Tsvetayeva Short Poems Part 10
Add Headings and they will appear in your table of contents.
Savoy Fragments
“When I look at leaves that fly”
“There were the giant eyes”
“Lowering the visor”
“Horror, that from all of my Sonya – well”
“Oh, my vintage speeches”
“Nothing has been given to me”
Poems to Czechia. September
Poems to Czechia. March.
Douce France
“Two – hotter than fur! Hands – hotter than down!”
“Everyone was kicked and treated”
“Gone – do not eat”
“Many are mine! Oh drinkers”
“Your years are a mountain”
"It's time! I'm old for this fire!"
“Do not know which is the capital”
“Sometime peer (O copper”
“Shone so clearly”
“It's time to shoot amber”
“I still convey the word and still”
Фрагмент Савойя
<1>
В синее небо ширя глаза --
Как восклицаешь: -- Будет гроза!
На проходимца вскинувши бровь --
Как восклицаешь: -- Будет любовь!
Сквозь равнодушья серые мхи --
Так восклицаю: -- Будут стихи!
Savoy Fragments
<1>
Into the blue sky my eyes I widen –
As you exclaim: - There will be thunder!
Raising at the crook an eyebrow –
As you exclaim: - There will be love!
Through the indifference of grey mosses –
Thus I exclaim: - There will be poems!
<2>
ОТРЫВКИ ИЗ МАРФЫ
Проще, проще, проще, проще
За Учителем ходить,
Проще, проще, проще, проще
В очеса его глядеть --
В те озера голубые...
Трудно Марфой быть, Марией --
Просто...
И покамест . . .
Услаждается сестра
Подходит. . . .
-- Равви! полдничать пора!
Что плоды ему земные?
Горько Марфой быть, Марией --
Сладко...
Вечен -- из-под белой арки
Вздох, ожегший как ремнем:
Марфа! Марфа! Марфа! Марфа!
Не пекися о земном!
Стыдно Марфой быть, Марией
Славно...
Бренно Марфой быть, Марией
Вечно...
...Все-то мыла и варила...
Грязно Марфой быть, Марией
Чисто...
<2>
FRAGMENTS FROM MARPHA
Simpler, simpler, simpler, simpler
We can follow the teacher,
Simpler, simpler, simpler, simpler
You can look at his hair –
Into the lakes of blue…
Hard it is to be Martha, easy
To be Mary…
And meanwhile …
Sister enjoys
The fits…
Rabbi! It is time to eat!
What are the fruits of the earthly?
It’s bitter to be Martha,
Sweet – to be Mary…
Eternal – from under white archway
Sigh, like a belt it burned:
Martha! Martha! Martha! Martha!
Don’t worry about things of earth!
It’s shameful to be Martha,
Glorious to be Mary…
It’s frail to be Martha,
Eternal to be Mary…
I washed and boiled everything…
It’s dirty to be Martha, to be Mary, clean…
<3>
ОТРЫВКИ РУЧЬЯ
Подобье сердца моего!
Сопровождаем -- кто кого?
Один и тот же жребий нам --
Мчать по бесчувственным камням,
Их омывать, их опевать --
И так же с места не снимать.
Поэт,
Сопровождающий поток!
Или поток, плечом пловца
Сопровождающий певца?
...... где поток --
Там и поэт...
...Из нас обоих -- пьют
И в нас обоих слезы льют
И воду мыльную ......
.......... ...в лицо не узнают.
<3>
FRAGMENTS OF STREAM
The lightness of my heart!
We accompany – who will whom?
For all of us the same lot –
Run on unfeeling stones,
To wash them, or to sing them –
And not to remove from the place.
Poet,
Accompanying stream!
Or stream, with the shoulder of the swimmer
Escorting the singer?
Where there is flood –
There is poet…
From both of us – they drink
And tears are shed in both of us
And soapy water…
… they won’t recognize in face.
* * * * *
Когда я гляжу на летящие листья,
Слетающие на булыжный торец,
Сметаемые -- как художника кистью,
Картину кончающего наконец,
Я думаю (уж никому не по нраву
Ни стан мой, ни весь мой задумчивый вид),
Что явственно желтый, решительно ржавый
Один такой лист на вершине -- забыт.
* * * * *
When I look at leaves that fly,
Flying down the cobblestone butt
Like painter with a brush, swept away
Having finished the painting at last,
I think (that nobody likes it
Neither my brooding opinion nor my waist),
Which is distinctly yellow, decidedly rusty
One such leaf at the top – forgot.
* * * * *
Были огромные очи:
Очи созвездья Весы,
Разве что Нила короче
Было две черных косы
Ну, а сама меньше можного!
Всe, что имелось длины
В косы ушло -- до подножия,
В очи -- двойной ширины
Если сама -- меньше можного,
Не пожалеть красоты --
Были ей Богом положены
Брови в четыре версты:
Брови -- зачесывать за уши
За душу
Хату ресницами месть.
Нет, не годится!.......
Страшно от стольких громад!
Нет, воспоем нашу девочку
На уменьшительный лад
За волосочек -- по рублику!
Для довершенья всего --
Губки -- крушенье Республики
Зубки -- крушенье всего...
* * * * *
There were the giant eyes:
The constellation Libra’s eyes,
Except that shorter than the Nile
Are the two black braids
Well, less possible myself!
What there were length
To the foot are reaching the braids –
And a double wide - to eyes -
If she is less than possible,
Her beauty don’t regret –
Were laid by Creator to her
Eyebrows four versts away:
Brows – how to comb the ears
Behind the soul
Revenge of hut with eyelashes.
No, it won’t fit!...
Scary from so many masses!
No, let’s sing our diminutive
Girl, let us!
For a hair – for a ruble!
To top it off – Lips –
Wrecking the Republic! - Teeth –
Wrecking of it all…
* * * * *
Опустивши забрало,
Со всем -- в борьбе,
У меня уже -- мало
Улыбок -- себе...
Здравствуй, зелени новой
Зеленый дым!
У меня еще много
Улыбок другим...
* * * * *
Lowering the visor,
With all – in fight,
I already have little –
With you is the smile…
Hello, green home
Of the greenery new!
I have yet another
Smile for others too…
* * * * *
Жуть, что от всей моей Сонечки
Ну -- не осталось ни столечка:
В землю зарыть не смогли --
Сонечку люди -- сожгли!
Что же вы с пеплом содеяли?
В урну -- такую -- ее?
Что же с горы не развеяли
Огненный пепел ее?
* * * * *
Horror, that from all of my Sonya - well –
Left it all:
They could not bury in the ground –
Sonechka was by people burned!
What with the ashes have you done?
Into the urn – hers – this?
Why have not been dispelled from the mountain
Her fiery ashes!
* * * * *
...Ох, речи мои марочные,
Обронные жемчуга!
Ох, реки мои молочные,
Кисельные берега!
* * * * *
Oh, my vintage speeches,
My dropped pearls!
Oh, my milk rivers,
Sour shores!
* * * * *
...Так, не дано мне ничего,
В ответ на праздник, мной даваем.
Так яблоня -- до одного
Цветы раздаривает маем!
* * * * *
Nothing has been given to me
In response to holiday, I give away.
Thus – to one - the apple tree
Flowers we give away in May!
ТИХИ К ЧЕХИИ. СЕНТЯБРЬ
1
Полон и просторен
Край. Одно лишь горе:
Нет у чехов -- моря.
Стало чехам -- море
Слeз: не надо соли!
Запаслись на годы!
Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы.
Не бездельной, птичьей-
Божьей, человечьей.
Двадцать лет величья,
Двадцать лет наречий
Всех -- на мирном поле
Одного народа.
Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы-
Всем. Огня и дома --
Всем. Игры, науки --
Всем. Труда -- любому --
Лишь бы были руки.
На поле и в школе --
Глянь -- какие всходы!
Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы.
Подтвердите ж, гости
Чешские, все вместе:
Сеялось -- всей горстью,
Строилось -- всей честью.
Два десятилетья
(Да и то не целых!)
Как нигде на свете
Думалось и пелось.
Посерев от боли,
Стонут Влтавы воды:
-- Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы.
На орлиных скалах
Как орел рассевшись --
Что с тобою сталось,
Край мой, рай мой чешский?
Горы -- откололи,
Оттянули -- воды...
...Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы.
В селах -- счастье ткалось
Красным, синим, пестрым.
Что с тобою сталось,
Чешский лев двухвостый?
Лисы побороли
Леса воеводу!
Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы!
Слушай каждым древом,
Лес, и слушай, Влтава!
Лев рифмует с гневом,
Ну, а Влтава -- слава.
Лишь на час -- не боле --
Вся твоя невзгода!
Через ночь неволи
Белый день свободы!
Poems to Czechia. September
1
Full and spacious is the land.
There is just one woe:
There is no sea for the Czechs,
To the Czechs – were seas of
Tears: for salt there is no need!
Stocked up for long time!
Three hundred years of slavery,
Twenty years of freedom.
Not idle, like a bird –
Human and god’s.
Twenty years of greatness
Twenty years of adverbs
All – upon the peaceful field
One people.
Thirty years without liberty,
Twenty years of freedom –
Everyone. Fire and home -
Everyone. Sciences, games -
Everyone. Labor - to anyone -
If only there were hands.
On the field and in the school –
Look! What shoots – please heed him!
Thirty years of slavery.
Twenty years of freedom.
Confirm then, the guests
Czechs, all together:
It was sown – with the full hand,
It was built – with honor.
For two decades – even then
(It is not the complete!)
Like nowhere in the world
Was their song and thought.
From pain having grayed,
Moan the Vltava’s waters:
Thirty years of slavery.
Freedom – twenty years.
On the eagle rocks
Like an eagle scattered –
And what had happened
To my land, my Czech heaven?
Mountains have been chipped away.
Pulled away – by ocean…
Thirty years of slavery.
Twenty years of freedom.
In the village happiness was woven
Red, blue, variegated.
What had happened to you,
The Czech two-tailed lion?
Foxes overcame
Forests to the leader!
Thirty years of slavery.
Twenty years of freedom.
Hear with every tree,
Vltava, listen, forest!
Lion rhymes with mine,
But, Vltava – glory.
Only for an hour – not more
All misfortune of yours!
Through the night of slavery
The white freedom day!
2
Горы -- турам поприще!
Черные леса,
Долы в воды смотрятся,
Горы -- в небеса.
Край всего свободнее
И щедрей всего.
Эти горы -- родина
Сына моего.
Долы -- ланям пастбище,
Не смутить зверья --
Хата крышей застится,
А в лесу -- ружья --
Сколько бы ни пройдено
Верст -- ни одного.
Эти долы -- родина
Сына моего.
Там растила сына я,
И текли -- вода?
Дни? или гусиные
Белые стада?...
Празднует смородина
Лета рождество.
Эти хаты -- родина
Сына моего.
Было то рождение
В мир -- рожденьем в рай.
Бог, создав Богемию,
Молвил: "Славный край!
Все дары природные,
Все -- до одного!
Пощедрее родины
Сына -- Моего!"
Чешское подземие:
Брак ручьев и руд!
Бог, создав Богемию,
Молвил: "Добрый труд!"
Всe было -- безродного
Лишь ни одного
Не было на родине
Сына моего.
Прокляты -- кто заняли
Тот смиренный рай
С зайцами и с ланями,
С перьями фазаньими...
Трекляты -- кто продали,
Ввек не прощены! --
Вековую родину
Всех, -- кто без страны!
Край мой, край мой, проданный
Весь живьем, с зверьем,
С чудо-огородами,
С горными породами,
С целыми народами,
В поле, без жилья,
Стонущими:
-- Родина!
Родина моя!
Богова! Богемия!
Не лежи, как пласт!
Бог давал обеими --
И опять подаст!
В клятве -- руку подняли
Все твои сыны --
Умереть за родину
Всех -- кто без страны!
2
The mountains - tours the field!
The black forests,
In the water the valleys peer,
The mountains – and the heavens.
Freer is edge of everything
And most generous one.
These mountains are homeland
For my son.
Dales – pastures for the deer,
Do not confuse the beasts –
The hut will with roof be covered,
And guns in forest –
No matter how much passed
Versts – not single one.
These mountains are homeland
For my son.
My son there I had raised
And flowed – water?
Was it days
Or goose white herds?...
In summer Christmas
Celebrates the blackcurrant.
These huts – are the homeland
Of my son.
There was birth into the world
By birth to paradise.
God, having made Bohemia,
Said, “Land most glorious!
All gifts of nature,
All – by birth to paradise
More dangerous than the homeland
Of my son’s!”
The Czech underground:
Marriage of streams and ores!
God created Bohemia
And said, “Good work!”
All was – rootless
Only not one –
There was no homeland
For the son of mine.
Cursed – who occupied
That humble paradise
With deer and with hares,
With pheasant feathers.
Damned – the one who sold,
Never forgiven - see!
The homeland age-old
All who are without a country!
My land, my land, sold
All alive, with the beast,
With miracle gardens
With mountain breeds,
With whole nations
In field, without housing,
Moaning: homeland!
My homeland!
The Lord’s! Bohemia!
Don’t lie like a layer!
God gave to both –
And he will give another!
In vow – lifting the hand
Of all your sons –
To die for homeland
Of all landless ones.
3
Есть на карте -- место:
Взглянешь -- кровь в лицо!
Бьется в муке крестной
Каждое сельцо.
Поделил -- секирой
Пограничный шест.
Есть на теле мира
Язва: всe проест!
От крыльца -- до статных
Гор -- до орльих гнезд --
В тысячи квадратных
Невозвратных верст --
Язва.
Лег на отдых --
Чех: живым зарыт.
Есть в груди народов
Рана: наш убит!
Только край тот назван
Братский -- дождь из глаз!
Жир, аферу празднуй!
Славно удалась.
Жир, Иуду -- чествуй!
Мы ж -- в ком сердце -- есть:
Есть на карте место
Пусто: наша честь.
3
On the card is place:
See – blood in the face!
In grandmother’s torments
Each village beats in sorrow.
Divided – with an axe
Border pole
Ulcer eats everything
On the body of the world.
From the porch to the stately
Mountain – eagle’s nests –
In a thousand square
Irrevocable versts –
Ulcer. Lay down to rest –
Czech: alive was buried.
There in people’s chest
Is our wound: our murdered!
Only that land is named
Brothers’ rain on eyes!
Fat, celebrate the scam!
It was met with glorious success.
Fat, Judas – celebrate!
We – in whom there is heart –
There is a place on the map there
That is empty: our honour.
4
ОДИН ОФИЦЕР
В Судетах, на лесной чешской границе, офицер с 20-тью солдатами,
оставив солдат в лесу, вышел на дорогу и стал стрелять в подходящих немцев.
Конец его неизвестен.
(Из сентябрьских газет 1938 г.)
Чешский лесок --
Самый лесной.
Год -- девятьсот
Тридцать восьмой.
День и месяц? -- вершины, эхом:
-- День, как немцы входили к чехам!
Лес -- красноват,
День -- сине-сер.
Двадцать солдат,
Один офицер.
Крутолобый и круглолицый
Офицер стережет границу.
Лес мой, кругом,
Куст мой, кругом,
Дом мой, кругом,
Мой -- этот дом.
Леса не сдам,
Дома не сдам,
Края не сдам,
Пяди не сдам!
Лиственный мрак.
Сердца испуг:
Прусский ли шаг?
Сердца ли стук?
Лес мой, прощай!
Век мой, прощай!
Край мой, прощай!
Мой -- этот край!
Пусть целый край
К вражьим ногам!
Я -- под ногой --
Камня не сдам!
Топот сапог.
-- Немцы! -- листок.
Грохот желeз.
-- Немцы! -- весь лес.
-- Немцы! -- раскат
Гор и пещер.
Бросил солдат
Один -- офицер.
Из лесочку -- живым манером
На громаду -- да с револьвером!
Выстрела треск.
Треснул -- весь лес!
Лес: рукоплеск!
Весь -- рукоплеск!
Пока пулями в немца хлещет
Целый лес ему рукоплещет!
Кленом, сосной,
Хвоей, листвой,
Всею сплошной
Чащей лесной --
Понесена
Добрая весть,
Что -- спасена
Чешская честь!
Значит -- страна
Так не сдана,
Значит -- война
Всe же -- была!
-- Край мой, виват!
-- Выкуси, герр!
...Двадцать солдат.
Один офицер.
4
ONE OFFICER
Czech forest –
The most forest.
Year – nineteen hundred
Thirty eight.
Day and month? Echoing, vertices,
The day the Germans entered the Czechs!
Forests – reddish,
Day – blue-grey.
Twenty soldiers,
One officer.
Cool-headed and chubby, the officer
Is guarding the border.
My forest, around,
My bush, around,
My home, around,
Mine – is this home.
I won’t give trees,
I won’t give houses,
I won’t give land,
I won’t hand over a span!
Deciduous darkness.
The heart’s fright:
The steps of Prussians?
Knocking on heart?
My forest, farewell!
My century, farewell!
My end, farewell!
Mine – this edge is well!
May the entire land
Go to your feet!
I - under the leg
The stone won’t give!
The stomp of boots upon the floor,
Germans! – leaflet.
The iron’s ore.
Germans! – the whole forest.
Germans! – rolling
Caves and mountains
Threw a soldier
One is an officer.
From the forest – in a lively manner
To the bulk – with a revolver!
Crackled the shot.
Crackled the whole wood!
Forest – applause
All – applause!
While bullets at the German whip
The whole forest applauds him!
Maple, pine,
Foliage, needles,
All solid
In the forest’s thicket.
Good news
Were incurred,
For what’s saved –
Czech honour.
Thus – the country
Is not surrendered,
Thus – the war
All the same - it had been!
My land, vivat –
Bite, herr!
Twenty soldiers.
One officer.
<5>
РОДИНА РАДИЯ
Можно ль, чтоб века
Бич слепоок
Родину света
Взял под сапог?
Взглянь на те горы!
В этих горах --
Лучшее найдено:
Родина -- радия.
Странник, всем взором
Глаз и души
Взглянь на те горы!
В сердце впиши
Каждую впадину:
Родина -- радия...
<5>
HOMELAND OF RADIUM
Maybe that century’s
Scourge is blind
Homeland of light
Took under the boot, maybe
Look at those mountains!
In these mountains
The better is found:
Homeland – radium.
Wanderer, with all eyes
And the soul
Look at the mountains!
On the heart, write
Each depression:
Homeland – radium…
СТИХИ К ЧЕХИИ. МАРТ
1
(КОЛЫБЕЛЬНАЯ)
В оны дни певала дрема
По всем селам-деревням:
-- Спи, младенец! Не то злому
Псу-татарину отдам!
Ночью черной, ночью лунной --
По Тюрингии холмам:
-- Спи, германец! Не то гунну
Кривоногому отдам!
Днесь -- по всей стране богемской
Да по всем ее углам:
-- Спи, богемец! Не то немцу.
Пану Гитлеру отдам!
Poems to Czechia. March.
1
(LULLABY)
On those days sang the doze
All the villages before –
Sleep, baby! Otherwise
I’ll give it to the evil Dog-Tatar.
On night black, on a moonlit night –
Through the hills Thurigian:
Sleep, German! I’ll give it
To the bow-legged Huns.
Today – throughout country Bohemian
Yes, in all its corners:
Sleep, Bohemian! Not the German.
I’ll give to the Pan Hitler!
2
ПЕПЕЛИЩЕ
Налетевший на град Вацлава --
Так пожар пожирает траву...
Поигравший с богемской гранью!
Так зола засыпает зданья.
Так метель заметает вехи...
От Эдема -- скажите, чехи! --
Что осталося? -- Пепелище.
-- Так Чума веселит кладбище!
=================
Налетевший на град Вацлава
-- Так пожар пожирает траву --
Объявивший -- последний срок нам:
Так вода подступает к окнам.
Так зола засыпает зданья...
Над мостами и площадями
Плачет, плачет двухвостый львище.
-- Так Чума веселит кладбище!
==================
Налетевший на град Вацлава
-- Так пожар пожирает траву --
Задушивший без содроганья-
Так зола засыпает зданья:
-- Отзовитесь, живые души!
Стала Прага -- Помпеи глуше:
Шага, звука -- напрасно ищем...
-- Так Чума веселит кладбище!
2
ASH
Who flew into the city of Wenceslas –
So the fire devours the grass…
Played with the edge Bohemian!
So ash falls asleep in buildings.
Thus the milestone is covered by a blizzard…
Say, Czechs! From Eden.
What remains? Ashes, utterly.
Thus the plague amuses the cemetery!
= = = = =
Who flew into the city of Wenceslas –
Thus fire consumes the grass –
Proclaiming – it’s deadline for us,
Thus water comes up to the windows.
Thus ash falls asleep in buildings…
Over squares and bridges
Cries, cries lioness of two tails.
Thus the plague amuses the cemetery!
= = = = =
Who flew into the city of Wenceslas –
Thus the fire consumes the grass –
Strangled without shuddering –
So the ash falls asleep in building:
Respond, souls alive!
Prague became – more than Pompeii wild:
Step, sound – we are looking in vain
Thus the cemetery is amused by the plague!
3
БАРАБАН
По богемским городам
Что бормочет барабан?
-- Сдан -- сдан-сдан
Край -- без славы, край -- без бою.
Лбы -- под серою золою
Дум-дум-дум...
-- Бум!
Бум!
Бум!
По богемским городам --
Или то не барабан
(Горы ропщут? Камни шепчут?)
А в сердцах смиренных чешских-
Гне -- ва
Гром:
-- Где
Мой
Дом?
По усопшим городам
Возвещает барабан:
-- Вран! Вран! Вран
Завелся в Градчанском замке!
В ледяном окне -- как в рамке
(Бум! бум! бум!)
Гунн!
Гунн!
Гунн!
3
DRUM
Through the cities of Boheme
What is the drum mumbling?
Passed, passed-passed
Edge without glory, edge without battle. Foreheads
Under the grey ash
Dum-dum-dum…
Bum!
Bum!
Bum!
Through the cities of Boheme
Or is it not a drum
(Mountains murmur? Are stones whispering?)
And in the hearts of humble Czechs
Anger -
Thunder:
Where’s
My
House?
Under deceased cities
Drum announces:
Lies! Lies! Lies
I wound up in Hradcany castle!
In an icy window - as in a frame
(Boom! Boom! Boom!)
Hun!
Hun!
Hun!
4
ГЕРМАНИИ
О, дева всех румянее
Среди зеленых гор --
Германия!
Германия!
Германия!
Позор!
Полкарты прикарманила,
Астральная душа!
Встарь -- сказками туманила,
Днесь -- танками пошла.
Пред чешскою крестьянкою --
Не опускаешь вежд,
Прокатываясь танками
По ржи ее надежд?
Пред горестью безмерною
Сей маленькой страны,
Что чувствуете, Германы:
Германии сыны??
О мания! О мумия
Величия!
Сгоришь,
Германия!
Безумие,
Безумие
Творишь!
С объятьями удавьими
Расправится силач!
За здравие, Моравия!
Словакия, словачь!
В хрустальное подземие
Уйдя -- готовь удар:
Богемия!
Богемия!
Богемия!
Наздар!
4
TO GERMANY
Oh, the maiden than all rosier
Among the green mounts
Germany!
Germany!
Germany!
Embarrassment!
I pocketed half the card,
Astral soul!
Old - fogged with fairy tales,
Day - tanks rolled.
Before the Czech peasant woman -
Do not let down your eyes,
Tanks are rolling
Over her hope’s rye?
Before immeasurable sorrow of this
Little country
What do you feel, Germany:
Germany’s sons??
Oh mania! O mummy
Greatness!
You’ll burn,
Germany!
Madness,
Madness
You create!
With a constrictor hug
Will straighten the strong man!
To your health, Moravia!
Slovakia, Slovak!
Into the crystal underground
Leaving – prepare a blow:
Bohemia!
Bohemia!
Bohemia!
Hello!
5
МАРТ
Атлас -- что колода карт:
В лоск перетасован!
Поздравляет -- каждый март:
-- С краем, с паем с новым!
Тяжек мартовский оброк:
Земли -- цепи горны --
Ну и карточный игрок!
Ну и стол игорный!
Полны руки козырей:
В ордена одетых
Безголовых королей,
Продувных -- валетов.
-- Мне и кости, мне и жир!
Так играют -- тигры!
Будет помнить целый мир
Мартовские игры.
В свои козыри -- игра
С картой европейской.
(Чтоб Градчанская гора --
Да скалой Тарпейской!)
Злое дело не нашло
Пули: дули пражской.
Прага -- что! и Вена -- что!
На Москву -- отважься!
Отольются -- чешский дождь,
Пражская обида.
-- Вспомни, вспомни, вспомни, вождь.
Мартовские Иды!
5
MARCH
Atlas – what a deck of cards:
Shuffled into gloss by view!
Congratulates – every month:
With the edge, with the share that is new!
The March quitrent is heavy:
Earths – the forge chains –
What a card player!
And a gambling table!
Hands are full of the trump cards:
In orders dressed
The kings without heads,
Blowouts – jacks.
Me and the bones, me and fat!
Thus the tigers play!
The whole world will recollect
The March game.
In your trump cards – a game
With a map European.
(So that Mountain Hradcany
By the rock Tarpeian).
The evil deed did not find Bullet:
The Prague blew.
Prague – What? Vienna – What?
Venture – to Moscow!
Will pour out the rain of Czechs,
Insult of Prague.
Recall, recall, recall, chieftain.
The ides of March!
6
Брали -- скоро и брали -- щедро;
Взяли горы и взяли недра.
Взяли уголь и взяли сталь.
И свинец у нас, и хрусталь.
Взяли сахар и взяли клевер.
Взяли Запад и взяли Север,
Взяли улей и взяли стог,
Взяли Юг у нас и Восток.
Бары -- взяли и Татры -- взяли.
Взяли близи и взяли дали,
Но -- больнее, чем рай земной! --
Битву взяли -- за край родной.
Взяли пули и взяли ружья,
Взяли руды и взяли дружбы...
Но покамест во рту слюна --
Вся страна вооружена!
6
They took - soon they took - generously;
They took the mountains and took the bowels.
They took coal and they took steel.
We have both lead and crystal.
They took sugar and they took clover.
They took West and they took North,
They took a haystack and they took a beehive,
They took from us the East and South.
Took the bars and took the Tatras.
Took the near and took the far,
But – more painful than earthly heaven! –
They took the battle – for native land.
They took bullets and they took guns,
They took friendship and they took ores…
But while saliva is in the mouth –
The whole country carries arms!
7
ЛЕС
Видел, как рубят? Руб --
Рубом! -- за дубом -- дуб.
Только убит -- воскрес!
Не погибает -- лес.
Так же, как мертвый лес
Зелен -- минуту чрез! --
(Мох -- что зеленый мех!)
Не погибает -- чех.
7
FOREST
Did you see how they chop?
Rub – Rub! – an oak behind.
Only killed – resurrect!
The forest does not die.
Just like a dead forest
Green – a minute later! –
(Moss – what green fur!)
Czech is not deceased.
8
О слезы на глазах!
Плач гнева и любви!
О Чехия в слезах!
Испания в крови!
О черная гора,
Затмившая -- весь свет!
Пора -- пора -- пора
Творцу вернуть билет.
Отказываюсь -- быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь -- жить.
С волками площадей
Отказываюсь -- выть.
С акулами равнин
Отказываюсь плыть --
Вниз -- по теченью спин.
Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир
Ответ один -- отказ.
8
O tears on the eyes!
Cry of anger and love!
Of Czechia in tears!
Spain in blood!
O the black mountain,
Eclipsed – the whole world!
It’s time – it’s time – it’s time
The ticket to return.
I refuse – to be.
In Bedlam of inhumans
I refuse – to live.
With the wolves on the squares
I refuse – to howl.
With the sharks of the plains
I refuse – to sail –
With the flow of spines.
I don’t need any holes,
Ear or prophetic eyes.
To your crazy world
There’s one answer – refuse.
9
Не бесы -- за иноком,
Не горе -- за гением,
Не горной лавины ком,
Не вал наводнения, --
Не красный пожар лесной,
Не заяц -- по зарослям,
Не ветлы -- под бурею, --
За фюрером -- фурии!
9
For the monk – not demons,
Not grief – for a genius,
Not a mountain avalanche lump,
Not a shaft of a flood, -
Not a red forest fire,
Not – through the forest – a hare,
Under the storm – no willows,
Furies for the Fuhrer!
10
НАРОД
Его и пуля не берет,
И песня не берет!
Так и стою, раскрывши рот:
-- Народ! Какой народ!
Народ -- такой, что и поэт --
Глашатай всех широт, --
Что и поэт, раскрывши рот,
Стоит -- такой народ!
Когда ни сила не берет,
Ни дара благодать, --
Измором взять такой народ?
Гранит -- измором взять!
(Сидит -- и камешек гранит,
И грамотку хранит...
В твоей груди зарыт -- горит!-
Гранат, творит -- магнит.)
...Что радий из своей груди
Достал и подал: вот!
Живым -- Европы посреди --
Зарыть такой народ?
Бог! Если ты и сам -- такой,
Народ моей любви
Не со святыми упокой --
С живыми оживи!
10
PEOPLE
A bullet doesn’t take him,
A song doesn’t take him!
So with an open mouth I stand:
Men! What men!
The people – such as the poet –
Herald of all latitudes –
That the poet, opening the mouth -
Such are the people - stands!
When no strength takes,
No gift of grace, -
To starve such people to death?
Granite – starve to death!
(He sits – and letter keeps,
And pebble granite …
Burns, buried in your chest!
Pomegranate, creates – a magnet.
That the radium from your chest
He took out and gave: Here!
Alive – Europe in its midst -
Such people to inter?
God! If you are yourselves,
The people of my love
Do not rest with the saints –
With the living revive.
<11>
Не умрешь, народ!
Бог тебя хранит!
Сердцем дал -- гранат.
Грудью дал -- гранит.
Процветай, народ, --
Твердый, как скрижаль,
Жаркий, как гранат,
Чистый, как хрусталь.
<11>
You won’t die, people!
God keeps you all!
I gave it with my heart - a pomegranate.
I gave it in my chest – granite.
Flourish, people –
Hard as a bullet,
Clean, like crystal,
Hot as a pomegranate.
<12>
Молчи, богемец! Всему конец!
Живите, другие страны!
По лестнице из живых сердец
Германец входит в Градчаны.
(Этой басне не верит сам:
-- По ступеням как по головам.)
-- Конным гунном в Господень храм!
По ступеням, как по черепам...
<12>
Be quiet, Bohemian! End of everything!
Live, other countries!
On the stairs of living hearts
A German enters Hradcany.
(He does not believe this fable:
On the steps as if over the heads.)
Horse Hun and the Lord’s temple!
As on skulls, on the steps…
<13>
Но больнее всего, о, памятней
И граната и хрусталя --
Всего более сердце ранят мне
Эти -- маленькие! -- поля
Те дороги -- с большими сливами
И большими шагами -- вдоль
Слив и нив...
<13>
But most painful of all, oh, more memorable
From granite and crystal –
Wound my heart most of all
These fields – little!
These roads are with big plums
And with long strides –
Past corn and plums...
DOUCE FRANCE
Adieu, France!
Adieu, France!
Adieu, France!
Marie Stuart1
Мне Францией -- нету
Нежнее страны --
На долгую память
Два перла даны.
Они на ресницах
Недвижно стоят.
Дано мне отплытье
Марии Стюарт.
Douce France
Adieu, France!
Adieu, France!
Adieu, France!
Marie Stuart
To me there’s no other country
More tender than France –
Not for a long memory
Are given two pearls.
Without motion they stand
On eyelids.
Given to me to sail
To Mary Stuart.
* * * * *
Двух -- жарче меха! Рук -- жарче пуха!
Круг -- вкруг головы.
Но и под мехом -- неги, под пухом
Гаги -- дрогнете вы!
Даже богиней тысячерукой
-- В гнезд, в звезд черноте --
Как ни кружи вас, как ни баюкай
-- Ах! -- бодрствуете...
Вас и на ложе неверья гложет
Червь (бедные мы!).
Не народился еще, кто вложит
Перст -- в рану Фомы.
* * * * *
Two – hotter than fur! Hands – hotter than down!
A circle your head around.
But under the fur – bliss, under the down
Of Gaga – you will fall down!
Even a thousand-handed goddess
Into the nests, into the stars’ blackness,
No matter how you circle self, no matter how self you lull
Ah – you remain awakened still…
Unbelief gnaws at you on the bed
Worm (poor us!).
Not yet born who will insert
The finger in the wound of Thomas.
* * * * *
Всем покадили и потрафили:
........ -- стране -- родне --
Любовь не входит в биографию, --
Бродяга остается -- вне...
Нахлынет, так перо отряхивай
Все даты, кроме тех, недознанных,
Все сроки, кроме тех, в глазах,
Все встречи, кроме тех, под звездами,
Все лица, кроме тех, в слезах...
О первые мои! Последние!
Вас за руку в Энциклопедию
Ввожу, невидимый мой сонм!
* * * * *
Everyone was kicked and treated:
… Dear – land –
Love into biography is not fitting,
Outside the tramp remains…
All dates, except those unrecognized,
All dates, except those in the eyes,
All meetings except those under the stars,
All faces, except ones in tears…
O the first ones! The ones last!
To the Encyclopedia your hand,
My invisible host, I lead!
* * * * *
Ушел -- не ем:
Пуст -- хлеба вкус.
Всe -- мел.
За чем ни потянусь.
...Мне хлебом был,
И снегом был.
И снег не бел,
И хлеб не мил.
* * * * *
Gone – do not eat:
Empty – taste of bread.
All – chalk.
For whatever I seek.
I was bread
And it was snow.
And snow not white,
And bread not dear, so.
* * * * *
Многие мои! О, пьющие
Душу прямо у корней.
О, в рассеянии сущие
Спутники души моей!
Мучиться мне -- не отмучиться
Вами,...............
О, в рассеянии участи --
Сущие души моей!
Многие мои! Несметные!
Мертвые мои ( -- живи!)
Дальние мои! Запретные!
Завтрашние не-мои!
Смертные мои! Бессмертные
Вы, по кладбищам! Вы, в кучистом
Небе -- стаей журавлей...
О, в рассеянии участи
Сущие -- души моей!
Вы, по гульбищам -- по кладбищам-
По узилищам --
* * * * *
Many are mine! Oh drinkers,
Soul at the roots below.
Oh, who are scattered
Companions of my soul!
To torment me – not to suffering
For you all…
Oh, in the fate’s scattering –
Those who are my soul!
Many are mine! Countless!
My dead ones (--alive!)
Ones forbidden and distant!
Tomorrows are not mine!
Mortals are mine! Immortals
You, in cemeteries! You, in cloudy skies –
A flock of cranes…
Those who exist are my soul
In fate’s scattering!
You, in temples – in the cemeteries –
In the prisons.
* * * * *
-- Годы твои -- гора,
Время твое -- царей.)
Дура! любить -- стара.
-- Други! любовь -- старей:
Чудищ старей, корней.
Каменных алтарей
Критских старей, старей
Старших богатырей...
* * * * *
Your years are a mountain
Your time is tsars.
Stupid! To love is old,
Friends! Older is love!
Old monsters, roots.
Stone altars
Cretan old, old
Senior heroes.
* * * * *
-- Пора! для этого огня --
Стара!
-- Любовь -- старей меня!
-- Пятидесяти январей
Гора!
-- Любовь -- еще старей:
Стара, как хвощ, стара, как змей,
Старей ливонских янтарей,
Всех привиденских кораблей
Старей! -- камней, старей -- морей...
Но боль, которая в груди,
Старей любви, старей любви.
* * * * *
"It's time! I'm old for this fire!"
"Older than me is love-desire!"
"All fifty years has this hill!"
"Love's older than that hill still:
Old like a snake, old like a plant,
Older than ambers Livonian,
Older than all the ghostly boats,
Older than seas, older than stones...
But agony that's in the heart -
Older than love, older than love.
* * * * *
Не знаю. какая столица:
Любая, где людям -- не жить.
Девчонка, раскинувшись птицей.
Детеныша учит ходить.
А где-то зеленые Альпы.
Альпийских бубенчиков звон...
Ребенок растет на асфальте
И будет жестоким -- как он.
* * * * *
Do not know which is the capital:
Where people can’t live at all.
Spread out like a bird, a girl
Teaches the baby to walk.
And somewhere the green Alps.
The ringing of Alpine bells…
In the asphalt the kid grows
And will like him be cruel.
* * * * *
Когда-то сверстнику (о медь
Волос моих! Живая жила!)
Я поклялася не стареть,
Увы: не поседеть -- забыла.
Не веря родины снегам --
. . . . . . . . . .
Тот попросту махнул к богам:
Где не стареют, не седеют...
. . . . . . . . .
. . . . . . старо
Я воспевала -- серебро,
Оно меня -- посеребрило.
* * * * *
Sometime peer (O copper
Of my hair! The lively vein!)
I vowed not to grow old
Alas: I forgot not to turn grey.
Not believing the homeland in the snow –
…
He simply waved to the gods:
Where they don't grow old, they don't turn grey …
…
… old
I chanted – silver,
It made me silver.
* * * * *
Так ясно сиявшие
До самой зари --
Кого провожаете,
Мои фонари?
Кого охраняете,
Кого одобряете,
Кого озаряете,
Мои фонари?
...Небесные персики
Садов Гесперид...
* * * * *
Shone so clearly
Until dawn –
Whom are you conducting,
My lanterns?
Whom are you guarding
Whom do you approve
Whom you light up
The lampposts of mine?
Heavenly peaches
Of gardens of Hesperides.
* * * * *
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный...
* * * * *
It's time to shoot amber,
It’s time to change the dictionary,
It’s time to dim the lantern
Over the door…
* * * * *
"Я стол накрыл на шестерых..."
Всe повторяю первый стих
И всe переправляю слово:
-- "Я стол накрыл на шестерых"...
Ты одного забыл -- седьмого.
Невесело вам вшестером.
На лицах -- дождевые струи...
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть -- седьмую...
Невесело твоим гостям,
Бездействует графин хрустальный.
Печально -- им, печален -- сам,
Непозванная -- всех печальней.
Невесело и несветло.
Ах! не едите и не пьете.
-- Как мог ты позабыть число?
Как мог ты ошибиться в счете?
Как мог, как смел ты не понять,
Что шестеро (два брата, третий --
Ты сам -- с женой, отец и мать)
Есть семеро -- раз я на свете!
Ты стол накрыл на шестерых,
Но шестерыми мир не вымер.
Чем пугалом среди живых --
Быть призраком хочу -- с твоими,
(Своими)...
Робкая как вор,
О -- ни души не задевая! --
За непоставленный прибор
Сажусь незваная, седьмая.
Раз! -- опрокинула стакан!
И всe. что жаждало пролиться, --
Вся соль из глаз, вся кровь из ран --
Со скатерти -- на половицы.
И -- гроба нет! Разлуки -- нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть -- на свадебный обед,
Я -- жизнь, пришедшая на ужин.
...Никто: не брат, не сын, не муж,
Не друг -- и всe же укоряю:
-- Ты, стол накрывший на шесть -- душ,
Меня не посадивший -- с краю.
* * * * *
I still convey the word and still
The first one verse I do repeat:
"I dressed the table for the six"...
But seventh one you did forget.
It is not merry for us six.
On faces are the streams of rain...
How could you over such a table
Forget the seventh - seventh one...
It is not merry for the guests,
Idle is pitcher of crystal,
Sad are they all, sad are you too,
But saddest is the one uncalled.
It is not merry and not light.
Ah! You don't drink and do not eat.
How could you have forgotten this?
How could you have erred in the count?
How could you, dared, not understand,
That six (two brothers, the third -
You, with wife, father and mother) there
Are seven - that I'm in this world?
You dressed the table for the six,
But with six the world did not die.
More than the scarecrow midst the live
I want to be a ghost - with (mine),
Yours... Shy just like a thief,
O - never touching but a soul! -
Behind the silverware unmade
I sit as seventh one, uncalled.
At once! I overthrew the glass!
An all that thirsted to be poured -
All salt from eyes, all blood from wounds -
From tablecloth - on the floorboards.
And - there's no coffin! No - parting!
Broken is spell, wakes up the home.
Like death - onto the wedding feast,
I'm - life, that to dinner have come.
And I still scold, for nobody -
Not brother, husband, son or friend:
"You, dressed the table for six souls,
Did not seat me upon the end."