История Долгопрудного. Пешехонов В.А.

ЛЕДНИКИ И МОРЯ

Известный писатель и историк Николаи Михайлович Карамзин (1766-1726) объяснял далее: "Надобно знать, что любишь; а чтобы знать настоящее, должно иметь сведение о прошедшем".

Но былое необъятно, с чего же начать? И почему говорится: не дорога песня, дорого начало? Начнем, пожалуй, с дальнего-дальнего далека.

Город Долгопрудный и окрестные населенные пункты расположены на древней Восточно-Европейской (русской) равнине, которая в палеозойскую эру, примерно 500 миллионов лет назад, была пустынной местностью с реками, озерами и болотами, где предки нынешних наземных растении уже поглощали живительные солнечные лучи, только в доисторическом небе не летала еще ни одна пернатая птица и ни одно млекопитающее не выкармливало детенышей своим молоком.

Наконец-то, в девонском периоде наша земля освобождается от вездесущей воды, в которой плавали шестиметровые панцирные рыбы. В конце девона в море, которое то мелело, то снова расширялось до самого океана, отлагались карбонатовые илы, на мелководье вырастали кораллы, обитали губки и морские лилии, а на суше копошились пауки и клещи. Морские волны неоднократно наступали и уходили, оставляя после себя красные железистые глины, слои песка и известковые осадки, богатые органическими веществами. На исходе мелового периода, примерно 100 миллионов лет назад, море покинуло Подмосковье.

Около полумиллиона лет назад во время глобального похолодания огромные массы льда, 'накопившегося на Скандинавском и Кольском полуостровах, начали двигаться на русскую равнину. Самое древнее, непродолжительное оледенение достигло долины реки Оки. После него потеплело, воцарился субтропический климат и образовались густые широколиственные леса. Во время днепровского, наиболее грандиозного оледенения толщина ледникового слоя на русской равнине достигала 4 километров! ледник полностью покрыл подмосковные земли и дошел до днепра и дона, талые ледниковые воды перемещали и обкатывали гальку, гравии, желтые кварцевые пески и суглинки. Льды последнего, валдайского оледенения до нашего края не доползли, но его холодное дыхание превратило цветущие места в бедную тундру с обильными мхами и с убогими карликовыми деревьями, между которыми бродили и бегали пушистые песцы, дикие лошади и тяжеловесные мамонты.

Исконно русское слова "лошадь" образовано из древне-русского "лоша", которое произошло от тюркского "алаша" - "лошадь, мерин". А существительное "мамонт", вероятнее всего, заимствовано из мансийского языка, где оно возникло в результате сложения слов "земляной" и "рог". И поэтому первоначально слово "мамонт" обозначало не животное, а его бивни, мамонтову кость.

Благодаря методам определения абсолютного возраста, основанным на времени радиоактивного распада изотопа углерода удалось датировать остатки различных растении и животных. Таким образом исследователи установили, что последнее оледенение началось около 30 тысяч лет тому назад и достигло наибольшего развития 18-20 тысяч лет назад. А после пришло потепление, и массивные ледниковые покровы окончательно растаяли на севере Европы примерно 8 тысяч лет назад.

Лед - это своеобразная кристаллизованная память Земли о себе и небе, это - "великий волшебник", по выражению Елены Петровны Блаватской (1831-1891), основательницы современного теософского движения "теософия" переводится с греческого языка как "бог-опознание". Она отмечала, что лед "обладает способностью сохранять образы предметов, которые при определенных световых условиях отпечатались на его поверхности, и эти невидимые образы сохраняются до тех пор, пока лед не растает".

Но климатические условия менялись, и в раннем голоцене, эпохе, начавшейся после отхода последнего ледника, погода установилась даже теплее, чем нынче. Тогда в наших лесах обитали и полярные животные: овцебыки, росомахи, и в то же время - зубры, благородные олени и косули.

Зубр - это общеславянское слово, буквально означающее "рогатый" и образованное от основы "зуб", которая значила "рог, клык". А "косуля" - собственно русское слово, впервые отмеченное в словаре 1863-го года и представляющее собой видоизмененную форму от "козуля", которое произошло от слова "коза". древняя индоевропейская основа слова "коза" значила "скакать". Ну, а слово "кожа", производное от "коза", буквально означало "козлиная шкура".

На территории нашего края почти повсеместно распространены дерново-подзолистые почвы, по берегу Клязьмы - средне и легкосуглинистые. На наших болотах можно найти торфяные залежи, а в оврагах - болотное железо. На лесных полянах нередко встречаются валуны из розовато-лилового кварцита и розового гранита, принесенные во время оледенения с далекого севера.

Современный рельеф нашей земли сформировался в послеледниковый период. О леднике напоминают моренные холмы, которые прежде поднимались намного выше, но по закону нарастающей энтропии, постепенное и неумолимое разрушение придавало местности более однотонный характер.

Долгопрудный находится в зоне умеренного континентального климатического пояса, отличительной чертой которого являются погодные контрасты и исключительное непостоянство. Но обычно у нас не бывает особенно лютого мороза и чрезмерного зноя. Абсолютный минимум температуры был зафиксирован на отметке минус 47 градусов. Повседневные климатические условия формируются под активным воздействием атлантической воздушной массы, холодного воздуха из Арктики и сухого воздушного потока с юго-востока. В декабре могут быть не только внезапные морозы, но и длительные оттепели, летняя тридцатиградусная жара неожиданно сменяется резким похолоданием и затяжными дождями. В древнерусских летописях упоминаются годы, когда снег выпадал в июне, а в начале июля мороз побил рожь. Январь и февраль 1485-го года выдались такими теплыми, что на деревьях появились молодые листочки и птицы принялись за постройку гнезд. А в августе 1972-го года стояла редкостная для этого месяца 36-градусная жара.

Метеорологи заметили, что за последнее столетие наблюдается непрерывное потепление подмосковного климата.

КУПАЛЬНИЦА, ЕЛИ, ЗЯБЛИКИ И ЛОСИ

Долгопрудный окружен разнообразными смешанными лесами. То здесь, то там весело шумят легкие и светлые березовые рощи, поднимаются темные и строгие еловые боры, мужают и стареют сосновые посадки, далеко простираются зеленые луга и дремлют угрюмые и загадочные болота.

На протяжении столетий в лесу подбирались растения, которые способны успешно противостоять неизбежному и постоянному, далеко не мирному влиянию соседей. Более сильные растения угнетают более слабых, и борьба за свет, воду и питательные вещества, содержащиеся в почве, нередко заканчивается гибелью слабейших. Особенно заметна, к примеру, острая жизненная конкуренция в густом еловом бору, где ели, которые растут быстрее, выживают.

Заметим на всякий случаи, что имя нашего душистого, смолистого и праздничного дерева произошло от индоевропейского корня, означавшего "острый, колючий".

Чем гуще древесный полог, тем менее развиты нижележащие ярусы, где угнетенные растения плохо развиваются и не цветут. Жестокое конкурентное соревнование - характерная черта любого леса, в котором развиваются и соперничают и старые дубы и ели, и самосев, то есть юные деревца высотой не более полуметра, и подрост - молодые стволы, не превышающие половины высоты материнского дерева.

Коренные типы леса существуют не одно тысячелетие. Производные типы, березняки и осинники, возникают на месте вырубленных лесных полос. После вырубки ельника на его месте вырастает березовая роща.

Священные деревья и святые рощи, "древеса" и "рощения" по средневековой терминологии, неоднократно упоминаются в исторических источниках и отражаются в языческих топонимах, названиях рек, озер, оврагов, полян и других географических объектов: Марьина роща, Бабий лес. На пространстве, заселенном восточными славянами, было множество святилищ и священных мест как общего ритуального назначения, так и посвященных отдельным божествам.

Одним из наиболее любимых и почитаемых деревьев была белая береза, с которой связаны весенние обряды и хороводные песни.

"Березка, березка,

Завивайся, кудрявая!

К тебе девки пришли,

К тебе красны пришли,

Пирога принесли

Со яишницею!"

Слово "береза" буквально значило "дерево с белой корой", потому что оно произошло от индоевропейского корня со значением "ясный, светлый".

Скорее всего, береза была посвящена берегиням, духам добра и плодородия. Этнографы собрали много сведений о "завивании" молодых березок. Небольшая срубленная береза в народный праздник семик (по древнему календарю - 4 июня) олицетворяла какое-то женское божество. Ритуальные деревья украшались лентами и вышитыми полотенцами-убрусами с изображением Макоши, "матери Урожая" и богини женской жизненной силы, и двух рожаниц, дев судьбы и плодородия, матери и дочери Лады и Лели. Моления в "рощениях" и "древах" подобны позднейшему церковному богослужению, где христианскому храму соответствовала роща или лесная поляна, фрескам на стенах - отдельные почитаемые деревья, а иконам - образы на убрусах. Макоша, получившая имя от яркого, пьянящего, вроде любви, красного цветка весеннего мака, кстати говоря, единственное женское божество, чей идол находился в известном пантеоне великого князя киевского Владимира Святославича.

Еловый лес - тенистый, мрачный и влажный. Под елями выживают лишь теневыносливые растения и кустарники: мхи, крушина ломкая, кислица, грушанка, седмичник, майник двулистный, копытень европейский, крапива.

Кстати, до сей поры нет единого мнения относительно происхождения общеславянского слова "крапива". Одни ученые сближают это существительное со словом "укроп", а другие с глаголом "кропить", поскольку, используя крапиву в качестве корма, ее нужно предварительно обдать кипятком - "окропить".

Некоторые растения остаются зелеными на зиму, сохраняя живую листву в морозное время года, например, осоки и грушанки. На дне лесного оврага и вдоль лесной дороги весенней порой появляются зеленовато-желтые пятна селезеночника, хвощ и незабудка, посреди елового леса можно набрести на просветленные участки сосняка, где обычно суше, где разрастаются брусника, багульник и плауны. Вокруг Долгопрудного хвойных лесов немного, все-таки преобладают обычные для нашего региона смешанные леса, в которых перемежаются мелколиственные древесные породы: береза, осина, ольха, а также широколиственные: клен, дуб и липа.

Название кустарника "крушина" произошло от глагола "крушить" - "ломать, сокрушать, раздроблять", потому что у этого растения весьма хрупкая древесина. Интересно, что слово "груша", имя нашего садового дерева, также произошло от того же глагола "крушить", и груша названа грушей по крупяному, как бы раздробленному характеру мякоти ее плода.

Исконно русское слово "багульник" имеет тот же корень, что и древнерусское "багно", которое означало "болото". Таким образом, это растение названо по месту своего произрастания.

Общеславянское слово "брусника" произведено от той же основы, что и "бръснути", что значило "скрести, оголять, бросать", потому что брусничные ягоды можно легко рвать и собирать полными горстями. Согласно другой гипотезе, "брусника" названа по своему цвету, ибо древнее, утраченное впоследствии слово "бруснъ" означало "красный".

Крепкие и могучие дубы когда-то олицетворяли собой силу, победу и славу. дубовые венки были равнозначны сегодняшним лавровым венкам, которые позднее пришли им на смену. древние славяне шли молиться в торжественные, величественные и священные дубравы и самому долговечному дереву наших широт, могучему дубу, дереву Зевса и Перуна приносили в жертву живых петухов, дарили куски мяса и хлеба и пели возвышенные гимны-молебны.

Истинного происхождения слова "дуб" не знает никто. Наиболее убедительно такое объяснение: существительное "дуб" имеет тот же корень, что и общеславянское "дупло" и болгарское "дупка" - "дыра, нора, яма", и первоначально оно означало "дерево с дуплом", либо "низинное дерево".

А вербой мы чаще всего называем иву волчниковую, или шелюгу желтую - дерево высотой до 15 метров или кустарник, на котором мирно колеблются молодые белошелковистые или более старые светло-зеленые и даже темно-каштановые ветви. Мы также называем вербой красной широко распространенную иву остролистную с красно-бурыми или ярко-красными ветвями.

Общеславянское слово "верба" произошло от индоевропейской основы, которая означала "гнуть, вить". Его первоначальное значение - "какой-то гнущийся предмет", а более позднее - "прут, ветка!". Существительное "верба" произведено от того же корня, что и глагол "вертеть", и поначалу в буквальном истолковании значило "ветвь", или "вьющаяся часть дерева".

Больше 40 процентов Московской области покрыто лесными массивами. Но деревья все чаще и чаще заболевают, гибнут и вырубаются, а на месте десяти срубленных берез или сосен высаживается лишь одно новое дерево.

С 1991-го года, за последние десять лет подмосковные леса сократились на 6 тысяч гектаров!

Нередко еловые и дубовые стволы покрываются красноватым или желтым налетом. Это развивается трентеполия - из рода водорослей. На больном дереве также появляются грибы-трутовики в виде толстого козырька или диковинного копыта. В подлеске широко раздаются густые заросли рябины, бузины,

малины, бересклета бородавчатого, черемухи, орешника (лещины), крушины, смородины и шиповника.

Название нашего дерева "рябина" произошло от общеславянского слова, которое значило "бурый" и имело тот же корень, что и "рябой, рябчик", и, очевидно, указывало на цвет рябиновых ягод. А происхождение слова "малина" неясно. Скорее всего, растение назвали по иссиня-пурпурному цвету ягод, если название "малина" пошло от давнего древнепрусского слова melne - "синее пятно".

Костяника, ландыш, земляника, первоцвет, медуница, таволга, одуванчик, мать-и-мачеха, купальница образуют душистый и своеобразный травянистый покров нашей земли.

Удивительное растение "ландыш" названо по неповторимому и сильному цветочному запаху, и его название идет от иностранного, греческого слова "ладан", означающего "пахучая смола".

Во влажных ложбинах растет недотрога обыкновенная, плоды-стручки которой неожиданно раскрываются и как бы стреляют семенами, лишь только дотронешься до них.

И, конечно, многие наши травы обладают редкостными целебными свойствами, к примеру, зверобой обыкновенный, многолетнее растение, прямые, голые стебли которого отрастают ежегодно до 80 сантиметров длины. Его собирают во время цветения, срезая верхушки с желтыми цветками и матово-зелеными листьями. Зверобою издавна приписывали лечебные свойства, считали, что он избавляет от сорока болезней, и спиртовыми настойками, отварами, зверобойным маслом и соком лечили грипп, ангину, головные боли, болезни печени, ревматизм и желтуху. Лечебными и полезными являются не только лесные и полевые травы, но и деревья с кустарниками - их листья, цветки, кора и плоды. И даже если просто прижаться к березе или лубу спиной, затылком и пятками, тогда дерево наполнит человека добавочной силой и уверенностью. Тополь и осина, наоборот, могут отобрать излишние, если, конечно, они имеются, энергетические запасы.

Но не следует забывать и о том, что подмечено давным-давно: люди, которые нарушают изначальные древние заповеди, недополучают космическую энергию и начинают болеть и деградировать.

Почему же деревья помогают нам? Не потому ли, что мы - родня? По славянской легенде, первого человека, Одинца, боги создали из ветви дуба, а его спутницу, деву - из ветви березы.

И до сей поры не только полевые дали и лесные чащи, но и повешенные на стену картины, изображающие растительным мир, и добротные копии знаменитых пейзажей Левитана и Шишкина радуют и лечат опечаленного и угнетенного созерцателя.

Но лучше всего наблюдать за высоко летящими голубями, за неустанными старательными шмелями и за греющимися на солнышке неторопливыми бабочками. Лучше всего никуда не торопиться и созерцать. А это, по разъяснению известного лексикографа и этнографа Владимира Ивановича даля (1801-1872) -внимательно или продолжительно рассматривать, наблюдать, смотреть со смыслом, вникая, углубляясь в предмет, изучая его, любуясь им; вникать во что-либо мысленно, разумом и духом".

Ну, а визуальная городская среда вредна и антифизиологична. Агрессивны и небезопасны бросающиеся в глаза черные полосы вперемешку с белыми, гофрированные поверхности, яркие полосатые витрины, различные оформления под шахматную доску и кафельные стены без рисунка. А лесные стволы, ветви и кроны не угнетают и не тревожат ни острыми, ни прямыми углами.

На лугах возле Клязьмы и других рек и речек нашего края основу растительного покрова составляют разнообразные злаки: костер безостый, пыреи ползучий, вейник наземный. Здесь же наливаются соками люцерна серповидная, череда, гравилат речной. дальше от реки, на суглинистой почве обильно представлено буйное разнотравье: колокольчики и лютики, герань луговая и свербига, смолка и гвоздика, горец и буквица, мышиный горошек, разные виды клевера, чина луговая, лядвенец рогатый, тимофеевка, ежа сборная и знаменитая сныть. Она знаменита тем, что на Руси до 13-го века заменяла капусту. Из нашей сныти варили щи, борщи и похлебки, готовили салаты и ботвиньи, ее стебли и листья отваривали и тушили, ее солили и квасили, и называли уважительно - "снедью". Русский святой, пустынножитель и подвижник Серафим Саровский (1759-1833), совершая очередной аскетический подвиг и живя в лесной чаще в полном одиночестве, три года питался одной снытью, которую собирал и сушил на зиму.

А вот горькое растение "лютик" получило название по своему соку - "лютому", ядовитому для скота.

Луговая герань названа по форме своего плода, подобного клюву журавля. Это слово в конце 18-го века пришло в русский язык из латинского, где geranos - это журавль.

На влажном низинном месте вырастают осоки, тростник обыкновенный, таволга вязолистная. Слово "осока" произошло от исконно русского глагола "осечь" - "обрезать" и буквально значит: "растение с режущими листьями". Внепойменные луга, которые образуются на вырубках, покрываются невысокими злаками (полевица тонкая, душистый колосок), разнотравьем (василек, манжетка, тысячелистник, иван-да-марья, лапчатка, пижма) и издалека заметными зарослями цветущего иван-чая и нивяника обыкновенного, который мы обычно называем ромашкой, гадая "любит-не любит".

Возле Долгопрудного мы можем набрести на болота: верховые, низинные и переходные. Облик верхового болота особый и неповторимый: под ногами расстилаются ковры светло-зеленого мха, над ним возвышаются пушица, багульник или уже редкая, пропадающая клюква.

Слово "клюква" возникло в результате перестановки согласных из существительного "клювка", образованного от слова "клюв", и имело значение - "ягода, которую клюют птицы". Но есть и другое мнение, общеславянское "клюква" произошло от той же основы, что и глагол "клюкать" - "клокотать, журчать, и растение названо по преимущественному месту его произрастания - на болотах, которые иногда называли "ключевинами". А слово "ключевина" образовано от давнего звукоподражательного корня "клю, хлю", вошедшего и в другие слова: "хлюпатъ", "хляби", "ключ" (родник).

Особенно интересна мелкая, малозаметная росянка круглолистная - насекомоядное растение, которое питается комарами и небольшими мухами. Кстати, "муха" - это общеславянское слово индоевропейского происхождения, родственное латинскому musca.

Растения низинного болота развиваются на торфе темного, почти черного цвета, богатом минеральными питательными веществами. Здесь поднимаются высокие и густые травные заросли, над которыми виднеются древесные ярусы из березы или черной ольхи. Здесь растет рогоз широколистный с коричневыми, бархатными "цилиндрами". Его довольно часто называют камышом, а это неверно, камыш относится к семейству осоковых, а рогоз - из другого семейства, рогозовых. Рогозовыми корневищами, богатыми крахмалом, лакомятся ондатры, нутрии и бобры, молодые побеги рогоза поедаются карпами. Ну, а само слово "камыш" заимствовано в 18 веке из тюркского языка, где оно означало "тростник".

Переходные болота - это лесные болота. На них мы найдем самые разные, уже перечисленные растения. Выйдя на какое-либо Долгопрудненское поле, мы познакомимся также с некоторыми сорняками: с ромашкой, сурепкой и синим полевым васильком.

Название "ромашка" взято из ботанической латыни anthemus romana, что значит "ромашка римская". "Василек" - это переоформленное греческое название растения, означающее "царский" потому что оно образовано от существительного Basileus (царь).

Если вы по знаку зодиака Водолеи, а под Водолеем родились более 80 процентов мировых гениев, то вашими лекарями, утешителями и помощниками будут малина, корень валерианы, мак, лопух, петрушка, черника, тмин, дягиль, укроп, а из деревьев - липа, дуб и сосна. Сосна, вероятно, названа по цвету ее коры, если судить по исходному древневерхненемецкому слову, которое означало "серый, блестящий".

Русские люди, влюбленные в окружающую природу, метко и ласково называли местные травы и злаки: касатик, баранчик, дымокурка, курчавка, заманиха, заячья лапка, белоголовка, богородицыны слезки, матренка, ладаница, пастушья сумка, стыдливица, лисий хвост, пролеска, подмаренник, серебрянка, девичья краса, калачики, наперстянка, белорез, медвежье ушко, анютины глазки, бархатка, кукушкины слезки, ветреница, божьи глазки, благовонка, зяблица, красавка... Художественное слово, точное, мыслеёмкое, вещественное, присуще самому языку нашего народа. Известный филолог и историк литературы Федор Иванович Буслаев / 1818-1897 / напоминал о том, что в нашем просторечии "сохранилось древнейших и существенных свойств русского языка больше, нежели в современной образованной речи". Поэтому отметки "просторечие", "диалектизм", "вульгаризм", "неологизм", которыми богаты многие толковые словари, очерняют и ошельмовывают наши слова., что приводит к обеднению нашего языка.

Издавна желтые цветы означали разлуку и измену, белые - невинность и уважение, а красные - любовь. О материальной основе любви, о браке наш великий ученый Климент Аркадьевич Тимирязев (I843-1920) говорил так: "Брак на всех ступенях органической лестницы, начиная водорослью и кончая человеком, представляет одно и то же явление: это слияние двух клеточек в одну", таким образом, любовь у человека и любовь у цветка по своей сокровенной сути ничем не отличаются друг от друга. Исследователи заметили, что во время "любовного переживания" у растения поднимается температура, как у пушкинской Татьяны Лариной, которой обеспокоенная, сердобольная няня предлагала: "дай окроплю святой водою, ты вся горишь".

Индийские ученые установили, что травы воспринимают музыку, что классическая музыка стимулирует их рост. Особенно благотворными для трав оказались музыкальные произведения немецкого композитора Мозеса Мендельсона (1809-1847) и Петра Ильича Чайковского (1840-1893) Бельгийский драматург Морис Метерлинк написал интересную книгу "разум цветов" и утверждает, что отдельное растение может ошибиться и что-либо сделать не так, но целый вид, разумный и мудрый, всегда делает то, что нужно.

Лауреат Государственной премии профессор И. И. Гунар, заведующий кафедрой физиологии растений Тимирязевской академии проделал со своими сотрудниками сотни опытов, и они подтверждали наличие в растениях электрических импульсов, которые подобны нервным импульсам человека. "У растений есть память, - говорил академик. - одного человека мы заставляли несколько дней мучить и истязать куст герани. другой человек бережно ухаживал за тем же кустом, и потом мы присоединили к растению электрические приборы. Как только "мучитель" и "злодей" приближался, стрелка прибора начинала бесноваться. Растение не просто нервничало, оно пребывало в ужасе и негодовало!"

Восточные мудрецы советовали: чтобы вы были здоровыми, как можно больше смотрите на красивую женщину, бегущую воду и зеленую траву.

В реке Клязьме вольно ветвятся водные травы, которые полностью погружены в воду: роголистник, элодея канадская, различные рдесты. Слово "рдест" образовано от той же основы, что и слова "рдеть, руда, рыжий, ржа", родственные латинскому глаголу rubeo - "краснею".

Стрелолист и камыш озерный погружаются в водные струи только своей нижней частью. Кубышка и калужница болотная прикрепляются корнями ко дну, а их листья плавают на поверхности вместе с ряской, которая вообще ни к чему не прикрепляется.

Слово "кубышка" отмечается с 1645-го года и представляет собой уменьшительное существительное, образованное от слова "куб", которое означало "чан или котел". А водяная лилия, названа кубышкой по характерной круглой форме ее плода.

В лесной полосе нашего края внимательный и зоркий грибник, если встанет рано и постарается, наберет корзину маслят, опят, сыроежек, подосиновиков, подберезовиков и белых. Ну, а мухоморы и поганки попадаются на каждом шагу.

Отметим заодно, что слово "опенок" образовано от слова "пень", которое в свою очередь возникло из греческого существительного pinax, означающего "балка". И значит, опята - это "грибы, окружающие пень".

В лесу вы можете встретить мелкий, неприметным коричневатый гриб, который похож на поганку, но издает сильный чесночный запах. Это чесночный гриб. Его круглая плоская шляпка редко бывает больше пятирублевой монеты, а ножка - словно спичка, в засушливые дни он подсыхает, но не погибает

и после дождя снова обретает былую форму. Из этого гриба не готовят никакого специального кушанья, но его используют как неплохую приправу. Мы проходим мимо чесночного гриба, а немцы добавляют его к жаркому и делают из него превосходные соусы.

В наших лесах можно неожиданно натолкнуться на лису, лося или кабана. Слово "лиса" объясняется по-разному. Или же оно одного и того же корня, что и диалектное слово "лисый" -"желтоватый", тогда животное получило название по цвету своей шерсти, или же оно родственно слову "лихой", и тогда лису назвали лисой по ее лихому, удалому нраву. Слово "кабан" заимствовано из тюркского и впервые зафиксировано в русском языке в 1608 году. В его основе лежит корень "каб", имеющий значение "набухать; толстый, круглый".

Но чаще всего, особенно зимней порой, заметны только следы осторожных животных. Ну, а в религиозной, христианской символике олень - это образ души человеческой, которая стремится к добру и свету. Если на снежной целине валяются чешуйки, стерженьки и прозрачные крылатки, то это значит, голодная белка грызла еловые шишки на своем кормовом дереве. Зимой почти каждое Долгопрудненское поле покрывают заячьи следы. Весной, после таяния снега становятся заметными мышиные ходы, и на лесных полянах появляются разбросанные здесь и там бугорки свежей земли - кротовины. Слово "крот" исходит из той же основы со значением "рыть, копать", что и слова "короткий, короб, кора, корнать", и буквально значит "копатель". У нас водятся также хорьки, землеройки и полевки. А кто не видел деловитого и пугливого ежа? Они живут на нашей земле уже более 40 миллионов лет. Но вот этимология слова "еж" до сего дня не установлена. Одни ученые-лингвисты называют родственные слова латышского, немецкого, греческого и армянского языков и толкуют название животного как "пожирателя змей". другие исследователи возводят это слово к индоевропейскому "колоть" и называют ежа - "колючий, с иголками".

В летнюю пору в листве берез, ив и тополей скрывается многочисленное птичье племя: кукушки, поползни, дятлы, овсянки, славки, пеночки, трясогузки, иволги. Оказывается, существительное "дятел" исходит из той же основы, что и глагол "долбить" и буквально значит - "долбящий". А название птицы "иволги" произошло от общеславянского слова, родственного словам "Волга" и "влага", и значит буквально "предвестница дождя" или "накликающая дождь". до сей поры в некоторых говорах известно исконно русское слово "волога" - "влага".

Подмосковные птицы, в большинстве своем, зимуют в Африке. Чайки из Киева улетали на далекую реку Конго.

Ближе к человеку, между городскими домами выискивают еду и резвятся воробьи, голуби, вороны, галки, сороки, снегири, синицы, скворцы и утки. Русское слово "воробей" со звукоподражательной основой "вор", учеными-филологами сопоставляется с родственными ему польскими, литовскими и латышскими словами. Исконно русское "галка" произошло от слова "гал" - "черный". Слово "утка", имеющее ту же основу, что и родственные немецкие, литовские и латинские слова, буквально значит "водная птица".

Заметим заодно, что две головы государственного орла нашего герба символизируют единение Востока и Запада в одном организме и намекают на многонациональную основу нашего государства. Хотя многозначный символ нельзя полностью объяснить или истолковать. Ну, а само слово "орел" имеет немецкую и греческую основы, и его первоначальное значение - "большая птица".

Интересно также то, что млекопитающие и птицы - единственные, кроме человека, земные существа, которые долго и терпеливо заботятся о подрастающем поколении. Таким образом, можно сказать, что любовь "изобрели" млекопитающие.

В весенние и летние дни на молодые листья берез, дубов и тополей набрасываются голодные гусеницы разных бабочек, майские жуки, хрущи и листоеды. цветущие растения приманивают усачей, мух-жарчалок и ос. Личинки долгоносиков любят лакомиться не только яблоками и грушами, но и орехами и желудями, в разнотравье стрекочут неугомонные кузнечики, их жизнестойкому роду больше 250 миллионов лет.

"Чист в душе своей, не злобен,

Удивление ты нам:

О! едва ли не подобен,

Мой кузнечик, ты богам!"

- воскликнул однажды восторженный русский поэт Гаврила Романович державин / 1743-1816 /.

Интересно, что собственно русское слово "кузнечик" отмечается впервые на высоком уровне - в дополнениях к "Актам историческим" за 1674 год: "... да добыть полевых кузнечиков зеленых, которые по травкам скачют..." "Кузнечик" - это уменьшительное от "кузнец". Наше милое насекомое названо так по производимому треску, который напоминает удивительный стук маленьких молоточков по незримым наковаленкам.

А фамилия поэта произошла от непереводного имени или прозвища "держава". Нарицательное существительное "держава" имело несколько значении, из которых наиболее подходящими для имени были - "уход, забота", "крепость, сила, прочность", "владычество, могущество". В родословной дворян державиных говорится, что их род ведет начало от мурзы Абрагима. Его внук Алексей по прозвищу держава в 16 веке приехал на службу к московскому князю. От него "пошли державины. Потомки сего рода российскому престолу служили". Но такие фамилии встречались и раньше.

Иногда в теплую погоду можно увидеть большую гусеницу бабочки "пахучий древоточец", деловито пересекающую асфальтированную дорожку. Эта бабочка, серое и буроватое крылатое существо с бело-серыми пятнами и темными волнистыми линиями на крыльях (а крылья у нее в размахе - до ста миллиметров) летом откладывает яйца на щелястой коре ивы, тополя или дуба. Вскоре молодые гусеницы выгрызают под корой общую квартирку, где зимуют или две или три зимы, с наступлением весенней поры прокладывая в отогретой древесине длинные тайные ходы. В древнем Риме эти темно-красныё крупные и сочные гусеницы считались отменным и желанным деликатесом! Ну, а слово "гусеница" образовано от давней основы со значением "ус" и означает буквально - "покрытая усами".

Лесная подстилка повсюду населена бактериями, микроскопическими грибами, личинками насекомых и дождевыми червями. Оказывается, богатый и здоровый верхний слой земли содержит на одном гектаре до 15 миллионов земляных червей - до 800 килограммов! Они несколько раз уже пропустили через себя всю почвенную массу. А если бы не пропустили, она бы не была такой, как ныне, и вообще не была бы плодородной почвой. Воистину, мал золотник, да дорог.

После благодатного дождя между древесными ветвями радужно переливаются серебристые нити паутины. Ее создатели и хозяева, пауки прячутся где-то рядом. На наши огороды иногда нападают огромные прожорливые армии колорадского жука. Тогда нам непременно приходят на помощь луговые кузнечики, которые с удовольствием и по жизненной необходимости поедают его личинку, да и самого взрослого вредителя.

Кстати, слово "крыжовник", название огородного кустарника, который многие из нас выращивали и плодами которого каждый из нас, конечно, лакомился, напоминает нам о давней-давней старине, о легендарном "терновом венце" потому, что в 17 веке оно пришло к нам из польского языка, а польским языком оно взято из немецкого, где значило "Христов терн".

Сегодня реки, озера и пруды нашего края сильно загрязнены. Долгопрудненские речушки, из которых когда-то брали воду для питья, превращаются в ядовитые сточные канавы. Но заядлые рыбаки еще ловят окуней, щук, ершей, плотву, линей, карасей, пескарей, а также не так давно вселенных рыб, водных эмигрантов - угрей и ротанов.

Напомню любознательному читателю, что существительное "ерш" одного и того же корня, что и существительное "ероха", образованное от глагола "ерошить". Так называли человека со всклокоченными волосами. А ерш - это "рыба с торчащими, колючими плавниками". Этимология "карася" неясна. Одна из версии такова: праславянское слово karas - это заимствование из марийского языка, где karaka - "карась". Рыбу "линь" назвали по ее липкому и слизистому покрову, поскольку существительное "линь" напрямую связано с глаголами "липнуть" и "прилипать". Ну и слово "лещ" образовано от той же основы, что и слова "лоск", "луна", "луч", "лысый" и означало "блестящий", "гладкий".

Интересно, что золотой рыбке, которую содержат в аквариуме, одомашненному подвиду серебряного карася, выведенному в Китае в 7 веке, достался самый красочный мир, потому что она видит не только то, что видим мы, но еще вдобавок и инфракрасные и ультрафиолетовые лучи.

Лето продолжается. И над Долгопрудненскими озерными волнами летают легкие стрекозы, возле берега прыгают и надолго замирают лягушки и жабы. Отметим тут же, что существительное "лягушка" родственно существительному "ляга" и глаголу "лягать", то есть "бить ногами", таким образом, наше милое земноводное названо но способу его передвижения - прыжками.

На дне озера или пруда медленно передвигаются личинки ручейников и извиваются пиявки. По камням и водорослям неторопливо скользят моллюски-прудовики, катушки и лужанки.

На городские улицы высаживаются разнообразные деревья и кустарники: каштан и ясень, липа и клен, ирга и сирень, вяз и дуб, лиственница и шиповник, боярышник и чубушник (ложный жасмин), кусты дерена с темно-зелеными листьями и темно-красными побегами. Но эти посадки не восполняют урон, нанесенный окружающей природе. На территории нашего края запрещены охота и сбор ландышей, купальницы, любки двулистной, ятрышника,. Но как же человеку, по выражению греческого мыслителя Григория Богослюва "изнемогшее поднять и крепкое сохранить"? Вот вопрос.

Сохранять окружающие нас беззащитные живые существа мы еще не научились. Не так уж и давно, в 1927 году озеро Киово, державшее первое место в Европе по численности черноголовых чаек, колония которых насчитывала до 30 тысяч особей, было вполне логично и справедливо объявлено заповедным, и ответственные люди, сидящие в райсовете, решили заботиться о пернатой общине. Люди давно знали чаек и подражали птичьему голосу, повторяя "чаи, чаи", отчего и произошло слово "чайка".

Клюв у чайки прямой и острый. Крылья длинные, превосходно приспособленные к долгому, маневренному полету. Чайки хорошо плавают, нырять же могут лишь падая в воду за добычей. В окраске, которая заметно изменяется в зависимости от возраста птицы и времени года, преобладают белый, серый и черный тона. Чайки живут на берегах рек и озер и гнездятся обычно колониями на отмелях или в зарослях водных растений. Насиживают яйца, которых бывает от одного до четырех, и самец и самка. Птенцы вылупляются зрячими и опушенными и остаются в гнезде довольно долго. Чайки питаются главным образом рыбой, иногда поедают отбросы, мелких грызунов и крупных насекомых.

Любой вид розовощекого оптимизма, от умеренного и скрытного до радикального и агрессивного, неистинен и недальновиден, ибо все живое, однажды возникшее в мире, движется к неминуемой гибели - начало движется к концу. Мыслящему человеку больше к лицу трагическое мужество Федора Тютчева: "Боритесь, о други. Борьба - бесполезна".

Русский поэт Николай Заболоцкий (1903-1958) допустил горделивую мыслительную ошибку, поставив изначальную природу на место бессловесной и послушной ученицы зело помудревшего человека ("Березы, вы - школьницы..."), когда на самом деле люди учились, учатся и не перестанут учиться у животных, у птиц и у растении - у каждой природной твари.

И недаром, наверно, нас, так нелепо и неуклюже руководящих, заранее осмеял остроумный баснописец Иван Андреевич Крылов / 1769-1844 /, когда воскликнул: "А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь!" А. С. Пушкин называл Ивана Андреевича "представителем духа" русских людей, которым дарованы "веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться".

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Высотные жилые дома подступали к уникальному озеру все ближе и ближе, разрастались обширные владения близкого аэропорта. На лесной и болотистой равнине его начали строить военные в 1954 голу и закончили строительство в 1959. Ныне взлеты и посадки, сопровождаемые оглушительным ревом и свистом, совершаются уже каждые три минуты. А звуки силой более 50 децибел уже вредны для здоровья. Ежегодно на территории, прилегающей к аэродрому, "сбрасывается" до 80 тонн бензопирина, отчего в окружных лесах и рощах больные деревья с омертвелыми и искривленными вершинами и стволами попадаются чаще, нежели в огромной и запыленной многоэтажной Москве, а местные жители страдают астмой и различными аллергиями. Сегодня город Лобня и поселок Шереметьевский занимают печальное второе место в Московской области по онкологическим заболеваниям. А уже строится новый ревущий и свистящий монстр, "Шереметьево-3" - и снова, конечно, без ведома и желания аборигенного, подневольного и обреченного населения. Многие люди давно забыли, что такое блаженная тишина, и узнают о ней только понаслышке или перечитывая Пушкина: "Над лесистыми брегами / В час вечернем тишины..."

Немудрено, что и заповедное озеро занедужило. Уменьшилась его глубина, вода из прозрачной стала коричневого цвета. И в 1998 году лобненские чайки навсегда покинули свое родовое гнездо. Лишь некоторые пары остались, неизвестно, надолго ли, на прежнем месте и переселились на непроходимое для двуногого агрессора водное пространство, которое тянется возле Долгопрудненского завода тонкого органического синтеза. Какие ручьи вытекают за бетонную заводскую ограду, можно только догадываться, грустно вспоминая слова совестливого немецкого поэта, мыслителя и естествоиспытателя Иоганна Вольфганга Гете (1749-1832): "Природа всегда права, и ошибка возможна только с моей стороны". А. С. Пушкин называл Гете "великаном романтической поэзии".

Вот и от подмосковного серого волка осталось одно только имя, происходящее по одной филологической гипотезе от латинского глагола "рвать". И, следовательно, волк - это "рвущий, разрывающий зверь". А другая точка зрения указывает на то, что родственны слова "волк" и "волочить". "Волочить" же образовано из индоевропейского глагола, означающего "тянуть, тащить". И, следовательно, согласно этой версии, волк - это "зверь, таскающий домашний скот".

Вот и серьезный журнал "Наука и жизнь" задумался о возможных последствиях необратимого нарушения древнего экологического равновесия, которое произошло по вине человека: "При сохранении современной доли потребления и приостановлении дальнейшего роста экономики полное истощение биосферы и искажение окружающей среды наступят через несколько сотен лет. Если же темпы современного развития сохранятся, то - во второй половине 21-го века"

да и как не задуматься, когда первая в Европе искусственная пустыня, возникшая в Калмыкии в результате непродуманной и безудержной человеческой производственно-технической деятельности, ежегодно разрастается, подобно раковом опухоли, на 50 тысяч гектаров!

Верно и давно подметили наблюдательные люди: не то беда, что во ржи лебеда, жди беды, когда ни ржи, ни лебеды.

Наш писатель Александр Исаевич Солженицын категоричен: "Только при самоограничении сможет дальше существовать все умножающееся и уплотняющееся человечество".

А еще в незапамятные времена наши проницательные предки предупреждали кого-то, возможно, и нас, людей будущего: "Не все желай, что видишь; не все делай, что можешь".

данные областной санитарно-эпидемиологическом службы за 2000 год говорят о превышении предельно допустимого уровня содержания тяжелого металла кадмия в Долгопрудненской питьевой воде.

Самая острая экологическая проблема Московской области - это загрязнение воды, которая являет собой ярким пример удивительного смирения: она, никем непобедимая, покорно и безропотно опускается на дно.

Однако человеку нужны первозданные или, по крайней мере, неотравленные и неядовитые водные запасы. Еще покуда над нашими головами не вьются враждебные песчаные вихри, но Мытищинскому району уже не хватает ежедневно 26 тысяч кубических метров обыкновенном воды, и вот уже 40 процентов детей страдают теми или иными психическими расстройствами и более 25 процентов людей взрослых можно назвать относительно здоровыми. Правда, загадочный, подобный привидению, чеховский персонаж из повести "Черный монах" готов, кажется, поспорить на эту тему: "Здоровы и нормальны только заурядные , стадные люди".

Коварно отравлено и окружающее надземное пространство. Например, электромагнитное загрязнение возле Останкинской башни в четыре раза превышает допустимым уровень, отчего живущие рядом горожане значительно чаще болеют.

В документальном фильме "Железные всходы" (1986) закадровый дикторский голос напоминает нам о том, что мертвые пустыни неумолимо наступают и каждую минуту поглощают по 44 гектара плодородной земли. Нынешние промышленность и сельское хозяйство приближают роковой день гибели животворного слоя нашей планеты, о чем, видимо, предупреждали страшные черные пыльные бури, пронесшиеся в 1934 году по Америке и в 1984 - по России. Теперь уже нигде не найти и никакими способами не воспроизвести неповторимые двухметровые пласты воронежского чернозема, разрушенные неудержимыми колесами и плугами и развеянные безжалостными ветрами.

Неравнодушные люди всегда сожалеют и каются, когда что-либо гибнет и рушится, даже по чужом вине. Николаи Зиновьев, бывший диссидент, писатель и философ, книги которого были направлены против коммунистической идеологии и социалистического строя, винится в том, что он не предвидел пагубных последствий своей литературной и общественной деятельности, и говорит: "Лучше бы я их не писал".

И никого не утешит реальная и неизбежная картина земного будущего. По прогнозам ученых, не позднее, чем через 4 миллиарда лет, наше солнце превратится в так называемый красным гигант, температура на Земле возрастет до 100-150 градусов и все живое погибнет в ужасной жаре материального космического ада. По другой версии, Земля умрет через 2 миллиарда лет потому, что солнце погаснет, а наша Галактика столкнется с Туманностью Андромеды, и обе разрушатся.

да, непостижимая вечность неумолима. Последнее стихотворение Гаврилы Романовича державина, написанное в июле 1816-го года и оставшееся на грифельной доске на его столе в ночь его кончины, было такое:

"Река времен в своем стремленья

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

А если что и остается

Чрез звуки лиры и трубы,

То вечности жерлом пожрется

И общей не уйдет судьбы".

Но брат Иисуса Христа, Иаков не советовал заглядывать туда, в такие дальние дали. "Вы не знаете даже того, что произойдет завтра", - говорил он.

НОЖИ, ТОПОРЫ И ГОРШКИ

Достоверные сведения о пребывании людей в Подмосковье относятся к 4 тысячелетию до нашей эры. Древние люди селились у самой воды, по берегам рек и озер. Селения были небольшими, а жилища напоминали шалаши. Обилие рыбы в реках и зверей в лесах определило основные хозяйственные занятия - рыболовство и охоту. По мнению А. Трофимова, директора института космической антропоэкологии /Новосибирск/, люди древнего мира обладали третьей сигнальной системой, могли подключаться к информационному полю земли, к единому информационному хранилищу, которое возникло вокруг нашей планеты, без помощи слова общались на любом расстоянии и ловили мамонтов задолго до возникновения человеческой речи. Позднее удивительный невербальный /бессловесный/ язык вытеснился вербальным, обычным, на котором разговариваем и мы с помощью глагола, местоимения, существительного, наречия...

Найденные обломки глиняных сосудов с округлыми днищами и сплошными узорами в виде круглых ямок и насечек указывают на места стоянок, где археологи находили также наконечники стрел и гарпунов, топоры, ножи и рыболовные крючки - орудия, изготовленные из камня или кости. Эти племена названы племенами льяловской культуры по названию деревни в верховьях реки Клязьмы, где была обнаружена неолитическая стоянка. Подобные стоянки середины 3-го тысячелетия до нашей эры открыты в районе озер Долгого и Круглого, на реке Альбе в районе города Лобни и около деревни Агафониха. Такие поселения относятся к эпохе неолита, то есть к новому каменному веку.

В начале 2-го тысячелетия до нашей эры в Подмосковье появляются другие племена людей, расселяющихся, в основном, около водоемов и естественных пастбищ - пойменных лугов и озерных низин. Представителей этих племен называют "фатьяновцами" по селению Фатьяново в ßрославской области, где в 19 веке нашли могильник и предметы, относящиеся к этой культуре. Фатьяновцы захватили северную часть московской области и жили патриархальными родами.

Начиная с 16-летнего возраста мужчины-фатьяновцы становились воинами, а также занимались охотой, пастушеством и изготовлением орудий труда. Женщины вели домашнее хозяйство, воспитывали детей, изготавливали из глины посуду. В отличие от грубых неолитических горшков, у фатьяновцев были более аккуратные сосуды с округлыми туловами и с елочным узором. Особым признаком фатьяновской культуры были каменные шлифованные топоры-молотки с отверстиями для рукоятки. Впоследствии у них появляются и бронзовые топоры и украшения. В хозяйственной жизни тогдашних людей охота и рыболовство стали сочетаться со скотоводством и земледелием, которые давали пищу, шерсть и кожу для выделки обуви и одежды. Фатьяновцы разводили свиней и овец, а после у них появились коровы.

Общеславянское слово "корова" появилось, конечно, позднее. По-старославянски говорили "крава", это название было родственно словам литовского, польского и латинского языков, оно образовано от индоевропейской основы kor -"рог; голова" и буквально значило "рогатая". От древнерусского слова "овен" /баран/ образовано общеславянское слово "овца".

Найденные глиняные ложки говорят о том, что люди нашего края во 2 тысячелетии до нашей эры ели вареную еду.

В общем, без труда не вынешь и рыбку из пруда.

В 30-е годы 20-го века, во время археологических работ, начавшихся накануне строительства канала Москва-Волга, недалеко от деревни Протасово, на берегу будущего Икшанского водохранилища, на склоне высокого лесистого холма исследователи обнаружили каменный сверленый топор-молоток, кремневый нож и три глиняных горшка. Еще один фатьяновский топор нашел местный крестьянин - неожиданно, прямо на деревенской улице.

Слово "топор" образовано от той же основы, что и древнерусское, диалектное слово "тёпать", которое означало *рубить, тяпать, бить". Очевидно, на этом месте когда-то находился могильник. У железнодорожной станции Икша, где добывали гравий, также были найдены каменные топоры и другие орудия труда из кремня. Фатьяновский могильник нашли и вскрыли возле "Бухты радости" у Пироговского водохранилища. В нем оказались обломки глиняного горшка и медный браслет. Топоры фатьяновского племени также найдены около деревни Пестово и на берегу реки Клязьмы около Болшева. Западнее города Лобни обнаружены четыре могильника фатьяновской культуры.

В I тысячелетии до нашей эры на территории нашего края стали расселяться новые племена так называемой дьяковской культуры. Так они называются по Дьяковскому городищу, расположенному в черте города Москвы, близ бывшего села Коломенского. Ученые пришли к выводу, что фатьяновцы смешались с этими пришельцами, а время с 8-го по 7 век до нашей эры считается переходным от бронзового века к железному.

Дьяковские племена принадлежали к финно-угорской этнической ветви. От них некоторые долгопрудненцы унаследовали своеобразную форму носа - "картошкой". Они умели производить железо из болотных руд, а также разнообразный хозяйственный инвентарь. Основой их хозяйства продолжало оставаться скотоводство, значительна была роль охоты, занимались они и земледелием. На месте поселений дьяковского типа встречаются керамика с орнаментами, похожими на отпечатки грубой ткани /их иногда называют "текстильными"/, наконечники стрел из кости, напоминающие плоские лопаточки, железные ножи и глиняные "грузики" грушевидной формы, назначение которых не выяснено до настоящего времени. Обломки дьяковской посуды найдены при обследовании крутого берега Клязьминского водохранилища. Западнее Лобни располагаются семь городищ дьяковской культуры железного века.

"И КУДРИ ИХ БЕЛЫ..."

Александр Блок /1880-1921/ ошибся, восклицая: "Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы!" Его запальчивая ошибка, конечно, простительна, потому что он создавал поэтическое произведение, а не научно-исторический труд. Мы - не скифы. И чтобы не слыть "Иванами, не помнящими родства", полезно узнать, откуда пришли наши предки - славяне.

Скифы, по языку иранцы, степные кочующие скотоводы, не имели поселений и жили в кибитках. А праславяне, пахари и земледельцы, которые сами себя, по сообщению древнегреческого историка Геродота /490/480- ок. 425 до нашей эры/, называли сколотами, в I тысячелетии до нашей эры образовали в среднем Поднепровье три "царства", создали свою культуру, свой эпос и свои языческие обряды. Скифы-кочевники совершали воинственные набеги на соседние земли и поклонялись мечу. А славяне-сколоты испытывали религиозные чувства к мирному плугу, топору и чаше. Лесостепные сколоты изображали реального северного лося, который оказывался древним символом основного небесного созвездия - Большой Медведицы. Сколоты вывозили свой хлеб и ввозили из Ольвии амфоры с вином и маслом и греческие предметы роскоши.

Vinum,"вино" - слово средиземноморского происхождения, усвоенное славянами. Существительное "масло" образовано от общеславянского глагола "мазать", имеющего ту же основу, что и греческий глагол, который означает "тискаю, мну".

Примерно с 12-го века до нашей эры праславяне сжигали умерших и совершали погребальные обряды: сооружали домовины /надмогильные деревянные домики с маленькими оконцами/ прах покойника хоронили в обычном горшке для еды и возводили курганные насыпи. В погребениях богатой праславянской знати захороненные оружие и одежда были украшены золотыми или костяными пластинами, на которых давние мастера часто изображали лося.

Слово "лось" образовано от той же основы, что и общеславянские слова "лань", "олень" и древневерхненемецкое слово со значением "бурый, желтый". Таким образом, наше лесное животное названо по цвету его шерсти. Старо-славянская форма "елень" еще встречается у А. С. Пушкина.

Летописец Нестор, писавший в начале 12-го века, говорил о сожжении трупа, насыпании праха в урну и захоронении урны-горшка в домовине, "еже творят вятичи и ныне". Домовина с костями погребенных была реальной основой известного фольклорного сюжета о "избушке на курьих ножках", жилище Бабы-ßги-Костяной Ноги, олицетворенной смерти. Переход от сожжения умершего к обычному захоронению произошел, в основном, на рубежа 10-го и 11-го столетий.

ßзыческие верования, обряды и заговоры, формировавшиеся тысячелетиями, не могли бесследно исчезнуть после принятия новой, христианской веры, после крещения жителей Киева в 988 году по велению князя Владимира. Тем более, существенных и принципиальных отличий нового от старого не было: и в язычестве и в православии признавался единый владыка Вселенной, и здесь, и там совершались моления-богослужения и магические обряды с молитвами-заклинаниями, там и здесь существовало понятие "душа" и говорилось о ее бессмертии в загробном мире. По наблюдениям известного историка, академика Бориса Александровича Рыбакова, наши предки задолго до принятия христианства знали слова "бог", "дух", "вера", "святой", "рай", "закон". Вот и в бессмертной поэме "Слово о полку Игореве" упоминаются и христианский Бог, который показывает верную дорогу князю, и языческий, небесный Бог-отец Стрибог и славянские эринии /богини мщения/ Карна и Желя. Неизвестный автор замечательного "Слова" смело пользовался образами античного язычества, воскрешая родную языческую романтику.

Народы Восточной Европы пережили три крупнейших нашествия, которые были спровоцированы азиатскими племенами: гуннами, аварами /обрами/ и татаро-монголами. И три менее масштабных, осуществленных хазарами, печенегами и половцами. О каких-либо славянских завоеваниях историки не знают ничего. Кроме того, доверчивые, душевные и гостеприимные славяне не лишали жизни престарелых родителей, как это делали германцы, литовцы и кочевые, бездомные азиаты.

Сын Николая Степановича Гумилева и Анны Андреевны Ахматовой, известный историк Лев Гумилев /1912-1992/ разработал теорию происхождения и исчезновения этносов /народов/ на фоне изменяющейся природной среды. Он разделял точку зрения великого русского ученого, филолога и историка, академика Алексея Александровича Шахматова /1864-1920/, который признавал первой славянской родиной бассейн реки Западной Двины /территория современной Польши/. Великое переселение народов - перемещения в Европе сарматов, германцев, гуннов и других племен на территории Римской империи в 4-7 веках - вынудило славян расколоться на западных /венеды/, южных /склавины/ и восточных /анты, или поляне/. В определение "поляне" современники вкладывали особый смысла "исполины, гиганты". Позднее тюркский эквивалент "богатырь" вытеснил это слово, и только в древних былинах остался его женским род - "поляница". А венеды, кстати, основали ныне знаменитый итальянский город Венецию, что заметно по его названию. Свободолюбивые анты были очень высокого роста и огромной силы, легко переносили жар и холод. Их невозможно было склонить ни к подчинению, ни к какой-либо внешней зависимости. Но к иноземцам они относились ласково. Пленников не держали в рабстве, как делали другие племена, в течение неограниченного времени, но предлагали им на выбор: или за выкуп вернуться восвояси или остаться на положении свободных и друзей.

Славяне заняли лесную полосу между Днепром и Днестром, то есть Волынь, и образовали первое общеславянское государство, распавшееся в 7 веке.

В 6 веке славяне шли на запад до реки Тиссы и вверх по Дунаю в междуречье Вислы и Одера. В 550-551 годах они пересекли Дунай и к 9 веку заняли всю Элладу / Грецию /. Вот почему население греческого города Пелопоннеса оставалось до 19-го века славянским по языку.

Кривичи двинулись из Южной Прибалтики на восток и создали славянские города Смоленск, Полоцк, Витебск и Псков, а словене заселили верхнее Поволжье и основали Новгород. Вятичи пришли "от ляхов", то есть из Польской земли.

После распада былого племенного единства, в 9-10 веках образовалась Киевская Русь, которая распадается во второй половине 12-го века.

Славяне не были коренными жителями Восточной Европы. Они проникли в нее в 6 веке и заселили Поднепровье и окрестности озера Ильмень. До славянского прихода эту территорию населяли русы, или россы, народ не славянский, а германоязычный.

Бытовые навыки у славян и русов были тоже различны: русы умывались перед обедом в общем тазу, а славяне - под водными струями. Русы брили голову, оставляя клок волос на темени, славяне стригли волосы "в кружок". Русы жили в военных поселках и кормились военной добычей, а славяне занимались земледелием и скотоводством.

Русы и анты к 10 веку сливаются в единый этнос, после чего появляется восточнославянское государственное образование "Русь" /"русская земля"/, центрами которой стали города Киев, Чернигов и Переяславль /Южный/.

Как уже было сказано, в 6 веке нашей эры славяне, вытесняемые тюркскими кочевниками, направились на север и северо-восток и внедрились и в литовско-латышскую и в финно-угорскую среду. Но это не было ни завоеванием, ни вытеснением местного населения. Славяне-земледельцы постепенно проникали в необъятные лесные пространства, довольно редко заселенные.

Между Клязьмой и Учой проходила условная граница расселения племен, но соседство их было весьма тесным. Новоселы-славяне переняли у местного угро-финского населения многие названия географических и гидронимических объектов. Источники 12-14 веков неоднократно упоминают о реке Кляземе, более поздние - о Клязьме. Видимо, эти варианты представляют собой формы древнего названия, которое славяне усвоили в искаженном виде. Исследователи сопоставляют название "Клязьма" с некоторыми северными названиями типа Нерезьма, Колозьма и другими. В них выделяются близкие по звучанию элементы -язьма, -езьма, -озьма, которые, скорее всего, означали "реку" на каком-то вымершем финно-угорском наречии. Однако начальные звуки "КЛ" совершенно непонятны и до нынешнего дня не поддаются расшифровке. Относительно происхождения названия левого притока Клязьмы реки Учи высказываются различные гипотезы. Прежде всего, предполагают его славянское происхождение, связывая со словами сербско-хорватского языка. Согласно другой, балтийской гипотезе, слово "Уча" связано с литовскими или латышскими гидронимами. И наконец, говорят о происхождении названия реки из какого-то языка древнего финно-угорского населения. Тогда исходной формой является "Укча", вариант известного гидронимического термина Укша / Укса /, что означает "река" или "небольшая река, рукав реки". Эти словесные элементы широко распространены в финно-угорских названиях рек русского Севера.

Вспомним заодно об этимологии слова "славяне". "Словене" - древнее название славян. Древнерусское слово "словен" или "славян" родилось от существительного "слово" и означало "говорящий, владеющий языком", в отличие от неумеющего говорить "немого", "немца".

Властные и жестокосердные варяги, потомки разбойников-викингов, пришли на Русь, поработили местные племена и навязали свои дикие и варварские нравы и порядки мирному трудолюбивому и добродушному славянскому народу. О "призвании" варягов не может быть и речи.

"Варяг" - это слово, заимствованное из древнескандинавского языка и произведенное от основы "var, обет, присяга". Первоначально оно означало - "союзник, товарищ по клятве, воин, давший присягу". Позднейшее развитие значения шло следующим образом: "воин, давший клятву" - "защитник" - "наемник" - "скандинав".

А кто же такие варяжские предки - викинги? Это молодые скандинавы, которые в 8-9 веках пережили период неожиданного взрыва активности и агрессивности. Викингами называли людей, которые покидали свое племя, не желая подчиняться его законам. И слово "викинг" носило тогда оскорбительный оттенок, что-то вроде современного "пират" или "бандит".

Юношу покидающего семью и уходящего вместе с викингами, оплакивали как погибшего. При этом викинги не обладали какой-то особенной храбростью по сравнению со своими родственниками, которые оставались дома. Викинги боялись и врага, и раны, и смерти, как и все люди, но скрывали свой страх и наедались перед битвами опьяняющими мухоморами, то есть использовали методы химической стимуляции организма и своеобразного допинга. Они доходили до невменяемого состояния и крушили любого врага, даже трезвых арабов. А после боя впадали в неизбежную глубокую депрессию - до следующего нервного срыва. Норвежские и датские воины разнесли славу своей ярости по всей Европе. Но в большинстве своем викинги гибли на чужбине. Им нельзя было вернуться домой с добычей. Юноша, ушедший в "вик", укрепленный поселок викингов, разрывал былые связи с семьей и родом окончательно и бесповоротно. Его забывали отец и мать, и дороги назад ему не было.

Разговор о призвании иноземцев - это вульгарный миф или сознательный обман нечистоплотного историографа. Древнеримский оратор и философ Марк Туллий Öицерон /106-43 до нашей эры/ говорил, что первое правило порядочного историка - это бояться любой лжи, а второе - не бояться никакой правды.

Норманская теория, сторонники которой считают норманнов /варягов/ основателями государства в Древней Руси, была сформулирована немецкими учеными Г. З. Байером и Г. Ф. Миллером,работавшими в Петербургской Академии наук во второй четверти 18-го века. Но честные исследователи установили, что рассказ из "Повести временных лет" о призвании князей-варягов Рюрика, Синеуса и Трувора в 862 году является позднейшей вставкой и намеренным искажением изначального текста летописи. Уже в период формирования "норманской теории" выявился ее политический смысл, направленный на то, чтобы представить нашу Древнюю Русь отсталой страной, а славян и их потомков - народом, который не мог самостоятельно жить и развиваться. В 18 веке Михаил Васильевич Ломоносов указал на враждебную России суть этой теории, что полностью разделяется современными историками и вполне доказано наукой.

"Земля наша, велика и обильна, а порядка в ней нет". Именно так будто бы сказали новгородские старейшины, призывая варягов.

И здесь невольно возникает вопрос: а как же могла быть великой и обильной земля, в которой царили хаос и беспорядок? Это застоявшееся искажение истории произошло всего-навсего от неверного, хотя и традиционного прочтения летописного текста. В подлиннике нигде даже и нет слова "порядок". А написано слово "наряд". Но это слово означало совсем иное! "Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет", - такова, буквально, летописная запись под 862 годом.

Что же означало в Древней Руси слово "наряд"? Вот Владимир Мономах говорит, что он "ловчий наряд сам есмь держал". Вот под 1173 годом в Ипатьевском списке летописи сказано, что некий воевода "наряд весь держал". В "Софийском временнике" под 1532 годом говорится: "а нарядчик был Дмитрий Сырков".

И нигде мы не встречаем в летописи слово "наряд" как порядок, то есть стройное государственное управление, противоположное беспорядку и развалу.

"Наряд" обозначало совокупность княжей администрации. А во-вторых, распоряжения, опять-таки в их совокупности.

Известно, что Новгород писал "ряд" то с одним, то с другим князем, ограничивая его функции. Князь для Новгорода, откуда бы он ни "призывался", был, по сути, наемным воеводой, иногда судьей. А если обнаруживал поползновения стать узурпатором, то князя изгоняли: "Ты, князь, собе, а мы - собе! И показаша ему путь от себя". На место изгнанного приглашали себе другого, и тот приезжал со "всем нарядом" своим.

Около 862-го года было, очевидно, изгнание очередного князя из Новгорода, и на некоторое время Новгород оставался без "наряда", то есть без администрации княжеской. Только и всего!

Главное зло неверного перевода слова "наряд" состоит в таком умозаключении, что раз не было порядка, значит, было нечто противоположное, а именно беспорядок, бесчинство, развал, неурядица.

А между тем известно, что в эти времена древнерусским народ уже выделялся среди других народов своем государственной мощью, богатыми городами / скандинавы называли Русь "страной городов" /, развитой грамотностью / вспомните хотя бы многочисленные берестяные грамоты, наиденные именно в Новгороде /.

Новгородцы имели вечевое устройство, как и другие большие города на Руси. А это было для того времени весьма прогрессивным устройством.

Поэтому не должно нам мириться с традиционным, но заведомо ложным переводом одного из ответственных мест нашей Начальной Летописи.

Вдохновенные и увлекательные поиски единственного, скрытного и затаенного слова роднят людей, которые разгадывают замысловатые кроссворды, чайнворды, сканворды и криптограммы, с людьми, которые пишут разнообразнейшие стихи, и - с историками.

Заведомую ложь о "призвании варягов" на русскую землю невольно распространяли некоторые наши доверчивые поэты, например, Алексей Константинович Толстой / 1817-1875 /, написавший веселую "Историю государства Российского от Гостомысла до Тимашева":

"Послушайте, ребята,

Что вам расскажет дед.

Земля наша богата,

Порядка в ней лишь нет.

И стали все под стягом,

И молвят: "Как нам быть?

Давай пошлем к варягам:

Пускай придут княжить".

Посланцы скорым шагом

Отправились туда

И говорят варягам:

"Придите, господа!

Мы вам отсыплем злата,

Что киевских конфет;

Земля у нас богата,

Порядка в ней лишь нет".

Сегодня каждый добросовестный восьмиклассник без труда опровергнет общепризнанного мудреца Аристотеля, говорившего, что позвоночные животные живут долго потому, что ни один из их органов не вырабатывает желчи. А современный ученый Николай Колпаков обнаружил неизвестные ранее "поляризационные" волны, которые, противореча "официальной" гипотезе Альберта Эйнштейна, доносятся с дальней звезды до Земли не со скоростью света, за миллионы лет, а за несколько секунд! Вот и напрашивается довольно грустное умозаключение: люди обречены обретаться в пространстве, насыщенном личными мнениями и более или менее правдоподобными предположениями, ибо полное знание никому не по зубам. И, скорее всего, волны, открытые Колпаковым, стали не последними волнами, открытыми человеком. Особо проницательные поэты интуитивно понимали это почти всегда, как, например, выдающийся поэт, переводчик и критик Владимир Ходасевич / 1886-1939 /:

"О, если бы вы знали сами, Европы темные сыны, Какими вы еще лучами Неощутимо пронзены!"

И в конце концов, не важно, трудятся ли неискоренимые Несторы по совести, по заказу, по принуждению или по доброй воле, вдохновенно, скрупулезно или спустя рукава. Все равно появляются столько мировых, европейских и отечественных исторических версий, сколько появляется убежденных или ангажированных историков. Нефальсифицированной, то есть истинной истории, не было, нет и не может быть, ибо человеческая память не отражает минувшее, как бесстрастное и безжизненное зеркало, которому легко приказать по-пушкински "свет мой, зеркальце, скажи да всю правду доложи", а преображает его по праву и долгу своеобразного внутреннего художника.

Варяжское иго оказалось более долговечным, нежели аварское или татаро-монгольское. В 20 веке Россия грустно отметила 1000-летие "варяжско-германского владычества": 700 лет русскими правили Рюриковичи /скандинавы/ и 300 лет - Романовы /немцы/. И если мы в чем-то виноваты, то только перед самими собой, потому что по нашему добронравию и простоте позволили инородцам наживаться и хозяйничать на своей земле.

"Там так же полыхают

густые краски зим.

Но ходят оккупанты

в мой зоомагазин.

Хозяйская походка,

надменные уста...

Хоть нынче флора та же,

но фауна - не та,"

- пел Булат Окуджава в 1986 году в ироничной, но и грустной песне "Плач по Арбату", еще не зная о разгуле будущего кровавого террора.

И сегодня кое-кому, чтобы не "попасться на аркан какого-нибудь чеченца", не мешало бы внимательно прислушаться к давнему предупреждению А. С. Пушкина: "Хотя черкесы нынче довольно смирны, но нельзя на них положиться; в надежде большого выкупа - они готовы напасть на известного русского генерала".

Что же происходит со славянскими народами? Может быть, они вырождаются по какой-то неизвестной причине? Бесстрастная статистика напоминает: из тысячи армян половина имеет высшее образование. Из тысячи русских - только около 30 человек! Это ли не деградация?

Что если сбудется мрачное пророчество немецкого философа Освальда Шпенглера / 1880-1936 /, написавшего в 1918-1922 годах нашумевшую книгу "Закат Европы" и предрекшего, что в 22 века вовсе не будет русских, как уже в 7 веке не стало римлян после распада великой и могучей Римской Империи? По мнению современного американского демографа к 2200 году в России останется 23 миллиона русских.

Уважаемые дамы и друзья, дорогие господа и товарищи! Мы знаем и сами, что кривы наши сани.

В телевизионной передаче "Встреча с Василием Беловым", известный и уважаемый писатель, избиравшийся депутатом Государственной думы, решительно заявил: "ß уважаю все народы, но в Кремле должны сидеть русские". А неординарный и вдумчивый художник Илья Глазунов, озабоченный судьбой своей страны и нации, сказал: "ß создал бы Лигу защиты русских"

Но, может быть, "Есть упоение в бою, / И бездны мрачной на краю", как заметил Александр Сергеевич Пушкин?

И что же делать, если уже само понятие о враге, которое проникло в наше сознание, грешно и вредоносно? Ветхий Завет говорит о священной ненависти к непримиримому недругу только потому, что враг является врагом Бога. А в Новом Завете лишь один настоящий враг - это дьявол, от которого идет любое разрушение и умертвление.

Неужели осталась только одна надежда на наступившую эру Водолея, эру добра и света? Возможно, повсеместно расплодившиеся астрологи не ошиблись. Ведь изобрели же когда-то упорные алхимики порох и фарфор, и получили соляную, серную и азотную кислоты. Правда, они стремились добыть золото и своей первоначальной цели на достигли.

Подмосковными памятниками первых славян являются курганы-могильники и селища - остатки поселений, которые относятся к 12-13 векам. Располагались они вдоль рек на территории всего нынешнего Мытищинского района, но многие из них исчезли в результате нашей интенсивной хозяйственной /и бесхозяйственной / деятельности последнего времени. А. С. Пушкин, пересказывая легенду о смерти киевского князя Олега, представлял загадочный курганный холм, покрытый первозданными снежными хлопьями:

"Пирует с дружиною вещий Олег

При звоне веселом стакана.

И кудри их белы, как утренний снег

Над славной главою кургана...

Они вспоминают минувшие дни

и битвы, где вместе рубились они".

Вот мы вспоминаем некоторые cтроки и стихотворения известных поэтов, но, к сожалению, многое забывается не только в истории государства или края, но и в истории литературы. Видный литературовед и критик Вадим Валерианович Кожинов /1930-2001/ заметил, что имеется лишь одна серьезная работа о творчестве Ивана Семеновича Баркова /1732-1768/, а о поэзии Николая Александровича Львова /1751-1803/ и Петра Андреевича Словцова /1767-1843/ вообще ничего еще не сказано!

Ну, а основными племенными признаками вятичей и кривичей, которые в 6 веке пришли в Подмосковье были женские украшения, так называемые височные кольца. Сразу же скажем о том, что кривическое племя, самый обширный славянский род, образовавшийся на приднепровской территории, заселенной балтами, получило свое название не потому, что кривичи и кривички кривлялись или были кривыми, а по имени древнего литовского бога Криве-Кривейто! А Вятка, географическая местность и, естественно, ее обитатели, вятичи, - это другая живая ветка раскидистого славянского древа.

Так вот, женщина прикрепляла украшения к кожаной или шерстяной ленте около виска. У женщины-кривички кольца были изготовлены из серебряной проволоки и имели браслетообразную форму с завязанными концами. Женщина вятического племени носила височные кольца, которые представляли из себя округлые пластины, заканчивающиеся семью лопастями с незатейливым орнаментом. Мастера, которые изготавливали женские украшения, по традиции использовали языческую символику, имевшую не декоративный, а сакральный, магический, характер. Растительные узоры насыщались аграрной заклинательной тематикой, говорящей могущественному богу растений Переплуту и взглядам каждого соплеменника о заклинании роста и заклинании пространства, что может быть выражено примерно такими словами: "Пускай все растет и пускай везде растет!" Восточный путешественник Ибн-Русте делился своими наблюдениями, сделанными в 9 веке, описывая славянский жатвенный обряд у наиболее архаичного по своему быту племени вятичей: "Во время жатвы они берут ковш, наполненный просом, поднимают его к небу и говорят: "Господи! Ты, который снабжал нас пищей, снабди и теперь нас ею в изобилии". И в то же время женщины-вятички носили серебряные крестики и фигурки крылатого ангела.

Таким образом, на Руси к началу 13-го века наступило своеобразное двоеверие. При нем деревня, которую считали крещеной, продолжала свою прадедовскую религиозную жизнь, а город и княжеско-боярские круги широко использовали общественно-социальную сторону христианства, но и не забывали язычество с его богатой мифологией, укоренившимися обрядами и жизнерадостными карнавалами-игрищами, танцами, музыкой гусляров и пением.

Поселений славян, которые археологи называют "селищами", в Московской области сохранилось немного, потому что на их месте возникали многие современные населенные пункты. В 1932 году возле деревни Протасово было выявлено кривическое селище, а недалеко от него пять курганов.

Таинственный курганный могильник находится возле города Долгопрудного.

Как говорится, шла молва, да и была такова.

ОТ НИКОЛЬСКОГО ДО ХЛЕБНИКОВА

"ß далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал", - откровенно признался Александр Сергеевич Пушкин.

Большинство сел и деревень, отмеченных ныне на карте Московской области, возникало вокруг Москвы в 15-17 веках во время усиления Московского княжества и становления Российского государства.

В московском пожаре 3-го мая 1626-го года сгорела большая часть государственных бумаг. И самые древние сведения о Подмосковье историки и краеведы чаще всего черпают из записей, которые донесли до нас уцелевшие писцовые книги 1623-1624 годов.

До нашего времени также дошли документы, в которых упоминаются подмосковные поселения 14-го века. Это завещания феодалов разного ранга, межевые и переписные книги. Более подробные известия о населенных пунктах нашего края можно найти в документах 17-го столетия, где указывается количество крестьянских дворов и населения мужского пола.

Почти все селения, расположенные на территории нынешнего города Долгопрудного и вокруг него, принадлежали крупным родам, многие представители которых когда-то входили в государственную администрацию. Среди них мы встречаем фамилии Нарышкиных, Салтыковых, Черкасских и Шереметевых.

Московские князья раздавали приближенным подмосковные земли, и те основывали села. Тогда на Руси существовал обычай давать человеку прозвище помимо официального имени. Известны различные прозвища феодалов, которые необязательно соответствовали их личным качествам или внешности. Например, от прозвища Свибло, что значило "шепелявый", произошло название села - Свиблово, от Юрло - Юрлово, от подушка - Подушкино. Примерно две трети селений Подмосковья носят названия по имени или прозвищу владельца.

В те времена селения были небольшими, насчитывали но 1-4 двора, и по причине различных социально-политических потрясений зачастую исчезали, становились "пустошами". Кроме того, вплоть до конца 16-го века крестьяне имели право перехода поздней осенью, в Юрьев день, от одного хозяина к другому, то есть еще не были полностью закрепощены. И поэтому деревни, состоявшие из одного-двух дворов часто прекращали существование, и в документах 16-17 веков мы находим упоминания о многих "пустошах". Через какое-то время они могли возродиться, но иногда и не восстанавливались. Какие-то подмосковные селения опустели в конце 16-го, начале 17-го столетия.

В северней части Московского уезда в 20-х годах 17-го века, после польско-шведской интервенции, насчитывалось "пустых", то есть покинутых, около 50 поместных и 20 вотчинных имений.

Для сравнения: в 70-е годы 20-го века, в мирные годы, в России исчезли более сорока тысяч деревень не по воле деревенских жителей, а по решению сановных лиц, руководивших нашей страной.

Деревни строили на земле, которую крестьяне получали от землевладельца, как бы являясь арендаторами. Слово "деревня", как полагают некоторые историки, поначалу обозначало не само поселение, а участок земли, взятый в обработку. По версии современного этимологического словаря, слово "деревня" произошло от той же основы, что и литовское слово "пашня, нива", и значило - "место, очищенное от леса". В селе возвышался двор землевладельца /хоромы/, двор приказчика и хозяйственные постройки: конюшни, коровники, птичники. На реке строили мельницы с плотинами. В 14-15 веках русские церкви были деревянными, с основой из деревянного сруба, именуемого "клетью".

Селения Подмосковья стали особенно расстраиваться и умножаться со второй половины 17-го столетия. Если в 1678 году население всей страны равнялось 10,5 миллионов человек, то по данным за 1719 год, население увеличилось до 15 миллионов, из которых крестьяне составляли 13 миллионов.

На левой стороне реки Клязьмы, около деревни Капустино, когда-то было старинное кладбище, связанное, очевидно, с соседним селом Никольским. На карте середины 19-го века Никольское уже не обозначено. Сведения о нем за 1584-1585 годы гласят: "За Овдотьей Володимеровой женой Васильева сына Карпова в вотчине с. Никольское на реке Клязьме, а в нем церковь Никола чудотворец, да двор попов Богданов, да в селе двор вотчинницы Овдотьин, да людских 3 двора, да двор бобыльский; да к тому ж селу мельница на р. Клязьме".

Как видим, название села напоминает о церкви, возведенной во имя Николая Чудотворца, наиболее почитаемого православного святого, покровителя сельского хозяйства, плавающих, путешествующих и всех "сирых и убогих". А бобыльский двор -это двор бобыля, одинокого обедневшего крестьянина, иногда жившего на милостыню.

Ныне села Никольского не существует. О нем остались одни воспоминания.

Село Грибки впервые упоминается в документах 1812-го года. В 1842 году село, в котором числятся 31 душа, принадлежало статской советнице Елизавете Ивановне Бенкендорф, энергичной и рачительной хозяйке, вдове суворовского подполковника Ивана Ивановича Бенкендорфа, владельца Виноградовской усадьбы, о которой мы расскажем ниже. В списке населенных мест 1862-го года село с 13 дворами называется Воскресенское / Грибки / - первым указано название церкви. В 1912 году Грибки вмещают уже 52 двора.

Документы второй половины 16-го века сообщают о том, что за неким Василием Епишевым записано две трети запустевшей деревни Подосины, а за Федором Карповым - пустошь Окишево. Первое название указывает на расположение деревни под /то есть "у, при, около"/ осиновой рощей или на месте, где раньше шелестели осины. Второе название произошло от имени Акишь, которое само является производной формой канонического христианского православного личного имени Иакинф, известного из Библии. Определить местонахождение селения помог найденный план Москвы с окрестностями за 1760 год. Название пустоши, расположенной южнее деревни Грибки, изменилось. Она стала называться Акишево. Другая деревня с немного измененным названием Подосинки, находящаяся на правом берегу Клязьмы, напротив села Хлебникова, в 18 веке насчитывала 5 крестьянских дворов с населением 46 человек обоего пола и принадлежала графу Петру Борисовичу Шереметеву, представителю древнего и знатного рода, на родовом гербе которого были начертаны слова "Deus Conservat omnia" -"Господь сохраняет все".

Исторические документы упоминают о том, что некто Андрей Кобыла /Комбила/ приехал из прусской /немецкой/ земли на службу в московское княжество. В записях за 1346-1347 годы говорится, что Андрей Кобыла является сватом великого князя Семена Гордого /1316-1353/, старшего сына московского князя Ивана Калиты. Его потомку, Андрею Константиновичу, очевидно, за воинственный нрав, дали прозвище Шеремет по имени турецкого полководца Шеремета.

Интересно, что существует несколько предположений об этимологии /происхождении/ исходного прозвища. Возможно, оно образовалось из чувашского существительного и означает "бедняга, горемыка". Возможно, в его основе сложное слово, состоящее из персидского и арабского корней, которое переводится как "лев, достойный хвалы". Или же "шеремет" заимствовано из тюркского "seremet" - "имеющий скорый, легкий шаг" / о лошади /; "грубый, вспыльчивый" /о человеке/. Турки этим словом называют живую, горячую лошадь. О возможности подобного происхождения прозвища Шеремет говорит и то, что предка Шереметевых звали Андрей Кобыла, его брата - Федор Шевляга /кляча/, а старшего сына - Семен Жеребец.

Входя в элитную группу первостепенных воевод, Андрей Константинович боролся с придворной партией, возглавляемой великой княгиней Софьей, за что в 1499 году подвергся опале. У него конфисковали вотчины, но затем великий князь Иван III снял опалу и послал Андрея Шеремета на службу в Великий Новгород.

Его сын Василий стал носить фамилию Шереметев. В 1520-1521 годах он был воеводой в городе Коломне, в 1523-1524 годах принимал участие в Казанском походе. Пятнадцать лет спустя под именем Вассиана постригся в монахи Троице-Сергиева монастыря.

Слово "монах" родственно греческому слову monachos, которое произошло от monos - "один, одинокий".

И Лев Николаевич Толстой / 1828-1910 / не сомневался, что "всякая другая работа, кроме как работа над своей душой, усвоение привычек добра, всякая другая работа - пустяки".

У Василия Шереметева было шесть сыновей. Öарь Иван IV Грозный / 1530-1584 / выслал Ивана Васильевича Шереметева-Большого в Кирилло-Белозерский край, но их ругательная и злая переписка продолжалась. Грозный писал настоятелю монастыря:"Шереметев, бесов сын, хочет жить, не подчиняясь порядкам, так же, как жил его отец". Не придерживался упрямый Грозный точного смысла народной поговорки, гласящей: кого хвалить не умеешь, того и не хули. Ивана Васильевича Шереметева постригли в монахи, а через десять лет отозвали в Москву и казнили в 1573 году. Другого сына, Никиту Васильевича, также казнили по приказу Ивана IV Грозного, когда преследовали бояр. Его внук, Василий Петрович, боярин, занимал должность полкового воеводы, успешно участвуя в русско-польской войне 1654-1656 годов за освобождение Украины и Белоруссии. Сын Василия, Иван Меньшой, был боярином. Его убили под Колыванью в 1576 году. Его сын, Федор Иванович Шереметев /умер в 1650 году/ возглавлял объединенные приказы и владел соответственно своему социальному положению, обширными земельными поместьями, более 2500 крестьянскими и бобыльскими дворами. Приказ - это учреждение, ведавшее отдельной отраслью государственного управления с 16-го века до начала 18-го, например, Монастырский приказ, Посольский приказ. При царе Михаиле Федоровиче в 1633-1645 годах Федор Иванович Шереметев находился в составе правительства и с апреля 1642-го года фактически был его главой.

Шереметевы 700 лет держались "наверху" - командовали на войне или сидели в боярской думе, считали, что правительственная роль образует как бы фамильную традицию. И при этом они неизменно оставались истинными подвижниками русской культуры.

В поэме "Полтава" Александр Сергеевич Пушкин упоминает эту фамилию.

"Уж близок полдень. Жар пылает.

Как пахарь, битва отдыхает.

Кой-где гарцуют казаки.

Ровняясь, строятся полки.

Молчит музыка боевая.

На холмах пушки, присмирев,

Прервали свой голодный рев.

И се - равнину оглашая,

Далече грянуло ура:

Полки увидели Петра.

И он промчался пред полками,

Могущ и радостен как бой.

Он поле пожирал очами.

За ним вослед неслись толпой

Сии птенцы гнезда Петрова -

В пременах жребия земного,

В трудах державства и войны

Его товарищи, сыны;

И Шереметев благородный,

И Брюс, и Боур, и Репнин,

И счастья баловень безродный,

Полудержавный властелин.

...И грянул бой, Полтавский бой!"

Так поэт одной-единственной строкой обессмертил легендарного петровского генерал-фельдмаршала и дипломата Бориса Петровича Шереметева /1652-1719/ и определил основную черту многих его потомков.

"Шереметев благородный"

Портреты Б. П. Шереметева, написанные художником Иваном Петровичем Аргуновым /1729-1802/, можно видеть на стенах музея-усадьбы "Кусково". Аргуновы были крепостными крестьянами сына фельдмаршала, Петра Борисовича Шереметева, который владел этим загородным увеселительным имением. Шереметевы постоянно выделяли из среды крепостных людей наиболее одаренных, заботились об их обучении и предоставляли им возможность раскрыть затаенные способности и таланты. Сыну Ивана Аргунова, Николаю Ивановичу Аргунову /1771 - после 1829/ в 1816 году дали "вольную", а в 1818 году присвоили звание академика живописи.

Об обретении своего земного предназначения хорошо сказано у представителя немецкой классической философии Георга Вильгельма Фридриха Гегеля /1770-1831/: "Истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом "я" и, однако, в этом исчезновении и забвении обрести самого себя". А его современник, немецкий поэт Иоганн Вольфганг Гете полагал, что познать самого себя можно "только путем действия, но никогда путем созерцания. Постарайся выполнить свой долг и ты узнаешь, что в тебе есть". И к великому сожалению, статистические подсчеты наводят на грустные размышления: в наше просвещенное компьютерное время только 8 процентов жителей Земли занимаются своим делом, несмотря на то, что мудрый дедушка Крылов давно дал нам умный и полезный совет: "Пой лучше хорошо щеглом, чем дурно соловьем".

На одном портрете Иван Аргунов изобразил Б. П. Шереметева поколенно, в военных доспехах, со скрещенными на фельдмаршальском жезле руками, на фоне грозового неба, сумрачной крепости и всадников, которые рвутся на приступ. Другое пышное, декоративное изображение напоминает о Петровской эпохе с ее пафосом государственного переустройства. Шереметев, облаченный в темные рыцарские латы, поверх которых небрежно накинута голубая горностаевая мантия со знаками орденских отличий, правой рукой уверенно и величественно опирается на жезл и предстает перед нами деятельным и волевым человеком живого ума и твердого характера.

Русский царь и первый российский император Петр I /1672-1725/, "чудотворец-исполин", по выражению А. С. Пушкина, приблизил боярина Бориса Петровича Шереметева, который был намного старше царя - на двадцать лет. Борис Петрович, основательный и осторожный, неспешный и умный, мог быть непроницаемым и высокомерным, а мог очаровать разговорами и любезностями. Он писал Петру I: "Сколько есть во мне ума и силы, с великою охотою хочу служить; а себя я не пожалел и не жалею" .

В юности во древнем городе Киеве Шереметев учился в духовной академии, изучал латынь и греческий язык, познакомился с будущим богословом и святым Дмитрием Ростовским. Европейски образованный Борис Петрович имел также прочные московские корни и любил наши старинные обычаи.

В 1681 году Шереметев, будучи тамбовским воеводой, командовал войсками, которые воевали с крымскими татарами. В 1697 году по специальному поручению царя Борис Петрович выехал за границу под именем ротмистра Романа. В Польше его принял король Август II, а в Вене он имел аудиенцию у императора Леопольда I. Шереметев посетил Венецию, в Риме получил высокое благословение Папы Римского. В народе метко подмечено, что чужая сторона прибавит ума. 2-го мая 1698-го года прибыл на остров Мальту, где заручился поддержкой Мальтийского рыцарского ордена в борьбе России с Турцией и Крымским ханством. Неожиданное путешествие на Мальту, знакомство с законами рыцарей так же, как и православие, оказали существенное влияние на шереметевские взгляды.

Мальтийский орден - самый древний католический орден. Его основали в 1023 году в Амальфи /Южная Италия/ итальянские купцы, которые построили больницу и приют для больных и престарелых паломников. После взятия крестоносцами Иерусалима в 1099 году орден помогал раненым воинам, и Папа Римский признал его как независимую религиозную организацию, полное название которой звучало так: "Рыцарский орден госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского". Вот почему членов ордена именовали госпитальерами или иоаннитами. Орден, достигший военного могущества, в 1306 году вторгся на остров Родос и более 200 лет господствовал на нем, пока турки не изгнали его в 1523 году.

В 1530 году Карл V, император Священной Римской империи дает рыцарям остров Мальту. И 16-17 века оказываются веками наивысшего расцвета Мальтийского ордена, который превращается в могучую военно-морскую державу Средиземноморья.

Во время долгого путешествия Борис Петрович повсюду раздавал богатые подарки, заботился о приумножении славы отечества и своего рода и потратил более 25 тысяч рублей - из собственного кармана.

В те времена московские торговцы-разносчики продавали горячие подовые пироги с репой, горохом и солеными грибами по полденьги за пару, то есть по полушке, которая была самой мелкой государственной монетой, равной одной четверти копейки, а седовласые деды еще помнили рассказы своих дедов о предыдущем веке, когда упитанного барана предлагали за десять и жирного гуся - за четыре копейки.

Судьба была благосклонна к Борису Петровичу Шереметеву, оберегала его на войне в гуще боя. Но однажды он едва не погиб на дороге возле Торжка, когда хмельная компания напала на него. Пьяные матросы разбушевались, вытащили его из саней, приставили к его груди пистолет и - выстрелили. Пистолет дал осечку.

До славного правления великого князя Василия I, сына Дмитрия Донского, Новый год на Руси начинался с 1-го марта по старому стилю, когда уже пробуждалась от зимнего сна окружающая природа. С 15-го века русские люди встречали Новый год 1-го сентября. В 1698 году праздничная сентябрьская встреча была последней. По указу императора Петра I 1700 год начался 1-го января, как и в Европе.

Во время Северной войны, в конце 1701-го года, под Рождество, Шереметев отважно повел войско по глубокому снегу, когда шведы предавались беспечному веселью, и после пятичасового боя наголову разбил неприятеля, развеяв европейский миф о "непобедимости шведов". Ликующий Петр I наградил его орденом святого Андрея Первозванного и даровал ему чин генерал-фельдмаршала. "Боярд" - называл его Петр, то есть, надежный, благородный. Однако Борис Петрович не опускался до фамильярных и дружеских обращений, а, попадая в разудалую компанию молодых собутыльников и сподвижников Петра, избегал буйных застолий и веселых разгулов и не поклонялся "Ивашке Хмельницкому".

Начинается война с надменным и храбрым шведским королем Карлом XII, который пользовался славой великого полководца и которого турки звали "железная башка". И в 1702 году с великим искусством и великими трудностями Шереметев берет неприступную крепость Мариенбург и устраивает парадное шествие по улицам завоеванного городка. Здесь у него в домашнем услужении оказывается дочь литовского крестьянина, соблазнительная и соблазняющая красотка Марта Скавронская, которая вскоре, после "протекции" государственного и военного деятеля Александра Даниловича Меншикова, стала женой Петра I /и приняла православие/, а с 1725-го года - российской императрицей Екатериной I /1684-1727/. Она, правда, государственными делами не занималась, а неустанно предавалась изощренному разврату и плотским излишествам, отчего и погубила свое здоровье.

Борис Петрович по военной иерархии был самым важным лицом после императора. Не зря А. С. Пушкин назвал его первым среди "птенцов гнезда Петрова" . 15-го марта 1706-го года Петр I даровал Шереметеву, первому в истории России, высокий титул российского графа. Щедрые царские пожалования намного увеличили земельные владения Шереметевых. Современник писал о Б. П. Шереметеве: "Самый важный человек своей страны и весьма научившийся вследствие своих путешествий, он в своей обстановке и в образе великолепен. Солдаты чрезвычайно любят его, и народ почти обожает..."

В том же 1706 году Петр I послал своего верного, всеми уважаемого слугу на подавление восстания под Астрахань. Одно дело - война с возомнившим о себе шведским Карлом, иное - с населением своей страны. Шереметева словно подменили. Он раздражался, подолгу уговаривал восставших, а когда они не поддавались на уговоры, неожиданно становился грозным и жестоким.

В Полтавской битве 27-го июня 1709-го года Б. П. Шереметев исполнял обязанности главнокомандующего. Петр I начертал: "Поручаю Вам, господин фельдмаршал, армию мою и надеюсь, что в начальствовании оною поступите Вы до точности предписания, Вам данного..."

После бегства шведского короля Карла XII-го в семье Шереметевых долгое время хранилось королевское седло, захваченное в победном бою.

Фамилия "Шереметев" удивительно легко входила в легенды и предания.

Вольтер, мистифицируя читателей, в работе "Письма Меммия к Цицерону" сообщал о том, что рукописи писем умного юноши, принадлежавшего к одному из самых знатных семейств Рима, прочитал "русский адмирал Шереметев" не где-нибудь, а "в римской Ватиканской библиотеке". Затем вымышленный Шереметев эти письма якобы "перевел на свой язык ради забавы и дабы воспитать ум и сердце одного из своих племянников". И заканчивая введение к работе, которая была опубликована в 1771 году в 16 томе его Собрания сочинений, Вольтер лукаво признается: "Мы перевели их с русского языка на французский, поскольку не имели возможности, подобно адмиралу, обратиться в Ватиканскую библиотеку".

27-го сентября 1812-го года поэт и прозаик, а также русский офицер и участник Бородинского сражения Федор Николаевич Глинка /1786-1880/ записал на странице своего дневника от кого-то услышанную историю. "Где девал ты свое имение?" - спросил некогда Царь Иван Васильевич у боярина своего Шереметева. "Чрез руки бедных отправил его к Богу!" - отвечал он Ивану Грозному. Вот лучшее употребление богатства".

В 1845 году в Архангельской губернии была записана народная песня с такими строками:

"Подымается царев Большом Боярин

Князь Борис Петрович Шереметев,

Поход держит во Шведскую землю,

Наперед казаков рассылает".

Петр I дорожил фельдмаршалом, однако требовал от него безоговорочного подчинения. На странице военного дневника в январе 1709-го года Борис Петрович отметил, говоря о себе скромно, в третьем лице: "Во втором часу ночи царское величество изволил быть своею особою у господина генерала-фельдмаршала и, кушав водку и вино венгерское, изволил отъехать на свою квартиру".

В начале 20-го столетия русская поэтесса Марина Ивановна Цветаева /1892-1941/, отделенная от исполнительного и терпеливого графа двумя веками, размышляла и советовала: "Все мы пройдем. Через пятьдесят лет все мы будем в земле. Будут новые лица под вечным небом. И мне хочется крикнуть всем еще живым: Пишите, пишите больше! Закрепляйте каждое мгновение, каждый жест, каждый вздох!.. Не презирайте "внешнего"! Записывайте точнее! Нет ничего не важного!"

Когда же Борис Петрович потерял горячо любимую жену, Евдокию Алексеевну Чирикову, он написал рапорт об отставке и желании удалиться в монастырь. Но Петр возмутился и в 1713 году женил уже пожилого военачальника на своей родственнице Анне Петровне Салтыковой, по первому мужу Нарышкиной, которая родила ему четверых детей.

В наши дни затяжной словесной интервенции, когда, в русский язык вошло огромное количество слов английского языка, нелишне вспомнить об императоре Петре I, который не советовал, а приказывал отыскивать достойные переводы иноязычных изречений. Он писал своему посланнику: "В реляциях своих употребляешь ты зело много польских и другие иностранные слова и термины, за которыми самого дела выразуметь невозможно; того ради впредь тебе реляции свои писать все российским языком, не употребляя иностранных слов и терминов".

Поэт и ученый Михаил Васильевич Ломоносов /1711-1765/ также избегал излишних заимствований, вводя в научный обиход исконно русские выражения: земная ось, преломление лучей, удельный вес, кислота, щелочь, основание, негашеная известь, явление, частица... С другой стороны, он оставлял речения и слова международного, интернационального порядка, идущие от латинских и греческих основ: атмосфера, квадрат, минус, микроскоп, оптика, селитра.

Неподкупный критик Виссарион Григорьевич Белинский /1811-1848/ ревностно боролся за самобытность нашего языка: "И мы первые скажем, что употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово - значит оскорблять и здравый смысл и здравый вкус. Так, например, ничего не может быть нелепее и диче, как употребление слова "утрировать" вместо "преувеличивать".

Замечательный писатель Иван Сергеевич Тургенев /1818-1883/ был еще решительнее: "Берегите чистоту языка как святыню. Никогда не употребляйте иностранных слов. Русский язык так богат и гибок, что нам нечего брать у тех, кто беднее нас".

Наши писатели и ученые Ломоносов, Карамзин, Жуковский и Крылов обогащали русский язык новыми словами и научными понятиями, а огромное учреждение, академический Институт русского языка за долгие годы не подарил своему народу ни одного русского термина и никого не научил верно создавать эти термины по законам русского словообразования!

Николай Михайлович Карамзин соглашался с Вольтером, который говорил, что "в шесть лет можно выучиться всем главным языкам, но что во всю жизнь надобно учиться своему природному" .

Борис Петрович Шереметев занимал собственную позицию в дискуссии или споре между нововведениями царя и стародавней Русью и не желал осуждать консервативного царевича Алексея. Шереметев готов был верно служить Богу, Царю и Отечеству, но если поступок государя расходился с высшей правдой, предпочитал уйти в сторону, следуя библейскому завету: "не ходите на совет нечестивых". И, жалуясь на нездоровье, он не явился на заседание Сената в Санкт-Петербург, остался в Москве, не устрашился гнева государева, потому что православный человек, который отличался прямотой характера и мужественной честностью, обладатель Мальтийского креста, Польского Белого и Прусского Черного Орлов, не мог, естественно, взять на душу такой грех, как подписание смертного приговора царевичу Алексею.

Б. П. Шереметев начинал карьеру комнатным стольником при дворе царя Алексея Михайловича /с 1665-го года/, а в 1682 году ему пожаловали "боярскую шапку". Последние годы его жизни проходили в Москве, в доме на Никольской. В духовном завещании Бориса Петровича от 28-го марта 1718-го года имеются следующие строки: "Жену свою Анну Петровну благословляю образом Пресвятыя Богородицы, нарицаемой "Не рыдай мене Мати", греческого письма, оклад с чернью, и вручаю ей весь дом с вотчинами, с поместьями и с пожитками. И владеть ей всем и детей содержать в страхе Божием и в науке..."

Погребли Бориса Петровича Шереметева в Петербурге. Его внук, Николай Петрович Шереметев выстроил над его могилой Лазаревскую церковь, которая стала родовой усыпальницей Шереметевых.

У фельдмаршала Шереметева было семь детей: три сына и четыре дочери. Особенно примечательна судьба Натальи Борисовны Шереметевой /1714-1771/.

"И ОСЕТР СО МНОЮ"

В подмосковном Кускове до сего дня хранится ее портрет: юное, чистое лицо, маленький и аккуратный паричок на голове, голубое платье, огромные глаза и явное выражение внутренней собранности, сдержанности и твердости.

Учителя не могли нахвалиться прилежанием девочки. Наташа легко и прекрасно говорила и писала по-русски, видимо, потому что проводила время вместе с деревенскими детьми и среди подмосковной природы.

Она полюбила князя Ивана Алексеевича Долгорукого /1708-1739/ - беспечного, веселого и отчаянного фаворита юного царя Петра II-го, который стал императором после смерти Екатерины I.

"Я очень имела склонность к веселью. Я осталась малолетна после отца моего, не больше как пяти лет; однако я росла при вдовствующей матери моей во всяком довольстве, которая старалась о воспитании моем, чтоб ничего не упустить в науках, и все возможности употребляла, чтобы мне умножить достоинств. Я ей была очень дорога..."

Иван Долгорукий, которому исполнился двадцать один год, и шестнадцатилетняя Наталья Шереметева решили сыграть свадьбу в один день с императором Петром II, 19-го января 1730-го года.

"После обручения все его сродники меня дарили очень богатыми дарами, бриллиантовыми серьгами, часами, табакерками и всякою галантереею; мои б руки не могли всего забрать, когда бы мне не помогали принимать. Наши перстни были, которыми обручались, его в двенадцать тысяч, а мой - в шесть тысяч. Напротив, и мой брат жениха моего дарил: шесть пудов серебра, старинные великие кубки. Казалось мне тогда, по моему молодоумию, что все это прочно и на целый мой век будет; а того не знала, что в здешнем свете ничего нет прочного, а все на час".

Уже разосланы приглашения по городам и весям, уже съезжаются гости и вдруг - молодой император заболевает. Уходит из жизни последний потомок Петра Великого по мужской линии.

"Я, как опомнилась, только и твердила: "Ах, пропала, пропала!" Не слышно было иного ничего от меня, что пропала! Как кто ни старался меня утешить, только не можно было плач мой пресечь, ни уговорить. Я довольно знала обыкновение своего государства, что все фавориты после своих государей пропадают: чего было и мне ожидать?"

Верховный тайный совет решается пригласить на трон Анну Иоанновну, племянницу Петра I-го, которая уже двадцать лет томится в немецкой земле. Ее главной опорой в управлении страной стали прибалтийские немцы во главе с ее фаворитом Эрнстом Бироном /бывшим ее конюхом/. При новой императрице, по выражению историка Василия Осиповича Ключевского /1841-1911/, немцы посыпались на Россию, "как сор из дырявого мешка", облепили двор, обсели престол, забрались на все доходные места. Грубая, невежественная и суеверная царица окружила себя карликами и ворожеями, казнила, мучила и калечила людей, беспокоясь только о власти, которая позволяла ей получать удовольствия - платья, дворцы, шуты, гулянки, картежные вечера. На содержание двора шло денег больше, чем на русский флот, а на образование - меньше, чем на наряды императрицы. Анна Иоанновна начала расправляться с неугодными, особенно с Долгорукими.

Наталья Шереметева попала в эту дворцовую мясорубку, хотя могла бы отказаться от жениха, тем более, что родственники настаивали на этом. Но...

"Не имела я такой привычки, чтобы сегодня любить одного, а завтра другого: в нынешний век такая мода, а я доказала всему свету, что в любви я верна... Какая мне это радость и честная ли это совесть? Когда он был велик, так я за него с удовольствием шла, а когда он стал несчастлив, так - отказать ему? Я такому бессовестному совету согласия дать не могла".

Друзья отвернулись от нее, дамы не кланялись. Но, верная заветам рода, она стойко встретила испытания судьбы, через три дня после свадьбы не раздумывая решила отправиться за своим мужем далеко-далеко, в сибирскую ссылку, в городок Березов.

"Едем в незнакомое место, и путь в самый разлив, в апреле месяце, где все луга потопляет вода, и маленькие разливы бывают озерами, а ехать до той деревни, где нам жить, восемьсот верст. Из моей родни никто ко мне не поехал проститься - или не смели, или не хотели, Бог то рассудит, а только со мной поехала моя мадам, которая за маленькою за мной ходила, иноземка, да девка, которая при мне жила: я и тем была рада".

Иван Долгорукий тяжело переживал нежданную перемену привычного образа жизни, иногда плакал и отчаивался, начинал пить горькую. А в Петербург уже пошли доносы: мол, Долгорукие, "злые и вредительные слова говорили" и готовят заговор.

"Во всех злополучиях я была своему мужу товарищ, и теперь скажу самую правду, что будучи во всех бедах, никогда не раскаивалась, для чего я за него пошла, и не дала в том безумия Богу. Он тому свидетель: все, любя его, сносила, сколько можно мне было, еще и его подкрепляла".

Поначалу князя Долгорукого посадили в подвал. Наталья Борисовна каждый день навещала его, приносила еду, подкупая охранника. А вскоре для Ивана Алексеевича наступили черные дни: тобольская тюрьма, допросы и пытки.

"Мы три недели ехали водою; когда погода тихая, я тогда сижу под окошком в своем чулане; когда плачу, когда платки мою - вода очень близко, а иногда куплю осетра и на веревку его; он со мною рядом плывет, чтоб я не одна невольница была и осетр со мною".

В полубреду Иван Долгорукий сознался в заговоре, которого не существовало. Все его семейство арестовали, позднее многих казнили. Его самого четвертовали. Многие историки осуждали его. Но Наталья Борисовна говорила о муже только добрые слова.

В 1729 году княжна Александра Григорьевна Долгорукая, по мужу Салтыкова, купила имение Старобеево. Когда начались гонения, ее вотчину конфисковали.

В 1726 году ее брат Алексей Григорьевич Долгорукий по ходатайству Александр Даниловича Меншикова был возведен императрицей Екатериной I в звание сенатора и назначен воспитателем великого князя Петра Алексеевича. Вскоре Алексей Григорьевич уже имел огромное влияние на свое воспитанника, рассорился с Меншиковым, добился его опалы и ссылки в Сибирь и обручил четырнадцатилетнего государя со своей дочерью Екатериной. Но Петр II /1715-173/ умер от оспы. После его смерти Алексей Григорьевич был единственным членом Верховного тайного совета, подавшим голос против избрания на царство Анны Иоанновны. Однако она взошла на престол. И Алексея Григорьевича Долгорукого сослали, вслед за Меншиковым, далеко в сибирский край, в Березов, где он и скончался в 1734 году.

До 1852 года село Старобеево принадлежало представителям древнего рода Долгоруких.

Когда на троне произошли перемены, новая царица Елизавета призвала к себе Наталью Шереметеву. Однако Наталья Борисовна покидает Москву и высший свет и постригается в монахини. Оставшиеся ей дни проводит во Флоровском монастыре в Киеве, приняв имя Нектарии. Именно в монастырской келье она стала одной из первых русских женщин-писательниц, рассказала, подобно проповеднику старой веры протопопу Аввакуму Петрову /1620-1681/, сожженному вместе с двумя единомышленниками, о своих бедах и злоключениях, о десятилетии, проведенном под вековыми кедрами и лиственницами в краю вечной мерзлоты, создала "Своеручные записки княгини Наталии Борисовны Долгорукой". Почти на сто лет раньше жен декабристов она поддержала мужа, сумела укрепить его веру в Бога.

Наталья Шереметева унаследовала главнейшие нравственные и душевные качества отца-фельдмаршала: верность, терпение, благородство и независимость. Имя Натальи Борисовны вошло в легенды, его увековечили русские писатели - Иван Иванович Козлов и Сергей Николаевич Глинка. В 1823 году поэт и декабрист Кондратий Федорович Рылеев /1795-1826/ написал думу, стихотворение, в котором он возродил голос Натальи Шереметевой:

"Была гонима всюду я

Жезлом судьбины самовластной;

Увы! Вся молодость моя

Промчалась осенью ненастной!

В борьбе с враждующей судьбой

Я отцветала в заточенье;

Мне друг прекрасный и младой

Был дан, как призрак, на мгновенье.

Забыла я родной свой град,

Богатство, почести и знатность,

Чтоб с ним делить в Сибири хлад

И испытать судьбы превратность".

В конце 20-го века прозаик Адель Ивановна Алексеева издала книгу "Кольцо графини Шереметевой".

"Я все опробовала: гонения, странствия, нищету, разлучение с милым, все, что кто может вздумать. Я не хвалюсь своим терпением, но о милости Божией похвалюсь, что Он мне дал столько силы, что я перенесла и по сие время несу; невозможно бы человеку смертному такие удары понести, когда не свыше сила Господня подкрепляла".

В одном из последних писем Наталья Борисовна Шереметева просила знакомых и друзей, современников, но, кроме того, и нас, потомков: "Оставшиеся по смерти моей пролейте слезы, вспоминая мою бедственную жизнь; всякого христианина прошу сказать, вспоминая меня: слава Богу, что окончилась жизнь ее, не льются уже потоки слез и не вздыхает сердце ее..."

От Новосильцева до Павельцева

О древнем селе Чашникове, которое расположено недалеко от нынешнего аэропорта "Шереметьево-1", в писцовой книге написано: "село на речке Албе, в 1585 году находилось в вотчине за боярином Никитою Романовичем Юрьевым, что было прежь того в вотчине Собакина Г.С., а после за князем И.Ю. Токмаковым, а в селе церковь Троицы Живоначальной каменная, да придел Алексея, человека Божьего, да двор попов Семенов, да двор дьячка, да двор вотчинников, в нем живет приказчик, да двор слуг". После Никиты Романовича это село принадлежало его сыну, боярину Ивану Никитовичу Романову. В 1640 году Иван Никитович умер. Вотчина перешла к его сыну Никите Ивановичу Романову, а после него была причислена к дворцовому ведомству. В 1680 году в дозорной книге Казенного Патриаршего приказа записано, что церкви принадлежат покосы, пастбища и луга на речке Скалбе /Албе/ и Лобне.

Названия Алба /Альба/, Скалба и Лобня взаимосвязаны. Первично название Лба. В Указателе к писцовой книге 1895-го года приводятся также варианты реконструируемого древнего названия: Лоб, Лоба. В их основе балтийское слово, означающее "долину, русло реки". Слово "Лобня" образовалось, вероятно, под влиянием русского "лоб" - "мыс, крутой берег" и образованных от него "взлобина", "лобняк", "лобное место". От балтийской основы также образовано название "Скалба", что означает по-литовски "стирать, полоскать одежду, белье" и "место стирки". Таким образом, это название по смыслу соответствует неоднократно встречающимся в бассейне реки Оки гидронимам "Протомойка" и "Портомойка", где "порты" - это не портки и не брюки, а "одежда вообще".

В 1688 году село Чашниково пожаловано боярину Льву Кирилловичу Нарышкину, брату царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I-го. Лев Кириллович обновил обветшалую церковь и к ней пристроил надежные приделы, паперть и колокольню, наверно, потому что, по слову яркого и полемичного церковного писателя Тертуллиана /ок. 120- после 220/, "человеческая душа по своей природе христианка". Кроме того, сказанное или мыслимое слово превращается в волновую генетическую программу, которая, подобно запрограммированному и колеблющемуся гену, видоизменяет нашу судьбу, вызывая или устраняя различные недуги и болезни. Поэтому молитва пробуждает резервные возможности нашего организма, а проклятие ослабляет и разрушает наши жизненно важные устремления.

Позднее своды и стены чашниковской церкви покрыли росписью. В начале 18-го века в селе были 25 крестьянских дворов, конюшенный и скотный дворы, два двора нищих и боярская усадьба. После Льва Кирилловича село досталось его сыну Александру, а затем жене Александра Львовича - Елене с детьми, ну а в конце 18-го столетия - Льву Александровичу Нарышкину, о котором императрица российская Екатерина II /1729-1796/ вспоминала: "Это была одна из самых странных личностей, каких я когда-либо знала, и никто не заставлял меня так смеяться, как он. Это был врожденный арлекин, и если бы он не был знатного рода, к какому он принадлежал, то он мог бы иметь кусок хлеба и много зарабатывать своим действительно комическим талантом: он был очень не глуп, обо всем наслышан, и все укладывалось в его голове оригинальным образом. Он был способен создавать целые рассуждения о каком угодно искусстве или науке; употреблял при этом технические термины, говорил по четверти часа и более без перерыву, и в конце концов ни он и никто другой ничего не понимали во всем, что лилось из его рта".

В селе Чашникове на безымянном овраге стояла мельница с двумя поставами. В середине 19-го века село уже принадлежало коллежскому асессору Александру Митрофановичу Карепину. При нем были 28 дворов и жили более двухсот человек.

По переписи 1926-го года село увеличилось до 66 домов, 47 хозяйств были крестьянскими. Тогда в Чашникове проживали 261 человек.

Изначально название селу дала фамилия "Чашниковы". Это были предприимчивые новгородские купцы. Великий князь Иван III /1440-1505/ выселил из Великого Новгорода бояр, и среди выселенных оказались Чашниковы. В Москве они, по мнению историка, академика Степана Борисовича Веселовского /1876-1952/, были крупными и состоятельными ростовщиками.

Историограф Н.М.Карамзин так писал о славном городе, из которого изгнали боярских республиканцев: "Новгород слыл в России и в Европе Державою народною или Республикою, и действительно имел образ Демократии: ибо Вече гражданское присваивало себе не только законодательную, но и вышнюю исполнительную власть; избирало, сменяло не только Посадников, Тысячских, но и Князей". Историк выделял особые, благородные душевные качества новгородцев, которые отличались от других россиян, униженных и порабощенных монгольскими завоевателями: "Видим также постоянные правила великодушия в действиях сего народа: не превозноситься в успехах, изъявлять умеренность в счастии, твердость в бедствиях, давать пристанище изгнанникам, верно исполнять договоры. И слово "Новгородская честь", "Новгородская душа" служило иногда вместо клятвы. Республика держится добродетелью, и без нее упадает".

Кстати, сама фамилия "Чашниковы" произошла от прозвища Чашник, то есть от монастырского или придворного звания или должности. Если справиться по словарю Владимира Ивановича Даля, чашник - это придворный виночерпий, у кого напитки в ведении и чарочки под рукой, а в монастыре - это монах, заведующий напитками.

Выше по течению реки Клязьмы, на левом берегу, расположено Новосильцево /нынешнее Новосельцево/. Название этого села, как и его возникновение, относится к далекому прошлому.

Представители древнего боярского рода, Новосильцевы служили у удельного князя Владимира Андреевича Храброго /1353-1410/, знаменитого участника куликовской битвы, двоюродного брата Дмитрия Донского. Владимир Андреевич и пожаловал своему боярину село Новосильцево. Позже название было изменено и приведено к распространенной модели со слогами -ов, -ев, на что несомненно повлияли многочисленные деревни и села, названные Новоселками, то есть "новыми селениями".

В 15 веке Новосильцевы были вытеснены из среды московских бояр и потеряли свои владения в Подмосковье.

В 1585 году Новосильцево принадлежало князю В. Ф. Шуйскому-Скопину. В те годы деревянная сельская церковь во имя Сергия Чудотворца с приделом Святой Троицы бездействовала, а на реке работала мельница "в одно колесо". Затем вотчиной, которая состояла из 5 дворов людских /"дворовые люди", или холопы, выполняли различные работы в личном хозяйстве феодала /, 3 крестьянских и 4 бобыльских и в которой проживали 12 человек мужского пола, владела вдова Шуйского.

В 1646 году Новосильцево оказалось во владении князя М. Пронского и вдовы А.П. Урусовой. При них село выросло до 15 дворов крестьянских и 2 бобыльских, и в нем уже проживали 42 человека.

В 1653 году Новосильцево становится деревней. Эти перемены произошли при новом хозяине князе Я.Н. Одоевском. Новые владельцы строят новые хоромы и двор мельника. В 1677 году князь Одоевский отдал село, деревню и пустоши в приданое за дочерью Марфой, которая вышла замуж за князя Михаила Яковлевича Черкасского. В это время в Новосильцеве 8 дворов крестьянских и 14 бобыльских.

В начале 18-го века деревня разрослась до 29 крестьянских дворов и с 1743-го года перешла во владение Шереметевых. Накануне отмены крепостного права в ней были 48 дворов и проживали 145 человек мужского и 163 женского пола. Здесь начал развиваться подносный промысел, который в 1862 году основал М.Е. Цыганов.

В 1912 году в Новосильцеве имеются 83 двора и земское училище.

В 1931 году в селе - абажурная мастерская и мастерская, производящая художественные железные подносы.

В 1653 году напротив села Новосильцева на другой стороне реки Клязьмы на пустоши Я.Н. Одоевский построил деревянную церковь во имя Живоначальной Троицы. Село получило название Троицкое. В 1704 году при Михаиле Яковлевиче Черкасском была возведена каменная церковь во имя Святой Троицы с приделами Афанасия, Никиты и Сергия Чудотворца. В 1740 году село принадлежало Алексею Михайловичу Черкасскому.

В 1743 году Варвара Алексеевна Черкасская вышла замуж за графа Петра Борисовича Шереметева.

До сей поры сохранились одичалый парк и церковь 1694-1695 годов, построенная на высоком подклете, с колокольней 1783-го года.

В 1912 году село Троицкое, центр Троицкой волости, включало в себя усадьбу хозяина, Сергея Дмитриевича Шереметева, 32 двора, волостное правление, церковно-приходскую школу, подносное заведение Цыганова, кирпичный завод Бриллиантова и трактир третьего разряда.

Сохранился договор от 1871-го года об отдаче крестьянином деревни Новосильцево двух сыновей в мастерскую Осипа Филипповича Вишнякова. Вот выдержка из этого документа:

"1/ Я, Угаров, к нему, Вишнякову, поставил на подносное заведение двух своих сыновей - Дмитрия и Андрея, ценою 1-му семь рублей, а 2-му четыре рубля 50 копеек в месяц;

2/ Я, Угаров, у него, Вишнякова, взял вперед на уплату долга бывшему их хозяину Сорокину девяносто один рубль 50 копеек;

3/ В уплату означенных выше денег 91 руб. 50 коп. я, Вишняков, должен из положенного сыновьям Угарова жалованья, т.е. II руб. 50 коп., вычитать каждый месяц по 3 рубля, а остальные 8 рублей 50 копеек я, Угаров, должен получать с Вишнякова для уплаты оброка и подушных своего семейства..."

Как видим, сыновья Угарова работали у некоего Сорокина, но ничего не заработали, кроме долга, что и заставило отца отдать детей в работники к Вишнякову и взять у него аванс для уплаты долга.

А вот если бы молодые братья Угаровы не были никому ничего должны и захотели бы выйти в Белое море, полюбоваться на северное сияние или добыть не особенно большого кита где-то возле мурманского берега, тогда им нужно было бы трудиться в поте лица своего, по крайней мере, двадцать два дня, дабы заработать на рыболовецкий карбас, который стоил тогда 250 рублей.

Зачинателем подносного дела было село Осташково, название которого произошло от неканонического имени Осташко, произведенного из личного имени Евстафий. Осташковский крестьянин Филипп Никитич Вишняков работал возчиком на Федоскинской мануфактуре, но мечтал открыть собственное дело. Он накопил денег и, продолжая оставаться крепостным графа Шереметева, устроил кустарную мастерскую, нехитрое оборудование которой состояло из деревянного молотка, ножниц и кистей с красками.

Русский крестьянин, видимо, своей незаемной дорогой дошел до выстраданного вывода, который в 18 веке сделал немецкий философ Иммануил Кант / 1724-1804 /: "Работа - лучший способ наслаждаться жизнью". И, конечно, люди не равны, если, как выяснили современные ученые, трудолюбивый человек по своей работоспособности превосходит лентяя в 12 раз!

В мастерской стал обучаться ремеслу сын Вишнякова Осип, который в 1825 году уже изготавливал из папье-маше табакерки, спичечницы, баульчики и подносы. Его доходы росли потому, что он еженедельно в Москве, в торговых рядах выгодно сбывал изготовленный товар.

После отмены крепостного права предприимчивые крестьяне по примеру Вишнякова открывали кустарные подносные мастерские в Жостове, Чивереве и Сорокине.

В Новосельцеве в 1922, а в Жостове в 1924 году были организованы артели живописцев. Их основали вернувшиеся с гражданской войны талантливые художники А.П. Гогин, Н.С. Кледов, М.Р. Митрофанов.

"Когда занимаешься искусством, о страдании не может быть речи", - подметил мудрый Гете.

Уже через три года жостовские артели объединились в одну под названием "Жостовский металлоподнос", и в конце 30-х подносы стали изготавливаться не только для внутреннего рынка, но и на экспорт в Англию, Францию, США и другие страны.

В 1743 году Петр Борисович Шереметев женился на единственной наследнице князя из русско-кабардинского княжеского рода Алексея Михайловича Черкасского, его дочери Варваре Алексеевне, и Петру Борисовичу досталось Осташково и все огромное владение Черкасских. Это позволило Шереметеву начать возведение дворцов Останкина и Кускова.

В конце 18-го века село Осташково перешло к его сыну Николаю Петровичу Шереметеву и насчитывало 7 крестьянских дворов, 23 человека мужского и 30 женского пола.

Находившаяся рядом с Осташковом деревня Жостово, свое название получившая от феодала 15-го века Якова Константиновича Филимонова-Морозова по прозвищу Жост, тоже оказалась, как и соседние селения, во владении Шереметевых. Она в середине 19-го века состояла из 64 дворов, 180 человек мужского и 205 женского пола.

Старинное село Стербеево находилось на берегу небольшой речки Гнилушки, название которой говорит о качестве речной воды. Народный географический термин "гнилуша" означает "заболоченное верховье реки со стоячей, загрязненной водой, издающей временами неприятный запах". В 16 веке село принадлежало вначале окольничему / один из высших боярских чинов / Петру Ивановичу Татеву, а по писцовой книге за 1573-1574 годы, числилось за Михаилом Юрьевичем Сомановым. Село вмещало двор его владельца, двор крестьянский, "а в нем 2 человека, да двор бобыльский, да двор пуст", и деревянную церковь во имя страстотерпца Христова Егория.

Видимо, наши предки понимали, что без религии нет и не может быть истинной культуры, а, значит, и настоящей жизни.

Выдающийся критик Вадим Кожинов, который, кстати говоря, был одним из авторов второго выпуска альманаха "Долгие пруды", писал: "Поэтическая стихия православной литургии оказала громадное воздействие на новую русскую культуру. Достаточно упомянуть о таком гениальном пушкинском произведении, как "Пророк", которое, безусловно, исходит из этой древней культуры и возвращает нас к действу, совершавшемуся в древнерусских храмах, действу, для совершения которого они и были построены, чтобы служить как бы тем телом, в котором осуществляется напряженная духовная жизнь".

На протяжении последующих лет хозяева села меняются часто.

В 1585 году Стербеево принадлежало Аксинье Михайловне, жене Яковлева, а затем оказалось во владении старицы Вознесенского девичьего монастыря. В 1616 году у нее покупает село Григорий Мартемьянов, а от него оно переходит по наследству к жене и сыну. При них насчитывается 4 крестьянских и 3 бобыльских двора.

К середине 17-го века речка Гнилушка, очевидно, мелеет, ее перекрывают, и образуется пруд. В документах за 1646 год село Стербеево значится "на пруде", во владении Луки Григорьевича Мартемьянова. Здесь по-прежнему имеются Георгиевская церковь, двор вотчинника и 9 крестьянских и бобыльских дворов. Затем село переходит к его детям, и в нем насчитывается уже 11 дворов и 52 человека мужского пола. В 1704 году в селе значится "двор вотчинников, в нем живет приказчик; двор скотный, а в нем живут конюхи; 10 дворов крестьянских".

В 1729 году по указу Верховного тайного совета Стербеево продается с торгов дочери князя Григория Федоровича Долгорукова, княжне Александре, впоследствии ставшей женой В.Ф. Салтыкова.

В основе этой фамилии лежит нехристианское мужское личное имя Салтык, восходящее к ногайскому, казахскому или татарскому слову, которое означает или "прихрамывающий, хромой", или "соблюдающий порядок, обычай, моду".

Однако через год село было "отписано" у княжны и пожаловано Андрею Ивановичу Ушакову.

В 1742 году, после воцарения Елизаветы Петровны, село возвращается Александре Григорьевне Салтыковой, уже овдовевшей. То ли она расширяет свои владения, то ли отделяет крестьянское население от помещичьей усадьбы, но именно в это время в документах появляется деревня, расположенная на другой стороне пруда и получившая название по речке - Гнилуша / Гнилуши /. Вскоре А. Г. Салтыкова продает имение вместе с деревней своему племяннику Александру Алексеевичу Долгорукову, от которого оно перешло к его детям.

В 1773 году в деревне и селе имелись 33 двора с населением 100 человек мужского и 115 женского пола, а к концу 18-го века население сократилось до, соответственно, 87 и 94 человек.

В 1850 году Гнилуши числятся как сельцо, принадлежащее статскому советнику Александру Дмитриевичу Львову. Здесь же находится и церковь во имя Георгия, и хутор, тогда принадлежавший князю П.А. Урусову.

В реформенном 1861 году за каждый земельный надел, за три десятины земли, освобожденные крепостные крестьяне должны были заплатить по 3 рубля 87 копеек. По данным за 1881 год оказывается, что жители Гнилуш / 182 человека / после отмены крепостного права полностью выкупили свою землю.

Согласно переписи 1859-го года, Старбеево, как оно названо в документе, по-прежнему числилось селом при пруде, в нем жили всего 7 человек мужского и 5 женского пола.

В справочнике "Населенные местности Московской губернии на 1912 год" не упоминаются ни Старбеево, ни Гнилуши. На месте Гнилуш оказывается хутор Ивановского женского монастыря, а в нем церковь и церковно-приходская школа. Видимо, монастырь и купил хутор, некогда принадлежавший П.А. Урусову.

Вспомним на всякий случай, что слово "религия" по латыни означало "связь", а значит, религиозные люди - это люди экологически просвещенные, кровно связанные со всеми живыми организмами окружающего мира.

Ныне территории Старбеева и Гнилуш, как и соседние поселения, вошли в черту города Долгопрудного.

Деревня Афонасово, в которой находился двор вотчинника и жили деловые люди, принадлежала князю Алексею Григорьевичу Долгорукову как поместье его отца. В 1666 году здесь выстроили деревянную церковь во имя Сретения, и деревня стала селом. Затем это владение перешло к сыну Долгорукова Петру, а после его смерти - к жене Домне Яковлевне и дочерям Анне и Василисе. В 1704-1709 годах село принадлежало князю А.Н. Урусову, а затем его сыну Григорию, при котором оставались только 7 крестьянских дворов, а церковь обветшала. В 1778 году Афонасово / уже как деревню / продал сын Г.А. Урусова - владельцу села Виноградова, о котором мы еще расскажем.

В документах 1862-го года упоминается казенное село Лихачево, при прудах, расположенное в 16 верстах от Москвы по Рогачевской дороге.

Верста, мера длины, применявшаяся до введения метрической системы, была равна 1,06 километра.

В 1912 году в деревне Лихачево / она же Монашино / значатся 42 двора, земское училище и чайная лавка.

Деревни Котово и Щапово находились на правом берегу Клязьмы.

Название "Щапово" произошло от прозвищного личного имени Щап, которое означало "щеголь, франт, нарядный и причесанный напоказ", или от фамилии Щапов.

Согласно ревизии 1850-го года деревня Щапово принадлежала Николаю Борисовичу Юсупову, в ней стояли 6 дворов и жили 44 человека.

По переписи 1926-го года Щапово состояло из 31 двора, и его население возросло до 138 человек.

По сообщению газеты "Неделя", в селе Котове "в 1582 году царь Иоанн IV Грозный выстроил деревянную церковь", видимо, во искупление очередного злодеяния, которое последовало после болезненного поиска и обретения нового недруга и противника.

Ну, а современному человеку пора бы задуматься над выводом индийского философа Мохандаса Кармчанда Ганди / 1869-1948 /: "Лишь человеческий вымысел разделил мир на группы врагов и друзей".

По писцовой книге 1623-го года, деревня Котово имела второе название - Курлыково. В 1617 году ее купил у Ивана Васильевича Щелкалова князь Юрий Яншеевич Сулешев. Тогда в деревне стояли 11 крестьянских дворов, и в них жили 15 человек мужского пола. Затем деревня перешла по наследству к дочери Сулешева, а в 1676 году она уже - владение князя Ивана Борисовича Репнина. Он выстроил добротные хоромы и скотный двор, а в 12 крестьянских дворах жили 42 человека.

В 1684 году была возведена каменная церковь во имя Спаса Нерукотворного Образа, и деревня стала селом Котово-Спасским. Правнуки И. Б. Репнина в начале 18-го века продали село князю Григорию Дмитриевичу Юсупову.

В 1830-е годы композицию храма усложнили, возведя у алтаря северного придела часовню-усыпальницу князя Н.Б. Юсупова.

По данным ревизии 1850-го года в Котове находился 21 крестьянский двор и жили 138 человек, не считая семи дворовых людей.

С 1730-го и до 1917-го года село принадлежало Юсуповым: Г.Д. Юсупову, его сыну С.Г. Юсупову и Н.Б. Юсупову.

В 1912 году село Котово-Спасское Троицкой волости Московского уезда вмещало: шерстопрядильную фабрику князя Юсупова, основанную в 1862 году, с 32 рабочими; шерстопрядильную и ткацкую фабрику Мюлле, основанную в 1880 году, на которой работали 60 человек; имение князя Юсупова и богадельню.

К Николаю Борисовичу Юсупову, даровитому и своеобразному представителю русской "вельможной" культуры обращено стихотворение А.С. Пушкина "К вельможе", написанное в 1830 году.

"Ты понял жизни цель: счастливый человек,

Для жизни ты живешь. Свой долгий ясный век

Еще ты смолоду умно разнообразил,

Искал возможного, умеренно проказил".

Николай Борисович посетил писателя и просветителя Вольтера, "циника поседелого", в его поместье на границе Франции и Швейцарии. Встречался с другим французским писателем и философом Дени Дидро / 1713-1784 /, который славился своими блестящими беседами-импровизациями, "бросал парик, глаза в восторге закрывал и проповедовал". Веселый Бомарше / 1732-1799 /, французский комедиограф, автор задорной комедии "Женитьба Фигаро", рассказывал Юсупову

"О ножках, о глазах,

О неге той страны, где небо вечно ясно,

Где жизнь ленивая проходит сладострастно".

Из заграничных путешествий по Англии, Франции, Испании и Италии Юсупов вывез замечательное собрание картин и статуй, которыми украсил свое подмосковное имение Архангельское, и превосходно составленную библиотеку: огромные фолианты и изящные томики, напечатанные лучшими типографиями Европы, начиная с 15-го века. Из его книг можно было выбрать "Библию Лютера", изданную в 1560 году, великолепное итальянское издание 1798-го года эпической поэмы Торквато Тасса "Освобожденный Иерусалим", первые сборники Руссо и Шиллера, прижизненные издания Михаила Васильевича Ломоносова и Василия Андреевича Жуковского / 1733-1852 /.

Приятель Юсупова Дени Дидро, просветитель и критик искусства, говорил: "Когда люди перестают читать, они перестают мыслить". Современные медики добавили: для правильной жизнедеятельности мозга нужно читать ежедневно по 20-25 страниц какого-либо, конечно, не пустопорожнего и не бессмысленного текста. Гаврила Романович Державин, умный государственный деятель и замечательный поэт, откровенно признавался: "В книгах рыться я люблю, мой ум и сердце просвещаю".

По переписи 1926-го года в Котове было 90 дворов и жили 390 человек.

Храм села Котова принимал богомольцев до середины 30-х годов 20-го века. После закрытия в нем разместили мастерские и печатный цех мытищинской типографии.

В 1996 году в Котове при производстве земляных работ около церкви Спаса Нерукотворного Образа, у главного входа, была найдена часть памятника Н.Б. Юсупову - усеченная пирамида из розово-серого мрамора с надписями на трех ее сторонах:"Князь Николай Борисович Юсупов. Родился 15 октября 1751 г. Скончался 15 июля 1831 г., имея от рождения ровно 79 лет 9 месяцев".

Но точная дата рождения самого известного представителя рода князей Юсуповых, о которой спорили историки, была известна крестьянскому поэту Василию Васильевичу Кузнецову / 1896-1978 /, подписывавшему свои произведения псевдонимом Василий Солнечный. Фамилию и псевдоним Василия Васильевича мы можем найти в "Словаре псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей", составленном библиографами И.Ф. и Ю.И. Масановыми. Солнечный, живя в селе Котово-Спасском, организовал литературную группу "Полдень". Он выступал со своими стихами в Доме Герцена, Доме печати, Доме крестьянина, вел культурно-просветительную работу на заводе "Борец", бывшем заводе "Густав Лист", и с 1926-го года печатался в журнале "Жернов". Его приняли во Всероссийское Общество Крестьянских писателей / ВОКП /. Василий Солнечный встречался с Сергеем Есениным и его сестрами, с поэтом Василием Наседкиным - мужем Екатерины Есениной, с поэтом Александром Ширяевцом / Абрамовым / и другими деятелями культуры. Его похоронили на Шереметьевском кладбище. Василий Васильевич оставил после себя не только рукописные сборники стихотворений, воспоминания и старые альбомы с уникальными фотографиями, но и подготовленную к печати книгу "Родословная моего села", в которой и указал верную дату рождения князя Юсупова, списанную с надгробья еще в 20-е годы 20-го столетия.

"Дай пожить в земной Отчизне,

Боже Правый и Безспорный,

Где на дело нашей жизни

Смотрит Спас Нерукотворный".

В обнадеженные дни закономерного начала восстановления котовского храма эти строки возникли у долгопрудненского поэта и прозаика Владимира Григорьевича Богатырева, рассказы которого в 1966 году заметил, оценил и опубликовал у себя в журнале "Новый мир" его тогдашний, необычайно строгий и взыскательный главный редактор Александр Трифонович Твардовский / 1910-1971 /, создавший незабываемую книгу про неунывающего бойца Василия Теркина.

В начале 21-го века в России никто, кроме Богатырева, не добывает беспримесное художественное золото, так выразительно, смело, стабильно, оригинально, со знанием дела соединяя высокие, церковнославянские, жаргонные и просторечные лексические элементы родного языка.

Куда бы мы ни шли и где бы мы ни были, везде и всюду - красное дерево редко, а красное слово метко.

Я спросил у Богатырева: "Владимир Григорьевич, когда Вы написали первое стихотворение и когда у Вас появилось желание что-то написать?"

- Первое стихотворение написано где-то в десять лет. А желание возникло еще раньше.

- В наши дни человеку навязываются разнообразнейшие соблазны, особенно с помощью телевидения. Но разве можно отгородиться от голубого экрана, радио и газет?

- Как сказал святитель Филарет Митрополит Московский, "спасение трудно, но возможно".

- Обязан ли современный поэт намеренно скрывать что-то от читателя или нужно самовыражаться без оглядки, по Пушкину: "Иди, куда влечет тебя свободный ум"?

- Свободный ум, если он что-то предпринимает, то знает, что делает и как надо делать. На то он и называется гордо и окончательно: свободный!

- Может ли неверующий написать подлинно духовное стихотворение?

- Как говорит священник Дмитрий Дудко, возможно, вслед за философом Николаем Бердяевым, атеизм - это последняя ступенька перед тем, как человек уверует.

- Владимир Григорьевич, за последние годы Вы выпустили несколько сборников православных стихотворений, написали поэмы, рассказы, повести и два романа в том же духе. Наверно, Вы могли бы выразить Ваше отношение к коммунизму, "религии пролетариата"?

- Сугубо положительное! На коммунизм понавешали все, кому не лень, всех и всяческих собак: по злому своекорыстию, по собственному социальному тупоумию, а то и от не хрена делать. А если разъяснить... Собственно, последние лет десять-пятнадцать перед катастрофой, которую назвали словом "перестройка", мы жили почти при коммунизме. Пускай мне кто-нибудь сегодня докажет, что мы жили тогда в худшей материальной и нравственной атмосфере. И что тогдашняя жизнь была более бесчеловечной, а следовательно, и безбожней, чем теперешняя. Но и сейчас спастись можно только в Боге.

- Бог один. Но существует несколько мировых религии: христианство, ислам, буддизм, иудаизм. Не думаете ли Вы, что в человеке изначально заложена тяга к обособлению и неповиновению?

- Отсылаю Вас к рассказу "Хабалка", написанному мной тридцать три года назад и опубликованному в иллюстрированном общественно-политическом и литературно-художественном журнале "Россия", в шестом номере за 1997 год. Это пример того, к чему приводит жизнь без Бога и вне Бога.

- А как же выдержать нынешнему рядовому человеку переживаемое нами смутное время?

- Заниматься своим любимым делом, надеяться, и все будет хорошо.

Немного западнее Котова стояло село Траханеево. В писцовой книге 1585-го года оно упоминается как село Козодавлево, названное по имени его раннего владельца. В конце 16-го столетия село было вотчиной Ивана и Никифора Траханиотовых. Это потомки грека Траханиота, прибывшего в Россию вместе со свитой Софии Палеолог, племянницы последнего византийского императора Константина XI Палеолога, с 1472-го года жены великого князя Ивана III Васильевича, который утвердил на Руси двуглавого орла - новый национальный герб. Историк В.0. Ключевский писал о ней: "Софья Палеолог, известная в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень тонкий ум".

Она также привезла из Византии уникальные книги и рукописи, которые хранились еще в античной Александрийской библиотеке - редкостные фолианты на древнегреческом, латинском и древнееврейском языках. До сего дня, несмотря на упорные и неоднократные попытки кладоискателей, не найдены эти неоценимые сокровища, вошедшие в так называемую библиотеку Ивана Грозного.

В приходной книге Патриаршего приказа 1628-го года указано, что описываемая вотчина принадлежит Ивану Тарханееву. То есть фамилия владельца уже значительно искажена.

По церкви Успения Пресвятой Богородицы это село в источнике 1862-го года называется Успенское /Траханеево/. До нашей поры дошло немного измененное название: Трахонеево.

Выше по течению реки Клязьмы расположено село Павельцево, которое когда-то носило название Спас-Павлики. Боярину Василию Юрьевичу Траханиотову русский царь за отменную службу подарил вотчину на Клязьме. В 1585 году этой землей владели Иван и Никифор, дети Василия Траханиотова. В 1623 году после разорительного "смутного времени" / 1584-1613 / на этом месте осталась деревня Павельцево всего с тремя крестьянскими дворами, принадлежавшая Ивану Никифоровичу Траханиотову.

Шли годы. В 1678 году Данила Иванович Траханиотов отдал родовую вотчину в аренду князю Семену Андреевичу Хованскому. А спустя два года Хованский вернул Павельцево Траханиотовым - Ивану и Степану Даниловичам. В конце 17-го века Степан Данилович обратился с челобитной в Казенный Патриарший приказ, испрашивая разрешение на строительство собственной церкви. И к началу 18-го века на берегу Клязьмы появилась деревянная церковь, неподалеку от которой размещалась небольшая помещичья усадьба с конюшенным и скотным дворами. В усадьбе проживали девять человек.

К 1713 году Спасская церковь обветшала. 13-го августа 1715-го года протопоп Московского Большого Успенского собора совершил торжественное освящение новой каменной церкви во имя Всемилостивого Спаса.

Апостол Павел напоминал и напоминает каждой христианской общине, что "храм Божий свят, а храм этот - вы".

С 1718-го года Павельцево, или Спасское, "Большое тож", принадлежало Анастасии Траханиотовой и, соответственно, ее мужу - майору Семену Михайловичу Шишкину.

После ремонта Спасской церкви, в декабре 1736-го года протопопу Московского Большого Успенского собора по указу Казенного Синодального приказа надлежало: "В селе Спасском, Павельцево тож, церковь во имя Спаса Нерукотворного Образа каменную и придел покрова Богородицы освятить..."

В 1755 году майор Семен Шишкин, не желая оставаться в павельцевском имении, продал его генерал-майору Алексею Михайловичу Еропкину.

Долгопрудненская поэтесса и историк Елена Тюфтякова в богато иллюстрированной книге рассказала об истории Павельцева: "Вотчина Еропкиных вместе с селом и деревней с 33 дворами и 255 душами крестьян располагалась на 709 десятинах земли, больше половины из которых было занято дубовыми, березовыми и осиновыми лесами, протянувшимися севернее усадьбы. В восточной части вотчины сеяли рожь, овес и пшеницу".

В 1861 году в Московской губернии одна десятина земли /десятина равна 1,09 гектара/ стоила 38 рублей, а к началу 20-го века цена десятины земли возросла до 3000 рублей.

Помещичья усадьба включала в себя Божий храм, господские хоромы и флигели, дома для дворовых людей, небольшой пруд и уютный парк.

Давняя парковая традиция начинается с того времени, когда древнегреческий философ и создатель античной эстетики Платон / 427-347 до нашей эры /, неизменно читая лекции на свежем воздухе под ветвями платанов и тополей - возле здания Академии, рассказывал о делении людей на мудрецов, которые стремятся к умеренности, правде и справедливости; на воинов, которые заботятся о государственной безопасности, и на тех, кому полезнее заниматься физической работой. Его последователь, Аристотель /384-322 до нашей эры/, беседуя с учениками, прогуливался по просветленному саду своего Лицея и убеждал молодых искателей истины в том, что люди изначально, по закону природы, неравны и что тому, кто не может управлять собой, предназначено выполнять волю другого человека. Светлые и затемненные, высокие и низкие, разнообразные деревья пейзажного парка напоминали о свободе разума, о реальном мире дружбы и уединенных раздумий, а укромные дорожки и ручьи - о свободном и естественном развитии человеческих мыслей и убеждений.

Значит, любимые нами парки, без которых не обходится ни один город, изобрели не архитекторы и не садоводы, а философы и писатели.

В 1780 году вступил во владение родительским имением коллежский асессор Михаил Алексеевич Еропкин.

Интересно, что эта фамилия скорее всего образована от западно-русского варианта христианского личного имени Ерофей - Еропка, Ероп. А церковное Иерофей переводится с греческого как "освященный Богом". Но данная фамилия могла восходить и к обидному прозвищу, связанному с диалектными словами: "еропа" - "чванливый, надутый, самодовольный человек", еропить" - "чваниться".

В 1800 году владелицей Павельцева стала генеральша Анна Ивановна Волкова.

В 1825 году имение перешло в руки княжны Екатерины Петровны Щербатовой, при которой в селе проживали 16 дворовых людей и 173 крестьянина.

В 1845 году павельцевской вотчиной владела графиня Наталья Петровна Зубова. После ее смерти Павельцево по завещанию перешло к ее сыну, статскому советнику графу Платону Александровичу Зубову.

По данным ревизии 1850-го года в Павельцеве стоял 41 крестьянский двор и жили 185 человек.

Согласно переписи 1926-го года в селе было 80 дворов, и его население выросло до 381 человека.

Последнего из настоятелей Спасской церкви села Павельцева репрессировали в 1936 году.

В 70-е годы в павельцевской церкви разместились производственные мастерские "Росреставрации".

Неужели не случайно А.С. Пушкин еще в начале 19-го века обмолвился о "девизе всякого русского: чем хуже, тем лучше"?

И только в 1990 году храм наконец-то передали местной православной общине. Первую литургию отслужили 21-го июля 1991-го года. С этого времени настоятелем Спасского храма является протоиерей Алексий / Кириллов /.

8-го декабря 2000-го года управляющий Московской епархией митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий освятил Рождественский храм. Олег Иванович Троицкий, глава города Долгопрудного присутствовал на этой торжественной церемонии.

И над неторопливой водой древней и неизбывной Клязьмы снова, далеко и просветленно разносится Павельцевский и Спасский обнадеживающий колокольный звон, заново напоминая каждому человеку: веру к делу применяй, а дело - к вере.

К востоку от нынешней Савеловской железной дороги простиралось село Хлебниково, в 15 веке принадлежавшее Якову Константиновичу Козодавлю, жителю города Дмитрова, если судить по документу 1498-го года. Он как-то променял его великому князю, от которого село перешло к Траханиотам.

В 16 веке дворцовое село Собакино с церковью святого Николая Чудотворца, расположенное на реке Клязьме, включало деревни Хлебниково и Капустино. Видимо, это село принадлежало Г.С. Собакину, как и раскинувшееся неподалеку Чашниково, и названо по фамилии его владельца.

В 1623-1624 годах эти земли принадлежали князю Юрию Яншеевичу Сулешеву. После него деревни Хлебниково на Клязьме и Капустино на реке Созонье находятся во владении князя И.М. Юсупова.

В 1646 году после возведения деревянной церкви во имя Николая Чудотворца село Собакино стало называться Никольское-Собакино. Впоследствии хозяевами села были Я.К. Черкасский, М.Я. Черкасский и А.М. Черкасский, представители русско-кабардинского княжеского рода. В 1777 году, при Петре Борисовиче Шереметеве, церковь Николая Чудотворца была упразднена по причине ветхости и неимения "довольного числа церковной утвари".

В 1743 году Хлебниково и ряд окрестных селений /Капустино, Шолохово, Новосильцево, Троицкое/ перешли во владение графа Петра Борисовича Шереметева /1713-1788/, крупного и просвещенного вельможи.

Кстати, название деревни Капустино произошло от неканонического личного имени Капуста, которое известно в 16 веке, например: Капуста Андреевич Семичев.

"БЫЛ У ГОСУДАРЫНИ"

П.Б. Шереметев родился при Петре I, воспитывался с Петром II, в юношеском возрасте стал свидетелем падения сперва Александра Меншикова, потом Ивана Долгорукого, затем - возвышения Анны Иоанновны. Зрелый возраст Петра Борисовича пришелся на времена Елизаветы, в которой многие увидели спасение России. Около двадцати лет его жизни выпало на царствование Екатерины II. И Шереметев решил особенно не утруждать себя государственными заботами. Он научился глядеть на окружающее трезво, без трепета и почитания, даже с легкой иронией.

Завидное терпение проявил упорный граф, ожидая брака с невестой Варварой Черкасской, видимо, не забывая древнего наказа: мешай сметану - масла дождешься. Зато дождался не только любимой женщины, но и великого приданого. В 1743 году, когда он женился на Варваре Алексеевне Черкасской, капитал его утроился! К тому же ему достались музыканты, театр, отменный хор Алексея Михайловича Черкасского и полная свобода действий.

Князья Черкасские, потомки кабардинца Инала, известны со второй половины 16-го века.

Сын кабардинского князя Темрюка Айдарова, приехавший в Россию в 1558 году и принявший крещение, был видным опричником и участником Ливонской войны. Его убили в 1571 году.

Борис Черкасский, племянник Темрюка, женился на Марфе Никитичне Романовой, тетке царя Михаила Федоровича /1596-1645/, родоначальника династии Романовых.

Его сын, Иван Борисович Черкасский /?-1642/, боярин, был фактически глава русского правительства с 1633-го года.

Яков Куденетович Черкасский /?-1666/, двоюродный брат Ивана Борисовича, боярин и воевода, во время войны с Польшей и Швецией командовал Большим полком. В его владении были 33 села, 356 деревень и 202 пустоши в восемнадцати российских уездах.

Его сын, Михаил Яковлевич Черкасский построил каменную церковь Живоначальной Троицы /1678-1692/, которая доныне возвышается возле Останкинской башни. По переписи 1678-го года ему принадлежали 8646 крестьянских дворов и 28 088 человек мужского пола, которые платили хозяину денежный и продуктовый оброки.

Его сын, Алексей Михайлович Черкасский /1680-1742/, богатый вельможа, действительный тайный советник, сибирский губернатор и канцлер, отличался заметной бесхарактерностью и беспринципностью. Он был соратником и другом немца, курляндского дворянина Эрнеста Иоганна Бирона, фаворита российской императрицы Анны Иоанновны, при которой Россию нагло разворовывали и грабили, и иностранцы процветали во всех областях государственной и общественной жизни. В то же время многие современники отмечали мягкость и добродушие Алексея Михайловича, а за полноту и большой живот он получил меткое прозвище Черепаха.

Когда разразилась суровая гроза над Долгорукими, Петр Борисович Шереметев тоже мог подвергнуться немилостям, потому что его сестра Наталья Борисовна последовала в далекую сибирскую ссылку вслед за мужем. Он даже не проводил ее. Жестоко? Да. Зато его репутация была сохранена. Когда же настало время Елизаветы и сестра вернулась, он был безмерно счастлив.

Шереметев изучает языки, собирает редкие книги, воспитывает детей. Из вольнолюбивой Франции веют ветры просвещения, новой философии, рационального устройства мира. И "граф-государь" разбивает модный парк по законам новейшего времени, поскольку природа - источник разумной организации, и в ней человек находит свою божественную и бессмертную душу. В Италии идут раскопки древностей - он посылает туда человека, который привозит античные скульптуры, чтобы и Россия знала искусство Древней Греции и Рима.

Кусковское имение наполнено символами и аллегориями. Соединяя природу и искусство, появляются парковые скульптуры. Гостей на каждом шагу поджидают неожиданности: кусты, пруды, холмы и возвышения, струи фонтанов, невиданные птицы в необычной клетке. Скучная симметрия не угнетала. Каждая перспектива заканчивалась либо мельницей, либо беседкой, либо зеркалами. Современники вспоминали, как некая собачка была обманута и расквасила себе мордочку, пытаясь ворваться в несуществующее пространство.

Как зыбко всё в этом мире, как относительны величие и ничтожество! Лучше всего жить весело и беззаботно. Петру Борисовичу Шереметеву неведомы тоска и сплин, которыми заболеет его сын.

Вот воспоминание историка Николая Михайловича Карамзина: "Бывало, всякое воскресение, от мая до августа, дорога кусковская представляла улицу многолюдного города, и карета обскакивала карету. В садах гремела музыка, а в аллеях теснились люди, и венецианская гондола с разноцветными флагами разъезжала по тихим водам большого пруда".

Граф говорил, что он готов дать волю крепостным / об этом пишет Екатерина II /, но боится, что они погибнут, и оттого ленивых и нерадивых он наказывал за пьянство, за обман и за лень. Зато выходцем из шереметевских крестьян был известный Елисеев, и на Ильинке торговали свободные торговцы, бывшие крепостные графа. А Варвара Алексеевна, добрейшая жена Петра Борисовича, открыла богадельню и школу для крестьянских детей.

П.Б. Шереметев - это частица того тонкого слоя русской аристократии, которая была главным проводником культуры в России. Не управляя страной, образованные вельможи создавали особую духовную атмосферу. Если бы по всей стране возникли такие веселые и мудрые имения, как Kycково!

Петр Борисович рано потерял любимую жену и дочь. Но все же не сгибался под ударами судьбы, лишь терял игривость и обретал насмешливость. Он собрал и издал бумаги своего отца, фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, написал "Устав о должностях и преимуществах обер-камергера". После смерти жены ложе с ним разделила дочь форейтора / верхового, сидящего на одной из передних лошадей /, которая рожала ему детей.

Несмотря на припадки подагры, Петр Борисович вел подвижный образ жизни. Заботы о художественном образовании крестьянских мальчиков и девочек и хозяйственные хлопоты занимали его до последнего дня. Слава о кусковском театре, основанном в середине 1770-х, шла не только по Москве. В те времена популярная опера играла роль нынешнего кино. 30-го июня 1787-го года последний раз принимал он императрицу Екатерину II в родном Кускове. Вот дошедшее до нас описание сего события: "Екатерина вступила на кусковскую землю через великолепную арку, убранную оранжерейными растениями, между которыми были размещены символические картины с приветственными надписями. На верху галереи играла музыка. При приближении поезда к подъемному мосту стоявший на большом пруде двадцатипушечный корабль и другие меньшие суда салютовали, а с берегов также гремели пушечные выстрелы. К большому дому вела галерея живых картин: здесь стояли попарно жители и слуги Кускова с корзинами цветов, девушки в белых платьях и венках рассыпали букеты на пути. Через большой сад хозяин провел царицу в сад английский и лабиринт, где при вечернем солнце показывал свои прихотливые сооружения и редкости, а после повел царицу в театр, где давали оперу "Самнитские браки" и в заключение балет... Стол в этот день был сервирован золотою посудою на шестьдесят персон... Плато, которое было поставлено перед императрицей, представляло рог изобилия, все из чистого золота, а на том возвышении был вензель императрицы из довольно крупных бриллиантов... Перед началом фейерверка государыне подали механического голубя, и с ее руки он полетел к щиту с ее изображением и парящей над нею Славой..."

В 1788 году Петр Борисович Шереметев умер. Его похоронили в Москве. В Новоспасском монастыре, в шереметевской усыпальнице лежит прах именитого графа, кавалера орденов святого Андрея Первозванного, святого Александра Невского, святой Анны и Белого Орла.

Варвара Алексеевна Шереметева воспитывала двух малолетних калмычек. Если при дворе императрицы Анны появлялись молдаванки и даже персиянки, то при Елизавете в обычай вошли калмычки. Шереметевские калмычки росли как родные дети и называли Шереметеву бабушкой. Бабушка особенно любила девочку Аннушку с выразительными и живыми карими глазами, которые Варвара Алексеевна называла "глазушки-таракашки".

Петра Борисовича избрали губернским предводителем московского дворянства. В 1782 году он отправился в Петербург и был доволен оказанным ему приемом и вниманием императрицы Екатерины II.

По словам историка В.О. Ключевского, "у Екатерины был ум не особенно тонкий и глубокий, но гибкий и осторожный, сообразительный. У нее не было никакой выдающейся способности, одного господствующего таланта, который давил бы все остальные силы, нарушая равновесие духа. Но у нее был один счастливый дар, производивший наиболее сильное впечатление: памятливость, наблюдательность, догадливость, чутье положения, умение быстро схватить и обобщить наличные данные, чтобы вовремя выбрать тон".

В эти дни одна из калмычек, Анна Николаевна, писала Петру Борисовичу Шереметеву письма, на которые он с удовольствием отвечал.

5-го декабря 1782 г. Бронницы.

Анна Николаевна!

Я надеюсь, что ты первое мое письмо из Твери получила, которое я послал по почте. Время здесь не холодно стоит и оттепели нет. С лишком по сту верст еду в день и ночью. Сие письмо пишу из Бронниц. Пятый день моей езды. Сегодня здесь я ночую, а завтра буду в Новгороде... И так пребывая навсегда вам доброжелательный, ваш друг граф П. Шереметев.

8-го декабря 1782 г. Москва. Четверг.

Дедушка, дорогой мой!

Уже шесть дней, как я не имею никакого известия об вашем здоровье... Прошу вас, ежели вам не трудно, уведомлять меня о вашем здоровье, сколько можно чаще, и меня милостью своею не забывать.

8-го декабря 1782 г. С.-Петербург.

Анна Николаевна!

Приезд мой чрезвычайно был отменно милостиво принят, и обедал у Государыни, и великих князей маленьких видел; приятно их видеть так хорошо, и портреты их очень сходны, которые у нас в Москве...

19-го декабря 1782 г. Москва. Понедельник.

Дорогой мой дедушка!

Радуюсь сердечно, что вы, слава Богу, в добром здоровье и дай Боже, чтоб и впредь ваше здоровье в сем положении пребывало... Я думаю и статую Петра Первого видели... Присланный от вас гостинец я получила, за который чувствительнейшее вам приношу мое благодарение. И оная табакерка очень хороша... Имею честь вас поздравить с наступающим праздником Рождеством Христовым...

У Ивана Баркова, поэта 18-го столетия, в его задорной и трагической порнографической поэме "Лука Мудищев" известная московская сводня

"Матрена табачку нюхнула

О чем-то тяжело вздохнула

И, помолчав минуты две,

На это молвила вдове:

- Трудненько, милая, трудненько"…

И в 19 веке еще не прошла странная мода на нюхательный табак. По этому поводу в 1814 году пятнадцатилетний Пушкин написал игривое стихотворение, названное "Красавице, которая нюхала табак".

"Ах! Если, превращенный в прах,

И в табакерке, в заточенье,

Я в персты нежные твои попасться мог,

Тогда б в сердечном восхищенье

Рассыпался на грудь под шелковый платок...

Ах, отчего я не табак!.."

Вот почему заботливый дедушка подарил уже взрослой внучке хорошую табакерку.

15-го декабря 1782 г. С.-Петербург.

Анна Николаевна!

Два письма от вас я здесь получил... Стужа здесь великая, а я должен всякий день выезжать во дворец, где николи так холодно не бывало и ветрено, особливо в зале и в церкви как на дворе. Я за стужею еще у обедни не бывал. Езжу во дворец всякий день, потому что мне дозволено всегда во внутренние покои вход иметь.

22-го декабря 1782 г. Москва. Четверг.

Дорогой мой дедушка!

Радуюсь сердечно, что великая княгиня так с вами ласково обойтиться изволила, чего я иначе и не ожидала с ее стороны, слышав всегда столь похвалы об ней, и притом, что она своею учтивостью принудила вас танцевать, чего я думаю, вы и сами не изволили ожидать, чтоб вам танцевать, бывши в Петербурге; также и маленькие великие князья, что с вами ласковы и знакомы, но дозвольте мне сие сказать, что я по моему чувствованию иначе и не думаю, что кто вас увидит и несколько узнает, то не можно, чтоб не почитать и не любить, видя вас украшенным столькими добродетелями, которые составляют благоденствие и моих дней...

19-го декабря 1782 г. С.-Петербург.

Анна Николаевна!

Нет возможности все мои беспокойства описать, и удивляюсь, как я сношу. Обедаю не в свое время, ложусь спать за полночь. Всякий день зовут, всякий день на три обеда, не знаю, куда попасть... Вчерась был и ужинал у великого князя и великой княгини, играл в карты и обыграл. Она очень здорова. Только как ее узнаешь, преучтивая дама, и я в короткое время сделался очень знаком с нею... При сем посылаю новый календарь и книжку, какую мне пожаловала Государыня, ее сочинения, для обучения великих князей. Пребывая навсегда ваш доброжелательный друг граф П. Шереметев.

22-го декабря 1782 г. С.-Петербург.

Анна Николаевна!

Мне довольно скучно здесь и беспокойно. Я глаза свои выкурил от дыму. Здесь мода топить камельки, и везде дымно... Я с протчими избранными составляю свиту Государыни. В Эрмитаже еще не бывал, потому что очень холодно... Государыня изволила приказать бюст батюшкин прислать к себе, который будет поставлен в Эрмитаж. И я свой здесь делаю, и очень похоже вылеплен...

29-го декабря 1782 г. Москва. Четверг.

Дорогой мой дедушка!

Письмо ваше от 22 числа сего месяца имела честь получить вчерась... О бюсте батюшки вашего, что Государыня изволила приказать прислать, я думаю, что это мраморный, что у вас в Кускове, которого несколько жаль, что он так похож и хорошо сделан, да притом и у вас такого не будет, разве сделать вновь, который, может быть, и не столь будет хорош...О каминах что изволите писать, то оное очень беспокойно для ваших глаз, да и страшно, чтоб не простудиться, чего я советую вам, дедушка, очень беречься, и тем больше, что там везде так холодно, будто вымораживают, как в избах крестьянских... Простите мне, дедушка, если мои письма очень длинны, сие есть лучшее для меня время, когда я к вам пишу, считая несколько будто я с вами.

26-го декабря 1782 г. С.-Петербург.

Анна Николаевна!

За письмо твое благодарствую и поздравляю вас с наступившим праздником, желаю благополучно препроводить... Статую же Петра Великого, как ни выеду со двора, все объезжаю я и любуюсь ею: великое украшение сделано городу и по самой истине можно сказать достойно ее видеть, какую прекрасную вещь... Вчерась был на игрище во дворце, но не играл: плохи мои ноги; а после был у Государыни в ее покоях и там до 11-го часу играл в карты... Остаюсь навсегда благосклонно

ваш друг граф П. Шереметев.

ИСКРА НЕЖНОЙ ЛЮБВИ"

Шли годы. Население Хлебникова немного увеличилось и было переведено на барщину.

В отличие от отца, для которого занятие театром было не более чем модной забавой, Николай Петрович Шереметев / 1751-1809 / являлся истинным знатоком и ценителем театрального искусства. В юношеские годы он посещал довольно часто спектакли петербургского придворного театра и принимал участие в любительских постановках. Его вкус окончательно сформировался в годы заграничного путешествия и жизни в Париже. Он занимался в Лейденском университете / Голландия /, изучал постановку театрального дела, музыку, общался с деятелями европейской культуры, прекрасно играл на виолончели и скрипке. Однажды в шереметевских завалах обнаружили автограф немецкого композитора и органиста Георга Фридриха Генделя /1685-1759/. Николай Петрович знал великого австрийского композитора Вольфганга Амадея Моцарта /1756-1791/ и помогал ему материально.

По возвращении в Россию Н.П. Шереметев не проявил интереса ни к военной, ни к государственной службе. Хотя он рос и воспитывался вместе с будущим масоном императором Павлом I. Впоследствии их тесно связала не только дружба, но и общее дело.

Когда в 1798 году войска Наполеона Бонапарта захватили остров Мальту, Павел I издал особый манифест и принял на себя звание великого магистра Мальтийского ордена, главной резиденцией рыцарей объявил Санкт-Петербург, а графа Н.П. Шереметева наградил орденом святого Иоанна Иерусалимского и назначил хранителем орденской печати.

Но в 1801 году Павла I убили и резиденция рыцарского ордена переносится в Италию.

С 1834-го года штаб-квартира Мальтийского ордена находится в Риме на площади всего около двух квадратных километров. Таким образом, сегодня Мальтийский орден - это самое маленькое государство, насчитывающее примерно десять тысяч рыцарей. В него входят еще ассоциированные члены /около одного миллиона/, объединенные в национальные секции. Мальтийский орден обладает немалой недвижимой собственностью, имеет дипломатические отношения со многими государствами, свою конституцию, правительство, национальный гимн, выпускает марки и чеканит монету. Члены ордена делятся на три ранга: рыцари "справедливости", монахи и рыцари "повиновения". В орден не принимаются разведенные или живущие во внебрачной связи, евреи и коммунисты.

Но многие давние романтические коммунисты были примерными и даже чрезмерными Дон Кихотами.

Евреи же не принимаются в доблестные рыцари, видимо, из-за того, из-за чего откровенный и принципиальный Карл Маркс беспощадно критиковал еврейскую нацию. Осенью 1843-го года в работе, названной "К еврейскому вопросу", основоположник марксизма писал: "Какова мирская основа еврейства? Практическая потребность, своекорыстие. Каков мирской культ еврея? Торгашество. Кто его мирской бог? Деньги.

Деньги - это ревнивый бог Израиля, перед лицом которого не должно быть никакого другого бога.

То, что в еврейской религии содержится в абстрактном виде - презрение к теории, искусству, истории, презрение к человеку, как самоцели, - это является действительной, сознательной точкой зрения денежного человека, его добродетелью.

Химерическая национальность еврея есть национальность купца, вообще денежного человека".

В этой же статье Маркс повторяет важную строку из Декларации прав человека 1791-го года, которая не устарела и сегодня: "Свобода есть право делать все то, что не вредит другому".

"Зачем мне считаться шпаной и бандитом -

Не лучше ль податься мне в антисемиты:

На их стороне хоть и нету законов, -

Поддержка и энтузиазм миллионов".

Так пел уникальным и несравненным баритоном насмешливый Владимир Семенович Высоцкий /1938-1980/, который, кстати, давал ажиотажные концерты и в долгопрудненском Доме пионеров и в МФТИ.

Китайский философ и государственный деятель Конфуций / 551-479 до нашей эры / сформулировал основные нормы нравственности, исходящие от высшей, небесной силы: чего не желаешь себе, того не делай людям; плати добром за добро и справедливостью за зло; сначала познай самого себя; уважай и люби старших по возрасту и общественному положению; строго соблюдай существующие семейные и общественные отношения; почитай предков; проявляй заботу о младших.

Современный литератор Сергей Солдатов пишет: "Как верующий, немного знающий историю, я убежден, что на нашей падшей земле нет ни одного совершенного и безгрешного народа, могущего служить примером для всего человечества".

В наши дни Мальтийский орден - наиболее крупная /после "Армии спасения"/ благотворительная организация, которая оказывает медицинскую помощь и организует паломничества. Потомки средневековых рыцарей борются сегодня "за современный крестовый поход милосердия".

Смыслом и подлинной страстью всей жизни Н.П. Шереметева стал театр. "В тогдашнее время - молодые леты, собственные познания мои и склонности к музыке послужили случаем, что покойный отец мой отдал мне в полное распоряжение устроение сей части. Я устремил все мои старания угодить родителю моему", - писал Николай Петрович. Получив труппу, Шереметев начал набор новых актеров. В московский дом Шереметевых на Никольской улице свозили крестьянских детей от семи до шестнадцати лет. Отбирали по такому принципу: "Мальчиков, несмотря на лицо, если голос хорош, то оставлять, а девочек, у которых хотя и голосу хорошего нет, да вид лица хороший, то таковых в актрисы оставить можно". Для подготовки актерского состава Николай Петрович неизменно приглашал "первейших" учителей: пению обучали итальянцы, игре на музыкальных инструментах - немцы, танцам - итальянцы и французы, сценическому искусству - лучшие русские актеры: И. Дмитревский, С. Сандунов, И. Плавильщиков, Я. Шушерин, М. Синявская. Труппа была подчинена строжайшей дисциплине и находилась под неусыпным контролем надзирателей. Каждый день состоял из "протверживания" уроков, занятий с учителями и репетиций. За "леность, нерадение и неперенимание в учении" наказывали, ставя на колени или сажая на хлеб и воду.

Может быть, начинающих актеров и актрис утешало наблюдение нидерландского философа Баруха Спинозы / 1632-1677 /: "Всё прекрасное так же трудно, как и редко". А Николай Васильевич Гоголь не сомневался, что "служение красоте есть религиозный подвиг".

"Чем больше слушал я учителей,

Тем больше я хотел быть сам собою",

- признался в 1960 году самостоятельный и своеобразный поэт Евгений Винокуров.

Белла Ахмадулина написала о нем: "Я всегда помню и упоминаю, что Винокуров приходился мне учителем, с тем большей благодарностью, что, пестуя мое ученичество, он вовсе не ждал и не просил моего уподобления ему, поощряя лишь несходство и независимость, подобающие человеку".

Ориентация на лучшие образцы русского и европейского сценического и музыкального искусства при тщательной выучке быстро дала результаты. С конца 1778-го года Шереметевы начали устраивать регулярные спектакли.

Первой известной нам постановкой стала французская комическая опера А. Ферьера "Башмаки Мордоре, или Немецкая башмачница". На титульном листе текста, изданного в переводе крепостного литератора Василия Вороблевского, указано: "В первый раз представлена на домовом театре его сиятельства графа Петра Борисовича Шереметева его певчими Генваря II дня 1779 года".

Зимний театр размещался в двухэтажной пристройке к московскому дому Шереметевых на Никольской улице возле Печатного двора.

Екатерина II издала указ, по которому позволяла устраивать "благопристойные для публики забавы". "Театр, - отметила она, - есть школа народная и должна быть непременно под моим надзором, я старший учитель в этой школе, и за нравы народа мой ответ. К тому же народ, который поет и пляшет, зла не думает".

В летнее время спектакли устраивали в Кускове, где в пейзажном парке в 1777-1779 годах выстроили здание закрытого летнего театра.

29-го июня 1779-го года на его сцене представляли комедию на музыку А.-Э. Гретри "Опыт дружбы". Главную партию исполняла первая звезда шереметевского театра Степанида Дегтярева. Вместе с братом Степаном, будущим капельмейстером и композитором, ее привезли из Курской губернии. Ее партнерами были крепостные певцы Григорий Кохановский и Андрей Новиков.

В этот день на сцену впервые вышла в небольшой роли одиннадцатилетняя Прасковья Ковалева /1768-1803/. Одаренная девочка привлекала к себе внимание.

Она жила в мире сельских забот и заведенных обычаев: гулянья на Троицу, свадьбы, похороны, осенние сборы урожая. Красно-черные вышивки на сарафанах и рубахах, деревянная утварь, вальки резные, прялки нарядные, наличники узорные и народные песни.

Мир ее отца - это подковы лошадиные, упряжь, колокольчики. Он - кузнец, отличный мастер, но несдержан, особенно после выпитой водки. Но в нежном голосе Прасковьи была некая внутренняя сила, которая укрощала отца.

"Все люди сотворены один для другого: все они равны естественным своим происхождением; разнствуют токмо своими качествами или поступками, добрыми или худыми".

/"Завещательное письмо графа Н. П. Шереметева сыну Дмитрию" /.

К Ковалевой были приставлены замечательные учителя, и уже 5-го ноября 1780-го года Прасковья исполнила главную партию в опере итальянского композитора А. Саккини "Колония, или Новое селение". Ковалевой дали новую сценическую фамилию - Жемчугова. Она действительно стала подлинной жемчужиной шереметевского театра. Возможно, с этого времени и пошла традиция давать актерам фамилии по названию драгоценных камней. С Ковалевой-Жемчуговой выступала певица Анна Буянова-Изумрудова, танцоры Татьяна Шлыкова-Гранатова, Фекла Урузова-Бирюзова, Кузьма Деулин-Сердоликов.

"Я питал к ней чувствования самыя нежныя, самыя страстныя; но рассматривал сердце мое, не одним ли токмо любострастным вожделением она поражает, или ищет кроме красоты ее других приятностей, услаждающих ум и душу. Видя, что оно ищет вместо любви и дружбы приятностей телесных и душевных, долгое время наблюдал я свойства и качества любезного ему предмета и нашел в нем украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность; нашел в нем привязанность ко святой Вере и усерднейшее богопочитание. Сии качества пленили меня больше, нежели красота ея, ибо они сильнее всех внешних прелестей и чрезвычайно редки. Они заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою".

/"Завещательное письмо графа Н.П. Шереметева сыну Дмитрию" /.

Когда Николай Петрович, после смерти отца, оказался владельцем огромного состояния, у него возник поистине грандиозный замысел создания на Никольской улице своего рода "Пантеона искусств". Шереметев обдумал и изложил на бумаге "Программу Большого и Красивого дома". Необычное сооружение должно было состоять из "помещений для повседневной жизни" и "парадных апартаментов".

Вскоре Николай Петрович объявил о намерении строить удивительный театр в Останкине, потому что приемы и спектакли, проходившие зимой в Москве, в летнее время должны были продолжаться в загородной резиденции. Останкинский театр был задуман как необходимый центр нового дворцового ансамбля.

Важнейшее значение для формирования облика Останкина имело сооружение в конце 17-го - начале 18-го века князем Михаилом Яковлевичем Черкасским каменной церкви Живоначальной Троицы. С дороги от Москвы открывался живописный вид на пруд и стоящую на его берегу церковь из красного кирпича, украшенную белым резным камнем и полихромными изразцами. Издали четко просматривался ее силуэт, ее центральное пятиглавие, купола приделов и нарядные крылечки. Постройка церкви превратила Останкино в одну из самых замечательных усадеб Подмосковья. Н.М. Карамзин писал: "Теперь Кусково может завидовать Останкину, которое в самом деле лучше местоположением".

Первый "Прожект Останковскому театру", предложенный французским архитектором, Николай Петрович не принял и поручил разработку проекта своему крепостному архитектору Алексею Федоровичу Миронову. Выдающиеся зодчие Франческо Кампорези и Джакомо Кваренги вместе с крепостными архитекторами Павлом Ивановичем Аргуновым, Григорием Дикушиным и И. Е. Старовым создали удивительный дворец, уникальный театральный зал, который после спектакля мог быстро превращаться в бальный.

На странице подробного дневника польского короля Станислава-Августа Понятовского сохранилась такая запись:"По окончании спектакля король со всем обществом вернулся в комнаты, где не успел побыть и полчаса, как их попросили сойти по той же самой, покрытой красным сукном лестнице, которая их ввела в театр. Вместо последнего глазам зрителя представилась теперь огромная бальная зала, образованная из амфитеатра и театра".

В наши дни Останкинский дворец - одно из немногих в Европе и единственное в нашей стране театральное здание 18-го века, в котором полностью сохранились помещения фойе, гримировочные актеров, театральный зал и частично - машинное отделение.

"Украсив село мое Останкино и представив оное зрителям в виде очаровательном, думал я, что совершив величайшее достойное удивления и принятое с восхищением публикою дело, в коем видны мое знание и вкус, буду всегда наслаждаться покойно своим произведением. Но оно не принесло мне ни малой отрады, когда я лишился лучшего из друзей моих, не облегчило жестокой болезни, вскоре мне потом приключившейся: во всем богатстве и пышности не находил я ничего утешительного и целебного для изнемогшей души моей".

/"Завещательное письмо графа Н.П. Шереметева сыну Дмитрию" /.

Первый спектакль был дан в Останкине 22-го июля 1795-го года. Для открытия нового театра Н.П. Шереметев выбрал лирическую драму "Зельмира и Смелон, или Взятие Измаила". Пьеса посвящалась умелому и смелому взятию русскими войсками в 1790 году неприступной турецкой крепости. Автор стихотворного текста Павел Потемкин, писатель и генерал-аншеф, героически проявил себя во время штурма твердыни. Музыка, не дошедшая до нас, принадлежала известному композитору Осипу Козловскому. Сочиненный им полонез на слова известного поэта Гаврилы Державина "Гром победы раздавайся", посвященный взятию Измаила, долгое время исполнялся как национальный гимн.

Александр Сергеевич Пушкин, когда его друг в альманашной статье спросил: "Отчего у нас нет гениев и мало талантов?", не задумываясь указал на гениальных русских писателей: "Во-первых, у нас Державин и Крылов; во-вторых, где же бывает много талантов?"

Среди первых зрителей Останкинского театра были участники штурма турецкой крепости. Пьеса, проникнутая высоким патриотизмом и патетикой, прославляла мужество и благородство русских воинов.

В опере были заняты лучшие крепостные актеры. Роль Смелона исполнял Петр Смагин, партию турчанки Зельмиры - Прасковья Ивановна Ковалева-Жемчугова. Ко дню останкинской премьеры она была уже опытной певицей с большим и разнообразным репертуаром.

Картины одна удивительнее другой сменялись перед глазами зрителей: то крепость, огражденная высокими неприступными стенами, то роскошная комната в доме турецкого военачальника, украшенная восточными коврами и оружием, то улица турецкого города с воротами. Быстрая смена декораций дополнялась разнообразными сценическими эффектами. Особенно впечатляюще была поставлена осада Измаила. Декорацию крепости сделали таким образом, что неприступные стены разрушались на глазах у публики. Палили пушки. Сверкали молнии.

Декорации были написаны известным декоратором и механиком Францем Гильфердингом и крепостным живописцем Григорием Мухиным, который прошел обучение у прославленного итальянского декоратора Пьетро Гонзаго, работавшего в то время в России. Всем ходом спектакля управлял Федор Иванович Пряхин и двадцать шесть крепостных механиков.

"И к чему служит вся эта пышность? Есть ли тут какие побуждения добродетели? Есть ли в ней какая польза человечеству? Питает ли она чистейшим удовольствием душевного спокойствия? Утешает ли в злополучиях и горестях? Нет! Она еще более дает чувствовать тяжесть оных".

/"Завещательное письмо графа Н.П. Шереметева сыну Дмитрию" /.

В конце спектакля русские солдаты, неся трофеи и знамена, проходили по сцене победным маршем. Большой хор пел победителям славу:

"Торжествуйте Россы славой.

Соплетайте вновь венцы.

Так в победе под Полтавой

Наши славились отцы!"

"Мне брюхом хочется театра", - жаловался на листе почтовой бумаги А.С. Пушкин из далекого и провинциального Кишинева 1822-го года своему петербургскому другу.

Да и Останкинская усадьба по воле ее хозяина и режиссера иногда была подобна громадному театру. Сохранилось описание праздника в Останкине весной 1797-го года: "Марьина роща, сливаясь с останкинским лесом, заслоняла собой вид на дворец; но, когда император Павел изъявил желание посетить Останкино, граф Н.П. Шереметев приготовил ему сюрприз: лишь только государь стал проезжать местность густой рощи, вдруг, как из-под распахнутого занавеса, открылась ему полная панорама Останкина - дворец, широкий зеркальный пруд, перед ним прекрасный фасад церкви и сад со всею улыбчивою окрестностью своею. В ожидании императора сделана была от начала рощи до самого Останкина просека, у каждого надпиленного дерева стоял человек и по данному сигналу сваливал дерево. Император чрезвычайно удивился внезапной перемене декораций, долго любовался ею и благодарил графа за доставленное ему удовольствие".

Николай Петрович не скрывал своего чувства и поселил свою избранницу, Прасковью Ковалеву-Жемчугову во дворце, чем вызвал ревность и вражду прочих фавориток. Он делал ей дорогие подарки, а она принимала их без радости, с печальной улыбкой.

В невымышленном рассказе "Жизнь и погребение графини Прасковьи Ивановны Шереметевой", каждый лист которого по желанию автора был окаймлен широкой черной полосой, Николай Петрович писал, что он "нередко находил приятность заниматься с нею музыкою, придавая тем вкус как способностям ее, так и дальнейшему усовершенствованию таланта. А сии частые упражнения заставили более и более познать отличные душевные дарования и добродетельные свойства, которыми покойная графиня Прасковья Ивановна была одарена.

Искра нежной любви воспламенилась, и душевная привязанность друг ко другу возрастала на вечность!"

Бывший шереметевский крепостной, ставший профессором университета и цензором, Александр Васильевич Никитенко отозвался весьма нелестно о Николае Петровиче: "Между своими многочисленными вассалами он слыл за избалованного и своенравного деспота, незлого от природы, но глубоко испорченного счастьем. Утопая в роскоши, он не знал другого закона, кроме прихоти. Пресыщение, наконец, довело его до того, что он опротивел самому себе и сделался таким же бременем для себя, каким был для других..."

Да, наверно, Николай Петрович был "испорчен" и гордился, что крепостные от него не бегут, а однажды дал вольную за бочонок устриц, за деньги же отказался: "На что мне деньги?" Но именно под его крылом выросло целое поколение русских актеров, музыкантов, художников, танцоров и композиторов. Крепостной композитор Степан Дегтярев сочинил первую русскую ораторию "Минин и Пожарский" и удивительные хоровые произведения. Мастер Иван Андреевич Батов делал бесподобные балалайки, гитары и скрипки. Да и сам Никитенко за свои способности был отпущен на все четыре стороны.

"Делай добро для добра. Верь мне, что удовольствия роскоши и пышности при малом поражении несчастия исчезают, а услаждение души, ума и сердца, от добрых наших дел происходящее, навсегда в нас остается".

/"Завещательное письмо графа Н.П. Шереметева сыну Дмитрию" /.

Николай Петрович и Прасковья Ивановна тайно венчаются 6-го ноября 1801-го года в церкви Симеона Столпника, что на Арбате. Присутствуют лишь друг графа и подруга Прасковьи Таня Шлыкова.

"Законы Божеский и общественный да будут главным основанием твоего воспитания и путеводителями в жизни. В познании и исполнении оных заключается истинное благо человека; прочие знания без сего могут украсить, обогатить разум твой; но не направят души твоей к тому блаженству, коим наслаждаются богобоязненные и добродетельные люди. Без сего познания самые просвещенные уловляются сетями пороков и часто в них погибают".

/"Завещательное письмо графа Н.П. Шереметева сыну Дмитрию" /.

Но вот Николая Петровича назначили управляющим придворными театрами и вызвали в Петербург. У Прасковьи Ивановны начался последний, самый печальный период жизни. Она бродила по мраморным лестницам, из малиновой гостиной в белую залу и была словно в золотой клетке. С тайным мужем, со своим любимым она не могла явиться в Зимний дворец, а Николай Петрович вынужден был являться на балы, приемы и великосветские ужины.

Александр Сергеевич Пушкин знал невеселую историю любви крепостной актрисы и вельможного графа и встречался с Дмитрием, их сыном. Известный портрет поэта писал опекаемый Шереметевым удивительный художник Орест Адамович Кипренский / 1782-1836 / в Петербурге в Фонтанном Шереметевском дворце. Может быть, потому Пушкин и создал игриво-сентиментальную повесть "Барышня-крестьянка".

В 1803 году Прасковья Ивановна подарила графу желанного сына, но заплатила за это собственной жизнью: через двадцать дней после родов она умерла. На ее могиле в Александро-Невской лавре появилось надгробие с надписью: "Графиня Прасковья Ивановна Шереметева". Чуть ли не на смертном одре она узнала, что император Александр I официально признал их тайный брак.

"Над местом погребения в церкви, равно как и в той комнате, где последовала кончина Ея Сиятельства графини Прасковьи Ивановны, учреждено на шесть недель чтение псалтыри. В продолжение сих же шести недель учреждены поминовения в обыкновенные дни, а в продолжение времени и вечные годовые служения".

/"Жизнь и погребение графини Прасковьи Ивановны Шереметевой", Н.П. Шереметев. /.

Николай Петрович обретал успокоение только в исполнении последних желаний жены. Она завещала достроить Странноприимный дом и каждый год на Фоминой неделе вручать приданое ста бедным невестам.

"Удовольствия изменились в глазах моих. Пиршества переменил я в мирные беседы с моими ближними и искренними; театральные зрелища заступило зрелище природы, дел Божиих и деяний человеческих; постыдную любовь изгнала из сердца любовь постоянная, чистосердечная, нежная, коею на веки обязан я покойной моей супруге".

Николай Петрович рассказал о жизни, о себе и о своей жене, необыкновенной женщине в "Завещательном письме", которое начал писать, когда его сын был еще младенцем. Через шесть лет одиночества он умер - выдающийся и просвещеннейший граф, настоящий патриот и романтик.

"Нет, нет, не роскошью такой

Его днесь в свете прославляют,

Столы прошли, как сон пустой.

Их скоро гости забывают.

Но тем обрел он всех любовь,

Что бедным дал, больным покров".

Г.Р. Державин.

"Не дерзай никогда что-либо помыслить противу веры, ниже усомниться в божественных ее преданиях и изречениях, доверенных Святым Духом Спасителю и благочестивым ее проповедникам. Она есть тайна небесная, тайна вечная. Пусть лучше погибнут все стяжания твои в мире сем, нежели погибнет в тебе вера твоя. Она есть душа нашей жизни временной и вечной; без нее бытие наше - мука вечная. С верою человек никогда ни от чего не погибнет: ибо где только наша вера, тут сам Бог, тут Его премудрость и сила".

Н.П. Шереметев.

Странноприимный дом, построенный Н.П. Шереметевым, позднее преобразовали в Шереметевскую больницу. Ныне это - Научно-исследовательский институт скорой помощи имени Н.В. Склифосовского. Его центральная полукруглая двойная колоннада- единственная в мире по своей оригинальности.

Согласно информации, обнародованной в газете "Советская Россия", у главы советского государства Никиты Сергеевича Хрущева /1894-1971/ в надежном банке лежали 10 миллионов рублей, у Леонида Ильича Брежнева /1906-1982/- 17 миллионов тогда, когда одна поездка в метро стоила 5 копеек, горячие пирожки с мясной начинкой - 10, батон белого хлеба - 13 копеек, один килограмм дешевой докторской колбасы - 2 рубля 20 копеек, а престижный, элитный автомобиль "Волга" - 5 300 рублей. Но наши идейные вельможи и тайные миллионеры не возвели ни в Москве, ни в Подмосковье ни одного странноприимного дома и ни одной богадельни. Наверно, они себя любили гораздо пламеннее и больше, чем окружающую природу и свое непосредственное дело, о чем наглядно свидетельствует выписка из убогого дневника Генерального секретаря коммунистической партии Л.И. Брежнева: "Обедал. Смотрел хоккей. Убил пять кабанов. Стригся, мылся. Немного погулял".

Ну, а хорошая фамилия нашего самого главного и самого заслуженного коммуниста / пять раз ему давали, или он давал себе, звание героя Советского Союза / произошла от неплохого прозвища Бережной, Брежень, образованного из прилагательного "бережной", "брежный", которое значило "бережный, бережливый, хозяйственный". Документы 17-го века сохранили Брежнева - посадского человека и Брежнева - крестьянина.

В Евангелии три слова обозначали многосмысленное понятие "любовь":

1/ эрос, или страсть;

2/ душевная близость и доброта;

3/ духовное единение, чувство, обращенное ко всем людям.

И, к большому сожалению, многим богатым нашим согражданам и власть имущим не хватает ни второго, ни третьего чувства.

Кстати, популярный журнал "Наука и религия", откуда взята классификация любовного переживания, мог бы поставить эпиграфом высказывание немецкого физика, создателя теории относительности Альберта Эйнштейна /1879-1955/: "Религия без науки слепа, наука без религии ущербна".

А что касается музыки, столь любимой Николаем Петровичем Шереметевым, то она, как и неистребимая поэзия, оказывает на нас и на другие живые существа лечебное, терапевтическое, но и умиротворяющее и облагораживающее воздействие. Гармоничные, мелодичные классические музыкальные произведения активизируют наши мозговые клетки. Да в мире и нет больше ничего, кроме властной первозданной музыки, слышимой и скрытной, потому что и камни, и песок, и воздух, и вода, и мы с вами состоим из вибрирующих, то есть издающих определенные звуки, атомов и молекул.

Группа ученых под руководством старшего научного сотрудника Николая Наумова из Института прикладной математики имени Келдыша записала голоса некоторых овощей и фруктов! Специальный футляр, куда помещают огурец, улавливает незримые фотоны /элементарные частицы электромагнитного поля/, излучаемые овощем. Показания записываются чувствительными приборами. Каждой волне соответствуют определенные звук и нота. Так рождается фруктовая и овощная музыка. Голос огурца оптимистичен и весел. А яблоко пищит очень жалобно и монотонно. Ученые озвучивают огурцы и яблоки не просто так и не ради какого-то экзотичного эффекта, а для того, чтобы человек задумался, понимая, что вокруг него всегда и всюду поет живая окружающая среда.

Естествоиспытатель и поэт Александр Леонидович Чижевский /1897-1964/, еще более раздвигая границы нашего сознания, писал: "Звуки играют исключительную роль в нашем общении с Космосом. Они несут потоки космической энергии и потоки информации, исходящей от звезд, солнца, других космических тел".

А христианский теолог Августин Аврелий /354-430/ разработал оригинальную теорию, согласно которой "звук обретает форму, чтобы сделаться пением". По Августину, радость и веселье нельзя полностью выразить и передать одними только словами. Он советовал распевать гимны и псалмы, вслух и про себя, и в дороге, и в постели, и во время еды, и задолго до шекспировского Гамлета, сравнившего себя с тонкой флейтой, уподоблял человека звонкой и чуткой арфе, на которой играет незримый святой дух. "Пой и никогда не молчи", - убеждал Августин.

Незабвенная Прасковья Ковалева пела не только на сцене и сочинила песню, которая стала народной: "Вечор поздно из лесочка...". А в 1859 году близкий родственник Николая Петровича, талантливый композитор Борис Сергеевич Шереметев /1822-1906/ написал удивительную музыку на бесподобное пушкинское стихотворение.

"Я вас любил: любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог любимой быть другим".

Мы и ныне, в 21 веке, с неизменным душевным замиранием и светлой грустью слушаем этот неповторимый шереметевский романс.

Зацветали белые вишни, опадали желтые листья. Годы и ползли и летели. Хлебниково перешло к сыну Николая Петровича, графу Дмитрию Николаевичу Шереметеву / 1803-1871 /, гофмейстеру, коллекционеру и меценату. В первой половине 19-го века количество дворов возросло до 93, и в селе проживали 272 человека мужского и 296 женского пола.

Гофмейстер - это придворный чин и лицо, в ведении которого находятся придворный штат и осуществление придворного церемониала.

Дмитрий Николаевич унаследовал от матери прекрасный музыкальный слух, недурно пел, но более всего занимался хором и капеллой. Он опекал музыкантов и художников. На его средства художник Орест Адамович Кипренский ездил учиться в Италию, а после в Петербурге в Фонтанном доме получил комнату-мастерскую, где в 1827 году написал замечательный "Портрет А.С. Пушкина", в наши дни находящийся в Государственной Третьяковской галерее.

Анна Андреевна Ахматова /1889-1966/ с осени 1924-го года до марта 1952-го жила во внутреннем садовом флигеле Шереметевского дворца. "Поэму без героя", действие которой происходит в этом известном Фонтанном доме, она предварила эпиграфом "Бог хранит все", то есть девизом рода Шереметевых. В эпилоге поэмы, рассказывая о времени Ленинградской блокады, поэтесса пишет: "Белая ночь 24 июня 1942 года. Город в развалинах. Кое-где догорают застарелые пожары. В Шереметевском саду цветут липы и поет соловей".

Шереметевское имение Покровское в Рузском уезде Московской губернии положило начало музыкальному образованию семьи Булаховых. Уроженцы Покровского были участниками оркестра и хора, а впоследствии прославились как композиторы и певцы. Наиболее известен Петр Петрович Булахов /1822-1885/, автор популярных песен и романсов, например, на слова Михаила Юрьевича Лермонтова /1814-1841/: "Выхожу один я на дорогу" и "Нет, не тебя так пылко я люблю".

В юности Дмитрий Николаевич неоднократно сдавал экзамены Н. М. Карамзину, который на странице своего дневника отметил, что всегда с неизменным удовольствием видит и слушает Дмитрия Шереметева.

Отметим и мы, что фамилию дворянского рода Карамзиных исследователи возводят к имени крещеного татарина Карамирзы: qara - "черный", mirza - титул человека знатного происхождения. Но в обиход русских людей вошло много слов тюркского происхождения, и в 16-17 веках на разных территориях Московского государства встречаются самые разные Карамзины - и рядовые помещики и рядовые крестьяне. Возможно, эта фамилия связана со словом qaramzy - "чернявый".

В молодости Шереметев был поклонником Авдотьи Ильиничны Истоминой /1799-1848/, знаменитой петербургской примы-балерины, которой в начальной главе "Евгения Онегина" восторгался Александр Сергеевич Пушкин:

"Блистательна, полувоздушна,

Смычку волшебному послушна,

Толпою нимф окружена,

Стоит Истомина; она,

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит, как пух от уст Эола;

То стан совьет, то разовьет

И быстрой ножкой ножку бьет".

В 1825 году эту главу еще недописанной пушкинской поэмы, отпечатанную на веленевой, высокосортной и плотной бумаге, столичная книжная лавка продавала за 5 рублей, с которыми и поэты, и артисты, и гвардейцы могли смело наведываться в петербургские рестораны. Поэтому с гастрономической точки зрения интересны подробные дневниковые записи любознательного молодого человека начала 19-го столетия:"1-го июня. Обедал на Васильевском острову, в Кадетской линии, - русских почти здесь не видно, все иностранцы. Обед дешевый, два рубля ассигнаций, но пирожного не подают никакого и ни за какие деньги. Странный обычай! В салат кладут мало масла и много уксуса. 5-го. Обед у Леграна, в Большой Морской. Обед хорош; в прошлом году здесь нельзя было обедать два раза сряду, потому что все было одно и то же. В нынешнем году обед за три рубля здесь прекрасный и разнообразный. Сервизы и все принадлежности - прелесть. Прислуживают исключительно татары, во фраках".

Окружавшие корнета Дмитрия Николаевича гвардейцы и кавалергарды кавалергардского полка, привилегированного полка гвардейской тяжелой кавалерии, удерживали его от женитьбы. Высокий рост и белый расшитый мундир делали фигуру Шереметева весьма заметной в бальной, веселой и возбужденной толпе. Единственный и богатый наследник, завидный, красивый и статный жених, он неожиданно пришелся по вкусу дочери императора Александра I-го, который благосклонно смотрел на будущего зятя, но граф "не хотел и слышать о подобной комбинации и решительно уклонился".

Он был необыкновенно вспыльчив и - смешлив. "И когда подмечал что-либо забавное, любил делиться впечатлениями и очень хорошо передавал иной разговор или происшествие, представляя его в лицах. Его добродушию тогда не было предела. Но бывали дни, когда на него находила беспричинная тоска, и грусть одолевала его" / "О моем отце графе Дмитрии Николаевиче", С.Д. Шереметев /.

Однажды по дороге в Воронеж Дмитрий Николаевич не на шутку занемог, и слух о его смерти достиг Петербурга. В 1835 году А.С. Пушкин написал язвительное стихотворение "На выздоровление Лукулла" /имя римского полководца, славившегося роскошными пирами, отчего пошло выражение "лукулловы пиры"/, уничтожающую сатиру, направленную против министра народного просвещения, главы цензурного ведомства и гомосексуалиста С. С. Уварова, который должен был по линии жены получить наследство бездетного Дмитрия Николаевича Шереметева и, уверенный в его неизбежной кончине, при живом хозяине поспешил опечатать его имущество.

"А между тем наследник твой,

Как ворон, к мертвечине падкий,

Бледнел и трясся над тобой,

Знобим стяжанья лихорадкой.

Уже скупой его сургуч

Пятнал замки твоей конторы;

И мнил загресть он злата горы

В пыли бумажных куч".

Против того самого Сергея Семеновича Уварова /1786-1855/, тоже графа, президента Академии наук, идейного надзирателя, который годом позже, осуждая опубликованные в московском журнале "Телескоп" вызывающе-парадоксальные "философические письма" Петра Яковлевича Чаадаева /1794-1856/, писал Николаю I: "Статью эту я считаю настоящим преступлением против народной чести; так же как и преступлением против религиозной, политической и нравственной чести... Благоволите оценить по справедливости ту борьбу, которую я веду, борьбу с людьми и с принципами... Остаюсь в ожидании особых повелений Вашего Величества...". В основу деятельности Уварова легла выдвинутая им и доныне известная идеологическая формула "официальной народности" - "православие, самодержавие, народность". По особому распоряжению царя журнал "Телескоп" закрыли, его редактора Николая Ивановича Надеждина сослали в Усть-Сысольск, а утонченного аристократа, "мудреца, а иногда мечтателя" Петра Чаадаева, которого поэт иронично и небезосновательно сравнил с Евгением Онегиным, одевавшимся по последней моде и перед выходом из дома проводившим, по крайней мере, три часа перед зеркалами, тогдашние власти просто-напросто, не мудрствуя лукаво, объявили безумным и, следовательно, не отвечающим за свои слова.

Пушкин отметил на странице своего дневника: "Уваров большой подлец... Это большой негодяй и шарлатан. Разврат его известен". А в письме к Чаадаеву признался: "Все, что вы говорите о Моисее, Риме, Аристотеле, об идее истинного бога, о древнем искусстве, о протестантизме, - изумительно по силе, истинности или красноречию. Ваше понимание истории для меня совершенно ново, и я не всегда могу согласиться с вами".

Позднее Пушкин найдет оригинальную, принятую и понятую далеко не всеми прошлыми и нынешними историками, неоднозначную словесную формулу: "история принадлежит поэту".

Кстати, фамилия Чаадаева произошла от личного имени Чаадай /Чагатай/. Так звали чаадаевского дальнего предка, родившегося где-то между 1183 и 1184 годами, родного сына первого правителя монгольского ханства, легендарного Чингисхана.

Обличительное стихотворение Пушкина, благодаря латинской маскировке, прошло цензурные рогатки и было опубликовано.

"Богач младой", Дмитрий Шереметев выздоровел.

"Но ты воскрес. Твои друзья,

В ладони хлопая, ликуют;

Рабы, как добрая семья,

Друг друга в радости целуют...

Так жизнь тебе возвращена

Со всею прелестью своею;

Смотри: бесценный дар она;

Умей же пользоваться ею..."

Это стихотворение Александра Сергеевича, "подражание латинскому", Дмитрий Николаевич запомнил наизусть.

Его сын, Сергей Дмитриевич, писал об отце: "Его многие не понимали, иные считали его неискренним, но есть глубокая разница между этим понятием и гибкостью уклончивого ума, с которым вполне совместимы правдивость и искренность убеждений. Убеждениям своим он не изменял никогда".

Вскоре граф женился. Его избранницей стала его дальняя родственница, редкостная красавица и превосходная музыкантша Анна Сергеевна Шереметева. Великий русский поэт Федор Иванович Тютчев /1803-1873/ отзывался о ней восторженно: "Это, право, лучшее из существ; она так безусловно правдива, так искренно приветлива".

Анна Сергеевна, будучи за границей, слушала Фридерика Шопена и даже брала у него уроки музыки. Знаменитый польский композитор посвятил Анне Шереметевой свое сочинение "Листок из альбома".

В доме Шереметевых постоянно звучала музыка. "Видимое - временно, а невидимое - вечно", - это, наверно, сказано и о ней. Здесь певали графы и музыкальные деятели Михаил и Матвей Виельгорские; европейские артисты; играл наведавшийся в Россию венгерский композитор и пианист Ференц Лист.

Анна Сергеевна в 1844 году родила сына, которого назвали Сережей. Через пять лет она умерла.

По существу матерью Дмитрию Николаевичу стала Татьяна Васильевна Шлыкова, крепостная артистка, верный друг и наперсница Прасковьи Ковалевой. Теперь она доглядывала и за маленьким Сережей.

В раннем детстве Дмитрий слушал удивляющие рассказы своего дяди о войне 1812-го года, о французах, которые грабили кусковское имение, о Наполеоне, который останавливался в шереметевском доме на Воздвиженке.

Наступил 1825 год. Молодому графу приказали отправиться на сенатскую площадь - подавлять мятежное восстание. Но среди восставших декабристов были его родственники. И конногвардеец Шереметев, не желая обагрять руки кровью, повернул коня обратно.

Видимо, Макарий Египетский /301-391/, один из основателей христианского монашества, не только своему современнику дал уместный и верный аскетический совет: "Бегай от людей и спасешься".

И в народе говорится: времена шатки, береги шапки.

Это были дни, к которым можно отнести слова историка Василия Осиповича Ключевского: "Как в бурю листья на деревьях повертываются изнанкой, так смутные времена в народной жизни, ломая фасады, обнаруживают задворки, и при виде их люди, привыкшие замечать лицевую сторону жизни, невольно задумываются и начинают думать, что они доселе видели далеко не все. Это и есть начало политического размышления".

Дмитрий Николаевич даже носил железное кольцо, такое, какие были у заговорщиков. Но его воспитатель "сердечным словом уберег" молодого человека от неосторожного и гибельного шага.

Видимо, с того дня Дмитрий избегал и царского благоволения, и царской опалы. Служил он без особой ревности и подчинялся с равнодушием.

В натуре Дмитрия Николаевича причудливо соединялись народность и аристократизм. Его родственница, Елизавета Владимировна Оболенская вспоминала, что на Шереметевых вообще часто находила какая-то тоска, мечтательность и меланхоличность.

Сергей Дмитриевич Шереметев написал: "Отец мой занимал почти всегда одну только комнату. В петербургском нашем доме то была комната верхнего этажа окнами в сад против образной. В ней прожил он несколько десятков лет. Перегородка отделяла его кабинет от уборной. Убранство комнаты было самое простое. На стенах висели литографированные виды Иерусалима и Москвы. Портретов не было никаких, ни на стенах, ни на письменном столе. Исключение составлял только висевший около стола портрет государя Александра II-го с собственноручной его подписью: "Старому товарищу"... Газет не читал никогда и ни одной не получал. Молился у себя в комнате долго, и тогда никто к нему входить не мог... Выезжал он очень редко, избегая кареты и саней, но ходил ежедневно и много. Брал он всегда с собою деньги для раздачи бедным, заходил в церкви и часовни, и везде все его знали. Ходил он всегда с палкой с белым, круглым костяным набалдашником. Это была любимая его трость, доныне у меня сохранившаяся. Шагал он быстро".

Накануне отмены крепостного права Дмитрий Николаевич имел около 800 тысяч десятин земли и почти 300 тысяч крепостных. Огромные средства тратил он на благотворительность и прославился удивительной щедростью, которая вошла в поговорку: "жить на шереметевский счет". Деньги текли по конкретным адресам: на Невскую богадельню в Петербурге, на московский Странноприимный дом, на Кусковскую богадельню и школу, на школу певчих в вотчине Алексеевке, на одну из петербургских гимназий, на основанное в Москве женское воспитательное заведение, названное в память о жене "Аннинским". Как неотъемлемую часть обычной жизни христианина граф воспринимал пожертвования на храмы, а посещая Троице-Сергиеву лавру, по-прежнему угощал местную братию щедрыми обедами.

Византийский богослов и мыслитель Максим Исповедник /ок. 580-662/ высказался парадоксально и мудро: "Мое только то, что я отдал".

Дмитрий Николаевич, сын бедной крепостной актрисы, конечно, не мог не думать о положении крестьян. И они с государем, который приезжал говеть и молиться в Останкино, обсуждали эту тему. Потомки рассказывали, что Указ об отмене крепостного права был подписан именно в Останкине. Когда-то в одном из залов останкинского музея стоял небольшой стол, и на нем лежало перо, которым подписывался тот исторический документ.

Николай Васильевич Гоголь /1809-1852/ называл русское дворянство цветом нации: "Дворянство наше представляет точно явление необыкновенное. Началось оно не насильственным приходом, в качестве вассалов с войсками... началось оно у нас личными выслугами перед царем, народом и всей землей, - выслугами, основанными на достоинствах нравственных, а не на силе... Дворянство у нас есть как бы сосуд, в котором заключено это нравственное благородство, долженствующее разноситься по лицу всей земли затем, чтобы подать понятие всем прочим сословиям, почему сословие высшее называется цветом народа".

После реформы 1861-го года освобожденные шереметевские крестьяне настояли на том, чтобы их бывший добрый и умный барин шел во главе их депутации благодарить Александра II-го Освободителя /1818-1881/, которого через двадцать лет убила бомба фанатичного революционера-террориста.

"Сыгран последний шереметевский спектакль", - так оценил этот поступок один из язвительных современников, не понимая душевного порыва Дмитрия Николаевича.

"Много вещей утратилось... Не осталось ни одной отцовской трубки (сам он не курил никогда, но держал трубки для друзей). Говорят, янтари были особенно хороши". / С.Д. Шереметев /.

Кстати говоря, доподлинно известно, что в 1863 году, когда после земельной реформы многие начальники, журналисты и обыватели на разные лады повторяли модные слова "гласность" и "застой", курение на городских улицах было строго запрещено.

Последние годы Шереметев жил одиноко в имении Кусково. Здесь и скончался в одиноком кабинете самый крупный меценат России.

"Крестьяне перенесли его на руках через всю Москву к пути следования в Александро-Невскую лавру, где, согласно завещанию родителя, погребен он рядом с отцом и с графиней Прасковьей Ивановной. Когда он лежал в гробу, черты лица его выпрямились и меня поразило сходство его с матерью!" - вспоминал его сын.

Огромные суммы Шереметевы тратили на благотворительность. Кажется, неправильно и противоречиво, но психологически верно выразился Лука, автор одного из Евангелий Нового Завета и друг апостола Павла: "Блаженнее давать, нежели принимать". Один только Странноприимный дом ежегодно обходился в полмиллиона рублей. Но первый параграф его Устава гласил: "Оказывать помощь бедным и убогим, не спрашивая роду и племени".

ЖИВА НАША РУСЬ

Сергей Дмитриевич Шереметев / 1844-1918 / довольно часто обращался к своему детству. Многие его работы написаны в откровенной форме воспоминаний. Время сохранило тетради, в которых юный граф описывал события, потрясавшие когда-то древнюю и средневековую Русь. Может быть, эти ученические записи стали предтечей многих и многих его рукописных исследований по самым разным вопросам нашей истории.

Он обучался в Пажеском корпусе, в Петербургском привилегированном военно-учебном заведении, вращался в задорной среде "золотой" молодежи и, путешествуя вместе со свитой герцога Ольденбургского по Европе, имел возможность ознакомиться с последними достижениями философской и политической мысли. Но ни чтение герценовского "Колокола", ни штудирование социалистических утопий не изменило его твердого убеждения: Россия - страна с неповторимым путем развития. В 1897 году он подал императору записку, строки которой отражали его сокровенные мысли: "Россия развилась и создалась самостоятельно, а потому все существенное в ней является самобытным; и церковь, при всем вселенском ее значении, самобытна, и монархия ее самобытна; самобытно и ее дворянство: оно не чета европейскому потомству рыцарей - детищу феодализма. У нас не было феодализма, не было и замков. Наши замки - монастыри наши, светочи просвещения, двигатели колонизации, рассадники благотворительности...

Законодательство наше не может не считаться с этими особенностями нашего самостоятельного развития, с этою самобытностью России".

В качестве адъютанта цесаревича Александра Александровича Сергей Шереметев во время русско-турецкой войны отправился на театр военных действий. Впечатления от этой кампании будут объединены в его книге "Письма с Рушукского отряда". Но служба в армии не сделала из него военного человека, даже к верховой езде он до конца своих дней относился настороженно.

При императоре Александре III к его мнению прислушивались, да и просто дружили с ним. Александр III навсегда остался для Сергея Дмитриевича образцовым российским императором.

Остро переживал он падение престижа царской семьи и появление нового фаворита последних Романовых, мистического Григория Ефимовича Распутина /1864-1916/, убитого в доме князя Ф.Ф. Юсупова.

Труд по истории смутного времени в России ему не довелось довести до конца. Но имя С.Д. Шереметева-историка было известно многим.

Сергей Дмитриевич не имел систематического исторического образования. Но у него выработался собственный метод исторического исследования, истоки которого, по-видимому, в работах историка Михаила Петровича Погодина.

Издавал он разнообразные свои труды /их было около двухсот/, разумеется, на свои деньги, подписывая их не полным именем, а тремя буквами: "Г.С.Ш." /граф Сергей Шереметев/.

Однажды заезжий ученый-иностранец удивился тому, что в шереметевском селе его встретили "целые улицы" каменных домов, которые были крыты железом, и что среди его жителей были люди с миллионными состояниями. Многие шереметевские крестьяне были прекрасно образованы, начитаны, любили театр и даже слагали стихи, а также подписывались на очередные тома карамзинской "Истории государства Российского", которая, по слову А.С. Пушкина, "не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека".

Давно замечено, что только из благодатной культурной и духовной почвы вырастают настоящие таланты и национальные гении. Дотошные пушкинисты подсчитали: одновременно с Александром Сергеевичем Пушкиным писали и печатали свои стихотворения более тысячи стихотворцев, конечно, менее даровитых и популярных.

В бурные и смутные революционные дни никто и пальцем не тронул ни одну из шереметевских усадеб. Петр Яковлевич Чаадаев, мыслящий и мудрый член масонских организаций "Соединенные друзья", "Друзья Севера", и "Тайные белые братья ложи Иоанна", размышлял о загадочном феномене русской жизни: "Будучи рабом, русский крепостной вместе с тем не носит отпечатка рабства на своей личности... По своему происхождению и по своим отличительным чертам русское рабство представляет собой единственный пример в истории..."

На первое место Сергей Дмитриевич ставил умелого труженика: "Этим упорядочивалось бы положение человека и тем самым всего общества".

С.Д. Шереметев довел свое состояние более чем до десяти миллионов и стал одним из крупнейших общественных деятелей.

Заметим ради ясности и для сравнения, что в 1887 году пуд соленой трески стоил I рубль 50 копеек и, значит, если мерить по-современному, килограмм - 12,5 копейки, а кочан капусты продавался за 5 копеек.

Но служил Шереметев неизменно и, прежде всего, Просвещению и Культуре. В 1888 году вместе с князем П.П. Вяземским организовал Общество любителей древней письменности, в 1896 году - Общество ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III, редактировал журнал "Старина и новизна".

В молодости на всю жизнь полюбил он Екатерину Павловну Вяземскую, внучку поэта Петра Андреевича Вяземского. Сохранил родовое имение поэта - Остафьево, которое к тому времени чуть ли не шло с молотка.

Вот как писал он о дворянских усадьбах: "Пока еще уцелели эти уголки и связанные с ними предания, еще жива наша Русь - самостоятельная, необезличенная, верная своему историческому прошлому! Вот почему я каждой благоустроенной усадьбе, помимо ее семейного, воспитательного значения, придаю и государственное".

В остафьевском усадебном парке он поставил памятники Карамзину, Жуковскому и другим обитателям "Русского Парнаса". И в 1899 году открыл общедоступный музей А.С. Пушкина. Замечательный прозаик и поэт Иван Алексеевич Бунин / 1870-1953 / писал: "Вспоминаю Остафъево... Там, в кабинете Карамзина, лежат под стеклом кое-какие вещи Пушкина: черный жилет, белая бальная перчатка, оранжевая палка с ременной кисточкой... Потом - восковая свеча с панихиды по нем... Смотрел - стеснялось дыхание. Как все хорошо, безжизненно и печально! Век еще более давний и потому кажущийся гораздо богаче, тоньше..."

Сергей Дмитриевич, видимо, предчувствовал наступление нового "смутного времени" и с горделивым достоинством наконец-то встретил 1917 год. Шереметевы лишились того, что было накоплено за столетия, и тем не менее Шереметев подписал акты о национализации.

Не всякая потеря вредна и невосполнима, как заметил мудрый и проницательный Гете: "Если ты потерял состояние, то ты еще ничего не потерял: состояние ты можешь нажить вновь. Если ты потерял честь, то попробуй приобрести славу, и честь будет тебе возвращена. Но если ты потерял мужество, то ты потерял все!"

Родословную графа С.Д. Шереметева продолжили его дети: Дмитрий, Павел, Борис, Анна, Петр, Сергей и Мария.

Ольга Геннадиевна Шереметева /1885-1941/ вспоминала, как вечером 10-го ноября 1918-го года в большой дом Сергея Дмитриевича на углу Воздвиженки и Романова переулка приехали несколько автомобилей с угрюмыми чекистами: "Ворота заперли и произвели обыск. Увезли всю переписку Сергея, все золотые вещи, дневники, в общем на 10 000 000 золотом. Приехали, видимо, с целью арестовать Сергея, но он так плох, что уже несколько недель лежит в постели /у него гангрена ног/. К нему ворвались тогда, когда ему делали перевязку... Перерыли весь дом и возились до 7 часов утра".

Крестьяне, дворовые графа не только не уничтожали барские имения, но даже в те голодные годы не раз возили продукты в Москву на Воздвиженку.

В 1929 году Моссовет ликвидировал Остафьевский музей. Он возродился только в 1989 году.

Сергея Дмитриевича Шереметева похоронили за оградой Новоспасского монастыря. Внутри хоронить было запрещено. И до сей поры память о нем никак не отмечена в его любимой Москве.

Сергей Дмитриевич писал: "3олотые главы Кремля блестят яркими лучами, и слышен звон, и всегда, пока будет стоять место свято, он будет разливаться по всей Москве... Но когда прекратится этот звон? Только тогда, когда не будет России!"

И еще: "Родина - та колыбель, которой мы не променяем на весь блеск, на все красоты и благоустройство иных стран, на золотые горы Гонконга".

Сергей Дмитриевич Шереметев написал "Духовное завещание", в котором обращался к сыну: "Будь верен преданиям рода нашего Шереметевых, служивших независимо и честно Родине и дорогому нашему крестьянству, носителю смиренному исконных наших заветов. Избави Бог тебя от суетности и гордыни".

Смутные времена не щадили родовитых и верных людей России. В годы трагических ошибок и перегибов советской власти погибли 300 потомков бесстрашного Шеремета. Идеологизированные царедворцы и сановные феодалы 20-го века забыли предостережение своего кумира, идеолога и вдохновителя Карла Маркса /1818-1883/: "Цель, ради которой требуются неправые средства, не есть правая цель".

НА ШЕРЕМЕТЬЕВСКОЙ ЗЕМЛЕ

А в селе Хлебникове после отмены крепостного права, в 1867 году купец И.М. Синицын основал шерстопрядильную фабрику, на которой работали около 90 рабочих. Кроме того, в эти годы в Новосильцеве, Троицком и Хлебникове возникли кустарные мастерские: сельчане у себя в избах изготовляли лакированные железные подносы. В Еремине, Киове, Горках и Сумарокове развивался ткацкий промысел. Люди понимали, что, несмотря ни на что, малое дело достойнее большого безделья.

Отметим заодно, что в различных уездах и областях Подмосковья упоминаются многочисленные деревни Горки. Народный географический термин "горка", как и термин "гора", обозначает "участок высокого берега реки". Поэтому рассматриваемые названия следует понимать не как "несколько небольших гор", а как "селение на высоком берегу реки".

Название "Сумароково" произошло от неканонического личного имени Суморок и означало "сумерек", "сумрак", а также "мрачный, хмурый человек". Это имя было весьма распространено в 16-17 веках.

В 1870 году Дмитровскую дорогу, проложенную еще в 14 веке, вымостили булыжником.

В 1875 году была открыта Хлебниковская школа, которую построили крестьяне. Ее посещали местные дети и дети из села Троицкого и деревни Капустино.

По данным первой Всеобщей переписи населения 1897-го года, грамотными среди сельских жителей России были 17,4 процента, а среди сельских жителей Московской губернии - 26,7 процента / из них мужчины - 42 процента /.

Опытный педагог 19-го века и основоположник научной педагогики Константин Дмитриевич Ушинский говорил, что наше национальное воспитание может быть только религиозным, ибо православие, а не мифические общечеловеческие ценности, прививало и прививает русскому человеку необходимые ему волю и дисциплину. Как бы вторя ему, Федор Михайлович Достоевский выразился короче и решительнее: "Атеист не может быть русским". А по мнению Сергея Николаевича Булгакова / 1871-1944 /, авторитетного философа и богослова русского "духовного ренессанса" начала 20-го века, "религиозно-нейтральных людей, собственно говоря, нет", и можно рассуждать о религиозности всякого человека, верующего и отрицающего религию.

В 1901 году возле Хлебникова построили железнодорожную станцию, и вскоре выросший при ней дачный поселок поглотил неторопливое старинное село.

Савеловскую железную дорогу строило частное акционерное общество, которое возглавлял известный делец и меценат Савва Иванович Мамонтов / 1841-1918 /. Его отец разбогател, выгодно продавая вино и водку. А сын купил усадьбу Абрамцево, где сложился славный абрамцевский художественный кружок и где по эскизу великого художника Виктора Михайловича Васнецова / 1848-1926 /, автора монументального полотна "Богатыри", возвели сказочную "Избушку на курьих ножках". Но Савву Ивановича привлекли к суду и посадили в тюрьму потому, что специально назначенная комиссия вскрыла многочисленные финансовые нарушения, допущенные его акционерами. У Мамонтова конфисковали его московский дом, однако его самого вскоре оправдали, конечно, не без помощи знаменитого и дорогого адвоката.

Если же вспомнить о ценах на железнодорожные билеты, которые постоянно повышаются, то они повышались и в 19 веке. В 1876 году за одну поездку в вагоне 1-го класса по Ярославской железной дороге от Москвы до Мытищ наши законопослушные граждане платили I рубль 50 копеек, в вагоне 3-го класса - 20 копеек, а в 1891 году, соответственно, 1 рубль 63 копейки и 23 копейки.

В 1912 году в дачной местности возле железнодорожной станции Хлебниково находятся почтово-телеграфное отделение, аптека, садоводство братьев Архангельских, земское училище, напилочный завод Прейса и казенная винная лавка. На суконной и шерстопрядильной фабрике А.И. Синицына работают уже 150 человек.

Когда в 1927 году Остап Бендер и Ипполит Матвеевич Воробьянинов наконец-то прибыли в весеннюю столицу в погоне за вожделенными бриллиантами, авторы задорного романа "Двенадцать стульев" Илья Ильф и Евгений Петров в улыбчиво-обзорном вокзальном отступлении объяснили: "Самое незначительное число людей прибывает в Москву через Савеловский. Это - башмачники из Талдома, жители города Дмитрова, рабочие Яхромской мануфактуры или унылый дачник, живущий зимой и летом на станции Хлебниково".

После 1917-го года Хлебниково, вполне мистически, оставаясь на прежнем месте, перешло в новый Коммунистический уезд.

В 1931 году на Хлебниковской шерстопрядильной ткацкой фабрике, которая выпускала шерстяные, полушерстяные и суровые ткани, трудятся 366 человек, а на шерстопрядильной фабрике "Пролетарская отрада", расположенной в восьми километрах от железной дороги, - 615 человек.

В 1954 году по железной дороге от Москвы до Лобни начали ездить электропоезда - электрички, и паровозный дым уже не мешал отрешенно или сонно любоваться окрестными пейзажами из окна первого или второго вагона.

В 20-е годы 20-го века в деревне Хлебниково не было церкви, стояла только скромная часовня, построенная в 1874 году архитектором Д.А. Гущиным, где отпевали покойников, а верующие ходили на церковные службы в село Троицкое, преодолевая реку по деревянному мосту. Тогда еще стоял между бревенчатыми избами, окруженными густыми зарослями шиповника, сирени и ирги, и смотрел своими пятью окнами на серую булыжную Дмитровскую дорогу добротный пятистенный дом непьющего и некурящего Павла Ивановича Пешехонова, прадеда вашего покорного слуги.

Попутная информация для размышления: в США нынче курят менее одной трети населения, у нас - больше 70 процентов.

Мой прадед был хозяином местного постоялого двора. Купцы, ремесленники и кустари, которые везли свои товары в Москву из отдаленных деревень и сел и из города Дмитрова, пересекали Клязьму по мосту, спроектированному А.С. Федотовым, распрягали усталых лошадей, закусывали, обедали, пили пиво и чай, и ночевали в этом надежном и гостеприимном доме, покрытом железными листами.

После известных постановлений, указов и статей товарища Иосифа Виссарионовича Сталина /1879-1953/, в 1930 году моего прадеда записали в опасные кулаки, раскулачили, выселили, и в его доме разместили правление недавно образованного колхоза "Красная нива". В 30-е годы, когда заключенные начали копать запланированный канал Москва-Волга, в 1947 году к 800-летию столицы названный каналом имени Москвы, прадедовский пятистенок перевезли на Красную Горку, в новорожденную деревню.

Топонимическое определение "красная" не связано с алой кровью, пропитавшей государственные флаги, а традиционно указывает на красоту определяемого объекта потому, что в древнерусском языке прилагательное "красная" значило "красивая" - красная девица, красная площадь.

Бывшие хлебниковские жители называли то место Собачьей Горкой. И почти до самого конца 20-го столетия окна прадедовского дома, построенного в 19 веке, терпеливо и неотрывно глядели на печальные и веселые лица идущих мимо женщин, мужчин и детей, и на проезжающие грузные самосвалы, переполненные автобусы и быстрые "мерседесы".

Томас Карлейль, английский философ и историк 19-го века, скорее всего, дошел до верного умозаключения: "Все революции задумываются идеалистами, осуществляются фанатиками, а их плодами пользуются негодяи". Хотя, по мнению немецкого мыслителя Георга Вильгельма Фридриха Гегеля / 1770-1831 /, "невинного страдания не бывает".

Ничего не поделаешь: разные головы - разные мысли.

В остросюжетной пьесе Сергея Есенина, написанной в 1922-1923 годах и названной достаточно определенно "Страна негодяев", образованный анархист и романтичный грабитель говорит об одной из причин очередной российской смуты:

"Ваше равенство - обман и ложь.

Гамлет восстал против лжи,

В которой варился королевский двор.

Но если б теперь он жил,

То был бы бандит и вор".

В 1901 году на земле, которая принадлежала Сергею Дмитриевичу Шереметеву, на одноколейной железнодорожной ветке Москва-Савелово открыли станцию, названную по фамилии землевладельца - Шереметьевская. Откуда появился мягкий знак? Оказывается, во второй половине 19-го века при массовом офамиливании многочисленные крепостные крестьяне Шереметевых записались Шереметьевыми.

Во время строительства канала, соединившего Москву и Волгу, жителей Хлебникова с берегов реки Клязьмы переселяли в окружные места, в частности, в лесные шереметьевские дебри, где прорубали длинные просеки. Поначалу за вековыми дубами, соснами и елями не было видно соседского окна. Мой дед, Иван Павлович Пешехонов / 1894-1944 /, во время первой мировой войны вместе с друзьями бежал из немецкого плена и, когда их разыскивали с натренированными овчарками, скрывался под водой в низинной канаве, заросшей тростником и осокой, дыша через растительную стебельную дудочку. Его хлебниковскую избу, покрытую красной и серой черепицей, разобрали 22-го июля 1934-го года, перевезли и к первому октября собрали в густом осеннем лесу. Но ненастной ночью нарядные черепичные плитки украли, и детство провел я в доме, который от дождя и снега защищала сосновая дранка - тонкие и узкие дощечки, менее полуметра длиной, прибитые на крыше внахлест. До сего дня, проходя по Пушкинской улице, я гляжу на террасные разноцветные, радостные, малиновые, зеленые, синие и желтые стекла и на старинные окна, украшенные узорными наличниками, и, кажется, вижу, как моя бабушка Мария Андреевна Пешехонова / 1900-1985 /, урожденная Молчанова, качает моего отца в люльке, подвешенной к потолочной балке-матице, и как я забираюсь на теплую русскую печку, чтобы погреться после прогулки по заснеженной и завьюженной дороге.

"Чем нам и жить, душа моя, под старость нашей молодости, как не воспоминаниями?" - полушутя признавался своему другу двадцатидвухлетний Александр Сергеевич Пушкин.

И сегодня шереметьевская земля не бедна талантами. В подмосковном поселке живут артисты Анатолии Быстров, которого любители кино знают по художественным фильмам "Праздник Нептуна" и "Свояки", и Валентин Голубенко, известный по кинолентам "Серая мышь" и "Устрицы из Лозанны"; композитор и член Союза писателей России Валерий Лозовой, песни которого в разные годы исполняли вокально-инструментальные ансамбли и группы "Синяя птица", "Коробейники", "Русский девичник" и популярные певцы и певицы Иосиф Кобзон, Алла Пугачева, Николай Соловьев, Валентина Толкунова, Екатерина Шаврина и Вика Цыганова; заслуженный художник России, автор замечательного альбома "Москва православная" и виртуоз линогравюры Николай Благоволин и члены Международной федерации художников Ирина и Екатерина Большаковы, чьи произведения находятся в коллекции Государственной Третьяковской галереи и в частных коллекциях Италии, Германии, Франции и США.

Я прошу композитора Валерия Ивановича Лозового: "Расскажите, пожалуйста, когда Вы написали свою первую песню".

- После окончания Московского инженерно-физического института я, новоиспеченный инженер-электрик по вычислительным машинам, начал работу в подмосковном военном городке, называвшимся мирно, безмятежно и возвышенно: Восход. Но я в рабочее время не видел никаких умилительных восходов или закатов, потому что, исполняя обязанности помощника дежурного смены, спускался на сутки под землю, где располагался другой, скрытный и тайный, город особого стратегического назначения, который освещали не яркое солнце и не бледная луна, а всевозможные казенные лампочки и светильники. Перед каждой трудовой вахтой суровый начальник смены деловито, торжественно и привычно напутствовал нас неизменными приказными словами: "В интересах защиты нашей Родины, Союза Советских Социалистических республик к боевому дежурству приступить!" И я покорно погружался в нашу нехмурую преисподнюю вослед за уверенным лейтенантом, будто за аккуратным и подтянутым Данте с остановленными изломанными молниями на войсковых петлицах.

Вскоре по прибытии, в воинской части я обнаружил заброшенные, но действующие рояль, ударник и контрабас. И мы с ребятами разудало и скорбно заиграли и запели в Доме офицеров и в окружных деревнях - на свадьбах, на днях рождения, на именинах и на похоронах. Не пропали даром годы учебы в музыкальной школе города Ровно, где я был, чего греха таить, не особенно прилежным учеником. Да и время было послевоенное, голодное и бедное. Мой одноклассник и летом и зимой ходил босиком и, что удивительно, никогда не простужался! Так вот, ни замысловатые переливчатые гаммы, ни бемольные и мажорные аккорды поначалу почему-то не соблазняли меня. Выходя на морозную улицу, я в огромном футляре из-под немецкого аккордеона, купленного отцом на нашем рынке, довольно часто нес не загадочную хроматическую гармонику с черно-белой клавиатурой фортепьянного типа, а простой и надежный спортивный инвентарь - мои любимые, остро наточенные коньки, и появлялся не в теплой и мелодичной классной комнате, а на ветреном и задорном городском катке.

Но вернемся к нашей теме. В том возрасте, когда растревоженные и кем-то призываемые былинные богатыри обычно покидают облюбованные печи, я сложил и наиграл моим товарищам незамысловатую песню на жалостливые слова Михаила Лермонтова, тоже, кстати, военного человека, смелого корнета лейб-гвардии гусарского полка. И старший лейтенант Анатолий Евстафьев, которому я непосредственно подчинялся, спел выразительно, протяжно и душевно: "Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана...". И наши офицеры неожиданно и глубоко задумались и сидели, словно не за столиками уютного кафе, а где-то на камнях мертвой пустыни, где более века тому назад безысходно плакал одинокий и никем не понятый лермонтовский утес.

А профессиональные исполнители впервые спели мои песни после того, как я однажды по телефону, который дал мне тогдашний директор Москонцерта Константин Тимофеевич Кравченко, позвонил заслуженной артистке Удмуртской АССР, певице Маргарите Суворовой. Ей понравились мои мелодии, и в начале 70-х она записала на гибкой виниловой пластинке две мои песни: "Бесприданницу" на слова Алексея Маркова и "Кто сказал?" на слова Александра Мерсова. Тогда же вышла первая пластинка-гигант Екатерины Шавриной, которая также спела мою песню "Тебе, любимому" на слова Владимира Котова.

- Ваш друг, московский писатель Сергей Алиханов написал повесть "Клубничное время" и сделал Вас ее главным героем. Значит, Виссарион Мохов, известный бильярдист, картежник, автор популярных песен и президент неправительственного фонда по космическим контактам и гуманитарным измерениям - это Вы?

- Да, этот литературный герой весьма похож на меня. Кроме официального высшего учебного заведения я еще окончил и неофициальную академию - так заядлые бильярдисты называют любимую ими бильярдную. И мне было присвоено не звание, а кличка, что довольно почетно, как утверждается в повести моего друга: "А если проявишь характер, то, может быть, повезет, и дадут тебе кликуху, как Клубнике, а это значит, что закончил ты академию и остался в ней навсегда". Да, Алиханов ничего не выдумал. Его беллетристика вполне вписывается, или вливается, в русло русской натуральной школы, точнее, в жанр физиологического очерка, у истоков которого стояли Григорович, Даль и Тургенев.

А Клубникой меня нарекли потому, что на чей-то вопрос, почему я такой румяный и свежий, я шутливо ответил: "Потому что с утра лакомился клубникой на моем шереметьевском огороде!"

Ну а современный режиссер Александр Клименко по мотивам алихановской повести поставил интересный многосерийный фильм "Игры в подкидного". Весной 2001-го года в течение трех недель этот сериал демонстрировался на телеканале Ren-TV.

Таким образом, я оказался, кроме всего прочего, и реальным прототипом главного героя телевизионного сериала. На голубом экране роль энергичного, ироничного, напористого и азартного, противоречивого индивида, интеллектуала, игрока, авантюриста и дельца по кличке Земляника исполнил замечательный актер Виктор Проскурин.

- А как, по-вашему, уживаются возвышенные душевные движения и жизненная повседневная проза, теоретические раскладки и действительные житейские обстоятельства? Позволю себе переиначить пушкинскую формулу: "Не продается вдохновенье, но можно музыку продать". Согласны Вы с этим заявлением?

- Недавно за одну ночь у меня родились несколько мелодий. Я думаю, что без основательной космической, божественной, вдохновенной, энергетической подзарядки такое невозможно. И, конечно, я хотел бы, чтобы соблюдались элементарные авторские права, чтобы мне платили за конечный результат, за мои произведения, которые звучат на концертах, по радио и телевидению.

Я считаю, что в каждое стихотворение его создатель заложил неповторимую мелодическую тему. Мое дело - вызволить музыкальный дух из языкового плена, как джинна из бутылки. Тогда стихотворение является в том виде, в каком оно звучало изначально, ибо лирические стихотворения не выговариваются, а выпеваются. И, кроме того, озвученное стихотворение - песню - можно не только слышать, но и видеть - на сценической площадке или на экране телевизора в форме видеоклипа.

- В повести "Клубничное время" есть, можно сказать, ваш парадный портрет: "Нет! Это был уже не Клубника, а сам Виссарион Мохов в тускло сияющих кожаных туфлях, в облегающем уверенную фигуру сером шерстяном костюме в мелкую звездочку, в шелковой сорочке в полоску и в шелковом же галстуке, завязанном одним узлом и с надписью "Кристиан Диор". Что Вы скажете? "Вылитый я"? Или же скромно заметите, как А.С. Пушкин: "Но это зеркало мне льстит"?

- Врать не буду, это тоже я. А сейчас, как видите, я сижу дома в неброской байковой рубашке, никуда не выхожу, болею, и меня навещают лишь московские друзья, которые привозят разные продукты. И можете не сомневаться, что черный "Красный Октябрь", который вы видите перед собой и на котором разбросаны в творческом беспорядке мои книги, кассеты и курительные трубки, - тот самый "прямострунный рояль, который, чтобы спеться перед поездкой на БАМ, они купили с Клубникой за двести рублей на старой Преображенской мебельной барахолке". Неодушевленные предметы проще и определеннее, чем загадочные представители рода человеческого. И писатели обычно не изменяют их размеры и конфигурации, как изменяют порой внешний вид и душевные свойства живого прототипа.

- Валерий Иванович, а Вы меняли когда-нибудь образ жизни резко и бесповоротно?

- С 1970-го года работал я в лаборатории вычислительных машин на Садовом кольце в Научно-исследовательском институте органических полупродуктов и красителей / НИОПиК /, имея в наличии, правда, лишь одну большую-пребольшую вычислительную машину третьего поколения, родную прабабушку нынешнего компактного компьютера, расфасованную по шкафам и занимавшую несколько нетесных залов. Но притягательное и властное искусство в лице ведущего солиста Музыкального академического театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко вкупе с моей деятельной и авантюрной натурой подвигли меня на неожиданный и решительный побег из размеренного и планового естественно-научного мира. Дa, я действительно убежал - безоглядно, не получив очередного оклада и даже не взяв из отдела кадров мою трудовую книжку!

В 1976 году я, уже не инженер и не электрик, а заведующий художественно-постановочной частью только что созданной творческой группы "Росконцерта", начал разъезжать по стране. Гастроли, гастроли, гастроли... Мы работали увлеченно, с огоньком и не жалея себя, давали по два-три концерта ежедневно. Неординарного и обаятельного Николая Соловьева, лауреата международных конкурсов, восторженно принимала разборчивая публика Ростова, Саратова, Вильнюса, Волгограда, Пензы... К сожалению, сегодня я ничего не знаю о дальнейшей судьбе этого талантливого певца, пролетевшего в те годы по эстрадному небосклону, словно ослепительная комета. На память о нем у меня на стене висит его фотография, сделанная в 1970 году после песенного фестиваля в болгарском городе Сопоте.

Мои песни исполняли Алла Пугачева, Вахтанг Кикабидзе, Иосиф Кобзон, Валентина Толкунова... Один из дисков вокально-инструментального ансамбля "Коробейники" полностью составлен из песен, написанных мной. Первая пластинка-гигант популярной "Синей птицы" названа строкой песни, которую мы написали с адыгейским поэтом Исхаком Машбашем: "От сердца к сердцу".

А вот на пороге 21-го века нашим милым и сострадательным певицам особенно пришлась по душе трагическая песня, написанная мной на слова Александра Сергеевича Пушкина - о лежащем "под ракитой" убитом во время соколиной охоты русском богатыре и коварной "хозяйке молодой", знающей, кем он "убит и отчего", и ждущей с нетерпением "милого", то есть убийцу своего мужа. В 1999 году эту жестокую балладу включила в дебютный альбом "Ой, Купала" женская вокальная группа "Русский девичник", а в прошлом году Екатерина Шаврина и Вика Цыганова спели ее соответственно на российском телевизионном канале и на радио "Шансон".

Но многие мои песни до сего дня ждут своих исполнителей -на стихотворения Гете, Беранже, Жуковского, Давыдова, Фета, Волошина, Есенина, Гумилева, Рубцова, Тряпкина...

Я сотрудничаю и с моими земляками, долгопрудненскими авторами: написал несколько мелодий на слова своеобразного поэта Владимира Богатырева, Лидии Паламарчук, а также на тексты Али Егоровой и Нины Шевцовой.

В 1998 году я зарегистрировал "Фонд В.И. Лозового", созданный для того, чтобы всесторонне содействовать творческому развитию молодых российских композиторов и поэтов-песенников. Не зря же не без юмора, с известной долей преувеличения, но все-таки психологически верно подмечено в алихановской повести: "Если далеко за полночь раздается телефонный звонок - это Клубника звонит. Что ему надо? А ничего. Просто обзванивает он партнеров своих, чтобы и перед сном им жизнь медом не казалась".

Я и сам написал немало стихотворений, становившихся песнями, которые довольно часто привлекали эстрадных исполнителей в 70-е годы 20-го века. Эти песни входили в репертуар Николая Соловьева, звучали на пластинке-гиганте уже упоминавшейся "Синей птицы", а также со сцен концертных залов и домов культуры. Десять лет я являлся членом профессионального комитета литераторов Советского Союза при издательстве "Советский писатель". И вот весной, в начале 21-го столетия меня приняли в Союз писателей России и выдали мне писательское удостоверение, подписанное Сергеем Михалковым.

Я думаю, что в человеке звучат разные голоса самых разных людей. Можно вспомнить высказывание Гайдна о Бетховене: "Вы производите на меня впечатление человека, у которого множество голов, множество сердец, множество душ". И все-таки я полагаю, что мое основное жизненное предназначение - находить и улавливать затаенные и скрытые повсюду звуковые волны и радовать ими окружающих.

А знаменитые дачи "Литературной газеты"? Они построены в 1956 году и стали своеобразным шереметьевским Парнасом 20-го века. Под легкими оздоровительными соснами бывшего графского леса здесь отдыхали и работали видные поэты, прозаики и критики: Роман Белоусов, Евгений Винокуров, Владимир Войнович, Владимир Корнилов, Зоя Крахмальникова, Феликс Кузнецов, Алла Латынина, Булат Окуджава, Виктор Шкловский.

Я храню единственное слово "пригласить", выведенное рукой Евгения Михайловича Винокурова /1925-1993/ на листе бумаги, на котором отпечатано мое давнее корявое стихотворение, не тянущее, пожалуй, и на "троечку с минусом", как выразился бы он одновременно лукаво и по-доброму.

Приглашенный, я лишь однажды слушал известного мэтра и, по моему тогдашнему представлению, живого классика русской литературы в тесной новомирской комнатенке на занятии литературного кружка, организованного при редакции популярного журнала. И только по прошествии нескольких долгих, а, как теперь я вижу, кратких или даже мгновенных лет, я, будучи студентом Литературного института, в качестве молчаливого гостя побывал с осени 1984-го до весны 1986-го года более чем на тридцати винокуровских семинарах, которые традиционно проходили по вторникам на Тверском бульваре в доме 25. Сидя в вагоне пригородной электрички, я трепетно предвкушал новую встречу с авторитетным поэтом и признанным мастером художественного слова и старался записывать без изменений и как можно подробнее обстоятельные винокуровские высказывания и неожиданные краткие реплики. После ознакомления с апологетическими заказными рецензиями, которые предлагали читателям "Литературная газета", журнал "Литературное обозрение" и другие периодические издания, я слушал задорные, насмешливые и оригинальные суждения московского мэтра, радостно и свободно вдыхая возвышенный аналитический воздух, не отравленный ни льстивыми испарениями и ни лживыми ядами.

На очередном занятии незабываемая спортсменка и комсомолка из кинокомедии Леонида Гайдая "Кавказская пленница" /1967/, знаменитая актриса Наталья Варлей, недавно принятая на заочное отделение, прочитала свои стихотворения. После живого и критического обсуждения стихотворной подборки Евгений Михайлович заметил, что интересно было бы узнать о повседневной жизни циркового училища, где некогда училась Наталья. Часто бывает, что жизненное богатство не умещается в поэтические ритмы и размеры. Например, Евгению Долматовскому пришлось рассказывать о войне прозой. Ну, а какая биография у Беллы Ахмадулиной? Несколько замужеств и больше ничего. Но как поэт она сложилась. Александр Межиров никогда не был циркачом, но вернулся с фронта и придумал себе необычную биографию. Он, наверно, сроду не садился на велосипед, а если доверять его рифмованным откровениям, лихо гоняет на мотоцикле по вертикальной стене! Липа, выдумка! Но - поэзия. Сергей Есенин же свои жизненные события перевел полностью в поэтические строки.

Винокуров указал на некоторые технические недостатки в работе Варлей. "Любовь" - это коварное для поэта слово. Нужно избегать его. Никому неизвестно, что такое любовь. Читатели должны догадываться по тексту, что автор любит кого-то или что-то. Сколько ни повторяй "халва", во рту слаще не станет. "Крови" - "любви" - так уже нельзя рифмовать. Кажутся вроде бы красивыми слова "сердце", "душа", "луна", "золото", "серебро", но в поэтической практике они оказываются шаблонными, заштампованными, некрасивыми. Проще надо говорить.

И Винокуров постучал по столу костяшками пальцев, когда мой сосед, молодой дворник, метущий кленовую листву по асфальту институтского двора, что-то мне прошептал и пододвинул листы со своими стихами.

Евгений Михайлович подвел итог: первокурсница Наталья Варлей попала в изъезженную колею и взяла не тот велосипед. У нее не хватает литературного опыта, она не знает элементарных вещей. Создается впечатление, что она проигнорировала вершинные достижения поэзии 20-го века. Если бы она ходила на занятия какого-нибудь литобъединения, ей бы многое подсказали более искушенные авторы-сочинители.

Из дюжины стихотворений, прочитанных Натальей, Евгений Винокуров обратил внимание на два "неплохих", лишенных беллетристического серпантина. И посоветовал заняться прозой: "Каждый день пишите по половине страницы, чтобы к окончанию института накопить и стихи, и рассказы".

И заговорил о себе: "Мне и в голову не приходило, что я буду заниматься литературой. Дневника я не вел никогда. Но меня не тянуло и ни к технике, и ни к математике. Я хотел быть военным. И вот теперь я вспоминаю какой-то эпизод из пережитого и прожитого и - записываю, записываю".

Евгений Михайлович неожиданно вспомнил о Евгении Евтушенко и оживился.

"Много чего у него понаписано. Но скучно его читать -ремесленник. Он наловчился писать на любые темы. Потом уже вроде пробилась настоящая поэзия, а теперь, кажется, пошло снова сплошное ремесло. Много слов. А знаете его стихи о многословии?"

Нетерпеливо выслушал нестройные ответы, лукаво посмотрел на студентов и прочитал евтушенковское стихотворение, в котором, видимо, его обрадовали или позабавили такие строки:

"И Винокуров нам давно

сказал, что лишнее, оно

необходимо даже".

"А роман Евтушенко "Ягодные места"? Там выведен некий руководитель литературного кружка, который страдает от избыточного веса, регулярно ложится в больницу, худеет, а месяца через два-три снова поправляется. Это - я. Я только эти главки и прочитал, - весело и простодушно объяснил Винокуров. - Весь роман не осилил".

"А его кинофильм "Детский сад"? Название непонятное. Я искал, искал сюжет и не нашел. И какая-то голая женщина бегает..."

И снова с озорной улыбкой Евгений Михайлович перевел разговор на себя: "Я вот написал однажды сценарий, по нему сделали фильм "По законам военного времени". Я его смотрел несколько раз. Интересный!"

В конце семинарского занятия Винокуров ответил на вопросы о свободном стихе и восточной поэзии.

"Верлибры должны быть совершенными. Слабые верлибры - уже не стихи. Я их немало перечитал и перевел: ничего не запоминается! На Западе с потерей рифмы потеряли читателя. Отсутствие рифмы и размера должна компенсировать некая парадоксальная мысль. Вот у одного польского поэта, возможно, шизофреника, я нашел оригинальную сюрреалистическую вещь, нечто вроде записанного видения, которое не придумаешь. Называется "Раздевание перед сном" - "Я вешаю на один гвоздь мое левое легкое, на другой - грудную клетку..."

Многие восторгаются китайской и японской поэзией. Но мне запало в душу только одно японское стихотворение, танка. "Если тебя обидели, подойди к большой реке, сядь на берегу и жди. И трупы твоих недругов обязательно проплывут перед тобой". Остальное же не воспринимается. Мне объяснял мой знакомый, японист, какие ассоциации возникают у японца при чтении хокку и танка. Но у меня некоторые восточные миниатюры вызывают улыбку: поэзия ли это? У нас иная культурная традиция".

Уезжая по радиальной линии метро от Пушкинской площади к Савеловскому вокзалу, я вспоминал и мысленно повторял выстраданное пожелание Евгения Винокурова: "Ищите и находите хорошее и в поэзии, и в жизни".

Зимним вечером 1979-го года по отпечатанному на пишущей машинке приглашению-пропуску я впервые прошел на очередное заседание "Зеленой лампы" в редакцию журнала "Юность" не в неуютной роли настороженного гостя, а как удовлетворенный и полноправный член молодежного литературного кружка. Булат Шалвович Окуджава / 1924-1997 / говорил неторопливо, откровенно и просто. На некоторые вопросы отвечал "не знаю", что изумило и даже как бы оскорбило экзальтированного высоколобого юношу, который безапелляционно воскликнул: "Ну как же? Вы должны это знать!" И, судя по обескураженным возгласам, не одного меня удивило отсутствие в Булате Шалвовиче заинтересованного взгляда в будущее. Многие начинающие литераторы, диссидентствующие кто во что горазд, но с младых ногтей воспитываемые газетной коммунистической пропагандой, смотрели на жизнь довольно своеобразно и широко, как бы через головы сегодняшних недоразвитых индивидов, и спрашивали себя и других: а как это или то художественное произведение отразится на потомках? Окуджава же творил так, как ему нравилось, не думая ни о какой ответственности перед кем бы то ни было, тем более перед гипотетическими грядущими поколениями.

"Я не дворянин, я - плебей, но уважаю потомственное дворянство за то, что оно создало русскую классическую литературу. В истории России меня больше привлекает первая половина 19-го века, в которой жили декабристы - непрофессиональные, добрые, бескорыстные революционеры - и в которой я нахожу немало материала для раздумий.

Да, я - поэт лирический. Однажды написанное я никогда не изменяю и не анализирую. Мне говорили, что не надо исполнять балладу про Леньку Королева. Но я всегда делал и делаю то, что мне хочется. Это не всем на роду написано или удается. А я пою, когда возникло желание петь, и пишу повести и романы, если потянуло на прозу".

В далеком шестьдесят каком-то году в ученической тетради, в которую записывались популярные подпольные песни, я увидел нелепую незнакомую фамилию и решил, что мой однокашник, не страдавший от изобилия пятерок по русскому языку, наверное, ошибся. Но мне нравилось, как Серега Рогатин, мечтавший о военной карьере и легко опережавший меня по скорости помывки в общественной бане, мысленно маршируя, браво и лихо запевал: "По улице грохочут сапоги! И птицы ошкалелые летят!" Я недоверчиво интересовался, снова имея в виду небрежную ошибку: "Что за "ошкалелые"? "Не знаю. Но так написал Окуджава", - весело объяснял Серега, примерный троечник, и продолжал басовито и убежденно: "И женщины глядят из-под ноги! В затылки наши бритые глядят!"

"Владимир Высоцкий - это поэт, открывший свой остров. Но он, по-моему, чрезмерно хлопочет о себе. Подобная самолюбивая суетливость отвращает меня от людей. Я не согласился на запрограммированно громкую публикацию в альманахе "Метрополь", авторы которого задумали скандально оживить размеренное и регламентированное литературное развитие.

Видимо, еще не родилось соответствующее определение для поэзии, которая поется. Я желал бы играть на гитаре лучше, чтобы профессиональные гитаристы, услышав меня, по крайней мере, не приходили в ужас. Но я не думаю о себе как о барде и менестреле, и за двадцать лет освоил только пять гитарных аккордов. Я сначала пишу стихотворение, а уже после, когда-то, появляются мелодические интонации. По мнению друзей и по реакции концертного зала сужу, удались ли мне новые вещи. Из молодых поющих поэтов на меня произвела хорошее впечатление Вероника Долина. Лишь она одна".

И уже не помню когда, в невообразимые и блаженные времена, в моей маленькой комнате шереметьевского дома, пока за оконными стеклами по воле неудержимого осеннего ветра взлетали и опадали возбужденные и покорные яблоневые ветки, я затаенно гладил обнаженные плечи и медленно скользил -ниже и ниже - по выгнутой позвоночной ложбинке умиротворенной женщины под удивительный гипнотический голос Булата Окуджавы, который волшебно воспроизводила черная дефицитная пластинка славного апрелевского завода...

"Из Калуги, где вышла моя первая книжка, я перебрался в Москву. На занятии литературного объединения "Магистраль" мои напечатанные шедевры, к моему великому удивлению, разнесли в пух и прах. После сей критической бури, разгневанный на критиков и на себя, я больше года не брался ни за перо, ни за карандаш. А когда меня обсуждали в суровом Союзе писателей, то пришли к интересному выводу: если говорить о поэтическом мастерстве, я - бедный Пушкин, а если говорить о голосовой одаренности, я - бедный Карузо".

Шли годы. В оживленной Москве уже продавали "фанту", но верные любители спиртного выстаивали по два часа в очереди за портвейном. А до города Саратова, до родины старосты нашей семинарской группы, очарованного словами "пространство" и "пространственный", еще не добрались ни "фанта", ни "пепси-кола", зато саратовские мужики без особого труда приобретали дешевое крепленое вино. Рассказы Варлама Шаламова, передаваемые по Би-би-си, глушили и там, и здесь. И весенней порой, после экзамена по диалектическому материализму, на котором не без помощи обязательной шпаргалки была заработана твердая идейная четверка, я направился на встречу с Окуджавой. Пробрался ближе к эстраде через битком набитый конференц-зал Литературного института, но нас, неуёмную студенческую ораву, попросили перейти в большую аудиторию другого корпуса, и я по нерасторопности оказался на последнем ряду. Правда, в тот вечер Булат отказался от предложенной ему гитары, лишь отвечал на вопросы и прочитал новые стихотворения, в которых - на слух и без музыкального сопровождения - я не обнаружил явных примет или признаков высокого поэтического совершенства.

"Я считаю преувеличенным расхожее мнение о моей неслыханной популярности. Скорее всего, дело во временной протяженности: я давно пою, с 1956-го года. Во многих письмах, которые я получаю, звучат нескрываемые упреки: мол, некогда Вы были таким-то, а нынче... Разочарованный немец на концерте в Мюнхене посетовал: "Я представлял вас оппозиционером, борцом, а вы поете о смерти".

Я переболел разными иллюзиями и теперь думаю, что доброта - главное и самое ценное свойство человека".

На странице дневника другого поэта, жившего в нашем поселке, Давида Самойлова, в 1962 году, еще до открытия шумного международного аэровокзала "Шереметьево-2", появляется следующая запись: "В Шереметьеве. Просыпался ночью от счастья. Так тихо, блаженно и свободно".

Ну, а упорные поклонники Бахуса, конечно, заметили, что в самом конце 20-го века на бутылочных этикетках недорогого портвейна долгопрудненского розлива появилось уточняющее патриотическое определение "Шереметьевский" и что на некоторых, зело соблазнительных водочных наклейках неизвестные художники вывели крупно, белым по красному и не менее патриотично: "Долгие пруды".

И вот уже в начале 21-го столетия в России потребление алкоголя на душу населения в два раза превысило норму, установленную Всемирной организацией здравоохранения, а от некачественной и поддельной винно-водочной продукции ежегодно умирают около 40 тысяч человек. И это уже не шутка.

У ДМИТРОВСКОЙ ДОРОГИ

"Уважение к минувшему - вот черта, отличающая образованность от дикости. Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим", - подметил Александр Сергеевич Пушкин, даровитые и своевольные предки которого жили в живописном селе Виноградове, на земле нашего края.

Дмитровская дорога вела свое начало от Воскресенских ворот Московского Кремля и шла по Большой и Малой Дмитровке, Долгоруковской улице, Новослободской, мимо Бутырской заставы по Бутырской улице и далее - по нынешнему Дмитровскому шоссе. Для Московского княжества Дмитров был самой ближней пристанью, от которой по рекам Яхроме, Сестре и Дубне пролегал водный путь до Волги.

Река Сестра упоминается в жалованной грамоте великого князя Ивана Васильевича, Ивана III-го, в 1497 году как река Сестр. Это же название повторено в писцовой книге 16-го века. Более поздние источники указывают реку Сестру. Ее название, скорее всего, имеет балтийское происхождение. В его основе лежит древний индоевропейский корень - "стр", означающий "течь" и широко представленный в балтийской и славянской гидрографической терминологии. Таким образом, левый приток Дубны, река Сестра, по значению своего названия не является чьей-то родственницей, как может показаться поначалу.

Название правого притока Сестры, реки Яхромы принадлежит языку древнего финно-угорского населения. В нем выделяются структурные элементы "яхр" и "ома". Слово "яхр" на языке мери было географическим термином со значением "озеро". Вторая часть названия встречается в финно-угорских речных названиях нашего Севера: Кулома, Кондома. Таким образом, "Яхрома" означает "озерная река". Историко-географические данные подтверждают такое объяснение. Если в наши дни Яхрома и не связана с озерами, то обширные болота, которые находятся в ее долине, напоминают о былых озерах.

Известна и народная этимология названия. Согласно преданию, великий князь Юрий Долгорукий переправлялся через реку вместе с женой, которая, выходя из возка, оступилась, вывихнула ногу и в испуге закричала: "Я хрома!", что и послужила якобы причиной появления названия Яхрома. Эту народную легенду повторяли и серьезные авторы, например, историк Н.М. Карамзин, но в ней лежит одно лишь упорное желание как-то истолковать непонятное нерусское слово.

Подмосковное село Марфино до 1805-го или 1806-го года принадлежало Ивану Петровичу Салтыкову, родственнику Марии Алексеевны Ганнибал, родной бабушки А.С. Пушкина. Некоторые исследователи пушкинской биографии полагают, что в соответствии с родственными традициями того времени Мapия Алексеевна со своей внучкой Ольгой /старшей сестрой будущего поэта/ и внуком Сашей в летние месяцы навещала свою марфинскую родню, что шестилетний или семилетний Саша Пушкин любовался недвижными Долгими прудами и светлыми клязьминскими волнами и берегами, по Дмитровской дороге подъезжая к живописному Марфину, и что на впечатлительного мальчика оказали большое влияние увиденные в марфинской усадьбе любительские спектакли, в которых разные роли исполняли его отец, его дядя, поэт Иван Иванович Дмитриев и историк Николай Михайлович Карамзин. Но о таком развитии событий давнего прошлого мы можем только догадываться потому, что до 21-го века не дошло никакого письменного свидетельства ни об одной подобной поездке.

Знакомый новой владелицы виноградовской усадьбы Адольф Матвеевич Штекер, разбирая архивные бумаги, написал и в 1912 году издал документально обоснованную историю села, расположенного возле Долгого пруда и Дмитровской дороги. Во вступлении к своему повествованию, без которого уже не обойдется ни один исторический исследователь, задумавший рассказать о прошлом города Долгопрудного, автор пишет: "Новый деревянный дом в усадьбе, построенный в 1911 году, стоит фасадом к шоссе, справа от него и сзади расположены все другие надворные постройки. Все, что было прежде - сгорело, сгнило или разобрано и заменено новым. С нынешнего года в усадьбе поселяются новые владельцы, начинается новая жизнь. Старое ушло в область воспоминаний и только Долгий пруд, все такой же по форме и названию, четвертую сотню лет остается на том же месте и, не меняясь, отражает проходящую мимо него жизнь. Обо всем, что прошло мимо него, собраны разные сведения, которые и помещаются ниже".

Завершая исторический рассказ, А.М. Штекер напоминает о беззащитной и хрупкой человеческой памяти и не забывает ненавязчиво похвалить самого себя: "Не явись желания у издателя настоящего очерка составить описание села Виноградова, может быть, теперь уже более не существовало бы ни одного документа из старого архива Бенкендорфов, и память о нем находилась бы в области одних только воспоминаний, так же как и все то, что было и жило в старом виноградовском доме".

В 16 веке на месте нынешнего села Виноградова располагалось село Тюриково. Деревни, как таковой, тогда не было. Добросовестные писцы упоминают только дворы помещиков. Тюриково принадлежало Петру и Никите Годуновым, Мисюре Перхушкову, Ивану, Богдану и Ждану Сабуровым, Юрию Тутолмину и Игнатию Михневу.

В писцовой книге 1623-го года записано, что думному дворянину Гавриле Григорьевичу Пушкину принадлежит "деревня Виноградово, а Дубровка тож, на Долгом пруде".

Название Виноградово произошло от личного имени неизвестного прошлого владельца. Название Дубровка /Дубравка/ образовано от народного географического термина /дубрава - "poщa"/, а Долгий пруд - это "длинный пруд", который появился, когда запрудили один из притоков реки Клязьмы.

В допетровской Руси думный дворянин - это третий чин после бояр и окольничих. Думные дворяне участвовали в боярской думе и управляли различными приказами.

В пушкинской родословной объяснено, что представители его рода произошли "из древней фамилии славянской от выехавшего в Россию в 1198 в княжение святого великого князя Александра Невского из семиградской земли мужа честна именем Радша, от коего и пошел род Пушкиных". В автобиографии Александр Сергеевич добавляет: "От прусского выходца Радши... От него произошли Мусины, Бобрищевы, Мятлевы, Поводовы, Каменские, Бутурлины, Кологривовы, Шерефединовы и Товарковы. Имя предков моих встречается поминутно в нашей истории".

Непосредственным родоначальником этой славной фамилии был живший в 16 веке праправнук Радши, правнук Гаврилы Алексеевича, дружинника Александра Невского, воевода Григорий Александрович по прозвищу Пушка. Причины возникновения этого прозвища неясны.

Как до сей поры неясно истинное происхождение слова "Москва".

В 19 веке историк В.О. Ключевский название нашей реки выводил из языка коми, на котором оно значило "коровья река", что нужно понимать - "река-кормилица". В начала 20-го века географ С.К. Кузнецов утверждал, что "Москва" с "мерянско-марийского" языка переводится как "Медвежья река", "медведица" . Академик А.И. Соболевский, распространяя иранскую этимологию на северные земли, полагал, что слово "Москва" относится к древнему скифскому наречию и означает "охотница, сильная гонщица", что якобы намекает на ее быстрое течение. Академик А.С. Берг указал на то, что слово "Москва" связано с названием народа "мосхи", жившего в далекой Колхиде.

Но современные ученые приведенные выше объяснения не признают.

Новую гипотезу выдвинул А.П. Афанасьев, который в основе гидронима "Москва" видит давний прапермский гидрографический термин "моск", означающий "ключ, родник, источник, поток, приток", и пермское "ва" - "вода, река". По Афанасьеву, Москва - это "приток-река" / по отношению к Оке / или "река с притоком" / по отношению к Яузе /.

В последнее время популярной стала гипотеза крупного слависта Г.А. Ильинского, выдвинутая более семидесяти лет назад. Ильинский говорил о славянском истоке слова "Москва", имеющего праславянский корень "моск", который означал "быть вязким, топким" или "болото, жидкость, влага, сырость". Это корневое звукосочетание мы находим и в современном русском языке - "мозг", "промозглый" /когда говорится о погоде/. По мнению Ильинского, название "Москва" /"топкая, болотистая, мокрая"/ возникло в верхнем течении реки, где она выходит из болота. Однако трудно себе представить, чтобы большая река протяженностью 473 километра до прихода славян оставалась безымянной.

Поэтому более убедительна гипотеза В. Н. Топорова, согласно которой исходным названием было балтийское Mask-ava или Mazg-ava, что значило "нечто топкое, слякотное, мокрое, вязкое". Данная реконструированная форма допускает и другое толкование. Балтийский корень mazg означает и топкость, и извилистость. Таким образом, река Москва может называться также "извилистой", что соответствует реальному движению ее русла.

Гаврила Григорьевич Пушкин известен в истории России по роли, сыгранной в годы "смутного времени" / 1584-1613 /. Первое и самое раннее показание о нем относится к 1581 году, когда он, будучи стрелецким сотником, был послан в Ругодин с государевой грамотой к воеводам.

При царе Борисе Годунове Гаврила Григорьевич находился в опале и считался противником царя и его сына. Но, как выразился дедушка Крылов, "орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда до облак не подняться".

Историческая миссия Гаврилы Пушкина начинается с 1605-го года. Он открыто примыкает к первому Лжедмитрию и делается его ревностным пособником. "Подойдя к Туле, самозванец избрал двух сановников смелых, расторопных - Плещеева и Пушкина, дал им грамоту и велел ехать в Красное Село, чтобы мутить тамошних жителей, а через них и столицу. Сделалось, как думал", - пишет Карамзин. Успех был полный. За эту услугу Гаврилу Пушкина сделали думным дворянином и великим сокольничим /должность лица, ведавшего царской охотой/, и он стал одним из лиц, наиболее приближенных к новому царю.

После падения Лжедмитрия в 1606 году Гаврила Григорьевич, однако, не только не пристал к Тушинскому вору, но даже противодействовал ему. В 1614-1615 годах Гаврила Пушкин был воеводой в Вязьме, в 1629 году он значится в числе думных дворян. В I630 году присутствовал за столом у Государя. Скончался Гаврила Пушкин в 1638 году, постригшись перед кончиной в монахи, как и многие делали в то время.

А.С. Пушкин пишет о нем: "Гаврила Григорьевич Пушкин, тот самый, кто выведен в моей трагедии "Борис Годунов", принадлежит к числу самых замечательных лиц той эпохи, столь богатой историческими характерами... Гаврила Пушкин - один из моих предков, я изобразил его таким, каким нашел в истории и в наших семейных бумагах. Он был очень талантлив - как воин, как придворный, и в особенности как заговорщик. Это он и Плещеев своей неслыханной дерзостью обеспечили успех Самозванца. Затем я снова нашел его в Москве в числе семи начальников, защищавших ее в 16I2 году, потом в 1616 году, заседающим в Думе рядом с Козьмой Мининым, потом воеводой в Нижнем, потом среди выборных людей, венчавших на царство Романовых, потом послом. Он был всем, чем угодно, даже поджигателем, как это доказывается грамотою, которую я нашел в Погорелом Городище - городе, который он сжег /в наказание за что-то/, подобно проконсулам Национального Конвента".

Поэт упоминает о Гавриле Григорьевиче и в стихотворении "Моя родословная":

"Водились Пушкины с царями,

Из них был славен не один,

Когда тягался с поляками

Нижегородский мещанин".

Наследниками Гаврилы Пушкина после его пострижения в монахи явились его дети, Григорий Гаврилович и Степан Гаврилович Пушкины. Потомок и поэт Александр Сергеевич Пушкин не сомневается, что Григорий Гаврилович относится "к числу самых замечательных лиц в эпоху самозванцев". В 1648 году братья впервые построили в Виноградове деревянную церковь во имя Владимирской иконы Божьей Матери с приделом святого Николая Чудотворца.

После смерти Григория и Степана Пушкиных Виноградово достается в 1656 году детям последнего - Матвею и Якову.

Матвей Степанович Пушкин, полвека владевший Виноградовом, был поначалу стольником /придворный чин ниже боярского/, затем окольничим. В автобиографической заметке А.С. Пушкин отзывается о своем родственнике Матвее Пушкине довольно критически: "Четверо Пушкиных подписались под грамотою о избрании на царство Романовых, а один из них, окольничий Матвей Степанович, под соборным деянием об уничтожении местничества /что мало делает чести его характеру/". Он навлек на себя гнев Петра Великого, потому что противился посылке молодых дворян за границу, а вскоре жестоко поплатился за вину своего сына, стольника Федора. Последний, состоя одним из главнейших участников стрелецкого заговора, казнен 4-го марта 1697-го года. Старого боярина Матвея Степановича, "с лишением чести", вместе с его малолетним внуком сослали в Енисейск.

В "Моей родословной" А.С. Пушкин отметил:

"Упрямства дух нам всем подгадил:

В родню свою неукротим,

С Петром мои пращур не поладил

И был за то повешен им".

В 1707 году обширные земельные владения, и в том числе село Виноградово, получили дальние родственники сосланного Матвея Пушкина Иван и Петр.

В автобиографической заметке А.С. Пушкин, не скрывая темные страницы прошлого, упоминает и о прадеде, который "в припадке сумасшествия" зарезал беременную супругу, и о "пылком и жестоком" деде, который повесил учителя-француза "на черном дворе" и уморил жену в домашней тюрьме, "на соломе", из-за того, что подозревал ее в любовной связи с этим учителем.

В 1729 году Виноградово приобрел за 2000 рублей генерал-фельдмаршал, кавалер и лейб-гвардии подполковник Преображенского полка Василий Владимирович Долгоруков, который во время Полтавской битвы командовал запасной конницей, сопутствовал Петру Первому в Прутском походе 1711-гo года и присоединился к мужественному предложению Бориса Петровича Шереметева "проложить дорогу штыками или умереть".

В 1730 году у В. В. Долгорукова село Виноградово купила за 3000 рублей Мария Федоровна Вяземская. Княжна пристроила к Владимирской церкви новый придел - во имя страстотерпца Иоанна Воина.

После смерти Марии Федоровны, в 1758 году ее наследник князь Иван Андреевич Вяземский за 4500 рублей продал Виноградово А. И. Глебову. В описании проданного имения говорится: "Церковь во имя Владимирской Пресвятой Богородицы, да при ней два придела, со всякой церковной утварью, да в том же селе двор помещиков со всяким дворовым и хоромным строением с садом, да внизу под селом, у большой Дмитровской дороги, два пруда и с саженными рощами, да крестьян 75 душ".

Александр Иванович Глебов представлял из себя интересную, заметную и противоречивую фигуру талантливого государственного лихоимца и хищника. Он родился в семье священника. Долгое время занимал мелкую и скромную должность секретаря в Сенате. Мария Симоновна Чоглокова, двоюродная сестра императрицы Елизаветы Петровны, полюбила Глебова и вышла за него замуж. Таким образом, карьера Александра Ивановича была обеспечена. Императрица произвела его в обер-прокуроры, а позднее - в генерал-аншефы. Больная жена его умирает. В 1758 году винные откупа далекой Иркутской провинции Глебов передал за огромную сумму другим заинтересованным лицам. Он также купил имение Тюриково и близлежащие деревни Грязново, Горки и Воскресенки /Грибки/ и увеличил и владение и состояние. Чуть ли не все резолюции на докладных Сената только подписаны Петром III, а написаны рукой Глебова. Пользуясь неизменным благоволением императора, Александр Иванович Глебов являлся ежедневно к девяти часам утра во дворец и не сомневался, что Петр Федорович согласится с ним и подпишет любую бумагу, лишь бы она не несла ничего вредного интересам авторитетной Пруссии и ее короля Фридриха Великого. Бледный, тощий, упрямый и вспыльчивый Петр III не любил заниматься государственными делами, но азартно дрессировал охотничьих собак, неплохо играл на скрипке и с десятилетнего возраста пристрастился к вину. Его жена Екатерина II вспоминала: "Стол был очень длинный и узкий, великий князь /Петр Федорович/, сидя между императрицею и фельдмаршалом Бутурлиным, так напился с помощью этого фельдмаршала, который не прочь был выпить, что перешел всякую границу, не помнил, что говорит и делает, заплетался в словах, и на него было так неприятно смотреть, что у меня навернулись слезы на глазах".

В 1762 году император Петр III собственноручно возлагает на своего любимца орден святого Александра Невского.

Однако судебная часть, которая была вверена Глебову, морально разлагалась. Лихоимство и взяточничество царили во всех судебных местах, ненасытные судьи безо всяких знаний и способностей извлекали доход решительно изо всего. Колодники ждали разбора дел и маялись по нескольку лет.

Но власть переменилась. И в 1764 году Екатерина II, урожденная немецкая принцесса София Федерика Амалия, которая, кроме разных гуманных нововведений, как, например, отмена, пыток, однажды приказала сделать себе, первой в России, прививку против оспы, так вот Екатерина II отстранила Александра Ивановича Глебова от должности генерал-прокурора и отметила в своих записках: "У Глебова очень большие способности, соединенные с равным прилежанием; это олицетворенная находчивость, но он плут и мошенник".

Да, не зря предупреждал нас апостол Павел: "Любовь к деньгам - это корень всех зол". А задолго до апостолов и Иисуса Христа древнегреческий врач и мыслитель Гиппократ /ок. 460 - ок. 370 до нашей эры/ пытался научить окружающих людей необходимому презрению к деньгам и наживе.

Александру Ивановичу Глебову запретили жить и в одной и в другой столице.

И все же каждому смертному доступно преображение. По этому поводу А.С. Пушкин высказался резче и определеннее: "Глупец один не изменяется". По древней легенде, когда-то давным-давно безжалостный разбойник Опта изменил себя и стал основателем и руководителем Оптиной пустыни, мужского монастыря, который, в 19 веке превратился в истинный центр возрождающегося старчества - своеобразного института духовного наставничества. Сюда приезжали известные поэты, писатели, философы, художники и композиторы: Н. В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, К.Н. Леонтьев, Н. Г. Рубинштейн, А.К. Толстой, Л.H. Толстой и многие другие.

Правда, недавно ученые выяснили, что неандерталец не превращался в разумного и совестливого человека, поскольку обладал иным генным набором. Откровенно говоря, иногда кажется, что мировые загадки не разгадываются, а только множатся. И Вселенная, как недавно сообщили по телевидению, устроена не так, как думали ученые, философы, художники, слесари, повара и безработные полвека назад: мы живем не в трех измерениях, а...

И вот Александр Иванович Глебов обосновался в Виноградове. Подмосковному жителю, да и, наверно, любому человеку надо терпения не воз, а целый обоз. Александр Иванович заново строит помещичий дом и возводит новую церковь. Из контракта, заключенного Глебовым, известно, что живописец Гаврила Антонов сын Доматырев договорился "в новопостроенной церкви, на дереве написать святые иконы в новый иконостас по показанному рисунку и приложенному при сем реестру. А какие иконы писать буду, самым лучшим написать мне живописным письмом, а сверх лаком покрыть, а написать мне, Доматыреву, иконы оныя августа к 16 числу неотменно". За работу ему было назначено "денег двести пятьдесят рублей".

Владимирская церковь была торжественно освящена митрополитом Платоном 10-го сентября 1777-го года.

Из записей церковной летописи не видно, куда девались редкая старинная утварь и иконы старой церкви. Упоминается только несколько вещей, которые перенесли в новый храм: икона Владимирской Божьей Матери в серебряной ризе, украшенная убрусом из жемчугов, изумрудов, яхонтов, лалов и одного алмаза в золотом гнезде; напрестольный крест, серебряный, вызолоченный с чернетью, восьми вершков; серебряный вызолоченный крест двух вершков, с мощами апостола Марка, Алексея Божьего человека и чудотворца Трифона; евангелие, отпечатанное в 1681 году; прологи и октоих, отпечатанные в 1683 и 1685 годах; деревянный подсвечник, высеребренный накладным серебром, и икона святого Иоанна, без оклада. А икона - это окно в запредельный мир и, по Павлу Флоренскому /1882-1937/, русскому священнику и богослову, доказательство бытия Божия: "Если есть Троица Рублева, значит, есть Бог".

Интересно, что в 1997 году 53 крупнейших американских ученых издали книгу "Мы верим" и привели многочисленные доказательства искусственного происхождения жизни и Вселенной, а также того, что Бог не выдумка, а реальность.

Возле церкви Глебов выстроил и открыл богадельню для престарелых, или богадельников, как их называли в Виноградове.

И сегодня российский патриарх Алексий Второй в "Российской газете" напоминает каждому разумному гражданину : "Духовность сама по себе есть высшая цель человеческого бытия". Можно также вспомнить академика Дмитрия Сергеевича Лихачева /I906-I999/, говорившего, что культура не средство, а цель развития человеческого общества, что "мы живем ради Леонардо да Винчи" и, конечно, ради Александра Сергеевича Пушкина.

Ну, а раз уж мы заговорили о загадочной Владимирской церкви, надо вспомнить и масонское движение, возникшее в начале 18-го столетия.

ЧЕРЕПА И ЗВЕЗДЫ

В 1717 году английские "вольные каменщики" создали "Великую ложу", устав которой предписывал ее члену не быть "ни глупым атеистом, ни безрелигиозным вольнодумцем". Масоны задумали преобразить мир на основе духовного самосовершенствования. Они отрицают церковную догматику и признают Бога лишь как "великого архитектора вселенной". Они провозгласили утопическое объединение людей на началах "любви, братства, равенства и взаимопомощи" и приступили к созданию тайной, всемирной организации, несмотря на то, что в окружающей природе нет ни желанного равенства, потому что она удивительно разнообразна и строго иерархична, ни бессодержательного братства, ибо нравственное чувство всегда избирательно.

В России первые масонские ложи появляются в начале 1730-х годов. Екатерина II, обладая ясным и рациональным умом, отвергла масонское учение. По ее словам, она перечитала масонскую литературу и нашла в ней одно "сумасбродство". Усиливающуюся деятельность масонов, особенно в Москве, она связывала с распространением "возмутительного" революционного духа. Пропагандистская деятельность Николая Ивановича Новикова /1744-1818/, в 1776 году возглавившего петербургскую масонскую ложу, выпускавшего просветительские книги в арендуемой им московской университетской типографии и с 1777-го по 1785 год издававшего масонско-мистические журналы "Утренний свет", "Московское ежемесячное издание", "Вечерняя заря" и "Покоящийся трудолюбец"; появление в России берлинских масонов Шредера и Шварца, которые учредили орден Злато-Розового креста; явные попытки масонов, используя архитектора Баженова, сделать "вольным каменщиком" наследника Павла Петровича - все это представлялось Екатерине II звеньями одной цепи. Было ясно, что Германия через масонские ложи стремится влиять на политику России.

Екатерине II надоели всякие подпольные и полуподпольные организации, и в 1792 году она разогнала масонские кружки, а Новикова приговорили к заключению в Шлиссельбургской крепости на 15 лет.

Император Павел I в 1796 году, взойдя на престол, издал указ о его освобождении. Масонские ложи снова расцветают и множатся.

В 182I году масонские организации запретил император Александр I. /1777-1825/.

Временное правительство масона Александра Федоровича Керенского в 1917 году состояло, в основном, из его коллег - масонов. А после октябрьского переворота масонство в России снова запретили.

В масонские ложи вступали самые разные люди: ироничный философ и спорщик Вольтер; инфантильный и склонный к алкоголизму император Петр III; архитектор и педагог В.И. Баженов; бесподобный Моцарт; упорный книгоиздатель и просветитель Н.И. Новиков; историк и сентиментальный писатель Н. M. Карамзин; высокопоставленный жандармский чиновник А. X. Бенкендорф; поэт и переводчик В.А. Жуковский; решительный и безжалостный декабрист П.И. Пестель; радикальный мыслитель и мистик П.Я. Чаадаев; несгибаемый сатирик М.Е. Салтыков-Щедрин; выпивоха и патриот У. Черчилль, а также 15 президентов Соединенных Штатов Америки.

У архитектора Василия Ивановича Баженова /1737-1799/ родился небезопасный и смелый замысел кардинальной перестройки Московского Кремля: кремлевская территория меняла свои очертания и должна была превратиться в геометрически правильный, символический масонский треугольник. Уже на строительные работы выделили немалые деньги "по новому ранжиру". Уже подрыли кремлевский холм, отчего мог разрушиться Архангельский собор. Но нежданная эпидемия чумы и война с непокорными турками остановили неуемного новатора и реформатора, и к 1775 году экспериментальное строительство прекратили. Однако в 1777 году, пускай не в Белокаменной, но недалеко от Москвы, в селе Виноградове была построена и открыта уникальная, единственная в России, в основании не круглая, не квадратная, а треугольная, православная Владимирская церковь. Историки пока не нашли ни одного документа, который бы назвал ее архитектора. Но вполне возможно, что масон А.И. Глебов, подчиненный и приятель масона Петра III-го, попросил масона В.И. Баженова спроектировать такое необычное культовое сооружение.

В 60-х годах 20-го века в мире насчитывалось более 8 миллионов масонов. Но сколько их сегодня, никто достоверно не знает. Они до сего дня не допускают на свои собрания ни девушек, ни женщин, полагая, что прекрасные представительницы слабого пола не только навредят давно и умело отлаженной конспиративной работе, но и помешают углубленному и плодотворному обсуждению вопросов религии, философии и искусства и дальнейшему развитию мужского интеллекта. Последнее утверждение довольно спорно. Согласно древнегреческому мудрецу Платону, эрос, любовь между мужчиной и женщиной, является движущей силой воображения и мышления.

Талантливые женщины все-таки иногда добивались отмены интеллектуальной и половой дискриминации. По сообщению опытного исследователя долгой истории масонства, который знакомился с архивными документами, Андрея Ивановича Серкова, руководительницей парижской ложи "Аврора" в 1929 году была Е.А. Нагродская. Она уделяла исключительное внимание масонским ритуалу и символике, полагая, что ритуал важен как некое магическое сочетание действий. Пришедшая ей на смену в 1930 году А.X. Сыртланова ставила знак равенства между масонством и теософией.

Теософия - не религия в привычном понимании, а синтетическое знание, утверждающее соединение науки, религии и философии. Но она - не религия и в религиозном аспекте, поскольку являет собой синтез единой, сокровенной, или изотерической, сущности всех великих религий.

При Сыртлановой в масонской мастерской подавляющее большинство составляли "молодые барышни". В 1936 году досточтимым мастером "Авроры" стала писательница Т.В. Гревс. В 1939 году в ложу была приглашена теософка Е.Е. Федоренко, которая прочитала доклад об автобиографической повести прозаика М.А. Осоргина "Вольный каменщик", вышедшей в Париже в 1937 году.

Михаил Андреевич Осоргин /1878-1942/ родился в Перми в обедневшей дворянской семье. Первый рассказ он опубликовал, будучи учеником седьмого класса гимназии. В 1902 году окончил Московский университет, потеряв учебный год потому, что его высылали в родные края за участие в студенческих волнениях. Наконец он поселился в Москве и получил долгожданное звание присяжного поверенного. Свою революционную деятельность Осоргин оценивал довольно скромно: "Я был в революции незначащей пешкой, рядовым взволнованным интеллигентом". Но в его квартире была явка, заседал комитет партии левых эсеров, надежно хранились типографский шрифт и оружие и укрывались беглые. Он никогда не отказывался от идеалов своей революционной молодости.

В декабре 1905-го года Осоргин оказался в Таганской тюрьме, откуда вышел через полгода. Вышел и бежал, поначалу в Финляндию, а после - в Италию. Часто писал о своей тоске и мечтал вернуться в Россию. В 1916 году он действительно вернулся - в Петербypг и жил на полулегальном положении.

Октябрьской революции не принял. В августе 1918-гo года, когда одну за другой закрывали негосударственные газеты, Осоргин и несколько его товарищей открыли Книжную лавку писателей, куда приходили члены Религиозно-философского общества, и где возникло своеобразное рукописно-автографическое издательство.

В голодном 1921 году Осоргин принял активное участие в работе общественного Комитета помощи голодающим, куда вошли крупные писатели, ученые, врачи, кооператоры и толстовцы. В отличие от неповоротливых государственных образований Комитету удалось быстро развернуть работу и наладить международные связи. Власти восприняли это как удар по престижу большевиков, и через пять недель по приказу В.И. Ленина участники комитета были арестованы. Два с половиной месяца Осоргина, ослабленного и больного, продержали во внутренней тюрьме Лубянки, а затем отправили в дальнюю ссылку.

Весной 1922-го года ему разрешили вернуться в Москву. Однако летом объявили новый приговор: высылка из родной страны, а в случае неповиновения - расстрел. Высылали на три года, но с устным разъяснением: "Навсегда". Причину не объясняли, но она была ясна: Осоргина подозревали в инакомыслии.

С осени 1923-го года Осоргин обосновался в Париже, много работал и печатался в газетах и журналах.

Осоргин был уже немолодым человеком, когда к нему пришел настоящий литературный успех. Его роман "Сивцев Вражек", посвященный судьбе русской интеллигенции, издавался в Париже дважды, в 1928 и 1929 годах, и был переведен на несколько иностранных языков. За ним вышли еще десять книг Осоргина.

С полным правом он мог сказать о себе: "Вспоминая свои тюрьмы, ссылки, высылки, допросы, суды, всю историю издевательств, каким можно подвергнуть человека мысли независимой, в сущности, довольно ленивого и не заслуживающего такого внимания, - я не думаю, чтобы погрешил слабостью или сдачей, или проявил малодушие, или пытался скрыть свои взгляды и смягчить участь сделкой с совестью. Этого не было".

Михаила Осоргина посвятили в масонство в 1914 году в Италии. После 1917-го года центром русского масонства, как и в 1815, а затем и в 1905 году, становится Париж, где в самую многочисленную русскую ложу "Северная Звезда" входили художник И.Я. Билибин, писатель и художник П.А. Нилус, писатели В.Л. Андреев и М.А. Алданов. К мастерской "Северной Звезды" в 1925 году присоединился и Осоргин.

В речи 1931-го года он говорил о предназначении масонства: "Масонство вовсе не система нравственных положений, и не метод познания, и не наука о жизни, и даже, собственно, не учение. Идеальное каменщичество есть душевное состояние человека, деятельно стремящегося к истине и знающего, что истина недостижима. Братство вольных каменщиков есть организация людей, искренне верящих в приход более совершенного человечества. Путь к совершенствованию человеческого рода лежит через самоусовершенствование при помощи братского общения с избранными и связанными обещанием такой же над собой работы. Значит - познай себя, работай над собой, помогай работе над собой другого, пользуйся его помощью, умножай ряды сторонников этой высокой цели. Иначе - союз нравственной взаимопомощи".

Основной идеей масонского служения для Осоргина было братство. Нужно прежде всего любить не формулы и знамена, а людей, сближение между которыми есть благо.

"Любовь и дружба - вот чем можно

Себя под солнцем утешать!

И кто любил, кто был любимым,

Был другом нежным, другом чтимым,

Тот в мире сем недаром жил,

Недаром землю бременил".

Так писал масон Н.М. Карамзин, который, однако, в 80-х голах 19-го века отошел от ортодоксального масонства.

Осоргин считал необходимым условием нравственных поисков полное отсутствие каких-либо догм, ибо на пути познания не должно быть ничего, стесняющего свободу. Важной для него была мысль о том, что вольные каменщики" принимают в свою среду только тех, кто им кажется наиболее подходящим: людей общительных, умственно развитых, нравственно незапятнанных, способных к высоким душевным устремлениям. При этом они не ставят или, во всяком случае, не должны ставить ограничений ни расовых, ни кастовых, ни политических. Основной принцип братства - величайшая терпимость к чужим взглядам и убеждениям, только бы эти взгляды и убеждения были искренними. А чтобы неизбежные различия взглядов не мешали основной работе братьев, - наш орден принципиально не сочувствует обсуждению в братской среде вопросов религиозных и политических, чаще всего вызывающих разлад".

Позже он написал: "Искусство без символов невозможно. Масонство - есть искусство".

17-го ноября 1932-го года Осоргин открывает собственную независимую ложу "Северные Братья".

Известный промышленник, историк и меценат П.А. Бурышкин несколько лет наблюдал за деятельностью Осоргина в масонской мастерской и вскоре написал воспоминания, в которых рассказал, что ложа "Северные Братья" при Осоргине превратилась в организацию единомышленников: "Можно было бы думать, что редкий для эмиграции высокий культурный уровень состава ложи, наличие первоклассных ученых и писателей, с европейской и даже мировой известностью, выдвинут на первое место читанные в ложе доклады и имевшее место их обсуждение, придавшее ложе характер своего рода эмигрантской академии. Но не эта сторона ее работы останется навсегда запечатленной в сердцах тех, кто был в ее рядах перед войной 1939г. Та подлинная братская цепь, которая соединила в одну семью большинство братьев ложи, будет самым дорогим и самым острым воспоминанием жизни ложи".

Книга Осоргина "Вольный каменщик" вызвала много споров. Ее разбору было посвящено специальное заседание ложи. Тот же Бурышкин писал: "Некоторые указывали, что автор зашел слишком далеко в раскрытии "масонской тайны"; другие считали, что масонство изображено слишком непривлекательно, что может также повредить Ордену. Наконец, было мнение, что свойственный автору слишком субъективный подход к масонству, его задачам и его обрядности должен дать профанскому читателю неверное и худшее представление об Ордене вольных каменщиков" .

В повести "Вольный каменщик" рассказывается о русском эмигранте Егоре Тетёхине, "почтовом чиновнике в дореволюционной Казани - почти ничто", которого приняли в масонскую организацию. Осоргин подробно описывает масонский обряд посвящения: "Ждать пришлось долго. Глаза Егора Егоровича присмотрелись к полумраку. Было, конечно, очень любопытно, но нестрашно: мишура явная. Скелет не настоящий. Из надписей страшна: "Ты сам таков будешь". Егор Егорович решился посмотреть, что в вазах: в одной оказалась самая обыкновенная поваренная соль, крупная, грязная и влажная, на дне другой вазы - пропылившийся желтый порошок. Мимо запертой на ключ двери шаркали ноги: рядом с этой комнатой была уборная".

Обряд совершался в полумраке. Обычно в ложе помещался не скелет, а череп, орнаментированный двумя скрещенными костями и снабженный надписью "Memento mori" - латинское "помни о смерти".

Осоргин описывает "путешествие" будущего масона, которое символизировало трудности постижения желанной истины: "Его вели под руку с повязкой на глазах, и никогда еще он не казался себе таким неуклюжим и смешным. Может быть, напрасно он, почтенный и пожилой человек, согласился быть участником забавы. Он не знал, нужно ли улыбаться для сохранения достоинства, или это неуместно; и в то же время его нервы были напряжены.

Дальше было почти страшно, так как он боялся оступиться и упасть. Пол подымался и опускался, ноги запинались о неровности. Он плохо разбирал слова, которые говорились для него напыщенным тоном. Зачем-то ему едва не опалили лицо, затем велели пить горечь, оказавшуюся красным вином, кисловатым и терпким, потом было слышно, как точат ножи, и на минуту Егору Егоровичу пришло в голову, не попал ли он действительно в скверную переделку и не окончится ли все это для него печально. Когда наконец с его глаз сняли черную повязку, он стоял совсем ошалелый и потный и, часто моргая, растерянно переводил глаза от кинжала у сердца к возвышенью комнаты, которое казалось ему ослепительно светлым. Из речи француза Егор Егорович узнал, что он стал учеником и неотесанным камнем и что отесывать себя он должен сам, хотя помогут и другие".

Таким образом, героя повести посвятили в первую масонскую степень. "Неотесанный камень" - это традиционное название нового члена ложи.

"Мысли его не укладывались в привычные и простые умозаключения, и в особенности одна, раньше никогда не приходившая в голову, теперь беспокоила и волновала до крайности: мысль о том, что в жизни его завершился этап и предстоит нечто совсем новое".

Троекратным ударом молотка отмечались начала и концы всех масонских действий и речей. Деревянный или костяной молоток, масонский символ, указывал на необходимость упорной работы над неровностями "дикого камня" и также символизировал душевное равновесие и отрешенность от будничной суеты. Он напоминал и о власти, поскольку молотки были у мастера стула /председателя ложи/ и двух надзирателей. Заседания ложи обычно проводились еженедельно.

"Когда его, наконец, поздравляют, он смотрит прямо в лицо поздравляющим и ловит в их глазах выражение настоящей приязни, хотя и приправленной снисхождением.

Выходя из подъезда в толпе замечательных людей, Егор Егорович ищет брата, с которым условился посидеть часок в обычном кабачке за обычным столиком".

Да, и автор повести любил, беседуя с друзьями, посидеть за бокалом виноградного вина. И нередко Осоргина, азартного картежника, по вечерам долго ждала его жена.

Масонский циркуль, еще один рабочий инструмент вольного каменщика, напоминал о необходимости строго соизмерять свои поступки с высокими нравственными образцами, чтобы "дикий камень" собственной души обращался в гармоничный и прекрасный "совершенный куб".

Масонская пятиконечная звезда символизирует развитого человека, распростершего руки и раздвинувшего ноги, чтобы уместиться в ее лучах.

Осоргин упоминает о семи этапах нового скитания вольного каменщика: "восторг, сомнение, равнодушие, отрицание, новая вера, знание, исповедание".

Карл Ясперс /1883-1969/, выдающийся немецкий мыслитель-экзистенциалист определял веру такими словами: "Вера - сознание экзистенции в соотнесении с трансценденцией". Люди, обладающие тайными, эзотерическими знаниями, а также авторитетными современными словарями, поймут Ясперса без особого труда. Но философ милосердно разъяснял подразумеваемое значение своей словесной формулы: "Бытие, объемлющее нас, называется миром и трансценденцией. Бытие, которое есть мы, называется существованием, сознанием вообще, духом или же экзистенцией".

Ну а Михаил Осоргин высказывался попроще: "Никогда печаль не должна завершать строй мыслей вольного каменщика, и даже глубокому трауру должна сопутствовать яркость красок и хотя бы малая радость".

Осоргинский персонаж радуется тому, что "у него есть свой собственный храм и свой Великий Строитель Вселенной, не пахнущий ладаном, не рожденный от девицы, не обладающий деспотической властью и не посягающий на свободу умозаключений".

Кроме того, масоны называют Бога "Великий Геометр Вселенной".

Ленты, или перевязи, вольные каменщики носили перекинутыми через левое плечо к правому бедру и по цвету перевязи определяли степень посвященности своего брата вплоть до высшей 33-й степени. 18-я по счету масонская степень называется торжественно и красиво: "Рыцарь Розы и Креста".

Время от времени в масонской ложе избирается или обновляется так называемый "офицерский состав" и распределяются выборные должности: председателя, первого блюстителя, второго блюстителя, наставника, секретаря, казначея, брата милостивого, обрядоначальника, эксперта, привратника, знаменосца, хранителя печати и архивариуса.

Осоргин говорил не только об Егоре Егоровиче, своем герое, но и о самом себе: "Он видел чудо превращения, он приобщился к тайне посвященности. Он сам - маленький конторский служащий, никогда бы не узнавший ни бунта, ни радостей прозрения, если бы благодетельная рука однажды не простерла над ним бутафорский пламенеющий меч, если бы в руку его не сунули долото и деревянный молоток".

Долото тоже необходимо масону для работы над душой.

При входе в масонскую ложу обычно стояли стражи или надзиратели, которые держали мечи в вытянутых руках. Масоны проходили под таким "стальным сводом" от западной двери к Востоку, особому месту в помещении, с которого произносили запланированные речи.

Меч являлся знаком свободного человека, использовался при посвящении в масонство, а также для защиты входа в ложу. Название "пламенеющий" обычно носил меч изогнутой формы. Он символизировал неустанную борьбу с темными силами.

Осоргин упоминает о московской тайной ложе "Гармония", основанной в 1780 году, в нее входило немало представителей известных дворянских родов: И.В. Лопухин, А.М. Кутузов, Н.И. Новиков, И.Е. Шварц и другие. Основал ложу "Гармония" Михаил Матвеевич Херасков /1733-1807/, русский писатель и куратор Московского университета, написавший множество масонских стихотворений, одно из которых "Коль славен..." стало неофициальным российским гимном.

Даровитый писатель Александр Петрович Сумароков /1718-1777/ был масоном уже в 1756 году.

"И вот - грудь отверстая, и Пеликан кормит птенцов кровью незаживающей раны". Эта фраза Осоргина требует пояснения. В масонстве пеликан является олицетворением отрешенности от страстей, символом Спасителя мира, высочайшей мудрости и благодати.

Масонами были наши великие полководцы Александр Васильевич Суворов /1729-1800/, принятый в 1761 в масонский орден, и, с 1779-го года, Михаил Илларионович Кутузов /1745-1813/.

Масонами были: один из основателей декабристских организаций, деятельный Александр Николаевич Муравьев, декабристы Никита Михайлович Муравьев, Матвей Иванович и Сергеи Иванович Муравьевы-Апостолы, поэт и руководитель республиканского декабристского крыла, член петербургской ложи "Пламенеющая Звезда" Кондратий Федорович Рылеев.

Блистающая, или пламенеющая, звезда означала дух, наполняющий все живое и направляющий масонские искания на истинный путь. Осоргин говорил, что "пламенеющая звезда - символ человеческой пытливости, верховной воли, неодолимой силы действия познающего. Изображение в ней совершенного человеческого тела с пятью конечностями - показ слияния в человеке физических и духовных совершенств. Окружена пламенем, так как вольные каменщики хотят гореть и зажигать других огнем своих исканий".

Александр Сергеевич Грибоедов /1795-I829/, создатель бессмертной комедии "Горе от ума", с 1815-го года являлся членом масонской ложи "Благо" и ложи "Соединенные друзья" в Петербурге.

Смерть масоны называют Вечным Востоком.

После Великой Отечественной войны, весной 1945-го года в Париже, где жили более 20 тысяч русских эмигрантов, возобновили свои работы русскоязычные масонские ложи "Юпитер", "Лотос", "Астрея", "Гермес", "Северное Сияние" и "Гамаюн". "Гермес" и "Астрея" обсуждали, в основном, общемасонские вопросы: символики и проблем развития современного масонства. "Северное Сияние" пыталось определить верные пути русской эзотерики.

Эзотерическими называют идеи и теории, предназначенные только для посвященных и понятные только специалистам. Общее название эзотерических наук, исследующих тайны природы и человека, - оккультизм /от латинского occultus - тайный, сокровенный/.

"Юпитер" рассматривал вопросы культуры и взаимоотношений личности и коллектива. "Гамаюн" готовил молодое поколение к масонскому мировосприятию. "Лотос" изучал современное мировое политическое состояние, чтобы определить перспективы масонства в будущей свободной России.

В 1947 году русская ложа "Астрея" отметила 25-летие своего существования. А 12-го февраля 1948-го года парижские масоны-эмигранты слушали своего брата, представителя древнего рода, графа Дмитрия Александровича Шереметева, по мнению которого "Традиция по самому смыслу этого слова есть некое откровение, переданное в незапамятные времена людям и с той поры передаваемое из уст в уста людям, сподобившимся приять это Предание и осуществлять его в жизни человеческой". Далее докладчик заметил: "И кажется мне, что в Русском наречии наиболее точным определением традиции есть: Первоначальное Богооткровенное Предание. Традиция есть как бы маяк, освещающий и освящающий наш путь возвращения к Божеству и к нашему собственному Божественному состоянию, утраченному после рабского грехопадения".

В 1950 году Д. А. Шереметев зачитал доклад "Символизм и эзотеризм масонства", в 1951 - доклады "Символика 30-го градуса" и "Символика Креста". Он активно участвовал в обсуждении выступлений своих коллег, размышлял о еврейской космогонии в Библии и об эзотерическом смысле личности святого Иоанна. Его назначили хранителем печати. Шереметева привлекали мистические и магические стороны масонства. Со свойственной ему страстностью он занимался оккультизмом, астрологией и Таро. В 1954 году из-за разногласий с руководителями русского масонства он перешел во французскую ложу "Международная Дружба", где много лет избирался на пост оратора. Его влияние, особенно на молодых масонов, было чрезвычайно велико.

В 1974 году в ложе "Астрея" в масонство посвятили другого графа и архитектора Петра Петровича Шереметева, который к 1984 году дошел до 14-ой масонской степени. В 1985 году его исключили из ложи за непосещение собраний.

В 1981 году последним вольным каменщикам в эмиграции стало ясно, что российское масонство в Париже уходит и становится частью истории, а с другой стороны, что перемены в России неизбежны. Чтобы выработать общие планы по пропаганде масонства в России, 3-го декабря 1981-гo года прошла совместная встреча членов "Великой Ложи Франции".

В 1988 году было создано общество "А.С. Пушкин", которое объединило в "Русском Содружестве" 45 масонов, братьев и сестер различных послушаний.

27-го апреля 1991-гo года высокопоставленная делегация "Великого Востока Франции" прибыла в Москву. В Подмосковье на следующий день посвятили в масонство 5 россиян и открыли первую за долгие годы масонскую ложу на русской земле. Ее назвали традиционно - "Северная Звезда". В ноябре 1991-гo года началась полноценная работа этой мастерской, вольные каменщики стали вести протоколы своих заседаний.

В 1992 году в Москве открылась ложа "Свободная Россия".

В I992 году в Москву прибыл великий мастер "Великого Востока Франции" Жан Робер Рагаш и 5-го июля дал интервью российской телевизионной программе "Итоги".

11-го июля 1993-го года в Москве были основаны еще две ложи: "Северные Братья" и "Девять Муз".

12-го июня 1994-го года появилась масонская ложа в Архангельске: "Полярная Звезда".

Руководители ложи "А.С. Пушкин" на радиостанции "Свобода" провели ряд передач о масонстве, получили отклики и пригласили несколько россиян для принятия в масонство во французскую столицу, что и произошло в июне 1991-го года.

Сразу же после известных московских событий августа 1991-го года в Москве открыли ложу "Николай Новиков".

В августе 1992-го года в Петербурге была основана ложа "Сфинкс", 30-го октября 1993-гo года в Москве - "Лютеция".

5-го июня 1993-го года ложи, основанные на территории бывшего Советского Союза, подписали в Страсбурге Европейский масонский договор, который позволяет судить об идеологии современного масонства. "Либеральные" масоны настаивали на том, что "масонство имеет первостепенной целью создание единой политической и социальной Европы". Другие масоны резко критиковали этот документ, который явно противоречит масонскому принципу невмешательства в политические дела.

14-го января 1992-го года в Москве была основана ложа "Гармония", руководителями которой назначены Г.Б. Дергачев, А.А. Римский-Корсаков и В.С. Шидловский.

В сентябре 1992-го года в Москву прибыла делегация из семи французских высокопоставленных масонов, которые посвятили в масонство 12 российских профанов.

М.В. Гардер, родившийся в Саратове, с 1922-го года живший в эмиграции и ставший "могучим державным лейтенантом великого командора" /первым заместителем руководителя высших степеней французского масонства/, был одним из главных организаторов и вдохновителей регулярного масонства в России.

12-го октября 1993-го года в Москве основана ложа "Лотос", в Петербурге - "Новая Астрея", в Воронеже - "Гамаюн".

Важной вехой в истории русского масонства стало основание в Москве 24-го июня 1995-го года при помощи "Великой Национальной Ложи Франции" регулярной "Великой Ложи России".

6-го июля 1996-го года десять русских масонов, посвященных в высшую, 33-ю степень Древнего и Принятого Шотландского Устава, составили верховный совет России, то есть регулярное масонство в нашей стране стало полностью независимым.

Весной 1998-го года открыта межрегиональная ложа "Юпитер", заседания которой проводятся в Москве.

12-го июня 1998-го года в Москве основана исследовательская ложа "Четверо Коронованных" /"Четыре Короны"/.

28-го ноября 1998-го года в Москве основана армянская ложа "Северное Сияние".

6-го марта 1999-го года в Москве появилась масонская ложа "Братская Любовь", созданная для иностранцев, преимущественно для турок.

12-го июня 1999-го года в Москве основана ложа "А.С. Пушкин".

О росте влияния Великой Ложи и Верховного Совета России свидетельствует тот факт, что в настоящее время они признаны масонскими организациями подавляющего большинства стран мира, в том числе Великой "материнской" ложей Англии и первыми по времени основания Верховными Советами.

Период существования в подполье и на чужбине, длившийся более 170 лет, остался позади. Начинается новый этап развития российского масонского движения.

Масонство играло положительную роль, когда побеждал его идеализм и превращал работу вольного каменщика в "высокое искусство внеопытного поэтического постижения", когда целями членов масонской ложи были "личное самосовершенствование, умственное и нравственное, помощь в том братьям и влияние в этом направлении на все человечество" /М.А. Осоргин/.

В подавляющем большинстве случаев масонское посвящение не изменяло людей, многие вступали в ряды Братства по естественному любопытству и по влечению к таинственности, не говоря уже о корыстных целях. Будущая благотворная роль масонства возможна при условии следования его принципам: вера в Бога, бессмертие души, равенство масонов, почитание добродетели и знаний.

О масонстве распространяется множество слухов и легенд. Например, книга Н.Н. Берберовой "Люди и ложи" основана на личных домыслах автора, а не на документах.

М. Назаров /"Наш современник", №12, 1991/ рассматривает роль масонства в развязывании первой мировой войны, в организации Февральской и Октябрьской революций и, ссылаясь на разнообразные источники, говорит о всемирной власти масонов. Неслучайно наличие масонского знака - пирамиды с огромным оком посредине - на американском долларе.

В работе исследователя Я. Каца "Евреи и масоны в Европе 1723-1939" говорится, что в масонских ложах евреи чувствовали себя свободно, освобождались от комплекса неполноценности, налаживали деловые контакты. Постепенно ложи для евреев стали не только отдушиной, но и инструментом политической борьбы за обретение равноправия.

Свобода мысли для большинства масонов означала освобождение от любой религиозной веры, а наиболее решительные масоны никогда не скрывали желания разрушить традиционные религии - для "устроения блага человечества". Еще в 1904 году глава Совета масонского ордена Лафер заявил: "Мы противники всех догм и всех религий".

Масоны упорно и настойчиво проводили в жизнь свой принцип "единство в многообразии" и проникали не только в руководство политических партий разных стран и в разные правительства, но и входили в христианские церкви и секты.

По сообщению А. Янова, написавшего книгу "Русская идея и 2000 год", всемирная еврейская община, проживающая в Америке, Западной Европе и в других регионах, контролирует больше 80 процентов мирового капитала.

Итак, мировое правительство еще не создано, но уже вовсю действует Международный валютный фонд и возникла Европа, объединенная единой денежной купюрой. Так был ли масонский заговор или его не было? На этот вопрос могут ответить, видимо, только высокопоставленные разведчики ФСБ и ЦРУ, люди, которые обладают наиболее полной информацией по данной проблеме.

О масонах мы знаем не много потому, что они обычно ни с кем не делятся своими эзотерическими секретами и впечатлениями, следуя осторожному правилу "знай, умей и молчи".

В 1826 году Александр Сергеевич Пушкин писал Василию Андреевичу Жуковскому: "Я был масон в Кишиневской ложе, т. е. в той, за которую уничтожены в России все ложи".

ГОСТЕПРИИМНАЯ УСАДЬБА

Проживая в московском доме и в собственном селе, для ведения домашнего хозяйства Глебов взял экономку-немку, вдову чиновника Дарью Николаевну Франц, у которой была малолетняя дочь Лиза. Впоследствии он женился на Дарье Николаевне, а свою падчерицу в 1784 году выдал замуж за суворовского воина, подполковника Ивана Ивановича Бенкендорфа.

Дapья Николаевна умерла в 1790 году. Александр Иванович, генерал-аншеф и кавалер орденов Александра Невского и святой Анны, пережил ее на шесть дней. Оба они похоронены перед алтарем виноградовской церкви.

Наследницей A.И. Глебова стала его падчерица Елизавета Ивановна Бенкендорф. Ее муж, Иван Иванович Бенкендорф, подполковник Нарвского пехотного полка принадлежал к старинной дворянской фамилии. Родоначальником Бенкендорфов был выходец из Бранденбурга, который в 16 веке поселился в Лифляндии и в Риге стал королевским военным комиссаром. Иван Иванович, воистину и глубоко религиозный человек, нежно любил детей, а заботу по управлению домом и имениями приняла на себя его жена, хотя, если верить информации, распространенной в журнале "Здоровье", женщины на 15 процентов медленнее мужчин. Супруги жили хорошо и хлебосольно, в Виноградове - летом, а в Москве - зимой. О широком круге общения Бенкендорфов говорит сохранившийся список знакомых 1806-го года. В нем перечислены 77 фамилий, из которых нет ни одной, которая бы не была известна в Москве и не принадлежала бы к высшему обществу: Анненковы, Веневитиновы, Вырубовы, Высоцкие, князь А. И. Вяземский, Н.С. Вяземский, князь Голицын, Дмитриев, Карамзины, Молчановы, Оболенский, Татищевы, князь Трубецкой, князь Б.Г. Шаховской, князь Юсупов...

Наверно, Иван Иванович согласился бы со словами Льва Николаевича Толстого, записанными, конечно, гораздо позже: "Бойтесь не только общества, вредного для души, и избегайте его, но дорожите общением добрым и ищите его".

Знаменитый баснописец Иван Андреевич Крылов тоже посещал виноградовскую усадьбу. Он поначалу перевел басни француза Лафонтена "Дуб и трость" и "Разборчивая невеста" и показал их известному и авторитетному писателю Ивану Ивановичу Дмитриеву /1760-1837/, которому они понравились. "Это ваш род, вы нашли его", - разгадал он истинное призвание Kpылова и отправил басни в журнал "Московский зритель", где они были опубликованы в 1806 году под общим заголовком "Две басни для С. БНКНДРФВОЙ", то есть эти произведения были посвящены Софье Бенкендорф, дочери хозяйки виноградовского имения.

До нас дошли письма И.А. Крылова, написанные из Москвы. В послании к Елизавете Ивановне 26-го ноября 1795-гo года Крылов откровенно признается: "Говорят, что Аристотель был едва не проклят всем афинским собором за то, что он женщине приносил приличные Церере жертвоприношения. Я не язычник, но если бы изобразил все почтение, которое к Вам чувствую, то попал бы я под один приговор с Аристотелем и всему бы этому виною были привлекательные, Ваши любезные качества, которые всякого, кто Вас узнает, вводят точно в опасность сделаться идолопоклонником". В другом письме к Софье Бенкендорф он писал: "Я никогда не ходил в Дельфы и не молился крылатым Аммоновым мальчикам. Но Вам, маленький голубоокий ангел, несравненная Софья Ивановна, кланяюсь точно так, как этим крылатым мальчикам кланялись греки. Я знаю, что Вы не поймете меня, но для меня лестно, что Вам перескажут, что кланяюсь Вам, как ангелу".

И.А. Крылов упоминает богатый, древнегреческий, ремесленный и торговый город Дельфы, где находился знаменитый Дельфийский храм, на стене которого было выведено изречение афинского мудреца Сократа: "Познай самого себя". Древнеегипетский бог солнца Амон - Ра назывался в Древней Греции Аммоном и отождествлялся с могучим Зевсом, отцом и повелителем богов и людей. В Древнем Египте Аммона изображали как человека с бараньей головой, а древние греки представляли его как уверенного мужа, напоминающего Зевса, но с бараньими рогами.

Софья Ивановна сама с ранней молодости сочиняла небольшие рассказы, которые в 1808 году были опубликованы в ежемесячных изданиях "Русский вестник" и "Друг юношества". В повествовании, которое названо "Переписка двух сестриц в сентябре", описывается родовое имение: "И так хочу теперь представить все удовольствия, которыми наслаждаемся в Виноградове среди умирающей природы. Восемнадцатого числа, в мои именины, нам было очень весело... В вечеру того дня мы играли комедию. На сем простеньком театре первое действующее лицо была любовь наша к бесценным родителям моим за их попечение oб нас. Потом, при громе пушек сожжен фейерверк, изображавшийся в покойном пруде нашем".

Именно в Виноградове Крылов познакомился с историографом и прозаиком Николаем Михайловичем Карамзиным, автором исторического труда "История государства Российского". В гостеприимную усадьбу неоднократно наведывался Гаврила Романович Державин. Исследователь его творческого наследия, выдающийся литературовед Яков Карлович Грот /1812-1893/ так определил место Державина в нашей литературе: "По силе и самобытности таланта он был, конечно, первым русским поэтом 18-го столетия".

Софья Ивановна Бенкендорф вышла замуж за Д.А. Хрущева и скончалась, не дожив и до тридцати лет. Ее прах погребли перед алтарем Владимирской церкви. На гранитном памятнике выведено: "Софья Ивановна Хрущева, урожденная Бенкендорф. Родилась l796 года, июля 17 дня. Кончила жизнь 1825, 23 декабря".

В 1799 году производится ремонт деревянного усадебного дома. Читая счет постройки "виноградовских хором", мы узнаем, что "маляру за окрашивание снаружи всех хором из его материалов" уплачено 135 рублей. Рассудительная, бережливая и по-немецки практичная и щепетильная хозяйка, конечно, не наняла бы ни забубенного бродячего алкаша, ни умеренно, но ежедневно пьющего халтурщика. Однако, чтобы современному цивилизованному строителю, и не ему одному, были понятнее реальные размеры трудового вознаграждения, напомню, что в те невообразимые времена полное ведро экологически безупречной водки стоило 10 (десять) рублей.

Кроме самого дома, были выстроены "Мыльня" и "Корабль". Последний, очевидно, для катания по Долгому пруду.

До нас дошла подробная роспись еще одного счета - "щета на 1812 год известного и непременного годового расходу". Этот "щет" характеризует Елизавету Ивановну как добрую и сердечную женщину, не забывавшую людей, стоявших на неизбежной общественной лестнице намного ниже нее. Крепостным выдавалось жалованье общей суммой 977 рублей. Женщинам на платье было выдано 102 рубля, хотя в Виноградове работала своя, для домашних потребностей, суконная фабрика.

Если виноградовские дамы-крестьянки по извечной традиции обращали первоочередное внимание на модные и удобные предметы женского туалета, то их верные и бдительные мужья, особенно после вероломного вторжения на российскую территорию регулярной французской армии, наверно, уже подумывали о необходимой самообороне. Так вот, они могли приобрести в еще не взятой врагами Москве острые сабли или шпаги по шесть рублей каждая, пару пистолетов тульского завода за семь рублей или добротные и надежные ружья, которые стоили от одиннадцати до пятнадцати рублей. Ну а дешевые бракованные карабины с помятыми и погнутыми стволами продавались тогда по двушнику.

Настоящие мужчины, конечно, обязаны постоять за себя и за близких. Александр Сергеевич Пушкин удивлялся, в мирные дни отправляя письмо своему старшему брату в нашу северную столицу, не оккупированную ни солдатами, ни матросами, ни бандитами, ни террористами: "Как можно ездить без оружия! Это и в Азии не делается".

Во время войны 1812-го года Елизавета Ивановна поставила земскому ополчению 14 человек-воинов из Виноградова с деревнями. Правило набора московской военной силы гласило: "Лета от 20 до 45, не затрудняясь, если несколько старее или моложе, имея лишь в виду силу телесную. При отдаче тех людей,

кои с пиками, объявлять, что они после вооружены будут ружьями". Вскоре Елизавета Ивановна вместе с семьей в целях безопасности выехала в Тамбов.

Московское ополчение было самым большим, оно насчитывало более 30 тысяч воинов и состояло из одиннадцати полков, из них восемь участвовали в бое на Бородинском поле.

Наполеону нужны были продовольствие и фураж. Французы голодали: на собственной кухне короля Неаполитанского были найдены ободранные кошки и отвар из лошадиного мяса. Генерал-фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов писал: "Неприятель теряет великое число людей. Его солдаты, офицеры и даже генералы принуждены питаться лошадиным мясом. Меня уверяли, что вчера видели двух таких несчастных, которые жарили члены своего товарища! Это приводит в содрогание". Крестьяне, вооруженные вилами и пиками, изгоняли врага со своей земли. И в сентябре по приказу Наполеона вице-король Евгений и маршал Ней начали продвигать войска к востоку и северу от Москвы. Французы двигались по Петербургской, Дмитровской и Ярославской дорогам. По Дмитровской дороге наступала дивизия Дельзоне, которая насчитывала три тысячи пехоты, три полка кавалерии и шесть орудий. В начале октября противник добрался до города Дмитрова, но не успел захватить продовольственные склады, потому что испугался и отступил, опасаясь ответного удара.

В приказе Кутузова говорится: "Настают зима, вьюги и морозы, но вам ли бояться их, дети севера? Железная грудь ваша не страшится ни суровости непогод, ни злости врагов: она есть надежная стена Отечества, о которую все сокрушается. Вы будете уметь переносить и кратковременные недостатки, если они случатся. Добрые солдаты отличаются твердостью и терпением; старые служивые дадут пример молодым. Пусть всякий помнит Суворова: он научал сносить и голод, и холод, когда дело шло о победе и о славе русского народа. Идем вперед! С нами Бог! Перед нами разбитый неприятель! Да будут за нами тишина и спокойствие!"

Только в декабре, когда французская "великая армия" прекратила существование, впервые с августа l812-го года, со дня прибытия в армию, Кутузов позволил себе расслабиться и снять одежду: "Я в первый раз постлал постель, и стал раздеваться, чего не делал во весь поход".

Между тем, селения, расположенные вдоль Дмитровской дороги, были разграблены и разорены. Ущерб, нанесенный селу Виноградову, оценивался в 85 тысяч рублей. Виноградовский управляющий Аким Павлов рисовал Елизавете Ивановне Бенкендорф удручающую картину дикого разгрома, который учинили французские войска, зараженные авантюрным духом надменного и самоуверенного Наполеона, хваставшегося и подбадривавшего себя: "Сначала надо ввязаться в серьезный бой, а там уже видно будет". Вот отрывок из письма Павлова, отправленного 29-го ноября 1812-гo года: "Из храма Божия неприятелем ризница, почти половина, расхищена, а утварь вся переломана... В церкви же, и даже в алтаре, лошадей ставили и огонь раскладывали, отчего в том месте и штукатурка обвалилась.

В господском доме, в шкафах, которые все были заперты и запечатаны, а что в них имелось, мне неизвестно, неприятелем все из оных похищено; с мебели все материи оборваны и некоторая мебель переломана и в разных местах и лагерях, по растаскании, на огнях сожжены.

В оранжереях с дерев всякие фрукты и в огородах овощь весь, без остатку, неприятелем поеден, так что ни одного корня и ни листа капусты не осталось.

Из скотного двора господской скотины и овец половинная часть, бывшая в Виноградове, и разная птица, вся неприятелем съедена и угната. Французы безвыходно имели пребывание в больших силах и стояли не только во всем господском доме и деревнях, но даже на лугу построились большими лагерями и беспрестанно всех тревожили и грабили".

Из длинного реестра разграбленного имущества, который вскоре был составлен, выпишем только два пункта: "В господском доме Виноградова - часы столовые английские с курантами в корпусе черного дерева, с бронзой - 200 рублей; скрипка мастера Страдуара, с смычком, красного дерева - 550 рублей".

Врагам не досталась лишь утопленная в усадебном колодце кухонная медная посуда.

В 19 веке в Виноградове, в доме Ивана Ивановича Бенкендорфа гостили баснописец И.А. Крылов, историограф и поэт Н.М. Карамзин и поэт и государственный деятель Г.Р. Державин. Радушный и хлебосольный Иван Иванович угощал и своего племянника, небезызвестного Александра Христофоровича Бенкендорфа, масона и шефа жандармов, по указанию царя организовавшего надзор за А.С. Пушкиным, но вместе с тем и умелого, дисциплинированного высокопоставленного чиновника, убежденного патриота и участника Отечественной войны 1812-го года.

Иван Иванович Бенкендорф /1763-1841/ и Елизавета Ивановна /1763-1842/ прожили долгую жизнь и отметили золотую свадьбу. Они погребены в Виноградове в ногах любимой дочери Софьи.

В 1885 году московский купец М.Я. Бучумов купил виноградовскую землю и построил дачи, которые стал выгодно сдавать в аренду.

11-го октября 1905-го года местные крестьяне, взбудораженные бурными событиями буржуазно-демократической революции, сожгли купеческое имение.

Летом 1910-го года библиограф и литературовед Владимир Каллаш на чердаке одной дачи нашел архив Бенкендорфов - документы и письма. Бумаг оказалось не один пуд. Каллаш увез часть архива в Москву. Другой частью воспользовался Адольф Матвеевич Штекер, знакомый новой владелицы имения Эммы Максимовны Банзы, и на документальной основе написал историю села Виноградова, которую издал отдельной книгой в 1912 году. Однако куда-то запропали письма Александра Христофоровича Бенкендорфа /1783-1844/, хотя родственники утверждали, что они видели и читали послания жандармского командира.

Не затерялось и дошло до нас письмо Александра Сергеевича Пушкина, в котором он на изысканном и правильном французском языке рассказывает А.Х. Бенкендорфу о своем заветном желании: "Явившись к вашему превосходительству и не имев счастия застать вас дома, принимаю смелость, согласно вашему позволению, обратиться к вам с моею просьбою. Пока я не женат и не занят службою, я бы желал отправиться путешествовать во Францию или в Италию; в случае же, если на это не будет согласия, я бы просил милостивого дозволения посетить Китай вместе с миссией, которая туда едет". Но, как известно, поэту не разрешили выехать за границу.

С 1911-го по 1914 год виноградовское имение принадлежало Эмме Максимовне Банзе, вдове коммерческого советника, проживавшей в Москве по адресу: улица Воронцово поле, дом 3.

В 1910-е годы усадьбу реконструировали предположительно по проекту архитектора И.В. Жолтовского: построили въездные ворота, мост и утраченные ныне кордегардии - помещения для военного караула. В состав доходного хозяйственного комплекса, помимо конного и скотного дворов, вошел даже клуб-кинематограф, который, посещали наемные рабочие, - одноэтажное кирпичное здание с кинобудкой, сценой и зрительным залом на 40 мест. Высокие фронтоны двухэтажного дома Банзы украсили безмятежные ангелы и щедрые рога изобилия, переполненные цветами и плодами, и выведенная торжественными римскими цифрами радостная дата постройки этого здания, немного искаженная, но хорошо видимая ныне - CMMXII, что в переводе на более привычные для нас арабские цифры значит: 1912. В те дни в Виноградове были 32 двора и земское училище.

Последний владелец усадьбы Рудольф Васильевич Герман, живший в московском доме Э.М. Банзы и упоминаемый в памятливой справочной книге "Вся Москва" за 1915 год, был директором страхового общества "Якорь", выборным Московского Биржевого общества, членом правления Товарищества металлических заводов Кольчугина, Общества белорецких железоделательных заводов и членом Московского филармонического общества, Константиновского охотничьего кружка, Московского общества любителей охоты и Евангелического лютеранского миссионерского Общества.

В 1912 году на месте сгоревшего одноэтажного бенкендорфовского дома Р.В. Герман возвел новый двухэтажный особняк, эклектически соединяющий самые разные стилевые элементы: и полуколонны, симметрично поставленные относительно лоджии; и бельведер-башню с куполом и часами, отделанную серым и розовым мрамором; и диковинные окна-люки второго этажа.

Внутренняя отделка здания характерна для своего времени: дубовые стенные панели, паркетные полы разнообразного рисунка, двойные филенчатые и остекленные двери, белые кафельные печи и камины с деревянной и мраморной облицовкой, в уютном холле - шаровая люстра и резной письменный стол.

В 1914 году недалеко от Виноградова была открыта железнодорожная остановка, получившая название "Долгопрудная".

После неожиданного социального переворота 1917-го года неуемные активисты из дальних деревень, задумав разделаться с ненавистными буржуями, пришли в имение с нешуточными угрозами.

"Человек, которого не интересуют судьбы других людей, испытывает огромные трудности в жизни и причиняет большой вред окружающим", - заметил австрийский ученый Альфред Адлер /1870-1937/, исследователь индивидуальной психологии и автор известного психоаналитического термина "комплекс неполноценности".

Но местные крестьяне, которых Э.М. Банза обеспечивала работой и выручала в нелегкие минуты, не допустили расправы. Правда, хозяйка Виноградова все же уехала от греха подальше, а вскоре навсегда покинула Советскую Россию.

"Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда", - признавался Александр Сергеевич Пушкин.

Одно время в усадебном доме жил, как на собственной даче, Лев Давыдович Троцкий /Бронштейн/ /1879-1940/, по меткому и едкому определению Владимира Ильича Ленина /1870-1924/, "политическая проститутка", поначалу один из революционных лидеров, а после прямой организатор уничтожения русского крестьянства и казачества, впоследствии выдворенный из России и убитый в Мексике по заданию Иосифа Виссарионовича Сталина.

Ну что же, не нами сказано: "черного кобеля не вымоешь добела".

Именно "иудушка" - Троцкий открыл вульгарно-социологической критике посмертную "охоту" на Сергея Александровича Есенина /1895-1925/, когда в январе 1926-го года в официальной, все, всем и всегда разъясняющей и указующей газете "Правда" опубликовал одиозную и злобную статью, заявляя в ней с убийственной откровенностью и цинизмом: "Есенин не поэт революции... Погиб потому, что был несроден революции..." После такого авторитетного обвинения в неблагонадежности стихотворения Есенина долго-долго не переиздавали, несмотря на то, что русские люди распевали не бодрые и пламенные партийные речи, а печальное и запрещенное есенинское: "Ты меня не любишь, не жалеешь".

В 1999 году московские журналы "Новый мир" и "Новое литературное обозрение" опубликовали посланные Сталиным Максиму Горькому в 1929 году записки о культурной политике. Из них видно, что Иосиф Виссарионович, навязчиво советуя "оперировать в художественной литературе понятиями классового порядка", лично изобрел иезуитскую литературно-политическую терминологию, на коварных оборотах которой впоследствии, вплоть до новейшего исторического периода, строились абсурдные обвинительные заключения: антисоветский поэт, антиреволюционная пьеса...

Истинно образованные и эстетически просвещенные люди судят о художественном произведении по тем законам, "по которым творил или должен был творить сам художник", как выразился английский поэт, философ и теоретик искусства Сэмюэль Тэйлор Кольридж /1772-1834/.

Настоящее искусство не может быть ни коммунистическим, ни капиталистическим. Искусство - не зеркало, потому что зеркало служит людским желаниям и потребностям, а искусство требует, чтобы художники служили ему.

Искусство выше жизни настолько, насколько идеал выше бытия.

В конце 60-х годов 20-го века, проезжая на электричке от Лобни к Савеловскому вокзалу, нетрезвый и влюбленный герой ироничной автобиографической поэмы в прозе Венедикта Васильевича Ерофеева /1938-1990/ "Москва - Петушки" воскликнул: "О, беззаботность! О, птицы небесные, не собирающие в житницы! О, краше Соломона одетые полевые лилии! Они выпили всю "Свежесть" от станции "Долгопрудная" до международного аэропорта "Шереметьево"! И объяснил возможному непонятливому читателю: "Каждый по-своему убивал свой досуг, ведь все-таки у каждого своя мечта и свой темперамент: один - вермут пил, другой, кто попроще - одеколон "Свежесть".

"У реки ли, у пруда"

1993 год - год рождения долгопрудненского альманаха "Долгие пруды". Художественным редактором его первых четырех номеров был поэт Анатолии Орлин /1939-1998/, издавший две книги стихотворений "Долгопрудненский березняк" /1989/ и "Крылов в селе Виноградово" /1997/.

Поэтические достижения и удачи Анатолия Орлина связаны не с антропоморфными выплесками политизированного мышления, когда "в разливе солнечного дня" у озерном воды "шумит березовый митинг" и "о весне восторженную лекцию мне читает воробей-пропагандист". Не с экстравагантными образными находками, которые все же утилитарно обедняют и неизбежно омертвляют окружающую нерукотворную природную среду, когда из-под вешнего снега выбирается быстрый ручей, "блестящий и ребристый, как стиральная доска". И не с броскими россыпями логических перевертышей, когда изощренному в диалектических упражнениях умелому наблюдателю обреченные тюльпаны и гвоздики городского базара, "цветы без земли", вдруг видятся, "как земля без цветов". А с непосредственными и достоверными повседневными переживаниями, которые порой зарождаются, казалось бы, по незначительному и случайному поводу.

"Мы встретились случайно в электричке.

Я - бывший муж, ты - бывшая жена...

Полез в карман, ища зачем-то спички,

а ты спокойна, ты не смущена.

Глядишь в окно, почти не замечая...

Взгляд холоден, как иней в борозде...

Пускай хоть так встречаемся случайно.

Когда помрем, не встретимся нигде."

Конечно, истинная поэзия обретается не в разрозненных оригинальных картинах и незыблемых рифмованных афоризмах, но - в самобытном образе живого и подробного поэтического мира, который создает несуетный творец. И тогда угрюмый подвал печатного цеха неожиданно озаряется радостными всполохами незримого света потому, что три кота, "чернее типографской краски", дерзко сверкают из темного туннеля непокорными глазами.

"Не шли они и на тефтели,

Хотя хотелось есть и пить...

Но приручаться не хотели,

Свободными хотели быть.

И мясо на тарелках стыло,

И громыхал вослед им мат.

А на душе светлее было

От этих диких чертенят!"

Анатолии Орлин, наверно, догадывался, что люди ощущают себя вдохновенными созидателями и творческими личностями, если добровольно несут ответственность за каждую бессловесную и беззащитную Божию тварь.

"Зачем продал я пса,

Которого любил,

Зачем продал я пса?

Со мной он счастлив был.

Я на других собак

Бросаю грустный взгляд...

Но скалятся они

И в сторону глядят".

И что бы мы ни делали поодиночке, мы всегда убеждаемся в том, насколько не велики и недостаточны индивидуальные творческие усилия. Только в упорном и терпеливом единстве человеческих замыслов и действий надежно сберегается неизбывная и ранимая надежда на продление и совершенствование нашего личного и общественного бытия.

"Мне говорил напарник горячо:

- Вставляй болты в дырявые прокладки,

затягивай их гаечным ключом...

И в этой жизни будет все в порядке.

Я слабым, робким подставлял плечо,

вставлял болты в дырявые прокладки,

ворочал гайки гаечным ключом...

Но разве в этой жизни все в порядке?"

И поэтому я бережно храню когда-то давным-давно выведенные рукой Анатолия Орлина и подаренные мне при встрече непритязательные и душевные строки.

"Шесть березок

И восемь вишен

В небогатом моем саду.

Шесть березок

И восемь вишен

Мне на радость и на беду.

Шесть березок

И восемь вишен

Провожают в последний путь...

Шесть березок

И восемь вишен...

Не сегодня, когда-нибудь..."

Весной 1982-го года я впервые встретился с Алей Егоровой /1947-1987/ поэтессой, которая после травмы позвоночника, с шестилетнего возраста была прикована к постели.

Аля лежала, вернее, сидела на кровати. Перед ней помещался мини-столик, на котором можно было писать и рисовать. Алино бледное лицо, не старое и не молодое, пугало своей болезненной худобой и бескровием. Я когда-то раньше, когда услышал о ней, порывался навестить девушку, которая любит поэзию и, несмотря на трагическую судьбу, не пала духом и не озлобилась. Теперь же мне было неудобно смотреть на Алю, я как бы стыдился за свои здоровые ноги.

Аля Егорова говорила со мной назидательно. Задавала мне упорные, бескомпромиссные вопросы, словно уже была в довольно преклонном возрасте. Просила почитать новые стихи, читала свои, написанные почему-то на конвертах. Я же смущенно отговаривался: не привык, мол, декламировать мои тексты.

Аля жила одной поэзией. Она была заочным членом долгопрудненского литературного объединения. В первом номере альманаха "Долгие пруды" появилась большая подборка ее стихотворений.

Стихи Али Егоровой скорбят о гибельной дороге, ведущей вдоль реки, которая задыхается "в мазутной вуали", о дороге, с которой покуда не в силах сойти завороженное ложной идеей прогресса забывчивое человечество; рассказывают о трудном и до конца не достижимом обретении собственного самобытного лица, когда приходится

"Опять всю ночь с собою биться

И горечь пить,

А после - в ветках раствориться

И все забыть";

напоминают о всечеловечности и всеотзывчивости русского человека:

"И Апулей со мною балагурит

О магии и разном волшебстве";

предупреждают о странной хрупкости первозданного бытия и непостижимой сложности видимого мира, в котором "тьма обнимается со светом"; возвещают о кровной и нерасторжимой связи краткой жизни и долгого искусства, без которой человек неизбежно вырождается в умного или глупого зверя:

"Я из страны есенинских берез,

Где синими цветами медуница

В прозрачных каплях разноцветных рос

В глаза людей, как в зеркало, глядится";

приглашают задуматься о месте молодой и древней Матушки-Земли в раздольном космическом пространстве:

"И я беседую впотьмах

С плененной дикою звездою";

говорят о неизбывной любовной жажде, возрождающей и возвышающей человека:

"Я заклинаю все вокруг

Лишь именем твоим.

Оно как солнца яркий круг,

Как невесомый дым";

и оказываются щедрым и нетленным даром, подобно таинственной и благодатной розе, созданной бережными и уверенными мазками истинного художника:

"А внутри, в сердцевине, как ночью, темно.

Лепестки обнимают друг друга.

Только шмель иль пчела и заглянут в окно,

Не почувствовав даже испуга.

В чем таинственность - в розовых нежных листах?

Или в форме бегущей спирали?

Или в сходстве, отлившемся в наших губах,

Как застывшая радость в печали?

На, возьми, рассмотри это чудо Земли!

Аромат разве вылепить словом?

Ни о чем, я прошу тебя, не говори.

Тонет взгляд в этом вихре бордовом".

Я всегда с интересом и удовольствием читаю и перечитываю письма Али Егоровой.

"Твой конверт манит меня своей нетронутой белизной, так и хочется черкнуть какую-нибудь мимолетную строку. Но желание надо беречь, иначе стихотворение погибнет, не успев родиться. Но как что-нибудь появится определенное, обязательно испишу весь конверт.

...Двигатель стихов, по-моему, чаще всего радость, восторг души, боль, но не зло.

Ты знаешь, я недавно прочитала в девятом номере "Смены" за 1982 год очерк Галины Щербаковой "Этюд в светлых тонах". Художник рисует ногой картины, да как рисует, просто чудо! С рождения он нем, и парализованы руки. Прочитай, найди время. Вместе с соседями мы написали в "Смену" письмо и попросили помочь ему создать свой альбом или просто периодически печатать его репродукции. У него, в основном, пейзажи, пишет он акварелью. Вот было бы здорово, если бы и ты, прочитав этот очерк, написал в "Смену". Глядишь, и лед тронулся бы, как говорил Остап Бендер. Выпустят его прекрасные картины по просьбам читателей "Смены".

27 июня в 12 часов у колеса обозрения в Долгопрудном праздник поэзии. Ты пойдешь?

...По твоему описанию я как будто побывала на празднике. Правда, приятные названия книг заставили меня только облизнуться. И больше всего жаль, что "Одиссея" Гомера проплыла мимо моих рук. В библиотеке я когда-то брала и запоем ее читала, но мне хотелось бы иметь эту книгу настольной. Также хотелось бы иметь "Мифы Древней Греции". Если у тебя будет возможность где-то ее достать, купи мне, пожалуйста.

...Римма Казакова меня, как и тебя, мало интересует своими стихами. Сейчас читаю Афанасия Фета и восторгаюсь. До чего просто пишет, черт возьми, и слова почти одни и те же, а чувство каждый раз новое. Чувствуешь, что его ощущения сливаются с твоими, и это уже не Фет, а ты сама и обмираешь, и живешь, и небо ласточкою пьешь.

А ты читал Владимира Соколова? Николая Рубцова? Новеллу Матвееву? Какое у тебя мнение об их стихах?

...Я, когда читаю стихи, то чаще всего могу сказать, что это стихотворение понравилось, а вот это нет; а вот чем, чаще всего не могу сказать, подсознательно чую, а высказать не умею. Вот так и с Новеллой Матвеевой. В целом, как поэт, она мне нравится, но что-то казалось надуманным, декоративным. А теперь, поговорив с тобой, я поняла, что делает ее стихи такими, - соединение нерукотворной природы со второй. Поняла и подумала: а ведь, наверно, в этом-то и вся ее прелесть. Ведь, действительно, если долго смотреть на шевелящийся муравейник, появится ассоциация с кипящей коричневой жидкостью. В данный момент, почему бы не с кофе? Не каждый городской житель может подолгу стоять у шевелящегося муравейника, а кофе почти каждый второй употребляет. Поэтому невольно ее строки уведут этого горожанина от каждодневного быта и, заглянув в кофейник, он увидит крохотный кусочек леса. Лишь бы он знал эти строки, которые она написала. По-моему, поэтесса учит видеть необычное в обычном.

Николая Рубцова я тоже, как и ты, в первый момент не разглядела. Потому что столько было о нем разговоров, что, когда мне подарили его книгу "Подорожники", я прочитала и с холодком отложила ее. И только спустя год, взяв ее снова в руки, я поняла, какую красоту мне подарили. Очень мне нравятся его стихи, особенно "Зеленые цветы", стихотворение небольшое, но милое. Я даже взяла его в свой маленький фантастический рассказ "Серебряная веточка".

...Я сейчас разучиваю полонез Огинского "ля минор", и хотя ноты мне написали, что-то медленно и плохо идет.

Читаю прекрасную книгу / подружка дала на время / "Московская школа иконописи", автор В. И. Лазарев. Здесь и рублевская школа, и Дионисия, и упоминание Прохора с Городца, Феофана Грека и многих других. Много икон, но плохо одно - очень сжато и суховато написано о таких гигантах. Очень хорошо выглядит оформление книги, в суперобложке с цветными иллюстрациями. 88 репродукций, и стоит по нашим временам не дорого - 12 рублей 20 копеек.

До чего же много всего интересного, подчас просто не хватает физических сил.

...Кончила читать Афанасия Фета. Так что можешь, не стесняясь, говорить, чем он тебе не по вкусу или не по нраву. Взяла В. А. Жуковского. Жаль, "Ундину" его не нашла, придется из библиотеки взять.

...1-го августа в 10-35 на волне 350 метров обещали поставить мои стихи. Будет охота, послушай.

...Мужских стихотворений-предупреждений для женщин очень много, но женщины так привыкли о ком-нибудь заботиться, что подчас остаются слепы и глухи к разным предостережениям. И еще многие из них боятся одиночества. У Ильи Сельвинского есть одно прекрасное стихотворение. Целиком не помню его, но примерно строки такие: "Не ходи ко мне, дорогая моя, сохрани себя, сбереги. Для тебя я бог Микельанджело, но во мне сатаны стрела. Когда Демон целует ангела, он сжигает его дотла".

Строки-предупреждения также звучат в стихотворениях Н. Некрасова "Не смотри же с тоской на дорогу", А. Пушкина "Когда красавица твоя..." И таких примеров можно привести сотни.

...Стихотворение Иноземцевой, как женщина, я очень хорошо понимаю, но как человек пишущий - не принимаю. Одно дело - жизнь, другое - поэзия. Поэзия всегда должна быть чуть-чуть выше жизни, хотя я жизнь ставлю выше поэзии, поэтому и стихи у меня хромают. Но если весь жизненный хлам тащить в поэзию, то - бр-р-р! - умрет поэзия.

Ну, оставим Музу в покое и перейдем к обычному разговору. Ты спрашиваешь, передавали ли мои стихи по радио. Да, передавали 1-го августа / 1982 /. Монтаж был построен очень здорово, на фоне музыки звучали стихи. Читал артист театра Ленинского комсомола Борис Николаевич Никифоров, и как читал - просто чудо! Я не узнавала своих стихов: интонация его голоса свободно варьировала по строчкам, голос то шелестел, готовый перейти на шепот, то взлетал вверх и кружил, кружил. Здорово! Я позвонила на радио и узнала, кто читал. Жаль, что ты не слышал! Но, может, будут передавать на этой неделе, в воскресенье. Точно я не всегда знаю, да если и узнаю, сразу сообщить тебе не смогу. Поэтому, если будет желание, старайся просто слушать эту передачу.

Читаю сейчас 3. Косидовского и журналы просматриваю.

Что-то погода меняется и самочувствие тоже.

Уже зацвели золотые шары! Осень скоро!

...С большим удовольствием читаю "свою" "Золотую ветвь" Фрэзера. Обычаи разных народов, вероисповеданий обступили меня со всех сторон. Века шелестят в каждой строчке, дышат в каждой букве таинствами прошедшего, но, в то же время, удобно уживающимися в 20 веке. Ведь сейчас многих волнуют мистические рассказы. Совсем недавно я натолкнулась на такие рассказы у Тургенева. Вот бы никогда не подумала!

Очень рада, что ты зарядил приемник и теперь, может быть, послушаешь мои вирши. Говорят, не точно, но вроде на будущей неделе, опять в воскресенье.

...Насчет моей книги так ничего и не известно.

...Я дарю тебе газетку с теплым душистым "Августом", с виноградной кистью и с сочным хрустящим яблоком. После которого, как говорится, нас изгнали из Рая. Тоже мне Ева, не могла сразу два яблока сорвать, с дерева познания и потом уже с дерева жизни. Ты можешь радостно улыбнуться. Ты прав, нельзя столь большое дело доверять женщине. Но, с другой стороны, разве мы с тобой писали бы стихи, а?

...Мы давно с мамой спим под музыку и пока, как сам видишь и знаешь, не подросли, не похудели и, по-моему, я даже не поумнела. Может, все происходит потому, что я не растение? Хотя я не отрекаюсь от него как от родственника, но мне больше нравится другая теория: мы прилетели со звезд, у каждого человека -своя звезда. Маленький Принц тоже прилетел с маленькой звездной планеты. И, по-моему, каждый человек - это Маленький Принц, только он забыл, откуда прилетел.

Праздник Долгопрудного будет 9-го октября. Будет большой книжный базар, и будут читать стихи, желательно о Долгопрудном.

...Меня почему-то больше интересуют люди, их внутренний мир. Недавно дочитала Юрия Нагибина - "Царскосельское утро". Замечательно пишет. Сейчас читаю Александра Чижевского - "Вся жизнь". Из стихов недавно перечитывала Тютчева, Бернса. Мечтала достать Олега Чухонцева.

...Я люблю письма, в которых отражается душа, так же, как и стихи. Можно соглашаться, можно не соглашаться с человеческой душой, но самое главное, чтобы она была.

...Я давно люблю звонкое живое слово. Оно сильнее прочитанного, но не вложенное в уста людей оно бесполезно, как солнце над бескровной пустыней. Поэтому не стоит расстраиваться, когда рядом говорят, шуршат и не дают сосредоточиться - это отголоски слова, того самого, без которого нет целого.

...Гумилева я читала в "Литературной России". "Огонек" обещали прислать. Но в газете стихи его мне не очень понравились. Мне говорят: "Посмотри, какая кладка стиха!" Ну и что кладка стиха, кладка стиха! Дом бывает построен крепко и прочно, но в нем никто не живет. Так и здесь. Другое дело Мандельштам. Он меня угнетает, и не люблю его читать, но талантище огромный. Ближе всех мне из прошлого Игорь Северянин. С ним я отдыхаю, в нем есть что-то от врубелевского Демона. Обожаю Тютчева. По-моему, он очень современен. Вот его четверостишие, написанное в 1829 году:

"Когда пробьет последний час природы,

Состав частей разрушится земных:

Все зримое опять покроют воды,

И Божий лик изобразится в них!"

Лично я, чем больше вникаю, тем меньше понимаю. И для меня по-прежнему не устарели слова Гете: "Человек - это Вселенная". А наш прозаик Айтматов подчеркнул, что "человек бесконечен, как Вселенная". Макро- и микрокосмос взаимно связаны настолько, что отвергая одно, невольно перечеркиваешь и другое.

Я люблю картины Врубеля, но чаще всего в доме почему-то висят картины Шишкина и Васнецова. И кто из них лучше, трудно судить.

Прочитала статью Евтушенко о Гумилеве, статья понравилась. Правда, я еще не умею отличить, какие стихи достойны поэта, а какие нет. Могу только сказать, чувствую или нет. И Бог даст, ощущения тепла или холода чужого стиха будут для меня барометром души поэзии. А все остальные рассуждения пусть берет на себя критик, которому, увы, трудно стать поэтом.

...Анатоль Франс писал примерно так: "Творить для потомков -глупость и тщеславие". И он прав. Но права также и Мариэтта Шагинян, когда в одном из выступлений она сказала, что хочет оставить потомкам дух того времени, показать тех людей, которых она знала, и оставить благородную память о них.

...Жуковского я люблю как человека, но голосом Пушкин медовей.

...Хорошо это или плохо, не знаю, но я иду тропой ребенка. Образно это будет выглядеть так: ребенок видит всю нарисованную картину, не придавая значения деталям, а взрослый - наоборот, видит то, что хочет видеть, рассматривая чаще всего детали нарисованной картины, забывая о целом.

Когда я пишу, я не могу думать. Для меня это равносильно - одной рукой гладить по голове, а другой бить по животу. Это получается само собой, как выдох и вдох; попробуй подумать, как дышать, и сразу станет тяжело. А творчество должно быть естественно".

Стихотворения Али Егоровой передавали по радио, их публиковала районная газета и московские коллективные сборники "Молодая гвардия" и "Утро". Но ее книга, на которую она так надеялась и которую ждала, вышла только через десять лет после смерти поэтессы, в 1997 году.

Другой долгопрудненский поэт Виктор Свистунов, окончивший Шереметьевскую среднюю школу, Лобненский индустриальный техникум и Московский авиационный институт, вернулся из Болгарии и привез оттуда объемную книгу стихотворений "Вопреки всему" /София, 2000/.

"Какая чудная погода

Стоит у моего двора!

И льется солнце с небосвода,

Как с крыши талая вода".

Предисловие к этой книге написал известный болгарский поэт Лучезар Еленков, член Союза болгарских писателей и директор газеты "Болгарский писатель".

"Я с интересом прочитал сборник стихов Виктора Свистунова. Вернее, не читал, а сопереживал. И когда начал писать эти строки о поэте, моем сверстнике, стремился, насколько это возможно, взглянуть на мир глазами автора - через призму его наблюдений, чувств, поэтических обобщений, видений, страсти, любви и боли. Места, города, районы, где жил, работал и творил Виктор, мне знакомы. Я там бывал, и все еще порой вижу их в пестром калейдоскопе воспоминаний, как серию картин - мгновений любой долгой или краткой, бурной или спокойной жизни.

Сколько опорных точек крепят стихотворения в этой книге! А какие расстояния! Физические. Духовные. От Камчатки в России до Долины роз в Болгарии, от Киева до Софии, от Москвы до Варны, от Шереметьева до Шипки...

Родина - главная тема для Свистунова. Она - лейтмотив всего сборника. Родина - основное чувство, которым проникнута вся философия человеческой жизни, особенно когда она в беде:

"Возродится Россия, я верю,

Ведь не раз поднималась она.

И залечит любые потери,

И счастливою будет сполна".

В этом мире сведения мелочных счетов и жалкого дрожания за собственную судьбу подлинные стихотворцы, признанные и неизвестные, удивляют своим бескорыстием и неучастием в общей суете. Они - часть Родины. И так будет всегда. И никогда они не упрекнут Родину, не рассердятся за непонимание, за суровое к ним порой отношение.

Проблема смерти и непреходящей ценности человеческих дел - также постоянные темы стихов Виктора Свистунова. Ваганьковское кладбище в Москве, где, как маленькие островки страдания и любви, могилы матери поэта и его незабываемых поэтов - Есенина, Высоцкого, Окуджавы, - не только место вечного покоя, но, прежде всего, оазис для очищения души, веры в то, что в нас и вне нас - небытие. Ваганьковское кладбище - альтернатива могил у Кремлевской стены. А, может быть, они взаимно дополняют друг друга? Так ли это - только время покажет! Все мы грешны, но и праведны! Там, где второе важнее первого, человек остается в иконостасе своего Отечества. Ваганьково всегда будет преобладать над Кремлем. Не только благодаря своей скромности, отсутствию пышности и преукрашенности - ведь перед смертью все равны, а, прежде всего, благодаря волшебству, магии, присущей не вождям, а поэтам, бессмертию и искренности слова. И об этом уже давно сказано: "В начале было слово..."

Особые чувства и преклонение Виктор испытывает к природе родной земли. Она лечит и спасает от одиночества и отчужденности человека, заключенного в бетонные клетки города. Одинокий одуванчик словно оживает и ведет молчаливый диалог с мыслящим созданием природы - человеком. Ведь мы сами, люди, так часто остаемся наедине со своими бедами и несчастьями, обрушивающимися на нас на каждом шагу в этой проклятой и прекрасной жизни:

"И гордо голову вздымая,

Он смотрит грустно на меня,

Как будто силы собирая,

Чтоб от беды спасти себя".

В этих строках заложен глубокий смысл. И каждый толкует его по-своему, связывая со своей судьбой, осознанной и неосознанной бедой.

Виктор свистунов - поэт веры и страдания. Но вера для него превыше всего! Ею проникнуты и одухотворены все его стихи, потому что она стала сутью поэта - до последней фибры его души. Без веры нет любви! Любить - значит верить! Верить супруге, которая рядом с тобой, и не отчаиваться из-за рано прерванной жизни любимой дочери. Верить и в великую миссию, предопределенную в судьбе Родины, и в непреходящую и вечную миссию славянства, в его божественное предназначение - создавать духовность человечества!

Притягательна магнетическая сила славянской речи, постоянно сопутствующей поэту в его жизни, - от Шереметьева до болгарского городка Гоце Делчев, от Дальнего востока до Скопье в Македонии. В этой проникнутой чувствами и исповедями книге Болгария занимает особое место. Она воспета в ней искренне, с любовью. Виктор Свистунов посвятил ей десятки стихотворений. Они не туристические. Не написаны мимоходом. Они порождены чувствами, переживаемыми днями, годами. Я благодарен Виктору за его любовь к Болгарии,

Наши отечества - Россия и Болгария - были нераздельны и навсегда останутся символом самой искренней любви между двумя народами.

С гордостью и славянской теплотой пишет поэт о национальных болгарских героях - Василе Левском, Христо Ботеве; о каменном Алеше близ Пловдива, о Шипке и Витоше, о Балканах и о Пирине.

"Скоро солнце вверх поднимется

И растопит облака,

И над Витошью расширится

Голубая синева",

Невозможно сказать все в кратком предисловии к стихам Виктора Свистунова. Но я их прочувствовал. Попытался, насколько это возможно, увидеть мир его глазами. Поэт смотрит на жизнь изнутри наружу, мир же проникает в него извне внутрь. Поэт полон радости, муки, страданий и веры. Последнее - самое важное и ценное в его жизни."

В 1998 году долгопрудненский автор Александр Дудников выпустил первую книгу стихотворений "Гармония созвучий". Мы сидели на лавочке возле дома Александра в деревне Щапово, и я спросил его: "Когда Вы написали первое стихотворение?"

- Первой книгой, которую я прочитал и полюбил, был роман Джека Лондона "Мартин Иден". Его главный герой, "теоретический ницшеанец", стремится стать писателем. А первое стихотворение написал я в 1961 году перед полетом Юрия Гагарина, когда мне исполнилось шестнадцать лет. Космонавты рвались тогда в неизведанное небо, а я тянулся к не менее притягательной и таинственной литературе. Моя мама, заслуженный учитель Российской Федерации, более сорока лет неизменно преподавала литературу в нашей шереметьевской средней школе, а начинала свою преподавательскую деятельность на Кавказе. И любовь к русской словесности, видимо, вошла в меня с молоком матери.

- Нужно ли поэту скрывать некоторые негативные чувства и странные абсурдные мысли?

- Некоторые интимные нюансы человеческих мыслей и переживаний хранятся не для светской литературы, а для церковной исповеди. Но когда я пережил нежданное предательство любимой женщины, я написал откровенные стихи о любви огня и воды. Эпиграфом к этому "самовыразительному пассажу" я выбрал таинственные слова неизвестного восточного мудреца, утверждавшего, что Вселенная объединяет Ничто и Все.

- А. С. Пушкин не подавлял ни чувство зависти, ни мстительные мечты. "Зависть - сестра соревнования, следственно из хорошего роду", - писал он. Александр Сергеевич мечтал издать язвительную книгу карикатур и эпиграмм. Каково Ваше отношение к сатирическому жанру, который нарушает библейскую заповедь "не судите"?

- Я люблю юмор и сатиру. Спустя двадцать лет после полета Гагарина в Московском клубе афористики я прочитал такую шутливую фразу: "Он сказал: "Поехали!" и спустил курок". А зависть я перевожу в радость, радуясь тому, что не я, а кто-то другой нашел удачное слово или выражение. Сатира - не прямое осуждение. Ирония - не суд, а некое меланхолическое состояние, из которого есть выход и которое освобождает человека от жестокой детерминированности жизненных обстоятельств. Анекдот - малая форма поэзии. Нам клоун строить и жить помогает!

"Каждого человека искушают его же собственные желания", говорит апостол Иаков. Но можно отмежеваться от тех акустических и зрительных образов, которые соблазняют людей по лукавой воле режиссера, возжаждавшего дешевой популярности.

- По мнению Александра Блока, труд художника состоит из одного процента вдохновения и девяноста девяти процентов упорной черновой работы. А вот Анна Ахматова писала: "И просто продиктованные строчки ложатся в белоснежную тетрадь". Какие отношения с Музой у Вас?

- В молодости я писал довольно много стихотворений. Но и многие ранние экстравагантные тексты сжигал по настоянию более зрелых, или более зрячих, друзей и писателей, которые предупреждали меня, что за такие-то строки меня могут и посадить. Пепел удобряет поэтическую землю. Но уничтожать написанное тяжело потому, что стихи, даже несовершенные и ненапечатанные, согревают душу. И вскоре я перестал предавать огню свои произведения. Я стал дарить их людям, которым они нравились. И мои строки пропадали, но - в среде любителей поэзии.

Нередко в автобусе или в электричке приходится браться за карандаш и записывать нежданно блеснувшие вдохновенные мысли и образы. И все же вдохновение - это работа сердца, ума и души, даже если его терпеливо ждешь месяцами. И вдохновение зрелого возраста напоминает выдержанное вино, в отличие от юношеского вдохновения, которое подобно еще не перебродившему соку.

- Может ли нравственно неполноценный человек, мошенник или лжец, написать полноценное стихотворение?

- По отцовской линии я - земляк Порфирия Иванова, народного философа и целителя из Ростовской области. Однажды при встрече он рассказал мне притчу о цыгане. Цыган со своей матерью пришел к Иванову и спросил: "Можно ли цыгану украсть корову, а не лошадь?" "Можно", - ответил Иванов. Через некоторое время приходит мать без сына-цыгана и жалуется: "Сын украл корову, а его посадили". "Так он же хотел этого", - заметил Учитель.

А лжец, по апостолу Иоанну, это тот, кто отвергает Иисуса как Мессию, Сына Божьего. Такой человек - антихрист. А поэзия - божественна и светла, она ниспосылается Богом.

- Многие романсовые тексты заполнены поэтическими штампами и общими местами. Неужели романсы держатся только на музыке, власть которой безраздельна и неизбывна?

- Романс неизвестного автора 19-го века "Когда б я знал напрасно жизни силу..." созвучен 20 веку и содержит эмоциональную и смысловую энергетику 21-го века. Я пою, например, романс "Улица, улица, ты, брат, пьяна..." так, чтобы он звучал современно и как бы обретал новую жизнь. Романс - это маленький спектакль. И в нем музыка и текст должны гармонично дополнять и поддерживать друг друга.

- Не опасно ли для поэзии "царство матерьялизма, т. е. женщин и врачей", как однажды выразился Лев Толстой?

- Поэзия сама - царство. Но - свободное царство человеческого духа. И она не боится никаких деспотических поползновений.

- Что бы Вы ответили Николаю Некрасову, который советовал: "Теперь такое время. Злобы побольше!"?

- Я пишу и на злобу дня, и на вечные темы - в зависимости от состояния души. Отвечаю эпиграммами на зло, не сердясь на него, но иронически обличая. Но говоря о низменном, поэт неизбежно тоскует о высоком и постоянно стремится к нему.

- Ваш девиз?

- Бороться, искать, найти и не сдаваться!

Напевная традиционная Муза-отроковица Александра Дудникова не торопится обрести необходимые в полнокровной поэтической жизни творческое самостоянье и необщее выражение уверенного художественного лица. Но внимательная читательская душа все-таки, если не влюбленно и восторженно, то благосклонно и доброжелательно, отзывается на чужие смутные душевные порывы.

"Дорогие пруды,

Золотые сады,

Сон березки

У самой воды".

А при вдумчивом рассматривании дудниковских авангардных и квазифилософских речевых конструкций возникает не чувство легкого духовного родства, которое обычно объединяет улыбающихся людей, услышавших веселый рассказ, но чувство настороженного удивления и даже недоверчивого изумления, словно при взгляде на таинственный равнинный дуб или на нежданного лесного лося, чьи медленные думы и неудержимые страсти странно ощутимы и в то же время никогда в полной мере непереводимы на привычные слова скудного человеческого языка.

"Аннигиляция плоти и чувств!"

Но "что было, то и будет", - напоминает каждому мыслящему человеку пророческий голос печального Екклесиаста. И никому не ведомо, какие чудесно сохраненные культурные знаки останутся на обновленной земной равнине после очередной глобальной катастрофы, когда наша изможденная цивилизация погрузится, подобно безнадежной Атлантиде, в мутные воды безмолвного времени: блистательные метафорические тузы из игровой колоды знаменитого на весь мир А. Вознесенского или скромные червонные и пиковые шестерки и семерки Александра Дудникова, поэта, широко известного в тесной родственной и дружеской среде.

"Бог-огонь, поедающий знанья,

Подающий знаменья и знамена".

Ирина Дудникова, жена Александра, тоже пишет оригинальные тексты. Свет, который "от себя летит - к себе стремится", и "солнца зерна золотые". Молитва, которая омывает "как чистая вода", и звезды, наши "родственники во Вселенной", ибо "мы - их отраженье на Земле". Наша речь, "Космоса живого порожденье", o и человек, который научился сгущать материю и, "как сок из плода, выдавливать энергию". Наука, которая "лазерным лучом, как топором, крушит Живое", и вдохновение, "дитя Гармонии всеобщей". Эти беспредельные сферы вселенского бытия и человеческого духа свободно вмещаются в двадцативосьмистраничную книгу Ирины Дудниковой "Благодаренье Свету" /Москва, 1998 /.

Триединый онтологический ствол ее поэзии поднимается, как дерево из земли, из народной философии Порфирия Иванова, христианской символики и научных теорий или прозрений.

Дудникова добивается особого стилевого своеобразия, смело сопрягая инверсированные синтаксические звенья, характерные для высокой архаической поэтики, и слова и выражения, рожденные в новейшие времена: "все силы напрягая души своей" - "на тонкой пленке биосферы", "нас волны мощные несут событий" - "моделируя процессы в микромире", "аромата свежесть и красок торжество" -"плоды цивилизации", "животворящее разлито начало в Природе" -"второй закон термодинамики".

Душа автора пропитывается тайнами философской поэзии, проходя, словно сквозь незримые облака, сквозь нетленные энергетические поля Михаила Ломоносова, Федора Тютчева, Александра Чижевского и Николая Заболоцкого.

Но стихотворения Ирины Дудниковой оригинальны не только по содержанию, но и по форме. Поэтесса, словно древние певцы, торжественно и плавно распевает авторские космические былины, не прибегая к лукавой помощи традиционной рифмы, которая нередко уводит доверчивого стихотворца на облегченную колею избитой мысли.

"Открыта для людей Природы книга.

Чиста Она и замыслы Ее чисты.

Но только тот в ней прочитать сумеет,

кто сердцем так же открыт,

и чистоту сберег,

и выстрадал познанье".

Книга Ирины Дудниковой "Благодаренье Свету" уже стала библиографической редкостью потому, что выпущена для немногих и избранных, а именно, для поэтов и друзей, в пятидесяти экземплярах.

Когда российским литераторам дали желанную свободу, они, естественно, возликовали несказанно. Красота! Пиши, что в голову взбредет, и издавай книги за свои кровные хоть каждую неделю! Но больно уж дорогой оказалась выстраданная писательская свобода. Нужно вкалывать, по крайней мере, год, не тратя из зарабатываемой суммы ни рубля ни на хлеб, ни на колбасу, ни на ботинки, ни на пальто, ни на метро, ни на электрички. И, коли не загнешься от подобного невозможного неоспартанского образа жизни, тогда, светлая творческая голова, может быть, и накопишь на тоненькую, худенькую и бледненькую книжицу. Ну, а поэты, следуя пушкинским заветам, остаются неисправимыми бродягами и бессребрениками, беседуют о "Шиллере, о славе, о любви" и мечтают по-блоковски напропалую о какой-то "тучке жемчужной" и некоем "веке золотом", а не о презренном металле.

Вот и приходится бардам и творцам возвращаться к испытанному и покуда не забытому полуподпольному "самиздату" - не из-за цензурной тирании, как раньше, но по причине хронического безденежья.

А меценаты и спонсоры? - скажете вы. Да, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Ищи-свищи этого мецената или спонсора как ветра в поле! Им не до родных ямбов и анапестов. Их заворожили Канарские острова и атлантические круизы.

И решили долгопрудненские поэты сами позаботиться о себе. Благо, в роли компетентного издателя выступил деятельный и неутомимый Михаил Ластовцев, писатель и кандидат технических наук из поселка Шереметьевского. Он дал название домашнему издательству, он отыскивал бумагу, он набирал на персональном компьютере художественные тексты. То есть сам себя издавал. И не только себя.

Итак, дорогие любители наисовременнейшей русской поэзии, налетайте, покупайте, читайте новые поэтические книги, которые в 1999 году вышли в новорожденном издательстве "Лама"! "Свет в окне" Александра Дудникова, "Радость" Василия Комарова, "Ушедшее" Михаила Ластовцева, "Летописец января" Ильи Макарова.

И вы, уважаемые музейные работники, не медлите, пожалуйста, и приобретайте уникальные малотиражные издания, которых вы днем с огнем не найдете ни в одном российском книжном магазине и ни в одной библиотеке! Иначе в ныне творящейся трудной и скрытной истории литературного творчества родного края останутся досадные и невосполнимые пробелы.

Что же все-таки остается? Одно-единственное стихотворение или только имя? Нам не дано предугадать неисповедимые пути. Я слушал его и видел неугомонного воробья на весенней шереметьевской платформе, веселую русскую девушку в красном сарафане и сурового солдата, который обезвреживал найденную мину. Куда после преждевременной смерти Владимира Климова запропали эти разные, задумчивые и бесшабашные строки, несовершенные, но несомненно отмеченные благодатными знаками Божьего дара?

"От нетерпения сгорая,

В кустах посуды наберем.

Так принимай хрусталь наш, Рая,

А то с похмелья мы помрем!"

К великому сожалению, беззащитные рукописи и в огне горят и в воде тонут. А Володя, сколько я ни напоминал ему, никогда не посылал написанного ни в московские альманахи, ни в районную газету. Может быть, он попросту радовался чудесному появлению из ничего протяжной песни в народном духе или непритязательной поселковой зарисовки и больше ни о чем не заботился? "Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него" / Послание к Тимофею, глава 6:7 /.

Он переписал и подарил товарищу одно-единственное стихотворение, которое неизменно вызывало задорные улыбки и одобрительные возгласы друзей и земляков.

"Сообразим бутылку водки,

Дерябнем, прячась от ментов.

И вот веселою походкой

Выходим снова из кустов".

А читал Володя часто и по первой просьбе, и даже без особого приглашения, по собственному желанию. Так однажды, выйдя из больницы, из легендарной "двадцатки", он нежданно встретил на платформе меня, трезвого и безденежного стихотворца, и Валентина Голубенко, терпеливого киноактера, давно ждущего желанной звездной роли, и раскрыл недавно исписанную тетрадь - до прихода очередной электрички. Так и в другой раз он, беззубый, гибнущий и неунывающий, долго и самозабвенно знакомил меня с новыми стихами после второй рюмки вожделенного и доступного в то время и для грузчика и для сторожа молдавского коньяка, который мы закусывали жареным луком, потому что никакой другой закуски или еды в его доме не было. Что остается?

"Как хорошо в поселке нашем.

Всегда достанешь здесь вина.

Возможно, есть поселки краше,

Но Шереметьевка - одна!"

В 2000 году у Ильи Макарова к его двадцативосьмилетию вышла книга стихотворений "Оберег". Лирический герой долгопрудненского поэта, наделенный необычной возвышенной зоркостью, у себя дома в неширокой стандартной комнате провидит неожиданные, вольные, романтические Алые Паруса:

"Быть может, все это усталость,

Иль просит простора душа.

Мне в зеркале днем показалось,

Что парус проплыл не спеша".

А также свободно преображается в различные природные объекты, словно по мановению волшебной палочки неистребимого символизма:

"Я был лучом, пронзающим пространство,

Я был волной, идущей из глубин".

Беззащитной непосредственностью и наивной доверчивостью веет от макаровских воспоминаний, когда "окно в старый сад не закрыто" и "сны приходят из раннего детства". Это уже намного позже появляются напряженные раздумья и неизбежные волевые установки :

"Надо жить без страха умереть...

И за грань последнюю смотреть

Надо с упованьем и надеждой".

В наиболее художественно полноценном разделе "Оберега", названном "Магический круг", особенно выделяются стихотворения "Пробуждение", "Летняя гроза", "Небо темно-голубое..." В этом же разделе разъясняется название книги, говорится, что и почему поддерживает и бережет ранимого поэта, а, может быть, и не только поэта, в неласковом и трагическом мире:

"Оберега в мире лучше нет,

Талисмана нет тебе вернее,

Чем стихи, в которых только свет.

Пусть судьба не легче, но светлее".

Ну, а главное, конечно, в особом и постоянном любовном отношении к окружающим людям и первозданной природе, о чем и спрашивает автор созданную из мужского ребра райскую женщину Еву:

"О чем тебе голубка ворковала?

О том, что быть могло и не сбылось?

О том ли, что любви земной начало

Способно повернуть земную ось?"

Наверное, нелегкие и даже мучительные поиски своего неповторимого поэтического стиля продолжатся и продлятся. Но несомненно одно: как воплощенная в опубликованные строки просветленная надежда на будущее художественное развитие молодого таланта стихотворная книга Ильи Макарова вполне удалась.

Первая книга Елены Панкратовой "Белая голубка" вышла в 1995 году. Ее рассказы появлялись на страницах долгопрудненской газеты, в районной газете "Родники", в альманахе "Долгие пруды", в ежегоднике "Сельский календарь" и в журнале "Муравейник". Она была награждена дипломом Управления культуры Долгопрудного за произведения, присланные в 1996 году на городской литературный конкурс "Край родной". В 1998 году была издана ее вторая книга "В душе моей".

В отзывчивой и сострадательной душе главной героини панкратовских воспоминаний живут, надеются, размышляют, радуются и тревожатся ее родители, бабушки, дедушки, родственники, подруги, друзья, овчарка Боцман, лесной еж и дикая голубка. Непосредственные повествования Панкратовой сами собой складываются в густонаселенную, подробную, задорную, временами печальную семейную хронику: "Я помню бабушку, Анастасию Алексеевну, директора Лихачевской средней школы и преподавательницу литературы и истории. Она рассказывала мне, как повстречала своего будущего мужа в педагогическом институте, а в 30-е годы его, арестованного ни за что, потеряла. Она учила меня любоваться зелеными летними лесами, желтыми осенними полями и вечно синим небом, а перед сном читала мне "Князя Серебряного" и отрывки из Библии."

Совестливому писателю суждено, подобно многомудрому Одиссею, постоянно испытывая свою волю и свое умение, двигаться вперед по узкому и зыбкому руслу между роковой Сциллой жизненной правды и гибельной Харибдой художественной лжи, а после горькой удачи, сопряженной со скорбными потерями, с головой погружаться в мертвую воду своевольного вымысла и в живую влагу непреложной действительности. И, несмотря на то, что никакая вдохновенная сивилла не поделится последней тайной, которая сберегает былые переживания и думы в первозданной цельности, непосредственности и чистоте, Елена Панкратова своими правдивыми повествованиями возвращает утерянному миру трепетное дыхание прожитой, незабвенной и неизбывной, неуничтожимой жизни, чтобы, как дождевые капли, давно погребенные земными недрами, низвергались на луга и леса прошлые мгновения, чудесным образом возрожденные и продленные благодаря податливому и непокорному слову - прерывистому или плавному выдоху незавершенного бытия; чтобы настороженная душа, словно вечерняя роща - сумеречными воздушными клубами, жила благодарной памятью о родных и близких людях, о найденном голубом и прозрачном камне, о легендарном деревенском отщепенце и о нежданной белой голубице, выпущенной из неловких рук местного голубятника или посланной Всемогущим Богом.

В начале 21-го века в альманахе "Долгие пруды", который редактировал долгопрудненский писатель Николай Поземкин, были опубликованы замечательные стихотворения лауреата премии имени М. Горького Сергея Щербакова, когда-то окончившего долгопрудненскую школу № 5, и новые рассказы долгопрудненского прозаика, члена Правления Союза писателей России, лауреата Пушкинской премии Ивана Подсвирова.

"Нельзя судить царя сегодня, если он жил вчера". Я прочитал эту недвусмысленную строку члена Союза писателей России Николая Поземкина в его книге "Царство русского духа" / Москва, "Летопись", 1999 / и задумался. Почему же автор, явно противореча самому себе, безоглядно судит и бывших коммунистов /"Вы восторгались морем крови, Предав великие дела..." /, и князя Владимира / "На слово русское запреты Вводил Владимир Мономах..." /, и Алл