Тропина Елизавета
Обнаженная рифмами
Строчкой к строке, кажется, я больная,
Продуло ветрами рифмы, в башке слова...
Что со мной? Кто я?
Не понимаю.
Люди вокруг иллюзия? Я жива?
Строфы-кислоты плавно текли по венам,
Словно бы соки жизни в моей душе.
Личность? давно оглохла и онемела.
Неужто меня сломал легион клише?
Или запал истратился и пергамент,
Буквы истерлись пытаясь создать слова,
Ручки и перья как проклятые богами.
Миру потребно молчание естества?
Если и так, то он проиграл все фишки.
Строки сочатся, неудержимо злы.
Каждое слово, как крылья для битой птицы,
Как бы привыкшей быть скованной в кандалы.
Это не разума голос, а вопль сердца.
Грудь разрывает новая ветвь из слов,
Корни впились в систему.
Куда же деться?
Если сам пульс, зависимый от оков,
Будто взорвался и стал отбивать чечетку.
Голос души разуму не унять.
Мир вдруг становится непостижимо четким.
Буквы в слова, исписанная тетрадь,
Новая книга, новая сеть романов -
Строфы-кислоты прорвали барьер клише!
Кто я теперь? Кем меня видит мама?
Все эти буквы - тропы к живой душе
Я, обнаженная рифмами и словами,
Стою перед миром, ждущим стиля ню.
Смело толпе я душу свою изливаю
И этого предназначения не изменю!
Настоящее
Возвращается прошлое сломанным,
Искалеченным
и
раздробленным.
Я покрыта холодным инеем,
Губы синие.
Я же сильная.
Говорит мне, что я хорошая,
Лишь улыбочка только скошена.
А улыбка моя натянута,
Слезы алые.
Так скучала я!
Я в ночи его ненавидела!
Я обиделась.
Боль обыденна.
Показался мне неуверенным.
Я лелеяла,
Душу склеила.
Он вернулся ко мне осколками.
Взгляды колкие,
Души скомканы.
Собрала его и заштопала.
Гордость втоптана,
Боль раскопана!
Но и мне возвратилось частное
Громогласное,
Хоть несчастное.
Без него ведь и сердце замерло,
Будто за морем
Пала замертво.
Душу греет лишь мысль бодрящая:
Мое прошлое -
Настоящее.
Моя панацея
Каждая буква - частичка души и сердца.
Каждая строчка в стихах моих - вечно драма.
Казалось, что нечему будет греться,
Когда разорвались в мире моем все храмы.
И рифмы сломались, а ритм потерялся в пепле,
Стихи как вопили: "Спаси, уничтожь всю темень! "
Хозяйка стихов пробиралась сквозь терни слепо
И, звезд не найдя, решила убить все время.
И в суетных буднях как будто часы терялись,
И дни, и недели, и годы исчезли где-то.
Она уничтожила время свое не каясь
И грустно смеялась в лицо своему портрету.
Но, как ты не прячься, а сердце всегда с тобою,
И темени, грусти, ранам уж не исчезнуть.
И я не сбежала, проиграла и тьме, и горю,
Весь мир потерял цвета, приказав ослепнуть.
А строки мне стали светом в конце туннеля,
Реальности встретила яркость до неприличия.
Стихи для меня лекарство и панацея,
Со временем стали душою, отбросив лишнее.
И рифмы мои сейчас словно бы в сердце выжжены.
Они - концентрат моих мыслей, души и личности.
У окриков боли теперь децибелы снижены,
Но строки все также пронизанные трагичностью.
Матрица случайных встреч
Иногда мне все больше кажется
В суете безразличных дней,
Что Мир - лишь простая матрица,
Отголосок небес огней.
Иногда мне все больше верится,
Что всё между нами - прах.
Земля как в пустыне вертится,
Ища смысл в пустых стихах.
Где-то в небе, быть может в звездах,
Существа, что умнее нас.
Там не носят ни мантий пестрых,
Ни плащей, ни платков, ни ряс...
Где-то в небе, в конце созвездий
Есть планета, а может ряд?
Наблюдают за нашим бегом
В мониторы науч-отряд.
Они строят для нас преграды,
Они пишут за нас сердца.
За мучения нам в награду
Только сыр и бокал винца.
Там, в экране, и мир, и войны,
Лица в небо, а руки в грязь.
Существа лишь глядят спокойно,
Меж поступков не видя связь
Отойдут, перерыв на часик,
Утомительно целый день
Наблюдать, как сгорают князи.
Им на смену приходит тень.
Опыт их не совсем удачный,
Что с людишек-то глупых взять?
Ведь велели решить задачу!
Нам хотелось царей свергать.
Познавать все, что выше? Бредни!
Ну зачем же туда лететь?
Нам бы в Бостоне чай, обедик,
Пару распрей еще стерпеть.
Наблюдают за нами лица,
Их скучающий взор так пуст.
Надоело играть провидца!
Алгоритм. Загружаю. Пуск!
Так и видим теперь в деталях
Что-то связное всё же есть.
Аппарат не умеет лукавить,
Не бывает СЛУЧАЙНЫХ встреч.
Наши судьбы вершит компьютер.
А задумка всего одна:
Если хочешь постигнуть чудо
Не забудь - у него есть цена.
Многорадужность
У окна, что посредь стены, в обветшалой и мудрой тумбе,
Что видала иных людей, кто здесь жил ещё до меня,
Одиноко стоит ларец, как сорняк на цветочной клумбе.
И ларец тот в себе таит многорадужный свет огня.
Открывать его не спешу, да и, честно, дрожат коленки.
Вдруг мой жребий определен, а я выберу цвет не тот?
И метаясь с конца в конец, пламя прячу в ларце у стенки.
Я надеюсь, что все решит этот город, друзья и год.
А себе задаю вопрос: как гореть в этом мире новом,
Не сливаясь со всей толпой, избегая конфликтов, драм?
Я хочу, чтобы мой ларец на меня посмотрел и понял,
Каким пламенем стать средь лиц, непокорных чужим ветрам.
Многорадужность разных "я", словно маски в плохом театре -
Пыль пронизывает насквозь, пооблезла давно краса.
Я играю в калейдоскоп ( и мечтаю о психиатре?) ,
Примеряя их невпопад. Лишь себе не смотрю в глаза.
Потеряться среди людей - значит просто наставить точек.
Я боюсь признавать в себе заурядность больших миров.
Выбрать пламя поможет мне этот странный этюд из строчек.
Из ларца бьёт ярчайший свет - это пламя моих стихов.
Бумажные птицы
Обернуться бумажной птицей и взмыть к Луне,
В сгибах белого чувствуя самое сердце ветра,
В вихрях воздуха плаваю словно пират в вине.
Потеряться средь книг позабыв про законы вето.
Мне бы впитывать губкой древние их слова,
Чтоб от мудрости зрение стало до боли четким.
Я бы птицею знания, имя ее -сова.
На горбу желтизны бы мне танцевать чечетку!
И поджечь бы с концов бездумную эту сеть,
Что съедает умы, убивая еще в зачатке.
С наслажденьем смотрела б, как будет она гореть
Вместе с горами фальши и тоннами опечаток.
Мне оставьте, пожалуйста, книги печатной вкус,
Этот хруст между крыльев спрятал в себе былое.
Переплеты хранят в себе песни безмолвных уст.
Прочитав, ты даешь птицам бумажным волю.