Tsvetayeva Short Poems Part 8

“So that you would not see me”

“With hair’s smoothness”

“Lethe’s sob, blind”

“Night whispers: the silks”

“The law remember”

“When will, master”

“On the sunburn – plow and axe”

“Hello! Not arrow, not stone”

“It is no law to some”

“In empty temple”

“You will not find the guest at night”

“And you will say”

“Inimitably lies life”

“I thought: the days will be”

“Leaves are falling from the tree”

To Berlin

“Color silver and light”

Sibyl

“But closer together”

“Lethe's underwater light”

Trees

“Gold of my hair”

Factory

“These are the ashes of treasures”

“And love? For shepherd-boy”

“Save the lord, smoke”

Praise to the Rich

God

“Thus, having crushed alive”

Sunrise on Rails

“Behind the grave in siren air”

“You must not hail her”

“No, do not argue with the truth. And”

Emigrant

Soul

Scythians

Lute

Azrael

“With the plumage of winter”

Weeping Of Gypsy Girl For Count Zubov

Ophelia – To Hamlet

Ophelia – In Defense Of Queen

Phaedra

Wires

Eurydice – To Orpheus

Poets

Ariadne

Prague

Poem of Forces

Words and Meanings

Pedals

Palm

“As with mountains they sing”

Clouds

Thus They Listen..

Streams

Window

To Time

Sister

Night

Scream

Dialogue of Hamlet with his Conscience

Seafarer

Crevasse

“To the appointed rendezvous”

“Early still - not to be”

Moon – to Sleepwalker

Curtain

“The string-builder – the line”

Night

Sahara

Rails

Brother

Hour of Soul

Juice of Lotus

“Still as it was, the same in the blue sea”

Incline

Sink

Correspondence

Letter

Minute

Blade

Science of Thomas

Magdalene

“From this mount, as from the roof”

“No matter how bitter your smoke”

Ravine

Achilles on Shaft

Final Sailor

Scream Of Stations

Prague Knight

“By the embankments, where bald trees”

Nightly Places

Girlfriend

Train of Life

Escape

“I wander – not to do carpentry on the house”

Eye

* * * * *

Дабы ты меня не видел --

В жизнь -- пронзительной, незримой

Изгородью окружусь.

Жимолостью опояшусь,

Изморозью опушусь.

Дабы ты меня не слушал

В ночь -- в премудрости старушьей:

Скрытничестве -- укреплюсь.

Шорохами опояшусь,

Шелестами опушусь.

Дабы ты во мне не слишком

Цвел -- по зарослям: по книжкам

Заживо запропащу:

Вымыслами опояшу,

Мнимостями опушу.

* * * * *

So that you would not see me –

In life – shrill, invisible

I will surround myself with a hedge.

I will gird myself with honeysuckle,

With the frost I will be covered.

So that you would not hear me

In the night – in the wisdom of old lady:

Concealment – I will grow stronger.

I will gird myself with rustles,

I will fluff myself out with rustles.

So that you would not bloom

Too much – in thickets: in the books

I alive will disappear.

I will gird myself with inventions.

I will feather with imaginations.

* * * * *

Вкрадчивостию волос:

В гладь и в лоск

Оторопию продольной --

Синь полунощную, масть

Воронову. -- Вгладь и всласть

Оторопи вдоль -- ладонью.

Неженка! -- Не обманись!

Так заглаживают мысль

Злостную: разрыв -- разлуку --

Лестницы последний скрип...

Так заглаживают шип

Розовый... -- Поранишь руку!

Ведомо мне в жизни рук

Многое. -- Из светлых дуг

Присталью неотторжимой

Весь противушерстный твой

Строй выслеживаю: смоль,

Стонущую под нажимом.

Жалко мне твоей упор-

ствующей ладони: в лоск

Волосы, -- вот-вот уж через

Край -- глаза... Загнана внутрь

Мысль навязчивая: утр

Наваждение -- под череп!

* * * * *

With hair’s smoothness:

And with its gloss

Longitudinal in dizziness –

Midnight blue, a mast

Of Voronov. – To your heart’s content

Hurry along - with the palm of your hand.

Sissy! Don’t be fooled!

So iron out the malignant thought:

Separation – parting -

The stairs’ last creak…

So they smooth the thorn that is pink…

Wound the arm!

I know a lot in my life.

From bright arcs

With irrevocable gaze

All that is your furry

Build, under pressure moaning,

I’m tracking down: resin.

I feel sorry for your persistent

Palm: in the gloss

Are the hair – just as through

Edge – eyes… driven inside

Thought will descend:

Morning’s delusion – the skull below!

* * * * *

Леты слепотекущий всхлип.

Долг твой тебе отпущен: слит

С Летою, -- еле-еле жив

В лепете сребротекущих ив.

Ивовый сребролетейский плеск

Плачущий... В слепотекущий склеп

Памятей -- перетомилась -- спрячь

В ивовый сребролетейский плач.

На плечи -- сребро-седым плащом

Старческим, сребро-сухим плющом

На плечи -- перетомилась -- ляг,

Ладанный слеполетейский мрак

Маковый...

-- ибо красный цвет

Старится, ибо пурпур -- сед

В памяти, ибо выпив всю --

Сухостями теку.

Тусклостями: ущербленных жил

Скупостями, молодых сивилл

Слепостями, головных истом

Седостями: свинцом.

* * * * *

Lethe’s sob, blind.

Your debt is forgiven:

Merged with Lethe – barely alive

In the babbling of silver-flowing willows.

Silver lapping of willows

Weeping… into crypt flowing blind

Memory – overwhelmed – hide

In the silver willows’ cry.

On shoulders – cloak silver-gray

Senile – ivy silver-dry,

On shoulders – shifted – lay down

Blind frankincense gloom

Of poppies…

Like a light that is red

It grows old, for purple - is gray

In memory, because after drinking all -

With dryness I flow.

Dims: damaged veins

Avaricious, young Sibyls

With blindness, with true heads’

Gray hairs: lead.

* * * * *

Ночные шепота: шелка

Разбрасывающая рука.

Ночные шепота: шелка

Разглаживающие уста.

      Счета

Всех ревностей дневных --

   и вспых

Всех древностей -- и стиснув челюсти

И стих

Спор --

В шелесте...

И лист

В стекло...

И первой птицы свист.

-- Сколь чист! -- И вздох.

Не тот. -- Ушло.

Ушла.

И вздрог

Плеча.

Ничто

Тщета.

Конец.

Как нет.

И в эту суету сует

Сей меч: рассвет.

* * * * *

Night whispers: the silks

Spreading hand.

Night whispers: the silks

Smoothing lips.

Accounts

Of all daily jealousies

And flashing

All antiquities –

And clenched jaws

And poem

In dispute –

In rustle.

And leaf

And glass…

Whistle of the first bird.

How clean! – And sigh.

Not that one. It left.

She left.

And the flinching

Of shoulder.

Nothing

Vanity.

End.

How not.

And in this vanity of vanities

The sword: Dawn.

* * * * *

Помни закон:

Здесь не владей!

Чтобы потом --

В Граде Друзей:

В этом пустом,

В этом крутом

Небе мужском

-- Сплошь золотом --

В мире, где реки вспять!,

На берегу -- реки,

В мнимую руку взять

Мнимость другой руки...

Легонькой искры хруст,

Взрыв -- и ответный взрыв.

 (Недостоверность рук

Рукопожатьем скрыв!)

О этот дружный всплеск

Плоских как меч одежд --

В небе мужских божеств,

В небе мужских торжеств!

Так, между отрочеств:

Между равенств,

В свежих широтах

Зорь, в загараньях

Игр -- на сухом ветру

Здравствуй, бесстрастье душ!

В небе тарпейских круч,

В небе спартанских дружб!

* * * * *

Remember the law:

You don’t rule here!

That afterwards

In city of friends:

In this empty,

In this steep sky

Manly and bold –

All over gold –

In world, where the rivers turned!

Of the river on the shore

Take an imaginary hand

With fictitious other hand…

Light crunch of a spark,

Explosion – and in return.

(With a hidden handshake

Uncertainty of arms of yours).

Oh these friendly splashes

On clothes as sword that is flat -

In sky the man’s celebrations,

In sky the man’s wealth.

So, between adolescents:

Between the equals,

In fresh latitudes

Dawn, and in sunrise

Games – on the dry wind - hello,

The dispassion of the souls!

In the sky Tarpeian steeps,

in the sky Spartan friendships!

* * * * *

Когда же, Господин,

На жизнь мою сойдет

Спокойствие седин,

покойствие высот.

Когда ж в пратишину

Тех первоголубизн

Высокое плечо,

Всю вынесшее жизнь.

Ты, Господи, один,

Один, никто из вас,

Как с пуховых горбин

В синь горнюю рвалась.

Как под упорством уст

Сон -- слушала -- траву...

 (Здесь, на земле искусств,

Словесницей слыву!)

И как меня томил

Лжи -- ломовой оброк,

Как из последних жил

В дерева первый вздрог...

        =================

Дерева -- первый -- вздрог,

Голубя -- первый -- ворк.

 (Это не твой ли вздрог,

Гордость, не твой ли ворк,

Верность?)

-- Остановись,

Светопись зорких стрел!

В тайнописи любви

Небо -- какой пробел!

Если бы -- не -- рассвет:

Дребезг, и свист, и лист,

Если бы не сует

Сих суета -- сбылись

Жизни б...

     Не луч, а бич --

В жимолость нежных тел.

В опромети добыч

Небо -- какой предел!

День. Ломовых дрог

Ков. -- Началась. -- Пошла.

Дикий и тихий вздрог

Вспомнившего плеча.

Прячет...

  Как из ведра

Утро. Малярный мел.

В летописи ребра

Небо -- какой пробел!

* * * * *

When will, master,

It will come down to my life

Calmness of gray hair,

Calmness of the height.

When will in silence

Of those first doves

A tall shoulder,

Having borne life.

You, master, are one,

One, none of you,

Like downy humps

Tear into skies of blue.

Like under tenacity of lips

The grass – I heard – did sleep…

(Here, in the land of arts

I keep the word of mouth!)

And like tormented I had been

By lie – scrap dues,

And from the last veins

The first flinch of trees…

=====

Trees – the first – flinch,

Pigeons – the first – sound.

(Is it not your flinch,

Pride, not your sound,

Loyalty?)

Stop,

Painting of vigilant arrows!

In secret writings of love

Skies – what a gap!

If not a dawn, at last:

Bounce and whistle and leaf,

If not for this fuss

This vanity – would come true, the life.

Not ray, but a sword – in it,

Honeysuckle of tender flesh.

In insanity of prey

Sky – what a limit!

Day. Broken cart’s

Cove. Begun. Has gone.

Wild and quiet start

Of the shoulder recalled.

Hides…

And from a bucket

Morning. Chalk of paint.

In annals of the rib

Sky – what a gap!

* * * * *

По загарам -- топор и плуг.

Хватит -- смуглому праху дань!

Для ремесленнических рук

Дорога трудовая рань.

Здравствуй -- в ветхозаветных тьмах

Вечной мужественности взмах!

Мхом и медом дымящий плод --

Прочь, последнего часа тварь!

В меховых ворохах дремот

Сарру-заповедь и Агарь-

Сердце -- бросив...

-- ликуй в утрах,

Вечной мужественности взмах!

* * * * *

On the sunburn – plow and axe.

Enough – tribute to dark ash!

For the hands’ handicraft

Early is the labor’s path.

Greetings – in gloom of Old Testament

Is the sway of eternal manhood!

A smoking fruit with honey and moss –

Begone, creature of the last hour!

In the dreams’ fur heaps

Sara – commandment and Hagar –

Heart – leaving…

Rejoice in mornings,

Eternal masculinity’s swing!

* * * * *

Здравствуй! Не стрела, не камень:

Я! -- Живейшая из жен:

Жизнь. Обеими руками

В твой невыспавшийся сон.

Дай! (На языке двуостром:

На! -- Двуострота змеи!)

Всю меня в простоволосой

Радости моей прими!

Льни! -- Сегодня день на шхуне,

-- Льни! -- на лыжах! -- Льни! -- льняной!

Я сегодня в новой шкуре:

Вызолоченной, седьмой!

-- Мой! -- и о каких наградах

Рай -- когда в руках, у рта:

Жизнь: распахнутая радость

Поздороваться с утра!

* * * * *

Hello! Not arrow, not stone:

I am the most live of wives:

With two arms into your sleepless

Sleep. I am life.

Give! (On the two-sharp tongue

Take! - two-sharpness of snake!)

All of me in bare-headed

Joy, please take!

Cling! - today on the schooner,

Cling! - on the skies! - Cling! - linen!

I am today in new

Gilded and the seventh skin!

Mine! - and of which rewards

When in the hands, at mouth - heaven:

Life is the flung-open joy

To say hello in the morning!

* * * * *

Некоторым -- не закон.

В час, когда условный сон

Праведен, почти что свят,

Некоторые не спят:

Всматриваются -- и в скры-

тнейшем лепестке: не ты!

Некоторым -- не устав:

В час, когда на всех устах

Засуха последних смут --

Некоторые не пьют:

Впытываются -- и сти-

снутым кулаком -- в пески!

Некоторым, без кривизн --

Дорого дается жизнь.

* * * * *

It is no law to some.

The hour, when conditional sleep

Is righteous, almost saintly,

Some do not dream:

They peer – and it is true:

There is the secretive petal: not you!

To some – there’s no charter:

In hour, when on the lips

The draught of the last troubles –

Some do not sing as is:

They are dug – and with fist clenched

They go – into the sand!

To some, curvature missing –

Dearly life is given.

* * * * *

В пустынной храмине

Троилась -- ладаном.

Зерном и пламенем

На темя падала...

В ночные клeкоты

Вступала -- ровнею.

-- Я буду крохотной

Твоей жаровнею:

Домашней утварью:

Тоску раскуривать,

Ночную скуку гнать,

Земные руки греть!

С груди безжалостной

Богов -- пусть сброшена!

Любовь досталась мне

Любая: большая!

С такими путами!

С такими льготами!

Пол-жизни? -- Всю тебе!

По-локоть? -- Вот она!

За то, что требуешь,

За то, что мучаешь,

За то, что бедные

Земные руки есть...

Тщета! -- Не выверишь

По амфибрахиям!

В груди пошире лишь

Глаза распахивай,

Гляди: не Логосом

Пришла, не Вечностью:

Пустоголовостью

Твоей щебечущей

К груди...

         -- Не властвовать!

Без слов и на слово --

Любить... Распластаннейшей

В мире -- ласточкой!

* * * * *

In empty temple

Trinity - with myrrh.

I fell on my crown

With grain and fire...

I go calm as I enter

Into night screams –

I will be

Your tiny brazier:

Household utensils:

To smoke the angst,

To chase night boredom,

Warm earthly hands!

From pitiless chest of

Gods - so I'm thrown!

Any love was given me:

A big one!

With such fetters!

With such benefits!

Half a life? All for thee!

To elbow? Here is she!

For this, that you torment,

For this, that you demand,

For this, that there are

Poor earthly hands...

In vain! By amphibrach

You will not regulate!

Only open the eyes

Wider within my breast,

Not as Logos I came,

Not as eternity,

With empty-headedness

Your twittering

To the chest... Not to have power!

Without word and on word -

To love... a prostrate

Swallow - in the world!

* * * * *

Ночного гостя не застанешь...

Спи и проспи навек

В испытаннейшем из пристанищ

Сей невозможный свет.

Но если -- не сочти, что дразнит

Слух! -- любящая -- чуть

Отклонится, но если навзрыд

Ночь и кифарой -- грудь...

То мой любовник лавролобый

Поворотил коней

С ристалища. То ревность Бога

К любимице своей.

* * * * *

You will not find the guest at night…

Sleep and oversleep for centuries

In the hardest retreats

This impossible light.

But if – do not count, what teases

Hearing! – loving – a bit

Will reject, but if sobbing

Night and cithara – chest…

Thus my laurel lover

Turned the horses to lists.

Thus jealousy of Creator

For the beloved of his.

* * * * *

И скажешь ты:

Не та ль,

Не ты,

Что сквозь персты:

Листы, цветы --

В пески...

Из устных

Вер-индус,

Что нашу грусть --

В листы,

И груз -- в цветы

Всего за только всхруст

Руки

В руке:

Игру.

Индус, а может Златоуст

Вер-без навек,

И без корней

Верб,

И навек -- без дней...

 (Бедней

Тебя!)

И вот

Об ней,

б ней одной.

* * * * *

And you will say:

Not the same,

Not you,

That through the fingers:

Leaves, flowers –

In sand…

From oral

Trusts – Hindu,

That our sorrow –

In leaves,

And load – in flowers

Of all just a crouch

Of hand

Against hand:

Game.

Hindu, and maybe sweet-talker

Is loyal forever,

And maybe the roots

Again,

And for centuries – without days…

(Poorer

Than you!)

And here

About her,

About only her.

* * * * *

Неподражаемо лжет жизнь:

Сверх ожидания, сверх лжи...

Но по дрожанию всех жил

Можешь узнать: жизнь!

Словно во ржи лежишь: звон, синь...

 (Что ж, что во лжи лежишь!) -- жар, вал.

Бормот -- сквозь жимолость -- ста жал...

Радуйся же! -- Звал!

И не кори меня, друг, столь

Заворожимы у нас, тел,

Души -- что вот уже: лбом в сон.

Ибо -- зачем пел?

В белую книгу твоих тишизн,

В дикую глину твоих "да" --

Тихо склоняю облом лба:

Ибо ладонь -- жизнь.

* * * * *

Inimitably lies life:

Above a lie, above waiting,...

But by the trembling of all veins

You may recognize: Life!

Like in the rye you lie: ringing, blue...

(Why that in rye you lie!) - heat, wave...

Murmur - through woodbine - of hundred veins...

Be joyful! I was called by you!

And, friend, don't be scolding

Since our bodies' souls are spellbound -

What now: into the dream with forehead.

Otherwise - why did you sing?

In the white book of your quietness,

In the wild mud of your "yes" -

My forehead I quietly bow:

For hand – is life.

* * * * *

Думалось: будут легки

Дни -- и бестрепетна смежность

Рук. -- Взмахом руки,

Друг, остановимте нежность.

Не -- поздно еще!1

В рас -- светные щели

 (Не поздно!) -- еще

Нам птицы не пели.

Будь на -- стороже!

Последняя ставка!

Нет, поздно уже

Друг, если до завтра!

Земля да легка!

Друг, в самую сердь!

Не в наши лета

Откладывать смерть!

Мертвые -- хоть -- спят!

Только моим сна нет --

Снам! Взмахом лопат

Друг -- остановимте память!

* * * * *

I thought: the days will be

Light – and fearless contiguity

Of hands. Raising the hand,

Stop the tenderness, friend.

No – it is still late!

In hour – the slits light

(Not late!) – thus

The birds did not sing to us.

Then on guard stand!

The final rate!

No, it’s too late

If till tomorrow, friend!

The earth is light!

Friend, into my heart!

And it’s not in time of ours

To postpone the departure!

Though – sleep - the deceased!

Only my sleep has no dreams –

Dreams! With the shovels’ swing

Friend – stop the memories!

* * * * *

Листья ли с древа рушатся,

Розовые да чайные?

Нет, с покоренной русости

Ризы ее, шелка ее...

Ветви ли в воду клонятся,

К водорослям да к ржавчинам?

Нет, -- без души, без помысла

Руки ее упавшие.

Смолы ли в траву пролиты, --

В те ли во ланы кукушечьи?

Нет, -- по щекам на коврики

Слезы ее, -- ведь скушно же!

Барин, не тем ты занятый,

А поглядел бы зарево!

То в проваленной памяти --

Зори ее: глаза его!

* * * * *

Leaves are falling from the tree,

Are they of the tea and pink?

No, from the conquered Russian – see -

Is your chasuble and your silk…

Branches by the water bowed,

To the algae and the rust?

No – without sense and without soul

Fallen are her arms.

Are resins spilled into the grass –

Are not of the cuckoo these?

No – on carpet on the cheeks

Are her tears – boring it is!

Gentleman, you are not so

Easy, I looked into the glow!

Then in failed memories -

Dawn it is for her: his eyes!

БЕРЛИНУ

Дождь убаюкивает боль.

Под ливни опускающихся ставень

Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль

Копыта -- как рукоплесканья.

Поздравствовалось -- и слилось.

В оставленности златозарной

Над сказочнейшим из сиротств

Вы смилостивились, казармы!

To Berlin

Rain is cradling the pain.

I sleep under showers of shutters

That slide. Shivering asphalt against

Hooves – like the applause.

Congratulating – and thus merged.

In the abandonment of gold

You, barracks, have mercy

For the most fabulous of orphans!

* * * * *

Светло-серебряная цвель

Над зарослями и бассейнами.

И занавес дохнeт -- и в щель

Колеблющийся и рассеянный

Свет... Падающая вода

Чадры. (Не прикажу -- не двинешься!)

Так пэри к спящим иногда

Прокрадываются в любимицы.

Ибо не ведающим лет

-- Спи! -- головокруженье нравится.

Не вычитав моих примет,

Спи, нежное мое неравенство!

Спи. -- Вымыслом останусь, лба

Разглаживающим неровности.

Так Музы к смертным иногда

Напрашиваются в любовницы.

* * * * *

Color silver and light

Over thickets and pools.

And curtain dies – Absent-minded

And hesitant in the hole

Light. The falling water

(They won’t order – won’t move!)

So sometimes to the sleeping

Fairy creeps in as one loved.

For those who don’t know for years –

Sleep – I like dizziness.

Without reading my signs,

Sleep, my gentle inequality!

Sleep – Fiction I will remain,

Forehead smoothing irregularities.

Thus Muse sometimes

Asks mortals to be her mistress.

СИВИЛЛА

1

Сивилла: выжжена, сивилла: ствол.

Все птицы вымерли, но Бог вошел.

Сивилла: выпита, сивилла: сушь.

Все жилы высохли: ревностен муж!

Сивилла: выбыла, сивилла: зев

Доли и гибели! -- Древо меж дев.

Державным деревом в лесу нагом --

Сначала деревом шумел огонь.

Потом, под веками -- в разбег, врасплох,

Сухими реками взметнулся Бог.

И вдруг, отчаявшись искать извне:

Сердцем и голосом упав: во мне!

Сивилла: вещая! Сивилла: свод!

Так Благовещенье свершилось в тот

Час не стареющий, так в седость трав

Бренная девственность, пещерой став

Дивному голосу...

 -- так в звездный вихрь

Сивилла: выбывшая из живых.

Sibyl

1

Sibyl: burned, Sibyl: trunk.

All birds are dead, but God has come.

Sibyl: drunk, Sibyl: dry.

Jealous is the husband, veins are dry.

Sibyl: dropped out, Sibyl – mouth

Shared and doomed! Tree between us.

By sovereign tree in woods no more attired –

At first sounded like a tree the fire.

Then, under eyelids – running, by surprise,

God has shot up with rivers dry.

And, desperate to look outside, suddenly:

With heart and voice I fall: In me!

Sibyl! Wise! Sybil: Vault!

Thus annunciation happened at that

Hour not aging, with grass grown gray

Heavy virginity, become a cave

To voice wondrous…

Thus in star vortex

Sibyl: retired from being alive.

2

Каменной глыбой серой,

С веком порвав родство.

Тело твое -- пещера

Голоса твоего.

Недрами -- в ночь, сквозь слепость

Век, слепотой бойниц.

Глухонемая крепость

Над пестротою жниц.

Кутают ливни плечи

В плащ, плесневеет гриб.

Тысячелетья плещут

У столбняковых глыб.

Горе горе! Под толщей

Век, в прозорливых тьмах --

Глиняные осколки

Царств и дорожный прах

Битв...

2

A stone block of clay,

Breaking the kinship with century.

Your body is

A cave for your voice.

Subsoil – at night, through blindness

Of eyelids, through blindness of loopholes.

Deaf mute castle over

Diversity of reapers.

Showers cuddling shoulders

In cloak, mushroom mouldy grows.

At the blocks of tetanus

Splash the millennia.

Sorrow, sorrow! Under the strata

Is century, in the discerning darkness –

Clay shards

Of kingdoms and road dust

Of battles…

3

     СИВИЛЛА -- МЛАДЕНЦУ:

К Груди моей,

Младенец, льни:

Рождение -- паденье в дни.

С заоблачных нигдешних скал,

Младенец мой,

Как низко пал!

Ты духом был, ты прахом стал.

Плачь, маленький, о них и нас:

Рождение -- паденье в час!

Плачь, маленький, и впредь, и вновь:

Рождение -- паденье в кровь,

И в прах,

И в час...

Где зарева его чудес?

Плачь, маленький: рожденье в вес!

Где залежи его щедрот?

Плачь, маленький: рожденье в счет,

И в кровь,

И в пот...

Но встанешь! То, что в мире смертью

Названо -- паденье в твердь.

Но узришь! То, что в мире -- век

Смежение -- рожденье в свет.

Из днесь --

В навек.

Смерть, маленький, не спать, а встать,

Не спать, а вспять.

Вплавь, маленький! Уже ступень

Оставлена...

         -- Восстанье в день.

3

SIBYL – TO THE BABY:

To this my chest,

Baby, cling:

Birth is – falling in days.

From transcendental nowhere rocks,

My babe,

How low did I fall!

You were a spirit, dust became.

Sleep, little one, of theirs and ours:

Birth – is falling in hours!

And in dust,

And in hour…

Where is his miracles’ glow?

Cry, little one: birth to weight, so!

Where are his bounties?

Cry, little one: birth count it is,

And to blood,

And to sweat…

But you will rise! What in the world

Is called death – is falling into firmament.

But you will see! That for century in the world

Conjunction – birth into light.

From today –

For centuries.

Sleep, little one,

Do not sleep but get up,

Not to sleep but go away.

Swim, little one! Your foot again

Abandoned…

Rise on day.

* * * * *

Но тесна вдвоем

Даже радость утр.

Оттолкнувшись лбом

И подавшись внутрь,

 (Ибо странник -- Дух,

И идет один),

До начальных глин

Потупляя слух --

Над источником,

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек -- берегам:

-- Ты и путь и цель,

Ты и след и дом.

Никаких земель

Не открыть вдвоем.

В горний лагерь лбов

Ты и мост и взрыв.

 (Самовластен -- Бог

И меж всех ревнив).

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек -- берегам:

-- Берегись слуги,

Дабы в отчий дом

В гордый час трубы

Не предстать рабом.

Берегись жены,

Дабы, сбросив прах,

В голый час трубы

Не предстать в перстнях.

Над источнико

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек -- берегам:

-- Берегись! Не строй

На родстве высот.

 (Ибо крепче -- той

В нашем сердце -- тот

Говорю, не льстись

На орла, -- скорбит

Об упавшем ввысь

По сей день -- Давид!

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек -- берегам:

-- Берегись могил:

Голодней блудниц!

Мертвый был и сгнил:

Берегись гробниц!

От вчерашних правд

В доме -- смрад и хлам.

Даже самый прах

Подари ветрам!

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек -- берегам:

-- Берегись...

* * * * *

But closer together

Is joy of morning.

Pushing off with forehead

And leaning within.

(Thus the wanderer – Spirit,

And walks by himself),

Dropping hearing

Before initial clays –

The source, all over,

Listen, Adam, listen.

That there are flowing veins

Of banks of river.

You are goal and path,

You are home and trace.

We together cannot

Discover open lands.

In mountain camp of foreheads

You are both bridge and blast.

(Autocratic and

Among all jealous – is God).

Over the source

Listen, Adam, listen,

To the shores

The flowing veins of rivers.

Watch out, servants,

That in the father’s house

In proud hour of the trumpet

You not be a strumpet.

Watch out, wives,

So that, casting off the dust,

You do not in rings appear

In trumpets’ bare hour.

Listen, Adam, listen,

Over the source,

That flow in veins

Rivers – to the shores.

Be careful! Don’t build

On relationship of heights.

So tighter –

You build in our hearts.

I say, flatter not so

The eagle – it would sorrow

About David fallen into the sky

To this day!

Over the source

Listen, Adam, listen.

That flowing veins of rivers

Over the shores:

Look out for the graves:

Hungry harlots! The dead have been

And are rotting away -

Watch out for the tombs!

From yesterday’s truth

At home – stench and trash.

Only the very dust

With wind will be enmeshed!

Listen, Adam, listen

Over the source.

That the flowing

River’s veins – to the shores:

Beware.

* * * * *

Леты подводный свет,

Красного сердца риф.

Застолбенел ланцет,

Певчее горло вскрыв:

Не раскаленность жерл,

Не распаленность скверн --

Нерастворенный перл

В горечи певчих горл.

Горе горе! Граним,

Плавим и мрем -- вотще.

Ибо нерастворим

В голосовом луче

Жемчуг...

         Железом в хрип,

Тысячей пил и свeрл --

Неизвлеченный шип

В горечи певчих горл.

* * * * *

Lethe's underwater light,

Reef of a red heart.

Lancet has stopped short,

Cutting a singing throat:

Not the red heat of veins,

Not the flame of difficulties -

An undissolved pearl in

Singing throats' bitterness.

Sorrow sorrow! In it all

We carve and swim and die.

Not dissolved is the pearl

Within the voice's ray...

Pearl! Let iron wheeze,

Thousands drills and saws -

An unextruded thorn in

Bitterness of singing throats.

ДЕРЕВЬЯ

                                           To my Czech friend,

                                           Anna Antonovna Teskova

1

В смертных изверясь,

Зачароваться не тщусь.

В старческий вереск,

В среброскользящую сушь,

-- Пусть моей тени

Славу трубят трубачи! --

В вереск-потери,

В вереск-сухие ручьи.

Старческий вереск!

Голого камня нарост!

Удостоверясь

В тождестве наших сиротств,

Сняв и отринув

Клочья последней парчи --

В вереск-руины,

В вереск-сухие ручьи.

Жизнь: двоедушье

Дружб и удушье уродств.

Седью и сушью,

 (Ибо вожатый -- суров),

Ввысь, где рябина

Краше Давида-Царя!

В вереск-седины,

В вереск-сухие моря.

Trees

1

In dead ones believing,

I do not try to be spellbound.

In ancient heather,

In silver-sliding dry land,

Let pipers with trumpets

Glory to my shade beam!

In heather-losses,

In heather-dry streams.

Ancient heather!

Growth on the naked stone!

In our orphanage's identity

Having assured and known,

Bits of the final brocade

Having lost and taken away -

In heather-ruin,

In heather-streams turned dry.

Two-minded friendships

And choking of ugliness, life.

With heat and dryness,

(For severe is the chief),

Higher, where mountain-ash

Comelier than King David is!

In heather-gray spots,

In heather-dry seas.

2

Когда обидой -- опилась

Душа разгневанная,

Когда семижды зареклась

Сражаться с демонами --

Не с теми, ливнями огней

В бездну нисхлестнутыми:

С земными низостями дней,

С людскими косностями-

Деревья! К вам иду! Спастись

От рeва рыночного!

Вашими вымахами ввысь

Как сердце выдышано!

Дуб богоборческий! В бои

Всем корнем шествующий!

Ивы-провидицы мои!

Березы-девственницы!

Вяз -- яростный Авессалом,

На пытке вздыбленная

Сосна -- ты, уст моих псалом:

Горечь рябиновая...

К вам! В живоплещущую ртуть

Листвы -- пусть рушащейся!

Впервые руки распахнуть!

Забросить рукописи!

Зеленых отсветов рои...

Как в руки -- плещущие...

Простоволосые мои,

Мои трепещущие!

2

When incensed soul

Drunk on insult became,

When to fight demons

She vowed seven times,

Not with the ones, with fiery rains

Flushed into the abyss:

With earthly lowness of days,

With people's bigotries -

Trees! I come to you! To be saved

From market cry!

As heart is inspired by your

Wavings up high!

God-wrestling oak! Into war

With its root marches!

Willows - my prophetesses!

Virgin-birches!

Pine standing in torture,

Elm - wrathful Absalom,

The bitterness of ashberry,

My lips' psalm:

To you! Into live-flowing mercury

Of leaves - crumbling although!

To fling open the arms!

The manuscripts to throw!

The swarms of green reflections...

Like ones weaving arms!

My bare-headed ones,

My trembling ones!

3

Купальщицами, в легкий круг

Сбитыми, стаей

Нимф-охранительниц -- и вдруг,

Гривы взметая

В закинутости лбов и рук,

-- Свиток развитый! --

В пляске кончающейся вдруг

Взмахом защиты --

Длинную руку на бедро.

Вытянув выю...

Березовое серебро,

Ручьи живые!

3

To swimmers, in a light circle

Having been beaten -

A flock of guardian nymphs - suddenly,

The mantles sweeping

A scroll is unrolled – a back they throw

The foreheads and hands

In dance that with defensive blow

Will suddenly end -

A long arm put on the thigh...

Drawing out, I scream...

A silver of birches,

Living streams! 

4

Други! Братственный сонм!

Вы, чьим взмахом сметен

След обиды земной.

Лес! -- Элизиум мой!

В громком таборе дружб

Собутыльница душ

Кончу, трезвость избрав,

День -- в тишайшем из братств.

Ах, с топочущих стогн

В легкий жертвенный огнь

Рощ! В великий покой

Мхов! В струение хвой...

Древа вещая весть!

Лес, вещающий: Есть

Здесь, над сбродом кривизн --

Совершенная жизнь:

Где ни рабств, ни уродств,

Там, где всe во весь рост,

Там, где правда видней:

По ту сторону дней...

4

Friends! Brotherly multitude!

You, whose waving blows away

The trace of earthly insult. Forest! -

Elysium mine!

A drinking buddy of souls

In friendships' loud band -

Having chosen being sober, day

In quiet brotherhood I will end.

Ah, from a stomping crowd

In light sacrificial fire

Of groves! In great stillness of

Moss! In the current of pines...

The wise tiding of tree! Wood

Prophetic, over the sheer

Gnarling of curves,

Is the perfect life here:

Where there's no slavery or deformities,

There, where all is its height,

There, where truth's better seen:

On the days' another side...

5

Беглецы? -- Вестовые?

Отзовись, коль живые!

Чернецы верховые,

В чащах Бога узрев?

Сколько мчащих сандалий!

Сколько пышущих зданий!

Сколько гончих и ланей --

В убеганье дерев!

Лес! Ты нынче -- наездник!

То, что люди болезнью

Называют: последней

Судорогою древес --

Это -- в платье просторном

Отрок, нектаром вскормлен.

Это -- сразу и с корнем

Ввысь сорвавшийся лес!

Нет, иное: не хлопья --

В сухолистом потопе!

Вижу: опрометь копий,

Слышу: рокот кровей!

И в разверстой хламиде

Пролетая -- кто видел?! --

То Саул за Давидом:

Смуглой смертью своей!

5

Refugees? Messengers?

Respond if you are alive!

The monks on horseback,

Having seen God in groves?

How many sandals are running?

How many buildings are on fire?

How many hounds and deer

In the running away of trees?

Forest! You're now a rider!

What people disease

Call: is the last

Convulsion of trees -

This - Is a teen in a

Wide dress with nectar fed.

This - at once uprooted

Is the wood!

No, another, not flakes

In a day - leafed flood

I see: spears headlong

I see: murmur of blood!

And flying as an upturned

Junk heap - who could have seen?

That is Saul after David:

With his death that is tan.

6

Не краской, не кистью!

Свет -- царство его, ибо сед.

Ложь -- красные листья:

Здесь свет, попирающий цвет.

Цвет, попранный светом.

Свет -- цвету пятою на грудь.

Не в этом, не в этом

ли: тайна, и сила и суть

Осеннего леса?

Над тихою заводью дней

Как будто завеса

Рванулась -- и грозно за ней...

Как будто бы сына

Цровидишь сквозь ризу разлук --

Слова: Палестина

Встают, и Элизиум вдруг...

Струенье... Сквоженье...

Сквозь трепетов мелкую вязь-

Свет, смерти блаженнее

И -- обрывается связь.

        ================

Осенняя седость.

Ты, Гeтевский апофеоз!

Здесь многое спелось,

А больше еще -- расплелось.

Так светят седины:

Так древние главы семьи --

Последнего сына,

Последнейшего из семи --

В последние двери --

Простертым свечением рук...

 (Я краске не верю!

Здесь пурпур -- последний из слуг!)

...Уже и не светом:

Каким-то свеченьем светясь...

Не в этом, не в этом

ли -- и обрывается связь.

        =================

Так светят пустыни.

И -- больше сказав, чем могла:

Пески Палестины,

Элизиума купола...

6

Not with paint or with brush!

Light - his kingdom, it's gray.

Here light violates color

The red leaves - a lie.

Color, with light violated.

Light - to fight color on breast.

Is not in this secret

The essence and strength

Of autumn forest?

Over the quiet creek of days

Like curtain was torn -

And behind it's scary...

Through chasuble of parting

Like seeing a son -

And suddenly words rise:

Elysium and Palestine.

A stream... a draft...

Through tremblings small part -

Light, better than death -

And - connection's cut.

------------------

The autumn grayness,

You, apotheosis of Goethe!

Much was sung here

And was unbound still more.

Thus light the gray spots:

Thus family heads - of the son

Last out of seven

The final, very last one

Into the last doors -

With rubbed-through light of hands...

(I don't trust paint! Here

Purple - is last of servants!)

Not with light already:

They shimmer with some kind of light...

Not in this or the other -

And the connection is cut.

               -----------------

Thus the deserts are lighting

And - I said more than I could:

Cupolas of Elysium

And Palestine's sand.

7

Та, что без видения спала --

Вздрогнула и встала.

В строгой постепенности псалма,

Зрительною скалой --

Сонмы просыпающихся тел:

Руки! -- Руки! -- Руки!

Словно воинство под градом стрел,

Спелое для муки.

Свитки рассыпающихся в прах

Риз, сквозных как сети.

Руки, прикрывающие пах,

 (Девственниц!) -- и плети

Старческих, не знающих стыда...

Отроческих -- птицы!

Конницею на трубу суда!

Стан по поясницу

Выпростав из гробовых пелен --

Взлет седобородый:

Есмь! -- Переселенье! -- Легион!

Целые народы

Выходцев! -- На милость и на гнев!

Види! -- Буди! -- Вспомни!

...Несколько взбегающих дерев

Вечером, на всхолмье.

7

She woke up and stands

Who slept without dreaming -

In psalm’s strict gradualness,

With rock of seeing -

The multitudes of bodies that awaken -

Hands! Hands! Hands!

Like warriors under the hail of arrows,

Ripe for torments.

Scrolls of the falling into ashes

Chasubles, see-through like nets.

The old ones’ lashes,

(Of Virgins!) – and not

Knowing shame, and hands…

Prophesying – birds!

A horse cart on the pipe of court!

Body till the loins

Having wheedled from coffin wraps -

Gray-bearded flight:

Being! - Transportation! - Legion!

Entire tribe

Of refugees! - On dearness and rage!

Remember! - Be! - See!

In the evening, on the hill,

Several trees.

8

Кто-то едет -- к смертной победе.

У деревьев -- жесты трагедий.

Иудеи -- жертвенный танец!

У деревьев -- трепеты таинств.

Это -- заговор против века:

Веса, счета, времени, дроби.

Се -- разодранная завеса:

У деревьев -- жесты надгробий...

Кто-то едет. Небо -- как въезд.

У деревьев -- жесты торжеств.

8

Someone is driving - to deadly victory.

Trees have the gestures of tragedy.

Jews - the secret dance! The trees

Have the quivers of mystery.

This - is a conspiracy against century:

Weight, count, time, fractions.

This - is a torn curtain:

Trees have coffins’ gestures.

Someone's riding. Sky - entry is.

Triumphal gestures have the trees.

9

Каким наитием,

Какими истинами,

О чем шумите вы,

Разливы лиственные?

Какой неистовой

Сивиллы таинствами --

О чем шумите вы,

О чем беспамятствуете?

Что в вашем веяньи?

Но знаю -- лечите

Обиду Времени --

Прохладой Вечности.

Но юным гением

Восстав -- порочите

Ложь лицезрения

Перстом заочности.

Чтоб вновь, как некогда,

Земля -- казалась нам.

Чтобы под веками

Свершались замыслы.

Чтобы монетами

Чудес -- не чваниться!

Чтобы под веками

Свершались таинства!

И прочь от прочности!

И прочь от срочности!

В поток! -- В пророчества

Речами косвенными...

Листва ли -- листьями?

Сивилла ль -- выстонала?

...Лавины лиственные,

Руины лиственные...

9

With what inspiration,

With what truths of God,

Of what you sound,

The leaves' floods?

With what frantic

Sevillian secrets -

Of what you sound,

Of what forget?

What's in your fanning?

I know - you heal

Time's insult with

Eternity's chill.

But as a young genius having

Risen - you decry

With finger of absence

The beholding's lie,

That once anew, like never,

The earth to us did seem.

That underneath the eyelids

Took place conspiracies.

That with money of wonder

You would not show off, please!

That underneath the eyelids

Took place the mysteries!

And from strength away!

And from urgency away!

Into the flood! - In prophecies

With indirect speeches.

Canopy with - leaves?

Did moan Seville?

Avalanches of leaves,

Ruins of leaves...

* * * * *

Золото моих волос

Тихо переходит в седость.

-- Не жалейте! Всe сбылось,

Всe в груди слилось и спелось.

Спелось -- как вся даль слилась

В стонущей трубе окраины.

Господи! Душа сбылась:

Умысел твой самый тайный.

        =================

Несгорающую соль

Дум моих -- ужели пепел

Фениксов отдам за смоль

Временных великолепий?

Да и ты посеребрел,

Спутник мой! К громам и дымам,

К молодым сединам дел --

Дум моих причти седины.

Горделивый златоцвет,

Роскошью своей не чванствуй:

Молодым сединам бед

Лавр пристал -- и дуб гражданский.

* * * * *

Gold of my hair

Turns to grayness quietly.

All took place, within the chest

All flowed, sang. Don't pity me!

Sang - in moaning pipe of land

On the edge blended distance.

God! Your most secret

Intent - the soul - did take place.

------------------

The incombustible salt

Of my hands - will not I

Give the Phoenix's ash for tar

Of magnificence of time?

Even you have grown silver,

Satellite! To thunder and smoke,

To young graynesses of deeds -

Add the grayness of my thoughts.

Golden flower so proud,

Of your luxury don't boast:

To the young gray spots of troubles

Laurel came - and citizen oak.

ЗАВОДСКИЕ

1

Стоят в чернорабочей хмури

Закопченные корпуса.

Над копотью взметают кудри

Растроганные небеса.

В надышанную сирость чайной

Картуз засаленный бредет.

Последняя труба окраины

О праведности вопиет.

Труба! Труба! Лбов искаженных

Последнее: еще мы тут!

Какая на-смерть осужденность

В той жалобе последних труб!

Как в вашу бархатную сытость

Вгрызается их жалкий вой!

Какая заживо-зарытость

И выведенность на убой!

А Бог? -- По самый лоб закурен,

Не вступится! Напрасно ждем!

Над койками больниц и тюрем

Он гвоздиками пригвожден.

Истерзанность! Живое мясо!

И было так и будет -- до

Скончания.

     -- Всем песням насыпь,

И всех отчаяний гнездо:

Завод! Завод! Ибо зовется

Заводом этот черный взлет.

К отчаянью трубы заводской

Прислушайтесь -- ибо зовет

Завод. И никакой посредник

Уж не послужит вам тогда,

Когда над городом последним

Взревет последняя труба.

Factory

1

Stand in a laborer’s frown

The smoked hulls.

Moved by heaven,

Over the soot sweep the curls.

In the breathed tea room loneliness

Wanders the cup full of grease.

For righteousness

The outskirt’s last pipe cries.

Pipe! Pipe! Of foreheads distorted

The last one: we are here still!

What to death condemnation

In the complaint of last trumpet call!

As in your velvet satiety

Their pitiful howl comes thereafter!

What is buried alive

And hatching for slaughter!

And God? To very forehead is smoked,

Will not stand up! Waiting in vain!

Over the beds of hospitals and prisons

He by carnations is nailed.

Torment! Live meat!

It was and will be – till the end.

For all the songs, a mound,

And all despair is a nest:

Factory! Factory! Black lift-off

The factory is called.

To the despair of the factory pipe

Listen – for it will be called

A factory. And no middleman

Will serve you then just so,

When over last city light

The final pipe will roar.

2

Книгу вечности на людских устах

Не вотще листав --

У последней, последней из всех застав,

Где начало трав

И начало правды... На камень сев,

Птичьим стаям вслед...

Ту последнюю -- дальнюю -- дальше всех

Дальних -- дольше всех...

Далечайшую...

         Говорит: приду!

И еще: в гробу!

Труднодышащую -- наших дел судью

И рабу -- трубу.

Что над городом утвержденных зверств,

Прокаженных детств,

В дымном олове -- как позорный шест

Поднята, как перст.

Голос шахт и подвалов,

-- Лбов на чахлом стебле! --

Голос сирых и малых,

Злых -- и правых во зле:

Всех прокопченных, коих

Чeрт за корку купил!

Голос стоек и коек,

Рычагов и стропил.

Кому -- нету отбросов!

Сам -- последний ошмeт!

Голос всех безголосых

Под бичом твоим, -- Тот!

Погребов твоих щебет,

Где растут без луча.

Кому нету отребьев:

Сам -- с чужого плеча!

Шевельнуться не смеет.

Родился -- и лежи!

Голос маленьких швеек

В проливные дожди.

Черных прачешен кашель,

Вшивой ревности зуд.

Крик, что кровью окрашен:

Там, где любят и бьют...

Голос, бьющийся в прахе

Лбом -- о кротость Твою,

 (Гордецов без рубахи

Голос -- свой узнаю!)

Еженощная ода

Красоте твоей, твердь!

Всех -- кто с черного хода

В жизнь, и шепотом в см

У последней, последней из всех застав,

Там, где каждый прав --

Ибо все бесправны -- на камень встав,

В плеске первых трав...

И навстречу, с безвестной

Башни -- в каторжный вой:

Голос правды небесной

Против правды земной.

2

Book of eternity on people’s lips

Not just a leaf – just

At the last, last outbursts

Where the grass starts

And beginning of truth… on a stone sowing,

Following bird droppings…

That last – final – farthest

Distant ones – the longest…

The furthest…

   Says: come I will!

And in coffin still!

Hard to breathe – judge our case

And a pipe to the slave.

That over the city of approved crimes,

Leprous children,

In smoky tin – like shameful pole

Like a raised finger.

Voice of mines and cellars,

On a stunted stem, foreheads!

Voice orphaned of and little,

Evil ones – and right ones in evil:

All the smoked, which the devil

Bought for the cover!

The voice of the racks and bunks,

Rafters and levers.

To whom – no garbage!

Myself – the last lumber!

The voice of all the voiceless

Under your whip – there!

Chirping are your cellars

Where without ray they are growing.

To whom came no rabble:

Self – from alien shoulder!

Dare not move.

Was born – and lie down again!

The voice of little seamstresses

Pouring in rain.

Black cough, as we see,

Lousy itching jealousy.

The shout, that is stained with blood:

There, where they beat and love…

Voice, beating in the dust

With forehead – of your meekness,

(I will recognize

A shirtless proud one’s voice!)

The nightly ode

Heaven, to your beauty!

All – that from the back door

Into life, and quietly

In the last, the last of all outposts,

There, where each one is right –

All are disenfranched – standing on a stone,

In the splash of the first grass…

And towards, from an unknown

Tower – into a convict howl:

Voice of the truth of heaven

Against the truth of the ground.

* * * * *

Это пеплы сокровищ:

Утрат, обид.

Это пеплы, пред коими

В прах -- гранит.

Голубь голый и светлый,

Не живущий четой.

Соломоновы пеплы

Над великой тщетой.

Беззакатного времени

Грозный мел.

Значит Бог в мои двери --

Раз дом сгорел!

Не удушенный в хламе,

Снам и дням господин,

Как отвесное пламя

Дух -- из ранних седин!

И не вы меня предали,

Годы, в тыл!

Эта седость -- победа

Бессмертных сил.

* * * * *

These are the ashes of treasures:

Insult, loss.

These are the ashes before which

Granite turns to dust.

Dove is naked and light,

Not living as a couple, you see.

Solomon’s ashes

Over great futility.

Chalk in horror

Of the endless time.

So God is at my door –

Burned is the home!

Not in garbage suffocated,

Lord of dreams and days,

Like a sheer fire

Spirit – with early gray hair!

And you betrayed me,

In the rear, for years!

This grayness – is the victory

Of immortal powers.

* * * * *

А любовь? Для подпаска

В руки бьющего снизу.

Трехсекундная встряска

На горах Парадиза.

Эти ады и рай,

Эти взлеты и бездны-

Только бренные сваи

В легкой сцепке железной.

-- Накаталась! -- Мгновенья

Зубы стиснув -- за годы,

В сновиденном паденье

Сердца -- вглубь пищевода.

Юным школьникам -- басни!

Мы ж за оду, в которой

Высь -- не на смех, а на смерть:

Настоящие горы!

* * * * *

And love? For shepherd boy

Into the beating below arms.

Three-second shake-up

On mountains of Paradise.

These hells and heavens –

These ups and downs –

Only mortal piles

In a light hitch of iron.

Dashed off! Moments

Gritting teeth – over the years,

In the dream falling

Heart-deep into the esophagus.

Fables - to young school kids!

We’re for an ode, wherein

Height – not for laughter, but death:

Real mountains!

* * * * *

Спаси Господи, дым!

-- Дым-то, Бог с ним! А главное -- сырость!

С тем же страхом, с каким

Переезжают с квартиры:

С той же лампою-вплоть, --

Лампой нищенств, студенчеств, окраин.

Хоть бы деревце хоть

Для детей! -- И каков-то хозяин?

И не слишком ли строг

Тот, в монистах, в монетах, в туманах,

Непреклонный как рок

Перед судорогою карманов.

И каков-то сосед?

Хорошо б холостой, да потише!

Тоже сладости нет

В том-то в старом -- да нами надышан

Дом, пропитан насквозь!

Нашей затхлости запах! Как с ватой

В ухе -- спелось, сжилось!

Не чужими: своими захватан!

Стар-то стар, сгнил-то сгнил,

А всe мил... А уж тут: номера ведь!

Как рождаются в мир

Я не знаю: но так умирают.

* * * * *

Save the lord, smoke!

Smoke, God with it! Main – it is wet!

With that fear, with which they

Changed the flats:

With the same lamp -

Lamp of begging, students, outskirts.

If only there be a tree for kids!

Who is the master?

And is not excessively strict

The one in coins, in mists, in necklace,

The one unyielding like fate –

Before the convulsion of pockets.

And how is the neighbour?

It would be good to be single, but quiet!

There is no sweetness there

In that and in the old – yes we breathed

The home, soaked through!

Our musty smell! Like with wool of cotton

In ear – sang, got used to!

Not by strangers: captured by our own!

Old, old, rotten, rotten, and all dear.

And already here: there’s no number!

And how born into the world are they

I don’t know: but thus they die.

ХВАЛА БОГАТЫМ

И засим, упредив заране,

Что меж мной и тобою -- мили!

Что себя причисляю к рвани,

Что честно мое место в мире:

Под колесами всех излишеств:

Стол уродов, калек, горбатых...

И засим, с колокольной крыши

Объявляю: люблю богатых!

За их корень, гнилой и шаткий,

С колыбели растящий рану,

За растерянную повадку

Из кармана и вновь к карману.

За тишайшую просьбу уст их,

Исполняемую как окрик.

И за то, что их в рай не впустят,

И за то, что в глаза не смотрят.

За их тайны -- всегда с нарочным!

За их страсти -- всегда с рассыльным!

За навязанные им ночи,

 (И целуют и пьют насильно!)

И за то, что в учетах, в скуках,

В позолотах, в зевотах, в ватах,

Вот меня, наглеца, не купят --

Подтверждаю: люблю богатых!

А еще, несмотря на бритость,

Сытость, питость (моргну -- и трачу!)

За какую-то -- вдруг -- побитость,

За какой-то их взгляд собачий

Сомневающийся...

         -- не стержень

ли к нулям? Не шалят ли гири?

И за то, что меж всех отверженств

Нет -- такого сиротства в мире!

Есть такая дурная басня:

Как верблюды в иглу пролезли.

...За их взгляд, изумленный на-смерть,

Извиняющийся в болезни,

Как в банкротстве... "Ссудил бы... Рад бы --

Да"...

         За тихое, с уст зажатых:

"По каратам считал, я -- брат был"...

Присягаю: люблю богатых!

Praise to the Rich

And henceforth, that between me and you

There are miles - having forewarned!

That I count myself with the rabble,

That honest is my place in the world:

Under the wheels of all excess is

Table of uglies, cripples, backs hunched...

And from now, from the roof of belltower

I announce: I love the rich!

For their root, rotten and shaky,

Growing the wound from the crib,

For the absent-minded habit

From the pocket to pocket to grab.

For the quietest request of their lips,

Fulfilled like a scream. That in paradise

They will not be allowed,

That they do not look in the eyes.

For their secrets - always with courier!

Always with messenger - their romance!

For the nights that to them are bound,

(And they violently drink and kiss!)

And for this that in counts, in boredom,

In gilt, in yawns, in cotton, I screech

Me the impudent they won't purchase -

I'm repeating: I love the rich!

And still, whether they're shaved or aren't,

Sated, drunken (I wink - and spend!)

For some - suddenly - being beaten,

For some sometime doglike glance,

Doubtful glance... not a rod

To the zeros? Do not the weights play?

And for this, that among the world's outcasts

No such orphanage is on the way.

There is such foolish tale: through the eye

Of a needle camels to pass...

For their look, that at death does wonder,

Apologizing in disease,

Like in bankruptcy... "Judged... Be glad - Yes"...

For the quiet, from lips pressed tight, to which

"I counted karats, I was the brother"

I am adding: I love the rich!

БОГ

1

Лицо без обличия.

Строгость. -- Прелесть.

Всe ризы делившие

В тебе спелись.

Листвою опавшею,

Щебнем рыхлым.

Всe криком кричавшие

В тебе стихли.

Победа над ржавчиной-

Кровью -- сталью.

Всe навзничь лежавшие

В тебе встали.

God

1

Face without guises.

Strictness. Beauty too.

All the dividing chasubles

Sing in you.

With the fallen leaves,

Loose crushed stone.

All that had screamed in

You died down.

Victory of blood and steel

Over rust –

All ones lying supine

In you rose.

2

Нищих и горлиц

Сирый распев.

То не твои ли

Ризы простерлись

В беге дерев?

Рощ, перелесков.

Книги и храмы

Людям отдав -- взвился.

Тайной охраной

Хвойные мчат леса:

-- Скроем! -- Не выдадим!

Следом гусиным

Землю на сон крестил.

Даже осиной

Мчал -- и ее простил:

Даже за сына!

Нищие пели:

-- Темен, ох темен лес!

Нищие пели:

-- Сброшен последний крест!

Бог из церквей воскрес!

2

Beggars and turtle doves’

Orphaned chant.

Are these not yours,

Vestments are prostrated

In rush of trees?

Groves, copses.

Books and temples

Gave to people – soared.

With a secret guard

Rush coniferous woods:

We’ll hide! – Do not give out!

Following in goose step

He baptized the earth to sleep.

Even aspen

He rushed – and her forgiven:

Even for the son!

Beggars sang:

“Dark, dark is wood!”

Beggars sang:

“The last cross dropped!

From churches resurrected God!”

3

О, его не привяжете

К вашим знакам и тяжестям!

Он в малейшую скважинку,

Как стройнейший гимнаст...

Разводными мостами и

Перелетными стаями,

Телеграфными сваями

Бог -- уходит от нас.

О, его не приучите

К пребыванью и к участи!

В чувств оседлой распутице

Он -- седой ледоход.

О, его не догоните!

В домовитом поддоннике

Бог -- ручною бегонией

На окне не цветет!

Все под кровлею сводчатой

Ждали зова и зодчего.

И поэты и летчики --

Всe отчаивались.

Ибо бег он -- и движется.

Ибо звездная книжища

Вся: от Аз и до Ижицы, --

След плаща его лишь!

3

Oh, him you won’t tie

To your weights and signs!

He from the smallest well

Like gymnast most svelte.

With the drawbridges and

With migratory flocks,

With telegraph poles God

Is abandoning us.

Oh, you will not train him

To staying and to fate!

In feelings of muddy sedentary

He – is gray ice drift.

Oh, you won’t catch him!

In a homely saucer

God – hand begonia

Does not bloom on the window!

All under the roof’s vault

They waited for architect and call.

And poets and pilots –

Despaired all.

For he is running – and moving.

For my starry book is

All: from A to Z,

Only the cloak a trace of his!

* * * * *

Так, заживо раздав,

Поровну, без обиды,

Пользующийся -- прав.

Шагом Семирамиды,

Спускающейся в пруд

Лестницей трав несмятых,

И знающей, что ждут

Ризы -- прекрасней снятых

По выходе из вод...

* * * * *

Thus, distributing alive,

Equally, meaning no insult,

The user is right.

With Semiramida’s steps,

Descending into the pond

On staircase of uncrumpled grass,

And knowing, that they wait

For robes – more beautiful than

Ones filmed while leaving the waters…

РАССВЕТ НА РЕЛЬСАХ

Покамест день не встал

С его страстями стравленными,

Из сырости и шпал

Россию восстанавливаю.

Из сырости -- и свай,

Из сырости -- и серости.

Покамест день не встал

И не вмешался стрелочник.

Туман еще щадит,

Еще в холсты запахнутый

Спит ломовой гранит,

Полей не видно шахматных...

Из сырости -- и стай...

Еще вестями шалыми

Лжет вороная сталь --

Еще Москва за шпалами!

Так, под упорством глаз --

Владением бесплотнейшим

Какая разлилась

Россия -- в три полотнища!

И -- шире раскручу!

Невидимыми рельсами

По сырости пущу

Вагоны с погорельцами:

С пропавшими навек

Для Бога и людей!

 (Знак: сорок человек

И восемь лошадей).

Так, посредине шпал,

Где даль шлагбаумом выросла,

Из сырости и шпал,

Из сырости -- и сирости,

Покамест день не встал

С его страстями стравленными --

Во всю горизонталь

Россию восстанавливаю!

Без низости, без лжи:

Даль -- да две рельсы синие...

Эй, вот она! -- Держи!

По линиям, по линиям...

Sunrise On Rails

When day did not get up

Pitted with his passion,

From dampness and from sleepers

I am restoring Russia.

From dampness – and on piles,

From dampness – and gray still.

While day does not yet rise

Switchman won’t intervene.

The fog still spares,

Still wrapped in canvas

Sleeps the crumbed granite,

I can’t see the field of chess…

And dampness – and the school…

Still with more crazy news

Lies the raven steel –

Moscow for sleeping ones!

Thus, under tenacity of eyes –

Possession of the most ethereal –

How poured the Rus –

In three panels!

And – wider I will spread!

With invisible rails

In dampness I will let ahead

Carriages with victims of the flames!

With the missing for centuries

For God and man!

(The sign is

Forty men and eight stallions).

Thus, in the middle of the sleepers,

Where distance like a barrier grew,

From dampness and sleepers,

From dampness – and orphanage too,

Until the day is up

With his vented passions –

With full horizontal view

I restore Russia!

Far off – two rails are blue

Without lowness, without lies…

There is a war! Hold, you!

By the lines, by the lines…

* * * * *

В сиром воздухе загробном

Перелетный рейс...

Сирой проволоки вздроги,

Повороты рельс...

Точно жизнь мою угнали

По стальной версте --

В сиром мороке -- две дали..

 (Поклонись Москве!)

Точно жизнь мою убили.

Из последних жил

В сиром мороке в две жилы

Истекает жизнь.

* * * * *

Behind the grave in siren air

The flight sails…

Shudders the gray wire,

Turns of rails…

Only was hijacked my life

On the steel mile –

In a blue gloom – gave two…

(Bow to Moscow!)

As if murdered was my life.

From last arteries

In the blue gloom in two veins

Life expires.

* * * * *

Не надо ее окликать:

Ей оклик -- что охлест. Ей зов

Твой -- раною по рукоять.

До самых органных низов

Встревожена -- творческий страх

Вторжения -- бойся, с высот

-- Все крепости на пропастях! --

Пожалуй -- органом вспоет.

А справишься? Сталь и базальт

Гора, но лавиной в лазурь

На твой серафический альт

Вспоет -- полногласием бурь.

И сбудется! -- Бойся! -- Из ста

На сотый срываются... Чу!

На оклик гортанный певца

Органною бурею мщу!

* * * * *

You must not hail her:

Her visage – is chill. Her call of yours –

Early to the hilt.

To very bottom of the organ, a jolt –

Invasion of creative fear –

Be afraid, from heights –

All fortresses on the abyss -

The organ will sing perhaps.

And you can handle? Steel and basalt

Mountain, but an avalanche in azure

On your seraphic viola

Will sing – with the storm’s accord.

And it will come true! Fear! Out of a hundred

On a hundredth break down!

At the hail of a guttural singer

I take vengeance in the storm of organ!

* * * * *

Нет, правды не оспаривай.

Меж кафедральных Альп

То бьется о розариум

Неоперенный альт.

Девичий и мальчишеский:

На самом рубеже.

Единственный из тысячи --

И сорванный уже.

В самом истоке суженный:

Растворены вотще

Сто и одна жемчужина

В голосовом луче.

Пой, пои -- миры поклонятся!

Но регент: -- Голос тот

Над кровною покойницей,

Над Музою поет!

Я в голосах мальчишеских

Знаток... -- и в прах и в кровь

Снопом лучей рассыпавшись

О гробовой покров.

Нет, сказок не насказывай:

Не радужная хрупь, --

Кантатой Метастазовой

Растерзанная грудь.

Клянусь дарами Божьими:

Своей душой живой! --

Что всех высот дороже мне

Твой срыв голосовой!

* * * * *

No, do not argue with the truth. And

Between Cathedral Alps

Against rosarium there beats

Viola without feathers.

The girlish and the boyish here:

On the very frontier.

One out of a thousand –

And is already culled.

And in the very narrow source:

Dissolved in vain

Hundred and one pearls

In voice’s ray.

Sing, sing, - the worlds bow down!

But regent: There the voice

Over the deceased blood

It sings, above the Muse!

I am a connoisseur in boy’s

Voices… and dust and blood in

A sheaf of scattered rays

Covers the coffin.

No, do not tell fairy tales:

Not rainbow crumb –

With Metastasova Cantata

Torn up the chest in parts.

I swear with Lord’s gifts:

With my living soul!

Dearer to me than all the heights

Is the failure of the voice of yours!

ЭМИГРАНТ

Здесь, меж вами: домами, деньгами, дымами

Дамами, Думами,

Не слюбившись с вами, не сбившись с вами,

Неким --

Шуманом пронося под полой весну:

Выше! из виду!

Соловьиным тремоло на весу --

Некий -- избранный.

Боязливейший, ибо взяв на дыб --

Ноги лижете!

Заблудившийся между грыж и глыб

Бог в блудилище.

Лишний! Вышний! Выходец! Вызов! Ввысь

Не отвыкший... Виселиц

Не принявший... В рвани валют и виз

Беги -- выходец.

Emigrant

Here, between you: houses,

Money, smoke, ladies, thoughts,

Not falling in love with you, not falling out of love with you.

Some –

Schumann carrying under the hollow spring:

Above! Out of sight!

Nightingale tremolo in weight –

Someone is the chosen one.

Fearful, for rearing up –

You lick feet!

Lost between hernias and lumps

Is fornicating God.

Extra! Higher! Native! Call! Upward!

Not unaccustomed…

Not having accepted gallows…

A native – run - in rags of currencies and visas.

ДУША

Выше! Выше! Лови -- летчицу!

Не спросившись лозы -- отческой

Нереидою по -- лощется,

Нереидою в ла -- зурь!

Лира! Лира! Хвалынь -- синяя!

Полыхание крыл -- в скинии!

Над мотыгами -- и -- спинами

Полыхание двух бурь!

Муза! Муза! Да как -- смеешь ты?

Только узел фаты -- веющей!

Или ветер страниц -- шелестом

О страницы -- и смыв, взмыл...

И покамест -- счета -- кипами,

И покамест -- сердца -- хрипами,

Закипание -- до -- кипени

Двух вспененных -- крепись -- крыл.

Так, над вашей игрой -- крупною,

 (Между трупами -- и -- куклами!)

Не общупана, не куплена,

Полыхая и пля -- ша --

Шестикрылая, ра -- душная,

Между мнимыми -- ниц! -- сущая,

Не задушена вашими тушами

Ду -- ша!

Soul

Higher! Higher! Catch the pilot!

Without asking the vines – paternal

Nereid is rin-sing,

Nereid in a-zure!

Lyre! Lyre! Blue praise!

In the tabernacle - flaming wings!

Above the spines – and – hoes

Is the blaze of two winds!

Muse! Muse! Yes how – you dare? Only

The knot of the veil – blowing!

Or the wind of the pages – rustling

Of pages – and flush, soaring…

And meanwhile – in bales - bills,

And meanwhile – the heart – does wheeze,

Boiling – to – boil

Two foamed – hold on – wings.

So, over your game – large,

(Between dolls and coffins!)

Not bought, not touched –

Blazes and dances

Welcome, with six wings,

Between imaginary – prostate! – real,

Not suffocated by your carcasses

The so-ul!

СКИФСКИЕ

1

Из недр и на ветвь -- рысями!

Из недр и на ветр -- свистами!

Гусиным пером писаны?

Да это ж стрела скифская!

Крутого крыла грифова

Последняя зга -- Скифия!

Сосед, не спеши! Нечего

Спешить, коли верст -- тысячи.

Разменной стрелой встречною

Когда-нибудь там -- спишемся!

Великая -- и -- тихая

Меж мной и тобой -- Скифия...

И спи, молодой, смутный мой

Сириец, стрелу смертную

Лейлами -- и -- лютнями

Глуша...

         Не ушам смертного --

 (Единожды в век слышимый)

Эпический бег -- Скифии!

Scythians

1

From subsoil to the branch – trotting!

From subsoil to the wind – whistling!

Are you writing with a goose feather?

This is a Scythian arrow!

On the vulture’s sharp wing

The last darkness Scythia brings!

Neighbour, do not hurry! There’s no reason at all

To hurry, since there are thousands of miles.

Flying at us is the reverse arrow

We will write off someone there!

Great – and – quiet too

Scythia between me and you…

And sleep, young one, my vague

Syrian, the mortal arrow

With Leylas and lutes

Listening… not to mortal’s ears –

(Once in century audible)

Is Scythian epic run!

2

        (КОЛЫБЕЛЬНАЯ)

Как по синей по степи

Да из звездного ковша

Да на лоб тебе да...

         -- Спи,

Синь подушками глуша.

Дыши да не дунь,

Гляди да не глянь.

Волынь-криволунь,

Хвалынь-колывань.

Как по льстивой по трости

Росным бисером плеща

Заработают персты...

Шаг -- подушками глуша

Лежи -- да не двинь,

Дрожи -- да не грянь.

Волынь-перелынь,

Хвалынь-завирань.

Как из моря из Каспий-

ского -- синего плаща,

Стрела свистнула да...

         (спи,

Смерть подушками глуша).

Лови -- да не тронь,

Тони -- да не кань.

Волынь-перезвонь,

Хвалынь-целовань.

2

(LULLABY)

How along the blueish steppe

And out of the star ladle

Give to you on forehead…

-   Sleep

Blueness by the pillows is muffled.

Breathe and do not blow,

Look but do not look.

Dawdle - moon crooked,

Praise – Kolyvan.

Like a flattering cane

With splash dew beaded

Will work the fingers of the hand…

Step – muffling with pillows

Lie down – do not move,

Tremors – do not mess - why

Dawdle – wormwood,

Praise – to a lie.

How from the Caspian Sea

The blue vest,

Would that the arrow whistled (sleep,

Muffled by pillows is death).

Catch – but do not touch,

Drown – but do not drop.

Praise – to kiss much,

Dawdle – the call.

3

От стрел и от чар,

От гнезд и от нор,

Богиня Иштар,

Храни мой шатер:

Братьев, сестер.

Руды моей вар,

Вражды моей чан,

Богиня Иштар,

Храни мой колчан...

 (Взял меня -- хан!)

Чтоб не жил, кто стар,

Чтоб не жил, кто хвор,

Богиня Иштар,

Храни мой костер:

 (Пламень востер!)

Чтоб не жил -- кто стар,

Чтоб не жил -- кто зол,

Богиня Иштар,

Храни мой котел

 (Зарев и смол!)

Чтоб не жил -- кто стар,

Чтоб нежил -- кто юн!

Богиня Иштар,

Стреми мой табун

В тридевять лун!

3

From arrows and from spells,

From nests and from holes,

Goddess Ishtar,

Keep my tent well:

Brothers, sisters.

The ores of my var,

The enemies of my vat,

Goddess Ishtar,

Keep my quiver at last…

(Khan caught me!)

That nobody lived who was old,

That nobody lived who was ill,

Goddess Ishtar,

Keep my bonfire:

(Raging is the flame!)

That nobody lived who was old,

That nobody lived who was evil,

Goddess Ishtar,

Keep my kettle

(Glow and tar!)

That nobody lived who was old,

To not live – who is young!

Goddess Ishtar, rush my herd

Into the distant moons!

ЛЮТНЯ

Лютня! Безумица! Каждый раз,

Царского беса вспугивая:

"Перед Саулом-Царем кичась"...

 (Да не струна ж, а судорога!)

Лютня! Ослушница! Каждый раз,

Струнную честь затрагивая:

"Перед Саулом-Царем кичась --

Не заиграться б с аггелами!"

Горе! Как рыбарь какой стою

Перед пустой жемчужницею.

Это же оловом соловью

Глотку залить... да хуже еще:

Это бессмертную душу в пах

Первому добру молодцу...

Это -- но хуже, чем в кровь и в прах:

Это -- сорваться с голоса!

И сорвалась же! -- Иди, будь здрав,

Бедный Давид... Есть пригороды!

Перед Саулом-Царем играв,

С аггелами -- не игрывала!

Lute

Lute! Insane one! Every time

Frightening the demon of the king:

“Before Saul the king to swagger”…

(I’m a twitching, not a string!)

Lute! Mischief! Every time,

Affecting honour with each string,

“Before Saul the king to swagger –

And not to play with angel wings!”

Sorrow! Like fisherman I stand

Before the empty oyster shell..

And not like tin nightingale

Pour out my soul… but it’s worse still:

Thus immortal soul in groin

Of the first kind-hearted dude…

This – break out the voice of yours!

This – is worse than dust and blood!

And tore off! Walk, be well, poor

David… and there the suburbs!

He played before the king Saul,

She did not play with the angels!

АЗРАИЛ

От руки моей не взыгрывал,

На груди моей не всплакивал...

Непреложней и незыблемей

Опрокинутого факела:

Над душой моей в изглавии,

Над страдой моей в изножии

 (От руки моей не вздрагивал, --

Не твоей рукой низложена)

Азраил! В ночах без месяца

И без звезд дороги скошены.

В этот час тяжело-весящий

Я тебе не буду ношею...

Азраил? В ночах без выхода

И без звезд: личины сорваны!

В этот час тяжело-дышащий

Я тебе не буду прорвою...

А потом перстом как факелом

Напиши в рассветных серостях

О жене, что назвала тебя

Азраилом вместо -- Эроса.

Azrael

He did not kick up with the river,

He did not cry on my stomach…

Immutable and unshakeable

Like an overturned torch:

In heading over my soul,

At the foot as I suffer

(From my arm do not shudder –

Not by your hand deposed)

Azrael! In moonless nights

Roads are bevelled and without stars.

I won’t be your weight

In this heavyweight hour…

Azrael! In nights without exit

And without stars: masks are thwarted!

In this heavy-breathing hour

I will not break through to you…

And then with a finger as torch

Write in dawn grayness

Of a wife who called you Azrael

Instead of Eros.

* * * * * *

Оперением зим

Овевающий шаг наш валок

Херувим

Марий годовалых!

В шестикнижие крыл

Окунающий лик как в воду-

Гавриил --

Жених безбородый!

И над трепетом жил,

И над лепетом уст виновных,

Азраил --

Последний любовник!

* * * * *

With the plumage of winter

The winding step is our roll

Cherub

Of Mary’s one-year-olds!

In the six books of wings

Like a dipping face into waters –

Gabriel –

Groom is beardless!

And trembling all over,

And over the guilty lips’ prattle,

Azrael –

The final lover!

ПЛАЧ ЦЫГАНКИ ПО ГРАФУ ЗУБОВУ

Расколюсь -- так в стклянь,

Распалюсь -- так в пар.

В рокота гитар

Рокочи, гортань!

В пляс! В тряс! В прах -- да не в пляс!

А -- ах, струна сорвалась!

У -- ехал парный мой,

У -- ехал в Армию!

Стол -- бы фонарные!

Ла -- ды гитарные!

И в прах!

И в тряс!

И грянь!

И вдарь!

Ермань-Дурмань.

Гортань-Гитарь.

В пляс! В тряс! В прах -- да не в пляс!

А -- ах, рука сорвалась!

Про трудного

Про чудного

Про Зубова-

Про сударя.

Чем свет -- ручку жав

-- Зубов-граф, Зубов-граф!-

Из всех -- сударь-брав!

Зу -- бов граф!

В пляс! В тряс! В прах -- да не в пляс!

А -- ах, душа сорвалась!

У -- пал, ударный мой!

Стол -- бы фонарные!

Про -- пала Армия!

Ла -- ды гитарные!

За всех -- грудью пав,

 (Не снег -- уголь ржав!)

Как в мех -- зубы вжав,

Э -- эх, Зубов-граф!...

И в прах и в...

Weeping Of Gypsy Girl For Count Zubov

I will split – so into a glass,

I will inflame – into steam, so.

In the roaring of guitars

Larynx, roar.

In dance! In shaking! In dust – not dancing!

A – aah, the broken string!

And – left my paired first,

And – left the military!

Table – left for lamp posts!

Frets – for guitar!

And to dust!

And shook!

And mess!

And bang!

Yerman – dope.

Larynx – guitar.

In dance! In shaking! In dust – not dancing!

A – aah, the broken string!

About the difficult one

Above the wonderful one

About Zubov –

About the lord.

At light - a pressing the hand

Zubov-count, Zubov-count!

And all – the brave man!

Of teeth, the count!

In dance! In shaking! In dust – not dancing!

A – aah, the broken string!

He – fell, a shock to me!

Table – were the lampposts!

Disappeared – Army!

The guitar frets!

For all – with chest,

(No snow – coal with rust!)

As in fur – teeth pressed,

E-eh, Zubov-count!

Into dust and into…

ОФЕЛИЯ -- ГАМЛЕТУ

Гамлетом -- перетянутым -- натуго,

В нимбе разуверенья и знания,

Бледный -- до последнего атома...

 (Год тысяча который -- издания?)

Наглостью и пустотой -- не тронете!

 (Отроческие чердачные залежи!)

Некоей тяжеловесной хроникой

Вы на этой груди -- лежали уже!

Девственник! Женоненавистник! Вздорную

Нежить предпочедший!... Думали ль

Раз хотя бы о том -- что сорвано

В маленьком цветнике безумия...

Розы?.. Но ведь это же -- тссс! -- Будущность!

Рвем -- и новые растут! Предали ль

Розы хотя бы раз? Любящих --

Розы хотя бы раз? -- Убыли ль?

Выполнив (проблагоухав!) тонете...

-- Не было! -- Но встанем в памяти

В час, когда над ручьевой хроникой

Гамлетом -- перетянутым -- встанете...

Ophelia – To Hamlet

Hamlet – tied tightly

In the knowledge’s and confidence’s nimbus,

Pale – until the final atom…

(Which thousand year - editions?)

Don’t touch impudence and emptiness –

(Adolescence’s attic deposits!)

You did not lie upon this chest

With some ponderous chronicle!

Virgin! Misogynist! Absurd

Prefer to undead! Did we think this

Just about – that ripped

Off in little garden madness…

Roses? But it all is – tsss! – coming!

We tear – and new grow! Betrayed

Roses at least once? Loving –

Roses at least once? – Have gone away?

After completing (smelling!) you drown…

Did not have – But in memory to stand

In the hour when chronicled over the stream

You – overstretched – will stand as Hamlet!

ОФЕЛИЯ -- В ЗАЩИТУ КОРОЛЕВЫ

Принц Гамлет! Довольно червивую залежь

Тревожить... На розы взгляни!

Подумай о той, что -- единого дня лишь --

Считает последние дни.

Принц Гамлет! Довольно царицыны недра

Порочить... Не девственным -- суд

Над страстью. Тяжеле виновная -- Федра:

О ней и поныне поют.

И будут! -- А Вы с Вашей примесью мела

И тлена... С костями злословь,

Принц Гамлет! Не Вашего разума дело

Судить воспаленную кровь.

Но если... Тогда берегитесь!.. Сквозь плиты

Ввысь -- в опочивальню -- и всласть!

Своей Королеве встаю на защиту --

Я, Ваша бессмертная страсть.

Ophelia – In Defense Of Queen

Prince Hamlet! Quite a wormy deposit

You bother… but look at roses!

Think of the one who – for only one day –

Counts the final days.

Prince Hamlet! Enough defiling queen bowels…

No, not a virgin – a trial

Over passion. Phaedra is severely guilty

About her to this day they sing.

And will be! And you with your chalk and

Decay… the backbone with bones,

Prince Hamlet! It’s not your mind

To judge the enflamed blood.

But if… Then beware!.. through the slabs

Higher – into bedchamber – and to heart’s content!

I stand up for my queen –

I, your immortal passion.

ФЕДРА

1

     ЖАЛОБА

Ипполит! Ипполит! Болит!

Опаляет... В жару ланиты...

Что за ужас жестокий скрыт

В этом имени Ипполита!

Точно длительная волна

О гранитное побережье.

Ипполитом опалена!

Ипполитом клянусь и брежу!

Руки в землю хотят -- от плеч!

Зубы щебень хотят -- в опилки!..

Вместе плакать и вместе лечь!

Воспаляется ум мой пылкий...

Точно в ноздри и губы -- пыль

Геркуланума... Вяну... Слепну...

Ипполит, это хуже пил!

Это суше песка и пепла!

Это слепень в раскрытый плач

Раны плещущей... Слепень злится.

Это -- красною раной вскачь

Запаленная кобылица!

Ипполит! Ипполит! Спрячь!

В этом пеплуме -- как в склепе.

Есть Элизиум -- для -- кляч:

Живодерня! -- Палит слепень!

Ипполит! Ипполит! В плен!

Это в перси, в мой ключ жаркий,

Ипполитова вза -- мен

Лепесткового -- клюв Гарпий!

Ипполит! Ипполит! Пить!

Сын и пасынок? Со -- общник!

Это лава -- взамен плит

Под ступнею! -- Олимп взропщет?

Олимпийцы?! Их взгляд спящ!

Небожителей -- мы -- лепим!

Ипполит! Ипполит! В плащ!

В этом пеплуме -- как в склепе!