Париж, киль манда!

Исследователь позапрошлого века С. Рыбаков про них писал: “Нагайбаки проникнуты духом казачества, они ловки, ухватливы, смелы в речах и действиях, держат себя молодцевато и независимо; военный образ жизни, гимнастика, значительная жизнь на лоне природы образовали в них рослое, энергичное и работающее племя...” Нынешние соседи нагайбаков отзываются об этом “племени” несколько в ином ключе. Их в общем-то недолюбливают.

И есть за что. Дело в том что нагайбаки действительно очень трудолюбивый народ. И относительно зажиточный. А вот особенности национального характера противоречивы. Нагайбак открыт для общения и не помнит зла. Одновременно - с некоторым даже пренебрежением - при тебе будут разговаривать на своем языке, вовсе не заботясь о неудобствах гостя. При надобности нагайбак обдерет тебя как липку (если чувствует возможную наживу), и вместе с тем в любом нагайбакском доме тебя напоят и накормят даже если не знают, кто ты таков.

Язык нагайбаков очень близок к татарскому, хотя нагайбаки исповедуют православную веру и именуют себя “крещенами”. Среди нагайбаков существует предание о том, что этот гордый народ принял христианство задолго до русских. Историк нагайбакского народа, житель села Фершампенуаз (столицы нагайбаков) Александр Григорьевич Тептеев утверждает, что тюркский язык был таким международным языком средневековой Азии, как нынешний английский для современного мира. И нагайбаки так же приняли новую для себя речь как болгары приняли универсальный язык Балкан - славянский. Какой была речь нагайбаков изначально, не знает никто; да и о самом происхождении нагайбаков доминирующей теории не существует. Есть очень красивая легенда о том что нагайбаки произошли от ногайских воинов – охранников Суйембекэ – жены Казанского хана Жангарея. Их нанимали ханы как искусных и честных воинов, благородных рыцарей азиатского Средневековья. Когда пала Казань, ногайцы, ведомые некоим Ногай-Беком, искали другой службы и нашли ее у Московского царя.

Нагайбаки, когда Москва затеяла войну с Казанью, низовьев Камы ушли южнее, в долину реки Ик. Когда Москва затеяла войну с башкирскими и киргиз-кайсакскими племенами, нагайбаки приняли в ней самое деятельное участие. За верность российской короне в 1736 году именным указом Анны Иоанновны нагайбаки были определены в казачье сословие. На реке была основана крепость Нагайбакская. Первым воеводою стал В.Суворов (отец великого полководца Александра Суворова), уступивший в 1745 году место первому атаману нагайбакских казаков А.Ермекину.

В 1812 году казаки Нагайбакской станицы под командованием атамана Серебрякова вступили в состав российской армии для борьбы с французскими войсками и участвовали в сражениях за Берлин, Кассель, под городом Лейпцигом, вошедшим в историю как "Битва народов". В марте 1814 года казаки бились при Арси-сюр-Об, Фершампенуазе-на Марне и проявили себя храбрыми и преданными Отечеству воинами.

Оренбургский край испокон веков не знал покоя. Башкиры нападали на киргиз-кайсаков, они - на башкир, калмыки - на тех и других. Так продолжалось сотни лет. Для установления мира решили враждующие между собой народы разделить широкой полосой казачьих поселений. Для этого проложили новую сторожевую линию от Троицка до Орска протяженностью в пятсот верст. Весь “новолинейный” район вошел в состав Оренбургского казачьего войска.

Весной 1842 года казаки-нагайбаки с семьями из Бакалинской и Нагайбакской станиц, погрузив свои пожитки на подводы за установленные 24 часа, длинными обозами пустились в долгий путь, пересекли Уральский хребет и оказались на “новолинейных” землях. Каждая переселенная семья получила для постройки дома от 50 до 75 стволов строевого леса. На каждую мужскую душу нарезалось до 30 десятин земли. По ходатайству генерала-губернатора Оренбургского края П.Сухтелена казачьим постам, крепостям и станицам присвоены названия, связанные с победами русского оружия: Кассель, Остроленка, Фершампенуаз, Париж, Треббия, Балканы, Лейпциг и т.п. Всего - 31 название, по местам сражений в Европе. Так началась история уникальной страны нагайбаков.

Нагайбаки служили исправно. Особенной неприветливостью отличались башкиры, их неоднократно усмиряли. До сих пор башкиры словосочетание “вот придет нагайбак...” стращают своих детей. Среди нагайбаков было много полных георгиевских кавалеров, их вообще посылали в самые горячие места как самых храбрых воинов. Впрочем в историю войн они вошли как “казаки”, а потому многие из славных дел нагайбакских воинов остались за рамками военно-исторических хроник.

Нагайбакское село Остроленка названо в честь сражения, о котором у нас до сих пор принято умалчивать Дело в том что Польша когда-то была частью Российской империи. И в 1830 году там вспыхнуло восстание. Повстанцы сохраняли независимость от Москвы почти год, и 26 мая 1831 года под городом Остраленка разыгралось решающее сражение. Повстанцы были разбиты наголо, и особенной храбростью при этом отличились казаки-нагайбаки.

Остроленка считается в Нагайбакском районе самым зажиточным селом. Я с этим немного не согласен. Да, здесь сейчас местные предприниматели ведут интенсивное строительство, например, возведен частный трехэтажный торгово-развлевательный центр (это для села-то!). Но личные дома простых крестьян строятся... из вонючих деревянных шпал. Видно их где-то заменили на новые и предприимчивые нагайбаки просто утащили халявный материал.

Все местные предприниматели “раскрутились” на мясе. Совхоз развалился, но нагайбаки духом не пали: развели в личных хозяйствах целые “семейные колхозы”, держат помногу скотины, выращивают корма. Ну, а перекупщики везут мясо в город. Еще в Остраленке множество фермеров, которые тоже занимаются мясом.

Если говорить об истории станицы Отсроленка, она трагична. Дело в том что Остроленка считалась “гнездом” контрреволюции. Местные казаки были зажиточными и в те времена, а потому власть “голытьбы”, вставшей по большевистские знамена, не приняли. За что и поплатились. Здешний вольный дух буквально был выжжен каленым железом. Небеизвестный атаман Дутов взял из Остроленки себе жену. История чрезвычайно романтичная и таинственная. Ее звали Александра и она была дочерью зажиточного казака Афанасия Васильева, хозяина паровой мельницы. Ей было 16, Александру Ильичу Дутову - 40. В Покровской церкви станицы Остроленки уже все было готово к венчанию, но тут раздалась канонада и пронесся слух о наступлении красных. Казаки были вынуждены отступить. Дальше известно, что вместе с молодой женой и верными белому делу казаками Дутов ушел в Китай. Он увел с собой 100 000 (!!!) человек - оренбургских казаков вместе с семьями. Там, в Китае Дутов был убит, а судьба молодой его жены и дочери Надежды так и осталась неизвестной. Есть надежда, что они не сгинули...

Живая иллюстрация современной истории Остроленки - семья Саперовых. У Ивана Кузьмича и Анастасии Кузьминичны Саперовых четыре сына: Григорий, Кузьма, Петр и Иван. Все - фермеры. Изначально работали вместе, семейной бригадой, но, когда появились первые приличные деньги, кровная дружба что-то стала разваливаться. Теперь каждый сам по себе и каждый за себя. Тем не менее у сыновей по 200-300 гектар земли, помногу скотины и никто не бедствует. Здешняя земля тех, кто ей не брезгает кланяться, одаривает щедро. Сам Иван Кузьмич всю жизнь проработал в совхозе механизатором. Был не на последних ролях - два ордена и множество трудовых медалей имеет - а пенсия всего-то три с половиной тысячи. И это неплохо, потому как Анастасия Егоровна получает всего-то полторы.

Чтобы выжить, приходится держать двух коров, телят и свиней. В Остроленке все, кто не спился, помногу скотины держат. Практически вся жизнь Саперовых-старших была отдала совхозу. По идее им должно быть обидно за то что коллективное хозяйство бездарно развалилось. Однако Иван Кузьмич не жалеет, а оценивает произошедшее трезво. Люди честно трудились в совхозе, а когда зарплату перестали платить, рассудили: “Давай-ка будем сами на себя работать!” И ничего - получилось! Не все, конечно, проявили оборотистость, но братья Саперовы оказались в числе удачников. И часто говорят отцу: “Теперь, батя, мы свою волю ни на что не променяем!”

А вот предыдущим поколениям Саперовых волю пришлось променять. Казаки служили царю не просто так, а за освобождение от налогов и отсутствие административного давления. Когда пришли красные, у деда Ивана Кузьмича, Кузьмы Афанасьевича отняли 12 коров, отару овец и табун лошадей. Его самого, да еще и сыновей отправили в ссылку в Сибирь. Дед вернулся, а вот сыновья (в том числе и будущий отец Ивана Кузьмича, Кузьма Кузьмич) в 37-м сели за “подготовку контрреволюционного мятежа”. Кузьма Кузьмич вернулся из северных лагерей, но его братьям не повезло: они сгинули где-то “на Северах”. Вот и думай теперь, когда сыновья Ивана Кузьмича обросли хозяйствами да скотиной: не придут ли снова красные - раскулачивать?

У нагайбаков в ходу “родовые” прозвища, которые передаются из поколение в поколение. Это как ярмо: один раз полученное, уже не сотрется. И фамилий-то соседей люди не знают, зато уж по прозвищам (по-нагайбакски - “кушамат”) никого не спутают. Расскажу историю про то как человек смог изменить свое “родовое ярмо”.

В Остроленке попытались поиграть в “возрождение казачества”, да ничего не вышло. Здесь даже атамана нет, ибо в казаки пошли играть те, кого здесь называют “пеной”, то есть несерьезные люди, типа тех кто раскулачивать в известное время побежал. Таким лишь бы не работать - ради этого можно и в ряженые пойти. А вот в селе со знаковым названием Париж атаман есть. И он вполне авторитетное лицо.

Родовой кушамат Николая Никандровича Федорова - “Чий-Хамыр”, что в переводе означает “сырое тесто”. Никто не помнит отчего такое обидное прозвище пошло, ибо носили его несколько поколений. Но теперь это неважно, ибо нынешний кушамат Федорова (а так же его детей, внуков и прочих потомков) - “Атаман”. Примечательна история дедов “Атамана”. Один, подхорнжий Константин Васильевич Федоров, ушел с атаманом Дутовым в Китай. Там не прижился и возвратился домой. Второй дед, Иван Савельевич, с красными воевал. И поди, пойми - за кем правда... Оба деда, кстати, прожили долго, почти до девяноста лет. Род Федоровых такой - живучий; отцу “Атамана”, ветерану войны Никандру Константиновичу, 91 год, так еще в огороде копается!

Казачьи дела Николай Никандрович начинал в Нагайбакском районе первым. В те времена в Париже большие “круги” собирались, много кричали и все правду пытались искать. Поставили они с казаками поклонный крест на месте разрушенной церкви, часовню на кладбище построили. Но дальше дело не пошло - потому что хозяйство затянуло. Да и трагедия в семье случилась. Их старший сын Николай добровольно пошел на Чеченскую войну. В августе 96-го, когда отряды чеченов ворвались в Грозный, он занял оборону на площади “Минутка”. Держались долго, и можно было уйти. Но парни прикрывали отход наших тылов. И Николая Федорова настигла пуля снайпера... Теперь-то боль затупилась, даже мать, Раиса Николаевна, горе перенесла. Федоровы говорят с некоторой даже гордостью: “Погиб как настоящий солдат: не в плену, не при бегстве. Пал настоящим героем...” Младший сын Федоровых Петр тоже в армию пошел. Сейчас уже майор, полгруди в медалях. Нет, не мельчает казачья кровь!

Николай Никандрович вместе с другими мужиками, Константином Ишимовым, Иваном Алексеевым и Геннадием Журавлем ведут в Париже общее хозяйство. История случилась примерно такая же как у братьев Саперовых в Остроленке. Собрались три родных брата Федоровых, еще двоих двоюродных пригласили - и создали хозяйство “Вера”. А кончилось все разладом и ссорой. А собрались четверо вроде бы чужих друг другу мужиков - дело пошло. Когда родства нет, как-то вернее работать. Таков, видно, характер нагайбаков. И кстати сын одного из нынешних компаньонов, Паша Алексеев, тоже сложил свою голову в Чечне. Тут уже духовное родство, а это уже более чем свято!

Нагайбаков в Нагайбакском районе проживает около семи тысяч. Всего же в мире по данным переписи именуют себя “нагайбаками” 11 200 человек. Нагайбаки сохраняют свою самость ревностно и чужаков в свой мир принимают с трудом. Точнее, вообще никого не принимают. В той же Остроленке поселилась несколько лет назад семья армян. Попробовали они бизнесом заняться - не получилось. Нагайбаки распространили слух, что армяне “паленую” водку продают, да еще туда какую-то “дурь” подмешивают. Попробовали армяне мясо скупать, пельменный цех открыли; пошел слух, что они обвешивают. Возникла психологическая “стена”, негласное сопротивление, в результате чего армяне съехали. Не уверен, что это хорошо. Однако нагайбаки уже тем хороши, что сохранили свою уникальную культуру. Будем надеяться, еще долго будут сохранять!

А то, что соседи нагайбаков недолюбливают... Знаете: журналистов тоже не любят. Частенько даже побаиваются. А это значит, что уважают. И я, пожив немного среди нагайбаков, стал уважать этот маленький народ. Нагайбаки - великие труженики. И люди слова. Присягнули они когда-то России - верой и правдой служат Державе по сию пору. Немного таких народов осталось-то...

Весть о том, что в Париже умельцы из Златоуста поставили Эйфелеву башню, не всколыхнула страну. Олигархи и особо продвинутые чиновники на своих “фазендах” и не такое отчубучивают. Ну, башня и башня - вон, Газпром в Питере какую “дуру-башню” в Питере отгрохать возжелал. А в Москве титанический церетелевский Петр уж сколько лет пугает народ. И ничего, “пипл хавает”... На следующий год после установки Эйфелевой башни в совхоз пришел инвестор в лице фирмы “Ариант”, за которой стоят магнитогорские олигархи. Теперь по бескрайним Елисей... тьфу, простите - приуральским степям бродят тысячи коров уникальной заморской породы “герифорды”, наращивая модно-гламурное “мраморное” мясо. Механизаторы - шутка сказать! - получают в совхозе аж по пять тысяч рублей, пастухи - аж по девять тысяч! Воровать совхозное добро перестали! Пьют только по большим праздникам! Ну, прямо экономическое чудо какое-то...

Ну, ладно, башня есть. По идее за ней должны последовать “Мулин Руж”, “Гранд Опера”, “Лувр”, Нотр Дам де Пари и все причитающееся. Пока этого не видно. Наши люди подарили тамошнему Парижу, как минимум, слово “бистро”. Здесь бы тоже заиметь какое-нибудь кафе-шантан. Но здешний, парижский кабак именуется по-типовому: “Черемушки”. Может это и правильно, ведь в сущности любая вторая Эйфелева башня - пародия. Говорят, в Китае таких уже полторы сотни настроили, вкупе с Тадж-Махалами, соборами Василия блаженного и Колизеями. Прикольно, но вторично и как-то дремуче. Мрачный рок в парижском “чуде” наблюдается, ибо башню в Париже построил региональный оператор “Ю-тел”, а всероссийским монстрам типа МТС или Мегафона уже и не сунуться, ибо вторую Эйфелеву башню в одном селе строить глупо, а переплюнуть-то и нечем. Ну, не строить же копию Александрийского маяка! И еще одна досада. В семи километрах от Парижа детский лагерь отдыха, так вот там мобильные телефоны не берут. Может, стоило башню попроще сделать, но повыше. Или поставить ее на горе Беш-Хайей (самой высокой точке района), а не в центре села (на месте, кстати, разрушенной церкви Косьмы и Демьяна).

О цене “прихоти” сотового оператора поговорили с мэром Парижа Мариной Каюмовной Хасановой. Эйфелева башня обошлась Южно-Уральской сотовой компании в 12 миллионов рублей. Стандартный проект требует 8-ми миллионов. Четыре миллиона разницы “стоили мессы”: поскольку сотовый оператор позаботился даже ночной о подсветке башни, посмотреть на парижское чудо съезжаются даже из соседних областей. Бывали и французы. Говорят, радовались как дети - особенно при виде гусей и свиней, пасущихся под башней. Пускай местное творение меньше оригинала в 6 раз (его высота 45 метров), но ведь в точности воспроизведена форма. Несколько представителей сотовой компании “срочно по делу” смотались в Париж французский - изучить шедевр (который в позапрошлом веке так ругала интеллигенция...) на месте. Проект можно было взять и в Интернете, но кто ж откажется на халяву в Париж?

Местная частушка: “Как в Парижу я была, в крешена влюбилася. Поговорка “киль-манда” три недели снилася!” “Киль-манда” - это “иди сюда»… Мэр Парижа кстати не нагайбачка, а татарка. До своего “мэрства” она была простой учительницей истории, но так, видно, устроена российская “вертикаль власти”, что у нас можно взлететь из небытия (как тот же Путин) и внезапно пропасть. Но есть шанс и заблистать алмазом. Когда Марину Каюмовну назначили мэром Парижа, главой района был татарин. Ныне власть сменилась, однако молодая мэрша показала себя настолько сильным организатором, что на второй срок прошла во власть по результатом выборов.

Мэр во французском Париже не была. Хотя увидеть “прообраз” - главная мечта ее жизни. У Марины Каюмовны весь кабинет уставлен парижскими сувенирами. Везут их всякие - в том числе и французы. И наши люди провозили, причем очень даже крутые ребята. Были как-то в уральском Париже представители одной московской выставочной компании. Они собирались устроить телемост “Париж-Москва-Париж”. Чтоб, значит, и те, и другие парижане под чутким наблюдением москвичей наконец увидели себя воочию. На праздник (а народ воспринял телемост как праздник) съехалось полрайона. Вышло, как и принято в России, наперекосяк: французы нагайбаков видели, а нагайбаки тех - нет. Тем не менее повеселились хорошо, да и выпито было немало. Ни Эйфелевой башни, ни инвестора, введшего сухой закон, еще не предвиделось (хотя идея витала в воздухе). Теперь жизнь вроде налаживается. А праздники - хотя бы и кособокие - не приходят. Что-то Париж перестал притягивать к себе авантюристов.

И все бы ничего, да москвичи и французы напрочь испортили парижан. С меня добрая хозяйка-нагайбачка содрала за житье 500 рублей (за ночь!). До Парижа больше двух сотен за ночевку я в деревнях не платил...

Вообще читать надписи: “ЖКХ Парижа”, “Парижское сельпо”, “Парижский сельсовет” - несколько странновато. Благо что совхоз не “Парижский”, а “Астафьевский” (по имени одного из соседних поселков), а то эти фантомы советского прошлого до конца придавили бы своей несуразностью. Тем не менее и в Париже действует 131-й закон, а потому “коммуналка” должна иметь место быть. Мне попал в руки один любопытный документ: список парижан, которые задолжали за коммунальные услуги по 15, 20, а то и 30 тысяч рублей. Мэрия собирается подавать на злостных парижан в суд. Вроде бы мелочи, но когда узнаешь о бюджете поселения, оказывается, что даже 10 тысяч для Парижа - значительная сумма.

Мэр не приукрашивает действительность, и жизнь Парижа рисует суровыми красками: “Прозябаем с разбитыми дорогами и слоняющимися алкашами...” Что делать, бездарные 90-е годы породили море проблем. Да и упущенные бездарно возможности 2000-х не привели к благоденствию. И, кстати, мэр - очень решительная женщина: она утверждает, что должников по квартплате выселит - и рука у нее не дрогнет! Ведь Париж задолжал поставщикам газа (на нем работает котельная) 754 тысячи рублей. У них тоже рука не дрогнет - оставят без газа и парижские школу и детский сад, (а это ни много ни мало - 352 юных парижанина). В том, что более твердая рука у газовиков, я даже не сомневаюсь. Ободрать крестьянина - главный наш “приоритетный нацпроект”.

Так вот я о тех четырех миллионах, которые сотовый оператор переплатил за Эйфелеву башню. Годовой бюджет Парижского поселения составляет 2 миллиона 904 тысячи рублей. Собственные доходы бюджета - 623 тысячи, 2.281 тысячи - дотация. На эти деньги сельсовет содержит интернат для престарелых, котельную и пожарную команду. А еще местное ЖКХ на парижской улице Комсомольской в этом году начал прокладывать водопровод. Ведь частный сектор Парижа водой обеспечен всего-то на 5%...

С природным газом в Париже беда. К котельной он подведен, а вот к частному сектору - нет. Нужен проект, но для одной десятой части Парижа этот проект стоит 219 тысяч. На починку дорог Марина Каюмовна выбивала у выше поставленных структур три миллиона. Выделили 300 тысяч. Но и этих крох перечислить пока забыли. А ведь по закону и за дороги, и за ЖКХ, и даже за пожарную охрану отвечает местная власть. Ну, куда развернешься с годовым доходом 623 тысячи?

...Народ у парижской водокачки ждет табун. Так здесь называется стадо. Спрашиваю о пожилого парижанина: “А сколько коров в табуне?” Тот задумчиво отвечает: “Три ста...” Ну, думаю, нагайбакский язык, видимо, таков что так они говорят, имея в виду три десятка. Частных стад больше пятидесяти голов я лет пятнадцать как не видал. И тут из-за бугра появляется - не побоюсь этого слова - армада! Коров даже больше трехсот! Позже узнаю: таких табунов в Париже еще три: у “малого моста”, у “полыни” и у “пятого отделения”. Общее частное дойное стадо Парижа - больше тысячи коров. Это же как в большом совхозе! Семьи имеют по три-четыре, а то и по шесть коров. Можно целый молокозавод в Париже открыть. Однако парижане молоко свое скармливают... поросятам. Все сельское хозяйство Парижа настроено на мясо.

В том же совхозе стадо элитных герифордов, закупленных олигархами из пышущего смогом Магнитогорска, достигает 3458 голов. Впрочем в коллективном хозяйстве сейчас работают не самые оборотистые. Да, олигархи заплатили совхозные долги по зарплате, три с половиной миллиона рублей. Но желают ли они Парижу процветания? Умные сомневаются... Руководитель хозяйства, коренной парижанин и нагайбак Федор Николаевич Маркин откровенно признается, что под инвестором работать трудно. В совхозе, мягко говоря, привыкли воровать. Ведь негласное правило было простым: совхоз закрывает глаза на воровство, а парижане тащат корма домой, кормить свой скотину - ведь живых денег все одно не дают. Теперь, когда в хозяйстве даже служба охраны появилась, далеко не все поняли, что халява кончилась, а наступил капитализм. Бороться с воровством при помощи увольнения бессмысленно, потому что за воротами очередь из жаждущих трудиться в совхозе не стоит. Да и в охрану идут зачастую те, кто обучен только воровать. Замкнутый круг...

Мясо (и частично - сметану) у парижан скупают спекулянты из города. Ясное дело, цену они устанавливают минимальную и явно неплохо наживаются на трудолюбивых парижанах. Однако недавно в Париже наметился любопытный процесс: те парижане, которые нашли себя и “раскрутились” в большом мире, стали возвращаться на Родину.

Пока прецедент один: Предприниматель Александр Тимеев, уроженец Парижа, проживающий в Челябинске, выкупил парижскую общественную баню и переоборудовал ее под цех, производящий пельмени. Это случилось всего-то три месяца назад, однако пельмени под маркой “Парижские” уже начинают завоевывать рынок - потому что народ в городах знает, что делаются они из настоящего мяса. Пока Тимеев дал Парижу 30 рабочих мест, и производство будет расширяться.

Прапрадед Александра, Семен Алексеевич Тимеев, был атаманом станицы Париж. После революции от гибели атамана спасло только то, что он встретил большевиков хлебом-солью. Красные атаманов расстреливали; если бы не хитрость атамана, Александра Тимеева на свете не было бы... Александр покинул Париж юношей. Выучился на инженера, а после перестройки смог создать частное автотранспортное предприятие. И недавно его потянуло в родные парижские пенаты.

Особой прибыли парижские пельмени Тимееву не приносят. Но в отличие от “Арианта”, у которого одних только виноградников в Краснодарском крае восемь тысяч гектар, предприятие Тимеева основано на миссии спасения. Родители Александра, хотя и пенсионеры, на своем парижском подворье держат трех коров, двадцать коз, телят, свиней... и так же помногу скотины держат их соседи, да и все почти парижане (из тех кто не спился). Тимеев скупает у населения мясо, по выгодной цене. Свои не будут обманывать, да и Александр для парижан - свой. Экономика, основанная на совести, способна даже на экономическое чудо! Тем более что нагайбаки - народ трудолюбивый и порядочный.

...На деньги, которые угрохали на Эйфелеву башню, можно было бы отремонтировать парижские дороги, построить водопровод и газифицировать все село. Однако ни от одного из парижан я не услышал ни одного слова упрека по поводу целесообразности проекта. Люди гордятся башней, гордятся своим селом. И вполне благосклонно относятся к тому, что Париж уральский откровенно используют как объект для насмешек, как бы противопоставляя “столицу мировой моды” и зачуханное село, затерянное в зауральских степях. Отсюда мораль: нет на Земле плохих мест, есть люди, которые любят родной край или наоборот. Давайте учиться у парижан Любви!

Богоматерь утаенная

Небольшое озерцо, затерянное в степях Зауралья, не особо радует красотой. Так - обыкновенное водное зеркало, всколыхиваемое степными ветрами, да берега, истоптанные коровами, приходящими сюда на водопой. И единственное украшение озера Пустого - часовня на южном его берегу. Постройка напоминает о том, что здесь когда-то “гостила” величайшая святыня Оренбургского казачества...

Ежегодно, в девятую пятницу после Пасхи вокруг озера устраивается крестный ход с копией иконы Табынской Божьей матери, которую священники привозят из города Магнитогорска. Значимость события подчеркивает то, что в богослужении и крестном ходе участвует епископ. Табынская Богоматерь всего лишь “гостила” здесь, да и то много десятков лет назад. Тем не менее к озеру Пустому в этот день съезжается несколько тысяч верующих.

Часовню возвели всего пять лет назад. До того на святом месте стоял железный крест, который коммунистические власти не решались трогать даже в самые реакционные по отношению к Церкви времена. Бабушки из соседних сел совершали крестные ходы к озеру Пустому тайно, порой по ночам. Они отмаливали грехи своих отцов и молили о возвращении святыни. Молят и сейчас, уже на архиерейском уровне. Господь пока молчит. Или выжидает? В ближайшем к озеру Пустому городе Верхнеуральске, в Никольском соборе икону Табынской Божьей матери можно лицезреть. Это древняя икона, но она - всего лишь список с оригинала. Ну, а оригинал... О нем и будет наш рассказ.

Крестный ход с Табынской иконой Божией Матери был по времени и по расстоянию самым продолжительным в России. Он продолжался практически весь год. В родную церковь в селе Табынск и на место своего явления икона возвращалась лишь на 9-ую пятницу по Пасхе Христовой, все остальное время она была в пути. Про оригинал известно довольно много. Табынская икона Божией Матери, хотя и славится как чудотворная (о чудесах собраны целые книги свидетельств), представляет собой один из наиболее древних списков Казанской Божией Матери, явившейся в Казани в 1579 г. в момент гибели Казанского ханства. Такою именно, т.е. Казанскою, она именуется в “Списке чудотворных икон”. И Табынская икона, и Казанская в данный момент “в бегах”, то есть их местонахождение неизвестно. Табынская, возможно, менее знаменита, но приключений на Ее долю выпало несравненно больше.

Первое явление Табынской иконы, по преданию, относится ко второй половине ХVI или первой половине ХVII века. Летопись повествует, как вскоре после покорения Казани монастырский диакон недавно образованной в 70 верстах от Уфы Вознесенской пустыни, “возвращаясь с поля, услышал глас: “Да потщится правоверующая братия Вознесенского монастыря принять меня во храм Господа моего”. Диакон первоначально не внял сему неземному гласу, опасаясь, может быть, внутреннего самообольщения, но, спустя несколько дней, возвращаясь с обычных полевых занятий, он снова слышит тот же призывный голос. При сем диакон остановился и с притрепетным любопытством стал осматривать место, откуда слышен был голос и наконец увидел св. икону на большом камне у подошвы горы над источником, известным и доныне под именем Соляного ключа, пересекающего Ногайскую дорогу...”.

В каком это году произошло, точно неизвестно, но уже в 1597 году пустынь называлась “Пречистой Богородицы явления иконы Казанския”. Во время многочисленных башкирских восстаний монастырь не раз был сожжен. В 1663 году во время очередного восстания он был окончательно уничтожен. Где была после этого Святая икона: под спудом ли разрушенного монастырского храма или в другом месте - неизвестно, но примерно через век “в подкрепление святой веры и на спасение роду человеческому, Царица Небесная открылась вновь, явившись во Святой Своей Иконе вновь на том же месте и вновь на том же камне”.

Она была обнаружена тремя пастухами-башкирами в середине XIX века, нанявшимися в село Табынск пасти скот. Согласно летописи они “из ненависти к христианству стали издеваться над святыней и бросились рубить ее, за что достойно и были наказаны Всемощною Царицею неба. Они лишились зрения и так долго блуждали по лесу. Один из них, самый молодой, стал молиться и прозрел, по его молитвам прозрели и другие. Молодой пастух так уверовал в Бога, что крестился, а те двое остались в магометанстве, но стали почитать икону”. Так как Вознесенского монастыря давно уже не существовало, икону отнесли в недавно построенную в селе Табынске церковь, после чего она и получила название Табынской.

В 1848 году страшная эпидемия холеры обрушилась на Россию. Именно в это время и прославилась Табынская икона своими исцелениями, сначала в самом Табынске, потом в ближайшем городе Стерлитамаке, потом в губернском Оренбурге, остановив там страшный мор. Табынская икона стала считаться охранительницей Оренбургского, а потом и Семиреченского казачьего войска. С 1856 года Чудотворная икона торжественно носится из Табынска, кроме Стерлитамака и Оренбурга, уже в Самару, Тобольск, Кустанай, Уральск и их губерниям, все дальше и дальше, как на запад, так и на восток, и на юг...

Святую Икону возили на особой карете с пятью главками. Ее сопровождало всегда несколько священников, при этом существовала определенная епархией череда следования с Иконой. В карету запрягались только специально предназначенные для святой чудотворной Иконы лошади, на которых никто и никогда не садился. Часто бывало, что карета останавливалась сама собою и так, что никто не мог ее сдвинуть. При расследовании оказывалось, что на том месте, где она останавливалась, был когда-то закопан убиенный младенец, или были совершены другие злодеяния. В некоторые селения Табынская Икона вовсе отказывалась заходить. Многочисленные чудеса исцелений поражали всякого, кто решался пройти с каретой хотя бы самую малость. Известны были случаи, когда иноверцы (мусульмане, буддисты), видевшие чудотворения, проистекающие от Табынского образа Богородицы, приносили Ей свои моления и получали просимое.

Всякий раз маршрут менялся, ибо все население Южного Урала желало попасть по Ее благословение. Так икона однажды “гостила” и на озере Пустом. Было много исцелений среди тех кто собрался на озере, после “гостевания” Табынской Богоматери в округе долго не болел скот. Но случилось неладное - в стране сменилась власть. Последний крестный ход с Табынской иконой Божией Матери был оборван осенью 1919 года под Оренбургом, ибо верующие попали в зону боевых действий Гражданской войны. Тысячи людей, шедших с Иконой, надеялись, что Она остановит братоубийственную бойню. Неожиданно налетевшая красная конница разогнала богомольцев. Красные забрали карету, дорогие ризы, а саму Икону, видимо, убоявшись Ее возможного гнева, просто бросили на дорогу.

За красными уже шла, узнав о случившемся, сотня белоказаков, которые приняли Святую Икону, и потом уже отступали с тяжелыми боями на Восток и в среднеазиатские пустыни вместе с Ней. Атаман всех казачьих войск России Александр Дутов для поднятия боевого духа изморенного голодом и тяжелыми переходами личного состава в самые тяжелые моменты приказывал расчехлять Табынскую икону. Так вместе белоказаками Она и перешла китайскую границу... Это был страшный исход, ибо из Приуральских степей уходили (вместе с семьями) сто тысяч русских людей, в Китай же переправились меньше тридцати тысяч. Согласно легенде, которую впрочем подтверждают документальные свидетельства, Икона дошла до города Благовещенска. Дальше путь шел через Амур. Но дальше Она идти... не захотела!

Горе и отчаяние охватили тогда русских людей. Из всего, что у них оставалось от Родины, была Чудотворная икона, не раз их спасавшая в страшном пути. И вот Она не хочет уходить за рубежи Родины. Что делать? Над Чудотворной иконой была построена часовня из амурского камыша. Епископ Камчатский и Петропавловский Нестор вместе с архиепископом Оренбургским Мефодием, который проделал весь путь с иконой от Оренбурга, и многими священниками три дня постились и слезно молились. И вот Святая Табынская икона двинулась через границу в Китай.

Первый Ее храм за рубежом якобы был в монастыре г. Харбина, столицы русского изгнанья, и где Она, согласно официальной версиии, пребывала до 1948 года. С именем Табынской святыни связано и основание в 1934 году в Канагши близ Дайрена (Дальний) Богородице-Казанской Табынской женской обители. Потом, когда русских по настоянию советского правительства стали выдавливать из Коммунистического Китая, Она якобы с беженцами попала в Австралию, откуда архимандрит Филарет перевез ее в Сан-Франциско...

Предстоятели Русской зарубежной Православной Церкви утверждают, что среди прочих святынь, хранящихся в США, Табынской иконы не значится. Есть другая версия: Икона находится в тайниках Ватикана. Этой вроде бы бредовой версии есть разумные объяснения Во-первых, Икона во время “культурной” революции могла попасть к католикам, которых в Китае было достаточно. А во-вторых, претендуя на вселенское господство, Ватикан хранит в своих сокровищницах не одну православную святыню...

Где Ее искать? Не исключено, что Она находится, тайно оберегаемая, в одной из русских семей в Кульдже (ныне город Ургент, Китай) или в окрестностях ее. Есть сведения, что до сего дня в пределах Китайского Алтая уцелели казачьи станицы, обитатели которых верны заветам предков; они сохранили традиционный казачий быт и уклад жизни. И, мечтая о возвращении святыни, нужно думать и о них, ведь именно с их предками Она ушла из России, и для них Она является, может быть, единственной духовной опорой.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Челябинская область.