Вышетравский Сергей Антонович

Российский, советский инженер-технолог, специалист в области нефтепереработки.Родился в г. Харькове; окончил Екатеринодарское реальное училище (1901) и химическое отделение Петербургского технологического института (1908). В 1908 – 1917 гг. работал в Баку в химических лабораториях: «Т-ва бр. Нобель», фирмы «С.М. Шибаев и Ко», торгового дома «Бенкендорф А.М. и Ко». С декабря 1918 - в заводском отделе Главконефти, в 1920 – 1922 – в Кубчернефтекоме, в 1922 – 1924 – в управлении нефтяной промышленности ВСНХ и Госплане СССР. В 1924 – 1930 - в центральной лаборатории «Грознефти», затем – НИИ «Грознефти», заводском управлении треста «Грознефть». В 1926 выезжал в командировку в США. В 1930 – 1933 гг. - инженер сектора качества нефтепродуктов Союзнефтеторга.

С первого номера (1920) сотрудничал с журналом «Нефтяное хозяйство»; в 1923 – 1925 гг. являлся представителем редакции журнала в Грозном.

2 апреля 1933 г. арестован органами ОГПУ и решением коллегии ОГПУ от 28 сентября 1933 г. осужден к пятилетнему заключению в трудовой лагерь, как «участник контрреволюционной вредительской диверсионной и шпионской организации в нефтяной промышленности и системе Нефтеторга», виновным себя не признал. Срок отбывал в Коми АССР. 23 июля 1938 г. решением Особого совещания при НКВД повторно осужден к пятилетнему заключению «за контрреволюционную деятельность». Определением Верховного Суда СССР от 27 марта 1956 г. реабилитирован.

Автобиография С.А. Вышетравского:

«Моя автобиография. Я родился в 1882 г. в г. Харькове. Мать моя – дочь фельдшера – В.И. Вышетравского, который в это время находился в больнице умалишенных в качестве хронически больного. В ней он и умер, не излечившись. Бабушка моя происходит из г. Севска – была крестьянкой. Ее братья были бондари. Она была неграмотна и совершенно необразованна. В 1882 г. она работала прачкой. Отца своего я не знаю и не помню – по позднейшим словам матери он был мл. фельдшером Александровской больницы. В 1882 матери моей было 20 – 21 год и она служила мастерицей в мастерской дамских шляп (эту профессию она выполняла и потом). Я ношу фамилию матери: я незаконнорожденный. В те времена печать незаконнорождения одинаково била и по матери и по детям: матери моей, под страхом «позора» нельзя было иметь на руках сына, работать – она ведь была «девица». Потому меня отдали в деревню под городом, где меня выкормила крестьянка (Устя было ее имя), где я и был до 1 ½ лет. Мать в это время под тяжестью обмана (со стороны отца) и под влиянием «клейма» моего рождения, уехала в Екатеринодар (теперь Краснодар) … Она работала в магазине шляп (Хад-оглу) и посылала деньги на мое содержание. Когда мне минуло примерно 1 ½ г. меня взяла к себе (в Харькове) бабушка, я жил у нее, она …

Вскоре бабушка перестала быть прачкой и поступила к [неразб/] я был именно «кухаркиным сыном», которым в этот период царствования Александра III закрывались двери всюду. … Около 1885 – 1886 г. мать меня увезла в Краснодар – она за мной приехала. В Краснодаре мы жили в халупе … мать шила в магазине, я же оставался дома. … В 1888 – 1889 г. (примерно) приехала к нам и бабушка. Здесь я был сдан в школу, а в 1890 г. выдержал экзамен в реальное войсковое училище … Там учились дети войсковых чинов, богатых казаков, но принимались и «иногородние». Учился я хорошо. Однако гнетущая бедность тяжело давала себя знать – я всегда нуждался в одежде и проч., и это доставляло морально себя чувствовать [неразб.] … В 1901 г. я окончил курс первым и получил свидетельство, как «сын девицы». … В том же году я выдержал конкурс в технологический институт в Ленинграде, который я окончил в 1908 г. Забыл сказать: со 2-го класса я стал давать уроки, а с 3 класса систематически, кроме того стал (как хороший и неразб. ученик) получать стипендию (15 руб. в мес.) и … в институте я уже содержал мать, учась и работая для заработка.

После окончания – в 1908 г. я (по объявлению) принял приглашение на золоторудное т-во «Рудники Д. Уотокс [название неразборчиво]» (район Амура, р. Бурея), но это оказалось спекуляцией - т-во получило ссуду под якобы расширение дела, деньги были раскрадены, работы и фабрики никакой и не было (в глухую тайгу никакая банковская ревизия не разглядывала, довольствуясь словами самой фирмы). Такую работу я оставил, причем мне не заплатили ничего, кроме первых подъемных (500 руб.) при моем отъезде из России в Сибирь. Еще в лето последней практики, которую я провел в Баку, на заводе «С.М. Шибаева» я познакомился с одним инженером-контролером по добыче нефти на казенных землях – (М.И. Лан), приехав с Д. Уоптока (?) я писал к нему и к моей радости он ответил, что мог бы приехать в Баку «кой-что могу сделать». В октябре 1908 г. я был зачислен химиком в лабораторию т-ва бр. Нобель при их бакинском заводе, на 125 руб. в мес.

Однако здесь мне «не повезло». В том же году в Баку произошел случай убийства (на промыслах) инж. Борисова. Об-во ИТ (Бак отд. РТО) в усердии своем … решило свалить всю вину на рабочий класс г. Баку и требовало выселить из Баку рабочих (!!). Свидетели этого … Мл. Тер-Габриэлян С.М. [ныне председатель СНК Армении] и М.Н. Лядов – учители тогдашнего Баку) Лядов – бывш. ректор … Я выступил с решительным протестом и заявил, что условия момента, речи Маркова II в Думе, условия царского режима, который как раз (речами Марковых) несет террор и «черную сотню» - вот причина, а не рабочая масса (позже оказалось, что Борисова убили подкупленные инж. Джалаловым наемные убийцы – в Баку, в те времена такая «практика» велась). Меня ошикали, вынесли все-таки «верноподданное» решение, и скоро у Нобеля мне сказали, что «они не привыкли, что их инженеры выступали с политическими речами, что это накладывает тень на фирму и что мне будет трудно долго у них оставаться». Говорил это управляющий конторой Тавасшерна. Я понял и стал искать себе место. Вскоре состоялся юбилей самого Нобеля (50 лет) и на юбилейном обеде, среди других я выступил с речью, где отметил, что не только личные заслуги юбиляра «быть может велики, но основа благополучия фирмы – реальный труд, вложенный мозолистыми руками рабочих, младших механиков и т.д. Закончил я стихом [неразб.]. Все «младшие» сделали мне овацию, а головной стол остался рассвирепевшим: они ведь пота не проливали. Получился скандал. На другой день Тавашерн передал мне, что «ему удалось уговорить Эклунда (гл. директор заводов), что я мог бы остаться не позже января 1910 г. «чтобы не лишиться годовых наградных», но более держать меня не будут. В декабре 1909 г. я перешел к Шибаеву – фирма, разорившаяся и попавшая в администрацию. Там я заведовал лабораторией (175 руб. в мес.) Здесь я пробыл два года. Ушел я – вернее был уволен письмом Манчо (за то, что хотел восстановить приоритет на мое очень ценное техническое предложение, которое украл у меня клеврет Манчо Кацауров). В 1912 г. репутация моя (со времени речи 1908 г. в клубе БОРТО) как «красного» была [неразб.], что я уже не мог найти себе работу в заводском районе и случайно … изобретенный мной способ выработки вазелина из сурах. нефти) поступил к Бенкендорфу (200 руб. в мес.) Это была маленькая фирма (100.000 т неразб. в год), там я устроил лабораторию, т.к. сам Бенкендорф, будучи образованным геологом, очень интересовался научной постановкой промысловых вопросов. С 1912 г. (Бенкендорф мне не мешал, у Шибаева мне этого не удавалось) я стал выступать в прессе – по вопросам хищнического ведения иностранным капиталом нефтяного дела. Я писал в газетах бакинских, столичных, издавал брошюры и тщательно брался за государственную монополизацию, хоть единственную меру, способную если не излечить (министерство торговли было как бы в «золотом плену» у нефт. синдиката), то хоть внести сколько-нибудь света в «темное нефтяное дело». Раскрывал я и существование синдиката, по тогдашней прессе [неразб.], как нефтепромышленники тщательно наличие его скрыть (см. Нефт. дело ст. Фролова и мою полемику с ним) В 1913 г. я издал брошюру против «Паевого т-ва» - т.е. сдачи всех свободных нефтяных земель нефтяному …, на основе распределения паев, пропорционально фактической добыче, т.е. стало быть на 80 – 90 % крупному концерну – Шеллу, Стандарту и английским фирмам. … В 1915 г. я выступил в Техническом обществе снова с докладом против опять продолжающегося «паевого т-ва». …

В 1917 г. за несколько времени до переворота я перешел в «Нефтяную инспекцию». Шли речи о государственной монополии, и я мечтал, что смогу быть полезным. События 1918 г. (уход 26 комисс. из Баку), осада города турками и последующие события нарушили первые шаги соввласти, в том числе и национализацию промышленности. Здесь мне твердо сказали, что моя «работа» и писания даром не пройдут, что лучше для меня – оставить Баку, ибо для меня нефть теперь закрыта (проф. Тихвинский) и впрямь – куда я ни думал обращаться, мне отказывали. Вспомнили и мои выступления и «дружески» советовали уехать. Я сделал это и как только турки стали разрешать выезд, я выехал в Москву. В период от 1912 по 1918 г. (по март) я написал 12 печатных больших работ (2 брошюры, 1 книгу и 9 [неразб.] статей) по вопросам хищничества крупного капитала и несколько десятков газетных статей (в Баку и тогдашнем Петербурге).

В Москве создавался Главный нефтяной комитет (Главконефть) Доссер, Габриэлян, причем был сделана попытка привлечь крупных нефтепромышленников к работе (братья Поляки, Истомин, Белямин и другие от Нобеля, Мазута). Во главе заводского дела стал проф. Тихвинский – нобелевец, который за год перед этим сказал мне, что «моя песня у нефтяников спета». Он провел эту линию и в 1918 г. в Москве и при окружающей поддержке Елина, Шибинского (первый был [неразб.] в заводском деле, а второй во главе Комитета по линии технических сил) я не мог попасть в главный нефтяной комитет: под разными предлогами меня не брали, зато набирали кого угодно. Помог случай: Тер-Габриелян предложил мне быть на заседании (окт. 1918 г.) Комитета, где должен был рассмотрен вопрос об участи кр. нефтяников. Здесь ко мне подошел Елин и передал мне ... [пишет, что был зачислен в Главконефть благодаря Тер-Габриеляну, Елин и Поляк были против него. Вошел в грозненскую экспедицию за бензином, но неудачно, Грозный был отрезан. Работал дальше, а в 1920 г. был взят Я. Полуяновым по рекомендации Тер-Габриеляна с ревкомом на Кубань, где был последовательно - вплоть до председателя правления Кубчернефти – в нефтяном деле. …» (из фондов Центрального архива ФСБ России).

Письмо И.М. Губкина, с припиской И.Т. Смилги – наркому внутренних дел СССР и председателю ГПУ, 10 апреля 1923 г.: «Народному комиссару внутренних дел и председателю ГПУ.

26 января с<его> г<ода> в Краснодаре арестована с предъявлением обвинения по ст<атье> 68 гр<ажданка> Золотухина Анна Леонидовна, препровожденная в Москву — в ГПУ, где постановлением от 23 марта (№ 17711) присуждена к административной высылке в Нарымский край на три года (с изменением ст<атьи> 68 на вторую часть 76). Мужем ее, инженером Вышетравским, сотрудником ГУТа, подается заявление с ходатайством о помиловании, как обращение к милосердию Советской власти в отношении к больной туберкулезом, малокровием и рядом других болезней, могущих привести в суровых климатических условиях Севера, к роковому исходу. Инженер Вышетравский — один из виднейших специалистов нефтяного дела, известный по научной, литературной, педагогической и практической работе в нефтяных районах Апшерона и Кубани. С первых же дней возникновения Советской власти он немедленно и без колебаний присоединяется к ее заветам и соединяет свои пути с властью Советов, оставляя Бакинский район вместе с оставляющейся Советской властью, работает в тяжелых условиях минувшего прошлого, переезжает в Москву и на протяжении протекших пяти лет проявляет полное и беззаветное отношение к осуществлению задач рабоче-крестьянского правительства.. Работа его до революции и выступления перед лицом бывших нефтепромышленных кругов (устно и печатно с 1909 года) в защиту рабочего класса и идеалов овладения государственной промышленностью всего того, что потом получило наименование "советской идеологии", выявляет в тов<арище> Вышетравском одного из немногих специалистов, преданных идеям власти Советов, с подтверждением того на протяжении всей его последующей работы. Проведение технической работы сопровождается, помимо того, активной работой в области исповедания идеалов партии (РКП), членом которой тов<арищ> Вышетравский состоял на Кубани. Зная тов<арища> Вышетравского лично, с самой безупречной стороны, мы, в свою очередь, присоединяемся к его ходатайству и поддерживаем его — в оказании амнистии к его жене Золотухиной и улучшению ее участи в благоприятную сторону. Милосердие нашей власти, ей свойственное, даст силы одному из ее честных работников с большей энергией приложить свой труд на благо советского строительства, гарантия же его за жену даст ручительство в ее полной лояльности в будущем.

Начальник управления нефт<яной> пр<омышленно>стью И. ГУБКИН

Приписка тов<арища> СМИЛГА: "Ходатайство инженера Вышетравского о помиловании его жены поддерживаю ввиду крупных заслуг его перед нефтяной промышленностью в период Советской власти".

10-IV-23 г<ода>. И. СМИЛГА» (источник: http://pkk.memo.ru/letters_pdf/001863.pdf).

Публикацию подготовил Ю.В. Евдошенко