Маргарита Прошина "Зима воспитания"

Маргарита Прошина

ЗИМА ВОСПИТАНИЯ

рассказ

На снимке (слева направо): Александр Володин, Александр Вампилов, Маргарита Прошина, Виктор Розов (2013).

Не сравнить тебя ни с чем,

зимний живописный день,

я пришла к тебе за тем,

чтобы видеть свет и тень…

У Твердовской строчки рождаются сами собой.

Идёт косой снег и, если зацепиться взглядом за снежинку, спускающуюся рядом, можно разглядеть её неправильную форму. Снег забвения застилает воспоминания сплошной белой мутью. При попытке набрать в горсть снег, полвека жизни рассыпается морозной пылью.

- Утки умеют ходить, как люди! - восторженно произнесла внучка.

- Да…

- И плавать, и летать!

- Да, - ещё раз согласилась с внучкой бабушка.

Она была счастлива полностью посвятить себя внучке.

Без воспитания - нет человека, а есть нечто, что только внешне походит на него.

Эти мысли нередко навещали бабушку.

Она вспоминала о прошедших годах и приходила к убеждению, что жизнь - это рукопись книги, которую пишущий человек пытается понять и объяснить, хотя бы самому себе.

«Господи, да я всю жизнь не жила обычной жизнью обычных людей, именно, обычных, хоть на голове тиши, обычных, что жизнь слишком коротка, чтобы ходить, разинув рот, по магазинам и радоваться очередной кастрюле на кухне, или откушивать богато в ресторанах».

Нет!

Бабушка, Твердовская, оправдывала свою фамилию.

Она прямо после роддома стала вживаться в кристаллы неразрешимых на первый взгляд вопросов, которые ей предстояло разрешить.

Уже с пяти лет она читала Эйнштейна.

Конечно, мало что понимая в этом, но сам процесс чтения приносил ей невероятное удовольствие, именно таким путем она напитывала и развивала подручных детей, вроде своей дочери, внучки и, потом будет, правнучки.

Термодинамические свойства решетки соответственно модели Эйнштейна позволяют прийти к пониманию колебательной части энергии. Это справедливо, вероятно, в более широкой области, чем рассмотрение тепловых свойств твердых тел. Модель Эйнштейна вскрывает зависимость величины объема от сжимаемости при нормальных давлениях...

Что сказать ей о времени? Что оказалось без стрелок. Это Твердовская вспомнила Бергмана, любимого ею режиссёра.

Деревце в снежном наряде,

Речка в морозы открыта.

Чёрное с белым при взгляде

Смотрится фильмом забытым.

На пустыре безбрежно снежном вороны кружатся отважно, им наш мороз совсем не страшен. И это важно. Голубь юный клюёт пшено в кормушке зимней, воркует сладостно, не может он наглядеться на голубку декабрьским утром. Красота!

Блещет снег белой бородой. Из сумрака скоро уже оборвутся охлопочки; и образуются всюду снегурочки в мерзлых канавках, на кустиках, около тумбочек. Зимами весело! Крыты окошки домов. Массою валит снег, прохожие обрастают им. Виснут заснеженными ветвями деревья вкруг домов. Бегут в мехах по улицам шапки, шапочки, просто шапчурки. Вот здесь - тротуар замело, протоптали лишь тропиночку. И вьюга пустилась вприсядку по улицам, и раздались неосыпные свисты; рои снеговые понеслись, прогоняя быстро пролетки, чтоб вывезти саночки, сеяла обвейными хлопьями; хлопья крепчали, сливались; посыпался белый потоп. Наутро снежинки обернулись дождём.

Смотрите, вот ближайшие соседние частицы в решетке алмаза соединены валентными связями, для которых центральное взаимодействие не является адекватным приближением. Поэтому Твердовская в своем рассмотрении решетки алмаза не делает никаких допущений относительно вторых производных функций, соответствующих двум ближайшим соседям. Она показывает, что все такие производные, с учетом симметрии структуры алмаза, зависят только от двух независимых постоянных.

По ледяной дорожке, испытывая необыкновенный восторг, перемешанный со страхом, Твердовская катит с горы. Горка крутая, высокая! Миг и санки переворачиваются внизу в мягкий снег. Смех и веселье овладевают ею. Скорей спешит на горку, чтобы вновь испытать сладостный восторг. Страха как ни бывало. Катаясь на санках, Твердовская научилась преодолевать страх. С той поры счастливой, когда нужно принимать непростые решения, она зажмуривается, видит крутую горку и летит.

Твердовская видит себя пушистым снегом в поле, танцующей снежинкой, парящей в воздухе под пение вьюги.

Снежинка как белый ангел спешит на землю, чтобы вместе с другими нежными подругами укутать леса и поля от суровой зимней стужи. Снежинку Твердовская рассматривает в потоке снежном вместе с поэтом. Век её короток, но головокружителен, упав на землю, она утратит свою индивидуальность. Ветер то поднимает её вверх, то уносит в сторону, продлевая её головокружительный танец.

Навстречу солнцу и морозу зовёт Твердовскую внутренний голос. А в окнах домов напротив подмигивают солнечные зайчики. Она выходит. Мороз обласкивает её, нежно пощипывает щёки, солнечный свет ослепляет. Чудесно! Лёгкой походкой возвращается, переполненная светлыми впечатлениями к письменному столу.

Тврдовская в ходе экспериментов выяснила, что кроме взаимодействия между ближайшими соседями, следует рассматривать также и взаимодействие между вторыми по близости соседями, которое она считает центральным. Таким образом, всего имеются три независимых константы, входящие в выражение потенциала в ее рассмотрении; эти константы определяются с помощью частоты и постоянных упругости.

Снежная аллея

Белого белее,

Снежного снежнее

Белая аллея.

Снег преображает всё вокруг, красит тротуары, перекрёстки, лестницы, дарит ощущение праздника и исчезает. Волшебный полёт снега так же краток, как и человеческая жизнь. Кратковременна встреча неба и земли. Скоротечна и жизнь земная.

Сейчас она стояла с внучкой у зимней реки, и произносила сами собой сложившиеся строки:

Река не хочет спать в морозы.

Она любуется снегами!

Такие вот метаморфозы

Случаются зимой и с нами.

Ещё раз пейзаж зимний, но с другого ракурса, и пятилетняя внучка уже повторяет за бабушкой строчки…

Река не хочет спать в морозы…

- А что такое мефатарозы? - вдруг спрашивает она.

- Ангелочек… метаморфозы… Видоизменения, преображения, переход, глубокое преобразование

- Ой, холодно! А я маленькая, маленькая и холода боюсь…

- А мне - нет, - сказала Твердовская.

Внучка задумалась, а потом спросила:

- А люди летать могут?

Ангелине было четыре года.

- Как сказать… На самолётах… Но могут и так, как у Шагала.

- А кто такой Шагал?

- Художник…

На белом белое видней, как есть «Белый квадрат» на белом фоне у Малевича, когда всё снежное синеет, иль солнца луч пробьётся из-за туч. Ах, как же заиграют в нём кружева снежинок, стремясь свою оригинальность показать, ведь ни одну не спутаешь с другою. Ещё нагляднее зима, когда снежинки, беспорядочно паря, танцуют в сумерках. В ночи же перед звёздами красуясь, они преображают всё вокруг.

- Я тоже художник, - сказала, не моргнув глазом, Ангелинка.

- Конечно, Ангелочек… Сегодня у нас первым будет урок рисования.

- Я нарисую утку…

- Чудесно!

- Как она летит… С крыльями…

- Летают утки тяжело…

- Бедненькие…

- Даже странным кажется, что они самостоятельно взмывают в воздух…

- Ой, куры на уток похожи…

- Но не летают, как и некоторые люди, напоминающие толстой походкой уток, но не умеют.

Здесь из-за деревьев со свистом крыльев по четкой прямой к завтраку подоспели новые утки.

- Бабушка, сколько их! Быстрее давай крошить!

Внучка маленькими пальчиками стала энергичнее выщипывать мякоть из батона.

У той и у другой было по мягкому, только что из магазина, батону.

Утки бросались к крошкам хлеба, отталкивая друг друга, шлёпая распахнутыми крыльями по головам…

Подлетают ещё, издали, как самолёты, а если нужно повернуть, то закладывают длинный вираж.

Утки планировали над речкой в снежном окружении.

Твердовской шел невероятный десяток, но она была юна. И до такой степени удивлялась этому своему состоянию, что иногда проверяла свой год рождения, чтобы ещё и ещё раз убедиться, что ей уже очень много лет.

Воспоминания снегами тешат душу.

На зимней речке я себя стараюсь слушать.

Когда сжимается кольцо судьбы моей,

Теченье жизни представляется ясней.

Сегодня Твердовская была особенно молода и взволнована: через несколько минут должна была начаться трансляция церемонии объявления победителей международного конкурса… в котором участвовала её правнучка Маргарита…

Первое появление внучки Ангелины… Саночки скользят по белой тропинке… Незамерзшая речка. Зимний парк. Батон хлеба. Кормят. Румяные щечки Ангелочки…

Как долго Твердовская была уверена в том, что живёт интересной насыщенной жизнью. Как и все вокруг, она тоже постоянно куда-то спешила. Понимание, что бесконечная спешка - всего лишь иллюзия, пришло к ней с появлением внучки Ангелины. При первой встрече с очаровательной крошкой, Твердовская почувствовала, что всё вокруг неё, и она сама изменилось. Вглядываясь в личико прелестной крошки, она с нежностью говорила:

- Ангелочек мой ненаглядный, я твоя бабушка, какая ты красавица! Носик у тебя маленький, ротик крошечный, а пальчики тоненькие, но уже с ноготками. Мы с тобой обязательно подружимся, правда!?

- У-а! - или что-то в этом роде воскликнула Ангелина, но звуки-то были, причём высоко звучащие, каждый которые слышал при получении себя, именно, подчёркиваем, себя, из роддома, поскольку каждый вышел из этого заведения, не всегда помня об этом.

Шёл снег. Твердовская первой приняла внучку из рук служительницы роддома. Она опередила свою дочь, которая уже протянула руки к своей дочке. Запутаешься, прямо, кто чья дочь?

Матрёшечки!

Одна из другой так и вылезают.

И конца края не видать!

Гляньте, следом уже другие своих новорожденных встречают. Очередь за получением новых людей выстроилась аж до Китайской стены! Эти мысли не проскочили, а проимпульсировали в голове Твердовской.

Ангелиночка была упакована в атласное ватное одеяло.

Личико едва было видно из-за кружевного обрамления. Одна снежинка упала на носик новорожденной. Твердовская успела разглядеть в снежинке кристаллическую решетку, которыми она занималась в своём институте всю жизнь, и привнесла много нового в это направление изучения материального мира, параллельно став доктором наук и действительным членом Академии наук.

Кристаллы отличаются от веществ в других состояниях периодическим расположением атомов. Такая структура называется кристаллической решеткой. Регулярность, обнаруживаемая кристаллической решеткой, по существу, является регулярностью трехмерной сетки, подразделяющей пространство на тождественные параллелепипеды. В простой решетке на каждую элементарную ячейку приходится по одному атому. Если же заменить атомы подобно ориентированными молекулами, то получится структура решетки общего типа. На каждую ячейку приходится в этом случае столько атомов, сколько их имеется в одной молекуле. «Молекула» состоит из геометрически расположенных атомов и не обязательно обозначает действительную молекулу, поскольку истинная молекула вытроена из атомов, скреплённых друг с другом сильнее, чем с остальными атомами решетки...

- Ну, мама, - пропела дочь, - дай мне...

- Что «мама», - усмехнулась Твердовская. - Забыла, как я тебя принимала?! Все пройдут через мои руки…

В ночной тишине она перечитывала любимых авторов и размышляла о прочитанном. Чтение и размышление увлекали её настолько, что она исключила пустые разговоры и встречи. Всё время она посвящала дочке, внучке, и правнучке, с которой вела бесконечный диалог, поскольку была убеждена в том, что с первых дней прихода в этот мир следует относиться к ребёнку, как к личности, без сюсюканий, вдохов и охов. Внучка реагировала на её слова так живо и точно, что было явным подтверждением бабушкиной правоты. У них сложились весьма гармоничные отношения.

Бабушка воспитывала внучку, а внучка - бабушку.

Каждый раз, собираясь на прогулку, Твердовская, одевая внучку, рассказывала ей, что на улице холодно и следует одеться потеплее, чтобы не замёрзнуть. Саночки скользят по белой тропинке в зимнем лесу. Искрится снег под лучами солнца. Внучка прикрывает ладошкой глаза. Воздух прозрачен и чист, но мороз хватает за щёки. Бабушка наклоняется к внучке, трёт варежкой её раскрасневшиеся щёчки и спрашивает:

- Тебе не холодно, Ангелочек?

- Нет, - тихо отвечает внучка.

- Вот и хорошо! День чудесный! Я так нашу зиму люблю. Сейчас мы с тобой повернем, и солнце не будет светить тебе в глаза. Оно просто загляделось на тебя.

- На меня?

- Да, на тебя, Ангелочек.

- Бабуля, а у него есть глазки?

- Конечно, есть.

Старые темные стволы высоких деревьев напоминают колонны невероятного концертного зала.

От колонн стволов, освещенных заходящим солнцем, ложатся длинные тени.

Как будто художник графически чётко расчертил пространство холста.

Снежная тропинка незаметна, снежное упрятано от глаз…

- А ротик? - продолжает расспрашивать внучка.

- И ротик.

- А солнце разговаривает?

- Нет, Ангелочек, оно очень выразительно молчит, может улыбаться, хмуриться…

- Молчит…

- Вот мы с тобой пришли уже к уточкам, - бабушка поворачивает санки, и внучка взмахивает от восторга ручками, увидев уток:

- Ой, бабуля!

- Да, очень много уток. Сейчас мы с тобой их угостим хлебом.

Твердовская отламывает кусочки хлеба и бросает в незамерзающую воду. Утки спешат к берегу с громким кряканьем, пытаясь поймать угощение, самые смелые взмахивают крыльями и, оказавшись на берегу, бойко толкаются буквально под ногами. Ангелина смеётся от восторга.

- Дай, я хочу кормить…

- Только ты постарайся бросать подальше, Ангелочик, - говорит бабушка, протягивая ей кусочки хлеба.

Ангелина старается, но хлеб падает на санки, комбинезон сковывает её движения. Она огорчённо смотрит на уток.

- Ничего, деточка, не огорчайся, когда мы уйдём, утки подберут твой хлеб.

Дочь Твердовской буквально с первых месяцев жизни отличалась желанием быть самостоятельной. Любимыми словами её были: «Я сама!»

Внучка родилась, когда дочь работала над докторской диссертацией, естественно, бабушка пришла на помощь.

Твердовская на себе испытала твёрдость родительской любви, и дала себе слово никогда ни на кого не давить, тем более на ребёнка. Она хотела, чтобы внучка выросла самодостаточной личностью, уважала себя и других, была умной. А уж как нелегко этого добиться, она испытала на своём личном опыте, о котором, правда, Твердовская предпочитала не распространяться.

Всё в жизни происходило незаметно, даже плавно. Она не заметила, как из пятилетней девочки стала матерью, бабушкой, а потом и прабабушкой. При взгляде в зеркало она видела себя молодой и полной сил.

Твердовская восхищалась личностями, которые создали свои миры, оставили след в виде написанных книг, выложили свою душу, оставили своё дыхание на стекле вечности.

День незаметно светлеет, робкое зимнее солнце пытается выглянуть из-за облаков.

В морозные зимние дни Твердовская старается почаще ходить к речке, которая впадает в пруд недалеко от дома. Тепло одевается, берет два-три батона хлеба, и спешит на встречу с уточками. Ноги сами несут её вниз к пруду. Пруд, в отличие от речки, покрыт толстым слоем льда, но утки неустанно, днём и ночью, кружат в южной его части, сохраняя полынью. Двухуровневые, занесённые снегом дорожки окаймляют пруд, спуститься к краю полыньи можно только по скользкой тропинке, ведущей вниз.

Осторожно Твердовская преодолевает крутой спуск под громкое нетерпеливое кряканье уток. Их здесь так много, сотни две. Селезни и уточки, самые смелые выходят прямо на берег и не просят, а требуют угощение. Какое удовольствие кормить их, наблюдать за их суетой и ловкостью. К сожалению, хлеб быстро заканчивается, и тут те утки, которым ничего не досталось, возмущенно делают Твердовской замечания, а она извиняется, обещает в следующий раз принести больше хлеба, и медленно поднимается выше, чтобы полюбоваться ими. Селезни с изумрудными шейками, красавцы, такие боевые и смелые. Уточки - скромные, но ужасно милые, украшены синими и жёлтыми пёрышками, вроде так незатейливо, но изящно. Наблюдать за ними можно бесконечно, они прихорашиваются, играют и шалят, некоторые из них грациозно спят, не обращая внимания на шум, запрокинув голову и спрятав её под крыло.

Тут Твердовская говорит правнучке:

- Я за зиму, в графике белого и черного, забываю о живописном разнообразии. Господи, сколько же у тебя красок?! Я никак не налюбуюсь!

- И я! - восклицает снежинка Маргариточка.

Что пишется для нас в календаре,

Является обычным заблужденьем -

Река не замерзает в январе,

Струится без мороза на Крещенье!

В парке удивительный свет: тень и солнце. Под деревьями в снегу отдыхает множество уток, всех цветов и оттенков. Над водой склонились черные, припорошенные снегом ветви ивы, как бы любуясь своим отражением. Прихорашиваются, слегка покачивая веточками, чуть-чуть касаясь воды.

Та-а-а, та-та-та, та-та! Тра-та-та, та-та!

Из-за снежного нежного холмика скрипично чинно и фортепьянно, лапка за лапкой, выступает под восхитительный марш оловянных солдатиков из «Щелкунчика» вереница других уток, словно колонна самих солдатиков, пополняя пёструю армию питающихся сородичей.

Та-а-а, та-та-та, та-та! Тра-та-та, та-та!

Колебания могут быть либо поперечными, либо продольными, причем первые из них являются «двукратными». Например, у решетки алмаза все оптические ветви стремятся к одному и тому же пределу, тогда как у решетки, скажем, хлорида натрия поперечные и продольные колебания стремятся к различным пределам. Это различие обусловлено тем, что благодаря ионному характеру решетки хлорида натрия в ней имеется электрическое поле, связанное с продольными колебаниями и увеличивающее колебательные частоты.

Одни утки, среди которых выделяются милые сердцу Твердовской селезни, на белой шее которых переливаются в зимних солнечных лучах изумрудные кольца, гуляют по берегу. Другие важно кружат по воде, как бы выставочно демонстрируя себя посетителям парка, взрослым и детям, лениво переговариваясь друг с другом: «Кря-кря». И здесь преобладают красавцы-селезни. А что им, спрашивается, делать? За детьми они ведь не ухаживают! Надо сказать, что для уток наступила счастливая пора: с берега летят кусочки хлеба, печенье, конфеты, вафли, и даже мороженое! Над утками парят чайки. Тело у них очень короткое, а размах крыльев огромный. Они о чём-то скандалят в небе. Их клёкот похож на вороний грай. Распахивая белые хвосты пушистым веером, бесстрашно пикируя, они проносятся над самой водой, привлекая к себе внимание людей, как бы ревнуя их к уткам. Чайки хотят быть в центре внимания. Всюду конкуренция.

Уток радует вода,

Несмотря на холода.

Уткам нравится зима.

Я мороз люблю сама!

Удивительно украшает город снег.

Он преображает самые неприглядные места, например, уродливые гаражи, сохранившиеся со времен «развитого социализма». Внутри они забиты хламом, но укутанные пушистой периной, окруженные стволами деревьев, на ветках которых зима аккуратно разложила взбитые как эскимо снежинки, даже эти уродцы похорошели до неузнаваемости. В ранние сумерки зимняя белизна продлевает свет, а свет московских окон разноцветными искрами подсвечивает землю. Город выглядит ухоженным и сказочным, а в отдельно взятых местах и безлюдным. Только нахохленные воробушки, мудрые вороны и шумные голуби нарушают тишину. Этим ребятам Твердовская рада всегда и старается не забыть для них угощение - либо пшено, либо хлеб. Наблюдать за их трапезой - можно бесконечно. В них поражает терпеливость и взаимное уважение, то, чего так не хватает людям. Бесконечное, такое разное и подвижное небо дарит Твердовской интересные подсказки, стоит только к нему присмотреться внимательно, образы проявляются более чётко.

Проникать в тайну помогает живопись ночи. Купол небесный расписан каждый раз новыми оттенками. Ночные облака мазками небесной кисти даны совершенно в другом колорите - лёгким парящим белым, который невозможно увидеть днём. Ночь морозная, зимняя, прозрачна, как вымытое стекло. Небо холодно отстраняется от Твердовской, а месяц и звёзды, словно из белого золота, отрешённо наблюдают за нею.

На санках Твердовская с горы летит, жмурится от яркого снега. Игра в снежки до полного изнеможения, а потом, весело захлёбываясь от восторга, лепит снеговиков.

Постоянно удивляется тому, как освещение творит чудеса, постоянно меняя картину, созданную небом, солнцем, занесённой снегом землёй и деревьями. Сочетание света и тени меняет ветерок. Он играет с облаками на лазурном небе, которые скользят по солнечному диску, преображая освещение. Солнце же, с улыбкой наблюдая их игры, продолжает свой зимний путь. Твердовской нравится наблюдать, как тени сгущаются, поглощая свет. Снег в тени деревьев в солнечный день кажется синим. Высокие стройные стволы отбрасывают длинные тени, а между ними искрятся, переливаясь, снежные полосы.

- И я буду взрослой? - спрашивает Твердовская у своей бабушки.

- Будешь, раз родилась…

Дочь, внучка и правнучка остаются с фамилией бабушки - «Твердовские».

Тихая заводь. Красив морозный водопад, он зимним уткам очень рад…

Листочков золото над зимней речкой…

Зимняя дорожка, зимняя беседка, лёгкая походка…

- Бабушка, снежинки вальсируют! - восхитилась правнучка.

- Да, Маргариточка, вальсируют… Кругом нас музыка. Необычная, небесная, сердечная…

Пошире приоткрыта дверь, когда звучит виолончель.

Твердовская из всех времён года предпочитала зиму. Снег всегда обрушивался на Москву внезапно. Проснувшись утром, она спешила к окну. При виде белых крыш, деревьев и белого ковра, укутавшего город, она чувствовала необычайный прилив сил и желание творить. Как ребёнок она радовалась снегу.

Твердовская любила гулять под вечерним снегопадом, когда с тёмного неба падают пушистые легкие хлопья, как будто искусный ткач создает на глазах прохожих графическое полотно: белое на черном, или черное на белом. Сквозь снежную завесу проступают контуры старинных московских особняков, купола церквей, а вдали виднеется высотное здание, совсем в дымке.

Укрывает снег скамейки

Посидеть на них посмей-ка!

Сразу станешь дед-морозом

Под заснеженным наркозом!

Твердовская ловит ладонями снег и целует его. Он такой воздушный, мягкий, ласковый. Твердовская видит себя девочкой на ледяной горке с санками. Снег приносил ей всегда радость, как, впрочем, и всем детям.

Амфитеатр аудитории. Профессор Ангелина Твердовская читает студентам лекцию:

- Интерференция в отрезке определенного времени позволяет получить А-скан - последовательный срез сетчатки в определенной её точке. При перемещении исследуемой структуры и источника света друг относительно друга создаются множественные А-сканы, соединяющиеся в поперечное двухмерное изображение, называемое В-сканом, или линейным сканом. Скорость сканирования при пространственно-временной ОКТ составляет около 400 А-сканов в секунду...

Особенно мир преображается после ночного снегопада, ранним утром, когда город ещё спит, укутанный снежным покрывалом, создающим праздничный, поэтический мир. На черных деревьях искрится золотом освещённый светом окон снег. Улицы и дома от переливов неоновых ламп кажутся нарисованными, нереальными. И всё это делает новый снег.

Лёгкая поземка прикрыла обнажённую землю кружевным покрывалом.

Огромное зимнее тяжёлое закатное солнце неспешно приближается туда, где верхушки сосен сливаются с небом. Ничего подобного она прежде не видела. Свет его озаряет всё вокруг золотисто-розовым цветом, а лучи - преображаются из голубого в бирюзовый, который широкими мазками ложится на бледно-голубой холст и создаёт иллюзию движения морской воды. Твердовская с нескрываемым восторгом смотрит то на Запад, где край солнца уже спрятался за макушками деревьев, а нежные тона наливаются золотом, то - на Восток, где бирюза темнеет и ширится, пытаясь навсегда завладеть её вниманием.

Звучит виолончель. Юная виолончелистка заканчивает выступление. Её поздравляет с победой седовласый председатель жюри международного конкурса.

Это Маргарита, правнучка Твердовской.

Слушать марш оловянных солдатиков из балета Петра Чайковского «Щелкунчик»

"Наша улица” №208 (3) март 2017