Ее светлость леди Роксана, герцогиня фон Сонненхайм
Обрывки воспоминаний
Ночь с субботы на воскресенье, сразу после полуночи. Жилище Вольдемара
Едва Вольдемар начал приоткрывать дверь, Георгий Николаевич немедля оказался внутри и принялся обходить комнаты. Я шагнула следом и закрыла за собою дверь; Вольдемар же попытался сделать вид, что иного и не ожидал. По завершении Георгием Николаевичем обхода я прошла в указанную Вольдемаром комнату, оказавшуюся гостиной, убранной в красно-черных цветах, главным украшением которой была картина с изображением необычайно бледной девушки с каким-то странным взглядом. Покривив душой, я вслух высказала одобрение вкусу Вольдемара, воздержавшись от упоминания того, отдаю я должное кисти художника, картине как таковой или же той, кого она изображала. Мы с Вольдемаром расположились за овальным столом друг против друга, Георгий же Николаевич встал у дверей с мрачным лицом, делая вид, будто ничего не видит и не слышит. Поначалу его присутствие несколько стесняло Вольдемара, мне же не составляло труда делать вид, будто я совершенно не замечаю ни его стеснения, ни мрачности моего стража, которого, тем не менее, ни на миг не выпускала из виду, пусть даже и глядя на него лишь краем глаза. Однако стоило Вольдемару начать наконец разговор, и свойственная ему многоречивость враз вернула его к привычной, столь памятной мне манере.
Я помнила, что стоившая магистру стольких сил защита на мне и Георгии Николаевиче продержится не более часа, и делала все, чтобы не позволять Вольдемару пускаться в пустое напыщенное многословие, и, пожалуй, это удавалось мне, хоть и не без труда. Изложенное им дело немало меня удивило: он просил разыскать некоего человека, имени которого он, по его словам, не знал, но который был увезен сегодня днем людьми одного из местных атаманов - по словам Вольдемара, того, что «держит игорный бизнес, сутенеров и кое-что из торговли». Вольдемар утверждал, что ему крайне важно поговорить с этим человеком, однако о чем именно, сказать отказался, сославшись на обещание, данное некоему третьему лицу; впрочем, заверил, что после того, как он встретится с нужным ему человеком, непременно расскажет мне все до конца и ответит на все мои вопросы (память моя при этих обещаниях услужливо нарисовала мне образ трех горящих красных свечей). Все, что, по словам Вольдемара, было ему известно - жилище этого человека, приехавшего в город несколько месяцев назад и то, что машина, на которой его увезли, принадлежит разбойникам. Вольдемар не мог сказать, является этот человек их гостем или же пленником. Он показал мне картинку с изображением этого человека: среди других людей, где-то на улицах города. Этот человек и впрямь годами был отнюдь не молод, скорее даже стар, худощав, носил аккуратно сровненную бородку; ничего приметного в его лице не было.
Однако еще до того, как Вольдемар открыл мне эти сведения, я задала вопрос, что же он готов предложить мне в обмен столь неприглядную и непростую услугу - и он предложил мне доступ к Силе, которой, по его собственным словам, уже начал овладевать. В доказательство сказанного он разрезал себе ладонь вычурным ножом, взятым с буфета, отер кровь салфеткой - и я увидела, что рана затягивается у меня на глазах. Через минуту или чуть более он снова отер ладонь - от пореза не осталось и следа. Однако спокойствие, с которым я восприняла это исцеление, не то озадачило, не то разочаровало его, и пришлось пояснить, что мне доводилось видеть схожее исцеление куда более серьезных ран; при этом я не удержалась от того, чтобы высказать сомнение в том, что он сможет так же легко исцелить, к примеру, отрубленную голову. Кажется, это замечание несколько насторожило его, и он тут же сообщил, что делает лишь первые шаги по пути Силы, и у него «все еще впереди». Возможно, мне следовало изобразить удивление, однако показанное мне вполне могло оказаться не более, чем ловким трюком - но это соображение я предпочла оставить при себе.
Когда речь зашла об условиях этой странной и подозрительной сделки, Вольдемар с неожиданной для меня легкостью удовлетворился обещанием, что поисками этого человека я займусь, однако твердо обещать встречу с ним не берусь, пока поиски не увенчаются успехом; в обмен на это он просил моего слова в том, что никто, кроме моих спутников, не узнает сообщенных им сведений об этом человеке и заинтересованности Вольдемара в его поисках и встрече с ним. На этом я весьма любезным образом начала прощаться, поскольку истекло уже намного более часа, тем не менее не отказалась от прощального бокала вина, хоть и поостереглась пить это вино. Уже возле дверей Вольдемар склонился, целуя мне руку, и над его спиной я увидела столь мрачный и тяжелый взгляд, что мне только и оставалось, что показать лицом, что происходящее - не более, чем необходимость, и мы покинули жилище Вольдемара и спустились к повозке.
Мне не нравилась эта встреча; не нравилась просьба Вольдемара; не нравилось то, что я все еще не могла понять, по чьему поручению он действует, кто и как намерен использовать его и его последователей - а вернее, уже использует, пока что его одного.