Дорога Уральской Голгофы

Алапаевск породил такого русского гения как Иван Сафонов: он изобрел паровую турбину, прокатный стан, воздуховную машину... В Алапаевске провел детство великий Чайковский. Памятники двум великим людям украшают город. Тем не менее Алапаевск известен миру злодейством... В шахте под городом нашли свою гибель члены царской семьи, включая великую княгиню Елисавету Федоровну. Нижнеселимская шахта, куда мучеников сбросили живьем (а потом - для верности - еще и закидали гранатами) долго была заброшена. Теперь вокруг нее построен монастырь во имя Новомучеников Российских. Казалось бы, искупление началось. Но снято ли проклятие с города?

Алапаевцы меня убеждали в том что в городе минимальная безработица - не больше полутора процентов. И самое большое количество предпринимателей на душу населения (3 500 на 50 000 алапаевцев). Впрочем народ в основном зарабатывает деньги на стороне, в Екатеринбурге, здесь же деньги в основном тратит. Недвижимость в Алапаевске стоит подороже, нежели в областном центре. Я верил, но вид убогих рабочих окраин навевал другие мысли. А вечерняя прогулка по историческому центру города казалась путешествием по кругам ада: слишком много пьяных, молодых, возбужденных... Да и пьяных людей в возрасте тоже встречалось немало. Заверения местных патриотов о том что Алапаевск - самый спокойный город Урала, казались не слишком правдивыми. Еще мне рассказывали, что алапаевцы не участвовали в убийстве царской семьи; все это сотворили комиссары. Однако Алапаевск гордится следующим фактом: здесь в 1905 году появились первые в стране Советы рабочих депутатов (при металлургическом заводе). История учит нас: от советов до ЧК было всего-то несколько шагов...

...Теперь она - самая большая в мире. С той поры как где-то в Канаде узкоколейная железная дорога была разобрана за ненадобностью, Алапаевская УЖД стала мировым рекордсменом. Может и ее разобрали бы, но надобность еще не отпала: дорога дает жизнь огромной территории, на которой проживает около 5 000 человек.

Алапаевская УЖД еще и очень старая. Она была построена в 1895 году - для снабжения металлургического завода топливом. Капиталисты рассчитывали просто: выберут лес - в другом направлении “железку” проложат. Однако пришли другие власти, советы, которые рассудили иначе: надо строить поселки, завозить людей; пусть трудятся, а там не за горами и коммунизм... И строили. Щитовые домики со сроком службы в 25 лет. И людей завозили: из Центральной России, с Украины, из Белоруссии. Создали крупнейший в стране леспромхоз, последнее название которого - “Алапаевск-лес”. Численность работающих в леспромхозе было 7 000 человек; общее население в поселках: 15 000, треть населения всего района. Заготовка леса в год достигала четырех с половиной миллионов “кубов”. Для сравнения: сейчас, после коллизий 90-х, по всему району заготавливается не больше 600 тысяч кубометров.

И десятилетиями жили означенной идеей: все временно. А потому не стремились строить к поселкам дорог, не тянули туда линии электропередач. Впрочем до поселка Махнево (это 90-й километр ЮЖД) дорогу таки провели. Дальше строить было просто бесполезно, ибо там сплошные болота. До поселка Муратково, например, на авто можно добраться лишь по зимнику. После перестройки была попытка спасти леспромхоз. Собственники менялись, и где-то в середине 90-х годов прошлого века пришла толковая команда из Екатеринбурга. Они все просчитали, сделали бизнес-проект. И уже через пять лет рассчитывали получить прибыль. Но была совершена существенная ошибка: власти “впарили” инвестором всю “социалку”: жилье, учреждения, школы, коммуникации... Этот порядком износившийся груз все благие намерения на дно и утянул. Трудно понять менеджмент, который этого не учел. Видно “крутые парни” оказались обыкновенными “лохами”. Но им-то, екатеринбургским предпринимателям, в сущности плевать на лесные поселки! Ну, совершено неудачное инвестирование - свернулись и уехали. А народ, живущий в поселках, понял по-своему: состоялась очередная афера, людей еще раз обокрали. И люди замкнулись, перестали кому-либо верить и начали бежать. Но куда бежать, когда тебя никто не ждет?

В свое время УЖД обеспечивала жизнь целого региона. В железнодорожном составе имелись медицинский вагон, вагон бытового обслуживания (в нем ездили мастера, чинившие все - от ботинок до телевизоров). Железная дорога после того как свернулась лесодобыча, сильно сократилась. Раньше ведь по УЖД возили и лес, и людей, теперь же только последних. Да и то состав ходит всего четыре раза в неделю. Общая длинна “железки” в эпоху леспромхоза составляла 1142 километра. Сейчас - 262 километра. Но и это число позволяет отнести Алапаевскую УЖД к длиннейшей в мире. Основное направление: Алапаевск-Синячиха-Угольная-Ельничная-Строкинка-Муратково-Санкино-Калач. Если бы дорога была автомобильная (даже грунтовая), за три часа ее одолеть было бы вполне по силу. Железнодорожный состав отправляется в 19.30; прибывает на конечную станцию в 04.00 следующего дня. Идет прогресс, скорости в мире растут. Но на Алапаевской УЖД это не сказывается. За последние годы время движения состава увеличилось на два часа. Изнашиваются рельсы, подвижной состав...

В конце 90-х пытались сделать из УЖД туристический объект: катать по ней иностранцев. Вагоны состава приобрели радостную окраску, их расписали жизнеутверждающими надписями типа: “Берегите лес!”, “Пользуйтесь услугами УЖД!”. Несколько раз иностранцев действительно свозили. Но скоро поняли: а что там показывать-то? Пьяных? Развал? Убожество? Ну, ладно там, на конечной станции было бы ранчо, “изба рыбака”, сауна... А то ведь из реальных достопримечательностей на пути состава только одна: та самая шахта, в которой замучили царскую семью... Но тогда начальником дороги был Валерий Канахин, человек творческий и активный. Он всеми силами старался поставить подотчетное предприятие на рыночные рельсы. Не получилось. И даже более того: его деятельность не понравилась власти и начальника-творца сместили.

Нынешний начальник дороги Хабибулов крайне осторожен. Сразу предупреждает, что об экономике говорить не будет - не его компетенция. Тем не менее, он проговорился, что содержание УЖД ежегодно обходится Алапаевскому району в 962 тысячи рублей. И это при том, что цена билетов минимальная: поездка до конечной станции Калач в спальном вагоне обойдется в 96 рублей. Хотя, если честно, за такой “русский экстрим” впору доплачивать пассажирам.

Альберт Идрисович честно признался: он был инженером-дорожником, ушел на пенсию и сразу понял, что пенсии на хлеб с солью хватает, а вот на масло - не очень. Вот и устроился начальником УЖД. Хотя мало что понимает в железнодорожном деле и во всем доверяется старым работникам. Подвижный состав, как и работники, тоже очень-очень старый. Локомотивы выпуска 1957-1962 годов. Но все почти на ходу, ибо мастера проявляют чудеса изобретательности, самостоятельно изготавливая износившиеся детали. Благо старые железнодорожники любят свою работу, уважают пассажиров. А потому не допускают развала. Всего же УЖД обеспечивает работой 220 человек; как ни крути, “железка” еще и “градообразующее предприятие” для целого региона площадью в несколько тысяч квадратных километров.

Альберт Идрисович уверил меня, что несмотря ни на что состав ходит как часы - четыре раза в неделю. Тем не менее много нам поговорить не удалось, ибо на 28-м километре случилась авария - сход с рельсов вагона - и все специалисты включая начальника уехали на ликвидацию. В этот день состав отправился с трехчасовым опозданием. Нервничающие и укрепляющие психику спиртным пассажиры уверили меня, что это бывает часто. Сейчас поветрие началось: некие злоумышленники разбирают дорогу; рельсы унести сил не хватает, но более мелкие детали, например “костыли”, тырят за милую душу. Чего не сделаешь ради того, чтобы похмелиться! Тот кто у подонков скупает метал, видит же, что он с УЖД уворован! Кто на него управу-то найдет? Бандюга же...

И ведь за что обидно: работоспособное население лесных поселков как раз трудится на УЖД. Это и смотрители дорог, и бригады шпалопиления. Они-то должны понимать, что при таком мародерстве катастрофы не избежать. Но проблема в том, что на всем протяжении Алапаевкого железного пути всего-то три узловых станции. За всем хозяйством не углядишь...

...Недавно на средства монастыря Новомученников Российских один из вагонов переоборудован под... церковь. Теперь этот удивительный храм раз в неделю отправляется по опасному маршрута: от Алапаевска до самой конечной станции Калач. Там, в Калаче, остается жить всего-то 80 человек. Но ведь и они нуждаются в участии и утешении! К тому же вопрос искупления грехов дедов и прадедов все еще открыт.

В вагоне едут две матушки, без охраны. Обычно в пути свой вагон они изнутри запирают. Я видел как при отправлении состава матушки истово молились. Видимо они надеются вернуться назад в целости. С каждым новым рейсом шансы остаться невредимыми тают...

Страна ключей

...Эта деревня так и называется: Ключи. Находится она в замечательном и прекраснейшем месте, где сливаются потоки рек Нейва и Реж, образуя реку Ницу. Деревне почти 400 лет и основана она как починок Невьянскоой слободы (ныне села Невьянского), древнейшего поселения этих мест. Здесь заканчиваются восточные отроги Уральских гор и начинается бескрайняя, до сих пор непостижимая Сибирь. Возможно слово “ключи” изначально было заложено в название деревни в ином смысле: здесь проходил Ермак во время своего Сибирского похода; местные аборигены (это были татары) оказывали ожесточенное сопротивление, и возможно здесь находился “замок” от Сибири, к которому нужно было подобрать ключ.

Впрочем деревня появилась через полстолетия после похода Ермака и версия родников более вероятна; земля здесь буквально источает воду, количество родников в окрестностях Ключей даже и не пытались сосчитать. Но “верховный” источник один, прямо в центре деревни. Сам источник в народе называют “Головой ключа”, “Ключом” же именуют ручей, рассекающий деревню пополам. Вода из Ключа проходила химический анализ. Она содержит минимум солей тяжелых металлов и в ней много ионов серебра. Воистину благодатная влага. Над “Головой ключа” стоит часовня во имя святого Власия и с ней связана чудесная история. Благо имеются документальные свидетельства и чудо зафиксировано в документах.

Родник был не только источником воды, но и почитался как святой с момента основания деревни. Изначально над Ключом стояла часовня во имя Иоанна Предтечи. Она несколько раз уничтожалась во время опустошительных набегов башкир и вновь восстанавливалась. Но мир все же настал и на этой суровой земле, и последнее деревянное сооружение простояло в Ключах 120 лет. Часовня уже полусгнила, покосилась, и как-то навалилась на Ключи страшная напасть: мор.

Случилось это в 1783 году. Два года мор косил коров и лошадей, и заезжие лекари никак не могли найти его причину. Обратились тогда жители Ключей к настоятелю близлежащего Невьянского Богоявленского монастыря архимандриту Исайе. Архимандрит поведал крестьянам об исцелителе животных святом Власии и дал благословение на постройку часовни в его честь. Часовню строили “коштом”, то есть на деньги, собранные со всего мира. Деревня была небедная, а потому наняли искусных каменщиков в городе Ирбите. Купили легкий и прочный кирпич из красножгущейся глины, кровельное железо, известь. Строительство не останавливали даже в горячую сенокосную пору, и 11 февраля 1787 года, аккурат во Власьев день часовня была освящена. Накануне в деревне сдохла последняя корова. После освящения падеж скотины прекратился напрочь. Для профилактики жители Ключей ежегодно во Власьев день совершают ритуальное действо: берут воду из Ключа и поят ей домашнюю скотину. Пока это помогает. А ведь со времени несчастья прошло уже больше двухсот лет...

Нет уже монастыря - его разрушили в советские времена. Нет прекрасного храма в селе Невьянском; как-то с его колокольни по пьяни свалился парень, власть посчитала церковь опасной и решила ее взорвать. А Власьевская часовня все стоит. Правда она изрядно порушена, кресты с нее посшибали, но все равно святыня держится вопреки времени и мародерам.

Деревня Ключи всего в полутора километрах от Невьянского и судьбы этих селений тесно переплетены. Невьянское - не только самое древнее селение региона, но некогда и самое богатое. Вначале это была “слобода” потому что рядом был монастырь - форпост православия в Зауралье. Слободу основал боярский сын Федор Буженинов, который с 58 “охочими людьми” обосновался здесь в 1625 году. Для защиты от набегов кочевников здесь построили острог, который выдержал несколько осад. Именно невьянский “рудознатец” Богдан Колмогор первый на Урале нашел железную руду, положив начало славной трудовой судьбе этого региона.

Многое потеряно, зато теперь в этом прекрасном крае стремительно возрождается как минимум одна часть материальной и духовной культуры: родники. Здесь даже конкурс проводится на самый благоустроенный родник. Рядом с Невьянским есть родник Поповский. В деревне Первуново (первоначальное, историческое ее название - простите, Пердуново) есть Большой ключ.

В 80-е годы прошлого века в Невьянском командовал колхозом неординарный человек, Сергей Витальевич Субботин. Он был романтик, и однажды на левом берегу Нейвы воссоздал старый острог. Взял - да на колхозные деньги построил целую маленькую крепость! Он хотел вернуть былую славу родному селу, привлечь туристов. Так же была создана конно-спортивная школа, закуплены элитные лошади. Он и часовню в Ключах хотел восстановить, но не дали. Пришли новые времена, Субботина сместили, дали ему кличку “партизан” (ибо все делал вопреки желанию большого начальства) и обвинили в том что он построил острог вместо квартир для колхозников. Острог разобрали на дрова и на бани. А конно-спортивная школа перебралась в другое село, с более дальновидным руководством.

Хорошо еще, глава местной администрации Николай Анатольевич Калугин озабочен родниками. Именно его стараниями они обустраиваются. Калугин Родом из Ключей и Власьевская часовня - его самая больная рана. Но денег, чтобы ее восстановить, нет. Есть в деревне два фермера: Николай и Леонид Рачевы. Старинная фамилия, они потомки первых поселенцев Ключей. На воде из ключевских родников хорошо овощи растут (в особенности капуста и морковь), вот они овощами и занимаются, и вполне успешно. Но Рачевы не интересуются святыней и денег на ее восстановление не дают. А колхоз беден, ему бы самому с долгами расплатиться. Есть в Невьянском “олигарх”, очень крутой фермер по фамилии Пырин. У него даже свой автозаправка имеется. Он в центре села построил громадный коттедж. Для сыновей. А сыновья-то не дураки: они в городе пристроились. И коттедж пустует. Ах, если б хотя бы часть денег “олигарха” была пущена на часовню! Но ведь это личное дело и Пырина, и всех других граждан. Каждый сам вволю решать, куда заработанное относить...

Сама же деревня Ключи в основном населена стариками. Народную стройку по подъему каменной часовни с такими не затеешь. Да и населения-то в деревне - всего 199 душ. Хорошо еще, старики помогали строить часовенки над родниками. Это ведь тоже незаменимое дело! Если уважение ключам оказано, то (простите за каламбур) и до замков недалеко. Может, замки на человеческих сердцах наконец-то отопрутся и вырвется на Свет Божий доброта!

Рыцарь Синячихи

Как только его не обзывали: и “чудаком на букву эм”, и “церковником”, и “мракобесом”... А между тем простой землеустроитель Иван Данилович Самойлов спас для нас, русских людей, несколько десятков архитектурных шедевров...

Показали недавно по телевизору документальный фильм про настоятеля одного из знатных русских монастырей. Всем был хорош батюшка - и строил, и окормлял, и учил - но была у монаха слабость: коллекционировал он картины известных художников. Любил, понимаешь, жить в окружении шедевров. В Доме Самойловых только один предмет старины: настенные часы фирмы “Г. Мозенъ и К”. И в музей села Нижняя Синячиха они не попали по простой причине: их купил в 1900 году отец Ивана Даниловича Данила Николаевич. Хорошо поторговал на Ирбитской ярмарке зерном, самолично выращенным, вот и решил порадовать родных. И кстати часы до сих пор идут. Они как символ несгибаемости Самойлова.

Это сейчас Ивана Даниловича превозносят и поют ему панегирики. При советской власти его деятельность рассматривалась партией не как простое чудачество, а как подрывная деятельность. Дело в том что всего-то в четырех километрах от Синячихи находится шахта, в которой в 1918-м году были зверски замучены члены царской семьи, включая Елизавету Федоровну Романову. И коммунисты старались сей факт скрывать от мировой общественности. И тут - на тебе! - районный землеустроитель принимается самостоятельно реставрировать в Нижней Синячихе Спасо-Преображенский храм. Вроде как, получается, памятник Романовым воздвигает! Это сейчас у шахты строится целый монастырь; в те времена восстановительную деятельность Самойлова рассматривали чуть не как терроризм!

Но Иван Данилович, или, как его и сейчас в просторечии называют, Данилыч - фронтовик, весь в ранениях и медалях. Его партийные бонзы трогать побаивались, в высших сферах партийной иерархии могли неправильно оценить атаку на ветерана войны. Впрочем, могли бы Данилыча и в психушку упрятать... Но здесь Самойлов сам проявил отменную тактическую сноровку, ведь офицер, имеет представление о правильной диспозиции...

Слово “музей” к Нижней Синячихе подходит не очень. Это скорее “идеальное” уральское село, вобравшее в себя все лучшее, что сотворил русский гений, весьма комфортно освоивший за четыре столетия отроги Уральских гор. В Синячихе все доступно, все постигаемо даже без экскурсовода (хотя несколько жителей села именно работают экскурсоводами). По селу вольно раскиданы образцы уральской архитектуры, привезенные из самых отдаленных деревень. Это часовни, дома, усадьбенные и общественные постройки. Есть мельница, кузница и даже пожарная. Здания не пустуют: в часовне Александра Невского размещена экспозиция деревянной резьбы; часовня Вознесения Господня стала выставкой работ крестьянки Христины Денисовны Чупраковой (она вышивала картины); часовня Зосимы и Савватия Соловецких - зал художницы “из народа” Анны Ивановны Трофимовой.

В Синячихе лучшее в мире собрание уральской домовой росписи. Жемчужина - “белая горница” из Тугулымского района, расписанная чудо-мастерами столетие назад. Ну, и довлеет над всей этой красотой сам Преображенский храм: это подлинный шедевр XVIII века, исполненный в стиле “тобольского барокко”. 64-метровый гигант даже издалека смотрится как уверенно рассекающий волны гигантский корабль. С него-то, храма, все и начиналось.

...Из армии Иван Самойлов пришел в 46-м. Еще в 41-м под Москвой он был впервые тяжело ранен, но деревенская закалка (а вырос Иван в деревне Исакова, недалеко от Алалапаевска) помогла встать на ноги; капитан Самойлов, командир взвода пулеметчиков, добил-таки врага в его логове. Вернулся на Родину - на станции Коптелово встретил молоденькую бухгалтершу по имени Аня. Гуляли недолго - с осени и до Рождества - и в 47 году поженились. Анна Ивановна Самойлова с теплотой вспоминает то время:

- ...Он был бравый, подтянутый капитан! Кудрявая голова, не пьет, не курит... Девок после войны много было, парни с войны не вернулись... и Бог, наверное, пожалел меня, что подарил мужа. Только блажь на его голову “стукнула”. Сорок лет Синячихе отдал...

А вот Иван Данилович убежден в том, что Господь именно его “пожалел”. Потому что не было случая, чтобы супруга упрекнула его за увлечение. Она всегда обеспечивала надежный тыл. От города Алапаевска, где живут Самойловы, до Синячихи 15 километров, и частенько Иван Данилович опаздывал на последний автобус и возвращался домой заполночь. Она терпела. Трудно было пережить Самойловым смерть единственного сына Николая (имя ему было дано в честь не пришедшего с войны брата Ивана Даниловича), Иван Данилович даже слег. Однако Анна Ивановна проявила удивительное мужество: она буквально заставила супруга забыть про болезни, встать с одра и работать... Нужно было заканчивать труд над книгой об уральской росписи. Кто знает, чего это стоило ее собственному здоровью...

...В мире ничего случайного не бывает, и когда Самойлов говорит что его выбор на Синячиху пал случайно, он немного лукавит. Он работал землеустроителем в районном отделе сельского хозяйства и земли Алапаевского района буквально протоптал своими ногами. А увлечение стариной, народным искусством в нем проснулось еще до войны. Это судьба так распорядилась, что в 40-м его призвали в армию, после войны нужно было приобрести надежную гражданскую профессию, семью кормить... Тем не менее Самойлов еще с 46-го года начал собирать предметы народного искусства. И только в начале 60-х он задумался: “А для чего, собственно, я все это делаю?” Между тем в Нижней Синячихе совхоз бросил полуразрушенный храм, который уже невозможно было использовать под зернохранилище.

И Самойлов решил отреставрировать храм и сделать там музей. Еще до войны в Нижней Синячихе несчастье случилось: из-за напора весеннего половодья прорвало плотину, перекрывающую реку Синячиху, и спустился пруд, созданный три столетия назад для Синячихинского железоделательного завода. Это после, уже во времена, когда к Самойлову стали проявлять уважение, плотину восстановили, да и вообще музей получил статус государственного. А тогда власть решила поставить крест на Нижней Синячихе, причислила село к разряду “неперспективных”. Ну, и к “блажи” районного землеустроителя отнеслась снисходительно.

Впрочем в райкоме партии нашлись люди, которые были сильно против. Реставрацию Самойлов начал сам и без всяких “благословений” со стороны власти. В то время тенденция была несколько иная: храмы доламывали, объясняя это тем, что они аварийные и дети, играющие на развалинах, могут покалечиться. В райкоме так и говорили про Самойлова: “Вот нашелся чудак! Церковник хренов...” Кличка “церковник” прилепилась к Ивану Даниловичу надолго. А между тем Самойлов из синячихинских стариков сколотил бригаду - пять человек. Они были пенсионеры, директора совхоза (который просто бесился, видев, что в храме начались работы) не боялись, и кстати, в Бога верили. Директор в отместку дедам покосов не давал, лошадей для пахоты не выписывал, а они на него плевали, отчего тот еще пуще злился и специально гонял трактора вокруг храма, чтобы грязи намесить. Самойлов мужикам платил. Деньги он “нашел”, продав корову (тогда Самойловы скотину держали) и отцовский дом в деревне Исаковой. Ну, и семейные накопления тоже пригодились. По тем временам сумма накопилась немалая - семь тысяч. На них можно было “Волгу” новую купить. Иван Данилович и сейчас убежден в том что поступил правильно. Спасо-Преображенский храм стоит не только денег, но и человеческой жизни.

Давила власть по-черному. Самойлова прессовали по полной программе. На закрытом собрании те из партийных, кто войну прошел, выступили за Самойлова: “Ивана Даниловича на фронте в партию приняли, а вы, засранцы, ничего не заслужили...” Это они к молодой партийной поросли так обращались - тем, кто себе скорую карьеру сделал. Тем не менее в 76-м году Самойлова из партии исключили. Но остановить реставрацию даже партбоссы не могли: Самойлов был председателем районной организации Общества охраны памятников (ВООПИК), реставрацию вел официально, с документацией (все отпуска Самойлов посвящал поездкам в старинные русские города с целью изучения опыта реставрации). И финансирование шло как бы с членских взносов ВООПИКа. Пусть это были жалкие 30 копеек в месяц с члена, но ведь вклад Самойлова считался добровольным пожертвованием, а это не запрещали даже советские законы.

А в селе Нижняя Синячиха абсолютное большинство жителей, глядя на Самойлова, крутили пальцем у виска. Этому же обучали и своих детей. Теперь эти дети работают в музее экскурсоводами и смотрителями (музей дал селу больше 40 рабочих мест), но тогда... “Церковник” - и все тут. Вроде как городской сумасшедший. В 78-м году в почти отреставрированный храм приехал председатель облисполкома Мехренцев. Ходил слух: “Ну, наконец прикроют гнездо мракобесия! И на нашего “церковника” управа нашлась!” А между тем председатель райисполкома, посмотрев два этажа храма, вышел, и прилюдно... похвалил Самойлова! Это были первые не ругательные слова власти по отношению к Ивану Даниловичу за все 17 лет реставрации! Так и сказал: “Ну, Иван Данилович... ты делаешь великое дело. Если что надо - обращайся, будем помогать...” Народ безмолвствовал. Очень скоро у Музея появился свой автомобиль и даже назначен штат. А ведь даже в районном сельхозотделе коллеги с Самойловым не здоровались и смотрели на него как на потенциального клиента психушки. Когда музей посетил первый секретарь обкома Борис Ельцин и, выпив в восстановленных хоромах XIX века рябины на коньяке, добродушно произнес: “У вас, Иван Данилович, тут, понимаешь... мировой центр культуры!”, все точки на “i” были расставлены.

Канувшие в Лету отрицательные настроения людей Иван Данилович оценивает мудро. Тогда народу в голову вбили, что церковь - это вчерашний день. А злились партбоссы оттого что давил на них комплекс вины за изничтоженный царский род Романовых. Видно шли из Центра секретные директивы: “Не допустить гласности о произошедшем в шахте в 18-м году инциденте...” Многие из тогдашней молодой поросли коммунистов и сейчас при власти. Приезжают в монастырь Новомучеников российских молиться. Ну, да Бог им судья...

Недавно Ивану Даниловичу земляки подарок преподнесли. Обустроили в Синячихе родник, часовенку над ним срубили. Пригласили на открытие и супругов Самойловых. Хоть и пожилые уже, путь по деревенской улице от Спасо-Преображенского храма к роднику проделали пешком. Подходят - и читают табличку на часовенке: “Данилыч”. Вот стыдоба-то... А синячихинцы кричат радостно: “Сюрприз, Иван Данилыч! Это ж мы всем селом решили... не обессудь...” Иван Данилович бесконфликтный, решил не перечить. Ну, раз решили люди - пусть.

А вообще - человек, мне кажется, заслужил даже большего, нежели “именной” родник. Много ли на Земле есть людей, о которых, к примеру, академик Дмитрий Сергеевич Лихачев сказал: “Иван Данилович - человек большой и чистой души, воплотивший в себе наилучшие черты национального характера. Каждый экспонат музея - эпизод биографии его создателя, и все вместе они - рассказ о его судьбе, подвижничестве и бескорыстии...”?

Так пускай всегда течет родник “Данилыч”! И кстати на памятной доске у входа в Спасо-Преображенский храм начертаны имена плотников, каменщиков, кровельщиков, маляров - всех, кто принимал участие в его реставрации.. Своего имени Иван Самойлов на этой доске не начертал.

Спасатели душ

Алапаевск без сомнения не самый благополучный город Земли. Труп металлургического завода, три столетия назад давшего толчок основанию города, уже никого не смущает. Кажется все уже поняли: за все в мире надо платить. Металл нужен и стране, и олигархам - оттого-то и процветают сейчас Череповец и Липецк - однако Алапаевск скинул с себя градообразующее предприятие как коросту. Рабочие окраины, сгрудившиеся вокруг зловеще молчащего завода, живут по законам, с типичными для одноэтажно-барачной России язвами.

…В “Царские дни” (есть теперь такой ежегодный то ли праздник, то ли покаятельный акт) в храме Новомучеников российских к акушерке городской женской консультации Марине Рулик подошел настоятель, о. Моисей (Пилатс). И два человека с латышскими фамилиями разговорились:

- Марина Викторовна... я знаю, что вы работаете в женской консультации. И хочу поговорить об абортах. Это смертный грех...

Разговор был долгий. У игумена Моисея был готовый план, и он хотел знать, готов ли ему следовать врач. План вкратце был таков: приходит женщина в консультацию - и говорит, что желала бы избавиться от плода. Врачи должны начать, так сказать, переговоры - о том, что в случае отказа от аборта церковь будет выплачивать женщине ежемесячное пособие в размере тысячи рублей. После рождения ребенка та же сумма будет выплачиваться до возраста один год. От женщины требуется только одно: родить. За деньгами она будет приходить в Екатерининскую церковь, что на старом городском кладбище.

Естественно, Марина Викторовна сразу дать ответ не могла. Нужно было посоветоваться с главным врачом роддома Людмилой Максимовной Аристовой и заведующей женской консультацией Ириной Юрьевной Акименко. Те приняли идею “на ура”. Дело вот, в чем: женщины в городе идут на аборт часто - экономическое положение не позволяет заводить детей. И второе: отец Моисей - известный в городе подвижник, человек с безупречной репутацией и не бросающий слова на ветер. Если уж батюшка сказал, что будет материально помогать, значит в кровь разобьется, но от слова не отступится. Правда, рискованно... Кто обычно оказывается в трудной жизненной ситуации? Глупая юная девушка, которая ведет беспорядочную половую жизнь, либо введена в заблуждение не слишком совестливым парнем. И такие драмы происходят как правило в бедных семьях, которых, впрочем, в Алапаевске большинство.

Систему помощи доводили до ума недолго. Она проста: женщина приходит в консультацию с желанием избавиться от плода. И Марина Викторовна начинает с ней беседу. Естественен первый вопрос: почему женщина идет на аборт? Причин несколько, но основная - одна: неуверенность в том, что вероятный ребенок получит должное материальное обеспечение. Это уже хорошо, ибо будущая мама хотя бы задумывается о будущем; есть и такие горе-мамы, которые вообще никуда не обращаются и первый контакт с врачами у них происходит непосредственно перед родами.

Есть и духовная сторона вопроса. Марина Рулик относительно недавно была невоцерковленным человеком, однако, как врач акушер, имела много наблюдений. Начать надо с физиологии: через три недели после зачатия у малыша (акушеры обычно говорят не “плод”, а “малыш”) начинает биться сердце. В шестинедельном возрасте у малыша начинает работать головной мозг. В восьминедельном возрасте малыш чувствует боль. Ну, и самое главное: как практик Марина Викторовна убеждена в том, что с первого дня после зачатия младенец получает душу. От Бога. Об этом говорит ее женская интуиция, ибо Марина Викторовна в любой женщине, получившей дар беременности, чувствует внутреннее присутствие другой личности. Вопрос без сомнения метафизический, однако акушеры - практики, они вынуждены убивать ребенка по просьбе несостоявшейся матери. Такова их работа... И грех...

…Марина Викторовна беседует с женщиной, пришедшей делать аборт, рассказывает о возможных последствиях - от “женских болезней” до бесплодия. В специальной комнате показывается фильм “ Пусть светит солнце!”; кассету принес отец Моисей. Ну, и естественно рассказывается о грехе, за которые возможно будут страдать и другие люди. И, если женщина решается оставить ребенка, Марина Викторовна выписывает справку, с которой женщина идет а Екатерининский храм. Перед этим, кстати, Марина Викторовна обязательно идет туда, где женщина живет; смотрит условия проживания, отмечает, не пьяницы ли там обитают, не наркоманы... Это очень ответственная миссия, ведь деньги, которые будет давать Церковь, могут пойти на водку или на очередную дозу зелья.

Мы с Мариной Викторовной и сами сходили в Екатерининский храм. Но по пути посетили три семьи. “По пути” - звучит условно, ибо нам пришлось изрядно помотаться по грязным рабочим окраинам. Скажу честно: пришлось опуститься на “дно” общества. Ну, о какой семье может идти речь, если юные девушки даже не задумываются о своем будущем? У меня, честно говоря, сложилось впечатление, что молодые женщины, получающие по программе деньги, слишком легкомысленны. Ну, да что говорить абстрактно - давайте на конкретных примерах.

Наталья Гаева, проживающая на ул. Циалковского. Ей 26 лет; ее девочке Веронике год и 11 месяцев и Наташа стала одной из первой в программе борьбы с абортами. Она пришла в консультацию при сроке в 15 недель с твердым намерением избавиться от ребенка. После беседы с Мариной Викторовной решилась рожать. Наталья - глава семьи: так получилось, что после смерти матери она одна воспитывала младших сестру и брата. С парнем не заладилось - он сбежал, когда она была на четвертом месяце беременности. С работой в Алапаевске плохо: сейчас, когда ребенку исполнилось полтора годика (а по закону государство до полутора лет платит полторы тысячи), Наташа пошла работать к частнику в кондитерский цех. Он платит полторы тысячи в месяц - таков уровень оплаты труда в Алапаевске. Я это к тому говорю, что некоторые могут подумать, что две тысячи, которые платит Церковь - как мертвому припарки. Нет, для маленького уральского города это немалые деньги!

Так вот: Марина несмотря ни на что благодарна судьбе, что она помогла ей сохранить ребенка. И вот, что интересно: сейчас беременна 22-летняя сестра Марины, Надежда. И она уже получает в Церкви пособие. История похожа: парень, узнав о беременности, растворился - его будто бы и не было...

Екатерина Маргасова, 18 лет, проживает на улице Клары Цеткин. Ее сыночку Артему три с половиной месяца. Отец Артема несовершеннолетний, у него “ветер в голове”. Один раз он приходи, даже игрушку подарил. Но уже давно не появляется. Благо, у Кати есть замечательная бабушка Евдокия Власовна. Она в одиночку растила Катю, теперь помогает “поднимать” правнука. Бабушка, собственно, узнала о беременности внучки слишком поздно - она бы обязательно настояла на аборте. Катя бабушку обманула, изначально зная, что будет рожать. Ее логика была проста: “А если бы я не родилась? Я ведь жить хочу! Как же можно лишать человека дара жизни?!” Ну, и к тому времени слух о том что монахи платят деньги молодым мамам, уже овладел городом и Катя шла в консультацию именно с намерение получить справку на пособие. Бабушка долго ворчала, то теперь помягчела. И мечтает только об одном: пожить хотя бы немного (у Евдокии Власовны тяжелая болезнь), чтобы правнук ее запомнил...

19-летняя Анна Горохова, с улицы Бажова. Сейчас она на пятом месяце беременности. История семьи Гороховых особенная. Анна - четвертый ребенок в семье. Ее сестрам Даше, Маше и Лизе - 7 лет, 4 и 2 года. Мама, Елена Павловна, пытается зарабатывать деньги, ведь отец семейства сбежал, Аня сидит с сестрами. Скромная, молчаливая девочка, подлинная “Золушка”. И вот на тебе: поехала учиться в техникум, а вернулась “залетная”. И ведь что удивительно: семья воцерковленная все - прихожане Екатерининской церкви; несколько лет назад сгорел дом Гороховых, так Екатеринбургская епархия купила им новый дом...

Вообще, по мнению Марины Рулик, все от глупости и лени. В женскую консультацию девушки приходят только тогда, когда появляются проблемы. А основная проблема, которую нужно решать с момента, когда девочка почувствовала себя женщиной, - умение защищаться от нежелательной беременности. Проще говоря, молодежь не заботится о контрацепции. Ну, пришли бы в консультацию! Им бы все рассказали, показали, посоветовали бы, какими средствами защищаться... Так нет: телевизор учит пить пиво, а не спирали ставить или таблетки принимать...

Монахиня Варвара (Демина) - казначей Екатерининского храма. Она давно с о. Моисеем и во всем ему доверяет. Так же как и он доверяет матушке Варваре все финансовые дела. У матушки книги, отчеты, многочисленные записи. Экономика вопроса такова: за три года по программе борьбы с абортами выплачено 782 800 рублей. Деньги поступают из средств, пожертвованных на строительство храма. Непосредственно на храм израсходовано 366 112 рублей. Получается, на программу идет львиная доля средств. Еще раз повторю: это пожертвования! Когда в начале этого года про борьбу алапаевских монахов с абортами рассказали несколько телевизионных каналов, число пожертвований немного подросло. При храме даже стали продавать благотворительные билеты номиналом от 50 до 500 рублей, на которых написано: “Деньги, полученные от продажи билетов, пойдут на оказание помощи одиноким матерям и малообеспеченным женщинам, желающим иметь детей”. Но средств все равно не хватает. Буквально, общинам храма и монастыря приходится поступаться с другими расходами. Однако монахи держатся однажды выбранной стезе и уповают на волю Божью. Тем более они верят: Россия возродиться и жизнь обязательно наладится.

Для монахов совершенно неважно, ходит ли женщина в церковь в другой день кроме дня получения пособия. Среди “содержанок” есть и мусульманки, и атеистки. Их детей бесплатно крестят, приносят им подарки на религиозные праздники. Да, почти все эти женщины - растерянные люди, не думающие о последствиях своих поступков. Но ведь Россия вымирает! Не это ли главная проблема нашей жизни?

Естественен вопрос: какое будущее ждет малышей, рожденных, мягко говоря, не слишком умными и счастливыми женщинами? Бродяжничество? Воровство? Тюрьма? Дай Бог, все у юных мам получится, однако, факт: дети явно растут не в достатке. Но давайте подождем, пока они вырастут и зададим им вопрос: “Хотел бы ты, чтобы тебя... убили?” 44 рожденных вопреки обстоятельствам ребенка - капля в демографической картине громадной страны. Скажу прямо: параллельно воспитывается поколение “халявщиков”, получающих деньги ни за что ни про что. Они так и будут всю жизнь требовать, требовать... К хорошему ведь быстро привыкают. Однако мы имеем дело со спасенными душами! А разве есть в мире дело важнее спасения душ?

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Свердловская область.