Г. Бельская.
У них был отличный вкус - они вывели прекрасные породы лошадей. Тяжеловозов - до двух метров высоты в холке - запрягали в повозки. А под седлом ходили тонконогие, легкие красавцы, предки нашего охал-текинца, собственно, ахал-текинцы по экстерьеру, по статям. Кони эти считались царской собственностью, и за них велись войны, перекраивались карты мира.
Выведенная порода была так совершенна, что за четыре тысячи лет ее не удалось улучшить. Сегодня мы ценим в этой лошади те же качества, что и ее создатели. У них, правда, был культ коня, известны ритуальные захоронения лошади, ее культовые изображения.
Речь шла о древних индоиранцах. Об их родине, их культуре и ее особенностях говорилось здесь, на конференции, уже несколько дней подряд. В десятках докладов и в бесчисленных беседах на улицах, шумных и ярких базарах, в гостиничных номерах, говорилось горячо, с мельчайшими подробностями, но вот только сейчас, после слов Елены Ефимовны Кузьминой о лошадях индоиранцев, проблема эта для меня обрела словно третье измерение и стала объемной.
Народ, живший четыре тысячи лет назад, сыгравший важнейшую роль в судьбах двух континентов, давший язык многим и многим народам, коренным образом изменивший их уклад жизни, социальное и экономическое устройство, этот народ одним лишь делом рук своих, дошедшим до наших дней, обрел живые и привлекательные черты, и из пустой абстракции возрастом в 4 тысячи лет превратился в полнокровную реальность.
Задолго до II тысячелетия до н. э., как сейчас многие склонны думать, существовала индоевропейская общность племен, впоследствии расселившихся по всему миру. Об этом говорит родство таких языков, как индийские, иранские, славянские, балтийские, германские и многие, многие другие1.
Одна из важнейших проблем в истории - проблема этногенеза - происхождения народов. А среди тех конкретных вопросов, которые входят в поле зрения исследователей, занятых этногенезом, на одном из первых мест, безусловно, проблема происхождения народов, говорящих на языках индоевропейской группы, в частности индоиранских народов, ариев2.
Во II тысячелетии до новой эры арии приходят в движение и пускаются в очень далекий и нелегкий путь с семьями и табунами лошадей - к началу и середине I тысячелетия до новой эры ими оказываются заселенными юг нынешнего Таджикистана, часть Ирана и Индии. Что заставило их сняться с обжитого места, с "земли обетованной" и уйти в неизвестность? Трудно сказать. Изучая древние миграции, например в Сибири, знаешь почти наверняка, что там причиной таких переселений были или резкие климатические изменения, или природные бедствия, или, как сейчас бы мы сказали, демографические взрывы. Может быть, и в случае с ариями какая-то из этих причин оказалась решающей, и они вынуждены были оставить своей "арийский простор"?
"Арийским простором" они в текстах "Авесты" называли свою прародину, место, откуда их предки пришли в Индию. Но где эта прародина? И когда они покинули ее? Эти вопросы вот уже более двухсот лет задают себе ученые всего мира и ответить однозначно до сих пор пока не могут.
Если спросите, откуда...
Большинство ученых склонны были разделить точку зрения известного советского ученого ираниста Э. А. Грантовского, высказавшего мнение, что индоевропейская проблема - проблема комплексная и решить ее можно, лишь применяя данные в первую очередь лингвистики, затем топонимики, гидронимии и археологии. Ведь вполне естественно, что данные реконструируемого праиндоевропейского языка, его словарный состав отражают географическую среду, флору и фауну, свойственную определенным природным условиям, отражают характер и уровень развития хозяйства, социальный строй, наконец, материальную культуру их носителей; это уже немало для того, чтобы построить гипотезу, а иногда и для того, чтобы проверить ее.
Чтобы очертить вероятную прародину индоевропейских племен, необходимы и топонимические исследования, и поиски следов древних языковых контактов в самих индоевропейских языках и в языках других семей, в частности финно-угорской, следов контактов, которые были возможны при условии лишь близкого соседства. И наконец, археологические данные, которые могут подтвердить или опровергнуть любую гипотезу находками предметов материальной культуры, установлением ритуала захоронения, - словом, позволить "увидеть" определенный социально-экономический и культурный тип.
Итак, будучи во всеоружии этих знаний, что же могут сказать сегодня ведущие ученые, занимающиеся арийской проблемой?
Пожалуй, одной из самых распространенных точек зрения на сегодняшний день является та, согласно которой арии (еще не выделившиеся из индоевропейской общности) обитали на территории Юго-Восточной Европы. Надо сказать, что идея эта вполне могла родиться и в конце XVIII века, когда ученые с огромном изумлением внезапно открыли, что санскрит, язык древнеиндийских текстов, находится в совершенно очевидном родстве с почти всеми языками Европы за исключением финского, эстонского, венгерского и баскского и что, наоборот, казалось бы, близкие территориально восточные языки - семитские, язык древних аккадцев - вавилонян и ассирийцев, хамитские, включая языки Передней Азии, кавказские языки не имеют с санскритом ничего общего.
Уже тогда оказалось возможно объединить в одну группу индоевропейские языки, и естественно, задаться вопросом, чем объясняется это невероятное на первый взгляд родство? А коль скоро встал вопрос, очевидно, мог появиться и ответ, ответ о европейской прародине ариев, в какой-то мере разрешающий недоумения. Однако понадобилось еще сто лет, пока эта идея, если она и была высказана тогда, превратилась в научную гипотезу.
Ученые обратили внимание на то обстоятельство, что в индоевропейских языках сохранились слова, означающие названия деревьев, многих животных и растений. Когда же лингвисты попытались "наложить" эти слова на географическую карту, то обозначился определенный ареал, в котором вполне могли соседствовать те животные, рыбы и растения, названия которых есть в индоевропейских языках. Ареал этот лег между Дунаем, Волгой и Рейном. В этом-то большом треугольнике и появились основания локализировать индоевропейскую прародину, где до какого-то момента обитали и те племена, будущие арии, которые впоследствии ушли отсюда в Азию, Индию и Иран.
Впоследствии гипотеза эта привлекла много сторонников.
Выдающийся советский лингвист В. И. Абаев в своих последних работах отмечал при решении вопросов индоиранских миграций, например, обилие взаимных заимствований слов в языках индоиранской группы и языках угро-финской семьи. И некоторые из этих заимствований, бесспорно, должны быть датированы эпохой, предшествующей распаду языков индоиранской группы на индоарийскую и иранскую ветви. Поэтому ариоугро-финские связи не могут быть объяснены исключительно соседством угро-финнов и иранцев в более позднее время, например в скифо-сарматскую эпоху, а являются существенным аргументом в защиту локализации прародины ариев в Восточной Европе, в зоне, где могли осуществляться их непосредственные контакты с носителями угро-финских языков.
В пользу восточноевропейской прародины индоариев говорит поддержанная и развитая в последнее время известным советским лингвистом О. Н. Трубачевым гипотеза о том, что древнее причерноморское племя синдов есть реликт индийских племен, оставшийся в Восточной Европе, после того, как большая часть индоариев покинула свою родину и двинулась в Переднюю Азию и на индийский субконтинент.
Благодаря усилиям археологов разных стран, в том числе и советских, буквально несколько десятилетий назад появилась возможность датировать индоиранские понятия конкретным археологическим материалом. Дело в том, что в индоевропейских языках помимо естественно-географических названий есть еще и хозяйственно-бытовые термины. Здесь-то археология и приходит на помощь лингвистике. Общеиндоевропейскими являются слова, обозначающие некоторые металлы - бронзу, олово, серебро; культурные термины; названия злаков, названия животных - быка, лошади, мелкого рогатого скота.
Сопоставив эти слова с археологическим материалом, советские ученые Е. Е. Кузьмина и К. Ф. Смирнов увидели, что носители различных индоевропейских диалектов продолжали контактировать в ту эпоху, когда им было уже известно производящее хозяйство. Они знали скотоводство, земледелие, металлургию и, что очень важно, они знали колесный транспорт. Общими индоевропейскими являются слова, обозначавшие "иго", "ярмо", "супруг" - пара в одной упряжке, "супруги" - два вола, которые тянут одну телегу; название телеги, название колеса.
А по археологическому материалу достаточно точно известно, когда эти достижения распространились на территории Старого Света и даже на предполагаемой прародине индоиранцев. Это произошло не позднее III тысячелетия до новой эры, именно к этому времени уже были известны появившиеся, разумеется, неодновременно металлургия, гончарство, колесный транспорт, земледелие и скотоводство.
Что же позволяет, если идти дальше в своих рассуждениях, из числа индоевропейских народов по археологическому материалу как-то выделить ариев, тех, кто оставил свою прародину и двинулся в Индию и Иран? Во-первых, в отличие от большинства индоевропейских языков индоиранские языки не имеют таких важных слов, как "болото", "топь". Нет названий и многих деревьев и животных, характерных для густых лесов. Очевидно, можно сделать вывод, что индоиранцы не жили в лесной зоне.
И наоборот, у индоиранцев масса слов, связанных со степью, животным и растительным миром степи. И, значит, можно предполагать, что родина их - зона степная. Это подтверждается данными языка о характере хозяйственной деятельности индоиранцев, материалами двух древнейших письменных источников - "Ригведы" индийцев и "Авесты" иранцев.
Индоиранцы, придя на индийский субконтинент, утратили многие черты своей материальной культуры, но донесли до нас свой язык и культуру духовную. В своих ведах и самой древней из них - "Ригведе" - они сохранили воспоминания о своей прародине, они-то и дают основания некоторым исследователям, Кузьминой и Смирнову в их числе, локализовать родину индоиранцев где-то в южнорусских степях. Веды и древнейшая часть "Авесты" хранят воспоминания о скотоводческом по преимуществу хозяйстве индоиранских народов.
Причем индийские и иранские термины очень близки друг к другу. Все это позволяет говорить, что, начиная с III тысячелетия до н. э. рядом с другими индоевропейскими народами в степной зоне жили арии (их называют индоиранцами), которые вели скотоводческое хозяйство. Археологически это совпадает с культурами южнорусских степей, где есть все те же показатели, о которых говорят лингвистические данные индоиранцев.
Очевидно, выделение индоиранцев произошло к середине II тысячелетия до н. э.
Племена, пришедшие в Переднюю Азию в XIV веке до н. э., были уже выделившейся индоарийской группой.
"Что касается индоиранцев, связанных с Передней Азией, - говорят К. Ф. Смирнов и Е. Е. Кузьмина, - то для нас очень важно, что они познакомили народы Передней Азии не с лошадью, нет, лошадь там уже к этому времени знали, а с выучкой высокопородных лошадей для езды в колесницах. Доказывается это тем, что в XIV веке до новой эры а Митанни (а в Митанни правили индоиранские вожди, сохранились их имена) были написаны трактаты по коневодству, в которых все термины заимствованы из индоиранского.
Колесничная конная запряжка стала здесь известна благодаря индоиранцам. Этому есть много и археологических доказательств". В памятниках, предшествовавших срубной и андроновской культуре и датирующихся первой половиной II тысячелетия до н. э., был найден определенный вид дисковидных псалиев (приспособление, применявшееся для лошадиной запряжки, через псалии продергивалась уздечка).
Были найдены аналогии этим псалиям в Греции, в Микенах, и эти аналогии дали возможность точно датировать и псалии, и само явление запряжки в южнорусских степях. Первоначально предполагалось, что псалии употреблялись для верховой езды, но в могильниках они всегда лежат возле пары лошадей. Е. Кузьмина предположила, что они использовались при запряжке колесниц. Подтверждения были найдены на рисунках сосудов и, главное, в уральском могильнике Синташта, где захоронены взнузданные кони. "Таким образом, - делают вывод К. Смирнов и Е. Кузьмина, - сомнений быть не может - колесница с запряжкой пришла из южнорусских степей".
А что касается коневодства южнорусских степей, то замечательный советский ученый Цалкин, проанализировав костные останки коней из целой группы андроновских могильников, пришел к заключению, что впервые в Старом Свете еще в андроновскую эпоху были выведены несколько пород лошадей. О том, что это были за лошади, я говорила в самом начале своих заметок. Остается добавить только, что археологические материалы в данном случае не только дали возможность выявить определенный социально-экономический и культурный тип, датировать его и "привязать" к определенному месту, но и, пожалуй, найти характерный признак культуры, по которому теперь ее можно распознать.
Правда, далеко не все исследователи индоевропейской проблемы приняли выводы работы Е. Кузьминой и К. Смирнова. Не все согласны, что колесница "родилась" в южнорусских степях, более того, не все считают, что особая склонность к коневодству с культом коня и колесницей могут являться отличительными и характерными признаками для выявления культуры индоиранцев. Тем не менее работа Кузьминой и Смирнова - хорошая платформа для дискуссий и интересный материал для исследований, и с этим согласны все.
Но выводы Е. Кузьминой и К. Смирнова этим не исчерпываются. Итак, к середине II тысячелетия до н. э. в южнорусских степях на основе более древних культур, которые мы предположительно соотносим с индоиранцами, сложилась оседлая скотоводческая культура, занявшая огромное пространство от Днепра (а теперь уже известны памятники от Дуная) до Уральска. За Уралом в это время была распространена андроновская культура, необычайно близкая по общему уровню материальной культуры, по погребальному обряду, по керамическому набору к культуре южнорусских степей.
К. Смирнову и крупному казахскому ученому Акишеву удалось показать на более поздних материалах - на культурах скифов, савроматов, саков, что они генетически связаны с предшествующей культурой - на востоке андроновской, а на западе срубной. Но если со срубной культурой было все в порядке, то есть хорошо известны ее корни и дальнейшая судьба, то происхождение андроновской долго оставалось неясным.
Культуру эту пытались вывести из энеолита Западной Сибири, но находки были очень разрозненны, и ничего не получалось. И вот Здоновичу, а затем К. Смирнову удалось найти в Северном Казахстане несколько памятников, сейчас их насчитывается около десятка, которые есть основания считать началом андроновской культуры. Именно на них-то и были найдены древние костяные псалии.
Е. Кузьмина и К. Смирнов делают вывод, что сложение андроновской культуры связано с миграцией из южнорусских степей, районов Днепра, Дона, Нижней Волги, миграцией, которая распространилась на восток, на огромную территорию вплоть до Западной Сибири. По их мнению, данные лингвистики и археологии о родине индоиранцев в Европе на сей раз очень удачно удалось свести воедино.
Итак, по мнению большинства исследователей, как я уже говорила, лингвистические и археологические материалы хорошо совпадают с исторической и мифологической традицией индоиранских народов. Все это, казалось бы, позволяет перевести гипотезу Е. Кузьминой и К. Смирнова в ранг научного факта. Если бы... Если бы не существовало других гипотез, авторы которых также считают свои гипотезы научным фактом.
О путях, которые не выбирают
О самом факте миграции индоариев не спорил никто. И даже пути ее, пожалуй, вызвали совсем немного разногласий. Однако тут и таятся подводные камни: либо следы этой культуры слишком явно проступали во встреченных культурах, и тогда всякие споры становились бессмысленными, либо у исследователей вдруг проявлялся опасный дальтонизм - в любой культуре они видели индоиранцев.
И в этой ситуации очень своевременно прозвучало выступление Э. Грантовского, который сказал, что на данном этапе изучения проблемы он считает целесообразным договориться хотя бы о том, какую часть культуры живущих в одно время с индоевропейцами, можно было бы откинуть и не изучать как индоиранскую, а какой круг культур следует признать арийским и ими-то, естественно, и заниматься.
И исходить при этом, по его мнению, следует не из движений тех или иных форм керамики - ведь керамика может зажить и самостоятельной жизнью, отдельно от народа, ее создавшего, скажем, вследствие моды, торговых или культурных связей, - а исходить из того цельного культурного и социально-экономического типа, который вполне способна дать нам археология.
Грантовский сопоставляет сравнительные историко-лингвистические данные о хозяйственном и социальном строе арийских и иранских племен в древнюю эпоху их истории с данными археологии степных территорий (Юго-Восточная Европа) и находит массу соответствий. На основании всех этих сопоставлений он приходит к выводу, что арии продолжали иметь контакты с другими древне-индоевропейскими племенами вплоть до начала II тысячелетия до н. э., а индийцы и иранцы находились рядом в южнорусских степях вплоть до середины II тысячелетия до н. э.
О путях индоевропейцев говорилось на конференции много.
По мнению профессора Б. А. Литвинского, в середине II тысячелетия до н. э. начинается очень активное продвижение в Среднюю Азию степных племен из приуральско-казахстанских областей.
Вся Южная Туркмения, Южный Узбекистан и Таджикистан были охвачены этими передвижениями - из областей севернее Средней Азии и из уже сложившихся на ее территории ареалов степных бронзовых культур.
В западной части Южной Туркмении, например, обнаружены погребальные сооружения, где само захоронение совершено по местному обряду, а весь погребальный комплекс (включая инвентарь) очень близок племенам срубной культуры. В предгорной полосе Южной Туркмении находят и керамику "степного" типа. В Южном Таджикистане, в Бешкетской долине, также найден могильник степной бронзы.
Сложилась традиция рассматривать все эти факты, как свидетельство просто контактов и соседства степных племен с оседло-земледельческими. По мнению Б. Литвинского, однако, более справедлива другая интерпретация.
Он приходит к следующему выводу: именно с передвижением этих племен следует связывать арианизацию населения Средней Азии, и оседло-земледельческого, и степного.
Однако представляется весьма вероятным, что этот процесс, как и на Переднем Востоке, начался задолго до II тысячелетия до нашей эры, в результате проникновения отдельных небольших групп арийского по языку населения из Южной России в Среднюю Азию. Растворившись в местном населении и приняв его культуру, они, в свою очередь, не только передали ему свой язык, но и определенные черты идеологии и, конечно, черты своего хозяйства и быта.
Начался этот процесс, по мнению Литвинского, в конце III - первой половине II тысячелетия до новой эры, а значительную широту, размах получил во второй половине II тысячелетия до новой эры. Но в языковом и этнокультурном отношении он должен был растянуться на многие столетия.
Выводы Б. Литвинского важны не только для уяснения процесса этногенеза народов Средней Азии, но и, как можно было заметить, для подтверждения восточноевропейской прародины индоариев, истоков зарождения их культуры.
С этих же позиций был интересен доклад И. Алиева и М. Погребовой об этнических процессах на территории Восточного Закавказья и Западного Ирана в конце II - начале I тысячелетия до новой эры. В своей работе авторы приходят к выводу, что исторические цивилизации на этих территориях были созданы аборигенами, обитавшими здесь уже в глубокой древности, однако к концу II тысячелетия и началу I тысячелетия до новой эры в областях Восточного Закавказья и северо-западной зоне Ирана появляются ирано-язычные племена.
В самом начале I тысячелетия до новой эры в областях северо-западного Ирана распространяется иранская речь. И происходит это довольно быстро, потому что население этого региона не представляло собой единой языковой общности, а состояло из отдельных мало связанных между собой, а то и вовсе не связанных племен и племенных групп. Поэтому-то местные языки и не имели шансов устоять в конкуренции с языком пришлых скотоводов, и иранский язык, распространенный в более или менее единообразных формах на обширнейших пространствах, становится языком межобщинных и межплеменных связей.
В конечном счете постепенная языковая и культурная иранизация аборигенов на значительной части этого региона вела к сложению нового этноса, и начало этого процесса исследователи относят к концу II тысячелетия до новой эры.
Не надо искать зубы во рту вороны
Делегация индологов на этой конференции, пожалуй, была самой большой и представительной. В ее состав входили и индийские ученые, такие известные, как Б. Б. Лал, Б. Тхапар, Л. Гопал, Р. С. Гаур, С. С. Мишра, и английские - супруги Олчин, и пакистанский ученый А. Дани, и советские во главе с доктором исторических наук Г. М. Бонгардом-Левиным. Но и споров, и несогласий было, пожалуй, именно среди них больше всего.
Когда-то прародиной индоариев считалась Индия. Здесь был создан первый письменный источник ариев "Ригведа". Создан на индоарийском языке, языке предков современных индийцев. Естественно, для ныне живущих народов Индии индоарийская проблема - не архаика и не абстрактное теоретизирование, а одна из наиболее животрепещущих и злободневных проблем.
С достаточной долей вероятности говорилось на конференции о дравидоязычности населения хараппской цивилизации, по времени предшествующей индоиранской волне. Новые исследования советских и финских ученых, применявших счетно-вычислительную технику, показали, что язык хараппанцев был протодравидийский и на нем, на его разновидностях говорило население очень больших территорий и вне центральной зоны хараппской культуры.
В течение многих лет в науке господствовала теория английского историка М. Уилера и его сторонников о мощном потоке арийских племен, разрушивших цветущую хараппскую культуру. Они соотносили с ариями различные нехараппские элементы, прослеживаемые в позднее и послехараппских слоях в самой Хараппе, а также в Мохенджо-Даро и Чанху-Даро. Однако сейчас индийские археологи справедливо полагают, что эти послехараппские слои в культурном и этническом отношении мало чем отличаются от хараппских слоев, следовательно, индоарийскими они никак быть не могут.
Еще в двадцатых - тридцатых годах лингвисты на основе анализа текста "Ригведы" очертили возможную область распространения ведических ариев времени оформления гимнов в единое собрание. Такой областью оказался северо-восточной Пенджаб. Более того, Пенджаб стал буквально центром "ригведийской географии". Доказательством этого служат многочисленные гидронимы и топонимы, встречающиеся в тексте.
Чрезвычайно остро дискутируется вопрос о времени "Ригведы". Предлагаемые даты колеблются в пределах нескольких тысячелетий, и все-таки наиболее приемлемой представляется точка зрения, что "Ригведа" была оформлена в конце II тысячелетия до новой эры.
Свидетельства письменных источников о возможной локализации индоариев эпохи "Ригведы" и их дальнейшем движении на юго-восток вполне естественно и правомерно соотнести с данными археологии. Что, разумеется, и делается. Но тут-то вопрос так сильно запутывается, что почти не остается надежды на его прояснение.
Более двадцати лет назад крупный индийский археолог Б. Б. Лал, директор Института высших исследований, связал индоариев с ведийскими племенами, считая именно их создателями культуры серой расписной керамики. Он "поселяет" предков индийцев на юго-западе Средней Азии или северо-востоке Ирана (а не на юге-востоке Европы). Отсюда, по его мнению, они попали в Переднюю Азию, а затем в Индию.
К большой заслуге Б. Б. Лала следует отнести разработанную им методологию, с которой он приступил к изучению арийской проблемы. Чтобы проследить миграцию в Индию, говорит он, необходимо учитывать три принципа, три критерия - пространственный, временной и содержательный, без их учета невозможно ни одно основательное построение. Пользуясь этими критериями3, Лал создал свою "периодическую систему" расселения ариев, утверждая при этом, что только культура серой расписной керамики выдерживает испытания по этим трем показателям.
Послехараппская культура серой расписной керамики найдена была в восточном Пенджабе, в верховьях Ганга и Джамны. Ее появление по времени (данные карбонного анализа) условно совпадает со временем оформления "Ригведы", а географический ареал вполне может быть соотнесен с территорией расселения индоариев в эпоху сложения "Ригведы" и главным образом в послеригведийский период.
Но помимо хараппанцев были и другие непосредственные предшественники создателей культуры серой расписной керамики - ведь арии распространились не только на территории хараппанцев. Очевидно, и с предками народов мунда (их культура носит название культуры медных кладов и желтой керамики) сталкивались арии. Хотя и не в самый первый период после своего появления в Индии, а позднее, после того, как заняли некоторые поселения, бывшие хараппанскими. Контакты с народами мунда были долгими, тесными и постоянными. Это прекрасно доказывается лингвистическими материалами.
Какой местный субстрат впитали арии, с какой культурой, с каким народом ассимилировались? Как складывался этногенез на индийском субконтиненте? Вопросы далеко не праздные. Однако картина, которую я попыталась нарисовать на основе прослушанных сообщений, увы, очень гипотетична. Профессор Ф. Р. Олчин, наиболее активный оппонент профессора Б. Б. Лала, считает, например, что арийцы пришли в Индию значительно раньше того времени, когда появилась здесь серая керамика, и, значит, никак не могут быть с нею связаны.
Именно поэтому он и назвал серую керамику зубами во рту вороны и предложил не искать их там, где им быть не положено, а прежде всего соотносить уровни, именно уровни - социальный, культурный, экономический, - а не предметы материальной культуры, будь то керамика, изделия из металла или что-либо другое. Никто даже не улыбнулся изящной шутке - многие вполне разделяли мнение Ф. Олчина.
По словам Г. Бонгарда-Левина, ни один вопрос по индоиранской проблеме не вызывает такой острейшей дискуссии и таких многочисленных возражений, как вопрос о создателях серой расписной керамики. И тем не менее, по его же словам, на сегодняшний день гипотеза, предложенная Б. Б. Лалом и отождествляющая ариев с создателями этой культуры, заслуживает самого пристального внимания и является наиболее приемлемой.
Черного и белого не берите, "да" и "нет" не говорите...
Разумеется, эта детская игра никакого отношения к науке не имеет, и тем не менее условия ее не раз приходили в голову, когда докладывалась совершенно не похожая на предыдущую еще одна научная гипотеза. Тогда вдруг понималось, что акценты расставляют люди, что то, что было невесть как важно для одной теории, на чем она держалась и без чего рассыпалась в прах, для другой вообще никакого значения не имеет. Новая теория строилась на совсем ином материале и легко могла обойтись без тех самых "да" и "нет"...
Прародину ариев помещали то в глубинах Центральной Азии, то в Средней Азии (академик АН Таджикской ССР С. А. Раджабов: "Ранней территорией обитания и основным центром распространения иранских племен была Средняя Азия и территория к северу от нее"), то в дебрях индийских джунглей (эту точку зрения разделяет очень большое число ученых); то на Иранском плато (выдающийся французский ученый Р. Гиршман: "Близость черной керамики, найденной на митаннийских памятниках, к той, которая обнаружена в северо-восточном Иране, позволяет связать ее распространение с концом IV тысячелетия до новой эры и с расселением индоариев.
Именно в северо-восточном Иране имеются условия для появления и распространения характерных элементов их культуры - коня и боевой колесницы"); то в Восточной Анатолии, на Южном Кавказе, на севере Иранского плато (В. Иванов, Т. Гамкрелидзе: "Индоевропейская прародина хронологически и пространственно совпадала с областью куро-аракской культуры, III тысячелетие до новой эры").
Как видим, недостатка в гипотезах нет, а я перечислила лишь малую часть имеющихся в научном арсенале. И каждая имеет свои доказательства, те самые "да" и "нет"...
Однако наука развивается - накапливает факты, находит скрытое, исследует найденное, и, как знать, может быть, следующий международный конгресс войдет в историю именно потому, что даст единственный ответ на такое множество вопросов.
1К индоевропейским языкам также относятся албанский, кельтские, итальянские, в число которых входит латинский, тахарские, некоторые из древних языков Малой Азии, клинописный хеттский, в том числе иероглифический хеттский и лувинский.
2Термин "арии" применим только к индоиранским племенам и народам Использование его для обозначения индоевропейских (и прежде всего германских) народов не имеет под собой научной основы. В качестве самоназвания слова "арии", "арии" встречаются лишь в иранских языках. Так именовали себя творцы индийских Вед и эпических сочинении, составители иранской "Авесты", авторы древнеперсидских надписей. От слова "арии" происходят названия различных индийских и иранских племен и областей Центральная часть Индии долина священного Ганга, называлась в древности Арьяварта - "Страна ариев"; того же происхождения и современное название "Иран".
3То есть соотнося все время археологические данные определенного места и определенного времени с содержанием "Ригведы".