Торговля

СКУПЩИКИ И РАЗЪЕЗДНАЯ ТОРГОВЛЯ

С ранней весны, как только просохнут дороги, и до глубокой осени, когда настанет невылазная грязь, по всем деревенькам, даже самым маленьким, ездят различные скупщики, бредут пешком и приезжают на лошадях торгованы с самым разнообразным товаром. Они хорошо знали, когда у крестьянина в кармане «вошь на аркане», и когда у него «звенит в кошельке», знали сроки местных деревенских праздников и эти знания умели использовать в своих торговых делах.

С ранней весны и до глубокой осени ездят скупщики яиц.

Скупщики овса ходят по деревням, осматривают в амбарах назначенный в продажу овес, дают задаток. Маленькую партию овса хозяин везет к скупщику на своей лошади, а за большими партиями – иные продают по 200- 300 пудов – скупщик едет на своих лошадях. За овес он всех рассчитывает деньгами.

Зимой, в Филиппов и Великий посты, ездят скупщики льняного семени. Они имеют свои маслобойные заводы. Семя покупают в деревнях на деньги илиыменивают на масло и дуранду (жмых). У скупщика наложены полные сани жмыхов и тут же помещена бочка с маслом.

Приезд в деревню скупщика цыплят

– Цыплят нет ли-и-и? Цыплят нет-ли-и-и? – кричит на всю деревню дядя Семён из деревни Заручевье, сидя на облучке своей телеги, которая вся занята уставленным на ней большим коробом с отчаянно пищащими в нём цыплятами.

– У меня есть, дядя Семён, певунки, – кричит из окна баба.

– У меня тоже есть! – кричит другая.

Дядя Семён останавливает свою сивку среди улицы, идёт мелкими старческими шажками к избе кричавшей бабы.

– Так есть, говоришь?

– Есть, есть, дядя Семён, 5 певунков есть.

– Давай, кажи.

В сенях раздался голос бабы, сзывающей цыплят:

– Цып, цып, цып…

Семён идёт в сени, берёт в руки каждого цыплёнка, потрясёт в руках – это он проверяет – тяжол ли цыплёнок.

– Ну, двугривенный что ли за пяток-от? – предлагает он.

– Ой, чтой-ты, дядя Семён! Копеек хоть по шесть давай, – торгуется баба.

– Милая, да по шесть-то мне и в городе за них не дадут: сухи и легки больно! Так и быть, по копеечке прибавлю, – пошёл вон из сеней.

– Ну, да уж бери, – кричит вдогонку баба, – а то корму много надо окаянным.

– Давай неси их сюда.

Баба ловит цыплят в передник, приносит к телеге и ссыпает их в короб. Семён отсчитывает 25 копеек и, подавая их бабе, говорит:

– Получай-ко, милая.

Он идёт к другой, третьей бабе, у которых, на его взгляд, цыплята тоже оказываются «сухи и легки больно», и тоже по пятачку покупает у них.

О нутниках

С 1 октября, когда скот окончательно поставлен на двор, по деревням начинают ходить скупщики скота, или, по-здешнему, «нутники».

Их легко узнать по наружности: он в суконном коротком пальто на овчине, в высоких сапогах, непременно в меховой шапке, на шею намотан красный шарф, до шеи он не достает, лежит на вершок от нее, как хомут широкий; пальто перепоясано красным кушаком ниже брюха, «брюхо валится через кушак», под кушак заткнуты рукавицы, в руках толстая палка, которою он стучит под окнами изб, а при случае отборанивается от собак.

Он подходит к избе, колотит около окна палкой и кричит:

– Скотины отдажной нет ли?

– Есть, иди к воротам, – кричит хозяин и идет во двор открывать ворота. Хозяин выводит корову (теленка или бычка), предназначенную на продажу и начинается упорный, продолжительный торг.

Нутник:

– Ценна ли? Сколько просишь?

– Да давали 13, а мне охота 15 взять.

– О-о-о, братец ты мой! Давали 13, так отдать надо было. 12 рубликов возьми.

– Да веть уш что не дело-то сулить, попусту язык чесать, где этакую нетель за 12 отдать!

Нутник:

– Ну, ладно, прощай-ко пока, – сам идет со двора, – Буде говори делом, так ничто, – кричит, уходя, нутник.

– А ты вот как, – говорит хозяин, – 14 с полтиной, так сват будешь!

– Нет, друг, не дать!..

Торг продолжается иной раз полчаса, даже час. Стороны несколько раз сходятся вместе, потом расходятся, бьют друг друга рукой в руку, говоря:

– 12 руб. 75 коп.!

– 13 руб. 25 коп.!

– Больше не прибавлю ни копейки.

– Не уступлю больше ни гроша.

Опять расходятся, на ходу продолжают торговаться, опять идут друг к другу и, наконец, решают дело, бьют по рукам, снимают шапки и молятся Богу.

О драке с нутниками

В одной из экспедиций по Барановскому сельсовету в 1998 году мне [Каданцеву А.Ф.] удалось записать рассказ бабушки в д.Хламово о нутниках, связанный с историей закрытия Тырпицкого железоделательного завода (XVIII век). Эту историю она слышала от своей бабушки, а нам она рассказала следующее…

Лето, о котором пойдет речь, было очень удачным для выкармливания домашнего скота, и осенью в деревни, расположенные вокруг завода, пришла большая артель нутников. После проведения торгов с местным населением, было собрано большое стадо коров и бычков.

А около завода, который стоял на реке Шогде, для своих потребностей заводом была построена плотина – мост. Ко времени, о котором идет речь, она находилась уже в плачевном состоянии, и еле сдерживала напор воды пруда – наполнителя. Но на мосту всегда стояла бдительная заводская охрана.

Путь нутников и большого стада лежал как раз через этот мост. Стадо подогнали к мосту, но на мост их не пускала охрана, так как мост мог не выдержать такой нагрузки. Возникла ссора, перешедшая затем в драку. Нутников было значительно больше, и победа была за ними.

Стадо осторожно перегнали через мост, но последствия для моста были печальны. В скором времени он разрушился окончательно. Потом начались для завода другие экономические проблемы, и после того как завод просуществовал 67 лет, царским указом он был закрыт. Основной повод – «за изведением болотных руд», что является абсолютной

неправдой.

По мнению нашей бабушки, причиной или поводом для закрытия завода были нутники. Это они окончательно разрушили плотину – мост, а без воды завод не мог работать вообще.

С закрытием завода многие андогжане потеряли работу, а с ней и заработок. Андогские крестьяне многие были приписаны к заводу, занимались извозом и поставляли для завода в большом количестве древесный уголь.

О торговле разносчиков

Разъездная торговля разносчиков (торгованов) в западных районах Вологодской области во второй половине 19 и начале 20 веков приобретает все более массовый характер. Торгованы обслуживали все населенные пункты андогского края, добираясь до самых глухих деревенек и хуторов. Разносчики были двух видов: пешие и конные. Вместе с мелочными лавками они начали практически полностью удовлетворять покупательский спрос местного населения.

Падает практический интерес и потребность в проведении торгов, базаров и ярмарок. Но последние были интересны тем, что создавали яркую, незабываемую, праздничную атмосферу для местного населения и продавцов, давали повод повидать своих родственников, друзей и знакомых, поэтому, не смотря на очевидные трудности, ярмарки просуществовали практически до начала Великой Отечественной войны.

На землях андогских сел и деревень, как и всего нашего района, особой популярностью пользовались продавцы рыбы из Белозерска. Приезжали белозёры большими обозами, разъезжались по деревенькам, где продавали разную рыбу, но особенно в почете был белозерский снеток.

Разносчик на лошади

«Ой, девки, торговый приехал – пойдём!» – зовет баба соседку. В страдную летнюю пору, а так же весной, торговых в деревне не видно: в это время у крестьян нет продажных продуктов, да и денег тоже нет. Но как только настает осень, по деревням едут и идут разносчики. Приезд свой они приноравливают к деревенским пивным праздникам. Приезжают в деревню недели за полторы или две до праздника, чтобы в этот срок девки и парни успели сшить обновы из купленного у разносчика товара.

Приведу одну сценку, которую мне пришлось видеть в двадцатых числах ноября в одной из деревень андогского края. В деревню приехал торговый из Уломы, тамошний крестьянин Косов, молодой, очень плутоватый парень. Приехав в деревню, Косов остановился в избе одного состоятельного крестьянина. Из саней тюки с товаром он перенес в избу. Сам торговый остался в доме и начал раскладывать товар по лавкам в переднем углу, а своего подручного, мальчугана лет 12, посылает по избам зазывать покупателей, при этом наказывает ему: «Если спросят, говори, что берем овес, лен, куделю, семя, шерсть, овчины, грибы, масло, трупьё».

Мальчик идет по избам, но не под окнами, а входит во всякую избу, молится Богу, говорит: «Товару какого не угодно ли, пожалуйте». Тут его спрашивают, есть ли такой-то товар, и берет ли хозяин то-то? Ответив на вопросы, он бежит в следующие избы.

Косов между тем разложил в избе товар по сортам: меха, рубашечный ситец, сарафанный, шерстяные материи, сукна, шерстяные и шелковые платки, мелкая бакалея – кружева, ленты, нитки, пуговицы, крючки, тесемки, иголки.

Матка пришла покупать дочке шерстяной материи на сарафан и казачёк, и мех, и сукно на шубу. Входит матка с дочкой, обе молятся Богу, дочка кланяется, а матка говорит:

– Бог за товаром!

– Милости просим, красавицы! – отвечает Косов, а сам начинает пытливо всматриваться в девушку, которая очень не дурна собой. Она конфузится, старается встать за матку, чтобы нахалу Косову не видно ее было.

– У тебя белые меха есть? – спрашивает баба.

– Сколько угодно-с, всякие есть.

– Покажи-ко нам белые-то.

– Сей минут-с, – Косов развязывает меха, берет белый мех и бросает его на стол вверх шерстью, – Пожалуйт-с! – говорит.

Баба осмотрела мех и говорит:

– А что просишь за этакой?

– 11 рублей только для такой красавицы, – заломил торгаш, лукаво посматривая на девку.

– Иди, гляди, Харитинка, ведь тебе носить-то! – приглашает мать.

– А мне что, какой купишь, такой и ладно.

Торговый тем временем встряхнул и положил на стол другой мех, потом третий и накидал до десятка, назначая каждому цену. Баба всё гладила меха рукой и говорила:

– Да иди, гляди же, Харитинка!

– Куделю да лен берешь? – спрашивает баба.

– Беру.

– Клюквы вон девка поносила мер с десяток – возьмешь?

– Только навозу не беру, тетушка, все беру.

Баба выбрала один из плохих мехов, за который торгаш просит 9 руб., и стала торговаться. Она посулила сначала 5 руб. 50 коп. Косов поспешно начал укладывать меха в холст, а бабе говорит:

– Да ты в уме ли тетушка? Где же ты этакой мех найдешь за пять с полтиной?

– Дак веть и ты не дело просишь! Вон посмотри-тко, Василей в городе купил Груняшке за 8-ту рублей, так уш не этому чета мех-от.

– И в городе тоже даром не дают, тоже деньги берут.

– Однако – таки дако.

– Что однако – таки дако! Мы покупаем в той же Москве, где и горожана. Нам скорее дешевле-то можно

продать.

– Да вот не продаешь, а сюда, нам дуракам везешь.

– Да ты сули делом – то, так и я уступлю.

Баба начала прибавлять, торговец сбавлять. Когда баба назначила 6 руб. 50 коп., Косов скомкал мех в комок и с притворным отчаянием сказал:

– Просто задаром отдаю! На, тетушка! – и бросил мех в бабу, – Теперь суконца прикажете-с красавице на сарафан? – снова заговорил он заискивающим тоном.

Долго торговались за сукно.

Не унося набранного товара домой, матка с дочкой принялись таскать разносчику куделю и клюкву в мешках, лен связками, грибы на нитках, масло в горшках. Тут опять пошла жестокая торговля из-за каждой копейки. Наконец, покончили. Дочка забирает товар. Трудно описать довольство и радость, появившееся на лице этой красивой девушки – нужно было видеть это!

У разносчиков на лошади бабы покупают очень много красной бумаги для выделки дома пестрых тканей, довольно разнообразных рисунков, на повседневные сарафаны и рубахи.

Мелкие вещи, как – то: нитки, пуговицы, крючки, гребни, кружева, ленты, тесемки – у таких крупных торговцев берут редко, потому что эти вещи дешевле продают пешие разносчики.

Пешие разносчики

Пешие разносчики приходят в андогские деревни гораздо чаще, чем разносчики на лошадях. Разносом товара пешком занимаются многие крестьяне Воронинской волости Череповецкого уезда (там это у них возведено в промысел), крестьяне других волостей, граничащих с Андогой. Расходятся они в разные стороны, у каждого обонирована своя местность, в которой с ее жителями заведена «знамь» (знакомство).

У пешего разносчика товар уложен в довольно объемистый лубяной короб, обшитый холстом. К углам короба приделаны из холста же две широкие лямки, которые он надевает на плечи, сильно наклоняясь вперед, тащит на спине свой магазин.

Не без умысла, я назвал короб магазином – это действительно бакалейный магазин. Тут ситцевые платки, чулки белые из простой шерсти и дешевые цветные из бумаги машинной работы, всевозможных сортов кружева, носовые платки, яркие ленты, тесемки, шнурочки, нитки на катушках всяких цветов, нитки мотками и клубками, морской котик для отделки дубленых шуб, для той же цели тюленевый мех и сафьян, тут же лежат гребни, гребенки, кошельки, ножички – складни, кресты, иглы, наперстки, есть духи дешевые, лекарственные снадобья – скипидар, камфара, разные сорта мыла, 12 разных книжек, семена огородных растений.

Короб на плечах носит только летом, а зимой возит его на дровешках. В летнее время на руке имеет корзину для яиц, которые охотно берет за товар, по 1 коп. за штуку.

О торговле по деревням

«Посуду из глины в Селище привозили из Андоги. Продавали горшки, кринки, свистульки, топники, розливы, пивные горшки, чашечки, кружечки. Я помню, у нас в деревню тут ездили фсё из этово – из Андоги возили, да ночевали. Фсё просили: «Будём ночевать дак». Ночевали, мама пускала их дак: «Мы тебе, хозяюшка, дадим любую посудину бесплатно. Какую надо – выбирай!» Какую надо мама возьмёт, а торгован перед этим кнутовищом барабанит по боку горшку ли, почему-то… Ну, крепкая посуда так-то была» [175-19].