Сергей Романчуков

Романчуков Сергей Викторович, г. Томск, студент.

Посеявший ветер…

Посеявший ветер опять пожинает бурю, 

В пузатом стакане тоскливо болтается спирт, 

Какая-то гадость "для вкуса"... На кухне курят 

В открытую форточку призраки прежних обид. 

Минута молчания - в память о старом друге, 

Ушедшем в какой-то отдельный, серьёзный мир 

Пробившись в число никогда не марающих руки 

О струны, чернила и рюмки поэтских квартир. 

Спокойное, мирное время. Считай потери, 

Живых, но ушедших - в альбомы, записки и сны. 

Безумствует буря в стакане. Скребётся в двери 

Бесцветное утро чертовски холодной весны.

Почти по Блоку

Ночь. Улица. Фонарь давно разбит.

Иссох канал. А в остальном по Блоку.

Устало и бессмысленно глядит

В слепое небо ряд незрячих окон.

Всё повторилось. Вновь. За кругом круг.

За смертью - жизнь. И смерть. И всё сначала.

И медленно, как кровь чужая с рук,

Стекает время снов на дно бокала.

Как век назад. Опять. Исхода нет,

Хоть новый календарь листает даты.

Лишь отблеском в глазах тускнеет свет

Былой мечты - забытой и распятой.

272.7 °С

Открытою флягой в холодное небо - целься! 

Бумага бессильна, бумагу целует огонь... 

Их градусы в нашей шкале - двести семьдесят.  

                                                                       Цельсий 

Да голос из детства: "рукой огоньки не тронь!" 

Больной постсоветовский Монтэг.  

                                           Садистски точен 

Стервозно-восторженной боли тупой удар. 

Костры недозволенных книг освещают ночи, 

Но спящим уже не мешает большой пожар. 

Танцуй, революция сердца! Никто не страшен! 

На страже Покоя и Счастья стоит огонь! 

Никто не расскажет, как тесен и дурно раскрашен 

Твой новый, блестящий, сияющий глянцевый дом. 

Пингвинье

Как гнетёт равнодушие спин

И пустые безликие лица,

Если ты - одинокий пингвин

В нетерпимой к пингвинам столице.

Только Бог над тобой господин

И велит до отключки напиться,

Если в паспорте метка "пингвин"

На отдельной, пингвиньей, странице.

На асфальте навеки один 

И хотел бы обратно родиться

Одинокий, забытый пингвин

Нетерпимой к пингвинам столицы.

***

Ночь осыпает залив трассерами звёзд.

Ветер в лицо, растревоженный запахом моря,

Волны внизу... На сияющий лунный мост

Восходит душа, утопившая страхи и горе.

В вольную высь! Не увидят побега люди,

Спит маскировочной сетью укутанный порт,

Дремлют собаки и жала зенитных орудий.

Лижет прожектор корвета потрёпанный борт.

Это - внизу. Далеко. На пороге неба

Тонкие пальцы коснулись дрожащих струн,

Нежные звуки и звёзды - алмазные скрепы -

Лечат изломанный мир, не доставшийся злу.

Время стирает кошмары, врачует раны,

Боль и отчаянье, ужас ненужной войны...

Ржавые башни и груды железного хлама

Спят в милосердных объятиях юной весны.

Угнетатели, будьте неладны! 

(В посвящение многословному общественному деятелю из числа знакомых, по какой-то причине пожелавшему остаться неназванным :-)

Размышляя о вселенской гармонии 

В загаженном жильцами парадном, 

Морщась от некой эзотерической вони, 

Раскуривая фимиамы (без фильтра) прорывается в гастроном 

"Крокодил мировых Революций". Бунтарь и Мятежник, 

Низвержитель царей (не способный низвергнуть домком)... 

Нерешительный ангел - немое подобие прежних. 

Может быть, и тебе это бледное чудо знакомо? 

Листопад

Мотив смешон и стар до боли, 

Как мир презрительно суров: 

Потребны Родине герои, 

Судьба приводит дураков. 

Под небом тесно, в небе скучно, 

В эфире гниль, в газетах яд. 

Остервенелый и ненужный, 

Идёт в атаку листопад. 

Листва опавшая сминает 

Бетон отравленных алей, 

И злых ветров шальные стаи 

Ночами воют всё страшней. 

Твои душевные Цусимы 

Всем до единого смешны,  

А жизнь идёт - легко и мимо, 

И осень нагло лезет в сны. 

Вали! Тебе не будет рая, 

А ад закрыт сто лет назад. 

В закатном пламени пылая 

Твой мир штурмует листопад...

Злоба

Всё реже пишу стихи

Да чаще ругаюсь матом

И жду, чтоб вонзил клыки

В планету немирный атом.

По Ленина крестный ход,

Без веры, зато с крестами.

Без Бога... Но тащит народ

Икону - как красное знамя.

(И так же предаст, быть может?)

Везде активисты. Другие слова, одежды,

Но те же учебники, схемы и резкий нрав.

Благие посулы, а серой несёт как прежде,

Хоть врут не про Маркса, а "смертию смерть поправ"...

Осколки. Семей без Любви и церквей без Веры.

Цари без царя в бошке обещают рай

И кто-то с экрана усердно страшит Люцифером.

Мужик, мы в аду. Привыкай! Привыкай. Привыкай...

***

Привет европейским двухсотым от русских двухсотых

Разрушенных детских садов и горящих больниц.

"Подарок" от скачущих, хором орущих до рвоты

Свидомых друзей человечных и мирных столиц.

На небе не тесно? Война не проходит мимо,

Заходит глумливо и в твой европейский дом.

Не страшно? Не больно? Не совестно? Неисправимо!

Как боинг, внезапно пронзённый зенитным клинком.