Константиновск

Сердце Дона

Когда-то здесь, в низовьях Батюшки-Дона, стоял Кагальницкий городок, логовище атамана-бунтаря Степана Тимофеевича Разина. Казаки выбрали себе это место, будто чуя: здесь оно, сердце вольного Дона! Но недолгой была вольница. Как и во все времена, казаков снова пришпорили…

После казни Степана Разина пощадив до времени его брата Фрола, царь Алексей Михайлович снарядил на поиски казачьих кладов экспедицию. Искали и на острове Лучка, в Кагальнике, и в станице Ведерниковской, и в Бабской, в других местах рыскали… но ничего не нашли. Тогда казнили Фрола, а Кагальницкий городок сравняли с землёй…

Клады Стеньки Разина ищут и сейчас. На предполагаемом месте Кагальницкого городка, на безлюдном донском острове, - будто перепахано. Современные “черные следопыты”, используя современнейшую технику, проводят планомерные раскопки. Проблема в том, что никто не знает точного расположения Стенькиного “гнезда”. За три столетия Дон несколько раз менял русло, и все перепутано донельзя.

Взять некогда знаменитый “Красный камень”, на котором по преданию любил сиживать и раздумывать Разин. Он лежал на высоком утесе, по-над Доном. Его еще помнят представители среднего поколения хутора Ведерникова (так случилось что станицу Ведерниковскую разжаловали в хутор). В том числе играл в детстве возле камня краевед из Ведерников Василий Крюков. Но берег в середине прошлого века осыпался, и камень повалился вниз. Теперь он покоится на дне Дона.

Недавно казаки поставили на месте “Красного камня” православный крест. Он как бы напоминает о былой славе донского казачества, о вехах великой истории. С утеса открывается вид на бескрайние задонские дали, на острова, на реку… Ветер из Ногайских степей вместе с запахом полыни доносит аромат тысячелетий, и кажется, время остановилось и ты в “машине времени” сам летишь через века!..

Происхождение названия станицы Бабской связано с забавной легендой. Как-то казаки станицы отправились в далекий поход. Ногайцы, прознав, что в поселении остались бабы, старики да дети, задумали совершить на станицу злодейский набег (как она называлась до того, истории неизвестно). И женщины смогли дать басурманам достойный отпор, отстояли станицу! Казаки, вернувшиеся из похода, по достоинству оценили подвиг жен, матерей и дочерей, дав станице “женское” имя.

Первое письменное упоминание о Бабском городке относится к 1593 году. В русской “Росписи от Воронежа Доном-рекою до Азова, до Черного моря сколько верст и казачьих городков и сколько на Дону всех казаков, кои живут в городках” приводятся сведения о казачьих городках “Бабей” и “Верхние Раздоры”. Именно в Бабском городке в 1696 году, после неудачного Азовского похода царь Петр Алексеевич приказал построить на Дону церкви, и все обряды крещения а так же венчания совершать в них. Раньше на Дону был такой обычай: казак с женщиной, которую хотел назвать своей женой, выходил на середину казачьего круга и говорил: “Ты, Матрена, будь мне жена”. Она отвечала: “А ты, Иван, будь мне муж…” Так же просто совершался развод. Муж выводил жену в круг и говорил: “Вот, честная станица, она мне не жена, а я ей не муж”. Женщину тут же мог взять в жены другой казак. Он должен был прикрыть её полой своего зипуна и назвать перед кругом своей женой. Теперь, согласно царского указа, казак и казачка становились супругами только после венчания в церкви.

С Бабским городком связано много легенд, и вот одна из них. Городок изначально находился на острове Лучка. Талые воды в марте не причиняли особого вреда, и только когда в апреле “подпирали” северные притоки Дона, река выходила из берегов, поступая к казачьим куреням. И тогда единственным местом для спасения оставалась неширокая прибрежная полоса на высоком правом берегу. Скот туда перегоняли по воде гоном, на лодках переправлялись с пожитками старики, а молодежь пускалась вплавь. У противоположного берега была глубокая яма, которая, как бы вбирая в себя воду, образовывала коловерть. При сильном течении этого места невозможно было преодолеть даже на веслах, не то, что вплавь. Но зато вплавь покоряли Дон молодые казаки и казачки, желая показать свою удаль и силу.

Молодая казачка, красавица Поля, плыла легко и живо, чуть приподнимая плечи над водой, высоко вскидывая сильные руки. В эту яму-коловерть и занесло красавицу Полю, закрутило… Не выбралась казачка, утонула. Тогда казаки и прозвали это место “Полинкиной коловертью”. Много воды в Дону утекло с той поры, но Полинкина коловерть существует поныне; здесь излюбленное место для рыбалки, где до сих пор водятся внушительных размеров сазаны.

В XVIII веке Бабский городок уже стал называться станицей Бабской, и поселение с затапливаемого острова Лучка переместилось на правобережье Дона. Две станицы “тянули на себя” право именоваться казачьей столицей: Бабская и Раздорская. Победила последняя: именно здесь в 1570 году на казачьем кругу была зачитана грамота Ивана Грозного о службе донцов российскому государству. Впрочем, станицы совсем рядом, а потому “сердцем вольного Дона” можно считать Бабскую и Раздорскую вровень.

В “сердце Дона есть удивительное место, которое местные называют “Островом любви”. Этот остров, очертанием напоминающий с высоты птичьего полета сердце, омывают сразу три реки - с севера Северский Донец, с юга - Сал, с востока - Старый Дон. На карте он значится как Поречный. Виды острова запечатлены и в картинах Василия Сурикова. В 1893 году наброски к своей картине “Покорение Сибири Ермаком” гений русской исторической живописи делал именно на Поречном. Между прочим, на Острове Любви есть Ермакова роща. История не сохранила, откуда родом казак Ермак Тимофеевич; может, топонимика здешних мест сможет раскрыть тайну происхождения покорителя Сибири? Самое таинственное место на острове - Матюхин бугор. В 1994 году ростовский археолог Александр Смоляк обнаружил здесь уникальное захоронение: древнего болгарина, жившего в первом тысячелетии до нашей эры. Находка уникальна тем, что погребальный набор воина оказался цел: металлический панцирь, лук с костяной обкладкой, украшенной узором, двуручный меч, колчан со стрелами. Рукоятка меча инкрустирована драгоценными камнями. Позже ученые пришли к выводу, что этот двухметровый герой был главным военачальником хана Аспаруха. На Матюхином бугре археологи обнаружили также несколько парных захоронений мужчин и женщин. Неужели “любовное” название острова появилось в незапамятные времена?

Казачьи городки были объединены в единое Войско Донское только к середине XVIII века. В начале XIX века территория Войска Донского была поделена на семь округов. Центром Первого Донского округа была определена станица Ведерниковская. В1835 году станицу Ведерниковскую объединили со станицей Бабской под общим названием “Константиновская”. Казачье начальство решило схитрить: станицу именовали в честь великого князя Константина Николаевича (младшего сына Николая I) в надежде на преференции. Великий князь тогда был в силе: он управлял бюджетом империи. Не потрафило… Константин Николаевич был занят другими делами, и казачьей “любезности” не заметил. Анекдот истории состоит вот, в чем: Константин Николаевич не оставил заметного следа в истории (если не учитывать тот факт, что именно он продал Америке Аляску), а увековечен он был только названии станицы, ставшей впоследствии городом…

С первой казачьей столицей Дона Раздорской связаны славные боевые дела знаменитых: донских атаманов - Ермака Тимофеевича, Михаила Черкашенина, Смаги Чершенского, Епифана Радилова, Ивана Каторжного… Зато уроженец станицы Бабской – человек, установивший демократию в… Североамериканских Соединенных Штатах. В Америке его звали Джон Турчин. Настоящее его имя: Иван Васильевич Турчанинов.

Способный офицер, участник Крымской войны был взят на службу в Генеральный штаб. Перед Турчаниновым открывались блестящие перспективы, но он не захотел служить в царской армии из-за несогласия с позорным миром и ходом военной реформы. Взяв в 1856 году длительный отпуск под предлогом болезни, он выехал за границу и после нескольких месяцев в Германии и Франции отправился с женой Надеждой в Америку.

Спустя три года он писал своему другу Герцену из Америки: “Разочарование мое полное; я не вижу действительной свободы здесь ни на волос... Эта республика - рай для богатых; они здесь истинно независимы; самые страшные преступления и самые черные происки окупаются деньгами... Что касается до меня лично, то я за одно благодарю Америку: она помогла мне убить наповал барские предрассудки и низвела меня на степень обыкновенного смертного; ...никакой труд для меня не страшен”. Ему пришлось работать фермером и простым рабочим, чертежником и рисовальщиком; Турчанинов приобрел профессию инженера-строителя, стал работать н а железной дороге.

Когда началась война между Севером и Югом, Турчанинов (теперь он звался на американский манер Джон Бэзил Турчин) вступил в ряды добровольцев-северян и вскоре стал командиром 19-го полка иллинойских добровольцев, быстро превратив полк в боеспособную часть. К концу 1861 году Турчин уже командир бригады; он блестяще проводит операцию по овладению городами Хантсвилл и Афины в штате Алабама, его имя становится известно всей Америке.

В начале мая южане внезапным нападением вновь заняли Афины и устроили в городе зверскую расправу над пленными солдатами. Узнав о происшедшем, Турчанинов ведет свою бригаду на помощь и помогает овладеть городом. Ворвавшиеся в Афины первыми огайцы столь же жестоко отомстили противнику за смерть своих товарищей. Этот инцидент послужил поводом для привлечения Турчанинова к военно-полевому суду. Ему вменялось в вину не только насилие над южанами, но и то, что во время сражений его сопровождала жена. Однажды, когда ее муж был болен, Надежда сама повела полк в бой. Специальная комиссия, расследовавшая дело до суда, не нашла никаких фактов, порочащих полковника. Он также отверг на суде все обвинения, за исключением одного - пребывания жены в действующей армии. Но суд признал его виновным и уволил из армии.

В Чикаго полковника Турчина встретили как героя. Его жена Надежда обратилась к президенту Линкольну; с просьбами пересмотреть дело призывали и солдаты бригады. Президент не только аннулировал приговор, но и присвоил Турчанинову звание бригадного генерала. В последующих сражениях Гражданской войны Турчанинов с успехом командовал 3-й пехотной бригадой, одержав ряд важных побед, но в октябре 1864 года был вынужден оставить службу по состоянию здоровья.

Американского гражданства Турчанинов не имел, и даже не сделал попытки его получить, а посему не имел права служить на государственной службе Соединенных Штатов, не мог претендовать на пенсию или пособие; он мог только работать по найму или заводить собственное дело. Посланный им запрос в российское консульство о возможности возвращения на Родину вернулся с категорическим отказом. За превышение срока непрерывного пребывания за границей, за нарушение воинской присяги, выразившееся во вступлении в иностранную военную службу без разрешения, гвардии полковник Иван Васильевич Турчанинов “указом Правительствующего Сената исторгнут из звания и прав подданного империи Российской и впредь не имеет дозволения в Отечество возвращаться”.

В последние годы жизни Иван Васильевич зарабатывал на жизнь игрой на скрипке. Он скончался 19 июня 1901 года в приюте, забытый всеми, и был похоронен за казенный счет в городке Анна, штат Иллинойс. И лишь одна газета, “Чикаго Геральд Трибюн” в коротенькой заметке написала: “Он был борцом за человеческую свободу и принцип справедливости…”

В истории Дона есть один темный момент, который стараются сокрыть нынешние официальные историки. Станица Константиновская была ставкой последнего “белого” атамана Всевеликого войска Донского Петра Краснова. Поскольку Краснов стал сотрудничать с фашистами, его имя теперь предано остракизму. Мне думается, поделом, даже фантом “вольного Дона” – не оправдание сотрудничеству с дьяволом. Хотя славу Константиновска как “гнезда контрреволюции” уже ничем не умалишь…

Константиновск ныне беден. В городе даже гостиница закрыта. Жить не довелось в поселке Усть-Донецкий, аккурат посередине между бывшими конкурентами – Бабской и Раздорской. Удобный, благоустроенный поселок, построенный всего-то полстолетия назад на месте хутора Кресты вместе с большим грузовым портом. Все здесь радовало глаз, но… на третий день со стороны порта подул ветер, и у меня заслезились глаза и стало прогоркло во рту. До того я любовался красивыми желтыми горами в порту, которые пересыпали в баржи. Оказалось, что горы эти представляют собой обыкновенную серу, которую наши “олигархи” продают за кордон. Да, благодаря сере в Усть-Донецке есть рабочие места, и поселок благополучен. В Константиновске работы нет, но там имеется аромат истории, дух вольного Дона, откуда в старину “выдачи не было”. Раздорская и Константиновск – красивые селения, сохранившие облик старых казачьих станиц. Можно сказать, этот “облик” – единственное их достояние. Но разве ж из духа кашу сваришь?

Зато и серой в станицах не разит!

Гроздь донского винограда

Согласно легенде хутор Ведерников получил свое название от Петра Великого. Говорят, когда царь подплыл по Дону к хутору, казаки, зная пристрастия царя, поднесли ему целое ведро местного вина. “Знатно! – Воскликнул самодержец, осушив половину. – Повелеваю в честь сего ведра вам и прозываться!..”

Ведерники некогда были одним из казачьих центров, это даже и не хутор был вовсе, а большая станица. Но рядом с Ведерниками народный герой (и одновременно бессовестный бунтарь - по версии правящего режима) атаман Степан Разин простроил свой городок, названный Кагальницким. Оттуда отряды разинцев уходили в военные походы, а после делили награб… простите, завоеваенное добро. После разгрома разинцев (в Кагальницкой Стенька и был пленен), все находившиеся по соседству с “разбойничьим гнездом” станицы и хутора подверглись опале, и на Нижнем Дону настала эпоха запустения.

По счастью Ведерники помимо чисто казачьих ратных дел жили своим древним промыслом: виноградарством и виноделием. Один из первых российских научно-литературных журналов “Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащих”, выходивший при Санкт-Петербургской Академии наук, в 1756 году поместил статью “О разведении винограда”. В ней можно, например, найти такие строки: “…особливо стоит отметить Ведерниковскую станицу, в которой ныне виноградные сады приведены в такое размножение, что тамошние жители, при всем своем довольствии сего фрукта, еще продажей его пользуются; а и того лучше, что с немалым успехом упражняются в делании вина с особым искусством, что в отношении доброты крымскому, валахскому и некоторым другим европейским винам не уступает…”

Виноделие на Дону имеет глубочайшие корни. Оно возникло с появлением первых греческих колоний, еще во времена Платона и Александра Македонского. Древнегреческий историк Страбон писал, что во время своих путешествий он посетил устье Танаиса (Дона) и дивился варварскому обычаю: виноградные лозы на зиму засыпали землей.

В 1704 году по инициативе царя Петра Алексеевича, после того как его в Ведерниках угостили местного разлива вином, была учреждена донская войсковая печать, та самая, где на винной бочке изображен гордо восседающий полуобнаженный, пропивший одежду, но не оружие казак. По преданию Петр увидел хлопца в одних портах, но с саблей и ружьем. Петр подошел к нему: “Эй, отвага-молодец, для чего не продал ты ружье вместо рубахи? За него дали бы много. А за рубаху ты и осьмухи не получил”. “Сбыть ружье казаку не пригоже, – отвечал казак, – с ружьем я и службу царскую отбуду, и шелковую рубаху добуду!”

В эпоху казачьего Дона в этих местах возделывались местные, “казачьи” сорта винограда: “Красностоп Золотовский”, “Цимлянский черный”, “Пухляковский белый”, “Варюшкин”, “Сибирьковый”. Казаки добывали виноград в качестве военного трофея. В годы походов по Европе они не злато и серебро стяжали, а срезали с виноградников на Балканах, в Италии, во Франции черенки, или по-местному “чубуки” виноградной лозы. Возвратившись домой, их “приживали” на своей земле. Так и зарождались вышеназванные сорта, которые, собственно, и названы в честь казаков, (Золотова, Пухлякова, Варюшкина), которые завоевали лозу в боях. Бесценные сорта винограда, благополучно пережившие даже эпидемию филлоксеры (это самая страшная напасть для винограда – после человеческой глупости, конечно…), бережно сохранялись на частных делянках в течение веков.

Хутор Ведерники расположен на высоком правом берегу Дона, с которого открывается шикарнейший вид на реку и на просторы Ногайских степей. Для винограда южные склоны, прогреваемые ласковым солнцем, - место идеальное. Впрочем климат здесь капризен: он постоянно создает для лозы стрессовые условия, ибо за знойным летом следует сырая осень с пронзительными ветрами, а вскоре поспевает и зима с довольно значительными морозами. Если бы не традиционный казачий способ формировки куста (называемый “донской чашей”) и “укрывная технология” виноградарства (лозу на зиму закапывают в землю), виноградники не выжили бы.

Казаки веками оттачивали технологию виноградарства. Укрывание начинают до первых серьезных заморозков — в начале ноября. Причем, для нее подходят только непривитые посадки виноградников. Традиционно привитые саженцы сломались бы в месте прививки под тяжестью земли. Плуг, которым укрывают кусты, попутно обрезает все боковые корни, принуждая корневую систему винограда, расти только вглубь к грунтовым водам, залегающим на пятиметровой глубине под толщей глиноземных пород.

В начале апреля перезимовавшие кусты начинают открывать. Для этого ряды отпахивают специальным плугом, а затем, при помощи особой техники, отдувают с кустов оставшуюся землю. Напор воздуха, которым производится “отдувка” кустов, очень сильный и с легкостью уносит не только комья земли, но и довольно крупные камни. Для винограда, как говорят местные специалисты, этот момент несет настоящую “эйфорию”. Даже старожилы всегда с видимым удовольствием по весне наблюдают настоящее чудо: лоза почти сразу же после того как ее отрыли, распрямляются, сама стряхивает с себя остатки земли и вытягивается навстречу солнцу! Ведерниковцы считают, что для получения высококачественного вина необходимы “мучения лозы”; таких стрессов, как в донском хозяйстве, виноград не испытывает нигде в мире.

Современное виноградарство хутора Ведерники существует в двух ипостасях. Первая – совхоз. Конечно, к “советскому” хозяйство не имеет отношения, как раз сейчас в бывшем совхозе явит себя капитализм в лице богатого инвестора. Но факт, что во второй половине прошлого века на виноделии совхоз процветал: за счет винограда и приготовляемого из него веселящего продукта на хуторе были построены шикарный Дворец культуры, школы, асфальтировано несколько улиц. Хозяйство называлось в соответствии с профилем: “Винсовхоз “Ведерники”. В 90-е годы прошлого века, после горбачевской “борьбы” с алкоголем (тогда по чисто человеческой глупости виноградники-то и порубили) экономика хутора сильно пошатнулась. По счастью новый хозяин вложил немало денег, и виноградная лоза на бывших совхозных плантациях разрастается вновь. А на рынок продвигается новая продукция, винная линия под общим брендом “Ведерниковъ”. И пусть слава донского вина только приумножается!

Но есть у ведерниковского винограда и вторая ипостась, которая ни в какие времена не умалялась. В старину каждый казак, а сейчас - потомки вольных “рыцарей Дона”, за честь почитают иметь собственный виноградник. Как рассказал мне житель Ведерников, краевед и страстный патриот родного хутора Василий Николаевич Крюков, некогда казаки свои виноградники разводили на всем правом берегу Дона, чуть не до станицы Цимлянской. Эти одичавшие казачьи виноградники (их по традиции называют “виноградными садами”) и сейчас можно встретить на крутых склонах. В советское время, когда все “частное”, мягко говоря, не приветствовалось, индивидуальное виноградарство сосредоточилось в частных подворьях.

Василий Николаевич сводил меня в одно из таких подворий, принадлежащее Николаю Егоровичу Банникову. Вид виноградного сада впечатляет: за старым куренем лозы не видно. Зато уж двор – это действительно полноценный виноградный сад! Модно сказать, все более-менее свободное от построек пространство занято виноградниками! Всего в этом хозяйстве насчитывается 230 кустов. Число же сортов винограда достигает двадцати! В саду – идеальный порядок, все кусты выстроены рядами, будто молчаливое воинство. Хозяина мы застали за работой6: аккурат он подрезал лозу.

Николай Егорович (или, как его хуторяне зовут, Егорыч) немного разочаровал нас. Оказалось, старых казачьих сортов в винограднике Банникова почти не осталось. Ну, разве три куста “Пухляковки” имеется, но это погоды не делает. Егорыч объяснил: казачьи сорта, если по-научному объяснить, - технические, они не слишком много сахара набирают. Еще имеется один тонкий момент: частным виноделам “гайки закрутили”, заставляют приобретать лицензию, чтобы вином можно было торговать. А бумажка эта стоит больше, чем средняя годовая зарплата хуторянина. Да и вино сейчас сбыть трудно (на прилавках магазинов появилось много лицензионных отечественных вин, в том числе и “Ведерниковъ”), виноградарство, как ни крути, - занятие для денег. Егорыч уже пенсионер, а на пенсию разве сейчас проживешь? Тем более что четверо детей у него, внуки… им же помогать надо.

А потому Егорыч, как и большинство из виноградарей Ведерников, культивирует столовые сорта винограда. На виноград несколько последних лет держится хорошая цена, а потому выгодно выращивать виноград “товарного” вида. Жена Егорыча Майя Ивановна всю осень каждый день стоит на базаре, продает выращенные мужем солнечные ягоды. У Егорыча в саду произрастают в основном южные сорта: “Резомат”, “Тайфи розовый”, “Августин”, “Молдова”, “Русмол зимостойкий”. Не закапывает Егорыч на зиму только “Русмол”, остальные же сорта нежны, они боятся заморозков и ветров. “Пухляк” к тому же – женский сорт, ему необходим куст-опылитель. Да и урожайность казачьих сортов маловата по сравнению с заморскими.

Егорыч где-то прочитал, что виноград по трудоемкости – вторая культура после чая. Он с этим не согласен: виноград – скорее самое непростое в деле растение, ибо к нему надо относиться как к нежному, подверженному всякой напасти ребенку. И прибыль виноград принесе только при условии полной отдачи виноградаря, когда ты работаешь “двадцать пять часов в сутки”. Не случайно ведь о лозе столько песен сложено, столько стихов написано!

Виноградарство – это постоянная борьба с разнообразными болезнями и круглогодичная работа по формированию куста. У каждого куста было нужное количество ветвей (для “Резомата” это число: 12), чтобы на каждой ветви было нужное количество почек (для того же сорта их должно быть 7 – не больше и не меньше…). Виноградарству Егорыча учил его отец. Отца – дед, деда – прадед… так продолжалось из века в век. Банниковы – старинный казачий род, ведущий свою родословную со времен Стеньки Разина. Егорыч своих сыновей тоже обучал, они вместе с ним с младых ногтей обрезали и формировали. Но сыновья уехали в город, ни у кого из них виноградников своих нет – даже на даче. Сердце ноет у Егорыча: не прервется ли традиция?

…И все-таки вина ведерниковкого – настоящего домашнего вина – мы вкусили. Побывали мы в винградном саду Николая Васильевича Бойкова. Он уже пожилой человек, и почти всю сознательную жизнь трудился на Севере, в Воркуте. Работал в шахте и почитай света белого не видывал. А, как вернулся на Родину после того как оформил пенсию, первым делом виноградники завел. Конечно, по моде нынешнего времени, большинство из сортов – столовые. Как же без прибыли – одна только “коммуналка” (плата за свет, газ, водопровод) съедает большую часть пенсии! Однако и старым сортам Николай Васильевич оставил место. В погребе у старого шахтера вина довольно – несколько десятков бутылей. Он его для родных, для друзей делает.

Ну, что сказать про вкус ведерниковского вина? Терпкое, крепость его небольшая. Вино немного отдает неуловимым ароматом Донских степей, свежестью ветра, несущего соленый воздух моря. По традиции в вино не добавляют сахара или ароматизаторов – все натурально, естественно. Во Франции такое вино называется “брют”. Оно быстро пьянит, немного кружит голову, но опьянение быстро проходит. И. Как говорят знающие люди (я-то так много не выпил, чтобы оценить…), после него не бывает похмелья. Глупо, конечно, рассказывать про вкус того или иного продукта, но ведь не все из читателей хоть раз в жизни попробуют ведерниковское вино...

Донская чаша

Я расскажу не о поэтической метафоре. “Донская чаша” – вполне реальная, практичная вещь, - устройство, при помощи которого виноградные кусты получают максимальное количество солнечной энергии. Впрочем, без поэзии в рассказе все равно не обойтись, поскольку хутор Пухляковский, уютно пристроившийся на правом берегу Батюшки-Дона, действительно как будто находится в прекрасной чаше, образованной горами…

Прежде всего – и от этого факта никуда не денешься – хутор Пухляковский знаменит тем, что донской писатель Вениаминович Калинин создал здесь бессмертное произведение “Цыган”. Именно в Пухляковском проживали вымышленные Будулай и Клавдия Пухлякова. Да и знаменитый кинофильм “Цыган” с Кларой Лучко и Михаем Волонтиром в главных ролях тоже снимался в Пухляковском.

Если с трассы спускаться к Дону, первое, что бросается в глаза, - гигантский и какой-то нелепый дворец, буквально давящий на великолепный пейзаж и отвлекающий от задонских далей. Вначале путник думает, что это ресторан или какой-нибудь санаторий. Нет, сооружение, достойное египетских фараонов – всего лишь дача депутата областной думы… Фамилия его – Бояркин. Сей господин, за которым тянется шлейф непрерывных скандалов, утверждает, что в его роду имеются цыганские корни; по причине именно того, что “Цыган” написан и снят в Пухляковском, решил народный избранник отстроить себе “курень” для отдыха. Ну, а то, что получилось несколько нескромно… Господь ему судья.

А вот писатель Калинин, действительно великий человек и цвет нации, жил в очень старом курене, который еще до революции строился. Анатолий Вениаминович и в преклонном возрасте сохранял бодрость духа. А на вопрос, почему он не в Москве осел после войны (хотя и предлагали), а поселился в глухом хуторе, отвечал запросто:

- А что притягательного в столице? Там вечная спешка, нервотрепка. В большом городе для человеческой души потерь гораздо больше, нежели приобретений. Другое дело здесь, у нас. С высокого берега глянешь на Дон - душа крылья обретает, в полет просится. И такой подарок получаешь каждый день. Разве можно это променять на городскую суету?..

Здесь же, в Пухляковском, Анатолий Вениаминович встретился с прототипами своих книг, в том числе и с Будулаем:

- После войны здесь появилась однажды большая цыганская семья, развернула свой шатер. Многие запомнили молодого цыгана по имени Будулай, который в красной рубашке разъезжал на велосипеде. Но сходство с прототипом книжного героя ограничивается именем. Внешность, поступки, судьба Будулая из романа "Цыган" совершенно другие. Это собирательный образ…

Экранизаций “Цыгана” было несколько и, что замечательно, фильмы снимались на “исторической” родине, в Пухляковском. Первый “Цыган” вышел на экраны в 1967 году. Сценаристом, режиссером, а также исполнителем главной роли был Евгений Матвеев, а в партнерши он себе выбрал Людмилу Хитяеву. Успех фильма был оглушительный. Письма зрителей Калинину хлынули потоком: “Будулай снова позвал меня в дорогу, и повесть сама собой переросла в роман”, – говорил писатель.

Был еще телефильм “Цыганский остров”, где Клавдию Пухлякову играла Ирина Купченко, а Будулая – Отар Мегвинетухуцеси. Однако для большинства из нас Клавдия и Будулай – это прежде всего Клара Лучко и Михай Волонтир, сыгравшие в 1979 году в четырехсерийной экранизации “Цыгана”. Клара Лучко с большой теплотой вспоминала время, проведенное в Пухляковском на съемках “Цыгана”. “Благодаря Анатолию Вениаминовичу, – писала она, – я, запорожская казачка по рождению и кубанская по фильму “Кубанские казаки”, стала еще и донской, то есть трижды казачкой”.

Курень Клавдии Пухляковой, так часто мелькавший на экране, не был декорацией. Это – настоящий казачий курень, и у него была хозяйка, Лариса Ивановна Сухарева. Жаль, но сейчас “курень Клавдии” в полуразрушенном состоянии. А у администрации хутора нет денег, чтобы подправить хотя бы стены. Депутаты – даже самые эпатажные – здесь, кажется, помочь не в силах…

К сожалению, Анатолий Вениаминович в последнее время чувствует себя неважно, общаться много не может. Жаль… еще недавно писатель никому не отказывал во встрече и многим людям помогал. Благодаря писателю в Пухляковском появились картинная галерея, постоянная выставка “Герои писателя А.В.Калинина в жизни и в кино” и музей “История виноградарства на Дону”.

Музейными делами заведует в Пухляковском не менее удивительный человек, Сергей Алексеевич Долгополов. Конечно, “изюминка” Пухляковки (так ласково называют свою хутор пухляковцы) – виноград. Вокруг этой почти мистической культуры строилась жизнь старинного казачьего хутора.

Недавно археологи нашли под Пухляковкой поселение эпохи неолита, 8-9 тысячелетия до нашей эры. Получается этот кусочек планеты на высоком донском берегу облюбовали одни из древнейших человечества! Говорят, и виноградарству на Дону тоже не одна тысяча лет. Впрочем документально засвидетельствованная “виноградная” история несколько моложе.

Хутор раньше назывался Собачинским по названию переправы-брода через реку Дон, известной ещё со времён Великого переселения народов. Легенда гласит, что в районе острова, что находился напротив нынешней Пухляковки, в стародавние времена располагалась переправа-брод через Дон. Однажды появилось здесь чудище и стало наводить страх и ужас на людей. Дабы успокоить, замирить невиданное чудо-юдо поймали собаку, отрубили голову и бросили её в водоворот…

Вина, приготовляемые в хуторе, чей название не слишком-то привлекательно на слух, славились на Дону издревле. А пили в этих местах немало… В 1704 году по инициативе Петра I была учреждена донская войсковая печать, - та самая, где на винной бочке был изображен гордо восседающий полуголый, пропивший одежду, но не оружие казак. Согласно историческому анекдоту Петр во время осады Азова увидел молодца в одних портах, но с саблей и ружьем. Петр подошел к нему: “Эй, отвага-молодец, для чего не продал ты ружье вместо рубахи? За него дали бы много. А за рубаху ты и осьмухи не получил…” - “Сбыть ружье казаку не пригоже, – отвечал казак, – с ружьем я и службу царскую отбуду, и шелковую рубаху добуду!” Ответ царю понравился...

Именно в Собачинском стараниями атамана войска Донского Матвея Платова в 1814 году был открыт "Образцовый винный подвал". Это было первое учебное заведение на Дону, где своими знаниями с казаками делились виноделы, приглашённые Платовым с берегов Рейна - купор и два бочара (Франц Миллер и Петер Зейдель и Яков Висман). Немецкие виноделы занимались выделкой из донских сортов винограда вин, подобных рейнским. Однако вскоре после смерти Платова в 1819 году “образцовый подвал” был закрыт. Но ни на йоту не была опущена культура виноградарства!

На вино шёл виноград не самого лучшего качества (лучший шёл на продажу). Ягоды дробили ручной дробилкой или давили в тканевых мешках, корытах, пропускали через пресс. Полученный сок - сусло некоторое время “играл”, после чего его переливали в дубовые бочки и ставили в подвал. “Бочка делает вино” - была поговорка у казаков. Ни сахара, ни дрожжей не добавляли, и вино получалось отменным!

На всём Дону и за его пределами славилось “белое пухляковское” вино. Его история такова. Как-то казак Николай Пухляков из похода, с Балканского полуострова, привез “чубуки” винограда. Такая традиция в Собачинском существовала: брать в качестве трофея не “злато и сребро”, и виногардую лозу; “чубуки” казаки прямо к седлу привязывали. Пухляковский сорт прижился на донской земле и за вином, изготовленным из добытого в боях винограда, закрепилось название “Белое пухляковское”. Еще в Собачинском культивировались местные виноградные сорта: “Белый косоротовский”, “Сибирьковый”, “Лазанный”.

Здесь же оформилась и особая структура формирования виноградного куста, названная “донской чашей”. Дело в том, что виноград в пойме часто заливался водой, поэтому плети приходилось приподымать на опорах-сохах. Таким образом основные лозы виноградного куста от корня развивались в четыре стороны. Это давало возможность всем гроздьям равномерно принимать солнечные лучи и накапливать сахар.

Если установить расстояние между центрами чаш четыре метра, то есть по 16 кв.м на каждую чашу, а высоту листового полога 2,7 м, то площадь четырех треугольников каркаса чаши будет равна 26,7 кв.м, или в 1,67 раза больше площади, занимаемой ею. В “донской чаше можно” растить до четырех кустов винограда. Расположение шпалеры под углом 45 градусов способствует наиболее выгодному освещению поверхности листьев: одна плоскость поглощает вертикально подающие на нее лучи, противоположная – рассеянную лучистую энергию. И никакой науки! Казаки пришли к этому уникальному способу виноградарства сами, используя природную сметку и наблюдательность.

Судьба и во торой раз благосклонно отнеслась к Собачинскому.

В 1905 году в хуторе была открыта Войсковая школа виноградарства и виноделия. Присутствовавший на открытии наказной Атаман Области войска Донского Максимович воскликнул: “Негоже, казаки, чтобы хутор, в котором делают такое вкусное вино, именовался столь неприлично!..” И переименовал хутор в Пухляковский, в честь казака, привезшего когда-то счастливый “чубук”. Замечательно уже то, что эта “Войсковая школа” не закрыта до сих пор. Теперь учебное заведение именуется Сельскохозяйственным техникумом; в нем для всей страны готовят виноградарей и виноделов.

Из-за техникума в Пухляковке долгие годы наблюдался приток интеллигенции. Можно сказать, хутор – центр культуры. Здесь кроме музеев и картинной галереи имеется школа искусств, в которой дети занимаются изобразительным искусством, хореографией, музыкой. Все преподаватели – не местные; их привлекла в Пухляковку молва о незабываемых красотах, и желание трудится во славу Дона.

Не местный по происхождению и Сергей Алексеевич Долгополов. Он родился под Таганрогом; получил историческое образование и трудился в таких знаменитых музеях как Танаис и Старый Черкасск. Когда в станице Раздорской открылся новый музей, незамедлительно поехал туда – Сергей вообще любит все новое. Сначала жил и работал в станице Раздорской, первой столице донского казачества. Там тоже музей, причем Пухляковские музеи являются филиалами Раздорского музея-заповедника. Дорос до должности директора музея-заповедника. Но в какой-то момент почувствовал, что его “съедает” административно-хозяйственная работа. И, когда появилась возможность открыть филиал в Пухляковке, Сергей не задумываясь оставил начальственный пост и переехал на новое место. С тех пор прошло уже десять лет.

Жена Сергея, Елена, по образованию агроном, виноградарь. Но так получилось, что ныне она работает под началам мужа: Елена организовывает экскурсии. По сути супруги Долгополовы и есть весь музейный штат Пухляковки.

Жизнь музейных работников никогда не была сытной. Чтобы выжить и дать образования детям (у Долгополовых две дочери), супруги держат много скотины, возделывают большой огород. Даже кредит брали на развитие личного подсобного хозяйства – чтобы побольше поросят на откорм взять.

Недавно супруги Долгополовы затеяли свое дело. Они выкупили старый казачий курень невдалеке от музея (“курень Клавдии” купить не получилось – за него “заломили” слишком высокую цену) и начали его оборудовать под “казачье подворье”. Для этого Сергей даже оформил предпринимательство и взял целевой кредит в банке. Так же совместно с супругой они написали целый инвестиционный проект под названием: “Курень Клавдии и кузня Будулая”. Проект одобрил Анатолий Вениаминович Калинин. И Клара Степановна Лучко, когда еще жива была (царство Небесной этой замечательной женщине и гениальной актрисе!), тоже сказала идее: “Любо!”. Связывался Сергей и Михаем Волонтиром. Сейчас он живет на родине, в Молдавии; актер тяжело болен (у него диабет), но всегда с теплотой вспоминает месяцы, проведенные в Пухляковке – когда снимался “Цыган”. В общем, идею одобряют все. Проблема только в финансах…

Несмотря ни на что часть проекта уже работает. Гости хутора могут не только ознакомится с музейными экспозициями, но вкусить местного “Белого пухляковского” в настоящем винном подвале, поучаствовать в “казачьих потехах (пострелять из лука, метнуть копье), послушать старинные казачьи песни, поесть ухи из донской рыбы. Будет и казачья баня с последующим “пользованием” целебной голубой глиной, и рыбалка на Дону… За двадцать лет работы в музеях Сергей каких только идей не предлагал! Почти все тонуло в бюрократическом болоте, и проталкивать удавалось лишь жалкие крохи. Долгополов понял: только частная инициатива способна пробить административные барьеры. Сергей с Еленой долго размышляли, прежде чем решиться отправиться в “свободный” полет, начать свое дело. Теперь уж, когда начали, отступать некуда.

Пухляковка – не самый заброшенный хутор на Дону. Он вполне успешен, интеллигентен, самостоятелен. Авторитет Анатолия Вениаминовича Калинина здесь сыграл не последнюю роль. Да и традиции виноградарства и виноделия здесь по счастью забылись. И радостно, что есть люди, которые остаются пламенными патриотами маленького донского хутора. Путь процветает Пухляковка!

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Ростовская область.