Маргарита Прошина
ЖДИ ДОЖДИ
рассказ
Перед дождём побаливала голова, но она тут же проходила, как только Лидия оказывалась на улице. Она не могла объяснить это своё стремительное перевоплощение. Дома она была как бы в одном состоянии, а под дождём совершенно иной. Ей нравилось распахивать зонт, вслушиваться в звуки капель по нему, изредка опуская глаза на свои резиновые сапожки, любуясь как дождь, умывая их, придаёт им блеск.
Лидия никогда бы не обратила внимания на какую-то там каплю дождя, но в этот раз крупная капля стремительно ударила её прямо по кончику носа, капля эта заставила на ней сосредоточиться, поскольку ударила именно по самому кончику носа, такая огромная капля, почти градина, но потерявшая уже свою мёрзлость, и Лидия остановилась в задумчивости, почему капля угодила по кончику носа, а не ударила в переносицу, или как-нибудь сбоку. Вот ведь какие открытия совершаются под дождем, поскольку в прежние времена на подобных моментах Лидия особо не сосредотачивалась, потому что пробегала под дождем на работу, или по делам, иными словами, свыклась с дождём, как с воздухом, который мы не замечаем. Вот-вот, точное сравнение само собой возникло из ниоткуда, потому что родились мы и живём в стране дождей, в стране болот, рек, озёр и прудов, и Лидия в этой нашей местности сама себе представлялась водоплавающей птицей. Ещё бы, теперь она в солнечные редкие дни вообще не выходила на улицу, потому что с нетерпением дожидалась дней дождливых, и они не замедляли являться.
Особенно восторженно её душа ликует, когда в черноте неба продергивается зигзаг какой-то сиреневой ослепительной молнии, а за ней раскаты грома сотрясают всё на свете, следом вылетают стекла из оконных рам, улетают с легкостью пушинок крыши, взлетают в воздух не только легковые автомобили, но и автобусы, и даже однажды взлетела электричка, шедшая на север в Дмитров, а прилетевшая на юг в Серпухов.
Дождик отнюдь не всегда бывает мелодичен и нежен, дождик, если постарается, то может смыть всё на свете вместе с рядовыми членами общества и с правителями, которых-то следует смыть в первую очередь, потому что они забывают, что живут на земном шаре, где действует не конституция, и не закон Божий, а сам Господь во всём величии своего роста…
Подобные мысли возникли в голове Лидии совершенно самостоятельно, она даже остановилась, потрясённая своим открытием. «Дождь частый гость наш в любое время года, но всё же он не перестаёт удивлять, - размышляла Лидия, - ведь прежде я не за что бы не поверила в то, что в нашем климате суровом возможна гроза зимой, да ещё с молниями, рассекающими небо на две части, в период самых коротких дней, и бесконечных ночей, когда из-за грозовых туч рассвет увидеть невозможно».
Если бы кто-то спросил Лидию о том, когда она полюбила дожди в любое время года, почему они вызывают такую радость и придают силы, вопреки реакции на них окружающих её людей, она не сумела бы определённо ответить, а только бы с удивлением вскинув брови, сказала, что не понимает, как можно не любить эти звуки дождя, всегда разные, ритмичные, умиротворяющие и питающие всё вокруг, омывающие душу от плохих мыслей, которые время от времени пытаются испортить ей настроение, а дождь их уносит в небытие, ведь у юности нет опыта, но страсти разъедают младое тело, всё кипит, бунтует, мчится смутное осознание себя как нового человека, не такого, как все, оригинального, единственного и неповторимого, и это затмевает мир вокруг настолько сильно, что ты совершаешь одну ошибку за другой, не желая задумываться и принимать очевидное, ведь юные страсти ослепляют, захватывают в манящий плен, но ты этого не в состоянии осмысливать, потому что страсти твои столь сильны и всеобъемлющи, что погружаешься в них полностью, не задумываясь о последствиях, которые часто приводят к разочарованию, но, пережив его горечь, понимаешь, что это твой личный бесценный опыт.
Лидия испытала подобные чувства, когда её предал в юности друг, которому она доверяла свои самые сокровенные мысли и чувства всегда, сколько она себя помнила. Потому что росли они вместе, он был как бы продолжением или частью её. Это было так больно! Это было нестерпимо! Казалось ей, что окружающий мир исчезнет вместе с ней сейчас…
Черная полоска появилась на горизонте и стала стремительно приближаться, расширяясь, как будто кто-то могучий, всесильный разматывал чёрное бесконечное покрывало. Солнце ещё всею силой освещало пространство до черной тучи, внезапно вспыхнув ослепительной белой вертикалью церкви, которая до этого мгновения была не заметна, и золотом полыхнул крест. Машина неслась стремительно по синей ленте шоссе. Лидия не старалась сбавить скорость, так ей нравилось мчаться в черноту, которая налетала на машину. Порыв ветра приземлил кружившихся ворон. Потом на несколько минут наступила тишина. Казалось, все живое кругом притаилось, ожидая чего-то страшного. Но вот зашумело, на лобовом стекле появились мелкие кружки от первых капель. И вдруг разом, сплошной полосой хлестанул дождь. После чего обрушились неимоверные водопады, справа и слева взвихрились молнии, ударил гром, затряслась земля. И уже через потоки воды через лобовое стекло ничего не было видно. Лидия включила щетки, которые веером открывали видимость, но тут же ливень закрывал её. Ничего нельзя было разобрать, она сбавила обороты и включила подфарники.
Наступила грозовая ночь. Лидия приняла к обочине, остановилась.
Она всячески избегала в своей музыке штампов, как только возникало нечто уже бывшее у других композиторов, так она как бы вставала в стойку и мгновенно всё переиначивала на свой лад. Она заботилась о своём музыкальном языке, он у неё всегда должен быть новым.
Дождь барабанил по крыше машины так сильно, как будто кто-то стучал молотком. Это к ливню добавился град. Он конопатил водопад на стекле уверенными точками, а то и многоточиями, когда тема не прерывается, а повторяется, раз за разом, не смолкая, то притихая на короткое время, то вновь достигая бравурных вершин, а на горизонте уже появлялся просвет, как будто наступал новый день.
А потом из-под долгой ноты «ля» у струнных плавно вытекает рекой причудливый почти как цирке при параде-алле марш, идея создания которого была схвачена Лидией как раз в этой надвигающейся на её машину грозе и выбор инструментальных тембров в этой части оказался даже для самой Лидии совершенно невероятным по своей новизне, как квадрат Малевича.
Лидия повернула ключ зажигания и тронулась навстречу рассвету, после этого добавив к духовым, медные, деревянные, после чего подключила группу альтов, и только потом, когда рассветная полоса превратилась в голубое небо полудня, включила весь оркестр, мелодия дождя звучала то тревожно, то настойчиво, то вдруг стихая, звучала так нежно и упоительно, что Лидия с улыбкой подпевала ей…
Изысканность настроений в её музыке возникала сама собой от её чуткого к красоте и поэзии сердца, от причудливости женской нежной иронии, от всепоглощающих душу звуков природы, просыпающейся с восходом солнца, от неясно звучащих флейт, труб, передающих голоса птиц, возникающих из лесной тишины…
Жара стояла нестерпимая, сухая, растрескавшаяся земля изнывала от жажды, обжигала подошвы ног, а узкий ручеёк из шланга испарялся, не успев коснуться земли Лидия с надеждой поглядывала в окно, ожидая хоть небольшого освежающего дождя, но ни одной тучки не увидела. Всё же она вышла на участок, запах сирени перенёс её в юность, первая любовь, которая казалась слаще любых ягод, мокрые волосы с любимыми запахами сирени и летнего дождя, она настолько явно почувствовала его, что облизнула губы, потянулась, едва устояв на ногах к мокрой ветке сирени, приникла к нему язычком, сладкий стон вернул её в это знойное утро, листья сирени, которые ещё вчера радовали сочностью и насыщенностью цвета, грустно смотрели на её босые ноги, Лидия пошла в сторону террасы, но тут совершенно непонятно откуда возникший порыв ветра толкнул её в спину, она даже ойкнула, взглянула вверх и увидела косые тоненькие, как ниточки, но такие трогательные струйки тёплого дождика, что не поверила своим глазам, подумав, что это мираж. Лицо Лидии засветилось от восторга, она подняла руки, приветствуя нежный слепой дождик детства, напевая: «Кап-кап-капли, здравствуй дождик, // Радуюсь я, // Кап-кап-капли, смейся дождик, // Мы теперь с тобой друзья». Она закружилась, закрыв глаза, чтобы дождик непременно приласкал её веки, одновременно слизывая тёплую небесную воду с губ кончиком язычка, представляя себя росточком, пробивающимся к солнцу под дождём, и никакие невзгоды и печали были ей нипочём, когда есть спасительный дождь, благодаря которому она парила птицей вольной над землёй.
Дождь идёт. Она проснулась под музыку дождя и заслушалась. Та-та- та-тата, тата - стучало по железному карнизу. Потом вдруг обрушился водяной поток, как будто за окном шумел водопад… Дождь идёт. Проливной дождь, настоящий ливень.
Утром погода была не чудная, а средняя, все небо в тучах, но, во всяком случае, без дождя. Даже солнца луч то и дело внезапно выглядывал из-за туч, и вновь прятался за дождевым облаком, и все опять тускнело прямо на глазах Лидии. Пасмурно было и в сердце её. Сильный отвесный дождь внезапно обрушился на голову. На лицах прохожих - струи дождя. Печаль её уносит дождь, сквозь шум его отчетливо доносится голос детства. Именно такой долгожданный дождь умыл и напоил центр города. От Котельников в сторону Крымского моста медленно надвигалась огромная во весь горизонт чёрная туча. Раздался удар грома, как бы глухой, нестрашный, потом звук его раскатился во всю свою мощь. Как симфонический оркестр в конце увертюры, на одно мгновение стало тихо, тихо, а затем крупные капли стали падать на землю осторожно, как бы в разведку, чтобы оценить ситуацию, следом мощные струи воды устремились вниз сплошным потоком, звонко отскакивая от асфальта.
Стена ливня накрыла землю.
Потоки воды обрушивались с карнизов.
Улицы опустели.
Ливень незаметно перешёл в крупный прохладный дождь. В воздухе запахло цветами. Редкие капли приятно освежали лицо и руки. Свет стал другим. Лидия не стала прятаться в уютной московской арке, куда поспешали прохожие, она продолжала идти, наблюдая за многочисленными кругами в лужах, которые торопливо кружили и спешили по только им известному маршруту, как людские потоки в час пик устремлялись к ближайшей станции метро. Мимо неё прошёл человек с ярким красным зонтом, часть спиц которого поникла грустно под тяжестью потоков воды, она мысленно пожелала поникшему зонтику не унывать, но тут прохожий остановился и воскликнул: «Вы совсем промокли! Возьмите мой зонтик, у меня есть пакет, я уже почти дома!» Лидия кивком головы поблагодарила его и ускорила шаг. Дождь ритмично стучал по шёлку зонтов прохожих, а она шла спокойно, омываемая небесной водой, напевая: «С тобой я, мой дождик, мокну, ну и что ж, под любым нескромным взглядом будем вместе, будем рядом, мой желанный дождь».
Лидия совершенно спокойно реагировала на особенность московской погоды, которая имеет обыкновение круто меняться. Накануне холодный ветер затягивал окрестности туманной сеткой дождя. Фасад дома напротив представляется живым, точно морщинистое лицо глядит из-под огромной шапки впадинами окон, по стёклам которых нескончаемым потоком льются слёзы, а от надвигающихся туч в комнате темнеет, в сумраке мелькает красноватый отблеск молнии, после чего начинается где-то вверху смутный рокот. Он приближается тяжкими раскатами, так что дрожат стекла, и вдруг разражается треском и резкими ударами над самой крышей дома, начинает сыпать дождь, сначала осторожно, потом все шире и шире, тяжелый запах цветущих тополей наполняет комнату сыром воздухом…
Совсем уже около дома стал крапать дождь. «Откуда на безоблачном небе дождь?» - спросила Лидия у домиков, но старые камни домов, мокнущие под дождем, не ответили ей. Затихли птицы, лишь ветви деревьев перешёптывались о чём-то своём. Разошелся дождик, не видать было даже фонарей, и сырой ветер, налетавший откуда-то из равнин, был жуток, целый день легкие серебристо-серые облака стерегли болото, вглядываясь в заснувшие травы, а к вечеру лицо их мутнело, хмурилось, и вниз падала мертвенная тень.
Тихо, чуть заметно выпадал дождь, тонкие капли его, бороздившие воздух, не весели и сползали вниз с неба неизвестно зачем, небо, все темневшее, пухнувшее и по-прежнему молчаливое, распростершееся над побледневшим, замершим болотом, небо, славшее такой робкий и странный дождь, казалось таинственным, зловеще-мистичным. Лидия изо всех сил черпала воду из лодки пластмассовой одноразовой миской, но ливень был таким сильным, как будто там, в небе, кто-то опрокинул целое озеро, но борта лодки с минуты на минуту должны были скрыться под водой бурлящей реки, несмотря на её усилия, Лидия испуганно вскрикнула, открыла глаза и услышала своё учащённое дыхание: «Всё хорошо, - услышала она свой голос, - ты же знаешь, что дождь - это твоя стихия, поэтому с тобой ничего не может случиться плохого».
Лидия встала, сделала несколько глотков воды из кружки, которую всегда ставила перед тем, как лечь спать, на изящный журнальный столик и подошла к окну, время было предрассветное - солнечные лучи ещё не появились на горизонте, но темнота несколько рассеялась.
Лидия открыла створку окна, комната наполнилась холодным воздухом, она поёжилась, выглянула в окно и увидела, что с юга на город надвигаются облака, к её огорчению, отнюдь не дождевые. Она сладко потянулась, легла, и казалось, что только на миг прикрыла глаза, как услышала приятную её слуху вкрадчивую мелодию дождя, Лидия открыла глаза, вскочила, поспешно раздвинула занавески, открыла окно, протянула руку навстречу столь любимым ею мягким струйкам влаги небесной, которые ласково касаясь пальцев, скользили вниз, чтобы умыть всё вокруг до наступающего утра.
Дождь идёт. Затаив дыхание, Лидия слушала его мелодию: та-та-та-тата, тата - стучало по железному карнизу. Ту-ту-ту-динь - доносились звуки из кухни. Потом вдруг обрушился водяной поток, как будто за окном шумел водопад. Дождь идёт. Лидия зажмурилась, превращаясь в дождь. Это она стучит в окно дождём. Стекло покрыто не каплями, а как будто льдинками мелкими, которые заглядывают в комнату, как будто просят разрешения войти и погреться.
Дождь создает атмосферу для неспешных размышлений, когда навевает грусть мысли о скоротечности жизни, об утраченных надеждах, да и просто о самом дожде как таковом, который в зените лета является гостем с полюса северного, стихают птичьи голоса, в ожидании момента, когда стихнет ветер, разойдутся тучи, вновь выглянет солнышко.
Как же замирало сердце Лидии, когда воздух как будто на мгновение становился недвижим, а белые и пузыристые, словно мыльная пена облака неспешно плыли по небу, а вслед за ними ползли облака серые, потом - совсем темные, солнце ныряло в тучи раз, другой, мелькало в голубом разрыве, скрывалось, наплывал сумрак, с гнетущей тишиной, а вслед за этим налетал ветер, и сплошной полосой начинал хлестать дождь. Искать убежища в подобных случаях было уже поздно.
Лидия не раз задумывалась о воде, пыталась её рассмотреть, воспеть, поблагодарить, наконец. Сколько ощущений связано с ней! Крупные капли дождя падают на голову, они пугают силой своей неприветливой, оглушают громкими ударами, в таких случаях она невольно прикрывала голову руками, струйки воды текли за воротник, она ускоряла шаг. Гром гремит. Молнии сверкают, пытаясь смыть её, но гроза прошла так же внезапно, как и началась. Лидия поднялась, чтобы закрыть окно...
Дождь идет один, два, три… часа. Он не прекращается день, ночь, идёт, то затихая, то усиливаясь. О таком дожде обычно говорят, что он зарядил или припустил. Мокрый асфальт, лужи преображают отражённые в них дома, они выглядит слегка размытыми, нечёткими. Старые дома предстают пред взором Лидии иначе, чем их отражения в окнах или в зеркале в ясную погоду. Дождь, рисуя импрессионистические картины, не повторяется никогда. Остановить мгновения дождя можно, но это только мгновение. Миг и картина меняется. Нет и быть не может одинакового ветра, дождя, освещения. Вот почему Лидия так любила бродить по переулочкам старой Москвы. Здесь теперь офисы и бутики. А век назад в этих домах жили люди, исчезнувшие навсегда под грустную музыку дождя, струи которого своим движением создают иллюзию непрерывного повторения. То было, и это было, то будет и это будет… Да, в дождь камни оживают, они умываются, покачиваются, переговариваются, но шум дождя не даёт возможности услышать то, о чём они говорят, но она ходила, прислушиваясь, не теряя надежды проникнуть в их тайны.
Особенно Лидия любила ночной дождь, когда он струится как тихая шёлковая музыка, когда он скачет и играет ритмично, как ударные инструменты. Лидия каждому дождю давала своё определение, разделяя дождь слёз от дождя жданного, светлый и тёплый - от тёмного и грозного, меленький дождичек называла «миленьким», а то и мальчишкой капризным, к такому дождю она протягивала руки, чтобы дотронуться до него и рассмешить.
Однако при всей любви к дождю у Лидии бывало так, что пасмурная погода и ветер, поднимающий пыль и мусор с земли, вызывали на душе - серость, хмурость, подавленность, но стоило ей услышать милые сердцу звуки: кап-кап-кап, тук-тук-тук, как она мгновенно преображалась, а душа её наполнялась солнечным светом и теплом, вот такой парадокс!
Вокруг серо, тускло, безотрадно, а у Лидии столько энергии, как будто огонь горит внутри.
Когда же дождь лил целыми днями и ночами, и капли неумолчно стучали по крыше, и хлестала под окном вода, стекая по желобу, а на дворе была слякоть, туман, черная мгла, Лидия под всхлипывания косого дождя открывала томик Чехова, который в полумраке сам спешил к ней с полки и начинала читать при свете настольной лампы. Забывая обо всём, буквы каким-то невероятным образом сами складывались в дождь. Это просто волшебство какое-то! Мысль о том, что вся великая литература состоит из дождя букв, в один из таких дней поразила её.
Здесь уже Лидия видела состав оркестра под свою дождевую симфонию: пять скрипок, столько же альтов, четыре флейты, две флейты-пикколо, три гобоя и три же фагота, два кларнета, бас-кларнет, кларнет-пикколо, пять валторн, пять труб, литавры, ксилофон, тарелки, большой барабан…
Жизнь - дистанция длинная, понимания этой простой истины пришло к Лидии постепенно, после головокружительных периодов счастья и разочарований она убедилась в том, что внезапный гром и струи дождя остужают любовь. Открывая глаза, после потрясений она смотрела на капли на стеклах судьбы, волнения и переживания угасали, душа оживала, и она вновь убеждалась в том, что только крылья любви поднимают над миром угрюмым, только пламенный дождь возвышает до звёзд человека, в такие мгновения он постепенно стихает, а на востоке появляется ослепительная полоса, предвещая самые невероятные, но светлые встречи и перемены в жизни в самый неожиданный день и час, потому что любовь настигает нас вне всякой зависимости от места и времени, если встреча состоялась в ненастный день, то он тут же преображается в день озарённый светом.
Осенний дождик соткан небом, как связь воды и бытия, где ходят рыбы с белым хлебом, где проплываем ты и я. Вода основа мирозданья, вода с телами без одежд - источник вечного познанья и нескончаемых надежд. Легко разносит дождь осенний по влажной почве семена, готовя старой жизни смену и рассыпая имена.
Поздней осенью дождь лепечет, ноет и стенает за окном, ненастный дождь, шепчущий, неодолимый, Он шуршит за стеной потоками чёрной воды.
Да, мы живём в стране дождей, но вслед за холодными неприветливыми водяными снежно-ледяными потоками, непременно, застучит дождь весенний, такой для Лидии сложилась симфония «Жди дожди».
Дождь очень выразителен, дождь захватывал Лидию. Она никогда вообще к своим вещам не подходила формально, ею овладевало чувственное наслаждение дождём звуков с невероятно красочным тембром.
Когда пройдут дожди, умытое солнце согреет землю, расцветут цветы, чтобы вместе с ним встречать новый дождь в расцвете дня, и так по кругу - дожди пройдут и будет опять светить всем солнце, чтобы дождь подкрался незаметно и напоил землю, птиц и всё вокруг.
Лидия свободно избегала традиционной композиции симфонии, как правило состоящей из четырёх частей, здесь она писала семь частей, по дням творения, шесть дней созидания всего сущего под дождём, во всемирных водах, седьмой день невероятного восхитительного отдыха для наслаждения красотой.
"Наша улица” №250 (9) сентябрь 2020