Чем богато село Богатое

Истина открывается сразу, когда скорый поезд на пару минут задерживается на станции, которая тоже именуется Богатой. Многочисленные женщины с ведрами буквально облепляют поезд, предлагая нехитрый урожай со своих огородов. Среди даров Богатовской земли преобладает репчатый лук, для которого здешняя природа наиболее благосклонна. Все остальное из того, что здесь произрастает, особенными качествами не выделяется.

Другие люди - уже женщины и мужчины вперемешку - стоят на трассах, соединяющих Богатое с городами. Торгуют не только луком, но всеми возможными дарами земель у реки Самарки, рассекающей Богатовский район надвое. К югу и к северу от села Богатого - города Нефтегорск и Отрадное, поселения нефтяников с соответствующими уровнем жизни и амбициями. На территории Богатовского района нет ни одной вышки, что можно даже назвать злой иронией судьбы. Но такой ли злой? Ничего в мире не бывает случайного и, если уж русское селение получило такое имя, как корабль, оно должно свое имя оправдывать.

Когда-то село называлось Богатым Уметом, но из-за постройки железной дороги и станции название сократили до одного слова. Основано село в 1772 году дворянином Павлом Степановичем Обуховым и в начале XIX века в эти прежде малолюдные края ринулись многочисленные крестьянские семьи. Это была своеобразная “Америка”, куда люди из перенаселенной Центральной России отправлялись за лучшей долей. Таковую они нашли, хотя в Богатом и тогда был вовсе не рай. До революции здесь уже действовали сахарный, винокуренный и конский заводы, мельницы, но уровень жизни населения оставлял желать лучшего. Были в жизни Богатого и годы благоденствия, и голодные годы, особенно 1921-й, но тогда из-за войн и неурожаев голодало все Поволжье. Об этом страшном времени напоминает скромный памятник над братской могилой на старом Богатовском кладбище.

Григоревские

Глава рода, Александр Николаевич Григоревский, вместе с супругой после страды отправился на отдых к морю. Злые языки заговорили о том, что якобы Григоревский уехал в Сочи на личную виллу, а столетний домик в селе Арзамасцевке, в котором супруги проживают до сих пор и держат в личном хозяйстве коровенку, - это так, для “прикрытия”. А как же иначе, ведь мужик 30 лет у руля колхоза! На то они, впрочем, и злые языки, чтобы распространять сплетни.

А вот его сыновья построили новые дома - основательные, солидные. Видно по их дворам, что Дмитрий и Юрий Григоревские - парни не нищие. Но какая-то в домах сыновей сокрыта, я бы сказал, скромность. Нет в их домах “новорусского” размаха, который я увидел, к примеру, в другом селе района, Виловатом, где председатель отстроил себе целый замок. Отец, уехав отдыхать, оставил хозяйство на сыновей. Еще бы: Юрий работает здесь главным агрономом, Дмитрий - замом по снабжению.

В хозяйстве все так отлажено, что механизаторы уже три недели стоят без работы: зерновые убраны, высушены и складированы, а подсолнечник еще не дождался своего срока.

Незадолго до отпуска председателя на собрании СПК возникла коллизия. Работники животноводства (в хозяйстве имеется дойное стадо в 150 голов) посетовали на маленькие зарплаты. Александр Николаевич тогда предложил всем животноводам уйти в бессрочный отпуск с условием, что он будет им платить по 1300 рублей в месяц. Народ подумал и не согласился, даже несмотря на то доярки зарабатывают не больше полутора тысяч. Дело вот, в чем: за прошлый год ферма принесла 800 тысяч убытка. Ежели этот убыток раскидать на всех, аккурат получится 1300 в месяц на человека. Животноводы (а их в хозяйстве 30 человек из 80-ти) подумали, и... не согласились. А некоторые ворчали: “Я ж дома скотину держу. На ней холодильник купила, машину стиральную...” Парадокс? Нет, колхоз... Паси народ - свободу давай, все равно и в силосную яму наведаются, и комбикорму оттяпают...

А ведь, если 400 гектар, которые выделены под кормовые культуры, засеять семечкой, - прибыль будет такая, что комбайн новый купишь. СПК “Арзамасцевский” живет исключительно с полеводства, особенно с подсолнечника и с пшеницы. И механизаторы вполне за год могут заработать себе на автомобиль, пусть и самый дешевенький.

Александр Николаевич готовил своих детей к аграрной стезе загодя. Дмитрий, старший сын, выучился на механика, Юрий - на агронома, дочь Светлана - на экономиста. Теперь на Дмитрии лежат вопросы техники и снабжения, Юрий целиком отвечает за поля. Отец оставляет за собой финансы (которыми занимается вместе с женой Альбиной Михайловной, бухгалтером) и политику. А вот дочь “подвела”: вышла замуж за юриста и теперь живет в городе.

Некоторые скажут: “Мафия...” Но, глядя на этих парней, у которых действительно душа за землю болит, думается о другом. Ведь сколько мозгов за последние годы утекло из села, а Юрий с Дмитрием буквально днюют и ночуют в полях, на току или в гараже, и порывать с землей даже не мыслят. Они, кстати, уверены в том, что даже в нынешних условиях Богатовский край способен зажить достойно. Юрий говорит так:

- Богато мы вряд ли скоро заживем, но, если каждый будет добросовестно отвечать за свою землю, за свою технику... то можно жить по крайней мере безбедно. Нам сейчас пытаются сверху насаждать новые технологии - безотвальное земледелие, гербициды - а мы против этого. Мы лучше своими, пусть даже и не профессорскими головами поживем. У нас идет обычная вспашка, с оборотом пласта, единственное, что мы ввели - это плоскорезы. Подсолнечник просто окучиваем, чтобы структура земли улучшалась, и потому мы получила самую большую урожайность в районе по подсолнечнику - 20,5 центнеров с гектара. И к пшенице мы прикорневую подкормку применяем - и никакие самолеты нам не нужны...

А вот с животноводством Григоревские думают обойтись круто. Если в данный момент времени оно нерентабельно - нужно с ним расставаться:

- Коровникам нашим двадцать лет и много надо модернизировать. Сейчас реально завезти голландских коров, новую технику закупить, а на это надо потратить 30 миллионов. В Голландии они доятся до 14 тысяч в год, у нас тоже вначале такие показатели будут, но после... а ведь молзавод покупает у нас сейчас молоко по 3.80, а поголовье и новое оборудование надо будет покупать по мировым ценам! Какие с таким паритетом могут быть преобразования в животноводстве? Будем ждать, когда кадры животноводов постепенно уйдут на пенсию, а потом - сокращать. И ведь беда-то какая: на том пироге, который мы готовим, сколько нахлебников сидит! То молзавод занижает сорт молока, то лаборатория мукомольного завода хитрит: определяет 3-й класс пшеницы; везем вторую машину из той же кучи - у них получается 5-й класс... Мы сколько раз за руку их ловили - и что? Ничего. По-честному сейчас мало кто работает, все шельмуют. Вот, когда люди научатся доверять друг другу, да и сами по правде играть, тогда-то безбедное житье и настанет...

Бербец

Своей деятельностью председатель СПК “Маяк” Владимир Бербец будто бы находится в антагонизме с идеями Григоревских. Хотя на самом деле он просто хочет, чтобы его родное село Тростянка не умерло.

Положение Тростянки трагикомично. Через земли “Маяка” проходит нефтепровод, и получается, в какой-то мере Богатовский район прикоснулся к нефтяному бизнесу. Скажу честно: меня лично предупредили, чтобы я даже не заикался о нефти, но я решил “заикнуться”. Дело в том, что под селом Тростянка процветает криминальный бизнес: организованные бандгруппы незаконно врезаются в трубу и воруют нефть. Самой Тростянке от этого только беда, так как нефть частенько портит поля, а сами тростянцы, многократно запуганные бандюгами, предпочитают помалкивать. Именно в таких условиях Владимир Бербец взялся поднимать животноводство.

История большой семьи Бербец - наглядный пример жизни современного села. Всего их было семь братьев и одна сестра. В свое время, лет десять назад братья прославились тем, что шестеро из них занялись фермерством. Могли бы заняться и все семеро, да один из Беребецов - инвалид детства, во младенчестве он свалился с печки. Взяли Бербецы себе землю, завели скотину, стали возделывать землю. Около трех лет они гремели на всю область, о них писали в газетах, но постепенно, из-за ценовых проблем и разных обстоятельств их по жизни разбросало.

Еще до фермерства Владимир уехал вместе с молодой женой на ее родину в Сызрань. Долго без деревни он прожить не смог и уломал-таки свою горожанку на сельское житье. Фермерством он занялся, как и его братья, для того, чтобы поставить на ноги своих сына и дочь, но оказалось, земля вовсе не делает богатым. Старший брат, Александр, стал председателем в “Маяке” и взялся вытаскивать из финансовой ямы почти загубленное предшественником хозяйство, в котором была разворована даже техника. Владимир, второй по старшинству, пошел своим путем. Комбайн, который ему достался в результате “межбратского” раздела фермерского имущества, он обменял на “МАЗ” и заделался дальнобойщиком.

Объездил он всю Россию, возил с Кавказа в Сибирь фрукты, обратно вез лес, и в результате детей он поднял, дал им высшее образование, хотя криминальных приключений на российских дорогах испытал более чем вдосталь. Старший брат агитировал за сельское хозяйство: “Что ты все мотаешься, дом совсем забросил...” И Владимир решил спуститься с дальнобойных небес на землю, пошел в колхоз к старшему, главным инженером.

Два года назад случилось горе: прямо за рулем служебной “Нивы” от сердечного приступа скончался старший брат. Чтобы не бросать дело Александра (а за 7 лет старший смог поднять колхоз с колен), “Маяк” возглавил Владимир. И вот, какая интересная теперь картина получается в “клане” Бербецов. Кроме Владимира, колхозом (другим, пока еще отстающим) руководит младший брат, Виктор. Константин (четвертый брат) - агроном в детском интернате в городе нефтяников Отрадном. А двое братьев, Василий (третий) и Константин (пятый) - фермеры. Василий - в Арзамасцевке, Михаил - в Тростянке. Фермерство в районе никто со счетов не сбрасывал; у братьев-фермеров есть дворы, они выращивают подсолнечник, хлеб, но, если бы не помощь старших братьев, на ноги они (по мнению Владимира) встали бы вряд ли. Да и вообще колхозная система (точнее, система крупных агропредприятий) показала себя более жизнеспособной. Дело в том, что в нынешние времена нужны хорошие специалисты, которых можно собрать только под крышей крупного хозяйства. А еще на 50-100 гектарах фермер не способен соблюсти не то что “пятиполку”, а даже “трехполку”, отчего запросто может погубить землю.

“Маяку” повезло: хозяйство вошло в областную программу развития животноводства. Сработал умный принцип: наконец-то помогли не полумертвому, а сильному колхозу. Бербец решился пойти именно по тому “голландскому” пути, которого побаиваются Григоревские. Помощь области выражается в выделении льготного кредита, на который должно быть закуплено и установлено новое оборудование для доильного зала типа “елочка”, с компьютерами и прочими прелестями, которые на наших просторах пока смотрятся экзотикой. И без нововведений “Маяк” в прошлом году с животноводства имел прибыль в 800 тысяч - и это от неплохих надоев. Правда, с подсолнечника прибыль была несоизмеримо больше. О фермерах Владимир судит так:

- Сейчас на земле нашего хозяйства пять фермеров, и все они не обходят наше хозяйство: мы помогаем им всем - техникой, да и наши механизаторы у них имеют приработок...

Сейчас в хозяйстве занимаются реконструкцией фермы, а председатель занимается вещами, которые еще пяток лет назад выглядели немыслимыми: принимает “гонцов” от заграничных фирм, которые желают продать свое доильное оборудование; стол Беребеца завален рекламными буклетами. Председатель немного растерян, но весьма доволен:

- Дай-то Бог дожить... У нас и люди настроены на лучшее, очень ждут. Ну, надоело нам жить по-старому! Плохо ли, хорошо, но 47 человек у меня задействованы на животноводстве. Сначала будем работать на нашей черно-пестрой породе, а после будем подкупать “гольштенов” - и полностью перейдем на европейский уровень. Мы будем иметь контракт с фирмой “Данон” и молоко наше будет продаваться уже не по нынешней позорной цене, а, как минимум, в два раза дороже. У них интерес - внедрить свое оборудование, свою систему, а наш интерес - достичь достойной жизни. Думаю, заживем...

Святой колхозный пруд

...Относительно недавно, лет семь назад, когда к святому озерцу, что в окрестностях села Съезжее, в Богородицын день сошлись многочисленные паломники, кто-то воскликнул, что видит город. Люди обратили свои взоры чуть повыше воды и некоторые из них узрели, что над водой, колеблемый воздушными струями, возвышается... прекрасный град. Видели не все, но те, кто удостоился видения, испытывали чувство необычайной легкости душевной. Наверное это была благодать.

Некоторые после авторитетно заявили: “Массовая галлюцинация”. И успокоились. Но как тогда поступить с другими фактами и видениями, коих за последние полвека было немало? Ведь события следовали непрерывной цепью, и всякий раз, когда очередной явление пытались анализировать, всплывало простое слово: чудо...

Итак, было под селом Съезжим озерцо, которое считали простым колхозным прудом. Из него пила скотина, в нем мыли ведра доярки, а пацаны ловили карасей. И ничего особенного. Съезжее - село не такое и старое, ему все-то от основания 217 лет. Первоначальное название села было Леонтьевка, по имени первого поселенца, а селились здесь удельные и государственные крестьяне, по национальности русские и мордва. Съезжим село стали называть по названию реки Съезжей, притока реки Самарки, а так же оттого, что в селе проходила крупная ярмарка. В 1820 году построена была Козьмодемьянская церковь, дожившая до наших дней в сильно поврежденном виде. В селе процветал гончарный промысел, который ныне зачах, а вот земли (по преимуществу пойменные) оказались малопригодны к земледелию, отчего ни в те времена, ни в нынешние, сельское хозяйство значительных доходов не приносило. Ныне местный колхоз разорен и население перебивается случайными заработками и в основном живет урожаями с личных огородов.

Таких прудов, как “святой” в пойме двух рек много и почему чудеса стали случаться именно с этим, совершенно непонятно. Да и не озеро это вовсе, а зарастающая старица реки Съезжей, больше похожая именно на колхозный пруд. Началось все с простой колхозницы по имени Зоя, которую после прозвали “Зоей-богомолкой”. Это произошло в 1958 году. Однажды... а, впрочем, зачем я буду рассказывать легенды? Духовная история России знает тысячи случаев чудесных явлений и в сущности все они являются преданиями типа “однажды мальчик (пастух, монашка - варианты прилагаются) увидел на берегу (реки, ручья, моря) икону...”, передающимися из уст в уста. Здесь мы имеем случай поистине уникальный. Зоя-богомолка жива!

Она долго, десятилетиями пряталась от посторонних, старалась помалкивать даже тогда, когда слухи о чудесах повлекли к святому озеру толпы паломников. Даже священники, приезжающие сюда помолиться, не знали толком, кто такая эта полумифическая Зоя и были почти уверены, что она - народная выдумка. Ну, разве может простая то ли доярка, то ли телятница удостоится чудесного явления самой Божьей матери? А она удостоилась.

Я не знаю, почему, но бабушка Зоя, чье полное имя Зоя Егоровна Гордеева, приняла меня, грешного и рассказала все так, как оно было. Зоя Егоровна возраст имеет почтенный, она 1908 года рождения, она почти не ходит, больше лежит в постели, но ум у нее светлый, а память цепкая. Во время разговора она не расстается с плетеной лестовкой (с такими монахини обычно читают молитвы):

- ...Я свинаркой тогда работала. Мы из этого озера возили воду свиньям, и как-то зимой, в 58-м году... а день был под Богоявленье. Два раза я съездила на лошади к озерцу этому, а третий приезжаю, гляжу - на полыньей Божья Матерь. Она такая чуть прозрачная, высотой повыше меня, и прямо в глаза мне смотрит. Я в село побежала, кричу: “Богородица явилась!”, и во все ворота стучу. Большинство не поверили, а те женщины, что пошли к озерцу-то тому, увидели Ее. Знающие сказали: “Казанская...” Пошли другие к озерцу, из тех, кто не верит, а образ-то исчез...

В последующие дни образ Богоматери над озерцом возникал еще не единожды, тому были уже многочисленные свидетели, а летом, в день Казанской Божьей Матери на берегу озерца собрались несколько сотен людей. Церковь в Съезжем к тому времени была разрушена (как и все другие церкви в округе), религия признавалась “опиумом”, и собрание было тайным. Молились, омывались водой из озерца, но чудесных явлений не наблюдали. Тем не менее молва о чуде шагнула далеко за пределы села, района и области. В последующие годы, в дни религиозных праздников, у озера стали собираться даже не сотни, а тысячи людей. Считалось, что вода из озера (особенно в Крещение и в Богородицын день) обладает целебным действием; кстати, она имеет свойство не портиться годами.

Началась долгая и непримиримая борьба между верующими и атеистическими властями. Само собою, несанкционированные сборища весьма напрягали начальство, ведь за допущение молебнов можно было поплатиться постом. Доходило до жестоких физических столкновений. Толпы паломников (а приезжали к озеру издалека) пытались разгонять с милицией. Председатель сельсовета, начальник районной милиции пытались увещевать непокорных, но те не слушались. Тогда за дело брались некие люди в штатском, приезжавшие из Куйбышева - они арестовывали местных женщин-“зачинщиц” и увозили их в неизвестном направлении. Женщины через несколько дней возвращались, все больше помалкивали - но все равно в следующий праздник спускались к озеру молиться. Два раза, в 1959-м и 60-м годах, официальные милицейские сводки фиксировали... бунты. В 60-м, например, милиция попыталась схватить некого бородатого старика, проповедавшего Слово Божье, и женщину, торгующую иконками, На крик “Православные, на помощь!” мужики стенкой пошли на милицейский пикет и буквально вырвали арестованных из рук органов. Милиционеры и КГБ-шники опешили и побоялись кого бы то ни было арестовывать. “Брали” бунтарей после, по одиночке.

В последующие годы озеро пытались попросту уничтожить и происходило это кощунство по инициативе тогдашнего председателя сельсовета Прокофьевой. Сначала в него начали сливать отходы свинофермы. В 63-м и 63-м травили воду соляркой, выливали туда бидонами карболку, креолин, отчего в селе потом дохла скотина. Несмотря на это люди брали из озерца воду и. Что удивительно, вода не теряла своих удивительных свойств.

В 70-е годы власти поутихли и стали относится к паломничеству более-менее лояльно. Но что же наша свинарка Зина-богомолка? С ней приключилась особая история. Она попала под пресс антирелигиозной власти “по полной программе”. Ее много раз вызывали или доставляли с конвоем в районную милицию и следователи ее “обрабатывали”: заставляли признаться пред честным народов, что все это она выдумала. Стращали тюрьмой и даже завели дело (по анонимному письму) о том, что якобы она возит воду из озера в Куйбышев продавать. В районной газете писали на нее убийственные фельетоны. От своего видения Зоя Гордеева не отреклась, но кое-чего власти все-таки добились. Зоя-богомолка после того чудесного зимнего дня несколько десятков лет у озера не появлялась вообще; власти ей запросто тогда сказали: “Увидим там - детям твоим не сдобровать!” На Крещенский молебен она пришла только в 1993 году, после перерыва в 35 лет.

И еще. По селу упорно ходят слухи о том, что в ТОТ день на берегу озера была обнаружена чудотворная икона. Никто не знает где она, известно только, что есть в Съезжем имеется община, состоящая из верующих женщин, которая сейчас взялась возрождать поруганный Козьмодемьянский храм, но слухи о наличии иконы женщины всячески отвергают. Одно из двух: либо в них жива подпольная закваска, либо иконы нет и в помине.

Почему чуда удостоилась именно эта женщина? У меня есть на сей счет свое мнение. Ответ, мне кажется, кроется в самой жизни бабушки Зои. Сама она про свою жизнь рассказывает так:

- У меня было трое детей, сын Иван, да дочери Лиза и Нина. Последняя, Нина, 41-го года рождения, ей две недели от роду было, когда мужа моего, Ивана Тихоновича, забрали на фронт. Погиб он в 42-м под Ленинградом и я одна поднимала детишек, да еще отец с матерью пожилые и больные на мне были. Мы ж пережили голод двадцатых, это когда у нас в Поволжье до людоедства доходили, и голод 33-го года... Мы тогда с мужем в Ташкент от голода уехали, “на хлеба”, а, когда сюда, в Съезжее вернулась, в войну тут тоже голод... Я была колхозницей, овец пасла, на быках пахала (мужиков-то не было), потом телятницей, свинаркой... так и прошло все время-то. Мне досталося много. Шуточное дело - в голодовку перенесть такую семью: детишек трое да родители пожилые; такую ораву увела от смерти. На свиньях я инвалидность заработала. И мне все некогда было. Бабы, чтобы не работать в религиозный праздник, прятались в погреба, а я, только в окно стукнут - бегу работать...

Есть такое народное выражение: не стоит село без праведника. Может быть, и так...

После чуда баба Зоя, хоть и приказано было ей “сидеть и не рыпаться”, лечила людей. Молитвой. Как к озеру, так и к ней стекались люди - за исцелением, как физическим, так и духовным. Некоторые к ней относились (да и сейчас относятся) как к колдунье, и даже побаиваются. Но абсолютное большинство уважают. А то как же: долгие годы только она одна умела отчитывать покойников и блюла погребальные обряды в соответствии с христианскими канонами.

А детей своих она несмотря ни на что подняла. Сейчас они в возрасте, но живы и здоровы, а живет бабушка Зоя вместе со своей младшей дочерью Ниной. Дочь утверждает, что не верит в чудо святого озера:

- Мама нас с малолетства заставляла на коленях молиться. Божественная была, нам запрещала в октябрята и в комсомольцы вступать. Мы-то росли в боязни божьей, а я все равно в том пруду доильный аппарат мыла. Я ж дояркой работала в колхозе, а летний лагерь у нас аккурат у того пруда был. Я тоже, как и мама, рано осталась с детьми, муж мой погиб. Трудно было-то. Я не верю, а вот брат мой - поверил. У него какая-то болезнь была, слезы текли из глаз, так жена его к пруду повела, глаза помочила водой-то, слезы у него перестали идти. Поверил... Туда и увечные, и калечные стекаются, в особенности на Крещение. Но что там на самом деле было - знать не знаю...

Мы тоже не знаем. Если тысячи людей верят и многие получают от бывшего колхозного пруда исцеление - значит, что-то в этой воде бывшего русла незнаменитой реки есть. Все зависит от того, ЧТО человек хочет увидеть в этой воде, которая, кстати, и сейчас кристально прозрачна.

Село, где открываются сердца

Удивительный и своеобразный феномен: в относительно небольшом селе Виловатое, что в Самарской губернии, сразу восемнадцать семей приняли под свои крыши тридцать девять брошенных кровными родителями детишек. Почему же сия благодать снизошла на виловатовцев?

Первый обывательский вопрос: а не зарабатывают ли они деньги? А деньги такие: один из родителей (папа или мама) получает ежемесячное содержание в размере 5.500, к тому же за каждого ребенка отдельно платится примерно такая же сумма. Если учесть, что в семье Черновол сейчас семеро приемных детей, получаются вполне приличные деньги. Особо зло настроенные людишки так и думают: “Да, ради денег!..” Но вопрос второй и вовсе не обывательский: сколько Вы, ваша собственная семья, тратите в месяц на свое родное чадо? Почем сейчас пара ботинок, комплект учебников, постельное белье? А знаете, сколько за прошедшую зиму Черновол съели собственноручно выращенных свиней? Семь.

...Вечером приемные родители села Виловатое собрались за общим столом. Чуть раньше в Доме культуры детишки устроили небольшой концерт: танцевали, пели песни, читали свои стихи. Мне было даже неудобно, что в сущности специально для корреспондента, то бишь для меня. За столом стихов не читали, но произносили тосты:

- ...Девочки, я хочу выпить за Наташу Королеву. Она брала девочку полуторалетнюю, вес которой был 5.800. У малышки кишечник не работал, жевать самостоятельно не могла, а сейчас Вике пять лет: видели, как бойко она говорит, в садик пошла, с ребятишками играет, а глазенки-то у нее как горят! То, что Наталья Ивановна заложила в нее - в ней расцветет...

- А я хочу сказать про девочку Вали Филипповой. Она взяла ее в 15 лет, в таком возрасте уже никто не берет. С ней родная мама плохо обходилась, подло даже, но теперь пить бросила, хочет восстановиться в родительских правах, а дочка - ни в какую!..

...Вскоре родители разошлись, завтра детям в школу. А наутро случилось происшествие. В Виловатое из райцентра Богатое сотрудники центра “Семья” привезли двух мальчиков, Колю и Мишу. Они сбежали из Богатого, из приемной семьи, после того как поссорились с родным сыном их приемной матери, недавно вернувшимся из армии. Всю ночь их искали и ближе к утру из далекой деревни позвонили: мальчики попросились переночевать в один из домов. Пацанов пока поместили в семью Черновол, а Наталья с сотрудницами центра уединились, чтобы обсудить дальнейшую судьбу беглецов. Дело в том, что Наталья Черновол - председатель ассоциации приемных семей (эта общественная организация действует в пределах района) и ответственности у нее чуть больше, чем за своих детишек.

Я бы не назвал Виловатое бедным селом. Один дом председателя здешнего колхоза чего стоит: в таком и премьер-министру не зазорно поселиться. Улицы в асфальте, газ, колхоз ни из последних. Красавец - собор, который несмотря на то, что какие-то советские идиоты пытались его взорвать, выстоял. Может быть собор отражает стойкость характера (если угодно, духа) виловатовцев. Или, наоборот, виловатовцы глядя на собор стараются не падать духом. Село состоит из двух концов, мордовского и русского, но живут здесь дружно, не разделяясь по национальностям и не ссорясь. Но вот, что интересно: значительная часть приемных семей в Виловатом - приезжие. Коренные как-то не стремятся брать детей.

Приезжими стали и Наталья Черновол с мужем Алексеем, хотя на самом деле в Виловатом похоронены родители Натальи. Родилась же и выросла она в соседнем селе Гвардейцы, в учительской семье. После медучилища служила в армии, а потом по комсомольской путевке отправилась на Каспий, в город Шевченко, где работала операционной сестрой. Здесь-то она и познакомилась с Алексеем, сыном военного врача.

История их отношений - рассказ особенный, так как Наташа вся была увлечена работой, считала себя не готовой к браку, но Алексей, однажды увидев молодую сестричку, сразу понял, что она - его судьба. “Штурм крепости” длился долго, два месяца, а закончился он браком по взаимному согласию и взаимной любви, после чего молодые уехали в Литву, в новый город атомщиков Висагинас. Она все так же работала в хирургии, он был пожарным на атомной станции. Здесь родились их дочери Яна и Зинаида. После 14 лет, без сомнения, счастливой жизни, в 91-м году “благодарная” Литва буквально выбросила семью Черновол за свои пределы.

Они переехали в Краснодарский край, в городок Приморско-Ахтарск. Здесь, на побережье Азовского моря, началась их новая жизнь. Алексей все так же работал пожарным, а Наталья нашла работу в Кожно-Венерическом диспансере. И однажды для медосмотра в диспансер привезли маленькую, худющуюю-худющюю девчушку. Наталья вспоминает:

- Леночке тогда было чуть больше четырех лет и ее должны были отправить в детский дом. Она была круглая сирота... я не могу всего сказать, но в жизни она пережила страшную, очень страшную трагедию. Ей было всего два годика, когда трагедия развернулась на ее глазах, она вроде бы и не помнит, но во сне Лена до сих пор мотает головой. А дом у нас был просторный, девочки наши уже большие стали, и настал момент, когда мы с Лешей почувствовали, что вроде бы и не очень нужны нашим детям. А один из врачей мне говорит: “Наталья Георгиевна, у вас дом - полная чаша, а девочке в детдоме какая жизнь?..” Я вначале, честно говоря, испугалась, хотя дочери мои тоже говорят: “Мам, давай, возьмем!” А другие у нас в диспансере говорили иначе: “Она ненормальная, с психической травмой!” Так получилось, что Леночка попала к нам с повторным осмотром, и я решили взять ее на выходные. На кухне я лепила пельмени, и Лена (я ее даже купать в первое время боялась - без слез смотреть на ее худенькое тельце не могла - Леша купал...) запросто сосчитала все пельмешки... “Ну, какая же она ненормальная?” - решили мы. А окончательное решение мы приняли после того как... в общем, Алексей вел девочку в приют; он взял ее на руки, чтобы перенести через лужу, потом на ноги поставил, а она: “А вы еще возьмите меня на ручки...” Ее же до того момента на руках никто не носил! И мы поняли, что никуда ее не отдадим... Мы оформили над Леной опеку.

А через какое-то время звонят нам из приюта и говорят , что Анжела всю ночь плакала: “Почему ее, а не меня...” Лена с Анжелой в приюте вместе всегда были. А мы бы и рады взять Анжелу, да у нее есть отец. Он не лишен родительских прав, хотя после того как от родов умерла Анжелина мама, он пропил дом и детей сдал в приют (у Анжелы есть еще младший братик Женя). Но так получилось, что Анжелу отправили в интернат под Краснодар. И Анжела сама нас нашла! Писала письма... Так вышло, что родной отец взял ее с братиком на каникулы, но деньги, которые ему дали на дорогу назад, пропил, детей чудом нашли в какой-то деревне и нам об этом сообщили. Алексей решил: “Забираем!”

- …А скоро мы взяли сразу троих, тоже в приюте “Надежда”. Это были брат и две сестры: Юля, Максим и Женя (девочка). Родители их спились, их лишили прав, а сразу троих никто не хотел брать (возраст тогда у них был 6, 8 и 12 лет, а потенциальные родители всегда желают малыша), хоть я и искала такую семью. И стало нас девятеро (вместе с двумя нашими кровными)...

...Кстати, некоторым из детей Наталья и Алексей дали свою фамилию (я специально не сообщаю фамилии детишек, ведь речь идет об их непростых судьбах). Дело в том, что в статусе приемных семей кроется юридический казус: после достижения совершеннолетия приемные дети по отношению к своим приемным родителям (хоть в общении они и называют друг друга сыночками, дочками, мамами и папами) становятся никем. Их отношения никакими документами не закреплены:

- И вообще перед всеми стоит один вопрос: “А что потом? Что потом?..” Мы для себя давно решили: все дети для нас одинаковые. Наши старшие дочери уже взрослые, они снимают двухкомнатную квартиру в Самаре. В одной комнате живет Зина с мужем и сыном (и нашим внуком) Никитой, в другой - Яна с Анжелой. Яна учится в институте, а с Анжелой вышла одна неприятная история. Она училась в колледже и получала стипендию как сирота. А директор колледжа однажды ей сказала: “Пусть со своей стипендии платит за амортизацию учебного оборудования!” Я пыталась Анжелу отстоять, но директор меня спросила: “Вы кто ей?” - “Я была приемной мамой...” - “А сейчас вы...” В общем, она сказала мне нехорошие слова. И теперь Анжела там не учится, она подрабатывает и готовится поступать в институт. И мы ни ее, никаких других наших детей не оставим ни при каких обстоятельствах...

...По мнению супругов Черновол, им не удалось бы прокормить такое количество детей, ели бы не их большое подворье. Есть в их хозяйстве корова Зорька, бычок Мишка, телочка Дочка, пять поросят, куры, гуси, утки, индюки. Однажды они по инициативе отца спасли от неминуемого забоя ослицу Дымку, которая в городском парке катала ребятишек, а потом хозяева ее собрались “списать”. Пользы от Дымки никакой, но детям жалко животину и они за ней по-отечески ухаживают. Обязанности равномерно распределены между всеми. За домашнюю птицу в ответе девочки, причем за Юлей закреплены индюки с индюшатами, за Женей - утки с утятами и гуси с гусятами, за Леной - индюки с индюшатами. Юля к тому же доит корову, Женя (мальчик) ее выгоняет и пригоняет, Максим ухаживает за бычком. Поросята, как самое, пожалуй, неприятное, лежат на отце, но сыновья ему всегда стараются помогать. Цветники тоже распределены между девочками, а огород по мере возможностей возделывает вся семья.

- ...Мы с мужем иногда задумываемся: почему так получилось? Дети наши пришли из семей, где все потихонечку развалилось. А мы строим дом, развиваем хозяйство. Дети ведь чувствуют любую фальшь (а поначалу в приемных семьях присутствует такая фальшь), и их не обманешь словами. А вообще это очень сложно и мы сами не понимаем, когда растворяется грань между приемным и кровным ребенком. Может, мудрость приходит... Пришли мы к выводу, что молодым семьям приемных детей лучше не передавать. Они может быть, еще своего ребенка не налюбили...

Все не случайно. В районе работает отдел по вопросам семьи, материнства и детства, которым с самого первого дня руководит Раиса Алексеевна Соколова. Усилиями именно этой женщины в районе родился этот необыкновенный феномен. Главная цель отдела - вернуть детей в родную, кровную семью. Такое случается, но нечасто. Есть еще одна положительная черта приемной семьи: кровные родители имеют шанс одуматься, собрать волю в кулак, вернуться к нормальной жизни.. Здесь давно поняли, что ребенку в семье будет намного лучше, чем в казенном доме (кстати, содержание ребенка в детдоме обходится на порядок дороже, чем в приемной семье). И, кстати, с каждым из приемных родителей лично беседует глава района.

И еще: детей и в районе, и в Виловатом берут не только по договору о приемной семье. Поверьте: число усыновлений здесь тоже немаленькое, только эта информация закрыта, так как дети, которых усыновили и удочерили, не знают, что они неродные.

...Дальнейшую судьбу беглецов обсуждали весь день. К вечеру решили так: Коля остается у Черновол, Миша уезжает в соседнее село Съезжее, где его согласна взять семья Лапшиных. Трудные ребята, избалованные, нервные, но новые их семьи уверены: вырастут из них порядочные люди и настоящие мужчины.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Самарская область.