Русско-татарское братство

Историческая ирония заключается в том, что здешние места исконно не татарские и не русские. Здесь издревле жила мордва, точнее народность эрзя. Мордва после того как Москва накрепко колонизировала здешние земли, ушла в глухие леса. Даже теперь мордовские деревни находятся в самой-самой глубинке, за лесами и долами.

Эрзя был мужественный народ. Они раньше русских, ведомые своей царицей Нурчаткой, встретили монголов, ведомых ханом Батыем. Конечно сопротивляться Золотой Орде было тяжеловато, тем не менее маленький народ сражался отважно. И выжили немногие. Несколько столетий после этой войны здешние места оставались безжизненными и лишь во второй половине XVII века, приблизительно в 1670 году, сюда, на берега реки Труев пришли жить люди. Причем русские и татары одновременно.

Русские были крепостными помещика Тарлакова. Есть еще довольно далеко отсюда Тарлаково Второе, другое имение дворянина, про которого почти ничего не известно кроме того, что эти земли он получил за какие-то военные заслуги. Татары, основавшие Бестянку, - не потомки воинов Батыя. Они себя считают “осколком” древнего и легендарного Булгарского царства. Причем приезжают в Бестянку казанские татары - и здешних не слишком понимают. Впрочем татарин - он всегда татарин. Даже если он “мишар” (есть такой субэтнос в татарской нации). Впрочем и русский - всегда русский.

Так исторически сложилось, что оба села соединились в одном сельском поселении с единым управлением. И еще третье село есть в этом поселении: Марьевка. Тоже исторически русское. Здесь кстати и совхоз один, на три села. Марьевка все по идее все должна уравновешивать, так как совхоз называется “Марьевским”. Географически расположение сел не слишком обычно: на Востоке живут русские, на Западе - татары. На Западе с минарета муэдзин суры поет, на Востоке колокола церкви православной громыхают. Церковь (в Тарлакове, конечно) - одна и старая. Мечетей в Бестянке - три, причем две из них новенькие, недавно построенные. Отношения христианства с исламом - особенная тема, к национальностям она не относится, однако я просто констатирую факт.

Казалось бы, что особенного в том, что два великих народа под одной крышей поселились, как звери в детской сказочке про теремок? Однако я лично давно озабочен одним фактом нашей жизни. Во всех регионах Среднего Поволжья я слышу одну и ту же поговорку: “татарин родился - еврей заплакал”. Жители Самарской, Кировской или Нижегородской областей на позволят соврать. Так почему-то выходит что все самые успешные предприниматели, самые трудолюбивые работники - татары. О-о-о-чень давно меня научили, чем отличается русский двор от татарского: в русский дом телега заедет - ее видно со всей деревни; в татарский двор “КамАЗ” заедет - и пропадет... Не сказал бы, что русские с татарами сосуществуют плохо. Однако некоторая напряженность в отношениях между народами остается. В этом-то я и хотел разобраться. Никем я не ангажирован. Просто хочется понять мир, в котором над довелось жить. Приходится правда быть осторожным в освещении этого щекотливого вопроса, а потому постараюсь быть политкорректным.

Есть еще один момент. Предварительно я услышал, что в Бестянке появился молодой мулла, который учился в какой-то азиатской стране; он якобы заставляет татар жить по законам шариата, причем до такой степени, что бестянские парни на дискотеку тайком бегают в клуб русского села. В общем на волне последних событий в мире интригующе. Сплетни нуждались в проверке.

...Местная администрация расположена в Бестянке, а значит получается, что Бестянка - столица маленького анклава. Глава администрации Валерий Викторович Буланов уже десять лет во власти. А до этого был инженером в совхозе “Марьевский”. Администрация расположена в здании школы, причем школа новая, ее построили в 2000-м году. С распределением учеников по селам выходит так: в Бестянской школе учится 190 детей, в Тарлаковской - 29. Но ведь первая школа - средняя, а вторая - основная, а значит сравнение не слишком корректно.

С национальной демографией обстоит дело так. Всего населения в трех селах - 2070 человек. Из ни 1350 - татары. Соотношение смертности к рождаемости и среди русских, и среди татар приблизительно одно и то же: 2/1. То есть рожают и те, и друге мало. Но есть интересный феномен: русская молодежь старается убежать из деревни. Татарская - остается. И даже строит новые дома. Их, новых домов, больше всего в Марьевке. Да и вообще русская Марьевка уже давненько превратилась в татарскую. Здесь только десять семей русских. Ну, а в Бестянке всего-то две русских семьи живут. Но вот что еще интересно: уже 30 татарских семей проживают в Тарлакове; можно сказать, русское село уже и не совсем русским стало. Впрочем большинство тарлаковских татар - беженцы из Средней Азии. Не только русские от восточной тирании бегут на историческую родину.

Впрочем в прошлом году (а глава об этом знает не понаслышке) было рекордное количество свадеб, причем женились как русские, так и татары в равной мере. Имели место и смешанные браки, но немного. А потому в этом году здесь ждут демографический “взрыв”.

Внешне села выглядят по-разному. В Бестянке нет ни одного заброшенного дома. И на улицах (по крайней мере мне так показалось) очень много детей. Марьевка - сплошная новостройка. Это село рядом с большаком и молодежи здесь устраиваться удобнее. А вот Первое Тарлаково... по крайней мере каждый второй дом здесь брошен. Церковь - на замке. И на улицах за час пребывания я не встретил ни одного ребенка. Одни старики.

Знающие люди скажут: “Да о чем он пишет! Русские-то небось спились, а татарам религия не позволяет злоупотреблять...” Меня заверили: одинаково пьют обе нации. Случается, что и помногу. Но как иначе вести себя, ежели совхоз развалился? Секрет здесь в другом. В татарском селе издревле мужики живут редким промыслом: они копают колодцы. И даже во времена советский власти татары уезжали в Подмосковье и рыли, рыли зажиточным москвичам на их дачах колодцы. Наверное добрая половина колодцев под Москвой сработаны бестянскими мужиками.

Работа не просто тяжелая, но и опасная. Потому что бестянцы роют колодцы вручную, по старинке. Ломами, кирками взламывают зачастую непослушную землю (а то и каменные плиты ломают). Поднимают грунт бадьями, при помощи ручной дрезины. Выкладывают стены железобетонными кольцами метровой высоты. Случается, чтобы до воды достать, приходится по семь, а то и по девять колец ставить. Ежели обрушится грунт, или бадья сорвется - все, кирдык. Традиционно раз в год в село привозят три, а то и пять трупов. Если за год погибло двое и меньше, это считается, что повезло. Аллах миловал...

Откуда у бестянцев умение находить воду, они и сами не знают. Видно у них в крови сей дар. И чем бестянцы ценятся у москвичей: они ведь не просто копают, а чистейшую воду отыскивают! Раньше колодцы изнутри укрепляли деревянными срубами. Теперь, когда кольца бетонные изобрели, приходится старые колодцы реставрировать. А это означает, что работы еще непочатый край.

В советские времена колодцы уезжали копать в отпуск или после уборочной страды. Теперь полегче стало: совхозу рабочие не нужны, никто за “тунеядство” не наказывает, а значит можно сосредоточиться на копании. Денег это приносит немного - от 6 до 12 тысяч рублей в месяц в зависимости от удачи и мошны заказчика - но зато доход стабильный. Молодежь уезжает на “колодезные” промыслы с отцами, считай, со школьной скамьи в деле. Только молодым не доверяют вниз забираться, берегут их. Там, на дне, только самые опытные.

Именно из-за колодезного промысла татарская молодежь не уезжает. В Бестянке, чтобы построиться, земли нет, вот и переселяются молодые семьи в Марьевку.

...Молодого муллу, Исляма Ибрагимовича Давыдова, я нашел... в колодце. После, когда мулла выбрался, умылся и переоделся, он рассказал: местные колодцекопатели - как “сапожники без сапог” - все время в разъездах, и чтобы самим себе выкопать колодец - времени не выкроишь. Вот разве сейчас небольшой сезонный перерыв, можно выкопать. Работает сейчас Ислям со старшим братом Исмаилом, зятем (тоже Исмаилом) и двоюродным братом зятя Зеннатом. У татар взаимопомощь в крови. Что характерно, Ислям хотя и самый молодой в компании (ему 29 лет), трудится внизу.

Скажу правду, именно Ислям первый в разговоре применил слово “исламофобия”. Да, побаиваемся мы ныне мусульман, нечто демоническое находим в самой молодой мировой религии (которой впрочем уже полторы тысячи лет). Именно потому и захотел я поговорит с молодым муллой, что называется, тет-а-тет. А то недосказанность будет - я же и виноват окажусь. Ислям так рассуждает:

- ...Мы и в мечети между молитвами задаемся этим вопросом: что происходит в мире? И я прихожу к выводу, что агрессивные секты возникают от незнания ислама. Есть очень большой знаток Востока и уважаемый человек Евгений Максимович Примаков. Он говорит, что некоторые под лозунгом ислама занимаются политикой. И они к исламу никакого отношения не имеют. Я недавно сталкивался с людьми, которые говорили, что в “Коране” есть призыв к военным действиям против неверных. Но это не так. У Пророка есть слова, которые можно истолковать двояко. Но Ислам - религия милосердия. Ислама боятся от недостатка объективной информации. СМИ предвзято освещают некоторые события; если на мусульманкой территории конфликт военный или теракт - все кричат: “Воинствующий ислам!” А если ирландские республиканцы или баскские сепаратисты что-то взрывают... И ведь забывают, что ислам - авраамическая религия, у нас много общего с христианами...

...Добавлю от себя. Кроме сплетен о запрете в Бестянке дискотек есть другие сведения. Мусульмане Бестянки помогают Дому ребенка в районном центре. Это факт. А вот христиане Тарлакова не помогают. Второй мулла, Идрис Резвинович Шаипов - “старый мулла”. Он тоже уважаемый человек, но больше татар тянутся к молодому. Люди говорят, Ислям “про жизнь говорит понятно и про то как жить хорошо говорит”. Да еще в совершенстве знает арабский язык, что тоже уважается.

Все здешние имамы и муллы - местные по происхождению. И среди священников существует преемственность. “Старый мулла” Идрис Хазрат готовит на свою замену сына Ирфана. Примерно так же получилось и в семье Дывыдовых. Ислям - младший в своем семействе. Он еще в школе знал, что станет священником, а в медресе, в город Уфу, поступил вместе со своим отцом Ибрагимом Хазратом. Ведь отец был имамом мечети. После, как лучший ученик, Ислям попал в один из лучших исламских университетов - “Аль-Азхар”, что в Египте. Древнейшем, основанном 922 году. Раньше Сорбонны! То есть, вопреки слухам учился он не в Азии, а в Африке. Семь лет он обучался по специальности “исламское право”. И действительно арабский язык и богословие познал весьма глубоко. Мог бы пойти и дальше, в большую исламскую науку. Но вернулся в родную Бестянку. Потому что все эти годы тянула милая сердцу земля.

Нет ли конкуренции со “старым муллой”? Ислям утверждает, что ее и не может быть, ведь Идрис Хазрат - друг его отца. Все вместе они делают одно дело: учат людей жить праведно. Здесь Ислям организовал воскресное медресе. Дети идут туда учиться с 5-летнего возраста, но это не строго; все зависит от способности ребенка. Мулла рассказал, что недавно проводили они конкурс чтения “Корана” наизусть, так в нем участвовали даже... трехлетние дети. Ну а что касается детей более старших, то есть подростков... Здесь Ислям непреклонен. Никакого спиртного, никаких сигарет! Разве это плохо? Теперь в Бестянке даже свадьбы играются без алкоголя.

С православным священником из Тарлакова Ислям знаком бегло. Он хотел бы с ним познакомиться ближе, поговорить, но проблема в том, что отец Сергий живет в райцентре, а в свой приход приезжает нечасто. Ислям общался с тарлаковцами, так вот они даже не знают адреса, по которому их пастырь проживает. Вот здесь очень важный момент! Должен ли быть священник со своей паствой? Ислям убежден в том, что не должен, а обязан:

- ...Очень нужно знать, как твоя паства живет, чем живет, от чего страдает... Ведь религия - не только молитва, но и жизнь...

...Единственное место в Первом Тарлакове, в котором жизнь бьет ключом, - клуб. Директора клуба Надежду Ланьшову я застал за репетицией. Она лихо играла на ритм-гитаре и пела рок-песни. Репетировал тарлаковский ВИА, который здесь в шутку называют “Три Т”. То есть “три татарина”. В нем татарские ребята участвуют. И в творчестве, оказывается, они впереди... Я рассказал Надежде про встречу с “молодым муллой”, она выслушала и не согласилась:

- А почему священник должен жить там, где он служит? Отец Сергий сюда по праздникам приезжает, добрым словом, молитвой помогает. Да ему и трудно часто приезжать, ведь у него трое детей....

Однако Надежда рассказала еще, что воскресной школы, в отличие от Бестянки, в Тарлакове нет. А значит молодежь не то что с 5 лет, а вообще Библии не читает. Не опровергла директор клуба и слух о том, что сюда на дискотеки приезжают татарские парни. И не только из Бестянки, но также из села Индерка, тоже татарского. Девушки тарлаковские славятся красотой и скромностью на всю округу, но за татар они выходят замуж крайне редко. Поэтому дискотеки здешние - не “ярмарки невест” а просто веселое времяпровождение молодежи. Случаются и драки. Но не между деревенскими (ведь знают же местные пацаны, что их землячки неприступны), а между деревенскими и городскими. Чуют, чуют тарлаковские парни, где сокрыта опасность! Ведь их землячки только и мечтают, чтобы выйти замуж за городского и поскорее покинуть родное село. Это правда...

В этот момент наконец восстал глава администрации (он меня сопровождал). Валерий Викторович был полон негодования. Что это так получается: все татарское - хорошо, все русское -...?! А власть?! Вот почему здесь глава всегда был русский? А вот, почему! Поставили здесь как-то главой татарина, так через два года сам народ его и выпихнул. Потому что он та-а-акой национализм развел! Настоящую межнациональную рознь устроил. То есть получается так: татарин трудолюбив, старателен. Но во власть ему нельзя. Он сразу ханство и семейственность устроит. Это тоже правда. Я ни в коем случае не хочу умалить великий татарский народ, но момент истины вот в чем. Русская нация - великая нация, потому что русские терпимы. И способны сплотить воедино буддистов, мусульман, иудеев, язычников и всех прочих.

А вот с хозяйством несколько иная картина. Совхозом много лет руководил татарин, Фатих Алмакаев. Народ его звал Федором Михайловичем. И при нем совхоз процветал. А пришел при капитализме т.н. “инвестор”, русский. И очень быстренько все к бесу развалил.

Чем сейчас живут тарлаковцы? А тем же, чем и бестянцы: колодцы копают. И механизаторы стоящие, и животноводы - все на колодцах. Сначала вместе с бестянцами ездили, подручными. Теперь самостоятельно работают. Петух жареный клюнул, заставил освоить опасное ремесло. А женщины дома. Скотиной занимаются, овощи на продажу выращивают. Все так же, как и в Бестянке.

Есть только существенное отличие. У татар - взаимопомощь, дружба. У русских каждый за себя. Ну, и пьют русские побольше. Хотя и среди татар есть такие “деятели”, которые с колодцев приезжают - и быстренько все заработанное пропивают. Но все таки есть в Бестянке некоторое моральное ограничение в лице муллы. А в Тарлакове только клуб с директором-энтузиастом. Моральное осуждение и презрение земляков пока еще что-то значит. Но не в русском селе...

Град Мебельск

Поиски кузнеца в городе Кузнецке велись тяжело. Изначально была информация, что их целых четыре... нет, не сотни, и даже не десятка. Единицы. Первого, по имени Олег, не нашли. В фирме “Металл-Сервис”, где у него якобы должна быть кузница, нам сказали, что съехал. Вместе с инструментами и горном. Что характерно, на стене этого “Металл-сервиса” висел плакат “Изготавливаем мебель”. Вторую кузницу, под Пензенским мостом, мы нашли. Только кузнеца Алексея там не было. Да вообще на двери висел замок, а возле по колено намело снега. Похоже, мастер не имеет заказов и забылся в какой-нибудь сладкой дреме.

Повезло с третьей попытки. Живого и практикующего кузнеца мы нашли в пригороде, в поселке Сухановка. Юрий Фадеев не потомственный кузнец. Он про профессии строитель, а кузнечным искусством стал овладевать по душевному наитию. Был в поселке знаменитый кузнец, Костей звали, но тайн он никому не передал. Юрий овладевал огнежелезным делом методом проб и ошибок. Одновременно с Юрием тогда, в начале 90-х, еще несколько человек пытались стать кузнецами. Но не осилили, отпали. Оказалось, талант еще надо иметь окромя рук. И получилось, что конкурентов у кузнеца в городе Кузнецке почти нет. Тем более что сейчас мебельные салоны открываются почаще чем Абрамович яхты покупает, а в оформлении торговых заведений считается хорошим тоном использовать кузнечные изделия - всякие решетки и канделябры. В общем кормит мастера дело.

А вот мебельщиков в Кузнецке пять, а по некоторым сведениям все семь... нет, не единиц. И даже не десятков. Тысяч! Так случилось, что с падением городской экономики мебельный промысел здесь можно сказать расцвел пышным оазисом. Мебельные магазины в Кузнецке действительно шикарные. Такие же, как и начинка этих торговых заведений. Хорошая мебель, не хуже чем в “Икее” и даже “Гранде”. Правда ценою значительно ниже. На фоне жалких лачуг позапрошлого века постройки (коих особенно, как ни смешно, много в Кузнечной слободе) мебельные салоны сморятся как дворцы султана Брунея. Или домики средних российских чиновников на Рублевском шоссе. В общем истинные символы городского гламура. В Кузнецке даже “Мебельное ателье” можно найти, в котором прямо при вас спроектируют мебель по вашему индивидуальному заказу.

...Заместитель главы города по вопросам транспорта, связи, малого и среднего бизнеса, а так же жилья, Валентин Назаров сейчас озабочен тем, чтобы создать городскую ассоциацию мебельщиков. В ней мебельщики не только смогут защищать свои права, но и более организованно двигаться к прогрессу. Дело в том, что легальные цеха с современным оборудованием появились относительно недавно; еще несколько лет назад в Кузнецке существовал подлинный “дикий” капитализм”, а мебель кузнечане творили исключительно в личных сараях и гаражах.

Это сейчас мебельный бизнес охватил не меньше 70% экономики города (точный процент определить невозможно, так как многие еще работают “в подполье”), раньше расклад сил был иным. Как рассказал Валентин Анатольевич до 60-х годов прошлого века с работой в Кузнецке было туго. Кузнечное дело зачахло, обувная промышленность (тоже старинный местный промысел) впала в застой. И тогда здесь велением Кремля созданы были три “номерных” завода: конденсаторный, ферритный и радиозавод. В общей сложности на этих заводах трудились до 15 000 человек, заводы строили свои микрорайоны и развивали соцкультбыт. С концом “гонки вооружений” (а все “номерные” заводы в той или иной степени трудились на оборонку), кончился и социалистический рай. Грянула разруха.

Сейчас в городе число официально зарегистрированных мебельных предприятий достигло 80-ти. Администрация уговаривает выйти из тени остальных. Только за последний месяц таковых оказалось 11. Администрация кроме администрирования еще и пытается помочь: оказывает содействие в организации факторинговой схемы доставки мебели в другие регионы. Ведь по сути почти все “мебельные магнаты” - бывшие кузнецкие работяги, нет у них специального экономического образования. Зато сметка проявилась, ежели смогли взойти на вершину мебельного “Олимпа”.

Предприятие Игоря Петракова “Экспо-Мебель” - самое презентабельное. Не в смысле внешности фирменных магазинов, а в смысле качества продукции. Игорь и его супруга Светлана стараются участвовать в международных выставках и даже получают награды. Недавно в Москве получили к примеру диплом “За внедрение новых технологий”. Там много фирм было, но то только “Экспо-Мебель” отмечена была за “ноу-хау”, внедрение покрытий “под камень” и “под кроколет”. И это из 120 производителей! Пусть пока “Хрустальный рубанок” (гран-при мебельщиков) Пертаковым не достался, все-таки столичные мебельные магнаты покруче будут, но еще далеко не закат мебельного промысла в Кузнецке.

Производство у Петраковых немаленькое, несколько цехов, в которых 47 человек трудится. Но начиналось все скромно. Игорь был слесарем-сборщиком на заводе №59 (радиоприборном), и не чаял менять жизнь. Но в семье появился ребенок (Светлана с Игорем впервые встретились и влюбились друг в друга прямо на заводской проходной), и жить в общаге стало тесновато. Игорь работал и монтажником, и токарем - все только для того чтобы квартиру дали. Получили Петраковы квартиру - и ушел Игорь на мебельный комбинат, тоже работягой. Там зарплата мизерная, и вынуждены были супруги заняться выездной торговлей - коробейниками катались по селам и продавали китайский ширпотреб.

Параллельно в своем гараже Игорь потихонечку стал делать мебель. Для того, чтобы обставить свою квартиру. Благо на комбинате можно было купить ДСП-шные щиты на всякие некондиционные детали. Первое “произведение” Игоря - тахта. Следом он “сочинил” кухонный гарнитур. Подсмотрели друзья. И попросили мебель для них сделать. Так слух о частном мебельщике по городу и расползся. И в 95-м супруги Петраковы зарегистрировали в налоговой инспекции свою мебельную фирму.

Хотя первого наемного работника Игорь взял раньше. Об этом он и теперь говорит осторожно, ведь с налоговиками у мебельщиков война. Некоторые вещи Игорь раскрывает лишь потому, что “срок давности” истек. Но как можно назвать “преступлением” стремление упрятать зарплату работников в тень? Если не в конверте давать зарплату, то любая фирма разорится на налогах. Так-то у нас поддерживают российского производителя...

Светлана на заводе была технологом-машиностроителем и ровным счетом никакого отношения к мебели не имела. Теперь она - главный мебельный дизайнер семейного предприятия. Помогает то, что в детстве в художественной школе училась. Ну, и природный вкус не подводит пока. Игорь утверждает, что его супруга “сочиняет мебель как стихи пишет”. Светлана рисует эскизы - Игорь все рассчитывает. Петраковы используют в своих творениях только качественную фурнитуру, тем не менее их мебель почти вдвое дешевле аналогов, созданных на раскрученных предприятиях типа “Шатуры”. Все просто: за аренду торговых помещений в Кузнецке плата невысокая. Да и взяток здесь не берут (а если таковые и приходится давать, они смешны по сравнению со столичными). Зато мебель из Кузнецка с охотой покупают мебельные салоны Новосибирска, Мурманска, Петербурга. Ну, а те, кто еще “лепит” - ну, совсем дешевую мебель - в гаражах, Пертаковым не конкуренты. Потому что в гараже невозможно создать нечто европейского уровня; для этого качественные станки нужны, которые не спрячешь в сарае. Но если говорить о мебельщиках уровня Петракова, то конкуренция в Кузнецке есть. И она весьма серьезна.

Хамзя Искандярович Абубекиров - директор и основатель мебельной фирмы “РИАЛ”. Названа так фирма в честь детей Хамзи, Рината и Алсу. Татарами (а Хамзя - татарин) в Кузнецке никого не удивишь, поскольку в округе много исконно татарских сел. Хамзя был простым шофером. Но, когда “пошли в стране перемены”, Хамзя продал легковушку, доставшуюся ему от отца - и купил старенький “КамАЗ”. И начал возить мебель с мебельного комбината в поволжские города (частных фирм еще не было). До Ханты-Мансийска и Кагалыма доезжал Хамзя на своем “КамАЗе”. Вообще в городе тогда оформился целый клан перевозчиков, который и сейчас остается неотъемлемой частью мебельного бизнеса.

Пришлось и повоевать с криминальными структурами. Едва запахло в Кузнецке деньгами, сразу появились “смотрящие”, которые пытались обложить данью как производителей, так и “камазистов”. Ничего, отбились. И даже без человеческих жертв обошлось. Корпусную мебель продавал Хамзя кузнецкого производства, а мягкую мебель брал в Пензе. И как-то подумал: “А чего это мы свои диваны не научились производить? Дай-ка, попробую!” Первый цех Хамзя построил возле своего дома. После купил на окраине города полуразрушенный цех и тут уже развернулся в полную силу. Теперь “РИАЛ” производит почти весь ассортимент мебели, но мягкая мебель - традиционно любимая для Хамзи продукция.

Но кто-то спросит: “Был мебельный комбинат. А он-то почему не стал развиваться так же стремительно, как и частные предприятия?” Хамзя убежден в том, что на комбинате некому было думать стратегически. При советской власти там делали хорошие стенки “Слава-45”. И после перестройки их продолжали штамповать. А мебельный бизнес двигался вперед, появились в стране польские, румынские стенки - и “Слава” по сравнению с ними уже гляделась убогим “совком”. Вот и “подсел” комбинат. Лишь недавно его купили москвичи и наладили производство комплектующих для современной офисной мебели. Только время было упущено безвозвратно и внедриться в рынок теперь гораздо труднее, нежели пять лет назад.

...Подлинным отцом-основателем мебельного бизнеса можно считать уроженца села Ульяновка, что под Кузнецком, Владимира Александровича Королева. К сожалению на этом свете Королева уже нет. Он скончался несколько лет назад, прямо на рабочем месте, в возрасте 40 лет. Ни жена, ни дочери семь лет не заходили в его кабинет. Они и сейчас верят, что дух их любимого человека обитает здесь. Сомневались (продолжать ли дело) после смерти отца семейства недолго. В случае закрытия все село осталось бы без работы. И даже расширились: при Владимире Александровиче “Владикор” производил лишь мягкую мебель, теперь - весь мебельный ряд. Рынок призывает к разнообразию.

Руководит теперь вдова Королева, Надежда. Ее заместитель - старшая дочь Елена. Младшая дочь Любовь сейчас учится на экономиста. Елена и ее муж Сергей - юристы; появится экономист - и семейное дело будет защищено от произвола государства со всех сторон. К сожалению в данный момент мир российской экономики устроен так, что никто не защитит тебя кроме тебя самого.

Владимир Александрович работал на Кузнецкой фабрике начальником цеха. То есть был профессионалом. В 90-м он оказался на улице - считай, его выкинули за ненадобностью - и на окраине Ульяновки, в сарае, он стал мастерить диваны. И первый легальный цех, все в той же Ульяновке, открыл именно Королев. Можно сказать, нынешний мебельный бум в Кузнецке - замечательный и вполне материальный памятник этому удивительному человеку (Владимир Александрович никогда на зацикливался на собственном кармане, он финансировал городской спорт и занимался благотворительностью).

Ныне и во “Владикоре”, и в других серьезных (а не “гаражных”) предприятиях все серьезно и солидно. Королевы работают с модельным агентством из Самары, чтобы делать своему делу качественную рекламу; они придумали свой рекламный слоган: “Качество, эстетика, удобство”. Елена Королева думает поступать в художественный вуз - чтобы “дизайнерскую хватку” в себе упрочить.

Сетует Елена только на одно. В Кузнецке есть ветеринарный, электронный и плановый техникумы. А в городе на хватает хороших столяров. Ну, о-о-чень нужны Кузнецку мебельщики! Пора видно профессиональным учебным заведениям перепрофилироваться. Ну, и город впору переименовать в Мебельск. Все же суть отразится.

Приземление дяди Лени

...Попали на юбилей. Аккурат Марье Петровне исполнилось 75. Вместе с мужем, дядей Леней они смотрелись, будто “золотую свадьбу” отмечают. На самом деле все сложнее. Много-много лет исполнилось их любви. Супружеская жизнь Марии Петровны и Алексея Васильевича гораздо короче. Дело в том, что Марья Петровна - четвертая жена дяди Лени.

Вышло так. Алексей Васильевич Сорокин, или, как его в селе зовут, дядя Леня, с раннего детства мечтал построить... самолет. В родном селе Старый Кряжим его не понимали. Но последовательно, не торопясь, дядя Леня все-таки шел к своей цели. Начал с тракторов. Они их изобретал с нуля и по интуиции. Движущиеся машины дядя Леня стал придумывать еще в те времена, когда частная собственность не поощрялась. Но ведь корова, бычки в хозяйстве, сено надо заготавливать, огороды пахать, а потому воплотить задумки было просто необходимо. Мотор в творении дядя Лени - от “Муравья”, коробка - от “ГАЗа”, задний мост - от “козла”, колеса передние - от трактора “Беларусь”. Никто не верил, что это чудо техники поедет - но транспортно-трудовое средство прогремело на все село. Еще и огороды дядю Леню стали приглашать распахивать. После первого оглушительного (во всех смыслах) успеха он и второй трактор построил. С еще более чудными деталями. Тоже поехало это чудо техники. Тут уж в талант дяди Лени уверовали все.

У дяди Лени еще и ученики появились. Тоже трактора понаделали. Но Трактора Сорокина все равно не превзойдены. А потому он по праву носит звание “пионера” кряжимского тракторостроения и великого конструктора. Тем более что его “железные кони” и сейчас на ходу. Первый огороды пашет, второй - тележку возит.

Параллельно с тракторостроением дядя Леня упорно шел к своей потаенной цели. Он все рассчитал. И плевал дядя Леня на то, что из-за войны сумел окончить лишь три класса. Читает - и то по слогам. Он и мотор заготовил для своего самолета, и стальной да алюминиевый профиль, чтобы корпус и крылья построить (их он хотел обтянуть парашютной тканью). И даже штурвал приготовил - от трактора “Беларусь”. Тем более что жизнь все чаще призывала взлететь над всей этой суетой.

Дело в том, что село обеднело. Колхоз медным тазом накрылся, а народ трассой стал жить. На трассе открылся убогий рынок, на котором селяне торгуют всем, что Бог пошлет. И хрусталем из города Никольск, и люстрами китайскими, и мягкими игрушками с Тамбовщины, и копилками местного производства. Копилки наладили делать здесь, на селе. Кошки всякие, медведи, поросята и мраморной крошки могут свалить с ног своим пошлым видом. Но их с охотой берут, а большего кряжимцам и не надобно. В общем тоскливо и как-то безысходно в Старом Кряжиме. И глядят селяне на проезжающих по трассе успешных людей, которые на них даже не считают нужным смотреть (или брезгуют), и думают: “Эх, плюнуть на все, построить ероплан - и...” В общем дядя Леня обрел духовных единомышленников. Но не помощников в летательном деле.

Дядя Леня и сам на рынок этот работает. Он лапти замечательные плетет, а они успехом пользуются - похлеще копилок. Старшая дочь Люба их и продает. Она “индивидуальный предприниматель”, стоит на рынке, торгует люстрами, хрусталем, лаптями да копилками. А муж за всем этим ездит. Поскольку за рулем все время, то и не пьет. Конечно стояние на трассе не облагораживает, и даже унижает. Но ведь именно при помощи трассы Люба с мужем смогли поднять пятерых своих детей! И дети взрослые уже, своих детей завели. А всего, получается, у дяди Лени семь внуков и два правнука. Богатство!

Лапти он начал плесть, когда 11 лет ему было. Отец на фронте, семье ходить не в чем. Вот и научил мальчика дядя Коля Зайцев, лапти делать. Семья - шесть человек, и на всех надобно обувку из лыка наплести. И лапти делать Лешка Сорокин научился, и “ступки” - это повыше лаптей, чтобы по грязи ходить. Даже в этом году только краткий период дядя Леня не плетет лаптей. Потому что лыко кончилось. Хорошее лыко, с липы, только в конце мая дерется. Успел в мае надрать - работой на год обеспечен. Вон, в прошлом году из-за заморозков не успел лыка надрать в полной мере. Вот и сидит без работы, колодки перебирает (лапти при помощи колодок плетутся).

А вообще дядя Леня всю жизнь кузнецом работал. Любит он с металлом возиться. С 15 лет Сорокин в кузнице. До армии в колхозе работал, после на Урале, на заработках. Потом опять на родину вернулся. Постранствовал дядя Леня по Земле, а не знал, что счастье-то здесь, на родине дожидается.

Мария была его первою любовью. После войны, когда Сорокин уже в кузницу пошел, сдружились. Гуляли, мечтали, он ей о самолетах рассказывал, говорил, что станет летчиком - и непременно покатает. Выше облаков подымет! Уходил в армию, она обещала ждать. Вернулся, узнал, что дождалась, но потянуло его к чему-то далекому. Синица в руках, он думал, никуда не денется. Сорокин женился на другой, да и Мария не растерялась и тоже вышла замуж.

Видный он был мужик, одно слово: кузнец. Женщины его любили, да и он не прочь был приударить. Но, когда третью жену схоронил, понял, что даже у соловья наступает времечко, когда сколь не пой - соловьиха не прилетит. К тому времени и Марья осталась вдовой. У нее и того хуже: единственного сына пережила; невестка разве осталась. Сорокин мучился. Долго мучился. Стыдно ему было, что когда-то первую свою любовь предал. Но все-таки пришел к ней. Решился:

- Маруся... ну, раз у нас в юности не получилось... может сейчас?

Мария Петровна гнать не стала. Но и понять, что не против, не дала. Гордость все же сыграла. Всмотрелась она в когда-то красивое лицо. “Да... годы не шутят с человеком. Много видно он натерпелся, коль шрамы лицо изъели! А ведь каков был... пес приблудный!”

После, когда ушел, подумала еще: “Да я сама лучше ли? Или шрамов меньше, болячек? Может ошибся тогда, аль почувствовал во мене неприступность и отчалил... да я не поддалась вовремя?.. А у меня-то было ли оно, счастье-то? Одна вот... Эх, Лешенька, Лешенька, как много мы набедокурили!” Мария вспомнила, что Алексей и не пил никогда, в отличие от ее покойного мужа. И плохого о нем никто на селе не скажет. Никому не отказывает, если надо огород вспахать или сено привести!

В общем вскоре они сошлись. И уже четвертый год вместе. Наконец-то вместе... Не было особых страстей, страданий, все как-то естественно произошло. И не расписывались, к чему печать в паспорте? И теперь обоим кажется, что и не расставались они с юности. Жили друг в друге растворенные, даже когда в своих семьях законных. А иногда кажется: может жизнь предыдущая - лишь забытье? И внуки у них теперь общие, и правнуки. Для внуков они “дедушка” и “бабушка”, любимые и бесконечно добрые.

После того как сошлись дядя Леня решился доделать до конца задуманное. Мечту воплотить. Ведь еще в молодости Марусю обещался на самолете покатать! Те детали самолетные, что были приготовлены, он повынимал из сусек, промыл, прочистил... и тут обнаружил, что сваркой владеть не может! Глаза от долгого кузнечного труда, от горна и раскаленных железяк - нарушились. Видеть не могут... Огонь, огонь навредил. Врачи сказали: катаракта.

Но Мария Васильевна успокаивает:

- Да что ты, Лешенька! Ну, построишь ты самолет. Построишь - и улетишь. И опять одна останусь. Нет, давай пока без самолета!..

Дядя Леня сейчас другие увлечения развел. Пасекой занялся. И виноград выращивает. Простые, земные дела. Впрочем дядя Леня надеется еще, что операцию сделает. Починят ему доктора глаза-то. Сварит он собранные детали, крылья обтянет. И она с Машей еще взлетят!

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Пензенская область.