Горелова Ольга

История

Знаешь, я перестала писать тебе: устала, что не отвечаешь. Как ты можешь? Я не отправляю писем. Адреса давно стерла и спрятала. А я нет-нет, да и вспомню черное пальто, в котором увидела тебя впервые: оно своим щегольским видом и сообщило, что рядом с его хозяином мне не место. Как назло в тот день надела дурацкую оранжевую шапку с помпоном. Конечно, куда пушистому рыжему одуванчику, осеннему фонарику физалиса до строгой роскоши дорогого, по меньшей мере по цене, скафандра, космически-черного и холодного. Физалисы засыхают в космосе. Там мало тепла.

Сегодня по окнам передают снег, словно в небе тучи порвались, расползлись по швам и из прорехи сыплется пушистая крупа, будто манна небесная из божественного мешка. Я доверяю городу по части прогнозов погоды и кратких, но ёмких сообщений, которые он пишет на стенах и автотранспорте. Сегодня  увидела рекламный слоган на боку грузовика: «Спите, чтобы жить». Из рубрики «Полезные советы» видимо. Кстати однажды прочитала на жёлтом автобусе надпись «зелёный». Город тоже умеет шутить.

У нас в городе на обыкновенной улице в неприметном доме живет одно примечательное окошко. Я люблю проходить мимо этого окошка случайно. Вот вчера так и произошло. За стеклом сидят куклы ручной работы. Делает их женщина – хозяйка окошкиной квартиры. Точнее сказать не делает, а вытворяет, сочиняет, пересказывает. Потому как каждая из кукол – это отдельная сказочная повесть. В правом углу сидит молодой повеса в поношенном костюме с чужого плеча – он на первом свидании угощает девушек рассыпчатой халвой и кипяточком с чайным пакетиком - романтик. Рядом же притулилась старушка, которая  уже сто лет вяжет шарф, но никак не закончит.

Прохожий заглянет мимоходом в окошко, тут же остановится и тихо ахнет: сколько красивушного. Персонажи из оконной сам-делашной витрины изредка меняются, будто находят себе по объявлению другое не менее уютное место работы. Но некоторые «стойкие оловянные солдатики» ведут караул улицы постоянно, например, этот загадочный старик в пенсне привлекает внимание местных охочих до витиеватых безделушек ворон уже семь лет.

Я конечно же их сфотографировала: и танцовщицу, и выдувательницу стеклянных пузырей, серьёзного жонглера с мандаринками и упитанного джентльмена с тромбоном, возможно, некоторых я сама придумала. Как они чертовски похожи на нас – оконных прохожих.  Может быть это просто отражение. В окне шевельнулось отражение грустной девушки в смешной шапке с помпоном и чемоданом в руке. Неужели это я?

Открыла чемодан. Сколько вещей нужно взять, чтобы в дороге не потерять себя. Крупинки, осколки прошлых событий. То, что сохраняет тепло, даже если пылится на антресолях. Необходимый сердцу хлам, который  странствует со мной по каждому месту житья, которое я с уверенностью зову домом. Этот хлам и формирует из жилища дом.

Солнечного цвета варежку, одну, без своей сестрёнки. Бабушка давно подарила, будто связала из лучиков солнца, теплые. Куда запропастилась вторая. Ну, не бросать же её. Может по дороге найдётся. В дороге чего только не найдешь. Даже если сам себя потерял.

Морскую ракушку с черноморского побережья опустить в кармашек, и когда станет невыносимо вокруг – вытащить, прислонить к уху и услышать море. Помнишь, ты мне сказал, что ни разу не ездил на море Я тут же достала ракушку из потайного кармана и протянула тебе. Так ты впервые почувствовал, как море поёт песню.

Детский металлофон, который называю «пунь-пуньки» -  ты подарил на день рождения, спрятал под кроватью, а сам ушёл, ничего не сказал. Только потом пришло сообщение: «посмотри там внизу, в углу, слышишь.». Нет музыкального инструмента на свете волшебнее, чем «пунь-пуньки». Они звучат, как танцующая балерина в шкатулке, как звездопад, как светлячок в спичечном коробке. Много вещей в мире наполняется этими звуками.

Книжки, столько книг с собой захватить: о Маленьком Принце, Денискины рассказы и сказки старого Вильнюса, магистра-новеллиста О.Генри и Джека Гриффита, который Лондон. Я положу сухие листики осины, клена и дубочка между страницами. Найду место для желудей с клетчатыми беретами и возьму волшебные бобы, которые карамельки, краски и кисточки, блокноты со словами и без, разноцветные стекляшки специально для загадывания желаний.

Ох, как это уместить в один чемодан. Как письмо уместить в одну страницу. Ты непростительно часто снишься, это уже переходит рамки. Вещи и сны. Вещие сны. Хоть бы они не сбывались больше.

Пусть тебе будет тепло. Прощай.

Этюд о дереве

Сердцевина, сердце моё рыхлое, мягкое, легко поддаётся гниению, потому что живое. Когда-нибудь не выдержит и рассыпется в пыль. Разве можно выжить пустым? Только одеревеневшая корочка снаружи, а внутри ничего нет. Но это потом.

Тёмное кольцо, светлое кольцо - вот и год жизни прошел. Зимой слой нарастает тонкий, еле приметный. Течение времени по сосудам, сердцевинным лучам-ленточкам замедляется, а то и вовсе угасает. Стоишь столбом, весь звенишь от мороза, покрываешься инеем, но так ярко искришься снежинками под холодными лучами солнца. Глубинное ожидание тепла. Я умею ждать. Солнце обязательно когда-нибудь станет греющим и понимающим. Летом слой -  широкий, светлый, пропитанный теплом и солнечными ласками. Наконец зеленею, румянюсь и зацветаю. Я люблю ветвями обнимать небо, чувствовать капли дождя на корке и листьях, запоминать закаты и терпеливо приближать рассветы. Я люблю птиц, гнездящихся у меня в кроне и муравьёв, суетящихся подле моих корней. Жизнь никогда не обходит меня стороной. Я благодарен.

Темная полоса/светлая полоса, из года в год повторяется сюжет, но всё-таки кажется, что светлых полос становится больше. Я расту.

По смоляным кармашкам надежно спрятаны бережно накопленные за лето сокровища. Медовые капли солнца. Такие редко кому покажешь - больше сам любуешься. На поверхности, на виду оставляешь только капы - каплевидные наросты, которые появляются на месте спящих почек. Уснувшие почки укрываешь капом как теплым одеялом, пусть спят спокойно.

Я немного свилеват, волокна мои перепутались, разошлись морскими волнами, потому что часто волнуюсь. Многие говорят, что это порок древесины - свилеватость. Не знаю, а по мне так - очень красиво. Волнуюсь каждую весну, а что если почки больше никогда не проснутся? Проснутся! Волнуюсь каждую осень, а что если отпущенные по ветру листья больше никогда не вернутся? Вернутся!

Год за годом, кольцо за кольцом светлая полоса сменяет темную. Волнуюсь, но мне не страшно, ведь так я расту.