«СЛУЖИТЬ ДЕЛУ, А НЕ ЛИЦАМ»
Такого принципу дотримувався у своїй роботі видатний юрист, неперевершений судовий оратор та талановитий літератор Анатолій Федорович Коні, на життєвому шляху якого було наше містечко. До Валок він потрапив зовсім юним, але вже маючи за плечима навчання на юридичному факультеті Московського університету та досвід роботи у Петербурзькій і Московській судових палатах.
Валківський період біографії Анатолія Коні пов’язаний із судовою реформою 1864 року, згідно з якою кожен повіт утворював єдиний мировий округ, що поділявся на кілька мирових дільниць. Про свою першу зустріч з мировим судом та про свою діяльність у Валках на посаді товариша прокурора Анатолій Федорович розповів у книзі «Отцы и дети судебной реформы», виданій 1914 року в Москві. Ось уривок з неї:
«Первая моя активная встреча с мировым судом произошла в Харькове после открытия там новых судебных учреждений, осенью 1867-го года. Я был назначен первоначально исполнять обязанности товарища прокурора Окружного Суда по двум уездам Харьковской губернии – Валковскому и Богодуховскому. Раз в месяц выезжал я на перекладной из Харькова в Валки, куда приезжал обыкновенно к ночи, если только не было распутицы, и немедленно садился за дела, которые должны были слушаться на другой день в заседании, продолжавшемся обыкновенно до вечера. Следующий затем день я посвящал просмотру дел у следователя и посещению арестантских помещений, и затем выезжал в Богодухов, где повторялось то же самое. Иногда это происходило наоборот, и я сначала отправлялся в Богодухов, а потом уже в Валки. Валки в то время были маленьким городком с пятью тысячами жителей, лишенным всякой оригинальной физиономии. Его скорее можно было принять за большое село, если бы не обычный тюремный замок, сравнительно большое каменное здание, выкрашенное желтой краской, да дом уездной земской управы и красивый особняк председателя мирового съезда А. Р. Шидловского. Поездки в Валки летом и поздней осенью были довольно утомительны вследствие палящих лучей летнего солнца и непролазной осенней грязи.
Председательствовал в Съезде и имел на судей большое влияние Александр Романович Шидловский, – олицетворенное трудолюбие, педантизм и корректность. Человек одинокий и богатый, он был во всех отношениях, так сказать, застегнут на все пуговицы, и не только чужд обычной в то время провинциальной фамильярности, но, совершенно наоборот, от его утонченной вежливости веяло холодом. Дело он вел прекрасно и пользовался общим уважением, хотя его обычные после заседания обеды для участников съезда тяготили всех своей торжественно-натянутой обстановкой и чопорной любезностью хозяина.
Из мировых судей мне наиболее памятен Николай Васильевич Почтенов, сведущий хозяин и весьма образованный человек. Он вносил в несколько формальное отношение членов Съезда к разбиравшимся делам живую струю впечатлительной души, не чуждой, впрочем, в некоторых случаях большой односторонности. Но в общем дело правосудия было поставлено хорошо, и местные жители относились к Съезду с доверием. Я имел случай не раз в этом убедиться во время бесед с многими из публики, наполнявшей залу заседаний, подходившими ко мне во время совещаний судей за советами и указаниями, в которых я никогда не отказывал, считая, что это – одна из важных нравственных обязанностей товарища прокурора, предъявляющего заключения в мировом Съезде.».
Під час проживання у Харкові Анатолій Коні познайомився з юристом Сергієм Андрєєвським, який став йому близьким другом. Ось як описував Андрєєвський у своїй «Книге о смерти» молодого товариша прокурора Коні:
«Это был худенький, несколько сутуловатый блондин с жидкими волосами и бородкой, с двумя морщинами по углам выдающихся извилистых губ и с проницательными темно-серыми глазами – не то усталыми, не то возбужденными. На улице, в своей демократической одежде и в мягкой круглой шляпе, он имел вид студента, а на судебной эстраде, за своим отдельным красным столом, в мундире с новеньким золотым шитьем на воротнике и обшлагах, – когда он поднимался с высокого кожаного кресла и, опираясь на книгу уставов, обращался к суду с каким-нибудь требованием или толкованием закона, – он казался юным и трогательным стражем чистой и неустрашимой правды. Он говорил ровной, естественной дикцией. Не сильным, но внятным голосом, иногда тем же мягким голосом острил, вставлял живой образ, – и вообще выдавался тем, что умел поэтически морализировать, почти не отступая от официального тона.».
У Харкові Анатолій Коні проживав у непримітному флігелі, куди одного разу завітало немолоде подружжя з живим гусем у руках. У такий спосіб чоловік та дружина хотіли віддячити юристу за те, що той не відправив до в’язниці їх недолугого сина.
Судова реформа у перші роки свого існування потребувала від судових діячів великої самовіддачі, що часто перевищувала їх фізичні можливості. Анатолій Коні, якому на той час було усього 24 роки, теж не став виключенням. Відповіддю його організму на надмірне фізичне навантаження, зокрема, тривале напруження голосових зв’язок під час судових засідань, стала тяжка хвороба. За наполяганням лікарів, Коні залишив роботу та виїхав за кордон на лікування. Так була перегорнута валківська сторінка його життя та розпочата нова, яка відносить нас до тодішньої столиці Російської імперії Санкт-Петербурга.
На фото: Харківський з'їзд мирових суддів. 1867 рік.
Анатолій КОНІ – крайній зліва.
Фото було вміщене в «Илюстрированном прибавлении» до газети «Южный край» за 11 жовтня 1915 року.
