Нина Габдрахманова, 35+, с. Берлинка Зырянского района
УМЕРЕТЬ ОТ …
(рассказ)
Война. Сколько горя, принесла она, сколько оставила вдов и сирот! Сколько она покалечила судеб людских.
Мне хочется поведать о настоящей большой любви. Жила в Берлинке молодая семья Крупцевых. Встретились молодые на вечёрке, как водится в деревне. Клавочка Безрукова давно заприметила Петра Крупцева. Был он парень красивый, высокого роста, смуглый, чуб волнистый, волосы темные. Девчата проходу ему не давали, сами липли, а Клавочка стеснялась даже близко к нему подойти. Была она росточка небольшого, худенькая, глаза голубые, что синь поднебесная, коса русая до пояса, певунья. В общем, хрупкая вербочка, тем не менее Пётр её заприметил.
Однажды на вечёрке Пётр вызвался Клаву проводить до дома, а возле ворот признался, что она ему нравится. Стали встречаться, а вскоре и поженились. Любовь у них была неземная, жить друг без друга не могли. Через год после свадьбы родился у молодых сыночек Ванечка. Все шло сладко. Пётр Викторович был очень хорошим семьянином, а Клавочка замечательной хозяйкой. В доме был достаток. Казалось, что счастью не будет конца, но оно оборвалось в одночасье.
Началась Великая Отечественная война. Петра забрали на фронт защищать Родину, а Клавдия осталась одна с сыночком Ванечкой. Письма от Петра приходили редко, но какие это были письма! Полные любви, надежды! В каждом послании Пётр просил Клаву о том, чтобы берегла она сына, и обещал вернуться после победы домой. Строил планы на будущее. Клава с нетерпением ждала заветного треугольничка, а получив его ревела от радости: значит, Петенька жив. Но вот писем не стало. Клавдия выбегала навстречу почтальону в надежде получить весточку от мужа, но ничего не было. Однажды почтальон сам зашёл к Безруковым (Клавдия в то время была у своей матери) и протянул её конверт с казённым штампом вместо адреса отправителя. Это была похоронка на Петра. Прочитав похоронку, Клавдия забилась в истерике, рвала волосы и выла, как волчица. Сбежались соседи. У каждого было свое горе, кто-нибудь да погиб на войне или пропал без вести, но горе Безруковых никого не оставило равнодушным. Это пришла третья похоронка, на третьего зятя. Все три дочери остались вдовами.
От горя Клавдия слегла, не было сил не есть, ни пить. Жить не хотелось. И только сыночек Ванечка вернул её к жизни. Сын был смыслом её жизни. Ещё один удар судьбы пришлось пережить Клавдии – погиб на войне ее отец.
Закончилась война, стали возвращаться в село те мужчины, кто остался в живых. Кто без руки, кто без ноги, но и таким были рады, всё таки хозяин в доме. Шли тяжелые послевоенные годы, нужно было поднимать хозяйство. Рабочих рук не хватало, и женщины несли на своих хрупки плечах нелегкий груз вдовьей судьбы. На лошадях да быках пахали, сеяли. Жали хлеб серпами, вязали снопы и складывали скирды, а зимой молотили и возили мешки в амбары. Работали, не покладая рук, от зари до зари. Нужно было успеть сделать дела дома и бежать на работу в колхоз.
Очень трудно было в зимнюю пору. Дрова возили на себе или коровах, лошадей для личных нужд не давали, а топить печь нужно было, вот и шли с саночками в лес за дровами. Нужно было как-то жить, растить детей. Клавдия жила ради сына Ивана, в тайне питала надежду, что вернется её любимый Пётр. Долгими зимними ночами прислушивалась Клавдия к завыванию ветра, к каждому шороху, стуку. Ей казалось, что вот сейчас стукнет калитка, и её Петя взойдет на крыльцо, постучит в дверь и скажет: «Я вернулся, любимая!». Но, так и не дождавшись заветного стука, ложилась Клавдия спать в холодную вдовью постель, подушка мокла от слез. Сердце разрывалось от горя и одиночества, от смертельной тоски по мужу, по его крепким рукам, по шершавым мозолистым ладоням, которыми он нежно ласкал ее.
Время не стоит на месте. Прошли годы. Вырос сын Иван, красивый, сильный, высокий в отца, а светлый - в мать. Полюбил Иван Катю Грошеву, женился на ней. Мать рада была за сына, сноха попалась работящая, умная, ласковая. Свекровь она называла мамой. Родился у Ивана с Катюшей первенец, назвали его Сашей, а второго внука Клавдия попросила назвать Петей, в честь деда. Мальчонка родился смугленький, с тёмными волнистыми волосами, росленький такой крепыш. Жили все вместе и дружно. Сын целыми днями пропадал на работе, он был механизатором, Екатерина тоже работала в колхозе, а Клавдия помогала растить внуков. Всю свою нерастраченную любовь Клавдия отдавала им, особенно баловала Петеньку, он был ее любимчиком.
Как не стоит на месте в реке вода, так и время не остановишь. Подросли внуки. Сашеньку уже взяли в армию, на подходе был и Петя. Подрастая, он всё больше и больше походил на своего деда, даже голос был такой же. Иногда Клавдия вздрагивала, и её сердце начинало бешено колотиться, когда Петенька, возвращаясь из училища домой, с порога говорил: «Я пришел, бабуля, кушать хочу, корми скорей». Как счастлива была Клавдия в эти минуты, кормила внука, а сама представляла, что это ее Петя, её муж вернулся с работы. Уж сильно походил внук на своего деда, как две капли воды.
Настал черед и внуку Пете идти в армию. Его проводы Клавдия переживала болезненно. Сердце Клавдии щемило и болело, даже лекарство иногда не помогало, и тогда молила Бога, чтобы он дал терпения и здоровья на эти два долгих для нее года. Часто не могла она уснуть по ночам, ворочалась, вздыхала, вспоминала свою молодость, своего Петра Викторовича и плакала. Плакала горькими вдовьими слезами. Сколько её сватали после войны, но всем был дан ответ: «Нет».
Хранила она верность своему мужу. Ведь дала слово ждать, вот и ждала и любила его одного. Пронесла через годы она свою лебединую верность мужу.
Теперь у нее была одна забота – дождаться из армии внука Петеньку. Увидеть его в военной форме. И вот настал долгожданный день – на пороге дома Пётр. Высокий, красивый, кареглазый, смуглый, волосы волнистые, черные. Он произнес заветные, до боли знакомые слова: «Я вернулся, бабуля! Родная, я так верил, что ты меня дождешься!» сердце Клавдии сжало словно тисками, не вздохнуть, не охнуть, ноги подкосились, в голове всё перемешалось. Смешалось для нее прошлое и настоящее, но не хватило сил у Клавдии Егоровны для того чтобы броситься навстречу к внуку, обнять, поцеловать, прижаться своей седой головой к его широкой груди. Всё, что смогла сделать Клавдия, это тихо прошептать: «Петя!». Внук сам подбежал к бабушке, обнял, поцеловал её и положил свою голову на ее колени, как он делал это в детстве.
Вечером в доме собрались гости, многочисленные родственники, друзья, чтобы отпраздновать возвращение солдата. Так уж повелось на селе – праздновать встречу. Пили за встречу, за здоровье, за тех кто ждал. За мать, за отца, за солдата – удальца. Весь вечер Клавдия была веселая. Не могла оторвать взгляда от любимого внучека Петеньки. Заиграла гармонь, женщины пошли плясать. Клава тоже вышла на круг и запела частушку, голос был чистый, звонкий:
Дайте в руки большой нож,
Бело полотенце.
Разрежьте мне грудь,
Посмотреть на сердце…
Её сердце трепетало из последних сил, и казалось, что ему не хватает места в груди. Все очень удивились, что баба Клава запела. Ни сын со снохой, ни внуки никогда не слышали её пения.
Поздно, почти за полночь разошлись гости. Баба Клава помогла снохе Кате убрать со стола и помыть посуду, потом все легли спать, пожелав друг другу спокойной ночи. Но ночь получилась неспокойной. Клавдии Егоровне сделалось очень плохо. Её старое, больное сердце не смогло перенести такой большой нагрузки. Ослабленное за долгие годы горем разлуки да смертельной тоской одиночества, оно не вынесло радости встречи, остановилось. Только и смогла Клавдия громко простонать, а когда к ней подбежали сын и сноха, она тихо и радостно прошептала: «Я его дождалась!». Её сердце перестало биться. Смерть была мгновенной.
Утром известие о смерти Клавдии потрясло всё село. Люди удивлялись, как это можно умереть от радости. Оказывается, можно. Сердце не камень, оно может не вынести большой радости. Тем более, что оно ждало всю жизнь этой встречи. Оно любило, любило безответно. Оно было одиноко, ему не с кем было биться в унисон.
ЛИТОРГИЧЕСКИЙ СОН
За Томью, в селе Тахтамышево, играли татаро-русскую свадьбу. Жених был татарчонок, невеста – русская. У мусульман не принято жениться на иноверках, это большой грех, но современная молодёжь наплевательски относится к обрядам, к поверию. Молодость и любовь берут своё. Вот и Нурилка не послушал родственников и привел в дом русскую девушку Надю, которую любил безмерно. Свадьба была пышная, гостей много. Все гости едят, пьют, пляшут, песни поют. Молодым всех благ желают. «Горько» - кричат. Всем весело, гармонь играет. Я тоже была в числе приглашенных гостей со стороны невесты. Я заметила, что одной женщине не весело. Она сидела задумчивая, отрешенная, будто горем убитая. Я подошла к ней, мы познакомились. Женщину звали Алией Касымовной. Это была гостья со стороны жениха. На вид ей было лет пятьдесят, она была очень красивая. У неё были длинные косы, как у всех татарок. Я спросила, почему она не веселится.
– Не до веселья мне, беда большая у меня, - ответила Алия Касымовна. Я попросила её поделиться со мной своей бедой, ведь если с кем-нибудь поделиться своими невзгодами, то станет легче. Женщина пожала плечами, смахнула набежавшую слезу, низко опустила голову и тихо начала своё повествование. Алия Касымовна работает главным врачом в районной больнице Кемеровской области. Её родной брат Ринат с семьёй тоже живёт в райцентре, он женат на красавице Нурие, она работает терапевтом в больнице. У них двое детей: шестнадцатилетняя дочь Мениса и двенадцатилетний сын Ильнур. У брата жила их мама. Всё было хорошо, но вдруг случилась беда, как гром средь ясного дня. Утром Ринат встал пораньше, тихонечко, чтобы не разбудить жену, пошёл убираться со скотиной, а мать в это время пекла кислые оладушки. Переделав все дела во дворе, Ринат зашёл в дом. На столе стоял вскипяченный самовар, дымились горячие оладушки, все было готово к чаепитию.
– А где Нурия? – спросил у матери Ринат.
– Что-то ещё не вставала, сынок, а будить мне её жалко, намаялась она вчера, очень трудный был день.
– Что вы говорите, мама?
Ринат зашёл в свою спальню. Жена лежала лицом к стене.
– Нурия, дорогая, просыпайся, солнышко давно уже встало, скоро дети проснуться, чай пора пить. Но жена ничего не ответила, даже не пошевельнулась. Тогда Ринат решил разбудить свою любимую жёнушку поцелуем. Он наклонился над кроватью. Нежно повернул жену лицом к себе и резко отшатнулся: Нурия была холодна, лицо у неё было бледное, бледное, без признаков жизни. Ринат пулей выскочил из спальни и закричал на весь дом.
– Мама, мама, Нурия умерла.
От его дикого крика проснулись дети, в доме начался страшный переполох. Все кричали, плакали. Свекрови сделалось плохо с сердцем. Прибежали соседи, они не могли понять в чём дело, были очень удивлены случившимся: молодая, здоровая, в расцвете сил женщина вдруг умерла. Приехала Алия Касымовна с участковым врачом, они констатировали смерть. Али я Касымовна велела брату везти Нурию в морг на вскрытие, но Ринат умолял сестру не вскрывать жену, и сестра сдалась, дала добро на захоронение. У мусульман принято хоронить в тот же день до захода солнца, а поминки справлять на третий день после похорон. Мужчины поехали на кладбище копать могилу, а женщины стали кроить и шить саван. Когда мужчины сообщили, что могила готова, женщины омыли тело Нурии, обрядили в саван, уложили на специальные носилки и передали мужчинам. Мужчины подняли носилки и понесли покойную на кладбище. Женщинам и девочкам ходить на кладбище не разрешают, это большой грех. Сорок шагов прошли от дома вслед за покойницей, и все женщины возвращаются назад, а мужчины продолжают траурную процессию. Так похоронили Нурию до захода солнца. Ринат почернел от горя, у детей не просыхали от слёз глаза, свекровь вообще слегла. Горе было безмерным.
Вечером возле дома Ахмедшиных собралась молодёжь, чтобы поддержать Минису и Ильнура. Миниса стала уговаривать ребят сходить на кладбище посмотреть, где похоронена их мама. Сначала ребята не соглашались, боязно идти поздним вечером на кладбище, но соседский паренёк, Шамиль поддержал Минису и они всей гурьбой пошли на погост. Сначала громко болтали, но чем ближе подходили к кладбищу, тем тише становилась их болтовня, потом шли молча. Вот и погост, страшновато. Вдруг они услышали женский голос.
– Не оставляй меня здесь, уведи меня домой, ну пожалуйста. Мужчина в ответ бубнил что-то невнятное. Миниса закричала: - Это моя мама! – и кинулась бежать на голос. Ребята побежали за ней.
Возле могилы Нурии они увидели странное явление: полуобнаженная женщина (саван был наполовину снят) ухватилась за ногу мужчины и волочилась за ним. Мужчина пытался всячески отбиться и убежать. Ильнур громко закричал:
– Да это же дядя Камиль.
Ребята поймали Камиля, связали ему руки вязками от савана и повели его в милицию. Это был их односельчанин. Женщина действительно была мать Минисы и Ильнура. Половина головы у нее была обстрижена, по правому виску стекала струйка крови. Миниса дала матери свою кофту, и они все вместе пошли домой. Нурия всю дорогу повторяла как заклинание, что могила осталась пустая и открытая, а это очень плохая примета.
Мужчину ребята отвели в милицию и рассказали там о случившемся, а Нурия с детьми пришла домой. Ильнур первым забежал домой и закричал во все горло: «Папа, бабушка, мама живая, она вернулась!» На пороге действительно стояла Нурия. Ринат не смог встать с дивана, у него отнялись ноги. Он так и остался сидеть на диване с широко открытыми глазами и ртом что-то пытался сказать, но не смог.
На шум и крики из своей спальни вышла свекровь, увидела сноху, схватилась за грудь и прошептала: «Шайтан уйна, шайтан». Она упала на пол и перестала дышать. Прибежали соседи, приехала милиция и скорая помощь. Когда Алия Касымовна зашла в дом к брату, то увидела страшную картину: на полу лежала мать без признаков жизни, сноха и брат сидели, обнявшись на диване и рыдали. Дети были рядом и тоже плакали толи от горя толи от радости, не понять. Вид Нурии очень напугал Алию Касымовну, она все поняла, поняла свою роковую ошибку.
Мать Рината и Алии Касымовны схоронили на завтра. Её положили в ту самую могилу, где была захоронена Нурия. Могила не осталась пустой и открытой.
Прокуратура начала расследование этого из ряда вон выходящего инцидента. Личность мужчины была известна в селе, он жил одиноко, нигде не раболтал, часто куда0то уезжал на какое-то время. Посещал все похороны, вел замкнутый образ жизни, как волк одиночка. Во время следствия в его доме сделали обыск. С улицы дом был большой, а внутри – не очень. Когда обследовали подполье, то обнаружили потайной лаз в комнату. Там не было ни дверей, ни окон. На полках в коробках и на полу лежали женские волосы, а так же ювелирные украшения. Много было готовых париков и шиньонов. Этот мужчина занимался странным промыслом. Он всегда знал кого, когда и где хоронят. Камиль ночью выкапывал покойниц, обстригал волосы, забирал украшения. Камиль был очень хороший ювелир и мастер по изготовлению париков шиньонов. Камиль присутствовал на похоронах Нурии, он знал, что у нее очень хорошие волосы. Поздним вечером он пробрался на погост, раскопал могилу, вытащил Нурию на верх, развязал саван на голове и поясе, снял кольца с рук, серьги из ушей и начал стричь волосы. По неосторожности, а может в спешке он простриг на правом виске кожу, задел нерв, потекла кровь по щеке. В это время Нурия очнулась. Это был летаргический сон. Нурия поняла, что ее заживо схоронили. Она крепко схватилась за Камиля. Он хотел убежать, но Нурия крепко держала за ногу, началась борьба. В это время подоспела молодёжь, парни связали Камиля. Так был задержан Камиль Нурутдинов. На него и на главного врача ЦРБ завели уголовное дело – началось расследование.
– Какая дальнейшая судьба у Нурии? – спросила я у Алии Касымовны.
– Все в порядке, она прошла психологическую реабилитацию, работает терапевтом, родила сына Тимерлана, носит искусственный парик, а свои волосы отрастают, – ответила Алия Касымовна. – Меня же ждет суд, я нарушила закон, дала добро на захоронение снохи и мамы без вскрытия.
Она глубоко вздохнула, взяла меня за руку и сказала: « Пойдемте к столу, сегодня свадьба у моего племянника, я Вас и так утомила своими проблемами».
Свадьба была в самом разгаре, тамада провозглашал тосты, молодым кричали: «Горько».