Рецензия на концерт Лексо Торадзе (1980)
ИГРАЕТ ЛЕКСО ТОРАДЗЕ
Знамя коммунизма, Одесса 21 февраля 1980,
Марк Найдорф
Два вечера, два выступления пианиста Лексо Торадзе — с симфоническим оркестром Одесской филармонии (Концерт Моцарта ля мажор) и с большой сольной программой —не оставляют сомнения: состоялась встреча с артистом удивительного по масштабу и силе дарования.
Торадзе — пианист на редкость индивидуальный во всех своих проявлениях. Индивидуально прежде всего его туше, его прикосновение к клавиатуре, манера бережно, как к чему-то живому и нежному, относиться к каждому звуку, каждой фразе. Звучности рояля Торадзе не свойственна лаконичная отчетливость, объективная однозначность; наоборот, полетная, мягко окутанная обертонами, она обостряет ощущение неповторимой сиюминутности происходящего.
Более чем своеобразно была построена программа концерта. В наше время немногие артисты позволят себе выступить с внешне случайным набором сочинений. Какова логика программы, Торадзе? Вариации Листа на тему Баха и Седьмая соната Прокофьева, между которыми маленькая пьеса «Утешение» Листа в первом отделении; соната Гайдна соль-минор и фрагменты из красочно - балаганного «Петрушки» Стравинского во втором. Ни исторического, ни монографического принципа. Разгадку этого парадокса не найти умозрительно. Она открывается только в самом концерте.
Что бы ни играл Торадзе, внимание слушателей сосредоточивается не столько на самом произведении, сколько на процессе музицирования. Конечно, материалом является первоклассная музыка. Но не красоты самой музыки накрепко соединяют артиста и аудиторию, а художественная воля, внушающая публике веру в значимость каждой ноты, воля, за которой стоит великолепная культура, интеллект и интуиция артиста.
Все, от Скарлатти и Гайдна до Прокофьева и Стравинского, одинаково современно, поскольку звучит в зале сейчас, сейчас переживается. Для артиста с таким даром, действительно, стилистические и исторические особенности исполняемых произведений важны относительно в меньшей степени. Зато первостепенное значение приобретает рациональное расходование слушательского внимания. Вот почему понадобияось артисту это почти калейдоскопическое сопоставление музыки разной интенсивности, музыки различных стилей и эпох.
Наконец, об интерпретации. Еще один парадокс искусства Торадзе заключается в том, что пока он играет, все или почти все кажется необыкновенно интересным и поэтому— убедительным. После концерта, так сказать, по зрелом размышлении, начинают возникать возражения. В сущности ни одна из интерпретаций Торадзе в этой программе не может претендовать на «правильность», «эталонность». Но ведь и не в этом деле. А дело в том, что концерт Лексо Торадзе придал живой смысл старым словам о чарующей силе музыки.