29. О чертях
Черти были у Аксиона Парамонова из деревни Балахтина Воздвиженской волости. Они родятся из чево-то. Они ево-то и мучат: «Давай, – говорят, – работы». Он мучилса: коленкам так и притянет к груде.
Это было на биседе, годов 15 прошло уж. Он не мог распорядиться: он значит опьянел, а они от нево работы просили. Пошлёт на ёлке иголки считати, а оне сосчитают скоренько – опеть и придут, опеть и просят работы.
А опеть пошлёт их на осине листьё считати, а оне скоренько опеть сосчитают На осине то оне боюцца, ветерок их сшибает и шевелит.
Ну, он потом и отправил их на озеро: «Заливайте, – говорит, – кол»[1]. Вот оне и не могли залить-то.
Я и говорю: «Ведь опеть оне скоро сделают и придут». А он говорит: «Нет уж, не скоро придут: петацца[2] будут сутки двои».
А потом придут: «Давай, говорят, другую работу». А он опеть и дас им чурбан осиновый тянуть: он отсечёт ево короче на пол-аршина себя (своего роста), и велит им вытянуть с него ростом. Оне петаюцца сутки не одни, не могут вытянуть, и опеть просят работы. Он опеть заставит их верёвку вить из песку. Опеть сутки двое петаюцца.
Мы видали много раз: он нам казал чертей. «Я, – говорит, – сейчас кликну своих робят, так сейчас и явятся». В избе и на улице видали. Я на веку человек у трёх видел эдаких, право, страшно: маленькие, востроголовые такие, с кошку-то будут, на двух ногах ходят[3].
Лицо, Бог знает, я не глядел.., ни на какое не похожее лицо. Сами голые, чёрные, руки коротенькие – эдакие вот, всё равно, как у собаки лапа вот. Я немного и глядел их: страшно было…
Напустил их целую избу на биседе: лезут на лавки, на полки – везде… Все девки убежали из избы. Были оне (черти) в избе около часа. Все хахали над ним. Незаметно исчезли куда-то: за двери не шли, кажется, и тут не стало ничево.
В престольный праздник, Пречистую, Аксион Парамонов был пьян, а я-то не пью…
А пошли мы с ним в другую деревню, ну всего как с версту, ну, да в одном поле. А он же сам и говорит: «И смотрите-тко, робята, как поросяток-то бежит!» А мы знаем, что он уж это сделал…
На лугу мы видим маленьких свинок множество, как чёрных кочек: востроухие все, не пищат, ничево, ушки дак, как у зайчиков, в одно место сложены. Все опеть скоро куда-то девались…
Он (Парамонов) Богу отродясь не молился и лоб не крестил.
Нашей барыне Парасковье он чертей всё наваливал: «Возьми, – говорит, – парочку – самчика и самочку. Тебе, – говорит, с парой-то веселее будет: больше работать будут».
«Нет, – говорит, – мне одного давай». Одново он не даёт: «Одново возьмёшь, так один и будет – приплоду не будет». Все же дал ей двух, да ишо и деньги с её взял.
Особенно его по жизни Кривой чёрт донимал: покоя не давал, всё работы требовал.
[1] Кол поставлен выше уровня воды
[2] «петацца» - пытаться, работать до седьмого пота.
[3] На вопрос: какое лицо у чертей – собачье, человечье, есть ли рога, копыта? – рассказчик не дал определённого ответа.