Embedded Files
Маргарита Прошина
АЛЛОЧКА
рассказ
Внезапный удар и визг тормозов оглушили Аллочку. Через несколько мгновений она пришла в себя, увидела в приоткрытом окне перепуганное круглое с узкими глазами лицо мужчины, в тюбетейке и в полосатом азиатском халате. Лицо что-то громко говорило, но слова его до неё не доходили. Придя в себя, она поняла, что сзади в её бронированную «тойоту ленд крузер», в народе именуемую «броневиком», «въехал» огромный оранжевый мусоровоз, неизвестно откуда появившийся, дым из выхлопной трубы которого ядовито вползал в салон.
- Ну, почему?! - раздражённо вскрикнула она.
- Х-м… это твоя сильно затормозил… - сказало лицо, оказавшееся шофером мусоровоза.
- Я?
- Моя не тормозила… Моя договорись твоя?!
Аллочка уже мобилила в техпомощь, а шофёру бросила:
- Да идите вы… к верблюдам!
В автосервисе, среди грохота, визжания электроинструментов, скрежета металла, она поняла, что машина будет готова не раньше, чем через три-четыре дня.
Сначала она изобразила на своём милом личике отчаяние, затем приняла повелительное выражение, ясно говорящее: «Вы, что, не понимаете, кто к вам приехал?!»
Но, судя по всему, у слесарей понимания не возникло. Видали они разных тут!
- Это невозможно! Мне сейчас нужна машина! Позовите-ка начальника!
- Ну, расфуфырилась! - донеслось до её слуха от одного.
Позвали начальника. Им оказался крепкий молодой человек среднего роста с безмятежным выражением лица. Он оценивающим взглядом посмотрел на Аллочку и представился:
- Григорий, можно просто, Гриша.
- Гриша, я никак не могу без машины, - сказала Аллочка. - Я не сомневаюсь, что вы работаете в поте лица, очень устаёте, но я прошу вас отремонтировать мою машину сейчас же!
Гриша вскинул брови.
- У нас же все ямы заняты, - сказал он, и обвёл рукой ангар, набитый машинами.
- Прошу вас! - закусив губу, буквально приказала Аллочка.
Гриша уставился в пол, думая, как сбавить обороты этой надменной дамы.
- А как вас зовут, девушка?
И сбавил, потому что она менее воинственно ответила:
- Алла!
Минуту оба, как бы примеряясь друг к другу, смотрели по сторонам.
Затем Гриша отошел к подъёмникам, подозвал к себе какого-то слесаря, что-то растолковал ему.
Вернувшись к настороженной Аллочке, сказал, что завтра она может забрать свою машину…
И, правда, на другой день Аллочка уже садилась за руль своего исправленного «броневика» со словами:
- Вы волшебник, Гриша!
- Чего не сделаешь для красавицы!
Аллочка почувствовала дрожь в спине.
- Дайте мне номер своей мобилы, - сказала она.
Гриша, не сводя с неё глаз, продиктовал.
Аллочка сказала:
- Я вам отмобилю в любом случае… Вдруг да что отвалится у машины…
Гриша округлил глаза.
- Что? Как это вы сказали? Отмо…
Аллочка хихикнула:
- Неужели не понятно?! От-мо-билю!
Гриша от удовольствия от нового словечка показал, что готов присесть, и даже прищёлкнул пальцами.
- Понял. И я вам, прелестная Аллочка, от-мобилю!
Гриша как бы нечаянно перевёл взгляд с её лица на ножки.
Аллочка тут же поймала направление его взгляда и вздрогнула.
И Гриша вернулся к её глазам.
- Ну, давайте, Гриша! - Аллочка сверкнула зубками и, неожиданно для себя, послала ему воздушный поцелуй.
Пока ехала, думала об этом Грише с каким-то новым, странным чувством.
Осенние листья летели под колёса.
День прошел в суете, в болтовне, в сплетнях, в кофе и шелесте бумаг…
То же было в среду и в четверг.
В пятницу поток машин, странно, шёл быстро. Обычно в такой день в центре не протолкнуться.
С Ильинки Аллочка сделала левый поворот от своего департамента, проскочила Василия Блаженного и пошла на сияющий иллюминацией Москворецкий мост. Аллочка щелкнула приёмник, играл симфонический оркестр, от которого она тут же убежала, дабы поймать что-нибудь по вкусу, и остановилась на комсомольском солисте: «Поле, русское поле, светит луна или падает снег, счастьем и болью вместе с тобою…», - бросила взгляд налево, на сияющий огнями котельнический небоскрёб, затем направо, на Москву-реку, в которой зеркально отражался Кремль, и, прибавив газку, выскочила на Ордынку, тут же схватила мобильник на правом сиденье и нажала вызов.
- Сегодня ничего не получится, - произнесла она, как только ей ответили, - давай завтра отмобилимся. Давай! Нет проблем… Да я уже всё решила… Давай!
Отмобилившись, Аллочка удовлетворённо промурлыкала: «Счастьем и болью я рядом с тобою», - взглянула в зеркало и послала поцелуй себе любимой. Знакомая песня и знакомый с детства голос певца действовали на неё успокаивающе.
Впрочем, Аллочка была вполне довольна своей жизнью, кроме одной недостающей до полного счастья малости - достойной кандидатуры в мужья. Она уже не раз могла бы выйти замуж, но ей был нужен муж престижный, состоятельный и перспективный.
Голос комсомольского солиста сопровождал её на протяжении всей жизни, как будто кроме него петь было некому. Он перепел все песни, которые прежде исполняли прекрасные певцы, имена которых поколение Аллочки даже не слышало.
Остановившись на красный свет у Ордынского тупика, она, рассматривая витрины слева у метро, даже подумала заскочить туда, чтобы посмотреть подарок для Верочки, на день рождения которой направлялась, но отметила, что запарковаться негде, а тут загорелся зелёный, и она помчалась дальше.
Эти платные парковки в центре достали! Негде тормознуть. Пробки раздражали Аллочку, но она даже не догадывалась, что именно такие «избранные», как она, и создают их. Соображения же отказаться от привычного перемещения на машине казались ей оскорбительными. Дочь академика! В метро она принципиально не спускалась вот уже лет пятнадцать. Что?! Ехать в толпе, задыхаясь от духоты?! Никогда!
Её серебристый «броневик», такой уютный, был надёжным укрытием и нежно любимым другом. Она испытывала невероятное удовольствие, петляя по переулкам и улицам центра по навигатору, не глядя на дорогу, не замечая погоды. Машина казалась ей отдельной квартирой, из которой она рассматривала в первую очередь женщин, фиксируя оригинальные наряды, макияж, обувь, шляпки, причёски, стильных девушек, которых в Москве становилась всё больше. На мужчин она смотрела оценивающе, как бы примеряя их к себе.
Как уже сказано, ногами Аллочка не ходила - по любому пустяку заводила машину. В ней она вдыхала восточный аромат любимых духов «opium», поправляла макияж, баловала себя сладостями.
На другом светофоре она раздражённо уставилась на подкативший справа тот же самый оранжевый бок мусоровоза, из выхлопной трубы которого вылетал дурманящий сизый дым, а за рулём круглолицый в тюбетейке жевал булку. «Что, он меня преследует?!» - взъярилась Аллочка, и ей не терпелось скорее оторваться от этого монстра. Едва появился просвет, Аллочка резко рванулась, крутанула руль вправо и почти подсекла мусоровоз, и тут же, благо на площади был зелёный свет, в секунду перемахнула первой на Люсиновскую и, оглянувшись, победно крикнула:
- Давай!
Через считанные минуты на Тульской она уже влетала, стуча каблуками, в торговый центр. Какая женщина устоит перед сияющими витринами магазинчиков, манящими запахи парфюмерии! Аллочка не просто любила шопинг, им она жила, совершенно утрачивая чувство реальности. Она стала щупать, примерять, крутиться перед зеркалами, нюхать пробники, но тут мобильник пропел: «Потому что нельзя быть на свете красивой такой!», - это Верочка напомнила о цели похода:
- Привет! Ты где? Все уже собрались, ждём тебя, давай!
- Я уже рядом, ну всё, давай!
- Подожди…
- Давай, я мигом буду…
- Ты в магазине?
- Да, ну, всё, давай!
- Ужас, что ты, давай, там забыла. Давай приезжай, а то я, давай, обижусь. Знаю я, как ты ходишь по магазинам! Давай, пока всё не перемеряешь не выйдешь. Давай!
- Успокойся, давай! Уже выхожу, давай! - Аллочка нажала кнопку отключки.
В этот момент она выхватила взглядом яркие шарфы за стеклом витрины напротив, и кинулась к ним. Продавщица навстречу воскликнула: «Какой у вас отличный вкус! Это ж эксклюзивные шифоновые шарфы! Смотрите, авторская акварельная роспись! Батик!»
Аллочка ничуть не удивилась её реакции. Ей казалось, что все вокруг знают, что она дочь академика, поэтому пребывала в полной уверенности, что заслуги отца автоматически переходят на неё. Продавщице же было, как говорят в народе, до фонаря, кто она такая. Аллочка же думала, что все читают на её лбу надпись: «Дочь академика», - поэтому восхищаются ею. Такая она была, Аллочка!
Она выбрала для Верочки шарф в бирюзовой цветовой гамме с нежными цветами, а для себя любимой - в сине-белой цветовой гамме, чтобы ни в чём не уступать подруге.
Прихватив попутно цветы, Аллочка села в машину, и ей тут же захотелось отмобилить Грише.
Как только тот откликнулся, с волнением сказала:
- Машина работает отлично…
- Аллочка, как я рад вас слышать… Иначе и быть не может…
- Ну, хорошо, Гриша, спасибо, давайте!
- Отмобилимся? - вдруг спросил он.
- Обязательно отмобилимся, давайте!
И отключилась.
Мотор бесшумно включился. Аллочка с хорошим настроением промчалась по Серпуховскому валу, на Шаболовке миновала церковь Троицы, свернула во двор дома Верочки, припарковалась, взглянула на себя в зеркало, легонько поправила макияж, выскочила из машины, подбежала к подъёзду, продомофинила, открыли, вошла, поднялась. Из-за дверей квартиры Верочки звучала песня:
Без тебя не могу,
Без тебя пропадаю,
На край света сбегу,
Но такой не найду…
Аллочке представилось, как при входе в квартиру, из всех дверей тут же появляются гости: толстяк с потной лысиной, бородатый юноша, старик в очках с такими толстыми стёклами, что увеличенные ими глаза живут отдельной жизнью, жеманная девица в декольте, рыжеволосая дама с сигаретой в зубах, девочка с воздушным алым бантом, школьник со скрипкой в руках, Верочка с мужем, солидный господин с дымящейся трубкой, мужчины, женщины, дети и крутящаяся под ногами маленькая собачка, заливающаяся от вида дочери академика звонким лаем.
И все подобострастно кланяются. Аллочка даже замедлила темп, и в позе Екатерины Второй стала величественно кивать и направо, и налево. Она слышит вздох облегчения собравшихся. Ведь заполучить к себе в гости Аллочку считается большой удачей. Она полагает, что везде и всегда нарасхват.
Дверь открылась. Ликования не наблюдалось. Старичка в толстых очках не было. И собачка не лаяла. Встречала одна Верочка. Из глубины квартиры послышался голос мужа:
- Кто там?
Верочка ответила:
- Да это Аллочка!
При этих будничных словах Аллочка несколько поникла, но виду не подала.
- Давай! Поздравляю! - сказала она, целуя Верочку и сунув букет с подарком, добавила: - Цвети, давай!
Квартиру наполняли запахи цветов и пирогов.
- Владик, иди давай! Поухаживай за Аллой, давай!
Из большой комнаты появился муж Владик со словами:
- Уже! Алла, давай пальто!
Верочка вертелась перед зеркалом с шарфиком.
Выскочили подружки.
- Ой! Какая прелесть! Дай прикину! - защебетала миниатюрная в белой кофточке с рющечками Таня, восхищаясь шарфом. - Аллунька, ты - в своём репертуаре! Где ты его купила? Я тоже хочу такой!
Танечка была на высоченных каблуках.
- И я хочу… Сегодня не твой день рождения, - вклинилась розовощекая в малиновом платье Рая: - Милый шарфик... Мне больше нравятся поярче… Этот бледноват…
Муж Владик молчаливо наблюдал за женщинами, изредка посапывая. Вышел его брат Николай, тоже помолчал.
Потолпившись у порога, поболтали кто о чём.
- Давайте, проходите, гости дорогие, у меня сегодня фуршет! Давайте! - сказала Верочка
В большой комнате с широкими окнами, из которых открывался вид на старую Москву, среди домов которой золотились осенние деревья, на одном маленьком столике отдельно стояли бутылки, на другом - закуски, на третьем - фрукты, на четвёртом пироги…
Так Верочка, отказавшись от обычных застолий, решила всех удивить.
- Ребята, что вы, как неродные, наливайте давайте! - щебетала она.
- Это у нас не заржавеет! - сказал брат Николай.
- Всегда готовы!
- Ой, прелесть какая!
- Ну, Верочка, прямо, как в Париже!
- А то!
- Выдумщица!
Расселись на диване и в креслах.
- Давай, Алла, выпьем за здоровье моей жены, - наливая полный бокал шампанского, предложил Владик. - Олег, - позвал он мужа Раи, - давай, подключайся, ухаживай за девчонками! Давай!
- Я с удовольствием! - отозвался тот.
Алла молча подняла бокал, чокнулась со всеми, но только пригубила, потому что помнила о машине.
Веселье продолжилось под звуки бокалов. Каждый что-то говорил, как обычно никто никого не слушал, но все выглядели довольными.
- Тань! Сто лет не виделись, давай, - позвала подругу Рая.
- Давай! Выпьем! - ответила Таня. - Мы с тобой после моей свадьбы ни разу не выпивали. Давай! Будем! А куда именинница пропала?
- Сейчас придёт! Куда она денется! Давай, расскажи, как живёшь? Где твой муж?
- Муж сидит с детьми, - с гордостью ответила Таня, - а меня отпустил с вами потусить!
- Ну, ты даёшь! Сколько у тебя детей?
- Три сына! Старшему - восемь, а близнецам - пять!
- Да ты у нас мать-героиня! За это надо выпить! Давай!
В комнату вошла Верочка, глаза её сияли:
- Девочки! Я сейчас отмобилилась с Катькой из параллельного класса, жила со мной в одном доме, а потом пропала, помните? Она, оказывается, в Канаде живет уже шесть лет, вспомнила обо мне сегодня, промобилила родителям и узнала, номер моей мобилы. В гости зовёт! Владик давай махнём в Канаду!
- Давай, Верунчик, махнем! - как обычно, безропотно поддержал жену Владик.
Кто-то сделал глоток, кто-то пропустил, кто-то что-то жевал, кто-то к чему-то тянулся вилкой…
- Что это никто суши не берёт? Я специально для вас заказала. Давайте!
- Ещё не вечер, давай лучше покажи, что ты себе в Праге прикупила, - сказала Таня.
- Давай! Пошли в гардеробную, - позвала подруг Верочка.
Через несколько мгновений в гостиной остались Владик, Николай и Олег. Они переглянулись и молчаливо махнули по стопке водки под ломтики сёмги. Затем, оживившись, стали увлечённо обсуждать переменчивую игру ЦСКА, за который они болели.
Когда возбуждённые подруги вернулись в гостиную, Аллочка предложила тост за новорожденную:
- Верочка, за тебя!
И только хотела пригубить, как замобилил её мобильник, который она тут же приложила к аккуратному ушку с золотой серёжкой.
- Не мог удержаться, - послышался голос Гриши.
- Правда? - чуть покраснев, сказала Аллочка.
- Да…
- Это здорово!
- Какой у вас чудесный голос, Аллочка!
- Правда?
- Да…
- Ну, всё… А то тут я…
- Понял… Отмобилимся?
- Непременно…
И отключилась.
Загремела музыка.
- Танцуют все! Давайте! Быстрый танец! - торжественно провозгласила Верочка, игриво прыгая в такт.
- Во даёт! - захохотал Николай.
- Ужасно давно не танцевала, - воскликнула Танечка.
- Когда танцевать? Жизнь заедает! - рассмеялась Рая.
Когда закончилась музыка, раскрасневшаяся Верочка воскликнула:
- Девочки! Давайте! Выпьем за нас красивых, а если мы не красивые, то мужики заелись!
Мужчины потупили взоры. Но один из них, Олег, нашелся:
- Вы самые красивые! Мы пьём за вас!
- То-то и оно! - одобрила Верочка.
Постепенно веселье стало стихать. После обильной еды обсуждали, как обычно, проблемы лишнего веса, диеты. Затем заговорили о детях. Аллочка с трудом контролировала выражение лица, скрывая скуку, овладевшую ею. А тут ещё включили телевизор, для фона, для уюта, чтобы продолжались безмятежные разговоры.
Вскоре, Аллочка, сославшись на важные дела, покинула дом Верочки.
Встреча с подругами вызвала у Аллочки противоречивые чувства. Сколько раз она иронизировала по поводу семейных радостей и забот подруг, а сегодня почувствовала себя очень одинокой. Она беззаботно порхала по жизни, думая, что так будет всегда. Аллочка весьма нравится мужчинам, впрочем, как и они ей. Она всё ждала сказочной любви. Внезапно она поняла, что все её отношения с мужчинами были всего лишь карикатурой любви, построенной на сексе, эта мысль отозвалась вдруг болью в сердце. Оглядываясь назад, она никак понять не могла, почему жизнь, полная сплошных удовольствий, перестала радовать её, а многочисленные друзья и приятели, окружавшие её, стали раздражать. И объясняла это банальной завистью к тому, что она, в отличие от большинства из них, родилась в семье выдающегося академика, отмеченного всевозможными наградами. На вопросы о том, почему она одна, Аллочка всегда отвечала стандартно: «Я выбираю, нет достойного пока. Замуж выйти не напасть, лишь бы за спиною мужа не пропасть». Она всегда была уверена, что достойна лучшего мужа, чем мужья её подруг.
Последний любовник, молодой доктор наук, Виталий, от которого она ждала больше года предложения руки и сердца, оставил её три месяца назад. Она настолько была уверена в том, что он безумно влюблён в неё, и будет заботиться всю оставшуюся жизнь, что после недели, полной цветов, постоянных объяснений по мобильнику, намеков и совместных выходов в свет, сама предложила ему, остаться до утра. Хотела этим вселить в него уверенность в её чувствах, а он оставил записку: «Меня не жди», - и исчез, когда она ещё спала.
Аллочка так рассчитывала именно с ним создать семью, что терпела его постоянные глупые шуточки по поводу того, что её ничего не интересует, кроме женских разговоров и магазинов, что она не умеет готовить.
Она вновь и вновь вспоминала их короткий диалог в последний вечер, проведенный вместе:
- У тебя что-нибудь есть в холодильнике? Я голоден!
- Ничего нет, - с усмешкой ответила она. - Я на ночь не ем, худею.
Она старалась говорить спокойно, но не сдержалась и усмехнулась, неужели именно эта усмешка так задела его или пустой холодильник? Она всегда спокойно относилась к отсутствию еды…
Как любая женщина, Аллочка иногда совершала поступки, которые за час до того ей самой показались бы немыслимыми, но в которых она никогда себя потом не винила.
На следующий день, когда после обеда ей отмобилил Гриша со словами:
- Я соскучился по вашему голосу… - Аллочка убедилась в справедливости слов, которые так часто любила повторять няня: «В молодости любое горе короткое».
- Правда?
- Да… Очень, - сказал Гриша.
- Мне приятно слышать это…
- Давайте встретимся…
Аллочка от волнения чуть не уронила мобильник.
- Давайте… - сказала она шепотом.
Аллочка надела модный комбинезон алого цвета и чёрный жакет из норки. Посмотрела в зеркало и воскликнула: «Да! Красота - это сила!»
Гриша встретил её так, как будто они были давно знакомы.
- Шикарно выглядите, Аллочка!
- Да и вы - не промах, Гриша!
На нём была роскошная замшевая рыжая куртка с бесчисленными «молниями».
- Аллочка, разрешите вас пригласить на ужин, - в тон ей ответил он.
- А давайте! Поехали!
Через несколько минут они уже входили в ресторан. Аллочке было так легко с Гришей, он постоянно шутил, рассказывал анекдоты в лицах, что ей не хотелось с ним расставаться. Когда они перешли на «ты», он сказал:
- Аллочка, не может быть такая потрясающая девушка не замужем.
- Представь себе, Гриша, может!
- Как так?
- Надо тебе сказать, что выйти замуж я не спешила, а теперь уж, знаешь, и нет подходящей кандидатуры, - ответила Аллочка кокетливо.
Гриша сделал изумлённое лицо и произнёс как бы шутя:
- А я!?
Они простодушно рассмеялись. Аллочка заметила, что он в разговорах с нею стремился быть лидером, боялся потерять лицо, внимательно наблюдал за тем, как она его принимает.
Затем он поехал её провожать.
Аллочка понимала, что не очень-то влюблена в Гришу и даже не думает о нем как о мужчине, но вдруг вмешательство стихийных сил положило конец её колебаниям: начался дождь. Весь вечер нагоняло ветром тяжелые осенние тучи, воздух был душный, чувствовалось, что небо нависло совсем низко, - и вот внезапно упала капля, а за ней хлынул подхлестнутый ветром тяжелый, сплошной ливень. Спасаясь от него, Аллочка бросилась под навес подъезда, но, несмотря на раскрытый зонтик, неистовый вихрь, прыгая и крутясь, обдавал брызгами её одежду. Капли яростно ударялись о землю, и холодная водяная пыль попадала ей на лицо и руки. Из всех сточных труб, булькая, бежала вода: все живое спряталось, убежало. Неожиданно для себя она сказала Грише:
- Идёмте!
И они торопливо вошли в подъезд. В этот момент она подумала о том, что если бы Гриша в этот миг обнял её, то она пошла бы за ним на край света.
Комната тонула в мягком полумраке, горела только маленькая настольная лампа,
отбрасывая желтый круг света.
Наступила пауза, которая становилась все тягостнее.
Она подошла к окну, несколько минут молча смотрела на улицу, прижавшись лбом к холодному стеклу.
В свете уличных фонарей краснели листья клёнов.
Гриша крепко обнял её.
- Аллочка! - прошептал он.
- Гришенька! - прошептала она.
В эту ночь Аллочка, жившая до сих пор в полном неведении настоящей страсти, испытала неистовый восторг и неведомые прежде чувства. Она открыла глаза и тут же зажмурилась, комната была залита утренним солнцем, после вчерашнего ливня воздух был чистый и легкий - и так же было у неё на душе. Сознание, что она кому-то нужна, горячило кровь. Она с несвойственной ей ловкостью привела себя в порядок, приготовила глазунью, даже украсила её зеленью, поставила приборы, поджарила в тостере хлеб с сыром и сварила кофе!
“Наша улица” №195 (2) февраль 2016
Page updated
Google Sites
Report abuse