*Обзор филармонического сезона в Одессе 1986-87 гг.

СОТВОРЧЕСТВО СЛУШАТЕЛЯ

Вечерняя Одесса, июль, 3, 1987

Марк Найдорф

Музыкальная культура города .— это в большой степени культура слушателя. В конце концов, все, что происходит на филармонической сцене, приобретает смысл, принимается или отвергается в нашем слушательском сознании. Это в. нас с вами живут отзвучавшие концерты, рождаются и меняются представления о том, как «на самом деле» должно быть исполнено то или иное произведение. Это мы с вами встречаем с восторгом или недоумением явления новых артистических фигур (по-эстрадному, «звезд»), новые художественные идеи в исполнительстве, новый, непривычный облик знакомых пьес.

К сожалению, мы знаем о себе слишком мало. Мы думаем, что приходим в концертной Зал, чтобы «получить удовольствие», и, может быть, поэтому часто не позволяем себе выйти за узкие рамки суждений «мне нравится» или «мне не нравится». Между тем, все мы здесь не судьи, а слушатели, и в этом качестве — безотносительно к нашему музыкальному образованию — Делаем в зале одну общую для всех духовную работу: мы соотносим, сопрягаем услышанное с той правдой жизни, которую несем в себе.

«ЧЕМПИОНЫ» СРЕДИ КОНЦЕРТОВ

В минувшем сезоне среди «чемпионов» слушательского интереса были «Всенощное бдение» Рахманинова (Ленинградская хоровая капелла), мессы Баха и Моцарта и «Глория» Вивальди (Испанский >ор басков, «Виртуозы Москвы»), «Высокая месса» Баха (Госхор ЛатССР, Одесский симф. оркестр). Столь же активный интерес вызывали у публики исполнители, известные оригинальной самобытностью мышления и, вместе с тем, отчетливой содержательностью своих исполнительских намерений. Такие, например, как дирижер Е. Светланов, выступавший во главе своего коллектива (Госоркестр Союза ССР), или пианист Д. Башкиров. Свежестью программ и демократизмом исполнения привлекли публику вечера Латвийского камерного оркестра (дирижер С. Сондецкис, солист А. Любимов).

В минувшем сезоне больше, чем в прошлые годы, было выступлений зарубежных артистов. Как обычно, от представителей иных исполнительских школ мы ждали новизны и своеобразия в подходе к исполняемой музыке в сочетании с высоким исполнительским мастерством. Судя по числу посетителей, в наибольшей мере эти ожидания публика связывала с концертами «Манхеттенского квартета» и пианиста Шуры Черкасского из США.

Отдельно отметим традиционный интерес одесситов к юным виртуозам. В минувшем сезоне всеобщее внимание привлекло выступление скрипача М. Венгерова с Новосибирским симфоническим оркестром.

Перечисленные здесь концерты — это те, которые прошли при полных залах, часто с кассовыми аншлагами. Важно, что эти концерты были свободно распределены в сезоне, т. е. интерес к ним публики был содержательным и избирательным, и не мог бы быть объяснен особыми рекламными усилиями или фестивальным «бумом».

«ТРУДНЫЕ» КОНЦЕРТЫ

Вместе с тем можно назвать несколько значительных концертов, к сожалению, явно «не добравших» публики, хотя и не прошедших вовсе незамеченными. Самым парадоксальным примером такого рода был концерт Олега Кагана, неожиданно обнаруживший сдержанный интерес нашей публики к искусству этого скрипача.

Благодаря телевидению, творчество О. Кагана давно «на виду» у любителей музыки. Кроме того, постоянное его сотрудничество со Святославом Рихтером в камерных ансамблях само по себе может рассматриваться как весьма авторитетная рекомендация не только в отношении мастерства, но и в отношении глубины мышления этого артиста. Что же в таком случае охладило публику? Превосходный концерт О. Кагана (в ансамбле с пианистом В. Лобановым исполнялись сонаты Бетховена) содержал, как нам кажется, косвенный ответ на этот вопрос.

Скрипач, как и его партнер по ансамблю, совершенно освободили музыку Бетховена от выражения личных человеческих чувств. Они как бы напомнили нам, что Бетховен-классицист не был певцом частного, индивидуального человеческого мира, живых сиюминутных переживаний. Наоборот — и героика, и лирика, и пафос Бетховена носят мировой, философский, всеобщий смысл. И именно здесь пролегает граница между Бетховеном и следовавшим за ним поколением композиторов-романтиков.

Граница эта разделяет не только подходы к сочинению музыки и способы ее игры. Она также предполагает различные способы слушать музыку, предполагает иные слушательские установки и ожидания. Вместо следующих одна за другой волн чувств — огромной протяженности непрерывное развитие музыки, вместо чувства душевного сближения, ощущения сродства душ – возвышенное созерцание мирового духа. Вот примерно те неожиданности, к которым должен быть готов слушатель на концерте Кагана – одного из немногих скрипачей, кто играет Бетховена не в более поздней и расхожей «романтической» манере, а умеет передать поэтику классицизма, путь к которому заново открылся из постромантической культуры XX века. Понятно, что далеко не каждому любителю музыки удается сразу преодолеть в себе этот барьер привычного. Многие ведь и не знают, что музыку, скажем, Бетховена, Чайковского и Шостаковича, нельзя слушать с одинаковой внутренней «настройкой», одним «ухом», что каждый раз новая музыка — это и новое мышление.

О. Каган — не единственный из молодых музыкантов, кто ставит трудные задачки перед своими слушателями тем, что находит какие-то новые, более прямые, что ли, пути к «правде искусства». Два имени из хорошо известных одесским слушателям можно без сомнения поставить в этот ряд — скрипачки Лианы Исакадзе и пианистки Ирины Беркович. Имена этих артисток произносят с уважением, но концерты их в минувшем сезоне широкая публика все еще как будто избегала посещать. Что ж, бывают ведь и «трудные фильмы »._м

Впрочем, феномен «трудного фильма» (в разных искусствах) возникал чаще всего не стихийно. Публику где могли «оберегали» от новых форм поиска правды в искусстве. И тем самым тормозили ее художественное (и, в конечном счете, вообще — духовное) развитие, удерживая в рамках благопристойной «традиционности», которая в музыке именовалась «верностью классическим традициям». В результате повторения одних и тех же, пусть выдающихся, произведений музыкальный горизонт, в частности, одесских слушателей расширялся столь медленно. И теперь уже трудно представить как «в обозримом будущем» удастся прикрыть прорехи нашей музыкальной образованности на всем пространстве от «Страстей по Матфею» Баха до «Страстей по Луке» Пендерецкого (даже если иметь в виду только общепризнанные шедевры — вроде тех, на которые публика рвалась в филармонию в этом году).

Подчеркнем еще раз: дело не в музыкальной осведомленности самой по себе, а в развитии мышления — художественного, культурного, духовного развития людей, чему, собственно, и должно служить искусство. В этом смысле «опора на классику», в качестве принципа, оправдывавшего консерватизм вкусов публики и исполнителей, оказалась ложной посылкой. Сколько ни тверди, что Бетховен и Шопен «вечны», интерес к ним увядает на наших глазах – от однообразия повторений. Переосмысление прошлого и в искусстве происходит лишь на основе завоёванного понимания современности

ЭНТУЗИАСТЫ

СОВРЕМЕННОЙ

МУЗЫКИ

Репутация современной академической музыки у рядового слушателя, можно сказать, предельно низка. Говорят, что эта музыка трудна исовершенно непонятна. Имеют в виду при этом, что современная музыка не талантлива, вернее, что она может позволить себе быть неталантливой — за руку всё равно не схватишь. Какие-то основания для такого, в целом несправедливого суждения, конечно, есть. Факт недоверия, однако, остается фактом - на концерты недавнего пленума Одесской организации Союза композиторов УССР публику пришлось «организовать».

Бывают, правда, факты и противоположного смысла, одесские любители музыки, вероятно, помнят программу гастрольного концерта дирижера С. Сондецкиса с Одесским симфоническим оркестром, которая включала в себя Вторую симфонию Бетховена первом отделении и Кончерто гроссо А. Шнитке с участием солистов Т. Гринденко и О. Крысы (во втором). Здесь я хотел бы напомнить только, что в антракте количество слушателей увеличилось в 3—4 раза (!). Это значит, между прочим, что вести разговоры о современной музыке «в целом» нет смысла. «Валовой» подход в искусстве сожалению, мало продуктивен. Дело, как всегда, в конкретных именах и произведениях. К сожалению, в минувшем сезоне других случаев, когда бы серьезные гастролеры столь удачно просвещали бы нас в области современной музыки, припомнить почти не дается.

Да и много ли найдется исполнителей, готовых бросить катанные академические пути «классики» ради «путешествия в неизвестное» современной музыки. Конечно, не много. Но они есть.

В Одессе — это небольшая группа исполнителей, в основном, артистов симфонического оркестра, объединившихся в «Ансамбль современной музыки», чтобы в свободное от работы время готовить программы в которых музыка XX века приобретает, наконец, статус не экспериментального,эпизодического показа, а полноценного концертного существования.

Состав ансамбля (в ходе концертов он варьируется) основывается на четверке музыкантов. Их имена: Шольц (виолончель), Н. Литвинова (скрипка), з. а. УССР С. Закорский (флейты) и М. Шляхтер (фортепиано). Вместе ними в различных программах минувшего сезона выступилискрипачи Л. Кузнецова Л. Пискун, альтисты Н. Жукова и Л. Ямпольский, лауреаты республиканского конкурса В. Томащук (кларнет), В. Бондарчук (валторна). Семь различных программ и выступления в трех концертах творческого пленума Одесской композиторской организации среди прочих вместили в себя 25 произведений, впервые прозвучавших в Одессе. Некоторые из них были написаны специально для участников ансамбля – следствие постоянного сотрудничества исполнителей с композиторами. В том числе и композиторами Армении, чьим произведениям была посвящена отдельная программа «Новая музыка древней Армении».

В годы своего становления (минувший сезон, видимо, завершил этот период) ансамбль щедро отдавал свои «исполнительские ресурсы» музыке одесских композиторов. Теперь, когда творческий почерк ансамбля начал приобретать осязаемую индивидуальность, стало заметно, что на ее становлении особенно сказался опыт погружения в образную сферу музыки Я. Фрейдлина. Как мне представляется, лирический герой композитора — на редкость последовательный (в музыке нашего времени) образ интеллигента, сохранившего свою тонкую душевную организацию. Овладевая новом психологической реальностью монологов и диалогов Фрейдлина, исполнители в то же время расширяют свои возможности в интерпретации музыки других композиторов.

К сожалению, концерты ансамбля посещаются очень небольшим кругом слушателей и из-за этого не приобрели пока того общекультурного значения, на которое вправе претендовать.

ПРОБЛЕМА ДОВЕРИЯ

Взгляд на прошедший сезон, с точки зрения его вклада в музыкальную культуру города, вновь и вновь упирается в проблему стойкого недоверия нашей публики к одесским исполнителям. Недоверие буквально отсекает публику от того хорошего, что делается одесскими музыкантами, и в то же время как бы дает основание, склонным к тому исполнителям, «не стараться». И то и другое наблюдалось в концертах симфонического оркестра — главного участника филармонических сезонов.

Репертуар оркестра (главный дирижер — з. а. УССР Г. Гоциридзе) охватывает различные музыкальные направления. Так, в числе новинок минувшего сезона были две симфонии Малера (№ 4 и № 5) и Четырнадцатая симфония Шостаковича. Из премьер музыки ныне здравствующих композиторов самой содержательной была премьера Третьей симфонии Фрейдлина. Симфония была встречена очень тепло. А ее повтор спустя несколько месяцев лишь подтвердил единодушие, с которым люди весьма различных музыкальных вкусов объединились в выражении своих симпатий к сочинению и его создателю.

Нужно, однако, добавить, что все эти премьеры происходили в присутствии сравнительно небольшого числа слушателей (по меркам симфонического оркестра, конечно). И это огорчительно, т. к. именно эти концерты были удачными и давали серьезный материал для той слушательской духовной работы, слушательского творчества, о котором мы говорили вначале.

Любое подведение итогов имеет смысл лишь перед лицом будущего. Хотя бы будущего сезона, в котором, хочется надеяться, удастся решить часть сегодняшних проблем.