Вайнштей Виктор
ПРОРОК
Меня Господь призвал пророком
И возложил мне свой урок,
Чтоб я преследовал пороки
И истину Его изрек.
Тот, чьи пути от нас сокрыты,
А сам все знает, все постиг,
Кто побеждает в каждой битве
И сам себе Архистратиг,
Кто первый отдыхал в субботу,
Кто смёл Гоморру и Содом,
Призвал творить Его работу,
Призвал корпеть его трудом
И возвестить, что лишь раб
Божий Спасётся на конце времен
Среди языков и племен
В суде, других страшней и строже.
И я сказал: Владыка Рая,
Я приглашенья не приму.
Только один порок я знаю –
Счесть чье-то мненье за вину.
Пока коленопреклоненный
Народ вопил Тебе хорал,
Ты сам творил свои законы,
И сам судил, и сам карал.
Карал праправнука за деда,
За собственную мысль, за смех,
За все, что без молитвы делал,
За радость жизни, за успех…
Я соглашусь с тобой без спора,
Что человек нередко слаб,
Но хуже жулика и вора,
Сам понимаешь, только раб.
Нет, у меня есть честь и стыд,
Так что тебе я не помощник.
Ищи себе рабов попроще.
Прощай, Всевышний.
Бог простит.
ШТРАФБАТ
(по воспоминаниям разных фронтовиков)
…трибуналу хоть зацепку: толкнул пьяного, а тот Герой: сразу «дискредитация» и штрафбат…
Знакомы мы три дня – уже друзья до гроба…
нет, дорог гроб, он нынче не про нас,
мы дёшевы, мы штрафники, – нас много,
из разных рот – и всем нам в бой сейчас…
…прибыл к нам Жуков – и хоть сам на себя пиши похоронку, ему солдатская жизнь до фени, всех в лоб под пули погонит…
…даже были поговорки: газетная – «где Жуков, там победа», а фронтовая – «там потери»…
Прислали Жукова – и всем нам на Тот свет,
ну, большинству – туда придётся собираться,
а есть он, или нет – там будем разбираться,
в гробу, хотя гробов для нас и нет –
уж в этом не придётся сомневаться…
ведь перед нами лысая река…
а сзади с пулемётами ЧеКа –
А если честно, Жýковский приказ
ничуть не больше бережёт других, чем нас,
и не один штрафбат – ведь он все роты
погонит завтра в лоб на пулемёты.
…давали водку, давали, но умный командир – после боя, а то кто перед боем пил – те до следующего редко доживали…
Кто слаб душой – тем в глотки по сто грамм,
но пьяный, знаем мы, погибнет первым
когда вся храбрость с водкой пополам,
ослабнут силы, подкачают нервы…
вот после боя – разговор другой,
но с трезвой головой иди на бой,
и в нас горит не спирт – отвага горяча,
и шутка согревает лучше водки,
и в бой сорвёмся, разрывая глотки,
«за Родину заста…вили» крича…
Конечно, мы сначала поползём,
вжимаясь в чуть подмёрзший глинозём,
но когда встанем – нам сам чёрт не брат:
дрожите, гады, в бой идёт штрафбат!
…атака? Перед нею – сто дум передумаешь, а там не до этого: ползёшь да бежишь, краем глаза – друзья, впереди – враги, и дума одна – до них добежать и схватиться…
Река – по яйца не коню, а только пони,
да вот за нею – косогор, а сверху – фрицы
собрались за наш счёт повеселиться,
мы перед ними – словно на ладони,
и сверху косят нас – пожалте бриться… –
…а я не добежал – шагов, наверно, двадцать –
мне не хватило, чтоб схватиться с гансом…
но всё же треть, крича про мать и душу,
добралась – чтобы с немцами сцепиться,
сапёрная лопатка – штык и щит…
…и только тут ударили «катюши» –
равно по всем, по нашим и по фрицам…
…и только смерть, и воздух верещит…
…получившие ранение реабилитировались и направлялись в части, по возможности, свои
Мне в том бою свезло: мне лишь пробило ногу,
вернулся в часть – там прежних половина,
а что хромаю – так не балерина,
война-зараза спрашивает строго…
потом меня контузило немного –
зато к концу войны дошёл я до Берлина.
…это усатому удача, что нас с 41-го мало кого осталось, да и к концу чуток подзабылось, но тогда… злость больше не на фрица с гансом, те что, враги, враги и есть, а на наших, что в самом верху…
О, как я мстил за них немецким мордам,
вовсю вопя – «за Витьку и за Гришу»…
хоть лучше бы под месть пошёл Георгий…
иль тот, другой, его чуток повыше…
…и всю войну нам довелось учиться,
как злость на Сталина выплёскивать на фрица.
МЕДСАМБАТ
Сорок пятый. Десятое мая.
здесь вчера пели радости губы,
а сегодня, сейчас… подвывает
сам себе человечий обрубок.
Он вчера был творцом успеха,
главный пахарь вчерашней пашни,
а сегодня, сейчас – лишь помеха,
кто же помнит тебя, ты – вчерашний!
Заливал он горе по горло,
а оно плескалось – без края…
…помню слёзы небритой морды
инвалида – десятого мая.
что осталось – аж сердце сжалось:
уповать на чужую жалость?
БОЖИЙ ПРАВЕДНИК
Время стучит, словно кость на погосте,
кони Муспеля уже на Биврёсте,
и, не успели мы лопнуть от злости,
черти из Ада являются в гости.
Небу полночному ныне не спится,
ярко горят столкновений зарницы,
встали Великие в яростном споре –
горе вам, смертные, горе, о горе!
Звери с крылами глядят во все очи:
дева Дракона встает среди ночи,
сохнут моря и взрываются горы –
горе вам, смертные, горе, о горе!
Сбросили клятвы свои Локопалы,
небо качнулось и наземь упало
с вечным порядком в раздрае и ссоре –
горе вам, смертные, горе, о горе!
В запахе серы и трупного смрада
ждут побежденного пропасти ада,
чтобы он канул там в стонущем хоре –
горе вам, смертные, горе, о горе!
И, улыбаясь злорадно и смело,
ходит меж грешников праведник в белом:
– Ждите, вострубит архангел вам вскоре!
горе вам, смертные, горе!
***
…и отказались поклониться ему, ибо…
Холодный ангел все исчислил
и вынес четкий приговор –
кто свят и чист, а кто нечистый,
кто праведник, кто лжец и вор.
Веселый черт добряк, пожалуй,
он всем поможет и везде:
ленивым, добрым, лживым, жадным,
в любви, работе и вражде…
Но может с искренним участьем,
страдая, мучась целый век,
творить из зла добро и счастье
несовершенный человек.