Ее светлость леди Роксана, герцогиня фон Сонненхайм
Обрывки воспоминаний
Среда, вечер. Клуб реконструкторов на Первомайской
Первая комната оказалась мастерской. В ней мы обнаружили нескольких юнцов, обсуждавших что-то возле подобия верстака, на котором лежало неоконченное кольчужное плетение. На других подобных верстаках покоились заготовки для оружия и разнообразный инструмент. Помещение, однако, содержалось в изрядном порядке.
...несколько странно было видеть мастерскую не в задней, но в передней части дома…
Спросив Конунга, о котором нам говорили, что он здесь старший мастер, я была несколько удивлена непочтительным криком одного из юнцов «Гри-ишка! Тут к тебе пришли!», испущенным куда-то в сторону небольшого прохода в дальней стене мастерской. Почти немедленно оттуда появился молодой человек крепкого сложения, который назвался Конунгом и, после того, как Слава представил нас, спросил о причинах нашего посещения. Получив ответ, что мы хотели бы взглянуть на изготовляемые им оружие и доспехи, он охотно показал то, что находилось в мастерской, однако даже мне, при всем моем невежестве в оружейном ремесле, было ясно, что предлагаемое им - вовсе не то, что мы ищем. Я высказала это вслух, озаботившись притом тем, чтобы не задеть его чувств, и он предложил пройти в ту самую заднюю комнату, из которой он вышел к нам.
Направившись туда, я увидела стоящего в проеме высокого человека, изуродованным лицом в точности напоминающего описанного Славой после посещения последним «интернет-кафе». Едва заметив его, Слава улучил миг и подтвердил мои мысли. Повторная встреча с одним и тем же человеком за столь краткий срок была мне решительно не по душе, однако та личина, под которой мы явились, не давала мне пока никаких поводов обращаться к хозяину с просьбой о беседе без лишних глаз и ушей. Еще раз напомнив себе о необходимости быть крайне осторожной в словах, я проследовала за Конунгом; странный же человек остался в узком коротеньком коридорчике, откуда, впрочем, ему было превосходно видно и слышно все, что происходит.
В задней части дома было не жилье, но вторая мастерская, в которой, помимо стола с тщательными и точными рисунками, изображавшими части доспеха с указанием их размеров, мое внимание привлекли также повешенная на стену мишень, изрядно истыканная, и в углу - что-то необычайно напоминающее небольшой кузнечный горн, с каким ходят изредка странствующие ремесленники. Магистр подтвердил, что это именно горн, хоть и не совсем обычный на вид, и, не скрою, мне было приятно видеть в этом мире хоть одну знакомую, пусть и отдаленно, вещь. Здесь было тепло и даже душно, однако я не осмелилась снять плащ, скрывавший мое собственное оружие. Слава остался у самого входа, поглядывая на человека с изуродованным лицом, который стоял со скучающим видом, внешне не обращая никакого внимания ни на него, ни на меня, ни на магистра.
Конунг предложил нам несколько метательных кинжалов, однако они были немногим лучше уже виденных нами. Один из них, пущенный мною с позволения хозяина в мишень, вонзился косо, кончиком острия и неглубоко. Однако же Конунг несколько невежливо присвистнул и извлек еще два кинжала, выгодно отличавшиеся от всех, что были предложены мне ранее, не только работой, но и балансировкой, и вот они-то легли в мишень точно и вонзились глубоко. Расплатившись за эти кинжалы, я заговорила с хозяином о рисунках доспеха на столе и высказала несколько суждений, после которых наш разговор с Конунгом пошел куда более свободно, и мне даже было предложено местное пиво прямо из стеклянной бутылки, на вкус оказавшееся изрядной гадостью, однако я не сочла нужным говорить об этом вслух. Слава несколько раз вставлял в наш разговор краткие фразы о своем знакомстве с боем на мечах, на которые хозяин отвечал с явственным пренебрежением, впрочем, довольно-таки добродушным.
Наконец мне удалось не слишком нарочито заговорить о кабацкой драке и резне, случившихся в воскресенье - ибо для начала необходимого мне разговора это происшествие казалось наиболее подходящим из всех известных нам. Конунг с некоторым огорчением воспринял эту перемену темы, тем не менее он сообщил все, что знал об этом, почти ничего не прибавив к тем знаниям, что уже имелись у нас. Однако упомянул, что один из тех, кого он назвал «вроде тоже из этих кельтов», заходил на прошлой неделе и к ним, предлагая нанести на оружие и доспехи зачарованные руны; не встретив же со стороны людей Конунга особого желания и интереса, ретировался и более не показывался. Разумеется, меня заинтересовало, как назвался тот человек; услышав же в ответ «да Гэндальф какой-то», я перевела взгляд на стоявшего возле дверей Славу, желая знать, как он воспримет эти слова - и с неприятным удивлением увидела, что человек с изуродованным лицом уже входит в комнату, где мы беседовали, явно намереваясь присоединиться к разговору.
Конунг назвал его Георгием Николаевичем, и мы стали обращаться к этому человеку так же. Георгий Николаевич и впрямь высказал желание знать, почему мы интересуемся происшествиями последних дней, и вполне удовлетворился ответом, что мною движет чувство долга перед людьми, которым я считаю себя обязанной. Сам он на тот же вопрос ответил, что действует по просьбе родных того самого юноши, который покончил с собой в середине прошлой недели, на правах давнего друга этой семьи. Я ожидала от него дальнейших расспросов, и они не заставили себя ждать, однако вскоре мне удалось взять разговор в свои руки - и после неполного часа беседы мы, сравнив свои сведения с тем, что было известно Георгию Николаевичу, сумели многое уточнить для себя, а также подтвердить или опровергнуть, поскольку источники сведений Георгия Николаевича были, разумеется, иными, нежели наши. В какую-то минуту Слава обратился ко мне «леди Роксана», что было с понимающей усмешкой воспринято Конунгом и с явно выраженным удивлением - Георгием Николаевичем. Я попросила не задаваться лишними вопросами и называть меня так. Кроме остального, мы узнали от Георгия Николаевича, как выглядели события последних дней в его глазах, а, кроме того, он рассказал о происшествии, ускользнувшем от нашего внимания. Он же не узнал от нас почти ничего нового.
...и как ни было бы мне лестно приписать это своему умению расспрашивать людей, все же это следовало отнести на счет его желания и готовности... впрочем, в отличие от нас, он мог действовать и по поручению властей, лишь представляясь частным лицом... первый встреченный мною в этом мире человек, искавший, как и мы, связи между всеми этими происшествиями, и это пугало... оказаться как полезным союзником, так и опасным противником...
Я не могла избавиться от мысли, что Георгий Николаевич чего-то недоговаривает - впрочем, принимая во внимание мою собственную уклончивость, винить его за это не могла. Мне казалось, что продолжение расспросов могло бы дать нам и другие сведения, однако это требовало чрезвычайной осторожности и грозило сильно затянуть беседу, а до назначенного визита к Вольдемару оставалось не так много времени. Я предпочла на сегодня завершить разговор, извинившись и предложив Георгию Николаевичу назначить как-нибудь при случае новую встречу. Он охотно дал мне «свой номер», я же в ответ назвала ему число, благодаря которому он мог бы говорить со мной.
...странно: с одной стороны, я не сомневалась в его заинтересованности в этом деле, и мне казалось, что заинтересованность эта и впрямь личного свойства; в его пользу как будто говорила и его откровенность - но в этом безумном мире мне приходилось каждый раз выносить суждения, словно идя по узенькому обледенелому мостику над пропастью, ибо я по-прежнему не понимала этих людей, и вынуждена была полагаться лишь на смутные ощущения, вызываемые...
В оставшееся до ухода время я попросила Конунга показать мне умение его и кого-нибудь из его людей сражаться на мечах - и увиденное изумило меня, ибо сам хозяин оказался хорошим мечником даже по меркам герцогства Сонненхайм.
...смогла судить об этом не столько по собственному умению оценить достойного воина, сколько по выражению глаз сэра Тристана, имевшего возможность наблюдать проходивший на улице учебный бой, не выдавая себя за большее, нежели прохожий с необычайно крупным волкодавом...
Юноша же, выбранный Конунгом себе в пару, явно и заметно уступал ему, но по словам Конунга, он не так давно стал посвящать время воинскому искусству, впрочем, выказав себя весьма способным учеником. Похвалив умение самого Конунга владеть мечом и поблагодарив его и юношу по имени Димка, я распрощалась со всеми, с кем провела эти часы, и мы направились к заведению, в котором было назначено собрание людей Вольдемара.
...на душе было тревожно...