В публикациях Василия Пескова, связанных с Верхним Доном, довольно часто упоминаются «паромы». Есть даже одна большая публикация «Калитвянский паром». С этими «паромами» связано несколько интересных историй из жизни Верхнего Дона. На мой взгляд. самая любопытная история связана с переправой в станице Вёшенская.
Насколько я понял, Василий Песков в период с осени 1958 года до осени 1959 года три раза посещал Вёшенскую как журналист. Осенью 1958 года (вероятно, во второй половине сентября) Песков приехал в Вёшенскую в составе комиссии по приёмке лесополосы вдоль Дона и в составе комиссии встретился с Шолоховым. В конце августа 1959 году Песков освещал неофициальную поездку Хрущева к Вёшенскую, но с Шолоховым скорее всего не встречался. А осенью 1959 года (в первой половине октября) Песков приезжал в Вёшенскую специально для встречи с Шолоховым.
Основная публикация о первой поездке 1958 года называлась «Листопад на Доном» (5 октября 1958 года), но в этой публикации не было упоминаний о «пароме». Зато в небольшой публикации через две недели всё действие крутилось вокруг парома. В подписи к публикации указано, что история была в Воронежской области (судя по арбузным коркам, в южном районе области):
Публикация «На пуговицу…» от 19 октября 1958 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 1):
Э, нет, это дилетанты разбежались от дохнувшей холодом воды, а настоящий удильщик верен себе. На крутом бережку, у парома, — рыбак.
Сидит, завернувшись в плащ. У парома скрежещут тормоза машин, груженных свеклой, в воде плавают арбузные корки, плещутся утки, привлеченные подачками пассажиров… У парома ругань и смех, мычание волов. Совсем неподходящее место для ловли.
…
— Возвращаться-то скоро будете? Загляните, может, захотят еще сазаны пообедать.
Часа через два я снова спустился к парому. По-прежнему скрежетали машины, на чем свет стоит ругал какого-то шофера паромщик. Рыбак тоже сидел на своем месте.
— Идите сюда, — махнул он рукой. — Вот он!
Килограмма четыре будет, не меньше. А один сошел. Раза в два больше, пуговицу оторвал. Придется еще одну от плаща отпороть…
Хотелось посидеть с этим парнем, но, взглянув на переправу, я увидел, что все готово к отплытию.
…С другого берега я увидел, как парень в плаще метнулся к воде. Быстро-быстро заработал руками. И вот уже любопытные пассажиры окружили рыбака, разглядывают вторую рыбину. Я пожалел, что не спросил парня: можно ли другую какую-нибудь рыбу заманить на пуговицу или только глупый сазан никак не догадается выбрасывать пуговицу изо рта.
Информацию о пароме в Вёшенской в 1958 году не была опубликована в «Комсомольской правде». Но гораздо позднее Василий Песков написал и опубликовал воспоминания о встрече с Шолоховым в 1958 году вместе с комиссией по приёмке лесополосы. В этих воспоминаниях довольно подробно описана поездка на пароме в Вёшенской:
Публикация «В гостях у Шолохова», цитата по изданию 2005 года «Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников»:
Едем час, другой. Темнеет. Желтый свет фар, желтое кружево выхваченных светом ветвей, и опять темень. Неожиданно призрачная в неровной пляске света дорога обрывается. Небо опрокинулось на землю. Снизу смотрят звезды, тянет холодом. Скрипят уключины невидимой лодки. Костер. У огня паромщик в старой капитанской фуражке и подшитых валенках. Варит уху.
– До Вешек далеко?
– Тут рядом. – Паромщик аппетитно облизывает ложку и, незлобиво поругивая позднее время, а заодно и нас, пускает в ход нехитрый механизм переправы.
Скрипит немазаная снасть переправы. Какая-то птица тревожно прокричала над водой. Запоздалый топот лошади, рыбьи всплески… Дон. Шолоховские места. Звезды над степью, темный берег, зеленая рябь у бакена.
И вот мы уже на берегу. Неожиданно рубиновый огонек впереди идущей машины замер.
– Вешенская. Будем ночевать! – доносится из темноты.
В нашей комиссии, принимающей лесную полосу, девять человек. Работники министерств, лесничий, журналисты.
В короткой публикации 1959 года о поездке Хрущёва Песков ничего не говорит ни о пароме, ни о мосте. Но гео графию событий он описал точно. Самолёт Хрущева приземлился на правом берегу Дона, около станицы Базковская. А Шолохов жил на на левом берегу, в станице Вёшенская. Рассказ о поездке гостя на машине не прерывается, то есть автор явно намекает на мост. Но капитального моста в Вёшенской в те годы конечно не было, современный мост через Дон достроили только после смерти Шолохова.
Публикация «Сердечная встреча на донской земле» от 1 сентября 1959 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 1):
… С левого берега над водой — станица Вешенская. Обыкновенные, обмазанные глиной и крытые камышом домики, чуть запыленные, тронутые осенью сады, извилистые дорожки к воде, вдоль берега смоленые лодки — обыкновенное донское селение. …
Сегодня у писателя и у земляков его, вешенцев, необыкновенный день. Казаки-бородачи достали из сундуков праздничные шаровары с лампасами, самые нарядные платья надели девушки. Тысячи людей собрались на правом берегу Дона. В Вешенскую по приглашению М. А. Шолохова прилетает Никита Сергеевич Хрущев. Он отдыхал на юге и принял приглашение побывать на Дону.
— Самолет!..
Аэродрома на донском берегу нет. Самолет садится прямо на прокаленную степными ветрами землю.
Стихают моторы. По ковровой дорожке трапа, приветливо улыбаясь, спускается Никита Сергеевич Хрущев. Два умудренных жизнью, известных всему свету человека идут друг другу навстречу, по-русски крепко обнимаются. Цветы, улыбки, рукопожатия. Ребятишки бегут с цветами; традиционные хлеб-соль подносит старейший вешенский казак Яков Петрович Пигарев.
Никогда еще древний Дон не видал более сердечной встречи. Никита Сергеевич подходит к собравшимся у самолета, дружески здоровается с казаками, благодарит за теплый прием. Под рукоплескания открытая машина, в которую сели гости и хозяин с родственниками, направляется к дому Шолохова. Вдоль всей дороги — приветственные возгласы, дружеские улыбки. Казаки машут фуражками, девушки — платочками…
Из других источников известно, что специально для этого поездки Хрущева в Вёшенской построили наплавной мост. То ли власти побоялись возить дорогого гостя на обычном «деревенском» пароме, то ли это был ответный подарок Хрущева. Песков не мог не заметить появления наплавного моста вместо парома, но не написал об этом в короткой публикации о поездке Хрущева. Зато в публикации о своей поездке к Шолохову в октябре 1959 года Песков подробно описал новую переправу:
Публикация «Осень в Вешках » от 18 октября 1959 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 1):
Вечер на переправе
Вешки. Так по-свойски коротко и ласково называют казаки свою станицу. Стоит она над самым Доном. По утрам казачки прямо в воду сгоняют с база белых уток. Вдоль берега вереница лодок, песчаная отмель усеяна птичьими перьями и листьями лозняка. Если глянуть с другого берега, то кажется: шли по степи толпою белые домики, а у реки остановились, рассыпались цепью и вот стоят завороженные, глядят и не наглядятся на тихую воду.
Сейчас осень. Вода потемнела, погустела, кажется, от первых холодов. Октябрь жжет костры по берегам, будто хочет согреть озябшую воду.
Желтым и красным огнем полыхают вязы и клены в пойме, столетние вербы сыплют в реку желтые листья.
Осень. Ухают на красной заре выстрелы в пойменных чащах, торопливыми и беспокойными табунами мечутся перед дальней дорогой скворцы, прощально и трогательно кричит пароход на перекате, в предчувствии морозов зябко дрожит зеленый огонек бакена…
На переправе вереница автомобилей. Незлобиво поругиваются из-за очереди шоферы.
Одна-единственная телега среди машин. Нельзя не улыбнуться, глядя, как шоферы, не сговариваясь, пропустили лошадь на переправу. Давно ли тут, на отмели, поили коней казачьи сотни, а сейчас — одна лошадь. Вежливо, как старухе, машины уступают ей дорогу.
- Откуда такая прорва автомобилей? — кричит какой-то нетерпеливый казачина.
- Ты что, с луны свалился, аль не слыхал, что ярмарка завтра?!
Морозным снегом скрипит капуста в кузовах, сдержанно переговариваются запертые в решетчатых ящиках гуси. Из соседнего кузова чубатый парень протягивает холодный, как лед, ломоть арбуза. Едим, далеко в воду швыряя тугие корки.
- Неужели из самой Москвы к нам? — спрашивает парень, разглядывая зеленые и красные крути на воде. — А когда Никита Сергеевич гостил, тоже были?
Получив утвердительный ответ, парень отложил арбуз.
- А правда, будто товарищ Хрущев сказал, что отдыхать теперь только к нам будет ездить?
Хорошо ведь в Вешках, а? А как американцы насчет мира? По-разному?..
Парень на минуту умолк. Потом вдруг выпростал из кармана пиджака пустой рукав:
- Пороху не нюхали, вот и «по-разному»…
Осколком бомбы садануло, когда еще мальчишкой был. У нас тут на Дону земля с небом мешалась. Вешки в угольях лежали… Да что говорить, одной бы рукой задушил всех, кто шебуршит насчет войны. Правильно им там Никита Сергеевич сказал: давайте, говорит, утопим бомбы… Умом, видно, отошли люди, если кто против этих слов идет…
С шумом над самой водой пронеслась утиная стая, сонно плеснула рыба у моста, хрупкой льдиной показался над темными вербами месяц.
- А что, там у них виден сейчас месяц? — помолчав, спросил парень.
- Пошел, пошел, не задерживай, — закричали с переправы.
Наша машина, вздрагивая на зыбком понтонном мосту, двинулась к вешенским огням.
Как ни странно, Песков ничего не написал о том, что понтонный мост появился всего два месяца назад. Наоборот, описание переправы скорее критическое: «вереница автомобилей», «поругиваются из-за очереди шоферы» (все обычные понтонные мосты имеют только одну полосу движения). А ведь Песков был на этой же самом месте год назад, и год назад вполне хватало обычного «деревенского» парома (никакой очереди не было, паромщик спокойно ужинал). Ещё более странно, что в публикации о Вёшенской 1967 года Песков опять вспоминает «старый паром».
Публикация «Тихий Дон» от 20 октября 1967 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 6):
По-прежнему можно увидеть пристани, заваленные осенью арбузами, увидеть старый, скрипучий паром, увидеть по-над берегом всадников и услышать песню, рожденную конниками под мерный шаг лошадей:
По Дону гуляет,
По Дону гуляет,
По Дону гуляет казак молодой…
В других придонских станицах и сёлах «старые паромы» ещё оставались, некоторые из паромов старого типа дожили до начала 2000-х годов. Но в Вёшенской никакого «старого парома» в 1967 года не было, после визита Хрущева и до строительства современного капитального моста в Вёшенской работал наплавной мост обычного типа.
Интересная «транспортная» история связана с известной публикации Василия Пескова «Антониха». Насколько я понял, в этой публикации описана поездка автора на лодке через Дон около известного донского села Коротояк (бывшего города). Попутно автор кое-что рассказывает о транспортной ситуации на этом участке реки. «Антониха» — одна из самых известных и удачных публикаций Пескова. История действительно удивительная и рассказ автора действительно красивый.
Но можно отметить, что «транспортное» описание истории не очень понятное. Я даже не понял: Антониха перевезла автора в Коротояк или из Коротояка? Из рассказа следует, что Антониха жила в Коротояке, то есть автор ехал ИЗ Коротояка. Однако описание переправы намекает на поездку В Коротояк («На круче приветливо теплятся огоньки крайних домиков» и «куда-то вправо уходили желанные огоньки»).
«Транспортная» проблема в целом не очень понятная. Непонятно, почему «катера» не было в самом Коротояке, если «катер» был где-то рядом. Ещё с 18 века переправа в Коротояке была важнейшей переправой на этом участке Дона. Поэтому до войны в Коротояке был даже «стационарный» (не «плавучий») мост с разводным пролётом. Можно предположить, что в то время в Коротояке был паром, но во время половодья паром не работал. Однако у Пескова пояснений нет, поэтому история в целом выгладит несколько странно: около Коротояка якобы вообще не было никакой «официальной» переправы или перевоза.
Также в публикации неточно указано расстояние: «в сорока километрах от железной дороги, на обжитом Дону». Таких расстояний на этом участке Дона нет, железная дорога Воронеж-Лиски расположена к Дону гораздо ближе. Например, расстояние от Коротояка до станции Давыдовка по дороге не более 30 километров. От Коротояка до станции Острогожск по хорошей дороге не более 20 км. Более того, с начала 20 века и до войны (то есть большую часть жизни Антонихи) железнодорожная станция была в самом Коротояке.
Ещё можно отметить полное отсутствие представителей власти в этой рассказе. Около крупного донского села нет официальной переправы, но при этом никто не гоняет «частных» лодочников и никто не следит за обстановкой на берегу. Лодочники сами принимают решение о перевозке пассажиров и сами устанавливают цену. На лодке нет ни одного фонаря, а о спасательных средствах для пассажиров никто даже не слышал. Я не знаю, насколько это описание Пескова точно. Но точно можно сказать, что история была опубликована в «Комсомольской правде» в 1959 году. То есть редакция всесоюзной газеты вполне допускала, что такая история могла случится. Хотя к этой публикации явно напрашивается редакционный комментарий: НЕ делайте так! Переправа в половодье ночью через незнакомую реку, на незнакомой лодке, с незнакомым лодочником это явно неоправданный риск. В сложившейся ситуации надо было как минимум обождать до утра и утром найти представителя власти.
Публикация «Антониха» от 7 июня 1959 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 1):
Может, кто-нибудь все-таки согласится? — повторил я свою просьбу.
Двое лодочников бросают цигарки, сосредоточенно мнут их сапогами, глядят на реку и качают головами:
— Опасно…
Я и сам вижу, что опасно. Дон, взбудораженный половодьем, как очумелый после вина казак, несется между меловых гор. В темноте слышно, как ревет вода, как шлепаются с подмытого берега комья земли.
До катера верст восемь, но берегом не пройти — низина залита водою. Сутки, а то и больше надо колесить по топкой равнине до переправы.
А деревенька, куда мне к утру надо попасть непременно, совсем рядом. На круче приветливо теплятся огоньки крайних домиков, только бы через реку — и я в деревеньке. Беспомощно опускаюсь на чемодан…
— А дюже надо-то?
Сидевший до этого неподвижно третий лодочник поднялся. Зашлепал по невидимым лужам к корявой иве, где привязаны лодки, загремел цепью:
— Садись, перевезу…
Лодку подхватило и понесло в темноту. Я успел увидеть, как двое оставшихся на берегу тоже шагнули к иве, загремели цепями.
— Беспокоятся: не кувыркнулись бы мы, — простуженным голосом сказал перевозчик. — Ничего. Не впервой…
Он не греб, а только правил веслом, не давая лодке кружиться в водоворотах.
Минут десять сидел я, вцепившись руками в мокрые и холодные борта лодки. Тревожно кричали гуси в пойме, куда-то вправо уходили желанные огоньки… Наконец лодка ткнулась в берег.
Перевозчик, не выпуская из рук весла, взмахнул багориком и уцепился за корягу.
— Вылезай!
Я зашуршал бумажками, чтобы расплатиться, но лодочник остановил руку.
— Не обижай. Я ведь не за деньги. Вижу, надо человеку… Закурить бы только дал.
Первый раз в жизни я пожалел, что не курю.
Выручил подбежавший на разговор парень.
— Плавать-то умеешь? — спросил лодочник, сворачивая цигарку. — А я вот не умею, даром что на реке всю жизнь.
Вспыхнула спичка… Я не поверил своим глазам: слабый огонек осветил обветренное, тронутое морщинами лицо… женщина. Она заметила мое смущение:
— Знал бы — не поплыл?
— Да нет, почему же, — замялся я, — только ведь в самом деле удивительно…
— Антониха-а! — донеслось с другого берега.
— Беспокоятся мужики. Надо плыть. Ну, прощайте!
…
— А что, Антоновна, и вправду плавать не умеешь? — напомнил я разговор при первой встрече.
— Истинно. Не держусь на воде. Сколько ни училась, не держусь, и все.
— А если лодка перевернется?
— Случалось. А я минуты две могу без воздуху. По дну бегом, бегом к берегу. Вынырну, дыхну — и опять… Топнут люди больше от страху. А я что ж, я привычная, почитай всю жизнь на воде…
Историю из публикации «Антониха» интересно сравнить с публикацией «Находка в селе Костенки». Переправа в Костёнках никогда не имела особого транзитного значения, в отличие от переправы в Коротояке. Переправа в Костёнках была нужна в основном для собственных нужд села (село на высоком правом берегу, а вся пойма реки на левом берегу). Тем не менее в Костёнках нормально работал паром, который выдерживал грузовики:
Публикация «Находка в селе Костенки» от 25 декабря 1960 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 2):
Вечер. На Дону зеленой чешуей сверкает огонек бакена. У парома ждут очереди грузовики с сеном. На другом берегу девичий голос зовет корову:
— Зорька! Зорька!..
С Александром Николаевичем мы сидим на косогоре, поросшем дикими грушами, и молча глядим в степь. Зажглись звезды.
— Уверен, древние люди собирались по вечерам на этом мысу и также вот любовались, может, молились. Теперь долететь можно… Сказка! Вы представляете, между прочим, как поживают на этом светиле вымпелы? Зарылись, наверное, в лунную пыль. Кому-нибудь отыскать суждено… — Александр Николаевич порылся в кармане, осветил на ладони осколок камня. — Наконечник стрелы, первое творение человека… И фотография обратной стороны этой волшебницы. Разве не интересно жить!
— Зорька, Зорька! — опять позвал девичий голос.
— Она, кажись, к скирдам пошла, — отозвался бакенщик.
Из других источников известно, что подобные паромы в то время были во всех крупных донских сёлах на этом участке реки. Так что в целом проблем с переправой через Дон не было. Но во время прохождения высокого половодья обычные переправы могли временно закрывать. Такая практика есть и сейчас, наплавные мосты на Верхнем Дону (живых паромов сейчас практически нет) обычно закрывают при высоком уровне воды. Но времена изменились, вряд ли сейчас около таких переправах можно найти «частных» лодочников.
Ещё одна интересная история связана с «Калитвянским паромом». У Пескова есть большая публикация с таким названием. Но паром на этом участке Дона упоминается ещё в двух публикациях.
Публикация «Донской сомолов» от 19 октября 2001 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 21):
Солнце катится на ночлег, и мы собираемся на рыбалку. Полчаса езды по петлям пойменного проселка, и вот мы у Дона на Калитвянской яме. Широкий плес окаймлен лесом. На воде лодки дневных удильщиков. Плывут по Дону первые желтые листья — знак того, что сомы скоро лягут в спячку. Пока же они продолжают ловиться.
Сколько сомов на яме, никто не скажет, но Алексеич знает: они тут есть. Он знает также пути, по которым сомы ходят к ночи кормиться.
Некоторых по повадкам он даже «знает в лицо», много раз видел, как, играя, сомы всплывают, подобно подводным лодкам, к поверхности, становятся «колом», показывая то голову, то плоский хвост. Крупных сомов тут называют «танкистами» потому, что во время войны над ямой была переправа и будто бы несколько танков остались на дне. Сомы очень любят речные коряги. На Дону их немного. И все, что оказалось в яме от военной поры и утонувшего позже парома, очень для них привлекательно щелями, нишами, промоинами. Сюда сомы устремляются, попав на крючок, и, если «танкист» окрутил леску вокруг какой-нибудь железяки, вытянуть его невозможно. Иногда сомы рвут современные крепкие лески и живут с крючками в губе. Это им, конечно, мешает.
В обоих публикациях речь идёт об одном месте. В войну на этом месте была переправа, а после войны работал обычный «колхозный» паром.
Публикация «У Дона » от 30 августа и 6 сентября 2002 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 22):
Четыре часа просидел я возле двух прутиков с камешками на макушке. Увы, ни один не упал. Поневоле я стал отвлекаться — наблюдаю, как ходит по соседству паром, как дерутся стрекозы за право посидеть на конце удилища, настороженного на сома, как вороны собираются на сухом дереве проводить солнце. На ночь оставил снасти настороженными. Но сазаны упорно не хотели участвовать в эксперименте.
…
Об этом человеке, лучшем сомятнике на Дону, в прошлом году мы писали. Но тогда сомик попался некрупный, примерно на пуд. На этот раз большого сома Николай Алексеевич поймал там же, на яме, возле парома. В войну тут была переправа. Несколько танков с нее упало. И, возможно, помимо большой глубины ямы, сомы любят ее за железо на дне, оно для них что-то вроде коряг.
Ну а в конце 90-х годов на этом же самом месте начал работать новый «коммерческий» паром:
Публикация «Калитвянский паром » от 27 сентября 2002 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 22):
Его посудину мы каждый день видели из рыбацкого лагеря. Постукивал в тишине негромко мотор, и поперек Дона двигалось нечто вроде аккуратной шкатулки.
«Сашкин паром…» — сказал лесничий, учивший нас ловле сомов.
А как-то утром у костра появился веселый, сразу располагающий к себе человек. Когда познакомились, он сказал: «Я тут — паромщик». Все приезжие засмеялись: «В паромщики обычно идут старики». Выяснилось: сорокалетий Александр Новиков (для всех — Сашка, а для мальчишек — дядя Саша) не просто паромщик, но и владелец парома.
…
Окончил Александр в Калитве («без отрыва от Дона») десятилетку, отслужил в армии, работал после в колхозе шофером, не повезло — заболел. Две операции сделали. С шоферством пришлось расстаться. Нанялся в «сельмаг» продавцом. «На работу не жалуюсь — кормит. Но ведь что-то и для души должно быть. Вот и задумал построить паром. Все из подручных средств: купил полбаржи, ржавевшей на берегу, поставил на этом огрызке бог знает из чего собранный двигатель, сделал над машиной кабину, канат натянул через Дон. Пойдемте, сами увидите».
Дежурным на пароме во время отлучки хозяина был оставлен мальчишка. «Они тут каждый день чирикают воробьями. Паром для них вроде как пароход. А Игорь Чумаков — вот он, герой! — со мною с вечера до утра».
Игорь показал, как запускают мотор, рассказал. какие правила надо тут соблюдать, как на паром заезжают автомобили.
Доходы паромщика пока что невелики — больше стоит в ожидании. Но паромщик не огорчается. «Наладится дело. Выгодней тут переправиться, чем делать немаленький крюк к другому парому. Да и нашим местным — выгода. Луга и, стало быть, сено — на левом берегу, лес пойменный тоже левобережный — дрова в нем стоят вдвое дешевле, чем в Калитве. Пользуются паромом охотники, удильщики, грибники. Их с Игорем мы перевозим за так». Для этого люда «Сашкин паром» как справочное бюро. Интересуются у Александра, откуда какие несут грибы, где что клевало и где что случилось — все здешние новости стекаются к переправе. «Тут и душу тебе изольют, и расскажут, где встретили кабанов, где заяц дорогу перебежал, где увидели волчий след. У реки всегда интересно. Я вот недавно с парома вижу: плывет что-то странное. Не утоп ли кто? Оказалось, огромный сом, запутавшись в чьих-то сетях, околел, плывет по теченью, а на желтом брюхе, представляете, сидит у него ворона. Все интересно! Стрекоза, озябшая, утром села погреться на двигатель, коршун патрулирует берег, ищет снулую рыбу, орлан-белохвост пролетел. Увидишь зверя или птицу какую — радость на целый день».
— Но паром ведь только до ледостава…
— К сожалению, так. Но что сделаешь, на зиму колымагу эту выну на берег, а сам до весны за прилавок. Так жить интересней, чем всегда — за прилавком.
С парома видно: на другом берегу переправы ждут старушка и мальчик. А паромщик не спешит, ему надо дождаться автомобиля. И вот появляются малиновые «Жигули».
— Дорого берешь?
— Полсотни.
— Не много?
— А солярка почем…
Разговор почти что формальный — все нынче дорого.
Под съехавшими на паром «Жигулями» поскрипывают палубные листы железа. Шоферу, видимо, незнакома дорога дальше. Паромщик что-то чертит на кусочке картона, показывает рукой, куда надо будет свернуть и кричит:
— Игорек, запускаем!
Постукивает мотор. Крутится обернутое тросом огромное колесо. «Водяная кибитка» медленно движется к правому берегу. Бесплатным пассажиром на крыше парома сидит трясогузка.
— Весной она обязательно тут загнездится.
— Я тоже об этом думал. И радуюсь. Вон там специально нишу под крышей сделаю. Трясогузки любят такие щели.
Медленно, примерно со скоростью течения Дона, движется «привязанная» к канату — кибитка парома. «Жигули» уезжают, уступая место грузовику с мешками картошки. Старуха, усевшись на скамейке, у поручней, атакует Александра вопросами:
— Санёк, маслята несут али нет?.. А из какого леса?
Мальчишка везет на левый берег щенка. Вопросов у него нет. Глядит с завистью, как ровесник его Игорёк почти хозяйствует у мотора…
Перед отъездом домой я сбегал к пристани, где на волне покачивался паром.
— Как дела, Александр?
— Ничего, утюжим Дон помаленьку. Сегодня утром видел, как косуля переплывала реку. Представляете, почти рядом с моим «ящиком», и не боится. Вам бы тут быть с аппаратом.
И мы помахали друг другу рукой.
История из «Калитвянского парома» на самом деле очень необычная. В советское время «колхозные» паромы были у многих крупных сел на Верхнем Дону. Но эти паромы начала исчезать ещё в советское время, из-за появления «государственных» наплавных мостов на транзитных автодорогах и строительства капитальных автодорожных мостов на автомагистралях. Оставшиеся «колхозные» паромы исчезли в 90-е и первой половине 2000-х годов из-за развала «колхозов» («государственные» дорожники никогда не брали себе подобные «колхозные» паромы).
Однако история «Калитвянского парома» интереснее, эта переправа прошла ещё один виток спирали истории. Здесь на месте «колхозного» парома появился «коммерческий» паром. Причём «коммерческий» паром появился как частный инициативный проект без помощи властей и успешно работал некоторое время. Период расцвета этого «коммерческого» парома красочно описал Василий Песков. Но продолжение этой истории было обычное. Через некоторое время «коммерческий» паром исчез, а на этом участке реки появился обычный «государственный» наплавной мост. Для обычных водителей такая замена была конечно шагом вперёд. Но жизнь реки стала несколько скучнее после исчезновения уникального «Калитвянского парома».
Ещё надо обратить внимание, что «Калитвянский паром» был опубликован в 2002 году. Для «большого» речного транспорта, то есть для Лискинского речного порта, это был особенно тяжелый год. Лискинский порт трудно жил вообще все 90-е годы, но летом 2002 года сложилась особенно тяжёлая ситуация. Из-за аномальной жары и некоторых других причин Лискинский порт не смог перевезти даже те грузы, которые были предъявлены к перевозке. А вот «коммерсант» на маленьком пароме прожил это же лето 2002 года в целом нормально.
Выше на этой странице я выделил три интересные темы в творчестве Василия Пескова, связанные с «верхнедонскими» паромами и переправами:
переправа в станице Вёшенская;
«Антониха»;
«Калитвянский паром».
Кроме этого, можно отметить две большие похожие публикации Василия Пескова, специально посвященные деревенским паромам обычной конструкции:
публикация «Новоселье» от 6 сентября 1978 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 12);
публикация «Паром» от 4 августа 2011 года, цитата по Интернет-порталу KP.RU.
В этих двух публикациях в основном рассказывается о деревенских паромах на Верхней Волге (выше Ржева), «верхнедонские» паромы и переправы вообще не упоминаются. Но зато Василий Песков раскрывает «секрет» самоходных безмоторных деревенских паромов и рассказывает о повседневной работе паромщика. Из других источников известно, чт на Верхнем Дону тоже были самоходные паромы—«самолёты» подобного типа:
Переправа — особая точка в здешних краях.
Тут перекресток всех новостей и справочный пункт, место неожиданных встреч, расставаний. В погожее время тут клуб для старушек и место, где ребятишки приобщаются к жизни ершистой и непричесанной.
В определенный час к переправе является почтальон с велосипедом. Ей по маленьким деревенькам предстоит проехать километров двадцать пять — тридцать. В определенный час везут на подводах молоко с фермы, везут в фургоне теплый пахучий хлеб. Машина с красным крестом посигналит — паромщик бегом летит к переправе.
Бывают на этом пароме заторы. Случается это весной, когда везут удобрения, летом, когда везут сено и намолоченный хлеб. Лен, лес, дрова, скот — всему свое время на переправе.
— В последний год-два много техники разной идет. Мелиорация. Иногда такой механизм вкатят — моя «дощечка» оседает до самого некуда.
Движет паром вдоль каната сама вода. Теченье у Волги в этих местах большое. Поставит паромщик рулевое весло под нужным углом — паром на роликах вдоль каната и движется: переменил положенье весла — пойдет обратно.
Хочешь ускорить ход — помогай, надевай рукавицу и тяни за канат. Есть для этого и особая деревяшка с зазубриной. Раз, раз… глядишь, вот он и берег.
Переправа на этом месте такая же древняя, как сама Волга, как деревеньки по ее берегам.
…
На помост осторожно въезжает желтый «Москвич». Андреич переводит весло в нужное положение, и паром, поскрипывая, отходит.
Слышно, как беззаботно переговариваются ребята-мотоциклисты, как шлепается блесна об воду у рыболова и где-то блеет овца.
И вот уже на средине Волги паром. Перевозчик, не выпуская весла из рук, продолжает начатый с водителем «Москвича» разговор о делах деревенских и городских:
— Да, берег левый, берег правый…
А вот об обычных мостах через реки Василий Песков писал редко, я нашёл только одну большую публикацию. Но зато в этой публикации упоминается мост через Дон:
публикация «Мосты» от 10 марта 1967 года, цитата по Полному собранию сочинений (Том 6).
А возьмись проехать по нашей земле с Запада до Амура, сколько раз рельсы пробегут над водой! А сколько мостов и мостков над мелкими речками и оврагами, над заливами, низинами и ручьями. С давним и заслуженным строителем Г. И. Зингоренко мы пытались сосчитать мосты через Волгу. Насчитали семнадцать и сбились — мостов через Волгу больше. Но первенство по мостам, кажется, держит Днепр.
И есть река, которую не перешагнул еще ни один мост, — река Лена. Переправа только по льду, а летом — паром.
Зингоренко строит мосты сорок пять лет.
Сколько всего, построил, не помнит. Но несколько «своих» мостов он не может забыть.
Например, мост через Дон под Воронежем. Строил его Зингоренко в 30-м году. А через двенадцать лет, в 42-м, инженер получает задание: «Взорвать ввиду приближения противника».
«Саперов не было. Вдвоем с напарником ночью несли взрывчатку в мешках. Привязали мешки посредине пролетов… Над горизонтом стояло зарево, и мост мне показался в ту ночь очень красивым. Я глядел на часы и считал: вот сейчас, сейчас догорит шнур… А в 43-м мне же пришлось восстанавливать этот мост…» Такова участь мостов. В войну возле мостов больше всего падало бомб. Кто из переживших войну не вздохнет, вспомнив переправу, когда вода поднималась столбами справа и слева, и была вода мутной от крови. Военная хитрость заставляла прятать мосты под воду. Машины шли по такой переправе, утопая в воде колесами.
Мосты всегда разделяют судьбу народа. Переправу не оставляют врагу. А когда врага изгоняют, мосты поднимают в первую очередь…
Вероятно, в этой публикации речь идёт о железнодорожном мосту через Дон около города Семилуки (капитальных автодорожных мостов через Дон в Воронежской области во время войны ещё не было). Внешне публикация выглядит как обычные советские воспоминания «про войну». Но на самом деле публикация достаточно острая. Василий Песков со ссылкой на конкретного свидетеля сообщает, что оборона города Воронежа в июле 1942 года была организовано очень слабо: около единственного на этом участке реки капитального моста через Дон не было даже сапёров. Поэтому не было ничего удивительного в том, что немцы легко переправились через Дон и быстро захватили всю правобережную часть города Воронежа.