Страницы из дневника Тристана фон Крейнхилла
...начало на предыдущей странице.
Юноша закрыл рот, сглотнул и быстро заговорил, нахально требуя сказать ему, кто мы такие и как оказались в его жилище. Я поднял руку, чтобы заставить его замолчать, и предупредил, что он стоит перед герцогиней Роксаной фон Сонненхайм и что ему следует говорить учтиво, так как ее светлость удовлетворит его любопытство только после того, как задаст свои вопросы и только тогда, если ее удовлетворят ответы, полученные от него, однако вместо того, чтобы послушать меня, он начал кричать. Я еще раз спокойно повторил, что он должен назвать нам свое имя и ждать, пока к нему обратятся, однако он пришел в исступление и принялся оскорблять меня и ее светлость, кривляясь, подобно шуту.
Пощечина привела его в чувство, и мы смогли узнать, что его имя Слава и что все происходящее, должно быть, какой-то розыгрыш. Я представил ему прочих членов нашего отряда и спросил, что именно он сделал и как мы оказались в этом месте, но добиться от него внятного ответа оказалось необыкновенно трудно, так как он продолжал повторять, что его имя Слава и пытался угрожать мне, утверждая, что мы находимся в его доме и что сейчас он созовет ополчение. Это не понравилось мне, но я позволил ему позаботиться о своем лице, прежде чем продолжать разговор.
Короткое время спустя он подошел к грязному окну, закрытому необыкновенно прозрачным и красивым стеклом, и открыл часть его, сотворил огонек и зажег завернутый в бумагу пучок отвратительно пахнущей травы. Я закашлялся и спросил, не решил ли он нас отравить, но господин Леонардо сказал, что ему знаком такой обычай. Я настоял на том, чтобы чернокнижник погасил траву, но он отказался, утверждая, что это необходимо ему, чтобы прийти в себя. После этого леди Роксана шагнула к окну и разбила его ударом кулака, выпуская наружу дым и впуская вечерний воздух. Впрочем, он был так наполнен гарью и сотнями других, неизвестных мне запахов, что я не почувствовал себя лучше.
Чернокнижник возмутился уничтожением его имущества, но мы объяснили ему, что мы не были приглашены в его дом, а были доставлены сюда силой и посему не считаем себя связанными законом гостеприимства. Он уже немного успокоился, и мы наконец смогли расспросить его о случившемся, потратив всего несколько минут на то, чтобы научить его подобающей форме обращения к каждому из нас.
Из его изобилующей несвязностями речи мы сумели уяснить следующее.
В прошлую пятницу один из его друзей по прозвищу "Придурок" передал ему некий свиток, рассказав, что если он прочитает то, что на нем написано, то свиток исполнит его заветное желание. Он спрятал свиток и забыл о нем, но сегодня, во вторник, чинил карандаш (мальчик не производит впечатления человека, способного починить что бы то ни было, и мне пришлось помочь ему закрыть разбитое окно тонким куском дерева фанеры, но я передаю его слова так, как запомнил их) и порезал палец. Посчитав, что раз уж он все равно проливает свою кровь, а его лучший друг пропал три дня назад, то лучшим способом вернуть его будет воспользоваться свитком Придурка, он в точности исполнил ритуал, описанный в свитке. К сожалению, он не смог вспомнить, какие слова он при этом говорил или какие действия совершал, так как не старался их запомнить, поскольку сам он чернокнижником себя не считает и утверждает, что волшебство - это суеверие. По крайней мере, это заявление вызвало улыбку у мастера Леонардо.
Впрочем, его радость была недолгой. Попытка собрать пепел от сгоревшего свитка при помощи волшебства не увенчалась успехом, и мастер Леонардо принес нам свои извинения, сказав, что ему сделалось нехорошо и что ему надо присесть. В комнате был только один стул, который я охотно подал ему.
Об этом предмете мебели следует сказать особо. Неустойчивый, хрупкий и неудобный, он как нельзя лучше подходил прочим предметам обстановки обиталища чернокнижника.
Стеклянный сосуд, стенки которого покрылись зеленой плесенью и в котором плавали рыбы яркой и непривычной глазу расцветки.
Стол с несколькими изготовленными из невиданного мной раньше материала ящиками белого цвета, стоящими на нем, и темным окном.
Книжные шкафы с сотнями томов, небрежно наваленными на полки. Взяв одну из них, я увидел лубочную картинку, изображавшую чудовищно мускулистого мужчину, сжимающего в руках что-то, похожее на топор и поражающего им дракона - судя по всему, это была злобная политическая насмешка над гербом Тамарина. Мой взгляд привлекла голая женщина, также изображенная на рисунке, но чернокнижник заметил мой интерес и отобрал у меня том, густо при этом покраснев и сказав, что это не его книга.
Широкая и довольно удобная на вид кровать.
Постепенно первое потрясение отпустило всех нас. Мастер Леонардо водил пером по бумаге, углубившись в магические расчеты, леди Роксана легла на кровать, чернокнижник потирал опухшую щеку и нервно ломал пальцы. Я же опустился на пол и впервые задумался над тем, где мы оказались и что случится там, дома, если нам никогда не удастся туда вернуться.
Я думал о десятилетнем сыне леди Роксаны и о своем уже немолодом отце.
Впервые за этот день мне стало по-настоящему страшно.
...продолжение на следующей странице.
Параллельные фрагменты: Дневник Славы Снегирева