“Like an overtaking deer”
“What for me are the clouds and grasslands”
“Soul, not knowing when is enough”
“Oh the first sun over first forehead!”
“The shaggy star”
Marina
“How it flares up – what kind of deadwood!”
To Prince S. M. Volkonsky
Parting
“We were together thirty-six”
“Two glows! No, mirrors!”
To Messenger
George
Good Tidings
Return of Leader
“For the whole night was fragrant”
“Into the ether”
Teenager
“For centuries, for centuries”
“(POEMS TO AKHMATOVA)”
Fragment
To Mayakovsky
“I glory seven”
Praise to Aphrodite
“On forehead dreaming, from rage at this”
“With such a power in the chin”
Youth
Muse
“To the right, to the right – a ram tough-horned”
“Without self-control”
“Thus swam the head and lyre down”
“Not for flattering chasubles, frocks of lies”
“Woman's chest! The soul's frozen breath”
Girlfriend
Bethlehem
“How comes into the middle”
“I speak this way, as given as gift a glance”
“How will the wheels begin me”
“Over the tub-blue sea”
To Akhmatova
“For persuasiveness”
To Moscow
“Unprecedented”
New Year’s
New Year’s (Two)
“Stone-breasted”
“Do not be jealous and do not swear”
“Over the mountains”
“She is not prettier for separating years”
“For miles fly apart the brows”
Funeral March
“Mesmerizing! Cross”
“What spaciousness we have for Tatar arrows”
“Not squat – tall hybrid”
“Tears on my shaggy fox”
Daughter of Iajer
“On fluff girlish, tender”
“At the dawn – the slowest blood”
“To which New York”
Square
Snowmounds
“Familiar! Wherefrom you come to our country?”
“Over the nameless”
“Without the turn and without return”
“Divinely and recklessly”
“There is an hour for these words”
“Fierce vale”
Earthly Marks
“Look for trusting friends”
(Balcony)
“Hands – and around”
“Make sure – wait a bit there”
* * * * *
Как настигаемый олень
Летит перо.
О.....................................
И как хитро!
Их сонмы гонятся за мной, --
Чумная масть!
Всe дети матери одной,
Чье имя -- страсть.
Олень, олень Золоторог,
Беда близка!
То в свой звонкоголосый рог
Трубит тоска...
По зарослям словесных чащ
Спасайся, Царь!
То своры дых кровокипящ, --
То Ревность-Псарь!
Всe громче, громче об ребро
Сердечный стук...
И тихо валится перо
Из смуглых рук...
* * * * *
Like an overtaking deer
The pen flies.
O …
And how sly!
From the hosts they after me run–
Suit of plague!
All the children are of one mom,
Passion is her name.
Deer, deer
Golden Horn, trouble is near!
That in your sonorous horn
Trumpets the longing…
In the thickets of verbal woods
Save, tsar! Be found!
That packs of breath are blood-boiling,
To Jealousy – hound.
All louder, louder on the rib
Is the heartbeat.
And quietly falls the pen
From tanned hands.
* * * * *
На што мне облака и степи
И вся подсолнечная ширь!
Я раб, свои взлюбивший цепи,
Благословляющий Сибирь.
Эй вы, обратные по трахту!
Поклон великим городам.
Свою застеночную шахту
За всю свободу не продам.
Поклон тебе, град Божий, Киев!
Поклон, престольная Москва!
Поклон, мои дела мирские!
Я сын, не помнящий родства...
Не встанет -- любоваться рожью
Покойник, возлюбивший гроб.
Заворожил от света Божья
Меня верховный рудокоп.
* * * * *
What for me are the clouds and grasslands
And all the breadth of sunflower!
I’m slave, loving my own chains, and
Blessing Siberia.
Hey you, all you, morons!
The bow before the great cities.
The torture chamber of mine
I won’t sell for all liberties.
Bow to you, God’s city, Kiev!
Bow, the throne Moscow!
Bow, my worldly deeds!
I’m son, kinship not recalling …
He won’t stand – at rye marvelling,
A dead man, the coffin loving.
Supreme miner mesmerized
Me with the God’s light.
* * * * *
Душа, не знающая меры,
Душа хлыста и изувера,
Тоскующая по бичу.
Душа -- навстречу палачу,
Как бабочка из хризалиды!
Душа, не съевшая обиды,
Что больше колдунов не жгут.
Как смоляной высокий жгут
Дымящая под власяницей...
Скрежещущая еретица,
-- Саванароловой сестра --
Душа, достойная костра!
* * * * *
Soul, not knowing when is enough,
Soul of a whip and a fanatic,
Longing for the scourge.
Soul – meeting the executioner,
Like butterfly from chrysalis!
Soul, not having fed on offense,
That they no longer burn sorcerers.
Like a resinous tall tourniquet
Smoking under the hair shirt.
Grinding heretic, -
Savanarolova’s sister –
Soul, worthy of bonfire!
* * * * *
О первое солнце над первым лбом!
И эти -- на солнце прямо --
Дымящие -- черным двойным жерлом
Большие глаза Адама.
О первая ревность, о первый яд
Змеиный -- под грудью левой!
В высокое небо вперенный взгляд:
Адам, проглядевший Еву!
Врожденная рана высоких душ,
О Зависть моя! О Ревность!
О всех мне Адамов затмивший Муж:
Крылатое солнце древних!
* * * * *
Oh the first sun over first forehead!
And these – directly at the sun –
Smoking – black double vent –
Large eyes of Adam.
O the first jealousy, o the bane first
Of the snake – under left breast!
Staring into the first heaven:
Overlooking Eve, Adam!
Congenital wound of tall souls,
O my envy! O jealousy of mine!
The man eclipsed for me all Adams:
The winged sun of ancient ones.
* * * * *
Косматая звезда,
Спешащая в никуда
Из страшного ниоткуда.
Между прочих овец приблуда,
В златорунные те стада
Налетающая, как Ревность-
Волосатая звезда древних!
* * * * *
The shaggy star,
Hurrying nowhere
From a terrible place.
Among the other sheep the clothes,
At your golden fleece herds
Flying, like jealousy –
Hairy star of the ancients!
МАРИНА
1
Быть голубкой его орлиной!
Больше матери быть, -- Мариной!
Вестовым -- часовым -- гонцом --
Знаменосцем -- льстецом придворным!
Серафимом и псом дозорным
Охранять непокойный сон.
Сальных карт захватив колоду,
Ногу в стремя! -- сквозь огнь и воду!
Где верхом -- где ползком -- где вплавь!
Тростником -- ивняком -- болотом,
А где конь не берет, -- там лeтом,
Все ветра полонивши в плащ!
Черным вихрем летя беззвучным,
Не подругою быть -- сподручным!
Не единою быть -- вторым!
Близнецом -- двойником -- крестовым
Стройным братом, огнем костровым,
Ятаганом его кривым.
Гул кремлевских гостей незваных.
Если имя твое -- Басманов,
Отстранись. -- Уступи любви!
Распахнула платок нагрудный.
-- Руки настежь! -- Чтоб в день свой суди
Не в басмановской встал крови.
Marina
1
His dove to be, like an eagle!
More than a mother to be, Marina!
A messenger - a guard - a courier -
A flag-bearer - flatterer of the court!
With a seraph and dog to guard
A sleep restless and full of fear.
Taking a pack of sallow cards for a game,
Legs in stirrup! - through water and flame!
Where on horse - where to swim - where to crawl!
By the swamp - by the willows - by the reeds -
And where horse does not take - fly, all winds
Having been captured in your shawl!
In a black noiseless whirlwind flying,
Not a lady - a handy, I am!
Not to be sole - the second!
A twin - a double - slender
Godbrother in flame of bonfire,
To be his crooked friend.
Clamor of Kremlin's uninvited guests.
If Basmanov is your name, set
Aside - yield before love!
Threw open a chest kerchief, I.
Arms wide open! That on Judgment Day
He won't stand in Basmanov's blood.
2
Трем Самозванцам жена,
Мнишка надменного дочь,
Ты -- гордецу своему
Не родившая сына...
В простоволосости сна
В гулкий оконный пролет
Ты, гордецу своему
Не махнувшая следом...
На роковой площади
От оплеух и плевков
Ты, гордеца своего
Не покрывшая телом...
В маске дурацкой лежал,
С дудкой кровавой во рту.
-- Ты, гордецу своему
Не отершая пота...
-- Своекорыстная кровь! --
Проклята, проклята будь
Ты -- Лжедимитрию смогшая быть Лжемариной!
2
Wife of three imposters,
Arrogant Mnishka’s daughter,
You did not birth a son
To your proud one.
In the sleep without a hat
In resounding window flight
You did not wave your arm
To your proud one.
Full of fate on the square
From spits and smacks on ear
You did not with body cover
The proud one of yours.
In foolish mask he lay,
With bloody pipe in the mouth.
You did not wipe the sweat
Of your proud one.
Oh the treacherous blood!
Be accursed, be accursed.
You that to false Dimitry was false Marina!
3
-- Сердце, измена!
-- Но не разлука!
И воровскую смуглую руку
К белым губам.
Краткая встряска костей о плиты.
-- Гришка! -- Димитрий!
Цареубийцы! Псекровь холопья!
И -- повторенным прыжком --
На копья!
3
Heart, betrayal!
But never parting!
And the tan arm of the thief
To the white lips.
Short shake of bones on the plates.
Gregory! Dimitry!
Tsar-killers! Blood and fluff!
And - on the spears
With a repeated jump!
4
-- Грудь Ваша благоуханна,
Как розмариновый ларчик...
Ясновельможна панна...
-- Мой молодой господарчик...
-- Чем заплачу за щедроты:
Темен, негромок, непризнан...
Из-под ресничного взлету
Что-то ответило: -- Жизнью!
В каждом пришельце гонимом
Пану мы Иезусу -- служим...
Мнет в замешательстве мнимом
Горсть неподдельных жемчужин.
Перлы рассыпались, -- слезы!
Каждой ресницей нацелясь,
Смотрит, как в прахе елозя,
Их подбирает пришелец.
4
"Your chest is redolent,
Just like a rosemary trunk...
A most honorable lady..."
"My young honored one..."
"I'm dark, unrecognized, quiet...
With what shall I repay..."
From underneath the eyelids
Something, "With life!" did say.
In every chased-down stranger
We are serving Christ the Lord.
Crumples in confusion mangled
Handful of genuine pearls.
Pearls have been sprinkled - like tears!
Aiming with every eyelash,
He sees, while stranger
Picks them up, fidgeting in ash.
* * * * *
Как разгораются -- каким валежником!
На площадях ночных -- святыни кровные!
Пред самозванческим указом Нежности --
Что наши доблести и родословные!
С какой торжественною постепенностью
Спадают выспренные обветшалости!
О наши прадедовы драгоценности
Под самозванческим ударом Жалости!
А проще: лоб склонивши в глубь ладонную,
В сознаньи низости и неизбежности --
Вниз по отлогому -- по неуклонному --
Неумолимому наклону Нежности...
* * * * *
How it flares up – what kind of deadwood!
On the night squares – the shrines of blood!
Before the impostor decree of Tenderness –
What are our valor and pedigrees!
With what solemn gradualness
Lofty dilapidations lose force!
O the jewelry of our great-grandfathers
Under pretentious blow of remorse!
And simply: leaning forehead into the palms,
In consciousness of inevitability and baseness -
Down on the gentle – the unswerving –
The unrelenting slope of Tenderness….
КН. С. М. ВОЛКОНСКОМУ
Стальная выправка хребта
И вороненой стали волос.
И чудодейственный -- слегка –
Чуть прикасающийся голос.
Какое-то скольженье вдоль --
Ввысь -- без малейшего нажима...
О дух неуловимый -- столь
Язвящий -- сколь неуязвимый!
Земли не чующий, ничей,
О безучастие, с которым
-- Сиятельный -- лишь тень вещей
Следишь высокомерным взором.
В миг отрывающийся -- весь!
В лад дышащий -- с одной вселенной!
Всегда отсутствующий здесь,
Чтоб там присутствовать бессменно.
To Prince S. M. Volkonsky
The steel alignment of the ridge
And blue steeled hair.
And the miraculous – a bit –
Voice touching there.
Some kind of things sliding along –
To heights – without the smallest pressure…
Elusive spirit – so
Stinging – how invulnerable!
The earth not sensing, nobody’s,
About indifference, from where
Shining – at the shade of things
With an arrogant gaze you stare.
Coming off the moment – all!
Breathing in tune – universe sole!
Always you are here absent,
That you would permanently there be present.
РАЗЛУКА
To Sergei
1
Башенный бой
Где-то в Кремле.
Где на земле,
Где --
Крепость моя,
Кротость моя,
Доблесть моя,
Святость моя.
Башенный бой.
Брошенный бой.
Где на земле --
Мой
Дом,
Мой -- сон,
Мой -- смех,
Мой -- свет,
Узких подошв -- след.
Точно рукой
Сброшенный в ночь-
Бой.
Parting
1
Tower battle
Somewhere in Kremlin.
What on earth,
Where –
My castle,
My meekness,
My bravery,
My holiness.
Tower battle.
Abandoned battle.
Where on earth –
My
Home,
My – sleep,
My – laughter,
My – light,
Of narrow soles – trace.
Precisely with hand
Discarded at night –
Battle.
2
Уроненные так давно
Вздымаю руки.
В пустое черное окно
Пустые руки
Бросаю в полуночный бой
Часов, -- домой
Хочу! -- Вот так: вниз головой
-- С башни! -- Домой!
Не о булыжник площадной:
В шепот и шелест...
Мне некий Воин молодой
Крыло подстелет.
2
I raise the arms
Thrown down long ago.
Empty arms
In empty black window
I throw in the midnight beating
Of hours -
I want to go home!
Thus: head down from the tower!
Home!
In whisper and rustle:
Not on the stone of a square...
My wing was shot
By some young warrior.
3
Всe круче, всe круче
Заламывать руки!
Меж нами не версты
Земные, -- разлуки
Небесные реки, лазурные земли,
Где Друг мой навеки уже --
Неотъемлем.
Стремит столбовая
В серебряных сбруях.
Я рук не ломаю!
Я только тяну их
-- Без звука! --
Как дерево-машет-рябина
В разлуку,
Во след журавлиному клину.
Стремит журавлиный,
Стремит безоглядно.
Я спеси не сбавлю!
Я в смерти -- нарядной
Пребуду -- твоей быстроте златоперой
Последней опорой
В потерях простора!
3
More sharply, more sharptly
Your arms do twist!
Between us are heavenly
Rivers - not versts,
Between us are parting's lands azure,
Where forever inseparable
Are I and you.
In silver harness
The highway runs.
I don't twist the arms!
Without sound
I only pull them
Like ashberry waves
Into the parting,
Into the stork flock's trace.
Without looking back
The stork flock aspires,
Conceit I won't doff!
In death - well-attired
I'll be - your golden-feathered speed is
The final bulwark
In loss of space!
4
Смуглой оливой
Скрой изголовье.
Боги ревнивы
К смертной любови.
Каждый им шелест
Внятен и шорох.
Знай, не тебе лишь
Юноша дорог.
Роскошью майской
Кто-то разгневан.
Остерегайся
Зоркого неба.
============
Думаешь -- скалы
Манят, утесы,
Думаешь, славы
Медноголосый
Зов его -- в гущу,
Грудью на копья?
Вал восстающий
-- Думаешь -- топит?
Дольнее жало
-- Веришь -- вонзилось?
Пуще опалы --
Царская милость!
Плачешь, что поздно
Бродит в низинах.
Не земнородных
Бойся, -- незримых!
Каждый им волос
Ведом на гребне.
Тысячеоки
Боги, как древле.
Бойся не тины, --
Тверди небесной!
Ненасытимо --
Сердце Зевеса!
4
Hide head of bed
Like a dark olive,
Jealous are gods
Of earthly love.
Every rustle
And whisper they hear.
Know, not just to you
The young man is dear.
Someone is mad at
Luxury of May.
Be careful of
The sharp-eyed sky.
--------------------
That rocks and cliffs
Lure him, you conjure,
That call of fame
With voice of copper
Chest on the spear
To depth, lures him?
The rising wave
You think - drowns him?
Sting of the fortune
Pierced - you see?
Deeper than disgrace
Is tsar's mercy.
That you wander late in the
Low lands you shed tears.
Invisible ones, not the
Earth-born you should fear.
Visible to them
On the comb is each hair.
Gods have a thousand
Eyes to spare.
Fear not the quicksand -
Fear sky's blue!
Insatiable
Is heart of Zeus.
5
Тихонько
Рукой осторожной и тонкой
Распутаю путы:
Ручонки -- и ржанью
Послушная, зашелестит амазонка
По звонким, пустым ступеням расставанья.
Топочет и ржет
В осиянном пролете
Крылатый. -- В глаза -- полыханье рассвета.
Ручонки, ручонки!
Напрасно зовете:
Меж ними -- струистая лестница Леты.
5
Quietly
With an arm careful and thin
I'll untangle the tangles:
Arms - and to neighing
Obedient, the Amazon will rustle
On empty and resounding steps of parting.
Stomps his feet and neighs
In the lit flight the winged one. In the eyes -
Flaming of dawn.
Little arms, little arms!
You call in vain:
The staircase of Lethe pours between them.
6
Седой -- не увидишь,
Большим -- не увижу.
Из глаз неподвижных
Слезинки не выжмешь.
На всю твою муку,
Раззор -- плач:
-- Брось руку!
Оставь плащ!
В бесстрастии
Каменноокой камеи,
В дверях не помедлю,
Как матери медлят:
(Всей тяжестью крови,
Колен, глаз --
В последний земной
Раз!)
Не крадущимся перешибленным зверем,
Нет, каменной глыбою
Выйду из двери --
Из жизни. -- О чем же
Слезам течь,
Раз -- камень с твоих
Плеч!
Не камень! -- Уже
Широтою орлиною --
Плащ! -- и уже по лазурным стремнинам
В тот град осиянный,
Куда -- взять
Не смеет дитя
Мать.
6
Gray-haired, you won't see me,
You as big - I won't see,
You won't press the tears
From motionless eyes.
For all of your torment.
Weeping - argument:
Put down your hand!
Leave the coat behind!
In apathy's
Stone-eyed cameo
Like mothers I won't
Tarry in the door:
(With heaviness of
Blood, knees, eye -
In the final earthly
Time!)
Not as a crawling, wounded beast -
No, as a lump of rock
I'll leave from the door -
Of life. What for
Do the tears pour,
When is lifted the stone
From the shoulders your own?
Not a stone! Already
As wide as an eagle
Is the cloak! And already by river of azure
Into the city of light, where
The mother
To take her kid
Would not dare.
7
Ростком серебряным
Рванулся ввысь.
Чтоб не узрел его
Зевес --
Молись!
При первом шелесте
Страшись и стой.
Ревнивы к прелести
Они мужской.
Звериной челюсти
Страшней -- их зов.
Ревниво к прелести
Гнездо богов.
Цветами, лаврами
Заманят ввысь.
Чтоб не избрал его
Зевес-
Молись!
Все небо в грохоте
Орлиных крыл.
Всей грудью грохайся --
Чтоб не сокрыл.
В орлином грохоте
-- О клюв! О кровь! --
Ягненок крохотный
Повис -- Любовь...
Простоволосая,
Всей грудью -- ниц...
Чтоб не вознес его
Зевес-
Молись!
7
With silver growth
He tore up and away.
That Zeus would not
See him -
Pray!
At the first rustle
Be fearful and stand.
They're jealous of
Beauty of man.
Their call is scarier
Than jaw of a beast.
Jealous of beauty
Is the gods' nest.
With flowers, with laurels
They'll lure up and away.
That Zeus would not
Choose him -
Pray!
Thundering with eagles'
Wings is the sky.
With all chest shatter -
That you won't hide.
In eagles' thunder -
O beak! O blood!
The tiny lamb
Is hanging - Love..
Bare-headed,
With chest - prostate..
That Zeus would not
Raise him -
Pray!
8
Я знаю, я знаю,
Что прелесть земная,
Что эта резная,
Прелестная чаша --
Не более наша,
Чем воздух,
Чем звезды,
Чем гнезда,
Повисшие в зорях.
Я знаю, я знаю,
Кто чаше -- хозяин!
Но легкую ногу вперед -- башней
В орлиную высь!
И крылом -- чашу
От грозных и розовых уст --
Бога!
8
I know, I know
That charm is of earth,
That this carved,
Beautiful cup –
No more ours
Than stars,
Than nests,
Than air,
Hanging in the dawns.
I know, I know
Who is master more often!
But they would put the leg in front –
Tower in eagle heights!
And with a wing – the cup
From thunderous and pink lips
Of God!
<9>
Твои...... черты,
Запечатленные Кануном.
Я буду стариться, а ты
Останешься таким же юным.
Твои...... черты,
Обточенные ветром знойным.
Я буду горбиться, а ты
Останешься таким же стройным.
Волос полуденная тень,
Склоненная к моим сединам...
Ровесник мой год в год, день в день,
Мне постепенно станешь сыном...
<9>
Your......features
Imprinted by beginning.
I'll become older, and you
Will stay just as young.
Your......features,
Sharpened by burning wind.
I'll be hunched over, and you
Will stand elegantly.
Midday shade of the hair,
That to my gray spots lean...
My age, day to day, year to year,
You will gradually become my son...
<10>
Последняя прелесть,
Последняя тяжесть:
Ребенок, у ног моих
Бьющий в ладоши.
Но с этой последнею
Прелестью -- справлюсь,
И эту последнюю тяжесть я
Сброшу.
Всей женскою лестью
Язвя вдохновенной,
Как будто не отрок
У ног, а любовник --
О шествиях --
Вдоль изумленной Вселенной
Под ливнем лавровым,
Под ливнем дубовым.
Последняя прелесть,
Последняя тяжесть-
Ребенок, за плащ ухватившийся. .. -- В муке
Рожденный! -- Когда-нибудь людям расскажешь,
Что не было равной --
В искусстве Разлуки!
<10>
The final beauty,
Last heaviness yet:
The child, hitting palms
At my feet.
But this final beauty
I'll take care of no less
And I'll throw down this
Last heaviness.
Stinging with inspired
Women's flattery,
As if not a teen but
A lover at the feet -
About the wanderings -
Along the amazed Universe
Under the rain of laurel,
Under the rain of oak.
The beauty final,
The heaviness final -
The child, the cloak grasping..
In torment born! When you'll tell the people
That there was no equal
In art of parting!
* * * * *
Нам вместе было тридцать шесть,
Прелестная мы были пара...
И -- радугой -- благая весть:
................ -- не буду старой!
* * * * *
We were together thirty-six,
Magnificent we were as couple…
And – with a rainbow – a good news:
……. I won’t get old.
* * * * *
М. А. Кузмину
Два зарева! -- нет, зеркала!
Нет, два недуга!
Два серафических жерла,
Два черных круга
Обугленных -- из льда зеркал,
С плит тротуарных,
Через тысячеверстья зал
Дымят -- полярных.
Ужасные! -- Пламень и мрак!
Две черных ямы.
Бессонные мальчишки -- так --
В больницах: Мама!
Страх и укор, ах и аминь...
Взмах величавый...
Над каменностию простынь --
Две черных славы.
Так знайте же, что реки -- вспять,
Что камни -- помнят!
Что уж опять они, опять
В лучах огромных
Встают -- два солнца, два жерла,
-- Нет, два алмаза! --
Подземной бездны зеркала:
Два смертных глаза.
* * * * *
Two glows! No, mirrors!
No, two illnesses!
Two seraphic mouths
Two black circles
Charred – from the ice of mirrors,
From the slabs of sidewalks,
Through a thousand-hole halls
They fume – Arctic.
The awful ones! Flame and darkness!
Two black holes.
The sleepless boys – thus –
Shout “mother” in hospitals.
Fear and reproach, and as “amen”…
Sweep magic, holy…
A sheet over the stone –
Two black glories.
You know this, that they reverse
Rivers, they remember stones!
That once again, once again
They stand in giant rays –
Two sons, two vents,
No, two diamonds!
Mirrors of underground abyss:
Two mortal eyes.
ВЕСТНИКУ
Скрежещут якорные звенья,
Вперед, крылатое жилье!
Покрепче чем благословенье
С тобой -- веление мое!
Мужайся, корабельщик юный!
Вперед в лазоревую рожь!
Ты больше нежели Фортуну-
Ты сердце Цезаря везешь!
Смирит лазоревую ярость
Ресниц моих -- единый взмах!
Дыханием надут твой парус
И не нуждается в ветрах!
Обветренные руки стиснув,
Слежу. -- Не верь глазам! -- Всe ложь!
Доподлинный и рукописный
Приказ Монархини везешь.
Два слова, звонкие как шпоры,
Две птицы в боевом грому.
То зов мой -- тысяча который? --
К единственному одному.
В страну, где солнце правосудья
Одно для нищих и вельмож
-- Между рубахою и грудью --
Ты сердце Матери везешь.
To Messenger
Anchor links rattle,
Forward, winged housing!
With you my will
Is stronger than a blessing!
Take courage! Man up, the young shipman!
Ahead into the azure rye!
You now are more than the Fortune –
You wear Caesar’s heart!
Will subdue the azure rage
In single stroke my eyelashes!
Your sail will be blown with breath
And will not need winds!
Clutching chapped hands I follow.
All is lie! Don’t believe eyes!
Authentic and handwritten so
You’re taking orders of the nuns.
Resonant like spars, two words,
In battle thunder are two birds.
Which thousand? – it is my call
To the only one alone.
Into the land where justice’s sun
For the rich and the poor is one
Between the chest and the shirt –
You’re carrying the mother’s heart.
ГЕОРГИЙ
1
Ресницы, ресницы,
Склоненные ниц.
Стыдливостию ресниц
Затменные -- солнца в венце стрел!
-- Сколь грозен и сколь ясен! --
И плащ его -- был -- красен,
И конь его -- был -- бел.
Смущается Всадник,
Гордится конь.
На дохлого гада
Белейший конь
Взирает вполоборота.
В пол-окна широкого
Вслед копью
В пасть красную -- дико раздув ноздрю
Раскосостью огнеокой.
Смущается Всадник,
Снисходит конь.
Издохшего гада
Дрянную кровь
-- Янтарную -- легким скоком
Минует, -- янтарная кровь течет.
Взнесенным копытом застыв -- с высот
Лебединого поворота.
Безропотен Всадник,
А конь брезглив.
Гремучего гада
Копьем пронзив --
Сколь скромен и сколь томен!
В ветрах -- высоко -- седлецо твое,
Речной осокой -- копьецо твое
Вот-вот запоет в восковых перстах
У розовых уст
Под прикрытием стрел
Ресничных,
Вспоет, вскличет.
-- О страшная тяжесть
Свершенных дел!
И плащ его красен,
И конь его бел.
Любезного Всадника,
Конь, блюди!
У нежного Всадника
Боль в груди.
Ресницами жемчуг нижет...
Святая иконка -- лицо твое,
Закатным лучом -- копьецо твое
Из длинных перстов брызжет.
Иль луч пурпуровый
Косит копьем?
Иль красная туча
Взмелась плащом?
За красною тучею --
Белый дом.
Там впустят
Вдвоем
С конем.
Склоняется Всадник,
Дыбится конь.
Все слабже вокруг копьеца ладонь.
Вот-вот не снесет Победы!
-- Колеблется -- никнет -- и вслед копью
В янтарную лужу -- вослед копью
Скользнувшему.
-- Басенный взмах
Стрел...
Плащ красен, конь бел.
George
1
Eyelashes, eyelashes
Bowing down.
With the shame of eyelashes
Eclipsed - suns in the arrows' crown!
How clear and how loud!
And his cloak was red
And white was his stallion.
Embarrassed is the rider,
Proud is the stallion.
On the dead serpent
The whitest stallion
Looks in half-turn.
In wide half-window
After a spear
Into the red jaw - the nostrils wildly blows -
And slants, eyes of fire.
The rider's embarrassed,
The horse comes down.
The deceased serpent's
Accursed blood -
Amber-colored - with light gait
He avoids – flows the amber blood.
Raising a hoof, he freezes - from the heights
Of the turn of the swan.
Meek is the horseman,
Fastidious is the horse.
With a spear having
The rattling serpent pierced -
Since you're modest and languid!
In the winds - up high - is your heart,
At the river edge – your spear
Now sings at the waxen fingers
At the pink lips
Under cover of arrows
Of eyelashes,
Sings, shouts. -
O fearful heaviness
Of deeds done!
And his cloak is red
And white is his stallion.
The lovely horseman
Awake, stallion!
The tender horseman
Has a chest pain.
Threads the pearls with eyelashes...
The holy icon - is face of yours,
With sunset ray - the spear of yours
From long fingers splashes.
Does he mow down with a spear
The ray that's purple?
Or the red cloud
Rises like mantle?
The white house.
He will be
Let in
With the horse.
The horseman leans,
The horse stands on hind legs.
The palm around the spearman is weaker.
Now he will victory bear!
Stirs - moves - and after the spear
Into the amber puddle - after the horse
That slipped away.
The base sweep
Of arrows...
Red is the mantle, white is the horse.
2
О тяжесть удачи!
Обида Победы!
Георгий, ты плачешь,
Ты красною девой
Бледнеешь над делом
Своих двух
Внезапно-чужих
Рук.
Конь брезгует Гадом,
Ты брезгуешь гласом
Победным. -- Тяжелым смарагдовым маслом
Стекает кровища.
Дракон спит.
На всю свою жизнь
Сыт.
Взлетевшею гривой
Затменное солнце.
Стыдливости детской
С гордынею конской
Союз.
Из седла --
В небеса --
Куст.
Брезгливая грусть
Уст.
Конь брезгует Гадом,
Ты брезгуешь даром
Царевым, -- ее подвенечным пожаром.
Церковкою ладанной:
Строг -- скуп --
В безжалостный
Рев
Труб.
Трубите! Трубите!
Уж слушать недолго.
Уж нежный тростник победительный -- долу.
Дотрубленный долу
Поник. -- Смолк.
И облачный -- ввысь! --
Столб.
Клонитесь, клонитесь,
Послушные травы!
Зардевшийся пол оплеухою славы-
Бледнеет. -- Домой, трубачи! -- Спит.
До судной трубы --
Сыт.
2
O heaviness of success!
Slight of victory!
George, you cry,
Like a beautiful lady
You pale at the deed
Of your two
Suddenly alien to you
Hands.
Horse is squeamish of the serpent,
You are squeamish of the voice
Of victory. Like heavy oil
The blood pours.
The dragon sleeps.
You are sated for the rest
Of the life of yours.
The sun is eclipsed
By the lifted mantle.
Union of child's bashfulness
With the dignity of
Horse.
From the saddle -
Into the sky -
Bush.
Fastidious sorrow
Of mouth.
Horse is squeamish of the serpent,
You are squeamish of the present
Of the tsar - her engagement fire.
Of the church frankincense;
Strict - harsh -
In the pitiless
Roar of
Pipes.
Trumpet! Trumpet!
It's not long left to hear.
The tender victory reed - away.
The one out-piped away
Drooped - went quiet.
And cloudy - in height! -
Post.
Bow, bow,
Obedient grass!
Reddened under the slap of glory -
Pales. - Home, trumpeters! - He sleeps.
Up to the judgment pipe -
Is full.
3
Синие версты
И зарева горние!
Победоносного
Славьте -- Георгия!
Славьте, жемчужные
Грозди полуночи,
Дивного мужа,
Пречистого юношу:
Огненный плащ его,
Посвист копья его,
Кровокипяшего
Славьте -- коня его!
==============
Зычные мачты
И слободы орлие!
Громокипящего
Славьте -- Георгия!
Солнцеподобного
В силе и в кротости.
Доблесть из доблестей,
Роскошь из роскошей:
Башенный рост его,
Посвист копья ею,
Молниехвостого
Славьте -- кони его!
Львиные ветры
И глыбы соборные!
Великолепного
Славьте -- Георгня!
Змея пронзившего,
Смерть победившего,
В дом Госпожи своей
Конным -- вступившего!
Зычный разгон его,
Посвист копья его,
Преображенною
Ставьте -- коня его!
=============
Льстивые ивы
И травы поклонные,
Вольнолюбивого.
Узорешенного
Юношу -- славьте,
Юношу -- плачьте,
Вот он, что розан
Райский -- на травке:
Розовый рот свой
На две половиночки --
Победоносец,
Победы не вынесший.
3
Celestial glow
And blue versts!
Glory George
The Victorious!
Pearly branches
Of midnight, proclaim
The clean youth
The marvelous man:
His fiery mantle,
His spear's song
Glory the blood-boiling
Stallion.
--------------------
O great masts
And each proud village!
Glory the thundering-
Boiling George!
In strength and in meekness
Like sun he'd be.
Honor of honor,
Luxury's luxury.
His towering height,
His spear's song,
Glory his lightning-tailed
Stallion!
Winds of the lion
And mass of the church!
Glory the
Magnificent George!
Having killed the serpent,
Over death having won,
Entering his lady's home
On a stallion!
His great momentum,
His spear's song,
Glory his transformed
Stallion!
--------------------
Flattering willows
And leaning grass,
The freedom-loving
And full of class
Youth - glory,
Youth - bemoan...
Here is he, on the grass
That is warrior of heaven:
His pink mouth
Its two halves there are -
Couldn't bear victory
The victory-bearer.
4
Из облаков кивающие перья.
Как передать твое высокомерье,
-- Георгий! -- Ставленник небесных сил!
Как передать закрепощенный пыл
Зрачка, и трезвенной ноздри раздутой
На всем скаку обузданную смуту.
Перед любезнейшею из красот
Как передать -- с архангельских высот
Седла -- копья -- с веянного дела
И девственности гневной -- эти стрелы
Ресничные -- эбеновой масти --
Разящие: -- Мы не одной кости!
Божественную ведомость закончив,
Как передать, Георгий, сколь уклончив
-- Чуть что земли не тронувший едва --
Поклон, -- и сколь пронзительно-крива
Щель, заледеневающая сразу:
-- О, не благодарите! -- По приказу.
4
The feathers from the clouds nodding away...
How your arrogance to convey,
George! Creature of powers of heaven!
How to convey enslaved fervor of a pupil,
And of a sober blown-up nostril,
At the full trot the curbed confusion.
Before the beauty most filled with delight
How to convey - from the archangel heights
The saddles and the spears of deed done
And these arrows of eyelashes - virginity
Wrathful - the coat of ebony -
Piercing - we are not of one bone!
Having completed witnessing God's missive,
How to convey, George, how you were evasive -
That you have touched the ground barely -
A bow - and how the hole at once,
Piercing-crooked, filled with ice:
Oh, don't be grateful! He followed orders, squarely.
5
С архангельской высоты седла
Евангельские творить дела.
Река сгорает, верста смугла.
-- О даль! Даль! Даль!
В пронзающей прямизне ресниц
Пожарищем налетать на птиц.
Копыта! Крылья! Сплелись! Свились!
О высь! Высь! Высь!
В заоблачье исчезать как снасть!
Двуочие разевать как пасть!
И не опомнившись -- мертвым пасть:
О страсть! -- Страсть! -- Страсть!
5
From the archangel height of the seat
To do evangelic deeds.
River burns, dark for miles far hence.
O distance! Distance! Distance!
In piercing straightness of the lashes of the eye
With a firestorm onto the birds to fly.
The hooves! The wings! Bound up tight!
O height! Height! Height!
To open eyes like jaw! Like gear
Beyond clouds to disappear!
And not to come to wits - to fall and die:
O passion! Passion! Passion!
6
А девы -- не надо.
По вольному хладу,
По синему следу
Один я поеду.
Как был до победы:
Сиротский и вдовый.
По вольному следу
Воды родниковой.
От славы, от гною
Доспехи отмою.
Во славу Твою
Коня напою.
Храни, Голубица,
От града -- посевы,
Девицу -- от гада,
Героя -- от девы.
6
And I need no girl.
By the cold of will,
By the bluish trace
I will go myself.
Widowed and an orphan
You were till I conquered.
By the willing trace
Of rushing spring water.
I'll wash away feats
From the glory, from pus.
In your glory I'll
Give drink to the horse.
Keep, little dove,
The sprouts from hail,
The girl from the serpent,
The hero from the girl.
7
О всеми ветрами
Колеблемый лотос!
Георгия -- робость,
Георгия -- кротость...
Очей непомерных
-- Широких и влажных --
Суровая -- детская -- смертная важность.
Так смертная мука
Глядит из тряпья.
И вся непомерная
Тяжесть копья.
Не тот -- высочайший,
С усмешкою гордой:
Кротчайший Георгий,
Тишайший Георгий,
Горчайший -- свеча моих бдений -- Георгий,
Кротчайший -- с глазами оленя -- Георгий!
(Трепещущей своре
Простивший олень).
-- Которому пробил
Георгиев день.
О лотос мой!
Лебедь мой!
Лебедь! Олень мой!
Ты -- все мои бденья
И все сновиденья!
Пасхальный тропарь мой!
Последний алтын мой!
Ты, больше, чем Царь мой,
И больше, чем сын мой!
Лазурное око мое --
В вышину!
Ты, блудную снова
Вознесший жену.
-- Так слушай же!..
7
O, by every wind
Shaken lotus!
George's shyness,
George's kindness...
The childish - severe - deadly importance
Of gigantic eyes
Wide and moist.
Thus deadly torment
From the rags peers.
And the excessive
Weight of a spear
Not here - with a proud
Laugh, full of height:
George most mild,
George most quiet.
Most bitter - candle of my vigils - George,
Most mild - with eyes of a deer - George!
(The deer that's forgiven
The trembling pack).
To whom did the day
Of George strike the clock.
O my lotus!
My swan!
Swan! My deer!
You're all my vigils of night
And all my dreams beside!
You my Easter psalm!
You my final altar!
You more than my son
And more than my tsar!
My azure eye –
In the height!
You, having raised again
Your escaped wife.
So listen!
[8]
Не лавром, а терном
На царство венчанный,
В седле -- а крылатый!
Вкруг узкого стана
На бархате черном
Мальтийское злато.
Нетленные иглы
Терновые -- Богу
И Другу присяга.
Высокий загиб
Лебединый, а с боку
Мальтийская шпага.
Мальтийского Ордена
Рыцарь -- Георгий,
Меж спящими -- бдящий.
Мальтийского Ордена
Рыцарь -- Георгий,
На жен не глядящий...
[8]
Not with laurel, not with thorn,
As a king crowned,
In a saddle - with wings!
Around the shape narrow
On the black velvet
Maltese gold is.
Unbreakable thorn
Needles - a vow
To friend and God.
High bending
Of a swan, on the side
A Maltese sword.
The knight of Maltese
Order - George,
Midst sleepers - aware.
The knight of Maltese
Order - George,
At wives doesn't stare...
[9]
Странноприимница высоких душ,
Тебя пою -- пергаментная сушь
Высокодышащей земли Орфея.
Земля высокомерная! -- Ступню
Отталкивающая как ладонью,
Когда ж опять на грудь твою ступлю
Заносчивой пятою амазоньей --
Сестра высокомерная! Шагов
Не помнящая ..........................
Земля, земля Героев и Богов,
Амфитеатр моего Восхода!
<9>
The stranger of the high souls,
I sing you – parchment dryness
Breathable land of Orpheus.
Arrogant earth! Like with a hand
With the soul pushing away
When will I step on the chest again
As the fifth Amazon –
Arrogant sister! Steps
I don’t remember…
Earth, earth of gods and heroes,
Your sunrise’s amphitheatre.
БЛАГАЯ ВЕСТЬ
1
В сокровищницу
Полунощных глубин
Недрогнувшую
Опускаю ладонь.
Меж водорослей --
Ни приметы его!
Сокровища нету
В морях -- моего!
В заоблачную
Песнопенную высь --
Двумолнием
Осмелеваюсь -- и вот
Мне жаворонок
Обронил с высоты --
Что за морем ты,
Не за облаком ты!
Good Tidings
1
Into the treasure chest
Of the midnight depths
I let down
A steady hand.
Amid seaweed
There's no sight of him!
My treasure-chest
Is not in the sea!
Into the singing height
Beyond clouds -
With double thunder
I get brave - and now
A lark has dropped
From the height for me -
That you're not beyond cloud,
That you're across the sea!
2
Жив и здоров!
Громче громов --
Как топором --
Радость!
Нет, топором
Мало: быком
Под обухом
Счастья!
Оглушена,
Устрашена.
Что же взамен --
Вырвут?
И от колен
Вплоть до корней
Вставших волос --
Ужас.
Стало быть, жив?
Веки смежив,
Дышишь, Зовут-
Слышишь?
Вывез корабль?
О мой журавль
Младший -- во всей
Стае!
Мертв -- и воскрес?!
Вздоху в обрез,
Камнем с небес,
Ломом
По голове, --
Нет, по эфес
Шпагою в грудь-
Радость!
2
Alive and healthy!
Louder than thunder -
Like happiness -
With an axe!
No, with an axe
Not enough: with a bull
Under the head
Of happiness!
Stunned.
Afraid.
What in exchange -
Will they tear away?
And from the knees
All the way to the roots
Of standing hair -
Terror.
So it is, alive?
Shutting one's eyes,
Breathing, they call -
Hear it all?
Did the ship go away?
Oh my crane
In the whole
Youngest flock!
Resurrected once died?
Cutting out sigh
A stone from the sky,
Breaking
Over the head -
No, till the hilt
Sword into chest -
Happiness!
3
Под горем не горбясь,
Под камнем -- крылатой-
-- Орлом! -- уцелев,
Земных матерей
И небесных любовниц
Двойную печаль
Взвалив на плеча, --
Горяча мне досталась
Мальтийская сталь!
Но гневит; небо
К орлам -- благосклонно.
Не сон ли: в волнах
Сонм ангелов конных!
Меж ними -- осанна! --
Мой -- снегу белей...
Лилейные ризы,
-- Конь вывезет! -- Гривой
Вспенeнные зыби.
-- Вал вывезет! -- Дыбом
Встающая глыба...
Бог вынесет!...
-- Ох!-
3
Not hunching under sorrow,
Under the stone –
Winged as an eagle having stayed whole,
The double sadness
Of earthly mothers
And heavenly mistresses
Having thrown on the shoulder -
I got Maltese
Hot steel!
But the wrathful sky
To the eagles - favorably.
Is this not a dream: in the waves
Multitude of horse angels!
Between them - hosanna! -
My - whiter than snow...
Lily chasubles,
Horse will carry out! -
Swells foamed by a mantle.
Wave will carry out! -
Block standing on end...
God will carry out...
- Oh!
4
Над спящим юнцом -- золотые шпоры.
Команда: вскачь!
Уже по пятам воровская свора.
Георгий, плачь!
Свободною левою крест нащупал.
Команда: вплавь!
Чтоб всем до единого им пол купол
Софийский, -- правь!
Пропали! Не вынесу сухожилья!
Конец! -- Сдались!
-- Двумолнием раскрснощает крылья.
Команда: ввысь!
4
Over the sleeping youth - golden spurs.
Command: Up high!
Back at the heels the crowd of robbers.
George, cry!
With a free left hand you're feeling the cross.
Command: swim!
Rule, that they come to the last
Under the cupola Sofian!
We're lost! Can’t stand the sinews!
The end! - Give up!
With double lightning it opens the wings.
Command: up!
5
Во имя расправы
Крепись, мой Крылатый!
Был час переправы,
А будет -- расплаты.
В тот час стопудовый
-- Меж бредом и былью-
Гребли тяжело
Корабельные крылья.
Меж Сциллою -- да!-
И Харибдой гребли.
О крылья мои,
Журавли-корабли!
Тогда по крутому
Эвксинскому брегу
Был топот Побега,
А будет -- Победы.
В тот чае непосильный
-- Меж дулом и хлябью-
Сердца не остыли,
Крыла не ослабли,
Плеча напирали,
Глаза стерегли.
-- О крылья мои,
Журавли-корабли!
Птенцов узколицых
Не давши в обиду,
Сказалось --
Орлицыно сердце Тавриды.
На крик длинноклювый
-- С ерами и с ятью! --
Проснулась --
Седая Монархиня-матерь.
И вот уже купол
Софийский -- вдали...
О крылья мои,
Журавли-корабли!
Крепитесь! Кромешное
Дрогнет созвездье.
Не с моря, а с неба
Ударит Возмездье.
Глядите: небесным
Свинцом налитая,
Грозна, тяжела
Корабельная стая.
И нету конца ей,
И нету земли...
-- О крылья мои,
Журавли-корабли!
5
In the name of massacre
Hold tight, my one with wings!
There was an hour of crossing
And will be - of getting even.
In that ton-and-half hour
Between fact and dream
Heavily paddled
The ship's wings.
Between Charybdis - yes! -
And Scylla paddled away.
Oh my wings,
The ships-cranes!
Then on the steep
Shore of Euxene
Stomped those who escaped,
Will - those who win.
In that exhausting hour
Between mud and muzzle
The wings did not grow weaker,
The hearts did not chill,
The shoulders were pressing,
In guard eyes remained.
O these wings of mine,
The ships-cranes!
Not given to offend
Narrow-faced little birds,
It was said - a she-eagle's
Heart of Taurides.
With many a letter
Onto cry long-beaked
The gray-haired Monarchian
Mom did awake.
And here's the Sofian
Cupola - far away...
O these my wings,
The ships-cranes!
Bear! Dark constellation
Will shiver up high.
The vengeance will come
Not from sea, from the sky.
Look: having been poured
With lead of heaven,
The flock of ships
Is menacing, heavy.
And there is no end to it,
There is no land...
O these my wings,
The ships-cranes!
ВОЗВРАЩЕНИЕ ВОЖДЯ
Конь -- хром,
Меч -- ржав.
Кто -- сей?
Вождь толп.
Шаг -- час,
Вздох-век,
Взор -- вниз.
Все -- там.
Враг. -- Друг.
Терн. -- Лавр.
Всe -- сон...
-- Он. -- Конь.
Конь -- хром.
Меч -- ржав.
Плащ -- стар.
Стан -- прям.
Horse - lame.
Sword - rusty.
Who - now?
Leader of crowds.
Step - hour,
Sigh - century,
Look - down.
All - there.
Foe. - Friend.
Thorn. - Laurel.
All - dream...
He. - Horse.
Horse - lame.
Sword - rusty.
Cloak - old.
Stature - straight.
* * * * *
Благоухала целую ночь
В снах моих -- Роза.
Неизреченно-нежная дочь
Эроса -- Роза.
Как мне усвоить, расколдовать
Речь твою -- Роза?
Неизреченно-нежная мать
Эроса -- Роза!
Как ...... мне странную сласть
Снов моих -- Роза?
Самозабвенно-нежная страсть
Эроса -- Роза!
* * * * *
For the whole night was fragrant
In my dreams – Rose.
Daughter, inexpressibly tender,
Of Eros – Rose.
How can I learn and bewitch
Your speech – Rose?
Mother tender inexpressibly
Of Eros – Rose!
Like… to me strange sweetness
Of my dreams – Rose!
Passion tender and selfless
Of Eros – Rose!
* * * * *
Прямо в эфир
Рвется тропа.
-- Остановись! --
Юность слепа.
Ввысь им и ввысь!
В синюю рожь!
-- Остановись! --
В небо ступнешь.
* * * * *
Into the ether
Leads the path.
Stop, now!
Blind is youth.
Higher, all higher!
Into blue rye!
Stop, now!
You'll step in the sky.
* * * * *
He в споре, а в мире --
Согласные сестры.
Одна -- меч двуострый
Меж грудью и миром
Восставив: не выйду!
Другая, чтоб не было гостю обиды
И медом и миром.
* * * * *
Not in quarrel but in peace –
The agreeable sisters.
One – double-edged sword
Over chest and over world
Risen: won’t leave!
Another, that guest won’t take offense
At honey and peace.
ОТРОК
1
Пустоты отроческих глаз! Провалы
В лазурь! Как ни черны -- лазурь!
Игралища для битвы небывалой,
Дарохранительницы бурь.
Зеркальные! Ни зыби в них, ни лона,
Вселенная в них правит ход.
Лазурь! Лазурь! Пустынная до звону!
Книгохранилища пустот!
Провалы отроческих глаз! -- пролеты!
Душ раскаленных -- водопой.
-- Оазисы! -- чтоб всяк хлебнул и отпил,
-- И захлебнулся пустотой.
Пью -- не напьюсь. Вздох -- и огромный выдох,
И крови ропщущей подземный гул.
Так по ночам, тревожа сон Давидов,
Захлебывался царь Саул.
Teenager
1
Emptiness of teenager’s eyes! Falls
Into azure! How azure they are no matter how black!
Playgrounds for unprecedented battle,
The storms’ tabernacles.
Mirrored! No swell in them, no womb,
The universe in them rules.
Azure! Azure! Deserted to the ringing!
Empty book’s depositories!
Failure of teenager’s eyes – spans!
Hot shower is a watering hole.
Oases! To drink for all,
And choked with emptiness.
Drink – won’t get drunk. Sigh – and exhalation vast,
And murmurs underground blood’s rumble.
Thus, Saul the King had choked at night
Disturbing David’s slumber.
2
Огнепоклонник! Красная масть!
Заворожeнный и ворожащий!
Как годовалый -- в красную пасть
Льва, в пурпуровую кипь, в чащу --
Око и бровь! Перст и ладонь!
В самый огонь, в самый огонь!
Огнепоклонник! Страшен твой Бог!
Пляшет твой Бог, насмерть ударив!
Думаешь -- глаз? Красный всполох-
Око твое! -- Перебег зарев...
А пока жив -- прядай и сыпь
В самую кипь! В самую кипь!
Огнепоклонник! Не опалюсь!
По мановенью -- горят, гаснут!
Огнепоклонник! Не поклонюсь!
В черных пустотах твоих красных
Стройную мощь выкрутив в жгут
Мой это бьет -- красный лоскут!
2
Fire worshipper! The red suit!
Bewitched and bewitching!
Like one year old – in the red jaw
Of lion, into purple boil, into thicket –
Finger and palm! Eyebrow and eye!
Into fire, into very fire!
Fire worshipper! Fearsome is your God!
Your God dances, to death hitting!
You think – the eye? Flare most red –
Your eye – is the dawn repeating…
And while you live – spin and fall
Into the boil! Into the boil!
Fire worshipper! I will not scorch!
You beckon – they burn, extinguish!
Fire worshipper! Do not bend!
In the black voids of your red
Having twisted slender power in tourniquet
A red flap - mine beats it!
3
Простоволосая Агарь -- сижу,
В широкоокую печаль -- гляжу.
В печное зарево раскрыв глаза,
Пустыни карие -- твои глаза.
Забывши Верую, купель, потир --
Справа-налево в них читаю Мир!
Орлы и гады в них, и лунный год, --
Весь грустноглазый твой, чужой народ.
Пески и зори в них, и плащ Вождя...
Как ты в огонь глядишь -- я на тебя.
Пески не кончатся... Сынок, ударь!
Простой поденщицей была Агарь.
Босая, темная бреду, в тряпье...
-- И уж не помню я, что там -- в котле!
3
Bareheaded Hagar – I sit,
In wide-eyed sadness – I see.
In the stove glow I opened eyes,
Hazel deserts – are your eyes.
Forgetting, I believe, font and chalice –
From right to left in them read of Peace!
Eagles and serpents there, and year of the moon,
All you sad-eyed, foreign men.
Sands and dawns in them, and cloak of chief too…
How you stare into fire – I into you.
Sand won’t run out… Son, hit here!
Hagar was simple labourer.
In rags, dark delirium, barefoot …
And I don’t recall that I am in a pot!
4
Виноградины тщетно в садах ржавели,
И наложница, тщетно прождав, уснула.
Палестинские жилы! -- Смолы тяжeле
Протекает в вас древняя грусть Саула.
Пятидневною раною рот запекся.
Тяжек ход твой, о кровь, приближаясь к сроку!
Так давно уж Саулу-Царю не пьется,
Так давно уже землю пытает око.
Иерихонские розы горят на скулах,
И работает грудь наподобье горна.
И влачат, и влачат этот вздох Саулов
Палестинские отроки с кровью черной.
4
The grapes rusted in vain in the gardens,
And the concubine fell asleep after waiting in vain.
Palestinian veins! Heavier than resin
Flows into you the ancient Saul’s pain.
A five-day wound his mouth was baking.
Hard is your move, blood, getting nearer!
So long Saul the King is not drinking
So long earth is tormented by the window.
Jericho roses burn on the cheekbones,
And the chest works like overhead.
And drag, and drag this Saul’s yawn
Palestinian teenagers with black blood.
* * * * *
Веками, веками
Свергала, взводила.
Горбачусь -- из серого камня -- Сивилла.
Пустынные очи
Упорствуют в землю.
Уже не пророчу, --
Зубов не разъемлю.
О дряхлом удаве
Презренных сердец --
Лепечет, лепечет о славе юнец.
Свинцовые веки
Смежила -- не выдать!
Свинцовые веки
Смеженные -- видят:
В сей нищенской жизни --
Лишь час величавый!
Из серого камня -- гляди! -- твоя слава.
О дряхлом удаве
Презренных сердец --
Лепечет, лепечет о славе юнец.
* * * * *
For centuries, for centuries
I overthrew, cocked.
From gray stone, Seville – a hunchback.
Desert eyes
Stare into the earth.
I no longer prophesize -
Won’t plug the teeth.
Of decrepit boa
Of despicable hearts
Babbles, babbles about glory the youth.
The eyeballs made of lead
Smile – do not give!
The eyeballs made of lead
Adjacent – see:
In this life of a beggar –
Only a dignified hour!
From grey stone – see! – is your fame.
Of decrepit boa
Of despicable hearts
Babbles, babbles about glory the young man.
* * * * *
(СТИХИ К АХМАТОВОЙ)
Соревнования короста
В нас не осилила родства.
И поделили мы так просто:
Твой -- Петербург, моя -- Москва.
Блаженно так и бескорыстно
Мой гений твоему внимал.
На каждый вздох твой рукописный
Дыхания вздымался вал.
Но вал моей гордыни польской --
Как пал он! -- С златозарных гор
Мои стихи -- как добровольцы
К тебе стекались под шатер...
Дойдет ли в пустоте эфира
Моя лирическая лесть?
И безутешна я,
Что женской лиры
Одной, одной мне тягу несть.
* * * * *
(POEMS TO AKHMATOVA)
The competition’s scabies
Kinship did not master in us.
And we simply divide thus:
Moscow – mine, Petersburg – yours.
Blissfully so and disinterestedly
My genius yours did heed.
For every breath you take handwritten
The breath the shaft did heave.
But shaft of my pride Polish –
How it fell! From gold-bearing mounts
Like volunteers my poems
Flocked to you under the tent…
Will come in emptiness of ether
My lyrical sweet talk?
And I am inconsolable
That I alone must bear
The traction of woman’s lyre.
ОТРЫВОК
...Но вал моей гордыни польской --
Как пал он! -- С златозарных гор
Мои стихи -- как добровольцы
К тебе стекались под шатер.
Следя полночные наезды
Бдил добровольческий табун,
пока беседовали звезды
С Единодержицею струн.
Fragment
But shaft of my Polish pride –
How it fell! From golden mounts
Like volunteers my poems
Flocked to you, under the tent…
Keeping track of arrivals in midnight
There was a volunteers’ herd,
While stars were conversing
With the monotony of strings.
МАЯКОВСКОМУ
Превыше крестов и труб,
Крещенный в огне и дыме,
Архангел-тяжелоступ --
Здорово, в веках Владимир!
Он возчик и он же конь,
Он прихоть и он же право.
Вздохнул, поплевал в ладонь:
-- Держись, ломовая слава!
Певец площадных чудес --
Здорово, гордец чумазый,
Что камнем -- тяжеловес
Избрал, не прельстясь алмазом.
Здорово, булыжный гром!
Зевнул, козырнул -- и снова
Оглоблей гребет -- крылом
Архангела ломового.
To Mayakovsky
Above the crosses and the pipes,
Baptized in smoke and in fire,
Archangel heavyfooted –
Hello, in centuries Vladimir!
He is a horse and he rides,
He is a dream and he is right
Into his palm he spat and sighed:
Scrap glory, hold on tight!
Singer of wonders areal –
Hello, grimy proud man,
That with a stone – heavyweight
Chosen, not seduced by a diamond.
Hello, thunder on cobblestone!
Yawned, saluted – and again
Rowing the shaft – with the wing
Of the archangel dray.
* * * * *
Гордость и робость -- родные сестры,
Над колыбелью, дружные, встали.
"Лоб запрокинув!" -- гордость велела.
"Очи потупив!" -- робость шепнула.
Так прохожу я -- очи потупив --
Лоб запрокинув -- Гордость и Робость.
* * * * *
Pride and shyness – are sisters, maybe,
Who were standing over the cradle.
Pride willed: “Throw back the forehead”
“Cast down the eyes!” – shyness whispered.
So I pass – with the downcast eyes –
Throwing back forehead – Pride and Shyness.
ХАНСКИЙ ПОЛОН
1
Ханский полон
Во сласть изведав,
Бью крылом
Богу побегов.
Спорый бог,
Скорый бог,
Шпоры в бок-бог!
Оповести
Словом и знаком,
Тех усыпи
Хмелем и маком,
Кровом и мраком будь,
Словом и знаком будь,
Пнем и канавой будь, --
Чтоб все ветра им в грудь!
Черный бог,
Ворон-бог,
Полночь-бьет-бог.
Щебнем-травой,
Гребнем-откосом.
Над татарвой
-- Тьфу! -- над раскосой.
Конь мой земли не тронь,
Лоб мой звезды не тронь,
Вздох мой губы не тронь,
Всадник-конь, перст-ладонь.
Конный бог,
Сонный бог,
Ломом в лоб-бог!
Быстрым ногам --
Крепость и смелость!
По слободам
Век чтобы пелось:
Беглых и босых -- бог,
Простоволосых -- бог,
Взлет, всплеск, всхлест, охлест-бог,
Сам черт на веслах -- бог.
Окрик-бог,
Охлест-бог,
Опрометь-бог!
1
The Khan's prison
Having fully tried,
I beat with the wing
To escape-god.
Profitable god
Fast god
Spurs in the side - god!
To inform
With word and sign,
Lay them to sleep
With poppy and vine,
Darkness and home be,
Word and sign be,
Be stump and ditch -
That beat all winds in the chest!
A black god,
Raven-god,
Midnight-beats-god.
With a comb-slant,
With a stone-grass
Over the slanting -
Yuck - Tatars!
My horse the ground don't touch,
My foreheads the stars don't touch,
My breath my lips don't touch,
Rider-horse, finger-palm.
A horse god,
Sleepy god,
Crowbar in forehead - god!
To the fast legs -
Strength and bravery!
That would be sung
In villages for centuries:
Of escaped and barefoot - god,
Of bare-headed - god,
Flight, splash, whip, whipped - god,
Devil on the oars - god.
Cry - god,
Whip - god,
Headlong - god!
2
Ни тагана
Нет, ни огня.
На меня, на!
Будет с меня
Конскую кость
Жрать с татарвой.
Сопровождай,
Столб верстовой!
-- Где ж, быстрота,
Крест-твой-цепок?
-- Крест-мой-цепок
Хан под сапог.
Град мой в крови,
Грудь без креста, --
Усынови,
Матерь-Верста!
-- Где ж, сирота,
Кладь-твоя-дом?
-- Скарб -- под ребром,
Дом -- под седлом,
Хан мой -- Мамай,
Хлеб мой -- тоска.
К старому в рай,
Паперть-верста!
-- Что ж, красота)
К Хану строга?
-- К Хану строга?
Память долга!
Камнем -- мне Хан,
Ямой -- Москва.
К ангелам в стан,
Скатерть-верста!
2
There is no trivet
And no fire.
Take me, take me!
With the Tatars
He will from me
Eat the horse bone.
Accompany,
The milestone!
"Where, quickness,
Is cross-your-chain?"
"Under khan's boots
Is cross-my-chain.
My town's in blood,
Chest without cross -
Adopt me,
Mother-versts!"
"Where, orphan,
Is your load-home?"
"Hearth - under ribs,
Under saddle - home,
My khan - Mamai,
My bread is angst.
To old one in heaven,
Church's porch-versts!"
"Why are you, beauty,
Strict to the khan?"
"Strict to the khan?
Memory's long.
My khan - like stone,
Moscow - like hole.
To angel's abode,
Versts-tablecloth!"
3
Следок твой непытан,
Вихор твой -- колтун.
Скрипят под копытом
Разрыв да плакун.
Нетоптанный путь,
Непутевый огонь. --
Ох, Родина-Русь,
Неподкованный конь!
Кумач твой без сбыту,
Палач твой без рук.
Худое корыто
В хоромах -- да крюк.
Корою нажрусь, --
Не диковина нонь!
" Ох, Родина-Русь,
Зачарованный конь!
Не вскочишь -- не сядешь!
А сел -- не пеняй!
Один тебе всадник
По нраву -- Мамай!
Раскосая гнусь,
Воровская ладонь...
-- Эх, Родина-Русь,
Нераскаянный конь!
3
Your trace is untrammeled,
A crown is your tuft.
The burst and the crier
Screech under the hoof.
An incompetent fire,
An untravelled path, there. -
An unshod horse
Oh Russia-mother!
Your cotton's not selling,
Your goon has no arms.
A hook's in your mansion
And a trough with no charm.
I'll eat lots of bark -
Not a marvel it was!
Oh Russia-mother,
Spellbound horse!
Don't jump up - don't sit!
And once sat - do not blame!
But one horseman, Mamai,
For your taste is game!
A slanting vileness,
A thief's palm...
The unconfessed stallion,
Russia-mom!
4
Не растеклась еще
Кровь Иисусова.
Над безнапраслинкой
Времячко Бусово.
Черная кровь
Из-под ножа.
Бусом -- любовь,
Бусом -- божбн.
Энать не дошла еще
Кровь Голубина.
Озером -- Жаль,
Полем -- Обида.
(Уж не тебя ль,
Князь мой нелжив?)
Озером -- Жаль,
Деревом -- Див.
Тупит глаза
Русь моя руса.
Вороном -- Гза,
Гзак -тот безусый,
Хан-тот-лазей,
Царь-раскрадынь,
Рознит князей,
Вдовит княгинь,
-- Ослобони меня!
Хану -- рабынюшка!
В роще обидонька
Плачет рябинушкой.
Не перечесть
Той бирюзы.
Девичья честь --
Стрелы борзы!
Травушки стоптаны,
Рученьки розняты.
В поле стыдобушка
Никнет березынькой.
Только и есть --
Два рукава!
Гзакова лесть --
Плеть скакова!
Исполосована
Русь моя русая.
Гзак да Кончак еще,
Вороны Бусовы.
Полный колчан,
Вольный постой.
А по ночам
Мать над дитей:
-- Спи, неустан,
Спи, недослух,
Чтоб тебя сам
Хан карнаух!
Хвать -- да и в стан!
Каши не даст!
Чтоб тебя сам
Гзак-загребаст!
Так по шатрам,
Через всю Русь:
-- Чтоб тебя сам
Бус-удавлюсь!
4
Did not spread out yet
The blood of Christ.
Over nonsense stands
The Busov’s time.
The black blood
Under the knife.
With the beads – love,
With the beads – strife.
Enat has not reached yet
Golubin’s blood.
Pity - on the lake, and
Insult – on the field.
(But not for you,
My truthful prince?)
Lake – Pity,
Wonder – the trees.
Rebates the eye
Russia my peerless.
The raven – Gza,
Cossack is the one beardless,
The lazy Khan,
From the Tsar embezzles,
On princes shame,
On princesses presses,
Go after me!
To khan – slave!
Like mountain ash
Insult cries in the grove.
You can’t count
That turquoise.
The girl’s honor –
Quick arrows!
Grass has been stomped on,
Apart hands are forced.
In field of shame
There will be a birch.
Only there are
Two sleeves!
Lie of the gzak –
Scourge of Skakov!
Stripped is all
Russia my fair-haired.
Cossack and Konchak still,
Busova’s ravens.
Complete quiver,
Free wait.
And in the night mother
Says over the kids:
Sleep, relentless,
Sleep, hearing loss,
That khan himself
Take care of you!
Grab it – in camp!
Will not give kasha!
So that you the same
Cossack – Russia!
Thus in tents,
Through whole Russian land:
I will strangle
You – with beads.
* * * * *
Семеро, семеро
Славлю дней!
Семь твоих шкур твоих
Славлю, Змей!
Пустопорожняя
Дань земле --
Старая кожа
Лежит на пне.
Старая сброшена, --
Новой жди!
Старую кожу,
Прохожий, жги!
Чтоб уж и не было
Нам: вернись!
Чтобы ни следу
От старых риз!
Снашивай, сбрасывай
Старый день!
В ризнице нашей --
Семижды семь!
* * * * *
I glory seven,
Seven days!
Your seven skins,
I glory, of snakes!
Empty tribute
To earth is given –
On the stump lies
The old skin.
Old has dropped –
Wait for the new one!
The old skin,
Passerby, burn!
So we do not hear
The command: come home!
So that was no trace there
Of chasubles of old!
Wear off, throw off
The old day! In our own
Chasuble –
Seven times seven!
ХВАЛА АФРОДИТЕ
1
Блаженны дочерти твоих. Земля,
Бросавшие для боя и для бега.
Блаженны в Елисейские поля
Вступившие, не обольстившись негой.
Так лавр растет, -- жестоколист и трезв,
Лавр-летописец. горячитель боя.
-- Содружества заоблачный отвес
Не променяю на юдоль любови.
Praise to Aphrodite
1
Blessed are the ones that left your daughters, Earth,
To fight in wartime battle and to run,
Blessed are the ones that having never tried
Comfort went to the fields Elysian.
Thus grows the laurel - writer of the years,
Heater of battle, sober, with harsh leaves.
I will never exchange for bitter fate of love
The friendship's over-the-clouds cliffs.
2
Уже богов -- не те уже щедроты
На берегах -- не той уже реки.
В широкие закатные ворота
Венерины, летите, голубки!
Я ж на песках похолодевших лежа,
В день отойду, в котором нет числа.
Как змей на старую взирает кожу --
Я молодость свою переросла.
2
Already gods' - not the same generosity,
Upon the river's shore, not the same one.
Fly, fly again, the doves of Aphrodite
Into wide open gates of setting sun.
I'll leave in day, in which there is no count,
Lying upon the sand that's growing cold...
I've outgrown my youth and look upon it
Like snake that's looking at his skin of old.
3
Тщетно, в ветвях заповедных кроясь,
Нежная стая твоя гремит..
Сластолюбивый роняю пояс,
Многолюбивый роняю мирт.
Тяжкоразящей стрелой тупою
Освободил меня твой же сын.
-- Так о престол моего покоя,
Пеннороищенная, пеной сгинь!
3
In vain, inside the promised branches hiding,
Your tender retinue thunders above.
I drop a myrtle that did love so many,
I drop the belt that did so sweetness love.
With a dumb arrow that is heavily piercing
Freed me from these my shackles your own son.
Thus at the very throne of my calmness
You born of foam, as a foam be gone!
4
Сколько их, сколько их ест из рук,
Белых и сизых!
Целые царства воркуют вкруг
Уст твоих, Низость!
Не переводится смертный пот
В золоте кубка.
И полководец гривастый льнет
Белой голубкой.
Каждое облако в час дурной --
Грудью круглится,
В каждом цветке неповинном -- твой
Лик, Дьяволица!
Бренная пена, морская соль...
В пене и в муке --
Повиноваться тебе доколь,
Камень беэрукий?
4
How many, how many of them, white and blue
Eat from the hands!
Whole kingdoms are clucking around your lips
O Lowliness!
In gold of cup the deadly sweat
Does not translate.
The mantle-wearing general will vanish
Like dove of white.
Every cloud like a chest circles
In a bad hour.
There is your visage, O she-devil, in
Each perfect flower.
You fleeting foam, the salt of the sea..
In torment and foam -
For what reason should I obey
You, armless stone?
* * * * *
Oт гнева в ои, мечты во лбу,
Богиня верности, храни рабу.
Чугунным ободом скрепи ей грудь,
Богиня Верности, покровом будь.
Все сладколичие сними с куста,
Косноязычием скрепи уста...
Запечатленнее кости в гробу,
Богиня Верности, храни рабу!
Дабы без устали шумел станок,
Да будет уст ее закон -- замок.
Дабы могильного поверх горба:
"Единой Верности была раба!"
На раздорожии, ребром к столбу,
Богиня Верности -- распни рабу!
* * * * *
Dreams on the forehead, from rage at this,
Keep the slave, Goddess of loyalty.
Fastening her chest with leaden rim,
Goddess of loyalty, be the covering.
Take all the sweet-headedness off the bush,
With tongue-tied lips and with blush…
Imprinted more than a bone in a coffin,
Goddess of loyalty, save your servant!
So that the machine makes a tiring noise,
That lock be the law of the mouth of hers.
So that the grave over the hump:
“I was the slave of the single trust!”
For discord, with the rib tied to the post,
Goddess of loyalty – crucify the servant!
* * * * *
С такою силой в подбородок руку
Вцепив, что судорогой вьется рот,
С такою силою поняв разлуку,
Что, кажется, и смерть не разведет --
Так знаменосец покидает знамя,
Так на помосте матерям: Пора!
Так в ночь глядит -- последними глазами
Наложница последнего царя.
* * * * *
With such a power in the chin
Pierced into hand, that mouth curls up with spasms,
With such a power realizing separation
That, appears, death cannot force apart –
Thus standard-bearer leaves the banner,
Thus “It is time!” on platform to mother.
Thus peers into night with the last eyes
The concubine of the last tsar.
МОЛОДОСТЬ
1
Молодость моя! Моя чужая
Молодость! Мой сапожок непарный!
Воспаленные глаза сужая,
Так листок срывают календарный.
Ничего из всей твоей добычи
Не взяла задумчивая Муза.
Молодость моя! -- Назад не кличу-
Ты была мне ношей и обузой.
Ты в ночи нашептывала гребнем,
Ты в ночи оттачивала стрелы.
Щедростью твоей давясь, как щебнем,
За чужие я грехи терпела.
Скипетр тебе вернув до сроку --
Что уже душе до яств и брашна!
Молодость моя! Моя морока-
Молодость! Мой лоскуток кумашный!
Youth
1
This my youth! O this my alien youth!
This my alien youth, my boot unpaired!
Purposefully narrowing the inflamed eyes,
Thus a leaf from calendar they tear.
From among your very acquisitions
Nothing took away the thoughtful Muse.
You were both a burden and encumbrance
To me. I don't ask you back, my youth.
You whetted the arrows in the nighttime,
You whispered within the night with comb.
I have suffered for the sins of others
Pressed down with your generosity, like stone.
Your scepter before its time returning -
Of what use is evidence to the soul!
O my youth! My tired youth you are!
You my tattered rag that once was whole!
2
Скоро уж из ласточек -- в колдуньи!
Молодость! Простимся накануне...
Постоим с тобою на ветру!
Смуглая моя! Утешь сестру!
Полыхни малиновою юбкой,
Молодость моя! Моя голубка
Смуглая! Раззор моей души!
Молодость моя! Утешь, спляши!
Полосни лазоревою шалью,
Шалая моя! Пошалевали
Досыта с тобой! -- Спляши, ошпарь!
Золотце мое -- прощай -- янтарь!
Неспроста руки твоей касаюсь,
Как с любовником с тобой прощаюсь.
Вырванная из грудных глубин --
Молодость моя! -- Иди к другим!
2
Soon from swallows - into sorcerers!
Youth! We will say farewell before...
We will stand in the wind soul to soul!
My tan one! My sister console!
With a skirt of raspberry flare,
You my youth! My dove you are
Tan! Waste of my soul!
You my youth! Dance and console!
Wash me with a shawl of azure,
My insane one! We have played with you
For a plenty! Dance a while and spar!
My gold - farewell - amber!
For a reason your arms touch I,
Like to a lover I say goodbye.
Torn away from depths within my breast -
My youth! Go to someone else!
МУЗА
Ни грамот, ни праотцев,
Ни ясного сокола.
Идет -- отрывается, --
Такая далекая!
Под смуглыми веками --
Пожар златокрылый.
Рукою обветренной
Взяла -- и забыла.
Подол неподобранный,
Ошмeток оскаленный.
Не злая, не добрая,
А так себе: дальняя.
Не плачет, не сетует:
Рванул -- так и милый!
Рукою обветренной
Дала -- и забыла.
Забыла -- и россыпью
Гортанною, клекотом...
-- Храни ее, Господи,
Такую далекую!
Muse
No awards, no forefathers,
Not a falcon clear.
She goes and is torn away -
She is so far!
Underneath tan eyelids
A golden-winged flame.
Once she took it and forgot
With a windswept arm.
An un-picked-up skirt,
A rag that went bare.
I'm not kind, not mean
But like this: so far.
Does not fuss or cry: Tore –
And is dear thus!
You gave - and forgot
With a windswept arm.
With a scream and with a throat's
Scattering, forgot...
So distant as she is
Come and keep her, God!
* * * * *
Справа, справа -- баран круторогий!
И сильны мои ноги.
Пожелайте мне доброй дороги,
Богини и боги!
Слажу, слажу с курчавой сестрою,
С корабельной сосною!
Вся поклажа -- брусок со струною,
Ничего -- за спиною!
Ни закона, ни ....... ни дома,
Ни отцовского грома,
Ни товарища нежной истомы, --
Всe сгорело соломой!
Пожелайте мне смуглого цвета
И попутного ветра!
.................. -- в Лету,
Без особой приметы!
* * * * *
To the right, to the right – a ram tough-horned!
And strong are my legs.
Wish for me a happy journey,
Gods and goddesses!
With the curly sister I have, I have fun,
With all the ship-making pine!
All luggage – bar with string,
Behind the spine - nothing!
No law, no… no home,
No father’s thunder,
No companion for tender languor,
All has been burned like the straw!
Wish me dark light
And passing wind!
… in Lethe,
Without a special mark.
* * * * *
Без самовластия,
С полною кротостью.
Легкий и ласковый
Воздух над пропастью.
Выросший сразу,
-- Молнией -- в срок --
Как по приказу
Будет цветок.
Змееволосый,
Звездоочитый...
Не смертоносный, --
Сам без защиты!
Он ли мне? Я -- ему?
Знаю: польщусь..,
Знаю: нечаянно !
В смерть оступлюсь...
* * * * *
Without self-control
With complete meekness.
Light and soft is
Air over abyss.
Growing at once,
Like lightning - in time,
As if by order
There will be a blossom.
Answering stars,
With a snake hair...
Himself defenseless -
Not a flame-bearer!
He to me? I to him?
I'll try, I know.
I know, without intent
Into death I will go.
* * * * *
Так плыли: голова и лира,
Вниз, в отступающую даль.
И лира уверяла: мира!
А губы повторяли: жаль!
Крово-серебряный, серебро-
Кровавый след двойной лия,
Вдоль обмирающего Гебра --
Брат нежный мой, сестра моя!
Порой, в тоске неутолимой,
Ход замедлялся головы.
Но лира уверяла: мимо!
А губы ей вослед: увы!
Вдаль-зыблящимся изголовьем
Сдвигаемые как венцом --
Не лира ль истекает кровью?
Не волосы ли -- серебром?
Так, лестницею нисходящей
Речною -- в колыбель зыбей.
Так, к острову тому, где слаще
Чем где-либо -- лжет соловей...
Где осиянные останки?
Волна соленая -- ответь!
Простоволосой лесбиянки
Быть может вытянула сеть? --
* * * * *
Thus swam the head and lyre down
To the receding far-off place.
And lips repeated: pity, pity,
And the lyre assured: "Peace."
Bloody-silver, silver-and-bloody
And double trace she did then pour,
My tender brother, my dear sister
Along the dying Gebr.
At times, the movement of head slowed
Inside the unabated angst.
But lyre assured: near me go!
And lips behind her said, "Alas!"
Like a garland moving together
With far-off rippling head of bed -
Do not the hair pour with silver?
Does not the lyre pour with blood?
Thus, with a staircase descending
Of river - into crib of swells.
Thus, to new island, where it's sweeter
Than somewhere - lies a nightingale...
Where then are they, the holy remnants?
The salty wave - respond, respond!
Maybe the net has pulled it out,
Net of bare-headed Lesbian?
* * * * *
He для льстивых этих риз, лживых ряс
Голосистою на свет родилась!
Не ночные мои сны -- наяву!
Шипом-шепотом, как вы, не живу!
От тебя у меня, шепот-тот-шип --
Лира, лира, лебединый загиб!
С лавром, с зорями, с ветрами союз,
Не монашествую я -- веселюсь!
И мальчишка -- недурeн-белокур!
Ну, а накривь уж пошло чересчур, --
От тебя у меня, шепот-тот-шип --
Лира, лира, лебединый загиб!
Доля женская, слыхать, тяжела!
А не знаю -- на весы не брала!
Не продажный мой товар -- даровой!
Ну, а ноготь как пойдет синевой, --
От тебя у меня, клекот-тот-хрип --
Лира, лира, лебединый загиб!
* * * * *
Not for flattering chasubles, frocks of lies -
I was born in this world with loud voice!
Wide awake - not the night dreams for me!
I don't live, like you, whisperingly!
From you, whisper-whisper, I have -
Lyre, lyre, a swan's curve!
With laurel, with dawn, with winds one
I make merry, I'm not a nun!
And the boy - is fair-haired, is not dumb!
And especially to wrong side it has gone -
From you, whisper-whisper, I have -
Lyre, lyre, a swan's curve!
Heavy, I hear, is woman's role!
I don't know - did not put on the scale!
My product is a gift, not for sale,
But with blueness will run my nail -
From you, scream-and-wheezing, I have -
Lyre, lyre, a swan's curve!
* * * * *
Грудь женская! Души застывший вздох,
Суть женская! Волна, всегда врасплох
Застигнутая -- и всегда врасплох
Вас застигающая -- видит Бог!
Презренных и презрительных утех
Игралище. -- Грудь женская! -- Доспех
Уступчивый! -- Я думаю о тех...
Об одногрудых тех, -- подругах тех!..
* * * * *
Woman's chest! The soul's frozen breath -
Woman's reason! Wave, that by surprise
Was caught - and by surprise always
Having caught up to you - seen by God's eyes!
Playpen of the despising and despised
Has quieted. - Woman's chest! - Yielding was
An armament! - I am thinking of those...
Of those girlfriends - those one-breasted ones!
ПОДРУГА
1
Спит, муки твоея -- веселье,
Спит, сердца выстраданный рай.
Над Иверскою колыбелью
-- Блаженная! -- помедлить дай.
Не суетность меня, не зависть
В дом привела, -- не воспрети!
Я дитятко твое восславить
Пришла, как древле -- пастухи.
Не тою же ль звездой ведома?
-- О серебро-сусаль-слюда! --
Как вкопанная -- глянь -- над домом,
Как вкопанная -- глянь -- звезда!
Не радуюсь и не ревную, --
Гляжу, -- и по сердцу пилой:
Что сыну твоему дарую?
Вот плащ мой -- вот и посох мой.
Girlfriend
1
Sleeps, merriment, your torment,
Sleeps heart's suffered heaven so.
Over the Iverian cradle -
Blessed! - Allow to go slow.
Not my fussiness, not envy
Brought me home - do not forbid!
I came like shepherds in the village
To give the glory to your kid.
Not by the same star witnessed?
O fake gold-mica-silver!
Like dug in - look - over the house,
Like dug in - look - star!
I am not joyous and do not envy
I look - and a saw to my heart,
What is it to your son I am giving?
Here is my cloak - here is my rod.
2
В своих младенческих слезах --
Что в ризе ценной,
Благословенна ты в женах!
-- Благословенна!
У раздорожного креста
Раскрыл глазочки.
(Ведь тот был тоже сирота, --
Сынок безотчий).
В своих младенческих слезах --
Что в ризе ценной,
Благословенна ты в слезах!
-- Благословенна.
Твой лоб над спящим над птенцом-
Чист, бестревожен.
Был благовест тебе венцом,
Благовест -- ложем.
Твой стан над спящим над птенцом
Трепет и древо.
Был благовест ему отцом, --
Радуйся, Дева!
В его заоблачных снегах --
Что в ризе ценной,
Благословенна ты в снегах!
-- Благословенна.
2
Like in a precious chasuble
In infant tears,
You're blessed in your wives!
You're blessed, dear!
Near to the lonely roadside cross
You opened your eyes.
(He was an orphan just as well -
Fatherless son).
Like in a precious chasuble
In infant tears,
You're blessed in your tears!
You're blessed, dear.
Clear, unconcerned over the sleeping
Bird is your forehead.
The good news' bearer was your crown,
And also your bed.
Shivering and tree-like your stature is
Over the sleeping bird.
His dad was bearer of good news -
Be joyful, girl!
Like in a precious chasuble,
In heaven's snow
Blessed in snow you have been!
You're blessed so.
3
Огромного воскрылья взмах,
Хлещущий дых:
-- Благословенна ты в женах,
В женах, в живых.
Где вестник? Буйно и бело.
Вихорь? Крыло?
Где вестник? Вьюгой замело --
Весть и крыло.
3
A giant stroke of a wing,
Breath whips - in wives
You are blessed,
In wives, in ones alive.
Where's messenger? It's wild and white.
A crown? A wing?
Where's messenger? Covered by blizzard -
Message and wing.
4
Чем заслужить тебе и чем воздать --
Присноблаженная! -- Младенца Мать!
Над стеклянеющею поволокой
Вновь подтверждающая: -- Свет с Востока!
От синих глаз его -- до синих звезд
Ты, радугою бросившая мост!
Не падаю! Не падаю! Плыву!
И -- радугою -- мост через Неву.
Жизнеподательница в час кончины!
Царств утвердительница! Матерь Сына!
В хрип смертных мук его -- в худую песнь!
Ты -- первенцево вбросившая: "Есмь!"
4
With what to deserve you and give back your due -
Blessed forever! Babe's mother you!
Growing over the dragnet with glass
I again repeat – light from the east!
From his blue eyes to stars of blue
Having thrown a rainbow as a bridge, you!
I don't fall! I don't fall! I swim far
And - as a rainbow - bridge over Nieva.
Life-giver in hour of the end!
Affirmer of kingdoms! Mother of Son!
In wheeze of his torments - in a poor song!
"I am!" - You threw in the firstborn!
5
Последняя дружба
В последнем обвале.
Что нужды, что нужды --
Как здесь называли?
Над черной канавой,
Над битвой бурьянной,
Последнею славой
Встаешь, -- безымянной.
На крик его: душно! припавшая: друг!
Последнейшая, не пускавшая рук!
Последнею дружбой --
Так сонмы восславят.
Да та вот, что пить подавала,
Да та вот. --
У врат его царских
Последняя смена.
Уста, с синевы
Сцеловавшие пену.
Та, с судороги сцеловавшая пот,
На крик его: руку! сказавшая: вот!
Последняя дружба,
Последнее рядом,
Грудь с грудью...
-- В последнюю оторопь взгляда
Рай вбросившая,
Под фатой песнопенной,
Последнею славой
Пройдешь -- покровенной.
Ты, заповеди растоптавшая спесь,
На хрип его: Мама! солгавшая: здесь!
5
The final friendship
In final collapse.
What’s needed, what’s needed –
How they called us?
Above the black levy,
Above the warriors,
You’ll rise with final,
Nameless glory.
But he is shouting: stuffy! Crouching: friend!
The final one, not letting the hand!
With final friendship –
So the hosts would sing glory.
And here, that you gave to drink,
And here…
At the tsar’s gates
Is his last shift royal.
Lips, blueness’s
Kissing foam.
Kissing from the convulsions the sweat,
On his shout “hand!” he says, “that!”
The final friendship,
The last one is nearer,
Chest with chest…
In the last gazing
Threw in heaven,
Under a song veil,
With glory last
You will – covered - pass.
Thus, commandments trampled by arrogance sere
On his wheezing: “Mother” she has lied: here!
ВИФЛЕЕМ
Два стихотворения, случайно
не вошедшие в "Стихи к Блоку"
Сыну Блока, -- Саше.
--------
1
Не с серебром пришла,
Не с янтарем пришла, --
Я не царем пришла,
Я пастухом пришла.
Вот воздух гор моих,
Вот острый взор моих
Двух глаз -- и красный пых
Костров и зорь моих.
Где ладан-воск -- тот-мех?
Не оберусь прорех!
Хошь и нищее всех --
Зато первое всех!
За верблюдом верблюд
Гляди: на холм-твой-крут,
Гляди: цари идут,
Гляди: лари несут.
О -- поз -- дали!
Bethlehem
Two poems, accidentally having gone in
“Poems To Blok”
Son of Blok, - Alex.
1
Not with silver I came,
Not with amber I came,
Not as a king I came,
As a shepherd I came.
Here's air of hills of mine,
Here's of two eyes of mine
Sharp gaze - and red glare
Of my dawns and of fire.
Where's wax - that is the fur?
Through hole I won't turn!
Poorer than all -
But ahead of all!
Behind a camel a camel
See: on that round hill,
See: walking are the kings,
See: they are bearing bins.
O - after - far!
2
Три царя,
Три ларя
С ценными дарами,
Первый ларь --
Вся земля
С синими морями.
Ларь второй:
Весь в нем Ной,
Весь, с ковчегом-с-тварью.
Ну, а в том?
Что в третeм?
Что в третeм-то, Царь мой?
Царь дает,
-- Свет мой свят!
Не понять что значит!
Царь -- вперед,
Мать -- назад,
А младенец плачет.
2
Three kings,
Three bins
With precious gifts.
The first bin -
All the earth
With indigo seas.
Second bin:
Noah within
With an ark with beasts.
And within?
That third bin?
What is there, my king?
The king gives,
My light holy is!
Don't know what it means!
King - ahead,
Mom - behind,
And the infant screams.
* * * * *
Как по тем донским боям, --
В серединку самую,
По заморским городам
Все с тобой мечта моя.
Со стены сниму кивот
За труху бумажную.
Все продажное, а вот
Память не продажная.
Нет сосны такой прямой
Во зеленом ельнике.
Оттого что мы с тобой --
Одноколыбельники.
Не для тысячи судеб --
Для единой родимся.
Ближе, чем с ладонью хлеб
Так с тобою сходимся.
Не унес пожар-потоп
Перстенька червонного!
Ближе, чем с ладонью лоб
В те часы бессонные.
Не возьмет мое вдовство
Ни муки, ни мельника...
Нерушимое родство:
Одноколыбельники.
Знай, в груди моей часы
Как завел -- не ржавели.
Знай, на красной на Руси
Все ж самодержавие!
Пусть весь свет идет к концу
Достою у всенощной!
Чем с другим каким к венцу --
Так с тобою к стеночке.
-- Ну-кось, до меня охоч!
Не зевай, брательники!
Так вдвоем и канем в ночь:
Одноколыбельники.
* * * * *
How comes into the middle
In battles of the Don -
Thus my dream is with you
In cities over the ocean.
For the paper dust they'll take
Bookcase from the wall.
All's for sale, and nonetheless
Memory's not for sale.
In a green wood full of firs
There's no such straight pine.
You and me, that is because,
From one cradle come.
Not for thousand fates - we're born
For one, you and me.
Nearer than bread to the palm -
Thus do we agree.
Fire and flood did not bear off
Finger of gold made!
In those sleepless hours we are
Nearer than to forehead, hand.
My widowhood will not accept
Neither miller, nor flour.
An inviolable bond:
In one crib we were.
In my chest my watch, once wound,
Did not rust, you know.
There's autocracy within
The red Russia, know.
May the whole world come to end -
At night service I will stand.
Thus with you before the wall -
As to others all.
And now, keen before me, you!
Brothers, do not yawn!
Thus come at night me and you:
Our crib was one.
* * * * *
Так говорю, ибо дарован взгляд
Мне в игры хоровые:
Нет, пурпурные с головы до пят,
А вовсе не сквозные!
Так -- довожу: лба осиянный свод
Надменен до бесчувствья.
И если радугою гнется рот --
То вовсе не от грусти.
Златоволосости хотел? Стыда?
Вихрь -- и костер лавровый!
И если нехотя упало: да --
Нет -- их второе слово.
Мнил -- проволокою поддержан бег?
Нет, глыбы за плечами!
В полуопущенности смуглых век
Стрел больше, чем в колчане!
О, в каждом повороте головы --
Целая преисподня!
Я это утверждаю: таковы,
Да, -- ибо рать Господня.
Медновскипающие табуны --
В благовест мы -- как в битву!
Какое дело нам до той слюны,
Названной здесь молитвой?!
Путеводители старух? Сирот?
-- Всполохи заревые! --
Так утверждаю, ибо настежь вход
Мне в игры хоровые.
* * * * *
I speak this way, as given as gift a glance
For me in choral games:
No, purple from toe to head,
And not at all cutting across!
Thus – I’ll bring: forehead vault
Is arrogant and senseless.
And if mouth like rainbow bends –
That’s not at all from sadness.
Shame? You wanted hair of gold?
Whirlwind and fire of Laurel!
And if grudgingly it fell:
Yes – No is the second word.
Thought – run supported by the wire?
No, lumps over the shoulders!
In semi-omission of dark eyelids
There are more arrows than in the quiver.
O, it is full hell
With each turn of the head!
I this affirm: Such shall,
Yes, be the host of God.
Copper boiling herds –
To gospel we - like to war!
What about this spit do we care
Named here as prayer!
Old woman guides? Orphans?
Flashes of glow!
Thus I affirm, in choral games
Because wide open is entrance door.
* * * * *
Как начнут меня колеса --
В слякоть, в хлипь,
Как из глотки безголосой
Хлынет кипь --
Хрип, кончающийся за морем,
что стерт
Мол с лица земли мол...
-- Мама?
Думал, -- черт!
Да через три ча еще!
* * * * *
How the wheels will start me –
In slush, in wetness,
How from voiceless throat
Boil would pour out –
Wheezing, ending behind the sea,
Which they say
Is from the world erased…
Mom?
I thought – damn!
Yeah, in three more hours!
* * * * *
Над синеморскою лоханью --
Воинствующий взлет.
Божественное задыханье
Дружб отроческих -- вот!
Гадательные диалоги
Воскрылия с плечом.
Объятие, когда руки и ноги
И тело -- ни при чем.
Ресни -- цами -- сброшенный вызов:
Вырвалась! Догоняй!
Из рук любовниковых -- ризы
Высвобожденный край.
И пропастью в груди (что нужды
В сем: косное грудь в грудь?)
Архангельской двуострой дружбы
Обморочная круть.
* * * * *
Over the tub blue-sea –
Militant flight.
The youth friendships – see
Divine breath beside!
Fortune-telling dialogs
From a shoulder, wings.
Embrace, when arms and legs
And body – nothing.
With eyelashes – is given challenge:
Burst out! Catch up with times!
From arms of lovers – released edge
Of vestments.
And like abysses into chest (how it is –
Oblique chest to chest in all?)
Of Archangel’s double-edged friendships
Swooning cool.
АХМАТОВОЙ
Кем полосынька твоя
Нынче выжнется?
Чернокосынька моя!
Чернокнижница!
Дни полночные твои,
Век твой таборный...
Все работнички твои
Разом забраны.
Где сподручники твои,
Те сподвижнички?
Белорученька моя,
Чернокнижница!
Не загладить тех могил
Слезой, славою.
Один заживо ходил --
Как удавленный.
Другой к стеночке пошел
Искать прибыли.
(И гордец же был-сокол!)
Разом выбыли.
Высоко твои братья!
Не докличешься!
Яснооконька моя,
Чернокнижница!
А из тучи-то (хвала --
Диво дивное!)
Соколиная стрела,
Голубиная...
Знать, в два перышка тебе
Пишут тамотка,
Знать, уж в скорости тебе
Выйдет грамотка:
-- Будет крылышки трепать
О булыжники!
Чернокрылонька моя!
Чернокнижница!
To Akhmatova
Your stripe will be harvested
By which person's arms?
O the black magician you!
My sorceress you are!
Your tumultuous century,
And your midnight days...
All your little workers are
At once born away.
Where are your campaigner friends,
Your comrades in arms?
O the sorceress you,
My one with white arms!
Not with glory, not with tears
Can one heal those graves.
One, as though he had been choked,
Walked around alive.
One more went into a wall
Himself to advance.
(He was proud - a falcon!) - They
Knocked him out at once.
High above your brothers are!
Can't exude a cry!
O the sorceress you,
My one with clear eyes!
And from out the cloud (praise
Marvel from above!)
Arrow of a falcon falls,
Arrow of a dove...
To know, in two feathers at once
People to you write,
Know, that soon you will receive
A certificate,
O the boulders! They’ll flutter their wings
With theirs stones,
O my dear blackwing!
My sorceress!
* * * * *
До убедительности, до
Убийственности -- просто:
Две птицы вили мне гнездо:
Истина -- и Сиротство.
(1921 -1922)
Ломающимся голосом
Бредет -- как палкой по мосту.
Как водоросли -- волосы.
Как водоросли -- помыслы.
И в каждом спуске: выплыву,
И в каждом взлете: падаю.
Рука как свиток выпала,
Разверстая и слабая...
* * * * *
For persuasiveness,
For murderousness – two:
Birds were twisting a nest:
Truth – and Orphanhood.
Like a stick on a bridge – he does wander
With breaking voice.
Like waterweed – hair.
Like waterweed – thoughts.
And with each descent: I’ll swim,
And with each takeoff: I fall.
Weak and gaping
The hand fell out like a scroll…
МОСКВЕ
<1>
Первородство -- на сиротство!
Не спокаюсь.
Велико твое дородство:
Отрекаюсь.
Тем как вдаль гляжу на ближних
Отрекаюсь.
Тем как твой топчу булыжник --
Отрекаюсь.
=========
Как в семнадцатом-то
Праведница в белом,
Усмехаючись, стояла
Под обстрелом.
Как в осьмнадцатом-то
-- А? -- следочком ржавым
Все сынов своих искала
По заставам.
Вот за эту-то -- штыками
Не спокаюсь! --
За короткую за память
Отрекаюсь.
Драгомилово, Рогожская,
Другие...
Широко ж твоя творилась
Литургия.
А рядочком-то
На площади на главной,
Рванью-клочьями
Утешенные, лавром...
Наметай, метель, опилки,
Снег свой чистый.
Поклонись, глава, могилкам
Бунтовщицким.
(Тоже праведники были,
Были, -- не за гривну!)
Красной ране, бедной праведной
Их кривде...
=============
Старопрежнее, на свалку!
Нынче, здравствуй!
И на кровушке на свежей --
Пляс да яства.
Вот за тех за всех за братьев
-- Не спокаюсь! --
Прости, Иверская Мати!
Отрекаюсь.
To Moscow
<1>
Birthright for orphanage!
I won’t calm down.
Great is your inheritance:
I renounce.
There from afar I look at neighbors
I renounce.
By way cobblestone I trample –
I renounce.
=================
Like in seventeen – righteous
Woman in white attire,
Chuckling, she stood
Under fire.
Like in eighteen
With footprints of rust
I sought for her sons
At the outpost.
Here for this – bayonets
I won’t calm down
The brief memory
I renounce.
Dragomilovo, Rogozhskaya,
Others still…
Your liturgy was performed
On wide scale.
And near
On main square.
Consoled, with a laurel
In tatters…
Blow, blizzard, sawdust,
My snow clean.
Bow, head, to the graves
Of ones in rebellion.
(Also there were righteous ones,
Not for hryvna!) To red wound
Poor righteous ones,
Their falsehood…
=================
Older ones, on the dump!
Hello hence!
And on the fresh blood
Food and dance.
Here is for all brothers
I will not descend!
Forgive, Iver’s mother!
I repent my sins.
<2>
Пуще чем женщина
В час свиданья!
Лавроиссеченный,
Красной рванью
Исполосованный
В кровь-
Снег.
Вот они, тесной стальной когортой,
К самой кремлевской стене приперты,
В ряд
Спят.
Лавр -- вместо камня
И Кремль -- оградой.
Крестного знамени
Вам не надо.
Как-
Чтить?
Не удостоились "Со святыми",
Не упокоились со святыми.
Лавр.
Снег.
Как над Исусовым
Телом -- стража.
Руки грызу себе, -- ибо даже
Снег
Здесь
Гнев. -- "Проходи! Над своими разве?!"
Первою в жизни преступной связью
Час
Бьет.
С башни -- который? -- стою, считаю.
Что ж это здесь за земля такая?
Шаг
Врос.
Не оторвусь! ("Отрубите руки!")
Пуще чем женщине
В час разлуки --
Час
Бьет.
Под чужеземным бунтарским лавром
Тайная страсть моя,
Гнев мой явный --
Спи,
Враг!
<2>
Stronger than woman
In hour of meeting!
Laureus dissected,
Stripped
With red flags
Into blood –
Snow.
There they, cohort in tight steel,
They are pinned to Kremlin’s wall,
They sleep
In a row.
Laurel instead of stone,
And Kremlin – fence.
You do not need
Godfather’s flag.
How -
Honor?
We were not honored “with saints,”
We were not rested with saints.
Laurel.
Snow.
As above Christ’s
Body – the guard.
Gnawing my hands – as even
Snow
Here
Is rage. “Pass! Is it over your own?!”
First in life with criminal connection
Hour
Beats.
From the tower – which – I stand, count.
What here is that ground?
Step
Grown.
I won’t come off! (“Cut off the hands!”)
Stronger than woman
In hour of parting –
Hour
Beats.
Under a foreign rebellious laurel
Is my secret passion,
My clear rage –
Enemy,
Sleep!
* * * * *
По-небывалому:
В первый раз!
Не целовала
И не клялась.
По-небывалому:
Дар и милость.
Не отстраняла
И не клонилась.
А у протаянного окна
Это другая была --
Она.
Не заклинай меня!
Не клялась.
Если и строила --
Дом тот сломлен.
С этой другою
Родства не помню.
Не окликай меня, --
Безоглядна.
* * * * *
Unprecedented:
In first time now!
I did not kiss
And did not bow.
Unprecedented:
Gift and grace.
I was not removed
And did not get on my knees.
But at the thawed window
There was another –
Her.
Do not conjure
Me! I did not swear.
If I had built –
Broken is house.
I don’t remember relationship
With this other.
Do not call me out,
Reckless one.
НОВОГОДНЯЯ
Братья! В последний час
Года -- за русский
Край наш, живущий -- в нас!
Ровно двенадцать раз --
Кружкой о кружку!
За почетную рвань,
За Тамань, за Кубань,
За наш Дон русский,
Старых вер Иордань...
Грянь,
Кружка о кружку!
Товарищи!
Жива еще
Мать -- Страсть -- Русь!
Товарищи!
Цела еще
В серд -- цах Русь!
Братья! Взгляните в даль!
Дельвиг и Пушкин,
Дел и сердец хрусталь...
-- Славно, как сталь об сталь
Кружкой о кружку!
Братства славный обряд --
За наш братственный град
Прагу -- до -- хрусту
Грянь, богемская грань!
Грянь,
Кружка о кружку!
Товарищи!
Жива еще
Ступь -- стать -- сталь.
Товарищи!
Цела еще
В серд -- цах -- сталь.
Братья! Последний миг!
Уж на опушке
Леса -- исчез старик...
Тесно -- как клык об клык-
Кружкой о кружку!
Добровольная дань,
Здравствуй, добрая брань!
Еще жив -- русский
Бог! Кто верует -- встань!
Грянь,
Кружка о кружку!
New Year’s
Brothers! In the last hour
Of year - after our
Russian land, living in us!
Exactly twelve times
Mug to mug!
After the rabble of honor,
After Taman, after Kuban,
After our Russian Don,
Jordan of old faith... Once more,
Mug to mug!
Comrades!
Alive still is
Mother - Passion - Russia!
Comrades!
Whole still is
In the hearts - Russia!
Brothers! Into the distance look in!
Delvig and Pushkin,
The deeds' and the hearts' crystal...
Gloriously, like steel on steel -
Mug to mug!
Brotherhood's glorious gown -
For our brother town
Prague - till - crunching
Ring out, Bohemian country! Ring,
Mug to mug!
Comrades!
Alive still is
Rumor - physique - steel.
Comrades!
Whole still
Is in the hearts - steel.
Brothers! The final moment!
On the border of forest
Disappeared old man...
Tightly - like fang to fang -
Mug to mug!
Voluntary tributes,
Hello, good bastard!
Still alive is Russian
God! Who believes - stand!
Ring,
Mug to mug!
НОВОГОДНЯЯ
(вторая)
С. Э.
Тот -- вздохом взлелеянный,
Те -- жестоки и смуглы.
Залетного лебедя
Не обижают орлы.
К орлам -- не по записи:
Кто залетел -- тот и брат!
Вольна наша трапеза,
Дик новогодний обряд.
Гуляй, пока хочется,
В гостях у орла!
Мы -- вольные летчики,
Наш знак -- два крыла!
Под гулкими сводами
Бои: взгляд о взгляд, сталь об сталь.
То ночь новогодняя
Бьет хрусталем о хрусталь.
Попарное звяканье
Судеб: взгляд о взгляд, грань о грань.
Очами невнятными
Один -- в новогоднюю рань...
Не пей, коль не хочется!
Гуляй вдоль стола!
Мы -- вольные летчики,
Наш знак -- два крыла!
Соборной лавиною
На лбы -- новогодний обвал.
Тоска лебединая,
В очах твоих Дон ночевал.
Тоска лебединая,
Протяжная -- к родине -- цепь...
Мы знаем единую
Твою, -- не донская ли степь?
Лети, куда хочется!
На то и стрела!
Мы -- вольные летчики,
Наш век -- два крыла!
New Year’s (Two)
He - with a tender sigh,
They - cruel and tan.
The eagles don't insult
The migrated swan.
To eagles - not by invite:
Brother's he who flew inside!
Free is our trapese, wild
Is the New Year's rite.
Guest of the eagle,
Walk as you like!
We are the free pilots,
Two wings is our mark!
Under loud vaults, battles:
Look to look, steel to steel.
Then the new year's night
Beats with crystal on crystal.
Look to look, border to border:
Paired-up ringing of fates.
One in New Year morning
With eyes inarticulate.
Don't drink if you don't want!
Near the table walk!
We are the free pilots,
Two wings is our mark!
With cathedral avalanche
New Year's collapse
On the foreheads. The swan's angst,
Don spent the night in your eyes.
Swan's angst, to the motherland
A lingering chain.
We know your one only -
Is this not steppe of Don?
For this is the arrow -
Where you desire, fly.
We are the free pilots,
Two wings is our time!
* * * * *
Каменногрудый,
Каменнолобый,
Каменнобровый
Столб:
Рок.
Промысел, званье!
Вставай в ряды!
Каменной дланью
Равняет лбы.
Хищен и слеп,
Хищен и глуп.
Милости нет:
Каменногруд.
Ведомость, номер!
Без всяких прочих!
Равенство -- мы:
Никаких Высочеств!
Выравнен? Нет?
Кланяйся праху!
Пушкин -- на снег,
И Шенье -- на плаху.
* * * * *
Stone-breasted,
Stone-foreheaded,
Stone-browed
Pole:
Fate.
Title, trade!
Get up in ranks!
The forehead
Aligns with a stone hand.
Predatory and blind,
Predatory and dumb.
There’s no mercy:
Stonework is done.
Statement, number!
Without others!
Equality – us:
No highnesses!
Is he aligned?
No? Bent to the dust!
Pushkin – on the snow,
Chenier - on the scaffold.
* * * * *
Алексею Александровичу Чаброву
Не ревновать и не клясть,
В грудь призывая -- все стрелы!
Дружба! -- Последняя страсть
Недосожженного тела.
В сердце, где белая даль,
Гладь -- равноденствие -- ближний,
Смертолюбивую сталь
Переворачивать трижды.
Знать: не бывать и не быть!
В зоркости самоуправной
Как черепицами крыть
Молниеокую правду.
Рук непреложную рознь
Блюсть, костенея от гнева.
-- Дружба! -- Последняя кознь
Недоказненного чрева.
* * * * *
To Alexei Alexandrovich Chabrov
Do not be jealous and do not swear,
All arrows to the chest calling!
Friendship! The final ardor
Of the unburnt body.
In the heart, where is white distance,
Neighbour – equinox - smooth surface,
Turn over three times
The steel that loves death.
To know: not to be or to become!
In the arbitrary vigilance
How with tiles to roof
The lightning-eyed truth.
There’s strife, between hands,
Vigilant, ossified with rage.
Friendship! The intrigue, last one,
Of the unproven womb.
* * * * *
По нагориям,
По восхолмиям,
Вместе с зорями,
С колокольнями,
Конь без удержу,
-- Полным парусом!
В завтра путь держу,
В край без праотцев.
Не орлицей звать
И не ласточкой.
Не крестите, --
Не родилась еще!
Суть двужильная.
Чужедальняя.
Вместе с пильнями,
С наковальнями,
Вздох -- без одыши,
Лоб -- без огляди,
В завтра речь держу
Потом огненным.
Пни да рытвины, ~
Не взялась еще!
Не судите!
Не родилась еще!
Тень -- вожатаем,
Тело -- за версту!
Поверх закисей,
Поверх ржавостей,
Поверх старых вер,
Новых навыков,
В завтра, Русь, -- поверх
Внуков -- к правнукам!
(Мертвых Китежей
Что нам -- пастбища?)
Возлюбите!
Не родилась еще!
Серпы убраны,
Столы с яствами.
Вместе с судьбами,
Вместе с царствами.
Полукружием,
-- Солнцем за море! --
В завтра взор межу:
-- Есмь! -- Адамово.
Дыхом-пыхом -- дух!
Одни -- поножи.
-- Догоняй, лопух!
На седьмом уже!
* * * * *
Over the mountains,
Also foothills over,
Together with dawns,
With belltowers,
Horse without control -
Heading out full sail! -
Into unknown land,
Future, I lead way.
Not an eagle to call
And not swallow.
She is not yet born -
Do not christen her!
Essence of two veins.
Of the distant land.
With the saw-makers,
With the anvils, and
Forehead - don't look back,
Sigh - without a breath,
To future I speak
With the fiery sweat.
Stumps till hollow -
Is not taken yet!
Do not judge her now!
She is not born yet!
Shadow - as a guide,
Body - over a verst!
Over protoxide,
Also over rust.
Over the new skills
And faiths of times gone,
Over grandsons, Russia -
To the great-grandsons!
(What to us is pasture
Of the Kitezhs dead?)
Fall in love with her!
She is not born yet!
Sickles are removed,
Tables stand with food.
With the fates they come,
With the kingdoms too.
With the semicircle,
Sun over the sea!
Next day looks between:
Adamovo - be!
With the breath - the spirit!
By the knives - are one.
Come, you fool, catch on,
On the seventh yet!
* * * * *
С.Э.
Не похорошела за годы разлуки!
Не будешь сердиться на грубые руки,
Хватающиеся за хлеб и за соль?
-- Товарищества трудовая мозоль!
О, не прихорашивается для встречи
Любовь. -- Не прогневайся на просторечье
Речей, -- не советовала б пренебречь:
То летописи огнестрельная речь.
Разочаровался? Скажи без боязни!
То -- выкорчеванный от дружб и приязней
Дух. -- В путаницу якорей и надежд
Прозрения непоправимая брешь!
* * * * *
S. E.
She is not prettier for separating years!
You won’t be mad at the roughness of hands,
Grasping for salt and bread?
Comradehood’s worker callus!
Oh, don’t pretend to meet
Love. Don’t be mad at simplicity
Of speech, - and I would not advise neglect:
Thus is chronicles’ fiery speech!
You’re disappointed? Say without trepidation!
You – uprooted from friendship and affection
Spirit. In confusion of anchors and hopes
Epiphany’s irreparable gap!
* * * * *
Верстами -- врозь -- разлетаются брови.
Две достоверности розной любови,
Черные возжи-мои-колеи --
Дальнодорожные брови твои!
Ветлами -- вслед -- подымаются руки.
Две достоверности верной разлуки,
Кровь без слезы пролитая!
По ветру жизнь! -- Брови твои!
Летописи лебединые стрелы,
Две достоверности белого дела,
Радугою -- в Божьи бои
Вброшенные -- брови твои!
* * * * *
For miles fly apart the brows.
Two certainties of rosy love,
Black twist-my-bones -
Your long-distance eyebrows!
To willows – after – hands are rising.
Two certainties of sure parting,
Blood will pour without tears!
Life in the wind! Your eyebrows!
Two certainties of white matter,
Chronicles of swan arrows,
Rainbow – in divine battle
Thrown – are your eyebrows!
ПОСМЕРТНЫЙ МАРШ
Добровольчество --
это добрая воля к смерти...
(Попытка толкования)
И марш вперед уже,
Трубят в поход.
О как встает она,
О как встает...
Уронив лобяной облом
В руку, судорогой сведенную,
-- Громче, громче -- Под плеск знамен
Не взойдет уже в залу тронную!
И марш вперед уже,
Трубят в поход.
О как встает она,
О как встает...
Не она ль это в зеркалах
Расписалась ударом сабельным?
В едком верезге хрусталя
Не ее ль это смех предсвадебный?
И марш вперед уже,
Трубят в поход.
О как встает она,
О как --
Не она ли из впалых щек
Продразнилась крутыми скулами?
Не она ли под локоток:
-- Третьим, третьим вчерась прикуривал!
И марш вперед уже,
Трубят в поход.
О как --
А -- в просторах -- Нор-Ост и шквал.
-- Громче, громче промежду ребрами!
Добровольчество! Кончен бал!
Послужила вам воля добрая!
И марш вперед уже,
Трубят --
Не чужая! Твоя! Моя!
Всех как есть обнесла за ужином!
-- Долгой жизни. Любовь моя!
Изменяю для новой суженой...
И марш --
Funeral March
Volunteering –
It is a goodwill to die
(Attempt at reasoning)
And march is going ahead,
Trumpet in hike.
Oh how she stands up,
How she stands up…
Dropping frontal mold,
Crumpled, into the hand,
Loud, loud – by splash of banners -
To the throne room won’t ascend!
And march is going ahead,
Trumpet in hike.
Oh how she stands,
How she stands up…
Not her in the mirrors
Signed with a strike of saber?
In caustic ripple of crystal
Not her with pre-wedding laughter?
And march is going ahead,
Trumpet in hike.
Oh how she stands,
Oh how –
Did not she from sunken cheeks
Tease with steep cheekbones?
Not her the elbow beneath:
Lit a third smoke!
And march is going ahead,
Trumpet in hike.
Oh how –
And – in the vastness – northeast and squall.
Louder, louder among the ribs!
Volunteering! Ends the ball!
You were served by the good will!
And march is going head,
Trumpet –
Not a stranger! Yours! Mine!
I took everyone as at dinner they were!
A long life. My love!
I betray for new betrothed…
And march –
* * * * *
Завораживающая! Крест
На крест складывающая руки!
Разочарование! Не крест
Ты -- а страсть, как смерть и как разлука.
Развораживающий настой,
Сладость обморочного оплыва...
Что настаивающий нам твой
Хрип, обезголосившая дива --
Жизнь! -- Без голосу вступает в дом,
В полной памяти дает обеты,
В нежном голосе полумужском --
Безголосицы благая Лета...
Уж немногих я зову на ты,
Уж улыбки забываю важность...
-- То вдоль всей голосовой версты
Разочарования протяжность.
* * * * *
Mesmerizing! Cross
Arms are folding on the cross!
Disappointing! Not the cross
Are you – but passion, like parting and death.
Disturbing infusion,
Sweetness of fainting…
What insisting over you wheezing
Voiceless diva –
Life! Voiceless enters home,
In full memory makes vows,
In the tender half-male voice –
And kind Lethe grown voiceless…
I don’t call many “thou,”
I forget the importance of smile…
Disappointment’s lingering – so
Along the entire voice’s mile.
* * * * *
А и простор у нас татарским стрелам!
А и трава у нас густа -- бурьян!
Не курским соловьем осоловелым,
Что похотью своею пьян,
Свищу над реченькою румянистой,
Той реченькою-не старей.
Покаместь в неширокие полсвиста
Свищу -- пытать богатырей.
Ох и рубцы ж -у нас пошли калеки!
-- Алешеньки-то кровь, Ильи! --
Ох и красны ж у нас дымятся реки,
Малиновые полыньи.
В осоловелой оторопи банной --
Хрип княжеский да волчья сыть.
Всей соловьиной глоткой разливанной
Той оторопи не покрыть.
Вот и молчок-то мой таков претихий,
Что вывелась моя семья.
Меж соловьев слезистых -- соколиха,
А род веду -- от Соловья.
* * * * *
What spaciousness we have for Tatar arrows!
And thick are weeds – the grass!
Not single nightingale of Kursk
That for his carnality is drunk,
I whistle over the ruddy river,
That little river – is not older.
For time, in a narrow half-whistle
I whistle – to torment the heroes.
Their scarring – we have gone crippled!
Of Alyosha, of Ilya’s blood!
Oh, and our rivers smoke red,
Raspberry glades!
In dazed, dumbfounded bathhouse –
The princely wheeze and the wolf’s fill.
That the dumbfounded did not cover
With all its throat the nightingale.
Suddenly there’s silence – then mine is so special,
Withdrawn is the family in whole.
The falcon - among the tearful nightingales,
And I lead family – from the nightingale.
* * * * *
He приземист -- высокоросл
Стан над выравненностью грядок.
В густоте кормовых ремесл
Хоровых не забыла радуг.
Сплю -- и с каждым батрацким днем
Тверже в памяти благодарной,
Что когда-нибудь отдохнем
В верхнем городе Леонардо.
* * * * *
Not squat – tall hybrid
Camps over evenness of beds.
In density of works foreign
The choral the rainbow did not forget.
I sleep – and with each farmer’s day
Firmer in grateful memory,
That we will rest one day
In Leonardo’s top city.
* * * * *
Слезы -- на лисе моей облезлой!
Глыбой -- чересплечные ремни!
Громче паровозного железа,
Громче левогрудой стукотни --
Дребезг подымается над щебнем,
Скрежетом по рощам, по лесам.
Точно кто вгрызающимся гребнем
Разом -- по семи моим сердцам!
Родины моей широкоскулой
Матерный, бурлацкий перегар,
Или же -- вдоль насыпи сутулой
Шепоты и топоты татар.
Или мужичонка, на круг должный,
За косу красу -- да о косяк?
(Может, людоедица с Поволжья
Склабом-о ребяческий костяк?)
Аль Степан всплясал, Руси кормилец?
Или же за кровь мою, за труд --
Сорок звонарей моих взбесились --
И болярыню свою поют...
Сокол-перерезанные путы!
Шибче от кровавой колеи!
-- То над родиной моею лютой
Исстрадавшиеся соловьи.
* * * * *
Tears – on my shabby fox!
Lumpy – shoulder belt!
Louder than locomotive,
Louder than left-breasted beat –
Above the rubble bounce rises,
Screeching above groves and woods.
Exactly who with gnawing ridges
Once - for my seven hearts!
Of my broad-cheeked homeland
Burlak fume remains, obscene,
Or else – along the hunched embankment
Tatars’ stomps and whispering.
Or a peasant, on the due circle,
For a braid beauty – a jamb of mine?
(Maybe, cannibal from Volga
With composition – of a childish frame?)
Dances Stepan, Russia’s breadwinner?
Is it all for my blood, my work –
Went insane forty bell-ringers –
And they sing their song.
Falcon – cut fetters!
Quickly from bloody rut here!
Thus over my fierce homeland
Are the suffering nightingales.
ДОЧЬ ИАИРА
1
Мимо иди!
Это великая милость.
Дочь Иаира простилась
С куклой (с любовником!) и с красотой.
Этот просторный покрой
Юным к лицу.
Daughter of Iajer
1
Walk past!
It’s a great mercy.
Daughter of Iajer said goodbye
To the doll (with lovers!) and to beauty.
This spacious cut
To the young in face.
2
В просторах покроя --
Потерянность тела,
Посмертная сквозь.
Девица, не скроешь,
Что кость захотела
От косточки врозь.
Зачем, равнодушный,
Противу закону
Спешащей реки --
Слез женских послушал
И отчего стону --
Душе вопреки!
Сказал -- и воскресла,
И смутно, по памяти,
В мир хлеба и лжи.
Но поступь надтреснута,
Губы подтянуты,
Руки свежи.
И всe как спросоньица
Немеют конечности.
И в самый базар
С дороги не тронется
Отвесной. -- То Вечности
Бессмертный загар.
Привыкнет -- и свыкнутся.
И в белом, как надобно,
Меж плавных сестер...
То юную скрытницу
Лавиною свадебной
Приветствует хор.
Рукой его согнута,
Смеется -- всe заново!
Всe роза и гроздь!
Но между любовником
И ею -- как занавес
Посмертная сквозь.
2
In open spaces –
The loss of bodies,
Posthumous through heart.
Girl, do not hide,
What the bone did want
From a bone apart.
Why, unconcerned,
Against the law
Of the river whole –
You heard tears of women
And why do I moan –
Across the soul!
Said I – and resurrected,
And dimly, from memory
Into the world of bread and lies.
But the step is cracked,
Lips are tucked
Up, fresh are the arms.
And all the limbs
As if asleep go numb.
And into the marketplace
The sheer road. Then
Eternity’s immortal tan
Will not move off the path.
Will get used to it –
And in white, as needed,
The flowing sisters between…
That young lurker
Welcomes the choir
Of avalanche wedding.
His hand is bent,
Laughs – all again!
Bunch and rose!
But among the lovers
And by her –
Like through posthumous curtains.
* * * * *
На пушок девичий, нежный --
Смерть серебряным загаром.
Тайная любовь промежду
Рукописью -- и пожаром.
Рукопись -- пожару хочет,
Девственность -- базару хочет,
Мраморность -- загару хочет,
Молодость -- удару хочет!
Смерть, хватай меня за косы!
Подкоси румянец русый!
Татарве моей раскосой
В ножки да не поклонюся!
-- Русь!!!
* * * * *
On fluff girlish, tender –
Death in the tan silver.
Secret love entire
With a manuscript and a fire.
Manuscript – the fire wants,
Virginity – the bazaar wants,
Marbling – the tan wants,
Youth – a hit from a man wants!
Death, grab me by the hair!
Cut the blush light brown!
That by my diagonal Tatar
Let me not to feet bow!
Russia!!!
* * * * *
На заре -- наимедленнейшая кровь,
На заре -- наиявственнейшая тишь.
Дух от плоти косной берет развод,
Птица клетке костной дает развод.
Око зрит -- невидимейшую даль,
Сердце зрит -- невидимейшую связь.
Ухо пьет -- неслыханнейшую молвь.
Над разбитым Игорем плачет Див..
* * * * *
At the dawn – the slowest blood,
At the dawn – most important quiet.
The spirit from inert flesh takes divorce,
The bird from bone cage gives divorce.
Invisible distance is seen by the eye,
Invisible connection is seen by the heart.
Ear drinks – unheard of rumor.
Diva cries over broken Igor…
* * * * *
Переселенцами --
В какой Нью-Йорк?
Вражду вселенскую
Взвалив на горб --
Ведь и медведи мы!
Ведь и татары мы!
Вшами изъедены
Идем -- с пожарами!
Покамест -- в долг еще!
А там, из тьмы --
Сонмы и полчища
Таких, как мы.
Полураскосая
Стальная щель.
Дикими космами
От плеч -- метель.
-- Во имя Господа!
Во имя Разума! --
Ведь и короста мы,
Ведь и проказа мы!
Волчьими искрами
Сквозь вьюжный мех --
Звезда российская:
Противу всех!
Отцеубийцами --
В какую дичь?
Не ошибиться бы,
Вселенский бич!
"Люд земледельческий,
Вставай с постелею)!"
И вот с расстрелыциком
Бредет расстрелянный,
И дружной папертью,
-- Рвань к голытьбе:
"Мир белоскатертный!
Ужо тебе!"
* * * * *
To which New York
Migrants come?
Universal enmity
Humped on the hump –
After all we are bears!
After all we are Tatars!
Eaten by lice
We walk with fires!
In the meantime – still in debt!
And then, from the darkness –
Host and hordes
Of those like us.
Semi-bevelled
Steel slit.
With wild braids
From shoulders – blizzard.
In Lord’s name!
In Reason’s name!
We are scabs after all,
We are lepers after all!
With wolves sparks
Through blizzard fur –
Against all,
Russia star!
Parricides –
Into which game?
Not to be forgotten,
Scourge ecumenical!
“Agricultural men,
Rise out of bed!”
And a wandering shot
From the firing squad,
And with the friendly porch
Tat to ragtag, anew:
“The world without curtain!
Already for you!”
ПЛОЩАДЬ
Ока крылатый откос:
Вброд или вдоль стен?
Знаю и пью робость
В чашечках ко -- лен.
Нет голубям зерен,
Нет площадям трав,
Ибо была -- морем
Площадь, кремнем став.
Береговой качки
...... злей
В башни не верь: мачты
Гиблых кораб -- лей...
Грудь, захлебнись камнем.
Square
Oka’s escarpment winged:
Wade or along the walls?
Shyness I know and drink
In the cups of the knees.
Pigeons don’t get grains,
Squares don’t get grass,
Square, becoming a flint,
By the sea it was.
Pitching over the coast
… wicked
Don’t trust the tower: masts
Of the wicked boats.
Chest, choke on the stone.
* * * * *
Сомкнутым строем --
Противу всех.
Дай же спокойно им
Спать во гробех.
Ненависть, -- чти
Смертную блажь!
Ненависть, спи:
Рядышком ляжь!
В бранном их саване --
Сколько прорех!
Дай же им правыми
Быть во гробех.
Враг -- пока здрав,
Прав -- как упал.
Мертвым -- устав
Червь да шакал.
Вместо глазниц --
Черные рвы.
Ненависть, ниц:
Сын -- раз в крови!
Собственным телом
Отдал за всех...
Дай же им белыми
Быть во гробех.
* * * * *
In closed formation –
Against all men.
Give to them peace of mind
Sleep in a coffin –
Hatred – honor
The mortal whim!
Hatred, sopor:
Lie down next to me!
In their abusive shroud –
How many holes!
Let us be right
To be in coffins.
Enemy – while healthy,
Right – like he fell.
Dead – tired
Worms and jackal.
Instead of sockets –
The black moats.
Hatred, prostate:
Son – in blood at once!
With body, his own,
For all he did give…
Let white ones
In coffins be.
СУГРОБЫ
<1>
Эренбургу
Небо катило сугробы
Валом в полночную муть.
Как из единой утробы --
Небо -- и глыбы -- и грудь.
Над пустотой переулка,
По сталактитам пещер
Как раскатилося гулко
Вашего имени Эр!
Под занавескою сонной
Не истолкует Вам Брюс:
Женщины -- две -- и наклонный
Путь в сновиденную Русь.
Грому небесному тесно!
-- Эр! -- леопардова пасть.
(Женщины -- две -- и отвесный
Путь в сновиденную страсть...)
Эр! -- необорная крепость!
Эр! -- через чрево -- вперед!
Эр! -- в уплотненную слепость
Недр -- осиянный пролет!
Так, между небом и нeбом,
-- Радуйся же, маловер! --
По сновиденным сугробам
Вашего имени Эр.
Snowmounds
<1>
To Ehrenburg
In midnight darkness
Sky threw mounds of snow.
Like from a single uterus -
Chest - and the sky - and the stones.
Over the caverns' stalactites
In emptiness of an alley
Your name Er was
Resounding hollowly.
Under the sleepy curtain
James Bruce will not tell this to you:
A leaning way into dreaming
Russia - and women - two.
Heavenly thunder is narrow!
Er - is the leopard's maw.
(Plummeting way into dreaming
Passion - and women - two...)
Er - an unbreakable fortress!
Er - ahead through the maw!
Er - in the tightened blindness
Of depths - flight in a halo!
Thus, between sky and the palate,
One of small faith, joy proclaim! -
Over the dream-vision snow mounds
Of Er that is your name.
<2>
Не здесь, где связано,
А там, где ведено.
Не здесь, где Лазари
Бредут с постелею,
Горбами вьючными
О щебень дней.
Здесь нету рученьки
Тебе -- моей.
Не здесь, где скривлено,
А там, где вправлено,
Не здесь, где с крыльями
Решают -- саблями,
Где плоть горластая
На нас: добей!
Здесь нету дарственной
Тебе -- моей.
Не здесь, где спрошено,
Там, где отвечено.
Не здесь, где крошева
Промеж -- и месива
Смерть -- червоточиной,
И ревность-змей.
Здесь нету вотчины
Тебе -- моей.
И не оглянется
Жизнь крутобровая!
Здесь нет свиданьица!
Здесь только проводы,
Здесь слишком спутаны
Концы ремней...
Здесь нету утрени
Тебе -- моей.
Не двор с очистками --
Райскими кущами!
Не здесь, где взыскано,
Там, где отпущено,
Где вся расплeскана
Измена дней.
Где даже слов-то нет:
-- Тебе -- моей...
<2>
Not here, where it's tied,
But there, where it's willed.
Not here, where Lazaruses
Rant in their bed,
With beasts of burden's humps
Against day's crushed stone.
There is no arm here
To you - mine.
Not here, where it's curved,
There, where it's righted,
Not here, where with wings
- With swords it's decided,
Where loud flesh on us
Finally beat!
There is no gift here
To you - from me.
Not here, where it's asked,
There where answer is given...
Not here, where death is
In turmoil, and between
Is heavy - with wormhole,
And snake-jealousy.
There's no inheritance here
To you - from me.
And hard-browed life will not
Look back! Here
There's no rendezvous
Here there are only wires,
The ends of belts here
Are bound all through...
There are no matins here
From me - to you.
Not yard with peelings -
Heaven's bits blessed!
Not here, where it's sought,
There, where it's released,
Where days' betrayal is
Splashed out all through.
Where there are no words:
From me - to you.
<3>
Широкое ложе для всех моих рек --
Чужой человек.
Прохожий, в которого руки -- как в снег
Всей жаркостью век
Виновных, -- которому вслед я и вслед,
В гром встречных телег.
Любовник, которого может и нет,
(Вздох прожит -- и нет!)
Чужой человек,
Дорогой человек,
Ночлег-человек,
Навек-человек!
-- Невемый! -- На сале змеином, без свеч,
Хлеб свадебный печь.
В измену! -- Руслом расставаний, не встреч
Реке моей бечь.
-- В свиданье! -- А коли темна моя речь --
Дом каменный с плеч!
Над рвом расставаний, над воркотом встреч
Реки моей речь...
Простор-человек,
Ниотколь-человек,
Сквозь-пол -- человек,
Прошел-человек.
<3>
A strange man, for all my rivers,
In a wide bed.
A passerby, in whom arms - like a snow
With heat of guilty eyelids
After which I come and I come,
In thunder of meeting carts.
Lover, whom it can and it cannot,
(Sigh will survive - and not!)
A strange man,
A dear man,
Nightfall-man,
For all time-man!
Unknown! - in snake oil, without candles,
I'll bake the bread for wedding.
Betrayal! My river will run in a course
Of partings, not meetings.
In meeting! - And if my speech is dark -
From shoulders a stone home!
On tearing of partings, on grumbling of meetings -
The speech of my stream.
Open space - man,
From nothing - man,
Through floor - man,
Came through - man.
<4>
А уж так: ни о чем!
Не плечом-не бочком,
Не толчком-локотком,
Говорком, говорком.
В горле -- легкий громок,
Голос встречных дорог,
От судьбы ветерок:
Говорок, говорок.
От крутой орлиной страсти
Перстенек на пальце.
А замешено то счастье
На змеином сальце.
А не хошь -- не бери!
Может, ветер в двери,
Может, встречные три, --
А и сам разбери!
Хошь и крут мой порог --
Потрудись, паренек!
Не с горохом пирог, --
Сахарок-говорок!
Закажи себе на ужин,
Господин хороший,
Закажи себе жемчужин,
Горловых горошин.
Голубиных тех стай
Воркот, розовый рай?
Ай река через край?
Две руки подставляй!
Может, путь-мой-широк
Покатил перстенек
Мимо рук -- да в сугроб?
Воркоток-говорок.
Распаял мое запястье
Ветерок февральский.
А замешено то счастье
На змеином сальце...
В ожерелье -- сто бус.
Сорок ртов, один кус.
Ох сокол-мой-безус,
Не божусь, не клянусь!
(Может, гость-хромоног
Костылем о порог?
Вдоль хребта холодок --
Рокоток-говорок!)
Как на красной на слободке
Муж жену зарезал.
А моя добыча в глотке --
Не под грудью левой!
От тебя, палача,
Книзу пламем свеча.
Нашей мглы епанча --
Счастье с лева плеча!..
От румяных от щек --
Шаг -- до черных до дрог!
Шелку ярый шнурок:
Ремешок-говорок!
<4>
And about nothing, so!
Not sideway not shoulder,
Not a push-elbow
Patter, patter.
In the throat – loud light,
Voice of the roads oncoming,
Wind of fate becoming:
Patter, patter with all your might.
Ring on the finger
From steep passion of the eagle.
Happiness is all mixed
In the serpent’s lard.
And you don’t want – then don’t take it!
Maybe, wind into doors,
Maybe, three ones to meet,
And yourself to sort!
I want it and my threshold is cold –
Young man, be hard at work!
Not a pea pie –
Sugar talk!
Ordering himself for dinner,
The good Lord,
Order your pearls,
Peas in throat.
The flocks of pigeons
Gargle, pink paradise?
River, over the edge?
Substitute, two arms!
Maybe, my way is wide,
The ring rolled
Passed the hands – into snow mounds?
Whistle – talk.
The February wind
Unsoldered my wrist.
And that happiness with snake
Fat is mixed…
In the necklace – hundred beads.
Forty mouths, one piece.
He is a falcon without hair,
I don’t swear, I don’t swear!
(Maybe the handicapped guest
Crutches on the threshold?
Chill along the back -
Rumble-talk bold!)
How in the red suburb
Man his wife stabbed.
And my booty is in the throat –
Not under left chest!
From you, headsman,
From the bottom rise candle flames.
Our epanch’s haze –
From the left shoulder, happiness!
From the ruddy cheeks –
Step – to the roads black!
Silk bright lace:
Strap-talk!
<5>
В ворко-клекочущий зоркий круг
Голуби встреч и орлы разлук.
Ветвь или меч
Примешь из рук?
В щебете встреч --
Дребезг разлук.
<5>
Into the circle vigilant, giggling,
Meeting’s pigeons and parting’s eagles.
Branch or sword
Will you take in hand?
In meeting’s twitter -
In parting’s chatter.
<6>
Масляница широка!
Масляницу за бока!
Масляница!
Увальница!
Провожайте
Масляницу!
Масляница-слобода!
Мочальная борода!
Снежок сывороточный,
Бочок вывороченный!
В тыщу девятьсот-от
Семнадцатом -- счетом
Забралась, растрепа,
К мужику в окопы.
Восставай, Михалыч!
Твое дело -- жалость.
Восставай, Егорыч,
Твое дело -- горечь.
Поел, парень, белены,
Пора, парень, за блины!
Масляница!
Бубенница!
Румяная
Труженица!
Над ушком-то гудом:
Пора, брат, за бубен!
А в ладонь-то -- зудом:
С кого брать -- зарубим.
Товарищество! Товар!
Румяный наш кашевар!
Тисканая!
Глаженая!
Румяная!
Ряженая!
Ротастая --
Твоя купель.
Одна сестра --
На всю артель!
Растерзана,
На круг -- рвана!
Кто первый взял --
Тому верна:
На века на вечные:
До первого встречного!
Масляница!
Вафельница!
Румяная
Висельница!
(Блины, вафли,
Сахар, мед!)
Вставай, барин,
Под черед!
Ни пекарен
Вам, ни круп!
Ложись, барин,
Под тулуп!
За наш за труд,
За наш за пот,
Гуляй, Кузьма!
Гуляй, Федот!
Пожрал сенца --
Вались на дичь!
Князьям счета
Строчи, Ильич!
Про наш раззор,
Про горести --
Разборчивей,
Забористей --
На весь забор
Трезвонь, братва!
Така мол нонь
Гармонь пошла.
Висельничек румянист,
Румяный наш гармонист!
Масляница!
Увальница!
Румяная
Кукольница!
Проваливай, прежнее!
Мои дрожжи свежие!
Проваливай! Заново!
Мои дрожжи пьяные!
Подправа из белены --
Пора, парень, за блины!
Зубастые,
Разинские,
Без застав поравенствуем!
Поставцы -- подковой,
Икра -- жемчугова:
С Богородицыных риз.
Садись, парень, не стыдись!
Масляница!
Бусельница!
Провожайте
Масляницу!
Крути, парень, паклю в жгут!
Нынче масляницу жгут.
Гикалу!
Шугалу!
Хапалу!
Чучелу!
<6>
Butterbox is wide!
Butterbox upon the side!
Butterobox!
Gaggle!
See off
The butterbox!
Butterbox – settlement!
Moss beard!
Whey snow falls,
On its side the barrel!
In thousand nine hundred
And seventeen – with the count
I climbed, dishevelled
In the trenches with peasant.
Rise up, Mikhailovich!
Pity is your deed.
Rise up, Yegorych!
Sorrow is your deed.
Ate, fellow, the henbane,
While, fellow, for pancakes!
Butterbox!
Bell!
Blushing
In her toil!
Buzzing above her ear:
Time for tambourine, brother!
And itching in the palm:
From whom to take – cut down.
Camaraderie! Product!
Ruddy is our cook!
Squishy!
Ironed!
Ruddy!
Costumed!
Mouthy –
Your baptism.
One sister
For all artel!
Torn apart,
Torn in a circle!
Who took the first –
To him loyal:
For ages for all time:
Before you meet the first one!
Butterbox!
Waffle iron!
Ruddy
Gallows!
(Pancakes, waffles,
Honey, sugar!)
Get up, master.
Your turn under!
Not bakeries
To you, no croup also!
Lie down, master,
Under sheepskin coat.
For our labor,
For our sweat,
Party, Kuzma!
Party, Fyodot!
Gobbled up senza –
Go to the game, I beseech!
To princes the count
Of the line, Ilyich!
About our gap,
About sorrows –
More legible,
Horror –
Over the whole fence
Ring, lads!
To such a pier
Non-Garmon went.
Blushes our hangman,
Our ruddy player accordion player!
Butterbox!
Gaggle!
Ruddy
Dollmaker!
Go away, the past!
Fresh is my yeast!
Go away! Anew!
My yeast is brewed!
Henbane dressing –
It’s time, boy, for the pancakes!
Toothy,
Razin’s,
Let’s do it without outposts!
Suppliers – horseshoe,
Caviar – pearl:
In chasubles of the Virgin.
Seat, and don’t be ashamed, pal!
Butterbox!
Bells!
Accompany
The butterbox!
Spin, pal, tow in a tourniquet!
Now they burn the butterbox.
To Gikal!
To Shugal!
To Gambler!
To Scarecrow!
<7>
Наворковала,
Наворожила.
Слева-направо
В путь проводила.
Чтоб уж никем уж,
Чтоб ни о ком уж,
Чтоб и у всенощ-
ной -- сверх иконок:
Руды-пожары,
Бури-ворожбы --
Поверх державна
Воркота Божья.
Накуковала,
Натосковала.
Чтоб моей славой --
Все тебе скалы.
Чтоб моей силой --
Все тебе реки.
В первый и в третий,
Днесь и навеки...
Чтоб моей левой --
Немощь и помощь.
Чтоб уж никем уж,
Чтоб ни о ком уж...
Наобмирала,
Насоловьила.
Без переправы
В рай -- насулила,
(Чтоб моей лестью
Все тебе птицы...)
В рай тот невесть чей.
В рай тот персидский...
В сласть и в страданье-
Дай -- через руку!
Прощай -- в свиданье!
Здравствуй -- в разлуку!
<7>
I've magicked,
I've grumbled.
From left to right I
Accompanied.
Only as no one
Only about no one,
Only night vigil -
Above the icons:
Sorcery-storms,
Oars-fires -
Grumbling of God
Above is proud.
I've cuckooed,
I've angsted too.
That with my glory -
All rocks to you.
That with my power -
To you all rivers.
In first and third time,
Now and forever...
That with my arm of left -
Weakness and help.
That as no one,
That about no one...
I've sung as nightingale,
I've frozen.
Without transfer
To heaven - I promised,
(That with my flattery to you
All birds to the last one...)
In heaven who knows whose.
In heaven Persian...
In sweetness and suffering
Give through the hand, you!
Hello - in parting!
Farewell - in a rendezvous!
<8>
А сугробы подаются,
Скоро расставаться.
Прощай, вьюг-твоих-приютство,
Воркотов приятство.
Веретен ворчливых царство,
Волков белых -- рьянство.
Сугроб теремной, боярский,
Столбовой, дворянский,
Белокаменный, приютский
Для сестры, для братца...
А сугробы подаются,
Скоро расставаться.
Ах, в раззор, в раздор, в разводство
Широки -- воротцы!
Прощай, снег, зимы сиротской
Даровая роскошь!
Прощай, след незнам, непытан,
Орлов белых свита,
Прощай, грех снежком покрытый,
По снегам размытый.
Горбуны-горбы-верблюдцы --
Прощай, домочадцы!
А сугробы подаются,
Скоро расставаться.
Голытьбе с любовью долг
День весенний, звонный.
Где метель: покров-наш-полог,
Голова приклонна!
Цельный день грызет, докучня,
Леденцовы зерна.
Дребезга, дрызга, разлучня,
Бойня, живодерня.
День -- с ремень, ноченька куца:
Ни начать, ни взяться...
А сугробы подаются,
Скоро расставаться...
В две руки беру -- за обе:
Ну -- не оторвуся?
В две реки из ям-колдобин --
Дорогие бусы.
Расколдован, разморожен
Путь, ручьям запродан.
Друг! Ушли мои ворожбы
По крутым сугробам...
Не гляди, что слезы льются:
Вода -- может статься!
Раз сугробы подаются --
Пора расставаться!
<8>
And soon is the parting,
Snow mounds yielding. Well,
Your storms' comfort, niceness
Of grumblings, farewell,
Grumpy spindles' Kingdom, zeal
Of wolves white as snow.
Snow mound heavy, noble-like,
Post-like, of white stone,
Knightly, and of comfort
To your both siblings...
And soon is the parting,
Snow mounds are yielding.
Ah, to discord, loss, dissension
Wide is open door!
Gifted luxury of orphan
Winter, farewell, snow!
Farewell, white eagles' retinue,
Trace untried, unknown,
Farewell, sin covered with snow,
On the melted snow.
Hunchbacks-humps-the little camels -
Householders, farewell!
And soon is the parting,
The snow mounds do yield.
With love, poor people are owed
A ringing day of spring.
Where there's snowstorm: cover-our-curtain,
A head leaning!
The entire day munches,
Tireless, candy grain.
Butchery, knackery, pieces,
Droplets, and parting.
Day - with belt, the night is skimpy:
Not to try, nor start...
And the snow mounds are yielding,
Soon we too will part...
In two hands I take - by both:
I won't be torn - well?
Beads expensive into two
Rivers from potholes.
Enchanted, defrosted is
The way, sold to the streams.
Friend! Over the steep snow mounds
Left my sorceries.
Do not stare that tears are pouring:
Water - it may be!
It is now the time of parting
That snow mounds do yield.
<9>
Ранне-утреня,
Поздне-вечерня,
Крепко стукана,
Не приручена,
Жарко сватана,
В жены не взята, --
Я дорога твоя
Невозвратна.
Много-пытанная,
Чутко-слуханная,
Зорко-слеженная,
Неудержанная!
Уж закачана
Плачем и ливнем!
Даром трачены,
Звонкие гривны!
Даром продана,
Мощь черноземна!
Я хвороба твоя
Неудремна.
(Твоя тайная грусть,
Твоя тайная грызть,
Бесхозяйная Русь,
Окаянная жизть!)
Вечно -- из дому,
Век -- мимо дому,
От любезного
В лес -- к дорогому!
Берегись, простота светлоруса!
Из-под полоза -- птицей урвуся!
Вон за ту вон за даль,
Вон за ту вон за синь,
Вон за ту вон за сквозь,
Грива вкось, крылья врозь
Эй, хорошие!
Не довелося!
Разворочена,
Простоволоса,
-- Лжемариною
В сизые гряды! --
Я княгиня твоя
Безоглядна...
(Не гордыня ли
Неодоленна твоя,
Неомоленна твоя?
Проваленна твоя!)
По целковому
-- Аль? -- да на брата!
Колесована --
Не распозната;
Не дорога --
Мечта твоя сонна,
Недотрога твоя
Необгонна.
Вон то дерево!
Вон то зарево!
Вон то курево!
Вон то марево!
<9>
Early morning,
Evening – late,
Knocked hard,
Not tamed,
Hot matchmaker,
As wife not taken–
And your road
Does not return.
Tried a lot,
Thought-out,
Keen-sighted,
Unrestrained!
Already uploaded
With rain and crying!
For nothing spent,
The bells are ringing!
For nothing spent,
Black earth is powered!
I am your ailment
I am not awkward.
(Your secret sorrow,
Your secret gnaw.
Russia without owner
Cursed forever!)
Eternally – from home,
Time – past the house,
From the kind
Forest – to roads!
Beware, the simplicity of Russia!
I will get a bird from under the runner!
Over there where there’s distance,
Over there where there’s blue,
Over there where there’s through,
Mane to side, apart the wings.
Hey, good ones!
Not brought!
Broken,
Bareheaded,
To false Marina
In the grey ridges!
I’m your
Reckless princess…
(Is not the pride
Your unsatisfied,
Your untouched,
Your failed?)
By the dollar –
Aye? There’s no brother!
Wheeled –
Not recognized here:
No road –
Sleepy is your dream,
Your touchy self
Overtaken.
That tree over there!
That glow over there!
That smoke over there!
That haze over there!
<10>
Возле любови --
Темные смуты:
Ровно бы лютню
Кто ненароком
Краем плаща.
(Ровно бы руки
К вам на плеча).
Как паутиною
Перепутан
Воздух -- чуть ступишь...
Как паутиною
Перетянут
Голос -- чуть вскличешь.
Возле любови --
Тихие вихри:
(Наш -- или ихний?)
Возле любови --
Целые сонмы:
(Наш -- или темный?)
Возле любови --
Шепот и шелест.
Возле любови --
Шепчут и стелят...
Тушат и светят,
Спущены веки,
Спутаны вехи,
Смуты и смехи...
Гей, постреленыш!
Плеть моя хлестка!
Вся некрещеность!
На перекресток!
Рознь -- на порожек!
Гордость -- в околыш!
Ревность -- под полог!
Щекот и щелок.
Но круговая
-- Сверху -- порука
Крыл.
<10>
Near love –
Dark troubles:
Exactly a lute
That is inadvertently
Inside of a coat.
(Smoothly the hands
Touch your shoulders).
Like with cobweb
Messed up air –
Step barely…
Like with cobweb
Will drag voices –
Scream barely.
Near love –
Silent vortices:
(Ours or theirs?)
Near love –
Whole hosts:
(Ours - or darkness?)
Near love –
Whisper and rustle.
Near love –
They lay and whisper…
They distinguish and shine,
Eyelids are lowered,
Confused are milestones,
Laughter and sorrow…
Gay, shooter!
My whip is in action!
All the unbaptised!
To intersection!
Discord – on the nut!
Into band, pride!
Jealousy – under canopy!
Tickles and lies.
But circular guarantee
Above the wing.
<11>
От меня -- к невемому
Оскользь, молвь негласная.
Издалeка -- дремленный,
Издалeка -- ласканный...
У фаты завесистой
Лишь концы и затканы!
Отпусти словеснице
Оскользь, слово гладкое!
(Смугловистым ящером
Ишь -- в меха еловые!)
Без ладони -- лащенный,
За глаза -- целованный!
Даль -- большая вольница,
Верстовым -- как рученькой!
Велика раскольница
Даль, хужей -- прилучница!
Сквозь замочну скважину
В грудь -- очьми оленьими.
Через версты -- глаженный,
Ковыли -- лелеянный!
За турецким за морем
Дом с цветными стеклами.
От меня -- к незнамому
Выскок -- ух! -- высоконький!
Сверх волны обманчивой
В грудь -- дугою лютою!
Через хляби -- нянчанный,
Берега -- баюканный...
Таковы известыща
К Вам -- с Руси соломенной!
Хороша словесница:
Две руки заломлены!
Не клейми невежею
За крыло подрублено!
Через копья -- неженный,
Лезвия -- голубленный...
<11>
From me – to unmindful
Skid, unspoken rumor.
From afar – dosing,
From afar – tender…
Have a veil sown
Only the ends are woven!
Let go of the verse
Nearby, the smooth words!
(Just like a serpent tanned -
You walk – clad in furs!)
With no lacquered hand,
On the eye kissed!
Distance – the big libertine,
Distance – like a stream!
Great schismatic distance
Far, the maid – worse!
Through the keyhole
Into chest – with eyes of deer.
Through the miles – ironed
Feathers – cherished here!
Behind the Turkish sea
House with colored windows.
To the unknown – from me
Upstart – tall, alas!
Flying above the wave
Fiercely into the chest!
Through the abyss nursed!
Lulling are the shores…
Such are the limestones
To you – with Russia, the straw land!
Good is the literature:
Twisted are two hands!
Do not label as ignorant
Over a wing undercut!
Through the spears – gentleness,
Dove - blades…
* * * * *
Знакомец! Отколева в наши страны?
Которого ветра клясть?
Знакомец! С тобою в любовь не встану:
Гвоя вороная масть.
Покамест костру вороному -- пыхать,
Красавице -- искра в глаз!
-- Знакомец! Твоя дорогая прихоть,
А мой дорогой отказ.
* * * * *
Familiar! Wherefrom you come to our country?
Which wind to attack?
Familiar! I will not fall in love with you:
Your suit is black.
While the black bonfire is burning,
To beauty - spark into an eye!
Familiar! Yours is a costly fancy,
And costly is refusal, too, of mine.
* * * * *
"По Безымянной
В самую низь.
Плиты стеклянны:
Не оскользнись.
Синее зелье
Всвищет сквозь щели.
Над колыбелью --
Нищие пели:
Первый -- о славе,
Средний -- о здравье,
Третий -- так с краю
оставил:
Жемчугом сыпать
Вслед -- коли вскличут".
Братняя притопь.
Сестрина причеть.
* * * * *
“Over the Nameless
To very pit.
Glass slabs:
Do not slip.
Blue potion
Whistles through cracks.
Over the cradle –
Beggars sang:
First – of glory,
Second – of health,
Third – thus
From the edge had left:
Diamonds pour down –
If they cry out.
Brother’s to flood.
Sister, to count.
* * * * *
Без повороту и без возврату,
Часом и веком.
Это сестра провожает брата
В темную реку.
Без передыху и без пощады
Это сестра оскользнулась взглядом
В братнюю руку.
* * * * *
Without the turn and without return,
Hour and century.
Here the sister guides her brother
To a dark river.
No respite and no mercy
Thus sister slipped with her gaze
Into brother’s hand.
* * * * *
Божественно и безоглядно
Растет прибой
Не губы, жмущиеся жадно
К руке чужой --
Нет, раковины в час отлива
Тишайший труд.
Божественно и терпеливо:
Так море -- пьют.
* * * * *
Divinely and recklessly
The surf grows
No lips, huddled greedily
In another’s arms –
No, sinks at low tide
A quiet work.
Divinely and patiently:
Thus sea – they drink.
* * * * *
Есть час на те слова.
Из слуховых глушизн
Высокие права
Выстукивает жизнь.
Быть может -- от плеча,
Протиснутого лбом.
Быть может -- от луча,
Невидимого днем.
В напрасную струну
Прах -- взмах на простыню.
Дань страху своему
И праху своему.
Жарких самоуправств
Час -- и тишайших просьб.
Час безземельных братств.
Час мировых сиротств.
* * * * *
There is an hour for these words.
From auditory mufflers
The life taps out
The high rights.
Maybe from shoulder,
Squeezed through the forehead.
Maybe from ray,
That does not see the day.
Into the vain string
Ashes – the swing at the sheet.
A tribute to my fear
And to my dust.
Hot arbitrariness
Hour – and quietest requests.
Hour of landless fraternities
Hour of peaceful orphanages.
* * * * *
Лютая юдоль,
Дольняя любовь.
Руки: свет и соль.
Губы: смоль и кровь.
Левогрудый гром
Лбом подслушан был.
Так -- о камень лбом --
Кто тебя любил?
Бог с замыслами! Бог с вымыслами!
Вот: жаворонком, вот: жимолостью,
Вот: пригоршнями: вся выплеснута
С моими дикостями -- и тихостями,
С моими радугами заплаканными,
С подкрадываньями, забарматываньями.
Милая ты жизнь!
Жадная еще!
Ты запомни вжим
В правое плечо.
Щебеты во тьмах...
С птицами встаю!
Мой веселый вмах
В летопись твою.
* * * * *
Fierce vale,
Long love.
Arms: light and salt.
Lips: pitch and blood.
Left-chested thunder
Of forehead was overheard.
Thus – who has loved
You with a stone on the forehead?
God with designs! God with fantasy!
There – with a lark, there: with honeysuckle,
There: handfuls: all splashed out
With my savagery – and quiet,
With my tear-stained rainbows,
With sneaks, wagging.
My life most dear!
Is greedy still!
Pressing on the right shoulder
You shall recall.
Twitter in the dark…
I am rising with birds!
My cheerful start
Into the diary of yours.
ЗЕМНЫЕ ПРИМЕТЫ
Так, в скудном труженичестве дней,
Так, в трудной судорожности к ней,
Забудешь дружественный хорей
Подруги мужественной своей.
Ее суровости горький дар,
И легкой робостью скрытый жар,
И тот беспроволочный удар,
Которому имя -- даль.
Все древности, кроме: дай и мой,
Все ревности, кроме той, земной,
Все верности, -- но и в смертный бой
Неверующим Фомой.
Мой неженка! Сединой отцов:
Сей беженки не бери под кров!
Да здравствует левогрудый ков
Немудрствующих концов!
Но может, в щебетах и в счетах
От вечных женственностей устав-
И вспомнишь руку мою без прав
И мужественный рукав.
Уста, не требующие смет,
Права, не следующие вслед,
Глаза, не ведающие век,
Исследующие: свет.
Earthly Marks
Thus, in the meager days of labor,
Thus, in difficult convulsion to her,
You will forget the trochee friendly
Of the courageous girlfriend of yours.
Her severity's bitter gift,
And the light shyness' hidden heat,
And to whose name is distance
Is that wireless hit.
All antiquity, except: Give and Mine,
All, except the earth's, jealousy,
All loyalty - but in a deadly war
To a Thomas who does not believe.
My tender one! Do not take into your home
This refugee, by the grayness of dads!
Be well the left-chested smithy
Of not philosophical ends!
But maybe, in twitters and counts
Of femininity having tired -
And you will recall my arm, right-less,
And a courageous sleeve of mine.
The lips, not demanding to laugh,
The rights not following behind,
The eyes, knowing not the eyelids,
And following: light.
* * * * *
Ищи себе доверчивых подруг,
Не выправивших чуда на число.
Я знаю, что Венера -- дело рук,
Ремесленник -- и знаю ремесло.
От высокоторжественных немот
До полного попрания души:
Всю лестницу божественную -- от:
Дыхание мое -- до: не дыши!
* * * * *
Look for trusting friends,
Not straightening the miracle to a number.
I know that Venus is work of hands,
Craft I knew as I'm a craftsman.
To full trampling of the soul
From solemn and high silence:
The divine staircase –
From: my breath - to: don’t breathe at all!
(БАЛКОН)
Ах, с откровенного отвеса --
Вниз -- чтобы в прах и в смоль!
Земной любови недовесок
Слезой солить -- доколь?
Балкон. Сквозь соляные ливни
Смоль поцелуев злых.
И ненависти неизбывной
Вздох: выдышаться в стих!
Стиснутое в руке комочком --
Что: сердце или рвань
Батистовая? Сим примочкам
Есть имя: -- Иордань.
Да, ибо этот бой с любовью
Дик и жестокосерд.
Дабы с гранитного надбровья
Взмыв -- выдышаться в смерть!
(BALCONY)
Ah, from a stark overlook
Down - into ash and tar!
To salt the underweight with tears
Of earthly love - what for?
Balcony. Darkness of evil
Kisses through salty rains.
And sigh of endless hatred:
Breathe out a poem's refrain!
What: heart or Batiste rabble
Is in the arm like stone
Tight? To such lotions
There is a name: Jordan!
This battle with love, I know,
Is wild and heartless, yes.
Even from granite brow
Soar - to breathe out in death!
* * * * *
Руки -- И в круг
Перепродаж и переуступок!
Только бы губ,
Только бы рук мне не перепутать!
Этих вот всех
Суетностей, от которых сна нет.
Руки воздев,
Друг, заклинаю свою же память!
Чтобы в стихах
(Свалочной яме моих Высочеств!)
Ты не зачах,
Ты не усох наподобье прочих.
Чтобы в груди
(В тысячегрудой моей могиле
Братской!) -- дожди
Тысячелетий тебя не мыли...
Тело меж тел,
-- Ты, что мне пропадом был двухзвeздным!.
Чтоб не истлел
С надписью: не опознан.
* * * * *
Hands - and around
Re-action and re-sale!
Only the lips,
Only do not to mix up my hands!
There is no sleep from
All these vanities.
Raising my hands,
Friend, I curse my memory!
That in the poems
(In the landfill of my Highness!)
You did not wither,
You did not dry like others.
That in the chest
(In thousand-breasted brothers' grave
Of mine) - you weren't
Washed by the millennium's rains!
Body midst bodies -
You, that were loss to me of two stars!
That he won't vanish
With a message: “Not recognized.”
* * * * *
Удостоверишься -- повремени! --
Что, выброшенной на солому,
Не надо было ей ни славы, ни
Сокровищницы Соломона.
Нет, руки за голову заломив,
-- Глоткою соловьиной! --
Не о сокровищнице -- Суламифь:
Горсточке красной глины!
* * * * *
Make sure – wait a bit there!
That, the straw having thrown,
You needed no glory, nor
Treasures of Solomon.
Wringing my hands behind my head,
By the throat of a nightingale!
Not of the treasury – Sulamita:
A handful of red clay!