Голографическая модель

Научная парапсихология применяет теории и методы естественных наук для исследования свойств сознания и является важнейшим источником информации для новой эзотерики. Предлагаем отрывок из книги Талбота "Голографическая вселенная".

Если мы посмотрим внимательно на человеческое существо, мы сразу же заметим, что это уникальная голограмма; самодостаточная, самогенерирующая и обладающая собственным знанием. И если мы очистим это существо от планетарного контекста, мы быстро поймем, что человеческая форма похожа на мандалу или символическую поэму, поскольку внутри этой формы живет полная информация о разных физических, социальных, психологических и эволюционных контекстах, внутри которых она развивалась.

Д-р Кен Дихтвальд в книге «Голографическая парадигма» (сост. Кен Уилбер)

ГОЛОГРАФИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ И ПСИХОЛОГИЯ

В то время как традиционная модель психиатрии и психоанализа основывается на строго персоналистском и биографическом подходе, исследования в области сознания вышли на новые уровни, открывшие доселе неизведанные области и измерения. Эти исследования показывают, что человеческая психика в значительной степени сравнима со всей вселенной и всем, что в ней существует.

Станислав Гроф «За пределами мозга»

Психология – одна из тех областей науки, где голографическая модель играет особую роль. Это и не удивительно, так как, по мнению Бома, сознание само предоставляет нам прекрасный пример неразделенной и непрерывно движущейся сущности. Приливы и отливы нашего сознания не поддаются точному определению, но указывают на существование более глубокой и фундаментальной реальности, из которой развертываются мысли и идеи. В свою очередь эти мысли и идеи напоминают рябь и водовороты на поверхности текущего потока и, так же как и водовороты в реке, могут оставаться устойчивыми на некоторое время, тогда как другие мимолетны и исчезают с такой же быстротой, как и появляются.

Голографическая идея также проливает свет на непонятную связь, проявляющуюся иногда в сознании двух или более людей. Один из наиболее известных примеров такой связи отражен в понятии коллективного бессознательного, введенного швейцарским психиатром Карлом Юнгом. Еще в начале своей карьеры Юнг убедился в том, что сны, творческая работа, фантазии и галлюцинации его пациентов часто содержат символы и идеи, которые нельзя объяснить только их личным опытом. Напротив, такие символы в большей степени следовали из образов мировых религий и мифов. Из этого Юнг заключил, что мифы, сны, галлюцинации и религиозные видения происходят из одного источника – коллективного подсознания, общего для всего человечества.

Один случай, который привел Юнга к такому выводу, произошел в 1906 году. У его пациента, молодого человека, страдающего от параноидальной шизофрении, были галлюцинации. Однажды при обходе Юнг обнаружил, что этот пациент стоит у окна и, глядя на солнце, как-то странно качает головой. Когда Юнг спросил его, в чем дело, пациент ответил, что смотрит на солнечный пенис и, качая головой из стороны в сторону, заставляет пенис двигаться, что помогает дуть ветру.

В тот момент Юнг счел, что рассуждение этого человека целиком обусловлено его галлюцинациями. Однако несколькими годами позже он наткнулся на перевод персидского религиозного текста, которому было 2000 лет, и изменил свое мнение. Текст представлял собой описание ряда ритуалов и заклинаний, предназначенных для вызова видений. В нем описывалось одно видение, и говорилось, что, если участвующий в ритуале посмотрит на солнце, он увидит свисающую с него трубу, и, когда труба начнет раскачиваться из стороны в сторону, она поднимет ветер. Поскольку знакомство молодого человека с этим текстом было чрезвычайно маловероятно, Юнг заключил, что видение человека было не просто продуктом его подсознания, но выплыло из более глубокого уровня, из коллективного подсознательного человеческой расы. Юнг назвал такие образы архетипами; он был убежден, что где-то глубоко в нашем подсознании живет человек, возраст которого исчисляется двумя миллионами лет.

Несмотря на то что концепция коллективного бессознательного имела огромное влияние на психологию и в настоящее время разделяется многими тысячами психологов и психиатров, классическая физика не позволяет установить механику функционирования этого бессознательного. Его объяснением, тем не менее, может служить всеобщая взаимосвязь, постулируемая голографической моделью. Во вселенной, в которой все вещи оказываются бесконечно взаимосвязанными, взаимосвязаны также сознания всех людей. Несмотря на кажущиеся внешние рамки, мы – существа без границ. Или, как говорит Бом: «Глубоко в сознании человечество едино» [1].

Если бы каждый из нас имел доступ к знаниям, накопленным всем человечеством и запрятанным в подсознании, мы все были бы ходячими энциклопедиями. Психолог Роберт Андерсон из Ренслерского политехнического института в г. Трой (штат Нью-Йорк) считает, что мы можем получать только ту информацию импликативного порядка, которая непосредственно связана с нашей памятью. Андерсон называет этот селективный процесс персональным резонансом и сравнивает его с вибрацией камертона, который будет входить в резонанс с другим камертоном, только если второй камертон имеет подобную структуру, форму и размеры. «Благодаря персональному резонансу сравнительно малое число из почти бесконечного набора "образов" импликативной голографической структуры вселенной доступны персональному сознанию человека, – говорит Андерсон, – поэтому, когда просветленные личности достигали единого сознания много столетий назад, они не писали теорию относительности, как Эйнштейн, а использовали свой опыт» [2].

Сновидения и космос-голограмма

В том, что постулированный Бомом импликативный порядок вполне применим в области психологии, убежден и психиатр Монтегю Ульман, основатель Лаборатории исследования сновидений при Маймонидском медицинском центре (Бруклин, Нью-Йорк) и почетный профессор клинической психиатрии в Медицинском колледже им. Альберта Эйнштейна. Интерес Ульмана к голографическому принципу вызвало предположение о том, что все люди взаимосвязаны в голографическом порядке. Для такого интереса у него имеются основания. На протяжении 1960-х и 1970-х годов Ульман занимался экспериментами по экстрасенсорным снам, о которых упоминалось во введении. Даже сегодня исследования, проведенные в Маймонидском центре, остаются одними из наиболее убедительных доказательств нашей способности, по крайней мере в снах, загадочным образом общаться друг с другом.

Типичный эксперимент заключался в следующем. Доброволец, который не признавал за собой никаких особых психических способностей, помещался в комнату для сна, в то время как другой человек в другой комнате концентрировал внимание на случайным образом подобранных рисунках и мысленно пытался заставить добровольца видеть их во сне. Иногда результаты были неубедительными. Но в некоторых случаях добровольцы видели сны несомненно под влиянием картинок. Например, когда в качестве цели выбиралась картина Тамайо «Животные», на которой две ощерившиеся собаки воют над грудой костей, перципиенту снилось, что она на банкете, где подают много мяса, и каждый буквально пожирает свою порцию, бросая косые взгляды на остальных.

В другом эксперименте использовалась картина Шагала «Париж в окне» – яркое полотно, изображающее человека у окна, в котором небо над городом. На картине также было несколько необычных элементов, например кот с человеческим лицом, несколько маленьких летящих по воздуху человеческих фигурок, стул, увитый цветами. На протяжении нескольких ночей перципиенту постоянно снилось все французское: французская архитектура, фуражка ажана, человек в праздничной национальной одежде, разглядывающий французскую деревню. Некоторые из образов в его снах также имели отношение к ярким краскам и необычным элементам картины, например, образ снующих вокруг цветов пчел или яркое празднество, где полно людей в масках и карнавальных костюмах [3].

Хотя Ульман считает, что такие результаты подтверждают важность взаимосвязи, о которой говорит Бом, по его мнению, имеется еще более выразительный пример голографической полноты, проявляющейся в снах: это тот факт, что наши спящие души часто оказываются намного мудрее нас, бодрствующих. Например, Ульман говорит, что в его психоаналитической практике могут быть совершенно «темные» пациенты в состоянии бодрствования – злые, эгоистичные, заносчивые, грубые люди, дегуманизировавшие и разорвавшие все свои личные связи. Но независимо от того, насколько человек духовно слеп или не желает признавать свои недостатки, сны неизбежно их выявляют и предлагают метафоры для того, чтобы человек изменился, осторожно расширяя его сознание.

Более того, такие сны встречаются регулярно. Во время своей медицинской практики Ульман заметил, что, когда один из его пациентов не захотел признать за собой никаких недостатков, правда все время выходила на поверхность его снов, облаченная в различные аллегорические покрывала, каждый раз предлагая ему новые возможности для ее осознания.

Поскольку человек может игнорировать советы, исходящие из его снов, и все-таки дожить до ста лет, Ульман считает, что такой процесс самоконтроля направлен не только на личное благополучие человека. Он считает, что природа озабочена выживанием своих видов. Он также согласен с Бомом относительно первоочередного значения полноты и полагает, что сны – это способ, которым природа пытается противодействовать нашему бесконечному стремлению расчленять мир на части. «Отдельный человек может отсоединиться от всего общественно значимого и любимого и все же выжить, но у нации нет такой роскоши. До тех пор пока мы не научимся преодолевать фрагментацию человеческой расы – по национальным, религиозным, экономическим и другим признакам, мы останемся в опасном положении, которое может привести однажды к разрушению всей картины», – говорит Ульман. «Единственный способ осознать это – увидеть, как мы разбиваем на части наше существование. Сны отражают наш индивидуальный опыт, но я думаю, это делается для того, чтобы увидеть более глубокую необходимость в сохранении нашего вида через видовую взаимосвязь» [4].

Что является источником бесконечного потока мудрости, всплывающей в наших снах? Ульман признает, что он не знает ответа, но делает предположение. Поскольку импликативный порядок представляет в некотором виде бесконечный источник информации, возможно, он и есть источник большего знания. Возможно, сны – это мост между явным и скрытым порядками и представляют собой «естественную трансформацию импликативного в экспликативное» [5]. Если Ульман прав в своем предположении, он ставит традиционный психоаналитический подход с ног на голову, полагая, что содержание снов не поднимается вверх к сознанию из примитивного человеческого субстрата, а совсем наоборот, более тонкий субстрат трансформируется в «грубое» сознание.

Психопатология и импликативный порядок

Ульман считает, что некоторые аспекты психоза также могут быть объяснены с помощью голографической идеи. И Бом, и Прибрам отмечали, что мистический опыт на протяжении многих веков – например, ощущение космического единства со вселенной, единство со всеми проявлениями жизни и т. д. – очень напоминает описание импликативного порядка. Они полагают, что мистикам, возможно, удается каким-то образом заглянуть дальше обычной экспликативной реальности и увидеть более глубокие, более голографические свойства. По мнению Ульмана, психопатические личности должны испытывать некоторые аспекты голографического уровня реальности. Но ввиду того, что такие личности не в состоянии рационально организовать свой опыт, их видения – лишь трагическая пародия на опыт мистиков.

Например, шизофреники часто отмечают океанические чувства единства со вселенной, но облаченные в загадочную, бредовую форму. Они описывают потерю границ между ними и другими людьми – идея, которая вселяет в них убеждение в том, что их мысли больше им не принадлежат. И вместо того, чтобы рассматривать людей, предметы и идеи как индивидуальные сущности, они часто рассматривают их как части некого большего подкласса. Это очень похоже на голографическое качество реальности.

Ульман считает, что шизофреники пытаются передать свое чувство изначальной полноты, особым образом воспринимая пространство и время. Исследования показали, что шизофреники, как правило, не делают различия между прямым и обратным умозаключениями [6]. Например, в соответствии с ходом мысли шизофреника, высказывание «событие А следует за событием В» аналогично высказыванию «событие В следует за событием А». Идея того, что одно событие следует за другим[16], для любой временной последовательности теряет смысл, поскольку все точки на временной оси, вообще говоря, равны. То же справедливо и для пространственных отношений. Если голова человека находится выше его плеч, то и плечи находятся выше его головы. Подобно изображению на кусочке голографической пленки, вещи теряют свою жесткую привязанность к определенным местам, и пространственные отношения теряют смысл.

Ульман считает, что некоторые аспекты голографического мышления еще более резко выражены в случаях маниакально-депрессивного психоза. В то время как шизофреник только поверхностно ощущает голографический порядок, маниакальный больной входит в него глубоко и агрессивно идентифицирует себя с его бесконечным потенциалом. «Он не может справиться со всеми своими мыслями и идеями, обрушивающимися на его бедную голову, – говорит Ульман, – он вынужден лгать, скрывать и манипулировать, чтобы приспособиться к открывшейся перед ним необъятной панораме. Результат, конечно, – главным образом хаос и заблуждения, среди которых иногда случаются всплески творчества и здравого восприятия реальности» [7]. В свою очередь, маниакальный больной впадает в глубокую депрессию после того, как возвращается из своего сюрреалистического путешествия и снова сталкивается с опасностями и непредсказуемостью обыденной жизни.

Если правда то, что во сне все мы сталкиваемся с некоторыми аспектами импликативного порядка, то почему этот опыт не действует на нас так же, как на психопатических личностей? Одна из причин, говорит Ульман, заключается в том, что после пробуждения мы забываем о совершенно необычной, по-своему творческой и безупречной логике сна. Из-за своей болезни психопатическая личность вынуждена бороться с болезнью и одновременно выживать в обыденной реальности. Ульман также полагает, что, когда мы спим, большинство из нас обладает естественным защитным механизмом, предотвращающим слишком тесный контакт с импликативным порядком.

Тонкие сны и параллельные вселенные

В последние годы психологи все больше стали интересоваться так называемыми тонкими снами – таким видом сна, при котором спящий сохраняет бодрствующее сознание и сознает, что спит. Кроме сохранения бодрствующего сознания, тонкие сны уникальны еще и по другим причинам. В отличие от нормальных снов, в которых спящий является лишь пассивным участником, в тонких снах спящий часто способен различным образом контролировать свой сон – превращать кошмары в приятные сновидения, изменять содержание сна и/или вызывать в нем конкретных людей или конкретные ситуации. Тонкие сны гораздо более живые и наполненные, чем сны обычные. В них мраморный пол кажется удивительно твердым и реальным, цветы – пронзительно яркими и ароматными, все вибрирует и странным образом наэлектризовано. Ученые, изучающие тонкие сны, считают, что они помогают человеку стимулировать личные качества, увеличивают уверенность в себе, поддерживают умственное и психическое здоровье и способствуют решению творческих проблем [8].

На ежегодной встрече Ассоциации по изучению снов, состоявшейся в 1987 году в Вашингтоне, физик Фред Алан Вольф представил доклад, в котором утверждалось, что прекрасную возможность объяснить этот необычный феномен предоставляет голографическая модель. Вольф, который сам иногда видит тонкие сны, указывает, что часть голографической пленки на самом деле генерирует два изображения – виртуальный образ, появляющийся в пространстве за пленкой, и реальный образ в пространстве перед пленкой. Одно из различий между ними состоит в том, что световые волны, составляющие виртуальный образ, по-видимому, расходятся из кажущегося фокуса, или источника. Как мы уже видели, это – иллюзия, так как виртуальный образ голограммы обладает не большей протяженностью, чем образ в зеркале[18]. Но реальный образ голограммы формируется световыми волнами, которые сходятся в фокусе, и это не иллюзия. Реальный образ действительно имеет протяженность. К сожалению, в обычных случаях применения голографии реальному образу уделялось мало внимания, поскольку образ, сходящийся в фокусе, невидим в воздухе и заметен только, когда через него проходят частички пыли или когда кто-нибудь пропускает через него дым.

По мнению Вольфа, все сны суть внутренние голограммы, причем обычные сны кажутся менее живыми по той причине, что это только виртуальные образы. Однако он полагает, что у мозга имеется способность генерировать реальные образы, и как раз это происходит в случае тонких снов. Их вибрирующая ясность вызвана схождением, а не расхождением волн. «Если есть "наблюдатель", к которому волны сходятся, он будет буквально омываться образом, то есть образ будет "поглощать" наблюдателя. Таким образом, сон будет казаться "необычно ярким"», – замечает Вольф [9].

Как и Прибрам, Вольф считает, что наше сознание создает иллюзию реальности «вне нас» посредством тех же процессов, которые изучал Бекеши. Он считает, что эти процессы позволяют видящему тонкие сны создавать субъективные реальности, в которых мраморные полы и цветы кажутся вполне осязаемыми и такими же реальными, как их объективно существующие двойники. Фактически, он считает, что наша способность генерировать тонкие сны предполагает, что нет большой разницы между объективно существующим миром и миром в наших головах. «Если наблюдатель и наблюдаемое могут разделиться и сказать: вот это – наблюдатель, а это – наблюдаемое, что и происходит в тонких снах, тогда, мне кажется, проблематично рассматривать такие сны как субъективные», – говорит Вольф [10].

Вольф полагает, что тонкие сны (а возможно, все сны) на самом деле – визиты в параллельные вселенные. Они представляют собой небольшие голограммы, заключенные внутри гораздо большей, всеобъемлющей, космической голограммы. «Можно назвать это сознанием параллельной вселенной, поскольку такого рода параллельные вселенные возникают так же, как и другие голографические образы», – заключает Вольф [11]. Эта и другие подобные ей идеи об изначальной природе снов будут впоследствии обсуждаться детальнее.

Прокатиться в бесконечной подземке

Идея о том, что нас могут посещать образы коллективного бессознательного или что мы можем даже посещать параллельные вселенные в наших снах, бледнеют перед выводами еще одного известного исследователя, находящегося под влиянием голографической теории. Это – Станислав Гроф, руководитель исследовательского коллектива при Мэрилендском психиатрическом исследовательском центре и профессор психиатрии медицинского факультета Университета им. Джона Гопкинса. После тридцатилетнего изучения необычных[19] состояний сознания Гроф заключил: возможности, которые открывает перед исследователями человеческой психики теория голографической взаимосвязи, поистине неисчерпаемые.

Гроф заинтересовался неординарными состояниями сознания в 1950-е годы, когда занимался исследованием клинического применения галлюциногена ЛСД в институте психиатрии, в своей родной Праге, в Чехословакии. Он поставил перед собой цель: выяснить, может ли ЛСД применяться как лечебное средство. Когда Гроф начинал свои исследования, большинство ученых рассматривало эффект от применения ЛСД как реакцию мозга на стресс, то есть на интоксикацию. Но когда Гроф внимательно изучил реакцию пациентов, он не обнаружил никакого подтверждения стрессовой ситуации. Напротив, при каждом приеме ЛСД физическое самочувствие пациента определенно не нарушалось. «Вместо неясного и случайного контекста эксперимент открывал последовательно развертывающиеся, все более глубокие уровни подсознания», – говорит Гроф [12]. Это означало, что приемы ЛСД имеют важное значение для практики и теории психотерапии, и Гроф продолжил свои эксперименты. Результаты были поразительные. Сразу стало ясно, что последовательные приемы ЛСД могут ускорить психотерапевтический процесс лечения многих расстройств. Травматические воспоминания, преследовавшие больных на протяжении многих лет, оказались выведенными на поверхность сознания, а некоторые более серьезные состояния, такие, как шизофрения, излечивались [13]. Но еще более поразительно то, что многие из его пациентов внезапно уходили за пределы своей болезни и оказывались в состояниях, не известных западной психиатрии.

Одно из типичных переживаний – возвращение в пренатальную жизнь. Сначала Гроф думал, что это всего лишь воображаемое переживание, но по мере накопления данных он понял, что сведения из эмбриологии, присутствующие в описаниях пациентов, часто выходили за пределы их образования. Пациенты в точности описывали определенные характеристики сердечных пульсаций их матерей, природу акустических явлений в брюшной полости, конкретные детали различных клеточных и биохимических процессов. Они также описывали важные мысли и чувства, испытываемые их матерями во время беременности, происходившие в это время события, а также травмы, которым они подвергались. По возможности Гроф проверял их описания, и в некоторых случаях расспрашивал матерей и других лиц, имевших отношение к пациентам. Психиатры, психологи и биологи, принявшие участие в нескольких сеансах ЛСД-терапии по программе Грофа, выражали одинаковое изумление по поводу очевидной достоверности активизировавшихся пренатальных воспоминаний [14].

Наиболее удивительными были эксперименты, в которых сознание пациентов, казалось, выходило за привычные границы эго и поселялось в другие живые существа и даже предметы. Например, у Грофа была одна пациентка, которая вдруг стала убеждать, что ее личность переселилась в женскую особь доисторической рептилии. Она не только подробнейшим образом описала свои ощущения, но и отметила, что у мужских особей данного вида наиболее сексуально выглядит цветная чешуя по обеим сторонам головы, возле ушей. Хотя женщина не имела никаких познаний в этой области, последующая беседа Грофа с зоологом подтвердила: действительно, для некоторых видов рептилий цветные пятна по обеим сторонам головы играют важную роль в сексуальном возбуждении особей противоположного пола.

Пациенты также могли проникать в сознание своих родственников и предков. Одна пациентка испытала состояние своей матери, когда той было всего три года, и в точности описала одно страшное событие, которое матери довелось тогда пережить. Женщина в деталях описала дом, в котором жила мать, и детский передник, который та носила, – все детали были впоследствии подтверждены самой матерью, которая точно помнила, что никогда не говорила с дочерью об этих вещах. Другие пациенты также приводили подробные описания событий, происшедших с их предками, жившими десятилетия и даже столетия тому назад.

Другим следствием экспериментов было проникновение в расовую и коллективную память. Пациенты славянского происхождения испытывали ощущения тех, кто был завоеван монгольскими ордами Чингисхана, другие танцевали в трансе с бушменами Калахари, третьи проходили обряд инициации с австралийскими аборигенами или умирали в жертвоприношениях ацтеков. И опять, описания часто содержали смутные исторические факты и сведения, которые никак не могли вытекать из образования пациента, его расовой принадлежности или знакомства с предметом. Например, один малообразованный пациент дал исчерпывающее описание техники бальзамирования и мумификации, применяемой в Древнем Египте, включая описание формы и значения различных амулетов и гробниц, перечень элементов крепления савана мумии, размеры и формы бинтов и другие эзотерические моменты погребальных ритуалов египтян. Другой человек глубоко проник и культуру Дальнего Востока и не только дал впечатляющее описание психики японца, китайца или тибетца, но и изложил различные даосские и буддийские учения.

Казалось, не было пределов тому, куда могло проникнуть сознание пациентов Грофа, принимающих ЛСД. Они знали, что значит быть тем или иным животным или растением на протяжении всей эволюционной лестницы. Они могли ощутить себя клеткой крови, атомом, термоядерной реакцией внутри солнца, сознанием целой планеты, или даже сознанием всего космоса. Более того, они демонстрировали способность преодолевать границы пространства и времени, а подчас помогали следствию в раскрытии преступления. Более того, они могли иногда встречаться с нечеловеческим интеллектом во время космических путешествий, бестелесными существами, духами из «высших плоскостей сознания» и другими сверхчеловеческими сущностями.

Иногда пациенты отправлялись в другие вселенные или посещали другие уровни реальности. В одном случае, особенно впечатляющем, молодой человек, страдающий от депрессии, обнаружил, что находится в другом измерении. Место, где он находился, имело необыкновенное свечение, и, хотя он не мог никого разглядеть, он чувствовал, что пространство заполнено бестелесными существами. Вдруг он почувствовал рядом с собою некое существо, которое начало общаться с ним телепатически. Существо попросило его связаться с семейной парой, живущей в моравском городе Кромериц, и передать им, что их сын Ладислав хорошо устроился и чувствует себя нормально. Затем существо назвало фамилию семейной пары, адрес и номер телефона.

Эта информация ничего не значила ни для Грофа, ни для молодого человека и, казалось, никак не была связана с проблемами самого молодого человека и с его лечением. И все-таки Гроф не мог выбросить этот случай из головы. «После некоторого колебания, чувствуя сомнение, я наконец решился сделать то, что наверняка вызвало бы шутки со стороны моих коллег, если бы они об этом узнали, – признавался потом Гроф, – я пошел к телефону, набрал номер в Кромерице и попросил к телефону Ладислава. К моему изумлению, ответившая мне женщина разрыдалась и, лишь несколько успокоившись, сказала убитым голосом: "Нашего сына больше нет с нами; три недели назад он умер"» [15].

В 1960-х годах Грофу предложили должность в Мэрилендском психиатрическом исследовательском центре, и он переехал в Соединенные Штаты. В центре проводились контрольные изучения терапевтического применения ЛСД, и Гроф смог продолжить свою работу. Кроме изучения воздействия ЛСД на лиц с различными психическими расстройствами, в центре также изучалось воздействие ЛСД на «нормальных» добровольных пациентах – врачах, медсестрах, художниках, музыкантах, философах, ученых, священниках и теологах. Гроф обнаруживал те же явления снова и снова. Создавалось впечатление, что ЛСД предоставлял человеческому сознанию доступ в бесконечно длинную «подземку», в лабиринт, состоящий из туннелей и проходов в глубинах подсознания и соединяющий все и вся во вселенной.

В результате проведения более трех тысяч сеансов с применением ЛСД (каждый сеанс продолжался по меньшей мере пять часов) и изучения более двух тысяч записей, сделанных коллегами, Гроф окончательно убедился в том, что с пациентами происходит нечто неординарное. «После многолетней борьбы и сомнений я пришел к выводу, что данные, полученные из экспериментов с ЛСД, указывают на срочную необходимость радикального пересмотра существующих парадигм в психологии, психиатрии, медицине, а возможно, и во всей науке, – констатирует он. – В настоящее время я почти не сомневаюсь, что современное понимание вселенной, природы реальности и в особенности человеческих существ поверхностно, фрагментарно и в целом ошибочно» [16].

Гроф изобрел термин «трансперсональный» для того, чтобы с его помощью описать явления, в которых сознание выходит за обычные границы личности. В конце 1960-х годов вместе с несколькими близкими по духу коллегами, включая психолога-педагога Абрахама Маслоу, он создает новую ветвь психологии под названием трансперсональная психология.

Какие требуются изменения в нашем мировоззрении, чтобы мы могли объяснить трансперсональные явления? Гроф считает, что голографическая модель открывает перед нами новые горизонты. Он указывает, что главные характеристики трансперсонального опыта – ощущение того, что все границы иллюзорны, отсутствие различий между частью и целым, взаимосвязанность всех вещей – это качества, проявляющиеся в голографической вселенной. Кроме того, свернутая природа пространства и времени в голографической вселенной объясняет, почему трансперсональный опыт не ограничивается обычными пространственными или временными рамками.

По мнению Грофа, почти безграничные возможности голограмм по хранению и извлечению информации могут объяснить тот факт, что видения, фантазии и другие «психологические гештальты» содержат в себе огромное количество информации об индивидууме. Простой образ, возникающий вследствие приема ЛСД, может содержать информацию о мировоззрении индивидуума, о травмах, полученных в детстве, о его самосознании, об отношениях к родителям, к своему браку и т. д. Все эти данные, так или иначе, зашифрованы в общей метафоре образа. Подобный опыт имеет с голографией много общего еще и потому, что каждая небольшая часть образа может содержать в себе все информационное целое. Таким образом, свободная ассоциация и другие аналитические методы, примененные к малейшим деталям образа, могут вызвать дополнительный поток информации об индивидууме.

Итак, сложная природа архетипических образов может быть смоделирована с помощью голографического принципа. По наблюдениям, сделанным Грофом, голография способна построить серию экспозиций – например, на одном кусочке пленки показать всех членов семьи, то есть кадр пленки, содержащий изображение отдельного члена семьи, в то же самое время будет представлять всех членов семьи. «Эти сложные образы представляют собой прекрасную модель определенных трансперсональных состояний, таких, как архетипические образы Космического Мужчины, Женщины, Матери, Отца, Возлюбленного, Шута или Мученика», – говорит Гроф [17].

Если менять угол экспозиции, то вместо общей сложной картины можно получить серию взаимоперетекающих голографических образов. По мнению Грофа, это объясняет еще один аспект визуального опыта, а именно: стремление бесчисленных образов внезапно развертываться в некой последовательности, то есть когда один образ, как по волшебству, растворяется и превращается в другой образ. Он полагает, что успешное моделирование многих аспектов архетипического опыта с помощью голограмм указывает на глубокую связь между голографическими процессами и возникновением архетипов.

Гроф убежден, что скрытый, голографический порядок реальности возникает на поверхности каждый раз, когда испытывается неординарное состояние сознания: «Концепция Бома о свертывании и развертывании порядка, а также идея о том, что некоторые важные аспекты реальности недоступны опыту и изучению при обычных обстоятельствах, имеют прямое отношение к пониманию необычных (измененных) состояний сознания. Индивидуумы, включая известных ученых в разных областях науки, испытавшие различные неординарные состояния сознания, часто отмечали, что они входили в скрытые области реальности, которые казались вполне аутентичными и в некотором смысле уже содержались в повседневной реальности» [18].

Холотропная терапия

Возможно, самым замечательным открытием Грофа следует признать то, что те же самые явления у принимавших ЛСД могут происходить и без приема каких-либо наркотиков. Так, Гроф и его жена Кристина разработали простой метод без наркотиков для продуцирования холотропных неординарных состояний сознания. Они определили холотропное состояние сознания как состояние, при котором удается войти в голографический лабиринт, соединяющий все аспекты существования. Последние включают в себя биологическую, психологическую, расовую и духовную историю, прошлое, настоящее и будущее мира, другие уровни реальности и весь другой опыт, уже ранее обсуждавшийся в контексте применения ЛСД.Чета Гроф называет свою теорию холотропной терапией, используя для продуцирования альтернативных состояний сознания только быстрое и контролируемое дыхание, медитативную музыку, массаж и работу тела. На сегодняшний день тысячи людей уже посетили их семинары и получили такой же визуальный и глубоко эмоциональный опыт, как и пациенты, принимавшие ЛСД. Гроф подробно описывает свой метод и исследовательскую работу в книге «Путешествие в поисках себя».

Водовороты мысли и множественные личности

Некоторые исследователи использовали голографическую модель для объяснения различных аспектов собственно процесса мышления. Например, нью-йоркский психиатр Эдгар Левенсон считает, что голограмма представляет собой удобную модель для понимания внезапных трансформационных изменений личности, часто наблюдаемых в психотерапии. Он основывает свой вывод на том факте, что такие изменения происходят независимо от применяемых психоаналитических методик. Другими словами, он полагает, что все психоаналитические методы являются сугубо символическими, то есть формальными, в то время как изменение психики происходит по совершенно другой причине.

Этой причиной, считает Левенсон, является резонанс. Опытный психотерапевт всегда знает, хорошо ли проходит лечение. Он чувствует, как фрагменты неуловимого паттерна вдруг начинают собираться вместе. Не сообщая ничего нового пациенту, он пытается войти в резонанс с тем, что пациент уже подсознательно знает: «Происходит так, как если бы огромный, трехмерный, пространственно закодированный опыт пациента подхватывался терапией и пробегал через все аспекты его жизни, его историю и непосредственный контакт с психоаналитиком. В некоторой точке происходит "перегрузка", и все вновь распределяется по своим местам» [19].

Левенсон считает, что такие трехмерные представления опыта являются на самом деле голограммами, запрятанными глубоко в психике пациента. Резонанс чувств между психоаналитиком и пациентом вызывает их появление подобно тому, как лазер, работающий на определенной частоте, вызывает конкретное изображение на множественной голограмме, записанное на той же частоте другим лазером. «Голографическая модель предлагает нам совершенно новую парадигму, дающую новый, свежий взгляд на клинические явления, которые ранее считались производными от "искусства" психотерапевта, – говорит Левенсон, – она дает нам теоретическую модель для понимания перемен в психике пациента и надежду на прояснение психотерапевтического метода» [20].

Как считает психиатр Дэвид Шайнберг, руководитель психоаналитической программы для аспирантов при Институте психиатрии Уильяма Алансона Уайта (Нью-Йорк), утверждение Бома о том, что мысли подобны образующимся в реке вихрям, отнюдь не поэтическая метафора: именно так устанавливаются наши представления, которые поэтому так трудно порой изменить. Исследования показали, что вихри могут быть удивительно устойчивыми. Большое Красное Пятно на Юпитере, этот огромный газообразный вихрь, шириной 25 000 миль, остается неизменным на протяжении вот уже 300 лет, с тех пор как его обнаружили астрономы. Шайнберг полагает, что тот же механизм, обеспечивающий устойчивость вихрей, заложен в определенных вихрях мысли (наши идеи и мнения), время от времени закрепляющихся в сознании.

Он считает, что постоянство некоторых вихрей в нашем сознании часто тормозит наше умственное развитие. Особенно мощный вихрь может захватить власть над нашим поведением и противодействовать нашей способности воспринимать новые идеи и информацию. Он может заставить нас повторять одни и те же идеи, создавать препятствия на творческом пути, ограничивать нашу полноту восприятия и изолировать от общения с окружающими. Шайнберг считает, что теория вихрей может даже объяснить гонку ядерных вооружений: «Она подобна вихрю, возникшему из безраздельного эгоизма и алчности человеческих существ. Они ощущают растущую в себе пустоту, и потому стремятся подчинить себе все, что их окружает. Ядерные предприятия множатся потому, что за ними стоят большие деньги, а алчность этих людей настолько велика, что в ослеплении ею они не видят реальных опасностей» [21].

Как и Бом, Шайнберг считает, что наше сознание постоянно развертывается из импликативного порядка, и если в нем образуются одни и те же вихри, они препятствуют новым положительным взаимодействиям с бесконечным источником всего сущего. Чтобы представить, каковы могут быть наши потери, достаточно взглянуть на ребенка. Дети не успели еще создать устойчивые вихри в своем сознании, и поэтому так легко и гибко взаимодействуют с окружающим миром. Согласно Шайнбергу, искрящаяся живость ребенка очень хорошо выражает саму суть развертывающейся природы сознания в случае, если ей не препятствуют.

Если вы хотите узнать о своих собственных замороженных вихрях мысли, Шайнберг рекомендует вам внимательно проанализировать свое поведение в беседе. Когда люди с устоявшимися идеями ведут беседу с другими людьми, они пытаются доказать свою правоту, отстаивая свое мнение. Их суждения редко изменяются в результате знакомства с новой информацией. Они не проявляют большой заинтересованности в реальном диалоге. Напротив, человек, у которого природа сознания открыта, способен в беседе увидеть замороженные состояния, вызванные вихрями мысли. Он больше заинтересован в том, чтобы исследовать взаимодействие в диалоге, а не бесконечно повторять статическую точку зрения. «Реакция людей и способ выражения такой реакции, обратные связи и прояснение взаимосвязи между различными реакциями – вот способ, с помощью которого люди принимают участие в развертывании импликативного порядка», – утверждает Шайнберг [22].

Другое психическое явление, которое имеет характерный признак импликативного, это множественные расстройства личности (МРЛ). МРЛ – необычный синдром, при котором в одном теле присутствуют две или более личностей. Жертвы этого расстройства часто не осознают своего состояния. Они не понимают, что контроль над их телом переходит от одной личности к другой, и думают, что страдают потерей памяти, спутанностью или затемненностью сознания. Большинство таких больных имеют от восьми до тринадцати личностей, хотя встречаются и такие, которые носят в себе до сотни личностей.

Статистика утверждает, что 97 % таких больных были сильно травмированы в детстве, часто в виде психологического, физического или сексуального насилия. На основании этого многие исследователи заключили, что множественное расщепление сознания – это способ психики бороться с необычно сильной и разрушающей болью. Разделяясь на несколько личностей, психика способна разделить боль на части и тем самым облегчить свое существование.

В этом смысле расщепление личности может служить примером того, что Бом называет фрагментацией. Интересно отметить, что, когда психика разделяется на части, она не становится простым собранием осколков, но представляет собой собрание маленьких целостностей, полностью самостоятельных и наполненных своими привычками, логикой и желаниями. Хотя эти целостности не являются точными копиями первоначальной личности, они связаны с ее динамикой, что предполагает наличие некоторого голографического процесса.

Утверждение того, что фрагментация в конце концов становится разрушительной, также подтверждается данным синдромом. Хотя расщепленное сознание позволяет человеку пережить свои детские травмы, оно приносит с собой целый ворох нежелательных побочных эффектов. Они могут включать депрессию, тревожность, приступы паники, фобии, проблемы с сердцем и легкими, необъяснимую тошноту, стремление к членовредительству и множество других психических и физических расстройств. Удивительно, но большинство больных с расщепленным сознанием диагностируются между двадцатью восемью и тридцатью пятью годами – «совпадение», из которого можно заключить, что в этот период включается некая внутренняя система безопасности, предупреждающая их о необходимости пройти обследование и получить врачебную помощь. Это следует из того факта, что люди с расщепленной психикой, достигшие сорокалетнего возраста и не обращавшиеся к врачу за консультацией, часто пессимистически смотрят на свое выздоровление [23]. Несмотря на временное облегчение, которое измученная психика получает от фрагментации, ясно, что психическое и физическое здоровье, а возможно, и выживание личности, зависят от ее полноты.

Еще одним необычным аспектом МРЛ является то, что каждая из личностей расщепленной психики обладает своим, отличным от других, паттерном мозговых колебаний. Это удивительно, так как по мнению Фрэнка Патнема, психиатра из Национального института здоровья, изучавшего это явление, паттерн мозговых колебаний обычно не изменяется даже в состоянии предельного эмоционального напряжения. Паттерн мозговых колебаний не единственный параметр, изменяющийся для каждой личности расщепленной психики. Характер кровообращения, мышечный тонус, сердечный пульс, осанка и даже аллергические реакции могут изменяться по мере того, как больной переходит от одной личности к другой.

Поскольку паттерны мозговых колебаний не определяются одним нейроном, или даже группой нейронов, а являются глобальным свойством мозга, это также наводит на мысль о некотором голографическом процессе. Подобно тому как голограмма с множеством изображений может записать и проецировать десятки целостных образов, голограмма мозга также может записать и вызывать целый набор целостных личностей. Другими словами, вполне вероятно, что наше «я» – это тоже голограмма, и когда расщепленная психика перескакивает от одного голографического «я» на другое, эта перезарядка слайдов отражается в глобальных изменениях как мозговой активности, так и всего организма. Физиологические перемены, происходящие во время переключений с одной личности на другую, имеют кроме того глубокое влияние на соотношение между психикой и здоровьем. Этот вопрос мы обсудим в дальнейшем более подробно.

Помимо упоминавшейся ранее теории коллективного бессознательного, великим вкладом Юнга было введенное им понятие синхронизма. Как уже отмечалось во введении, синхронизм – это совпадение, которое настолько необычно и значительно, что его нельзя отнести исключительно к случайностям. Каждый из нас хотя бы раз в жизни испытал такого рода «странное совпадение». Это может быть, например, новое, незнакомое нам слово, которое мы узнали за несколько часов до новостей, в которых оно появилось, или наши мысли, которые неожиданно всплывают в разговорах других людей.

Несколько лет назад я испытал ряд синхронизмов, связанных с родео-шоуменом Буффало Биллом[20]. Время от времени, по утрам, прежде чем сесть писать за стол, я делаю небольшую зарядку и иногда включаю телевизор. Однажды в 1983, январским утром, когда я отжимался от пола, по телевизору показывали какую-то игру. Вдруг я ни с того ни сего крикнул: «Буффало Билл!» Я был сам удивлен этой своей выходкой, но тут услышал, как ведущий спрашивает у участников игры: «Как еще называют Уильяма Фредерика Коди?» И хотя я не следил за ходом игры, по какой-то неведомой причине мое подсознание предупредило вопрос и заранее выдало ответ. В то время я не придал этому совпадению большого значения и продолжал заниматься своими делами. Несколько часов спустя мне позвонил приятель и спросил, не помогу ли я разрешить пустяковый спор об одном театральном представлении. Я ответил, что попробую, и он задал мне следующий вопрос: «Правда ли то, что последними словами Джона Барримора были: "Ты – незаконный сын Буффало Билла"?» Я подумал, что это второе столкновение с Буффало Биллом – чрезвычайно странное совпадение, однако в конце дня ко мне по почте пришел номер журнала «Smithsonian»; одна из статей на первой полосе называлась: «Последний из великих скаутов возвращается». Она была... ну конечно же, о Буффало Билле. (Между прочим, я так и не смог ответить моему другу на его вопрос и до сих пор не знаю, были ли это последние слова Барримора или нет.)

Этот случай имеет только одно объяснение: его природа слишком невероятна, чтобы иметь вероятностное происхождение. Однако есть другой вид синхронизма, о котором следует упомянуть, природа которого имеет глубокое отношении к человеческой психике. Классический этому пример – история Юнга со скарабеем. Юнг лечил женщину, чье чрезмерно рациональное отношение к жизни делало лечение малоэффективным. После нескольких безрезультатных сеансов женщина рассказала Юнгу о сне, в котором она видела жука-скарабея. Юнг знал, что в египетской мифологии скарабей олицетворяет перерождение, и подумал, что подсознание женщины символически предупредило, что ее ожидает некоторое психологическое перерождение. Он собирался рассказать об этом женщине, как вдруг услышал стук в окно; за стеклом Юнг увидел золотисто-зеленого скарабея (никогда ранее и никогда после там никакой жук-скарабей не появлялся). Юнг открыл окно, и жук влетел в комнату как раз в то время, когда Юнг пытался объяснить сон. Женщина настолько обомлела, что ее рациональность сразу куда-то пропала, и с этого момента лечение пошло намного эффективнее.

Юнг сталкивался много раз с такими многозначительными совпадениями во время своей психотерапевтической работы и замечал, что они всегда случаются во время сильного эмоционального напряжения и трансформации психики: глубоких перемен в вере, внезапных и ярких прозрений, смертей, рождений, даже во время смены профессии. Он также заметил, что они сильнее всего проявляются, когда новые прозрения вот-вот появятся на поверхности сознания пациента. Когда идеи Юнга стали широко известны, другие психиатры также стали отмечать случаи синхронизма в своей практике.

Например, цюрихский психиатр Карл Альфред Мейер, давний коллега Юнга, рассказывает о синхронизме, который растянулся на многие годы. Американка, страдающая от серьезной депрессии, преодолела долгий путь от Вуцзяня (Китай), чтобы пройти лечение у Мейера. Она была хирургом и в течение двадцати лет возглавляла больницу в Вуцзяне. Она также глубоко интересовалась культурой Китая и хорошо разбиралась в китайской философии. Проходя курс лечения, она рассказала Мейеру сон, в котором ей снилась больница, одно крыло которой было разрушено. Поскольку личность этой женщины была тесно связана с больницей, Мейер подумал, что ее сон свидетельствовал о том, что она теряла свою идентичность, связь с американской культурой, что и было причиной ее депрессии. Он посоветовал ей возвратиться в Штаты. Как только она вернулась домой, ее депрессия, как он и предполагал, быстро исчезла. Перед отъездом женщины он попросил ее составить план-набросок больничных строений, как она их увидела во сне.

Много лет позже японцы напали на Китай и разбомбили вуцзянскую больницу. Женщина послала Мейеру номер журнала «Лайф», в котором на развороте была показана фотография частично разрушенной больницы, и то, как были разрушены строения, в точности совпало с чертежом, нарисованным девять лет назад. Символическое послание сна каким-то образом вышло за границы ее психики и воплотилось в физическую реальность [24].

Юнг убедился, что синхронизмы – это не просто случайные совпадения, но тесно связанные с психикой процессы. Поскольку он не мог понять, каким образом событие в глубине психики может вызывать событие или даже ряд событий в физическом мире, по крайней мере в классическом смысле, он предположил, что здесь имеет место некий новый, неизвестный науке принцип, а именно принцип акаузальности[21].

Когда Юнг впервые выдвинул эту идею, большинство ученых не отнеслось к ней серьезно (хотя один из известных физиков того времени – Вольфганг Паули – признал ее важность и выступил соавтором книги Юнга «Интерпретация природы психики»). Но в настоящее время, поскольку существование нелокальных взаимодействий можно считать доказанным, несколько физиков решили пересмотреть свое отношение к идее Юнга[22]. Физик Пол Дэвис констатирует: «Нелокальные квантовые эффекты фактически являются формой синхронизма в том смысле, что устанавливают связь – а точнее, корреляцию – между событиями, в отношении которых любая причинно-следственная связь исключена» [25].

Другой физик, принимающий всерьез идею синхронизма, – Дэвид Пит. Он считает, что синхронизмы юнгианского типа не только реальны, но и подтверждают существование импликативного порядка. Как мы уже видели, согласно Бому, кажущаяся разделенность сознания и материи – иллюзия, феномен, который проявляется только после того, как сознание и материя развернулись во внешнем мире, где облеклись формой и временной последовательностью. Если сознание и материя нераздельны в импликативном порядке – источнике всего сущего, – то вполне вероятно, что пробегающая сквозь сознание реальность может оставлять следы глубокой внутренней связи. Поэтому Пит считает, что синхронизмы – это «дырки» в фактуре реальности, мгновенные трещины, позволяющие нам мельком заглянуть в безбрежное, ничем не нарушаемое единство природы.

Другими словами, Пит считает, что синхронизмы помогают обнаружить единство между физическим миром и нашей внутренней психологической реальностью. Таким образом, относительная редкость синхронизмов в нашей жизни указывает не только до какой степени мы оторвались от общего поля сознания, но и степень нашего обособления от более глубоких порядков реальности. Согласно Питу, при синхронизме «наше человеческое сознание, простираясь через социум и природу, на мгновение входит в свой истинный порядок и, двигаясь ко все более утонченным порядкам, минует собственно сознание и материю и достигает истоков творчества» [26].

Это крайне значимый вывод. По сути, весь наш «здравый смысл» и представление о мире базируются на уверенности, что субъективная и объективная реальность никак не связаны друг с другом. Вот почему синхронизм сбивает нас с толку и кажется таким необъяснимым. Но если в конце концов не существует разделения между физическим миром и нашими внутренними психическими процессами, то тогда мы должны быть готовы к гораздо большим переменам в восприятии вселенной, нежели нам диктует «здравый смысл» – последствия таких перемен могут быть самыми невероятными.

Одно из следствий данного вывода заключается в том, что объективная реальность в гораздо большей степени напоминает сон, чем мы предполагали раньше. Например, представьте себе, что вам снится, как вы обедаете вместе со своим боссом и его женой. Как вы знаете из опыта, все предметы во сне – стол, стулья, тарелки, соль и перец – кажутся независимо существующими. Представьте теперь, что во сне вы испытываете синхронизм: вам попалось особенно неприятное блюдо, и когда вы спрашиваете официанта, что это такое, он отвечает: блюдо называется «Ваш Босс». Понимая, что неприятие блюда отражает ваши истинные чувства к боссу, вы оказываетесь в замешательстве и ломаете голову над тем, как вашей «внутренней» натуре удалось просочиться во «внешнюю» реальность сценки. Конечно, как только вы проснетесь, вы поймете, что появление синхронизма вовсе не случайно, поскольку между вашей «внутренней» природой и «внешней» реальностью сна нет никаких границ. Ясно, что кажущаяся раздельность предметов во сне – это также иллюзия, поскольку вся сценка спроецирована из более глубокого и фундаментального порядка – из неделимой полноты вашего собственного подсознания.

Если нет различия между ментальным и физическим мирами, тогда то же свойство присуще и объективной реальности. Согласно Питу, это не значит, что материальная вселенная иллюзорна, так как и импликативный и экспликативный порядки играют роль в создании реальности. Это также не значит, что отсутствует индивидуальность, так как изображение розы не пропадает после того, как оно записывается на голографическую пленку. Это просто означает, что мы возникаем как водовороты в реке – имеем свой уникальный паттерн, но неотделимы от природного потока. Или как выражается Пит: «Индивидуальность живет, но только как один из аспектов более тонкого движения, представляющего собой всю полноту сознания» [27].

Итак, мы прошли полный круг – от открытия того, что сознание содержит всю объективную реальность, то есть полную историю биологической жизни на планете, все мировые религии и мифологии, динамику кровяных телец и галактик, – к открытию того, что материальная вселенная может содержать в своей основе внутренние процессы сознания. Такова природа глубинной взаимосвязи, существующей между всеми вещами в голографической вселенной. В следующей главе мы рассмотрим, каким образом эта взаимосвязь влияет на наше сегодняшнее представление о здоровье.