Гносеология

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ (ГНОСЕОЛОГИЯ)

§37. Особенности философии познания

Успешное изучение отдельных сторон процесса познания и отдельных элементов знания невозможно без исследования закономерностей развития познания как целого. В свою очередь, свойства и закономерности познания как целого не вытекают непосредственно из особенностей его элементов. В философии познание рассматривается как вид отражения, который обладает всеми характеристиками научного познания, но помимо этого имеет специфические особенности. Ему свойственна своя структурная определенность. Познание осуществляется на базе материальной деятельности человека. Практика определяет собой характер отражения действительности в познании в виде структурного единства чувственной и логической сторон.

Философия познания рассматривает вопросы, важные для всех форм осмысления действительности. Как и любые философские вопросы, они сложны и относятся к категории “вечных”, то есть периодически возникают, становятся актуальными и требуют решения на базе нового научного знания. Гносеологические проблемы находятся в непосредственной связи с онтологическими. Попытка игнорировать Данную связь обусловливает односторонность позиции исследователя, рождающую противоречия, которых на определенном этапе развития можно было бы избежать. Гносеологические вопросы носят мировоззренческий характер, зависят от решения основного вопроса философии, и эта зависимость непременно присутствует в выводах либо в открытой, либо в скрытой форме.

Теория познания — отдельная область философского знания. В ней есть свои специфические вопросы, но любой специфический вопрос рассматривается в более широком .Контексте, затрагивающем общие проблемы философии. Актуализация проблем познания, методологии, научного

279

познания в те или иные исторические периоды не только возможна, но и необходима. Тем не менее история мысли показывает, что “Новый органон” Ф. Бэкона или “Рассуждения о методе” Р. Декарта не могли быть созданы, скажем в эпоху Средневековья и осуществились в контексте деистического, дуалистического и пантеистического мировоззрения в условиях научной “коперниканской” революции. Мировоззрение не только обусловливает идейные рамки возможных рассуждений, но и стимулирует постановку новых философских и научных вопросов.

Основное содержание теории познания представляет собой связную систему проблем, центральной из которых является проблема истины. Возможность истинного знания связана с вопросом о познаваемости мира. В самом начале исследования перед человеком встает задача самой возможности познания, поиск основания этой возможности (или невозможности). Здесь рассматривается отношение человека к миру. Затем следует анализ структуры данного отношения. Главными ее элементами являются субъект и объект. Рассматривая субъект-объектные отношения, философ не может не поставить заново вопрос о возможности познаваемости, поскольку трактовка субъекта и объекта обусловливает характер познавательного отношения, воспроизводящего или нет в сознании субъекта свойства и процессы действительности.

Структура познания не ограничивается проблемой отношения субъекта и объекта. Идеальное воспроизведение действительности осуществляется при помощи различных форм чувственного и рационального познания. Данные стороны имеют специфические черты, несводимые друг к другу, то есть процесс познания всегда реализуется в противоречивом единстве этих сторон. Порой эти противоречия неустранимы. Свидетельством может служить длительно существующая борьба сенсуализма и рационализма. Вопросы соотношения чувственного и рационального — важнейшие для теории познания, которые существуют с античности и до сих пор вызывают “законный” интерес философов, требуя решения.

Решение этого вопроса во многом зависит от того, существует ли в арсенале гносеологического инструментального

280

аппарата категория практики. Соответственное истолкование данной категории определяет основание раздвоения познания на стороны и уровни. Раскрывает источник возникновения понятий и логики. Указывает условия единства чувственного и рационального. То есть практика выполняет функцию основы познания и тем заслуживает внимательного рассмотрения. Являясь по определению противоречивой, она выполняет не менее важную функцию стимула развития познания, побуждая находить разрешение противоречий и открывать новое знание.

Главным же вопросом гносеологии выступает, как мы уже сказали, вопрос об истине. Рабочее определение ее как адекватного, соответствующего действительности знания присутствует в самом начале теоретического исследования познания. Но истина — центральная категория не только теории познания, но и всей философии в целом. Она имеет много аспектов и форм существования, много противоречивых толкований. И что особенно важно — труднейший аспект ее подтверждения, ее критериев, о чем остро дискутируют философы на всем протяжении истории мысли.

§ 38. Проблема познаваемости мира

Гносеология не может претендовать на решение своих проблем, не дав ответ на главный вопрос — о принципиальной познаваемости мира. Уже в древности, как только возникли гносеологические вопросы (софисты, Сократ, скептики), вопрос о получении истинного знания стал решаться неоднозначно. Согласно скептикам, познавательное отношение суть деятельное отношение, это процесс поиска истины, где ее нахождение вовсе необязательно. Целью поисковой деятельности является выработка такого духовного орудия, посредством которого достигается безмятежное состояние души. Скептики пошли путем разрушения аргументации познаваемости. Основные книги Секста Эмпирика (“Две книги против логиков”, “Две книги против физиков”, “Против этиков”) носят критический характер, направлены на Доказательство несостоятельности научного познания, несостоятельности его положительных мировоззренческих и методологических оснований. Скептики открыли противо-

281

речия теоретического осмысления действительности. Противоречив субъект и все его познавательные способности (1-4 тропы),¹. Позднее древнеримский философ Агрип-па (I-II вв. до н.э.) добавил к ним еще 5 тропов. Тропы подробно изложены у Диогена Лаэртского,² также у Секста Эмпирика,³ противоречив объект (7, 10 тропы), противоречив сам процесс познания (5, 6, 8, 9 тропы). Философские системы, создатели которых считают, что нашли абсолютную истину, несостоятельны.

Результатом поисковой деятельности скептиков является вывод о необходимости “воздержания от суждения”. Само же воздержание обеспечивается путем употребления 6 рассуждении знаменитых тропов, доказывающих равносильность противоположных суждений, что приводит к выводу об отказе от всякого суждения.

Крупнейшим представителем агностицизма в Новое время был И. Кант. Признавая наличие материального мира и факт воздействия этого мира на наши ощущения, он считает его непознаваемым, выступая как агностик. Основу такого вывода составляет учение о “вещах в себе”, существующих независимо от нас, и “явлениях”. Философ утверждает, что ни формы чувственного познания, ни понятия и суждения рассудка не дают нам предметного знания о “вещах в себе”. Опытное познание обращено только к явлениям. Обычная логика исследует только формы мысли, но не их содержание. Но есть, по Канту, другая логика, качественно отличающаяся от первой. Это трансцендентальная логика, имеющая априорный, всеобщий и необходимый характер. Терминологически априори есть знание, предшествующее опыту. По Канту, априорным является не само знание, а его форма, организующая знание. Являясь способом организации апостериорного знания, т.е. полученного на основе опыта, данная форма наполняется эмпирическим содержанием и придает ему статус всеобщего и истинного. Учение Канта об априорном синтезе раскрывает путь получения нового знания.

Предпринимая анализ природы чистого разума. Кант задается вопросом о самой возможности чистого опыта-Чистый разум независим от опыта. Он выходит за пределы

282

всякого опыта и его возможности. Чистый разум исходит в своей деятельности из всеобщих связей и зависимостей. Идея всеобщей связи у Канта выражает лишь способность бесконечного познания, лишена своего собственного содержания. Он задается вопросом о самой возможности чистой науки (математики, теоретического естествознания). Как возможна чистая математика? Как возможно чистое естествознание? На вопрос, возможно ли оно, Кант отвечает положительно. Доказательством такой возможности выступает сам факт существования теоретического естествознания. Оно не просто существует, но существует как наука. Его гипотезы проверяемы в опыте эмпирического естествознания — следовательно, подтверждаемы, практически применяемы, доказуемы. По тому же способу рассуждения возможна и метафизика как наука, идеи чистого разума, которые имеют дело с бесконечным и безусловным в познании. Они существуют прежде всего как требование полноты опыта, бесконечного внедрения человеческого познания в глубь и в ширь Вселенной, требование не ограничиваться конечным и достигнутым.

Несмотря на критику кантовского агностицизма, Гегель высоко оценил его учение о разуме. “Принцип независимости разума, — писал он, — его абсолютной самостоятельности в себе должен отныне рассматриваться как всеобщий принцип философии и как одно из основных убеждений нашего времени”⁴.

Современная гносеология также проявляет агностические черты в решении вопроса о соотношении познания и объекта. Все гносеологические концепции современного позитивизма так или иначе построены на переоценке зависимости познавательных образов от субъекта. Для позитивизма всех периодов характерно субъективистское понимание опыта, в духе субъективизма дается определение логико-математических форм в логическом позитивизме, субъективистская характеристика языковых конструкций — в семантическом направлении неопозитивизма.

Односторонний подход к анализу процесса познания, абсолютизация отдельных моментов этого процесса привели современную западноевропейскую гносеологию к апри-

283

оризму и эмпиризму. Так, позитивизм эмпирического направления абсолютизирует значение непосредственного чувственного опыта, что приводит к принципиальным затруднениям при объяснении теоретического знания высшего уровня. Следствием этой односторонности выступает агностицизм. А отсюда оценка человеческого знания как недостоверного.

Известный английский философ Б. Рассел пишет: “Мы твердо придерживаемся учения, которое вдохновляло и философию эмпиризма: что все человеческое знание недостоверно, неточно и частично”.⁶ Такая абсолютизация релятивности (относительности) научного знания прямо ведет к агностицизму. В этом направлении развивает свои взгляды неопозитивист А. Айер, который в своих “Основаниях эмпирического познания” утверждает, что нельзя ничего высказать определенного, а тем более истинного или ложного о материальных вещах. Так подводится база для вывода, что научные теории не имеют основания в реальности и не являются ее описанием. Если физика пользуется понятием атома или какой-либо элементарной частицы, то эти понятия не более чем логические конструкции, так как микрообъекты не являются наблюдаемыми в опыте объектами. Неопозитивистская гносеология эмпирического направления признает в качестве единственной реальности чувственные данные, которые и являются объектами науки. Отождествление объекта науки с чувственными данными приводит к пониманию познания как не связанного с объективной реальностью.

В таком случае открывается возможность произвольного толкования объекта познания. 6 частности, неопозитивисты логического направления пытаются представить объект науки в виде логического построения. Если же объект науки представляет собой логический конструкт, то и способы его описания полностью зависят от удобств субъекта. Поэтому в неопозитивизме получили распространение такие принципы построения науки, как “простота”, “экономия” и др. Не признавая принцип соответствия теории объективной реальности в качестве определенного фактора эффективности этой теории, неопозитивисты вынуж-

284

дены апеллировать к творческой эманации (истечению) чедовеческого духа. Так, Ф. Франк утверждает, что общие принципы познания в конце концов являются продуктом нашего воображения. Преувеличение субъективной стороны логического познания позволяет отождествлять научную гипотезу с любым вымыслом. “Никакого различия нельзя провести между научными и спекулятивными гипотезами” .⁶

Если исходить из подобных принципов, то невозможно говорить что-либо о внешнем мире. Поэтому вполне естественно Р. Карнап заявляет: “Предложение, претендующее на утверждение реальности системы объектов, является псевдоутверждением, лишенным познавательного содержания”.⁷ Таким путем знание лишается своего объективного содержания и определяется как сугубо релятивное. В частности, об этом говорил Б. Рассел: “Знание... есть термин, не поддающийся точному определению. Всякое знание является до некоторой степени сомнительным, и мы также не можем сказать, при какой степени сомнительности оно перестает быть знанием, как не можем сказать, сколько человек должен потерять волос, чтобы считаться лысым” .⁸ И как общий вывод: “Все человеческое знание недостоверно...”.⁹

При таком положении не может быть и речи об объективном содержании логики, она становится произвольной. Об этом прямо заявляет Карнап: “В логике нет морали. Каждый может построить свою логику, то есть свою форму языка так, как он хочет. Мы должны лишь, если он желает с нами дискутировать, четко определить, как он это хочет делать, то есть дать вместо философских открытий синтаксические определения”.¹⁰ Да и само отождествление логики с языком обозначает подмену форм мышления, обладающих объективным содержанием, системой условных символов, способы образования которой произвольны. В таком случае формы мышления полностью превращаются в конвенциональные (конвенция — соглашение считать истиной то, что признается учеными данного круга). В результате мышление теряет какую-либо связь с действительностью и изолируется от нее.

Неопозитивисты пытаются поставить в зависимость от субъекта и объективную реальность. Прежде всего, они ста-

285

вят под сомнение всякое утверждение и всякий вопрос о реальности самого мира вещей. Касаясь этого вопроса, Р. Карнап считает, что он “поднимается не рядовым человеком и не ученым, а только философами. Реалисты дают на него утвердительный ответ, субъективные идеалисты — отрицательный, и спор этот безрезультатно идет уже века. Этот вопрос нельзя разрешить, потому что он поставлен неправильно. Быть реальным в научном смысле — значит быть элементом системы...”.¹¹ В свою очередь, сама система языка, по его представлениям, конвенциональна, следовательно, субъективна по природе. Реальный мир вещей, будучи элементом конвенциональной системы, ставится в полную зависимость от субъективных устремлений. Это видно и из такого рассуждения Карнапа: “Принять мир вещей — значит лишь принять определенную форму языка, другими словами, принять правила образования предложений и проверки или опровержения их”.¹²

Для неопозитивистов, по существу, все элементы системы являются конвенциональными. По определению К. Айдукевича, например, конвенциональными следует считать: а) набор терминов; б) совокупность правил приписывания смысла терминам; в) решение об избрании определенных предложений в качестве аксиоматических; г) правила вывода, допускающие тот или иной определенный смысл логических констант; д) выбор фрагментов опыта, с которым соотносятся предложения теории. При таком понимании познавательного процесса не может быть и речи об отражательной деятельности человека в процессе научного познания. В гносеологических концепциях неопозитивистов теория отражения не находит места. Поэтому позитивист А. Айер заявляет, что термин “отражение” совершенно непонятен и в теории познания излишен.

Для семантического идеализма вообще характерно отрицание какого-либо реального значения терминов языка. Особенно резко этот взгляд выражен Ст. Чейзом. По его представлениям, такие слова, как “свобода”, “рабство”, “богатство”, “нищета”, “капитал”, “фашизм” и т. п., ничего не выражают, являются пустыми абстракциями, так как в жизни нет ничего, что соответствовало бы этим зна-

286

кам. Для семантиков знание полностью субъективно. Для каждого своя истина, так как она является результатом его творчества. В связи с этим Д. Р. Лоувилл пишет: “Истина... каждому представляется по-разному. Она лежит на дне колодца, и тот, кто смотрит вниз в поисках ее, видит на дне лишь свой собственный образ...”.¹³

Столь же субъективистской является характеристика знания, даваемая прагматистами. Не предмет, не вещь, не объективная реальность определяет содержание наших представлений, а субъективные состояния. Да и сами вещи трактуются прагматистами как зависимые от произвола субъекта. У У. Джемса читаем: “Что мы называем вещью? По-видимому, это дело нашего полного произвола, ибо в зависимости от своих потребностей выделяем что угодно, подобно тому как мы выделяем созвездия, мы по своему произволу делим поток чувственного опыта на вещи”.¹⁴ Под вещью он понимает в конечном счете поток чувственного опыта, а не объективно существующую реальность.

С неопозитивистской и прагматистской трактовкой познавательного процесса и образования понятий в принципе совпадает операционалистская концепция П. Бриджмена (США). Понятия, по Бриджмену, есть не отражение объективной реальности, а операции, совершаемые субъектом. “Истинное значение термина состоит в том, что человек делает с его помощью, а не в том, что он говорит о нем” .¹⁵ Таким путем можно лишить смысла фактически любое общее понятие, так как не всегда имеется возможность указать те операции, которые оправдывают его существование.

Агностическую линию в гносеологии продолжает философия экзистенциализма, выдвинувшая идею “множественности истин” и непознаваемости человеческой сущности. Отрицание отражательного отношения познания к объекту приводит к отрицанию объективного содержания не только законов логики и математики, но и всего научного знания. Опираясь на такую философию, британский ученый А. Эддингтон приходит к выводу, что “основные законы и константы физики могут быть однозначно выведены априори и поэтому вполне субъективны”¹⁶.. В таком же смысле высказывается Г. Мак-Витти, который считает, что законы “являются просто фундаментальными постулатами, лежа-

287

щими в основе теории, и должны рассматриваться как свободные творения человеческого ума”.¹⁷

Изложенные воззрения современных агностиков, по сути, повторяют классические взгляды И. Канта. Чем отличаются их положения от такого, например, утверждения Канта: “... Если бы мы устранили наш субъект или же только субъективные свойства наших чувств вообще, то все свойства объектов и все отношения их в пространстве и времени и даже само пространство и время исчезли бы...”?¹⁸

§ 39. Субъект и объект познания

Субъект и объект познания — главные элементы структуры познавательного процесса. Под субъектом разумеется индивид или сообщество индивидов, обладающие определенным уровнем знания и осуществляющие познание или преобразование действительности. Объект — это та сторона действительности, на которую направлено познание. С одной стороны, мы имеем сознательного человека, с другой — мир как реальность, как бытие.

В философских системах соотношение субъекта и объекта толкуется по-разному. Современная трактовка субъекта познания начинается с Р. Декарта. Благодаря деизму, дуализму и научной революции проблематика познания у Декарта приобрела относительную самостоятельность и выделилась в отдельную сферу. Исходным пунктом его анализа явилось противопоставление субъекта и объекта, что дало возможность решать вопросы достоверности знания при обосновании активности субъекта. Субъектом познания философы Нового времени считают человека, живущего и мыслящего в обществе. Это не эмпирический индивид, а его логически очищенный предельный вариант, обладающий абстрактно-всеобщими способностями к познанию и самопознанию. Это человек, уверовавший в свою силу, в силу своего мышления. Он ориентирован на природу, имеет реальный взгляд на вещи, вырабатывает научный метод, опираясь на опытное естествознание.

Представляет особый интерес в данном отношении анализ декартовского положения “Я мыслю, следовательно,

288

существую” (Cogito, ergo sum). Оно у Декарта означает попытку очистить познавательное отношение человека к природе и самому себе от всего сверхъестественного, исключить из этого отношения мистических посредников; попытку создать возможности и обеспечить гарантии гносеологической чистоты каждого разумного шага от субъекта к объекту. В этом смысле “Я мыслю...” читается, как мыслю Я, а не Бог.

“Я мыслю...” не содержит антропоцентристской установки, которую преодолела современная Декарту наука (Н. Коперник, Дж. Бруно, Г. Галилей), а вместе с ней и философ (через преодоление органистической традиции и создание физической картины мира и учения о методе).

“Я Мыслю...” означает наличие субъекта сознающего (я мыслю мир) и самосознающего (я утверждаю, что я мыслю). Данный тезис удостоверяет наличие разума как “естественного света” и разума, контролирующего этот естественный свет, приводящего его в соответствие с законами природы. Гносеологический субъект обладает, следовательно, предметным сознанием и самосознанием (в данном случае “мышлением о мышлении”), взаимодействие которых выполняет творческую функцию человеческого познания.

Декартовское “Я мыслю...” вошло в историю философии как крылатое выражение, имеющее глубокий смысл и значение. Оно так или иначе выражает тенденцию переориентации гносеологии с Бога на Человека, означает передачу человеку познавательной инициативы, способностей и возможностей познания объективного мира. Здесь человек выступает как наблюдатель природы, как автор гипотез и организатор их проверки, как создатель теоретического знания. Он выбирает и создает новые средства познания, разрабатывает условия, при которых обеспечивается совпадение мышления с законами самой природы.

Следующий шаг в разработке субъекта познания осуществили классики немецкого идеализма, и прежде всего И. Кант. Он высоко оценил стремление Р. Декарта, который взялся за обоснование творческой активности субъекта. Декарт обладает основательным способом мышления, “которое не допускает никакого окончательного решения до

289

того, как будет найдено достаточное доказательство”, — отмечает Кант.¹⁹ Но в учении Декарта есть уязвимые места, допускающие в познание значительную долю скептицизма. Взять, к примеру, проблему декартовского cogito. Философ, считает нас неспособными доказать непосредственным опытом существование чего-либо, кроме нашего собственного существования. Несомненным для него является только внутренний опыт. Исходя из этого единственно несомненного опыта, мы только заключаем о внешних вещах, причем без достаточной достоверности, поскольку между действиями и причинами может оказаться могущественный посредник, подменяющий созерцание воображением. Кант доказывает необходимость внешнего опыта. Субъект “должен быть определен ”, а для этого необходимы внешние предметы, следовательно, “сам внутренний опыт возможен только опосредствованно и только при помощи внешнего опыта”.²⁰

Кант выступает против упрощенного понимания опыта. Вовсе не “всякое наглядное представление о внешних вещах заключает вместе с тем существование их... но только как воспроизведение прежних восприятий, которые... возможны лишь благодаря действительным восприятиям, которые... возможны лишь благодаря действительности внешних предметов”.²¹ Кант требует понимания опыта как процесса во времени, а не эмпирически устанавливаемой взаимосвязи “Я — вещь”, которая путем воображения может быть представлена как “Я — иллюзия вещи”.

“Здесь необходимо было только доказать, — продолжает философ свою полемику с Декартом, — что внутренний опыт вообще возможен не иначе, как через внешний опыт вообще. Представляет ли собой тот или иной предполагаемый опыт не только плод воображения — этот вопрос должен решаться отдельным определением опыта и путем сравнения с критериями всякого действительного опыта”.²²

Настаивая на основополагающем значении внешнего опыта в познании объекта и самопознании субъекта, Кант подчеркивает, что эти процессы осуществляются опосредствованно, путем взаимодействия с внешними вещами, существующими в действительности. Реализуются путем со-

290

поставления “ отдельных определенностей опыта” и “всякого действительного опыта”, “опыта вообще”. Предполагают соотношение с чем-то постоянным в восприятии, которое (постоянное) не относится к области созерцания. Сознание самого себя в представлении о Я — вовсе не созерцание, оно есть лишь интеллектуальное представление о самодеятельности мыслящего субъекта. Вот почему в этом Я “нет ни одного предиката созерцания, который, будучи постоянным, мог бы служить коррелятом для временного определения во внутреннем чувстве”.²³ “Опыт вообще” формален. Он есть система категорий, данных индивиду априори.

Кант выдвинул идею трансцендентального субъекта, представляющую собой, по сути, философское оформление творчески активного потенциала человечества. Он является подлинным, свободным и всеобщим. Как утверждает Кант, он изначально обладает формой всеобщности, обозначает стремление к полноте, “к коллективному единству целого возможного опыта”.²⁴ По Канту, субъект — сложное, внутренне организованное существо, обладающее самосознанием.

Философу удалось создать учение о субъекте познания, раскрыв законы его внутренней структуры, обусловившие возможность создания рациональных синтезов всеобщего знания. Его трансцендентальный субъект, владеющий априорными категориями, оказывается способным не просто мыслить или мыслить о мышлении. Он способен контролировать, регулировать, направлять процесс познания на решение вопросов, выходящих за пределы опыта.

Идея трансцендентального субъекта разрабатывалась и другими немецкими классиками. Согласно И. Фихте, например, трансцендентальный субъект — это “всецело ушедшая в понятие и в абсолютном забвении наших индивидуальностей слившаяся в единое мышление община...”.²⁵ Люди стремятся к своей высшей цели, к тому, чтобы быть совершенно равными между собой, чтобы представлять нечто единое, единственный субъект.²⁶ У Фихте, как видим, особенно четко просматривается социальный контекст этого понятия.

291

Положение о социально-исторической природе субъекта было своеобразно обосновано Г. Гегелем, который в основу своей грандиозной идеалистической системы положил тезис о тождестве субъекта и объекта. Он онтологизировал данное тождество, считая субъектом саморазвивающийся Абсолютный Дух. Рассматривая историю как естественный процесс, регулируемый объективными законами, Гегель диалектически подошел к человеку и его сознанию. Человек (Субъективный дух), возникнув в определенный период истории, обусловлен со стороны ее объективных законов. Но, выступая свободно и как родовое существо, он постоянно решает познавательную и деятельную задачу соотношения субъективного и объективного. Несмотря на мистическую форму, диалектика Гегеля позволила осмыслить множество значимых для гносеологии вопросов. Оказались совместимыми признание познаваемости мира и трактовка субъекта в качестве активно действующего существа. Разработана идея тождественности исторического развития и процесса образования субъекта в качестве родового существа. Получил обоснование вопрос об истине как процессе.

Материализм Нового времени практически не разработал понятие субъекта. Познание здесь было идентично непосредственному отгаражению действительности. Познаваемость мира, естественно, не подвергалась сомнению, но познанию свойственна была созерцательность, которая исключала активность субъекта. В системе принципов созерцательного материализма субъект только воспринимает мир и объясняет его, но не преобразует, а труд не рассматривается как главнейшая форма познания. В идеализме субъект познания предстает как активное, творческое существо, преобразующее, контролирующее мыслительный процесс. Человек выступает как субъект деятельности, но деятельности только мыслительной. Отсюда вытекает либо полное отрицание познаваемости мира так, как он существует на самом деле, либо (как у Гегеля) сущность мира — исключительно идеальна, поскольку она представляет собой “объективную” гегелевскую логику.

Идеи принципиальной непознаваемости мира из-за особой интерпретации субъект-объектных отношений поддер-

292

живают и современные философы. Так, неотомист Ж. Маритен утверждает: “Парадоксом сознания и личности является то, что каждый из нас находится именно посреди этого мира, каждый является центром бесконечного. И этот привилегированный субъект, мыслящее “Я”, является в самом себе не объектом, но субъектом среди других субъектов, которые он познает как объекты, мыслящее “Я” есть единственный субъект как субъект”.²⁷ Такое истолкование субъекта как некоего абстрактного “мыслящего Я” не дает необходимого основания для действительного исследования познавательного процесса. Однако ни созерцательный материализм, ни идеализм не рассматривают человека как субъекта практики.

Принципиально иное решение вопроса о субъекте познания дано в произведениях классиков диалектико-материалистической философии. В противоположность старому, созерцательному материализму обосновано положение о том, что действительным субъектом познания является общественный человек, осуществляющий предметно-практическую деятельность, преобразующий мир, общество и самого себя. Именно общественный человек является действительным субъектом практики и познания. “Человек, — пишет К. Маркс, — не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек — это мир человека, государство, общество”.²⁸

Принципиально верное решение проблемы субъекта практики и познания, разумеется, еще не дает конкретной картины познавательного отношения. Действительно, практическую и познавательную деятельность в конечном счете осуществляет общество. Но оно не может осуществлять этот процесс помимо отдельных людей, составляющих это общество. “В истории общества, —пишет Ф. Энгельс, —действуют люди, одаренные сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определенным Целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели”.²⁹

Это имеет прямое отношение к познавательной деятельности общества, что следует подчеркнуть в связи с некоторой тенденцией в нашей философской литературе обезли-

293

чить процесс познания. Непосредственный процесс познания осуществляют люди, индивиды, образующие общество. Подчеркивание лишь общественного характера познания с неизбежностью ослабляет внимание к познавательной деятельности индивидов и к факторам, влияющим на эту деятельность. Можно ли исследовать процесс и тенденции развития знания, не обращаясь к тому, чем оно обусловлено, кем оно получено? Конкретные факты, обусловившие появление нового знания, можно проанализировать лишь при условии обращения к личности исследователя, ученого. Таким образом, можно сказать, что субъектом познания является общество, состоящее из познающих субъектов, и индивиды, связанные системой общественных отношений и овладевшие выработанными обществом способами и средствами познания и накопленным обществом знаниями.

Простое указание на то, что субъектом познания является человек, далеко еще не решает проблемы субъекта во всей его сложности. Точное определение категории субъекта вообще невозможно без определения соотносительной категории объекта.

Объект познания обычно определяется путем выделения части объективной реальности, вовлеченной в человеческую производственную и познавательную деятельность. Однако понятия “объект” и “объективная реальность” не вполне правомерно рассматривать на основе включения одного в другое. Если принять во внимание, что человек, человечество, которые обычно характеризуются как субъект, сами включаются в процесс познания в качестве объекта, то правомерность указанной выше логической операции станет сомнительной. Не всякая объективная реальность есть объект познания, но и не всякий объект познания является объективной реальностью.

Далее. Категория объекта часто рассматривается как соотносительная категории субъекта. Эта соотносительность не обозначает зависимости существования объективной реальности от существования субъекта. Но от существования и деятельности субъекта зависит вовлеченность части объективной реальности в качестве объекта в его практику и познание. Следовательно, объективная реальность и объект познания не тождественны.

294

Несовпадение объекта познания с объективной реальностью не только в том, что он представляет собой лишь ее часть, но и в том, что логическое познание, составляющее необходимую сторону познания вообще, направлено на исследование идеализированных систем, построенных с помощью абстрагирования отдельных сторон, свойств и отношений реальности. Это так называемые вторичные объекты. Е. К. Войшвилло дает характеристику такого вторичного объекта: “Объектом мысли могут быть и сама мысль (понятие, суждение), представление, образ вообще, и даже отдельные стороны, свойства мысли, образа (логическая форма мысли, знаковая форма ее выражения)...”.³⁰ В результате образования таких идеализированных систем происходит определенное расхождение объекта познания и объективной реальности. Известно, что геометрия, механика и др. науки изучают свойства объектов, которых как таковых в данном виде в самой действительности нет.

Исходя из сказанного, следует заключить, что объективная реальность лишь в конечном счете является объектом познания. Если попытаться более полно и конкретно очертить объект познания, то следует выделить относительно самостоятельные его стороны. Сюда входят: 1) предметы и явления природы, вовлеченные в сферу субъективной деятельности в широком смысле, как практической, так и теоретической, познавательной; 2) человеческие отношения, общество во всех его аспектах; 3) отношение знания к явлениям материального мира; 4) отношение средств выражения знания (знаковых систем) к знанию; 5) отношение средств выражения знания (знаковых систем) к явлениям материального мира; 6) отношение элементов знания между собой; 7) отношение средств выражения знания (знаковых систем) между собой; 8) отношение средств познания к явлениям материального мира; 9) отношение средств познания к знанию и т.п. Разумеется, это неполная и самая общая градация, нуждающаяся в развитии и дальнейшей конкретизации. Таким образом, лишь в конечном счете, в пределе объектом познания выступают предметы и явления Материального мира.

295

Сфера объекта познания по мере развития практической и познавательной деятельности постоянно расширяется. Познание, особенно научное, в не меньшей степени является фактором расширения сферы объекта, нежели практика, хотя последняя и является исходом, началом и основой выделения объекта и для познания. Выделение объекта познания, превращение субъекта в объект познания произошло одновременно с возникновением общественного сознания, когда человек стал отделять себя от окружающей среды. Касаясь этой особенности человека, К. Маркс писал: “Животное непосредственно тождественно со своей жизнедеятельностью. Оно не отличает себя от своей жизнедеятельности. Оно и есть эта жизнедеятельность. Человек же делает сам свою жизнедеятельность предметом своей воли и своего сознания”.³¹

Объект и субъект рассматриваются в познании как некие противоположности. Но они определены и отграничены не раз и навсегда. В разных отношениях, в разных аспектах, в разное историческое время они могут выступать и в качестве субъекта, и в качестве объекта, конечно, исключая объективную реальность, материальный мир, который не может быть субъектом в той своей части, которая не относится к человеку, к обществу.

Идея противоречивого тождества субъекта и объекта, в абстрактной форме заявленная Гегелем и чрезвычайно важная для понимания истины как процесса, получила свое онтологическое обоснование в категории практики, выдвинутой диалектическим материализмом. Термин “практика” имеет емкое содержание. Это прежде всего материальный процесс специфического “обмена веществ” общества и природы, предметно-чувственная деятельность человека. Особенность данного процесса в том, что он включает в себя идеальный момент, ибо осуществляется людьми, обладающими сознанием, имеющими свои цели, планы, представляющими технологию их реализации, прогнозирующими результаты. Наконец, практика — процесс социально-исторический, не только потому, что его субъектом выступает не отдельное существо, а организованное человеческое сообщество, но и потому, что данное сообщество носит исто-

296

рический характер. Практика воплощает в себе единство живого и овеществленного труда, выражающего преемственность развивающейся материальной и идеальной культуры, субъектом которой выступает определенным образом обобществленное человечество.

Категория практики имеет сложную структуру. Она включает в себя целый ряд необходимых соотношений — идеального и материального, индивидуального и социального, прошлого и будущего, преемственности и новизны. Указанные соотношения полностью теряют свой смысл и значение без основной диалектической связи — субъекта и объекта.

В современной философии эта связь оказалась предметом всеобъемлющей критики. В постмодернизме возникла тенденция размывания субъект-объектной оппозиции, на том якобы основании, что она перестает выполнять роль ведущей оси, организующей мыслительное пространство. Теряется значение крайних терминов оппозиции, особенно субъекта. По свидетельству французского философа М. Фуко, понятие “субъект” употребляется разве что как своеобразная дань классической традиции. На самом деле можно говорить только о том, что в определенных условиях некий индивид выполняет функцию субъекта. Постмодернистская культура, по сути, декларирует бессубъектную философию. Однако “новизна”, выраженная в метафоре “смерть субъекта”, представляет тупиковую ветвь философской эволюции. Не случайно “After постмодернизм” (поздний постмодернизм) заговорил о “возрождении субъекта”.

Категория практики, выступающая в своей онтологической функции, выражающая основу и способ бытия человека в мире, указывает на немыслимость игнорирования философией понятия субъект. И именно практика, представляющая собой систему определенного множества деятельностей, обусловливает относительную самостоятельность Развития ее (практики) идеальных и материальных сторон, индивидуального и общественного в реальном процессе преобразования природы, общества и человека, субъективного и объективного.

297

§ 40. Чувственное и логическое познание

Исторически человеческому познанию предшествовала психическая деятельность животных, которая и была простейшим познанием в широком смысле слова, как оно характеризуется И. П. Павловым: “Нужно считать, что образование временных связей, то есть этих “ассоциаций”, как они всегда назывались, это и есть понимание, это и есть знание, это и есть приобретение новых знаний”.³² Такое образование временных связей начинается на довольно раннем уровне развития психики. С возникновением человеческого общества на основе трудовой деятельности происходит переход от элементарных форм отражения к формам рационального (от лат. rationalis — разумный) познания, которое осуществляется в единстве с исходным, чувственным отражением. Рациональное познание является закономерным результатом социального развития и специфически человеческой формой отражения мира в сознании людей.

Чувственное познание имеет свою специфику. Его объектом является непосредственно данная действительность. А формой — ощущения, восприятия и представления. Ощущения считаются главной единичкой, источником познания. Трактовка природы ощущений в истории философии обусловила противоположные течения в гносеологии — сенсуализм (Ф. Бэкон) и рационализм (Р. Декарт), а кроме того, сенсуализм материалистический (Дж. Локк) и сенсуализм идеалистический (Дж. Беркли). Материалистический сенсуализм толкует ощущения как форму связи познающего субъекта с миром объективных вещей, как единственный источник знания. По своему содержанию сенсуализм близок эмпиризму. Их различие в том, что отражение действительности в сенсуализме происходит непосредственно органами чувств, а в эмпиризме — опосредствованно. Средства познания в эмпиризме пополнились за счет искусственно созданных приборов, используемых в познании. Вместе с тем эмпирическое познание опирается прежде всего на данные органов чувств. Ярким представителем классического сенсуализма является Дж. Локк, который, Продолжая традицию Ф. Бэкона и Т. Гоббса, создал концепцию происхождения человеческого разума.

298

Исходным пунктом теории познания Локка является положение, что в мыслях нет ничего, чего не было бы в чувствах. Эту идею он развивает и обосновывает в своем главном труде “Опыт о человеческом разуме”, где придерживается принципа “на опыте основывается все знание...”.³³ По Локку, человек от рождения не имеет никаких принципов, никаких идей. У новорожденного сознание представляет собой “пустое помещение”, “чистую доску”, это “белая бумага без всяких знаков и идей”. В процессе опыта происходит нанесение знаков на сознание человека, оно наполняется содержанием, идеями, под которыми он понимал всякий элемент познания: чувственные впечатления, представления, понятия, продукты воображения, интеллектуальные, эмоциональные и волевые акты души, вплоть до чувственных качеств объектов. Весь этот материал знания — из опыта, понимаемого как чувственный, индивидуальный опыт. Чувства для ума единственный путь проникновения идей. “...Душа может воспринимать впечатления, произведенные на нее... внешними объектами через посредство чувств...”,³⁴ В процессе восприятия идей разум остается совершенно пассивным, он не может иметь или не иметь получаемые материалы знания. Но Локк не учитывает, во всяком случае сводит к минимуму, тот факт, что человеческий ум приобретает понятия не только через индивидуальный опыт, но и через общение с другими людьми, путем усвоения общественного, родового знания.

Опыт трактуется Локком как двоякий: ощущения и рефлексия. Они являются источником простых идей. “На опыте, — пишет он, — основывается все наше знание, от него, в конце концов, оно происходит. Наше наблюдение, направленное или на внешние объекты, или на внутренние действия нашей души, воспринимаемые и рефлектируемые нами самими, доставляет нашему разуму материал мышления. Вот два источника, откуда происходят все идеи, которые мы имеем или естественным образом можем иметь”.³⁵ Одним источником идей является объект ощущения, другим — деятельность души. Эти два источника (внешние материальные вещи как объекты ощущения и внутреннюю Деятельность нашей души как объект рефлексии) Локк счи-

299

ми. Многие черты, особенно взятые в психологическом аспекте, действительно указывают на сходство воображения и представления. Но есть и различия. А. Г. Спиркин, например, на основании устойчивости и динамики их структуры различает два вида представления: представление-воспоминание и представление-воображение. “Представление — это психическое явление...”, а “воображение— психический процесс...”.³⁹ Представление и того, и другого вида указывает на отлет от действительности и возможность относительно самостоятельного развития, что особенно проявляется в творчестве. Это уже более сложная форма,отражения, использующая в создании своих образов элементы логического познания.

Логическое познание сформировалось под определенным воздействием практической деятельности и развивается по своему содержанию и по своей форме по мере развития человеческого общества. Человеческое общество не может осуществлять эффективную трудовую преобразующую деятельность без проникновения в сущность вещей, в законы их связей и отношений. С развитием общества происходит общественное разделение труда как на классовой, так и на профессиональной основе. Создаются более благоприятные условия развития познавательной деятельности для выделения ее в сферу самостоятельного, специфического труда, что явилось мощным активизирующим началом. Кроме того, разделение труда способствует развитию собственно абстрагирования, то есть процесса мысленного отвлечения одних свойств и отношений вещей и явлений от других. Познавательная деятельность, выделившись из сферы практической деятельности, в которую она первоначально была вплетена, начинает распадаться на относительно самостоятельные направления, сферы и уровни. Все это способствовало развитию знания, которое представляет собой бесконечный процесс углубления познания от явления к сущности.

Наиболее полное и глубокое познание сущности вещей и процессов реализуется средствами логического познания на понятийном уровне мышления. Даже на ранних ступенях, когда познание еще не выделилось в самостоятельную

302

форму деятельности, оно носило логический характер, осуществлялось в форме связей, пусть простейших, понятий по правилам логического мышления. С этих позиций являются несостоятельными теории, разделяющие человеческое мышление на пралогическое и логическое (Л. Леви-Брюль). В духе отрицания логического характера познавательной деятельности пытаются представить познавательный процесс современные интуитивисты. В действительности интуиция не отрицает логического характера познания. Она сама является определенной логической формой мышления. Конечно, человеческое мышление является одновременно и результатом совершенствования отражательной деятельности вообще. В этом смысле оно имеет своим истоком способность к отражению у животных. По сути дела, у нас общие с животными все виды рассудочной деятельности, но человеческое познание представляет собой качественный скачок в развитии отражения.

Содержание этого скачка состоит в том, что благодаря труду и звуковой речи человек развил ряд качественно новых способностей. В содержательном плане его познавательная деятельность направлена на существенные свойства и отношения вещей. Знание этих свойств и отношений оформляется словом в процессе речевой деятельности. Слово выступает и в качестве средства взаимного общения между людьми, и средством диалога человека с самим собой, что говорит о наличии внутренней речи, о наличии самосознания.

Выделение общего и существенного в явлении и фиксация этого общего в слове — важнейшее отличие познавательной деятельности человека от ориентировочной деятельности животных. Об этом отличии говорит И. П. Павлов: “Когда человек возымел идею, что нужно открыть ящик, то он может сопоставить форму отверстия с формой палки и этим воспользоваться, так как человек, в отличие от обезьяны, имеет общее понятие о форме”.⁴⁰ На этом примере видно, что у человека, в отличие от обезьяны, не просто запечатлена конкретная связь вещей данного отверстия и данной палки, а имеется общее понятие пространственных отношений.

303

Эта способность иметь общие понятия и пользоваться ими развилась под влиянием производственной деятельности, с одной стороны, и накапливающегося знания — с другой. В этом смысле Ф. Энгельс отмечает: “... искусство оперировать понятиями не есть нечто врожденное и не дается вместе с обыденным, повседневным сознанием, а требует действительного мышления, которое тоже имеет за собой долгую эмпирическую историю...”.⁴¹

Длительная практика пользования понятиями привела к современному уровню понятийного мышления.

Понятийное мышление, рассматриваемое как результат познавательной деятельности, является основой осознанного отношения человека к внешнему миру. Вскрытие и фиксация в понятиях существенных связей и отношений предметов внешнего мира одновременно явилось вскрытием существенных отношений между этими предметами и человеком, то есть осознанием этих предметов. Отсюда вывод, что процесс формирования понятий представляет собой также процесс осознанного отражения. Иначе говоря, логическое познание является основным моментом человеческого сознания.

Конечно, человеческое сознание не сводится к логическому познанию, не совпадает с ним полностью, однако последнее составляет его существенную часть. Выработка понятий и оперирование ими обеспечили человеку высокую форму ориентации во внешнем мире. Познание человека является высшей формой развития способности отражения, которой предшествует чувствительность, ощущение у животных. Эта генетическая связь приводит отдельных авторов к ошибочному представлению, будто логическое знание является простым обобщением чувственных данных. Изображение логического познания как простого обобщения чувственного материала неприемлемо, так как не дает возможности выявить Качественный скачок в развитии познания.

Подобный взгляд является односторонним и потому, что не позволяет объяснить пути формирования знаний логического порядка, не вытекающих непосредственно из чувственных знаний. Это относится, например, к теоретическим исследованиям явлений микромира, общих законо-

304

мерностей, которые вообще непосредственно в явлениях не даны. Существенное отличие понятийного отражения от чувственного состоит не в наличии или отсутствии обобщенности, а в том, что отражается. В чувственном образе не выделяются существенные связи вещей, а в логическом образе сущность, закон выделены. Только в логическом образе дано знание причины, связи сущности и явления и т.п. Поэтому Гегель и определяет понятие “как единство бытия и сущности”.⁴²

По поводу объекта отражения в чувственном и логическом познании существуют разные точки зрения. Согласно одной из них, наиболее распространенной, чувственное познание — это познание явлений, алогическое познание способно проникать в сущность вещей, открывать закономерные связи. Другая точка зрения выражает идею данности сущности в ощущениях. Исходя из диалектической логики, можно обнаружить непротиворечивость высказанных положений. Говоря о том, что чувственное отражение “схватывает” только явление, авторы вовсе не отрицают, что существенные черты также проявляются. Сущность является, а следовательно, дана ощущениям через явление. Специфика логического образа в том, что его объект — общее, сущность, каузальность вещей объективного мира. Его основная структурная единица — понятие, абстракция высшего уровня.

Понятия выражают знание существенного-общего. То есть в понятиях осуществляется процесс выделения существенного в явлениях объективной реальности и обобщения этих явлений. Понятийные абстракции представляют собой высший уровень абстракций именно потому, что они являются результатом не простого, непосредственного отвлечения, выделения какой-либо стороны или свойства, а такого отвлечения, которое получается путем сложного анализа отражаемого объекта и выделения самого главного, определяющего. Данная операция формирования понятийных абстракций в своем содержании и способе оформления определяется практической потребностью, практическим отношением человека к объективному миру.

Итак, логическое отражение является специфически человеческой формой отражения, и генетически и логичес-

305

ки эта форма находится в единстве с чувственным отражением. Обе стороны познавательной деятельности охватываются понятием истины в гносеологическом смысле.

Логическое познание является одной из сторон всего познавательного процесса. Оно представляет собой обязательную и главную сторону как донаучного, так и научного познания, как эмпирического, так и теоретического уровней научного познания.

Несколько слов о термине. Для характеристики стороны познавательного процесса, которая противостоит чувственному отражению и отличается от него (будучи с ним связанной), часто пользуются понятием “абстрактное познание”, так как в логическом познании абстракция занимает важнейшее место. Но абстрактность лишь одно из его свойств, притом не специфическое. Наряду с этим, данную сторону называют “понятийным познанием”, так как понятие — главная форма познавательной деятельности человека. И такое название правомерно. Однако логическое познание не сводится полностью к понятиям, в него включаются и другие формы.

Часто логическое познание обозначается как рациональное познание, ибо оно осуществляется благодаря деятельности ума. Однако термин “рациональное познание” неточен для обозначения логического познания ввиду его многозначности. Прежде всего, термин “рациональное” не охватывает полностью логического познания. Рациональное является лишь одной стороной логического мышления, которую в истории философии (Кант, Гегель и др.) называли разумным мышлением. Разум, разумное мышление противопоставлялось ими рассудочному мышлению — объекту формальной логики, предметом которого выступает частное и конечное. Когда мы говорим о логическом познании, то этим обозначаем как сферу рассудочного, так и сферу разумного познания, выходящую за пределы традиционной формальной логики. Термин “рациональный” имеет и другое значение — целесообразный, соответствующий целям и потребностям человека, в противоположность нерациональному, или иррациональному.

Вот почему следует отдать предпочтение названию “логическое познание”, которое является широко распрост-

306

раненным, традиционным и наиболее соответствующим содержанию.

Для определения логического познания не менее важно подойти со стороны состава, структуры, элементов, со стороны выделения основной формы, выступающей в качестве главной черты данного вида отражения. По своей структуре логическое познание является единством форм, методов и средств в их органической связи. К формам логического познания относятся понятия, суждения и умозаключения. В качестве методов в логическом познании используются как общие принципы диалектики, так и частные приемы исследования: индукция и дедукция, анализ и синтез, абстрагирование и конкретизация, аналогия, идеализация, моделирование, экстраполяция, классификация и пр. Средствами логического познания являются язык как средство передачи знания, искусственные знаковые системы, мысленный эксперимент и пр. Путем использований всего этого комплекса достигается непосредственная цель логического познания — создание мысленной модели, адекватной познаваемому объекту, которая обеспечивает эффективную практическую деятельность субъекта. В. А. Штофф определяет мысленную модель как “результат... комбинации в едином образе различных сторон, свойств, черт, принадлежащих разным явлениям”.⁴³

Логическое познание в своем составе имеет определенные логические приемы, определенные логические системы связи элементов познавательного образа, иначе говоря — ту или иную логику познания. Логика познания и логическое познание не тождественны. Если логическое познание — это понятийная сторона познания, то логика познания (логика исследования) — это определенный набор приемов, способов получения нового знания.

К логическому познанию по содержанию ближе всего логическое мышление. Эта близость настолько велика, настолько ощутима, что ряд авторов просто не проводит между ними различия. Если под мышлением в узком смысле слова, не включающим художественное, предметное и т.п. мышление, понимать процесс оперирования понятиями и суждениями, то резонно поставить вопрос: всякое ли опе-

307

рирование понятиями и суждениями будет познанием? Познание — это открытие новых, неизвестных связей, познание есть процесс формирования нового образа. Познание является творчеством, когда, по словам Т. Павлова, “на основе... знания уже установленных истин об общественной и природной действительности создаются такие новые идеальные конструкции... которые до сих пор не встречались”.⁴⁴

Но большинство мысленных операций с понятиями и суждениями в повседневном обыденном мышлении не являются такими открытиями новых связей. Не являются таковыми и мыслительные операции тренировочного порядка, например решение разного рода задач с целью приобретения некоторых навыков. Вот почему мышление вообще и логическое мышление в частности не является тождественным логическому познанию. Понятие “логическое познание” более точно отражает действительную сущность человеческого познания, осуществляемого путем выработки определенных логических форм и оперирования ими.

Когда мы говорим о логическом познании, то имеем в виду движение познающего мышления к новым результатам путем формирования новых понятий, движения от одного уровня абстракции к другому, установления новых связей понятий, суждений, умозаключений и т.д. Но оперирование логическими формами является обязательным моментом и признаком логического познания. Логическое познание не может быть осуществлено без операций мышления, но “мышление как таковое составляет лишь всеобщую определенность, или стихию, в которой идея проявляется как логическая идея”.⁴⁵ То есть характеристики мышления в значительной мере являются характеристиками логического познания. В связи с тем, что логическое познание осуществляется с обязательным включением приемов логического мышления, оно является объектом изучения не только гносеологии, но и логики, как диалектической, так и формальной, которые дополняют друг друга.

Логическое познание — это прежде всего формирование, определение понятий, выработка и применение правил логического мышления, необходимых для получения

308

нового знания. С помощью этих правил формируются новые понятия, суждения, умозаключения. Однако сводить логическое познание только к указанному было бы неправомерным сужением системы логического познания. Логическое познание не сводится к дискурсивному мышлению (фр. discours, от лат. discursus — рассуждение, довод), а включает последнее как момент, сторону, ибо для решения теоретической проблемы недостаточно осуществить операции дискурсивного мышления. Необходимость применения специфических приемов, таких, как моделирование, экстраполяция, говорит о выходе за пределы дискурсивного мышления. В понятие логического познания включается весь арсенал логических приемов и средств полунения нового познавательного результата, куда входят процессы абстрактизации, конкретизации, анализа и синтеза, индукции и дедукции, формализации и идеализации и т.д. Логический аппарат в этом плане является одним из частных средств логического познания.

Логическое познание составляет основную базу научного познания, включается как в теоретическое, так и в эмпирическое научное познание. Поэтому формы и методы логического познания являются одновременно формами и методами и установления новых фактов, и логической обработки полученных в эксперименте результатов.

Между формами и методами логического познания нет жесткой отграниченности. Та или иная логическая форма выступает и как средство фиксации полученного знания, и как средство, способ получения новых выводов из имеющегося знания. То есть формы и законы мышления представляют собой результат углубления мысли в сущность вещей, результат познавательной деятельности субъекта. Поэтому логическая форма “есть результат исторического развития и является отражением реальных отношений вещей”.⁴⁶

Логические формы развиваются по мере развития познания, с переходом от донаучного к научному познанию. По этому поводу Ф. Энгельс пишет, что теоретическое познание есть “исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы и вместе с тем очень различное содержание”.⁴⁷ Современное познание развива-

309

ется по преимуществу в виде научного познания. Это наложило отпечаток на логические формы и в плане их обогащения, и в плане усложнения. Более сложными и строгими стали системы суждений, умозаключений, более строго и определенно используются научные понятия, небывало возросло значение ряда методов познания.

Известно, что научное познание отличается прежде всего системным характером. Для всякой системы характерна строго субординированная связь составляющих элементов на основе центрального организующего фактора. Важное место в научной системе занимает научное понятие. Суждения, умозаключения, теории и другие логические формы имеют в основе понятия. Но понятия сами формируются с использованием указанных логических форм. Они историчны и выражают уровень достигнутого знания. В системе логических форм происходит развитие понятий, их переход друг в друга. Таким образом, гибкость и подвижность понятий обусловлена их основной функцией — отражать действительный мир. Отражение действительности в понятиях характеризуется выделением сущности и обобщением единичных предметов в класс на этой основе. Тем самым выполняется задача, которая “заключается в том, чтобы видимое, лишь выступающее в явлении движение свести к действительному внутреннему движению”⁴⁸.

Обобщая характеристику понятия, Е. К. Войшвилло определяет его как “мысль, представляющую собой результат обобщения и выделения предметов или явлений того или иного класса по более или менее существенным... признакам”.⁴⁹ Это обобщение по существенному признаку тождественно выявлению сущности предметов данного класса.

Процесс формирования и функционирования понятий возможен лишь в условиях постоянной сопоставимости с отражаемой действительностью. Если формальная логика при изучении как понятия, так и других логических форм отвлекается от проблемы соответствия образа действительности, то в теории познания это главный момент.

Таким образом, логическое познание отличается совокупностью признаков, указывающих на его качественную особенность.

310

• Это специфический способ отражения действительности, производный по отношению к особому виду социальных взаимодействий человека с окружающей средой — трудовой и речевой деятельности.

• Логическое познание является Основным моментом, а в определенном смысле и условием развития человеческого сознания. Оно обеспечивает человеку высшую форму ориентации в мире.

• Объектом отражения логического познания выступает существенное в явлениях.

• Возможность отражения существенных связей явления обеспечивается принципиально новым единством форм, методов и средств, характеризующих логическое познание.

• Специфичность объекта отражения, многоплановость отношения логического образа к действительности, многокачественность комплексов средств логического познания и пр. обусловливают относительную самостоятельность его развития, активное взаимодействие операционной и целенаправленной (направленной на получение нового знания) сторон.

Эти признаки показывают, что логическое познание является существеннейшей стороной познания, и притом постоянно возрастающей по своему значению и объему. Возрастание логического познания по своему объему усиливает момент его относительной самостоятельности.

§ 41. Относительная самостоятельность логического познания по отношению к чувственному отражению

В генетическом плане логическое познание представляет собой отрицание чувственного отражения. По справедливому замечанию Гегеля: “...Мышление есть по существу своему отрицание непосредственно данного”.⁵⁰ В этом “отрицании” одновременно скрывается его зависимость от чувственного отражения.

Зависимость логического познания от чувственного отражения прослеживается в двух основных планах: во-первых, в плане генетическом (логическое познание является 311

результатом совершенствования отражательной деятельности человека), во-вторых, в гносеологическом плане (чувственное отражение является источником непосредственной связи познающего мышления с реальной действительностью). Опосредованность логического познания чувственным отражением создает предпосылку для тех особенностей, которыми оно располагает. Гегель следующим образом характеризует различие рассудка и чувства: “Так как рассудок действует по отношению к своим предметам разделяющим и абстрагирующим образом, то он, следовательно, представляет собою противоположность непосредственному созерцанию и чувству, которые, как таковые, всецело имеют дело с конкретным и остаются при нем”.⁵¹ Гегель, подчеркивая отличие логического познания от чувственного отражения, выраженное в отвлечении от целого (мысленном делении целого, “отлете” от него), одновременно настаивает на единстве логического и чувственного. То есть речь идет не о полной самостоятельности данных сторон познавательного процесса, а об относительной.

Относительную самостоятельность логического познания от чувственного отражения не следует понимать как самостоятельность познающего мышления от чувственности вообще. Любая мыслительная деятельность сопровождается различными процессами чувственной активности. Речь идет лишь о способности логического мышления получать новый познавательный результат без непосредственной опоры на чувственный образ исследуемых объектов.

Относительная самостоятельность логического познания по отношению к чувственному отражению проявляется в способности логических форм отделяться от чувственных образов. По выражению Гегеля, “понятия как такового нельзя ощупать руками, и мы должны вообще оставить слух и зрение, когда дело идет о понятии ”,⁵² Это положение справедливо лишь постольку, поскольку речь идет о содержании понятия, которое функционирует, однако, в материализованной форме, что делает его чувственно воспринимаемым. Благодаря этой отделенности логических форм от чувственных образов они могут вступать во взаимодействие без обязательного обращения к чувственным данным в каж-

312

дом случае логических связей. Свойством форм логического познания функционировать относительно самостоятельно обусловлено обратное воздействие логического мышления на процессы чувственного отражения.

Второй формой проявления относительной самостоятельности логического познания в названном отношении является свойство саморазвития логического знания, выражающееся в саморазвитии научно-теоретического познания из соответствующего первоначального научного знания без обращения к чувственным данным, характеризующим исследуемый объект. Саморазвитие научно-теоретического знания базируется на способности логического мышления получать новое знание путем логической переработки имеющейся научной информации. Таким путем получены, по существу, все обобщающие научные теории. Именно так была получена и периодическая система элементов Д. И. Менделеева, и общая теория относительности А. Эйнштейна. При построении периодической системы элементов Д. И. Менделеев пользовался готовыми данными, характеризующими основные свойства химических элементов, и эти данные были зафиксированы на понятийном уровне. Такого рода процессы в специальных областях квантовой механики отмечает М. Э. Омельяновский: “То, что наглядные модели не имели решающего значения в создании волновой механики, особенно рельефно выступает в дальнейшем ее развитии, приведшем (наряду с развитием матричной механики) к современной квантовой механике, в которой понятие “волн материи” в его буквальном смысле не сохраняется. Тогда как понятие волновой функции в вероятностной интерпретации является одним из основных понятий. В еще более чистом виде выявилась громадная эвристическая роль метода математической гипотезы в открытии “на кончике пера” Дираком позитрона. Это открытие не только не регулировалось никакими наглядными моделями, а было сделано скорее вопреки им” .^в3 Громадная роль метода математической гипотезы в получении нового научного результата отмечается многими учеными. Сам по себе этот метод является частным случаем логического познания.

313

В теоретическом мышлении происходит экстраполяция (распространение) теоретических принципов, понятий, систем исчислений и т.п. из одной сферы научного познания на другую. Без процесса экстраполяции не создается ни одна Новая научная теория. Экстраполяция является одним из проявлений относительной самостоятельности логического познания. Она позволяет выдвинуть новые гипотезы, создать новые теории без обязательного обращения к чувственному опыту. Это свойство особенно ценно, когда обращение к чувственному опыту затруднено особенностями изучаемого объекта. При экстраполяции применяются анализ и синтез, абстрактизация и конкретизация, моделирование и аналогия и другие методы логического познания.

Относительная самостоятельность логического познания связана с использованием прежнего познавательного опыта и результатов предшествующей познавательной деятельности. Знания, накопленные в прошлом другими исследователями, переносятся в новые условия, используются на новом уровне развития науки. Данная преемственность научного познания также обусловлена относительной самостоятельностью логического познания и является его проявлением.

В развитии теоретического познания наблюдается процесс “ цепной реакции ”, когда глубокие изменения в какой-либо частной области научного знания распространяются затем на смежные области и далее на все другие. Например, новые результаты, полученные ядерной физикой, приводят к глубоким сдвигам в астрофизике, геологии и других научных дисциплинах и завершаются новыми философскими обобщениями. Накопленные новые данные, обнаруженные новые закономерности приводят в движение всю цепь логически связанных теорий.

Экстраполяция, преемственность в развитии выводного знания позволяют создавать новые научные теории не обязательно в связи с новыми экспериментальными данными. Способность разума давать новые идеи не является “чистой”, врожденной. Эта сила разума является результатом использования прошлого познавательного опыта, навыков связи элементов знания, навыков комбинирования элементов, прошедших практическую проверку и закрепление.

314

Развитие познания приводит к такому количественному нарастанию содержательного знания, что становится объективной необходимостью выработка средств информационно эффективного и емкого оформления этого знания, что предполагает усиление соответствующей логической деятельности. Эта задача выполняется путем логически стройного и строгого построения знания как системы понятий, приведения его в особую теоретическую систему. Стройность и строгость теоретического знания достигается посредством четкого, “заданного” определения каждого вводимого понятия, благодаря чему каждый его элемент приобретает однозначность. Ценность такого рода построений в том, что они позволяют получать новые знания, не обращаясь каждый раз к экспериментальной практике, то есть делают возможными определенного рода предсказания.

Успехи науки таят в себе опасность преувеличения самостоятельности логического познания по сравнению с чувственным. Так, А. Эйнштейн пишет: “Пригодные математические понятия могут быть подсказаны опытом, но ни в коем случае не могут быть выведены из него. Опыт остается, естественно, единственным критерием пригодности некоторого математического построения для физики. Но собственно творческое начало относится к математике. Таким образом, я, в известном смысле, считаю оправданной мечту древних об овладении истиной путем чистого логического мышления”.⁵⁴

Но при всей важности чувственного отражения в познавательной деятельности человека оно не является достаточным для его практической ориентации. Это связано с ограниченностью чувственного познания. Свойством обобщенного отражения обладает как ощущение, так и логический образ, однако мышление, логическое познание дает обобщение иного уровня. И в этом процессе образования обобщенных образов более высокого уровня чувственное отражение не только обеспечивает связь теоретического мышления с действительностью, но и определенным образом сковывает логическое мышление. Например, чувственный образ объекта исследования, получаемый его наглядным моделированием, не только способствует логическому анализу данного

315

объекта, но и создает определенные затруднения, направляя логику мышления в соответствии с характером и особенностями отражаемой модели, а не объекта как такового. В результате с появлением новых данных появляется противоречие имеющегося знания с чувственной моделью изучаемого объекта. В частности, при исследовании микромира строятся чувственно-наглядные модели в масштабах макротел, что навязывает соответствующую логику мышления. Требуется специальная работа по преодолению соответствующего противоречия.

Ограниченность чувственного познания обнаруживается и в процессе непосредственного изучения объекта. Являясь важнейшей стороной опытного познания, чувственное отражение само по себе не может выполнить функцию обоснования истинности научного знания. В частности, физический опыт, по словам С. И. Вавилова, “никогда не может служить абсолютным утверждением справедливости теории. Всегда могут существовать не уточненные обстоятельства опыта, которые заставляют дать ему совсем иное толкование...”.⁵⁵ Отражение действительности в масштабах субъекта накладывает специфический момент на познавательный образ чувственного познания. Хотя эта субъективность и не устраняет достоинства чувственного образа — быть верным отражением действительности, обладать сходством, совпадением с ней. Поэтому глубоко не прав Б. Рассел, когда утверждает, что “наши непосредственные зрительные данные в силу их субъективности почти наверняка представляют собой не то, что имеется в физических объектах, о которых говорят, что мы их видим”.⁵⁶ Это преувеличение субъективности чувственного отражения, доведенное до крайности.

Отход от непосредственной связи с предметом в чувственном опыте является необходимым условием образования абстракций логического мышления, в которых и находит выражение закономерная связь, представляющая существенное в предмете. Без этого процесса наука бессильна дать объективную картину исследуемой области. По словам К. А. Тимирязева, “те отрасли эмпирического знания, которые ограничивались одними свидетельствами чувств, не

316

доискивались до их объективного механического субстрата — ощущения вкусовые и обонятельные не только не создали соответствующих отделов физики, но и не сделали первого шага на пути всякого научного знания, — не создали сколько-нибудь удовлетворительной классификации относящихся к области явлений”.⁵⁷

Развитие опосредованных форм отражения, большая их мобильность и эффективность влекут за собой потерю важности тонкого чувственного восприятия предмета, явления. Развитие общественных форм отношения человека к природе имеет своим следствием потерю жизненной необходимости остроты органов чувств. Но если в обществе появляется потребность в особо тонком чувственном восприятии в какой-либо практической деятельности, то у профессионально выделенных индивидов соответствующие органы чувств становятся в десятки раз острее в результате специализированной тренированности по сравнению с другими людьми, то есть происходит мобилизация естественных возможностей организма. Однако такого рода острота органов чувств не имеет принципиально научно-познавательного значения. Логическое познание дает знание принципиально иного уровня. Этим обусловлен скачкообразный переход от чувственного отражения к логическому познанию, что, в свою очередь, приводит к определенной противоречивости познавательного процесса.

Относительная самостоятельность логического познания по отношению к чувственному отражению имеет определенные объективные основания. Первым из них является ограниченность органов чувств и вообще чувственного отражения. Но для человеческой практики необходимо знание и тех связей и отношений, которые непосредственно не даны в чувственном отражении. Отсюда естественная потребность выхода за пределы непосредственного чувственного отражения.

Вторым объективным основанием этой самостоятельности является невозможность вычленения определенных объективных связей из индивидуальных материальных объектов, отражаемых в чувственном, восприятии. Отсюда необходимость образования абстракций, идеализирован-

317

ных систем. Касаясь экономических категорий, К. Маркс писал, что “при анализе экономических форм... нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами. То и другое должна заменить сила абстракции” .⁵⁸ Обобщаемые в понятии предметы становятся недоступными восприятию, а представителями предметов выступают слова, термины языка в силу их связи с определенными предметами. Знание связи слова, термина, языка с предметными реальностями дается практикой.

Относительная самостоятельность логического познания имеет свою социальную основу. Способность субъекта выходить в процессе познания за пределы чувственно данного обусловлена концентрацией в формах и законах логического познания предшествующего познавательного опыта. Общественный характер практической деятельности человека определил общественный характер его познания. Опыт, знания, понятия, являясь достоянием общества, посредством речи в процессе коммуникации передаются от поколения к поколению, от одних людей к другим. Они как бы отдаляются от того практического опыта, на котором сформировались, и приобретают некоторую самостоятельность.

В логическом познании более отчетливо по сравнению с чувственным проявляется общественный характер познавательного процесса. Благодаря определенной отвлеченности от чувственных данных и выходу за пределы непосредственной чувственной связи с предметом логическое познание сразу дает знание общее для всех людей, передаваемое от одного человека к другому. Этим не обладают результаты чувственного познания. Для их передачи необходимы процесс трансформации в соответствующие понятийные формы и последующая чувственная интерпретация.

Констатируя возрастание роли логического познания, нельзя преуменьшать принципиальное значение чувственного отражения. В конечном счете, через посредство последнего осуществляется связь нашего сознания с объективной реальностью. Без этой связи невозможно никакое логическое познание. В недооценке роли чувственного отражения в общем процессе познания заключается главная ограниченность рационализма.

318

Абстракции теоретического мышления, выработанные на основе опытного знания при посредстве чувственного отражения, в дальнейшем сами определяют направление опытного исследования. Абстрактно-теоретическое мышление направляет чувственно-практическую деятельность, ставит перед ней цели и задачи. Через эту самостоятельность. логического познания открывается перспектива для активности субъекта в познании и практике.

Опосредованность чувственного отражения логическим мышлением обнаруживается и в том случае, когда в познавательной практике применяется прибор. Прибор сам по себе есть не что иное, как воплощенный в материал результат научно-теоретического познания, логического мышления. Это объективированное и материализованное мышление. Поэтому применение прибора для получения новых чувственных данных есть процесс опосредования чувственного отражения воплощенным в материал результатом логического познания. Сам процесс применения прибора, включения его в исследовательскую цепь также есть опосредование чувственного отражения логическим мышлением, ибо представляет собой, по существу, процесс логического мышления.

§ 42. Относительная самостоятельность логического познания по отношению к практике

Рассматривать относительную самостоятельность логического познания по отношению к практике стало возможным лишь после того, как категория практики была введена в гносеологию. Метафизический материализм рассматривал человека абстрактно, вне системы общественных отношений. Для него характерно стремление рассматривать все формы человеческой деятельности как прирожденные свойства человека. На этом основании невозможно объяснить происхождение познавательной деятельности, а тем более логического познания. Человеческое знание представлялось как простой отпечаток воздействовавших на человека внешних предметов. Особенно четко такое понимание процесса познания изложил глава французских энцикло-

319

педистов Д. Дидро. По его мнению, органы чувств представляют собой клавиши, по которым ударяет природа, вследствие чего и осуществляется познание. Соответственно им определяются и основные этапы процесса познания: “Наблюдение собирает факты; размышление их комбинирует;

опыт проверяет результат комбинаций. Необходимы прилежание для наблюдения природы, глубина для размышления и точность опыта”.⁵⁹

Такой подход к процессу познания оставлял вне анализа активную, действенную, творческую сторону познавательной деятельности человека. Не смог разобраться в активном, творческом характере познания, вытекающем из его практической основы, и другой видный французский философ-материалист XVIII в. — К. Гельвеций. Хотя он и отмечает определенную связь между развитием ума и развитием промышленности, однако впечатления, которыми располагает человек, он расценивает как результат пассивной фиксации воздействий, получаемых от внешних предметов. Характеризуя познавательный процесс, Гельвеций писал: “В нас есть две способности... две пассивные силы, существование которых всеми отчетливо осознается.

Одна — способность получать различные впечатления, производимые на нас внешними предметами; она называется физической чувствительностью.

Другая — способность сохранять впечатление, произведенное на нас внешними предметами. Она называется памятью, которая есть не что иное, как длящееся, но ослабленное ощущение” .⁶⁰ Не понимая определяющей роли практической деятельности человека для развития его познания, Гельвеций допускает абсолютизацию роли ощущений в познавательном процессе.

Указанную ограниченность не преодолел и Поль Гольбах. Он также абсолютизировал значение ощущений в познании и придерживался мнения, что всякая идея имеет в качестве своего первоначала определенные ощущения. Касаясь этого вопроса, Гольбах писал: “... Последовательные модификации нашего мозга, вызываемые предметами, воздействующими на наши органы чувств, становятся сами причинами и производят в душе новые модификации, ко-

320

торые называются мыслями, размышлениями, памятью, воображением, суждениями, желаниями, действиями и которые в основе имеют ощущение” .⁶¹

Вопрос о том, какова же действительная основа логического познания, не получил последовательного решения и в трудах Людвига Фейербаха. Нерешенность данной проблемы создала непреодолимое препятствие для научного анализа структуры и взаимосвязи элементов познавательного процесса. Однако, несмотря на эти общие недостатки, в ряде вопросов теории познания Л. Фейербах пошел дальше материалистов XVIII в. В отличие от своих предшественников, он подчеркивает познавательное значение абстрактного мышления: “Чувствами... читаем мы книгу природы, но понимаем ее не чувствами ”.^вг Но при этом исходным началом мыслительной деятельности является лишь чувственное созерцание. По мнению философа, “только то мышление реально, объективно, которое определяется и исправляется чувственным созерцанием; только в таком случае мышление есть мышление объективной истины”.⁶³

Отмечая эту тенденцию как недостаток философского учения Фейербаха, К. Маркс в “Тезисах о Фейербахе” высказал известное критическое замечание: “Недовольный абстрактным мышлением, Фейербах апеллирует к чувственному созерцанию; но он рассматривает чувственность не как практическую, человечески-чувственную”. Созерцательность, по Марксу, является главным недостатком всего предшествующего материализма. Этот недостаток “заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно” ⁶⁴

Природу логического познания не раскрыли и представители классического'идеализма. Их гносеология также не включала в свой арсенал понятия практики, ибо они, по сути, не знали действительной, предметно-чувственной деятельности как таковой. Закономерным следствием такой позиции является господство в идеалистических теориях различных априористских концепций.

По своим гносеологическим истокам априоризм представляет собой ложное истолкование природы логического

321

познания, неспособность вывести принципы и формы логического познания из практической деятельности человека. Он разнообразен по своим формам, но все априористские теории объединяются главным моментом — отрицанием практической основы человеческого знания вообще или его определенных сторон.

Основные априористские теории были выдвинуты Р. Декартом, Г. Лейбницем и И. Кантом. У Декарта априоризм проявляется в его учении о “врожденных идеях”. По его мнению, основные понятия математики и логики являются прирожденными. Близкой в данном отношении является концепция Лейбница, согласно которой все наши будущие мысли и представления есть только следствия прошлых мыслей и представлений. Для возникновения новых мыслей не являются необходимыми ни внешний мир, ни опыт практического отношения к нему. Кант сделал попытку объяснить формы мышления вообще как таковые, вне их отношения к практической деятельности. Верно разделив знание на опытное (эмпирическое) и абстрактное (всеобщее), он не сумел проследить диалектическую связь между ними, что явилось одной из методологических причин его априоризма.

По мнению Канта, опыт не дает суждениям строгой всеобщности, а сообщает им лишь условную; сравнительную всеобщность. Но мы располагаем такими суждениями, которые не допускают возможности исключения, являются строго всеобщими. Следовательно, они никак не могут быть 'выведены из опыта. Такие суждения Кант объявляет безусловно априорными. “Нетрудно доказать, —пишет он, —что человеческое знание действительно содержит такие необходимые, и в строжайшем смысле всеобщие, стало быть, чистые априорные суждения. Если угодно найти пример из области наук, то стоит лишь указать на все положения математики”.⁶⁵ “Математика дает самый блестящий пример чистого разума, удачно расширяющегося самопроизвольно без помощи опыта”.⁶⁶ Априорные суждения содержит, по Канту, не только математика, но и физика. Естествознание содержит в себе априорные синтетические суждения как принципы. Такие априорные знания Кант противопоставляет апостериорным знаниям, имеющим эмпирический

322

характер, источник которых в опыте. Он уточняет свое понимание априорных знаний, определяя их как “безусловно независимые от опыта”. К таким знаниям, которые выходят за пределы чувственного опыта и вообще чувственно воспринимаемого мира, он относит исследования нашего' разума, оценивая их как гораздо более важные и “возвышенные”, чем все, что рассудок может черпать из мира чувственно воспринимаемых явлений. В пределах такого знания опыт не может служить ни руководством, ни средством проверки. Оторвав категории, общие понятия и принципы познания от их практической основы, Кант был вынужден апеллировать к способностям разума самого по себе давать эти категории и принципы: “Разум есть способность, дающая нам принципы априорного знания”.⁶⁷

Для современной западной гносеологии характерно стремление продолжить традиционную линию априоризма в соответствующих новому уровню развития философии и науки формах. В противоположность материалистическому принципу, признающему в качестве основы логического познания практику, в неопозитивизме утвердилось конвенционалистское направление. Понятие конвенции (договор, соглашение) представляет собой своего рода вариант кантонского понятия априорности. Логические и семантические позитивисты, прагматисты вообще и инструменталисты в частности — все сходятся в одном: пытаются объяснить процесс теоретического познания не выходя за пределы познания, рассматривают логическое мышление в отрыве от практической деятельности человека, в результате чего гносеология Отгораживается от объективной реальности, а познание замыкается рамками субъективного творчества.

§ 43. Практика — определяющий фактор логического познания. Природа понятий

Действительную основу познания показали и последовательно ввели в теорию познания К. Маркс и Ф. Энгельс. Они непосредственно связали развитие сознания с трудовой Деятельностью, при этом ведущая роль отведена именно трудовой деятельности. “Прежде чем люди стали аргументировать, они действовали. In Anfang war die Tat”.⁶⁸

323

Под трудом, практикой Маркс и Энгельс понимали предметно-чувственную деятельность людей, где одни части материального мира приводятся во взаимодействие с другими в соответствии с целью и идеальными планами человека, отвечающими его потребностям. Степень эффективности трудовой деятельности определяется степенью овладения объективно действующими законами природы, для проявления которых создаются особые условия. Труд одновременно изменяет и природу, создавая ее новые формы, и самого субъекта производства, развивая его знания, навыки, опыт, потребности.

Анализ практики раскрывает закономерную связь уровня развития теоретической деятельности каждой эпохи с условиями производственной деятельности. Энгельс характеризует эту закономерность следующим образом: “Теоретическое мышление каждой эпохи, а значит, и нашей эпохи, — это исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы и вместе с тем очень различное содержание” .⁶⁹ То есть практика рассматривается здесь как основа и движущая сила познания, в том числе и логического познания.

В гносеологическом плане понятие практики нельзя отождествлять с понятием деятельности. Категория практики имеет значение только в том случае, когда различаются материальная и духовная деятельность. Если в теории познания объектом исследования является процесс познания, — а это сфера духовная, — то его следует отличать otj других видов деятельности и ставить с ними в связь. Под практикой следует понимать материальную деятельность людей по преобразованию в материальном мире. Различие преобразований в материальном мире и преобразований в мысли, в сознании имеет принципиальное значение и в гносеологическом, и общефилософском планах. Практика — это деятельность целенаправленная, целесообразная, что неразрывно связывает ее с познавательной деятельностью. При таком подходе к пониманию практики в ее состав включается материально-производственная деятельность, материальная общественно-историческая практика, материальный эксперимент.

324

Познание и практика выступают в единстве и во взаимной обусловленности. Но перед ними стоят разные задачи. Если практика направлена на преобразование материальной действительности, то познание направлено на адекватное отражение ее в целях дальнейшего преобразования. В процессе практической деятельности формируется реальный фактический материал для теоретической деятельности — для выработки понятий, законов, теорий.

В развитии человеческой деятельности можно выделить два основных этапа. На первом практическая и познавательная деятельность не были расчленены: “производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни”.⁷⁰ В дальнейшем, с общественным разделением труда, произошло отделение теоретической деятельности от практической. При этом теоретическая деятельность осуществлялась в конечном счете для обслуживания практической.

Практика определяет, направляет и стимулирует познавательную деятельность и опосредованно, и непосредственно. Цели и задачи познавательной деятельности человека выдвигаются и обусловливаются потребностями общественной практики. Практика “определяет угол зрения субъекта, тот круг свойств, которые входят в образ, равно как и характер применяемой к отражаемому предмету мерки”.⁷¹

Практика определяет проблематику научных исследований, она выступает в роли поставщика фактических данных. Осмысление, объяснение причины, выявление закономерности фактических явлений приводят к созданию научных теорий. Практическая деятельность общества определяет в конечном счете весь объем знаний, которыми располагают люди. Она же определяет объем проблем, предметов познания, составляющих объект познания. С развитием практической деятельности этот объем расширяется.

Таким образом, материально-практическая деятельность определяет: 1) цели познания; 2) задачи познания;

3) направление познания; 4) объект познания; 5) содержание познания; 6) уровень познания; 7) степень проникновения в сущность объекта познания; 8) результаты познания;

325

9) средства познания. Не сама по себе тяга к знаниям является основным стимулирующим фактором развития науки, а насущные жизненные потребности человеческого общества, требующие преобразования окружающей действительности, вызвали к жизни всю совокупность научной деятельности. Этим практическим нуждам обязаны столь многочисленные и грандиозные научные центры современного мира.

Соответственно тем функциям, которые выполняет практика по отношению к познанию, исходным положени ем гносеологии выступает тезис об определяющей роли практики в процессе познания. Этот принцип распространяется и на логическое познание, что не позволяет принять в качестве основы логического познания чувственное отражение, понимаемое в созерцательном смысле. Чувственное отражение является результатом приспособительного развития живых организмов. Основой Отражения на чувственной ступени является непосредственное взаимодействие организма с окружающей средой. Такого рода взаимодействие и а соответствующее отражение имеет существенное значение для человека. Но из чувственной связи субъекта с внешним миром само по себе еще не вытекает понятийное, логическое познание. Для логического познания характерна специфическая основа в виде особой формы связи субъекта с внешней средой. Ею является общественная практика, преобразование материальной действительности. Под воздействием практики происходит развитие логического познания, которое является условием дальнейшего развития общественной практики.

В отличие от чувственного отражения, которое выступает средством индивидуальной ориентации, логическое познание возникает и развивается на базе общественной практики, которую осуществляют люди, связанные системой общественных отношений. Таким образом, общественная природа практики обусловливает общественную природу логического познания.

Общественная практика не только ставит перед познанием проблемы естественнонаучного плана, но и выдвигает широчайший круг социологических проблем. Вызваны к жизни такие формы логического познания, как социальное

326

моделирование, социальное прогнозирование и планирование.

Понятие является результатом абстрагирующей деятельности, которая, как было сказано выше, первоначально была вплетена в практику. Абстрагирующая деятельность, вплетенная в практику, означает возникновение, укрепление и развитие способности к отвлечению человека от одних форм и качеств предметной среды и сосредоточению внимания на других, существенных и необходимых в данных условиях. В результате рождались идеи и представления, выражающие существенные стороны окружающего мира. С развитием речи и коммуникативных процессов абстрагирующая деятельность приобрела самостоятельность относительно практики.

Общественно-историческая практика определяет и степень обобщения в процессе абстрагирования, дает направление абстрагирующей деятельности. Она определяет оправданность оперирования данной системой абстракций, создает ограничения в свободе варьирования. Формирование новых познавательных задач, переход от известного к неизвестному в конечном счете также определяются практикой. Она является источником проблемных ситуаций, без которых невозможно развитие познания.

Общественно-исторической практикой, условиями трудовой деятельности определяется в своем развитии основная форма логического познания — понятие. Эволюция понятийного мышления порождает все большее освобождение процесса познания от элементов чувственной наглядности. Это подтверждается, в частности, процессом развития понятий первобытного общества. Именно потому, что в понятиях сконцентрирован практический опыт человечества, они являются необходимым условием и средством организации дальнейшей практики общества.

Практическая деятельность является средством не только формирования, но и закрепления логических форм, так как практика определяет достоверность выводов и правильность мыслительных операций, с помощью которых эти выводы получены.

Все указанные факторы связи логического познания с практической деятельностью человека свидетельствуют не

327

только о зависимости логического познания от практики, но и о ее определяющей роли в процессе становления и развития логического познания. Эта роль имеет многосторонний характер, является многоступенчатой и осуществляется циклически.

Констатация данной зависимости логического познания от практики ни в коем случае не отрицает его относительной самостоятельности в развитии.

Причины и значение относительной самостоятельности логического познания по отношению к практике. Осознание человеком внешнего мира осуществляется потому, что к этому вынуждает практика. Но свою целенаправленную, целеполагающую деятельность по преобразованию окружающего мира человек осуществляет в зависимости от степени понимания, знания этого мира. Знание является органическим элементом всей трудовой деятельности человека, оно овеществляется в производительных силах общества, в способах его организации, в средствах научного экспериментирования. Поэтому диалектика связи познания и практики не может быть сведена к односторонней характеристике зависимости познавательной деятельности от практической. Сама познавательная деятельность активно воздействует на практическую, и последняя в. определенном смысле зависит от этой познавательной деятельности. Эту активную роль познание может выполнять при условии определенной его самостоятельности от практической деятельности, в целях которой оно осуществляется. О гносеологической ценности данной проблемы можно судить по высказыванию группы французских математиков, выступающих под именем Н. Бурбаки: “В своей аксиоматической форме математика представляется скоплением абстрактных форм — математических структур, и оказывается (хотя, по существу, и неизвестно почему), что некоторые аспекты экспериментальной действительности как будто в результате предопределения укладываются в некоторые из этих форм”.⁷²

Познание приобрело относительно самостоятельный характер лишь на сравнительно поздней ступени общественного развития. Признавая, что общество является субъек-

328

том познания, важно помнить, что непосредственно эту деятельность осуществляют общественные индивиды, связанные между собой системой общественных отношений. Если общество осуществляет познавательный процесс через деятельность отдельных людей, занятых в соответствующей сфере, то каждый познавательный акт не может быть однозначно соотнесен с практическим интересом общества. Исследователь, решающий проблему, далеко не всегда преследует утилитарную цель. Если для общества весь смысл познания — стремление получить в конечном счете определенный практический результат, то для данного конкретного ученого непосредственной задачей является решение научной проблемы. При этом следует иметь в виду, что ученый не представляет собой индивида, совершенно оторванного от общества, общественных потребностей и интересов. Однако для исследователя практическая ценность его новой теории далеко не всегда очевидна. Определение практической ценности научного открытия — задача особого рода, которая решается специальным исследованием.

Социальные основы относительной самостоятельности логического познания по отношению к практике тесно связаны с гносеологическими. Познавательная деятельность осуществляется индивидами, получившими от общества соответствующие навыки. Они осуществляют познавательный процесс, исходя из той проблематики, которая явилась для них существенной, в частности и по гносеологическим причинам, в виде нерешенного вопроса, интересной проблемы, заманчивой идеи, незавершенности теории и т.п. И то, что является важным для индивида, может не иметь никакого практического интереса для общества, для практики. Это несоответствие устраняется дальнейшим развитием практики. Так, первоначальные космические исследования К. Э. Циолковского не имели практической ценности для общества (однако он осуществлял их с завидным упорством). Дальнейшее развитие практики, непосредственное осуществление полетов ракет сделало эти исследования чрезвычайно актуальными.

Можно с уверенностью сказать, что любое открытие с неизбежностью приобретает общественную значимость в

329

практическом смысле. Исторический опыт показал, что исследования, казалось бы самые далекие от общественной практики, со временем приобретают величайшее значение. Так было, например, с исследованием электрических, электромагнитных процессов, внутриатомных связей, мутагенных закономерностей и др. Общественная необходимость формирует у познающего индивида в процессе общественного воспитания познавательную потребность, которая становится самостоятельным существенным фактором развития познания.

Не принижая актуальность проблемы управления наукой, следует подчеркнуть задачу обеспечения широчайшего простора во всех областях познания, имея в виду, что практическая значимость исследований не всегда очевидна. Конечно, желательно заранее определить практическое значение любого исследования, однако это не всегда возможно, а иногда и в принципе невозможно.

Относительная самостоятельность логического познания имеет положительное значение, так как она обеспечивает опережающий характер развития познания по отношению к практической деятельности. Но эта же самостоятельность часто приводит к отрыву познания от реальности, к построению ложных концепций. Кроме того, следует иметь в виду, что построение новых теорий сопровождается использованием принципиально новых идей и принципов их связи, которые не прошли проверки практикой, а их достоверность не всегда очевидна, их формирование не всегда может быть прослежено. Касаясь этой стороны развития логического познания, Д. П. Горский пишет: “В формализованных дедуктивных системах утрачивается действительная связь используемых при этом формальных правил с реальным процессом познания: из этих систем не видно, как эти правила были отвлечены от самих предметов действительности, какие реальные трудности в ходе развития наук привели к их выявлению, как конкретно осуществляется их генезис”.⁷³ Относительная самостоятельность логического познания, переросшая в относительную самостоятельность творческой деятельности ученого, способна привести к переоценке, к абсолютизации этой самостоятельности,

330

к отрыву познавательного творчества от реальности, что равносильно выхолащиванию его объективного содержания. Но познание лишь тогда может выполнить функцию предпосылки, перспективы по отношению к практике, когда оно вскрывает существенные связи глубокого уровня, что достигается теоретическим мышлением высокого уровня.

Таким образом, относительная самостоятельность логического познания по отношению к практике выражается в преемственности рациональных знаний; в развитии логических конструкций за счет взаимодействия различных направлений исследования; во внутренней логике самодвижения логического познания. Высшим проявлением этой самостоятельности выступает опережающее развитие научного познания по отношению к практической деятельности.

Относительная самостоятельность логического познания по отношению к практике дает два основных следствия: с одной стороны, возникает возможность отрыва познания от действительности, построения ложных теорий, спекулятивного мышления; с другой — создается необходимая предпосылка для познавательного творчества. На первой стороне возникают новые варианты идеалистических интерпретаций. Вторая сторона является необходимым условием возникновения новых объективно-истинных теорий, которые, в свою очередь, обусловливают развитие самой практики.

§ 44. Творчество, сознательное и бессознательное, интуиция

Творчество — это характеристика познавательного процесса со стороны его нестандартных условий, средств и продуктивности решения возникающих задач. Главным признаком творчества является рождение нового знания, которое не имеет видимых предпосылок, устоявшихся известных правил, аналогов в прошлом. Это новое знание в определенном смысле неповторимо. Основанием творчества выступает, с одной стороны, изменчивость ситуаций внешнего мира, стимулирующая активность субъекта, а с другой — необычайно разнообразный и богатый внутренний мир человека, его способности, динамическая организация,

331

различного рода природные дарования, склонности, страсти к познанию.

Творчество невозможно как процесс, осуществляющийся на одном из уровней познания. Так, рациональное познание дискретно, нормативно, с необходимостью использует выработанные человечеством стандарты правильного мышления, формальную логику, исключающую противоречия. Но стандартность творчеству противопоказана. Творческий процесс динамичен, включает эмоции, переживания, фантазию. Создается впечатление, что только чувства могут породить великие поэтические строчки, только глубокие переживания могут выступить источником вдохновения, стимулировать поиск новых художественных или научных форм. Однако нельзя предположить, что художественный образ, например, имеющий по определению чувственный характер, можно создать без привлечения рационального знания и логических способов мышления. Творческий процесс реализуется на основе и при помощи единства чувственного и рационального. Вопрос в том, каков характер этого единства. Нет ли у него чудодейственного посредника, нет ли у субъекта какой-либо способности, “отвечающей” за нестандартное движение к новизне?

Важнейшим посредником реализации чувственного и рационального в творчестве выступают неосознаваемые процессы психической деятельности. Они выступают настоящим кладезем неакцентированной информации, малых и маленьких впечатлений, не имеющих до определенного времени отношения к внутренней, поисковой деятельности сознания. Актуальные цели, задающие поисковый процесс, идут извне субъекта. Внутри же функционируют различного рода цепочки целесообразных связей, имеющих к внешним целям чисто случайное отношение.

Являясь свойством субъекта, бессознательное и объективно, и субъективно. Как объективное знание — это громадные объемы информации, которые приобрел и сохраняет человек в течение своей жизни. По Г. Лейбницу, сюда относятся впечатления, которые до поры не вызывают интереса или для которых не выработаны еще соответствую-

332

щие инструменты из области логики и рефлексии. Все это выступает как потенциальное знание, которое попадает в психический мир человека “естественным путем”. Но потенциальное знание предполагает деятельность субъекта. Здесь имеется в виду прежде всего внутренне-информационная деятельность, которая, по Платону, носит оценочно-регулятивный характер. Речь идет о “неразумной части души”, выступающей “в союзе с разумностью”.

Говоря о том, что бессознательное может обозначать и объект творческих преобразований, и субъектную деятельность, осуществляющую их регуляцию, отметим, что его внутренняя “жизнь” богата еще взаимодействиями иного плана— “уровневого”. Так, по Платону, бессознательное выражается преимущественно в форме “рассеянной чувственности” (что, кстати, дает возможность гибкой манипуляции ее элементами в создании различного рода образов). Согласно Канту, напротив, бессознательное свойственно только формам “универсальных логических синтезов”. Тем не менее диалектическая традиция в философии обосновывает единство чувственного и рационального в творческом восприятии мира. Особенно четко оно выражено у Г. Лейбница. По Лейбницу, в душе действует “принцип предустановленной гармонии”, предполагающий регулирование взаимодействия естественных законов природы. Люди пользуются этими законами, “не отдавая себе в этом отчета”. В душе “существуют инстинкты, заключающие в себе теоретические истины”.⁷⁴ Однако в бессознательном рациональность имеет форму целесообразности, а не разумного целеполагания и выступает как “одно из величайших вспомогательных средств человеческой мысли”.

В разделах о субъекте и объекте познания говорилось об историческом характере познавательного процесса и о том, что внутри субъекта осуществляется процесс преемственности знания, благодаря которой накапливаются, сохраняются и используются громадные объемы разнообразной по качеству и количеству информации. В процессе творческой деятельности область бессознательного приоткрывает перед субъектом свое потенциальное информационное и эмоцио-

333

нальное богатство, которое при помощи четко заданной цели и имеющихся у субъекта средств превращает его в актуальные и новые продукты культуры.

К таким удивительным средствам относится интуиция. Интуиция — латинское слово, обозначающее способность субъекта к особой проницательности, к непосредственному усмотрению истины без обращения к рациональным доказательствам и обоснованиям.

В истории философии трактовка этого понятия зависела от типа философствования — материализма или идеализма, сенсуализма или рационализма. Согласно Платону, это форма интеллектуального созерцания идей, которые изначально даны человеку в его бессознательном и которые становятся доступны проницательному уму через сверхчувственное озарение. Рационалист Р. Декарт, так же как и Платон, считал, что интуиция доступна только проницательному, подготовленному уму, но порождается она “естественным светом разума” и является простым, очевидным знанием. Материалист Л. Фейербах понимал интуицию как чувственное созерцание. Диалектико-материалистическая трактовка данного понятия исходит из того, что это противоречивый процесс, опирающийся на прошлый опыт и обусловленный интересами и целями творческого познания. Интуиция рассматривается как процесс взаимодействия субъективного и объективного, чувственного и рационального, необходимого и случайного, информационно-созерцательного и оценочного. Он направлен на достижение некоторого целостного продукта и осуществляется, как правило, на уровне бессознательного. Итог же этой деятельности бессознательного выступает как догадка, сознательное удостоверение истины, уверенность, не требующая доказательств.

Таким образом, творческая мысль — чрезвычайно сложный, напряженный процесс, в котором задействованы все стороны, уровни и способы познания и преобразования действительности, которые выработало человечество и данный конкретный индивид, выступающий в качестве субъекта, созидающего новое.

334

§ 45. Истина и ее критерии

Определение. Проблема истины — основная в теории познания и одна из основных в человеческой жизнедеятельности вообще, ибо, если человек ориентируется в жизни, не обращая внимания на законы окружающего мира, условия его бытия будут представлять сплошные опасности. Вопрос об истине касается всех и каждого, взятых персонально или как сообщество. С истиной связаны близкие по содержанию понятия, такие, как знание, понимание, правда, достоверность, объективность, образ (действительности). Все они с той или иной стороны характеризуют истину.

В словаре Д.Н. Ушакова одно из ее главных значений — “идеал познания, заключающийся в совпадении мыслимого с действительностью, в правильном понимании, знании объективной действительности”. И здесь же: “Стремление к истине лежит в основе научных исканий”.⁷⁵ Центральную часть данного определения составляет “совпадение мыслимого с действительностью”. Но здесь указан и ценностный статус “мыслимого”. Оценка его как идеала познания свидетельствует о высоте целей познавательной деятельности, высоте человеческих исканий и стремлений.

Истина как идеал характеризуется и как “правильное понимание” действительности, что содержит социальный и гуманитарный аспекты, выражающие буквально соответствие правилам, выработанным и неоднократно проверенным людьми в их историческом опыте. Это содержание четко просматривается в толковании идеи справедливости. “Справедливый”, согласно словарю Ушакова, — 1. “Беспристрастно следующий правде, истине в своих поступках и мнениях... Основанный на беспристрастном соблюдении Истины... 2. Истинный, правильный, основательный, не вымышленный”⁷⁶.. Примеры, приведенные далее в словаре, вполне раскрывают реальный смысл данных толкований: справедливое требование; справедливый судья; справедливый поступок. Как видим, истина, правда и справедливость как в форме знания, так и в форме действия — тесно связанные явления. И все они указывают на единство отражательно-информационного и ценностного моментов познания.

335

Истина и ценность всегда были связаны, особенно в ранние периоды философского знания. Длительное время в философии не было особого раздела, предметом которого выступали бы ценности, хотя начиная с Канта была проведена достаточно четкая граница между теоретическим и ценностно-практическим разумом. Кант выдвинул основание такого жесткого разделения в подходе к человеку: с одной стороны, существование в необходимых связях природы и необходимость их познания благодаря врожденным способностям к знанию всеобщего; а с другой — существование в системе нравственных (ценностных) правил, в качестве свободно действующего субъекта. Можно считать, что Кант положил начало возникновению аксиологии — философскому учению о ценностях как основании целеполагающей деятельности людей. Развитие этого учения, а именно разработка особенностей ценностного бытия человека, принадлежит баденской школе неокантианства (В. Виндельбанд, Г. Риккерт).

Если истина указывает на содержание знания, не зависящее от субъекта, то ценность, напротив, выражает связь с его потребностями, зависимость от них. Однако, несмотря на то, что понятие ценности в определенной мере противопоставлено понятию истины, нельзя утверждать, что они не связаны, не предполагают друг друга. Истина сама по себе представляет великую ценность, которая играет в жизни человека и общества, в истории человечества одну из главных ролей, определяющую качество их бытия. Истина как цель познания универсальна. Исследование ценностей, их сущности, иерархии, взаимодействий с другими аспектами отношения человека к миру также стремится к истине.

Согласно философской науке, истина есть “гносеологическая характеристика мышления в его отношении к своему предмету. Мысль называется истинной (или просто истиной), если она соответствует своему предмету, то есть представляет его таким, каков он есть на самом деле. Соответственно ложной называют ту мысль, которая не соответствует своему предмету, то есть представляет его не таким, каков он есть на самом деле, искажает его”.⁷⁷ Короче говоря, истина — это знание, адекватное действительности.

336

По определению, истина прежде всего знание, чувственный или конструируемый при помощи логических средств образ, создаваемый субъектом. Субъективный образ. Другая сторона представлена предметом, что предполагает связь с предметно-чувственной деятельностью, объективной реальностью.

Субъективное и объективное в истине. Эти понятия производны от понятий “субъект” и “объект”. Однако субъективное и субъект и объективное и объект не одно и то же. Субъективное — это свойство зависимости от субъекта, а потому не полностью охватывает его содержание. Объективное является атрибутивным свойством объективной реальности, определяется ею и, с одной стороны, указывает на главное, но одно свойство объекта, а с другой — составляет часть (и не только материального) содержания субъекта. Сознание субъекта, содержащее большой объем научного знания, включающего идеальные средства познания (проверенные методы, например), буквально полно идеального-объективного.

Субъективное и объективное в познании находятся в противоречивом единстве. Эта черта характеризует все человеческое познание, все его образные структуры. Данное противоречие преодолевается по мере развития знания. “В познании, — говорил Гегель, — дело вообще идет о том, чтобы лишить противостоящий нам объективный мир его чуждости, ориентироваться, как обычно выражаются, в нем.... Из данного здесь разъяснения видно, как превратно рассматривать субъективность и объективность как некую прочную и абстрактную противоположность. Оба определения целиком диалектичны”.⁷⁸ Субъективное и объективное следует рассматривать как взаимообусловленные: в познании без объективного не может быть субъективного и, наоборот, без субъективного не может быть объективного. Это единство противоречивое. Не только взаимопредположение, но и взаимоисключение — вот характерные особенности диалектики субъективного и объективного в образе.

Понятие объективного употребляется в нескольких значениях. Наиболее распространено его толкование как объективной реальности, существующей безотносительно к

337

познающему субъекту; далее — объективное как объект познания, существующий в связи с познающим субъектом; и объективное как независимое от субъекта.

Когда мы говорим об истине как адекватном субъективном образе объективного мира, то имеем в виду по крайней мере два смысловых утверждения: 1. Различие того, что есть в субъекте (образ), и того, что есть в действительности (реально существующий предмет). Образ идеален, имеет качественно иную “материю” бытия (нейрофизиологические процессы, язык), иную форму с разной степенью уподобления объекту; 2. Информационно-содержательное тождество сторон или моментов предмета и образа. В субъективном образе есть объективное. Им является такое содержание субъективного образа, которое не зависит от познающего субъекта, чем обеспечивается совпадение, адекватность образа и отображаемого предмета. Это уже характеристика самого образа. Образ может обладать свойством совпадения с объектом, но может и не обладать — тогда он теряет объективное содержание. Установить однозначно объективное значение какой-либо чувственной или логической системы далеко не всегда просто.

Познание обладает относительной самостоятельностью специфического характера. Это проявляется уже в том, что один и тот же объективный процесс может отражаться в сознании по-разному. На разных уровнях исторического развития познания одно и то же объективное явление может получить различную интерпретацию, и притом в каждом случае принципиально верную. Исторический характер знания выражается не только в изменении объема знания и его содержания, но и в том, каким образом оно оформлено, выражено, обосновано, какова степень проникновения в сущность.

В факте множественности способов отражения одних и тех же явлений выражается противоречие между бесконечностью материальных объектов и конечностью, относительностью их познания на каждом этапе развития знания. Противоречие, между объективной логикой и субъективной является одной из внутренних причин развития познания. При оценке какой-либо совокупности идей важно опреде-

338

лить степень ее объективности. Для этого необходимо исследовать, чем она детерминирована, какая объективная действительность в ней отражена, результатом какой потребности она является. Задача усложняется еще и тем, что по отношению к субъекту как индивиду, отдельному человеку объективным условием его познавательной деятельности является не только материальная действительность, но и совокупность идей, традиций, сложившихся форм выражения знания, существующих в обществе и воспринимаемых индивидом в процессе его формирования.

В связи с тем, что общие логические принципы, формы являются продуктом взаимодействия субъекта с объектом, результатом опыта по аналитическому дроблению предметов действительности на составляющие стороны и соединению этих сторон в конкретное, целостное, — нельзя предполагать их существование в самих вещах в некоем объективном состоянии. Их объективность в том, что логика вещи, предмета определяет способ, логику его исследования, логику мышления о нем. Как в содержании понятий, так и в фигурах логики, в логических исчислениях, в законах науки отражена объективная логика вещей, благодаря чему, руководствуясь имеющимися знаниями, мы достигаем успеха в практической деятельности. Как показывает практика, этот успех обеспечен лишь в том случае, когда есть совпадение наших представлений, субъективной логики, логики мышления с законами связей и отношений вещей, с объективной логикой. Эта объективность логических форм, принципов определяет их способность обеспечить аналогичность, адекватность понятий, суждений в их конкретном содержании реальным явлениям, процессам.

Сформировавшиеся в ходе общественной практики логические формы по отношению к индивиду, усваивающему их в процессе воспитания, выступают, с одной стороны, как субъективные факторы его познавательной деятельности. Но, с другой стороны, эти формы, взятые сами по себе, обладают свойством объективности, ибо являются продуктом практического отношения людей к действительности.

Познание есть результат взаимодействия субъекта и объекта. С этой стороны оно есть способность человека от-

339

ражать объективную действительность в силу имеющейся качественной определенности самого человека. Иная качественная определенность должна с неизбежностью приводить к иной форме отражения, давать иную картину знания. Однако обязательным и неизменным остается соответствие любого по структуре знания объективной действительности. В этой адекватности, соответствии образа действительности выражается его объективность. Объективность здесь выступает как содержание знания, независимое от субъекта и обусловленное, детерминированное объектом.

Процесс познания — это выделение сторон, свойств, связей, отношений, это процесс идеализации. Абстрагирование не представляет собой простого снятия копии с предмета — это творческая переработка объекта отражения. В процессе абстрагирования происходит отвлечение от всего не имеющего отношения к определенной ситуации. Характер отвлечения обусловлен практикой, для которой не все в предмете имеет равное значение. Это хорошо выражено на раннем этапе развития знания, например в зверином цикле искусства верхнего палеолита. На стенах пещер изображен зверь не в духе натурализма, а слегка условно, с подчеркиванием тех мест, которые связаны с охотой. То же самое можно сказать и о палеолитических венерах — маленьких женских фигурках, представляющих собой куски дерева ромбической формы, где никак не обозначены ни руки, ни ноги, ни голова, — лишь подчеркнуты признаки пола. Условность образов здесь связана с практикой человеческого общежития каменного века.

Субъективность логического познания находит одно из выражений в факте индивидуальности понятий. Так как эта индивидуальность имеет относительный характер, она не исключает общезначимости этих понятий. Если понятие представляет собой обобщающий образ предмета в голове человека, то в каждом конкретном случае одно и то же понятие приобретает индивидуальную окрашенность.

Возьмем, к примеру, понятие сельди. В обыденном сознании оно функционирует как обозначение предмета, имеющего определенные вкусовые качества и удовлетворяюще-

340

го потребности человека в пище. Другое дело, если мы имеем перед собой любителя рыбных блюд, у которого явно более широкое представление об этой рыбке. Содержание данного понятия у рыбака приобретает множество различных оттенков. Он может складывать о сельди бесконечный рассказ, соответствующий его профессиональным знаниям и навыкам. И совсем иное понятие — у биолога, который изучает этот предмет в системе связей на уровне сущности. Оттенок индивидуальности накладывается на понятийный образ благодаря тому, что он формируется в сознании субъекта на базе имеющегося опыта, всего духовного богатства, которым располагает субъект. В этом процессе сказывается гибкость ума субъекта, степень обогащенности методологическими принципами, культурой. Как писали К. Маркс и Ф. Энгельс, “именно потому, что мышление, например, есть мышление данного определенного индивида, оно остается его мышлением, определяемым его индивидуальностью и теми отношениями, в рамках которых он живет”.⁷⁹

Итак, субъективное—это детерминированное свойствами самого субъекта. Так как все существующее через посредство существования субъекта несет на себе с неизбежностью печать особенностей субъекта — все это в определенном смысле субъективно. Поэтому всякий образ, идея, взгляд имеют сторону объективно детерминированную свойствами объекта и субъективно детерминированную свойствами субъекта отражения. Многообразие отражения одних и тех же объектов обусловлено общим уровнем познавательной деятельности, направленностью познания, уровнем развития субъекта, под которым следует понимать не только богатство исследовательских навыков, знаний, но и степень вооруженности исследовательскими средствами вплоть до технических средств. В этих отношениях происходит постоянное обогащение субъекта, что является одновременно возрастанием роли субъективного фактора в познании.

С одной стороны, возрастание субъективного фактора в познании увеличивает возможности проникновения человека в тайны Вселенной, в изучении самого человека, в том

341

числе его ценностной природы. И все это оценивается как положительное явление нашей жизни. С другой стороны, в основе иерархии ценностей лежат практические потребности, и сознание познающего субъекта явно или неявно регулируется ими. Потребности, даже если они не материального, а духовного характера, оказывают либо стимулирующее, либо тормозящее действие на поиск истины. Тормозящее действие может быть таковым, что сознательно или бессознательно приведет к ложному выводу — заблуждению связанному с трудностями познавательного процесса, или лжи, обусловленной интересами, лежащими вне сферы познания.

Проблема “соответствия”. Важной частью определения истины является принцип соответствия. Истолкование истины как соответствия мысли действительности называется “классической концепцией истины”. Она возникла еще в античности и выражает самую суть вопроса: в ней речь идет, об объективной истине, содержание которой не зависит от воли и сознания людей. Классическими, как правило, называют гипотезы или теории, наиболее устойчивые в отношении времени и продолжающие удовлетворять развивающуюся науку и практику. Такова и данная концепция Аристотеля.

Однако современная наука представляет собой настолько сложную, разнообразную и многослойную картину знания, с громадным арсеналом логических и эмпирических средств исследования, что простота формулы Аристотеля стала не вполне устраивать философствующего субъекта, занимающегося гносеологическими проблемами. Так, ряд авторов под соответствием понимают “сходство” мысли с предметом. Но ни о каком сходстве, в смысле “похожести”, не может идти и речи. Смысл соответствия в том, что понятие, выражающее ряд свойств и отношений, дает человеку возможность достижения экстраполируемых результатов в практической деятельности. Кроме того, поиск “похожести” мышления и вещи порождает постоянный соблазн сведения содержания понятия к чувственному образу, а не к действительной вещи как таковой. А это невозможно, ибо понятие по своей природе является продуктом абстрагиру-

342

ющей деятельности, генезис которой восходит к практике, а не к чувственному познанию. Из чувственной связи субъекта с внешним миром понятийное, логическое познание не вытекает само по себе. Для логического познания характерна специфическая основа в виде особой формы связи субъекта с внешней средой. Такой формой связи является общественная практика, под воздействием которой и возникла абстрагирующая деятельность, порождающая понятия.

Практическая деятельность является средством не только формирования, но и закрепления логических форм, так как она определяет и достоверность (доказанность) выводов, и правильность мыслительных операций, с помощью которых эти выводы получены. Хотя способ доказательства и проверка результата не тождественны, в конечном счете и путь получения вывода определяется практикой. Способы соединения логических форм, дающие подтверждающий на практике результат, сохраняются, закрепляются и накапливаются как положительный познавательный опыт. Таким путем мыслительные операции проходят практическую проверку. Определенные формы этих мыслительных операций, применяемые в познавательном процессе и прошедшие практическую проверку, сами могут выступать в роли некоторых предварительных критериев истинности данного логического построения.

Практическими потребностями определяются пределы строгости построения выводного знания, точность фиксации понятий и их значений, скорость оперирования понятиями. Подтверждение теории практикой свидетельствует об относительной завершенности этой теории, о ее объективной истинности. Практика является в конечном счете единственным, объективным критерием истины.

Но вновь выдвинутое теоретическое построение не может быть сразу подвергнуто проверке. Можно ли судить о его истинности? В определенном смысле можно, так как в таких случаях выполняют свою роль некоторые предварительные критерии истины, такие, например, как непротиворечивость теории, то есть логическая согласованность элементов данного теоретического построения. В целом для логического познания, дающего истинный результат, дол-

343

жна быть соблюдена непротиворечивость логического вывода по отношению к фактам, логическим основаниям, способам связи элементов логической системы. При этом предполагается, что данные основания ранее прошли проверку практикой, что создает предпосылку истинности нового логического построения. К. Маркс писал: “...Не только результат исследования, но и ведущий к нему путь должен быть истинным. Исследование истины само должно быть истинно, истинное исследование — это развернутая истина, разъединенные звенья которой соединяются в конечном итоге”.⁸⁰

В данной связи приобретает свое гносеологическое значение логическая истинность, которая определяется путем анализа связи логических форм безотносительно к их конкретному содержанию в системе. Особенно большое значение принцип непротиворечивости имеет при построении формализованных систем. Эта непротиворечивость в определенном смысле тождественна формально-логической правильности.

Предварительные критерии истины необходимы еще и потому, что практика, будучи единственным, объективным критерием истины, носит в этой своей функции относительный характер. Относительность практики проявляется в ее неоднородности, в неоднозначности связи научно-теоретического знания с опытом, в изменении, развитии этой связи.

Истина как процесс. Исключительно важным положением теории истины является определение истины как процесса. Истина как процесс характеризуется соотношением относительного и абсолютного. Относительность указывает на неполноту знания, оцениваемого как истина, на его обусловленность, на границы, в которых оно применимо и сохраняет свою объективность. Истина конкретна. Для данных условий объективный момент приобретает черты абсолютности, то есть указывает на полноту знания, его устойчивость и бесконечную повторяемость при повторяемости условий.

Диалектику относительного и абсолютного в истине можно рассматривать с точки зрения структуры конкрет-

344

ной истины, то есть истины, характерной для определенного момента истории. Однако истина есть процесс, причем процесс исторический, стремящийся к бесконечности. И как процесс она продолжает накапливать адекватные относительные знания, увеличивая в них объемы знания абсолютного. Данный процесс не является простым постепенным накоплением знания — он осуществляется через диалектическое отрицание старого, через борьбу и скачки.

“Взглянув с точки зрения современных истин на предшествующие идеи и теории, мы обнаружим, что все они — или, по крайней мере, большая часть — ложны. Скажем, сейчас нам совершенно ясно, что естественнонаучные взгляды Аристотеля ложны, что медицинские идеи Гиппократа и Галена ложны, что теория эволюции Кювье и Ламарка ложна, что даже великий Ньютон ошибался в своих представлениях о природе света, пространства и времени”.⁸¹ Нарисовав такую “страшную” картину заблуждений человечества, автор сам предлагает оценивать историю познания, применяя понятия относительной и абсолютной истины. Диалектическое отрицание перечисленных заблуждений предполагает наличие в данных учениях и положительного начала, используемого наукой будущего. Так, идея абиогенного происхождения жизни, принадлежащая Аристотелю, несмотря на хрупкость ее основания, связанного с уровнем развития науки того времени, продолжает жить в гипотезах А. И. Опарина и Дж. Холдейца, в форме методологического подхода к проблеме. Описания шестисот видов рыб, сделанные Аристотелем, вошли в эмпирический багаж Ч. Дарвина, открывшего основной закон эволюции животного мира. Даже всеми признанная как ложная геоцентрическая система, которая принадлежит Аристотелю и Птолемею (III-II вв. до н. э.), состояла в непротиворечивых отношениях с небесами вплоть до XVI-XVII вв., пока не усложнилась до такой степени, что пришлось качественно ее сменить. Стало быть, она благополучно и правильно описывала некоторые небесные явления, удовлетворяя потребности науки и практики. Кроме того, геоцентризм сохраняет свое позитивное содержание и сейчас для определенных условий существования Земли, для понимания многих земных проблем.

345

Таким образом, можно сказать, что диалектическое понимание истины как процесса не полностью отрицает “классическое определение истины”, восходящее к Платону и Аристотелю, а включает его в качестве важнейшего структурного компонента в контекст развития. Проблема “соответствия” не снимается в данном контексте, но дополняется исследованием в условиях относительной самостоятельности уровней познания, как по отношению одного к другому, так и относительно практики.

Есть определение истины, из которого “ушла” идея соответствия. Здесь истина — “характеристика знания со стороны соотношения как с материальным миром, так и ,с областью идеального”⁸². Если квалифицировать данное высказывание как дефиницию, то она выглядит очень расплывчато. Заметим, что термин “соотношение”, заменивший термин “соответствие”, указывает только на поле исследования, его путь, который может привести и к истине, и к ее противоположности. Кроме того, замена термина “знания” из классического определения “областью идеального” представляет собой форму ввода в понятие истины “исторической цепочки” накопленного знания субъекта, согласованности одних частей знания с другими частями (теория когеренции). Но в краткой формуле определения должен быть выражен главный момент и желательно терминологически однозначный, поэтому более целесообразно теорию когеренции рассматривать в специальной теории истины, а не в ее дефиниции.

Главным моментом определения истины является все-таки “соответствие знания действительности”, где определяющим фактором выступает объект, а соответствие является свойством субъекта, которое может быть, а может и не быть.

Примечания к Главе VI:

¹ Тропы — основные аргументы, которыми пользовались скептики, доказывая необходимость “воздержания от суждения”. Первые 10 тропов сформулировал античный скептик Энесидем (I в. до н.э.

² Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. - М.: Мысль, 1979. С. 384-388.

346

³ Секст Эмпирик. Соч.: В 2-х т. Т.2. - М.: Мысль, 1976. С.214-239.

⁴ Гегель. Энциклопедия философских наук. В 3-х тт. — М.: Мысль, 1975. T.I. C.183.

⁵ Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. М., 1957. С.540.

⁶ Франк Ф. Философия науки. М., 1960. С.102.

⁷Карнап Р. Значение и необходимость. М., 1959. С. 311.

⁸ Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. М., 1957. С.530.

⁹ Там же, c. 540

¹⁰ Carnap R. Logishe Syntax der Sprache. Wien. 1934. S.44-45.

¹¹ Карнап Р. Значение и необходимость. М., 1959. С.302.

¹² Там же.с.302.

¹³ A Review of General Semantics. “ETC”. 1948. Vol.6. N 1. P.71

¹⁴ Джемc У. Прагматизм. СПб., 1910. С.155.

¹⁵ Хилл Т. И. Современные теории познания. М., 1965. С.5.

¹⁶ Eddington A. S. The Philosophy of Physical Science. N.Y. 1939. P.37.

¹⁷ Мак-Витти Г. К. Общая теория относительности и космология. М., 1961. С.23.

¹⁸ Кант И. Критика чистого разума // Сочинения: В 6 т. М., 1964. Т.З. С.144.

¹⁹ Там же, с. 286.

²⁰ Там же, с.288.

²¹ Там же, с.283.

²²Там же, с.289.

²³ Там же.

²⁴ Кант И. Пролегомены. М.: 1893. С.110.

²⁵ Фихте И. Г. Основные черты современной эпохи. СПб., 1906. С.219.

²⁶ Фихте И. Г. О назначении ученого. М., 1935. С.80.

²⁷ Maritain Y., Court Traite de 1'existence et de 1'existant. Paris. 1964. P.lll.

²⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. T.I. C.414.

²⁹ Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.21. С.306.

³⁰ Войшвилло Е. К. Понятие. М, 1967. С.19.

³¹ Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С.565.

³² Павлов И. П. Павловские среды. Протоколы и стеногр. физиологич. бесед. // Полное собр. соч.: В 6 т. М.: АН СССР, 1951— 1952. Т.2. С.579.

³³ Локк Дж. Опыт о человеческом разуме. Сочинения: В 3-х т. М.: Мысль. 1960. T.I. C.128.

³⁴ Там же, с. 140.

347

³⁵ Там же.

³⁶ Дидро Д. Избранные филос. произв. М., 1941. С.125.

³⁷Гельвеций К. А. О человеке, его умственных способностях и его воспитании. М„ 1938. С.90.

³⁸ Коршунова Л. С. Диалектика чувственного и рационального в воображении // Творчество и социальное познание. Изд-во Моск. унта, 1982. С.177.

³⁹ Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М., 1972. С.96—97.

⁴⁰ Павлов И. П. Павловские среды. Протоколы и стеногр. физиологич. бесед. // Полн. собр. соч.: В 6 т. М.: АН СССР. 1951— 1952. Т.2. С. 296-297.

⁴¹ Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.20. С.14.

⁴² Гегель. Логика // Сочинения. М.-Л.: ГИЗ. 1929. T.I. Ч.1. С.268.

⁴³ Штофф В. А. Моделирование и философия. М.-Л.: Наука. 1966. С.66.

⁴⁴ Ленинская теория отражения и современность. София. 1969. С.19.

⁴⁵ Гегель. Логика // Сочинения. М.-Л.: ГИЗ. 1929. T.I. Ч.1. С.39.

⁴⁶ Вахтомин Н. К. Законы диалектики — законы познания. М., 1966. С.9.

⁴⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.20. С.366.

⁴⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.25. 4.1. С.343.

⁴⁹ Войшвилло Е. К. Понятие. М., 1967. С.117.

⁵⁰ Гегель. Логика //Сочинения. М.-Л.: ГИЗ. 1929. T.I. Ч.1. С.30.

⁵¹ Там же, с. 132.

⁵² Там же, с. 265.

⁵³ Омельяновский М. Э. О принципе наблюдаемости в современной физике // Вопросы философии. 1968. №9. С.55—56.

⁵⁴ Эйнштейн А. Физика и реальность. М., 1965. С.64.

⁵⁵ Вавилов С. И. Собр. соч.: В 5 т. М.: АН СССР. 1956. Т.З. С.154.

⁵⁶ Рассел Б. 4еловеческое познание. Его сфера и границы. М., 1957. С.43.

⁵⁷ Тимирязев К. Наука. // Энциклопедический словарь Гранат. Т.30. С.4-5.

⁵⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Капитал. М., 1955. T.1. C.4.

⁵⁹ Дидро Д. Избранные философские произведения. М., 1941. С.98.

⁶⁰ Гельвеций К. Об уме. М., 1938. С.З.

⁶¹ Гольбах П. Система природы или о законах мира физического и мира духовного. М., 1940. С.69.

⁶² Фейербах Л. Избранные филос. произв.: В 2-х т. М.: Госполитиздат. 1955. T.I. C.271.

⁶³Там же.с.196.

348

⁶⁴ Маркс К. Тезисы о Фейербахе.// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.3, С.3.

⁶⁵ Кант И. Критика чистого разума. Сочинения: В 6 т. М., 1969. Т.3. С.107.

⁶⁶Там же, с. 559.

⁶⁷Там же, с. 210.

⁶⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.22. С.303.

⁶⁹ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.20. С.366.

⁷⁰ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.3. С.24.

⁷¹ Коршунов А. М. Объективны ли “вторичные” качества? М., 1968. С.67.

⁷² Математическое просвещение, 1960. № 5. С.112.

⁷³ Горский Д. П. Вопросы абстракции и образования понятий. М.: АН СССР. 1961. С.13.

⁷⁴ Лейбниц Г. Сочинения: В 4-х т. М., 1983. Т.2. С.547, 77.

⁷⁵ Толковый словарь русского языка / Под ред. проф. Д. Н. Ушакова. М., 1935. T.I. C.1254.

⁷⁶Там же. М., 1940. Т.4. С.450.

⁷⁷ Философия. Энциклопедический словарь,— М.: Гардарики, 2004. С.336.

⁷⁸ Гегель. Наука логики. // Сочинения. М.-Л.: ГИЗ. 1937.Т.5. С.305-306.

⁷⁹ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.З. С.253.

⁸⁰ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. T.I. С.7—8.

⁸¹ Никифоров А. Л. Истина // Философия. Энциклопедический словарь.— М.: Гардарики, 2004. С.337.

⁸² Кириленко Г. Г., Шевцов Е. В. Истина.// Краткий философский словарь. — М.: Филол. о-во “СЛОВО”, ООО “ЭКСМО” 2002. — С. 148.

Литература:

Гносеология в системе философского мировоззрения. М., 1983.

Кант И. Критика чистого разума // Сочинения: В 6 тт. Т.З. М., 1964.

Кедров Б.М. Единство диалектики, логики и теории познания. М., 1963.

Копнин П.В. Гносеологические и логические основы науки. М., 1978.

Коршунов А. М. Отражение, деятельность, познание. М., 1978.

Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм. — Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.18.

Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М., 1980.

Материалистическая диалектика. Краткий очерк теории. М.,1985.

Патнэм X. Разум, истина и история. М., 2002.

Рассел Б. Человеческое познание. — М.: Изд-во иностранной лит-ры, 1956.

349

Источник http://www.philsci.univ.kiev.ua/biblio/Teoria/6.htm