Залевский Егор

Непоэт

"Мир словами детей", это литературный областной конкурс, в котором я недавно участвовал. Мероприятие, поистине, масштабное. По крайней мере думаю, хочет таким казаться. Я представил своё стихотворение, идеальное, по словам родителей и друзей. Мой школьный учитель тоже похвалил его. И на Стихи.ру люди оставляли только хвалебные комментарии. Один человек даже написал: "Поверь мне как знатоку, это прекрасное стихотворение.". Значит, всё должно было пройти гладко. Но волнение меня всё равно не покидало.

Я целых два дня ждал своей очереди, слушая работы других. Среди них, на мой взгляд, были как посредственные, так и примечательные. Правда, примечательными были только те, в которых виднелись самые грубые ошибки и несостыковки. Темы выбраны либо классические (к примеру, любовь), либо страшные (насилие), либо абсурдные (конкретных вещей не припомню). Я слушал и тревожно проверял свое стихотворение с надеждой, что в нём нет тех же ошибок, какие были у выступавших. Сначала тема... Пейзажная лирика. Прикопаться, думаю, не к чему. И приёмы у меня приемлемые, и с грамматикой порядок, и слова друг к другу подходят. Чем больше я ждал, тем сложнее становилось усидеть на деревянном стуле. 

- «Дайте мне уже выступить! Отпустите несчастного ребёнка!" - подумал я в одну прекрасную минуту. И в эту же минуту меня, наконец, вызвали. 

- Александр Рифмов. - прохрипел старый поэт. Увы его фамилию забыл. 

- Здесь! - по-солдатски ответил я на весь зал, резко спрыгнув со стула, и уже собирался выходить на сцену, держа грудь колесом. Но второй критик внезапно остановил меня: 

- Подожди, дорогуша. – сказала молодая женщина, которую тоже не знаю. - Мой коллега ошибся. Сейчас выступает Ольга Фальшивина. Ты за ней. 

Засада... Остаётся только сесть обратно на уже как два дня надоевшее место. И пока я неохотно садился, на сцену лёгкими прыжками устремилась с милой улыбкой стройная девушка с карими глазами и распущенными чёрными волосами. Хм, какая симпатичная особа... 

Прыгнув с удивительной уверенностью на сцену, она подождала пару секунд, чтобы воцарилась идеальная тишина, а то кто-то там бумажками шуршал. И своим сладким и чарующим голосом она проговорила название: “Простишь ли мне ревнивые мечты”. 

- Простишь ли мне ревнивые мечты, 

Моей любви безумное волненье? 

Ты верен мне: зачем же любишь ты 

Всегда пугать моё воображенье? 

- Ух ты! - Подумал я про себя. - Как же близко это душе моей!. 

Я волшебным образом предугадывал целые строки, будто знаю стих наизусть. Какая же, однако, странная вещь происходит. 

Критики, как дети, с воодушевлением смотрели на поэтессу. И как только я это заметил, сразу же вспомнил маленького себя, читающего родителям стихи Пушкина. Они точно так же любовались мною тогда. Да... Люблю Александра Сергеевича, многие стихи знаю наизусть. Стоп... Так это же его стих! Да-да, именно он. И название совпадает, и слова, только род кое-где Оля поменяла. Ей даже не хватило ума над смыслом поработать или взять стих какого-нибудь давно забытого любителя. Она даже могла бы взять работы прошлогодних участников, в конце-то концов! Как её вообще сюда пустили?! Нет, так нельзя. Непоэт это. Надо же сказать, надо... Надо же поставить человека на место - конкурс ведь для творческих людей, а не целиком повторяющих за другими. 

Набравшись сил, я резко встал, точно так же, когда меня вызвали на сцену. 

Дальше мы читаем в один голос: 

Скажи мне: соперник вечный мой, 

Наедине застав меня с тобой, - 

Фальшивина остолбенела и затихла. Все уставились на меня, а я в свою очередь продолжил в одиночку, держа грудь колесом и глядя сверлящим взглядом на непоэтессу:

- Зачем тебя приветствует лукаво?.. 

А он-то что тебе? Скажи, какое право 

Имеет он бледнеть и ревновать?.. 

В нескромный час меж вечера и света, 

Без матери, одна, полуодета, 

Зачем его должна ты принимать?.. 

Александр Сергеевич Пушкин, Оленька. Александр Сергеевич Пушкин! 

Все молчат с открытыми ртами и не могут ничего понять. Они, точно, ошарашены наглостью, только чьей я ещё в тот момент не понял: красной, как помидор, непоэтессы или моей. Возможно, со стороны я выглядел провокатором, ну и пусть. Творчество должно быть только своим и точка! 

Бедная Оля начала трястись, выдавая себя. Женщина с непониманием и надеждой, мол "скажи хотя бы что-нибудь", смотрела на коллегу. А сам коллега, вытащив из кармана телефон, начал быстро что-то набирать. Небось, искал в интернете стих. И по лицу видно, нашёл. Он удивлённо смотрел в экран, удручённо задумавшись. Затем поднял на девочку взгляд, какой бывает у недовольных и разочарованных отцов. Оленька была уже заплаканной. 

- Не волнуйся, внучень... Кхм-кхм, вручим тебе сертификат – сказал, тяжело вздохнув. 

Я остолбенел. Ни одного слова против обмана! Со стариком почти всё ясно (чуть "внученька" не сказал), но с женщиной-то что? Не могут же два родственника за этим столом сидеть. Значит, либо она сейчас где-то в космосе, либо семейке не хочет дорогу переходить. 

Обманщица сбежала к себе на место, без лишних слов вызвали следующего, сами догадываетесь кого. Я потерян и не знаю, что сейчас со мной будет. Стоит ли мне хлопнуть дверью в знак протеста? Нет, не для этого я здесь! Выйду и покажу подлинного поэта. Вышел, и что думаете. Был расплющен, как мошка. Меня разорвали на куски. После шквала замечаний я сел на свой проклятый, чёрт побери, деревянный стул, чуть не освободив из клетки приличия мысль: "Да, я не Пушкин. Но я хотя бы кто-то!".

Грудь растерзана, ушёл ни с чем! Больше не пойду на конкурс. Больше не хочу писать!

Хорошая дружба

А у вас есть друзья? У меня их достаточно: не слишком много, не очень мало. С виду у нас всё, как у людей; всё, как обычно... Но я бы начал разговор, если бы постоянно что-то не происходило? И ведь каждый раз одно и то же, и каждый раз исход печален и очевиден.

Всё началось неожиданно, в школьные будни. Наша компания тогда училась в первом или втором классе. А дети, полагаю, в это время чувствуют некоторые вещи куда острее взрослых. Вот и я в семь-восемь лет острее любого взрослого понимал, насколько каждый из нас отстранённый. История - сплошная мелочь: не могли  помочь другу с несерьёзным казалось бы делом, вернуться домой. Бедолага в один ветрений зимний денёк забыл деньги на проезд. Не волнуйтесь, вернулся он здоровым - обошлось без происшествий. Дело в другом... У нас, пятерых мальчишек, хватало только на себя, как на зло. И вы бы видели эти неловкие детские лица, когда я предложил поделиться! Ребят будто к доске вызвали объяснять, что такое гальванический элемент (батарейка, грубо говоря). Сначала они переглядывались, потом указывали друг на друга пальцем:

- Санёк пусть отдаст!

- Нет, мне холодно будет. Я штаны сегодня дома забыл! - Как позже оказалось, он зимой   всегда в тёплых подштанниках.

- А Виталик что? - спросил третий. - Тебе же ближе всех.

А Виталик чуть коньки при нас не отбросил (так уж он заволновался): Я-т-то ч-что?

В итоге вопрос решили очень демократичным путём. Народ выбрал жертвой меня. Почему так вышло, было понятно сразу. Если помните, есть такое детское правило: Ты придумал - ты и делай. Так и сказали: "Петька придумал - он и делает". Будучи добреньким и наивненьким, я без возмущения отдал деньги и вернулся домой пешком. Сейчас, когда я уже студент, проезжая остановку того бедолаги, невольно улыбаюсь: мой-то дом раза в три дальше от школы. Вот такой забавный случай. История - мелочь, а всё равно неприятно. И наша хорошая с виду дружба строится именно из таких мелочей. Когда ребята потом заметили мою жертвенность, то сразу начали пользоваться ею. У меня  ведь только было желание делать добро... Да и в семье было нормой уступать в случае чего. Теперь же "в случае чего, зовите Петьку". Налепили на человека ярлык мистера Помогайкина, пусть теперь так и живёт. Со временем мне начала надоедать лишняя работа. Приходилось придумывать отмазки, но ничего не помогало. Тогда в ход шли санкции: не будем с тобою дружить, разговаривать... Это сейчас всё для меня детский лепет, а раньше казалось: без друзей никак не выжить.

 Так было где-то до седьмого-восьмого класса. К этому времени ребята стали много язвить, отчего становилось не по себе. На колкость отвечали едкостью. Напряжение нарастало, и зачастую весёлые разговоры переходили в драку. А завтра как ни в чём не бывало. Только вот синяки и фингалы за ночь не лечатся. Но ведь лишний раз так и хочется развлечься: тронуть, толкнуть, оскорбить! И желательно, чтобы потом не было проблем... Ах, вот и Петька, давай подшучу над тобой двадцать пятый раз. Ты же не ответишь?

Однажды я ответил.  Как-то подошёл бедолага (Сеней зовут) и попросил сделать за него домашнюю работу. Просить моих друзей школа не научила: они в таких случаях либо толкают меня в плечо, либо "смешно" обзываются. Апогей их устного творчества: Петька-Петька-петушок. Сейчас же такой разговор:

- Петушарик, дружище!.. Сделаешь домашку? - облокотился на меня Сеня с хихиканьем.

- Сам такой! Отвянь! - я был откровенно не в духе и занят по горло. Мой друг удивился и озлобился.

- Да ладно тебе. Домашку сделаешь? - спросил он с напором, отчётливо проговаривая каждое слово. Обычно так из меня и выдавливают то самое "да". Но сейчас я готов бороться.

- Сам сделаешь, не такой глупый.

Сеня отошёл от меня:

- Давай выйдём и выясним, кто здесь глупый - он быстро кивал головой, как ходячий голубь.

Я сдался. Так было всегда. Благо, наше общение постепенно сходило на нет с самого начала. После выпуска мы перестали общаться вовсе. Теперь у меня только пара знакомых.

В общем, с виду у нас было всё, как обычно; всё как у людей. Но я бы не начал разговор, если бы постоянно что-нибудь не происходило.