Анти-Алексеева, или Почему вятичи не финно-угры
Часть 1.
В своей книге об этногенезе восточных славян Татьяна Алексеева, рассуждая о причинах отличия современного русского населения верховьев Днепра и Волги, бассейна Оки и районов озер Псковского и Ильменя от средневекового славянского населения этих земель, заявляет: «В отношении Ярославской, Костромской, Московской и Рязанской губерний дело решается сравнительно просто. Основу вятичей и поволжских кривичей составляют финно-угорские племена (Алексеева, 1971). Славянский элемент в физическом облике средневекового населения очень невелик» (Т.И. Алексеева. Этногенез восточных славян по данным антропологии. М., 1973.). Это заявление звучит весьма решительно и требует существенных доказательств.
Однако по ссылке, приведенной автором на свою напечатанную двумя годами ранее статью, мы обнаруживаем отнюдь не доказательства, а то же самое решительное заявление, хоть и выраженное слегка иными словами: «В отношении Волго-Окского бассейна дело решается сравнительно просто. Основу вятичей и поволжских кривичей составляли финно-угорские племена. Славянский элемент в эпоху средневековья в физическом облике населения очень невелик» (Т.И. Алексеева. Этногенез восточных славян по данным антропологии // Советская этнография. 1971, № 2.).
Поиски оснований, на которых Алексеева заявляет о финно-угорской основе вятичей и восточных кривичей, приводят нас к Главе III ее книги («Место восточнославянских племен на антропологической карте Восточной Европы в эпоху средневековья»), где в разделе «Территориальные вариации признаков у восточных славян» она пишет: «Так, в зоне расселения вятичей, кривичей, дреговичей, радимичей, северян с ослабленным углом выступания носа связывается тенденция к мезокефалии, меньшие размеры продольного и поперечного диаметра черепа, более узкое лицо, больший зигомаксиллярный угол горизонтальной профилировки, более широкий нос с менее выступающим переносьем.
С сильным выступанием носа связывается меньший черепной указатель, более крупные размеры мозгового отдела черепа, более широкое лицо, меньший зигомаксиллярный угол горизонтальной профилировки, более узкий нос с высоким переносьем. Процентное соотношение этих комбинаций меняется в зависимости от географической локализации племен (рис. 23). Так, по направлению к востоку увеличивается процент первой комбинации, по направлению к западу – второй…
В данном случае дифференциация восточных славян по количественным признакам на географически локализованные морфологические комплексы (проявляющиеся к тому же как реально существующие в других этнических группах), может служить доказательством определенной морфологической неоднородности восточнославянских групп в эпоху средневековья. Более того, закономерная географическая приуроченность этих комплексов и разное процентное соотношение их позволяют сделать заключение о преобладании в крайне восточных группах восточных славян (вятичи, ярославские, костромские, владимирские кривичи) антропологических черт, присущих финно-угорскому, по-видимому, древнемордовскому населению Волго-Окского бассейна (Цнинские могильники, могильники Сють-Сирми, Муранский)» (Алексеева. 1973.).
Почти то же самое, но сказанное слегка другими словами, мы читаем и в ее статье 1971 г.: «В зоне распространения вятичей, кривичей, дреговичей, радимичей, северян, с ослабленным углом выступания носа связывается тенденция к мезокефалии, меньшие размеры продольного и поперечного диаметра черепа, более узкое лицо, больший зигомаксиллярный угол горизонтальной профилировки, более широкий нос с менее выступающим переносьем. С сильным выступанием носа связан меньший черепной указатель, более крупные размеры мозгового отдела черепа, более широкое лицо, меньший зигомаксиллярный угол горизонтальной профилировки, более узкий нос с высоким переносьем.
Процентное соотношение этих комбинаций меняется в зависимости от географической локализации славянских племен на территории Восточной Европы (рис. 1). Так, по направлению к востоку увеличивается процент первой комбинации, по направлению к западу – второй. Первый комплекс преобладает в крайних восточных группах славян (вятичи, ярославские, костромские, владимирские кривичи) и оказывается характерным для населения Волго-Окского бассейна (Цнинские могильники; могильники Сють-Сирми, Муранский)» (Алексеева. 1971.).
Итак, выясняется, что Алексеева видит в вятичах и восточных кривичах финно-угорскую основу (которую в 1973 г. она предположительно именует древнемордовской) на основании того, что, по ее словам, процентное соотношение в них двух выделенных ею комбинаций отличает их от других восточнославянских племен. Однако при взгляде на рисунок 23 (в точности повторяющий рисунок 1 из статьи 1971 г.), который представляет это процентное соотношение наглядно, мы видим нечто совсем другое.
Если три восточные группы кривичей (ярославская, костромская и владимирско-рязанско-нижегородская) действительно обособлены, то вятичи относятся отнюдь не к ним, а к большинству восточнославянских племен (на рисунке Алексеевой они не названы, но нужно полагать, что это кривичи тверские, кривичи смоленские, радимичи, дреговичи и северяне).
Еще три восточнославянские племенные объединения (по-видимому, это «киевские, переяславские и черниговские поляне») образуют на карте Алексеевой третью группировку. Итак, данные, приводимые самой же Алексеевой, не дают ей никаких оснований для объединения вятичей с восточными кривичами и противопоставления их другим восточнославянским племенам.
Еще более мы убедимся в этом, если рассмотрим сводную таблицу краниологических данных восточных славян, составленную на основании данных, приведенных в книге Алексеевой.
Мы вновь видим, что восточные кривичи заметно отличаются от всех других племенных объединений, в то время как вятичи близки к большинству восточнославянских групп, перечисленному выше. Особенно заметно их сходство с северянами, с которыми их объединяет практически одинаковый краниологический тип. Единственное, что их отличает, это симотический указатель, который у вятичей составляет 48,0, а у северян – 44,0.
В своих рассуждениях о финно-угорской основе восточных восточнославянских групп Алексеева уделяет особое внимание форме носа, в частности, углу выступания носовых костей: «Анализ географической изменчивости признаков, как отмечалось, свидетельствует об уменьшении величин всех признаков, которые позволяют дифференцировать восточнославянские племена с запада на восток.
Однако здесь нет нарушения физиологических связей между признаками, что давало бы право предполагать неоднородность расового состава группы. Если бы не угол выступания носа, то следовало бы высказать предположение о процессе грацилизации черепа по мере продвижения восточнославянского населения на восток, в Волго-Окское междуречье. Однако угол выступания носовых костей – признак с размерами черепа и лица физиологически не связанный. Его меньшая величина у восточнославянских племен на востоке в сочетании с общей грацильностью черепа дает представление об ином антропологическом комплексе, нежели на западе.
А поскольку эта комбинация известна среди финно-угорских групп Восточно-Европейской равнины (могильники Сють-Сирми и Муранский) и грацильные формы вообще характерны для этой территории (Цнинские могильники), то естественно сделать предположение об участии финно-угорских групп Волго-Окского междуречья в сложении восточнославянского населения» (Алексеева. 1973.).
Однако данные, приводимые Алексеевой, вновь ее саму опровергают. Если у восточных кривичей действительно наблюдается понижение угла выступания носа (25,8 ), то его величина у вятичей (27,4) практически такая же, как у северян (27,3) и смоленских кривичей (27,5).
Отличие вятичей от восточных кривичей и их сходство с большинством восточнославянских групп видно и по другим показателям носовой области, таким как носовой указатель (большая величина = меньшая европеоидность), назомалярный угол (большая величина = меньшая европеоидность), зигомаксиллярный угол (большая величина = меньшая европеоидность), дакриальный указатель (большая величина = большая европеоидность) и симотический указатель (большая величина = большая европеоидность).
Как мы уже сказали, единственное заметное отличие между вятичами и северянами заключается в симотическом указателе, и по нему вятичи оказываются более европеоидными, чем северяне.
Алексеева считает признаком финно-угорского влияния сочетание понижения выступания носа с грацильностью, под которой она понимает узкое лицо: «Анализ географической изменчивости скуловой ширины позволяет выделить зону относительной узколицести в центральной части Восточно-Европейской равнины, точнее, в бассейне Оки и Верхней Волги. В пределах распространения восточнославянских племен отмечается отчетливое уменьшение ширины лица у славян с запада на восток.
В свете сопоставления краниологических серий из славянских могильников с черепами, относящимися к различным этническим группам, следует раздвинуть рамки этой закономерности, включив в них и финно-угорские группы Восточно-европейской равнины. Так, малыми размерами скулового диаметра характеризуется население, оставившее Цнинские могильники и могильник Сють-Сирми.
Малой скуловой шириной отличается и население, известное по краниологической серии из Березовского могильника (этническая принадлежность его до сих пор не ясна), обитавшее в эпоху средневековья в Среднем Поволжье в соседстве с финно-уграми» (Алексеева. 1973.); «Скуловая ширина также имеет закономерное географическое распределение в зоне расселения славян, уменьшаясь к северо-востоку, к зоне контактной с узколицыми финно-угорскими группами» (Алексеева. 1973.); «Очень показательно сосредоточение минимальных величин [скуловой ширины] в зоне расселения восточных славян, особенно к востоку от Днепра.
Наименьшие же величины наблюдаются у восточнофинских групп… Географическая локализация размеров высоты лица, скулового диаметра и соответственно лицевого указателя показывает большую грацильность славянских групп по сравнению с германскими. Грацильность эта увеличивается по направлению на восток, где среди восточнофинских групп наблюдаются весьма сходные формы» (Алексеева. 1973.).
Но по этому признаку вятичи также почти не отличаются от своих западных соседей. Их средняя скуловая ширина составляет 129,3, что даже несколько меньше, чем у восточных кривичей (130,2). Почти такую же величину мы находим у тверских кривичей (130,7), северян (130,5) и «черниговских полян» (130,9).
Общее сходство вятичей с западными кривичами отмечал Г.Ф. Дебец: «Что касается вятичей, то, разделив их на географические группы, Трофимова не получила сколько-нибудь существенных и закономерных различий между ними. В общем они близки и к славянам Белоруссии, и к тверским кривичам… Что же касается преобладающего среди вятичей типа, то его нет оснований отделять от того, который характерен для тверских кривичей» (Г.Ф. Дебец. Палеоантропология СССР. М., 1948.).
Необходимо сказать несколько слов о том, кто такие «черниговские поляне» и как они стали «полянами». Об этом нам простодушно рассказывает сама Алексеева: «В основном поляне были расселены между Росью и Ирпенем. Выяснению границ их на основании исторических и археологических данных посвящена специальная статья Б.А. Рыбакова (1947).
В различных исторических источниках полянам отводилась небольшая территория в правобережье Днепра, с южной границей по р. Роси и с северной – у городов Вышгорода, Белгорода и Василева. Между тем этими же авторами огромные пространства в левобережье Днепра связывались с северянами, историческая роль которых, судя по летописным данным, очень невелика.
Противоречие между важным значением полян в русской государственности и маленькой территорией, занимаемой ими, и в то же время обширными землями северян и их скромной исторической ролью побудило Б.А. Рыбакова (1947) пересмотреть сообщения исторических источников в свете новых археологических данных. В результате тщательных сопоставлений летописных сведений о расселении восточнославянских племен, обряде погребения и курганном инвентаре Б.А. Рыбаков обрисовывает новые племенные границы полян и северян.
Территория северян охватывает часть течения Десны близ Новгорода-Северского, течение Сейма и верховья Сулы в пределах Северского княжества XII в. Полянская же земля простирается и на левобережье Днепра, включая в восточной своей части города Чернигов, Любеч и Переяслав-Хмельницкий» (Алексеева. 1973.). Итак, «черниговские поляне» Алексеевой оказываются на самом деле северянами, записанными Рыбаковым в поляне с целью подкрепить их мифическое «важное значение в русской государственности».
Именно поэтому по своей скуловой ширине они столь близки остальным северянам и столь далеки от действительных полян правобережья Днепра. Именно Днепр является на юге границей между разными краниологическими типами восточных славян – к востоку от него преобладает долихокефальный узколицый тип, к западу – мезокефальный широколицый. К последнему, помимо киевских полян, относятся также древляне (собственно-древлянские погребения на горизонте: ЧУ 75,9, СШ 136,6) и тиверцы с уличами (ЧУ 75,7, СШ 135,2).
Наиболее широколицыми из племен правобережья Днепра являются древляне: «По отношению ко всем остальным восточнославянским группам (за исключением тиверцев и уличей) этнические группы Волыни, независимо от обряда погребения, оказываются наиболее широколицыми. И в то же время нельзя их считать антропологически однородными. С собственно древлянами связывается мезокефальное и очень широколицее население» (Алексеева. 1973.); «Территорию Волыни так или иначе следует считать неоднородной не только в этническом, но и в антропологическом отношении.
С древлянами связывается мезокрания в сочетании с очень широким и высоким лицом, с волынянами – долихокрания, относительно широкое и менее высокое лицо» (Алексеева. 1973.). Близкими к древлянам оказываются тиверцы и уличи: «Черепа из Бранештского могильника и могильника у с. Васильев характеризуются мезокранией, крупными размерами продольного и высотного диаметра черепа, средними размерами поперечного диаметра.
Размеры лицевого отдела могут быть отнесены к категории средних, за исключением орбит, отличающихся большой шириной и малой высотой. Горизонтальная профилировка значительная, переносье высокое, нос средневыступающий. Среди восточнославянских краниологических серий самые ближайшие аналоги обнаруживаются на территории древлян – в могильниках с погребениями на горизонте, т.е. в собственно древлянских сериях.
Связь населения Волыни и Галиции засвидетельствована письменными источниками; по-видимому, антропологическая общность населения этих зон обусловлена прямыми контактами» (Алексеева. 1973.), а также поляне: «Курганное население полянской земли характеризуется долихомезокранией, средними размерами лица, сильной горизонтальной профилировкой при среднем выступании носа.
В целом поляне имеют европеоидный облик. Группа киевских полян отличается от черниговских и переяславских большим черепным указателем, а краниологическая серия из Княжьей горы и Сагуновки еще и значительно большей скуловой шириной. По сочетанию выраженной мезокефалии с широким лицом черепа из курганов у Княжьей горы и Сагуновки обнаруживают сходство с черепами из собственно древлянских погребений…» (Алексеева. 1973.).
В связи с этим крайнее удивление вызывает мнение Алексеевой о близости полян к северянам: «Характеристика, данная полянам, может в значительной мере быть отнесена к северянам, однако последние отличаются выраженной долихокранией и несколько более узким лицом. Антропологическая комбинация, выявляемая у северян, может быть сопоставлена с типом славян из области славянских городищ с гладкостенной керамикой в бассейне верхнего течения Днепра, выделенным В.В. Седовым» (Алексеева. 1973.).
О резком отличии северян от правобережных племен говорит Валерий Алексеев: «Средневековое славянское население Украины различалось по ширине лица и степени массивности черепа. Гиперморфный вариант европеоидной расы был представлен у древлян, гипоморфный – у северян» (В.П. Алексеев. Происхождение народов Восточной Европы (краниологическое исследование). М., 1969.).
Как мы уже показали, северяне по всем краниологическим показателям (долихокефалия, узкое лицо, среднее выступание носа) сближаются с вятичами, а отнюдь не с полянами и другими племенами днепровского правобережья. Однако Алексеева предпочитает не замечать этот факт, потому что он на корню разрушает ее теорию. Раз северяне и вятичи относятся к одинаковому расовому типу, то либо вятичи не являются ославяненными финно-уграми, либо ими являются также и северяне.
Заслуживает внимания указание Алексеевой на близость северян к верхнеднепровским славянам культуры гладкостенной керамики. Эта культура представляет собой раннюю волну славянского расселения в областях верхнего Днепра. Валентин Седов указывает на антропологические отличия ее носителей от носителей культуры штрихованной керамики, представляющей дославянское балтское население: «Анализ краниологических материалов, произведенный В.В. Седовым в соответствии с археологической картой, привел к выделению в составе славян, обитавших в бассейне верхнего течения Днепра, двух антропологических типов.
В области распространения городищ со штрихованной керамикой локализуется длинноголовый широколицый тип, раннеславянских городищ – длинноголовый, но с более узким лицом. Из сопоставления данных, приведенных в таблицах, нетрудно убедиться, что антропологическая комбинация, проявляющаяся в области городищ со штрихованной керамикой, типична для полоцких кривичей, а особенности, связывающиеся с областью городищ с гладкостенной керамикой – характерны для дреговичей, радимичей и смоленских кривичей» (Алексеева. 1973.).
Итак, у нас есть основания связать длинноголовый узколицый тип, свойственный вятичам и северянам, с ранней славянской колонизацией.
Часть 2.
В целом мы можем выделить среди восточных славян четыре расовых типа – мезокефальный узколицый (восточные кривичи), долихокефальный узколицый (вятичи и северяне), мезокефальный широколицый (поляне, древляне, уличи, тиверцы) и долихокефальный широколицый (волыняне, полочане, словене). Западные кривичи, радимичи и дреговичи занимают промежуточное положение между долихокефальным узколицым и долихокефальным широколицым типами. Представление о суббрахикефальном среднелицем типе словен, отраженное в книге Алексеевой, в настоящее время опровергнуто (С.Л. Санкина. Этническая история средневекового населения Новгородской земли по данным антропологии. С.-Петербург, 2000). Ранние словенские краниологические серии представляют преимущественно долихокефальный широколицый тип с сильно выступающим носом.
Мы вполне можем согласиться с Алексеевой в том, что мезокефальный узколицый тип восточных кривичей сложился под влиянием финского субстрата. Однако подобное влияние проявляется отнюдь не в узколицести. В действительности исторические финно-угорские племена ямочно-гребенчатой керамики отличались от автохтонного населения Русской равнины чрезвычайно широким лицом, поэтому узколицесть никоим образом не может рассматриваться в качестве их наследия.
Финское влияние в восточных кривичах проявляется в мезокефалии и ослабленном выступании носа, о чем говорит сама Алексеева: «На исследованной территории понижение величины угла выступания носа связано с повышением черепного указателя. Возможно, что это результат связей кривичей северо-восточных областей с “чудским” населением северо-западных районов европейской части СССР, для которого было характерно сочетание повышенной величины черепного указателя с понижением угла выступания носа.
Подобной комбинации мы не встречаем в восточнофинском населении Поволжья в эпоху средневековья. Таким образом, кривичи северо-восточных районов составляют группу, в которой европеоидные черты, характерные для всех восточнославянских групп, несколько ослаблены» (Алексеева. 1973. С. 50). Она также напрямую связывает финский субстрат восточных кривичей с племенами ямочно-гребенчатой керамики: «Что касается финно-угорского субстрата в восточных славянах, то в средневековье он проявляется у вятичей и северо-восточных кривичей – племен, принимавших участие в сложении русского народа. Полиморфизм, свойственный финно-угорскому населению, обнаружил себя во влиянии на антропологический облик восточных славян.
Так, вятичи, будучи связанными с финно-угорскими группами Восточно-Европейской равнины, через дьяковцев восходят к неолитическому населению, известному по единичным, правда, грацильным европеоидным черепам из Володарской и Панфиловской стоянок. Северо-восточные кривичи, отражая черты местного финно-угорского населения, обнаруживают особенности, характерные для неолитического населения культуры ямочно-гребенчатой керамики лесной полосы Восточной Европы» (Алексеева. 1973. С. 272-273).
Примечательно, что Алексеева различает два типа «финно-угорского субстрата», проявляющиеся один у восточных кривичей, а другой – у вятичей. О последнем она подробнее говорит в другом месте: «Так в вятичах мы видим проявление черт финно-угорского населения Восточно-Европейской равнины, родственного не приуральским финно-уграм, а, по-видимому, восходящего через дьяковцев к неолитическим племенам этой территории.
Сейчас еще очень мало палеоантропологических материалов, характеризующих древнее население Восточно-Европейской равнины: всего лишь два черепа из Володарской стоянки, один череп и несколько фрагментов черепов из Гавриловской стоянки и один череп из Панфиловской стоянки Горьковской области. Эти неолитические черепа, несмотря на индивидуальные особенности, отличаются грацильностью и европеоидностью облика… Обращает на себя внимание краниологическая серия из Балановского могильника.
Она также характеризуется грацильностью по сравнению со всеми одновременными сериями. В более позднее время европеоидные грацильные формы встречаются на близлежащих территориях: один череп из Троицкого городища дьяковской эпохи и древнемордовские черепа из Селиксенских могильников (II-VII вв.), а также краниологические материалы средневековья из Цнинских могильников, могильника Сють-Сирми и вятичи.
Несмотря на фрагментарность данных (серии, кроме вятичей, недостаточно репрезентативны) всех объединяет близкий антропологический комплекс. Принимая во внимание, что все эти серии территориально весьма близки, что сходная комбинация признаков проявляется на протяжении ряда эпох, напрашивается мысль об известной преемственности населения на территории Волго-Окского треугольника, идущей с неолита» (Алексеева. 1973.).
Ранее она сближает этот «финно-угорский субстрат вятичей» с «древним восточноевропейским типом», выделенным Бунаком: «В этой связи нельзя безоговорочно согласиться с мнением В.В. Бунака относительно того, что в основе русских антропологических вариантов и некоторых дославянских лежит один общий антропологический слой, очень древний, восходящий к неолитическому или мезолитическому времени.
Этот общий тип был назван В.В. Бунаком древним восточноевропейским. Вполне вероятно, что этот пласт характеризовал древнее население Восточно-Европейской равнины. В эпоху средневековья он проявился в вятическом и восточнокривичском населении постольку, поскольку в основе своей оно было финно-угорским. Однако в последние века наблюдается изменение состава населения этой территории за счет западных элементов, и современное население Волго-Окского междуречья в такой же мере тяготеет к русским северо-западных областей и к белорусам, как средневековые вятичи – к финно-угорским группам более восточных территорий» (Алексеева. 1973.).
Заметим, что несогласие Алексеевой с Бунаком основывается на недоразумении. Она не соглашается с мнением оппонента о том, что в основе русских антропологических вариантов лежит «древний восточноевропейский тип», потому что считает этот тип финно-угорским, но сам Бунак применительно к нему о финно-уграх отнюдь не упоминает: «Кроме того, выяснилось, что ни одна русская группа не воспроизводит полностью комплекс особенностей, свойственных центральным вариантам балтийского, уральского или неопонтийского расовых типов.
Этот факт и многие другие привели к выводу, что в основе русских антропологических вариантов и некоторых дославянских лежит один общий антропологический слой, очень древний, восходящий к ранненеолитическому или мезолитическому времени. Исходный общий тип, названный древним восточноевропейским, отчетливо выступает в суммарной характеристике современных групп русского населения.
В расово-таксономическом отношении восточноевропейский тип, не выделенный в прежних работах, входит в круг разновидностей европейской группы как особая раса» (Происхождение и этническая история русского народа по антропологическим данным. Отв. ред. В.В. Бунак. М., 1965.). Зато для Алексеевой все древнее восточноевропейское является по определению финно-угорским, и иного она даже не может себе представить.
Итак, субстрат, лежащий в основе вятичей (и северян), которому Алексеева приписывает финно-угорское происхождение, является европеоидным долихокефальным узколицым, присутствующим на Русской равнине с эпохи неолита или мезолита. Его резкое отличие от типа исторических финно-угров ямочно-гребенчатой керамики исключает возможность его финно-угорского происхождения.
Присутствие долихокефального узколицего типа в Восточной Европе уже в эпоху мезолита отмечено и в последнем обширном исследовании антропологии восточных славян: «Вторая комбинация антропологических черт обнаруживается у мезолитического населения, оставившего территориально разобщенные могильники. Эта комбинация статистически не выделяется каким-либо общим кластером, но можно отметить общие черты у ее носителей.
Это гипердолихокрания, узкое и очень высокое лицо, относительно широкий нос… Отчетливо выделяется долихокранный с высоким и узким сильно профилированным лицом и относительно широким носом антропологический тип, который, как уже отмечалось, не является преобладающим в Восточной Европе в это время [мезолит], но проявление его на столь отдаленных территориях (Русский Север – Песчаница, Прибалтика – Кирсна, Нижнее Поднепровье – Волошское) свидетельствует о его достаточно широком распространении в мезолите Восточной Европы…
Гипердолихокранный тип с высоким, узким, резко профилированным лицом и сильно выступающим носом, известный в эпоху мезолита по единичным находкам, не является преобладающим, хотя распространен он также на широком пространстве Восточной Европы… Долихокранный узколицый и высоколицый тип с резкой горизонтальной профилированностью и сильным выступанием носа появился на территории Восточной Европы уже в эпоху мезолита, но его широкое распространение здесь начинается лишь с начала III тыс. до н.э…
Население, оставившее могильники фатьяновской культуры, также характеризуется южноевропеоидными чертами. Эти черты проявляются в населении Среднего Поволжья (Балановский могильник) и в Прибалтике в первой половине – середине II тыс. до н.э. Поскольку, судя по антропологическим данным, большого прилива южного населения в лесостепную зону Восточной Европы во II тыс. до н.э. не наблюдается, южноевропеоидные черты в облике жителей этой территории могут иметь иной, более ранний источник – в мезолитическом долихокранном и узколицем населении северо-запада Восточной Европы» (Древнейшее население Восточной Европы // Восточные славяне. Антропология и этническая история. М., 1999.).
В противоположность ему, финно-угорский тип, принесенный в Восточную Европу племенами ямочно-гребенчатой керамики, отличался широколицестью: «В то же время, на северо-западе Восточной Европы отчетливо проявляется очень широколицый с уплощенной горизонтальной профилировкой лица антропологический тип, характерный для населения, хорошо известного по Ладожской неолитической стоянке и могильнику Караваиха.
Этот тип среди мезолитических серий Восточной Европы не наблюдается… Таким образом, время проникновения на территорию Восточной Европы населения с востока (по-видимому, из Зауралья) по имеющимся антропологическим данным датируется ранним неолитом» (Древнейшее население Восточной Европы // Восточные славяне. Антропология и этническая история. М., 1999.).
Итак, длинноголовый узколицый тип, представленный у вятичей и северян, является в Восточной Европе коренным и не имеет никакого отношения к историческим финно-уграм. Его присутствие у древнемордовских племен, отмеченное Алексеевой, является следствием ассимиляции дофинского индоевропейского населения. Распространение нордических («атланто-балтийских») расовых характеристик у современной мордвы, отмеченное европейскими антропологами, несомненно, имеет ту же основу.
Что касается мезокефального широколицего типа восточнославянских племен правобережья Днепра, то именно его Алексеева считает собственно-славянским: «Долихокрания в сочетании с относительной широколицестью характеризует балтоязычное население средневековья, и, по-видимому, генетически этот комплекс не связан со славянами.
Территориальная приуроченность (северная часть зоны расселения славян) также свидетельствует против славянской его принадлежности. Таким образом, собственно со славянами следует связать мезокефалию в сочетании с относительно широким лицом, т.е. комплекс признаков, распространенный южнее локализации долихокефального варианта» (Алексеева. 1973.); «Мезокранные, широколицые формы локализуются в Подунавье и граничат с мезокранными более узколицыми формами Балканского полуострова.
Поскольку мезокрания и относительная широколицесть в средние века проявляются только у славян (лужичане, некоторые группы словаков и мораван, древляне, тиверцы и уличи), назовем эту комбинацию собственно славянской, хотя бы в отношении этой конкретной эпохи» (Алексеева. 1973. С. 244-245).
Основания, которые Алексеева приводит для своего вывода, представляются чрезвычайно шаткими. У нас нет никаких причин исключать возможность того, что у первоначальных славян был тот же самый расовый тип, что и у кого-то из их иноязычных соседей.
При этом сама Алексеева связывает происхождение мезокефального широколицего типа с племенами культуры колоколовидных кубков: «Судя по уменьшению к востоку удельного веса долихокранного широколицего компонента в восточнославянском населении Верхнего Поднепровья, Поволжья и Волго-Окского междуречья, заселение этой территории происходило в значительной мере с участием северных элементов, восходящих в своем генезисе к неолитическому населению культуры шнуровой керамики и боевых топоров…
В тиверцах, уличах и древлянах средневековья больше, чем в какой-либо другой группе восточных славян, отражены черты среднеевропейского субстрата – относительно широколицего, мезокранного, известного по неолитическим племенам культуры колоколовидных кубков и населению I тыс. до н.э. левобережья Дуная» (Алексеева. 1973.). Происхождение племен культуры колоколовидных кубков вызывает много споров, но большинство исследователей склонны считать их неиндоевропейцами. Во всяком случае их брахикефальный динароидный расовый тип определенно имеет неиндоевропейское происхождение и является в Восточной Европе пришлым.
Четвертый выделенный нами тип восточных славян, долихокефальный широколицый, как и долихокефальный узколицый, присутствует в Восточное Европе со времен мезолита: «Особое внимание обращает на себя облик мезолитического населения, для которого характерно сочетание долихокрании, крупных размеров мозгового черепа, широкого и относительно невысокого лица, широких орбит и относительно широкого носа …
На территории Восточной Европы в эпоху мезолита эта морфологическая комбинация распространена очень широко. Проявляется она и в Прибалтийском регионе, и на северо-западе, и в Поднепровье. Характерные представители – население, оставившее могильники Звениеки, Попово, Южный Олений остров, Васильевка I и III…
В эпоху мезолита [в Восточной Европе] наиболее многочисленным, судя по имеющимся в нашем распоряжении данным, было население, связанное в своем генезисе с северо-западными территориями Европы. Для него характерна долихокрания, широкое лицо с уплощенностью в верхнем отделе и резкой профилированностью в среднем, сильное выступание носа. Преимущественная концентрация этих черт на севере и северо-западе Европы дает основание отнести их носителей к кругу северных европеоидов…
Черты северного типа совершенно отчетливо проявляются в населении лесной полосы Восточной Европы в V-IV тыс. до н.э. и, в большей или меньшей степени выраженности, прослеживаются в населении Восточной Европы в последующие эпохи. Например, в населении верхневолжской и волосовской культур» (Древнейшее население Восточной Европы // Восточные славяне. Антропология и этническая история. М., 1999.). Впоследствии этот тип был наиболее широко представлен у племен шнуровой керамики и боевых топоров.
Таким образом, мы выяснили, что из четырех расовых типов восточных славян два являются в Восточной Европе пришлыми, а два коренными. Последние (долихокефальный широколицый и долихокефальный узколицый) сосуществовали на Русской равнине со времен мезолита, при преобладании первого. Особенно это преобладание было заметно в шнурокерамическую эпоху. Каково отношение типа, представленного у вятичей и северян, к типу племен шнуровой керамики и боевых топоров? Связаны ли они между собой, несмотря на то, что один является узколицым, а другой – широколицым?
Шнуровики были широколицыми по преимуществу, но не исключительно. Некоторые их группы имели такую же скуловую ширину, что и вятичи и северяне. В Восточной Европе узколицыми были балановцы.
Кроме того, черепа людей фатьяновской культуры, отличающиеся большой скуловой шириной, происходят из северных и центральных областей ее распространения. Мы не имеем краниологических материалов из южных областей фатьяновской культуры, а также из областей распространения днепро-донецкой культуры шнуровой керамики, в которых впоследствии и обитали вятичи и северяне, поэтому не можем быть уверены, что их носители также были широколицы.
С другой стороны, Раиса Денисова указывает, что скуловая ширина фатьяновцев за время существования их культуры заметно уменьшилась: «Мужские черепа, датируемые 1600-1400 гг. до н.э., имеют более узкое (на 2,3 мм), несколько более высокое (на 0,9 мм) и сильнее профилированное лицо, слабее выступающий (на 0,6о) нос и несколько пониженное переносье…
Можно предположить, что антропологический тип поздних фатьяновцев сформировался под влиянием какого-то европеоидного населения – долихокранного и узколицего. Однако более обоснованным представляется другой вывод. Различия между ранними и поздними фатьяновцами связаны с эпохальной изменчивостью строения черепа.
Подтверждением этого является направленность различий между разновременными черепами, характерная именно для эпохального сдвига – уменьшение продольного, увеличение поперечного и снижение высотного диаметров мозгового отдела черепа, уменьшение ширины и высоты лица и уменьшение угла выступания носа» (Р.Я. Денисова. Антропология древних балтов. Рига, 1975.).
Здесь мы имеем дело с эпохальными изменениями, о которых со ссылкой на исследования Дебеца пишет Алексеева: «Эпохальные изменения, прослеженные Г. Ф. Дебецом на огромном количестве краниологических серий, по его мнению сводятся к двум процессам – брахикефализации и грацилизации.
Эти процессы разновременны. Уменьшение рельефа черепа и скуловой ширины преимущественно наблюдается в эпоху палеометалла и прослеживается вплоть до начала II тыс. н. э.» (Алексеева. 1973.). Таким образом, уменьшение скуловой ширины у вятичей и северян, по-видимому, стало следствием эпохального процесса грацилизации их предков-шнуровиков.
Впрочем, племенное объединение вятичей не было полностью однородным: «Следует отметить, что строгой закономерности в характере различий между отдельными локальными группами не наблюдается. Кроме того, женские группы нередко не подтверждают различий между мужскими.
И тем не менее можно утверждать, что вятичи, расселенные вдоль течения р. Москвы и по Московско-Клязьминскому междуречью, более или менее близки по антропологическому составу, в то время как две другие группы отличаются не только от них, но и друг от друга. Вятичи, живущие по нижнему течению р. Москвы и в бассейне Пахры, являются наиболее узколицыми, а вятичи с самой западной территории их расселения (среднее течение р. Угры) отличаются сильно выраженной долихокранией, относительно широким и наиболее профилированным лицом.
По черепному указателю и скуловой ширине последняя группа обнаруживает явное сходство со смоленскими кривичами. Так, у вятичей среднего течения р. Угры у мужчин черепной указатель – 71,4, скуловой диаметр 132,3; у смоленских кривичей – соответственно 71,7 и 132,2» (Алексеева. 1973.).
По величинам черепного указателя и скуловой ширины западные вятичи и смоленские кривичи представляют собой полное соответствие поздним фатьяновцам. Также можно видеть, что между долихокефально-узколицыми и долихокефально-широколицыми восточнославянскими племенами не существует резких разрывов, но, как и следовало ожидать, их краниологические признаки изменяются плавно, представляя собой континуум, восходящий, возможно, к весьма отдаленным эпохам.
Что касается первоначального славянского расового типа, то на основании имеющихся данных его надлежит признать долихокефальным и преимущественно узколицым. Именно в область расселения долихокефальных и узколицых северян и вятичей склонны помещать славянскую прародину современные историки, связывающие ее с позднезарубинецкой и киевской археологическими культурами:
«В Среднем Поднепровье, в Подесенье и на Днепровском Левобережье на базе рассеянных позднезарубинецких групп памятников киевского типа происходит формирование киевской культуры, частично территориально пересекающейся с образовавшейся тогда же черняховской. Киевская культура, наследница зарубинецкой, без сомнения, славянская» «Киевская археологическая культура, к которой частично восходят ранние славяне, в первой половине I тыс. н.э. развивается в сторону дробления культурных традиций…
Один из вариантов киевской культуры, носители которого заселили бассейн Припяти, дал начало пражской культуре, которую связывают уже со славянами» «В последние годы пристальное внимание исследователей привлекает вопрос о времени появления славян в Центральном Черноземье. На территории Курской (р. Сейм) и Белгородской (Поосколье, верховья Северского Донца) областей изучаются наиболее восточные памятники киевской культуры (III-V вв.).
Носителей этой культуры исследователи считают ранними славянами. В Верхнем Подонье сейчас выделены две группы памятников III-V вв., связанные с перемещением отдельных групп носителей киевской культуры в этот район» (http://www.hist.vsu.ru/archmus/slav.htm); «Прослеживается стройная цепочка первобытной истории Брянщины от праславянской почепской эпохи до Древней Руси: I-II вв. почепская культура - III-V вв. киевская культура - VI-VII вв. колочинская культура - вторая половина VII - первая половина VIII вв. волынцевская - VIII-X вв. роменская, входящая в Древнюю Русь»
«Регион, в котором будут проводиться полевые исследования, лежит между водоразделом Днепра и Дона, где в 5 в. известны наиболее ранние памятники славянских археологических культур (колочинской и пеньковской), и лесостепным Поволжьем, где в гуннский период начинает складываться именьковская культура»
«Племена киевской культуры вполне могут соответствовать славянам-венетам, поскольку являются прямыми предшественниками славянских группировок VI в. Иордана и Прокопия» «Археологические изыскания проливают свет на историю славян бассейна Десны. Важным событием стало открытие Ф.М. Заверняевым почепской культуры, на базе которой происходят формирование культуры киевской, имеющей широкий ареал. Киевский компонент стал подосновой колочинской культуры.
Есть мнение, что колочинцы пришли на Десну не с территории Белоруссии, как предполагалось ранее, а из более южных районов, о чем говорит открытие памятников этой археоло¬гической культуры в районе Новгорода-Северского, которые, судя по керамике, являются более древними, чем белорусские. Итак, какие-то группы позднезарубинецких племен пришли в Подесенье около 1800 лет тому назад, а примерно, через два-три века здесь начинается время Киевской культуры (ее деснинский вариант).
Она сменилась через следующие два века колочинской, которая в свою очередь сменяется волынцевской, ставшей подосновой роменской культуры. Интенсивное освоение Подесенья славянами, вероятно, связано с вторжением варварских племен (готы, гунны, авары), из-за разбоев которых население южных районов начало осваивать более безопасные места»).
Итак, мы можем сделать вывод, что утверждение Алексеевой о том, что вятичи являются ославяненными финно-уграми, не имеет под собой никаких основ