Филиппо-Ирапская пустынь в 1917 - 2017 годах
Череповецкая окружная газета «Коммунист» № 216 от 21 сентября 1927 года сообщает о закрытии сезона для отдыхающих, который продолжался 4 месяца. За несколько смен здесь отдохнула и поправила здоровье «не одна сотня рабочих и служащих» из различных мест Ленинградской области. Сообщается, что каждая смена отдыхающих ставила здесь спектакли для крестьянской молодёжи округи, устраивала вечера самодеятельности и разные игры, а также выпускала стенгазету.
Совхоз и школа-коммуна (1917-1924 гг.)
Сто лет назад в России начались потрясения. Правда, Февральская революция 1917 года практически не отразилась на размеренном, многовековом укладе монашествующей братии. Разброд и шатания в стране в последующие месяцы привели к Октябрьской революции, а организованный 27.10.1917 г. её вожаками во главе с В.И. Лениным 2-й Всероссийский съезд Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов провозгласил Советскую власть. Одним из первых декретом новой власти стал Декрет о земле, который в одночасье лишил Русскую Православную церковь собственности на земли, которыми обладали церковные причты и монастыри. Земля переходила в распоряжение Волостных Земельных Комитетов и Уездных Советов Крестьянских Депутатов впредь до разрешения Учредительным Собранием вопроса о земле. 23 января 1918 года был официально опубликован принятый Советом Народных Комиссаров Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви, в числе положений которого было лишение церкви прав юридического лица и собственности. Таким образом, всё церковное имущество национализировалась, религиозные общины лишались права собственности. Верующие получили лишь право на бесплатную аренду храмов и предметы культа для отправления богослужения, а также на поддержание храмов в исправности. Декрет положил начало массовому закрытию церквей и монастырей.
Не обошли стороной эти декреты и Красноборскую Свято-Троицкую Филиппо-Ирапскую пустынь. По данным Генерального и Специального межевания по Прягаевской волости Новгородской губернии (изд. Новгород,1894 г.) ей принадлежало 1,3 дес. усадебной земли (1 десятина – 1,092 га), 22,5 дес. унавоженной пашни, 8,0 дес. заливных и 39,0 дес. суходольных сенокосов, 12,0 дес. выгона и всего, с лесами и неудобной землёй, 1682,1 дес. земли. Всех этих угодий пустынь лишилась. Встал вопрос и о пребывании монахов в стенах обители. К этому времени (начало 1918 года) в Прягаевской волости, где располагалась пустынь, коммунистами А.Н. Курмановым1 и А.Л. Беляковым, а также сочувствующим им населением была провозглашена Советская власть. Чтобы как-то сохранить материальные ценности, монастырям приходилось искать новые формы организации своего хозяйства.
Монастырским общинам пришлось создавать продвигаемые новой властью трудовые артели и коммуны, которые допускали пользование своим прежним движимым и недвижимым имуществом, чтобы поддерживать своё материальное положение, особенно в период разразившегося в период гражданской войны голода. Конституция РСФСР 1918 года лишала монахов избирательного права и запрещала им являться членами трудовых коммун и артелей, но аграрное законодательство допускало сохранение земельных угодий за монастырскими трудовыми артелями. В провинции такие хозяйства возникали.
В первой половине 1918 года при Филиппо-Ирапском монастыре был открыт 1-й в Андогской округе агропункт, монашествующей братии было разрешено создать трудовую артель (совхоз - по воспоминаниям Е.Н. Цветковой /Курмановой/), так как при монастыре сохранилось подсобное хозяйство (скот, с/х инвентарь). В августе 1918 года по предложению председателя Прягаевского ВИК А.Н. Курманова, Череповецким отделом народного образования в гостиничных постройках для паломников пустыни была открыта школа-коммуна им. Некрасова для детей-сирот округи. Сложилась ситуация, когда монахи занимались производственной сельскохозяйственной деятельностью и благотворительностью, обеспечивая пропитанием (молоком и молочными продуктами, мукой, овощами и другими продуктами) открывшийся детский дом, выполняя различные работы по его обслуживанию и при этом сохраняя монастырский уклад жизни.
В середине августа 1918 года 1-м руководителем, педагогом и воспитателем школы-коммуны им. Некрасова была назначена Цветкова (Курманова) Евдокия Николаевна2, выпускница Новгородского с/х училища. Детский дом был рассчитан на 90 детей-сирот. Мужики из ближних деревень, в зачёт трудповинности, сделали в помещениях перегородки. В начале сентября был подобран педагогический (учителя-супруги П.К. и М.С. Виноградовы, А.В. Судакова и другие) и обслуживающий персонал (завхоз, технички, портниха, дворник). И занятия начались. На учёбу дети ходили по построенному в начале века мосту через ручей Малый Ирап. Учебные классы были устроены в покоях игумена. В 3-х кельях разместили 6 классов. Обедали дети в монастырской трапезной. Помощь в обеспечении школы-коммуны всем необходимым (одеждой, бельём, учебными пособиями и другим) обеспечили Прягаевский и Андогский ВИК и уездный отдел народного образования. Комиссия по закрытию монастыря передала также шерсть, полотенца, платки, подрясники на пальто и одежду, изъятую в церквях и монастыре, для того чтобы одеть и обуть детей.
При монастыре проживали землемеры Випус и П.А. Кавардин, направленные Губземотделом на места для нарезки земли крестьянам. Андогской агропункт размещался в одной из башен монастыря. Агрономом с 1918 по 1920 годы был В.В. Величко3, его помощником Н.А. Маскалёв. Они читали лекции по агрономии для крестьян.
Что же представляло первое в округе советское хозяйство? Комиссией волисполкома по отделению церкви от государства (председатель Курманов) была зарегистрирована артель из монахов, которая стала называться совхозом, а насельники, в количестве 65 человек (по воспоминаниям Е.Н. Цветковой /Курмановой/), стали рабочими. Первым руководителем совхоза был настоятель иеромонах Алипий, затем его сменила Е.Н. Цветкова по совместительству с руководством школой-коммуной. За монастырским совхозом числилось 75 коров (весной 1919 прибавилось ещё 15 телят), 13 лошадей, 160 десятин земли, в том числе и опытное поле, огород с разнообразием выращиваемых культур: капусты, моркови, брюквы и других, мельница и смолокуренный завод. Было налажена запись удоев и отчётность произведённых работ. На скотный двор наняли 6 скотниц из местного населения, а телятницей – работницу Анну. Заведующим скотным двором был назначен отец Александр (45 лет), бывший заведующий гостиницами для богомольцев. Ответственным на продуктовый склад был определён дьякон, отец Павел (45 лет). Иеромонах Алипий (60 лет), был назначен старшим рабочим и ежедневно составлял наряды на работы. Отец Антоний, знавший народные земледельческие приметы, определён сеятелем, ответственным за выращивание с/х культур, отец Николай, любивший лошадей – кучером, в трапезной заведовал молодой монах-повар. Отец Серафим выращивал рассаду для огорода. Таким образом, были назначены ответственные по разным видам работ, а остальных распределили им в помощники. В воспоминаниях Е.Н. Цветковой упоминаются и другие монахи, работавшие в трудовой коммуне: престарелый конюх Лев, Сергий, Алексий, ещё один Павел, хлебопёк, сторож Фома. Не все монахи изъявили желание быть трудниками в коммуне. Ушли монахи-ортодоксы, не желавшие жить по мирским правилам. Большинство из оставшихся монахов работали честно и добросовестно, лишь небольшая часть пыталась противиться распоряжениям заведующей или «доставляла мелкие неприятности».
Оплата труда в совхозе была сдельно-премиальной: от 100 до 200 рублей в месяц в зависимости от сложности работы плюс премиальные за успешно выполненную работу. Правда, в период гиперинфляции того времени это были мизерные суммы. Так работницам скотного двора премией был отрез материи. Работникам был положен ежегодный отпуск.
На санях и подводах с монахами заведующая совхозом и школой-коммуной ездила за продуктами, одеждой и учебными пособиями, которые «с боем и упорством» получала на складах в Череповце. На дорогах было неспокойно – орудовали разбойники…
Летом дети, воспитанники школы-коммуны, занимались вязанием, вышиванием, шитьём, а также общественно-полезным трудом: сеяли, сажали, пололи грядки, боролись с вредителями, заготавливали сено, собирали грибы и ягоды, лекарственное сырьё. Собранное лекарственное сырьё сдавали в череповецкие аптеки в обмен на медикаменты.
В 1919 году в совхоз прислали счетовода Мухина, завхоза Танина, бухгалтера и других сотрудников. Так совхоз из монахов разжился специалистами.
С проверкой в школу-коммуну приезжали высокие комиссии из Губисполкома, в том числе и сам председатель И.В. Тимохин, редактор газеты «Коммунист» Д.Д. Делов, представители отдела народного образования. Все отмечали настоящую дружную коммунарскую семью в детском доме, а другие детские приюты называли «пожарными» из-за многочисленных инцидентов и конфликтных ситуаций.
За свою работу в школе-коммуне и совхозе Е.Н. Цветкова в июле 1920 года была направлена представителем от 3-х волостей Андоги по гостевому билету на открытие 2 Конгресса 3 Коммунистического Интернационала в Петрограде. В дальнейшем она проработала в школе-коммуне до 1921 года.
Школа-коммуна просуществовала до 1923 года, затем воспитанников переместили в детский дом в Леушкино под Череповцом. За время существования коммуны дети, помимо школьных знаний и общественно-полезного труда, получили навыки рисования, лепки из глины, кройки одежды, научились танцевать и плавать, играть в настольные игры и оказывать первую медицинскую помощь (заведующая имела опыт работы медсестрой в лазарете), пели в хоре, участвовали в спектаклях. Одним словом, здесь воспитали здоровых и культурных детей в период хаоса и разрухи в стране.
Заканчивалась гражданская война. Главным очагом внутренней контрреволюции Советская власть считала православную церковь. Под нажимом Л.Д. Троцкого и ряда других лиц ЦК ВКП (б) Совет Народных Комиссаров и ВЦИК пошли на активизацию действий по изъятию церковных ценностей, чтобы подорвать материальное положение РПЦ. 23 февраля 1922 года вступил в силу соответствующий декрет ВЦИК, несмотря на то, что церковь и сама много жертвовала в фонд помощи голодающим. Внутри церкви продолжалась борьба между сторонниками патриарха Тихона и попами- «обновленцами», которые сотрудничали с властью, в том числе и в Череповецкой губернии. Поводом для закрытия церквей и монастырей стало поминовение на богослужениях патриарха Тихона, что было категорически запрещено властями. Часть монастырей передавалась музеям, но Филиппо-Ирапская пустынь не подпадала под сохранение её как архитектурного памятника, охраняемого государством.
Вероятно, эти обстоятельства после переезда школы-коммуны и послужили основанием для закрытия пустыни. Монахов из трудовой артели прогнали восвояси, оставив доживавших свой век престарелых иноков и работниц совхоза. На территории пустыни действующими остались лишь находившиеся в ведении религиозной общины храмы. Там ещё некоторое время проводились богослужения.
Трудгородок «Андога» (1924-1935 гг.)
В том же 1924 году пустынь передается профсоюзам под организацию в ней дома отдыха, рядом появляются строения для проживания обслуживающего персонала. Всё вместе называется трудгородок им. тов. Томского. Позднее – просто трудгородок «Андога».
По описи 25 марта 1926 г. хозяйственные и жилые (всего 34) постройки в монастыре оценивались в золотом исчислении в 14.529 руб. (здания церквей в оценку не входили). К ним относились:
• дом деревянный, 2-х этажный, крытый железом, 24 х 16 аршин, 8 комнат;
• дом деревянный, 2-х этажный, жилой, крыт стружкой, 95 х 15 аршин, 18 комнат;
• кухня деревянная, жилая, 12 х 9 аршин, крытая железом, 3 комнаты;
• каменная ограда кругом монастыря, жилая, 127 х 3 сажени, крытая железом с 20 жилыми комнатами;
• квартира бывшего игумена из 5-ти комнат, каменная;
• 2 церкви, 1 из них могла быть приспособлена под мастерскую;
• конюшня каменная, 22 х 8 аршин;
• скотный двор, деревянный;
• кладовая для железа, полукаменная, а также амбары, сараи, бани, сеновалы.
За летний сезон 1927 года было поставлено 11 спектаклей и выпущено 8 стенгазет. В той же газете под № 180 за 9 августа 1927 года сообщается, что «губернский музей [имеется в виду череповецкий] обогатился ценными предметами…». В заметке говорится, что постановлением ВЦИК СССР Филиппо-Ирапский монастырь был ликвидирован, так как «здания особой ценности не представляют», но подчёркивается, что в нём «…много предметов музейного значения, особенно, интересны иконы 16 века, которые будут выставлены в отделе древнерусской живописи губернского музея». Из других ценных предметов – «два подсвечника 17 века, которые подарены монастырю Петром 1-м». Всего отобрано 130 предметов музейного значения, а другие, «не имеющие значения, будут проданы и 60% вырученной за них суммы поступят в специальные средства Губмузея». При доме отдыха продолжает работу совхоз «Андога», уже без монахов, с привлечением наёмных рабочих из деревень округи, правда, постепенно он приходит в упадок. До 1936 года дом отдыха «Андога» находится в ведении Курортно-Санитарного Управления Ленинградского Облсовпрофа (областной совет профсоюзов).
В 1928 году поднимался вопрос о переводе в трудгородок агенства связи «Стан», т.к. старое здание обветшало, но на заседании депутатов Вахонькинского с/с (Протокол 25-а от 18 мая 1928 года) Райконторе связи было отказано, так как «граждане заинтересованы в почтовом агентстве в центре бывш. Андогской волости».
В 1930 году на заседании Президиума Кадуйского райисполкома (протокол № 90 от 13 октября 1930) ставился вопрос «О скорейшем разрешении вопроса о передаче Дома отдыха под здание районного исполнительного комитета РИК для перевода центра Кадуйского района в с. Стан». Тогда райцентр предполагалось разместить в селах Никольское и Стан. На период строительства административных зданий было решено в монастыре разместить структурные подразделения райисполкома. Со временем данный вопрос был снят, т.к. в 1931 году начались новые «перекройки» в административно-территориальном делении на местах.
В 1935 году, когда было принято решение об организации Кадуйской машинно-тракторной станции, Кадуйский райисполком инициировал передачу монастырских сооружений под размещение МТС. Комиссия РИК провела обследование дома отдыха. Из докладной записки видно, что в дополнение к описи 1926 года, в доме отдыха были открыты прачечная, свинарник, ветеринарная лечебница и сторожка для крольчат. Стоимость движимого и недвижимого имущества составила 113.769 рублей, в том числе инвентаря и инструментов на 27.287 рублей плюс поголовье скота, которое оценили в 13.986 рублей. Комиссией была составлена краткая характеристика дома отдыха и совхоза: «от ж/д станции Кадуй (находится) на расстоянии 22 км, год организации – 1924, дом отдыха функционирует в году от 3-х до 4-х месяцев, присутственная способность на 130 коек, в 1933 г. отдыхало – 704 человек, в 1934 г. – 920 человек, продолжительность отдыха в смену – 12 дней, фактически – 11 дней (добираются 1 день), контингент отдыхающих на 1934 г.: рабочих – 190 , педагогов – 710, прочих – 20 человек».
На момент проверки совхоз имел «60 га, в т.ч. пашни – 49,8 га, сенокосов – 32 га (в момент проведения землеотвода в 1926 г. было – 26 га и 2 дес.), в почвенном отношении преобладают пески, озимых в 1934 г. посеяно – 8 га, имеется клеверов – 12 га, яровых намечено 2 га пшеницы, 1 га ячменя, 0,5 га овса, 7 га картофеля, 3 га овощей, 1 га корнеплодов и 4 га прочих (культур)». Отмечалось, что дальнейшее расширение пашни возможно при больших капитальных вложениях на раскорчёвку». Примерная стоимость 1 га освоения болот под пашню равна 3 – 3,5 тыс.руб.
Совхозное стадо состояло из «дойных коров – 20 шт., 1 быка, молодняка КРС (1 года) – 8 шт. и моложе – 6 шт.», а также «свиней-маток – 8 шт., хряков – 1, прочих – 28 шт.; кроликов-маток – 85 шт., самцов – 10 шт. и прочих – 428 шт.; лошадей взрослых – 7 шт., молодняка – 2 шт.; пчёл (семей) – 50 ульев». Отмечалось, что в 1934 г. из хозяйства переброшено в другие совхозы 18 коров в связи с недостатком в хозяйстве грубых кормов. Для сравнения в документе указывалось, что при реорганизации хозяйства «в 1925 г. принято: коров – 26 шт., лошадей – 5 шт.». В 1933 г. получено прибыли – 5.804 руб., в 1934 г. убыток 9.129 руб.».
Комиссия утверждала, что дом отдыха удалён от железной дороги, плохие средства сообщения и дороги, проходит сведение леса в округе и «с точки зрения красоты месторасположения дом отдыха потерял ценность, …помещения, приспособленные под клуб, столовую, читальню, медпункт, являются примитивными, затемнёнными, а отсюда, удовлетвориться отдыхающие в достаточной мере не могут и при отъезде общее состояние отдыхающих – неудовлетворительное». Отмечалось, что все жилые постройки в основном пустуют с сентября по май, за исключением некоторых, занятых работниками и служащими под жильё. Зимой помещения не отапливаются и приспособлены под хранилища, постройки постепенно разрушаются и не восстанавливаются. За десятилетие функционирования дома отдыха капремонты не проводились, деньги, менее 10 тыс. рублей, выделялись лишь на текущие ремонты хозяйственных построек, моста и жилых комнат, и что это в итоге «приведёт к полной разрухе». Исходя из всего вышеперечисленного, комиссия райисполкома делает вывод, что «для дальнейшего развития хозяйства достаточных перспектив ДО «Андога» не имеет, а в настоящее время ни какой ценности, как совхоз не представляет (его можно сравнить с кулацким хозяйством старого времени). Как дом отдыха ни по размерам, ни по месту нахождения, ни по оборудованию удовлетворить требования отдыхающих не может». Такие вот неутешительные выводы от заинтересованной стороны…
Такое решение было очевидным. В заключении подчёркивалось: «Принимая во внимание, что для вновь организуемой МТС в окружающих селениях нет каких-либо помещений, которые могли бы удовлетворить МТС для разворачивания работ, а также то, что при организации центра МТС в бывшем монастыре постройки могут быть использованы значительно целесообразно без особых капитальных вложений, которые МТС в 1935 г. отпускаются в очень небольшой сумме – 20-25 тыс. руб.» и что «более целесообразно передать имущество, постройки, хозяйственные постройки, а также само хозяйство МТС, а Дом отдыха «Андога» закрыть».
Местное руководство поддержало Областное земельное управление, но собственник дома отдыха Леноблсовпроф направил жалобу в Леноблисполком. Вопрос решался на заседании Президиума Ленинградского Облисполкома 3.04.1935 г. (протокол 5, пункт 429). Решение заседания под председательством зам. предоблисполкома тов. М. Зернова отклонило ходатайство ОблЗУ. МТС разместили в местечке Слудинка (с. Стан). В стенах пустыни, после завершения сезона для отдыхающих, были организованы 1-е курсы трактористов (30 человек).
Андогский дом инвалидов (1936-1973 гг.)
Так распорядилась история, что в святом уголке андогской земли на живописном берегу реки в стенах бывшей пустыни в 1936 году возникло богоугодное заведение для инвалидов, куда направлялись немощные и больные требующие специального ухода люди. Название ему дали по реке – Андогский дом инвалидов. В 1937 году прошла новая «перекройка» территориально-административного деления в РСФСР – теперь уже областей. 23 сентября 1937 года районы бывшего Череповецкого округа вошли в состав Вологодской области. Одновременно с этим, сменился и собственник Индома, так чаще называли это заведение. Теперь им стал Вологодский областной отдел социального обеспечения. Дом инвалидов возглавил бывший руководитель дома отдыха и совхоза (с конца 20-х гг.) И.А. Матросов. Он руководил до весны 1942 года, когда сюда уже направляли инвалидов Отечественной войны. Для контингента наступили трудные времена, так как не хватало продовольствия и средств для содержания. Жили впроголодь. Часть контингента его покинуло. Индом был расчитан на 250 человек. Размещались инвалиды войны в кельях бывшего монастыря (лежачие) и в зданиях за его стенами. Для решения задач «выживания» инвалидов укрепили руководящие кадры, стали развивать подсобное хозяйство, создали мастерские (сапожную, мастерскую по изготовлению игрушек) от районной артели инвалидов. Обучали ремеслу сами же инвалиды войны. Контингент из израненных солдат-инвалидов поступал сюда постоянно из госпиталей, размещавшихся на территории области, из перегруженного дома инвалидов войны при Горицком монастыре. Ряд работников и инвалидов войны были награждены медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.». После ВОВ более-менее грамотных направляли в г. Кадников на курсы бухгалтеров. По окончании курсов они работали на предприятиях и в организациях района. Постоянно, с начала 40-х и до конца 50-х годов было человек 20-30 лежачих, которые нуждались в постоянном уходе. В подсобном хозяйстве Индома выращивали овощи, скот, сеяли зерновые культуры, ловили рыбу, собирали грибы и ягоды. Разрастался и посёлок, где проживал обслуживающий персонал и образовавшиеся семейные пары из персонала и молодых солдат-инвалидов войны. В поселке была открыта начальная школа. В Индоме работали 3 медика (фельдшер и медсёстры), 1 раз в месяц из Кадуйской райбольницы приезжал врач. С середины 50-х годов в Индом стали поступать больные, получившие инвалидность на работе или с рецидивами фронтовых ранений. Умиравших от ран солдат-инвалидов в разные годы хоронили на кладбище села Никольского и возле самого монастыря. За годы деревянные надгробия истлели и стали безымянными. В 2012 году всем им был установлен гранитный памятник.
В 1965 году по настоянию проживавших в поселении граждан населённому пункту дали официальное название – посёлок Зелёный Берег. К светлому будущему, правда, в противоположную от монастыря сторону, жителей посёлка направлял В.И. Ленин, памятник которому был установлен на площадке у бывшей гостиницы для паломников.
Пустынь в 1973-2017 гг.
С 1973 по 1996 годы в стенах размещался Андогский психоневрологический интернат. За годы существования в стенах монастыря социальных объектов сменилось с десяток руководителей, каждый из которых что-то вносил в тихую и безмятежную жизнь заведений (переоборудовал храмы под кочегарку и склады, проводил водопровод, производил ремонт крыш и надстройки на стенах, строил подсобные сооружения, развивал подсобное хозяйство). Пустынь жила. Затем всё, что осталось от Филиппо-Ирапской пустыни: монастырские стены с кельями, полуразрушенные храмы и ряд подсобных сооружений, передано Вологодской Епархии. И наступило двадцатилетнее безмолвие и быстрое разрушение обители преподобного Филиппа Ирапского. Правда, в 2000 году были обретены мощи преподобного Филиппа-Ирапского, «затерянные» временем и безбожниками в 20-м столетии…
В последние годы пустынь перешла в ведение Череповецкой Епархии. В монастырь пришли монахи-строители и трудники во главе с отцом Геронтием, которым предстоит праведными трудами и молитвами, с Божьей помощью поднимать из руин храмы Филиппо-Ирапской пустыни и наполнить жизнью её стены по монастырскому уставу на шестом столетии её истории.
Загребин Г.В.
***
Редкие сокращения, используемые в статье:
ВИК – волостной исполнительный комитет (волисполком).
РИК – районный исполнительный комитет (райисполком).
КРС – крупный рогатый скот.
ДО – Дом отдыха.
Источники
1. Е.Н. Курманова (дев. Цветкова) «Воспоминания о становлении Советской власти в Андоге», рукописный альбом, оформлен для Прягаевской 7-й школы в 1957 г. к 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции, дополнен 25.12.1957 г. (копия в Кадуйском районном краеведческом музее).
2. Материалы по организации в Кадуйском районе МТС //Череповецкий ЦХД, ф.10, оп.1, д.132 (01.–05.1935).
3. Г.В. Загребин «Приговорённые войной…», альманах «Жить и помнить», Книга первая, Кадуй, 2015 г.
Примечания
1 Алексей Николаевич Курманов – участник 1 Мировой войны, прошёл путь от солдата до ст. унтер-офицера, награждён Георгиевским крестом и медалью, член полкового солдатского комитета и большевик с 1917 г., председатель Прягаевского ВИК с 1918 г., участник гражданской войны, политрук 6-й дивизии, комиссар 16-й бригады на фронте против Юденича, награждён Реввоенсоветом 3-й армии именными золотыми часами с надписью «Честному воину за боевые заслуги», в дальнейшем зав. губземотделом и товарищ (заместитель) Череповецкого Предгубисполкома, зав. Леноблземотдела, член Петросовета, директор ВНИИ коневодства, умер 27.01.1934 г., похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
2 Е.Н.Курманова (дев. Цветкова), педагог, Кавалер ордена Ленина, персональный пенсионер союзного значения, умерла в 1965 г.
3 Ленинградский мартиролог, т.1, стр.145: Величко Владислав Владиславович, 1891 г.р., 20.09.1937 по приговору Комиссии НКВД и Прокуратуры СССР был расстрелян по ст.58 п.7, 10, 11 УК РСФСР.