они заинтересованы в поддержании своих предрассудков и они будут изобретать столько новых гипотетических проблем с доказательствами, сколько потребуется. Любая гипотеза, поддерживающая его мировоззрение, какой бы слабой она ни была, будет предпочтительнее для псевдоскептика, чем любое нематериалистическое объяснение, независимо от того, сколько доказательств ее поддерживает. Неоднократные наблюдения и повторяемые эксперименты не убедили скептиков. Заявления ученых-лауреатов Нобелевской премии, которые были убеждены доказательствами, не убедили скептиков. Когда скептик доведен до предела, он всегда прибегает к последним бастионам скептицизма: обвинениям в мошенничестве, некомпетентности и самообмане.

Дебаты скептиков

Обсуждая загробную жизнь со скептиком, что вы должны делать? Смотря как. Вы пытаетесь воспитать скептика в отношении доказательств? Вы пытаетесь убедить скептика в правильности вашего убеждения? Вы пытаетесь объяснить, почему разумно верить? Вы пытаетесь объяснить, почему его аргументы против веры не убедительны? Какой из них вы попробуете, зависит от вовлеченного лица и ситуации. Какими бы ни были ваши намерения, вы должны четко понимать, что вы пытаетесь сделать.

В целом, разумно игнорировать и воздерживаться от личных нападок и придерживаться вежливого обсуждения фактов. Старайтесь воздерживаться от язвительности, так как если вы разозлите кого-то, вероятность того, что он примет ваши убеждения, уменьшится. Иногда, если вы сохраняете нейтральный или дружелюбный тон и игнорируете негатив в подходе скептика и придерживаетесь фактов, он увидит, что вы серьезно ведете аргументированную дискуссию, откажется от этого отношения и продолжит дискуссию в менее враждебной манере. Имейте в виду, что два человека могут иметь один и тот же опыт и из-за своих личных предубеждений верить в разные вещи. Например, два орнитолога могут находиться в сельской местности и увидеть необычную птицу, которая не является местной для этой местности. Один человек, метеоролог-любитель, может подумать, что его сбило с курса недавним ураганом, а другой, владелец зоомагазина, может подумать, что это домашнее животное, сбежавшее из дома, разрушенного ураганом. Кто прав?

Если вы оказываетесь в споре с кем-то, кто отрицает существование каких-либо доказательств, кто не заинтересован в изучении доказательств, кто цепляется за непрочные гипотезы, чтобы удовлетворить свои предубеждения перед лицом доказательств, с кем-то, кто постоянно сдвигает цель цели, вы спорите с псевдо-скептиком и никогда не убедите его, обсуждая доказательства. Если заставлять его постоянно отстаивать свои предрассудки, ему будет только сложнее признать свою неправоту. Дебаты с псевдоскептиком могут помочь проинформировать непредубежденных наблюдателей, которые могут читать или слушать дебаты, но они никогда не убедят псевдоскептика.

Скептические утверждения

Не все скептики являются честными искателями истины, и на их утверждения не всегда можно положиться в плане точности.

Один известный скептик однажды признался: «Я шарлатан, лжец, вор и вообще фальшивка. В этом нет никаких сомнений». (Сообщается, что это было сказано в журнале PM Magazine 1 июля 1982 года.)

Многие скептики верят в материализм как в религию и часто отказываются рассматривать доказательства, которые противоречат их убеждениям. К сожалению, как и в случае с религиями, нетерпимое отношение фундаменталистов и захвативших власть лидеров имеет тенденцию передаваться более умеренным верующим. Скептицизм хорош, когда он разоблачает обман и глупость, но слишком многие скептики больше заботятся о распространении своих материалистических убеждений, чем о раскрытии всей правды.

Когда скептик утверждает, что паранормальное явление на самом деле является результатом мошенничества, самообмана или принятия обычного явления за паранормальное, вы должны оценить, обосновано ли его утверждение. Скептик может быть неправ или даже намеренно обманывать.

Глава «Скептическое заблуждение» содержит множество примеров ситуаций, когда скептики делали вводящие в заблуждение заявления. Из-за вопиющей недостоверности скептических утверждений, включая плату как за ложные признания, так и за ложные обвинения в мошенничестве, необходимо скептически относиться ко всем скептическим утверждениям. Для утверждений скептиков необходимо требовать столь же высоких стандартов доказательства, как и для утверждений о паранормальных явлениях. Например, обвинение человека, утверждающего, что у него есть инсайдерская информация о том, что медиум был мошенником, не является доказательством мошенничества, так же как необоснованное утверждение о паранормальном явлении не является доказательством этого явления. Должны быть доказательства, подтверждающие утверждение скептика, оно должно быть подтверждено независимыми исследователями, и эти утверждения должны быть сделаны людьми с надежным характером. Все требования, которые требуются для доказательства паранормального утверждения, также требуются для доказательства скептического утверждения.

Очень немногие авторы уделяют время исследованию скептических утверждений, чтобы проверить их. Еще меньше людей тратят время на то, чтобы выяснить, что говорит другая сторона вопроса в опровержение утверждений скептиков. В результате публикуется много недоказанных скептических утверждений, многие из которых содержат кажущиеся убедительными доказательства, которые при правильном опровержении будут рассматриваться как ошибочные или неприменимые. К сожалению, эти недоказанные и неверные утверждения затем повторяются как факты.

Если вы не изучили обе стороны спора, у вас недостаточно информации, чтобы решить, является ли какое-либо скептическое утверждение обоснованным, и вам следует воздержаться от суждения до тех пор, пока вы не узнаете, что другая сторона может сказать об этих утверждениях.

К сожалению, были случаи, когда шарлатаны делали паранормальные заявления. Не менее прискорбно и то, что были случаи, когда шарлатаны делали скептические заявления. Это скептическое заблуждение не помогло прояснить ситуацию, а только затруднило установление истины.

Скептики не основывают свои убеждения на доказательствах

Почему скептики так настроены против веры в психические явления и загробную жизнь? Причин много, и они имеют очень мало общего с доказательствами.

• • Подлинные психические феномены переживались обычными людьми на протяжении всей истории человечества. Однако эти явления были отвергнуты наукой по «политическим», а не эмпирическим причинам, когда научная революция свергла религию как основной источник знания. Философский натурализм, вера в то, что паранормальных явлений не существует, был интегрирован в научное мировоззрение, и студентам, изучающим науку, внушают эту философию во время обучения.

    • Помимо того, что психические феномены рассматриваются как связанные с религией, они также представляют угрозу для науки как лучшего средства получения информации о Вселенной. Зачем вам нужны ученые, если вы можете спросить экстрасенса или духа? Многие ученые также имеют психологическую привязанность к статус-кво научного мировоззрения, потому что оно является источником их статуса и средств к существованию. Признание реальности психических явлений заставило бы ученых признать, что наука на протяжении веков не могла распознать огромные пробелы в своем мировоззрении. Из-за всего этого многие современные ученые имеют большой культурный багаж, который не позволяет им признать, что некоторые паранормальные явления реальны.

    • Более того, доктринальная дисциплина поддерживается среди ученых путем остракизма со стороны любого, кто придерживается других взглядов. Ярким примером этого является лауреат Нобелевской премии по физике Брайан Джозефсон, которому запретили участвовать в научной конференции из-за интереса к парапсихологии. Поскольку ученые имеют влияние в обществе, они контролируют распределение средств на исследования и уважают технологические достижения современной цивилизации, они оказывают большое влияние на остальную часть общества. Их скептицизм по отношению к паранормальным явлениям придает моральный авторитет любому, кто отстаивает эту точку зрения.

  • Исследования показали, что люди, которые мыслят аналитически, а не интуитивно, как правило, являются атеистами. Люди, которые анализируют проблемы с помощью логики, в силу своего образования, карьеры или врожденных особенностей, могут привыкнуть к редукционистскому анализу. Редукционизм — это вера в то, что нечто сложное может быть понято через взаимодействие более простых компонентов. Такой образ мышления хорошо работает во многих отраслях науки. Психологию можно объяснить в терминах биологии, которую можно объяснить в терминах химии, которую можно объяснить в терминах физики. Тем не менее, некоторые ученые, инженеры, философы и другие интеллектуалы могут настолько привыкнуть к редукционистскому мышлению, что они не могут представить, что некоторые явления не могут быть объяснены в терминах более простых явлений. Например, субъективное переживание сознания, на что похожа боль или как выглядит красный цвет, не может быть понято с помощью редукционизма. Психические феномены, которые не могут быть объяснены современными научными теориями, такие как телепатия, ясновидение, психокинез и предвидение, не могут быть поняты с помощью редукционизма. Вот почему некоторые люди, привыкшие к редукционистскому мышлению, просто не могут представить, что психические явления могут быть реальными, а сознание может быть нефизическим и переживать телесную смерть. Редукционисты предполагают, что сознание является эпифеноменом, хотя это плохое объяснение сознания, потому что это лучшее, что они могут представить себе в своей редукционистской тюрьме.

  • Некоторые религиозные лидеры отвергают психические феномены (см. комментарий вверху ссылки), потому что эти явления угрожают догматическому учению их религии. Это подрывает их авторитет как источника информации о загробной жизни, Боге и других духовных предметах. В некоторых случаях это также подрывает их роль посредника между индивидуумом и сверхъестественными сущностями.

  • Некоторые люди затаили обиду на религию, потому что они пострадали психологически из-за чрезмерно догматичного воспитания или потому, что какая-то религия осуждает их образ жизни. Они могут предпочесть очернить все, что связано со сверхъестественным, включая психические феномены. Часто этот тип скептиков является жертвой христианства, которому промыли мозги церковной логикой, который заменил крайний догматизм христианства крайним догматизмом религии материализма.

  • Иногда материализм – это просто выдача желаемого за действительное. Это заставляет некоторых людей (которые могут страдать от депрессии) чувствовать себя лучше, веря, что вся боль и страдания закончатся с исчезновением сознания после смерти.

  • Когда некоторые люди переживают личную утрату, или испытывают крайние трудности, или беспокоятся о чрезвычайных трудностях других людей, они могут быть неспособны понять, как Бог мог допустить такие страдания. В результате они могут злиться на Бога или быть неспособными верить в Бога. Это может привести к тому, что они примут материализм и будут проявлять враждебность ко всему, что связано с Богом, например, к вере в загробную жизнь, или ко всему, что противоречит материализму, например, к свидетельству психических феноменов.

  • Некоторые правительственные агентства распространяют дезинформацию о реальности психических феноменов, чтобы отговорить другие страны от разработки психических средств для шпионажа и саботажа, а также защитить секретность программ своего правительства по развитию этих возможностей.

  • Некоторые опровержители зарабатывают на жизнь, оспаривая каждое утверждение о паранормальных явлениях, и иногда искажают эмпирические данные, потому что реальные паранормальные явления ставят под угрозу их карьеру и дело всей жизни. Их средства к существованию основаны на освещении в средствах массовой информации, чтобы продавать книги, собирать деньги и привлекать больше внимания к средствам массовой информации, и в результате их влияние намного больше, чем должна гарантировать их квалификация в этой области.

  • Многие люди, которые в силу своего образования признают авторитет ученых, приостанавливают свое критическое мышление, чтобы принять обманчивую «логику» разоблачителей, потому что она позволяет им придерживаться своего мировоззрения перед лицом эмпирических доказательств, включая научные исследования, которые демонстрируют подлинные психические феномены. Люди сопротивляются изменению своего мировоззрения, потому что это требует признания того, что они были неправы или введены в заблуждение.

  • У детей мозг очень гибкий. Для маленьких детей все новое, и они способны легко усваивать новую информацию. Однако у взрослых мозг менее гибкий, большую часть времени он работает в автоматическом режиме. Он испытывает трудности в восприятии и осмыслении вещей, которые он не испытывал раньше. Если взрослый человек услышит о чем-то, что не согласуется с предыдущим опытом или существующими убеждениями, мозг, скорее всего, отфильтрует это как «невозможное».

  • У некоторых людей может быть психологическое расстройство, такое как фобия, которое заставляет их ужасаться тому, что сознание может закончиться со смертью. Точно так же, как изучение того, как работает самолет, не помогает людям, которые боятся летать, изучение доказательств загробной жизни не меняет их страха перед смертью. Поскольку они боятся, что сознание заканчивается со смертью, а знание о доказательствах загробной жизни им не помогает, они чувствуют, что не верят в загробную жизнь.

  • Следует также отметить, что все мы воплощаемся по разным причинам. Некоторые люди должны быть атеистами-материалистами, потому что есть уроки, которые лучше всего подходят именно таким образом. Скептики не обязательно плохие люди, однако активистский псевдоскептицизм вреден для общества по многим причинам и на многих уровнях.

Многие из этих причин показывают, что некоторые скептики имеют психологические, финансовые или эгоистические конфликты с существованием паранормальных явлений. Возможно, это является причиной наблюдения о скептиках, сделанного известным скептиком и в свое время правительственным консультантом Рэем Хайманом:

В целом, парапсихологи — хорошие, честные люди, в то время как критики — циничные, мерзкие люди.

http://www.tricksterbook.com/ArticlesOnline/CSICOPoverview.htm

Материализм не является рациональной философией

Материализм не является рациональной философией. По мнению материалистов, материализм лучше других мировоззрений, потому что якобы существуют эволюционные и биологические причины, которые могут предрасполагать людей к вере в религии и суевериям. Люди склонны к иррациональности.

Таким образом, люди должны отвергать нематериалистические убеждения, такие как вера в загробную жизнь. Материализм лучше, потому что он основан на разуме.

Но все те факторы, которые делают людей иррациональными, относятся и к материалистам. Так как же они могут доверять материализму, если он якобы основан на разуме или апеллирует к разуму для своей обоснованности, когда согласно материализму, из-за эволюции люди склонны быть иррациональными?

На самом деле, психологи показали, что люди не используют логику и разум для формирования своих убеждений и принятия решений. Мы формируем свои убеждения и принимаем решения, основываясь на нерациональных факторах, таких как эмоции и инстинктивное поведение. То, для чего мы используем разум, — это оправдание наших убеждений и решений. Людей можно убедить. Но их не убеждает логика. Материалисты, которые утверждают, что формируют свои убеждения на основе разума, стоят на очень зыбкой почве. Я объяснил это более подробно в своей статье в блоге «Ваш логический ум — это иллюзия»:

http://ncu9nc.blogspot.com/2018/04/your-logical-mind-is-illusion.html

Таким образом, материализм обречен на провал, и материалисты не рациональны в своей вере в него. В частности, поскольку не может быть никаких доказательств материализма, а только отсутствие доказательств альтернатив, вера в материализм основана на вере, а не на разуме. Но есть очень веские доказательства в пользу загробной жизни и экстрасенсорного восприятия, которые фальсифицируют материализм.

Ниже я опишу другие причины, по которым материализм обречен на провал. Эти обреченные на провал, как пишет Эдвард Фезер, показывают, что материализм непоследователен, и представляют собой примеры доведения до абсурда и, следовательно, показывают, что материализм ложен.

Материалисты часто совершают логическую ошибку, утверждая, что люди верят в религию и духовность, потому что они обеспечивают комфорт. Предполагается, что это убедительный аргумент в пользу того, что эти убеждения ложны. Тем не менее, обеспечение комфорта не делает убеждение ложным. Вы должны определить истинность или ложность на основе доказательств. Вера в материализм дает утешение тем, кто боится наказания в загробной жизни или с нетерпением ждет окончания страданий от вымирания после смерти. Но не в этом материализм ложен. Ложность материализма может быть доказана эмпирическими данными и логическими аргументами.

Вполне разумно критиковать убеждение, которое вы считаете ложным. Но вы должны делать это, основываясь на доказательствах веры. Например, если кто-то хотел критиковать христианство, он мог попытаться критиковать исторические документальные свидетельства очевидцев, которые видели, как Иисус жил, умер, был похоронен и воскрес. Но любая критика какого-либо конкретного убеждения на общих основаниях ошибочности человеческой логики непоследовательна, потому что такая критика сама по себе является логическим утверждением, подверженным той же подверженности ошибкам, которую она утверждает.

Распространенная ошибка многих материалистов состоит в том, что они говорят, что атеизм лучше веры в Бога, потому что история полна религиозных войн. К сожалению, это правда, что человеческая история наполнена зверствами. Но если вы посмотрите на то, какие философии больше всего ограничивают проблему, то окажется, что атеизм занимает последнее место. Атеистические режимы несут ответственность за гораздо большее количество смертей, чем можно приписать религии. В 20-м веке около ста миллионов человек были убиты при коммунистических атеистических правительствах, по некоторым оценкам, до 250 миллионов. Кроме того, не все религии или деноминации в рамках одной и той же религии одинаковы, и иногда религии меняются со временем. Игнорировать эти факты – логическая ошибка.

Более того, материалисты, из-за своей веры в эволюцию путем естественного отбора (выживание наиболее приспособленных), должны считать религию выше атеизма, потому что материалисты размножаются медленнее всего, в то время как религиозные верующие размножаются быстрее всего. Люди, которые надеются увидеть конец религии, исчезнут задолго до того, как это произойдет с религией, не только потому, что самые страшные массовые убийства произошли при атеистических режимах, но и потому, что атеисты не в состоянии размножаться.

Еще одна причина сомневаться в том, что все материалисты рациональны, заключается в том, что 21% американских атеистов верят в Бога.

Материалисты иногда говорят, что сознание не может быть нефизическим, потому что воздействие нефизического сознания на мозг было бы нарушением закона сохранения энергии. Но что является большим нарушением закона сохранения энергии: нефизическое сознание, влияющее на мозг, или многомировая интерпретация квантовой механики (в которой создается новая вселенная, отражающая все квантовые вероятности) или теория мультивселенной (в которой существует бесконечное количество вселенных)? Обе эти теории были предложены для сохранения материализма. Многомировая интерпретация квантовой механики была предложена в качестве альтернативы первоначальной интерпретации квантовой механики, где для коллапса волновой функции необходим сознательный наблюдатель. Согласно этой интерпретации, материя не может производить сознание. Сознание должно существовать прежде, чем материя сможет принять форму. Теория мультивселенной нужна материалистам, чтобы объяснить, как Вселенная может быть так тонко настроена для поддержания жизни без интеллекта, который бы выполнял тонкую настройку. Если существует бесконечное количество вселенных, то некоторые из них могут иметь правильные параметры для поддержания жизни случайно.

Существует также много абсурдных вещей, связанных с теорией мультивселенной, например, бесконечное количество вселенных, в которых вы существуете, и бесконечное число, в котором у вас две головы. Теория мультивселенной подрывает науку, потому что, согласно этой теории, все можно объяснить случайностью, а не естественным законом. Это устраняет всякие основания для веры в материализм, потому что вера в материализм основана на вере в то, что естественный закон может объяснить все явления.

Согласно теории мультивселенной, более вероятно, что огромный возраст и размер нашей Вселенной является иллюзией, и наша Вселенная на самом деле имеет возраст 6000 лет и состоит только из нашей Солнечной системы, чем огромная Вселенная возрастом 14 миллиардов лет, которая имеет тонкую настройку, возраст и размер, которые она, кажется, имеет. Я не согласен с креационистами молодой Земли, которые считают, что Земле всего 6000 лет, как это было бы, если бы Библия была истиной в буквальном смысле. Однако эта точка зрения более рациональна, чем материализм.

Материалисты также считают, что с течением времени прогресс науки обеспечивает все большую и большую поддержку материалистической точки зрения. Однако реальная история науки не поддерживает эту точку зрения.

Есть еще несколько способов, с помощью которых материализм опровергает сам себя. В приведенных ниже выдержках Эдвард Фезер объясняет, что, согласно материализму, мозг — это машина, которая работает только на физических принципах, а не на каком-либо внутреннем значении мыслей, поэтому одна мысль не может быть рациональным оправданием для другой. Следовательно, убеждения, как и вера в материализм как таковой, не могут быть рационально обоснованы. Элвин Платина объясняет, что, согласно материализму, метафизические убеждения вряд ли будут правильными. Поскольку материализм является метафизическим убеждением, оно вряд ли будет правильным. А Эндрю Фергюсон объясняет, что, согласно материализму, разум, интуиция и эмоции являются результатом естественного отбора, и поэтому они должны быть полезны организму. Однако материалисты настаивают на том, что мы принимаем материализм, потому что он согласуется с нашим разумом, даже если он противоречит нашей интуиции или эмоциям.

Смотрите ссылки ниже для полного изложения аргументов:

Эдвард Фезер: Поппер против вычислительного подхода

1. Материализм утверждает, что мышление в конечном счете является механическим процессом. Подобно компьютеру, на котором выполняется программа, мышление — это переход из одного физического состояния в другое, вызванный известными законами физики.

2. Такой переход происходит в силу физических законов, а не в силу какого-либо внутреннего смысла в физических состояниях.

3. Но «мысль может служить рациональным оправданием для другой только в силу ее «смысла»....

4. Итак, если материализм истинен, то в наших мыслительных процессах нет ничего, что могло бы сделать одну мысль рациональным оправданием другой; Ибо только их физические и каузальные отношения, а не семантические и логические отношения, определяют, какая мысль за какой следует.

5. Таким образом, если материализм истинен, то ни одна из наших мыслей никогда не может быть рационально оправдана.

6. Но это включает в себя и мысли самих материалистов.

7. Итак, если материализм истинен, то он не может быть рационально оправдан; Теория подрывает сама себя.

Почему дарвинистский материализм неверен Элвин Плантинга

Учитывая материалистический натурализм, вероятность того, что мои когнитивные способности надежны в отношении метафизических убеждений, была бы невелика. Возьмем любое мое метафизическое убеждение: вероятность того, что оно истинно, при материалистическом натурализме, не может быть намного выше 0,5. Но, конечно, материалистический натурализм сам по себе является метафизическим верованием. Таким образом, материалистический натуралист должен думать, что вероятность материалистического натурализма составляет около 0,5. Но это означает, что она не может разумно верить в свою собственную доктрину. Если она верит в это, она не должна в это верить. В этом смысле материалистический натурализм обречен на провал.

Кто такой Томас Нагель и почему так много его коллег-ученых осуждают его? ЭНДРЮ ФЕРГЮСОН

Неодарвинизм говорит нам, что мы обладаем силой разума, потому что разум является адаптивным; Должно быть, это помогло нам выжить в те времена. Тем не менее, разум часто вступает в конфликт с нашей интуицией или эмоциями — способностями, которые также должны быть адаптивными и необходимыми для выживания. Почему мы должны «отдавать предпочтение» одной способности над другой, когда разум и интуиция вступают в противоречие? Сама по себе схема неодарвинизма не дает нам стандарта, по которому мы могли бы выбирать одну адаптивную способность вместо другой. И все же неодарвинисты настаивают на том, что мы принимаем неодарвинизм, потому что он согласуется с нашим разумом, даже если он идет вразрез с нашей интуицией. Их защита разума неразумна.

Чарльз Дарвин, один из самых важных основателей научного материализма, соглашался с тем, что нельзя доверять человеческому разуму, если он возник в результате естественного отбора. В 1881 году он писал в письме Уильяму Граму:

... У меня всегда возникает ужасное сомнение в том, имеют ли какие-либо ценности или заслуживают доверия убеждения человеческого ума, которые развились из ума низших животных. Будет ли кто-нибудь доверять убеждениям ума обезьяны, если в таком уме есть какие-либо убеждения?

Если вы не можете доверять человеческому разуму, то неразумно верить в истинность чего бы то ни было, в том числе и материализма.

Есть и другие причины, по которым материализм подрывает сам себя:

Джон Леннокс объясняет, почему атеизм является заблуждением, несовместимым с наукой.

Джон Грей (атеист)

Современный гуманизм – это вера в то, что через науку человечество может познать истину – и таким образом быть свободным. Но если теория естественного отбора Дарвина верна, то это невозможно. Человеческий разум служит эволюционному успеху, а не истине. Думать иначе — значит воскресить додарвиновское заблуждение о том, что люди отличаются от всех других животных.

Фрэнсис Крик

Вы, ваши радости и печали, ваши воспоминания и ваши амбиции, ваше чувство личной идентичности и свобода воли на самом деле не более чем поведение огромного скопления нервных клеток и связанных с ними молекул. То, кем вы являетесь, — это не что иное, как стая нейронов.

Джон Полкингхорн

Если тезис Крика верен, мы никогда не узнаем об этом. Дело не только в том, что она отправляет наш опыт красоты, морального долга и религиозных столкновений на эпифеноменальную свалку. Это также разрушает рациональность. Мышление заменяется электрохимическими нейронными событиями. Два таких события не могут противостоять друг другу в рациональном дискурсе. Они не правы и не неправы. Просто так получилось... Сами утверждения самого редукциониста — не что иное, как вспышки в нейронной сети его мозга. Мир рационального дискурса растворяется в абсурдной болтовне срабатывающих синапсов. Откровенно говоря, это не может быть правдой, и никто из нас в это не верит. "

Рационализация в дебатах об эволюции

Майкл Шермер считал, что у него есть объяснение, которое помогло успокоить тех в аудитории, кто был обеспокоен тем, что некоторые умные люди верят в Бога:

В конце моей книги «Почему люди верят в странные вещи» последняя глава называется «Почему умные люди верят в странные вещи», и на этот вопрос ответить сложнее. И короткий ответ на этот вопрос заключается в том, что они лучше рационализируют убеждения, к которым пришли по неразумным причинам.

Применяет ли Шермер это к себе? Достаточно ли он умен? (Чтобы это было применимо, и если да, то примените это.)

Многообещающий материализм даже не правдоподобен, он противоречит истории науки.

Почему эволюционная теория не может выжить сама по себе Нэнси Пирси

Чтобы еще больше озадачить эту дилемму, эволюционисты говорят нам, что естественный отбор породил в человеческом сознании всевозможные ложные концепции. Многие эволюционные материалисты утверждают, что свобода воли — это иллюзия, сознание — это иллюзия, даже наше самоощущение — это иллюзия, и что все эти ложные идеи были отобраны из-за их ценности для выживания.

Так как же мы можем узнать, является ли сама теория эволюции одной из этих ложных идей? Теория подрывает сама себя.

Руперт Шелдрейк

По их собственному признанию, материалисты не могли принять свою материалистическую систему убеждений путем рационального выбора — их мозг заставляет их верить в нее. И они не могут убедить других поверить в это с помощью науки и разума — они могут только передать инфекцию.

Джон Леннокс объясняет некоторые научные доказательства существования Бога.

Дж.Б.С. Холдейн

Мне кажется крайне маловероятным, что разум является простым побочным продуктом материи. В самом деле, если мои психические процессы целиком определяются движением атомов в моем мозгу, то у меня нет оснований предполагать, что мои убеждения истинны. Они могут быть химически обоснованными, но это не делает их логически обоснованными. Следовательно, у меня нет оснований предполагать, что мой мозг состоит из атомов.

Ницше

В самом деле, только если мы предположим, что Бог подобен нам в моральном отношении, «истина» и поиск истины могут быть чем-то значимым и обещающим успех. Оставим этот Бог в стороне, позволим себе вопрос, не является ли обман одним из условий жизни.

Доказательство