Маргарита Прошина
ДАША И НАТАША
рассказ
Наташа звонит Даше по телефону: «Привет! Ты представляешь, выхожу утром из подъезда, на скамейке, это самое, соседка, сплетница такая, что просто кошмар. Это я от другой слышала, что она про моего Костю болтает чёрт знает что! Вот я ей с порога и влепила: «Вы сплетница!..» А она мне: «У тебя муж дурак!..» Я хотела её сразу послать, это самое, туда… Ну, ты понимаешь… А я улыбаюсь, мол, мне хорошо. Вроде бы я даже где-то счастлива. Только, это самое, не знаю где. Говорят, есть мужья, которые пьют и гуляют. С моим чтоб такое?! Ни в жисть. Он только размышляет, это самое... Но не о простом каком-то, это самое, а про людей всех думает. Это я знаю точно. С ним нельзя просто так... А соседка говорит: «У этой-то, с шестого этажа, не просыхает. Пьёт и падает… Это ещё что! А у Зинки из сорок пятой квартиры гуляет, и тоже поддаёт… Пьёт и гуляет… А Зинка-то от ревности вся высохла… Как вобла стала. Всё следит, как бы у неё мужа не отбили». Я ей говорю: «А я спокойна. Моего никто не отобьёт… Умных-то у нас не любят. Да и в быту мой, это самое, неприхотлив. Но я целый день стираю, крахмалю… На каждой верёвке по три простыни. И все белые. А как же, непьющим мужьям комфорт нужен...» Соседка понимающе кивает и говорит: «Это ты, Наташа, правильно подметила… Ведь пьянице всё равно на чём спать, - и тут проговаривается, ведь не хотела о своём муже говорить, но вырвалось: «Мой вообще спать предпочитает на улице. Зато какая у него окружающая среда!..»
Положив с горестным видом трубку, подумав, Даша набирает номер человека из другого мира, который может слушать Дашу часами, и когда он снимает трубку, нежным голосом неторопливо говорит: «Сколько помню себя с детства, меня интересовали женские лица. Сначала меня интересовали прически, брови и губы. Слово «макияж» тогда не было знакомо мне, да и о косметике разговоров в нашем доме не вели. Я мечтала стать взрослой как можно скорее, выщипать брови, иметь просто красивые от природы брови, казалось мне неправильно, и купить губною помаду всех оттенков, к каждому платью. Смешная, глупая и наивная я была. Повзрослев, я стала не просто рассматривать, я стала любоваться женскими лицами: внутренним светом, благородством, глазами, выражением лиц, и пришла к мысли, что красота, во многом зависит от внутренней самооценки, от наличия или отсутствия вкуса, умения подчеркнуть свою индивидуальность. Я расстраиваюсь, когда вижу лица старательно «сделанные под кого-то…».
Много раз мы слышали от разных людей всевозможные истории о трудных, подчас неразрешимых ситуациях в семье, среди братьев и сестер, между родителями и детьми, но если анализировать все эти эпизоды, знакомые каждому человеку, поскольку каждый человек появлялся в какой-нибудь семье, даже состоящей, в большинстве случаев, из матери-одиночки и ребёнка, но тем не менее, вполне способен разобраться, пусть поверхностно, в хитросплетениях этих родственных отношений. Главная же особенность здесь заключается в том, что родство, как правило, расценивается как пожизненная обязанность одних перед другими, если ты мне сестра, скажем, то значит, обязана меня как старшую сестру слушаться, так же как и другая наделена как бы врожденным чувством зависимости перед своей сестрой. И если углубляться во все эти хитросплетения, то дойдешь до начала времен, когда животное заговорило и начало наделять себе подобных именами, после чего медленно стала возникать, как говорили марксисты, ячейка общества, которая впоследствии переросла в регистрации гражданского состояния штампами в паспортах. Эка, куда шагнули волосатики с пальм с бананами в руках, но, конечно, так или иначе, устоявшиеся традиции не так-то легко сдаются, и если ребенку с молоком матери внушали, что эта девочка твоя сестра, то ты настолько с этим смирилась, что даже никогда не появлялось сомнений в этом постулате. Как же иначе? Но попытаемся в этом рассказе найти хотя бы приблизительно объяснение этим положениям.
Итак, ни с того ни с сего к Даше ранним воскресным утром прибыла, а точнее нежданно негадано свалилась старшая сестра Наташа. Она не постеснялась нарушить почти элегический покой сестры, проживающей в малогабаритной однокомнатной квартирке с мужем.
А собственно, почему Наташа должна входить искусственно в какое-то положение сестры Даши? Наташа старше, и этим для неё всё сказано. О, тут начинаются такие дебри, что, как говорят мужики в пивной, без бутылки не разобраться. А дело вот в чём. Наташа, в свою очередь, была ошарашена этим утром тем, что к ней ни свет, ни заря явились сёстры её мужа Константина, спасать его от тирании Наташи. Она, мол, его использует, эксплуатирует, и его надо спасать. Хотя всё сводилось к очень простому делу. Константин не желал работать, ибо занимался теорией, конечно, в устном виде и про себя, в голове, спасением человечества. Вот поэтому его сестры обвинили во всех проблемах Наташу, так как считали брата гением. А Наташа, по их мнению, не понимала величия человека, который ей достался в мужья.
Но во всем этом была самая простейшая история. Двухкомнатная квартира принадлежала Наташе, приватизированная на неё одну до того, как она вышла замуж за Константина, который был родом из солнечного Таджикистана. Его старшая сестра несколько лет назад вышла замуж за москвича, родила троих детей, а потом её муж ушёл из семьи и уехал на заработки, оставив жене и детям квартиру в качестве выкупа за свободу. Тут, естественно, в гостеприимную Москву подъехали сестра и брат, который вскоре стал мужем Натальи. Даша была поставлена перед фактом, что старшая сестра вышла замуж. Она, правда, с некоторой опаской посмотрела на гениального мужа сестры, который при первой же встрече пытался загрузить её своей великой теорией, которую он боялся доверить даже бумаге, поэтому держал исключительно в голове, но искренне желая счастья сестре, смирилась с её выбором.
Дело было в 90-х годах.
Глядя на него, Даша поймала себя на мысли, что Константин считает себя абсолютно здоровым психически. Вот тут в чём дело! Он здоров, а они все больны и тупы.
- Я никому не скажу, кроме тебя, - сказал он Даше, при этом несколько раз посмотрел по сторонам. - Я получил сигнал от него. - Костя кивнул в потолок. - Такая малюсенькая идейка, а решает все вопросы. О, я спасу мир. Вы ещё узнаете обо мне, но сейчас тихо. Я всё упакую в пакеты, и буду невидимым сигналом передавать их от себя ко всем, и ты получишь мой пакет, но не увидишь его, потому что это будет твой осуществлённый сон. Все люди живут как будто наяву. Но они не понимают, что живут во сне. Я отправлю всем пакеты смыслов, наполненные пакеты… И каждый увидит всех, и все увидят себя. Я опутаю мир паутиной своих сигналов… Но не догадаются, как все это сделано. Это самое надёжное решение вопроса - никому не рассказывать. Вы слышали о прямых сигналах? Я так и знал, что вы ни черта не слышали, потому что головки у вас не так устроены. Сигнал-то идёт только ко мне. Я же пришёл в этот мир. Все остальные есть моё воображение...
Даша в испуге опустила глаза в пол. В пакеты чего-то пакует и посылает по воздуху сигналами. Ну, не идиот ли?!
Тут же в голове Даши промелькнул монолог Поприщина из «Записок сумасшедшего»: «Садись, мой ямщик, звени, мой колокольчик, взвейтеся, кони, и несите меня с этого света! Далее, далее, чтобы не видно было ничего, ничего. Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали; лес несется с темными деревьями и месяцем; сизый туман стелется под ногами; струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют. Дом ли то мой синеет вдали? Мать ли моя сидит перед окном? Матушка, спаси твоего бедного сына! урони слезинку на его больную головушку! посмотри, как мучат они его! прижми ко груди своей бедного сиротку! ему нет места на свете! его гонят! Матушка! пожалей о своем больном дитятке!..»
Родственники Константина Наташу не приняли, считая её плохой хозяйкой. Они были уверены в том, что жена брата просто обязана всячески способствовать продвижению их гениального брата. Надо сказать, что Наташа в семье считала себя главной и единственно правой, никогда ни в чём не уступала даже родителям, и как-то само собой у них сложилась ситуация, что она - всегда права. По словам Наташи они угрожали ей и буквально избили бы, и она едва вырвалась от них.
Столь запутанная история, пронизанная сложнейшими отношениями между родственниками, порой приводила каждого из них к совершенно невероятным ситуациям, даже во вред себе.
Свободолюбивая Даша отвергала с порога самые благие намерения по устройству собственной жизни. Вроде бы с девических лет в её голове крутились мысли пойти по проверенной жизненной дороге, заключающейся, главным образом, в создании семьи, в хороших жилищных условиях, в умном и терпеливом муже, в детях, как в продолжателях рода, но вся эта штампованная глупость приводила Дашу в исступление. Как только она видела, что её пытаются завлечь в это благопристойное болото, она категорически возражала, и она выражала свой протест тем, что ни с того ни с сего убегала, молча, хлопнув дверью, ни капельки не задумываясь о последствиях. Она хотела ходить в консерваторию, в театры на самые яркие постановки и премьеры, читать книги, и никого поблизости не видеть, особенно тех, которые пытались руководить ею. Так протекала её жизнь в свободном полёте до сорока лет, пока она однажды не встретила человека, близкого ей по духу, и не остановилась. Но это не означает, что Даша отказалась от своих взглядов на жизнь, или тем более изменила свою жизненную установку. С мужем сложились самые теплые отношения, никто не лез в душу друг к другу. Расходились по утрам по своим работам, чтобы увидеться вечером. Дело даже не в том, что возраст изменял темпы и осуществление свободы, а в том, что так было удобнее просто жить в своей маленькой квартирке, куда приятно было возвращаться, и пусть это выглядело несколько традиционно, но какие-то общеизвестные параметры жизни так или иначе привели Дашу к некоторому смирению. Но то, что она дала себе зарок в юности не иметь детей, потому что она пришла в эту жизнь не по своему желанию, а её кто-то произвёл на свет, и не хотела, чтобы её дети жили жалкой жизнью.
Сестра Наташа в противоположность Даше постоянно стремилась к созданию семьи. И когда она нашла Константина, то стала ещё более ярой защитницей семейных идеалов. К тому же Наташа считала своего Костю гением. И везде и всюду громогласно об этом трубила.
Даша однажды услышала его многословные монологи о спасении человечества, которые, как правило, заканчивались тирадой о том, что он никогда не объективирует свои мысли, изложив их на бумаге, иначе у него их украдут.
Он соглашался, в виде исключения, только на аудиенцию с руководством страны, чтобы им указать, как изготавливать пакеты всеобщего объединения людей для спасения и постоянного счастья.
Даша жила столь свободно, подобно истинному поэту, который несет свет и радость окружающим и никого не грузит своими вопросами и замечаниями, что мгновенно, чувствуя покушение на её свободу, хлопала за собой дверью.
У неё тогда появился ксерокс с американского Мандельштама, от которого она не могла оторваться. Помнится, как-то утром Даша пришла в восторг от строк Мандельштама:
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
И глубоко задумалась. Центром мира является любой человек, раз в каждом есть частица Бога. Но человек живёт сам в себе, отдавая преимущество другим, умаляя себя, ибо ему и в голову не придет, что он-то и есть центр мира. Вне себя переносит центр мира: на Солнце, на Яхве, на Христа, на Моисея, на Марс, на природу, на Магомеда, на Будду… Если человек согласится с тем, что он и есть центр мира, то должен догадаться, что помимо него на земле одновременно живут, жили и будут жить тьмы и тьмы, как писал Александр Блок, таких центров. Следовательно, если я хочу, чтобы меня, такую прекрасную, удивительную, уникальную уважали и принимали такой, какая я есть, значит, мне необходимо так же относится ко всем жителям земли...
Разнонаправленность устремлений сестёр в этом калейдоскопе жизненных вихрей, лишний раз напоминало Даше о загадочности и не вполне верном понимании родства. А как же дети, выходящие из детских домов и не знающие своих родителей, там более, сестёр и братьев. Вот уж поистине свободные души, для которых все люди, пусть это звучит наивно, братья.
Но здесь Наташа считала себя повелительницей сестры.
Сколько помнила себя Даша, ей всегда в пример ставили Наташу, как родители, так и учителя, потому что та училась хорошо, всегда была уверена в себе, а Даша училась неровно, предпочитая гуманитарные предметы и совершенно не интересуясь точными науками, по которым у неё были тройки, и даже случались двойки, причём, она в отличие от честолюбивой старшей сестры, совершенно из-за них не переживала. Любимым занятием её было чтение, она старалась найти уединённое место, чтобы никто не отрывал её от наслаждения чтением. Наташа же несколько свысока делала ей обычно замечания, что так можно жизнь свою просидеть в заветном углу. Да, Даша не сразу определила для себя, чем она хочет заниматься, окончив искусствоведческий факультет, но постепенно увлеклась творчеством художника Валентина Серова, который в значительной степени был новатором, одним из первых принял новое направление в живописи художников объединения «Мира искусств», ушёл от академической школы, наполнив свои картины воздухом и элементами импрессионизма.
Сколько раз Даша смотрела на картину Валентина Серова «Похищение Европы», и только однажды в Третьяковке, она, вглядываясь в неё, подумала о том, что человек есть миф. Конечно, её друзья и знакомые с этим определением вряд ли согласятся. Какие же они мифы?! Они поднимают бокалы и чокаются в Новый год, поздравляют друг друга с днём рождения. Реальнее не бывает! А как быть с человеком, отдалённым во времени лет этак на 700? Он мифом проступает в нашем представлении и становится реальнее нас, поднимающих бокалы в Новый год… Так постепенно она защитила кандидатскую диссертацию, затем докторскую, издала одну книгу, а потом другую, её стали приглашать для чтения лекций в университетах Европы, незаметно для неё самой она полностью перенеслась как бы в другую жизнь, в параллельную реальность.
- Как живёшь?! - спросила однажды у незамужней сестры с ехидцей Наташа, нашедшая себе мужа.
Даша не в целях самообороны, но всё же, ответила не односложно, как принято: «Нормально!», - а дала развёрнутый ответ:
- Живу в самой себе, и удивляюсь тому, как весь мир помещается во мне: и Москва с Парижем на Кузнецком мосту, и там, на Ордынке, где китайские свечи горят в византийских церквях... Сама собой в себе живу! Под сонеты Верлена по Нью-Йоркской Тверской прохожу, и в лондонский храм в Старосадском спокойно вхожу, на Татарской молитвы в мечети поют мне о вечном, в каждом встречном встречаю себя. На бульварах строения Шехтеля поражают мой взгляд. Встретились во мне все времена и стили под мелодичный звон Ивана Великого...
Во время этой тирады старшая сестра стояла с открытым ртом, и забыла, что нужно грозно топать ножками и кричать.
Когда Константина его родные сёстры поместили в психиатрическую больницу, упрекая Наташу в его расстройстве, Даша приняла сторону Наташи, которая из-за подобных обвинений буквально слегла в её доме и, чтобы поддержать старшую сестру, она стала вместо неё регулярно навещать в клинике Константина, который встречал её приветливо и постоянно передавал своё бельё для стирки и рассказывал ей с гордостью, как много с ним гуляют его сёстры в больничном парке. Как только Наташа узнала, что сёстры Константина навещают его, она, рыдая, поделилась с Дашей о том, что ей просто опасно там появляться, потому что эти нахалки могут её даже избить, на что младшая сестра ответила, что готова ходить к Константину вместо неё столько, сколько нужно. Когда Даша в очередной раз развешивала на балконе чистое бельё Константина, на балкон вышел покурить её муж, он задумчиво наблюдал за её занятием, а потом спокойно спросил: «Дашенька, я только одного понять не могу, что делают на нашем балконе эти чужие мужские трусы?»
- Что ты всё пишешь свои книжки, - кричала Наташа, топая ногами. - Кому они нужны?! Вот я на своей станции метро, не только объясняю, как себя нужно вести на эскалаторе, я ещё помогаю несчастным приезжим, как доехать до нужной станции, отвечаю на их вопросы и помогаю, они мне очень благодарны, и всегда меня благодарят со слезами на глазах и говорят, что такой любезной женщины они в метро не встречали.
И когда Наташа исчезала, Даша говорила понимающему её человеку: «Эмоции нужно сдерживать. Я это знаю, принимаю, понимаю, но не всегда справляюсь с ними. Бывают моменты, когда они вырываются из-под контроля. Я сама опасаюсь подобных моментов. Они сродни извержению вулкана - бушуют, клокочут, и я бессильна перед этой стихией. Это ужасно! После подобных «гроз» я обессиленная непременно должна выспаться, и только после этого способна проанализировать свой срыв, и исправлять ситуацию. Надо сказать, что всё чаще с годами мне удаётся контролировать свои чувства и поведение. Люди, обладающие такими качествами, как терпение, сдержанность, умение слушать - вызывают у меня искреннее уважение. Надо сказать, что я постоянно развиваю эти качества в себе, и не безуспешно. А воспитание чувств, умение владеть ими - вот уж без чего в жизни никак не обойтись. От умения сдерживать чувства, управлять ими зависит, собственно, то, как складывается у человека жизнь. Воспитание! До чего же приятно строить отношения в разных сферах жизни с людьми воспитанными. Любые вопросы, проблемы с ними решаются легко и свободно. Было бы желание выслушать, понять и пойти навстречу, а то и помочь собеседнику. Я люблю мечтать о том, что, однажды, свершиться чудо, и мы все станем доброжелательными, приветливыми, воспитанными и терпимыми. Ведь понять такую простую мысль, что каждый из нас - самостоятельный центр мира, поэтому относиться друг к другу следует соответственно так же, как ты относишься к себе, довольно несложно. Однако для многих это понимание так никогда и не приходит. А негативные чувства и эмоции лучше направить на созидательный физический труд. И всем будет хорошо. Воспитание чувств - необходимый и увлекательный процесс! Мне нравится…»
И вот спустя почти сорок лет Даша наконец догадалась, что Константин в те времена обосновывал появление интернета, но делал это сумбурно, инкогнито, в своём мозгу, оставшись не известным гением, признанным сумасшедшим.
В сознание Даши тогда сразу закралась мысль о явно выраженной у Кости шизофрении, так как она прекрасно понимала, что все великие идеи приходят к людям через посмертно опубликованные книги, или те книги великих мыслителей, которые в открытую конфронтацию с властями не шли, вроде спасительной книги Николая Фёдорова. Даша сама, время от времени, перечитывала «Философию общего дела», особенно те места, где Фёдоров размышлял о главном враге человека - смерти, а человек есть существо погребающее. И вот Федоров решает проблему бессмертия - новейшими средствами сделать человека бессмертным, конкретного человека, Иванова, Петрова, Сидорова. Фёдоров много говорит о христианстве с идей воскрешения из мёртвых. Все живут вечно. На Земле не остаётся места для человечества. Эту идею подхватывает Циолковский с ракетами и другими планетами, дабы расселять в космосе бессмертных. Идеи Норберта Винера мелькали в откровениях Константина, хотя он ни Фёдорова, ни Винера не читал.
И Даше так это ныне нравилось, что свою жизнь она сличала с этими двумя именами, обязательно рождающими третью, генеральную - о Константине, а там уж вихри воображения возносили её к звёздному небу с неизменной поправкой на нравственный закон в своей душе.
Значит, и сестра Наташа была права, говоря о своём муже как о гении. Пакеты! И теперь Даша понимала, что «пакет» - это определённым образом сформированный объем данных, передаваемых компьютерной сетью. И придумали интернет два американских студента, переславшие пакет по телефонной линии с восточного побережья США на западное. Их поддержали мыслящие дальновидные бизнесмены. И зашагал интернет, опутав сетями весь мир.
Именно «пакетами» долбил тайно, и только родственников, Константин.
И Даша прослезилась.
"Наша улица” №255 (2) февраль 2021