ПОМНИТЬ И ЛЮБИТЬ
В молодости о многих вещах как-то не задумываешься, живешь, летишь по жизни, надеясь на удачу, счастливое будущее – вся жизнь впереди. Ты не думаешь о том, что твои родители, бабушки, дедушки тоже были такими же молодыми и безмятежными.
Потом, с возрастом, приходит иное понимание многих вещей. Я всегда трепетно относилась и отношусь к нашему родному русскому языку. Какое удачное подобрано название для сохранения памяти своего рода – РОДОСЛОВНОЕ ДРЕВО.
Глубокие корни питают ствол. Чем глубже корни, тем ствол крепче.
А корни моего рода очень сильны. Я пытаюсь собрать воедино все имена своих предков, известных мне. Теперь всё ближе сама к корням продвигаюсь, поскольку в своём роду теперь самая старшая.
Мои дети – крепкий ствол, внуки – молодые зелёные веточки.
А нужно сказать, что мне с родословной очень повезло. Мои предки с обеих сторон были людьми умными, интересными, работящими и порядочными.
Мамин отец Алексей Степанович всегда почему-то бегал, он никогда не сидел на месте: то что-то мастерил, то выращивал рассаду помидоров, как он говорил «бычье серса»( Ого, какие помидоры были! Как умудрялись выращивать чуть не с голову и очень в большом количестве), то эти помидоры на рынок возил в самодельной тележке, сделанной из детской коляски годов так 50-х.
А как-то сказал: « Мой дед был монастырским крепостным». И что бы мне поподробнее не расспросить! Родом он из Кемеровской области, из-под современного Ленинска-Кузнецкого. В войну он работал на оборонном заводе. Его отца, деда Степана я тоже немного помню.
Дед мой был довольно прижимистым и малоразговорчивым. Но всё-таки он нас любил и потихоньку от бабушки на мороженое подкидывал.
Был он грамотным. Книги у них в доме были интересные.
А бабушка научилась читать только в старости. Как-то я к ним приехала, а она про лётчиков читает, пальцем по строчкам водит, шепчет. Бабулька была совсем другая. Поворчать, конечно, любила, но в общем была довольно весёлой.
Когда мы были детьми, мы всегда по праздникам собирались у них в доме. Загодя лепили пельмени, а потом съезжались всей роднёй. Сначала какие-то беседы велись о том о сём, а потом доходило до песен. Первым дед исполнял свою козырную «Отец мой был природный пахарь», потом пели «Хасбулат удалой», а потом веселье начиналось: бабушка пела частушки, и мама пела. Ночевали тоже здесь – как уедешь оттуда поздно? Расстилали по всему полу какие-то тулупы, одеяла. И об этом всём остались такие тёплые воспоминания! Мы были такими родными и близкими в эти минуты.
У них было шестеро детей, двое умерли в младенчестве, а два сына и две дочери связали свою жизнь с геологией. Мама Моя Мария Алексеевна после войны окончила Новосибирский топографический техникум.
А в войну она работала на военном заводе. Я просто с болью думаю о том, как она, пятнадцатилетняя девчонка, делала снаряды. У неё с детства были слабые лёгкие, а там ещё сквозняки добавили. Так всю жизнь и мучилась потом.
Папина линия уходит своими корнями на Волгу. Я не знаю, как живёт сейчас деревня Дубовка, что в ста километрах от Саратова. В детские годы несколько раз я там проводила лето и полюбила эту реку, эти холмы, эти дубы, этот деревенский уклад.
С бабушкой Лушей, матерью моего отца, у меня сложились особенно близкие отношения. Я с ней вставала в 4 утра и ходила выгонять козу Жучку в стадо, а потом вечером её встречала. Мы с сестрой наберём таз яблок , поставим ей, а она уже знала, её ждёт вкусненькое. Бабуля научила меня вязать, и мы с ней много говорили обо всём.
Её отец Трофим – тоже уроженец этого села. И вот опять моё невежество: отчества его не знаю, как жил и чем занимался, тоже не знаю. Бабушкина мать умерла, когда девочке было три года. Она родила двух мальчиков, те умерли, и она ушла вслед за ними. По-видимому, это была оспа. Бабушка тогда тоже заболела, но смогла выжить, а на её лице навсегда остались отметины, а правый глаз перестал видеть.
Это была деревня старообрядцев. Они собирались в чьём-то доме поочерёдно и там молились. Бабушка , несмотря на то, что окончила 3 класса церковно-приходской школы, была исключительно грамотной. А письма она какие писала: со сравнениями, очень красочные, яркие. Я думаю, многих современных школьников она бы легко обошла. Простая колхозница, казалось бы, откуда грамотная речь и прекрасное письмо?
Потом бабушка переехала к нам в Новосибирск и так и жила там до конца жизни. У нас дома была очень хорошая библиотека. Родители работали в геологических партиях и отовсюду везли книги.
Вот лежит моя бабуля на кровати и сердится, а сама книгу читает. Что вы думаете? «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского!
-Да зачем я её в руки взяла? Такая книга тяжёлая.
-Оставь, не читай, если не нравится.
-Да ведь как же брошу? Начала же…
Так мучилась, но всё же прочитала. С ней можно было говорить о литературе на высоком уровне. Я приеду не каникулы после сессии, и мы рассуждаем о героях Мельникова –Печерского, Толстого, того же Достоевского.
Её муж Савелий Кузьмич Киселев ушёл на фронт в 1941 году, призван Золотовским (ныне Красноармейским) райвоенкоматом Саратовской области. Ровесник века, он был ещё здоровым, крепким мужчиной. Ушёл и не вернулся – «пропал без вести». Какие страшные слова…И жутко было услышать тридцативосьмилетней Лукерье, как сказал Савелий Кузьмич перед уходом на фронт: «Не вернусь я, Люнюшка, не воин я, а крестьянин, мне бы землю пахать…»
Бабушка Лукерья Трофимовна умерла на 91 году жизни. Она и её сын, а мой папа Александр Савельевич, многие годы – всё послевоенное время – искали его, писали во все инстанции. Нет, не нашёлся.
Но остались письма. Письма, написанные Савелием Кузьмичом.
Всего их 5. Они неплохо сохранились, хотя написаны химическим карандашом и прошло 80 лет со времени их написания. Читать их очень трудно. И не потому, что карандаш где-то стёрся, а потому, что очки запотевают от слёз…Сколько любви, нежности, заботы, тревоги в каждой строчке.
Во всех одинаковое начало: «Здравствуйте, уважаемое семейство, супруга моя Лукерья Трофимовна, детки Шура и Коля…». И ещё обязательные чистосердечные приветы сёстрам, братьям, их детям, дядям, тётям – поимённо.
Их обучали обращению с винтовкой и пулемётом. «…у меня не завидно идёт, части винтовки никак не упомню, потому что слова незнакомые и голова-то не работает, но приходится учить». Он не был человеком военным. Спокойный, рассудительный хлебопашец, все мысли - о земле, о семье.
« Люня, прошу тебя, рассчитайся с Фросей, отдай ей рожь, а Наталье отдай деньги. А с Капочки Седовой получи 25 рублей, у меня занимал Николай».
Когда-то с бабушкой мы приезжали к родне в город Энгельс – это рядом с Саратовом. Было мне лет 9. Там жили бабушки Фрося и слепая с трёх лет Наталья. Я даже помню, что тогда восхитилась, какие она, незрячая, шали вязала! Я тогда вообще не поняла, кем они нам приходятся. Дошло это до меня только сейчас, когда стала разбирать старые фотографии и нашла два случайно сохранившихся письма этой самой Фроси моей бабушке. А они-то ведь Кузьминичны – родные сёстры деда Савелия! И ещё были братья Степан и Прокоп, тоже сложивший свою голову под Тулой.
Все письма написаны довольно грамотно.
Были они старообрядцами, много молились, книги читали. Спасибо папе, что он это всё сумел сберечь.
Последнюю весточку Савелий Кузьмич прислал уже из-под Москвы. «Ехали на фронт 18 суток и пешком шли 5 часов. Шлю я вам чистосердечный привет и горячий поцелуй несчётный раз. Простите меня Христа ради, возможно не придётся увидеться. И всем родным и знакомым (всех перечисляет) передайте, чтобы простили меня…» Чувствовал он, что будет под Москвой кровопролитная битва. Никто не знает, в какой день и месяц не стало моего дедушки Савелия и где то поле или братская могила, где покоятся останки его и других защитников столицы?
А вдруг чудо случится – найдут…
Со старой фотографии, сделанной перед войной, дедушка смотрит на нас сквозь время. Чёрная косоворотка, которая надета на нём, хранится у меня как реликвия.
Мой отец Александр Савельевич тоже был фронтовиком. Его мобилизовали, когда ему было всего 17, в 1943. Сейчас, уже когда я сама отношусь к старшему поколению, я с ужасом думаю: как семнадцатилетний мальчик, сосем не вояка, скромный, худенький, с оружием в руках, оказался в этом аду.Воевал он в Прибалтике, был тяжело ранен и вернулся в свою деревню 1 мая 1945 года, а в 1949 году, после окончания геологоразведочного техникума, уехал жить и работать в Новосибирск.
Там они с мамой и встретились.Работали оба в геолого-поисковой экспедиции и постоянно ездили в поле. Папа – особенно. Он часто работал на севере, и о Васюганских болотах знал не понаслышке. В 60-е началось освоение Томского севера. Забили нефтяные фонтаны в Стрежевом и в Каргасокском районе. А топографы были первопроходцами.
Представляете, даже я оказалась на севере в трёхмесячном возрасте.Родители вместе со мной уехали в поле. Папа делал свою работу, а мама жила в деревне и по вечерам обрабатывала материал. Это всё ладно. Только возвращались глубокой осенью, в грязь и слякоть, на тракторе. Ехали неделю. Мне полгода. «Да так вот и везли. В какой-нибудь деревне на постой попросимся, накупаем тебя, а назавтра опять запеленаем - и снова в путь. А ты и не плакала, только глазками хлопала». Наверно, понимала, что бесполезно плакать.
Потом мы – нас у родителей было трое – подросли, и мама стала работать чертёжником в экспедиции. А папа по сути своей был, конечно, гуманитарием. Просто была война, просто надо было получать образование. Но папа своего добился. Он несколько лет работал заместителем редактора газеты «За Томскую нефть и газ», а потом стал редактором заводской газеты.
Очень любил фото- и киносъёмку и до конца своих дней возился с ребятишками, обучая их этому мастерству.
Мои старшие брат с сестрой тоже уже ушли в мир иной.
Сергей , конечно, разбирался в точных науках, с литературой не дружил. Мы с одноклассницами сидим и страдаем –задали сделать какие-то приёмники. С какого бока к ним подступать? Тут на счастье брат появился и нам их наделал эти приёмники на каких-то фанерках. Мы пятёрки получили.
А мы с сестрой Татьяной–чистые гуманитарии, наверное, всё-таки это наследственное. Она была прекрасным библиотекарем, в совершенстве знала литературу фонда и всегда могла дать читателю совет в выборе книги.
Я так рада, что мы в детстве не ссорились, как-то все вопросы мирно решали, друг другу помогали. За это родителям особое спасибо.
И вообще я хочу сказать слова самой искренней благодарности всем моим родным, которые любили нас, помогали во всём, за то, что они всегда были рядом и отдавали нам тепло своей души.
Потому каждого помню и люблю.Нельзя допустить, чтобы память стёрлась
Ведь без этих корней ВЕЛИКОГО ДРЕВА мы перестанем быть людьми.