Маргарита Прошина
ЗАДУМЧИВАЯ ГРУСТЬ
заметки
(часть сто первая)
ДУША С ДУШОЙ
Неосязаемой дорогой стремится к лучшему душа. Она одна в огромном незнакомом мире, в котором множество дорог, переплетений судеб, встреч. Как быть!? Ей нужно встретить другую душу для полноты ощущения целостности жизни, но как узнать её средь множества других? Порой на поиск жизни мало, тут нет советов никаких, живи, дари добро, любовь, не делай зла, душа родная тебя узнает из множества других, готовься к невероятной встрече, которая случится вне всяких сомнений в нужный час, терпение и вера наградят.
ЧАЙНЫЙ ВЫБОР
Не счесть нынче чаёв, тончайших оттенков разнообразного вкуса, вдыхая нежный аромат их, переносишься в сказку дивную, кружится голова то от ароматов тропических фруктов, то мяты с календулой, а вот упоительный запах мелиссы с мятой, сегодня же я заварила чай с кусочками ананаса, розы, листьев смородины и ежевики, а названия настолько привлекательны, что пригубив глоток чая «Брызги шампанского» я переношусь в мир слов, порхающих, как экзотические бабочки из самых отдалённых уголков планеты, да чайная сказка бесконечна, поскольку невозможно разобраться в сортах и видах чудесных растений и самых невероятных их сочетаний. Чайник закипел, я завариваю «Сны Клеопатры».
СЕВЕРНОЕ НЕБО
Да, мы живём под северным небом, где в самом слове «север» сверкает серебро свинцового звучанья, и продолжает путь по стальным магистралям чугунным паровозом к колючим холодам бескрайнего пространства сна и снега, в котором редко встретишь человека, лишь случайный зверь, да птицы там след оставляют, хозяин лютый ветер, что с полюса, порой шумит и воет от одиночества, а человек спешит в края тепла, где солнце ласкает волны, шумит прибой и зноем воздух напоён, но мне милее север с его полутонами и покоем.
КОЛОДЕЦ
Давно не видела колодцев, но позволяет память восстановить его бревенчатую суть среди глухой деревни, словно в далёкий сон детства впадаю я, кручу ведро на вороте, расплескивается жизнь моя, мелькают события, как будто кто-то прокручивает плёнку, соединенную вне всякой связи со временем, вот женщины совершенно седая тянет ко мне руки в объятья из будущего, а на следующем кадре мне лет десять, я стою на причале широкой реки, протягивая руки к уходящему пароходу, вся в слезах, смахиваю капли, вглядываюсь в глубину колодца, в котором отражаются вечно спешащие облака.
ТРЯСОГУЗКА
Птичка бежит передо мной по дорожке, перебирая крохотные тоненькие ножки, сереньким хвостиком потрясывая, как бы приплясывая, я замедляю шаг, чтобы её не спугнуть и внимательно вглядываюсь в эту некогда лесную птичку, которая стала настоящей москвичкой, она гуляет по скверам и бульварам, чувствует себя хозяйкой в Александровском саду, вызывая нежную улыбку своей неуёмной суетой, а как не суетиться, ведь дел-то полно. Она чувствует себя хозяйкой, вот и хлопочет без отдыха.
БЕЗДОННАЯ ВЫСОТА
Весь горизонт от края и до края обложен чернотой, вот-вот придёт гроза, сверкая молниями с грозным громом, и облака стального цвета скопились надо мной, но вдруг порвались тучи и мгновенно в просветы грянул несказанный свет, и я ликую, зонт мой без работы остался, ко мне голубизны летят приветы с небес, и острый лучик золотой, так жизнь бывает часто беспросветна, но будет день и будет час, когда порадуют просветы голубизны тебя, меня, для радости всех ждущих счастья жизни, появятся желания и силы творить свободно, и красота вокруг нас воцарит, а чернота и серость растворятся в космической бездонной высоте.
ПОЁМ
Уподобиться бы птичке, жить и петь без дальних мыслей, лёгкость пения вкушая, не печалиться, летать беспечно, любоваться красотой каждого дня, встречать восходы солнца восторженным пением, провожать его, любуясь сочными закатами, напевая ему колыбельную песню, я так чётко представила себе невероятно беспечную жизнь птичью, что едва не зачирикала, но тут на смену грёзам представила другую сторону птичьей жизни, в ненастную погоду, да с ежегодными дальними перелётами, да с поисками пищи насущной, что сердце моё сжалось от не лёгкой полной забот жизни, с опасностями и невероятными испытаниями, но они всё время поют, да, каждый идёт своей дорогой и поёт свою песню, без которой жизни нет.
ГИМН КРАСОТЕ
Возвысить человека красотой - вот сокровенная цель истинного поэта, который ещё более усиливает непостижимую красоту жизни, вдохновенно излагая свои чувства в художественной прозе, подобной розе, пусть с шипами, но красотою льющей свет на всё живое, пробуждая в душе пленительные чувства, вызывая невероятную жажду созидать, преображать окружающий мир, создавать новые миры в своих произведениях, наполненных оригинальными идеями, которые непременно воплотят в жизнь поэты следующих поколений.
ЗНАМЁНА СЧАСТЬЯ
Иду по Знаменке вечерней. Вся в огнях. Колонны белые сияют. Пиршество архитектуры ушедших веков. А в новом дне знамёна счастья вьются на ветру, переливаясь солнечным рассветом, их не вывешивают поутру, знамёна счастья есть душа поэта, воображеньем созданный мираж всеобщего веселья от полноты любовных чар и слов возвышенных, рождённых чувствами прекрасной полноты, которые выплёскиваются на бумагу, спешат остаться на века свидетелями неземного счастья двух сердец, что встретились тогда, когда надежда на счастье истончилась до предела, но вмиг вся жизнь переменилась, когда знамёна счастья вспенил ветер перемен.
ЗАГАДОЧНЫЙ КОСТЁР
За тихой речкой видится костёр, вокруг которого блуждают чьи-то тени, всё дышит тайной, что там, кто там, с кем? Ответа нет, ты - человек случайный, увидевший костёр на том берегу и тени длинные, несколько пугающие, воображение рисует мрачные картины, что там скрывается, если не разбойники, то люди, которые скрываются от кого-то, потому что не слышно ни голосов, ни привычных у костра звуков гитара, смеха, поэтому у меня бегут мурашки, я осторожно, чтобы не шуметь, удаляюсь, оглядываясь на загадочный костёр, который светит ярко в тишине.
НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Ночь. Кто-то не спит. Разговор на балконе. Как тихая музыка льётся в тиши. Не различить ни единого слова. Низкий, но мягкий голос мужской. Ласковый медленный голос женщины завораживает своим неспешным журчанием, не важно, о чём она говорит, услаждает просто голос, который обволакивает и успокаивает, хочется слушать и слушать его, но она замолкает, вступает мягкий, но уверенный мужской голос, изредка прерываемый женскими журчанием, которое означает абсолютную поддержку и согласие тому, что говорит он, не важно о чём они говорят, привлекает гармония звуков невидимых собеседников, наполненная искренними высокими чувствами.
ПИШУ, КАК ЕСТЬ
Согласна я с моим воображеньем, пишу, как есть, как вижу в дивном сне. Иду по Риму мимо Колизея в московской шубе. Снег идёт с утра. Фонтаны в лёд одеты. Дивный Рим! Тебе Москва жару прислать забыла. Ведь Рим теперь в Москве, а ты устал в пути от долгих путешествий. Дрожишь от холода. Пустынно на улицах твоих, а холод пробирается ко мне под шубу, ледышкой стать могу, но страх преодолев, я понимаю, что только жар спасёт меня и тут передо мной возник любимый Данте, божественный сей образ жар сердца моего мгновенно опалил, и всё вокруг, и вечные фонтаны Рима вновь заиграли красотой своей.
ГОРОДСКИЕ ОГРАДЫ
И хоть они из чугуна, но как легки для взгляда. Легки в полёте завитки узоров. И в рифму вдоль бульвара строят стих. Размер определён, его диктует форма, которая чудесный держит ритм. Архитектура требует Гомера, чтоб Мандельштам град в рифму уложил, растительный узор её ажурный сплетён искусно так, что с кружевом перекликается, от лёгкости коснуться даже страшно изящного узора, чтоб не нарушить музыку творца.
МОЛВА
Почти забыто слово «молва», сменилось простодушной «сплетней». Плетут узоры домыслов о том, о сём. И сам паук сплетает паутину, чтобы мух доверчивых готовить на обед. Старик промолвил: всё старо под солнцем. Старухи, подхватив его молву, пустили сплетню, что погаснет солнце. И началось! Тащить всё в дом, чтобы себя обезопасить, тут всё несут, не думая о том, что жить нельзя без света, да, думать-то, они и не умеют, одно лишь понимают - запасы делать «на чёрный день», а дальше мысли не идут. Сидят и ждут, когда придёт конец света, а солнце светит ярче, чем обычно, давай искать виновного, кто первый молву пустил, а дальше - хоть не расти трава!
ПОДОБНО ЗЕРНУ
Ты из зернышка родился, появился из земли тихим маленьким цветочком, беззаботным, как ветерок, ласкающий щёчки младенца, а дождик помогал тянуться вверх, чтобы на ласковом солнышке погреться, а оно на небе бездонном среди воздушных белых облаков, которые находятся в вечном движении, вот тут появляется жажда всё узнать и всё понять, и цветочек может превратиться в зрелый плод, если младенец полюбит буквы и начнёт складывать из них слова, которые помогут ему создать ещё один, свой, новый, прежде никому не ведомый мир, вот именно так цветочек превращается в личность, составляя и записывая из букв слова.
СЛЁЗЫ УМИЛЕНИЯ
Вот крохотный воробышек, ещё летать не может, но желтый клювик раскрывает, а мама зёрнышки в него старательно кладёт, и при виде этой сцены невольно слёзы умиления появляются на моих глазах, так трогательно наблюдать материнскую любовь и заботу, при этом у птиц забота родительская и воспитание самостоятельности взаимосвязаны, что нередко отсутствует у людей, когда материнская забота просто не даёт повзрослевшему ребёнку свободно вздохнуть, научиться самостоятельности и независимости, сколько я встречаю любящих мам, которые пытаются полностью контролировать и направлять жизнь своих детей так, как они это понимают, слёзы умиления в подобных случаях превращаются в слёзы бесконечных взаимных обид и обвинений.
РУЧЕЙ ПОСЛЕ ДОЖДЯ
Я этот ручей почти не замечала в жаркие летние дни, потому что он совсем пересох, но после ночного грозового дождя, ручей превратился в реку, разлился в обе стороны, затопив скамейки и беседки парка, его даже вброд страшно переходить, поскольку и спинки скамеек ушли под воду. Стою в задумчивости, как же мне перебраться через полноводный ручей, но решение так и не появилось, поэтому пошла вдоль него, но вскоре пришлось вернуться, так как там дорога спускается, поэтому образовалось что-то наподобие заливного луга, в котором на поверхности живописно красуются только дикие головки цветов, а листва находится под водой, но надо сказать, красота невероятная! Полюбовалась необыкновенными видами, и отправилась к письменному столу домой.
РЫЖЕЕ СОЛНЦЕ
Девчоночка вся в веснушках рыжим солнцем улыбается, день к вечеру склоняется и вот девчоночка стала солнцем, таким рыжеющим в вуали облаков, сквозь которые видна её солнечная улыбка, так много любви, тепла и света излучает эта маленькая девочка, что невольно затмила собой огромное солнце, украсив его весёлыми рыжими конопушками, которые вдохновенно и непосредственно создают солнечное настроение даже в унылый пасмурный день.
ВОДЯНАЯ МЕЛЬНИЦА
Лопасти мельницы крутит река, делает хлеб, освещает дома, гидра такая всесильная дева, что превращает пустыни в посевы, сеть электричества мчится над ними, электростанция мельницы дочь, водная сила, всемирная мощь, освещает планету она, согревает дома, преображает пустыни, поит и кормит всех нас движеньем по кругу, только не чувствуем мы, что кружимся, стоя на месте, без головокруженья, мельница жизни даже камни мельчит, но открывает нам творчества ставни.
АКРОБАТЫ НАД РЕКОЙ
Это чайки-акробаты над рекой замысловато крутят кольца, вверх взмывают, чтобы штопором войти в глубину реки и быстро, вынырнув, взметнуться к солнцу, виртуозно исполняя фигуры высшего пилотажа, подобные мёртвой петле, но они это делают с такой лёгкостью и изяществом, что ничего кроме восторга не вызывают, а вот на авиасалоне в Жуковском, наблюдая фигуры высшего пилотажа, я невольно зажмуриваюсь от страха. Да, в природе всё выглядит органично, сложнейшие акробатические трюки вызывают восторг своим изяществом, и я не могу глаз оторвать от количества акробатических фигур исполняемых чайками в безоблачном небе.
СРАЗУ ОБО ВСЁМ НЕ СКАЖЕШЬ
Сбивчивый рассказ возбуждённого человека, который старается все эпизоды втолкнуть в рассказик готового смыла, как будто он не знает ни о Достоевском, ни о Фолкнере, ни, тем более, о Платонове, вызывает чувство неловкости, слов много, а слушать неинтересно, даже мучительно, поэтому слушатели пытаются найти возможность исчезнуть под надуманным предлогом, очевидно, что стремление рассказать как можно больше и обо всём сразу приводит к отрицательному результату, к сожалению подобные рассказчики этого не понимают.
ЛЁГКИЕ ПРОГУЛКИ
Гуляла я сегодня или нет? Вот до чего дошли мои лёгкие прогулки, на которые не просто выхожу, а вылетаю ветерком каждый день, даже не замечая, потому что они необходимы мне для поддержанья формы так же, как потребность дышать, я ловлю только мыслей переливы, которые вихрем проносятся в голове моей в это время, когда я не спеша наблюдаю за дроздами, трясогузками и любимыми скворцами, которые без устали занимаются полезным делом, спасая всё, что растет вокруг от бесконечных жучков, червячков, личинок и прочих любителей поживиться свежей зеленью, а как только переливы мыслей моих вырисовываются в нечто конкретное, спешу домой, чтобы отдать их бумаге.
МИНУВШИЕ ДНИ
Тома воспоминаний на полках библиотек не застаиваются, все хотят прожить как можно больше жизней, став то Достоевским, то Толстым, а то и Боборыкиным, испившим рюмку памяти, прощаясь с Аполлоном Григорьевым, тех дней ушедших мне не перечесть, и дни мои вплетаются в литературу, они спрессованы в моих эссе, литературных портретах, в рассказах, так жизнь сама становится твореньем, которое её творец осуществил в произведениях своих, теперь не отличить, где - быль, где - вымысел, да это и неважно, я дням минувшим вечность подарила, остановив мгновенья в книгах, они живут свободно мои тексты, а жизнь моя продлится в бесконечность по строчкам облаков над мирозданьем.
ЛУЧИ В НОЧИ
Я вижу острые лучи на чёрном небе, явный знак, его шлёт мне вдохновенный чудак, иначе никак понять не могу, к какому лучу я полечу, но знак мне послан столь явный, что я стремительно начинаю полёт навстречу с вдохновенным чудаком, чтобы соединившись, воспарить в невиданную прежде высь творчества, столь дальнюю, что прежде даже представить о существовании её мечтать не смела, лучи в ночи влекут к открытиям, дарят возможность познать тайны творцов, о существовании которых неведомо было до сей поры никому, и собственную тайну сотворить.
ШКОЛЬНЫЙ ПАРК
Люблю ходить я в школьный парк, преображаться в ученицу, а уж потом даже в синицу, с ветвей смотреть на ученицу, с которой мне пришлось учиться, дабы с годами превратиться в смешную своей строгостью учительницу, сижу на ветке, наблюдаю, как изменилось всё вокруг, деревья кронами уходят в небо, ласкают солнце, безлюден летом тихий парк, детей ведь нынче к морю возят или на дачи, парк похорошел - дорожки, удобные скамейки, и скворечники для птиц, в которых лакомства для нас кладут, для птиц, хорошо, как летом нам здесь веселиться!
ХРАМ
Аллею замыкает храм, к нему идёшь по звездам млечным, идёшь-идёшь, а он беспечно уходит в неба бесконечность, и там немыслимо парит, не приближается никак, такой чудак, к нему я протянула руки, а он блестит крестом под звуки колоколов, как бы скрывая жизни суть, не раскрывая тайн ничуть, простые истины витают, о них, конечно, люди знают, но для приличия молчат, смущаясь тайны очевидной, которая есть животворящее и всепоглощающее служение любви.
ФАРФОРОВЫЕ ЛИЧИКИ
Современная косметика творит чудеса, все девушки вокруг, как на подбор - с фарфоровыми личиками, фарфоровые профили, фарфоровые глазки, и все они прелестны, но вот беда какая - в фарфоровых головках нет мыслей, кроме той - найти скорее мужа, богатого, как Сорос, чтобы всю жизнь только совершенствовать красоту свою фарфоровую и покупать постоянно всё, что душе угодно на зависть окружающим, похожим друг на друга так, что голова идёт кругом, при этом, стоит им открыть ротик, как невольно хочется его зашить.
ДОЛЖНА ПОЭЗИЯ
Кому поэзия должна? И почему она в долгу пред кем-то? Поэзия подобна краю свету, иди на этот край, но не дойдёшь, хотя кому-то это удаётся, но как поётся, того ты в жизни не найдешь, кого вообразить не можешь, рифмуют многие, но это не стихи, так - самодеятельное нечто, поэзия без мысли, высшей идеи, без глубины и лексической многозначности не может, без стремленья в бездонную высь она не привлекает, тех кто знает толк в стихах.
ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ
Скажу: «Пять тысяч лет», - и успокоюсь, потому что так мыслит Мастер о судьбе своих произведений, созданных не просто на века, но на тысячелетья, для этого должна я «прочесать», такое слово ёмкое, да, прочесать всемирную библиотеку классики, чтобы напитаться художественными текстами, созданными за минувшие эпохи, которые вдохновляют меня, поднимают над обыденностью с момента чтения первой книги, чтобы создать свои, оригинальные, тексты.
В ДЕКОРАЦИЯХ
Я по Москве хожу, как по огромной сцене, мне нравится играть себя саму в роскошных декорациях, в разных эпохах и временах, в картине первой с Воробьёвых гор окидываю взглядом творенья декораторов в различных архитектурных стилях, которые создают театральный облик города, сегодня я нахожусь в средневековье у стен Китай-города, а завтра уже - в третьем тысячелетии с высоты небоскрёба любуюсь потрясающей панорамой мегаполиса, мысленно перемещаясь в разные столетия, рассматривая в бинокль купола и звонницы, и милые сердцу особняки с колоннами, которые помнят Москву патриархальную с усадьбами, посадами мастеров, и булыжными мостовыми.
ДЕНЬ РОЗОВЫЙ
Сначала свинцовые облака как бы затихли мрачно, казалось, вот-вот грянет гроза, но что-то помешало новой буре, потому что кто-то поднес простую спичку к небесам, и запад обратил весь мрачный день в розовое сиянье, от которого всё вокруг преобразилось, мрак и тяжесть сменила радость и воздушность, запели птицы, появился игривый тёплый ветерок, настроение у меня стало воздушно розовым, а ноги сами повели меня на прогулку по набережной Обводного канала, так по взмаху чьей-то волшебной палочки день стал розовым.
"Наша улица” №249 (8) август 2020