Среда, поздний вечер. Собрание последователей Вольдемара

Ее светлость леди Роксана, герцогиня фон Сонненхайм

Обрывки воспоминаний

Магистр и Слава отправились в указанное заведение заблаговременно, дабы расположиться в нем, не привлекая внимания, и одновременно быть готовыми прийти мне на помощь в случае необходимости. Я же спустя некоторое время подошла к стоявшим у входа девице Ольге, уже знакомой мне, и двум юношам, так же, как и она, одетым в черное, худым, с запавшими глазами. Ольга представила нас друг другу (и на сей раз имена не звучали подобно кличкам собак), и мы вместе прошли внутрь заведения, а там, не задерживаясь в общей зале, проследовали в отдельную комнату.

В числе прочих собравшихся здесь меня заинтересовали двое. Первым был сам Вольдемар, молодой человек лет двадцати пяти, одетый в черное, с несколько напыщенными жестами и интонациями, которые остальные, однако, принимали как должное. Он вел беседу, много и витиевато рассказывая остальным о Силе и праве на нее, однако с тщательностью, явно вошедшей в привычку, избегал говорить хоть сколько-нибудь точно. Из прочих присутствовавших мое внимание привлекла лишь одна из молодых женщин, по имени Галина, одетая в синие штаны и просторную шерстяную рубаху (в отличие от остальных, чьи одежды черного цвета почти все были узки до неприличия). Она выделялась среди не прочих не только цветом и покроем одежд, но и тем, что говорила с Вольдемаром скорее колко, чем почтительно, однако достаточно ловко избегала давать повод для открытого выражения неприязни к ней.

Спустя некоторое время мне удалось удовлетворить желание побеседовать с ней наедине, для чего мне пришлось последовать за нею в крохотный закуток между лестницами, заполненный вонючими клубами, живо напомнившими мне первые часы нашего пребывания в этом мире. Галина не замедлила прибавить к ним и дым, выпускаемый ею, и заговорила охотно и доброжелательно, сообщив мне о Вольдемаре и его последователях: «чудики они, ничего не знают и не умеют». На мой осторожный вопрос о ее собственных познаниях в колдовстве она прямо (и едва ли не с гордостью) ответила, что сама она - «потомственная ведьма». Не ожидая подобных слов, я не успела сдержать привычного мне с детства жеста «отстранения скверны». Галина заметила движение моей руки и, одобрительно усмехнувшись, заверила, что ничуть не обижена и даже более, польщена столь осторожным отношением к ведьмовству, каковым пренебрегают многие. Я стала расспрашивать ее о собравшихся и не сдерживала ее острого языка, получив хлесткие и резкие отзывы о собравшихся здесь и о Вольдемаре в особенности. Я позволила себе выразить удивление ее пребыванием в обществе, о котором она высказывалась столь нелицеприятно; она же ответила, что ходит сюда «развлекаться», напомнив мне в этот миг зрителей ярмарочного балагана, предвкушающих очередное зрелище. Я выразила надежду на продолжение знакомства, и Галина назвала мне «номер», после чего мы вернулись в залу. Мои волосы и одежда источали омерзительный запах.

Разговор в зале продолжался, и мне стоило немалых трудов не выказать скуки, но напротив, участвовать в нем, всем видом изображая сдержанную заинтересованность человека, скорее изучающего различия между двумя знакомыми ему предметами, нежели рассматривающего доселе не виданное им. Наконец с большим запозданием явился еще один член этого общества, по имени Вадик, совсем юный, одетый согласно принятым в окружении Вольдемара представлениям, и почти сразу после его появления Вольдемар встал перед всеми собравшимися и произнес длинную речь. Поначалу я пыталась следовать за ее смыслом, но вскоре мне пришлось признать это занятие пустым, ибо при всей продолжительности этой речи, вся ее суть могла быть высказана в несколько слов: достойные да получат Силу по мере своей. Однако я нашла Вольдемара неплохим оратором, ибо говорил он долго и ни разу не сбился с дыхания. Когда он наконец смолк, на лицах слушателей (надеюсь, что и на моем, хоть и не так явно) читалось вдохновленность, кроме разве что Галины, по-прежнему смотревшей несколько насмешливо. Я ожидала от нее какой-либо шпильки в адрес Вольдемара, высказанной, согласно ее предпочтениям, в форме вопроса, однако если таковая и последовала, я не услышала ее, ибо в этот самый миг почувствовала крупную неприятную дрожь в кармане рубахи - кто-то хотел говорить со мною. Извинившись, я отошла в сторону.

- Леди Роксана, - голос Славы дрожал и едва не срывался, хотя он изо всех сил старался говорить спокойно, - Женьку похитили.