Мартемьянов Сергей

***

Вы дешевле и многим хуже.

Камень в реке,

По которой, спускаясь,

Слёзы становятся лужей

Аристократически прозрачных соплей.

Без того мозг, потерзанный запахом клея,

В канцелярском купленным за пару копеек,

Делает мысли живее, а клетки мертвее -

Демографическая панацея.

Когда атмосфера выдавит

Пассивный выдох, куда больше,

В полиэтиленовый пакет,

Государство найдет освободившуюся площадь,

А бедняк почти что найдет ответ.

Жаль, не запрятать туда своей туши

И не выстрелить в полдень из питерских пушек,

Пролететь над Невой и сереющей сушей,

Вы дешевле и многим хуже.

И ведь даже от слов неприятная вязкость во рту,

В перемешку со вкусом присыпки кондитерской.

Если так не выносите всю суету,

То меняйте на запахи сырости.

Сырости от тряпки из старой хорошей рубашки,

Сырости носового платка, когда чувствуешь себя неважно,

Сырости от слез после крупной квартирной кражи,

Сырости крыш безликих многоэтажек.

А вы всегда считали их безликими, скажите, ну же,

Как безлики и курицы, что вы готовите на семейный ужин.

Отлейте в банку бульона, я немного простужен,

А вы всё так же дешевле и многим хуже.

Как бы не схлопотать от вашей жены или вашего мужа,

Не выгоняйте из подъезда, за окном июньская стужа,

Женщины после весны - как в общежитии кружки,

А мужчины теплы только когда их с похмелья сушит.

Да идите вы к черту,

Мне же лучше!

Как голуби понимают, что крошки пригодны в пищу?

Быть может, они из тех, кто никогда не ищет,

Бросили на землю, как нищим,

А после еды они вознаградят раненного судом Линча.

Нищих сравнивать с голубями

Или голубей с нищими?

Голуби заразились картонною хворью

Или человек повадками птичьими?

Глупо до неприличия.

Зазову голубей их кличами,

Да и вы прибежите, помня пернатую дружбу,

Возьмите кусок хлеба фабричного

И помните: Вы дешевле и многим хуже.

***

Ломоносов писал нам о пользе стекла,

Жаль теперь оно все помутнело.

Великих поэзия вдаль повела,

Но "Даль" создавать - тоже дело.

Нужно порвать связи с небом морей,

Горизонт распахнуть для потомков,

Привести их сюда и сказать: "Не робей!

Этот лед перестал уж быть тонким!"

И он взглянет своей голубой частью глаз,

Ком в горле застынет гарротой.

Весь этот лёд из воды наших фраз,

А под ним наши трупы и тропы.

Ломоносов писал нам о пользе стекла,

Ведь сам он полезен был точно.

Мы пока засыпаем бугристости дна

И пишем о пользе межстрочий.

***

С начала жизни есть ответы на вопросы

Они внутри, их нужно пробудить.

Под кожей, мышцами, под толстым слоем злости

Меж тропок гор, на хлипких перемостках

Великое запряталось в тени.

И дремлят вглубине подобно Ктулху

Но Истина страшнее, чем ничто

Она больней кусает ласковую руку

Она умам чинит забвенье и разруху

Удивительно, но каждый с ней рожден.

И эта мысль так стара, непобедима

"Мы знаем всё, лишь нужно вспоминать"

Убив себя о тёрки серпантина

Возненавидив душный горный климат

Ответ живыми ищется опять.

***

Бесконечность расцарапанных линий ладошек

За собою протащит уставшую лошадь.

В пасмы кормилицы вцепится коршун,

Вулканов затихших поднимаючи поршень.

А мне ваши звездочки

Можно?!

Отвратная песенка пропита,

Старые лестницы в комнаты

Новая пашня растоптана,

Башня, крестьянин безропотный.

Плугом, лопатами, вилами,

Отдаёт свою плату за милого

За раба, для которого в кимвалах

Поёт песни на поле насилия

Погадаю на знаках рун,

Можно и мне ваших лун,

От бессилия?

Устал работник и сидит,

Вселенной будоража муть.

Под стук подкованных копыт,

Возделан будет млечный путь.

И специй пряных караваны,

Как не желанны, не пройдут.

Галактик рьяные бураны

Хранят пуховый мягких грунт.

А мне из далекой туманности

Цветочек из искренней жалости

Дадут?

***

Я курю лишь в холодной постели

Потому что мечтаю стать факелом.

Чтоб бинты закрутив каруселью,

Языки сожрали бы кракеном.

Меня с детства учили родители,

Что быть пламенем мне нежелательно.

Подвергали язвительной критике

Все попытки представиться факелом.

Я - владелец хребта, а не остова.

В венах кровь, а не смолы древесные,

Стать огнём тяжело и непросто мне,

Но в коже своей не на месте я.

Будто кремнем наростами костными,

Пытаюсь гореть, но, увы.

Потому что не факелом созданный,

Или факелы здесь не нужны?

***

Я напялил калоши на лошадь.

Я - авангард, мне всё можно.

Я провел её мимо прохожих,

Удивлением светятся рожи.

Поводил в галереи ту лошадь

И картин показал ей хороших,

На меня сильно сердится сторож,

Но я - дадаист, мне всё можно.

И на площадь привел свою лошадь,

Лицезреть те победы, что в прошлом.

А фанатики пляшут, уж тошно

С поля битв доедаючи крошки.

Я в парламент тащу свою лошадь,

Упирает калоши, не хочет,

Ей берез ароматные почки

Уж милей государственной ноши.

Затолкал я в кабак свою лошадь,

Там где ужас царит пьяной ночью.

Где с разбойником шлюха хохочет,

Пальцем тычет в смешные калоши.

Я напялил калоши на лошадь.

Теперь - авангард, ей всё можно,

Она плюёт в лисьерожих прохожих

И отложит дела на "попозже".

И к храму пришла эта лошадь,

Поржать над людским и над божьим.

И теперь в руках лошади вожжи

И она - дадаист, ей всё можно.

***

Хватит, довольно,

Мы выбрали бритвы!

И партий колонны

Под грубые ритмы

Мы обкорнаем!

Оставим без кос!

Орлы, что в опале, -

Еда для стрекоз.

Хватит, довольно,

Мы выбрали колья!

И платье Мадонна

Снимает фривольно.

Баланды со вкусом

Дай этим бойцам!

Банде Исусов,

Шайке – Христам!