ВЫДЕЛ И РАЗДЕЛ КРЕСТЬЯНСКИХ СЕМЕЙ в конце XIX века
Прежде всего, непреклонная воля отца, который из собственной жизни помнит, что раздел – это путь к голодной жизни, и он всеми силами удерживает семью от раздела.
Постройка домов для каждого брата иногда задерживает раздел на несколько лет.
При разделе всегда возникает масса земельных вопросов, и зачастую выделившаяся семья остаётся с малым земельным наделом, что обрекает семью на многие годы к бедственному существованию.
Вот что говорил мне крестьянин д. Князево Арсений Ефимов, живущий с отцом и тремя женатыми братьями:
«Ругани у нас кажинный день, «бабьей войны» - хоть на возу вывози. Больно уж нас много в семье накопилось, сладу не дать со всеми-то. Оно, конечно, мне следно отделиться, и знаю, что тятя отделил бы, да как отделишься-то, земли-то будет с «гулькин нос».
***
Главною и существенною причиною семейных разделов следует поставить вообще ссоры между женщинами в семье, а в частности между невестками, и придирчивость свекрови к невесткам.
Пока сын холост, он очень близко стоит к своей матери и очень часто прибегает к её заступничеству. Словом, мать привыкает к тому, что её детище находится в её руках, под её попечением.
И вдруг, женитьба вырывает у неё из рук сына, свои симпатии он переносит на другую женщину, отодвигая мать на задний план, - невестка стала между матерью и сыном. Очень естественно, что с первых же дней свекровь видит в ней личного врага и начинает изводить всеми возможными от неё мерами, доводя молодую женщину до того, что она категорически заявляет мужу: «Отделяйся, а нет – я уйду! Хоть ты убей меня, а больше жить в этом доме не стану! От матушки больше терпеть не буду!» В результате – делёж…
Как бы согласно и мирно братья не жили между собой, а лишь начали ссориться их жёны – конец их мирной жизни, бабы сумеют поссорить и мужей.
И давно замечено, что стремление к самостоятельности, вызывающее разделы, гораздо чаще проявляется в женщинах, чем в мужчинах.
Но не всегда желание разделиться быстро осуществимо, и причины, задерживающие раздел, могут быть разные…
И крестьяне это прекрасно понимают, у них даже есть пословица: «Без хозяина дом – сирота».
***
Большая часть жителей наших волостей живут уже малыми семьями. Ещё с одним женатым сыном семья держится вместе, но как только женят второго сына, в редких случаях через год
– два семья не распадается на две, то есть которого-нибудь сына является надобность отделить, «уйти от греха прочь», как говорят крестьяне.
Из долголетней жизни между крестьянами я вынес убеждение, что только на справедливом и разумном принципе «единодержавия» крестьянская семья может стоять прочно как в нравственном, так и в экономическом отношении.
Дележи семейные – это страшный бич благосостояния крестьян. Мне кажется, что, за исключением случайных бедствий, в здешней местности нет ещё другой такой причины, как дележи, которая бы так сильно подрывала крестьянское хозяйство.
О БЛАГОСЛОВЕНИИ ПЕРЕД ВЫХОДОМ В НОВЫЙ ДОМ ПРИ РАЗДЕЛЕ
В воскресенье мужчины сходили в церковь, отслужили молебен Николаю Чудотворцу. После обеда старик затеплил лампадку перед иконами и все уселись на лавки. Наступила мёртвая тишина минуты на две.
«Ну, Господи, благослови, прости, Господи, наши прегрешения и дай нам, Господи, всем жить да радоваться»,- начал старик, вставая перед иконами и отвешивая поясной поклон.
Все последовали его примеру. Многие становились на колени и кланялись в землю. У некоторых на глазах были слёзы, а бабы всхлипывали.
По окончании молитвы старик взял со стены одну икону: «Ну, детки, подходите: я вас благословлю».
Первым подошёл старший сын. Он перекрестился перед иконой, отвеся земной поклон, поцеловал её. Потом поклонился старику в ноги и взял из его рук икону.
Отдав сыну икону, старик взял со стола горбушку заранее нарезанного хлеба и передал сыну.
Та же церемония повторилась со вторым сыном и третьим сыном, хотя он и не отходил прочь.
Женщины и дети подходили к старику и кланялись ему в ноги, приговаривая: «Прости, батюшка!»
Каждая хозяйка брала с лавки целый каравай хлеба. Когда обряд благословения был окончен, старик отвесил всем общий поклон: «Простите и меня, грешного! Может кого и обидел, не без того, лихом не поминайте!»
Первым из дома пошёл старший сын с иконою и горбушкою хлеба, за ним жена его с целым караваем, за нею дети, за первой семьёй последовала другая.
Скоро большой дом, где постоянно раздавались шум, говор, смех, плач – опустел.
Грустно стало и старику. Он сел и облокотился на стол. Две крупные слезинки покатились по его морщинистому лицу.
Аверьян Никитич Власов, 1899 г.
(Материалы Этнографического бюро кн. В.Н.Тенишева.
Том 7, Часть 3. С.247-250, 277-281.)