Виктор Тарасенко

Виктор Тарасенко,

сотрудник кредитного отдела, 26 лет

Офисный легион

Человек со временем привыкает даже к плохому. Так я привык работать в офисе. Хотя до сих пор  вспоминаю свой первый рабочий день в банке с улыбкой. Оставив за плечами пять лет университета, диплом, экзамены и неловкое собеседование, я оказался на пороге новой жизни, полной, как мне тогда казалось, финансовых терминов, новых знакомых, невероятно ценного опыта. Мне очень натурально представлялись разноцветные графики, красивые диаграммы и цифры с множеством нулей.

Первый день. Улыбка девушки в приемной. Знакомство с коллегами. Бесконечные кабинеты и переговорные. Уверенный взгляд начальника отдела. Потом задания, планерки, отчеты. Казалось, что все это интересно и увлекательно. Так было первые месяцы. Потом это все мне надоело. Как-то одномоментно и бесповоротно. Я проставлялся за первую премию и начальник отдела, обняв меня за плечо, провозгласил тост: «За пополнение легиона офисного планктона!». Все засмеялись, видимо это была традиционная шутка. Тут меня и посетило озарение. Я понял, что это, в общем-то, навсегда.

С этого момента работа перестала приносить радость. Серые будни шли своим чередом, едва отличаясь друг от друга. Совещания тянулись нескончаемо долго, и я научился спать с открытыми глазами. Перерывы на чай стали дольше, а рекорд в «Сапере» – меньше. Понемногу я постиг все тонкости офисной жизни и пришел к выводу, что ошибся с выбором профессии. Примерно в это время меня назначили начальником отдела. Веселее от этого не стало, зато стало больше денег. Потом в нашем банке произошла смена руководства, и после этого стало гораздо веселее.

Сменился президент банка – теперь на этой должности значился Иван Павлович Неронов. В первый же день он созвал на совещание начальников всех отделов, в том числе и меня. В ходе своего выступления он без конца сыпал латинскими выражениями, начиная от банальных «dura lex sed lex» и заканчивая совсем непереводимыми. Мне показалось, что президент и сам не понимал половины этих фраз – ситуация, кстати, весьма характерная. Так же он грозился вывести на новый уровень корпоративную культуру и поднять на невиданные высоты командный дух. Про финансовые показатели в своей речи не упомянул. Закончил выступление патетическим восклицанием: «Корпоративный дух должен быть поднят!».

Уже с первых дней правления Ивана Павловича мы почувствовали значительный подъем культуры и духа. Этому изрядно способствовал указ «О дне зимнего солнцестояния». В этот день президент повелевал всякому бросать работу и праздновать почем зря. Так же разрешалось наряжаться в сатиров. Эта идея разделила коллектив на две неравные части. Первые считали, что это усложнит работу в напряженные предновогодний период, а вторые (и их было большинство) принялись шить костюмы.

Затем светлую голову господина Неронова посетила идея ребрендинга, и наш банк стал называться «R&R-Банк», а логотипом стало символичное изображение волка. Расшифровка названия была для нас не меньшей загадкой, чем животное на эмблеме. Это обстоятельство мы обсудили за кружкой пива с моим коллегой и боевым товарищем – Антоном. Он считал себя закаленным в боях ветераном офисной службы и неплохо разбирался в сортах пива. Не исключено, что эти вещи как-то взаимосвязаны. Мы разошлись во мнениях: Антон не придавал нововведениям особого значения, а я считал, что волк – плохой символ для финансовой организации, потому что в умах сограждан не вызывает позитивных ассоциаций. «Да всем насрать» – глубокомысленно реагировал Антон.

После этого работа банка ненадолго стабилизировалась. Я с важным видом сидел на планерках, раздавал ценные указания подчиненным и временами пил воду из кулера. Жизнь внутри банка текла своим чередом: в принтерах кончалась бумага, где-то бесследно пропадали архивные документы, кого-то увольняли. Странных указов от руководства не поступало, загадочных животных на логотипе не добавлялось, и мы стали забывать о причудах нового президента. Однако вскоре случилось неординарное.

В один невнятный пятничный день меня вызвали «наверх». Надо сказать, что это был первый такой вызов с момента назначения Ивана Павловича. В состоянии душевного подъема с примесью иррационального ужаса я направился в его кабинет. Первое что бросилось в глаза – интерьер этого самого кабинета. Декоративные амфоры, мозаика из цветного стекла, античные статуи. Кажется, за ширмой стояла кушетка. Владелец кабинета выглядел не менее странно – на его голове величественно покоился лавровый венец. С трудом переборов желание выкрикнуть «Идущие на смерть приветствуют тебя!», я приблизился к его столу, рядом к которым меня дожидались начальники еще трех отделов.

Иван Павлович, неспешно пройдясь из одного конца кабинета в другой, начал свою речь. Он заявил,  что судьба банка неотделима от судьбы каждого из присутствующих в этом кабинете. Тут я многозначительно кивнул. С опечаленным лицом он рассказал о том, что банк переживает не лучшие времена, что застой в деятельности может привести к трагическим последствиям. На мое напоминание о недавнем крупном выпуске ценных бумаг ответил, что это все пустое. Тут начальник отдела маркетинга старательно записал в блокнот: «все пустое». Так же президент был обеспокоен гигиеной персонала и общим санитарным положением в банке. Закончил свое выступление Иван Павлович на оптимистичной ноте, заверив всех, что «корпоративный дух будет поднят».

По выходу из кабинета я ожидал бури эмоций, негодования, возможно даже легкой истерики. Ничего такого не случилось. Казалось, что эти люди не заметили маразма, который  тревожно навис над нашей спокойной жизнью. Мне пришлось действовать осторожно. Первым делом спросил у начальника отдела маркетинга, не показалось ли ему странным поведение Ивана Павловича. Он ответил, что с президентом действительно что-то не так –  его венок совершенно не гармонирует с галстуком. Я спешно закончил беседу, заметив, что это все пустое и направился в кабинет к Антону.

Тут никаких роковых изменений не произошло. Антон как обычно играл на телефоне в футбол. Заметив меня, он закрыл дверь и достал бутылку Чивас Ригал. Мой рассказ Антон прокомментировал лаконично: «У богатых свои причуды». Мы снова выпили.

На следующий день по пути на работу я заметил рекламный плакат нашего банка. На фоне средиземноморского пейзажа было написано «Все дороги ведут в R&R». Похожих плакатов по городу оказалось довольно много: где-то была холмистая местность, где-то ручей, где-то район средневекового города, но все их объединял вид мощеной камнем дороги. Идея показалось мне довольно интересной. В рамках этой концепции даже вчерашний лавровый венец на лысеющей голове президента банка выглядел не так глупо.

Однако мое настроение в корне изменилось, когда я подъехал к зданию банка. Перед центральным входом выстроились сотрудники всех отделов. Выстроены они были с особым цинизмом – квадратами. Над каждым людским квадратом возвышался штандарт, увенчанный золоченым орлом. На самих полотнах были изображены знаки, по всей видимости, символизирующие тот или иной отдел. Такого за всю мою банковскую карьеру мне видеть не приходилось.

Но никто из моих подчиненных не смог дать толковых разъяснений по сложившейся ситуации. Все путано говорили, что это новая инициатива руководства. Антон, которого я обнаружил в «когорте» отдела безопасности, приветствовал меня словами: «И ты, Брут?!». Он объяснил, что все это было частью новой рекламной кампании банка. По задумке руководства, коллектив должен пройти парадом по улицам города, вселяя ужас в сердца конкурентов. Такого уровня идиотизма я и представить себе не мог. Но выбора не было. В течение пяти часов мы маршировали по городу, крепко сжимая в руках корпоративные штандарты.

На выходных мы отмечали первую премию нового сотрудника нашего отдела. Мне, как начальнику, досталась честь произнести первый тост. Слова сами слетели с языка: «За пополнение легиона офисного планктона!». И тут озарение посетило меня во второй раз. Парад R&R-Банка и был демонстрацией мощи этого легиона. Дисциплина, выдержка, способность слепо выполнять приказы – вот главные свойства римского легиона, вот главные свойства банковского клерка. Лавровый венок, латинизмы, античный интерьер – всё встало на свои места. Даже животное на логотипе обрело смысл. Волчица – символ Рима. Кажется, в тот момент мое сознание помутилось. Поспешно распрощавшись с коллегами, я отправился домой.

На этот раз моя психика, расшатанная годами офисного труда, не выдержала. Мне даже пришлось взять больничный – я был уверен, что сошел с ума. Ночами мне снились бои гладиаторов и Сатурналии, а днем я тревожно поглядывал в окно, ожидая увидеть римское войско, готовое к штурму моего жилища. По телевизору, как назло, показывали чемпионат Италии по футболу. «Новички в составе римской Ромы – два французских легионера – разгромили Наполи, забив на двоих три мяча» – сообщил однажды вечером ведущий спортивного шоу. Мне захотелось переключить канал.

На исходе первой недели больничного я решился позвонить Антону и узнать последние банковские новости. Оказалось, что в составе совета директоров намечаются значительные изменения, помимо этого в банке открыт театральный кружок и начато строительство бассейна для сотрудников. Так же Антон рассказал, что к нам в скором времени прибудет делегация из крупного столичного банка – это послужит началом переговоров о совместном финансировании крупного инвестиционного проекта в нашем регионе. Несмотря на внешнюю безобидность, эти известия подействовали на меня удручающе, и я продлил больничный еще на неделю.

В конце концов, больничный, как и все хорошее, скоропостижно закончился. Я старался морально подготовиться к возвращению на работу и просидел всю ночь субботы в баре вместе с Антоном. Говорили о разном, но только не о работе.

Первое, с чем мне пришлось столкнуться, вернувшись в лоно родного банка, – высокое искусство. Для начала секретарь ознакомил меня с приказом «О театре», согласно которому в банке был организован добровольный театральный кружок. Однако, работники, посещающие занятия, получали некоторые выгоды и послабления. Например, сокращенный рабочий день перед репетицией. Тут я всерьез задумался о карьере актера. Для пущего духовного подъема решил посетить помещение кружка.

Несмотря на всю моральную подготовку, проведенную за время больничного, меня застали врасплох. Вообще, изображение одухотворенного лица Ивана Павловича, напечатанное на потолке, кого угодно бы застало врасплох. Для подтверждения своих догадок поинтересовался у руководительницы драмкружка, не считает ли она это перебором? Она спокойно ответила, что не видит в этом ничего особенного, ведь покровителем театра в R&R-Банке является именно президент, поэтому логично поместить его портрет на потолке. Этого перенести я не мог – с театром было покончено.

Теперь нужно было разобраться с отчетами, накопившимся за время моего отсутствия. Но к работе мне приступить так и не удалось, поскольку мой путь лежал через операционный зал. Обычно я довольно редко там бывал, потому что пользовался служебным входом. Открыв дверь, я замер не в силах пошевелиться: оперзал преобразился до неузнаваемости. Теперь его интерьер напоминал кабинет президента. Статуи, мозаики из разноцветного стекла, нелепые амфоры. У стен стояли кушетки, подобные той, что я заметил за ширмой у Ивана Павловича. На кушетках то тут, то там с важным видом возлежали посетители, как будто это было в порядке вещей. Операционистки нарядились во что-то, напоминающее римские туники. На клиентских стендах стояли вазы со свежими фруктами. В тяжелом воздухе непривычно повис запах благовоний. Финальным аккордом для меня стал вид охранника – на нем был странный головной убор, стилизованный под римский шлем.

Что бы прийти в себя, я уселся на одну из кушеток, где меня и обнаружил секретарь. Он вручил мне квартальный бюджетный план. На мой безмолвный вопрос ответил, что это для ознакомления. Я поинтересовался, почему операционистки в туниках? Он сказал, что в холле отключили кондиционеры, поэтому сотрудницам разрешили ходить в более свободной одежде. Потом подумал и добавил, что кондиционеры отключили с целью профилактики легионеллы. Слово легион подействовало на меня удручающе, и я поспешил ретироваться.

Работать совершенно не хотелось, поэтому я созвал отдел на совещание. Сказать мне было нечего, поэтому пришлось напирать на подъем корпоративной культуры и на необходимость приобщаться к прекрасному через драмкружок. Для эксперимента в конце совещания наврал, что руководство рассматривает идею проведения гладиаторских боев среди сотрудников. Немедленно нашлось два добровольца. Абсурдность происходящего достигла невероятных высот. Легион офисных клерков предстал передо мной во всей красе. Себя я ощутил чем-то вроде офисного центуриона, и от этого стало еще гаже. Для снятия стресса разложил «Косынку».

Наигравшись в пасьянс и выпив чая, я взялся за бюджетный план. Начало как обычно было затянуто и скучновато: канцелярия, бумага, вода и прочие мелочи. Дальше шел текущий ремонт, и только в самом конце значилась неприметная строка: строительство бассейна с банным комплексом «Термы». Я ждал чего-то подобного, поэтому не потерял самообладания. Запросив ознакомительный доступ к проекту, первым делом взялся смотреть картинки. Надо сказать, дизайнеры постарались на славу – внутреннее убранство было умело выдержано в античном стиле. Колонны, большой бассейн в центре, пресловутая мозаика, бюсты видных деятелей в нишах, полукруглые арки переходов, мраморные скамьи и столы для массажа.

Ничего удивительного, все в лучших традициях Древнего Рима. Наверняка руководство попытается проводить в банях внутренние совещания, а то и презентации для партнеров. Кажется, в Риме термы выполняли как раз подобную общественную функцию. Тогда мне подумалось (и не без удовольствия), что крупного скандала не избежать. В этот же момент в моей голове родилась идея эксперимента, который позволил бы положить конец этому фарсу или же убедиться в том, что мир вокруг сошел с ума. Я решил прийти на работу в тоге и сандалиях. Найти в интернете прокат костюмов в стиле Древнего Рима не составило труда. В конце рабочего дня я уж разглядывал свое отражение в зеркале пункта проката. А ведь римская тога мне к лицу!

На следующий день я приехал на работу заранее и специально направился к центральному входу. Мои одежды элегантно развевались на ветру. Попав в оперзал, я невольно улыбнулся – все кушетки были заняты. Их поставили всего два назад, а посетители уже разлеглись, как будто так и надо. Вот что значит развитое общество потребления. Стоит отметить, что мой костюм гармонично вписался в общий антураж и на меня почти не обращали внимания ни клиенты, ни сотрудники банка.

Зайдя в свой кабинет, я некоторое время провел перед зеркалом – проверял, как сидит тога. Затем  созвал отдел на совещание, но никто из подчиненных не продемонстрировал бурной реакции на мои одеяния. Остаток дня я блуждал по бесконечным коридорам банка, с целью попасться на глаза как можно большему количеству людей. Казалось, никто не обращал на меня внимания, но тут неожиданно мне встретился секретаря Ивана Павловича. Он любезно поинтересовался, откуда у меня такая тога, сказал, что она меня стройнит и посоветовал пару сайтов, где можно заказать отличные аксессуары. Это было уже кое-что. Под закрытие заглянул в кабинет к Антону. Он спросил, чего это я так вырядился и предложил выпить. 

Впечатления от этого дня оказались смешанными: с одной стороны, я ничего иного и не ожидал, с другой, это никак не укладывалось в голове. Взрослый, солидный работник банка заявляется  на работу в римской тоге, а на это никто не обращает внимания. Есть в этом что-то ненормальное. Но, по всей видимости, человек со временем привыкает даже к абсурду. Остаток недели прошел без значительных происшествий, время тянулось привычно медленно. На выходных пересмотрел фильм «Гладиатор» с Расселом Кроу, решив, что это вполне логично в моей ситуации.

В понедельник у нашего банка обновился совет директоров. По такому случаю, президент снова вызвал начальников всех отделов на совещание. В том, что новые члены совета директоров только усугубят творящееся вокруг безумие, сомнений почти не было. Наш и конференц-зал теперь представлял собой древнеримский форум с амфитеатром и небольшой сценой для выступлений. Именно там и расположился Иван Павлович Неронов. Тут я еще раз пожалел, что пришел не в тоге, поскольку президент был облачен во что-то подобное. Его костюм можно было назвать бизнес-тогой. Публика восприняла это нормально.

Начал свою речь президент неожиданно. Обратившись лично ко мне, он сказал, что одобряет мои инициативы в вопросах поднятия корпоративного духа. Затем отметил, что поощрит мое начинание, после чего призвал к тишине, поскольку зал наполнился недовольным гулом. Вторым пунктом повестки дня было переименование некоторых структурных подразделений банка, например, совет директоров превращался в сенат, а отделы в комиции. Как и следовало ожидать, никто не возразил, собравшимся было все равно, как их будут называть. Далее Иван Павлович объявил, что в эту пятницу ожидается делегация из крупного столичного банка, поэтому все комиции должны находиться в полной боевой готовности. После этого обсуждались прочие вопросы корпоративной культуры. В завершение совещания президент представил новых членов правления. Они вставали со своих мест, все как один облаченные в бизнес-тоги, а мы сдержанно хлопали.

 Среди прочих в совет директоров вошел конь. Да, именно конь. По понятным причинам он не смог присутствовать на собрании, поэтому для его представления была организована интернет-трансляция напрямую из конюшен Ивана Павловича. Президентская речь привычно закончилась фразой «корпоративный дух должен быть поднят».

Выйдя из конференц-зала, я сразу поинтересовался у Антона, как ему наш новый сенат? Он ответил, что конь – это возможно перебор, но, в сущности, нет разницы, кто будет сидеть в правлении: лошадь или тупая дочка двоюродной сестры президента. В чем-то он был прав. Я наскоро распрощался и поехал покупать тогу. Кажется, теперь именно она стала залогом карьерного роста.

И действительно, уже со следующего дня в банке стали мелькать древнегреческие одеяния, кабинеты обустраивались в античном стиле, на стенах появились демотиваторы на латыни. Мир окончательно сошел с ума, но посреди всего этого хаоса банк как-то ухитрялся выдавать кредиты и гарантии, привлекать средства и более-менее нормально функционировать. За неделю здание банка превратилось в уродливое подобие древнего храма Юпитера. В таком виде мы и готовились к встрече коллег из столицы. Должен сказать, я не верил, что все пройдет гладко. Мы-то привыкли к офисному легиону и стали его частью, но людям непривычным это все могло не понравиться.

В составе делегации к нам приехали только мужчины. Это сразу вызвало подозрение, хотя одеты они были подобающим образом: костюмы, рубашки, галстуки. Первая реакция гостей на происходящее в нашем банке была сдержанной, но мне показалась некоторая растерянность в их поведении, что и не удивительно. Я сам временами пугаюсь, заметив сандалии на своих ногах. Культурную программу начали с экскурсии по помещениям банка. Надо признать, начало удачное – теперь здесь действительно было на что посмотреть: обилие непонятно откуда взявшихся статуй и гобеленов, невероятные вазы и прочие атрибуты интерьера Древнего Рима. Затем отобедали и приступили к деловой части: презентации нашего банка, обсуждению общих вопросов и подписанию бумаг. Закончить программу, разумеется, планировалось в бане.

Мой отдел подготовил краткий отчет по динамике кредитного портфеля, поэтому мне доверили непосредственное участие в презентации. Иван Павлович рекомендовал принарядиться по такому случаю. Первая часть дня прошла в мучительном ожидании выступления. Я бродил по банку, репетируя речь и поправляя золоченый венок на голове. Время до обеда тянулось бесконечно долго, но все-таки этот час настал. Я допил чай и решительно направился выступать.

Конференц-зал был заставлен длинными столами, за которыми сидели работники R&R-Банка, представители местной власти, знаменитые общественные деятели и какие-то совсем непонятные люди. Между столами сновали разносчики еды и вина и девушки в откровенных одеяниях. От обилия всевозможных угощений разбегались глаза. В зале царил полумрак, несмотря на то, что на стенах висели факелы. Запахи еды и вина смешивались с запахом пота, вызывая раздражение в носу и глазах. За занавеской из полупрозрачного шелка играли музыканты. На возвышении расположился отдельный стол, за которым сидело (вернее сказать лежало) все руководство. Особое внимание привлекал Иван Павлович, на его коленях расположились две полуобнаженные девушки. Кажется, одну из них я раньше видел где-то в бухгалтерии.  Там же разместились и столичные гости. Теперь они не выглядели растерянными: расстегнутые рубашки, перекошенные галстуки, перепачканные жиром руки и губы. Иными словами, моим глазам предстала натуральная оргия. Мне удалось незамеченным прокрасться вдоль стены и сесть на свободное место.

Постепенно веселье набирало обороты. Люди пьяными голосами пели песни, на свободном пространстве начались танцы, разносчики выносили все новые бутылки. К обнаженным женским телам добавились и мужские. Операцонистки с задорным визгом убегали от специалистов отдела залогов. Иван Павлович, перепачканный в чем-то томатном, поливал всех вокруг шампанским. Ощущение отвращения ко всему происходящему все глубже проникало в мое сознание. Краем глаза я заметил, как Антон с какой-то девицей скользнул за занавески в углу зала. Последней каплей стала начальница отдела расчетов – женщина лет пятидесяти. Она подсела ко мне и, взяв за руку, спросила, почему это я тут скучаю.

Неожиданно для самого себя я резким движением вырвал руку и вскочил на стол, закричав что-то пронзительно-невнятное. В зале мгновенно повисла пугающая тишина. Мутные взоры всех собравшихся обратились на меня. Глупее, чем в этот момент, я не чувствовал себя никогда в жизни. Нужно было что-то говорить.

Но что-то сказать оказалось не так просто. От волнения у меня сперло дыхание и потемнело в глазах. В зале стали раздаваться смешки и язвительные комментарии. Тут-то в моей руке и обнаружился смятый листок с текстом доклада для презентации банка. Я развернул его и начал читать. Это было абсолютно неуместно в данной ситуации. Может быть, именно поэтому в зале снова наступила тишина и нарушилась она только в самом конце моего доклада. Мне показалось, что это были крики одобрения и восторга.

Но я ошибся. Оживление было вызвано не моим нелепым выступлением, а начинавшимся пожаром. Кто-то уронил факел в дальнем углу зала, и огонь медленно пополз по залитому вином ковролину. Затем вспыхнули занавески, и весь зал оказался окутан огнем. Запах дыма вытеснил ароматы благовоний. Мгновенно началась паника. Опьяненные алкоголем и страхом люди кинулись ко всем доступным выходам, сбивая друг друга с ног и истошно крича. Кажется, кто-то полез в окно. Я решил не соваться в давку и, замотав лицо тогой, укрылся за колонной.

Дождавшись момента, когда выход из зала освободился, я покинул свое укрытие и побежал к двери. Однако за пару метров до спасительного выхода я остановился как вкопанный. Причиной этому послужил Иван Павлович. Он стоял на сцене, окруженный огнем и дымом. Кажется, он читал стихи. Несмотря на перепачканную и порванную тогу, вид он имел весьма величественный – гордая осанка, вскинутый подбородок, уверенная жестикуляция. Поколебавшись несколько секунд, я выбежал из зала и через центральный холл покинул помещение. На улице уже работали пожарные и врачи, людям оказывали помощь. Здание банка было полностью охвачено огнем. Я медленно побрел в сторону машин скорой помощи.

В субботу я проснулся бодрым и отдохнувшим. Вчерашний пожар казался каким-то далеким и полузабытым сном. Позавтракав, я пешком направился к зданию R&R-Банка, хотелось взглянуть на руины великого Рима. Издалека мне показалось, что внешний вид здания не изменился, только вывеска исчезла. Приблизившись, я убедился в этом. Ни выбитых окон, ни уродливых следов гари, ничего. Впрочем, вход в здание был перекрыт желтыми полицейскими лентами.

Я достал телефон и открыл новостную ленту. Первой строкой значилось: «R&R-Банк прогорел – крупнейший региональный банк в эту пятницу объявил о своем банкротстве». Ожог на руке неприятно заныл.