Романчуков Сергей

Романчуков С.В., 23 года, магистрант ТПУ

«Лейтенант»

Из трахтящей мотором нервозности быстрого старта 

В дребезжащий, дрожащий, жужжащий короткий разбег. 

Поживей, лейтенант! Под отметкой в полётной карте 

Промороженный город. Холодный бетон и снег. 

И коробки машин, по заснеженной мёртвой дороге 

Волочащие с хрипом и матом патроны и хлеб. 

Дотянуть. Дотянуться. Помочь хоть бы этим немногим, 

Защищающим город, костлявый как каменный склеп. 

Со свинцового неба визгливо крестовые штуки 

Полосуют плетями из пушек бесценный груз. 

Поспеши, лейтенант. Обжигает штурвалом руки. 

Их не звали к Неве, это твой, а не их Союз. 

Как панически мечется юнкерс в решётке прицела, 

И могилы не надо - им хватит на крыльях крестов. 

Пулемётная очередь трассером небо белит 

И по радио радостный рапорт: "один готов!" 

Лейтенант, за тобою! От солнца заходят, суки! 

Обернись! Два худых, сто девятых! Патронов мало... 

Отшатнётся невеста - не будет конца разлуке - 

Почтальон сообщил, что на фронте его не стало. 

Начальная, военная…»

В песнях про школу там учат писать, считать...

Взять левой рукой за цевьё, отделить магазин,

Вынуть пенал с принадлежностью. Родина-мать

Будет гордиться шеренгами новых мужчин.

С шомполом не церемонятся. Можно выбить

Как дурь из чужой башки. Не перестараться только.

Снять крышку ствольной коробки. Особую прыть

Показывает (неожиданно) ботаник-Колька,

Глаза горят. Такой вот и сможет убить...

Кто бы заподозрил в этой-то снулой рыбе?

Пружина. Затворная рама с затвором единым махом.

Разобрать на газетке. Разобрались. Отделить газоотвод.

Доложить учителю. Задавленным детским страхам

Улыбнуться в лицо. На исходе учебный год.

За окном разгорается лето. Учиться не прёт.

Только надо признаться: творят чудеса с умами

Марш-броски, тренировки, разборка и чистка АК.

И как-то серьёзнее близкий Единый Экзамен,

И учебник не бесит, и легче с пером рука.

Плюс известно со школы, что делать, когда придёт...

«Скорбящим. С #хэштегами»

Лицемерная "скорбь" не стучит по вискам как молот,

Дорогие мои #япариж, #яшарли, #батаклан?

Я - Норд-Ост. Я - Чечня. Я - бесланская средняя школа.

Я - Иван, в сорок первом ведущий "ишак" на таран.

Мне жаль парижан, примеривших ненадолго

Ношу Алеппо, Дамаска, Багдада, Триполи...

Даже Москвы, где уроды того же толка

Взрывали людей и дружно делили прибыли.

Борцы за свободу, что вами же были обласканы,

До вас добрались, как снег в декабре неожиданно,

Теперь и в европе патрульные ходят с касками -

Где ж это слыхано, Господи, где ж это видано?

Вы сами, покуда были сильнее и краше,

Мёртвых делили. Всегда. На "своих" - и наших!

***

Все потери и утраты от зарплаты до зарплаты,

Повторяются, и снова день за днём, за кругом круг.

То ли бесы человечны, то ли люди бесноваты,

То ли рай не за горами, то ли ад уже вокруг.

В безобразных коридорах, в бюрократских кабинетах,

В клетках офисных конторок коротает скудный век

Неслучившийся художник, мета-кладбище поэтов,

На словах подобный Богу бессловесный человек.

Всё по КЗоТу, всё прилично: отпуск, премии, отгулы,

Перекладывать пасьянсы не смертельно тяжкий труд.

Жизнь бежит по кругу мимо, пролетают с низким гулом

Месяца, года, недели... Упадёшь, так понесут.

Бал закончен. Князь устал и в углу смеётся тихо:

Люди гибли за металл, люди гибли за металл!

Люди гибнут за бумагу и с дурным упорством психа

Для нарезанной бумаги воздвигают пьедестал.

«Вервольф»

Беги, путник, беги! Сердце уходит в пятки?

Радость охоты - первая радость в жизни,

Впрочем, о чём я, парень? Вперёд без оглядки!

Спасайся! Скорее! Дружище, беги, не кисни!

Убийство скучно, сначала не рвут, а гонят,

Не бойся. Тебя и не тронет никто - сначала.

Тягучая ночь, горькая от волчьей вони,

На город набросила чёрное покрывало.

Знаешь, как рассказчик должен отметить,

Это замечание очень нравится нашей стае,

Ты, вроде, хотел бы остаться на этом свете,

А бегаешь плохо. Ну кто же вот так убегает?

Слушай, ребятам по двести, по триста лет,

Дай подурачиться! Дай поиграть в погоню!

Тебе-то не важно, ведь ты не увидишь рассвет,

А так я, быть может, хотя бы тебя запомню.

Беги или бейся! Под этой бездонной луной

Любому исходу мы будем БЕЗУМНО рады!

Стражники, верно, слышали волчий вой,

Но жизни ценят повыше любой награды.

Тупик. Прости. Чудовищно рады знакомству. Были.

«Новый герой»

Он мог бы случиться онегиным или обломовым,

Да вот незадача - родился холопского звания

В дебрях страны, что сыпалась серым оловом.

Скучнейший герой - забитое, злое создание.

Где-то вдали прошитый свинцом насквозь

Чёрный пожар догорал на границах империи.

В провинции дети с палками шумно строились,

Играли в войну и учились считать потери.

Он вместе со всеми учился без жалоб и стонов

Улыбкой кривить лицо и играть до боли

В гулкой пустой квадратности спальных районов,

Ветхих подъездах и ржавой советской школе.

В детских обидах, в семье, стоявшей на матери,

Что денно и нощно пахала на двух работах,

Он мог бы податься в воры, пошёл в мечтатели.

Нося от детей побогаче клеймо нищеброда.

Играли, учились, жили, да так и выросли,

Что в сердце - то дело давнее, дело тёмное.

Он понял одно: от судьбы не дождаться милости,

Слова должны быть скупыми, запросы - скромными.

Мой мальчик подрос, удачно занялся наукой,

И денег хватает - пора воплощать мечты,

Но в сердце из детства засела ехидная сука

И шепчет: "всё это для тех, не таких как ты!"

***

На масло масляное будней

Роняет осень первый снег

И прячет трудни, блудни, скудни

За пеленою сонных век.

Несущий жизнь, подобный крови

Унылых пленников бетона

Из автомата льётся кофе

В стакан из тонкого картона.

Продрогших улиц сиплый шёпот

И кашель офисной рутины,

Клавиатуры робкой грохот,

Брюзжанье старой факс-машины...

А где-то были Жизнь и Лето,

Да вот беда - остались "где-то".

Я сын офицера. И с детства меня учили

Прежде всего - подлеца называть подлецом,

И сердце, и честь, и душу беречь от гнили,

А обвинения прямо бросать лицо.

Я колючий и злой, я таскаю на поясе нож

И по-братски привык обращаться к степному ветру,

С каждым годом сильней и сильней презираю ложь,

И всё злее поют под ногами дорог километры.

Я честно и страстно тоскую по тем временам,

Когда за слова отвечали клинком и кровью,

А с тем относились серьёзней к своим словам,

И враг был врагом, друг - другом, любовь - любовью.

Я молод и резок, но это проходит просто,

И я успокоюсь, когда подойдёт мой срок,

Но жаль, что из века репоста в эпоху рипоста

Нельзя перейти по тропинке из рваных строк...

«Свобода»

Среди гей-парадов и крестных ходов,

Митингов, шествий под барабанным боем

Ответь, гражданин: неужели твоя Свобода

Сводится к праву свободно ходить строем?

***

Говорят, будут слёзы и крики, и будет больно,

И любые попытки спасаться - напрасный труд, -

Просвистел рассекаемый ветер, злорадно, довольно:

Так сложилось, что пряники кончились. Будет кнут.

***

Всё чаще во мне пробуждают лишь грустный смех

Два крайних пути, людей превращающих в мясо:

Борьба ради борьбы, война всех против всех -

И безбрежная апологетика всеобщего одобрямса.

***

Из сизого сумрака скалятся звёзды пегие,

Самое время опять воевать с собой.

Я херово стреляю, но всё-таки лучше чем бегаю,

И по привычке - опять - принимаю бой...