Жердяне

Районная мезенская газета “Север”, очень, на мой взгляд, честная и даже колючая, об этом часто пишет, публикуя нерадостную статистику. Удивительная, кстати, газета, ибо находится она в оппозиции ко главе района, человеку, “продвинутому” олигархами корпорации “Лукойл”. Нефтяники искали в районе нефть в возлагали на регион надежды. Не нашли, и, судя по всему, решили плюнуть на Мезень. А статистика такова. Молодежь уезжает из родных мест, не видя перспектив, и северная деревня превращается в резервацию для пенсионеров и пьяниц. За год население района убывает почти на полтысячи человек. Для района с численностью населения 11,5 тысяч это - катастрофа. Если тенденция продолжится, через 20 лет населения останется круглый “0”. И это обидно, так как соотношение родившихся и умерших на Мезени выше, чем в целом по стране - приблизительно 1/2.

Поголовье скота в хозяйствах - чуть больше 400 голов. Десять лет назад было 12.000. Дойного стада (на весь район!) - 210 голов. Да и хозяйств-то осталось совсем чуть-чуть.

Когда началась вся эта свистопляска, первыми сдались сельхозпредприятия в отдаленных селениях: Софоново, Мосеево, Совполье. Следом “накрылись” совхозы в городе Мезени и в пригороде: продукция их оказалась невостребованной. Потом сдались рыболовецкие колхозы: из-за лимитов ни рыбу, ни тюленя стало нельзя добывать. Знаменитая мезенская семга - вообще запретный плод, если попадешься на браконьерстве - впаяют космических размеров штраф.

Еще и космос... Плесецкий космодром “подарил” Мезенскому району т.н. “районы падения”. Попросту говоря, на “радость” мезенцам, с небес падают отработанные ступени ракет, вместе с остатками ядовитого ракетного топлива. Мужики, поморы, конечно, приспособились, из ракет делают лодки - но радости от этого, откровенно говоря, немного.

Развивать личные подворья на Мезени бесполезно: из-за отсутствия дорог (а, если таковые есть, из-за больших расстояний) молоко продавать невыгодно, а зерновыми или овощами на Крайнем Севере заниматься - гиблое дело. Осталось только одна надежда: на месте организовать свое производство. Иначе - полный коллапс.

И здесь, можно сказать, потрафило деревне Жердь, приютившейся на правом берегу реки Мезень в 45 километрах от райцентра.

За 407 лет, что деревня существует, река от Жерди ушла на порядочное расстояние (поменяла русло), а это значит, что рыбный и зверобойный промысел, ради чего здесь и селились русские люди, отошел на второй план. В уважаемой газете “Север” я нашел интересные сведения о занятиях жердян в 1785 году: “...зимою они ходят на Канинский берег и в Конюшин на сальные звериные промыслы, приходят весной - сеют, орют, сено ставят при свои домы, также и дрова. Женщины по осеням прядут, зимою и весною ткут, летом страдают...” Тот же источник сообщает, что в те времена недостаток земли для посева вынуждал крестьян к постоянным расчисткам.

Теперь свободной земли - море. В относительно недавнее время в Жерди находилось отделение совхоза “Дорогорское”. Совхоз, понятное дело, уже не существует. Зато есть крестьянско-фермерское хозяйство “Жердь”.

Жердяне - народ особенный, по-северному неразговорчивый и бескомпромиссный. Еще жердянин любит церемонится - к нему просто так не подойди, договорись сначала о встрече через посредника, тогда он, может, и снизойдет. Раньше это, кажется, называлось “гордостью великоросса”. Таков и председатель фермерского хозяйства Сергей Романович Харихин. К слову сказать, женщины Жерди, как их здесь называют, жердяночки, - особы наоборот общительные и хлебосольные. Они будто компенсируют тяжесть характеров своих молчунов-мужей.

- Да, что у нас тут... Девять месяцев зима, остальное - лето. А летом - жар да комар...

Вот и весь наш разговор с Харихиным, после чего он поковылял к своей “Волге” (у председателя нет одной ноги, на протезе ходит). Сослался на то, что бабушка в деревне умерла - надо помочь с похоронами. Ох уж, эти похороны... куда не придешь - везде похороны. Ну, не везет мне, наверное, что, путешествуя по России-матушке, не попадаю на свадьбы или на крестины... Дня через два все-таки с Харихиным мы разговорились. Надо знать помора: он первые два дня только присматриваться к тебе будет, а на контакт не пойдет. Да и после особо не разболтаться, только жди обиды: если уедешь через неделю, а то и через две, тебе скажут: “Что это ты так рано? Так и не пожил...”

Скоро в Жерди свершится большое событие: заработает линия по выпуску кефира в полиэтиленовой упаковке. Такого нет даже в райцентре! Повезло жердянам, а ведь у них еще и маслозавод свой имеется, считай, единственный на весь район! Харихин умалчивает о своей заслуге, но ведь именно он причастен к тому, что хозяйство не развалилось. Везде развалилось, а в Жерди - держится. Свою историю Сергей Романович передает скупо:

- Я фермером-то стал еще в 90-м году, а до того шофером в совхозе работал, в рыбоохране ихтиологом. Новыми ветрами повеяло - вот и оформил фермерство. Взял ферму в аренду, а к тому времени Жердь наша отделилась от совхоза “Догогорское” и сделалась “ЗАО”. Я был сам по себе, но фермерство мое кончилось быстро - случилась авария, “костоломы” меня довели до гангрены, вот, и стал я инвалидом... Год лежал пластом, потом на пенсии сидел, лечился, в 97-м, когда все руководители сбежали, пошел в хозяйство. У меня же пятеро детей, надо всех поднимать, а, если хозяйство развалится - жизни тут не будет...

Харихин искал выход долго и мучительно. “ЗАО” переоформили в “СПК”, но все равно выходило так, что с каждого рубля дохода 76 копеек “съедали” налоги. И в конце концов, хозяйство стало крестьянско-фермерским. Это дало 5-летнее освобождение от налогов, но, как говорится, “счетчик включен” и срок, за который можно перевести дыхание, неуклонно сокращается.

В хозяйстве сохраняется долевая собственность и каждый из 22 человек, которые здесь работают (включая двух сыновей Харихина) заинтересован в том, чтобы “Жердь” жила. Дойное стадо - около 100 коров, примерно половина от всего дойного стада района. Телят не держат, так как это невыгодно: чтобы теленка вырастить, ему надо скормить 300 литров молока. В здешних условиях это - непозволительная роскошь.

Маслозаводу, который в Жерди чудом смогли спасти, исполнилось 70 лет. Оборудование в нем, конечно, обновлялось, но всегда не хватило линии для фасовки продукции. Это оборудование при помощи районных властей смогли поставить. Сначала район просто выделил 400 тысяч рублей, с тем условием, чтобы жердяне сами приобрели и отладили линию, но Харихин оказался хитрее, он прикинул, что для полноценного ввода в действие линии нужно не меньше миллиона и не поддался на обман. Район, по его мнению, пошел на помощь Жерди аккурат перед выборами и председатель удачно использовал момент: скоро здесь начнут производить кефир и “Снежок” - и отправлять продукцию в городские магазины. Свежей молочной продукции там не видели давненько, изголодались... Харихин считает, что власти просто некуда было деваться:

- Мне так думается, администрация района смотрела десять лет на деревню - и наблюдала: кто выживет, а кто - нет. И осталось сейчас в районе только три таких хозяйства, включая наше. Все три оформлены как фермерские. В рыбколхозах тоже есть еще скотина, но там они только для себя производят...

Сейчас Жердь кроме кефира производит сметану, масло, творог. Себестоимость килограмма масла космическая, но выручает областная дотация. А вот дотацию на мясо отменили: чтобы остатки скотины не пустили под нож. Жерди еще везет в том, что суда подведена линия электропередач, отчего электроэнергия относительно дешева. В тех деревнях, где работают дизельные электростанции, стоимость киловатта подходит к 60 (!) рублям. Зарплату своим Харихин вынужден платить продукцией, живые деньги уходят на солярку, которой только на сенокос надо не меньше 20 тонн. Здесь, на Крайнем Севере, который живет в режиме северного завоза, ГСМ не просто дороги: это еще и дефицит. О том, что произойдет, когда кончится 5-летняя налоговая льгота, Харихин задумывается уже сейчас:

- Продукция наша и в городе, и в поселке Каменка (крупный поселок лесопереработчиков в устье Мезени - Г.М.) идет на “ура”. А кругом Мезени ничего подобного не осталось: не возить же кефир из Архангельска баржами! А ведь три года назад, когда все кругом еще не сгубили, мы и по 50 рублей не могли свое масло сплавить... И вот я думаю: когда льготу отменят, мы скорее всего разделим хозяйство на личные подворья, но разбегаться по своим углам не будем. Скооперируемся, или еще как... лишь бы жить. В общем - будьте уверены: не пропадем...

...Признак любой поморской деревни - обетный крест. Чаще всего на таких крестах крепится резное распятие Христа в натуральную величину. Сколько таких деревень на Крайнем Севере, где крест такой - как знак беды: сам крест есть - распятие украли, деревня мертва. И невольно срывается с уст: “Крест на деревне поставлен!” В Жерди обетный крест смотрится иначе: как знак незыблемости деревни, неуступчивости жердян. Правда, надо заметить: его на зиму вынают из земли и прячут в сарай, под замок. Времена неспокойные, бывает, по зимнику злые люди наезжают, рыскают по деревням. Под охраной – оно спокойнее.

Геннадий Михеев

фото автора

Архангельская область